Кольцо приключений. Книги 5-7

И она положила голову на мою грудь.

Разве можно что-то говорить в ответ на эти стихи? Молчание красноречивее всего. Спи, хорошая моя.

Глава 5

Промедление смерти подобно. Если затормозить до весны, то все полученные навыки пропадут. Я и так ежедневно упражнялся в фехтовании, оттачивая тот или иной удар. Но это все теория.

— Проверка будет в реальном бою, — думал я и прорабатывал легенду моего путешествия.

Откуда начинать? Кажется, что я начинаю что-то придумывать. Даже знаю, как я поеду. Поездом до Москвы, затем в Питер. Оттуда на паром и в Калининград, бывший Кенигсберг. Там рядом Польша. То есть я сразу буду в Западной Европе. Климат там не шибко российский, зимой без шапок ходят. А сейчас будем экипироваться как следует. Рапира есть. Кольцо-револьвер есть.

Что с одеждой? Нужно зайти и переговорить с реквизитором в театре. Мужик толковый. Специалист по одежде любого века и любой страны. Нужен какой-то единый европейский костюм.

Начал листать справочники у костюмера. В XIV-XV веке мужской костюм состоял из рубашки, узкой безрукавной куртки "жипон", к которой привязывали тесемками узкие, длинные, обтягивающие ноги штаны-чулки (шоссы). Верхняя одежда "котарди" в виде удлиненной куртки с низкорасположенным поясом и "жакет" в виде короткой куртки; в XV веке — с расширенными вверху рукавами плотно облегала фигуру, подчеркивая талию.

С XVI века образцом одежды был испанский костюм на жестких прокладках и металлических частях: лиф "хубон" с пришитой к его низу расклешенной полосой ткани — баской и высоким стоячим воротом, замененным в конце XVI века широким гофрированным воротником, удлиненная куртка "ропилья" с откидными фальшивыми рукавами, короткие штаны "кальсес" (вот откуда, оказывается, пошли всем известные кальсоны) делали на двойной подкладке, набитой ватой или конским волосом. Такая одежда ограничивала движения, подчеркивая чопорные манеры испанских грандов. Верхней одеждой для любой погоды были плащи различных форм и размеров. Головным убором был плоский и низкий берет, замененный в середине века высокой шляпой.

В XVII веке законодателем мод стала Франция. Мужской дворянский костюм состоял из "пурпуэна" — испанского "хубона" с отложным воротником, прямых штанов "шоссов", закрывавших колени, шелковых чулок, сапог или туфель на каблуках. В середине века "пурпуэн" заменила курточка "бра-сьер" с короткими рукавами, из-под которых спускались рукава рубашки, перехваченные лентами; поверх коротких "шоссов" типа шаровар надевали широкие, как юбка, штаны "рэнгравы", отделанные по низу бахромой. В 1660 году была создана новая полувоенная одежда в виде длинного полуприлегающего "жюстокора" с рукавами до локтя.

Берем промежуточный покрой, такой же, как у д'Артаньяна: "хубон" коричневого цвета с зеленой оторочкой, "шоссы", высокие сапоги, плащ, перевязь для шпаги и высокая шляпа. Коня с седельными сумами приобрету на месте. Испанский дворянин, уехавший в Германию, а затем возвращающийся на родину через Польшу и Францию. По пути нужно брать бумаги — рекомендательные письма, как свидетельства, удостоверяющие личность. И нужен герб какого-нибудь давно пресекшегося рода, что-нибудь с "сант". Найдем.

Знакомый антиквар позвонил и сказал, что поступила к нему одна игрушка, если нужно, заходите. Пришел. Посмотрел. Однозарядное стреляющее приспособление в виде католического распятия.

Распятие у странствующего дворянина вещь необходимая, особенно у испанского. А при случае может и службу божескую сослужить. Заряжается пулей в рукоять распятия. Капсюль. В кресте ударное устройство. Просишь помолиться, берешь распятие, стреляешь, завладеваешь оружием и спасаешься.

Божеское дело спасти себя, да не божеское дело стрелять в других. А как быть иначе, если нужда подопрет? У нас тоже нужда подпирает. Человек не защищен ни от чего. Если кто-то ткнет в него пальцем, безразлично, будет ли это представитель правоохранительных органов или пахан из организованной преступности, то человека уничтожат прямо в его жилище. Пристрелят как собаку, стоит только заикнуться о своих правах и все потому, что власть имущие превратили правоохранительные органы в средство для решения своих шкурных интересов.

