| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
И именно эти ограничения политической власти государя были провозглашены отменёнными. А Рада возвращалась к своей первоначальной роли совещательного органа при особе господаря. Собравшееся под столицей шляхетское ополчение горячо поддержало это решение, так что панство было вынуждено смириться и "добровольно" согласиться с подобным урезанием собственных прав.
Укрепив, таким образом, свою власть в великом княжестве, Дмитрий перешёл к добиванию мятежа. Следующий удар был нанесён по Полоцку. Выбор этого города не был случаен, поскольку с его взятием, конфедераты теряли контроль над двинским торговым путём и лишались гипотетической возможности получить шведскую помощь. В начале января 1576 г. 4-тысячная литовская армия выступила из Вильно к Полоцку, осада которого началась 1 февраляя. Город был хорошо укреплён, и его защищало целое войско, насчитывающее около 1000 наёмных солдат местного гарнизона и "почтовой" шляхты. Внутри города находились две мощные цитадели — Верхний и Нижний замки, возведённые на высоких холмах и обнесённые каменными стенами и башнями (Верхний замок насчитывал 7 двухъярусных башен, Нижний — 5 башен). Однако против защитников города играли настроения горожан, большинство которых было настроено прогосподарски, что вскоре сыграло решающую роль в падении этой твердыни.
5 февраля литовскими войсками была предпринят штурм полоцкого острога, окружавшего посад и две внутренние каменные цитадели — Верхний и Нижний замки, в ходе которого удалось захватить башню над Западной Двиной, через которую королевские войска проникли в город и начали выдавливать конфедератов в сторону Полоцкого замка. Последние, возможно, могли бы отбить это нападение немногочисленных сил осаждающих, но тут своё слово сказали горожане, которые после начала уличных боёв стали массово вооружаться и избивать подвернувшихся под руку мятежников. Воспользовавшись этим, королевские войска на плечах осаждённых пытались ворваться в Верхний замок и посреди городских улиц завязался упорный бой, шедший с переменным успехом, пока не подошло подкрепление, которому удалось оттеснить осаждённых в замок, но не удалось с ходу взять его.
5-6 февраля тяжёлая артиллерия была установлена напротив Полоцкого замка на городских улицах, в Задвинье и Заполотье. 6-10 февраля орудия били без перерыва целые сутки, методично разбивая замковую стену. В ночь с 8 на 9 февраля защитники замка предприняли вылазку всеми силами с целью уничтожения осадной артиллерии, однако вылазка не удалась. После непрекращающегося обстрела в течение 9-10 февраля в полоцком замке начался сильный пожар. К тому времени ядрами было разбита часть стен замка (из 240 городень внешней деревянной стены было выбито 40, а численность полоцкого гарнизона сократилась до 500 человек), а в ночь с 10 на 11 февраля осаждающие, подобравшись к стенам, ещё и подожгли их в нескольких местах.
За несколько часов до рассвета 11 февраля королевские войска начали подготовку к генеральному штурму, положение окончательно деморализованных защитников замка было безнадёжным, и они вступили в переговоры о сдаче, которые закончились капитуляцией замка на милость господаря.
Падение Полоцка вызвало "эффект домино". В Витебске, после получения известия об этом, в начале марта вспыхнул мятеж горожан. Правившие городом брятья Пацы были убиты, а уцелевшие сторонники "васовской" партии бежали из города. За Витебском последовало Жемайтское (Жмудское) староство, где шляхта наконец-то сформировала ополчение, которое занялось очищением своего староства от конфедератов. В одной из таких схваток между "васовцами" и сторонниками Дмитрия погиб один из лидеров конфедерации Ян Кишка, после чего Николай Радзивилл "Рыжий" и его два сына — Николай и Криштоф сдались в плен.
Впрочем, это не означало окончательное подавление мятежа. Ещё сидели, закрепившись в Быхове и Несвиже, Ян Иеронимович Ходкевич и Николай Николаевич Радзивилл "Сиротка". Обострилось положение в Польше, где магистрат Данцига, воспользовавшись затруднениями Дмитрия в его родовом гнезде, категорически потребовал восстановления всех своих отобранных прав и привиллегий, окончательно отказавшись платить налоги до выполнения своих требований. А с юга снова грозили татары.
В марте 1576 г. к Несвижу был послан Юрген Фаренсбах, которому было выделено 600 человек. Ему удалось занять собственно Несвиж, но замок из-за отсутствия артиллерии ему захватить не удалось, после чего Фаренсбах был вынужден отойти. В мае к городу подошёл со своим войском лично Дмитрий, но ожидаемого сражения не произошло. Узнав, что к его резиденции приближается крупное королевское войско, Николай Радзивилл "Сиротка" со своими братьями (Альбрехтом и Станиславом) и людьми бежали из города, бросив последний без какой-либо защиты. Но добраться, как он планировал, до Польши, чтобы оттуда перебраться в Германию, у него не получилось. Его спутники, поняв, что всё кончено, убили своего патрона и разграбили его обоз. К их разочарованию, огромных сокровищ (которые, как они думали, Радзивилл вёз с собой) ими найдено не было, что впоследствии привело к появлению легенды о "радзивилловом кладе" (в котором "Сиротка" перед бегством якобы зарыл большую часть своих колоссальных богатств, надеясь когда-нибудь вернуться за ними), и поиски которого увлекали людей не одно столетие спустя.
