Кольцо приключений. Книги 5-7

Во второй том романа вошли пятая часть "Кольцо парадоксов", шестая часть "Кольцо любви" и седьмая часть "Кольцо спасения". В пятой части Владимир оказывается в племени скифов, а затем в Древнем Египте, где первый министр фараона, житель планеты Таркан, строит пирамиды как аккумуляторы космической энергии. Владимир летит с министром на его планету. В шестой части Владимир решил побывать во временах, описанных Александром Дюма. В корчме на территории нынешней Калининградской области Владимир вступил в схватку с разбойниками и нашел себе слугу по имени Франц. Затем Владимир помог объединению Бадена и Вюртемберга, переживал любовные драмы и встречался с кардиналом Мазарини. В седьмой части Владимир попадает в первобытное племя каменного века и становится его вожаком, обеспечив переход племени в железный век. В наше время археологическая экспедиция его университета обнаружила стоянку людей деревянного века и нашла документальные свидетельства явления первобытным народам Мессии, подтолкнувшим к созданию первых религий. На месте раскопок нашли печь для плавки металла и ясно видимые отпечатки пальцев на глине. Владельцем отпечатков оказался Владимир

Историко-фантастический детектив "Кольцо приключений", книги 5 — 7 (276 страниц)

в формате PDF с логотипом автора высылается по электронной почте

после оплаты 200 (двести) рублей РФ

на счёт N 41001246432523 ЯндексДеньги

Назначение платежа: За книгу "Кольцо приключений", части 5-7

О заявке и оплате сообщить электронной почтой по адресу: ximer5@yandex.ru

С уважением, автор

Читайте часть произведения

Кольцо парадоксов

Глава 1

Все было по-домашнему. Поезд. Вечер. Двое в купе. Мужчина и женщина. Оценка друг друга взглядами. Женщина стелет свою постель первой. Мужчина в коридоре. Открывается дверь в купе. Очередь мужчины стелить свою постель. Вдруг вагон качнулся на стрелках туда-сюда. Резко. Женщину толкнуло к мужчине. Он поддержал ее и не почувствовал желания женщины освободиться из его объятий. Запомнилась ягодка ее груди, как бы впившаяся в его тело. Он ее поцеловал. Она ответила. Зачем две постели, когда они не хотят разъединяться? Был порыв и этот порыв вел их, знакомя между собой два совершенно незнакомых друг другу тела, и эти тела нравились друг другу. Нравились — это мало сказано. Тела возбуждали друг друга, хотели обладания друг другом, и хозяева тел совершенно не противились этому.

Была страсть. Неуемная. Жаркая. Страсть, ослабляющая контроль и освобождающая движения. Он не заметил, как женщина в порыве страсти сжимала его руку и совершенно непроизвольно крутила небольшой серебряный перстень на его руке. Внезапно у мужчины потемнело в глазах, и он обнаружил себя на травянистом лугу, голого, лежащего на обнаженной женщине.

— Боже, — пронеслось молнией в его голове, — как хорошо, что сейчас лето, а не зима. Да и мало радостного от того, что не зима. Ночь. Нигде не огня. Звезды ясные. Погода будет хорошая, а под утро роса, которая и освежит, и простудит. Это хорошо в компании у костра раздеться и пробежаться по траве недалеко от огня.

Он посмотрел на светящийся циферблат часов "Секунда". Шестнадцатое. Среда. Пять минут после полуночи.

Женщина находилась в ступоре. То ли ей казалось, что продолжается какой-то страшный сон, но почему в этом сне с ней рядом человек, с которым ей было хорошо, но она совершенно не предполагала связываться с ним в другое время, кроме приятного времяпровождения в дороге.

Счастливо и безмятежно жили Адам и Ева в раю. Но однажды Змей предложил им попробовать плоды с дерева познания, узнать, что такое хорошо и что такое плохо. Съели они одно яблочко на двоих и поняли, что они голые. Сшили себе набедренные повязки из листьев фиги, и опоясались ими. Увидел это Бог и стал с пристрастием проводить дознание. Адам признался, что это Ева дала ему откусить плодов познания, а женщина призналась, что это Змей обольстил ее.

Разозлился Бог, вызвал к себе Змея и проклял его на веки веков: "будешь ползать на чреве своем и есть прах земной, люди же будут тебя ненавидеть и бить, а ты будешь жалить их в пятки".

Досталось и Еве: "тяжела будет беременность твоя, в муках будешь рожать детей своих, а муж твой будет господствовать над тобой".

А больше всех досталось Адаму: "в поте лица будешь добывать хлеб свой насущный, прах ты есть и в прах возвратишься".

Большой грех совершили люди. Вкусив от дерева добра и зла, они могли протянуть руки к дереву жизни, чтобы стать бессмертными, как боги, и умеющими отличать добро от зла.

Сшил Бог Адаму и Еве одежды из кожи и выслал из Рая, но почему же нас он выкинул из уютного купе, в чем мать родила?

У меня из одежды только "Сейка" на металлическом браслете, а у моей спутницы золотой крестик на цепочке. Сколько раз она прокрутила мой перстень и на что нажимала? Где мы? В каком времени? Что нас ожидает? К чему нам нужно готовиться? Как нам придется выживать? Вопросов больше, чем на любом экзамене, и единственная оценка по результатам — жизнь.

Думай, человек, тебя Бог и матушка-эволюция развивала в течение многих веков и тысячелетий, чтобы ты мог находить выходы из любой создавшейся ситуации. Чтобы в любой ситуации ты принимал решения не к самоуничтожению, а к продолжению жизни, потому что с пресечением жизни некому будет думать и вообще мыслительный процесс будет невостребованным.

Думающие лишайники или грибы новых цивилизаций не строят, они убивают то, что не относится к их виду и живут для того, чтобы жрать, и жрут для того, чтобы жить.

Вдалеке виднелся лес. Но что нас ожидает в лесу? Не известно. Может, в лесу нам будет хорошо, а, может, будет очень плохо. В лесу можно выломать палку для защиты, если у тебя будет на это время. Лучшее — враг хорошего, поэтому пока не будем дергаться, а будем пытать согреться друг о друга, сидя на остывающей земле.

Глава 2

Спать мне не пришлось. Почти. Вероятно, так же в первые дни пребывания на земле спали Адам и Ева. Ева, то есть моя подруга, сидела у меня на коленях, а я старался обнять все ее тело, чтобы защитить от ночной прохлады, которая оборачивается холодом, если человек не двигается.

Я сидел и внимательно слушал ночь. Запахи я определить не мог, потому что духи моей спутницы были очень тонкими, приятными и не давали учуять запах пространства.

Через какое-то время я стал чувствовать, что мерзну со спины, и этот холод проникает сквозь меня до женщины. Я стал вспоминать когда-то слушанные мною лекции по психологии и о чудесах аутогенной тренировки. Главное — перестать воспринимать действительность. Отключиться и сосредоточиться только на себе, на созерцании своего тела. Сначала нужно расслабиться. Лучше начинать с большого пальца на левой ноге. Сказать ему, что он отдыхает, что он расслаблен и что по нему начинает течь тепло, как будто кто-то надел на него пуховый чехольчик и этому пальцу очень хорошо и комфортно.

Через какое-то время уговариваний пальца, я почувствовал, что палец начало покалывать точно так же, как замерзшая на холоде рука при попадании в тепло будто бы пронизывается невидимыми стальными иглами.

Так же я "разговаривал" со всеми пальцами на левой ноге, а затем на правой ноге. Точно так же я проходил все мышцы на голенях и бедрах, как бы руками встряхивал их и раскладывал по телу в ненапряженном состоянии. Так можно и лечить себя. Все расслабленные органы слушаются своего хозяина. Все органы нужно уговаривать как маленьких детей, договариваться с ними о правилах игры, а вот, например, с печенью, нужно обходиться более сурово и командовать ею, чтобы она более активно пропускала через себя кровь и очищала ее.

Сердце во время таких тренировок начинает биться ровно и с уменьшенной частотой. Обязательно нужно расслабить язык, потому что он вслед за вами проговаривает все, о чем вы думаете, и не дает мышцам тела расслабиться полностью.

Понаблюдайте за собой. Когда вам не спится, то язык у вас напряжен, и он прижат то к зубам, то к верхней части неба. Стоит вам расслабить язык, как тревожные мысли исчезнут сами по себе, и вы уснете спокойным сном.

Я расслабил язык и стал управлять своим телом, как знакомым агрегатом, который знаю в целом-то неплохо. Я стал регулировать температуру тела и перестал чувствовать прохладу ночи. Я чувствовал тепло в моих руках, ногах, не было застоя крови в той части тела, которая держала на себе женщину. Было такое ощущение, что я как масляный радиатор источал тепло не только для себя, но и для всей Вселенной, которая молчала вокруг.

Я размышлял о том, что мне нужно делать завтра. Мне кажется, что не бывает таких людей, которые бы не задумывались о завтрашнем дне. Пусть я голый, но я не беспомощный. У меня есть часы, механические, со стрелками, с их помощью я смогу определиться по сторонам горизонта.

Если кто-то этого не знает, то кратко расскажу. Если время до обеда, а вернее до одного часа пополудни, то часовую стрелку мы направляем на солнце, а угол между часовой стрелкой и часом дня делим пополам. Линия, которая делит пополам угол, называется биссектрисой, и она указывает на юг. Точно также и после часа дня. Часовая стрелка на солнце, угол между часовой стрелкой и часом дня снова делим пополам. Биссектриса указывает на юг. Продолжение биссектрисы в обратную сторону — на север. А дальше все просто. Становитесь лицом на север. По правую руку — восток, по левую — запад. Солнце встает на востоке, а заходит на запад.

Я показал ему, где запад — там закат,

А в это время нас попутала ЧэКа...

Так, к слову пришлось. Как мнемоническое правило по определению сторон горизонта. Песня старая, времен культа личности. Надеюсь, что такое культ личности, объяснять не надо?

Я посмотрел на небо и увидел Полярную звезду. А все ли знают, где она? Сомневаюсь. Находите Большую Медведицу. Она в виде ковша из семи крупных звезд. Через две крайние звезды от ручки ковша мы мысленно прокладываем прямую линию и откладываем на ней пять отрезков по размеру стенки ковша. Конец пятого отрезка укажет на Полярную звезду в созвездии Малой Медведицы. Малая Медведица тоже состоит из семи звезд и представляет собой маленький ковшик, вернее, джезву ("турку") для варки кофе на огне. А вот от чашечки горячего и ароматного кофе я бы не отказался. Желание было таким сильным, что я даже ощутил горячий запах размолотого кофе, который мне кажется более приятным, чем самые изысканные духи.

Есть еще способы определения сторон горизонта по Луне, но это более сложная технология, связанная с фазами луны и со временем суток.

Второе. Часы на металлическом браслете. Браслет не трудно разобрать и у меня будут три стальные пластинки от замка. Заточив их на камне, я получу три маленьких режущих предмета, что позволит мне с трудом, но вырезать и обработать хорошую палку в виде копья и пойти на охоту, оставив женщину для безопасности на дереве.

Инстинкт охотника есть в каждом мужчине. Трудно убить первую добычу, потом это превращается в ремесло. Мне уже довелось побывать в разных переделках, но в такой переделке я еще не был.

Сначала поедание пищи в сыром виде без соли и термической обработки. А что сделать? Сидеть и кричать: официант, меню! Сейчас, вот он бежит к вам с подносом и с полотенцем через руку. Чего изволите, господа питекантропы?

Голод не тетка. Червей жрать будем. Внутренности выдавили — и в рот. Белок и нужные для жизнедеятельности микроэлементы.

Посмотрите на чукчей. Думаете, у них такие извращенные вкусы, что они любят рыбу с душком, то есть ту, в которой начался активный процесс разложения? Ничего подобного. В процессе гниения и брожения, как хотите называйте, образуются микроэлементы, которые мы получаем из овощей и фруктов, и которые всегда были недоступны народам Севера.

Методом проб и ошибок они нашли оптимальный вариант снабжения своего организма нужными микроэлементами. И кто им это подсказал? Медведь. Медведь прикапывает свою добычу и как только она начинает издавать аромат, так медведь сразу бежит к своему тайнику полакомиться. И северные народы попробовали. Привыкли. Даже почувствовали пикантный вкус. Чем не сыр "рокфор" или сырая японская рыба. Северные народы тоже рыбу в сыром виде едят, и ничего, нахваливают. Сейчас японцы нам суши завезли и всякую полусырую рыбу. А наши от удовольствия хрюкают, поглощая это.

Как это Козьма Прутков говаривал по этому поводу?

Спросили однажды ханжу:

Вы любите сыр?

Да, я в нем вкус нахожу.

Сначала и к сыру относились как к сырой рыбе. А потом ничего — привыкли. Ко всему привыкает человек. Привык и Герасим к городской жизни.

Затем займемся сбором конопли или крапивы. Вымачивание их в воде. Размягчение. Разделение на волокна. Скручивание волокон в нити, нитей в жгуты и веревки. Изготовление тетивы для лука. Благо совсем недавно мне пришлось изготавливать луки и учить людей воевать ими. Изготовление деревянного крючка и вязание одежды. С течением времени можно изготовить и ткацкий станок. Простой, но эффективный. Человек уже не будет бос и гол.

Затем поиск камней с повышенным содержанием кремния. Древние люди не знали, что искали и на кремний вышли совершенно случайно, когда, стукая камень о камень, готовили себе каменные рубила.

Искровысекание — это одно из главных открытий человечества. Огонь, добытый от удара молнии, был подарком Богов или судьбы, но кремень стал краеугольным камнем человеческого развития. Все пошло с него. И эволюция пошла семимильными шагами, переходя с миллионолетнего счета на тысячелетний.

Огонь позволит готовить пищу, выпаривать воду и получать соль, обжигать острие копья и делать его более твердым. А дальше все пойдет уже по накатанной колее.

Глава 3

— Доброе утро, а я уже проснулась, — игривый голосок вывел меня из процесса созерцания и размышлений. — Я спала как на печке, и еще никогда мне не было хорошо, — сказала моя спутница, потом огляделась по сторонам, сморщила свой носик и заплакала.

Мне только этого не хватает. Сейчас будут устраиваться сцены, а зрителей нет.

— Тебя хоть как зовут-то, — спросил я. Вчера события развивались так стремительно, что о выяснении имен и речи не шло. У страсти есть одно имя — Страсть.

— Татьяна, — сквозь слезы произнесла женщина.

В любом романе есть Татьяна,

И для нее есть добрый гений,

Печальный демон без изъяна

С известным именем Евгений.

— Вот и чудненько. Вставай и готовь мне завтрак, — сказал я и помог ей подняться. — Можешь не закрываться, здесь нас никто не увидит. Если стесняешься меня, то я тебя не стесняюсь, и меня вообще ничего не стесняет, кроме того, в каком времени мы находимся.

— Сейчас, наверное, часов семь утра, — сказала Татьяна, — у тебя же часы на руке.

Я посмотрел на нее так, что женщина, кажется, начала понимать реальность того, что с нами произошло.

— Я не знаю, — сказала она, — но знаю, что с нами произошло что-то ужасное и что я скажу мужу?

— А больше тебя ничего не волнует? — продолжал размышлять я. — Мы Бог знает где, неизвестно в каком времени, а тебя волнует то, что ты скажешь своему мужу. Ты можешь представить, кто сейчас выскачит на конях из-за того вот пригорочка? И кем ты будешь в чужих руках? Рабыней у богатой дикарки или десятой наложницей у местного князька, и если ты не будешь кричать от страсти по ночам, то тебя будут лупить плетью. И чтобы этого не произошло, постоянно держись рядом. Держись обеими руками за меня. Называй меня Адамом, а я буду называть тебя Евой. И не думай, что я тронулся умом. Вбей себе в сознание, что мы с тобой оттуда, — я показал пальцем в небо, — и что здесь мы оказались не по своей воле. А на шее у тебя знак твоего отца с его портретом. Учти — это наше спасение.

— Я поняла, а из чего мы будем готовить себе завтрак? — сказала женщина.

Мы были голодны, и каждый час усиливал чувство нашего голода. Как это у Некрасова: "В мире есть царь, этот царь беспощаден, Голод названье ему". Пусть мы голые, но пока мы хозяева положения. Мы находимся в относительной безопасности, пока нет никого рядом. Мы находимся в том месте, где пролегала железная дорога. Дорога построена примерно в 1900 году. Я же не нашел никаких следов присутствия здесь человека.

Я поднялся на пригорок и всмотрелся в синюю даль. Чистый воздух, никаких следов присутствия человека в относительно густонаселенном с древних времен районе.

Ох, уж эта страсть, ни я, ни она не помним, сколько раз крутилось колечко. В старые времена здесь жили скифские племена. Но то ли еще не было великого переселения народов, то ли этот участок земли пока не освоен скифами, и искать нам здесь нечего.

Обосновываться в чернеющем вдалеке леске тоже не имеет смысла. Нужно двигаться во времени назад до какой-то исторической вехи, чтобы определиться в обстановке и совместить приятное с полезным: и посмотреть на историю, и домой вернуться. Если будет интересно, то можно и задержаться на какое-то время.

Я посмотрел вниз. Татьяна что-то искала на поле. Все-таки инстинкт собирательства никогда не исчезнет из современного человека. То, что заложено в нас генами предков, является нашей основой и позволяет нам выживать в любой обстановке. Я помахал ей рукой, и она быстрым шагом пошла ко мне в надежде, что я отыскал что-то спасительно.

— Что нашел? — спросила она, запыхавшись.

— Нашел, — жестом показывая, чтобы она подошла поближе, — обними меня покрепче и закрой глаза.

— Ну, как ты можешь думать все об одном и том же? — возмутилась она. — У меня совершенно нет никакого желания.

— Я тебе уже говорил, чтобы ты во всем слушалась меня, — мой голос не предвещал ничего хорошего, и Татьяна подошла ко мне, обняв покорно руками.

Я нажал на узор на печатке и повернул кольцо на один оборот влево. В глазах потемнело, но в обстановке вокруг ничего не изменилось.

Здорово! Скифы в этих местах появились еще за три с половиной тысячи лет до Рождества Христова или, как говорят ученые люди, до нашей эры. Это куда же нас занесло? Покрутила бы Татьяна, Ева моя, колечко посильнее, и мы бы с ней сейчас бегали по полю, спасаясь от динозавров. Не шутите со временем, мужики.

Откручивать назад тысячу лет сразу рискованно. Кто его знает, какие процессы будут проходить в наших организмах, и кем мы будем к тому времени, когда нужно будет остановиться.

Я сделал пять полных оборотов кольца, удерживая печатку, и вдруг вдалеке увидел дым. Что-то горело. И это было недалеко. Километров пять. Мы уже собрались было идти в сторону дыма, как вдруг сзади я услышал топот копыт. К нам приближались пять всадников в темных одеждах и островерхих колпаках. Подъехав к нам, остановились и стали смотреть на нас, явно не понимая, как здесь могли очутиться чужие люди с белыми лицами.

Я поднял вверх руку с вытянутым указательным пальцем и показал пальцем в небо, потом указательным и средним пальцем показал как бы наши шаги с неба на землю. Яснее ничего не скажешь. Я попробовал сказать им, что мы дети Бога, но мой язык был им непонятен, а шикарная прическа Татьяны и ее фигура привлекала их внимание больше, чем мои попытки что-то им объяснить. Я притянул к себе испуганную женщину и приготовился крутить кольцо, если намерения всадников будут носить явно враждебный характер.

Старший из всадников спешился, подошел к нам, сложил вместе ладони рук, приложил их ко лбу, к груди и к животу, приветствуя нас. Что-то в этих жестах мне напоминало индийское приветствие, но если это скифы, как я предполагал, то это вполне возможно, потому что скифы относились к индоевропейской группе народов.

Речь этих людей была и вроде бы знакомая, и совершенно незнакомая, но по наитию можно было ухватить, что они не испытывают к нам вражды и предлагают поехать с ними к какому Таргитаю.

Я кивнул головой. Сейчас же нашлись две накидки, сшитые из овчинных шкур, которые накинули на нас. Татьяну взял к себе и посадил впереди себя молодой парень с курчавой бородкой, а мне предложено было сесть сзади старшего.

Трудно ездить пассажиром на крупе лошади позади всадника, это не очень удобно самой лошади и крайне неудобно пассажиру. Я держал всадника за пояс и видел, что он понемногу подпрыгивает и опускается в шкуру, заменяющую седло в тот момент, когда лошадь ставит на землю правую переднюю ногу. Затем он как бы сбивает ритм и начинает опускаться, когда лошадь ставит на землю левую ногу, облегчая лошади выполнение ее задачи по перевозке всадника, и сохраняет силы лошади. Кто знаком с кавалерией, то знает, что этот способ езды называется рысью, а действия всадника называются "облегчением под правую или под левую ногу". Вот откуда к нам пришла и теория, и практика верховой езды. Я тоже сжал ногами круп лошади и стал в такт ее шагам приподниматься и садиться под правую или под левую ногу так же, как и тот, кто управлял лошадью.

Глава 4

То, что горело, оказалось общим костром, вокруг которого собрались около сотни людей. Мужчины, женщины дети. Все с огромным любопытством смотрели на меня. Судя по тому, что повсюду рядом с повозками с тентами были тюки, группа только что приехала на это место и выслала разведчиков по сторонам, чтобы убедиться, что им никто не угрожает, они не вторглись в чьи-то владения и им не придется оружием отвоевывать место для своего существования.

Почему я так говорю? Мне кажется, что у этой группы людей недостаточно большая численность, чтобы расширять свои пределы агрессией в отношении соседей. Хотя, иногда говорят, что наглость берет города. А вид у этих людей был не совсем миролюбивый. Жизнь такая. В каждом встречном нужно видеть врага, нацелившегося на твое имущество. Врагом может быть и тот, кто постоянно находится рядом с тобой и считается как бы своим. Я не описываю характер взаимоотношений этих людей между собой, а говорю о современных нравах, которые присущи этим людям. Если сказать по-другому, то пещерные нравы являются основой взаимоотношения людей на более высшей стадии развития. Разве что вместо пещер у людей есть отдельные дома, коттеджи, особняки, апартаменты, элитные квартиры, просто квартиры, хрущобы, а характер взаимоотношений остался тот же. Гены.

Люди были одеты в какую-то внешне однообразную одежду, в которой летом не жарко, зимой не холодно и в случае сражения эта одежда будет и защитой. Какой-то разнооттеночный материал, наподобие шерсти, элементы одежды из кожи. Одним словом, как всепогодная солдатская шинель.

Если взглянуть на них издалека, то их одежда чем-то напоминает форму спецназа: короткие, туго перепоясанные кожаные куртки, кожаные или шерстяные шаровары с завязками (в России их называют штрипками) у щиколоток и короткие сапожки-скифики (прямо как армейские ботинки с высокими берцами). Только у этих сапог не было спереди никаких шнурков, просто кожаные завязки по верху. Одежда отличалась по цвету, вышивкой на шерсти, тиснению на коже и наличию металлических украшений. У мужчин на поясе висели короткие мечи, как у римских гладиаторов, у кого-то были колчаны с луками, кто-то держал в руках копье.

Все настороженно смотрели на нас. Детские мордочки испуганно выглядывали из-за своих матерей. К нам вышел мужчина лет за сорок, в одежде с вышивкой и металлическими украшениями из желтого металла. Не все то золото, что блестит. Я пробу не видел и не буду утверждать, что это золото. Он вытянул руку в сторону и нас и что-то начал говорить на неизвестном для меня наречии.

Язык не тюркский, к европейским отношения не имеет. Греческий? Не похоже? Латинский? Тоже нет, хотя я снова услышал слово Таргитай, потом Панай. Слова знакомые, где-то я слышал раньше. Потом мужчина воздел руки вверх и что-то закричал. Толпа подхватила этот крик.

Как только крик стих, я попытался снова указательным пальцем левой руки показать вверх и указательным и средним пальцем показать движение ног сверху вниз. В это время моя накидка упала, и я предстал перед всеми во всей своей красе, что мне досталась от моих папы и мамы. Толпа замерла. Мне же никак нельзя было молчать. Если бы я замолчал, то это могло быть воспринято как наличие тайных замыслов. Я снова накинул на себя войлочную накидку и, вскинув вверх правую руку, обратился к ним с речью космонавта, вступающего в контакт с обитателями далекой планеты.

— Сограждане! Уважаемые наши предки! Мы встретились с вами на необъятных просторах Причерноморья в те благие времена, когда промышленность и цивилизация не уничтожала безвозвратно все то, что приготовлено нашей планетой для нашего счастливого проживания. Мы свидетели того, что стало с нашей планетой и мы прибыли к вам, чтобы научить вас жить лучше. Мы не хотим, чтобы у вас происходила техническая революция, которая бы повлекла изменение общественных отношений и вызвала социальные революции, которые во все времена сопровождались потоками крови, а ваши времена будет сопровождать массовым уничтожением несогласных. Вот, спросите вашего вождя, — и я указал рукой на выступавшего передо мной мужчину, — он хочет того, чтобы вы объявили ему импичмент и поставили на голосование кандидатуру другого вождя на альтернативной основе. И я вам отвечу за него — нет! И еще три раза нет? Зачем менять то, что обеспечивает вам вполне сносное существование? Если же он, — я снова указал открытой ладонью левой руки на вождя, — продастся Западу, — правой рукой, по-ленински, я указал в сторону запада, — пойдет войной на дружественные вам племена, то здесь вы должны сказать, что этот человек несет вам не счастье, а несчастье, заставляя вас воевать с теми, чьи дети живут в этих племенах, а их жители являются вашими кровными родственниками. А представьте себе, что этот же вождь, — красноречивый жест в сторону вождя, — отдаст вашу территорию в подарок на день рождения соседнему вождю и даже не спросит вас об этом, а соседний вождь начнет на этой земле морально унижать ваших сородичей, то что же скажете вы? Правильно, вы скажете, что нам не нужен такой вождь! Даешь выборы? Даешь честные и демократические выборы! Ура, товарищи! Наше дело правое, мы победим!

Я закричал "ура" и толпа подхватила этот крик, что удивило не только меня и Татьяну, но больше всего удивило самого вождя. Ни он, никто другой ни слова не поняли из моего доклада о текущем моменте, но та уверенность, с которой я произносил то, что происходит в нашем мире, у наших ближайших соседей, убедило в моей правоте всех людей.

Первый раз они видели таких людей с белой кожей, а у женщины русые волосы и голубые глаза. Такие есть только у Богов. А то, что я обращался в сторону Запада, говорило только о том, что у меня есть поддержка от кого-то, типа НАТО, и что со мной шутки плохи.

Это понял и вождь. Он махнул рукой и из толпы вышли три старца с ковриками из кошмы, свернутыми в трубку. Вождь что сказал им. Они сели прямо перед нами, расстелили перед собой коврики и разбросили на них какие-то предметы. У одного это были струганные и неструганные палочки и веточки. У другого — разноцветные камешки. У третьего — маленькие косточки. Все они глубокомысленно созерцали то, что же у них получилось, а все терпеливо ждали их приговора. Потом все трое что-то начали говорить, показывая то на нас, то на вождя, то на Запад. Шутки шутками, ну совсем как представители ОБСЕ, ПАСЕ и ЕС, которые убеждали вождя, что с НАТО ссориться не надо, а эти люди, вероятно, пришли от того, пальцем вверх, кто этими всеми ЕС и НАТО руководит. Лучше не злить этого, кто там наверху.

Результатом раздумий было приглашение нас к столу вождя. Из его личных запасов нам были выданы штаны и куртки. Татьяне все подошло как нельзя лучше, а вот мне все было коротко. Я был немного высоковат, да и пошире в плечах. А они, если судить по местности, где мы их встретили, являются алано-скифами. Практически, это предки наших осетинов.

Нас накормили вареным мясом, приправленным какими-то травами, что в принципе было неплохо при практически полном отсутствии соли, но солеными были кусочки сыра, которые подавались к мясу. Когда ты голоден, то все бывает очень вкусно.

Для нас устроили небольшой шатер из веток, покрытых кошмами. Татьяна сразу провалилась в глубокий сон, а я вышел, попросту говоря, до ветру. Было тихо, светили звезды, слышно, как скрипят повозки с кибитками, в которых кто-то разными голосами издавал страстные звуки. Жизнь шла своим чередом. Старшие занимались продолжением своего рода, а младшие учились тому, как это нужно делать.

Глава 5

Следующий день был посвящен одеванию нового Гулливера среди скифов. Татьяна оказалась мастерицей на все руки и все женщины бегали вокруг нее, подавая то куски войлока, то ножи, то нити.

Выспался я отменно и как только вышел из нашего импровизированного жилища, как Татьяна сразу дала мне задание изготовить металлическую иглу для шитья и крючок для вязания. Она даже веточкой нарисовала, какой размер ей нужен, а пока она дала мне что-то вроде пояса, чтобы я мог носить накидку в виде юбки, прикрывая то, что прикрывают даже в Африке.

Задачка. Но нужно исхитриться и сделать то, о чем просят. Я жестом подозвал к себе одного человека, пальцем показал на меч, висевший у него поясе, потом показал, как работает молоточком кузнец. Мужчина подумал и повел меня к какому-то другому человеку, возрастом намного старше, что-то объяснил ему ушел. Старик посмотрел на меня, потом достал из кибитки несколько сумок и раскрыл их. В сумке лежали некоторые кузнечные инструменты: небольшая наковальня, молотки, клещи, рубила, куски железа. В целом это инструментарий для ремонтника, но не для кузнеца, который делает, например, оружие. Что-то там подправить, подремонтировать. Остальное, получается, все покупное или обмененное. Кроме того, у меня создалось впечатление, что это только часть племени. Ячейка управления, я бы так сказал по военной терминологии. Идет позади своих скотоводов, которые гонят стада на север с наступлением лета. А к осени племя погонит стада на юг. Круглый год стада пасутся на летних кормах.

Покопавшись в сумке, я нашел то, что искал. Две маленькие проволочки. Изготовленные методом волочения через дырочку. Наши проволоки тоже делаются методом волочения, но какое высокое качество! А эти не слишком уж и казисты, но на безрыбице и рак рыба. Это же нужно представить технологический процесс изготовления проволоки: добыча руды, выплавка железа, вернее, чугуна, его потом переплавляют в железо и в сталь.

Железо разливают в формы для получения слитков. Потом слитки обковывают по нужной форме, разрезают на куски-заготовки и на пруты для изготовления мечей и сабель, например. Пруты отковываются, и получается сабля или меч. Иногда для изготовления оружия разогретые пруты свиваются вместе в косу и под ударами молота они свариваются воедино, улучшая боевые качества оружия.

Тонкие пруты нагревают до очень высокой температуры и протаскивают через волочильное отверстие, которое называется фильером. На фабриках прутки проходят через вальцы, которые уменьшают их диаметр, то же делают и в крупных мастерских, а дальше все вручную: нагревают и протягивают через фильер. Куда это идет? Как правило, для производства гвоздей, для обвязывания копий, ножен для мечей и вообще проволока нужна везде. От кузнеца я узнал слово, которым обозначается проволока, молоток, огонь, ковать, стучать, меч. Раз уж приходится жить вместе, то и язык нужно изучать.

Из меха для воды я сделал мех для раздувания углей, чем удивил кузнеца. Мех для воды — это кожаный мешок с деревянным горлышком. Его еще называют бурдюком. Вода в таком мехе противная, но стекла нет, потому и кожа неплохое хранилище для воды. Я заменил деревянное горлышко на более широкое. Веревочкой прикрепил две палки к горлышку и к двум противоположным концам мешка. Разводя концы палок, я надувал воздухом мешок, а когда сводил их вместе, воздух с силой вырывался из горлышка. Сложного в этом ничего нет, особенно, когда это знаешь и сам видел, а когда не знал об этом, то любое новшество вызывает удивление. Кузнецу я нарисовал схему хорошего кузнечного меха, сделает и будет законодателем мод в деле изготовления кузнечного инструмента.

Хотя кузнечные меха должны быть известны в это время, ведь выплавка железа невозможна без постоянного поддува кислорода. Мальчишка-помощник сбегал и собрал древесный уголь от костров. Раздули огонь и бросили железки нагревать. Игла у меня получилась не маленькая, сантиметров десять длиной. Очень трудно было сделать ушко и обковать его так, чтобы не было острых краев. Мальчишка на абразиве, камне, который применялся для заточки мечей и копий, стал шлифовать иглу, а я взялся за крючок для вязания. Сделал и его, сантиметров двадцать длиной, массивный, но крючок еще буду доводить до кондиции. Показал мастеру, как нужно сделать шило с крючком, чтобы легче было шить по коже. На часах было где-то часа три пополудни, когда я принес Татьяне заказанные ею инструменты. Не шибко шикарно, но работать можно. Собравшиеся женщины смотрели, как она ловко вдела шерстяную нить в иглу и стала сшивать куски тонкого войлока. Пока она шила, одна женщина принесла мне мяса и зелень, по вкусу напоминающую луговой лук.

Вроде бы я немного сделал, иглу, крючок и шило, а устал изрядно. Плотно покушав, я прилег под навес поспать.

Скажу тебе секрет Кавказа,

Ему ты можешь не внимать,

Когда придет к тебе зараза,

Приляг на часик на кровать.

Я и спал, как мне показалось, не больше часа, но меня разбудила Татьяна, сказав:

— Вставайте, Ваше сиятельство, от портного камзол принесли примерить.

Для меня была сшита войлочная рубашка, практически по размеру и длинные штаны с гульфиком. Войлок довольно неприятно колол голое тело.

— Ничего, привыкнется, — сказала Татьяна, — у меня тоже все кололо. Я крючком свяжу тебе майку, и все будет хорошо. А к тебе просьба, подшлифовать крючок и сделать из деревяшки веретено, попробую прясть. У них есть тканое шерстяное полотно, но его очень немного и как мне сказали женщины, это полотно привозят издалека, и оно очень дорогое. Подумай, может, можно и их научить ткать себе полотно. Ты уже определился, в каком веке мы живем?

— Примерно в тысячном году до нашей эры, — сказал я. — Начало железного века. Где-то железо полностью вытеснило бронзу и дошло даже до кочевников на окраинах цивилизаций. И я просто не могу уйти сейчас, не посмотрев на то, что не видел никто и о скифах люди знают только по рассказам Геродота, который что-то и где-то слышал о них. Не волнуйся, мы вернемся снова туда, где мы с тобой были, и ты вряд ли потом вспомнишь, где ты была и что делала.

— Это будет просто как сон? — спросила Татьяна.

— Да, это будет просто сон, — с чистой совестью соврал я.

— И мне можно показать людям все, что я умею? — спросила она.

— Не можно, а нужно, — сказал я, — пусть тебя помнят в легендах и потом, вечерами, женщины будут заниматься рукодельем и петь песню о женщине, спустившейся к ним с небес и научившей их всем секретам рукоделья.

Я, правда, не сказал ей, исчезнет ли с ее щечек степной загар и та суровость женских лиц, с какой они преодолевают отсутствие бытовых удобств и при этом стараются быть красивыми и приветливыми в присутствии тех, кому Богом предписано радоваться их красоте и восхвалять ее.

Мы не боялись говорить услышанные нами незнакомые слова и смеялись вместе со скифами, когда слово применялось не к месту, но не прошло и месяца с нашего прибытия к ним, как мы стали довольно сносно понимать их и объяснять то, что нужно нам. На уровне детского языка, но все равно языка, а не мычания и объяснения на пальцах.

Татьяна завоевала авторитет тем, что умела делать все: и шила, и вязала, и готовила, и делала модные прически, учила их народным танцам России. Но когда она стала учить женщин искусству макраме, то даже мужчины стали приходить на занятия и учиться вязать узлы, чтобы привязывать животных, связывать врага или прочно соединять арку юрты. Узлы были известны еще за три тысячи лет до Рождества Христова, но до скифов, похоже, дошли не все типы узлов. На снастях парусников фараона Хеопса применялись морские узлы, которые и сейчас называются как прямые, выбленочные и беседочные. Но женщины решили, что вязать узлы — это не только морское дело, а чисто женское и стали создавать украшения из узелков, другие же использовали узелки, чтобы пометить себе что-то на память, вроде как записную книжку или молитвенник. Откуда она набралась таких знаний, я не знаю, но знаю, что нормальная женщина должна быть именно такой.

Мой авторитет познаний в кузнечном деле, механике, математике не являлся показательным для мужской части населения и однажды вождь мне посоветовал принять участие в поединке с самым лучшим бойцом племени, который сомневается в моих мужских качествах и предложил мне воспользоваться его запасным мечом и небольшим кожаным щитом.

Принять участие в поединке — это наверняка либо быть убитым, либо убить самому. Либо нанести увечья, которые и лечить-то нечем. Можно спокойно загнуться от анаэробной инфекции, а попросту говоря — гангрены или сепсиса — заражения крови. Когда-то мне пришлось помахать саблей в деле, но это совсем не похоже на то, как сражаются с короткими мечами.

Это больше похоже на то, как люди дерутся на ножах. Или на то, что вас в подворотне встретил хулиган с ножом. Можно отдать кошелек и получить удар в живот, потому что свидетель ограбления никому не нужен. Можно напасть самому и обезоружить бандита или воткнуть его же нож в его живот. В этом случае вас же еще привлекут у уголовной ответственности за превышение "необходимой" обороны и за то, что остался жив, а хулигана с ножичком выпустят с извинениями и пожеланиями более аккуратно подходить к выбору следующей жертвы.

Я предложил вождю, что буду драться с его воином без оружия. Конечно, это опасно, но все-таки не зря я занимался в секции самбо, да и то, что я буду без оружия, повысит мои шансы на успех. Потом я узнал и подспудную причину поединка со мной. Доброхоты напели главному бойцу о том, что женщины с меня глаз не сводят, в том числе и жена его. Они бы и сами вызвали меня на поединок, но так как я посланник небес, то со мной может справиться только самый лучший поединщик. Вот они и предложили вождю устроить мою мужскую "прописку" в племени.

Глава 6

Посмотреть на поединок собралось все племя. Татьяна была чем-то хмура. Возможно, что и ей напели про меня подружки-сударушки. Ну, погоди. Я тебе это дело припомню, если жив останусь.

Противник был пониже меня ростом, но крепенький и подвижный. Одет по полной боевой форме, а я без оружия и с голым торсом. Так делали древние русичи, когда им предстояла схватка на жизнь или на смерть с превосходящим противником. Так сделал и я, чтобы помнить, что только я могу защитить себя, а не броня.

Мой соперник стоял и думал, что ему делать. Надеялся на долгий и упорный бой, а здесь все дело может закончиться в течение нескольких минут, и все будет просто, как зарезать барана. Ни геройства, ни славы, может, даже еще частушку сочинят, типа молодец против овец.

Ему, определенно, не понравились предложенные мною условия боя и это его разозлило. И хорошо, что разозлило. Он с диким криком бросился на меня, выставив вперед левую руку со щитом и замахнувшись мечом в правой руке. Я стоял прямо и ждал. Когда до него оставался буквально метр-полтора, я сделал шаг влево со стороны щита, оставив вытянутой правую ногу для подножки. Он этого не ожидал, и пошел кувырком, вызвав смех у собравшихся. Встав, он с воем бросился на меня. Молодые скифы подражали собакам или волкам, всегда были ожесточенны и свирепы в схватках. Сейчас и мне придется показать все, чему меня учили.

Мой противник шел на меня, непрерывно размахивая мечом и отведя назад руку со щитом, чтобы у меня не было возможности использовать его щит для моей защиты. Нужно отвлечь его внимание и нанести чувствительный удар, чтобы остудить его пыл. Я сделал резкое движение левой рукой. Противник обратил внимание на мой жест, приостановив вращение мечом, и тут же получил удар ногой в пах.

Мода на обтягивающие кожаные штаны не для воинов, потому что дает возможность наглядно видеть, куда следует наносить удар. Скажу прямо, удар по яйцам для мужчины очень болезнен. Может даже вызвать шок. Китайские писатели кончали жизнь самоубийством, вонзая шило в яичко.

Мой противник уже не выл, как волк, а кричал, как лев пустыне, и мне нельзя было терять ни секунды для того, чтобы выбить оружие из рук путем выкручивания в сторону большого пальца (еще никто не удерживал свое оружие при проведении этого приема) и нанесения прямого удара, апперкота, по челюсти противника. Я думал, что у меня отвалится кулак после первого удара, но пришлось делать и второй удар, который свалил поединщика. Жив ли он?

Так в повести купец Калашников ударом кулака пришиб князя, обидевшего его жену, и был за это приговорен к смерти. Я потрогал запястье противника. Пульс есть. Жив. Ногой я отшвырнул его меч, поманил пальцем его жену, и мы вдвоем оттащили его в сторону, куда прибежала Татьяна с кожаным ведром с водой. Я тер ему виски, а Татьяна лила воду на его голову. Наконец он открыл глаза, увидел меня, свою жену, Татьяну и закрыл лицо руками, так ему было стыдно. Я сказал ему, что он дрался очень мужественно и что я научу его драться так же, как и я, а если кто посмеет смеяться над ним, то будет иметь дело со мной.

В те минуты, пока мы приводили его в чувство, никто из племени, собравшегося в круг, не сдвинулся с места. Мы вместе вышли на средину площадки, и я своей рукой поднял его руку, сказав, что это мой друг и если кто-то посмеет усомниться в этом, то немедленно будет вызван мною на бой. Мои слова были встречены криками одобрения.

Вождь сказал, что любой поединок — это праздник и окончание поединка говорит о том, что с небес к нам спустился настоящий герой. Племя очень радо выбору небес, и мы принесли для племени много всего хорошего. Вино было в те времена только в местах большого скопления людей, то мы с новым другом сделали надрезы на руках, выдавили по нескольку капелек крови в чашку с водой, положили в нее боевой нож и отпили из нее. Дикий обычай для заражения друг друга имеющими болезнями. Но сейчас мы могли быть спокойны, такой человек будет всегда со мной и защитит мою спину, надеясь, что и я сделаю так же. Нового друга звали Джурай.