Любой правоохранитель принимал присягу и клялся служить закону, но когда закон сосредотачивается в пределах одного кабинета или одного клана, то тут уж организованная преступность начинает кусать себе локти. Точно такие же, как и они, но еще от государства себе зарплату получают немаленькую, государство их одевает и вооружает самым современным оружием, а они еще и крутятся для себя под защитой закона и оружия.

Вот житуха. Каждую пятилетку устраивается борьба с коррупцией и злоупотреблениями, но кто же будет сам против самого себя бороться? Это есть такой концертный номер, когда один человек изображает двух борющихся нанайских мальчиков. Вот и получается, что человек сам с собой борется. Кто победит? Победит дружба.

Беззащитность человека развязывает руки любым злоумышленникам. Во время массовых репрессий люди безропотно шли под нож, зная, что спасения им нет. Только три человека посмели дать отпор — комиссар Гамарник, который стал отстреливаться и последнюю пулю оставил себе, комкор Примаков, которого потом все равно арестовали и расстреляли, и маршал Буденный, собиравшийся отстреливаться из персонального "максима" до последнего патрона. Этого оставили в живых.

А если бы все невиновные защищали свою жизнь? Да, и тогда ОМОНы и СОБРы были вооружены не хуже сегодняшних, и объединены были в дивизии и в армии с танками, авиацией и другим вооружением и были бы квартирные бои, но тогда бы люди стали задумываться, а что же происходит? Почему красные командиры и видные большевики защищают свою жизнь? Почему мы не можем защитить свою жизнь перед произволом беззаконных законов? Почему преступники могут носить оружие, а простой гражданин не может?

Еще с тех времен остался арест по любому поводу, заключение в тюрьму на период сбора доказательств преступлений, а потом либо срок, либо расстрел. У нас так частенько бывает, что потом репу почешут и выпустят, — иди, сука, и радуйся, что доказательств твоей преступной деятельности не нашли.

Нашим людям не разрешают прикасаться к оружию потому, что сильно боятся своего народа от того, что народ с оружием в руках будет бороться против несправедливости и власти люмпен-пролетариата октября 1917 года.

В гражданскую войну победила идеология большевиков, потому что Белое движение снова хотело всех загнать под царскую корону. Большевики оказались неандертальцами, а буржуазия, извините меня за сравнение, обыкновенными дриопитеками. Вот когда с веток деревьев слезете, то тогда и будете задумываться о приходе к власти в России.

Что-то мы от темы отклонились, а все из-за того, что как только мысли о светлом будущем приходят в голову, так сразу вспоминаешь дедушку Ленина и его учеников, которые штыками загоняли людей в счастье свободы.

Тут по случаю мне досталось седло спортивно-строевое, и не так дорого. Попону купим на месте, а вот седло очень сильно отличается от средневековых седел. Ведь из чего состоит седло? Три детали: деревяка, железяка и ременяка. Деревяка это две дощечки, которые держат седло на спине лошади. Железяки скрепляют между собой эти дощечки. А ременяка это кожаное покрытие каркаса седла. При хорошей отделке получается удобное село. В таком седле удобно крутиться, вертеться в бою, но можно легко свалиться при сильном ударе или упасть, если задремлешь. Такое седло не даст расслабиться.

У ковбоев и у строевых солдатских седел высокие передние и задние луки, за которые можно держаться и чувствовать себя в седле, как в кресле. В ковбойских креслах на передней луке предусмотрен штырь-крюк, к которому привязываются поводья, чтобы освободить руки. Но в отдельных случаях этот крюк может стать опасным орудием, которое ударит по детородным органам всадника, вызвав такую боль, что от крика могут сорваться лавины в горах и занервничать орлы в облаках.

Глава 6

К путешествию все готово, кроме разве что мелочей. Первое. Документ, удостоверяющий личность дворянина. Второе. Деньги. Гульдены, дублоны, дукаты, златники, кондоры, кроны, луидоры, ливры, пистоли, скудо, солиды, соли, флорины, франки, экю. Все это уже исторические ценности и кроме номинальной цены добавляется и нумизматическая ценность. А без денег нельзя. Не сидеть же в шляпе с плюмажем с испанской рапирой в руке и протянутой для подаяния другой рукой. Не поймут мои предки.