Гораздо сложнее оказалась ситуация с Быховым. В конце августа 1576 г. он был окружён королевскими войсками, но на требование безоговорочной капитуляции Ян Иеронимович Ходкевич ответил отказом. Осада продолжадась до 10 октября, пока не поняв всю бессмысленность сопротивления, Ходкевич не согласился сдаться, выговорив условие сохранения жизни себе и свои людям.
Тогда же, в конце октября, произошёл суд над мятежниками. Бежавшие за границу Остафий Волович и Ян Глебович были объявлены государственными изменниками, подлежали денобилитации, а их имущество (Волович владел землями на западе великого княжества — в Подляшье, Новогрудском и Гродненском поветах, а основные владения Глебовича — город Заславль под Минском и город Дубровна под Оршей) как и погибшего Николая Радзивилла "Сиротки" (Несвиж, Клецк и пр.) конфисковывалось в господарский скарб. Николай Радзивилл "Рыжий" с сыновьями были приговорены к смертной казни, но тут представители этого семейства проделали тот же финт, который некогда спас жизнь Михаила Глинского — они объявили о своём переходе в православие, и по ходатайству киевского митрополита Ионы III Протасевича были помилованы. Они были лишены своих государственных чинов, но получили назад большую часть своего имущества, но уже на правах поместного владения (т. е. эти земли больше не были их личной собственностью, а являлись государственным доменом выделенным Радзивиллам за их военную и государственную службу). Их примеру последовал и Ян Иеронимович Ходкевич со своими детьми, "вспомнивший", что от православия его ветвь рода отошла совсем недавно, и теперь "раскаявшийся" в этом деянии. У него были отобраны для обеспечения коммуникаций по Днепру, Быхов и Шклов, а другие его имения — Свислочь (Волковыцкий повет), Гнезно (Волковыцкий повет), Шкуды (Жемайтское староство), Ляховичи (Новогрудский повет), Мышь (Новогрудский повет) и Бобр (Минский повет) были ему возвращены в качестве поместий. Подобная судьба ожидала и Александра Ходкевича. Его владения — Супрасль и Заблудов в Подляшье также частично конфискованы, а частично переданы ему в поместье. Была конфискована большая часть владений Пацей (в Гродненском и Лидском поветах), и Сапег (Кодань, Вишницы и другие владения в Подляшье, Гольшаны и другие земли в Ошмянском Повете, земли в Лидском, Берестейском поветах, вокруг Друи в Браславском повете, а также на северо-востоке великого княжества — в районе Лукомля, Друцка, Лепеля и Суража в Витебском и Полоцком воеводствах).
Таким образом, полыхавший почти два года мятеж в великом княжестве был окончательно подавлен, развязав Дмитрию руки на других направлениях, которые требовали его срочного вмешательства.
Часть XX
Буря мечей
Пока в Литве происходили вышеописанные события, в других частях Европы жизнь также шла своим чередом. В конце февраля 1574 г. границу полыхающих огнём мятежа Нидерландов пересекла армия Генриха Анжуйского и Людвига фон Нассау-Дилленбурга, начавшая движение вглубь страны. Главный расчёт делался на поддержку их дела со стороны населения, и мятежи в испанской армии, солдаты которой давно не получая жалование бунтовали против своих командиров. Но как показали дальнейшие события, оба этих расчёта базировались на ложных предпосылках. Они плохо знали психологию испанских солдат. Те могли сколько угодно выступать против своего командования, но после получения известий об иностранном вторжении бунтари немедленно приняли решение временно прекратить неповиновение, и скорым маршем под командованием Санчо д'Авила испанское войско двинулось в сторону неприятеля, намереваясь не допустить вторжения войск Генриха Анжуйского в Брабант, а также соединения его в Голландии с силами Вильгельма Оранского, который сосредоточил на острове Боммел 6 тысяч пехоты. А местное население хотя и недолюбливало испанцев, но не горело желанием менять их власть на французскую, поэтому не спешило оказывать содействие непрошенным "освободителям", которым вместо планируемого триумфального входа в открывающие ворота нидерландские города пришлось осадить Маастрихт.
Однако, узнав о приближении испанцев, Генрих Анжуйский отказался от взятия города, и 8 апреля двинулся на соединение с Вильгельмом Оранским по правому берегу Мааса. 13 апреля он, имея 7 тысяч пехоты и 3 тысячи конницы, расположился в районе деревни Мок, неподалёку от Грава. Бой с испанцами не входил в его расчёты, так как наёмники требовали выплаты задержанного жалования. Авила решил сорвать манёвр французов и преградить им путь в Голландию. Для этого он двинулся по левому берегу Мааса, обогнал противника, построил понтонный мост через реку восточнее деревни Мок, переправился на правый берег Мааса и встал на пути у Генриха.