Когда закончились все торжества, только тогда я почувствовал, как меня бьет крупная дрожь, и я почувствовал, что был на краю гибели. Та внутренняя мобилизация на борьбу исчезла, и я почувствовал такую разбитость в теле, как будто я на помосте поднимал сверхтяжелую штангу или таскал огромные камни из карьера. С мыслями о камнях я и заснул.

Мы жили в этом племени уже почти полгода. Стали там своими. Неплохо говорили на скифском наречии. Улучшили, как могли, жизнь людей и даже из других племен приезжали представители, чтобы посмотреть на нас и поучиться тому, что мы умеем.

Я сделал приспособление, чтобы механически доставать воду из глубокого колодца. Ничего сложного в этом нет. В эти времена в пустынных местах уже существовали такие машины, просто они не дошли до скифов. Делается зубчатое колесо, не шестеренка, а именно зубчатое колесо, которое вращается шестеренкой, сделанной из дощечек. На зубчатом колесе веревка с привязанными кожаными ведрами. Лошадь вращает колесо, и оно поднимает ведро за ведром на поверхность.

Кузнецу я рассказал, что по этому же принципу он может построить еще колесо и на деревянный вал надеть абразивный круг для механизации процесса заточки и шлифовки оружия и инструментов.

С кузнецом мы расковали и сделали пилу-ножовку. Времени на нее затратили много, но люди, занимавшиеся работами по дереву, были нам очень благодарны.

В другом колодце была соленая вода, которую невозможно было пить. Я стал мочить в этой воде кошмы и высушивать их на солнце. Надо мной исподтишка посмеивались все, но на кошме выпаривалась соль, пригодная в пищу. Мы сварили мясо с солью, попробовали сами и угостили вождя. Я не буду говорить о том, как были оценены мясо и соль, добытая мной. Вождем было выделено несколько человек для обучения солеварному производству.

Не все подходит для кочевников, но умение добывать соль, воду для водопоя было ценно, и вождь пожаловал мне пять бляшек из желтого металла для украшения моей одежды.

Из немногочисленных в степных краях перелесков мне привозили березовую кору — бересту, на которой я делал свои записи и составлял словарики языка древних скифов. Свернутые свитки были моей библиотекой, и мы с Татьяной по вечерам прочитывали мои записи.

Немного позанимался я гончарным делом и изготовлением кирпича. Во время прогулок по окрестностям места расположения племени я обнаружил небольшую осыпь холма. Меня привлек палево-охряный цвет почвы. Немного покопав ее, я обнаружил настоящую глину. Снова над моими занятиями посмеивались люди. Откровенно смеялись, когда из моих рук вместо сосудов, мисок и чашек выходили калябушки. Но скоро миски стали получаться лучше, а когда я обжег их на костре вместе с кирпичами, то смеяться перестали. Даже вождь загорелся идеей построить дом из глиняных кирпичей, чтобы не хуже, чем у князей и эллинов, с которыми скифы торговали через посредников.

Глава 7

Однажды к вечеру я был приглашен к вождю. У него сидел один из торговых агентов.

— Присаживайся, уважаемый Владимир, — пригласил меня вождь, — вот приехал к нам купец Эфраим с товарами и письмом к тебе от первого министра фараона египетского Шешонка Первого. Почитай свиток, что привез, — и подал мне свернутый в трубку папирус.

Я знаю арабский алфавит, умею писать справа налево, знаю достаточно много китайских иероглифов, но египетское письмо не похоже ни на то, ни на другое. Это даже не китайская грамота, но если внимательно присмотреться, то древнеегипетская письменность и "китайская грамота" имеют общие основы. И та, и другая являлись рисунками того, о чем хотелось сказать. В китайской письменности точные рисунки предметов и явлений стали постепенно заменяться символами, как например, корень стал изображаться в виде вертикальной черточки ствола, горизонтальной черточки — уровня земли и трех расходящихся черточек под ней — собственно корня. Или, к примеру, рис. Уже описанное мною изображение корня и вверху такое же изображение метелочки. Корень внизу и метелочка с зернами — рис. По этому поводу можно прочитать целую лекцию о происхождении каждого иероглифа, и каждый иероглиф будет достоин целой повести со слезами, встречами и расставаниями, солнцем и непогодой, войнами и предательством, и солнцем, которое все равно встает и призывает людей быть такими же хорошими, как оно само.

Древнеегипетское письмо — это такое же изображение картинок, но только с большей прорисовкой деталей и действия. Во всяком случае, я опишу вам то, что было нарисовано в переданном мне письме. Изображение облака и из него на землю лестница. По лестнице спускается человек со скипетром и державой. Все люди склонились перед ним ниц. Человек указывает скипетром на следующее изображение облака и лестницы, спускающейся на землю. По лестнице идут две фигуры. Фигура со скипетром протягивает обе руки к ним и указывает своим скипетром на себя. Человек с двумя мешками в руках плывет на корабле в одну сторону. Затем три человека плывут в обратную сторону. Три фигуры, одна из них со скипетром, смотрят на изображения трех пирамид. В целом все понятно. Сын неба фараон, владыка подданных, приглашает к себе парочку, спустившуюся с неба, чтобы вместе полюбоваться строительством пирамид или поучаствовать в их строительстве. Вообще-то, приглашения царственных особ являются признаком признания нас людьми известными в этом мире и нужно что-то отвечать на письмо.

— Ну, что же, — сказал я, — фараон, Сын Неба, призывает нас к себе. И просит не мешкать, а вождя поблагодарить за предоставленное нам гостеприимство. Направляет тебе посланца с подарками, а посланец должен доставить нас к нему на своем корабле.

Эфраим, до этого блаженно попивавший вино из сделанной мною чаши, вдруг поперхнулся и схватил папирус.

— Где ты увидел, что фараон направил вождю какие-то подарки, — закричал он, — откуда тебе знать, что написано в этом письме?

Вождь взял в руки папирус, повертел его со всех сторон, я ему показал на человека с двумя мешками, который приплыл на землю скифов на корабле. Прокашлявшись, вождь произнес:

— Как ты посмел усомниться в том, что Сын Неба неправильно прочитал письмо другого Сына Неба? Ты кто такой? Я уже давно подозревал, что ты ведешь торговлю в ущерб нам, и что мне давно идут подарки от владетелей других земель, а до меня они не доходят. Как это так, Эфраим?

Купец подпрыгнул и стал еще меньше ростом.

— Пепел на мою голову, — запричитал он, — это все греческое вино. Вкусное, а затуманивает мозги. Чем больше пьешь, тем меньше памяти и вообще не знаешь, кто ты, куда и зачем приехал.

Вождь поднял руку ладонью вперед. Сейчас этот жест трактуется точно так же, как и тогда: заткнись!

Эфраим заткнулся и принялся шарить по бесчисленным и бездонным карманам. Наконец он достал две блестящие фигурки из желтого металла. Конь и баран.

— Это тебе, вождь, подарок и пожелание от первого министра, чтобы стада твои лоснились от жира, как этот золотой баран, и чтобы кони твои были многочисленны и были так же прекрасны, как и этот конь. Не сердись на меня, вождь.

Вождь благосклонно принял дары и сказал мне:

— Если бы не сам фараон пригласил тебя и твою подругу, я бы никогда и никому не позволил даже высказывать намерение о том, чтобы предложить тебе лучшие условия, чем у меня. Я сейчас сижу и не знаю, что я завтра вечером буду говорить своему народу, и как буду объяснять ему, что буду собирать вас в дальнюю дорогу. Сердце мое обливается горем, я бы и поплакал, но я мужчина, а мужчине не подобает плакать при разлуке. Мужчина может плакать лишь тогда, когда погибает его верный конь или погибает его лучший друг. Ты не погибаешь, поэтому я и не буду плакать, хотя мне очень хочется. Иди. Завтра все мы будем плясать и веселиться, провожая вас. Иди, доделай все дела, которые ты еще не успел доделать.

Я пришел и сказал Татьяне, что нас приглашает к себе египетский фараон.

— Сам? — удивилась она.

— Сам, — и я протянул ей свиток.

Она посмотрела на него, повертела в руках и ничего не сказала.

— Хочешь вернуться к себе домой и поехать на автомашине на свою дачу, снять вишни, абрикосы, помидоры, огурцы? — спросил я.

— Не береди душу, — ответила Татьяна, — я уже начинаю потихоньку отвыкать от той жизни и точно знаю, что ни одна из моих подруг никогда не видела живого фараона. По турпутевке ездили в Египет, бродили среди пирамид, кто-то загорал на пляжах, а вот так, в самом настоящем Египте побывать? Никто не был. И мне не поверят, да я и сама никому не скажу. А едем когда? И на чем поедем?

— Поедем на днях с караваном купца Эфраима, — сказал я. — Жук еще тот. Заныкал от вождя подарок фараона, а о подарке в письме было прописано. Вряд ли он вождю передал именно подарок от фараона, но зуб на нас будет иметь. Давай заканчивай все дела, которые находятся в работе, инструктируй помощников.

Глава 8

Через два дня состоялся пир в нашу честь. По этому поводу каждому досталось по глотку греческого вина, которое периодически привозил Эфраим для жертвоприношений богам. Забыл сказать, что у скифов были такие же боги, как и у греков. Главным богом был Панай, такой же, как и Зевс. Его жена, богиня земли Апи, греческая Гея. Таргитай был сыном Паная от земной женщины и защищал людей от гнева богов. Греческий аналог — Геракл. Все-таки греческая культура проникала в разные стороны и воспринималась соседними племенами, но в своей интерпретации.

Проводили нас тепло. Снабдили нас провиантом. Конями. Мой кунак подарил мне свой меч, я подарил ему свой. Женщины плакали и пели песни, которым их научила Татьяна. Было такое ощущение, что мы уезжали из родного места.

С караваном Эфраима мы ехали десять дней, пока не увидели берег Понтийского моря. Это потом его назвали черным русские переселенцы, которые пришли в Крым.

На берегу стоял корабль торговой гильдии. Все купцы уже приехали после торговых операций с кочевыми племенами, дожидались Эфраима.

Нас представили, как личных гостей фараона и отвели самые почетные места на судне. Что такое почетные места на судне? Это только в телевизионных фильмах показывают капитанские кают-компании-салоны с гобеленами и паркетом на бригантинах. Ничего подобного. Палубные места для сна затянутые материей, вот что такое почетные места для гостей. Рядом точно такое же затянутое материей место для купцов. Открытые места для сна для грузчиков-рабов и гребцов.

Самое главное место — гальюн. Это морское название, а по-сухопутному — это туалет или сортир. Отправление естественных надобностей настолько естественно, что естественно наличие туалета (гальюна) на корабле. И такое место было на корме. Дырка в полу, то есть в палубе, чтобы сходить по большому, рядом деревянная бадейка на веревке, чтобы смыть при неточном прицеле. Я для чего так подробно говорю? Если на корабле все мужчины, то этот вопрос беспроблемный. А для женщины? Вот я осмотрел это место и решил, что каждый раз придется сопровождать Татьяну и, если что, бить по ухмыляющейся роже, а то, что таких рож будет предостаточно, то я в этом и не сомневался.

В те времена все делалось не торопясь. Да и сейчас на востоке все делают не торопясь. Дольше всех затягивают дело в Японии. Чем сложнее проблема, тем больше времени на обдумывание. Бывает, что все уже забыли об этом, а тут приходят японцы и говорят: мы, однако, согласны. И все начинают выяснять, а с чем же японцы согласны.

По сравнению с японцами, египтяне вообще метеоры. Те дня за три-четыре принимают любое решение. У персов есть такое волшебное слово — "фардо" — завтра. Любое дело оставляется на фардо. Фардо переносится на другое фардо. И может переноситься до бесконечности. Никто не отказывает, просто переносят на фардо. Вероятно, после общения с персами и появилась русская пословица: не оставляй на завтра, что можно сделать сегодня.

Хотя все ждали нашего приезда, но корабль даже и не думал трогаться, а носильщики-рабы что-то носили в город с корабля и из города на корабль. Особенно интересны были горшки, завязанные сверху кожей со смоляными фитилями. Как будто бомбы какие-то.

Как я и ожидал, на белую женщину глазели во все глаза купцы, гребцы и носильщики. Татьяна держалась за моей спиной, а я постоянно делал свирепое лицо, даже когда занимался изучением смешанного греко-египетского наречия, на котором общались почти все торговые люди.

Все знали, что мы скифы, а скифов побаивались за жестокий нрав и свирепость в отношении обидчиков.

— С такими лучше не связываться, — думали благоразумные люди, и старались обходить скифов от беды подальше.

Один из купцов проводил нас в город, чтобы показать храмы, виллы знатных греков, египетские торговые дома. Ничего выдающегося я не увидел. То, что видел раньше на картинках, представлялось величественными сооружениями, а на деле все оказалось не так уж большим без блеска и шика, как в американских исторических фильмах.

Я даже сейчас не могу понять, почему обыкновенный примитив, обусловленный отсутствием инструментария и технологий, выдается за верх архитектурного искусства. Не знаю, хотя греческие камнерезы были настоящими художниками и точными копиистами человеческого тела, так же как и ювелиры, делавшие очень красивые украшения, которые в виде подделок наполняют сейчас все восточные базары.

Наш гид как-то между объяснениями обмолвился, чтобы мы не очень доверяли Эфраиму, — очень хитрый человек, — предупредил он.

Городишко был маленький, расположен в удобной бухте и назывался Херсонес. Это потом он пережил огромное количество хозяев, пока не стал называться Севастополем.

— Владимир, — тихо сказала Татьяна, — а, может, ты крутанешь свое кольцо, и мы окажемся снова в нашем времени?

— Я бы крутанул, — сказал я, — но нас сразу арестуют жовтоблакитники с трезубцами, а беспека будет нас пытать. Честно говоря, нужно было возвращаться тогда, когда мы были в принявшем нас племени, там бы хоть были в районе нашей Северной Осетии.

— А что имеешь против жовто-блакитной республики? — внезапно обиделась на меня Татьяна.

— Ничего. Я к этой республике отношусь очень хорошо и к людям отношусь с теплотой, — сказал я, — но на гербе этой республики знак, запятнавший себя сотрудничеством со свастикой. Этот знак стал определять психологию государства и людей, а руководство республики делает все, чтобы стать официальным врагом России, вступив в блок, созданный для ее уничтожения. Даже в небольшой войне, развязанной Америкой против России на Кавказе, эта страна встала на сторону агрессора. Как мне к ней относиться? Все сказки о том, что это старорусский знак уничтожаются другой сказкой о том, что свастика — это тоже старинный знак солнца и не несет на себе никакой негативной энергии. Лично я считаю, что этот знак, вынесенный на герб республики, является оскорблением для всего русского народа, боровшегося не на жизнь, а на смерть с фашизмом. Вот скажи, что ты думаешь об этом? — и я прутиком на земле нарисовал ей ромбовидный рисунок.

Татьяна посмотрела и сказала:

— Мне кажется, что это какая-то фашистская эмблема то ли организации, то ли полковой знак. Смущают меня русские буквы или ты хочешь сказать, что это тоже относится к той республике, о которой мы только что говорили?

— Не относится, — сказал я, — но ты сразу на вид оценила, что это фашистский знак. Точно также весь русский народ воспринимает герб республики как знак, долгое время красовавшийся рядом с фашисткой свастикой. А рисунок, который ты назвала фашистским, называется "юнден", и в первые годы после победы революции в России являлся гербом Калмыкии. Буквы указывали на принадлежность Калмыкии к РСФСР — Российской Советской Федеративной Социалистической Республике. И из-за принадлежности "юндена" к нацистской символике герб был изменен.

— Но ведь герб и гимн — это народное волеизъявление, — не сдавалась Татьяна.

— Ты говоришь так, как будто лично участвовала в голосовании за государственный герб и гимн, — усмехнулся я. — Даже в России никто не спросил народ о гербе, гимне и государственном флаге. Царский флаг и герб, коммунистический гимн. Если уж менять, то менять все, и гимном должна быть песня, которую написал артист Михаил Ножкин. Помнишь, в фильме "Освобождение" он играл командира пехотной роты, который пел "А я в Россию домой хочу, я так давно не видел мамы". Давид Тухманов написал для нее музыку. Эта песня-гимн могла бы объединить интересы всех людей в России, она легко запоминается, легко поется, запоминалась бы даже малыми детьми и пелась с чувством гордости за свою Родину. Когда все поют нынешний гимн, я пою этот, потому что это моя Россия, моя Родина и весь мир бы знал и пел этот гимн:

Я люблю тебя, Россия,

Дорогая наша Русь.

Нерастраченная сила,

Неразгаданная грусть.

Ты размахом необъятна,

Нет ни в чем тебе конца.

Ты веками непонятна

Чужеземным мудрецам.

Ты добром своим и лаской,

Ты душой своей сильна.

Неразгаданная сказка,

Синеокая страна.

Я б в березовые ситцы

Нарядил бы белый свет.

Я привык тобой гордиться,

Без тебя мне счастья нет!

Я пел песню, а Татьяна сидела рядом и плакала. И у меня непроизвольно увлажнились глаза.

— Ты что, — спросил я, обняв ее за плечи, — по дому соскучилась?

— Я всегда плачу, — сказала она, — когда слышу эту песню. А когда слышишь "Ще не вмэрла" или "Еще не сгинэла", то почему-то злость берет на всех и вся. Правильно ты говоришь, если на бригантине с алыми парусами висит пиратский флаг, то это пиратское судно. Если в гимне мотив мести, то дружбы с традиционными друзьями не будет. Как вы яхту назовете, так она и поплывет. Если страна вступила в НАТО, то о дружбе с Россией она по определению говорить не может, потому что должна вести против России разведку, информационную войну и готовить войска к предстоящей войне с Россией. А у меня ведь в той республике много родственников живет. Получается, что если США прикажет, то братья пойдут против братьев?

— Еще как пойдут, лишь бы заслужить одобрительный кивок заокеанского дяди, — успокоил я ее. — А ты у меня политик.

Наконец, товары были загружены, гребцы прикованы к сиденьям, купцы развалились на палубе, береговые рабы оттолкнули наш корабль в море и старший над гребцами стал подавать команды для выруливания из гавани. Затем подняли парус, и корабль стал медленно выходить из бухты. Парусные суда идут тихо, поэтому только к вечеру за горизонтом скрылись очертания чужого нам города, ставшего утерянным городом славы российского Военно-Морского Флота.

Глава 9

В морских вопросах, признаюсь сразу и честно, я профан. Доведись мне вести судно, я даже посредине моря найду мель, на которую наскочит наш корабль. Шкипер наш был человек опытный, ловко ловил ветер, и мы с ним неслись по морю. Неслись, это нам так казалось, но мы шли очень медленно. Первая ночь прошла спокойно. Море было спокойное. Я уже перестал бояться морской болезни, как вдруг откуда-то налетел ветерок, и волны сразу стали хорошо заметными. И тут я понял, что организм мой просто не встречался с таким испытанием, но привыкнуть сможет. У меня сразу пропал аппетит, хотелось чего-то горького, чтобы заглушить то неприятное, что старалось покинуть мой желудок. К вечеру ветер успокоился, и мы спокойно улеглись спать на отведенном нам месте.

Проснулся я от того, что кто-то заткнул мне рот и связывал сзади руки. Татьяна уже лежала связанная рядом. Ночь была ясная, и все было хорошо видно. Рядом с нашим судном стояло и терлось о борт другое судно, какие-то тени мелькали по палубе.

Я услышал голос Эфраима, говорившего с человеком с повязкой на голове и с мечом в руках:

— Ты почему грабишь наше судно? Я тебе дал деньги за двух человек, забирай их и уходи. Мы идем своим путем, а вы идете своим путем.

— Ты, Эфраим, либо дурак, либо очень хитрый, — говорил разбойник. — Неужели ты думаешь, что Мирали уйдет с кошельком твоих мелких монет? Половина товара моя.

От шума и от того, что у людей начали брать вещи, на палубе завязалась потасовка между грабителями и командой купеческого судна. В ход пошло оружие. До нас не было дела никому. Я кое-как выплюнул тряпку, которой мне заткнули рот, зубами вытащил кляп изо рта Татьяны и спросил, где ее нож, который я специально сделал ей для самозащиты.

— На бедре, — сказала Татьяна.

Ее никто не обыскивал и мне, со связанными за спиной руками, удалось поднять подол ее длинного платья и вытащить нож из ножен. Я перерезал ее веревки, а она освободила меня.

Пираты пришли за нами. Эфраим решил отомстить мне за подарки фараона и продать нас в рабство. Не рой другому яму. Внезапно, кто-то уронил жаровню с углями к горшкам, стоявшим на палубе. Один горшок разбился и загорелся ярким пламенем. Так и есть. Греческий огонь. Первобытный напалм, но этот напалм самовоспламеняющийся. В составе есть фосфид кальция, который выделяет газ фосфин, самовоспламеняющийся при расширении и соприкосновении с кислородом воздуха. Еще там негашеная известь, канифоль, сера, сырая нефть, селитра. И ничем ее не потушишь. Вода только размывает горящую смесь, а кое-кто уже зачерпнул воды и плеснул в пламя.

Купцы стали хватать горшки и бросать на палубу пиратского корабля, где уже стояли украденные горшки. Скоро оба корабля превратились в два больших костра. В огне я увидел лодку из папируса, которая была привязана к корме пиратского корабля, но ветерком ее прибило к нашему кораблю. Схватив Татьяну за руку, я потащил ее к борту и толкнул на лодку. Прыгнул сам и отрезал веревку, начав быстро грести веслом, чтобы отплыть от горящих судов. Честно говоря, суда, перевозившие греческий огонь, часто сгорали от самовоспламенения смеси.

Мы плыли в ночь, а вдали горели два огромных факела, слышались крики людей, но вскоре они стали все глуше и глуше и только отблески пламени указывали на то, что там произошла трагедия.

Доставшаяся нам лодка была тяжела, неповоротлива и совершенно неприспособлена для дальних переходов. Ни пищи, ни воды, ни сидений, ни мест для отдыха. Сноп тростника, перевязанный веревкой. Можно переплыть озеро. Переправиться через реку, но не плавать по морю.

Азарт от побега стал проходить под утро. Взятый ночью ориентир на Полярную звезду днем исчез. Мои всепогодные часы все-таки позволили взять направление на юго-запад, а циновка, используемая как парус, кое-как двигала наше судно.

Это сейчас Черное море оживленное. То американский эсминец, то прогулочное судно, то нарушитель границы на моторной лодке, то транспортное судно, набитое турецким ширпотребом. А в то время любое судно на встречном курсе было чудом.

Есть нечего, пить тоже. Подсказка пришла с появлением дельфинов. Они плыли параллельно парами, ныряя и выпрыгивая из воды. Я верю в дружелюбие дельфинов, их умственные способности, радость встречи с разумными существами. Их веселость объясняется и тем, что рядом находится пища, и дельфины ныряют за ней во время охоты, и выгоняют рыбу к поверхности, чтобы ее было легче поглощать. Значит, рыба есть, и рыба, вполне возможно, есть под нашим судном, так как судно отбрасывает тень и там она нежится в теплой воде в жаркий день.

Как сделать удочку? Из чего? Ничего железного, кроме ножика. Я распустил одну нить веревки, крепящей парус, проверил ее на прочность. По моим подсчетам, усилие на разрыв было около одного килограмма. Крепкая нить. От весла отщипнул кусочек дерева и стал осторожно вырезать крючок вдоль волокон дерева. Вроде бы что-то получилось в виде заусеницы на палочке. Какая же наживка? Хоть от себя кусок мяса отрезай. И тут я вспомнил, как мы в санатории на берегу Черного моря ловили ставридку.

На крючок надевается оплетка провода из полихлорвинила красного цвета. И рыба хватает ее. Только успевай подсекать. Затем рыбу прямо в полиэтиленовом пакете засыпали солью, держали три дня, промывали и развешивали на ниточке на балконе для подвяливания. А потом эту рыбку с холодненьким чешским пивом...

Как вспомнил, так появилось такое острое чувство ностальгии. И тут я увидел на одежде у Татьяны вышивку красными нитками. Распустив нитку, я обвязал ею крючок и оставил болтающийся кончик. Привязал нитку за палец и забросил крючок. Крючок плавал на воде и не собирался тонуть. Дерево.

Жду час. Жду второй. Забрасываю раз за разом, стараясь бросать в сторону тени. А почему в сторону тени? Брошу в сторону солнца. Со стороны тени меня видит рыба. А со стороны солнца она видит солнце. И вдруг нитку дернуло. И я дернул нитку и потянул к себе. Главное — не давать слабины и не тянуть слишком быстро, чтобы не порвать нитку. Есть! Поймал ставридку. Рыбка большая. Примерно двенадцать сантиметров в длину. Сразу разрезал ее вдоль хребта и дал Татьяне.

У нас даже была соль. Капли соленой воды высыхали на папирусе в виде белых пятен. Если по этим пятнам мазнуть куском рыбы, то вкус сильно улучшается. Первая рыбка исчезла так же, как и появилась. Поймана вторая, третья, четвертая. Я не перестаю ловить. Раздвинув папирус на палубе, мы создаем хранилище для рыбы в живом виде. Наконец мы насытились. Тянет в сон. Я сплю часа три под наблюдением Татьяны, чтобы не упасть в воду. Затем спит Татьяна. Мы спасены. Все равно мы доплывем до берега. Письмо фараона, спрятанное у меня на груди, будет нашей охранной грамотой.

Я рулил нашей лодкой и думал о том, что пищи у нас должно быть много, можно было и не ловить рыбу.

Со страховкой Татьяны, я опустился в воду, смыв с себя грязь и эмоции прошедших дней. Было просто очень хорошо, будто мы на прогулочной яхте выехали на морскую прогулку.

Я поднырнул под дно и увидел, что оно просто заросло мидиями. Сколько мог я оторвал и вынырнул. Положил ракушки на палубу и сказал:

— Мадемуазель, приглашаю Вас отведать блюдо, достойное королей и королев, — и указал на ракушки.

Гримаса отвращения на лице женщины, наевшейся сырой рыбы, свидетельствовало о том, что мне придется самому готовить и поглощать тот же продукт, раздумывая о том, как же преподнести его так, чтобы и дама поглотила богатый белком продукт, оживляющий жизненные силы организма.

Я открыл ножом раковину. Вырезал белое мясо и отложил в сторону. Серые внутренности тоже пойдут в дело как наживка для рыбы.

Мясо было не таким уж вкусным, но если его подсолить, сдобрить соком лимона, то будет такой деликатес, который не стыдно подать и на королевском столе.

Скажу только одно, что к мидиям Татьяна особого интереса не испытывала никогда, но все равно ела, чтобы быть сытой.

Глава 10

Через четыре дня мы увидели землю. Похоже, что мы вышли точно в пролив Босфор и оказались в Мраморном море. Сходить на берег не было смысла. Мы не знали древнегреческого языка, нас могли заподозрить в шпионаже в пользу диких племен и никакое письмо фараона нам бы не помогло. Нас либо удавили бы, либо обезглавили.

Времена были простые и жизнь человеческая не стоила ни гроша. У нас есть возможность исчезнуть из этого времени, но что значит очутиться в Турции в промежуток между двумя мировыми войнами? То-то и оно.

За двое с половиной суток мы прошли Мраморное море, оно не такое уж и большое, примерно, как Байкал и через пролив Дарданеллы вышли в Эгейское море. Лоцией служило мое знание карты крупного масштаба, виденной мною в энциклопедическом словаре.

Я вел наш корабль-лодку по примерному маршруту и почти не ошибался. Эгейское море как часть Средиземного моря и весь путь был мимо маленьких островов. Еще через двое суток нам встретился египетский торговый корабль, который взял нас на борт и по прочтении письма фараона шкипер оказал нам достойный прием как гостям их царя.

На задней палубе нам отгородили уголок, где мы приняли душ. Вода стекала к нам по деревянному желобу, а воду прямо из моря зачерпывал деревянной бадьей полуголый нубиец. После омовения мое тело натерли какой-то маслянистой жидкостью с приятным запахом. Так как на корабле не было женщин, то я натирал такой жидкостью Татьяну. Как-то до этого мне не предоставлялась возможность полюбоваться ее телом. А сейчас передо мной лежала прекрасно сложенная женщина лет тридцати пяти, совершенно не потерявшая юношеской свежести. Девяносто, шестьдесят, девяносто. Длинные ноги с пропорционально развитыми бедрами и голенями. Крепкие руки. Нерасплывшиеся бугорки грудей. Жизнь среди скифов закалила ее, укрепила мышцы без ущерба для женственности. Я втирал масло в ее тело, и во мне просыпалось огромное желание снова обладать ею.

Вот так всегда. Есть желание, но нет возможности. На нашем папирусном корабле была возможность, но не было желания, потому что приходилось искать возможность для выживания.

Под моими руками она расслабилась и уснула. Я накрыл ее чистым полотном и вышел. Шкипер понимающе кивнул головой, поднял указательный палец вверх и погрозил им. На корабле воцарилась тишина. Было слышно только потрескивание паруса и поскрипывание мачт. Жестом шкипер указал место рядом со мной и подозвал темнокожего человека, исполнявшего обязанности стюарда. Скоро перед нами появился невысокий резной столик, медный поднос с фруктами и керамические чашки с ароматным чаем. Чай был зеленым и приятно освежал не только мысли, но и тело.

Шкипер что-то говорил мне, но я совершенно не понимал его. Моряк видел, что я его не понимаю и перешел на язык жестов, показывая, что пройдет сегодняшний день, потом ночь и к концу следующего дня мы прибудем в город, где нас встретят слуги фараона. То есть, остались сутки нашего пути. Складывая руки домиком, капитан показал руками кубики, которые стаскивают, чтобы строить пирамиды и дома для того, чтобы возвеличить своего фараона.

Я жестом показал, что хочу что-то написать и по приказанию капитана мне принесли лист папируса и тростниковую палочку с чернилами. Я показал на парус. Шкипер сказал, как это называется, и я стал записывать звучание этих слов. Затем я стал показывать на другие предметы и произносить их на том, языке, на котором разговаривал моряк. Мой собеседник был очень удивлен этим, а я продолжал записывать все слова, которые, как я считал, будут мне нужны в первую очередь и перечитывал их по нескольку раз, чтобы накрепко запомнить.

Процентов тридцать слов я забуду через день-два, но когда я снова вернусь к ним, то запомню накрепко, потому что для их запоминания были использованы механическая память при написании и проговаривании, слуховая и визуальная память.

Возможно, что со стороны это выглядит смешно, когда взрослый человек говорит отдельными словами, не умея составить предложение, но это намного лучше, чем чувствовать себя немтырем, не зная ни одного слова и не принимая никаких мер к тому, чтобы выучить хотя бы те слова, которые необходимы для простейшего общения. А это может сделать каждый как для дела, так и из уважения к хозяевам, к которым ты пришел в гости.

В тысячном году до нашей эры я учил неведомый мне, да и многим другим людям сейчас, язык для общения.

От современных мыслей в действительность до Рождества Христова меня вернула Татьяна, которая стояла на мостике, обдуваемая ветром и пронизываемая сквозь накидку лучами заходящего солнца. Не только я один смотрел на ее фигуру, но и весь экипаж уставился на нее, а капитан сидел и восхищенно цокал языком. Я ничего не стал говорить Татьяне, чтобы не вводить ее в смущение и пригласил ее к нам, чем вызвал недовольный взгляд капитана. Когда она подошла, я шепнул ей на ухо, что чай ей принесут в то место, которое отведено нам для отдыха. Местные обычаи, ничего не сделаешь. Когда Татьяна ушла, капитан удовлетворенно кивнул головой. Я человек понятливый.

Когда человек куда-то торопится, то время для него отсчитывается по секундам, а если человек никуда не торопится, то время для него измеряется часами или днями и ночами. На Востоке это заглавное правило. Вечно спешащий человек плохой собеседник и плохой гость, так как его трудно угостить чем-то хорошим, чтобы получить от него благодарность. Вкусное блюдо нужно приготовить, а для того, чтобы приготовить, нужно время. А если времени у гостя нет, то, значит, его невозможно чем-то угостить или занять приятным разговором о состоянии стад, строительстве нового дома и узоре накидки, которые придумала местная ткачиха и вышивальщица.

Я по-восточному находил для себя занятие или предавался мечтам, и время для меня текло словно вода в журчащем ручье, который услаждает слух и утоляет жажду. Незаметно прошла ночь в объятьях отдохнувшей Татьяны, и наступило утро, до такой степени чистое, что напоминало стекло, к которому нельзя прикоснуться, чтобы не разбить его.

Новый день — это новая жизнь, поэтому и неудивительно, что многие люди сотворяют свои молитвы Богам именно на рассвете, когда первые лучи солнца появляются из-за горизонта, освещая все вокруг, прогоняя темноту и все злые силы от человека.

Глава 11

Во второй половине дня, как и говорил капитан, показалась земля. Судно входило в дельту Нила. Я как-то очень ясно увидел границу морской и речной воды. Легкая прозрачность бирюзы сменилась тяжелым чернильным цветом. Не то, чтобы вода в Ниле была очень черной, но цвет пресной воды разительно отличается от цвета морской воды, поэтому разница и вызывает такие ассоциации. Потом глаз привыкает к этой воде и начинает видеть ее прозрачность, особенно в лучах солнца.

Я не буду описывать, что мы увидели, сойдя на пристань для кораблей. Я не Верещагин и не смогу передать все то, что встретило нас. Все просто. Нет никакой шикарности Голливуда в старом Египте. Нет сверкающих одежд и бриллиантов, чопорных чиновников и сановников, блестящих куртизанок. Оставим американцам их американские фантазии об американском образе жизни всех населяющих землю народов. Все, что они показывают, они показывают так, как будто американцы населяют все эти страны и ведут себя так же, как вели бы себя американцы, если бы завоевали эти страны. Все это пропаганда панамериканизма. Там даже у лошадей... Ладно, не будем об этом.

Мы ничем не отличались от людей, сновавших от кораблей к расположенным вдали зданиям и сооружениям в виде складов. Носильщики с мешками, с носилками, люди в белых хитонах, праздно прогуливающиеся или что-то отмечающие в свитках. Обыкновенная сутолока вокзалов — железнодорожных, морских, автомобильных. Рабочие деревянными лопатами отскребают следы прохода привезенных коров, поливают эти места водой, развозя грязь и запах, а зелень впивается в деревянный настил, оставаясь в нем как краска или консервант.

Никто нас не встречал и никому мы не были особенно и нужны. Мы почти не отличались от окружающих нас людей. Такие же загорелые, одеты как они. Разве что ростом были значительно выше их, да и черты лица носили европеоидный вид. Мы стояли неподалеку от привезшего от нас судна и думали, что же нам делать дальше? Письмо находилось у капитана, а он был занят разгрузкой привезенных товаров и о чем оживленно разговаривал с двумя мужчинами в хитонах, то вздевавших руки к небу, то пожимавших друг другу руки. Похоже, что они торговались о чем-то. Наконец, палуба судна опустела, и шкипер подошел к нам, жестами показав, что он как бы пишет и то, что он написал, уже отправил туда, в сторону стоявших домов.

Еще часа через два, ближе к вечеру восемь афроегиптян принесли на пристань большие носилки. Афрогражданам всегда достается самое неприятное. То носилки носить, то воевать за интересы белых, то портить отношения с другими странами, и все говорят, что отношения испортились только потому, что это дело рук афрограждан. И так везде. Где нужно сделать какую-то гадость, туда отправляют афрограждан или поручают это афрочиновникам или афрочиновницам.

Афроносильщики отнесли нас в здание, стоящее на возвышенности и обозревающее всю дельту Нила. Дом как бы повелевал всем, что вплывает в Нил или выплывает из Нила. Так оно и оказалось. Это был дом градоначальника. Хозяин в накладном парике с завитушками. А я все думал, от кого европейцы собезьянничали манеру носить парики? От египтян, которые были выше их по уровню цивилизации, и когда европейские народы еще не существовали, у египтян уже была развитая цивилизация. В Европе парики остались только у модниц да у английских участников судебного процесса, надевающих на голову тюбетейку в виде парика.

У градоначальника был толмач, разумеющий наречие скифов, и мы беседовали как нормальные люди.

Сановник приветствовал нас как гостей первого министра. Сообщил, что первый министр сейчас находится в долине пирамид, и он прямо с утра отправит нас на служебном судне в излучину Нила, которая огибает эту долину. Как государственный чиновник он заявил, что Египет развивает свои отношения со всеми сопредельными странами и все, кто нуждается в этом, могут рассчитывать на поддержку Сына неба — фараона египетского. Сами египтяне на севера не пойдут, но они могут нанять другие племена, чтобы защитить своих союзников и построить там египетский храм, чтобы все знали это и прежде подумали, а стоит ли им вступать в противоборство с египетским фараоном.

Он говорил, а я думал, что за три тысячи лет ничего не изменилось. Кому-то улыбнулась удача, особенно во время великой войны, развившей промышленность, когда представилась возможность экономически подчинить себе прежних врагов. Тогда для устрашения непокорных соседей в соседних с ними странах устанавливаются ракетные установки, а все зависимые загоняются в военный блок, чтобы каждый день стращать их угрозой со стороны непокорного соседа и делать с ними то, что захочет мизинец на левой ноге.

Мы поблагодарили градоначальника за оказанный прием и сообщили, что будем просить у первого министра отблагодарить градоначальника за столь точное выполнение его распоряжения, чем доставили самое большое удовольствие градоначальнику.

Затем был ужин и зажигательные танцы афроегиптянок. Я так говорю не потому, что имею какое-то предубеждение против народов Африки. Египет это тоже часть африканского континента. Наоборот, я хочу подчеркнуть роль африканских народов в развитии всех цивилизаций, особенно американской и европейской, куда представители Африки прибыли не по своему желанию, а по хотению американцев и европейцев. Если есть проблемы в отношениях с представителями африканских народов, то решайте в их пользу, не они пришли к вам, а вы их привезли к себе.

Татьяна была на женской половине, где женщины вели свои бесконечные разговоры о качестве парфюмерии и способах нанесения макияжа. И тут Татьяна так раскрасила жену градоначальника, что та произвела фурор среди всех женщин и вызвала возглас восхищения у своего мужа. После этого нас вообще не хотели отпускать, и на следующий день градоначальник устроил для нас праздничный выезд на своем судне по Нилу. Вот и особое отношение к женщинам, которые из своего закутка как хотят, так и командуют мужчинами.

Наконец, через толмача было передано, что жена градоначальника сейчас будет удивлять всех. Мы собрались у мостика и сели на принесенные скамьи. Татьяна сняла с головы градоначальницы парик, и я увидел, что ее голова вся в папильотках. Сняв папильотки и расчесав голову женщины деревянным гребнем, Татьяна сделал ей волшебную прическу, которая затмила все самые дорогие парики. Женщины заохали, а градоначальник ходил вокруг своей женщины и если бы был один, то облизал бы ее с головы до ног. Ночью так и будет. Не скоро еще отменят парики, но египетские женщины уже знают, что им делать со своей внешностью, новости среди женщин распространяются с быстротой молнии. Уверен, что, когда мы прибудем к месту назначения, некоторые модницы уже будут завивать волосы. Ну что же, придется им нарисовать чертеж парикмахерских щипцов для горячей завивки.

Глава 12

На следующий день мы выехали в долину пирамид. Плыли против течения двое суток. Судно двигалось тихо, несмотря на наличие семи весел с каждой стороны. Но тем не менее, мы продвигались вперед.

Пирамиды увидели издалека. Они были огромными, но чем ближе мы подплывали к ним, тем более они приобретали реальный облик как сооружение большое, но не огромное для тех, кто видел телевизионные вышки и небоскребы. Небоскребов я не видел, но высотные здания видел и был рядом с Останкинской телебашней. Это век технического прогресса, а пирамиды строились при помощи примитивных орудий труда.

Нас посадили в ожидавшие носилки и доставили в резиденцию первого министра.

Первый министр был такой же, как и мы. Как будто он приехал из Европы или Америки, но одет по моде того времени в простую набедренную повязку, собранную спереди в складки и украшенную цветными поясами. Глаза подведены тушью, подкрашены брови, губы и щеки. Что поделаешь, мода есть мода.

Тогда и пару слов о женщинах в его свите. Практически все одеты в платья из тонкого полотна с названием каласирис точно по фигуре. Каласирис потом стал и элементом моды у мужчин. В верхней части накидка, собранная на груди как шаль, отчего образуются как бы рукава. Как мужскую, так и женскую одежду дополняют драгоценности из чеканки, гравировки, драгоценных и полудрагоценных камней.

Нужно сказать, что именно Египту мы обязаны появлению перстней, брошей, серег, браслетов, диадем. И окраска ногтей в красный цвет тоже пришла из Египта. Он же стал прародителем бижутерии, используя различные металлы, разноцветные камни, изделия из горного хрусталя, раскрашенную керамику. Бусы из раскрашенной обожженной глины могут украсить любой костюм модника в древности и в наше время.

Министр подошел к нам и внимательно вгляделся в наши лица. У него были голубые глаза, как и у нас, а не коричневые как у всех жителей Востока. Взмахом руки он пригласил нас следовать за ним. Мы прошли в отдельную комнату, где стоял деревянный стол канцелярского типа. Министр достал из тумбы стола прибор, похожий на транзисторный радиоприемник, и жестом показал, чтобы я что-нибудь говорил в него.