Пойти на большую дорогу? Можно, но могут и пришибить в схватке. Из пистоля, пулей как у крупнокалиберного пулемета. Или ножом в спину. Тут уж никакое фехтование не поможет. Значит, нужны драгоценности, но изготовленные не у нас, а за границей. Представляю недоумение ювелира 17 века, который увидит клеймо пробирной палатки СССР и звездочку с серпом и молотом. Хотя, какое им дело до того, что обозначают эти клейма, лишь бы на них не было никаких кабаллистических знаков. Качество наших ювелирных изделий будет намного выше, чем в то время, в каком мне придется жить, но нужны бриллианты и изумруды. Хорошо пойдут и католические крестики, золотые иконки и складни, но с католическими святыми. Все как бы мои фамильные драгоценности.

Ладно, с драгоценностями мы кое-как разобрались, благо сейчас каждый человек может купить себе хоть весь ювелирный магазин, и никто к нему в душу не полезет, типа: а ну, покажь документ, что это все твоим честным трудом заработанные деньги!

Есть деньги — покупай, нет — проходи мимо не загораживай витрину для покупателей.

Намного труднее с документальным подтверждением личности. Сейчас народные умельцы сварганят любой документ, даже такой, что предъявитель сего является резидентом космической разведки в секторе JVC седьмого кольца Сатурна и все ему верят. Как это в старой песне:

Приятель студент, молодой повеса

Мне слепил документ их ОБэХэеСа,

Я гляжу на него и глазам не верю,

Неужели мои будут все ...

Не будем уточнять кто, но сила в документах скрыта большая. У любого разведчика должна быть ксива, а я, по сути говоря, тоже разведчик в прошлом времени и на любой вопрос должен предъявить документ и рассказать правдиво историю моего происхождения и случайного здесь появления.

В прежние мои путешествия я мог свободно предъявить документ, подписанный лично адмиралом Нахимовым Павлом Степановичем или грамотку из Посольского приказа. А вот отсюда-то мы и будем плясать.

Так, по ходу дела и биография вырисовывается. Родился в Нормандии, жил в Испании, ездил на Русь к Московскому Великому князю на службу, еду проведать моих престарелых родителей, да будет простерта над ними милостивая рука Святой Девы Марии. И по этому поводу есть и грамотка из Посольского приказа, подтверждающая, что дворовый человек князя Московского Владимир Андреев Немчинов направляется к своим родственникам в Гишпанию для проведывания и помощи. И подпись. И печать. И дворянство подтверждено, и личность засвидетельствована. Оттиск печати посольской у меня есть на бумаге, а наши спецы ее изделают в лучшем виде. На компьютере и еще в каучуке. Тут тоже подводный камень есть. Найдется какой-нибудь крючкотвор и скажет:

— А позвольте-ка уважаемый сударь полюбопытствовать, где это и в какой стране на печатях так четко и ровно круги вырезают. Как будто не человек это делал, а какая-то машина в виде автоматического циркуля. А?

И что ему сказать? То-то. Будем надеяться, что крючкотворам бумагу близко показывать не буду. Считаю до трех: раз-два-три... Ничего не разглядел? А там и разглядывать нечего. Шутки шутками, но вопрос действительно серьезный, придется печать ставить на неровной поверхности, чтобы и изображение было таким же неровным.

Русский язык я знаю. Кое-какие языки тоже знаю прилично для общения по любым вопросам. Одет буду по времени. С неизвестными мне языками лингвафон поможет. Один лингвафон остался в закопанной автомашине и ждет лучших времен, когда мы все-таки откопаем изделие мастеров с планеты Таркан и пронесемся по Северной Осетии с ветерком...

Заказ на изготовление печати разместил. Вместе с костюмером театра посадили мастеров на изготовление мне костюма. Костюмер сам приглядывал, как его шьют. Опять же само шитье. В те времена машинок швейных не было, шили на руках, специальными одежными швами. Получалось достаточно быстро, да и крепость была неплохая. Машинки появились только в девятнадцатом веке. Патент на самую удачную машинку в августе 1851 года получил американец Исаак Зингер, ставший мировой знаменитостью. Меня заверили, что машинная строчка будет только там, где ее не будет видно, а мне кажется, пусть шьют, как хотят.

Глава 7

Легко сказать, сейчас поеду в путешествие по времени. Раньше и я тоже так думал. Что из этого получалось, читатель уже знает по прочтению ранних их описаний. К любому мероприятию нужно готовиться, чтобы путешествие было приятным и запоминающимся по природным красотам, а не беготней по восполнению того, что не удалось заготовить заранее.

