История Золушки

— В чем интрига? — прямо спросила она.

— Создаем тебе репутацию.

"Репутацию? — искренно удивилась Кира. — Мне? Для чего?"

— Яша, — мягко улыбнулась Кира, встраиваясь в поток машин на Петровской, — у меня уже есть репутация, разве нет?

Яшей она назвала мужчину впервые и теперь ждала его реакции. Было любопытно, как он отреагирует. Однако Яков воспринял обращение, как что-то само собой разумеющееся, и ответил на сам вопрос, а не на скрытую в нем "женскую провокацию".

— Ты права, Кира, у тебя есть репутация, — кивнул он. — Но не та, какая требуется, и не в тех кругах, где следует.

— А оно мне надо? — Вопрос не праздный, поскольку Кира на свой счет не заблуждалась, она не из этой "стаи", да и сама не уверена, что хочет к ней принадлежать.

— Тебе, возможно, ОНО и не надо, — без улыбки ответил ей Яков. — ОНО, Кира, нужно мне. Можешь разок пойти мне навстречу?

— Ох, Яша, Яша! — покачала она на это головой. — Я тебе уже и так, и пошла навстречу, и легла навстречу... Не уверена, что ты прав. Не знаю, право, чего добиваешься, но, сказав прежде "А", продолжу перечислять остальные буквы русского алфавита...

Жизнь любопытная штука. Никогда не знаешь, что считать возможным, а что нет. И ни статистика, ни формальная логика здесь не помощники: у жизни свои внутренние законы, своя логика, свои причины и свои следствия. Возможно, конечно, что все дело в божьем промысле, но кажется неприличным предполагать, что богу и ангелам его больше делать нечего, как только организовывать кому-нибудь — той же Кире Авериной, она же баронесса Багге-аф-Боо — всякие глупые совпадения и прочие случайности, вероятность которых исчезающе мала. Тем не менее, и то, и другое в жизни случается, иногда даже неоднократно и в течении краткого отрезка времени...

Едва зашли в отель "Эсельсиор", как встретили в фойе Ольгу Скавронскую. Кира с ней не пересекалась — дай бог памяти — уже лет десять. Как минимум, с момента своего возвращения из Греции. Тогда они втроем с Ольгой и Клавой Неверовой обмыли первых сбитых "непотребцев", и на этом все, собственно. Больше не встречались, не переписывались — ровным счетом ничего. Не вражда, не дай бог, не ссора. Обыкновенное равнодушие, отсутствие взаимного интереса, где-то так. Просто разминулись, как корабли в море, и поплыли в разные стороны. О таком говорят, жизнь развела. Тем не менее, краем уха Кира слышала, что Скавронская — давно уже и не Скавронская вовсе, поскольку вышла замуж, — Кира не знала только за кого, — и даже, вроде бы, кого-то там родила, хотя Кире, знавшей Ольгу в девичестве, поверить в последнее было непросто. Но, с другой стороны, чего на свете не бывает! Случается, что люди меняются, и иногда весьма драматическим образом.

— Кира?!

Кира обернулась на голос и, когда увидела встающую из кресла великосветскую даму, — "Хороша до умопомрачения", как говорится, — уже успела узнать и этот голос, и эти интонации.

"Ольга? Ну, надо же! Ее только для полного счастья и не хватало!"

— Здравствуй, Оля! — вежливо улыбнулась Кира, теперь и "визуально опознав" свою однокашницу по Каче. — Какими судьбами?

Если честно, вопрос глупый. Такое она могла бы спросить у фронтового офицера, случайно встретившись с ним на тыловом аэродроме или на железнодорожной станции. Но сейчас все было с точностью до наоборот. Ольга Бывшая-Скавронская, скорее всего здесь и живет, в этом отеле, в этом городе, в своей естественной среде обитания. И это она должна была спросить, — "Какими судьбами?" — случайно залетевшую сюда "погреться" Киру Амелину. Но спросила именно Кира.

— Да, вот зашли с мужем пообедать, — кажется, Ольга вопросу не удивилась, но, скорее всего, она просто не ожидала встретить здесь Киру и растерялась от неожиданности. — Вот... Разреши тебе представить, — обернулась она к крупному мужчине с обильной сединой в темно-русых волосах, — мой муж, князь Дашков, Павел Михайлович!

"О как! Так ты, Олюшка, нынче княгиня Дашкова? Впечатляет!"