Я начал рассказывать, кто я такой, кто моя спутница и как мы попали сюда. Министр жестом показал — достаточно. Потом стал нажимать какие-то кнопки, достал что-то из левого уха, типа миниатюрного слухового аппарата, и приложил к прибору. Затем он вставил в ухо свой прибор, и мы услышали русскую речь механическим голосом:

— Здравствуйте. Не удивляйтесь этому голосу. Это говорит синтезатор речи. Мой прибор проанализировал ваш язык и сейчас производит синхронный перевод с моего языка на Ваш. Вы можете говорить, и я буду понимать вас. Кто вы такие и зачем появились в этом времени?

— Здравствуйте, — сказал я, — мы прибыли из 2008 года, но здесь оказались случайно, а раз уж оказались здесь, то решили посмотреть, как живут люди в это время.

— Путешествия во времени — достаточно опасное дело, — сказал министр, — мы были у вас в тысяча пятьсот каком-то вашем году от рождества вашего бога, но нам не понравились агрессивные нравы ваших народов. Мы ушли от них, как от людей, не имеющих никакого будущего, кроме самоуничтожения во имя собственного тщеславия и женских особей. Оказывается, что вы все еще существуете. Вы сами изобрели машину времени?

— Нет, это, вероятно, ваш подарок кому-то из фараонов лет за пятьсот до Рождества Христова, — сказал я.

— Мы пока не собираемся учить чему-то местные народы и их элиты, — сказал министр. — Пусть все идет постепенно по законам эволюции, как развивались все цивилизации, так будете развиваться и вы. Вы развились, я чувствую, но есть в вас какая-то неудовлетворенность, и это хорошо. Нации, достигнувшие всего, скатываются в трясину. Во время путешествия в века крестоносцев мы уже не видели страну, где мы сейчас находимся, в числе лидеров мирового процветания и могущества. Я не телепат, но в вас много нереализованной силы, вас все боятся не потому, что вы агрессивны, а потому, что вы никому не даете возможности завоевать вас, вы склонны к мирному существованию, но вам не дают это делать, повторяя раз за разом завоевательные походы.

Мы боимся таких цивилизаций. Стоит им чего-то дать, то они, как выработавшие свой ресурс нации, вместо мирного сосуществования начинают уничтожать перспективные в историческом развитии народы, развязывая мировую бойню, в которой гибнет генофонд планеты. Мы появимся у вас тогда, когда вы поймете, что способом существования является мир, а не война, когда каждая страна будет равноправным центром планеты, а не одна из них.

В будущем вся ваша планета соберется и образует страну Объединенных Наций, такую же, какую образовали для вашего христианского Великого священника, где все нации смогут обсуждать свои насущные дела, и никто не посмеет ставить препоны другим нациям в приезде и участии в этих заседаниях. Для этого нужна нейтральная и неангажированная страна. А такой пока нет в ваше время на вашей планете. Поэтому мы и не летим к вам, чтобы не дать преимущества той нации, которая решает, какие решения принимать Организации Объединенных Наций, хотя наши горячие головы готовы пуститься в путешествие по времени, так же, как и вы.

— А с какой вы планеты? — поинтересовался я.

— Вы хорошо знаете астрономию? — вопросом на вопрос ответил министр. — Как я понимаю — нет, поэтому лучше не сотрясать воздух тем, что вы не поймете. Мы прилетели издалека. Из далекого далека. Вы своем времени измеряете скорость в количестве звуков, то есть звуковых скоростей, а мы в светах — количестве световых скоростей. Субсветовая скорость нами пока не совсем изучена, но то, что вы называете световым годом, мы называем световым часом. Мы познали тайны Вселенной, но мы считаем, что познали малость, которую даже трудно измерить, потому что она не поддается измерению из-за ничтожности своего размера.

— А здесь вы что делаете? — неуемное мое любопытство толкало меня на новые вопросы.

— Мы здесь вообще ничего не делаем, — ответил он, — мы строим энергетическую станцию как космический маяк и генератор космической энергии, которой заправляются наши корабли. И все. И на должность министра я согласился только для того, чтобы строить пирамиды в честь их фараонов.

— А где же эти генераторы космической энергии? — спросил я. — Во время раскопок мы не нашли ничего такого, что могло указывать на применение сверхъестественной техники или неведомой аппаратуры.

— А ничего сверхъестественного и нет. Все естественно. Давайте мы поговорим об этом позднее, потому что ваши слуховые аппараты и синтезаторы голоса готовы. Сейчас вы будете говорить так, как самые образованные египтяне. — Министр показал нам такие же аппараты, как у него, и помог вложить их в ухо. — Можете помогать им, если вам это захочется. Сейчас будет торжественный пир в вашу честь, а утром поедем смотреть на пирамиды. Там я вам все и покажу.

— А вы не боитесь доверять нам свои тайны? — спросил я.

— У нас нет никаких тайн, кроме одной, — рассмеялся министр, — но об этом завтра.

Глава 13

Как-то очень естественно принял нас этот пришелец, работающий первым министром у фараона. И он не боится посвящать нас в свои тайны. Чем он рискует? Ничем. То, что он нам расскажет, мы не сможем реализовать, потому что это фантастика, никто в это не поверит и даже палец о палец не ударит, чтобы попробовать что-то сделать. Второе. Нам нужно понять суть того, что используется пришельцами. Сам принцип. Возможно, что реализация принципа будет осуществлена по-другому в соответствии с достижениями нашей науки. Третье. Как-то пришелец намекнул, что все тайное лежит на поверхности и что это будет доступно только тому, кто желает жить со всеми в мире. То есть, если делать не оружие, то человеку могут открыться все тайны природы. У нас, начинаешь делать швейную машинку, а получается ручной пулемет. Посмотрим.

Утро началось утром. У кого-то утро начинается не раньше десяти часов дня, а у кого-то на рассвете.

Нас разбудили в пять часов тридцать минуть. Слуги все понимают с полуслова. Мы понимаем их. На завтрак был подан сладкий виноградный сок и кусок пшеничного хлеба. Отличный завтрак. Глюкоза в соке бодрит и дает силы, хлеб впитывает сок и занимает объем в желудке, создавая чувство сытости. Едем верхом. Министр сидит на лошади как заправский наездник. У Татьяны это, похоже, в крови с генами. Амазонка.

Пришелец обратил внимание на мои часы. Я снял их с руки и подал ему.

— Интересный анахронизм, — рассмеялся он.

— Пожалуй, это не анахронизм, а хронометр — рассмеялся я. — Математическим путем рассчитаны размеры шестеренок, сила завода пружины, скорость движения маятника и все соответствует астрономическим эталонам времени.

— Интересный механизм, — сказал министр, — возможно, что в глубокой древности и у нас были такие механизмы, но у нас есть единые хронометры, которые показывают время от минус бесконечности до плюс бесконечности.

— Как это? — удивился я.

— Очень просто. Задаешь пределы времени и можно узнать, какой день недели был миллион лет назад, и какой день недели будет через миллион лет, — на полном серьезе говорил министр, хотя я подозревал, что это просто шутка, чтобы подтрунить над моими механическими часами.

— Зачем же так надолго, — улыбнулся я. — Это только у нас на земле человек начинается грустить от того, что через миллион лет может произойти Всемирный потоп. Какое ему дело до того, что произойдет через миллион лет, если человеческий век в пределах 70-90 лет?

— Да, для землян нечего беспокоиться, что произойдет через миллион лет, но мы должны загадывать, что будет там, впереди, — механический голос нашего сопровождающего говорил ровно без всяких эмоций.

— Сколько же лет живете вы? — спросил я.

— Наш жизненный цикл рассчитан примерно на триста земных лет, но после регенерации всех органов можно прожить еще лет двести. Затем трансплантация выращенных органов. Практически мы можем жить столько, сколько сами будем хотеть этого, — был дан исчерпывающий ответ.

В принципе, все разумно и логично. Они живут столько, сколько хотят. Вероятно, что их цивилизация ценит каждую человеческую жизнь и все направлено на сохранение этих жизней. Может быть, у них есть проблемы с продолжением рода, и чтобы нация не вырождалась и не исчезала, были приняты все меры для продолжения жизненного цикла. При постоянном воспроизводстве легко может наступить перенаселение планеты и тогда надо искать новое место для расселения мирным путем или захватом чужих территорий.

— А вот такой вопрос, — решился я задать интересующий всех вопрос, — а на самом деле, как вы выглядите?

Пришелец рассмеялся. И смеялся долго. Синтезатор воспроизводил его голос, очень похожий на голос Фантомаса из старинного французского сериала с комиком Луи де Фюнесом и эталонным артистом Жаном Маре.

— Мы такие же, как и вы. Возможно, что жизнь на нашей планете зародилась точно так же, как и у вас. Возможно, даже и одновременно где-то примерно четыре миллиарда лет назад, но мы произошли не от обезьяны, как вы, а от разумного дельфина, который вышел на землю и прошел путь эволюции до человека за более короткое время, чем неразумная обезьяна. Не обижайтесь, коллеги, но это так — подытожил наш спутник. — Пути эволюции неисповедимы.

— Как же вас называть? — спросила Татьяна.

— Называйте как все — экселенц или Ваше превосходительство, что одно и то же, чтобы не возбуждать у окружающих нас людей ненужных вопросов, — улыбнулся министр.

Глава 14

Через час пути мы въехали в долину пирамид. Пытливому читателю скажу, что час пути верхом это примерно пятнадцать километров, потому что лошадь не механический робот, а живое существо и этот час был разбит на десять минут шагом, десять минут рысью, снова десять минут шагом, десять минут рысью, десять минут шагом и десять минут рысью. Потом мы передали лошадей конюхам для проводки и растирания соломенными жгутами.

— Посмотрите на мое хозяйство, — гордо произнес экселенц и обвел руками стройку. — Строится пирамида для еще живого фараона, закладывается фундамент для пирамиды следующего фараона. Фараонам очень понравилась идея строить себе памятник, который будет стоять тысячи лет, таким образом, продлевая свою жизнь в памяти своих подданных. Основное же предназначение пирамиды — концентрация космической энергии, которая излучается дневным светилом — Солнцем и ее ночным зеркалом — Луной.

— Извините, экселенц, — сказал я, — но вчера я уже говорил, что мы не обнаружили никаких элементов, не свойственных эпохе фараонов. Вы их демонтировали или они на молекулярном уровне все еще находятся в этих камнях?

— Здесь нет ничего заумного, — объяснил пришелец, — например, вы давно уяснили, что возвышенные предметы, башни, деревья являются приемниками грозовых разрядов. И вы же установили, что эти же сооружения являются приемниками различных излучений. Посмотрите на свои антенны для приемо-передающей аппаратуры. Они представляют собой стержень, который одинаково хорошо принимает различные излучения, в частности — радиоволны и точно так же принимает молнии — электрические разряды. Пусть это не стрежень, но это как бы возвышенность над аппаратом. Принцип работы пирамиды-генератора энергии прост. Вы уже дошли до него, изучая жизнь людей в условиях, не приспособленных для проживания. Их жилища имеют форму конуса или пирамиды. Почему? Потому что это оптимальная форма быстрого строительства жилища, раз. В этом жилище человек быстрее восстанавливает свою работоспособность, два. Меньше болеет, три. Пища хранится дольше, четыре. Быстрее нагревается и дольше хранит тепло, пять. А за счет чего? Именно, за счет аккумулирования космической энергии.

Эта энергия совершенно не поддается измерению и запасы ее огромны. Один наш разведчик, который жил у вас, привез очень остроумную форму измерения бесконечно большой величины. Это у вас даже дети знают: неведомо сколько, три и еще полстолька. Кто-то из ученых по наитию начал понимать, что именно пирамида является формой аккумулирования неведомой энергии. Пирамиды разной формы стали строиться везде. Людей стали лечить в пирамидах. На столы начали ставить хрустальные пирамиды. Кто-то поддерживал, кто-то выступал против, но у вас на земле часто невежество одерживает победу и блаженствует от того, что затормозило собой прогресс. У нас дается возможность для проверки самых парадоксальных предположений и, как правило, в парадоксе скрывается верное решение.

Как похвалу можно сказать, что вы уже начали минимально использовать космическое излучение, создав космический парус как одну из форм космических перелетов. А все началось с игрушки в колбе в виде пропеллера, который начинал крутиться, как только на лопасти падали лучики света. Потом вы дойдете и до более совершенных форм использования этой энергии, будете летать на дальние расстояния, заметив, что во многих солнечных системах есть такие же пирамиды, как заправочные станции для ваших чадящих автомобилей. И их можно заправлять этой энергией.

Мне нечего было возразить столь пространному изложению ценности космического излучения для нашего человечества, но я никак не мог уловить, в чем же сущность пирамиды как генератора энергии, о чем я и сказал экселенцу.

— Вы меня тоже поймите правильно, — продолжил министр, — я должен был сказать вводное слово и удостовериться, что уровень ваших знаний позволит правильно понять, и понять вообще то, что я вам объясняю. Пирамида строится на абсолютно ровной и горизонтальной площадке с небольшим заглублением внутрь, наподобие линзы в оптическом приборе. Это главное условие того, чтобы пирамида стояла вечно, не разваливалась даже при частых процессах образования разломов земной поверхности и генерировала энергию.

Ребра пирамиды каждой составной частью — каменным блоком — принимают космические лучи и направляют их на вогнутую площадку — зеркало, которое отражает концентрированную энергию вверх.

Если ваши космонавты будут наблюдать за землей при помощи энерговизора, то они сразу увидят столбы исходящей с земли энергии. За энергией прилетают беспилотные резервуары, которые собирают энергию, уплотняют ее и доставляют на базы хранения или прямо на корабли. Эти беспилотники у вас называют летающими тарелками. Они и впрямь похожи на две тарелки: в одной тарелке суп, а другая тарелка накрывает его сверху, чтобы он не остыл. Поэтому вы ни с одной тарелкой не можете установить контакт. Да нам это и не нужно. Мы уже пробовали спариваться с вашими женскими особями — потомства не получается, поэтому и контакт с вашим миром признан нецелесообразным.

— А как же наш контакт? — спросил я.

— Честно говоря, мне тут скучно одному, — сказал экселенц, — а прибывающие купцы рассказывают всякие разности. Вот меня и заинтересовало сообщение о том, что далеко отсюда появились высокие, белые, голубоглазые мужчина и женщина, спустившиеся с небес. Думал, встречу земляков, потерпевших крушение, раз они не смогли связаться с одной из заправочных станций. Но появились вы. Грамотные. Интересные собеседники. Могущие уйти, но не уходящие из чисто исследовательского интереса. Да и я ничем не рискую, рассказывая вам все это. В конце концов, вы сами дойдете до этого несколько позже, но даже если вы расскажете о наших беседах, то вряд ли вам на консервативной земле кто-то поверит. Если вы будете высказывать все это в виде ваших собственных умозаключений, то вас сочтут умственно нездоровыми, да и вы не будете рассказывать кому-то о том, что путешествуете во времени. Я знаю, что у вас есть еще масса вопросов, но нужно идти обедать. Соловья баснями не кормят.

Глава 15

Не так уж и прост этот экселенц. Откуда он набрался наших поговорок и вообще знания о жизни на земле и у нас в частности?

Обед прошел в будничной для великой стройки обстановке. Мы в центре на возвышении и еще человек пятьдесят распорядителей работ и подрядчиков. После обеда нам указалли место для отдыха на террасе большого дома, в тенечке. Я лег головой на колени Татьяны и мгновенно заснул. То ли праздная жизнь, то ли касание женского тела, но я досыпал то, что не доспал в своей жизни и что мне еще придется недоспать.

Тридцать минут сна меня освежили.

— Ты так сладко спишь, — сказала Татьяна, — что невозможно не уснуть, глядя на тебя.

Наши отношения перешли ту черту, которые отделяют легкомысленное купание в реке с крокодилами от размеренного плавания в океане удовольствий и немыслимых трудностей, преодолеваемых только вдвоем. Какая женщина может махнуть на все рукой, на всю прошлую жизнь и пуститься во все тяжкие с первым встречным человеком? Только влюбленная женщина. И я это чувствовал.

Встав и ополоснув лицо водой, я увидел, что на другом конце террасы точно так же умывался министр, а в его крыле дома уже толпились люди, стараясь не шуметь. Участь начальника: подписывать заявки, разрешать или запрещать что-то, одобрять или не одобрять инженерные решения, рассматривать жалобы и прочее. Только через два часа мы смогли встретиться в комнате отдыха и поговорить по интересующим меня вопросам по строительству пирамид.

— Экселенц, — сказал я. — мы достаточно скрупулезно исследовали все пирамиды и достаточно много знаем о них. Например, при строительстве самой большой пирамиды высотой сто сорок шесть метров в расчетах использовался пирамидальный дюйм, который точно равен английскому. На земле есть такая страна Англия, где все не как у людей. Ходят по левой стороне, все меряют в дюймах, фунтах, пинтах. Просто выпендриваются перед другими. И этот английский дюйм равен одной миллиардной части суточной орбиты земли. При строительстве ориентировались на Полярную звезду, на звезду Кахаб в созвездии Малой Медведицы и на звезду Мицар в созвездии Большой Медведицы. Для строительства пирамиды было использовано два с половиной миллиона каменных блоков весом в две с половиной тонны каждый. Вот и вопрос у меня: как передвигали эти блоки и как эти блоки вырубались из скал? Вроде бы все понятно, но вот эти вопросы никак не поддаются нашему разумению.

— Чего же тут непонятного, — удивился министр. — Если смотреть на пирамиды издалека, то такие вопросы возникают совершенно естественно. Представьте себе камень весом в две с половиной тысячи килограмм. А если подойти поближе и потрогать этот камень руками? Если это гранит с плотностью 2500 килограмм на один кубический метр, то и камень будет размером в один кубический метр. Метр в длину, метр в ширину и метр в высоту. Если это известняк, то камень будет размером немногим меньше двух кубических метров.

Поставим на один камень десять человек, больше людей у одного камня и не надо, будут мешать друг другу. Камень обвязывается веревками, восемь человек тянут, а два человека подкладывают метровые куски дерева, которые катятся и обеспечивают продвижение камня вперед.

Точно так же поднимаются камни на пирамиду. Два человека держат направляющие куски дерева, у вас их называют слеги, а восемь человек тянут за веревки, и поднимают камень на следующий уровень.

Одни люди специализируются на подъеме камней, другие — на подтаскивании камней от карьера к пирамиде.

Проблемный участок — карьер. Здесь приходится сложнее. Как без соответствующих инструментов ломать камни? Пирамида — это порядочная по высоте гора, которую передвинули с места на место. И блоки должны быть одинакового размера, чтобы пирамида не кренилась из стороны в сторону. Вот тут подключаюсь я.

При помощи импульсного резонатора я делаю трещины, в которые затем вставляют металлические клинья и разламывают куски породы. Из этих кусков породы и вытесываются блоки. И еще момент. Кто исследовал строение внутренних каменных блоков? Никто. Для этого нужно разбирать пирамиду. А какой, извините за выражение — неумный человек, будет разбирать пирамиду, чтобы поинтересоваться этим. И я сомневаюсь, чтобы до вас дошло письменное описание технологического процесса строительства пирамид. Или я не прав?

— Вы правы, экселенц, — ответил я, — но и ум человеческий позволяет нам докопаться до истины путем умозаключений на основе полученных данных.

— Не хочу бросить тень на умственные способности землян, но видно, что еще не все вам известно. Вы смотрите на облицовку и думаете, что и внутри все так же, как и на поверхности. А это не так, — продолжил свой рассказ пришелец. — Блоки не лежат сами по себе. Они скреплены между собой раствором. От времени раствор на поверхности мог выкрошиться, но он по-прежнему скрепляет блоки. Внутренние блоки созданы путем заливки осколков камней раствором для получения монолита. Причем заливка таких камней производилась прямо на пирамиде и в том виде, в каком это было нужно для создания погребальных пустот и галерей в пирамиде. Галереи имели назначение свистка-регулятора при избытке аккумулируемой пирамидой энергии, для чего некоторые блоки сделаны поворачивающимися. В какой-то мере я удовлетворил ваше любопытство?

— В какой-то мере — да, — ответил я, — я по специализации не египтолог, а просто исследователь-любитель. Как же так оказалось, что о вас никто не знает, и нет никаких преданий о том, что представители других миров обитали на земле?

— Я просто не лезу в политику фараонов, — сказал экселенц. — Они делают все, что хотят, а я контролирую ситуацию, и если фараон начинает подыскивать мне замену или подсылать наемных убийц, то мне приходится включать защитное поле и нашептывать жрецам, что у фараона в голове завелись червячки. А мы с вами заговорились, через два часа закончится день и нам нужно ехать в мой дворец.

Глава 16

Ладно, как это у нас говорят? Утро вечера мудренее. После ужина сразу наступила ночь. Как будто кто щелкнул электрическим выключателем и свет погас. Ночь была великолепной. Густая темнота и яркие звезды на небе.

— Пойдем, погуляем под звездами, — предложила Татьяна.

— Пойдем, — согласился я, — ночь действительно великолепная.

Я взял подаренный министром меч и нацепил его на пояс. Мы были в зоне действия министерской охраны на запретной территории и могли гулять спокойно и без оружия. Между розовых клумб были проложены каменные дорожки, а на перекрестках горели факелы, освещая небольшое пятно вокруг. Летали светлячки, громко щелкая крыльями и вспыхивая ярким светом, как будто маленькие фотографы с маленькими фотоаппаратами с маленькими лампами-вспышками стараются запечатлеть каждое мгновение нашего пребывания на этой благословенной земле.

Татьяна, прижавшись к моей руке прошептала:

— Давай останемся здесь навсегда, и не будем возвращаться туда, откуда мы пришли.

Я обнял ее за плечи, поцеловал и вдруг увидел, что на нас смотрят несколько человек с обнаженными мечами.

— Кто вы такие? — громко крикнул я и выхватил свой меч.

Мне уже пришлось участвовать в боях с холодным оружием в нашем далеком будущем 2050 года от Рождества Христова и драться не на жизнь, а на смерть, поэтому и сейчас я бросился в гущу врагов, придерживая Татьяну за своей спиной. Я чувствовал, что и она кого-то била кулаком и царапалась. Потом был удар по голове, и я упал.

Немного придя в себя, я почувствовал, что меня несут несколько человек. Я начал дергаться и встал на ноги. Вокруг меня была стража экселенца, и он сам бежал ко мне в сопровождении нескольких стражников. Один из воинов, которые несли меня, отдал мой меч. Не было только Татьяны. Нападение было кем-то спланировано, чтобы похитить женщину. Но для чего? По темноте ее не найти. Были бы здесь служебные собаки, то можно было начать преследование по следам, но я не знаю, сколько я провалялся на земле в бессознательном состоянии.

— Не волнуйся, — сказал пришелец, — я знаю, чьих рук это дело. С утра начнем разбирательство. С твоей женщиной ничего не случится. Я не буду ждать, пока мне принесут письмо с условиями ее освобождения. Условия буду диктовать я. Возможно, что вы зря приехали ко мне, но такое с вами могло случиться и у скифов. Нравы людей одинаковы везде и не изменятся никогда. Кто брал заложников в древности, тот будет брать заложников и в современности. Кто был грабителем с большой дороги, грабителем и останется. Природа распределила все поровну, чтобы было равновесие. Сколько есть сладкого, столько и горького. Сколько грешников, столько и праведников. Часто в одежде праведника ходит грешник. Большинство людей внутренне мечется между добром и злом, бросаясь из одной крайности в другую, чтобы сохранить природное равновесие. Нужно отдыхать, своими метаниями мы ничего не сделаем.

Утро началось полной остановкой работ и сбором всех людей всех сословий на площадь перед домом министра.

Прекращение работ — это чрезвычайное положение, вводимое фараоном или первым министром в районе, подконтрольном ему. Никто не знал, в чем дело, но особое волнение чувствовалось в зоне сбора знати и их семей. Чуяли, собаки, чье мясо они съели.

Экселенц вышел на возвышение и металлическим голосом с усиленной мощью объявил:

— Сегодня ночью было совершено нападение на моих гостей, посланных нам Небом, и была похищена женщина. Я знаю, кто это сделал и сейчас начну казнить членов семей этих злоумышленников. Если они не сознаются, я начну казнить членов семей близких им людей, и я не остановлюсь перед тем, чтобы уничтожить все ваши семьи, а затем и всех вас, если сейчас же сюда не доставят похищенную женщину. В Египте много людей и много желающих пойти на строительство пирамид, где постоянная работа, где кормят и где можно сделать карьеру. Я жду сто ударов барабана и начинаю казнить родственников жрецов, — и он указал пальцем в стоящую слева группу хорошо одетых людей. — Я — сын Бога и мне предоставлено право карать жрецов.

Сразу после этих слов барабанщик стал ударять билом в большой барабан. Каждый удар занимал примерно двадцать-тридцать секунд.

Барабан бил в абсолютной тишине. Где-то на восьмидесятом ударе министр сделал знак рукой, и группа воинов пошла к стоящим в молчании жрецам. Увидев это, на помост выбежал один из жрецов:

— Экселенц, остановите! Женщину сейчас доставят сюда, но и Вы должны выслушать наши требования...

— Требовать могу только я, — перебил его министр, — если у вас есть вопросы — обращайтесь. Еще никому не было отказано в приеме по важным вопросам. И предупреждаю всех — еще один захват заложника и этих террористов будут проклинать все, кто его хотя бы раз видел, потому что и они будет наказаны как его пособники. А как я наказываю, вы знаете все. Сколько тебе дать времени на доставку женщины сюда?

— Пятьдесят ударов, экселенц, — сказал жрец.

— Посмотри на своих родственников и подумай, не мало ли ты попросил времени? — спросил министр.

— Спасибо, экселенц, семьдесят ударов, — пробормотал жрец.

Так и есть, Татьяна спрятана в его доме. Я побежал вместе со стражей. Татьяна была закрыта в комнате и связана по рукам и ногам.

— Почему вы ее связали? — спросил я.

— Господин, она не хотела находиться здесь и бросалась на всех в драку, кусалась и пиналась, посмотрите, как она прокусила мне руку, — сказал управляющий домом, — а ведь мы не хотели ей причинять зла. Не сердитесь на нас, господин, мы всего лишь слуги.

Я взял Татьяну за руку и повел ее на площадь.

— Вы успели до семидесятого удара, — сказал экселенц, — и я сохраню жрецу жизнь, но он будет постоянно находиться в храме и если посмеет выйти из него, то его тут же убьют. Иди, — сказал он жрецу, — а вы все не забудьте мои слова и помните, что я награждаю и караю, и лучше быть награжденным, чем наказанным. Расходитесь по работам!

— Спасибо, экселенц, — сказал я, — а если бы они что-то сделали с моей женщиной?

— Тогда бы вздрогнул весь Египет, — сказал министр, — а террористов искало бы все население и убивало как бешеных животных, за шкуру которых положена большая награда, а все их родственники были бы объявлены родственниками террориста. Есть война, и есть законы войны. Но когда нет войны, закон должен быть жесток к преступникам против личности. Высшей ценности во Вселенной нет. Если человека укусила собака, собаку садят в клетку. Если волк напал на стадо, волка убивают. Человек, сознательно нанесший вред другому человеку не в целях самозащиты, а в своих корыстных интересах, должен расцениваться как особо опасный преступник, кто бы он ни был. Если он сын министра или жреца, то это должно рассматриваться как усугубление его вины.

— Вероятно, на вашей родной планете нет преступности? — спросил я.

— Преступность есть, но это очень редкие случаи, — сказал экселенц. — В основном жены или мужья, причиняющие вред из-за ревности. Грабители и убийцы удаляются от общества навсегда. А вот нарушений, которые наказываются порицанием или штрафом достаточно много. Даже в парламенте происходят драки и можно свободно получить в глаз от своего оппонента, — засмеялся пришелец.

— А что хотели эти жрецы, захватившие заложницу, — поинтересовался я.

— Как всегда — неприкосновенности и освобождения от налогов на неправедно нажитые средства, — ответил экселенц.

Глава 17

Татьяна в целом не пострадала. Несколько царапин и фингал под глазом. Здорово дралась с мужиками. Нужно будет ей дать меч, тогда моя спина будет прикрыта как щитом.

Служанка принесла накидку, которой женщины иногда прикрывают лицо, чтобы уберечь себя от слишком похотливого взгляда. Типа мелкой вуали. Как временная мера пойдет. А через неделю синяк исчезнет и будет Татьяна украшать собой наше не совсем приглядное мужское общество.

Та же служанка принесла какое-то засушенное растение. Я пригляделся, да это же Leonurus — пустырник, который действительно растет на пустырях и пришел к нам из азиатской части континента. Спасибо, женщина. Я заварил пустырник, остудил и принес в чашке Татьяне. Она отпила, сморщилась, — да это же пустырник, — но я заставил ее испить чашу до дна. Не зря пустырник называют еще cardiaca — он действительно душу и сердце лечит. За рассказом о своих приключениях Татьяна крепко заснула и не проснулась даже к завтраку. Пусть поспит, а я подумаю, как ей рассказать завтра о своей новой задумке и согласится ли она со мной.

Я сидел и раздумывал о том, что уже немало поколесил по белому свету, побывал в таких переделках, что не приведи Господь. А вчера вечером чуть не лишился жизни во время нападения численно превосходящего противника. Сгинуть я мог и в других своих путешествиях. Ситуаций было немало.

Возможно, что это будет мое последнее путешествие. Приеду домой. Немного отдохну и сяду за компьютер, чтобы по горячим следам описать мое путешествие. Но будучи здесь, в это древнее время, я не могу не воспользоваться возможностью переговорить с экселенцем, чтобы он устроил экскурсию на его планету. Даже, если на это уйдет вся моя жизнь, все-таки они не близко живут, я должен буду посмотреть, как живут люди в другом мире.

Все эти рассказы о том, что какие-то женщины беременели от пришельцев или пришельцы забирали их для своих экспериментов, вымысел на сто процентов. Если люди смогли прилететь из мира, недоступного нашим сверхмощным радиотелескопам, то им совершенно не нужно брать подопытного "кролика" и смотреть на него, думая, как же он устроен. Дай Бог, если во всей необъятной Вселенной найдется хоть пяток обитаемых планет, и это уже будет населенная Вселенная, где не протолкнуться, куда ни пойдешь, всюду одни знакомые лица. Если Татьяна откажется лететь со мной, то придется оставить ее здесь дожидаться меня, не могу же я ее отправить туда, откуда взял и снова вернуться к экселенцу. В одну реку невозможно войти дважды.

Так в раздумьях я и заснул. Проснулся от того, что как будто какое-то насекомое ползало по моему лицу, а рядом кто-то посмеивался над моими гримасами для того, чтобы напугать это насекомое. Так и есть — Татьяна водит травинкой по моему лицу и смеется.

— Вставайте, сударь, вас ждут великие дела, — сказала она и подала мне руку. — А вы знаете, что снилось мне?

— Боюсь не угадать, — сказал я, — но это море. Синее и спокойное море.

— И угадал, и не угадал, — засмеялась Татьяна, — снилось море, но только не внизу, а вверху. И не синее, а темно-синее, усыпанное миллионами, миллиардами ярких звезд, блестящих, ярко-голубых, ярко-желтых, красных, как будто калейдоскоп из звезд, и я смотрю на них через огромное окно в неведомом корабле капитана Немо...

Вот и не верьте в то, что существует передача мыслей. Я думал об этом и, возможно, что мои мысли передались и ей.

— Ты знаешь, нам снились одни и те же сны, — сказал я, — и эти сны будут обретать реальность, когда я попрошу министра устроить нам поездку в его мир. Ты согласна поехать со мной туда?

Татьяна только утвердительно кивнула головой. И я так же кивнул бы головой, если бы мне сказали пойти туда, не знаю куда и принести то, не знаю что, только чтобы доставить ей удовольствие.

Экселенц совершенно не удивился моей просьбе.

— Такой тип, как вы — искатели — известен везде, — сказал он. — Людям не сидится на месте, не занимается любимым делом, ему каждый день нужно что-то новое, новые люди, новые ощущения, новая любовь, новое расставание. Такие люди видны в раннем детстве. У него гора игрушек. С каждой игрушкой он играется два, в крайнем случае, три дня и теряет к ней интерес. Он готов свернуть гору. Подходит к ней. Копает три дня и бросает лопату. Ему уже надоело и сама идея передвигания горы не кажется чем-то значительным. Он ищет новое дело. И находит. А вы уверены в том, что вашей жизни хватит на то, чтобы преодолеть то пространство, на каком мы находимся от вашей земли? А если вы у меня помрете в полете? Так может вам остаться на земле и спокойно доживать свой век здесь? Может, тебе нужно посоветоваться со своей женщиной? Иди, посоветуйся. Она мудрый человек и может принять разумное решение. И не боится ли она оказаться белой вороной в обществе наших женщин? Я это серьезно говорю, ведь для меня не составит труда отвезти вас к себе. В контакт с землянами я вступил давно. Вы — цивилизованные люди и не будете падать ниц перед техническими новинками. Нашим специалистам даже будет интересно пообщаться с людьми из будущего Земли.

— Неужели вы не умеете перемещаться во времени? — спросил я.

— Пока нет, — улыбнулся экселенц. — У нас был один ученый, который изобрел что-то, но такое маленькое, что даже при нашем уровне развития оно не могло быть техническим изделием. А вы бы поделились с нами своей возможностью путешествовать во времени? И мы бы что-то дали взамен вашей цивилизации на ваш выбор. Решайте, — сказал он и снова углубился в рассмотрение бумаг.

Я передал содержание нашего разговора Татьяне и сказал, что мы можем не вернуться назад.

— Ну и что, что не вернемся назад, — сказала она, — зато никто не сможет нас развести в разные стороны, а мне везде хорошо с тобой. Только боюсь я, что отберут они твое колечко, и никогда мы увидим нашу матушку-Россию, не потрогаем ласковую траву и не послушаем, о чем шелестят нам березы, — и Татьяна смахнула слезу, которая непроизвольно выступила из уголка глаза во время улыбки.

— Значит — летим, — твердо сказал я и пошел к министру.

Глава 18

— Мы летим, — сказал я.

— Что с вами делать, — улыбнулся экселенц, — мне самому нравятся такие люди, как вы. У меня как раз запланирован полет на нашу станцию. Я могу там вас оставить, чтобы кто-то из возвращающихся исследователей взял вас с собой, если будет место. Да-да, если будет место, — сказал, заметив мой удивленный взгляд, — наши корабли не резиновые и них есть предельная вместимость пассажиров и грузов. Как вам будет удобно, так и полетим.

— Я понимаю, — сказал я, потому что всегда удивлялся сериалам "звездные войны", где космический корабль представлял собой целый город, да что там город — целое государство, где люди жили, рождались, умирали или погибали то ли в пьяной драке в космическом кабаке или в схватке с злым императором Вселенной. Все-таки, космический корабль — это как автомобиль, как средство передвижения или как средство доставки грузов. Бывают и лимузины. Ну, с лимузинами лучше не связываться — много грома — толку мало.

В хорошем настроении я шел к нашему флигелю, гостевому домику, бунгало, называйте, как хотите, но этот домик превратился уютное гнездышко, куда ноги несли сами, и напевал, вероятно, самую известную песню наших времен:

Заправлены в планшеты космические карты

И штурман уточняет в последний раз маршрут,

Давайте-ка, ребята, покурим перед стартом,

У нас еще в запасе четырнадцать минут.

— Летим, — спросила Татьяна, — что будем с собой брать?

— Летим, — ответил я, — а что у нас есть? Ничего. Главное — не забыть самих себя.

Я сказал это и вдруг почувствовал, что это не простое путешествие, начинающееся с продумывания маршрута, обстановки, линии поведения и поворота кольца на значение минусуемых лет. Мы улетаем в неизвестность вообще. А вдруг там кто-то повернет кольцо, и мы потеряемся во времени и на просторах неизвестной Галактики. Совсем исчезать мне не хотелось. Исчезновение человека из памяти знающих его людей равносильно его смерти. Человека вспоминают от случая к случаю и говорят про него — был, потому что человек перестал существовать в той среде, для которой он родился, появился из неизвестности и стал снова тем человеком, про которого говорят наш или не наш. Но это на нашей планете. А на другой? Я осторожно снял с руки персть царицы Нефертити и повесил его на шею на крепком кожаном шнурке. Береженого и Бог бережет.

— Когда летим? — спросила Татьяна.

— Как нам будет удобно, — ответил я. — Тебе когда удобно?

— Да хоть сейчас, — улыбнулась женщина.

— Тогда пошли, — я взял ее за руку, и мы вместе пошли к министру. — Мы готовы к полету, — сказал я экселенцу, когда мы были допущены секретарем в его кабинет.

— Я так и предполагал, — сказал он, — и уже написал фараону письмо, что выезжаю на некоторое время для осмотра мест залегания драгоценных камней и подготовки мест для строительства новых пирамид. Лошади уже готовы, через час мы будем в космосе.

Я смотрел на него и думал, уж не шутит ли этот человек? Я прекрасно знаю, что значит осуществить запуск космического корабля. На это событие работают несколько отраслей и тысячи человек трудятся день и ночь, не покладая рук.

Мы сели на лошадей и поехали в сторону гор в место, объявленное запретным для простых людей, которые не имеют права добывать самоцветные камни. Чем больше запретов, тем больше людей, которых привлекают именно эти запреты.

Если на мосту через реку повесить вывеску, что категорически запрещено прыгать с этого моста в воду, то от желающих прыгнуть вниз не будет отбоя. Каждое "да" вызывает свое "нет" и каждое "нет" вызывает свое "да". Мы вспугнули несколько человек, которые сломя голову бежали в сторону долины, понимая, что вслед за министром и его гостями следует многочисленная охрана, которая не будет церемониться с нарушителями запретов.

Наконец, мы остановились. Экселенц указал рукой на предгорье и сказал, что вот он его корабль. Мы не видели ничего. Министр достал из складок своей одежды небольшой приборчик, похожий на пульт управления музыкальным центром или телевизором и нажал кнопку. Появился космический корабль, размером с небольшой автобус.

— Вот смотрите, — начал объяснение экселенц, — я отключил защитное поле корабля, а затем включил его видимость.

— А каким образом вы создаете невидимость? — спросил я.

— Я так и знал, что последуют такие вопросы и поэтому подготовился к ответам, — улыбнулся министр, — и на все ваши вопросы попробую ответить, насколько мне хватит моих знаний. Мы не видим прозрачные предметы, если коэффициент прозрачности предмета равен коэффициенту прозрачности воздуха и соответствует уровню освещенности. Тогда мы видим все, что находится за прозрачным предметом и не видим сам прозрачный предмет. Такое объективно невозможно, потому что всегда будет разница в коэффициенте прозрачности и освещенности и якобы невидимый предмет будет видимым. "Невидимость" — это средство маскировки. Суть ее заключается в том, что поверх предмета образуется силовое поле, которое препятствует проникновению посторонних на объект и является как бы экраном, на котором отображается то, что находится за объектом. Получается, что мы смотрим вперед и видим только то, что находится за объектом. То есть сам объект мы не видим. Я могу включить защитное поле на себе, и датчик спроецирует на него то, что находится за моей спиной. Для вас я стану практически невидимым. Буду невидимым и для других людей, смотрящих со стороны, потому что на мне будет круговая картинка и люди, которые окажутся за моей спиной, будут тоже видеть вас, но не меня.

— Интересно, — сказал я, — в принципе, такое можно реализовать и у нас, главное — научиться создавать силовое поле, которое не будет оказывать вредного воздействия на человека. Сейчас в нашем обществе бытует теория о том, что электромагнитное излучение и поле оказывают вредное воздействие на человека.

— Вы не одиноки в этих заблуждениях, — наша беседа стала приобретать вид интересной дискуссии, к которому с интересом прислушивалась Татьяна, — мы все время находимся под воздействием сильного электромагнитного поля наших планет. Нужно использовать это поле и тогда никто не будет говорить, что это поле вредно. Все будут говорить, что поле полезно. Невозможно представить, если электромагнитное поле исчезнет. Самое первое, исчезнет магнитная направленность атомов. Все сразу исчезнет, превратится в прах, который никто не увидит, потому что в такой же прах превратится вся земля, планета, поэтому говорить о вреде магнитного поля это все равно, что говорить о вреде нахождения человека на самой планете и самой планеты во Вселенной. Когда мы поняли, каким подарком для нас является магнитное поле, мы стали благодарить его, а не критиковать.

— Естественно, — сказала Татьяна, — без магнитного поля не было бы электричества, и не работал бы генератор у автомашины, который во время движения подзаряжает аккумуляторы и питает все электрические приборы: лампы освещения, кондиционер, радиоприемник, проигрыватель дисков. Даже автомобильный пылесос работает на этой энергии и телевизор на привале. А сколько областей применения электричества в повседневной жизни...

— Вот видите, — сказал экселенц, — даже женщина понимает, что все эти теории о вреде магнитного поля есть результат обыкновенного невежества, которое не изжито даже в нашей среде высокообразованных существ.

— Почему вы называете себя высокообразованными существами, — обиделся я, — тем самым считая, что мы необразованные существа? Вы даже имя свое не называете, заставляя все время обращаться к вам как Ваше превосходительство...

— Успокойтесь, мой друг и не обижайтесь, — сказал министр, — вы такая же высокоорганизованная нация, как и мы, но у нас есть небольшая особенность, из-за которой я не хочу называть свое имя и показывать, как звучит наш язык.

— Что же это за язык, — обида моя так и не прошла, — что мы с ним не сможем справиться?