Разъезды доложили Генриху Анжуйскому, что испанцы находятся совсем рядом, и тот был вынужден принять решение дать бой в невыгодной тактической обстановке (местность не позволяла ему использовать преимущество в коннице).
Поле боя представляло собой узкую равнину между рекой Маас и грядой возвышенностей; посередине равнины располагалась деревушка Мок. У Авилы было 4 тысячи пехоты и менее тысячи всадников; в день боя к нему прибыло ещё около тысячи человек, а 15 апреля должно было подойти ещё 5 тысяч, но он не мог ждать, так как противник мог уклониться от боя и уйти на соединение с Вильгельмом Оранским.
Генрих Анжуйский укрепил своё левое крыло глубокой траншеей от деревни Мок до реки Маас. За траншеей построилось 10 рот пехоты. В центре выстроились главные силы пехоты; на правом фланге четырьмя квадратами расположилась конница. Из-за недостатка места часть конницы размещалась на склоне небольшой высоты.
25 рот испанских копейщиков и аркебузиров построились четырьмя терциями, расположенными в одну линию, правый фланг которой был прикрыт рекой Маас. На левом крыле испанского расположения находилась конница, перед флангами которой были выдвинуты уступами вперёд небольшие отряды аркебузиров. Строй конницы имел форму полумесяца; в первых шеренгах находились аркебузиры, а за ними — конные копейщики.
Рано утром 14 апреля испанцы небольшими силами атаковали франко-нидерландскую пехоту на линии траншеи. В десять часов утра Генрих Анжуйский приказал всем сигнальщикам трубить вызов противнику на бой. Авила колебался, так как часть командиров советовала ему выждать прибытия утром 15 апреля свежих войск.
Опасаясь упустить противника, Авила выслал дополнительные силы для атаки левого крыла неприятеля, в результате чего испанцы завладели траншеей и деревней Мок. Генрих направил в бой отряд пехоты, выбивший испанцев из деревни. Авила приказал всем своим терциям атаковать франко-нидерландскую пехоту, и испанцы вновь овладели деревней и траншеей. Видя поражение своей пехоты, Генрих Анжуйский повёл в атаку кавалерию против слабой испанской конницы. Конные аркебузиры были сбиты первым натиском и в панике бежали, спасшиеся разнесли слух о поражении испанцев.
Так как французские аркебузиры после первого выстрела должны были развернуться и отступить, чтобы перезарядить ружья, то испанские кавалеристы, воспользовавшись этим моментом, бросились в контратаку и опрокинули франко-нидерландскую конницу. Генрих Анжуйский и Людвиг фон Нассау собрали остатки своей конницы и повели их в последнюю атаку, в надежде отбросить испанцев. Эта атака оказалась буквально самоубийственной — в ней погибли как Людвиг Нассау, так и его младший брат — Генрих. Франко-нидерландское войско потеряло убитыми 4 тысячи человек, частью попало в плен, и лишь немногим, в том числе Генриху Анжуйскому удалось спастись бегством.
Победа была полной, но после неё у испанцев начались проблемы с собственной армией. Разгромив противника, солдаты снова стали бунтовать, требуя уплаты жалования. Назначенный нидерландским наместником Рекесенс, будучи по образному выражению историка "скорее дипломатом чем полководцем", впал в растерянность, но щедро раздавая обещания, всё же смог уговорить солдат прекратить бунт. Однако эффект от победы под Моком из-за этого мятежа оказался "смазанным".
Созванные штатгальтером Генеральные штаты, на которых Рекесенс частичными уступками намеревался добиться мира в стране, заняли непримиримую позицию. Они отказывались вотировать новые налоги, протестовали против назначения испанцев комендантами нидерландских крепостей. Повсюду вспыхивали новые бунты, казна была пуста, а снятие испанцами осады с Лейдена в начале октября 1574 г. подняло престиж повстанцев. Попытки переговоров в Бреде с последними закончились неудачей — изначально настроенный на продолжение конфликта Вильгельм Оранский смог представить в общественном мнении дело так, что в срыве мирных переговоров виноват именно король. И хотя возобновившиеся в 1575 г. военные действия первоначально принесли испанцам успехи — 7 августа они захватили Оудеватер, 24 августа — Схонговен, а 29 сентября они завладели островом Дейвеланд, перейдя глубокой ночью через пролив под непрерывным обстрелом голландского флота. На следующий день они перешли по шею в воде через канал, отделявший Дейвеланд от Схоувена, и направились к Брауверсхавену, который сдался на следующий день (1 октября). 30 октября взят был штурмом Бомменеде, и началась энергичная осада Зирикзее.
Но, не смотря на это, повстанцы и не думали складывать оружия, а отсутствие денег в казне не давало Рекесенсу возможности воспользоваться успехами испанской армии. Уже к весне 1576 г. положение в Нидерландах было столь плохим, что Рекесенс "рад был бы поскорее умереть, чтобы другим, а не ему пришлось сообщить королю о потере Нидерландов. Впрочем, врагам не придется даже завоевывать их: они будут просто им преподнесены потому, что вовремя не приняли надлежащих мер".
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