Что ж, вид Ольги не позволял сомневаться в ее статусе и общественном положении. Платье, шляпка, горностаевая пелерина, нерядовые драгоценности... и правильный супруг под рукой.

— Приятно познакомиться, ваша светлость, — вежливо улыбнулась она князю, являвшемуся, если она правильно запомнила, сенатором и членом Тайного Совета. — Разрешите представиться! Штабс-капитан Амелина, Кира Дмитриевна! Честь имею, но щелкнуть каблуками, уж простите, не смогу. Одета не по форме.

— Очень приятно! — ответно "улыбнулся" несколько обескураженный таким напором супруг Бывшей-Скавронской.

Похоже, он знал Якова в лицо и был сильно удивлен, встретив его здесь в компании какой-то странной дамы, одетой, как нормальная женщина, но имеющей офицерское звание.

— Все в порядке, Павел! — усмехнулся Яков, вступая в разговор. — Баронесса боевой летчик-истребитель. Двенадцать сбитых самолетов противника, представляешь? Любит ходить в форме и при орденах, но сегодня я уговорил ее одеться по-людски!

"Он мной гордится! — неожиданно поняла Кира, ощущая, как жар охватывает все тело. — И... И, похоже, он меня уважает, а не только..."

Она было подумала о любви, но это слово все еще оставалось под запретом, и внутренняя цензура его не пропустила, поэтому было вовремя заменено на другое слово — "хочет".

— Вы меня не узнали, Ольга Викентьевна? — обратился между тем Яков к княгине Дашковой. — Мы пару раз встречались с вами тут и там... На балу в дворянском собрании, еще где-то... Я Курбский...

— Ох! — выдохнула окончательно дезориентированная Ольга. — Простите, ваше высочество! Я вас сразу не узнала.

— Быть мне богатым! — усмехнулся в ответ Яков.

— Куда тебе столько? — удивленно подняла бровь Кира.

Последние пару минут она чувствовала себя, скажем так, несколько неуютно и, пожалуй, даже неуверенно, и от этого начинала нервничать. Оттого и заелась. Не ее это было место, — в такой ресторан, в такой отель господа обер-офицеры даже не сунулись бы, — не ее круг общения, — сплошные князья и графы, — да и стиль этого общения ее попросту угнетал, не говоря уже о прочем.

— Денег, Кира, много не бывает, — меланхолично возразил ей Курбский.

— Как скажешь, — пожала она плечами, пытаясь выглядеть задумчиво-рассеянной и холодновато-отстраненной, что ей обычно удавалось, когда попадала в неловкие ситуации. Да и показывать, что у нее, на самом деле, творится на душе, тоже не хотелось. Не здесь, не сейчас, не при Ольге.

— Так и скажу...

— У нас столик заказан, — прервал их бессмысленную пикировку сенатор Дашков. — Могу я пригласить вас, госпожа Амелина и вас князь, составить нам с Ольгой Викентьевной компанию?

— У нас тоже столик заказан, кажется... — несколько рассеянно ответил, как бы занятый своими мыслями, Яков. — Но отчего бы, нет? Не возражаете, Кира Дмитриевна?

Курбский очевидным образом издевался над великосветским стилем общения, который преподал ему князь Дашков, но прозвучали его слова отнюдь не оскорбительно, — умный поймет, как говорится, а остальным ни к чему, — и не придерешься, честь собеседника никак не затронута.

— А можно как-то проще? — спросила Кира, все-таки не удержавшая в себе рвущееся наружу раздражение. — Без экивоков и политеса, а?

Она же на каникулах в Волшебной стране, а не в штабе, где каждое слово взвешивать надо, да не по одному разу, потому как гадюшник, если говорить начистоту. Хотя и без штаба никак. Наверное, и без этих не обойтись, иначе бы давно слились... Революции не в России придуманы, но и тут пару раз так полыхнуло, что кое-кому до сих пор икается. Однако же, пронесло: монархия на месте, и аристократия как-то сохранилась...

— Будем проще, — согласился Яков.

Он, вероятно, уже сообразил, какие чувства она сейчас испытывает, и решил снять напряжение. И способ нашел подходящий: ловко подхватил Кирину руку и поднес ее пальцы к своим губам...

"Приятно, черт возьми! — констатировала Кира. — Лучше бы в губы, конечно, но на первый раз сойдет..."