— Ваш язык состоит из звуков, с помощью которого вы выражаете свои мысли, — начал объяснять экселенц, — и наш язык состоит из звуков, но это компьютерный язык. Вы буквами выражаете слово — БУМАГА, на нашем языке это будет — 0000 0010 0111 1111 1000 0001. И звучание нашего языка такое же, но зато оно хорошо воспринимается всеми техническими системами. С помощью нашего языка мы можем без труда перевести любой язык на свой и свой мы можем перевести на любой из существующих языков. И вы можете выучить этот язык, для этого у вас есть достаточно интеллекта и способностей. Я вижу ваше осмысленное выражение, потому что таким же языком вы пользуетесь при разработке компьютерных программ, так вот и наш язык практически полная компьютерная программа, при помощи которой мы выражаем свои мысли, общаемся, любим, поем песни, работаем. Вам для работы нужна программа, а мы сразу с детства являемся уже готовыми программами, которые мы совершенствуем в процессе своей жизни. У нас даже дети ведут работу на своем уровне и прилагают свои усилия для ее совершенствования. Пределов совершенствования нет. И мой корабль есть произведение этой мысли. Не смотрите, что он представляет собой блок, из которого строится пирамида. Как только мы войдем внутрь, он трансформируется в соответствии с количеством пассажиров и груза. Прошу вас, — и он приглашающе протянул руку, — лошадей мы оставим здесь.

Глава 19

Дверь закрывалась лепестками и была похожа на диафрагму огромного фотоаппарата. Это дверь-убийца. Мне уже приходилось встречаться с дверями гильотинного типа и все эти системы и механизмы в первую очередь изобретались для уничтожения людей, а потом стали находить применение в повседневной жизни.

Корабль внутри напоминал комфортабельный автобус междугороднего сообщения. Сидения, раскладывающиеся для отдыха. Ящички. Дверцы. Приборы. Экраны.

— Не всматривайтесь, — предупредил экселенц, — ни окон, ни стекол, ни форточек для выбрасывания мусора не предусмотрено. Мы ориентируемся по показаниям приборов и осматриваемся вокруг с помощью установленных различных видеокамер и датчиков. Прошу не обижаться на мой учительский тон — я действительно веду урок знакомства с кораблем и разъясняю принципы действия приборов и систем, чтобы вы могли, в случае чего, взять на себя управление кораблем и привести его в точку назначения. Мы члены одного экипажа и каждый член экипажа будет исполнять определенные для него обязанности. Прошу сесть в кресла и пристегнуться. Сейчас я отключу гравитацию, и вы испытаете чувство невесомости.

Он щелкнул пару раз тумблерами, и я почувствовал, что мое тело удерживается ремнями от того, чтобы всплыть из кресла. Я двигал руками и не чувствовал никакой тяжести в движениях как в условиях земного тяготения. Кто-то из юмористов сказал, что сущность всемирного тяготения состоит в том, что на каждый квадратный сантиметр площади, занимаемой человеком на земле, давит столб весом в семьдесят шесть килограммов. Иногда это 76,5 кг, 73 кг и этот вес мы определяем с помощью барометра по величине ртутного столба, высота которого в 760 мм является нормальным значением.

Гравитация происходит от латинского слова gravitas — тяжесть. Ньютон в законе всемирного тяготения описал, что сила гравитационного притяжения между двумя материальными точками массы m1 и m2 на расстоянии R, определяется по формуле F=G(m1m2/R2). Здесь G — гравитационная постоянная, равная 6,673 на десять в минус одиннадцатой степени м³/(кг с²). Знак минус означает, что сила, действующая на тело, всегда равна по направлению радиус-вектору, направленному на тело, т.е. гравитационное взаимодействие приводит к притяжению любых тел. Такие космические объекты, как планеты и галактики имеют огромную массу и создают свои гравитационные поля. Глобальная гравитация определяет структуру галактик, черные дыры, расширение Вселенной, орбиты планет и просто притяжение к поверхности планет и падения тел. Но мы находимся еще на земле и не чувствуем земного притяжения.

— Все-таки они решили проблему гравитации, — подумал я, — также как и мы решили проблему освещения, включая и выключая источник света.

— А сейчас можете расстегнуть ремни, — тоном заправского стюарда сказал нам экселенц.

Мы отстегнулись и поплыли по воздуху. Корабль на земле, а мы в невесомости. Поразительно, но ведь на нас на земле должна действовать сила притяжения или сила тяжести. А мы плывем. Вопрос — как?

— Сам механизм преодоления планетного притяжения не то, чтобы сложен, — сказал министр. — Он лежит на поверхности, как говорил наш главный специалист по всем ситуациям, изобретениям и проверенным в жизни законам: все великие открытия делаются по ошибке и всякое решение плодит новые проблемы.

Так и наша цивилизация, открыв гравитацию, начала двигаться совершенно в другом направлении, чем было до этого. Начинать поиски нужно с самого неподходящего места. И наше изобретение было совершенно случайным. Все началось с того, что один из молодых ученых думал над тем, как устроить механизм кнопки на клавиатуре компьютера. Работа была нудная, и так ему не хотелось делать ее, что он за несколько минут принял самое гениальное в нашей истории решение. Он взял два магнита. Один магнит плюсом вверх — один контакт, другой магнит плюсом вниз — на клавише клавиатуры. Положительные полюсы отталкиваются. При нажатии кнопка касается контакта, и сама возвращается в исходное положение. Никаких пружинок, никаких механических частей. Магнит вечен. И кнопки на клавиатуре вечны. Основа магнита — оксид железа. Существуют неодим-железо-бор (NdFeB), самарий-кобальт (SmCo), ферриты, альнико, редкоземельные магниты, магнитопласты (полимерные магниты). Созданы источники высокооднородного магнитного поля. И тот же ученый стал изучать свойства магнитного поля планеты и изобретать регулируемый магнит, потому что магнитное поле — это как безбрежный океан, а регулируемый магнит — это как подводная лодка, которая может опускаться на дно, подниматься на поверхность и даже улетать с него в космос.

И им был создан прибор — разноразмерный, разносильный и разнополюсный магнит, скользящий по силовым линиям планеты. На всех планетах практически одинаковое магнитное поле и поэтому этот прибор работает на всех планетах. Схема сложная, но в магнитном поле машина внутри себя уменьшает магнитное поле до минимальных значений, как подводный аппарат продувает балластные системы и все находящееся внутри избавляется от притяжения планеты, зато вне притяжения планеты машина сама создает притяжение внутри себя и люди начинают чувствовать притяжение в космосе.

Машина может скользить над поверхностью земли на заданной высоте от сантиметра до десятков километров, скорость ее передвижения регулируется напряженностью магнитов. И мы сейчас полетим так: уменьшая магнитное поле внутри корабля, мы поднимемся на высоту досягаемого магнитного поля земли, затем включим маршевые фотонные двигатели и направимся на нашу космическую станцию. Все понятно или ничего не понятно? Молчание — знак согласия. С чем — потом разберемся. Надеваем скафандры и вперед!

Глава 20

Мы знаем, что значит взлетать на самолете, когда тебя вдавливает в кресло от скорости, когда самолет отрывается от земли и идет вверх, заложенные уши и чувство некоторой напряженности в неестественном для человека состоянии полета. А мы уже находились в невесомости. Высота магнитного поля земли от 600 до 1600 км. И корабль пришельцев при помощи гравитатора мог подниматься на эту высоту, чтобы начинать свое движение в космосе. Это не запуск корабля при помощи ракеты, чтобы потом начать космический полет.

Подъем прошел достаточно быстро и без неприятных ощущений. Работала какая-то аппаратура, корабль немного вздрагивал от работы механизмов, но это было совсем не то, как то, когда рядом с тобой ревет многосотсильный авиационный двигатель или под тобой ревет пламя артиллерийской ракеты, выводящей тебя на околоземную орбиту.

Когда мы надевали скафандры, экселенц сказал, что техника техникой, а забота о собственной безопасности дело каждого здравомыслящего человека.

— А вдруг разгерметизация, — сказал он, — или вдруг кто-то подхватил инфекцию и заразит весь экипаж, а так он изолирован от других и его прямо в скафандре можно вылечить. А, может быть, придется высаживаться на какую-то планету. И еще одно, когда прилетим на станцию, не пытайтесь найти гуманоидов, произошедших от черепах, крокодилов, зайцев и прочей живности. Во всей Вселенной есть только две цивилизации разумных существ: мы — дельфиноиды, и вы — гуманоиды, потому что кроме обезьяны вы не знаете исходный элемент вашей эволюции. Теорию о том, что обезьяны — это недоразвитые инопланетяне — отбросьте сразу. Мы все вышли их моря. Вам еще нужно проследить, кем была обезьяна до превращения ее в человека. И вообще: постулат о происхождении человека от обезьяны неверен только лишь потому, что у обезьяны и у человека разный хромосомный набор, иначе бы существовала возможность размножения людей от обезьяны или обезьян от людей. А такое не получается. Как и у нас вами. Вообще-то, исходя из агрессивности, вы произошли от акулы.

Я не знал, как относиться к его словам, как к серьезной постановке вопроса о неясности происхождения человека или как к издевке. Но что-то рациональное в его словах есть.

Корабль вдруг завис, но не было той инерции, которая возникает при торможении и толкает всех людей вперед, продолжать движение независимо от транспортного средства. Экселенц распорядился сесть в кресла, пристегнуться, ввел какую-то информацию в бортовой компьютер, сел в кресло сам и нажал на кнопку.

— Смотрите на скорость, — сказал командир корабля, — и указал на табло с цифрами и индексом 0110 — это обозначает вашу букву L — light — свет — кратность световых скоростей. — На табло была цифра 2,5. — Вот вам наша машина времени. Мы обгоняем время, летя вперед, и возвращаем его, возвращаясь в тоже место, откуда прилетели. Я отсутствовал дома всего два часа, а на земле в это время прошло почти десять лет, которые я посвятил строительству пирамид. Времени у нас много, я попрошу вас отрыть крышечку компьютера на запястье скафандра и нажать на голубую кнопку.

Мы нажали на кнопку и провалились в сон.

Сколько мы спали, сказать не берусь, но экселенц был уже без скафандра. Дверь была открыта, и доносился шум работы каких-то механизмов.

— Приехали, — улыбнулся он, — снимайте скафандры и идем знакомиться с моим руководством.

Да, не дураки эти дельфиноиды. Отличаются от нас остренькой мордочкой, а смотри ж ты, все языки переводят в один цифровой формат и не возникает никаких проблем для общения разноязычных народов.

Может, и нашим ученым стоит подумать над этим? Где-нибудь на сессии Организации Объединенных Наций подходит к микрофону человек и говорит на языке, на котором разговаривают всего десять человек на планете. Начал говорить и все его понимают, еще и с мест будут подначивать: говори, мол, тема интересная, пусть все сверхдержавы подумают и о нас. Или писатели. Написал книгу на своем языке, выделил все написанное, save as (сохранить как ...) и сохранил все в том языке, на котором хотел написать и к какому народу хотел обратиться. Плохо, что один земной мультиязык сделать нельзя. Хотя почему? Можно, но это каждому человеку с рождения нужно учить этот мультиязык. Вот, дельфиноиды умнее нас, уж они-то разговаривают на едином планетном языке, и нет у них никаких проблем, как на нашей грешной матушке-Земле.

Космическая станция была огромной. Как в кино. Только в кино все из ангара вылетают прямо в открытый космос, и обслуживающий персонал без скафандров спокойно дышит космосом. Нет. Сначала корабль пристегивается к станции. К выходу подается рукав, как в наших аэропортах или же корабль помещается в шлюзовую камеру и только из нее попадает в ангар. Все, как у нормальных людей.

— Экселенц, — сказал я, — у нас не принято обращаться к людям по должности. У каждого человека есть имя. Ты не будешь против, если буду обращаться к тебе просто экс?

— Обращайся как хочешь, только в драку не лезь, — улыбнулся Экс.

Эта шутка улыбнула и Татьяну, а то всю дорогу она сидела тихо, как мышка, а, может, просто не пришла в себя после того усыпляющего газа, который был подан в скафандр после нажатия голубой кнопки.

— Экс, — спросил я, — вы всегда пользуетесь голубой кнопкой в дороге?

— Мы никогда не пользуемся этой кнопкой, — ответил наш попутчик, — разве что в крайней ситуации, когда воздух в скафандре заканчивается и помощи ждать неоткуда, то лучше уснуть, чтобы никогда не просыпаться, а вас я усыпил, чтобы вы не запомнили местонахождение нашей станции. От осторожности еще никто не умирал, — улыбнулся он.

Ничего себе шуточки, а если бы мы вообще не проснулись? С этим типом нужно держать ухо востро. Не такие уж они всемирные благодетели. Свой интерес блюдут и нас как подопытных кроликов, находящихся на высокой ступени развития, привезли для всяких опытов.

Мы зашли в какую-то комнату. Нас всех троих посадили в кресла. На левую руку надели металлический манжет, типа наручей у рыцарей, с множеством проводов. Что-то сжало мою руку и как будто укололо десятком иголок. Я видел, как Татьяна вся сжалась, возможно, от боли, которую она не переносит и всегда плачет, когда порежется или ушибет палец на кухне. Экс сидел спокойно, как человек, для которого данная процедура не является необычной.

Он и встал первым, подошел и о чем-то переговорил с оператором этой конструкции.

— Все нормально, — сказал он нам, — состояние нашего здоровья хорошее, вредных заболеваний и вирусов не обнаружено, необходимые прививки и лекарства для лечения выявленных отклонений введены, даже в чипе есть отметка о прохождении осмотра.

— У вас чипы? — удивился я. — А у нас никаких чипов нет, мы — свободные граждане.

— Были, — усмехнулся Экс, — вам тоже поставили чипы.

— И какие же там данные? — не унимался я.

— Ваши данные, — невозмутимо ответил Экс.

— Как же они их узнали, — язвил я, — с помощью телепатии, что ли?

— Почему с помощью телепатии? Я передал сообщение о вас по каналам связи, а телепатия не может быть всеобщей, у каждого человека должна быть свобода мыслей, если ты так печешься о свободах людей. Мы вас просто паспортизировали. Нежели в том мире, где вы живете, не имеют понятия об идентификации людей? — спросил дельфиноид.

— Есть такие понятия, но нужно же было нас предупредить о том, какая процедура нас ожидает, — начал я смягчать свою позицию, — а этот чип большой?

— Микроскопический и не будет доставлять вам никаких удобств, — сказал экс и рукой показал, в какую сторону нам нужно идти.

Глава 21

Мы прошли в уголок, где стояли тележки, наподобие тех, на которых в складах развозят ящики с капустой или картофелем: площадка на четырех колесах, передняя пара колес поворачивается на оси и железная оглобля с т-образной ручкой, чтобы за нее мог взять не один человек, если тяжело. Эта тележки были аккуратнее, чище, пригляднее, имели боковые поручни, "оглобля" была окрашена в светлый цвет и имела мотоциклетные рукоятки.

Мы встали в тележку и взялись за поручни. Экс очень лихо выкатил ее задним ходом в коридор и помчался по нему не со световой скоростью, но достаточно быстро, вероятно, хорошо зная дорогу. В одном месте он остановился, мы вышли, а он загнал тележку в маленький ангар, с дверью гильотинного типа. Затем открылась диафрагменная дверь, и мы вошли в служебное помещение.

В просторном кабинете за большим столом сидели семь дельфиноидов. Почему семь человек? Это нам потом объяснили, что это число является высшим проявлением демократии, чтобы в любом случае решение было принято большинством в один голос. Раньше многие решения тормозились, потому что три "за" и три "против". Три-три. Ничья. А как сделали семь членов совета, так все решения либо принимались, либо не принимались, но не было остановки работы из-за того, что решение подвешено в воздухе.

— Мы приветствуем представителей земной цивилизации, которые достигли такого уровня развития, что имеют возможность путешествовать во времени без громоздких аппаратов с субсветовой скоростью, двигаясь относительно времени и наблюдая движение времени относительно них, но ваши достижения для нас удивительны, — сказал человек неопределенного возраста, сидевший посредине. — Пожалуйста, расскажите нам о ваших достижениях, перед тем как наши специалисты побеседуют с вами.

Вот попали. Как говорил в свое время герой одного популярного анекдота: ребята, учите матчасть. Не поверят, что не знаешь и будут здорово бить. Может, и нам тоже съездят пару-тройку раз по физиономии, пока не поймут, что мы мало что и знаем. Возьмите сами себя. Что вы скажете перед инопланетным советом о том, чего добилась наша земля и каково применение тех или иных изобретений? Ладно, был бы я какой-нибудь технарь, то есть работник научного или производственного учреждения, занимающегося проблемами технического развития, я бы, наверное, мог многое порассказать по этим вопросам, но я как гуманитарий могу рассказать только в общих чертах. И я начал рассказывать, что через три тысячи лет, откуда мы прибыли, человечество научилось летать при помощи летательных аппаратов и затем осуществило выход в космос, побывало на Луне, была создана и постоянно действует научная космическая станция. Мы создали радио и телевидение, научились передавать телевизионный и радиосигнал на огромные расстояния. Мы создали всемирную информационную сеть — интернет и сейчас в любом уголке земли любой человек имеет доступ к любой интересующей его информации. Мы изобрели компьютеры, с помощью которых получили доступ к огромному массиву информации. Мы поставили на службу человеку атомную энергию. Мы создали науку генетику и изучаем возможности человеческого организма в плане его лечения и увеличения продолжительности жизни.

Члены совета о чем-то посовещались и председатель, тот, что в центре, сказал:

— Я так понимаю, что вы сейчас фантазируете о том, куда придете вы, ваша цивилизация через три тысячи лет. А сейчас, что вы собой представляете? Вы такие же, как и те люди, с которыми работает наш сотрудник, чтобы установить энергетический аккумулятор на планете Земля?

— Как вы не можете понять, что мы живем во времени, отстоящем на три тысячи лет от того времени, в котором мы сейчас находимся и прибыли сюда для того, чтобы познакомиться с условиями жизни людей, являющихся нашими предками, — сказал я.

— Хорошо, тогда ответьте на вопрос о вашем происхождении. Расскажите нам об эволюционной цепи, в результате которой появился человек современный, мыслящий, — попросил меня председатель.

— Мы произошли от человекоподобных существ, — начал я рассказ, — которые появились примерно два с половиной миллиона лет назад. Наша наука считает, что какие-то вирусы изменили геном человекоподобных существ и постепенно произошел человек современный. Другая теория гласит, что произошла мутация гена, отвечающего развитие челюстных мышц. В результате этого челюстные мышцы человекоподобных существ стали ослабевать, что заставило предков менять свои привычки, меню, изготавливать первые орудия труда для добывания и приготовления пищи. Ослабление челюстных мышц оказывало меньшее давление на череп и позволило развиться крупному головному мозгу и мыслительных процессов.

— То есть, — подытожил председатель, — вы произошли от обезьяны. У нас тоже был обезьяний период, но кратковременный по сравнению с вами. Мы знаем, от кого произошли наши обезьяны — от дельфинов. А вот ваши обезьяны от кого произошли?

— Этот вопрос мы так и не установили, — сказал я, — но многие сходятся во мнении, что обезьяны произошли от человека, который когда-то появился на земле искусственным путем, но не смог выжить и начал деградировать. Другого объяснения пока не найдено, поэтому наши предки верили в Богов, потом в одного Бога, который пришел и создал на земле жизнь. В священном писании расписан порядок создания небес, земной тверди, морей, водоплавающих и земноводных, птиц, насекомых и бактерий, людей.

— И кого же вы намечаете себе в прародители, — улыбнулся председатель, — уж не нас ли?

— А почему бы и нет, — сказал я, — вы уже давно открываете для себя землю, возможно даже очень давно кто-то из ваших людей потерпел крушение на земле и не смог выбраться оттуда.

— Наш человек не мог деградировать, оставшись на незнакомой планете. Он бы стал строить современные здания и делать все, чтобы при помощи подручных средств создать для себя комфортные условия проживания и нашел бы способ для подачи сигналов бедствия, — резко возразил председатель.

— Вы правы в своих утверждениях, — подтвердил я, — наши исследователи уже находили странные сооружения, которые более подходили для того, чтобы дать сигнал в космос, потому что сооружения при рассмотрении с воздуха оказывались какими-то непонятными для нас знаками.

— А вы не могли бы нарисовать эти знаки? — попросил меня председатель.

Я попросил бумагу и перо. Мне принесли тонкую пластинку формата А4 и палочку, похожую на карандаш. Я крепко задумался и стал вспоминать, какие картинки необычного содержания были обнаружены нашими археологами. Наконец, я вспомнил один знак и, как мог, нарисовал его.

Председатель и члены совета начали внимательно смотреть во что-то перед собой. Вероятно, это такие же пластинки или мониторы, на которые передавалось нарисованное мной изображение.

Еще раз посмотрев на меня, они разрешили мне идти.

Глава 22

— Ну, как? — спросил я Экса.

— Ты их очень сильно заинтриговал, — ответил он мне.

— Чем же? — поинтересовался я.

— Возможно, что земляне являются нашими самыми близкими сородичами и что мы действительно являемся источниками разумной жизни на земле, — ответил Экс. — Наша цивилизация насчитывает большое количество земных лет, потому что наш год длиннее земного примерно в семь раз, и сейчас выясняется вопрос, кто и в какое время не вернулся из разведывательных экспедиций и где и в каком месте мог быть оставлен знак, нарисованный тобой. Возможно, что нас и пошлют выяснять этот вопрос.

— То, что я говорил, — возразил я, — не имеет под собой научных доказательств. Это все из области догадок и гипотез. Вопрос происхождения человека чем-то родственен главному философскому вопросу: курица появилась из яйца или яйцо появилось из курицы.

Наш главный эволюционист, не мудрствуя лукаво, взял первое попавшееся существо, которое имеет внешнее сходство с человеком и объявил, что человек произошел от обезьяны. Хотя, когда он в молодости совершал кругосветное путешествие на исследовательском судне под названием "Бигль", то он восхищался умом и добрым отношением к людям со стороны дельфинов. Много свидетельств того, когда дельфины защищали от акул, попавших в беду моряков, спасали тонущих людей или указывали им в какую сторону нужно плыть к берегу. Так могут делать только разумные существа.

Тем не менее, он не стал углубляться в вопрос обратной эволюции, а взял точку отсчета и от нее стал вести эволюцию. И никто не стал ему возражать. Всех убедило то, что не нужно возиться с доказательствами. Еще не известно, от кого мы произошли. Зато как хорошо прийти в зоопарк и покривляться перед своими прародителями. Показать им, что труд сделал из обезьяны человека, и вот мы — люди, а вы — бездельники так и остались обезьянами. А дельфинам никто плохих слов не говорит и не кривляется перед ними, наоборот — всеобщее восхищение.

— Тем не менее, твои сведения разительно отличаются от моих об уровне развития цивилизации на земле. Поэтому с тобой будут беседовать специалисты, чтобы определить твой реальный IQ, а не тот, который получается при случайном попадании на правильный ответ, а также получить информацию о том, что неизвестно нам, поэтому я попрошу быть серьезным и помочь нам в этом, — попросил меня Экс. — Попроси и Татьяну подробно рассказать о том, что она знает и что она умеет делать.

— Скажи прямо, что будет проведен разведывательный опрос — сказал я.

— Да, будет проведен разведывательный опрос, — подтвердил наш друг, — а разве вы не стали бы выяснять у меня то, что известно мне и что вы могли бы использовать у себя? Это общепринятая практика и никто не заставляет вас выдавать нам вашу страшную тайну, но дать информацию о неизвестных нам народах вы можете без ущерба для себя. Да и мы не вынашиваем никаких агрессивных намерений против вас. Ты же можешь сказать, что вы неоднократно подвергались инопланетной интервенции?

— Хорошо, Экс, — сказал я, — мы тоже видим дружелюбное отношение к нам и сделаем все, что можно для обеспечения контактов наших цивилизаций.

Всю последующую неделю мы работали, что называется в поте лица, отвечая на сотни вопросов, рисуя известные нам схемы механизмов и рассказывая о нашей истории, обычаях и нравах населяющих землю людей. Я чувствовал себя огромным нулем, который совершенно ничего не знает и ничего не умеет. Зато Татьяна поразила всех своими кулинарными рецептами супов, борщей, мясных блюд, гарниров, пельменей, вареников, которых она знала несметное множество. Все восхищались ее умением шить одежду, вязать и вышивать. По сравнению со мной она была средоточием всех знаний и навыков, которые приобрело человечество за десятки тысяч лет своего существования.

Кое-что узнали и мы. На станции живут представители разных стран, хотя все разговаривают на единопланетном языке, но отношения между людьми достаточно напряженные. Типа как у нас, тебе улыбаются, говорят "гут" или "о′кей", а сами держат палку за спиной, чтобы в удобный момент стукнуть по голове или по другой части тела. Один язык — это еще не повод для нахождения взаимопонимания. Мне как историку было интересно знать, как развивалась их история, но почему-то эти вопросы обходились стороной нашими собеседниками.

Одежда инопланетян из синтетических материалов, но со свойствами натуральных тканей. Цвета материалов разные, покрой унифицированный типа маоцзэдуновских или морских кителей с отложным или стоячим воротником, прямыми брюками и мягкими туфлями типа кроссовок. Возможно, что в космосе так и должно быть. Космостанция это не подиум для демонстрации веяний моды и женских прелестей, хотя что-то я и не разглядел эти прелести через кителя и брюки женского персонала.

Все питались в общей столовой. Я посмотрел на процесс готовки и не поверил своим глазам. В машину через дозаторы засыпались сухие концентраты. Первое блюдо обозначалось цифрой 1 с подразделами, точно также обозначалось второе блюдо и десерт. Я пробовал, в основном бульонные блюда и пюре.

— Как ты готовила пельмени и котлеты для исследователей, — спросил я Татьяны, — у них же нет никаких натуральных продуктов?

— Приходилось выкручиваться, — рассказала моя спутница, — брала ингредиенты, замешивала с водой и делала консистенцию котлет и фарша, сдабривая их специями. Затем варила и жарила, приводя в изумление операторов поварского оборудования. Ты знаешь, как они лопали мои произведения? Почти как ты, только ты уже привычен к этой пище, а они нет.

Еще через неделю нам предложили слетать на планету Таркан. Так звучало ее название в наших лингвафонах. И Экс назначен нашим сопровождающим. Его звездолет был у него как автомашина для поездок. Не у всех была возможность иметь звездолет, но отдельные категории людей могли летать на другие планеты по служебной надобности или на экскурсии на звездолетах общего пользования. Соседние планеты необитаемы и полеты на них сопряжены с опасностью для жизни, поэтому космические полеты осуществляются только специально подготовленными людьми.

Глава 23

Следующий полет был уже в осознанном состоянии. Честно говоря, ничего сверхъестественного не было. Сидели в салоне, смотрели на экраны внешнего обзора. Темное небо, блестящие звезды. Точно такое же небо и у нас. Интереснее стало, когда Экс указал пальцем в яркую точку на экране. Таркан. Такая же маленькая планетка, как и наша Земля. Только их Галактика больше нашей, потому что Солнце почти в два раза больше нашего. Таркан находится на огромном расстоянии от своего Солнца, что увеличивает время его полного обращения вокруг солнца. Это соответствующим образом влияет на продолжительность времени и на долговечность тарканцев или тарканов, не торопящихся никуда, потому что они везде успеют. Возьмите нашу Землю. Полный оборот за 364 дня. Год. Цикл разбит на двенадцать месяцев. Месяц на тридцать дней. День на двадцать четыре часа. Час на шестьдесят минут. Минута на шестьдесят секунд. У нас даже нормальная частота сердцебиения составляет в среднем шестьдесят ударов в минуту. Получается, что и живем мы по космическим часам. Тик-так-тик-так-тик-так... А тарканы живут более размеренно — тик...так, ... тик...так, ... тик...так, ... тик...так, ... Вот и думайте, на сколько хватает возможностей нашего организма и возможностей почти такого же организма тарканов.

Вход в атмосферу Таркана ознаменовался покраснением кронштейнов внешнего оборудования.

— Не волнуйтесь, — сказал Экс, — ничего не расплавится. Вся аппаратура приспособлена для работы в условиях сильно разогретых и сильно охлажденных планет.

Экс доложил о своем прибытии диспетчеру космослужбы, получил указание и координаты места приземления. Приземление это у нас, у них это будет притарканивание. О своей догадке я не стал говорить Эксу, вдруг он не так это поймет. Судя по улыбке на лице Татьяны, она думала о том же.

Приземление прошло спокойно, без перегрузок. Открылась дверь, и я вышел на улицу, чтобы немного размяться. С удивлением я обнаружил, что немного подпрыгиваю при ходьбе. Радости особой не было, значит это меньшая по сравнению с землей сила тяжести. Нужно привыкать, да и сила наша будет намного больше, чем у местных жителей. Поэтому нужно быть осторожнее при рукопожатиях и похлопывании по плечу или по спине понравившегося человека, как бы ни отбить им чего-нибудь от избытка чувств.

Подъехавший четырехместный кар повез нас к административному зданию. Кар — это машина с колесами, а этот кар был без колес и летел примерно в полуметре от земли, вероятно, на гравимагнитном принципе.

В административном здании нас встретил человек в униформе как у сотрудников космостанции. Приветствие — поднятая правая рука на уровне своего лица с ладонью, обращенной вперед. Резонно, чего там ручкаться и передавать микробы друг от друга. Показал, что у тебя чистые руки и в них нет оружия — понятно — привет или пожелание здоровья — здравствуйте.

Административный работник показал нам на стоящие в холле капсулы и пригласил войти в них.

— Вы должны пройти карантинные мероприятия, — проинформировал он нас, — закрыл замок капсул и что-то набрал на панели управления. И мы почти сразу уснули.

Я проснулся в приятной постели с белым и хрустящим бельем. Все вокруг белое. Яркий белый свет. Неужели это рай? Сейчас подойдет апостол Петр и скажет:

— Вставайте, молодой человек, херувимы и серафимы ждут вас, чтобы сопроводить вас в коллектив новичков...

Вместо бородатого апостола пришла ослепительная девушка в белом медицинском одеянии и сказала:

— Здравствуйте, Владимир! Вставайте, с вами хочет встретиться медицинская комиссия тарканского медицинского центра.

Ничего себе, никак болезнь какую заимел? На стуле была разложена маоистская курточка нежно-голубого цвета, вероятно, это самый ходовой цвет в раю, брюки и кроссовки с носками. Я оделся и пошел за медицинским работником.

В зале большой стол. За столом семь человек в белом обмундировании. Похоже, что семь — это священное число и на планете. А как же: семь раз отмерь, один раз отрежь. Семеро одного не боятся. Семеро одного не ждут. Семью ударами комара убивать. Над семью поясами небесными сам Бог, выше его Покров. Семь четвергов и все в пятницу. Семь мудрецов дешевле одного опытного человека. Семь раз поели, а за столом не сидели. Семь раз проверь, а один раз поверь. Семь верст до небес и все лесом. Семь дел в одни руки не берут. Семь бед один ответ. Семь дураков могут больше спрашивать, чем семьдесят умных отвечать. Для друга семь верст не околица. За семь верст киселя хлебать. Бешеной собаке семь верст не крюк. У одной овечки да семь пастухов. Семь яств, а все грибы. Три бабы — базар, семь — ярмарка. Не строй семь церквей, пристрой семь детей. Пока баба с печи летит, семьдесят семь дум передумает. И это только так, что сходу вспомнилось.

— Мы вас приветствуем с прибытием на планету Таркан, — сказал председатель. — У вас не было никаких заразных заболеваний, но состояние вашего здоровья внушало нам опасения, поэтому мы произвели кое-какие необходимые процедуры, а в частности:

1. Разжижение крови при помощи медицинских препаратов.

2. Механическую очистку сосудов и капилляров от отложений холестерина при помощи медицинских роботов. Количество введенных роботов равно количеству выведенных.

3. Промывание сосудов и капилляров при помощи физиологического раствора, удаляющего известковые отложения.

4. Фильтрацию вашего кровяного раствора и удаление нездоровых жировых фракций.

5. Введение питательных и укрепляющих средств.

По результатам проведенного лечения мы даем заключение о полной работоспособности вашего организма и отсутствии заболеваний, опасных для вашей жизни.

Ваша диетическая программа номер семь. Мы хотим предостеречь вас, уважаемый пришелец, что ваша планета погибнет от переедания и ожирения сердца и всех других органов. Выживут только те, кто умеренно питается и работает для своего выживания. Желаем вам приятного времяпровождения на нашей планете. Ваши друзья ждут вас.

Надо же, а я все время считал себя практически здоровым. Честно говоря, наша медицина еще не достигла такого уровня, чтобы вот таким образом предотвратить возникновение новых заболеваний.

Когда я вышел в своем нежно-голубом кителе, Татьяна не удержалась от смеха, потому что и на ней был такой же нежно-голубой китель, а Экс был в нежно-розовом. Интересно, я в одежде женской расцветки, а Экс в одежде человека неопределенной половой ориентации, хотя я никогда не замечал, чтобы у него были вожделенные взгляды на лиц одного с ним пола. Вероятно, мода у них другая и нам со своим уставом в их монастырь нечего лезть.

Глава 24

Мы вышли в Таркан. Тело было таким, каким оно бывает в семнадцать лет. Перед нами мир, к которому мы должны стремиться. Наше прекрасное будущее. И вдруг я увидел человека с зеленым лицом. Я помотал головой, но видение не исчезало.

— Ты чего уставился, чурка? — сказал зеленый. — Погодите, мы вам еще устроим право наций на самоопределение.

Я недоуменно посмотрел на Экса.

— Понимаешь, — как-то стыдливо сказал наш экскурсовод, — все люди на Таркане делятся по цвету кожи. Белые, синие, красные, желтые, зеленые и фиолетовые. Есть и смешанные: сине-желтые почти как зеленые, но не зеленые, сине-белые не синие и не желтые, желто-зеленые как коричневые, но не желтые и не зеленые. Вообще, цветовые проблемы у нас есть, и каждый цвет считает себя самым главным.

— Как же эти цвета получились? — недоумевал я. — Все у нас вроде бы одинаково, и строение организма, и условия жизни, но на земле нет такого расового калейдоскопа.

— Все это зависит от исторического места проживания людей, — рассказывал нам Экс. — Дело в том, что на Таркане четыре магнитных полюса и поэтому атмосфера представляет собой четыре огромных конуса. Солнечный свет, преломляясь в слоях атмосферы, каждому географическому месту дает свой пучок света. И люди из этих районов считают, что у них солнце зеленого цвета, другие говорят, что у них солнце синее и так далее, и вот в соответствии с получаемой частью спектра генетически получился разный цвет кожи у разных людей. В принципе, на земле то же самое. Просто из-за наличия четырех магнитных полюсов увеличивается количество цветов кожи человека.

Представители основных цветов находят язык между собой, а вот представители промежуточных цветов, мягко говоря, и есть представители промежуточных цветов. Взять желто-голубых или желто-синих. Это ближние к белому цвета, но какую ненависть у них вызывает белый цвет.

Когда-то мы все жили вместе. Общий единопланетный язык способствовал тому, чтобы оттенки никем не замечались, но они носились в душе и воспитывались с детства, и даже язык изменялся так, чтобы можно было и понимать, и не понимать, что говорят белые в зависимости о того, насколько это выгодно желто-голубым или желто-синим.

Я слушал его и думал, что, возможно, это наше будущее и оно не совсем похоже на то, что представлялось в мечтах. Это похоже на наше настоящее, только отдаленное от нас несколькими тысячами лет. Тысячи лет прошли, а проблемы остались и даже стали еще глубже и, вероятно, по той причине, о которой говорил человек с зеленым лицом: давайте дружить против других.

Как оказалось, персонал космостанции был белолицым не из каких-то расистских побуждений, а только лишь для обеспечения работоспособности станции и предотвращения любых расовых конфликтов, которые часто случались при включении в ее команду представителей разных географических широт. Можно было сделать чисто зеленую или синюю станции, но тогда результаты работы узурпировались бы по цветному признаку, белые же сотрудники работали в интересах всей планеты. Как это можно назвать дискриминацией, если белые ко всем относятся нормально и готовы к сотрудничеству с любой цветовой фракцией?

В условиях нашей земли расистами всегда были представители белокожего населения, считавшего представителей других цветов кожи дикарями и недочеловеками. У белых не было мира и в своей расовой группе. Наследники распавшихся под ударами кочевников империй считали себя этакими светочами мудрости, перед которыми все должны падать ниц. Мировые войны, теории арийства, недочеловеки на востоке, на которых с запада следовало одно нападение за другим для уничтожения или порабощения, и приход победителями белых неарийцев в столицы запада.

На Таркане белое большинство было тем амортизатором, которое брало на себя все удары разноцветных столкновений и выступало миротворцем, получая на себя все шишки. Вот она участь белого человека. Стоило бы белым отойти в сторону от всех цветных конфликтов, то на Таркане воцарилась бы такая анархия, которая и не снилась нашей земле, населенной европеидной, монголоидной и негроидной (но никак не афроамериканской) расами.

На Таркане никогда не было рабства. Белые не привозили себе рабов из отдаленных местностей, чтобы потом, через сотни лет назвать их редотарканцами (краснолицыми) или гринотарканцами (зеленолицыми).

Белые не делали своих же соплеменников крепостными, чтобы торговать ими и кормиться за их счет. Возможно, что какие-то отступления от общего порядка были раньше, но история Таркана насчитывала столько тысяч лет, что свидетельств о тех временах просто не сохранилось, даже изустные сказания и сказки исчезли вместе с их носителями.

Как бы то ни было, но все рассказывали нам о счастливой жизни на Таркане и о том, что единый народ строит общество всеобщего счастья, а все различия вызваны оптическими эффектами, и их можно считать оптическим обманом, ха-ха-ха.

Что-то искусственное слышалось в этом смехе. Мы по себе знаем, что пока не будет доброй воли, никакого мира достичь невозможно. Всегда будет какая-то страна или группа стран, объединившаяся вокруг нее, которая будет мутить спокойствие и устанавливать свое влияние вокруг стран, не признающих главенства новой империи.

Новая империя начинает действовать на грани фола, вызывая другие страны на открытое противостояния, прекрасно понимая, что агрессора поддержит свора союзников, но столкновения двух систем не допустят, потому что эта война будет последней для всех. Знаем мы таких, можем и пофамильно назвать, а чего их назвать, если в мое время их с пеленок знали.

Интересен государственный флаг Таркана. Белое полотнище с горизонтальными полосами красного, оранжевого, желтого, зеленого, голубого, синего и фиолетового цвета. Слева верху синий квадрат с четырьмя большими звездами по количеству полюсов и двадцатью маленькими звездочками по количеству цветных областей.

Все думал, вспоминать или не вспоминать, что напоминает разноцветный флаг Таркана. Решил, что не буду вспоминать. Кому нужно, тот знает, что это за флаг.

Глава 25

Жизнь на Таркане чем-то напоминала муравейник: все куда-то спешат, что-то тащат, что-то жуют, то идет белое пятно, за ним зеленое, красное, синее, то низкий гул, то визгливый крик, то какое-то подобие хард-рока, то спокойная мелодия. Все заняты своими делами. Все бегом: работа, дом, отдых, работа, дом. Все старательно улыбаются друг другу, но что-то не нравились мне эти улыбки, чаще они походили на оскал, потому что гримаса приветствия мгновенно превращалась в гримасу злобы. Похоже, что каждый тарканец или тарканин в запасе имел порядка десяти улыбок на каждый случай в жизни. Пришли в гости — улыбка номер три. Пришел к боссу — улыбка номер пять. И так далее.

Совсем забыл сказать, что планета Таркан управляется Президентом, избираемым выборщиками от каждого цветного региона. Есть двухпалатный парламент. Вся демократия налицо и права людей соблюдаются. Нет воинственных соседей, с кем нужно вести беспощадную войну, но что-то на планете было не так. Были какие-то террористы, взрывающие объекты, не имеющие никакой ценности и, может, строители даже им спасибо говорят за подрыв их, но внимание населения они привлекали.

Мы попросили, чтобы нас поселили в отдельном доме, но рядом с простыми жителями. Мы хотели побыть в гуще людей и хоть немного понять суть планеты, за счет чего они достигли таких поразительных успехов.

Соседи нас приняли очень хорошо, дружелюбно. Никого не удивило наличие лингвафона у нас. Как я заметил, лингвафоны носили и другие люди. Почему? Ответ мне дал соседский мальчишка со странным именем Ом.

— Не удивляйся, — сказал он, — у нас все с трудом понимают друга. Одни вырастают умниками, другие вырастают тупыми, третьи вырастают такими, как я, которые понимают и тех, и других. У нас в школе и классы делят на группы "a", "b" и "c". Циферные в классе "a", как я — в классе "b", остальные в классе — "с". Есть и учителя категорий "a", "b", "c". И учебники таких же классов.

— Не слушайте вы его, — вмешалась в разговор мать Ома, — ребенок фантазирует, это неплохо для развития личности, но ему нужно лучше учиться, чтобы перейти в класс "а". Из этого класса прямая дорога в служащие и в инженеры, а из остальных неизвестно, что получится. Из серединки можно попасть вверх, а можно и вниз. Грань есть грань. Посредине долго находиться нельзя. Всегда приходит момент, когда нужно определиться, кто ты есть, что ты достиг в этой жизни. А вы, Влад, чего-то добились в жизни? А Тата?

Интересный вопрос. Обычно все говорят — спасибо вам за вопрос. А вы задайте этот вопрос себе. Интересно, что вы на него себе ответите? Что же я могу сказать себе? Это как бы подведение итогов своей жизни. А зачем мне подводить итоги, если я собираюсь прожить еще неизвестно сколько лет. Сколько лет отпущено, столько и проживу.