Итак, на поезде еду в Калининград. Там покупаю коня на одной из конеферм и переношусь в год примерно 1650-й после окончания Тридцатилетней войны. Войны между католической и протестантской Европой. Испания и Австрия Габсбургов, католики Германии и Польши против Франции, Швеции, Дании, Нидерландов, Англии, России. Практически все государства Европы участвовали в этой войне. Одни империи распадались, другие укреплялись.

Багажа у меня набралось немало. Провожали меня только близкие люди. Футляр с боевой рапирой был в руке, в кармане чувствовалась тяжесть пистолета, купленного у моего знакомого антиквара. Полицейский "Вальтер" первых выпусков калибра 7,65 мм, нигде "не запачканный и не засвеченный" с оперативной кобурой под левой рукой. Как это говорят: "Трудно жить в деревне без нагана". А в моем путешествии с большим количеством ценностей это совершенно не лишний предмет гардероба.

На дорогу ушла почти неделя. Трое суток до Москвы. Сутки до Петербурга. Сутки на пароме до Калининграда. Вещи в камере хранения. По объявлениям нашел конеферму. Съездил, приторговал себе коня. Купил и попону, так как на седле моем потник очень маленький.

Перевез вещи на ферму и переночевал. Сказал, что я из военно-исторического клуба и занимаюсь ролевыми играми в духе короля французского Людовика четырнадцатого. Хозяин даже и не удивился.

— У нас, — говорит, — со всех стран приезжают ваши ролевики, битвы настоящие производят, из пушек, ружей стреляют. Интересно посмотреть. Если что, приезжайте снова, ночлег и питание обеспечим.

Я оставил у него свою одежду и выехал в направлении видневшегося вдали леска с надеждой, что часа через два я перешагну порог времени и буду уже там.

Подъехав к лесу я, я повернул кольцо на три с половиной оборота влево. Мгновенное потемнение в глазах показало, что перемещение произошло и что я уже не так болезненно реагирую на него. Попривык, что ли. Обернувшись назад, я увидел все-тот же хуторок фермерского хозяйства, из которого выехал не более часа назад. Все было так же и не так.

Из печной трубы вился дым, и цвет хуторка стал как будто бы потемнее. Нужно проверить, что именно изменилось и заодно произвести корректировку по времени. Чем ближе я подъезжал, тем больше было изменений в самой конструкции дома, прилегающих построек, загонов. Не видно трактора с прицепом, автомобиля хозяина, пары велосипедов, зато появилось бревно коновязи, у которого уже стояли три оседланных лошади и преспокойно похрустывали сеном.

Свою лошадь я привязал рядом и сунул перед ее носом пук лежавшего рядом сена. Зашел в дом. Конечно, я уже в другом времени. Дом больше. Конструкции прочнее. Не видно фабричной обработки древесины. Все делалось вручную и обрабатывалось примитивными стругами. Но было крепко и добротно.

За большим столом сидели три человека при шпагах. Около них стоял здоровяк лет пятидесяти, вероятно, хозяин и бегала деваха лет до тридцати, заменяя тарелки. Один из сидевших за столом все время лапал ее за задницу, отчего она весело смеялась.

— Ничего себе порядочки, — подумал я про себя. — С этими мужичками ухо нужно держать востро. Хотя, если бы девушке не нравилось такое обращение, давно бы уже огрела чем-нибудь любителя мягких ощущений.

Люди разговаривали на немецком и не немецком языке. Я когда-то учил немецкий язык и чувствую, что это немецкий язык и в тоже время не немецкий. Ничего не поделаешь, в Германии вроде бы немецкий язык один, а немало наречий, сильно отличающихся друг от друга. Я стоял рядом и приложив руку к уху тихонечко покрутывал колесико настройки лингвафона. Вдруг мне прорвался голос:

— ...чего ты с глухим разговариваешь? Пошли его в ... и неси нам еще бутылочку рейнского.

Говорил один из гостей. Можно сразу опуститься ниже травы и тише воды и скакать зайчиком от кустика к кустику, а уж если прибыл куда-то, то и нужно ставить себя так, чтобы если не боялись, так уважали.

— Это кого вы назвали глухим, майн герр — мой голос на том же наречии, но с металлическими нотками не предвещал ничего хорошего, даже при условии, что мне пришлось бы драться одному против троих. — Может, соизволите повторить это еще раз, перед тем как измерить длины наших шпаг?