Она разом успокоилась, но не все так просто. По совести говоря, Кира осталась собой недовольна. Не смогла сдержать эмоции, проявила слабость, и теперь переживала уже из-за этого. Из-за своей несдержанности. Из-за того, что Якову пришлось ее успокаивать. Дипломатично, мягко, возможно, совершенно незаметно для окружающих, но все же, все же... Он замечательный, это не подлежит сомнению, но она... Кира никогда не подозревала, что может вот так вот по-глупому раззавидоваться, но факты упрямая вещь. Ничем иным, кроме завести, ее поведение, увы, не объяснишь. И вроде бы, не дура, не размазня. Женщина с интеллектом и характером, а поди ж ты, не устояла. Впустила в сердце зависть, почувствовала дистанцию, отделяющую ее от них, ощутила свое несоответствие этому блистательному миру, этой волшебной стране...

С тем большим усердием она демонстрировала за столом "ясность мысли", "легкость в обращении", "доброжелательность" и, разумеется, хорошие манеры. Не унижаться же, в самом деле, и дальше! И так чуть сходу не опростоволосилась!

Кира происходила из хорошей семьи. В прошлом веке таких называли разночинцами. Не дворяне, но и не плебеи. Отец — инженер, мать — дипломированная акушерка. Оба образованные, воспитанные, а чего не смогли получить дома, — в семье купца и в семье мастера краснодеревщика, — то приобрели со временем путем упорного труда и самообразования. Так что, ни культурная речь, ни умение пользоваться столовыми приборами для Киры проблемой не являлись. К тому же она закончила классическую гимназию и училище летчиков, где учили не только физике и латинскому языку, пилотированию аэропланов и тактике воздушного боя, но и бальным танцам, не говоря уже языках, которых Кира, к слову, знала целых три. Да и Ольга Бывшая-Скавронская была отнюдь не единственной аристократкой, с которой Киру столкнула жизнь: во 2-й женской гимназии, в которой в связи с ее местоположением учились и дочери высших сановников империи, и в училище, куда поступали отнюдь не только разночинцы, да и на службе. Особенно в высоких штабах.

Поэтому, проявив волю и взяв себя в руки, Кира поддерживала за столом вежливую беседу, улыбалась шуткам, вставляла уместные замечания, используя для этой цели латинский и французский языки, в общем вела себя так, как, по идее, и должна вести себя за обедом в пафосном ресторане баронесса Багге-аф-Боо. И вот это, — пусть и по разным причинам — произвело на некоторых, а конкретно на Якова и Ольгу, неожиданно сильное впечатление. Яков ее такой просто не знал, да и сама Кира, если честно, о такой себе частично забыла, — сколько лет прошло! — а частично даже не знала, что в ней вообще все это есть. Что же касается Ольги, которая кое-что про Киру все-таки знала, ее изумление было связано с совсем другими обстоятельствами.

— Ты давно с Курбским? — спросила она, когда, покинув мужчин, дамы переместились в дамскую комнату.

— Это принципиально? — вопросом на вопрос ответила Кира и, открыв сумочку, достала оттуда папиросы и зажигалку.

— Но это же Курбский!

— Мне что теперь его на руках носить? — спросила спокойно, дав прикурить Ольге и закурив сама. — Он меня носит, мне этого достаточно.

Вообще-то правда, хотя и не без лукавства. Достаточно вспомнить реакцию Киры на портрет князя Андрея Михайловича. Да и на руках ее Курбский носил пока один только раз, хотя вспомнить об этом, чего уж там, было приятно. Аж, в жар бросало!

— То есть, у вас все серьезно? — не успокаивалась княгиня Дашкова.

— У нас по-разному, — пыхнула папироской Кира. — Мы с ним, Олюша, в одном полку служим. С одной стороны, хорошо: все время рядом, а с другой — мы же братья по оружию, оба офицеры, к тому же я командир, сама должна понимать...

Что уж там поняла Дашкова, сказать было трудно, но, если она чего-нибудь до сих пор и не поняла, то уж точно хотела узнать. Расставить, так сказать, все точки над "i".

— Так ты в самом деле летаешь? — вопрос задан не без зависти, но "неприличное" чувство замаскировано под брезгливое удивление.

— А ты думала, Яков пошутил?

— Ты сумасшедшая!

— Я такой, Оля, всегда была, или не помнишь?

— Помню, но... Постой! — встрепенулась вдруг княгиня. — Князь назвал тебя баронессой! Откуда титул?

— Замуж удачно сходила, — ничуть не покривив душой, ответила Кира. — Но в армии фамилию менять не стала.