В фильмах, обычно, человек в последние минуты жизни думает о том, что он сделал. Не верьте. Человек просто вспоминает что-то самое-самое хорошее, что скрасит его уход. И уж, конечно, это не орден, полученный тогда, когда ордена для человека уже не имеют никакого значения. И не какое-то почетное или не почетное звание на старости лет. Не почет и уважение, не возможность быть похороненным в главной стене страны, а в том, кто наследует то, что человек достиг, кто будет читать его книги, кто будет пользоваться его вещами. Вот, пожалуй, самое главное в человеческой жизни.

А то, как человек прожил эту жизнь, касается только его лично и никого другого. Чего же я достиг? Я живу интересной жизнью, пишу книги, путешествую, общаюсь с людьми. Можно ли сказать, что я что-то достиг? Не знаю. Я известен, может быть, сотне людей из шести миллиардов населения нашей планеты. Известен ли я? Да, я известен для своих знакомых. Я не создаю шедевры, за которыми стоят в очередь музеи или сценаристы работают со мной напрямую, но я оставлю след на земле, и кто-то потом через много лет прочитает это и скажет, как же интересно жили раньше люди.

— Мы достигли вашей планеты, Ома-ма, — сказал я, — и я первый, кто посетил вас. Разве это не достижение?

— Если так, то беру с вас слово, что когда Ом прилетит к вам на планету, вы примете его так же, как и мы, — сказала мать Ома.

— Несомненно, Ома-ма, — улыбнулся я.

Я сожалею, что я не инженер, сколько бы полезного я принес на нашу планету. А с другой стороны это и хорошо, что я не инженер, потому что новыми техническими возможностями в первую очередь воспользовались бы политики и военные некоторых стран, которые делают все, чтобы установить мировое господство путем гуманитарных бомбардировок и обстрелов снарядами с отработанным ураном несогласных с ними стран.

Я ходил на экскурсии на промышленные предприятия, где были поточные автоматические линии и где труд рабочих сведен до такого минимума, что казалось, что завод это один большой работ, которому дают задание и получают готовую продукцию. Сразу оговорюсь, человекоподобных роботов на планете я не видел. Возможно, что с легкой руки Азейка Азимова они появятся на земле, но на Таркане их не было. Как-то обходились без них.

Я спросил Экса, а смогут на ли этом заводе изготовить автомобиль лично для меня.

Экс улыбнулся, но попросил нарисовать вешний вид, примерный чертеж автомобиля и задать ему технические параметры. На одной из выставок я видел автомобиль ГАЗ-29751 "Тигр", всепогодный и вседорожный, не боящийся лобовых столкновений. Насколько я помнил, длина автомобиля 4,6 метра, ширина 2,2 метра, высота 2,0 метра. Клиренс (расстояние от земли до днища автомашины) сорок сантиметров. Колеса 335/80 R20. Движок шестицилиндровый, турбодизель с охладителем надувочного воздуха мощностью 145 лошадиных сил при 3800 оборотах в минуту. Тигр и есть. Я, как мог, нарисовал рисунок, чертеж и задал технические характеристики. Хорошо еще, что Татьяна заядлая автомобилистка и дала очень много дельных советов по размеру колес, трансмиссии и органам управления.

— Для тебя сделаем, дадим задание экспериментальной мастерской, — пообещал Экс.

День начинался с работы. Со встреч со специалистами, которые уже изучили то, о чем мы говорили на космостанции и сейчас задавали дополнительные вопросы. Учите матчасть, ребята. Мне кажется, что мы находились далеко впереди того, времени, в каком мы жили с Татьяной, и не было никаких подозрений, что полученная от нас информация будет использована во вред нашей планете.

Развивающаяся структура очень бережно относится к крупицам любой информации. Бесполезной информации не бывает. Бывает достаточно обмолвки, чтобы натолкнуться на гениальное открытие. Кто это не понимает, тот до сих пор сидит у костра, дымит цигаркой из самосада и слушает, как булькает уха в котелке.

Глава 26

Через месяц автомобиль был готов. Кто автомобилист, тот поймет, что это такое. Кузов из спецматериалов повышенной прочности. Металла практически нет. Все просто и легко. Двигатель, неизвестно какой и из чего. Коробка коробкой. От него вал к колесам. Два ведущих моста. Скорость до 200 км в час. Гарантия шин на миллион километров. Двигатель без заправки будет работать не менее десяти лет. Не буду душу травить, но поездили на нем мы немного. Пусть постоит, когда есть средства передвижения на магнитной основе. Двигатель совершенно не слышно, мощный, коробка передач автоматическая. Проблема была найти площадку, где можно поездить на нем. Была небольшая площадка между производственными корпусами.

— Заберете с собой домой, у вас много места, — сказал Экс.

На Таркане огромные города, соединенные между собой системой трасс и коммуникаций и вся жизнь вращается вдоль них и на них с точками кипения в городах.

Постепенно мы начинали понимать, что размеренный ритм благостной жизни — это просто глянцевая фотография издалека. Вблизи все оказалось не так просто. Классовое расслоение давало о себе знать. Не было забастовок и демонстраций. Протесты выражались в сбоях системы жизнеобеспечения, а это, пожалуй, более действенное оружие пролетариев и среднего класса против элиты.

В любом самом счастливом обществе будут бедные, богатые и прослойка между ними — не бедные и не богатые. Трудно представить, что все будут богатыми, а кто будет давать им богатую жизнь? Не будут же они сами рыть себе колодцы и таскать воду ведрами, чтобы помыться и постирать белье.

Если есть удобства, то есть люди, которые создают эти удобства. Если в туалете стоит сверкающий золотом унитаз, то обязательно есть человек, который моет унитаз от испражнений и полирует его специальными средствами, чтобы унитаз выглядел красиво, ласкал взгляд и задницу хозяина.

Или, допустим, едет босс в лифте в свой офис. Лифт останавливается посредине и громкий голос говорит:

— Сэр, мы вам даем пять часов на раздумья. Если вы не сделаете то-то и то, то мы остановим еще это, а вас никто отсюда не выковыряет, потому что весь персонал работает на аварийном участке таком-то.

Шантаж. Да, шантаж, но все демонстрации и забастовки — это тот же шантаж, правда, в политическом лексиконе это называется классовой борьбой. На Таркане классов официально не было, было профессиональное разделение как в любом промышленном обществе.

Нам был открыт кредит как гостям правительства Таркана. Никаких карточек и бумажников. Приходишь в магазин, в товарный центр и выбираешь себе то, что нужно. Подходишь на контроль, сканер считывает с вживленного чипа информацию о твоих кредитных возможностях, вы вводите на терминале свой код и оплата произведена. Тихо, спокойно, без нервотрепки и суеты.

В один из дней я обнаружил за нами слежку. Вначале я даже удивился, но позже, когда я в третий раз увидел одного и того же человека недалеко от нас в разных частях города, сомнений уже не было никаких. Хорошо, когда ты не один и есть возможность обоснованно повернуться либо тебе, либо твоему спутнику, чтобы рассмотреть следующих за тобой людей.

Татьяна после моего рассказа стала примечать неоднократно встречающиеся лица. Получалось, что нас "пасет" группа из шести-семи человек. Трех человек мы отбросили, были сомнения, а эти шесть-семь человек стали старыми знакомыми. Говорить об этом Эксу не стали, мало ли что. Не криминал же за нами ходит. Все-таки политическая разведка не выпускает из поля зрения пришельцев, а их не так уж много на планете, потому что обитаемых планет, кроме нашей Земли и Таркана поблизости не было.

В один из дней во время нашей прогулки мы увидели человека, которого отбросили из числа наблюдателей за нами. Он стоял в закутке, прикладывал палец к губам и манил нас к себе. Мы сделали вид, что не заметили его и прошли дальше. Примерно через час этот же человек в другом закутке, как правило, это входы в лифты, снова поджидал нас и делал такие же знаки. Кто его знает, может быть, нам действительно грозит какая-то опасность и эти люди хотят нас спасти. Но от кого спасти? От правительства? Но оно является гарантом нашей безопасности и возвращения на Землю. Без них ничего не получится. Хотя, может, кто-то из правительства может пожертвовать нашей безопасностью, чтобы решить свои политические проблемы.

Хотя правительство могло нас проинформировать о том, что за нами следует охрана, а раз не предупредило, то значит, что за нами никто не следует, поэтому мы можем спокойно узнать, что хочет этот странный человек, и подошли к нему.

Глава 27

— Скорее за мной, — сказал незнакомец и буквально втащил нас в лифт, который сразу же пошел вниз. Внезапно лифт остановился, но табло показывало, что он движется вниз. Наш спутник открыл панель под зеркалом и мы, пригнувшись под поручень, вышли из лифта. Панель закрыли и лифт "ушел" дальше.

Мы пошли по слабо освещенному коридору и очутились в шикарном коридоре наподобие гостиничного, потому что по обеим сторонам были двери с номерами, а в проходе лежало ковровое покрытие. Ну, прямо как у нас.

Открыв одну дверь, наш провожатый заглянул туда и пропустил нас вперед.

— Босс, я привел их, — сказал он и ушел.

Подтянутый мужчина примерно сорока пяти лет в одежде черно-белых тонов подошел к нам, внимательно осмотрел, улыбнулся и пригласил присесть в полукресла-полулежанки.

— Скажите, — поинтересовался он, — на вашей планете есть организованная преступность?

— Есть, — сказал я.

— Я же говорил, — мужчина вскочил с места и начал бегать по просторному номеру или гостиной квартиры, — что организованная преступность есть на любой обитаемой планете всех солнечных систем и что организованная преступность — явление интернациональное, стремящееся к объединению своих сил для создания преступной федерации.

Организованная преступность есть прогрессивный вид общественной деятельности и способ реализации социально-экономических проектов. Государство принимает законы для того, чтобы умные люди находили в них лазейки или обходили их, а законы преступного мира обойти нельзя. Их можно только исправить, но должно быть конституционное преступное большинство, чтобы исправить какой-то закон и не менее ста лет для его апробации.

Да, именно так. И мы будем пионерами в этом деле. Мы будем законодателями в этом огромном мире организованной преступности. Люди не понимают того, что, допуская любое правонарушение, они становятся частичкой нашей системы. У нас на службе до трети всего государственного аппарата и правоохранительных органов. Любой высокопоставленный человек оказывает нам помощь, передавая сообщение по каналам связи или вмешиваясь в правосудие, которое начинает судить по понятиям, а не по законам.

Правосудие, сажающее в тюрьму не за преступление, а за шалость, умножает наши ряды достойными людьми, которые после обучения в тюремных школах идут в университеты на учебу на наши деньги и становятся частью той системы, которая бросила их за решетку, исполняя законы не государства, а нашего мира.

Чем больше жестокость государства, тем сильнее мы. Все в мире взаимосвязано и должно быть равновесие между силами зла и силами добра. Мы — силы добра. Мы несем людям добро, а нас за это изолируют от общества, и общество видит это, о нас слагают песни и стихи. Даже элита с удовольствием распевает блатные и тюремные песни, показывая симпатию и сопричастность к нашим делам.

Дети с малых лет слушают тарканский шансон и полны романтики преступной жизни. Бородатые шансонье с зелеными бородами распевают песни о централах, а мы плачем вместе с ними. Мы сделаем все, чтобы и на вашей земле было точно так же. И вы будете нашими связными.

С вашей помощью мы установим связь с нашими земными братками. Наше братство побратается с вашим братством и будет межгалактическое братство, которое подчинит все близлежащие планеты. Наш теневой бюджет сопоставим с государственным. От нашего мнения зависит принятие самых важных решений. Мы начинаем войны, мы и заключаем мир.

Человек говорил, совершенно не обращая внимания на то, слушаем мы его или нет. Его речь записывалась и, возможно, потом будет опубликована в сборнике сочинений выдающих представителей организованной преступности. Но она будет храниться за семью замками и вряд ли когда-то будет обнародована, потому что, если бы люди узнали, кто входил в организованную преступность в разные годы, то все бы разуверились в тех идеалах, которые нам вкладывают с детства.

— Спасибо за поддержку, — босс пожимал нам руки и улыбался, — мы славно поговорили и друг друга поняли. Когда вы будете возвращаться к себе, я дам вам свои инструкции. Если что-то не будет получаться, найдете меня. Мои люди будут неотступно следовать за вами.

Вероятно, на всех планетах у организованной преступности одинаковая мода и одинаковые понятия.

В коридоре нас ожидал провожатый, который привел нас к шахте лифта, открыл панель и сказал, чтобы нажали на кнопку 76. Скоростной лифт быстро поднял нас 76 уровень. Мы вышли и несказанно обрадовали тех людей, которые ходили за нами везде. Мы уже смотрели друг на друга как добрые знакомые, а не как гончие и кролики. Как мало нужно человеку для счастья.

Отдыхая в выделенной нам квартире, вернее, в блоке улья, в котором, как мне кажется, никто и не знал, сколько проживает человек и что они делают, мы в свободное от экскурсий время смотрели информационные передачи, обильно сдобренные рекламой: "Вы едите самые вкусные пирожки на Таркане. Стой! Мы дадим тебе пирожок бесплатно! Ха-ха-ха". "А ты, записался в кассу взаимопомощи!?" "Берегите Таркан, вашу мать!" "Купите зеленые очки и все люди станут братьями!" "Лечим от сглаза, порчи и бесплодия. Все натуральное".

Однажды мы пришли раньше времени и застали в нашем блоке женщину, которая наводила порядок. На земле их называют горничными, уборщицами, одним словом — технический персонал. Такое ощущение, что мы застали ее за чем-то предосудительным. Любая работа нужна и любая работа должна быть почетна. Если ты хочешь сам чистить канализацию, и ты академик или генерал, то никто не запрещает тебе заниматься этим дело. Пожалуйста, засучивай рукава, бери в руки ключи и действуй, слесарь-гинеколог. Каждый должен заниматься своим делом. Ведь слесарь не приходит делать вместо тебя операции или командовать полками для отражения инопланетного вторжения.

Мы сразу остановили женщину и попросили погостить у нас минут хотя бы на десять. Немного посомневавшись, женщина все-таки согласилась присесть и поговорить.

— Что у вас происходит? — спросил я.

— Я и сама не знаю, — сказала женщина, — вроде бы у нас нормальная и мирная жизнь, но кое-кому это не нравится. Считают, что их повсюду притесняют, не дают развиваться и занимать высокие должности.

— Кто же эти люди? — поинтересовался я.

— А вы сходите сегодня на заседание литературного кружка в секции 47ВВ на сто двенадцатом уровне и все узнаете. Вы наши гости и не должны забивать голову нашими глупостями, — устало улыбнулась она и ушла.

Мы уже знали, что нам нужно найти лифт с кодировкой ВВ и подняться до нужного уровня. Справочная сообщила, что заседание кружка в секции 47ВВ состоится в девятнадцать ноль-ноль по среднетарканскому времени.

Глава 28

На заседание литературного кружка просто так не пройдешь. Два здоровенных краснорожих мужика осуществляли фейс-контроль. Мы объяснили, что мы гости на планете, и хотели бы познакомиться с литературным творчеством тарканцев. После переговоров с распорядителями нас впустили в зал. В основном присутствовали краснокожие люди и люди других окрасов, но с красным оттенком. Представьте себе румянощекого парня рядом с красно-зеленой девицей. Всем заправляли чисто красные люди, но активистами были те, у которых было не так много красного оттенка. Возможно, что еще покраснеют.

Во всей атмосфере литературного вечера было что-то знакомое.

— Представьте себе, — задушевно говорила краснолицая девица, — учились два человека, красный и белый. И вот когда пришла пора назначать на руководящую должность, то кого назначили, а кого нет? Вот вам задача. А назначили, конечно, белого, потому что он белый, тупой, но белый, а умного краснолицего отправили смазывать станки, и он там сгинул как личность. Но мы нашли его и дали ему возможность выразить самого себя. Давайте, послушаем его.

На сцену вышел заросший краснорожий парень. Посмотрев мечтательно вдаль, он стал говорить протяжно, вытягивая вперед правую руку, как бы показывая, где это все происходит.

— Высоко по этажам прополз белый, и залег там в своем мягком кресле, поглядывая на всех сверху вниз и поплевывая в пропасть под ним. А где-то рядом махал мощными крыльями орел с красным клювом, стараясь долететь до белого, схватить его и сбросить вниз. А белый смотрел на него и думал, что рожденный ползать — летать не может, и потому что ему это совершенно не надо, он и без полета получит то, для чего другому нужно сломать крылья и затупить клюв.

Где-то я уже слышал это. Что-то знакомое, а когда собравшиеся запели, то мы явственно услышали знакомое, типа "Отречемся от старого мира, отряхнем его прах с наших ног" и нам стало ясно, что это за литературный кружок.

Какой-то краснорожий мужчина в возрасте с седой бородой держал в руках книжку и читал собравшимся:

— Призрак бродит по Таркану, призрак нового мира. Мы, собравшиеся здесь представители краснорожденных народов Таркана, заявляем, что мы не будем больше мириться с тем, что у нас происходит, мы за равноправие. Все пользуются одинаковыми правами. Все получают одинаковое вознаграждение за работу. Каждому тарканцу по женщине. Кто захочет, тому дадим двух. Всех несогласных — в резервации. Мы все одной крови. Даешь равноправие! И на Марсе будут яблони цвести. Повернем реки вспять и оросим красные пустыни. Пусть плодородные поля белых засохнут, но будут цвести красные апельсины и красные бананы. Наше дело правое — мы победим. Ура!

— Урра! — закричали собравшиеся.

Вот тебе и литература на Таркане. Процветающая планета где-то подхватила вирус революции. Не мы же его привезли с собой. Все-таки есть телепатия. Мысли классиков материализуются и летают в виде фантомов по Вселенной, обволакивая любого, кто не снабжен иммунитетом против разрушения мира, а потом... Потом будет суп с котом. Потом будет все хорошо, самодостаточность, но на таком низком уровне, что, когда конкистадоры прибыли в Америку, они просто удивились, как эти люди могут существовать в таких первобытных условиях. Они бы и существовали лучше, но идеология не позволяла. Кто пытался что-то сказать, тому вырывали сердце на жертвенной пирамиде и жертвовали его сердце Богу-солнцу.

Похоже, что и тарканцы хотят разрушить этот мир. И ведь они могут долететь до нас, провести тарканизацию земли, твою медь. Ведь мы только закончили, и то не до конца, детарканизацию земли, а новые тарканы уже готовятся к этому же.

Своими сомнениями мы поделились с Эксом.

— Да, вы правы, — сказал он. — Краснорожие тарканы развили небывалую активность, а правительство исповедует демократические ценности и ничего не может сделать против волеизъявления народа, а они и есть народ.

— Вы хоть понимаете, что краснолицые не остановятся ни перед чем, чтобы достичь своих целей? — спросил я. — В результате будет создано государство красных тарканов и государство остальных тарканов. Они будут совершенно одинаковы, только одно будет со знаком плюс, другое со знаком минус, а у вас на четырех полюсной планете будет создано четыре прямо противоположных друг другу государства, главной целью каждого из них будет уничтожение остальных трех. И каждый будет искать себе временного союзника, чтобы стать сильнее, уничтожить главного соперника, а потом и союзника. Проходили мы это.

Понятно, что в этом противостоянии победителей не будет, но желание стать царем, и чтобы все были у него на посылках, встречается не только в палатах психбольниц, но и в нормальной жизни на самом высшем уровне. Желание перераспределить денежные потоки вызывает войны, революции и криминальные разборки. В этом суть жизни, всех предвыборных баталий и выборных кампаний, завывания о том, как нелегка ноша руководителей и цепляние когтями и зубами за эту должность вплоть до смертного дня, смотрите на него, у него уже голова не работает, а все печется о своей предвыборной программе.

Меня всегда удивляло, что полных сил и энергии капитанов увольняют в запас в сорок лет, постаревших полковников в пятьдесят, дряхлых генералов в шестьдесят. Получается, что чем выше должность и звание, тем легче управляться с этой должностью, иначе все было бы наоборот — капитанов увольняли бы в шестьдесят, полковников в пятьдесят, больших генералов в сорок по мере увеличения нагрузки и объемов работы.

Глава 29

Великая тарканская революция началась внезапно в ночь на двадцать шестое со штурма главного совета Таркана. Все информационные каналы передавали балетную постановку "Мы не орлы, орлы не мы".

К нам зашел Экс.

— У меня есть предложение вернуться на космическую станцию, откуда я вас доставлю на землю. Здесь наступают нехорошие времена, и время для экскурсий прошло, — сказал он. — Да и я почему-то стал отвыкать от своей планеты. Как вы думаете?

— А как же наша машина? — спросила Татьяна.

— Не волнуйтесь, красавица, мы ее возьмем с собой, — улыбнулся Экс.

Нищему собраться, только подпоясаться. У нас ничего не было в этом мире, не было ничего и в том. Разве что машина, сделанная по моим чертежам.

— Не волнуйся, Влад, — успокоил меня Экс, — будет твоя машина при тебе.

Мы вышли из нашего блока и отправились в ангар, где стоял корабль Экса. На нем мы вылетели на стоянку, где был оставлен автомобиль.

— Смотрите, — сказал Экс.

Мы посмотрели. Автомобиль только что был и вдруг его не стало. Как будто волной воздуха его сдуло. Я подошел к тому месту, где он стоял. Чувствовалось, что на этом месте стояла машина, но ее не было. Я недоуменно посмотрел на Экса.

— Садитесь, потом расскажу, — сказал он. — Вот твоя машина, береги ее, — и он дал мне цилиндрик, похожий на флеш-карту. — Дематериализатор. Машина разлетелась на атомы и код ее записан на этом носителе информации. Когда прилетим на землю, материализатор ее снова соберет по атомам по ее схеме.

— Можно так и человека разобрать? — спросил я.

— Можно. Первоначально предполагалось, что для длительных полетов будет использован маленький космический корабль с материализационным устройством. После определения параметров планеты и совпадения их с нормальными для человеческого существования, материализатор восстановит людей в том виде, в каком они были до полета. Так можно долететь до любой самой удаленной планеты и решить все задачи по колонизации или установлению контактов. Но потом был скачок научной мысли, и мы открыли скорости, кратные световым. Галактики приблизились к нам, и материализатор стал использоваться только в логистике. Вот и все, а сейчас — летим!

Мы вовремя покинули Таркан, потому что над планетой стали подниматься грибы ядерных взрывов. Вот тебе и дельфиноиды. Горе от ума.

Фотоны разгоняли наш корабль на просторах космоса и чем больше расстояние, тем меньше чувствуется скорость. Где-то на небольшом отрезке пути корабль никто и не увидит, но когда расстояние измеряется в парсеках (один парсек равен 3,2616 световых лет), то всем будет видно, как медленно ползет по небу корабль, двигающийся с субсветовой скоростью. За пятьсот секунд свет достигает от Земли до Солнца. Это есть астрономическая единица. Вот и посчитайте, в скольких астрономических единицах от земли находится планета Таркан, если на дорогу до космической станции у нас ушло около месяца. Рукой подать.

На подлете к станции нас стали выспрашивать, какой политической ориентации мы придерживаемся. Экс вопросительно посмотрел на меня. Я сказал нашему пилоту:

— Если мы определимся с политической ориентацией, то встанем на одну из противоборствующих сторон. Если мы неправильно сообщим свою политическую ориентацию, нас просто собьют, как воробья с ветки. Может у нас сломаться связь? Может. А может, что корабль у нас поврежден? Может. Давай пролетим мимо и молча, а Экс?

Экс молча кинул головой, и не ответил на вызовы станции, как будто на корабле никого нет. Вероятно, станции было совершенно не до нас, и никто не пытался подойти к нам на шаттле, чтобы узнать, что же случилось.

Время в полете — это то, что бывает положительным фактором или становится отрицательным обстоятельством. Нам же не было скучно. Мы рассказывали друг другу о том, как мы жили, я рассказывал всем содержание ранее прочитанных литературных произведений, сочинял стихи и устраивал литературные вечера, рассказывал об обычаях нашей страны.

— А можно, я приеду к тебе в гости? — спросил меня Экс. — Ты так здорово рассказываешь о своей родине, что и мне захотелось вместе с тобой сесть за стол, выпить твоей водки, закусить селедкой с луком и вареной картошкой. Я совершенно не знаю, что это такое, но мне кажется, что это очень вкусно, потому что от твоих рассказов у меня усиливается слюноотделение и мне хочется покушать. Тат, сготовь нам что-нибудь такое, от чего душа моя развернется как гармошка Влада и запоет о ямщике, который замерз в степи.

— Я рад тебя принять у себя, Экс, — сказал я, — но я живу на три тысячи лет вперед от того времени, в которое мы сейчас возвращаемся.

— Но ты же приедешь ко мне со своей машиной времени и заберешь меня в гости? — улыбнулся Экс.

— Обязательно, — сказал я, — вот тогда мы выпьем с тобой столько водки, что ты вряд ли сможешь что-то петь или о чем-то думать.

Глава 30

— Влад, просыпайся, — Экс теребил меня за плечо, — я приступил к снижению нашей скорости до второй космической.

— Неужели на горизонте земля? — шепотом спросил я.

— Земля, — так же шепотом ответил Экс.

— Земля, — закричал я так же, как кричали моряки во время многомесячного плавания, заметив вдалеке кромку земли.

— Вот она, — Экс указал на точку в глубине монитора.

— Земля, — пронеслось во мне и сразу сделалось так же хорошо, когда человек подъезжает к своему дому. — Земля. Считай, что уже дома.

— Сейчас прилетим и устроим великий праздник по случаю нашего возвращения из путешествия. Фараон будет возглавлять этот праздник, а мы будем дорогими гостями, — мечтал Экс. — Ты знаешь, все-таки неплохо жить в мире, где чувства естественны, а пища натуральная. Только на земле я узнал, что такое настоящая земная любовь. Пожалуй, это главное богатство земли. На Таркане все как-то по-другому. Главенствующее чувство — рационализм. Нужно. Должен. Нужно продолжение рода и ты должен оплодотворить женщину. На земле такая же внутренняя схема, но все одето в такие лирические одежды, что оно кажется прекрасной музыкой.

— Спасибо, Экс, — сказал я, — но нам нужно возвращаться домой в наше время. Ты бы не смог высадить нас в том месте, где я покажу?

Экс немного помрачнел и сказал:

— Я так и думал, что все не может быть вечным. Я был бы рад, если бы вы находились рядом и были моими единомышленниками. Но я бы тем самым подвергал опасности ваши жизни, потому что вокруг меня идет постоянная борьба за место под солнцем и за благорасположение фараона. Фараон вынужден прислушиваться ко мне, потому что кроме меня никому не под силу организовать строительство пирамид. Я лучше всех знаю, как будут развиваться события. Любому начальнику нужен дар предвидения, а, вернее, способность прогнозировать события, тогда он будет неуязвим, потому что предполагает и знает, кто представляет опасность и принимает меры по устранению этих опасностей. Иногда опасности таятся там, где их не может быть по определению, но иногда злейшим врагом оказывается самый близкий друг. Иногда некоторые действия видных людей кажутся непоследовательными и абсурдными, но за этим абсурдом кроется тонкий расчет и конфиденциальная информация. Иногда бывают и просчеты, но тогда доносчик и получает первый кнут, а ущерб заглаживается особым покровительством семьи пострадавшего и более взвешенной оценкой всей поступающей информации. Ты бы хорошо подошел на должность начальника разведки и контрразведки первого министра фараона. Ты историк и знаешь, как будут развиваться события, оценивая ситуацию глобально. Зная будущее, можно сделать его лучшим из прошлого.

— Ты очень складно говоришь, — вступил я в разговор, — но лучшее — враг хорошего. Попытка что-то улучшить оборачивается тем, что разрушается хорошее. Так уже было. Совершенства как такового быть не может. Ты с этим спорить не будешь. И ничего абсолютного тоже быть не может. Как в математике категория бесконечно больших величин, но ведь объективно могут быть значения больше бесконечно больших величин. И могут быть еще больше или меньше бесконечно малых величин. Возможно, что изъян прошлого придаст прелесть будущему. Для производства женских духов используются такие ингредиенты, которые по отдельности называются вонью или смрадом. А в соединении они дают такой неповторимо приятный запах, что никто и не интересуется, из чего они изготовлены. Поэтому иногда бывает полезным не знать всех тонкостей прошлой истории, потому что от этого ничего не изменится.

— Не знаю, где ты учился, но мне кажется, что история была не главным предметом в твоей профессии, — улыбнулся Экс. — Давай, посмотрим снимок земли и определим точку твоего приземления. Отметь красным крестиком благоприятный район для приземления, и компьютер рассчитает условия для посадки. А ты не думаешь, что появление летательного аппарата в этом районе может оказать влияние на последующую историю твоей страны?

— Не волнуйся. В истории очень много документальных свидетельств о том, как в тех или в иных краях в небе появлялись какие неизвестные предметы, потом их стали называть неопознанными летающими объектами (НЛО). В моем времени люди до сих пор не могут понять их природу, и не уверены в том, что рассказы о контактах с пришельцами являются истиной, а не плодом воспаленного воображения, — сказал я. — Одной сказкой больше, одной сказкой меньше, ничего страшного не произойдет.

— А твоя всепроходимая машина как, — старался поддеть меня Экс, — не окажет влияния на техническое развитие вашей цивилизации?

— Не окажет, — принял его тон и я, — в моей стране все не так, как у других. Князья в штыки воспринимали все, что изобреталось их подданными, но платили огромные деньги за то, чтобы то же самое привезти из-за моря, заморское. За морем на какое-то время воцарилась религиозная инквизиция, затормозившая прогресс. В моей стране инквизиция была всегда, даже до того времени, как я уехал в путешествие, поэтому моя страна одна из самых отсталых и больших стран в мире. Лет сто назад мы нашли залежи серого камня, который превращается в энергетическую жидкость и в энергетический газ. Все обрадовались: зачем нам развивать экономику, когда мы можем припеваючи жить за счет продажи этого камня. Будем все засевать семечками, щелкать их целыми днями и прожигать денежки на курортах за границей. А тут выяснилось, что запасы этого камня не безграничны, цены на него упали, и оказалось, что кроме семечек в стране мало что и есть своего — все привозное из-за моря, за что ни возьмись. Начали цари наши дергаться, а работать-то некому, народ мрет как мухи. Рождается намного меньше, чем умирает, а все деньги от продажи серого камня в заграничных банках на заморскую экономику работают. Попробуй их тронуть, вообще отберут. Скажут, что людям с плохим поведением деньги отдавать не будут. Вот и пойми, как и что. Весь мир на мою страну зубы точит, слопать ее хочет, а наши цари то в демократию, то в диктатуру играют и никак золотой средины не найдут. Я критиковать свою родину могу, а вот другим не советую это делать, могу и по роже дать, так, без злобы, для профилактики. Поэтому и до моей машины никому не будет дела. Может, так, пара любителей поинтересуется, из чего сделано.

— Да ты что? — изумился Экс. — Это я так, просто, а ты все как-то болезненно воспринимаешь.

— Не сердись, вспомнилось что-то, — извинительно сказал я. — В нашей стране, как и у вас, тоже было четыре полюса, хотя нет, не четыре, а пятнадцать полюсов и для всех полюсов мы старались быть хорошими, сами недоедали, все им несли, а как одно солнце погасло, так все отделились от нас и бегом побежали к врагам нашим, а ведь клялись, что они наши братья и дружба наша на века. Сколько волка хлебом ни корми, а он как был ослом, так и останется ослом.

— Неужели они все такие тупые, как ослы? — изумился Экс.

— Не все, многие, а ослы — это эмблема одной из демократических партий, которая поманила их сеном, дала зеленые очки, и они скопом к ним в стойло, — усмехнулся я.

— Но есть надежда, что твоя страна будет такой, какой она должна быть? — спросил Экс.

— Есть надежда, — ответил я, — но только маленькая.

Глава 31

Приземлились мы в совершенно незнакомой местности. Я примерно представлял, где проходит железная дорога и поставил туда красный крестик. Корабль точно пришел в место, отмеченное перекрестием.

— Давай машину, — сказал Экс.

— Какую машину? — не понял я.

— Твою машину. То есть флэш-карту, на которой она записана, — пояснил мне командир.

Материализация машины была просто волшебством. Вы можете себе представить, что вещь разбирается на атомы и собирается вновь по атомам? Я это тоже не представляю, но видел все это своими глазами. В любой точке Вселенной атомы все одинаковы, может быть, есть разные способы записи атомного строения предмета, но для материализации в другом месте используются те же атомы, которые были использованы при создании материалов, из которых изготовлен предмет.

— Экс, а можно также дематериализовать человека и потом вновь материализовать, — спросил я.

— Можно, — сказал Экс. — Особо опасных преступников дематериализуют, а вот обратно никто не пробовал их материализовывать, хотя записи о них хранятся. Возможно, что те, кто придет к власти на Таркане могут сделать это, чтобы иметь под рукой людей, которым никакие законы не писаны. Только велика вероятность того, что их материализация может вызвать изменения в живом организме, а там, как вы знаете, достаточно чуть-чуть нарушить геном, как получится какой-нибудь монстр, который начнется размножаться с огромной скоростью, заполняя собой обитаемое пространство и уничтожая тех, кто ему будет мешать. А в принципе, это тоже один из способов вечной жизни. Возьмите с собой экстренный набор космонавта, он вам поможет выживать здесь, в безлюдной местности. Лингвафоны оставляю у вас. Вы уже знаете, как их настраивать на понимание незнакомых языков. Прощайте, друзья.

— Прощай, Экс, — мы помахали ему рукой. Космолет бесшумно взмыл в воздух, а потом исчез из нашего поля зрения, как будто никогда и ничего не было. А наша машина стояла рядом с нами.

— Пойдем, Татьяна, осмотримся на местности, — предложил я и мы пошли к небольшой сопке метрах в пятистах от нас.

Отойдя метров на триста от машины, мы увидели группу всадников, приближающихся к нам. Не хватало нам снова стать пленниками и пуститься по новому кругу приключений.

— Бежим, — сказал я Татьяне, схватил ее за руку, и мы бегом понеслись к машине.

В машине я сразу завел двигатель и поехал в направлении всадников. Увидев, что к ним приближается какой-то диковинный зверь, они бросились врассыпную, но самый храбрый джигит с коротким мечом подскакал к нам и начал рубить машину.

Я остановился, открыл верхний люк, высунулся и на скифском наречии крикнул:

— Ты что, глупый, не видишь, что это машина?

Всадник очень изумился и ускакал в сторону, куда ускакали его менее храбрые соратники.

Неосмотрительно мы отошли от машины в незнакомом и враждебном для любого существа мире.

Я осмотрел набор космонавта и подивился предусмотрительности тарканцев. В ящике были набор лекарств на различные случаи жизни, нож, пистолет с патронами, арбалет со стрелами, альпинистский молоток, веревка, кошка с тросиком и метательным устройством. Так что без оружия лучше от машины не отходить, и там, где есть возможность, лучше проезжать на машине.

В наборе не было главной вещи — компаса. Интересно, какой он компас на планете, где четыре полюса? Мне кажется, он такой же, как и на двухполюсном, и стрелка будет как эмблема МЧС или НАТО.

Для того, чтобы мы могли вернуться в то место, где мы оказались сразу после купе поезда, нам нужно найти ту сопочку, с которой мы осматривались, и где были схвачены скифами. Эта сопочка явно была не та. По идее, мы здесь отсутствовали не более двух-трех месяцев, и за это время вряд ли что-то могло измениться в местности. Время года почти такое же. Нужно искать сопочку.

Мы объезжали сопку за сопкой. Я сделал себе маленькую схемку, где отмечал наш маршрут относительно сторон горизонта и расстояния от сопки до сопки.

К вечеру мы проголодались и поужинали тем пайком, который был я ящике. Сублимированные продукты мы размочили и съели. Не ахти как, но все равно неплохо. Нужно запасаться продуктами, так как неизвестно, сколько времени нам придется болтаться в этом районе.

У нас был свой дом на колесах и мы, как кочевники, могли передвигаться по степи со скоростью, которая недоступна даже быстрым диким скакунам. Я проверил боевые качества арбалета и пришел к выводу, что это достаточно мощное оружие, не потерявшее современности и по сегодняшний день.

Компактный пистолет и лук из композитных материалов. Шикарные стрелы, которые приятно взять в руки, рычаг для взведения тетивы приводит оружие в боевое положение в считанные секунды. Прямой выстрел, то есть поражение цели без превышения траектории полета стрелы выше цели составляет всего лишь двадцать метров. Если поднять арбалет в небо под углом сорок пять градусов, то стрела летит на тридцать пять метров.

Почему я так уверенно называю расстояния, не имея рулетки и зная, что каждый шаг меньше метра. Очень просто. Если человек будет идти и считать свои шаги, но считать шаг только правой или левой ноги, то он будет считать пар-шаги. Шестьдесят шестой пар-шаг это сто метров. Тридцать третий — пятьдесят метров. Шестнадцатый — двадцать пять метров.

Арифметика не сложная. Сложно только подобраться к зверю на расстояние не более двадцати метров. Лучше всего — метров на пятнадцать. И еще неизвестно, будет ли смертельным выстрел или раненый зверь убежит со стрелой. А можно натолкнуться на хищника, который сам себе ищет добычу и арбалет будет просто игрушкой, которая разозлит зверя и вынудит его принять меры для прекращения агрессии. Принудить к миру, как говорят сейчас.

Не так давно видел передачу об охотниках, которые сейчас, в двадцать первом веке охотятся при помощи луков и арбалетов. Дикари и садисты, однако. В основном они калечат животных, которые раненными убегают и умирают в муках. Если люди оголодали, то пусть продадут свои луки и арбалеты, и купят себе на эти деньги хлеба. Охота нужна только для добычи пищи, а не для удовольствия.

Жизнь в скифском племени научила нас выживать и понимать, что только храбрость дает шанс выжить и не быть голодным. Нет, этот арбалет только для самозащиты, придется делать лук из подручных материалов и охотиться так, как это делали наши предки.

На третий день нам удалось выследить стадо кабарожек. Я с портативным арбалетом как казак-пластун подобрался к стаду с подветренной стороны. Выбрал отдельно стоящую особь, оценил обстановку, силу и направление ветра, расстояние, прицелился и выстрелил. Удача была на моей стороне. Ее и пулей-то свалить трудно, а тут стрела. Кабарга постояла и упала. Ее сородичи посмотрели на нее и решили, что лучше потихоньку отойти с этого места, так как явной угрозы их безопасности не было.

Нам всем показывают начальническую охоту. Стрельнул. Попал. Через две минуты уже жарится шашлык. Одно удовольствие на охоте. Ружья инкрустированы золотом, платиной, алмазами. Стоит столько, сколько нормальный человек за десять лет не заработает. Егеря дичь проволокой привязывают к деревьям. А если бы этот человек походил по сопкам, выслеживая добычу, то он бы перед выстрелом крепко подумал, стрелять ли ему в оленя или не стрелять. Зачем убивать трехсоткилограммового зверя, если ты его не сможешь принести на стоянку? Отрежешь кусок и остальное бросишь? За подмогой сбегаешь? Хорошо. Только успеете ли вы вовремя прийти, потому что на запах свежей крови сбегутся все хищники вокруг и слетятся все вороны и орлы.

Благо, что кабарга небольшая, килограмм сорок живого веса, но и то мне пришлось попыхтеть, пока я донес ее до стоянки нашей машины.

Наконец-то мы в первый раз за долгое время наелись...нет, нажрались по-земному. И ночью нам ничего не снилось.

Глава 32

Утро началось звуком тук-тук-тук...

Так и хотелось сказать: кто там? И получить в ответ: это я, почтальон Печкин, принес посылку для вашего мальчика, только вы ее не получите, потому что у вас паспорта нету...

Да, действительно, наши паспорта остались в купе поезда, из которого нас вынесло волной времени, и мы ищем то же место, чтобы новая волна подхватила нас и снова вернула в купе мчащегося поезда.

Внезапно снова раздался стук металлическим предметом по корпусу машины. Я открыл шторку окна и увидел всадников, окруживших нас. Высунувшись в люк, я увидел человек двадцать скифов, возглавляемых Джураем.

— Джурай, — радостно закричал я, — друг мой, ты пришел нас встретить?

Все затихли, поглядывая на Джурая. Джурай, вероятно, готовился к схватке с неизвестным чудищем и мое появление его обескуражило. Вероятно, он уже про себя расписывал в стихах и красках свою схватку с чудищем, а тут на тебе — облом. Он спешился с коня и медленно пошел к машине. Я открыл дверцу и пошел к нему навстречу, разведя в стороны руки для объятий. Мы обнялись и потерлись щеками.

— Посмотри на мою кибитку, Джурай, — сказал я громко и пригласил его войти.

Из машины приветливо улыбалась Татьяна. Джурай начал быстро что-то говорить ей, а я настраивал лингвафон на его голос. Есть, слышу:

— ...моя жена и дети так сокрушались, что вы уехали из нашего племени, потому что до нас донеслись слухи, что купец Эфраим продал вас в рабство, и вы погибли в схватке с пиратами. Эфраим уцелел, но больше не приезжает в наше племя, потому что он стал моим кровником, а я никому не прощаю кровь моих друзей. — Пока он говорил, я настроил лингвафон и у Татьяны. — Все наше племя будет очень радо снова принять вас у себя и сегодня у нас будет большой праздник.

— Спасибо, Джурай, — мой голос, измененный лингвафоном, звучал несколько металлически, но я говорил на чистом скифском наречии и этим удивил Джурая, — я приглашаю тебя поехать со мной в кибитке и мы приедем намного быстрее твоих всадников, ты только показывай дорогу.

— Ха-ха — рассмеялся Джурай, — мой скакун обгонит самую быструю кибитку. Я оставлю тебе проводника, и мы поскачем вперед, чтобы люди готовились к празднику. К вечеру, когда вы приедете, все уже будет готово.