В комнате воцарилась тишина. Не сомневаюсь, что здесь видали виды еще и не те. Но и моя наглость вполне оправдана. Человек с порога получил оскорбление и захотел вступиться за честь и достоинство лапаемой девушки.

— Ну, что же, подумайте, что вы можете сказать, а я пока перекушу вот за тем столиком, — и я прошел к небольшому столику, — хозяин, подойди сюда.

Хозяин подошел и сразу попросил плату вперед. Вот, шельма, видит, что дело пахнет керосином, так и деньги хочет получить вперед. Бизнес, ничего не поделаешь. Я достал из кошелька золотую подвеску размером с рублевую монету образца 2001 года и кинул на стол. Хозяин схватил ее, попробовал на зуб и сказал:

— Сударь, сейчас на вашем столе будет все что угодно.

Перед этим он подошел к большому столу и показал гостям то, что он получил в виде оплаты. То ли хотел посоветоваться о действительной стоимости вещицы, то ли подсказывал, что если у меня отобрать все, то он согласен на четверть всего захваченного. Люди с такой разбойничьей мордой только так и поступают. И ведь я не ошибся. Один из гостей, который нелестно отозвался обо мне, встал и подошел ко мне:

— Пока вы не начали кушать, сударь, я хочу вам еще раз повторить, что вы глухой и тупой павлин, неизвестно как очутившийся здесь. И если вам так угодно, то мы можем измерить длины наших шпаг. В присутствии свидетелей.

Я посмотрел и действительно отметил, что моя одежда разительно отличалась от их одежды совершенством отделки и расцветки, что ли.

Мы вышли на свободное место и обнажили шпаги. То ли это стресс, то ли еще что, но я не чувствовал никакой робости. У меня всегда такая ерунда случается, как только перехожу какую-то грань, то перестаю вообще бояться чего бы то ни было. Зато потом... Да, наверное, не я один такой. Каждый человек знает свою грань и у кого-то есть силы перешагнуть через нее, а кто-то так и остается по эту сторону наблюдателем.

Поединок не был киношным фехтованием. Мы не фехтовали, мы рубились и тыкали шпагой в противника при первой же представившейся возможности. Потом, может быть, когда я вернусь домой, то буду вспоминать мой первый бой и говорить, что я провел прием "фусикумисяка" и разрубил противнику рукав, задев и тело. Не знаю, из какой стали изготовлена российская "бретта", но рубила она знатно.

Вот уже вскочили из-за стола еще двое гостей и бросились на меня. Меня спасло то, что у противников не было даг. Дага — это такой кинжал, как миниатюрная шпага, которая берется в левую руку для того, чтобы отвлечь шпагой внимание и вонзить дагу в живот или в спину противника. Нечестно это, но война на то и есть война, чтобы воевать не только честностью, но и оружием.

Спасало меня и то, что места для размахивания шпагой было мало и моим противникам приходилось уступать другу другу очередь, вместо того, чтобы всем, как положено кодле, а не благородным дворянам, броситься на меня скопом. Как я пожалел, что не надел кольцо-револьвер. Такая штуковина существенно бы уравняла наши шансы. Из револьверчика трудно кого-то убить, если не стрелять в упор в голову, но нанести увечья и вывести из строя лишних участников драки можно.

Мое беспорядочное махание шпагой возымело действие, все трое были ранены. Как меня учили, в первую очередь я пытался поразить руку с оружием, затем достать до лица, шеи и туловища.

Мандраж первого кровавого боя стал улетучиваться, я начал трезво оценивать обстановку и осмысленно наносить удары по всем правилам бойцовской науки. И тут случилось совершенно невероятное. Хозяин таверны стукнул меня по голове деревянным черпаком, а его работница или родственница, за честь которой я собрался вступиться, облила меня не совсем холодной похлебкой.

Я бы, наверное, сразу и вырубился после первого удара, да варево меня привело в чувство. Извините меня дорогие женщины, но у меня куда-то исчезли враждебные чувства к моим соперникам, и так мне захотелось врезать простым кулаком по этой симпатичной женской физиономии. Со всего маха, по-мужски, чтобы она кувырком полетела. Все могу простить женщине. Чего бы она ни сделала, у меня даже мысль не шевельнется ударить ее, если только она сама не попробует распускать руки. А здесь? Обгажены все мои прекрасные чувства, да еще какой-то гадостью с жиром залита моя одежда. Сплюнув на пол, я вышел на улицу. За мной никто не пошел.