— И какая же у тебя теперь фамилия?

— Багге-аф-Боо.

— Что?! — округлила глаза Бывшая-Скавронская.

— Что тебя так взволновало? — искренно удивилась Кира, по простоте душевной никак не ожидавшая от Ольги такой бурной реакции.

— Ты была замужем за камергером двора Иваном Васильевичем Багге-аф-Боо?! — уточнила свой вопрос Ольга.

И тут в мозгу Киры наконец зажегся свет. Багге-аф-Боо! Вот откуда она знала эту фамилию! Ее носил покойный камергер двора, погибший лет десять назад во время неудачного покушения на государя императора.

"Ну, спасибо, Яков, удружил! — покачала она мысленно головой, сообразив, наконец, откуда растут ноги у этой многообещающей идеи. — Но какой же гад! Мог меня хотя бы предупредить!"

— Оля, окстись! — остановила она не на шутку разошедшуюся одноклассницу. — Мне, когда он погиб, семнадцать лет было!

— Всякое бывает...

— Я была замужем за Филиппом Васильевичем Багге-аф-Боо, младшим братом камергера.

Судя по всему, Иван Васильевич не оставил потомства, вот титул и перешел к его непутевому младшему брату. Во всяком случае, версия выглядела не хуже других и на первый случай сойдет.

— А ты, — перешла Кира в контратаку, — давно замужем? Дети есть?

— Замужем шесть лет, — тяжело вздохнула княгиня, бросив быстрый взгляд по сторонам, не подслушивает ли кто? — Родители сосватали, если понимаешь, о чем речь.

Кира понимала, хотя и не все.

— Хорошая партия... В общем, не плохо живем... Двое детей... Приняты при дворе...

— То есть, супружеский долг... — осторожно намекнула Кира.

— Исполняю с достоинством, — мрачно усмехнулась Бывшая-Скавронская.

— А куда я денусь? — ответила еще через мгновение на другой Кирин вопрос. — Исполняй и не греши, разве не знаешь?

— А он?

— Ну, не дурак же и не мальчик, — выдохнула табачный дым Ольга, — понимает, поди, что и как, но прямых вопросов не задает. Ну, а пока нечто не произнесено вслух, оно, как бы, и не существует, а у него репутация. В общем, вооруженный нейтралитет. Он палку с постельными удовольствиями не перегибает, я не устраиваю истерик. Так и живем.

Что ж, и такое, насколько знала Кира, случается. Гомосексуальные отношения в империи не приветствуются, и даже открыто преследуются, когда дело касается мужчин. О женщинах в России вслух старались в этом смысле не упоминать, — ну, разве что, намеком, — словно бы, таких и вовсе нет. Но они всегда были, существовали и сейчас...

Ретроспекция 6

О том, куда приводят девочек свидания с мальчиками наедине, нежные "обнимашки" и страстные поцелуи, и чем это для них, в смысле, для девочек обычно заканчивается — в анатомическом, физиологическом и моральном аспектах, — Кира узнала только в старших классах гимназии. Подруги объяснили, но и они, если честно, плохо представляли себе все детали процесса и "путались в показаниях", когда пытались описать самоощущения тех девиц, которым "посчастливилось" уже лишиться невинности. Впрочем, перед самым выпуском, Кира получила возможность ознакомиться со "Справочником акушера-гинеколога" и получила исчерпывающие комментарии к нему от своей маменьки. Лекция оказалась крайне интересной, но главное познавательной, и почерпнутые тогда знания несколько позже серьезно помогли Кире, когда выяснилось, что и для Бориса Вялышева это был первый опыт плотской любви. Хороши бы они были, двое неумех, если бы попытались все это проделать, опираясь на одну лишь интуицию и "половой инстинкт". А так вышло совсем неплохо, да и не залетела, что даже важнее всего прочего. И все потому, что в Качу Кира пришла отнюдь не наивной дурочкой. Все, что следует, она про "половые отношения" уже знала, как знала и то, почему у нее есть ее собственная замечательная "девочка", а у парней их совершенно не лишние в быту "мальчики". Знала она, разумеется, и все те правильные слова, которыми по-научному или в народе называются, как сам процесс, так и участвующие в нем мужские и женские половые органы. Но вот про однополую любовь она тогда слышала только краем уха. Без подробностей. И даже такой простой вопрос, как кто, кому и куда, если речь идет о двух мальчиках или о двух девочках, попросту не приходил ей в голову.