Молодой парень-проводник боязливо вошел в открытую дверцу и сел на переднее сидение.

— В каком направлении нужно ехать? — спросил я.

Парень указал рукой. Я закрепил привязные ремни, и машина тронулась. Ровная степь не изрезана никакими искусственными сооружениями, но она коварна разными ложбинками, которые не видно в траве. В таких случаях главенствует принцип: "больше скорость — меньше ям". Скоро кавалькада всадников осталась позади, а парень тыкал пальцем вперед, указывая направление. Минут за двадцать мы проехали расстояние в тридцать километров и увидели стойбище. Остановились рядом. Вышли и пошли вперед. Люди смотрели на нас и удивлялись. Для всех мы были как духи умерших, явившиеся к ним с неизвестными целями. Мой металлизированный голос еще более подтверждал их догадки. А кибитка, передвигающаяся без лошадей? То-то.

Нас встретил вождь, и все время кланялся нам как к людям, действительно сошедшим с неба.

— Вождь, — убеждали мы его, — мы те же самые и вернулись из гостей от египетского фараона. Действительно, Эфраим продал нас в рабство, но пираты пожадничали и решили ограбить и самого Эфраима и плывших с ним купцов. В бою оба корабля сгорели, а нам удалось спастись на лодке из папируса. Потом нас подобрал египетский корабль. Вот и все наши приключения. У фараона хорошо, тепло, но здесь все равно лучше. Мы благодарим тебя за твое гостеприимство и всегда рады быть полезными тебе.

Вождь был рад нашему приезду. Благодаря нашему появлению его племя заработало высокий авторитет среди соседей, а прибытие посланцев от египетского фараона поставило вождя выше других.

Все положительное вызывает движение отрицательного. Радость породила зависть, и племени пришлось сражаться за свои пастбища, стада и ареал обитания.

Война расширила территориальные пределы и из побежденных сделала вассалов, за которыми нужен догляд, чтобы они не воткнули нож в спину своему сюзерену. Большие деньги и большие должности всегда добавляют хлопот. Хотя вождь и выглядел усталым, но недовольным назвать его было нельзя. Самодовольство так и светилось в его глазах.

— Это хорошо, что вы приехали, — важно сказал он, — с вашей помощью я создам армию из самодвижущихся кибиток и стану царем степного края, мое могущество будет сравнимо с могуществом фараона и властью греческого демоса. Насколько будет видеть глаз, от места восхода солнца и до места захода солнца будут мои владения, и все будут приветствовать меня как восходящее Солнце. Я дарю тебе новую кибитку, а твоя кибитка будет основой моей мобильной армии. Я уже распорядился поставить около нее охрану, а ты будешь учить погонщиков для этих кибиток и командовать кибиточным войском, да снизойдет на нас благодать наших богов.

Вроде бы мы ничего такого и не делали, а вот он новый Гитлер народился, а все из-за того, что к нему в гости пожаловали гости неба. Осчастливили, значит.

Если кто-то осчастливлен, значит — рядом кто-то убит горем. Смех и слезы, горе и радость, пришла беда — отворяй ворота. То ли религиозный деятель, то ли шаман, то ли еще кто-то делает предсказание о великой судьбе вождя и вот уже тренируются воины, куются мечи, объезжаются скакуны, смазываются колеса кибиток и готовятся чувалы для трофейного скарба. Люди хорошие все, когда только что родились. Но стоит чуть только подрасти, как сразу начинается отвоевывание самого лучшего места в песочнице, борьба за игрушки, прекращение сопротивления недовольного и затем все тоже повторяется и в последующем, но только в больших размерах. И результатом бывают не слезы обиженных малышей, а пепелища соседних племен и новые рабы.

Нет, мы не будем помогать новому Чингисхану. Поднявший меч от меча и должен погибнуть. Не завидую я тебе, вождь. Из-за таких как ты, погибнет ваше племя, и скифы будут известны только по легендам Геродота. Никто не сможет точно сказать, были ли они ласковы или кровожадны, скромны духом или буйны, приносили ли кровавые жертвы или довольствовались скромным подношениям своим богам. Что останется от тех, кто сами себя уничтожают? Ничего. Оставшихся уничтожат соседи, которые издалека будут наблюдать за братоубийственными войнами, а потом перебьют оставшихся и станут победителями в междоусобной войне более глупых соседей.

Глава 33

Хитрость вождя не знала границ, однако он забыл, что и мы тоже не лыком шиты и что на всякую хитрую...дальше там все по-слесарному.

Вначале я повез покататься Джурая, чтобы показать, что это за самодвижущаяся кибитка. Я намеренно поехал в ту сторону, где он нашел нас и задал ему этот же вопрос, помнит ли он то место, где увидел меня в первый раз. Он показал мне это место. Мы крутились вокруг него и никак не могли найти. Это только так кажется, что все холмы и сопочки неотличимы друг от друга. Ничего подобного. Они отличаются друг от друга так же, как и люди, по своим характерным чертам.

Вот та сопочка — словно скромная девушка, стоит в сторонке и смущается каждого внимательного взгляда. А вот та — это гордая девушка, привыкшая к тому, чтобы на нее смотрели с обожанием. А вот эта — это женщина в годах, немного пополневшая, но все еще прекрасная и готовая к таким приключениям, на которые не решились бы первые две девушки. А это — умудренный годами старец с лицом, изрезанным морщинами, оставленными весенними ручьями, весело сбегавшими вниз. И наша сопочка была как сердечко на груди матушки-земли.

Мы въехали на нее без труда. Я вышел из машины, прошелся, чтобы осмотреться и определить место, в котором мы должны с Татьяной находиться, чтобы попасть в то место, откуда мы исчезли. Незаметно я рассыпал флуоресцентный порошок, который применяется для того, чтобы ярче обозначить место катастрофы и отпугнуть хищников. Даже ночью при самом маленьком освещении этот порошок будет светиться и его не смоют дожди, они его размельчат и увеличат площадь свечения. Тарканцы предусмотрительный народ и я даже не знаю, что еще спрятано в аварийном чемоданчике.

Мы снова вернулись в стойбище племени, и я сказал, что сейчас мы будем отбирать будущих погонщиков самодвижущихся кибиток. Откуда появятся эти кибитки, никто не интересовался, считая, что боги будут обязаны предоставить им эти кибитки.

Главным критерием отбора должна быть туповатость. Она присутствовала у всех, но кандидаты должны быть упертыми людьми, которые будут делать то, что им скажет учитель.

Десять человек молодых и крепких парней были беспрекословно выделены в мое распоряжение. Обучение началось с самосозерцания. Я развозил их по сопкам и оставлял на целый день с заданием постичь самого себя и развить внутренние способности мысленного управления самодвижущейся кибиткой, а сам в это время копал яму для своего автомобиля на сопочке с сердечком.

Я не сильно торопился, но за неделю работы лопатой я вынул порядка двадцати кубических метров грунта и откопал капонир. Кто служил в армии, тот понимает, что капонир — это окоп для укрытия машины. Легковая машина намного меньше грузовой, поэтому и работы меньше. Я начал копать на скате сопочки. Нужно закопать машину так, чтобы ее никто не нашел кроме меня. Вряд ли кто-то будет раскапывать эту сопку и что-то делать на ней, если в мое время она находилась метрах в пятистах от железной дороги в таком же состоянии, как и сейчас, за тысячу лет до Рождества Христова.

Я научил скифов делать свечи из сала и сказал, что тот, кто сможет взглядом погасить свечу, тот будет считаться закончившим обучение. Сам я гасил свечу при помощи лингвафона, который при коротком выдохе посылал вперед звуковую волну, иногда не только гасящую свечу, но и опрокидывающую ее. Если кому-то интересен способ изготовления сальных свечей, я могу поделиться им. Напишите мне, и я пришлю вам рецепт.

Наконец наступило пятнадцатое число, вторник по моим часам. Я объявил, что сегодня будет заключительное занятие по самосозерцанию протяженностью полный день и полную ночь. Развез своих учеников по сопкам и приехал вместе с Татьяной на сопочку с сердечком.

Закапывать машину намного легче, чем копать для нее капонир. Мы плотно подкрепились, отдохнули, и я принялся закапывать машину. Татьяна, как могла, тоже помогала в этом. Из нежной она превратилась в закаленную женщину, которой не страшны ни дождь, ни ветер, ни бой, ни работа на кухне, ни танцы на высокопоставленных балах. Машину мы закопали основательно. Вряд ли там произойдет проседание грунта, которое привлечет чье-то внимание. Главное — найти потом эту сопочку. Я не знаю, какой населенный пункт будет рядом, но если все получится нормально, то обязательно соберу экспедицию для пешего перехода от одной железнодорожной станции до другой, и я свою машину найду обязательно. Вот увидите.

Когда работаешь в азарте, то и усталости никакой не чувствуешь. Уже было темно, когда мы закончили всю работу.

— Пошли, — сказал я Татьяне, и мы пошли к тому месту, на котором очнулись от страсти. Время приближалось к двенадцати. Мы разделись, обнялись, и я стал крутить кольцо вперед, оборот за оборотом, преодолевая три тысячи лет, разделяющие нас от своего времени.

На старой пластинке царапины щелк

Как будто секунды в огромных часах,

Вот время двенадцать и бархат, и шелк,

И блеск бриллиантов при ярких свечах.

Их говор французский понятен вдруг мне,

И сам я француз, капитан де"Тревиль,

А в призрачном парке при ясной луне

Две пары порхают, танцуя кадриль.

Я крутил кольцо и передо мной проносились картины вековых изменений, то где-то зарево пожарищ, то бесконечные конные массы, то снова тишина, наконец, около нас стали появляться грунтовые дороги, появилась железная дорога. Двадцать девятый поворот. Тридцатый... Около железной дороги столбы высоковольтной контактной сети. Мы стоим в метре от железнодорожного полотна.

— Иди сюда, — шепотом сказал я Татьяне.

Мы сделали два шага в сторону и оказались точно между рельсов. Двенадцать часов. Первый час. Среда. И вдруг мы увидели мчащийся на нас состав. Каренин и Каренина. Татьяна вся вжалась в меня и вцепилась зубами в мою руку, чтобы не закричать. А вдруг это ошибка и поезд смахнет нас как пушинку, разметает наши тела на небольшие атомы, которые потом найдут звери, съедят и поблагодарят своего Бога за такой подарок.

Поезд несся в ночи, весело постукивая на стыках. Мы с Татьяной были одни в купе. Умиротворенные и расслабленные. Сильно болела укушенная ею в порыве страсти рука. Она правильно сделала — не кричать же ей во весь в голос в купе посредине спящего вагона. Вот было бы весело.

— Ты знаешь, — сказала она — мне кажется, что мы с тобой прожили целую жизнь, полную опасностей и приключений, а я даже не знаю, как тебя зовут.

— Ну, что же, давай знакомиться по новой, — сказал я и улыбнулся.

Кольцо любви

Глава 1

Мое возвращение домой после тарканского путешествия было будничным. Земля это есть Земля, мой дом, моя родина, хотя и на земле есть большая страна — Россия, тоже моя родина, а в России есть самый родной уголок, где я родился и вырос. Дома меня ждали. Хотя меня не было всего-то семь дней, но мое возвращение было обставлено как приезд самого и желанного гостя.

Собственно говоря, так и должно быть в каждой семье: каждый раз навек прощаться, когда уходишь лишь на миг. Вроде бы это стихи Марины Цветаевой. Не скажу, что я являюсь ее поклонником. Отдельные стихи неплохи, остальное — не мое. Не взыщите, экзальтированные дамочки, считающие, что нескладные строчки с придыханием — это стихи. Речитативные переживания похожи на слово о полку Игореве, но стихи в любом случае должны оставаться стихами.

Самое главное в России — попасть в "обойму". Если попал в "обойму", то все, что ты напишешь, является гениальным, ну, если не гениальным, то близким к совершенству. Тебя будут награждать, цитировать, внесут в школьную программу. Школьники будут читать твои произведения, втихомолку плеваться и беззвучно материться юношескими матерками, а потом придумывать на уроке, что же этот автор хотел сказать по поводу характера того или иного героя. Преподаватели будут сверять их выдумки с теми, что выдумали предшествующие поколения или они сами.

А писатель вовсе не собирался передавать характер пьяного мужика, лежащего в луже и улыбающегося чему-нибудь. Раньше было нужно говорить, что пролетарий, устав от беспросветной жизни, шел в кабак пить горькую, а напившись, видел светлое социалистическое будущее и улыбался той счастливой жизни, которая должна была придти на смену мрачному царизму. Кто, куда и зачем пришел, мы все видели. Вполне возможно, что вытащенный из лужи пропойца впоследствии был записан в марксистский кружок, осознал все и сейчас в роли председателя губернской чрезвычайной комиссии решал вопрос жизни и смерти тех, кто жил лучше его в царское время. А не живи лучше меня, сука. Делиться нужно. Было бы у меня больше денег, я бы не пил без закуски, а сидел бы в ресторации, закусывал бы французское шампанское соленым огурцом и не валялся в луже.

Чего-то меня на беллетристику потянуло. Жена приготовила такой стол, что не выпить рюмочку совершенно нельзя. Вот тут как раз о горечи можно сказать пару слов. В водке самое главное это горечь, которая пропадает после соответствующей закуски и эта горечь вызывает аппетит, отчего люди пьющие сильно полнеют. Кстати, в старой России, когда девку готовили замуж, то для придания пышнотелости ее держали в постели, кормили белым хлебом и поили водкой. И получалась невеста — кровь с молоком. Учитесь, люди.

День-другой я отсыпался, а потом сел приводить в порядок записи от прошлого путешествия. Память штука такая, что с течением времени ослабевает, и человек уже не в состоянии описать точно то, что происходило совершенно недавно. Что-то упускается, что-то забывается, а что-то отлежавшись, становится не интересным как для читателей, так и для себя самого.

Описывая свои похождения и представляя все это фантазией, которая не могла происходить никогда, потому что она не могла произойти, я все думаю, а порядочно ли я поступаю, раскрывая свои чувства перед женщинами или мне везде нужно говорить — "русо мужико, облико морале"? Я же не могу сказать встретившейся и симпатизирующей мне женщине, что я ее не люблю, потому что я примерный семьянин и поэтому я ее просто-напросто проигнорирую.

У меня язык не повернется так сказать, как не повернется язык сказать, что у меня были женщины. А то, что я пишу в своих записках, так то фантазии. Женщина может быть только единственной. А человек, кому-то сказавший о своих победах, не достоин уважения со стороны товарищей и общества. Хотя, в нашем обществе достаточно сильно сместились ценности, примерно, как в высшем свете, где порядочность иронизируется, а пошлость возводится в ранг добродетели. Пусть так, только я не собираюсь менять свои принципы в угоду тех, кого не удостаиваю сильного уважения.

Книги мои продолжают издаваться за границей, а наши издатели не обращают на них внимания. Все нормально. В своем Отечестве пророков нет. Все идет из-за границы. Гонорары мне платят солидные, и я не продаю права на свое произведение, я просто продаю право на публикацию. И мой гонорар составляет сорок процентов от стоимости отпечатанного тиража.

У нас все несколько по-иному. Автор практически полностью продает свое произведение и получает гонорар в пределах от шести до десяти процентов оптовой стоимости тиража. Пример. Издают произведение тиражом в тысячу экземпляров. Оптовая стоимость одного экземпляра пятьдесят рублей. Тираж обходится в пятьдесят тысяч рублей, из них десять процентов авторский тираж. Сколько получается? Правильно. Пять тысяч рублей. Двести долларов США. Могла ли при таких условиях Джоан Роулинз стать миллионершей в России со своим Гарри Поттером? Сомневаются мужики.

С течением времени, когда произойдет капитализация несметных богатств России, то валовой национальный продукт России будет сопоставим с американским и акции предприятий, даже акции захудалого лесхоза будут стоить не меньше, чем акции нефтяного месторождения. Вот тогда и Россия станет мировой финансовой державой, и тогда гонорары писателей будут соответствовать мировым уровням, но до этого еще так долго.

Я не собирался в ближайшие несколько лет заниматься путешествиями, потому что нужно подучиться игре на бирже, чтобы удачно вложить имеющиеся у меня средства и получать проценты от прибыли компании. Стать рантье, как говорили раньше, или стать инвестором, как говорят сейчас. Собственно говоря, игра на бирже мало чем отличается от игры в казино, но при хорошем раскладе и при достаточных знаниях можно быстро оперировать своими средствами, то покупая перспективные акции и сбрасывая акции убыточных предприятий. В этой игре можно выиграть, а, можно, и проиграть.

Вообще-то хватит уже носиться по белому свету, пора бы остепениться, записать все, что было или придумать то, что могло быть. Это называется фантастикой, и люди с удовольствием читают о неведомых мирах, завидуя тому, где лучше и радуясь тому, что в других местах намного хуже, чем у нас. Всегда человек чувствует какое-то внутреннее удовлетворение, когда что-то случается у соседа, а не у него.

Не так давно в куче ржавого железа, бывшей когда-то водопроводными кранами, кроватями, детскими игрушками, чайниками и дверными ручками, я нашел одну сильно ржавую железку, отданную мне в довесок к старому и надежному смесителю, который не блестит фальшивым серебром или золотом и не выходит из строя вместе с блестящей краской. Пусть не так красиво, зато надежно и при небольших навыках любой человек может спокойно починить всю сантехнику в своей квартире.

Сбив ржавчину с железки, я увидел загустевшую до окаменения смазку и под ней достаточно хорошо сохранившийся шестизарядный револьвер-перстень размером по моему среднему пальцу левой руки.

— Прекрасное дополнение к моему кольцу Нефертити, — пронеслось у меня в голове, — как средство самозащиты в моем новом путешествии.

— Куда ты собрался, — сказал мой внутренний голос, — любой мир и любое время таят в себе смертельную опасность для путешественника. Тебе просто везло, а ты уверен в том, что если тебе придется вступить в схватку с подготовленным противником, хотя бы на дуэли, то ты сможешь одержать победу?

— Не уверен, — сказал я внутреннему голосу.

— Вот и сиди дома, — назидательно сказал мой внутренний голос.

Глава 2

Так я и буду сидеть дома? Кто он этот внутренний голос, чтобы командовать мной? Почему он думает, что если меня вызовут на дуэль, то я не смогу постоять за себя? Я достаточно развитый человек и в любой ситуации смогу постоять за себя. Я занимался в секции "самбо", самооборона без оружия и смогу обезоружить противника, благо все формы борьбы используют законы физики и даже не так сильный физически человек может одержать верх над физически сильным противником.

Например, если выворачивать оружие из руки, то нужно думать о том, что если тянуть его на держащий большой палец, то этот палец как раз и оказывается слабым звеном, выпустившим оружие. Или наоборот — если толкать его на большой палец, то нижняя часть оружия начнет уходить от мизинца, безымянного, пальца, затем среднего и оставит противника без оружия. Точно так же надо использовать и инерцию движущегося тела, не пытаясь его остановить, а помочь ему двигаться в том же направлении только по той траектории, которую задам ему я. А разве вы, уважаемый читатель, не фехтовали в детстве самодельной шпагой? Не так уж это и сложно, главное — все время быть начеку, отбивать удары противника и в удобный момент поразить его. С этими мыслями я и пошел в местный дворец спорта в секцию фехтования.

— Научить вас фехтовать? — тренер откровенно засмеялся моей неопытности в спортивных делах. — Да вы, батенька, опоздали лет на пятнадцать-двадцать. Мы берем в обучение лет с десяти и уже к пятнадцати годам ясно, будет из человека толк или все занятия — это пустое времяпровождение.

— Но вы могли бы мне дать уроки фехтования за деньги? — не отступался я.

— У вас денег не хватит, — отрезал тренер, — сначала нужно знать теорию, а потом переходить к практике, затратить уйму денег на спортивное снаряжение и, честно говоря, у меня нет времени на эти занятия. До свидания, — он пошел к ожидавшим его спортсменам.

Вот она вся суть спорта в России. Заниматься с перспективными учениками, а остальных на улицу легионерами организованной преступности. Говорят, что когда-то спортивные кружки были в каждой школе, в каждом дворе, физкультура была физической культурой и способствовала физическому воспитанию народа. Пойду и посмотрю на списки спортсменов-пенсионеров, которые могут мне в этом помочь.

— А зачем вам навыки фехтования? — неожиданный женский голос заставил меня вздрогнуть и удивиться. — Если от нечего делать, то лучше этим не заниматься, если для куска хлеба, то тогда можно и поговорить.

Передо мной стояла стройная девушка. Все, кто моложе меня — девушки. Спортивная фигура еще не является доказательством того, что передо мной специалист, тем более фехтовальщик.

— Вообще-то фехтование мне нужно для куска хлеба, — сказал я, — а вы знаете такого специалиста?

— А для какого куска хлеба? — удивилась девушка.

— Для хлеба с маслом, — сказал я и собрался уходить.

— Постойте, я же ничего не сказала плохого, — остановила меня девушка, — я хотела предложить свои услуги, но мне интересно, зачем вам это?

— Я писатель, — ответил я, — и для того, чтобы описать ощущения человека со шпагой в руке, мне нужно самому почувствовать это, иначе все это будет вымыслом, в который никто не поверит. А вы, какое имеете отношение к фехтованию?

— Я мастер спорта по фехтованию, но на одной из тренировок повредила ногу, сейчас не могу заниматься и участвовать в соревнованиях, работы как таковой нет, вот я и думала, что я могла бы помочь вам, а вы помогли бы мне, — сказала девушка.

— Добро, — сказал я. Я почему-то сразу поверил ей и готов был начать тренировку прямо сейчас. — Где можно взять шпаги, чтобы начать занятия сегодня.

— Так быстро не получится, — улыбнулась девушка, — давайте займемся теорией, хотя бы пару занятий.

— Теорией так теорией, — согласился я, — пойдемте со мной в кафе, я знаю неподалеку хорошее заведение, пообедаем и проведем первое теоретическое занятие. Идет?

Немного помедлив, девушка сказала, — идет, — и мы пошли на первое занятие.

Кратко сообщенная мне информация сводилась к следующему.

О фехтовании было известно по источникам 1200 года до нашей эры по рисункам в храмах Древнего Египта. Гай Юлий Цезарь разработал "фехтовальные" правила для римских легионов. Гладиаторские сражения в Риме. "Игра клинками" в Древней Греции. В Индии "святая книга" по приемам обращения с оружием. Фехтованием на современном клинковом оружии занимались представители знати для удовлетворения благородных рыцарских страстей. С появлением рыцарских доспехов холодное оружие стало более узким, чтобы им можно было наносить колющий удар в отверстия или щели в латах. Так появились шпаги и рапиры. Основы фехтования были разработаны в Испании и во Франции.

Бой с использованием холодного колющего и режущего оружия — это противоборство клинков противников с применением особых приемов, таких как прямая атака, перенос или обведение острия соперника, уклонение, отбив.

Поверхность противника делится условно на верхний и нижний, внутренний и наружный сектора, ограниченные горизонтальной и вертикальной линиями, которые пересекаются в центре гарды клинка. В соответствии с этим изучаются верхние и нижние позиции защиты и нападения.

В фехтовальном бою используются обманные движения, маскировка, финты, вызов соперника на определенные действия, маневрирование. Очень важно чувствовать дистанцию и не допускать отрыва от противника, если не думаете убегать от него. Бой может быть ближний или дальний, наступательный или оборонительный, маневренный или позиционный, скоротечный или выжидательный.

В бою на рапирах и шпагах нужно заранее определить "сектор атаки" и по нему выстраивать свою тактику. Бой ведется на значительной дистанции, при первой же возможности нужно поразить противника в ближнюю часть его тела — в руку со шпагой. Время от времени предпринимаются длинные атаки с силовым воздействием на клинок противника и попытками укола в туловище или в ногу, после чего следует переход в ближний бой. Бой на рапирах идет на близкой дистанции, иногда используются глубокие отходы. Рапирой управляют во многом за счет движений пальцами, столь же тонко строится и тактическая игра по предугадыванию намерений противника и заманивания в ловушку.

Это наука, это философия и для того, чтобы стать настоящим фехтовальщиком, нужно очень много учиться.

— Если вы хотите понять, что такое настоящий бой, то и учиться нужно на настоящем оружии, — сказала девушка, — Согласны или у вас уже пропало желание продолжать занятия?

— Я согласен, — твердо сказал я, — назначайте время и место следующего занятия. А как вас зовут?

— Завтра пойдем выбирать оружие, завтра и договоримся об оплате обучения, завтра я и скажу вам свое имя, если сочту это нужным, а сейчас проводите меня до остановки, — сказала девушка и поднялась из-за стола.

Глава 3

На свидание, стоять — на занятие, я пришел первым и еще минут пятнадцать стоял, дожидаясь ее прихода. По ней можно было проверять часы. Говорят, что точность — это вежливость королей. Я бы сказал — и королев. Но цветов в руках у меня не было. Наши отношения должны быть деловыми и будут такими. Командовать парадом все равно буду я и буду называть ее мадам д'Артаньян.

— Пойдемте, — сказала мадам, и мы пошли в магазин военных товаров.

Чего же только не было в этом магазине. Любые виды формы, погоны, звездочки, нашивки, самые разнообразные знаки и орденоподобные украшения, ножи, ружья, пистолеты, сувенирные японские мечи, шпаги, дуэльные пистолеты и прочее, и прочее, и прочее.

— Вот, — сказал я и ткнул пальцем в чашу на гарде шпаги.

Продавец принес нам ее. Блеск, да и только. Я взял ее в руку. Легкая и в тоже время чувствительная как оружие. Элементы украшения приятно холодили руку. А отделка? Вы только посмотрите. Чаша на гарде — произведение искусства с гербовыми украшениями как бы из бронзы. Сама гарда достойна того, чтобы украшать шпагу, а не принимать на себя удары шпаг и сабель. Музейный экспонат и такие экспонаты часто встречаются у состоятельных людей, благо такой предмет стоит ни много, ни мало, а целых двенадцать тысяч рублей.

— Игрушка, — небрежно сказала учительница, — бойцовскую шпагу видно по ее виду. Каждый шрам как орден на шпаге, а от блеска могут жмуриться только женщины. Хотя, это точная копия мушкетерской шпаги времен д'Артаньяна, но только это шпага очень богатого мушкетера. А нам нужна не шпага, а рапира дуэлянта и воина. Настоящая испанская бретта.

Так вот откуда пошло слово бретер, дуэлянт. От названия испанской рапиры — бретты. Вот и еще один маленький урок — век живи — век учись.

— Где же мы ее возьмем, сделаем запрос в Толедо, в Испанию и нам пришлют ее по почте, — ухмыльнулся я.

— Зачем в Испанию, — спокойно сказала девушка, — и у нас в России оружейные мастера ничуть не хуже испанских. В Златоусте аносовская оружейная сталь не уступает испанской и украшение травлением не уменьшает боевых свойств холодного оружия. Михалыч, — обратилась она к продавцу, — можешь устроить нам настоящую бретту? Очень нужно и человек этот из надежных людей, — она легким наклоном головы указала на меня.

Продавец внимательно посмотрел на меня и сказал:

— Если настоящая, то будет стоить не менее тысячи баксов. Вас устроит такая цена?

Я кивнул головой.

— Тогда через неделю у главпочтамта. Лидочка, ты тоже приходи, — сказал оружейник.

Так, оказывается, мадам д'Артаньян зовут Лидией. А что, она похожа на Лидию. Типичный сангвиник. Добра, общительна, независима, самоуверенна и слишком субъективна. На все имеет собственную точку зрения. Очень любопытна. Доброжелательна. В работе безотказна. Умна, иронична. Обладает несгибаемой волей и хорошей интуицией. Склонна к анализу. Находит выход из сложных и запутанных ситуаций. К цели продвигается медленно, но верно и настойчиво. Достигает результатов в сфере обслуживания, на административной работе, в медицине и в других областях, где приходится общаться с людьми. Не берется за непосильные задачи и не интересуется чужими тайнами. Своих мнений и убеждений никому не навязывает. Не стремится к идеалам. При выборе спутника жизни не пренебрегает советами окружающих. Любит дом, семью, детей. Аккуратна, чистоплотна, может создать домашний уют и экономно вести хозяйство. Скуповата. Если семейная жизнь не удается, живет исключительно ради детей.

Мы вышли из магазина.

— Оружие у вас будет, и я надеюсь, что следов его никто не увидит, — сказала Лидия. — А сейчас вам задание: ежедневно не менее часа держать в правой руке гантель или тяжелый утюг и развивать кисть правой руки. Через неделю встретимся у почтамта, пожмете вместо моей руки динамометр и тогда определим место новой встречи. До свидания.

Действительно — независима и слишком самоуверенна, но вызывающая интерес.

Всю неделю я только и делал физические упражнения правой рукой с гантелей. На второй день у меня болело все тело, хотя нагрузка была только на одну руку. Второй день я занимался через силу. Третий тоже. Сплошные мучения. Молочная кислота в мышцах выходила с огромным трудом. Четвертый день был полегче, но все равно боль не проходила. Пятый день — так же. Шестой день принес некоторое облегчение. Стало чувствоваться напряжение в мышцах, запястье увеличилось в размерах, и я стал спокойно стоять с гантелей в вытянутой руке. Выдерживал тридцать минут. Так и прошла неделя в физических занятиях и оформлении записок предыдущего путешествия.

У нашего главпочтамта стоит нулевой столб, от которого отсчитываются все расстояния в области. Собственно говоря, такие нулевые столбы стояли во всех губерниях Российской империи. Черно-белый полосатый столб с двуглавым орлом наверху. Лидия уже была там и разговаривала с Михалычем, держащим в руках какую-то коробку высотой больше метра.

Я посмотрел на часы и сказал:

— Здравствуйте, я совершенно не опоздал, еще три минуты до назначенного времени, но все равно приношу свои извинения за то, что заставил вас ждать.

— Ничего, — сказал Михалыч и передал мне коробку. — Бретта 110.

Коробка была твердой, похоже, фанерная, имела ручку и две застежки сверху.

Я передал деньги Лидии, и она отдала их Михалычу.

Оба недоуменно посмотрели на меня.

— Так будет лучше, когда деньги за оружие пройдут через много рук, тогда оружие быстрее забудет прежнего хозяина и будет верно служить новому, — улыбнулся я.

Это я придумал только что для того, чтобы показать, что и я что-то смыслю в оружейных делах. Оружие дарить нельзя. Его можно купить. Если даже и сделан оружейный подарок, то дарившему нужно сразу отдать хотя бы рубль целковый, чтобы оружие служило добрым делам.

Мы попрощались с Михалычем, и Лидия пригласила меня пройти в старую школу, совсем недалеко от почтамта.

— Здесь мы будем постоянно заниматься, — сказала она.

В школе ее хорошо знали и сразу дали ключ от спортивного зала.

В зале Лидия открыла коробку и достала шпагу.

— Смотрите, это точная копия испанской рапиры — бретты, — сказала девушка. — Длина клинка сто десять сантиметров, поэтому Михалыч и назвал ее как "Бретта 110". Возьмите рапиру в руки и покрутите ею столько, сколько сможете.

Через десять минут я был мокрым, а рапира просто вываливалась у меня из рук.

— Будем считать, что первое занятие закончено, — подытожила Лидия. — Человек, сумеющий противостоять вам десять минут, на одиннадцатой минуте будет победителем. А если придется драться не с одним человеком, а с несколькими сразу? Поэтому начинаем с общефизической подготовки. Вот комплекс занятий. Встретимся через неделю. Будьте осторожны с бреттой. Это не сувенирный образец, а настоящее оружие, острое и коварное.

Некоторые читатели уже упрекнули меня в том, что снаряжение для фехтования не продается в магазинах. Я еще раз хочу подчеркнуть, что боевое и спортивное оружие — это совершенно разные предметы и герой повествования учится не фиксировать электродатчиком количество прикосновений к телу противника, а учится сражаться с ним не на жизнь, а на смерть. Времена там такие.

Глава 4

Ох, и прав был Суворов Александр Васильевич — тяжело в ученье — легко в бою. Пока было ученье, и до боя было далеко. Для того, чтобы заставить себя заниматься физическими упражнениями, должен быть стимул. Мой стимул — почувствовать себя мушкетером во сне и наяву. И я серьезно взялся за свое физическое развитие. Людям, у которых не было метро, трамваев и других приспособлений, облегчающих жизнь, все приходилось делать своими руками и для этого нужно иметь какую-никакую, а силу в теле.

Ученье мое было приближено к боевым условиям. У Лидии была такая же рапира, как и у меня, только на острия нашего оружия были надеты резиновые шарики с металлическими втулками внутри, чтобы не было возможности их проколоть. Шарики утяжеляли клинок, но это для учения полезно. Солдат, который два года бегает в сапогах, затем надевает обыкновенные кроссовки, и шутя ставит мировой рекорд по бегу, не отличаясь до этого особыми спортивными успехами.

Остроту ощущений прибавляла острота клинка бретты. Это не парадное лезвие кортика, а острота боевого оружия, которое применяется только для убийства, а не для нарезания хлеба. Хотя и "хлеборез" тоже оружие.

По настоянию Лидии я заказал себе кожаную куртку для занятий. Кожу выбирали в магазине, плотную и твердую, за что с нас и содрали деньги за шитье. Одно дело шить мягкую кожу, другое дело грубую кожу, которая и мнется с трудом, пока новая. Такая же куртка была и у моей учительницы. Вся в порезах. Скоро порезы появились и на моей куртке. Иногда лезвие задевало и тело. Резало его. Капала кровь.

Каждый выпад разбирался, почему и в каких условиях применяется этот прием. В учебе, наконец, приходит тот момент, когда человек начинает представлять ход схватки. Он не просто видит перед собой противника и противостоит ему, а видит и себя перед ним, обстановку вокруг и сопоставляет силы, чтобы посмотреть, какую нужно избрать тактику для победы. Это почувствовала и Лидия, которой приходилось изрядно потрудиться, чтобы "приколоть" меня.

Наступил ноябрь месяц. Пошла поземка. Ночью стало подмерзать. Что-то я припозднился с учебой, сейчас нужно ждать весны, чтобы успеть куда-то уехать вместе с рапирой. Как же я провезу ее через границу? Этот вопрос непростой. Нужно думать, хотя зима для Западной Европы не такое уж плохое время года.

— Ну, что же, — сказала как-то Лидия, — можно сказать, что учеба закончена. Вы хорошо фехтуете, чувствуете противника, поле боя и стараетесь занять на нем доминирующую позицию. Но не это главное. Вы способны пронзить человека рапирой? Насквозь. Насмерть. Или хотя бы ранить? Молчите? А я вам скажу, что у вас нет решимости убивать, и это может вас погубить. Вы же учились не для киносъемок, а для чего-то значимого, где на кону будут не деньги, а жизни или жизни и деньги. Я приготовила для Вас последний экзамен, по которому можно будет судить, кто вы такой на самом деле. Идемте.

И мы пошли. Вернее, не пошли, а поехали за город к знакомому Лидии, который занимался фермерством.

— Здравствуй, Николаша, — приветствовала Лидия хозяина, — вот привела тебе специалиста-кольщика. Он твоих свинок сейчас заколет, и мы свежатинки жареной поедим. Не возражаешь?

— Лидок, ты мой единственный друг, — весело сказал Николай, — я вот свиней развожу, а сам не могу их жизни лишать. Мужики в деревне смеются. Кольщика нанимать, это же сколько мяса приходится с каждой свиньи отдавать. Легче самому выучиться, да видно у меня жила не та. Не из вояк я, а из крестьян, хотя, если жизнь заставит, то и придется... А друга-то как твоего зовут?

— Владимир, — представился я.

Вот, значит, какое испытание мне приготовлено. Повидать мне пришлось немало, и в драках поучаствовать, и в боях настоящих, только никогда мне не приходилось вот так хладнокровно убивать беззащитных животных.

Понимаю, что жизнь жестокая штука, что окорока и колбасы не растут на деревьях. Всякие деликатесы сначала были живыми существами, а потом лишились жизни и пошли на стол гурманам. И никто это не признает жестоким, правда, не показывают, как работают убойщики на мясокомбинатах, не всякий без ущерба для психического здоровья будет на это смотреть, а как живут люди, которые этим занимаются? Я не знаю.

То, что Лидия устроила для меня такой экзамен, это жестоко с ее стороны, но она готовит меня для бойцовской жизни. Мне кажется, что любой мушкетер в свите короля Франции спокойно бы управился с этим, не испытывая никаких душевных мучений, не то, что мы — люди двадцать первого века, хотя и среди нас найдется много людей, которые посмеются над этими чувствами.

— Я попрошу уйти всех, — сказал я, — не люблю, когда это действо превращается в спектакль. Помощников мне не надо.

Я это сделал. Но сделал так, чтобы животное не мучилось и не видело свой конец.

Я вышел из хлева немного бледноватый, и меня отчаянно тошнило, хотя я не ел ничего такого, что могло бы вызвать тошноту. Это всегда так бывает после первого боя или после первого убитого. Реакция организма.

— Неужели все? — удивился Николай и пошел посмотреть. — Вот это да, вот это специалист, ни криков, ни визгов. Спасибо. Вы пока погуляйте, а я с сыновьями займусь разделкой.

Мы с Лидией прошли в небольшой садик-огород с тыльной части дома. Он был пустынен, все отцвело, но на маленьком пятачке прямо под окном стояли на ветру сохранившиеся цветочки резеды.

— Вы знаете, как называются и что обозначают эти цветы? — спросила меня Лидия.

— Как-то не задумывался над этим, — сказал я, — хотя знаю, что каждый цветок имеет значение. А эти цветы очень красивые и даже в мороз стоят так, как будто дожидались нас показать, какие они особенные.

— Это резеда — символ сердечной доброты и привязанности, — сказала девушка. — Не каждому они идут навстречу, но в вас столько доброты, что я просто поражаюсь этому. Мне кажется, что вы человек не нашего века и что у вас есть какая-то великая тайна, которую вы никому не откроете. Я не пытаюсь ее выведать у вас, но ваше желание стать настоящим бретером, меня очень сильно озадачивает. Зачем это? Показывать спортивные результаты, так для этого нескольких месяцев занятий мало. Мне самой пришлось прочитать много литературы, чтобы соответствовать вашим требованиям. Второе. Я не знаю, где вы получали воспитание, но такое поведение свойственно разве что офицерам старой гвардии и если бы снова ввели правило вызывать к барьеру подлецов, то ваша рапира не лежала бы без дела, и на свете было бы меньше плохих людей. Давайте сегодня останемся у Николая, хорошо поедим, выпьем домашней водки, сходим в баню? Вы не осуждаете меня за это предложение?

Я обнял ее и поцеловал. Я давно хотел это сделать, но между нами были деловые отношения как у учителя и ученика, как у работодателя и подчиненного. Я видел ее жалость ко мне, когда мне доставалось клинком, но она не показывала свои чувства, чтобы я был лучше всех.

Нас как будто прорвало. Николай и его жена заметили это сразу, но вида не подавали. Мы помылись в бане. Сначала женщины. Потом мужская половина. Прекрасно посидели за ужином, отведав всего, что дает земля наша русская. Потом нам постелили в клети. Это как бы чулан, отделенный от избы накрытым мостом. Там было холодно, но под огромным тулупом и вдвоем нам было не только тепло, нам было жарко. Мы горели от страсти, мы не могли остановиться, так долго мы шли друг к другу.

— Я сегодня прощаюсь с тобой, — сказала Лидия, — послушай, какие строчки родились у меня сегодня:

Я прощаюсь с тобой, мой любимый,

Ни на час, ни на день — навсегда,

Нас венчали из крови рубины

И в венки вплетена резеда.

Я огромной тебе пожелаю удачи,

Быть живым и с победой в бою,

О тебе я сегодня не плачу,

Я молитву в слезах пропою.

Если встретишь в дороге другую,

Будь с ней нежен, как будто со мной,

Я тебя ни к кому не ревную,

Все равно ты единственный мой.

И она положила голову на мою грудь.

Разве можно что-то говорить в ответ на эти стихи? Молчание красноречивее всего. Спи, хорошая моя.

Глава 5

Промедление смерти подобно. Если затормозить до весны, то все полученные навыки пропадут. Я и так ежедневно упражнялся в фехтовании, оттачивая тот или иной удар. Но это все теория.

— Проверка будет в реальном бою, — думал я и прорабатывал легенду моего путешествия.

Откуда начинать? Кажется, что я начинаю что-то придумывать. Даже знаю, как я поеду. Поездом до Москвы, затем в Питер. Оттуда на паром и в Калининград, бывший Кенигсберг. Там рядом Польша. То есть я сразу буду в Западной Европе. Климат там не шибко российский, зимой без шапок ходят. А сейчас будем экипироваться как следует. Рапира есть. Кольцо-револьвер есть.

Что с одеждой? Нужно зайти и переговорить с реквизитором в театре. Мужик толковый. Специалист по одежде любого века и любой страны. Нужен какой-то единый европейский костюм.

Начал листать справочники у костюмера. В XIV-XV веке мужской костюм состоял из рубашки, узкой безрукавной куртки "жипон", к которой привязывали тесемками узкие, длинные, обтягивающие ноги штаны-чулки (шоссы). Верхняя одежда "котарди" в виде удлиненной куртки с низкорасположенным поясом и "жакет" в виде короткой куртки; в XV веке — с расширенными вверху рукавами плотно облегала фигуру, подчеркивая талию.

С XVI века образцом одежды был испанский костюм на жестких прокладках и металлических частях: лиф "хубон" с пришитой к его низу расклешенной полосой ткани — баской и высоким стоячим воротом, замененным в конце XVI века широким гофрированным воротником, удлиненная куртка "ропилья" с откидными фальшивыми рукавами, короткие штаны "кальсес" (вот откуда, оказывается, пошли всем известные кальсоны) делали на двойной подкладке, набитой ватой или конским волосом. Такая одежда ограничивала движения, подчеркивая чопорные манеры испанских грандов. Верхней одеждой для любой погоды были плащи различных форм и размеров. Головным убором был плоский и низкий берет, замененный в середине века высокой шляпой.

В XVII веке законодателем мод стала Франция. Мужской дворянский костюм состоял из "пурпуэна" — испанского "хубона" с отложным воротником, прямых штанов "шоссов", закрывавших колени, шелковых чулок, сапог или туфель на каблуках. В середине века "пурпуэн" заменила курточка "бра-сьер" с короткими рукавами, из-под которых спускались рукава рубашки, перехваченные лентами; поверх коротких "шоссов" типа шаровар надевали широкие, как юбка, штаны "рэнгравы", отделанные по низу бахромой. В 1660 году была создана новая полувоенная одежда в виде длинного полуприлегающего "жюстокора" с рукавами до локтя.

Берем промежуточный покрой, такой же, как у д'Артаньяна: "хубон" коричневого цвета с зеленой оторочкой, "шоссы", высокие сапоги, плащ, перевязь для шпаги и высокая шляпа. Коня с седельными сумами приобрету на месте. Испанский дворянин, уехавший в Германию, а затем возвращающийся на родину через Польшу и Францию. По пути нужно брать бумаги — рекомендательные письма, как свидетельства, удостоверяющие личность. И нужен герб какого-нибудь давно пресекшегося рода, что-нибудь с "сант". Найдем.

Знакомый антиквар позвонил и сказал, что поступила к нему одна игрушка, если нужно, заходите. Пришел. Посмотрел. Однозарядное стреляющее приспособление в виде католического распятия.

Распятие у странствующего дворянина вещь необходимая, особенно у испанского. А при случае может и службу божескую сослужить. Заряжается пулей в рукоять распятия. Капсюль. В кресте ударное устройство. Просишь помолиться, берешь распятие, стреляешь, завладеваешь оружием и спасаешься.

Божеское дело спасти себя, да не божеское дело стрелять в других. А как быть иначе, если нужда подопрет? У нас тоже нужда подпирает. Человек не защищен ни от чего. Если кто-то ткнет в него пальцем, безразлично, будет ли это представитель правоохранительных органов или пахан из организованной преступности, то человека уничтожат прямо в его жилище. Пристрелят как собаку, стоит только заикнуться о своих правах и все потому, что власть имущие превратили правоохранительные органы в средство для решения своих шкурных интересов.

Любой правоохранитель принимал присягу и клялся служить закону, но когда закон сосредотачивается в пределах одного кабинета или одного клана, то тут уж организованная преступность начинает кусать себе локти. Точно такие же, как и они, но еще от государства себе зарплату получают немаленькую, государство их одевает и вооружает самым современным оружием, а они еще и крутятся для себя под защитой закона и оружия.

Вот житуха. Каждую пятилетку устраивается борьба с коррупцией и злоупотреблениями, но кто же будет сам против самого себя бороться? Это есть такой концертный номер, когда один человек изображает двух борющихся нанайских мальчиков. Вот и получается, что человек сам с собой борется. Кто победит? Победит дружба.

Беззащитность человека развязывает руки любым злоумышленникам. Во время массовых репрессий люди безропотно шли под нож, зная, что спасения им нет. Только три человека посмели дать отпор — комиссар Гамарник, который стал отстреливаться и последнюю пулю оставил себе, комкор Примаков, которого потом все равно арестовали и расстреляли, и маршал Буденный, собиравшийся отстреливаться из персонального "максима" до последнего патрона. Этого оставили в живых.

А если бы все невиновные защищали свою жизнь? Да, и тогда ОМОНы и СОБРы были вооружены не хуже сегодняшних, и объединены были в дивизии и в армии с танками, авиацией и другим вооружением и были бы квартирные бои, но тогда бы люди стали задумываться, а что же происходит? Почему красные командиры и видные большевики защищают свою жизнь? Почему мы не можем защитить свою жизнь перед произволом беззаконных законов? Почему преступники могут носить оружие, а простой гражданин не может?

Еще с тех времен остался арест по любому поводу, заключение в тюрьму на период сбора доказательств преступлений, а потом либо срок, либо расстрел. У нас так частенько бывает, что потом репу почешут и выпустят, — иди, сука, и радуйся, что доказательств твоей преступной деятельности не нашли.

Нашим людям не разрешают прикасаться к оружию потому, что сильно боятся своего народа от того, что народ с оружием в руках будет бороться против несправедливости и власти люмпен-пролетариата октября 1917 года.

В гражданскую войну победила идеология большевиков, потому что Белое движение снова хотело всех загнать под царскую корону. Большевики оказались неандертальцами, а буржуазия, извините меня за сравнение, обыкновенными дриопитеками. Вот когда с веток деревьев слезете, то тогда и будете задумываться о приходе к власти в России.

Что-то мы от темы отклонились, а все из-за того, что как только мысли о светлом будущем приходят в голову, так сразу вспоминаешь дедушку Ленина и его учеников, которые штыками загоняли людей в счастье свободы.

Тут по случаю мне досталось седло спортивно-строевое, и не так дорого. Попону купим на месте, а вот седло очень сильно отличается от средневековых седел. Ведь из чего состоит седло? Три детали: деревяка, железяка и ременяка. Деревяка это две дощечки, которые держат седло на спине лошади. Железяки скрепляют между собой эти дощечки. А ременяка это кожаное покрытие каркаса седла. При хорошей отделке получается удобное село. В таком седле удобно крутиться, вертеться в бою, но можно легко свалиться при сильном ударе или упасть, если задремлешь. Такое седло не даст расслабиться.

У ковбоев и у строевых солдатских седел высокие передние и задние луки, за которые можно держаться и чувствовать себя в седле, как в кресле. В ковбойских креслах на передней луке предусмотрен штырь-крюк, к которому привязываются поводья, чтобы освободить руки. Но в отдельных случаях этот крюк может стать опасным орудием, которое ударит по детородным органам всадника, вызвав такую боль, что от крика могут сорваться лавины в горах и занервничать орлы в облаках.

Глава 6

К путешествию все готово, кроме разве что мелочей. Первое. Документ, удостоверяющий личность дворянина. Второе. Деньги. Гульдены, дублоны, дукаты, златники, кондоры, кроны, луидоры, ливры, пистоли, скудо, солиды, соли, флорины, франки, экю. Все это уже исторические ценности и кроме номинальной цены добавляется и нумизматическая ценность. А без денег нельзя. Не сидеть же в шляпе с плюмажем с испанской рапирой в руке и протянутой для подаяния другой рукой. Не поймут мои предки.

Пойти на большую дорогу? Можно, но могут и пришибить в схватке. Из пистоля, пулей как у крупнокалиберного пулемета. Или ножом в спину. Тут уж никакое фехтование не поможет. Значит, нужны драгоценности, но изготовленные не у нас, а за границей. Представляю недоумение ювелира 17 века, который увидит клеймо пробирной палатки СССР и звездочку с серпом и молотом. Хотя, какое им дело до того, что обозначают эти клейма, лишь бы на них не было никаких кабаллистических знаков. Качество наших ювелирных изделий будет намного выше, чем в то время, в каком мне придется жить, но нужны бриллианты и изумруды. Хорошо пойдут и католические крестики, золотые иконки и складни, но с католическими святыми. Все как бы мои фамильные драгоценности.

Ладно, с драгоценностями мы кое-как разобрались, благо сейчас каждый человек может купить себе хоть весь ювелирный магазин, и никто к нему в душу не полезет, типа: а ну, покажь документ, что это все твоим честным трудом заработанные деньги!

Есть деньги — покупай, нет — проходи мимо не загораживай витрину для покупателей.

Намного труднее с документальным подтверждением личности. Сейчас народные умельцы сварганят любой документ, даже такой, что предъявитель сего является резидентом космической разведки в секторе JVC седьмого кольца Сатурна и все ему верят. Как это в старой песне:

Приятель студент, молодой повеса

Мне слепил документ их ОБэХэеСа,

Я гляжу на него и глазам не верю,

Неужели мои будут все ...

Не будем уточнять кто, но сила в документах скрыта большая. У любого разведчика должна быть ксива, а я, по сути говоря, тоже разведчик в прошлом времени и на любой вопрос должен предъявить документ и рассказать правдиво историю моего происхождения и случайного здесь появления.

В прежние мои путешествия я мог свободно предъявить документ, подписанный лично адмиралом Нахимовым Павлом Степановичем или грамотку из Посольского приказа. А вот отсюда-то мы и будем плясать.

Так, по ходу дела и биография вырисовывается. Родился в Нормандии, жил в Испании, ездил на Русь к Московскому Великому князю на службу, еду проведать моих престарелых родителей, да будет простерта над ними милостивая рука Святой Девы Марии. И по этому поводу есть и грамотка из Посольского приказа, подтверждающая, что дворовый человек князя Московского Владимир Андреев Немчинов направляется к своим родственникам в Гишпанию для проведывания и помощи. И подпись. И печать. И дворянство подтверждено, и личность засвидетельствована. Оттиск печати посольской у меня есть на бумаге, а наши спецы ее изделают в лучшем виде. На компьютере и еще в каучуке. Тут тоже подводный камень есть. Найдется какой-нибудь крючкотвор и скажет:

— А позвольте-ка уважаемый сударь полюбопытствовать, где это и в какой стране на печатях так четко и ровно круги вырезают. Как будто не человек это делал, а какая-то машина в виде автоматического циркуля. А?

И что ему сказать? То-то. Будем надеяться, что крючкотворам бумагу близко показывать не буду. Считаю до трех: раз-два-три... Ничего не разглядел? А там и разглядывать нечего. Шутки шутками, но вопрос действительно серьезный, придется печать ставить на неровной поверхности, чтобы и изображение было таким же неровным.

Русский язык я знаю. Кое-какие языки тоже знаю прилично для общения по любым вопросам. Одет буду по времени. С неизвестными мне языками лингвафон поможет. Один лингвафон остался в закопанной автомашине и ждет лучших времен, когда мы все-таки откопаем изделие мастеров с планеты Таркан и пронесемся по Северной Осетии с ветерком...

Заказ на изготовление печати разместил. Вместе с костюмером театра посадили мастеров на изготовление мне костюма. Костюмер сам приглядывал, как его шьют. Опять же само шитье. В те времена машинок швейных не было, шили на руках, специальными одежными швами. Получалось достаточно быстро, да и крепость была неплохая. Машинки появились только в девятнадцатом веке. Патент на самую удачную машинку в августе 1851 года получил американец Исаак Зингер, ставший мировой знаменитостью. Меня заверили, что машинная строчка будет только там, где ее не будет видно, а мне кажется, пусть шьют, как хотят.

Глава 7

Легко сказать, сейчас поеду в путешествие по времени. Раньше и я тоже так думал. Что из этого получалось, читатель уже знает по прочтению ранних их описаний. К любому мероприятию нужно готовиться, чтобы путешествие было приятным и запоминающимся по природным красотам, а не беготней по восполнению того, что не удалось заготовить заранее.

Итак, на поезде еду в Калининград. Там покупаю коня на одной из конеферм и переношусь в год примерно 1650-й после окончания Тридцатилетней войны. Войны между католической и протестантской Европой. Испания и Австрия Габсбургов, католики Германии и Польши против Франции, Швеции, Дании, Нидерландов, Англии, России. Практически все государства Европы участвовали в этой войне. Одни империи распадались, другие укреплялись.

Багажа у меня набралось немало. Провожали меня только близкие люди. Футляр с боевой рапирой был в руке, в кармане чувствовалась тяжесть пистолета, купленного у моего знакомого антиквара. Полицейский "Вальтер" первых выпусков калибра 7,65 мм, нигде "не запачканный и не засвеченный" с оперативной кобурой под левой рукой. Как это говорят: "Трудно жить в деревне без нагана". А в моем путешествии с большим количеством ценностей это совершенно не лишний предмет гардероба.

На дорогу ушла почти неделя. Трое суток до Москвы. Сутки до Петербурга. Сутки на пароме до Калининграда. Вещи в камере хранения. По объявлениям нашел конеферму. Съездил, приторговал себе коня. Купил и попону, так как на седле моем потник очень маленький.

Перевез вещи на ферму и переночевал. Сказал, что я из военно-исторического клуба и занимаюсь ролевыми играми в духе короля французского Людовика четырнадцатого. Хозяин даже и не удивился.

— У нас, — говорит, — со всех стран приезжают ваши ролевики, битвы настоящие производят, из пушек, ружей стреляют. Интересно посмотреть. Если что, приезжайте снова, ночлег и питание обеспечим.

Я оставил у него свою одежду и выехал в направлении видневшегося вдали леска с надеждой, что часа через два я перешагну порог времени и буду уже там.

Подъехав к лесу я, я повернул кольцо на три с половиной оборота влево. Мгновенное потемнение в глазах показало, что перемещение произошло и что я уже не так болезненно реагирую на него. Попривык, что ли. Обернувшись назад, я увидел все-тот же хуторок фермерского хозяйства, из которого выехал не более часа назад. Все было так же и не так.

Из печной трубы вился дым, и цвет хуторка стал как будто бы потемнее. Нужно проверить, что именно изменилось и заодно произвести корректировку по времени. Чем ближе я подъезжал, тем больше было изменений в самой конструкции дома, прилегающих построек, загонов. Не видно трактора с прицепом, автомобиля хозяина, пары велосипедов, зато появилось бревно коновязи, у которого уже стояли три оседланных лошади и преспокойно похрустывали сеном.

Свою лошадь я привязал рядом и сунул перед ее носом пук лежавшего рядом сена. Зашел в дом. Конечно, я уже в другом времени. Дом больше. Конструкции прочнее. Не видно фабричной обработки древесины. Все делалось вручную и обрабатывалось примитивными стругами. Но было крепко и добротно.

За большим столом сидели три человека при шпагах. Около них стоял здоровяк лет пятидесяти, вероятно, хозяин и бегала деваха лет до тридцати, заменяя тарелки. Один из сидевших за столом все время лапал ее за задницу, отчего она весело смеялась.

— Ничего себе порядочки, — подумал я про себя. — С этими мужичками ухо нужно держать востро. Хотя, если бы девушке не нравилось такое обращение, давно бы уже огрела чем-нибудь любителя мягких ощущений.

Люди разговаривали на немецком и не немецком языке. Я когда-то учил немецкий язык и чувствую, что это немецкий язык и в тоже время не немецкий. Ничего не поделаешь, в Германии вроде бы немецкий язык один, а немало наречий, сильно отличающихся друг от друга. Я стоял рядом и приложив руку к уху тихонечко покрутывал колесико настройки лингвафона. Вдруг мне прорвался голос:

— ...чего ты с глухим разговариваешь? Пошли его в ... и неси нам еще бутылочку рейнского.

Говорил один из гостей. Можно сразу опуститься ниже травы и тише воды и скакать зайчиком от кустика к кустику, а уж если прибыл куда-то, то и нужно ставить себя так, чтобы если не боялись, так уважали.

— Это кого вы назвали глухим, майн герр — мой голос на том же наречии, но с металлическими нотками не предвещал ничего хорошего, даже при условии, что мне пришлось бы драться одному против троих. — Может, соизволите повторить это еще раз, перед тем как измерить длины наших шпаг?

В комнате воцарилась тишина. Не сомневаюсь, что здесь видали виды еще и не те. Но и моя наглость вполне оправдана. Человек с порога получил оскорбление и захотел вступиться за честь и достоинство лапаемой девушки.

— Ну, что же, подумайте, что вы можете сказать, а я пока перекушу вот за тем столиком, — и я прошел к небольшому столику, — хозяин, подойди сюда.

Хозяин подошел и сразу попросил плату вперед. Вот, шельма, видит, что дело пахнет керосином, так и деньги хочет получить вперед. Бизнес, ничего не поделаешь. Я достал из кошелька золотую подвеску размером с рублевую монету образца 2001 года и кинул на стол. Хозяин схватил ее, попробовал на зуб и сказал:

— Сударь, сейчас на вашем столе будет все что угодно.

Перед этим он подошел к большому столу и показал гостям то, что он получил в виде оплаты. То ли хотел посоветоваться о действительной стоимости вещицы, то ли подсказывал, что если у меня отобрать все, то он согласен на четверть всего захваченного. Люди с такой разбойничьей мордой только так и поступают. И ведь я не ошибся. Один из гостей, который нелестно отозвался обо мне, встал и подошел ко мне:

— Пока вы не начали кушать, сударь, я хочу вам еще раз повторить, что вы глухой и тупой павлин, неизвестно как очутившийся здесь. И если вам так угодно, то мы можем измерить длины наших шпаг. В присутствии свидетелей.

Я посмотрел и действительно отметил, что моя одежда разительно отличалась от их одежды совершенством отделки и расцветки, что ли.

Мы вышли на свободное место и обнажили шпаги. То ли это стресс, то ли еще что, но я не чувствовал никакой робости. У меня всегда такая ерунда случается, как только перехожу какую-то грань, то перестаю вообще бояться чего бы то ни было. Зато потом... Да, наверное, не я один такой. Каждый человек знает свою грань и у кого-то есть силы перешагнуть через нее, а кто-то так и остается по эту сторону наблюдателем.

Поединок не был киношным фехтованием. Мы не фехтовали, мы рубились и тыкали шпагой в противника при первой же представившейся возможности. Потом, может быть, когда я вернусь домой, то буду вспоминать мой первый бой и говорить, что я провел прием "фусикумисяка" и разрубил противнику рукав, задев и тело. Не знаю, из какой стали изготовлена российская "бретта", но рубила она знатно.

Вот уже вскочили из-за стола еще двое гостей и бросились на меня. Меня спасло то, что у противников не было даг. Дага — это такой кинжал, как миниатюрная шпага, которая берется в левую руку для того, чтобы отвлечь шпагой внимание и вонзить дагу в живот или в спину противника. Нечестно это, но война на то и есть война, чтобы воевать не только честностью, но и оружием.

Спасало меня и то, что места для размахивания шпагой было мало и моим противникам приходилось уступать другу другу очередь, вместо того, чтобы всем, как положено кодле, а не благородным дворянам, броситься на меня скопом. Как я пожалел, что не надел кольцо-револьвер. Такая штуковина существенно бы уравняла наши шансы. Из револьверчика трудно кого-то убить, если не стрелять в упор в голову, но нанести увечья и вывести из строя лишних участников драки можно.

Мое беспорядочное махание шпагой возымело действие, все трое были ранены. Как меня учили, в первую очередь я пытался поразить руку с оружием, затем достать до лица, шеи и туловища.

Мандраж первого кровавого боя стал улетучиваться, я начал трезво оценивать обстановку и осмысленно наносить удары по всем правилам бойцовской науки. И тут случилось совершенно невероятное. Хозяин таверны стукнул меня по голове деревянным черпаком, а его работница или родственница, за честь которой я собрался вступиться, облила меня не совсем холодной похлебкой.

Я бы, наверное, сразу и вырубился после первого удара, да варево меня привело в чувство. Извините меня дорогие женщины, но у меня куда-то исчезли враждебные чувства к моим соперникам, и так мне захотелось врезать простым кулаком по этой симпатичной женской физиономии. Со всего маха, по-мужски, чтобы она кувырком полетела. Все могу простить женщине. Чего бы она ни сделала, у меня даже мысль не шевельнется ударить ее, если только она сама не попробует распускать руки. А здесь? Обгажены все мои прекрасные чувства, да еще какой-то гадостью с жиром залита моя одежда. Сплюнув на пол, я вышел на улицу. За мной никто не пошел.

Глава 8

Ничего себе приключения начались. Будущему мушкетеру в Менге тоже наваляли, но его-то не облили похлебкой. Моя шляпа облита, камзол, брюки, сапоги. Шпагу в руки нельзя взять, рука скользит по рукояти. Много русских слов я сказал в сердцах, пока не отвязал лошадь и не сел в седло, испачкав и его, как будто специально смазав жиром. Лошадь, услышав знакомые слова, успокоилась и затрусила по дороге в ночь.

Вещей у меня было немного. В мешочке, привязанном к седлу, лежали зубная щетка с пастой, полотенце, станок бритвенный с помазком и мыльной пеной. Лекарства в полиэтиленовом пакете. Золото и грамота посольского приказа в кожаном кошеле на поясе. А где же кошелек? Кожаная завязка на поясе, а кошеля нет. Денег ни копейки. Документов нет. Грязный как свинья на ночной дороге в Восточной Пруссии после окончания Тридцатилетней войны. Вот уж никак не мог предположить. И все мои труды по изготовлению похожей одежды, скупка золотых украшений и изготовление грамоты с печатью — все пошло прахом. Что еще на меня должно свалиться? Камень с неба? Да сколько же можно? Пришла беда отворяй ворота и, словно подтверждая эту истину, раздался голос:

— Кошелек или жизнь и побыстрее!

Три тени впереди и одна сзади перекрывали мне путь в любую сторону на опушке леса. Вероятно, Бог мне их послал навстречу, чтобы я смог хоть на ком-то выместить свою злость. Я выхватил пистолет "Вальтер" и выстрелил в тень сзади, а потом стал стрелять в тех, кто был впереди. Кто-то охнул, кто-то закричал пронзительно и когда я спешился, то передо мной на коленях стоял мужичонка и молил о пощаде, обещая служить мне верой и правдой. Говорил по-немецки, но с каким-то акцентом.

— Ты кто такой? — спросил я.

— Солдаты мы, господин, пытаемся домой вернуться, да то денег не хватает, то силы закончились, вот и ходим по лесам да по дорогам деньги на дорогу собираем, — словоохотливо заговорил мой пленник.

— Разбойничаете? — ухмыльнулся я.

— Да разве это рабой, ваша светлость, баловство одно, — сказал солдат. — А вот те господа, что на мызе сидят, вот это разбойники так разбойники. Душегубы. А хозяин мызы у них вроде как скупщик награбленного. Они к нему приезжают ближе к ночи после грабежей богатых людей. Да и мыза вроде бы как приманка-ловушка для проезжих путников. Вас-то мы заметили давно. Все смотрели, выживете ли, а если выживете, то хоть разживемся у вас монетой на пропитание.

— Хочешь домой добраться наверняка, с приключениями, но с сытой и пьяной рожей? — спросил я.

— Да, ваше сиятельство, да я для вас что угодно сделаю. Когда начальник есть, то сразу снимается забота о пропитании и жизнь делается легче, исполняй, что прикажут и живи в свое удовольствие, — заворковал бывший разбойник.

— Хорошо, давай-ка заберемся поглубже в чащу и переночуем у костерка, — сказал я.

Я развел небольшой костер, на котором мы поджарили по куску хлеба, оказавшегося у моего нового подчиненного.

Сон в эту ночь с натяжкой можно было назвать сном. Осень только в Африке теплее нашего жаркого лета, а везде в Европе осень не сильно жаркая пора. Костерок пригревал, и мы впадали в сонное состояние. Как только костер прогорал, так сразу холод вцеплялся своими иглами в наши тела, приглашая уснуть так, чтобы потом не встать никогда.

Дремал я вполглаза, наблюдая за невольным знакомцем, чтобы он ночью не напал на меня, и тот тоже боялся меня. Кто его знает, какие люди ездят по ночам и имеют ли при себе много пистолетов, которые прячут неизвестно куда.

Измазанную жиром одежду я вытирал травой и опавшими листьями. Кое-что оттер, но одежду придется либо отстирывать, либо выкидывать.

— А друзья твои где? — спросил я, когда уже наступило утро и мы стали разминать руки и ноги, чтобы прийти в нормальное состояние.

— Разбежались, кто куда, когда вы стали стрелять, — ответил мой спутник.

— А как тебя зовут? — спросил я.

— Рядовой Франц Рот, — отрапортовал он.

— Немец? — уточнил я.

— Можно сказать, что и немец, — улыбнулся Франц Рот.

— А еще кто? — стал уточнять я.

— А кто угодно, я везде могу прижиться, — бодро отвечал Франц.

— Выходит, что Рот — это не полная твоя фамилия? — продолжал я расспросы.

— Не полная, ваше сиятельство, — вздохнул рядовой, — если я вам скажу полную фамилию, то превращусь в существо презираемое.

— Там, откуда я приехал, ко всем людям относятся одинаково, — успокоил я его. — Так как звучит твоя фамилия полностью?

— Ротшильд, ваша светлость, — тихо сказал Франц.

— Нормальная фамилия. Ты еще не знаешь, как будет звучать твоя фамилия во всем мире, — успокоил я его, — я тебя нанимаю к себе на службу и доверяю тебе свои финансы и все хозяйственные дела. И не зови меня светлостью и сиятельством. Называй просто сударь. Кто спросит, отвечай, что фамилия моя Немчин и еду я в Испанию.

Вот попался мне парень. Может однофамилец, а, может, и родоначальник знаменитой фамилии Ротшильдов. Вот вам большевистский лозунг в действии: кто был никем, тот станет всем. Шильдой обычно называют табличку, которую прикрепляют к станкам, к папкам, к портфелям и на которой пишут что-то либо возвышенное, либо пояснительное. Получается, что шильда везде ко двору и везде она нужна. А сейчас нужно проверить моего слугу в деле.

Задумал я нанести визит к моим обидчикам и потребовать возмещения всех нанесенных мне моральных и материальных убытков. Вместе с Францем мы организовали пост наблюдения на опушке леса. Примерно где-то часов девять утра из мызы выехала повозка в сопровождении одного всадника. К повозке были привязаны две оседланные лошади. Похоже, что я зацепил двух разбойников, да так, что им трудно ехать на лошади. Может быть, раны и не сильно опасные, но в антисанитарных условиях и без надлежащего медицинского ухода они могут стать и причиной смерти. У меня есть с собой запас антибиотиков на всякий случай. Тогда об антибиотиках еще ничего не знали. Все лечение состояло в промывании раны, прикладывании к ним различных трав, настоев, а то и просто засыпании порохом или прижиганием раскаленным металлом, а потом наложением повязок. Часто в боях гибло меньше людей, чем потом умирало от ран.

Мы еще понаблюдали за мызой пару часов и поехали к дому совершенно открыто. Франц сидел за моей спиной с дубиной в руках. Одежда его была в таком состоянии, что его смело можно было назвать просто оборванцем, каких много шаталось по дорогам того времени.

Глава 9

Подъехав к мызе, которую можно было назвать и хутором, и заимкой, и отдельно стоящим домом, я привязал лошадь к высокому забору, и мы прямо с лошади перемахнули через него. Я с обнаженной шпагой шел впереди, сзади с дубиной шел Франц. Без стука я открыл дверь и вошел в большую комнату, где я был вчера.

— Хозяин, твою мать, — громко закричал я, — выходи, иначе я сожгу твою богадельню.

Испуганный хозяин в переднике вышел из подсобного помещения и, увидев меня, повалился на колени:

— Сударь, не губите нас, — запричитал он, — мы люди подневольные и делали то, что нам прикажут. Марта, иди, кланяйся нашему благодетелю.

На лице Марты я не видел никакого раскаяния. Что-то мне кажется, что главным идеологом этого разбойничьего вертепа была она.

— Вот так, хозяин, — сказал я, — ты должен возместить мне стоимость испорченной одежды и выплатить штраф за вероломное нападение в твоей харчевне.

— Что вы, ваша светлость, откуда у нас деньги, — скороговоркой зачастил хозяин, — у нас все натуральное, что и получим, то сразу отдаем в виде налогов в магистрат...

— Не слушайте его, сударь, — прошептал мне на ухо Франц, — сейчас мы немного подумаем и найдем, где он прячет все ценности.

Франц походил по большой комнате, затем зашел в комнату поменьше, побыл там минут пять, вышел и сказал мне:

— Сударь, давайте запрем хозяина с девкой в чулане, а то они, чего доброго, нас сами запрут в ловушке.

Мы закрыли хозяина с Мартой в подсобке, придвинув к дверям самый большой стол. Если будут колотиться, то мы услышим.

В маленькой комнате Франц показал мне следы того, что стол там отодвигали часто и не совсем точно поставили на место, о чем свидетельствовали полоски чистого пола с одной стороны ножек.

Отодвинув стол, мы увидели люк в подпол. В сухом помещении была развешена женская и мужская одежда различных фасонов. На полках лежали какие-то бумаги, в двух ларцах были сложены деньги и драгоценности.

— Сударь, да с таким богатством можно начинать любое дело, — сказал Франц.

— А ты не думаешь, что мы, забрав награбленное, становимся такими же грабителями, как и те, кто это награбил? — спросил я.

— Что вы, сударь, — рассудительно отвечал Ротшильд, — это трофеи войны зла с добром. Вроде бы все то же самое, но это мы отняли у грабителей. Мы не знаем, чье это, поэтому со спокойной совестью можем пустить это ценности на добрые дела.

— На какие же такие добрые дела ты предлагаешь пустить эти деньги? — спросил я.

— Да на то, например, чтобы мы с вами были сыты, а чем больше будет сытых и одетых людей, тем меньше будет голодных и раздетых, — ответил Франц.

— Ладно, философ, собери все ценности в мешок и подбери себе одежду по вкусу, — сказал я.

Я практически полностью сменил свою одежду, мысленно пообещав себе помыться при первой же возможности. Взял теплые плащи на случай, если придется ночевать в лесу. Среди бумаг я обнаружил и свою грамотку из Посольского приказа, а среди драгоценностей и изделия двадцать первого века. Никаких угрызений совести я не чувствовал. Вернул свое и наказал зло.

Франца было не узнать. В хорошей одежде и с тесаком на поясе он выглядел заправским воякой, да и в нашем походе показал себя не с робкой стороны. В конюшне мы подобрали для него коня, простое седло, взяли продуктов в кладовой и уехали.

Те люди, которые первыми приедут на мызу, найдут тайник и сделают вывод о том, кто эти хозяева. Больше с хозяевами именно этой мызы мне встречаться не пришлось.

Дорога наша протекала плавно в рассказах моего неутомимого рассказчика о Тридцатилетней войне. Все началось с распрей между протестантами и католиками. Вроде бы все христиане и верят в Бога. Ан нет.

У католиков кроме Библии, как источника вероучения, есть еще Священное предание, которое является сборником решений Вселенских Соборов. Такими же главными книгами являются Катехизис, Кодекс канонического права, Догмат о папской безошибочности и учительства Папы Римского в вопросах веры и нравственности, провозглашаемого ex cathedra и утверждение первенства Римского епископа как преемника апостола Петра и монархической власти Римского епископа над всею Церковью.

Католики почитают догмат о Непорочном зачатии Девы Марии и догмат о Ее телесном вознесении, учение о чистилище, мучениках, святых и блаженных при различии между поклонением, подобающим одному лишь Богу (latria), и почитанием святых (dulia), нерасторжимость таинства брака.

У католиков практикуются семь таинств: крещение, брак, миропомазание (конфирмация), евхаристия, исповедь, елеосвящение и священство.

Я не буду раскрывать эти таинства, потому что любой пытливый ум найдет себе возможность просветить себя так же, как просвещал меня простой солдат Ротшильд, который оказался огромным докой в делах религии. Откуда он все это знает, я вам потом расскажу.

Протестанты верят в бытие Бога, его триединство, в бессмертие души, рай и ад, но совершенно отвергают учение о чистилище. Они признают спасение личной верой, священство всех верующих и единственным источником вероучения для них является Священное Писание — Библия. Она была переведена на национальные языки и понимается всеми людьми так, как это хотел сказать Бог. И ко всем христианским учениям и догматами они подходят с точки зрения соответствия их Библии. Поэтому протестанты и отказываются от различного рода церемоний, которые преподносятся католиками как вера в Бога.

Протестанты считают, что первородный грех извратил природу человека. Поэтому человек, хоть он и остается вполне способным на добрые дела, может спастись не своими заслугами, а только верой в искупительную жертву Иисуса Христа.

Честно говоря, мне почему-то кажется, что православие и католичество находятся примерно на одних и тех же позициях, и я по своим убеждениям являюсь православным протестантом.

— Франц, откуда ты все это знаешь? — спросил я, будучи сильно удивленным его познаниями в теологии и сгруппировав то, что он рассказывал по пунктам.

— Война, сударь, дама переменчивая, — с хитринкой отвечал он, — иногда она скачет вперед, захватывая все новые территории, а то возвращается назад, иногда медленно, иногда быстро, теряя по дороге своих поклонников. А такая же дама с другой стороны идет за ней и подметает все оставленное. Спросят меня, а ты католик или протестант? А ну ответь я не так, и все — вздернут на суку, только ножки задергаются. А так присмотришься к людям, как они крестятся, кому и сам скажешь, что, мол, клянусь непорочной Девой Марией, что я католик и отстанут супостаты. Или скажешь, что ты с Библией не расстаешься, и только вера твоя помогает тебе в спасении своей души. И протестанты говорят тебе — здравствуй, брат. А крестики у всех одинаковые. И говорят все на одинаковых языках, да только Библия моя на немецком языке в одном кармане, а на латыни — в другом кармане. И тут главное не перепутать.

— А ты сам-то, какой веры, Франц? — с улыбкой спросил я.

— Вера моя древняя, да только для спасения души своей и тела приходится быть и тем, и другим, — ответил Франц.

В принципе, он прав. Католичество за свои догматы оставило нам в истории инквизицию и Варфоломеевскую ночь. Души спасали, уничтожая протестантов, иноверцев, в числе коих были и родственники моего нового товарища.

Глава 10

Тот же Франц рассказал мне о том, как началась Тридцатилетняя война.

Выборные протестантов из Богемии в 1618 года приехали в Прагу в католическую комиссию, чтобы потребовать объяснений по поводу строгих мер, принимаемых по отношению к ним. Спор в комиссии превратился в драку, и делегаты выбросили из окон замка двух чешских католических советников и секретаря императора Священной Римской империи.

Выброшенные из окна упали в кучу навоза и спаслись. Не всяк враг, кто тебя в дерьмо бросает и не тот друг, кто тебя из дерьма вытаскивает. Старая побайка. Мятежные протестанты сразу сформировали свое правительство и создали небольшую армию. Вот так и началась Тридцатилетняя война.

Хочу, уважаемый читатель, сделать небольшое отступление. Дальше речь пойдет о вещах интимных, поэтому я не буду раскрывать истинные имена героев и их точные места жительства, чтобы, не дай Бог, не бросить тень сомнения или подозрения в чем-то неблаговидном на их потомков.

Как-то очень быстро и незаметно ухоженность лесных дорог и аккуратность встречавшихся фольварков сменилась обыкновенным, нашенским отношением к объективной реальности, название которой созвучно со словом марксизм и вышло оно из народных слоев, но, тем не менее, претендует на занесение в разряд научных терминов вольного толка.

На дорожных развилках стали встречаться столбы со статуйками Девы Марии и распятиями, где каждый католик (после проведенной беседы по ликвидации религиозной безграмотности я уже стал разбираться, что и к чему) мог преклонить колено и вознести молитву Спасителю нашему и матери его.

Домишки и одеяния людей сразу наводили на мысль, что мы попали как будто куда-то на Украину. Да и разговор людей, упоминавших дзенькỳе, коштỳе, парасóлька, скарпэтки, сподэнке, поньчóхы, кáва, цебỳля, шклянка, ондуляция, око, пéрсь, почекáльня, пан. Только язык то не украинский, а польский. Восточная Пруссия закончилась и началась Польша, Полония. Речь Посполитая.

— Prosze o panski paszpot? (Прошу ваш паспорт), — произнес по-польски всадник с белым пястовским орлом на кокарде и с белым султанчиком под ней. Два человека сопровождали его. Никак пограничный патруль.

Мы достали свои бумаги.

— Так, так, — загадочно произнес начальник патруля, — были на службе в Московии, пан?

— Был, пане, — ответил я, — а сейчас еду проведать родственников в Гишпанию.

— Так, так, а чем же москали так сманили вас, ясновельможный пан, на русскую службу? — недобро спросил поляк. — А вы знаете, сколько они побили поляков, которые несли им культуру и веру истинную в Бога нашего Иисуса Христа и Пресвятую Деву Марию? И какой черной неблагодарностью они нам отплатили? Польша во веки веков не забудет им этого оскорбления, и всегда будет делать так, чтобы москали содрогались, когда им придется приближаться к нашим пределам. А вам, ясновельможный пан, не ежится в наших пределах?

Чувствовалось, что начальник патруля не прочь подраться и на кулаках, и на саблях, да только зацепить меня не может, и оружия у меня одинакового с ним нет, а он, вероятно, в шпажном бою не мастак.

— Нет, пан, не ежится, — сказал я, — я же не русский, а был только на службе у них. Русскому царю так же почетно служить, как и королю польскому, и королю французскому, и королю испанскому. Честь солдата ценится всеми. В те времена, о которых пан имеет честь поминать, я был еще маленьким, и мне не довелось быть свидетелем этих событий. Соглашусь с паном в том, что русские очень своеобразные люди. Они учат медведей плясать под свою дудку, но сами ни под чью дудку плясать не собираются и не будут. И учатся они только тому, что им нужно и науку всю под себя переиначивают. Каждый, кто их обучать возьмется, сам быстрее станет русским, чем они станут нерусскими.

— Так, пан, есть так, (так по-польски обозначает "да")— сказал примирительно начальник патруля, — с русскими опасно воевать. Они без войны могут победить любого завоевателя, рассеяв его силы по необъятной территории, а потом уничтожив противника поодиночке малыми группами. А что, пан, не собираются москали войной идти против Польши?

— Нет, пан, не увидел я у них замыслов воевать западные границы, им своей территории уже девать некуда, куда им еще чужие народы, — ответил я.

— А ведь москали считают часть Польши своей русской территорией, называют ее Украиной, а поляков туземных называют украинцами. Какие они украинцы, у них даже язык почти польский, и вера у них почти польская, и сами они через три-четыре поколения станут чистыми поляками, получат такие же права шляхетные, а русские хотят их под свое крыло взять, — разразился речью мой собеседник.

— Если Польша не станет вырезать и ополячивать исконно русские народы, и если народы эти не призовут Россию спасать их, то Россия никогда не пойдет на войну с другим государством, это точно — твердо ответил я. — Сейчас Россию заботит мысль, брать или не брать под свою руку княжества грузинские, которые находятся на грани полного уничтожения своими воинственными соседями из Персии и Турции. Как это у вас говорят, не было у бабы забот, так купила себе порося. Как бы и грузинские княжества не стали тем поросенком, которого нужно будет кормить, защищать от волков, а в результате из поросенка вырастет огромная свинья.

— Цо то есть точно, — захохотал пограничник. — Те, кто переметнулся к русским и подписал с ними Переяславский договор, будут такими же, как княжества картлинские. Я их знаю. Ох, и помучаются с ними москали, а они все равно придут под нашу руку, потому что кровь нашу, шляхетскую, даже китайская кровь не перебьет. Приятно было с вами, пан, пообщаться, все-таки западные крови есть западные крови, даже дух у нас един. Если будет вас допекать наша дефензива (контрразведка), то скажите, что от поручика Сладновского добро имеется. Доброго вам пути, пане, рекомендую на ночь остановиться в корчме с огромной рыбиной на вывеске. Хозяин там Ярыба предоставит все тридцать три удовольствия. Все порядочные люди там останавливаются.

Поручик не обманул. Все тридцать три удовольствия собрались в этом кабаке с гостиницей у Ярыбы. Вино рекой, закуски тьма, заводной оркестрик с неизменной скрипочкой и красивые полонинки, готовые на все, если у пана красивые глаза, усы и толстый кошелек. Три дня промелькнули как во сне. Франц торопил.

— Сударь, — говорил он. — Польша — это не заграница. Восточная Пруссия — это герцогство, подчиняющееся Польше. Да-да, это центр Тевтонского ордена, большинство населения немцы и литвины, но после битвы при Грюнвальде орден приказал долго жить в составе Речи Посполитой.

— Подожди, Франц, — сказал я, — еще одни сутки, не могу я вот так бросить красавицу Ядвигу, сказать ей — простите, мадам, дела меня ждут.

— Так и надо сказать, сударь — дела нас ждут, — бурчал себе под нос Франц, — только оружие держите наготове. Мы не так уж далеко и уехали от того места, которое нам еще икнется.

И ведь как в воду глядел Франц.

Глава 11

Когда я сказал Ядвиге про то, что нам нужно ехать дальше, так сразу наши лирические отношения превратились в отношения продавца и покупателя.

— Чи ма пан пенендзэ (У пана есть деньги?), — деловито осведомилась девушка.

— Мам дỳжу пенендзы, — сказал я и стал собираться. — Иле мам заплациць (Сколько с меня?)

— То коштуе дзесеньць злотых (С вас десять злотых), — как в кассе сообщили мне.

Я отсчитал десять монет и положил их на стол. Чем хороша продажная любовь? Заплатил и пошел дальше, не терзаясь тем, что разбито чье-то сердце и что кто-то не спит ночью, роняя крупные слезы на подушки. Свято место пусто не бывает и уже кто-то другой лежит с красавицей Ядвигой, слушая, как она расхваливает боевые качества пана.

Я шел по пустынной улице и крутил свой револьверный перстень на среднем пальце левой руки.

— Вот он, — раздался хриплый голос, — пропивает и просаживает с девками наши денежки и даже не думает прятаться от нас. Окружайте его и не дайте уйти. Он нам нужен живым, чтобы рассказать, где у него спрятаны наши деньги.

Я увидел пять фигур в шляпах и со шпагами на боку. Ну, что же, это есть наш последний и решительный бой. Я выхватил свою шпагу и пошел вперед. После первого выстрела упал стоявший впереди меня бандит. Второй выстрел застал завыть другого. Нападавшие притихли. Еще один выстрел заставил схватиться за ногу третьего. Мал да удал. Скорость полета пули небольшая, но и останавливающее действие немаленькое. Один из бандитов быстренько подхватился и побежал.

Я остался один на один с тем человеком, который называл меня глухим. Фехтовал он неплохо и был малым не робкого десятка. Поединок продолжался не более пяти минут. И этих пяти минут хватает, чтобы вложить в них все силы и умения. Я получил ощутимый удар в левую руку. Кончик шпаги прошелся и по моей левой щеке. Миллиметры, а они могли бы явиться и причиной окончания поединка по случаю тяжелого ранения. Наконец, я смог достать правую руку соперника, а затем нанести поражение в ногу. Все, нужно уходить, что я и сделал.

— Мы тебя найдем и под землей, — пообещал мой соперник.

— Хрена с два мы меня найдете, — сказал я ему и ушел.

Я поднял Франца с постели и сказал, что он был прав в том, что нам нужно уезжать немедленно, и мы уезжаем прямо сейчас. Ротшильд убежал рассчитываться с хозяином и готовить лошадей, а я занялся своими ранами.

На щеке царапина, но достаточно глубокая. Обработал йодом, а вот на руку пришлось накладывать повязку и делать себе противостолбнячный укол. Рука болела, но терпеть было можно. Я вообще терплю сильную боль, но терпеть не могу уколов, а тут пришлось делать укол самому себе. Неприятная это штука.

Выехали мы с первыми петухами и ехали почти две недели, делая лишь небольшие остановки для отдыха, ночевки, кормления и водопоя лошадей, стремясь как можно быстрее пересечь Польшу по приморской ее части.

Приморская часть Польши с ее Вестерплатте, немецкими названиями городов — Гданьск-Данциг, Щецин-Штеттин это вообще тема исследований многих немецких ученых, которые написали по этому поводу тома и тонны бумаги, но так и не пришедших к определенному выводу по этому вопросу. Поэтому и я не буду глубоко вдаваться в этот вопрос, скажу только, что польско-немецкое противостояние в этом районе не шло на пользу краю, хотя знание "гутен таг, майн геррен" и "дзень добры, панове" не мешало никому. Как хорошо, что в моем путешествии время перемен еще не наступило.

Аккуратные домики и отсутствие на перекрестках статуек Девы Марии сказало нам о том, что мы уже в Германии. Сказать о Германии как о едином государстве в то время было нельзя. Как таковой Германии не было. Были немецкие княжества, маркграфства и курфюршества. Мы сделали остановку в Баден-Бадене, довольно крупном городе того времени, где были целебные источники, излечивающие от всех недугов. Вот в этом городке мы и решили остановиться на какое-то время, чтобы узнать, что делается в мире и какие веяния нам будут интересны.

Франц Ротшильд был парнем оборотистым. Снял квартиру из двух комнат с кухней. Для него тоже была отдельная комната, где он хранил все наши деньги и вел финансовые расчеты. Готовила и приносила еду кухарка, готовившая еще на двух жильцов. Готовила, надо сказать, неплохо. Утреннюю уборку производила приходящая горничная.

Многим из нас приходилось бывать на курортах. Сразу после приезда, пока еще не осмотрелись на местности и не ознакомились с обстановкой, у человека думы об отдыхе и поправке на водах. А как человек первый раз пришел к бювету на "водопой", то мысли совсем другие — какой тут отдых, когда дел невпроворот.

Старинные манеры, по-современному очень чопорные, тем не менее совершенно не мешали вести светский образ жизни, осаждать неприступные крепости, от которых либо уходил за бесперспективностью дальнейшей осады, либо водружал на ней свое знамя, и все в пределах норм этикета и культурного поведения. И это при том, что появление с женщиной в обществе более двух раз уже считалось чем-то вроде помолвки и всеобщего объявления о серьезности отношений этой пары. Вот в этом заключалась трудность старомодного ухаживания.

Нужно сразу и навсегда забыть о возможности похлопывания по попке, объятий и поцелуев при первой же возможности. Большое значение имеют разные знаки, свидетельствующие о том, что вам готовит та или иная встреча. Одни только взгляды могут сообщить всю необходимую информацию, и не нужно подходить и знакомиться, потому что мажордом обязательно сообщит присутствующим о прибытии того или иного гостя.

Если это вас заинтересует, то я могу сообщить несколько приемов азбуки взглядов. Когда-нибудь да пригодится, возможно, что нормы поведения будут меняться и на смену всеобщей разнузданности придет эра целомудрия.

Глава 12

Когда вы входите в бальный зал, то внимательно оглядитесь и раскланяйтесь со знакомыми вам людьми, не забыв как следует присмотреться к находящимся там женщинам.

Если вы увидите двух женщин, шепчущихся глядя на вас, то вы заинтересовали их. О чем они шепчутся, не известно, но явно о вас. А девушки, когда шепчутся, всегда делятся своими интимными секретами. Более зрелые женщины постараются скрыть то, что вы произвели на них впечатление и понравились. Но даже в старшем возрасте женщины не перестают шептаться о понравившемся им мужчине и в тоже время в ходе разговора начинают соперничать друг с другом, желая, чтобы мужчина обратил на них внимание.

Если женщина к тому же поигрывает своими украшениями, то это самый явный признак нервозности или избытка сексуальной энергии. А если она поглаживает их, пристально глядя мужчине в глаза? Ну, иди же сюда, не стой столбом, когда тебя ждет такая женщина!

Заметив вас, женщина выпрямляет спину, чтобы подчеркнуть выпуклости груди и иметь более привлекательные очертания. В дополнение к этому она поправляет прическу, стремясь выглядеть более привлекательной. А если ее ладонь открыта и обращена к вам, то она приглашает подойти и познакомиться с ней.

И не нужно расслабляться от самомнения, что вы такой неотразимый и что женщины падают направо и налево и укладываются штабелями. Надо выиграть первую схватку, потому что, заметив вас, мозг женщины начинает работает как компьютер в оценочном режиме, обрабатывая информацию о том, кто вы, как воспитаны, как относитесь к другим людям и нужны ли вы ей. Сделав свой вывод, женщина мгновенно подаст вам сигнал надежды или холодности.

Если вы не идиот и от вас не пахнет псиной, а на вашем лице заживающий шрам от удара шпагой, то в любом обществе минимум три или четыре женщины положат на вас взгляд. Вот тут и нужно искусство обойти все подводные камни так, чтобы самому не стукнуться лбом и не обидеть тех, кого вы сегодня обошли своим вниманием. Всем сестрам по серьгам здесь не пойдет. Не нужно возбуждать женскую ревность, хотя иногда именно ревность и является средством достижения положительного результата.

Курорты, санатории, минеральные воды все они одинаковы во всем мире. Романы, вздохи, свидания, вечеринки, попойки, пикники... Время проходит так быстро, что совершенно теряешь реалии времени.

Я вошел в свою комнату и был схвачен за руки двумя дюжими помощниками местного полицмейстера. Город Баден-Баден в то время был католической частью Великого герцогства Баденского.

— Вы арестованы за убийство сотрудника тайной городской полиции, — объявил мне полицмейстер, — но как иностранец вы будете находиться под стражей в вашем жилом помещении. Огласке дело предаваться не будет до решения герцога по вашему делу. А сейчас объясните, за что вы убили вот этого человека?

Около шкафа с моей одеждой лежал человек с моим распятьем в руках. Вероятно, он проводил обыск вещей прибывшего иностранца и нашел интересное трубчатое распятие. Открыл заглушку нижней части — ствола и нажал на спусковой крючок, выстрелив себе прямо в голову. Он и умер, совершенно не поняв того, что произошло.

Глядя на распластавшегося на полу беднягу, на месте которого мог быть любой грабитель, я подумал, что распятие, вообще-то, хорошо защитило мои вещи, и что каждый человек должен иметь право на защиту своего имущества и личности любым способом, даже таким.

Когда чиновник тайной полиции находился в нашей комнате, нас с Францем, естественно, дома не было и у нас было полное алиби. Я сделал выражение искреннего удивления и сказал, что совершенно не понимаю, кто и каким образом мог убить этого человека.

Это понимал и полицмейстер, но все равно он спросил:

— А чье это распятие в его руках?

— Даже не представляю, что это за распятие, потому что мое распятие стоит вот здесь, на комоде, и другого у меня нет, — ответил я ему.

Красивое распятие из красного дерева я купил в Польше, польстившись на настоящее произведение искусства, и Господь Бог своим присутствием на распятии отводит от меня подозрения в совершении преступления, которое я не совершал.

Вероятно, я кому-то перешел дорогу или проявил излишнее внимание к пассии какого-нибудь высокопоставленного человека, потому что на меня стали скрытно собираться сведения о моей возможной преступной деятельности или еще о чем-нибудь, что может всплыть совершенно случайно, безгрешных людей не бывает.

— Вы сейчас пойдете со мной и будете размещены в специальном помещении господина великого герцога, который и решит вашу судьбу, — торжественно произнес полицмейстер и показал рукой мне на выход.

Кивнув Францу, я вышел.

Глава 13

К чести полицмейстера, он прекрасно обставил мое конвоирование как непринужденную прогулку двух старых знакомых. Если меня сейчас обыщут и найдут перстень-револьвер на среднем пальце и "Вальтер" в наплечной кобуре, то пистолет-распятье будет главным свидетельством того, что я самый страшный преступник, который появлялся в Баден-Бадене.

Три дня я жил в каком-то закрытом пансионе, как высокопоставленный узник, единственным запретом для которого является общение с кем-то или выход за пределы его узилища. Не к добру эти таинственные почести. Какие-то крайности, вслед за этим роскошеством может последовать каменная клетка, кандалы и... Даже не хочется фантазировать на эту тему. Цивилизованный ум может придумать такое, до чего первобытный ум вряд ли когда и додумается.

На третий день в мою комнату вошел незнакомец в маске. А вот это уже нехорошо. Если тебя посвятили в какую-то страшную тайну, то тебя уже заочно приговорили к самому страшному наказанию за нарушение этой тайны. Можно жить спокойно, держа язык за зубами, но стоит только открыть рот, как возмездие, дремавшее тихонько в уголочке, проснется и сделает свое черное дело.

— Здравствуйте, господин Немчинов, — приятным баритоном произнес гость, — просим простить нашу нетерпеливость, но дело наше отлагательства не терпит, а решить эту задачу способны только вы. Любой другой человек это дело испортит, и практичная немка вряд ли обратит внимание на практичного немца, если она ослеплена чарами итальянской любви. Нам нужно, чтобы вы вернули заблудшую дочь в лоно государственной политики Германии. Дело очень щепетильное, поэтому мы и хотим поручить его иностранцу с условием, что вы навсегда покинете пределы германских княжеств и больше никогда здесь не появитесь. Я надеюсь только на положительный ответ, потому что отрицательный ответ будет означать, что мы ошиблись и доверили важный государственный секрет тому человеку, который вряд ли его сохранит и поэтому он умрет вместе с ним...

Многозначительно. Выбора у меня нет. А что, если я соглашусь, все сделаю, а меня потом все равно прикончат по обрисованному мне варианту. Это я высказал прямо, без всякой дипломатии. Выбирать мне не из чего. Всегда легче быть смелым, когда у тебя в руках средство в любом случае избежать того, что тебе сулят. Но разве это порядочно, когда только начинается запах жареного, крутить кольцо Нефертити? Порядочный человек так поступать не будет. Назвался груздем, полезай в кузов.

— Единственная гарантия для вас, господин Немчинов, только наше слово и честь, — сказал мой собеседник, — хотя, вы сами понимаете, в политике это не является решающим аргументом. Мы знаем, что вы не останетесь здесь навсегда, и мы не будем интересоваться тем, откуда вы прибыли. Не делайте удивленные глаза. Французский посланник, находящийся здесь и с которым у меня сложились весьма доверительные и приятельские отношения, сказал, что где-то пару лет назад он видел вас в ставке гетмана Малой России Хмельницкого в должности чиновника по особым поручениям и связям с Посольским приказом России. И сейчас вы едете из России с документом из Посольского приказа. Вам не кажется, что мы с вами коллеги по обеспечению безопасности наших государств? Поэтому я и гарантирую, что вы отправитесь дальше после оказания нам помощи в решении задачи, которая сейчас является самой важной.

— Могу ли я знать, в чем причина столь деликатной миссии или вы предоставляете мне право самому додуматься до этого? — спросил я.

— Я так понимаю, что если вы ставите такие вопросы, то вы согласны с нашим предложением? — оживился человек в маске.

— У меня нет другого выбора, кроме как ответить согласием, — сказал я, — и поэтому, если уж мы начали ставить точки на "и", то давайте не будем делать пропусков.

— Давайте, — согласился мой собеседник. — Это вопрос большой политики. Нашим врагам выгодно, чтобы Германия состояла из маленьких княжеств, которые сами себе декоративны со своими князьями, графами, маркграфами, герцогами, великими герцогами, своими орденами и дворами, полными прихлебателей. Единая Германия это уже сила.

Если страна — союзница, то ее начнут всеми способами укрупнять, делать единые финансы, единое экономическое, политическое, законодательное пространство, армию.

Если страна — враг, то ее всеми силами будут разукрупнять под предлогом демократии, прав наций на самоопределение и прав национальных меньшинств на звание наций.

Из кулька гороха можно сварить гороховую похлебку, а из рассыпанного гороха ничего не сваришь. Дивизия — это сила, а когда из дивизии сделают триста самостоятельных взводов, то они так и останутся взводами. Поверьте мне, что наступит такое время, когда Германия будет единой и будет самым сильным государством не только в Европе, но и во всем мире. Не скоро, но будет. Таким же, как и Россия. И наступит время, когда внешние силы снова будут стараться превратить Германию в отдельные княжества, чтобы самим править в Германии. И великую Россию будут раздирать на куски, чтобы ослабить ее и, в конечном счете, победить.

Так что то, что делаем мы, только способствует созданию понятной европейской политики. Сейчас на очереди задача объединения Бадена и Вюртемберга. Дочь Баденского великого герцога Маргарита находится с визитом у герцога Вюртембергского в надежде на то, что между нею и наследным принцем Вюртембергским сложатся теплые отношения, которые потом перерастут в династический брак и помогут последующему объединению двух земель в одну под баден-вюртембергской короной. Но сын короля Неаполя, давно влюбленный в нее, постоянно следует за ней и ему удалось вскружить голову юной принцессы. Это вызвало тревогу у герцога Вюртембергского, не желающего портить отношения как с Баденом, так и с Неаполем. И нужно сделать так, чтобы Вюртемберг и Баден были в стороне от всего этого. У вас есть какие-то предложения или замысел по выполнению этой важной задачи?

— Откуда у меня может быть план, сударь, — сказал я, — если я только-только узнал об этом. Надеюсь только на импровизацию. Вы знакомите меня с обстановкой при Вюртембергским дворе, ваше руководство направляет меня личным посланником и советником к принцессе, а остальное по ходу развития действия. Честно говоря, в моих планах не было завязывания серьезного романа.

— Все правильно, только не влюбитесь сами, не создавайте дополнительных проблем себе и нам, — предупредил меня незнакомец.

Мечтатели, как они торопят события. Баден объединится с Вюртембергом только в 1954 году. Но разве можно развеивать их мечты?

Глава 14

На следующий день у меня состоялась личная аудиенция у великого герцога Баденского.

— Господин Немчинов, — сказал человек, являющий великим магистром ордена Церингенского Льва, — мы просим вас очень деликатно подойти к данному поручению и поймите, что это я говорю не как великий герцог, а как отец. Честь и достоинство русских дворян нам известны. Я отблагодарю вас так, как только смогу. Я вас жалую рыцарем ордена и назначаю на должность советника по особо важным делам. Выезжайте как можно быстрее в Штутгарт и информируйте меня обо всем, что будет происходить. Человек в маске должен стать вашим самым близким другом.

Великий герцог встал, показав, что аудиенция окончена.

Я пришел в то помещение, которое мы занимали с Францем Ротшильдом, совершенно не зная, встречу я там Франца или нет. Он мог уехать от греха подальше, и в какой-то степени был бы прав, потому что окажись я важным государственным преступником, то в число таких же преступников был бы зачислен и он. Но Франц оказался на месте, только он договорился с хозяином дома, что тот уменьшит арендную плату на время моего отсутствия.

Товарищ мне достался честный, преданный и практичный, хотя о представителях его нации говорят очень много отрицательного, но почему-то мне всегда встречались представители лучшей ее половины. То ли мне встречалось их не так много, то ли лучшая половина просто огромна по размеру, точно так же как у представителей других наций. Возьмите, к примеру, украинского гетмана Мазепу. Его фамилия стала символом коварства и предательства, но его соплеменники в большинстве не все такие. Огромная часть осуждает его, а меньшая часть, та, которая при власти, нарисовала эту одиозную фигуру на деньгах, то ли показав, что этот человек за десять гривен продаст кого угодно, то ли показав, что цена его предательства всего-то десять гривен. Так или иначе, но это исторический персонаж как кузнец Вакула и как черт, которого он малевал на печках.

— Франц, нас принял на работу великий герцог Баденский и сейчас нас отправляют в командировку в Штутгарт. Собирайся, выезжаем завтра на рассвете, — как командир сказал я.

— Сударь, и я тоже принят на службу к великому герцогу Баденскому? — спросил Ротшильд. — А в какой должности, и какой мне положен оклад за работу?

— Франц, — шутливо сказал я, — великий герцог Баденский просил передать тебе, что ты остаешься в прежней должности — моего эконома и сотоварища и что платить тебе за работу буду я.

— Неужели он так и сказал, — не понял шутки Ротшильд, — что передайте, мол, Францу...

— Точно, Франц, он так и сказал, — серьезным голосом сказал я, — а сейчас решай все финансовые вопросы и скажи хозяину, что мы можем еще и вернуться, пусть имеет в резерве подходящее жилье для нас.

Франца не нужно упрашивать решать дела с финансами, это у него получалось всегда с выгодой для себя, даже если приходилось платить по счетам.

Я сел за стол и стал обдумывать то, что я буду предпринимать, чтобы разрушить возникающее согласие и симпатии между кронпринцем неапольским и кронпринцессой баденской, но так, чтобы не оскорбить оба властвующих дома, пробежать по острию дамасской сабли и остаться при этом мужчиной. Главное, стать незаменимым человеком для нее, говорить приятные вещи и побольше, чтобы количество сказанного мною превышало количество сказанного неаполитанцем, и подготовить хороший капкан для итальянца. А это я смогу сделать.

В Штутгарт мы ехали в карете. То есть в карете ехал я с тремя попутчиками, а Франц сидел на облучке вместе с кучером. Какие времена, такие и нравы. И сейчас сановники едут в первом классе, а простые служащие в третьем классе, а в среднем получается, что они все как бы равноправные и едут во втором классе.

До Штутгарта мы доехали без приключений. Иногда я выходил из кареты, садился верхом на свою лошадь и ехал немного в стороне, погружаясь в думы о призрачном задании.

Глава 15

Столица Вюртемберга встретила ленивым дождиком. Хорошая погода перед Рождеством.

Свои верительные бумаги я передал в приемную первого министра и мне как посланнику великого герцога Баденского определили достаточно сносные апартаменты неподалеку от дворца. К вечеру пришел посыльный и уведомил, что высочайший прием будет в два часа пополудни с последующим приглашением на ужин.

На следующий день я, начищенный и напомаженный, стоял в приемной герцога Вюртембергского, вызывая неподдельный интерес со стороны собравшихся придворных и гостей. Итальянцев я вычислил сразу. Их было трое. Они стояли в сторонке и о чем-то оживленно говорили на латинском языке. Есть такая характерная манера малых народов для выделения из толпы говорить на непонятном языке. Я настроился на голос неаполитанцев и уловил, что разговор идет обо мне.

— Не нравится мне этот баденский щеголь, — говорил один, похоже, кронпринц неаполитанский, — что-то в нем от соглядатая или бретера — наемного убийцы. Вы посмотрите на его бретту. Никаких украшений. Это не парадный клинок, а окропленное кровью оружие.

— Не извольте беспокоиться, ваша светлость, — говорил другой, — он недолго здесь пробудет. Ему будет оказан такой прием, от которого уже не оправляются.

— Ваша светлость, — говорил третий, — нам не о чем беспокоиться. Скоро богатый Баден присоединится к королевству неаполитанскому в виде заморской территории, и вы сможете тягаться по своему могуществу с самим императором Священной Римской империи.

Хвастуны. Если это хоть наполовину соответствует истине, то положение куда как скверно. Нужно срочно что-то делать.

Вышедший в приемную шталмейстер объявил:

— Рыцаря Немчинова, посланника великого герцога Баденского приглашают для аудиенции к его светлости герцогу Вюртембергскому.

Я прошел к герцогу и передал ему личное письмо герцога Баденского.

Герцог прочитал письмо и спросил, какая мне нужна помощь.

Я ответил, что через неделю просил бы устроить большую охоту и сообщить, есть ли в лесу потаенное место, о котором знало минимальное количество человек.

Такое место нашлось. Герцог использовал его для своего уединения. Уединение понятие очень широкое, но круг лиц, которым было известно это место, был очень узким.

Маленькая заимка в лесу была оборудована внутри как зала рыцарского замка.

— Распоряжение об охоте я отдам прямо сейчас, — сказал герцог, — мне кажется, что я понимаю ваш замысел и буду содействовать ему.

Кроме того, я попросил, чтобы меня представили двору как личного посланника великого герцога и как личного советника кронпринцессы Баденской.

Герцога несколько удивила эта просьба, но что не сделаешь ради счастья своих детей.

Герцог пригласил своего сына и познакомил меня с ним.

— Учти, сын, — сказал он молодому человеку, — господин Немчинов здесь не просто так, ты должен стать его союзником. Зачем, об этом узнаешь сам, когда поближе познакомитесь.

Герцог распорядился, чтобы начинался общий прием. Все приглашенные вошли в приемную залы и выстроились вдоль стены по ранжиру чинов и положения. Герцог прошел мимо всех, здороваясь и спрашивая о том или ином вопросе, что не имело особого значения, но выказывало расположение герцога к спрашиваемому лицу.

— Господа, представляю вам кавалера Немчинова, личного посланника великого герцога Баденского и личного советника кронпринцессы Баденской Маргариты. Прошу любить и жаловать. Дитя мое, — сказал герцог миловидной девушке, — подойдите и познакомьтесь со своим советником. Ваш отец отписал мне, что только ему доверено быть постоянно рядом с вами и помогать в трудных ситуациях.

Девушка посмотрела на меня и фыркнула:

— Я не нуждаюсь ни в чьих советах, и папá об этом знает. Но, если он так хочет, то пусть этот советник советует мне, только мое дело, слушать или не слушать эти советы.

Отлично. Получилось все так, как я хотел. Мне в присутствии всех была объявлена война. Я видел улыбки присутствовавших на приеме дворян и торжество неаполитанцев. И поддерживающий взгляд кронпринца Вюртембергского Густава. Всего несколько слов, а позиции сторон уже определились. Сейчас, кто кого.

Глава 16

Согласно своей новой должности, я всюду сопровождал принцессу. Вот и представьте положение молодых людей, которых везде сопровождает неизвестно кто. Не поговоришь по душам, не окажешь знаки внимания. Просто дуэнья какая-то в мужском обличье. И все папочка разлюбезный устроил это.

Маргарита была зла на весь мир, а особенно на этого Немчинова, который был при русском дворе, сейчас при дворе Баденском и облечен высоким доверием. С чего бы это? Ну, погодите, господин Немчинов, скоро ваша превратится в мрак.

И моя жизнь действительно превращалась в мрак. Мой металлический голос звучал не совсем естественно. Это еще больше забавляло Маргариту и везде следующего за ней неаполитанского принца.

— Господин Немчинов, а вы умеете делать женские прически? — ехидно спрашивала меня девушка.

Я старался не спорить и на все ее ехидные вопросы отвечать только стихами. Так и сейчас:

Руке мужчины все подвластно:

Булатный меч, подвязка дамы,

И парикмахер он прекрасный,

И руки нежны как у мамы.

Хотите, ответьте стихами. Отвечать прозой на стихи, только проиграть в споре. И на следующий день я получаю ответное четверостишие от Маргариты:

облака легли на горы,

погрузив всю жизнь в туман,

и руки моей узоры

показали, где обман

Мой вызов принят. Начался стихотворный поединок, а в нем не бывает победителей, там все побежденные. Свои стихи Маргарита прочитала с восторгом. Молодец, девчонка. Такой пальца в рот не клади, откусит. Я улыбнулся стихам, принц неаполитанский, которому я перевел ее стихи на его язык, захохотал. Ошибка. Запишем ее в актив. Смех Маргарите не понравился, я же очень высоко отозвался о ее стихотворных способностях и сказал:

к тебе придет король бубновый

предложит сердце, царство, руку,

быть может, он знакомый новый,

с ним ты забудешь грусть и скуку.

Ответ от Маргариты не заставил себя долго ждать:

Моя судьба быть королевой,

И даже избран мне король,

И каждый шаг записан в древо,

Хочу играть другую роль.

Понятно. Пока свободна, хочется поколобродить, посмотреть, кто твой избранник, будет ревновать или стоять грустно в сторонке. Пока кронпринц Вюртембергский такой скромный поклонник и есть. Да взял бы и бросил принцу неаполитанскому перчатку в лицо. Защищайтесь, сударь! Эта дама будет моей супругой и больше никак.

Возможно, что он так бы и сделал, но положение такое, что любое неосторожное слово может вызвать осложнение в межгосударственных отношениях. Вот для этого я и есть.

Ох, этот придворный политес. Слова прямо говорить нельзя, нужен намек такой, чтобы уж не понять его, нужно быть если не бревном, то дубиной стоеросовой. И я решился на этот шаг.

Будучи в компании молодых людей, я попросил у кронпринцессы прочитать стихи в ее честь. Аплодисменты присутствующих и легкий румянец на щеках Маргариты говорил о ее согласии. Я достал листок с написанными стихами и с выражением прочел:

Жила на свете сеньорита,

С губами алыми, как роза,

Ее все звали Маргарита.

Всегда нежнее абрикоса,

На щечках солнца поцелуи,

В глазах играющий чертенок

Под звуки нежной "аллилуйи",

Но все равно еще ребенок,

Когда в толпе ее увидел.

С дуэньей шла она к обедне,

И шли за нею, словно в свите,

Три дона, лишние на сцене.

И мой клинок, быстрее мысли,

Сверкнул, как молния в грозу,

И величавость сразу смыли

Удары шпаг и боль в глазу:

Кусочек стали в глаз попал.

Я дрался яро, безрассудно,

Но был убит я наповал,

И помню как-то очень смутно,

Что кто-то лоб мой целовал,

Слезами щеки орошая,

Достав из ножен мой кинжал.

Вот Маргарита дорогая

Со мною под руку идет,

У нас в раю любовь большая,

Нам песню славы хор поет,

И нас ласкает ветер мая.

Аплодисменты были оценкой моих стихов, но не всем они понравились.

Глава 17

— Это как понять, сударь? — кронпринц неаполитанский был просто взбешен и готов был со шпагой броситься на меня. — Что это за гнусные намеки на трех донов, которые лишние на сцене? Кто здесь лишний? Это вы здесь лишний. Приехали и испортили хорошую компанию своим постоянным присутствием и вашими глупыми стишками, которые нравятся только экзальтированным девицам, а не тем, для кого приготовлены трон и корона. Неужели вы, Маргарита, тоже аплодировали этим гнусным пасквилям на меня? Он прекрасно знает, что я не смогу бросить ему вызов ему на дуэль или принять вызов от него, но мои друзья могут проучить его. Защищайтесь, сударь.

Два неаполитанских дворянина как по команде выхватили свои шпаги и бросились на меня. Свое дело они знали и фехтовали отменно, но тут с обнаженной шпагой появился и принц Густав.

— Сударь, я с вами, — сказал он мне и бросился в гущу схватки. Отчаянный и благородный парень. Вдвоем стало легче. Я приглядывал за Густавом, чтобы прийти к нему на помощь, но парень справлялся со своим противником не хуже меня. Я поразил своего коллегу по спаррингу в руку, но он перехватил шпагу в левую руку и дрался ею не хуже, чем правой.

Сразу переменить стойку это все равно, что с правостороннего движения перейти на левостороннее. Не разбери-поймешь, но я все равно приноровился и тут же получил укол в левое плечо. Хорошо "приноровился" и снова мне пришлось парировать выпад в мою сторону. И довольно опасный выпад. Мы играли клинками, скрестив их посредине длины и нащупывая брешь в обороне. Со стороны можно было понять, что идет не кровавый поединок, а демонстрация достоинств нашего оружия и тут я почувствовал, что противник мой отвел шпагу в сторону чуть больше нужного для его обороны, и я тут же сделал выпад, поразив его в бок. Я не собирался никого убивать и отсалютовал поверженному шпагой, отдавая честь достойному противнику. И в этом момент Густав получает удар в плечо и падает.

— Стойте, — закричал я, — остановитесь, это сын герцога, который принимает вас как гостей. Это так вы платите за его гостеприимство?

Маргарита бросилась к Густаву и стала пытаться при помощи своего платочка перевязывать его рану.

— Как вам не стыдно, сударь, — закричала она на неаполитанского кронпринца, — этим вы хотите добиться моего расположения? Вы глубоко заблуждаетесь в этом. Если я и буду чьей-то женой, то только вот этого юноши, который обливается кровью у меня на руках.

Эх, молодость, все-то ей нужно делать по-своему, а в результате получается, что мудрость веков все равно приходит к ним и они уже начинают верить, что это их собственный опыт, хотя потом понимают, что это не их собственный опыт, а повторение чужих ошибок, но разве кто-то будет в этом признаваться?

Вот я и выполнил возложенное поручение. Показал Маргарите, кто есть на самом деле ее воздыхатель. И углубил симпатию и взаимное влечение наследников двух соседних земель. Как это у классиков? Она меня за муки полюбила, а я ее за сострадание к ним. Ничто так не сближает, как страдание одного и готовность помочь другого. Жалеет — значит любит.

Моя рана была небольшой царапиной, на которую не нужно обращать особого внимания. Сама заживет, вот только платочек к ней приложу.

Я распорядился, чтобы принца отправили в замок и оказали помощь раненым. Принцем я займусь сам. Противостолбнячная сыворотка, антисептики и перевязка. Дня через три будет на ногах, а через пару недель вообще забудет об этом.

— Сударь, а вы не хотите сопроводить даму в верховой прогулке, — ко мне обратилась дама, на которую я совершенно не обращал внимания. Мне ее как-то представляли, но я сразу забыл ее имя, запомнив, что она доводится родственницей герцога.

Конечно, с моей стороны такое отношение к представленной даме непростительно, но наши пути не пересекались, и вот только сегодня нам довелось пообщаться. Пытаться подробно описать эту даму, это значит не сказать о ней ничего. Это была женщина. Чувствовалась порода, стать и глубокое благородство. Она не лезла в первые ряды, не стремилась выделиться яркими красками и дорогими украшениями. Украшения нужны для того, чтобы скрыть недостатки. У кого нет недостатков, тому и украшения не нужны.

— Вы лихо решили проблемы моего брата и моего племянника и, вероятно, скоро покинете нас, так и не нанеся визита ко мне, поэтому мне самой пришлось приглашать вас побыть со мной. Женщине не зазорно напомнить мужчине о том, что он мало оказывает внимания даме, — сказала она.

Так вот кто она. Точно. Это же сестра герцога Вюртембергского Луиза. Лиза. Элизабет. Елизавета. Она никогда не бывает на виду, но все самые важные вопросы обсуждаются именно с ней, в семейном кругу. Она не замужем, чтобы не вводить в семью случайных людей, а выходить замуж в дальние страны она не захотела. Поэтому она сегодня и оказалась здесь, чтобы присутствовать на узенькой и опасной тропинке к счастью ее племянника. Она ярая сторонница соединения родственными узами Баденских и Вюртембергских земель, о чем свидетельствовал изумрудный крестик ордена Церингенского льва Бадена. Церингены должны породниться с Вюртембергами.

— Мадам, я не смел тревожить вас своим присутствием, — сказал я, смиренно сняв шляпу и поклонившись ей.

— Как вы не похожи на того скромника, каким хотите предстать предо мной, — сказала она, — но я-то знаю, что вы не проходите равнодушно мимо любой из наших женщин и только занятость делами мешала вам пуститься во все тяжкие, как это было у вас в Польше и в Бадене.

Да, разведка у них работает. И я уже успел прославиться. Совершенно этого не хотел. Получается совсем как у Сергея Есенина:

Мне осталась одна забава,

Пальцы в рот да веселый свист,

Прокатилась людская слава,

Что похабник я и скандалист.

— Мадам, я готов следовать за вами туда, куда вы скажете, — еще скромнее сказал я, опустив голову в знак покорности.

Если желания женщины совпадают с вашими, то сопротивляться им нельзя.

И я не сопротивлялся, напевая про себя песню конкретных людей (Никиты Богословского на стихи Евгения Долматовского), но для всех народную:

Ты ждешь, Лизавета,

От друга привета,

Ты не спишь до рассвета,

Все грустишь обо мне.

Одержим победу,

К тебе я приеду

На горячем вороном коне.

Глава 18

Нам подвели лошадей, и я подставил колено как ступеньку, а потом, взяв другую ногу за сапожок, помог сесть ей в дамское седло.

Для сведения скажу, что дамы могут ездить в седле точно так же, как и мужчины, но для этого нужен брючный костюм для верховой езды, чего в то время пока не было. Почта России специально этому вопросу отвела целую серию марок.

Надо отметить, что на дамском седле был поручень, чтобы дама могла держаться за него, как в трамвае, хотя в трамваях дамы практически и не ездили.

Такие же поручни были и на вольтижировочных седлах. Вольтижировка — это не цирковой термин, а обыкновенный кавалерийский. Любой всадник должен уметь спрыгнуть с седла на скаку и так же на скаку заскочить в седло, делать гимнастические упражнения в седле, как говорят казаки — "вертеться чертом". Так вот на вольтижировочном седле два поручня, чтобы держаться за них при выполнении стойки в седле.

Нужно сказать, что в то время дамы были не худшими наездницами и иногда давали фору и мужчинам, акробатически держась в дамском седле.

Еще одной особенностью верховой езды является смелость всадника. Лошадь несется туда, куда показывает ей всадник, а если всадник проявляет робость, то это чувство передается лошади, она становится неуверенной, может не взять препятствие, упасть, поломать себя и всадника.

А если всадник уверен, что они вместе с лошадью способны преодолеть любое препятствие, прыгнуть с утеса в воду, промчаться по кустам, то и лошадь становится членом команды, направленной на успех.

Нельзя просто так сесть на лошадь и выиграть соревнования по конкуру. Та же лошадь скажет про себя: а ты кто такой? Да, я подчинюсь тебе, но буду делать так, как захочу. Но когда на лошади ее любимый хозяин, который приветствует ее по утрам, гладит по шее, угощает вкусным черным хлебом с солью, проверяет состояние копыт, гривы, хвоста, дает ей отдохнуть, кормит и поит, то для такого хозяина лошадь готова сделать все, что угодно. Такая лошадь никогда не бросит своего хозяина, будет стоять рядом или как собака побежит за помощью. Вот что значит лошадь. И со своей лошадью я уже свыкся. Она скосила на меня свои лиловые глаза и улыбнулась:

— Что, хозяин, опять по... женщинам?

— Да! Но мы не должны отставать от этой женщины. Поняла?

-Поняла, хозяин.

Моя дама посмотрела, как я легко вскочил в седло, взмахнула стеком и помчалась к лесу. Я не отставал от нее и так же храбро, как и она, влетел на всем скаку в чащу. Елизавета неслась, не разбирая дороги, сквозь ветки, перепрыгивая через поваленные деревья, ямы, пригибаясь и получая удары ветвями, и я в азарте погони совершено не чувствовал ударов деревьев. У нее был чистопородный хантер для парфорсной охоты, и она была в более выигрышном положении, чем я, который о парфорсной охоте только слышал, но никогда в ней не участвовал. На такой охоте зверя нужно гнать до тех пор, пока он не сдается от изнеможения. То есть, охотники загоняют зверя до смерти. Зато на том свете, загнанные звери гоняют охотников все время их нахождения в аду.

Через полчаса бешеной скачки я догнал ее на полянке у какого-то домика в лесной чаще.

— Вот мы и приехали, — с улыбкой сказала дама, — это волшебный домик, о существовании которого знает ограниченное количество людей. Считайте, что мы с вами на маленьком острове в океане леса, как Адам и Ева, попавшие из Рая на грешную землю...

— Сколько же нужно нагрешить, чтобы получить приглашение в этот рай? — улыбнулся я.

— Ваших грехов вполне достаточно для того, чтобы можно было уже искупать их, — сказала Елизавета. — Кто же о грехах своих говорит в стихах, кроме господина Немчинова? Все зачитываются вашими упражнениями, и я в том числе. А я простая смертная женщина и грех приятен мне так же, как и вам:

Моих грехов счесть невозможно,

В грехе был зачат, жил в грехе,

Я не скажу, что я безбожник,

Я — воробей у храма на стрехе.

— Ну, предложите же даме руку и введите ее в дом, — и она подала мне руку. Ее исцарапанное ветками лицо было прекрасно. Маленькая шляпка с лентой чудом держалась на огромной заколке, платье было порвано, все-таки парфорсная охота требует специальной одежды, потому что и я был не в лучшем виде.

Я подал ей руку и ввел в дом.

То, что было снаружи, совершенно не соответствовало тому, что было внутри. Это была картина из сказки тысячи и одной ночи. Полумрак помещения освещался отблесками горевшего по правую руку камина. На вертеле у камина жарился огромный кусок мяса, шкворча от жара. Я подошел и повернул немного вертел. Видно было, что камин горел уже давно, так как мясо по виду уже хорошо прожарилось. Чувство голода вдруг пронзило меня, но я подавил в себе искушение отрезать кусок мяса и впиться зубами в него.

— Не торопись, — сказал я себе, — утоляй свой голод неспешно. Сначала утоли голод чувственный, а потом уже голод телесный.

Слева от камина была стена, драпированная гобеленами и увешанная охотничьим и боевым оружием. Буквально недавно братья Гобелен основали в Париже фабрику по производству тканых картин и уже эти картины стали называться гобеленами и завоевывать почетные места в спальнях и будуарах вельмож.

Слева стояла огромная кровать с балдахином из тяжелого бордового бархата и с занавесками из китайского шелка.

По центру комнаты стоял резной деревянный стол. На полу лежала большая шкура бурого медведя с головой и оскаленными зубами. Все-таки, у человека, оформлявшего интерьер, был вкус и очень хорошо, что он не стал украшать стены головами убитых животных. Терпеть не могу это бахвальство. Это все равно как людоед будет украшать стены головами съеденных им людей.

Рядом с кроватью стоял небольшой столик, на котором в трехсвечном канделябре горели три восковых свечи, дополнительно наполняя комнату ароматом летних полей и искрами в узорах хрустального графина с красным вином и в резных гранях высоких бокалов.

Я наполнил бокалы вином, подал один бокал Елизавете и прикоснулся своим бокалом к ее бокалу. Раздался мелодичный звук, напомнивший о том, что все великолепие вокруг не стоит одной улыбки этой женщины.

Глава 19

Отпив глоток вина, я стал жадно целовать ее лицо, крепко сжимая даму в своих объятиях. Ответные поцелуи заставили меня летать над нашей землей с женщиной, пришедшей откуда-то из сказочных стран и принесшей невиданные ощущения. Боже, как много зависит от того, с кем ты, где и надолго ли. Если бы это была пещера с костром, и мы были дикарями в шкурах, то от этого чувства наши были бы не меньше.

— Милый, остановись на минутку, — сказала Елизавета, — я покажу тебе еще одно волшебство.

С этими словами она взяла меня за руку и повела налево в сторону кровати, но не на кровать, а открыла дверцу, которую я не видел из-за кровати. В комнате по соседству стояла одна большая деревянная ванна, наполненная горячей водой. Кто же ее приготовил? Вероятно, эльфы, которые живут поблизости и питают к людям дружеские чувства, не появляясь у них на глазах, но встречая как гостеприимные хозяева.

— Ты не будешь стесняться принять вместе со мной ванну? — спросила дама.

Какой же дурак будет стесняться этого? Хотя, если задан такой вопрос, то кто-то уже стеснялся. И Бог с ним. Что, я буду выяснять этот вопрос? Зачем? Я просто выясню своими руками все прелести этой женщины и отдам ей все, что будет в моих силах, а сил у меня за эти дни накопилось достаточно.

Мы плескались в ванне и смеялись над тем, как мы мчались по лесу, увертываясь от предательских веток, получая удары и чувствуя азарт погони, которая должна продолжиться именно так, как сейчас.

Я на руках в одной простыне вынес Елизавету в большую комнату, положил на кровать, укрыл пуховым одеялом и подложил под голову две большие подушки.

Вы когда-нибудь видели женщину после ванны? Любая женщина похожа на русалку, пойманную удачливым охотником и принесенную в человеческое жилище. Так и Елизавета была прекрасной наядой с кудряшками мокрых волос и наивным выражением лица, ждущим чего-то вкусненького.

Я еще раз вытер ее волосы полотенцем с вышивкой, завернулся в простыню и пошел к столу, на котором на деревянном блюде уже лежало снятое с вертела мясо. Стол был накрыт на две персоны. Действительно, это эльфы, потому что я не видел и не слышал присутствия людей. Я отрезал кусок мяса, порезал его на куски. Поставил на медный поднос тарелку с мясом, положил вилки, налил два бокала вина и все это великолепие принес в постель моей королеве.

Когда я вспоминаю об этом, у меня начинают течь слюнки, и я обязательно иду на кухню, чтобы съесть что-то сладенькое и продолжать вспоминать дальше.

Жареное мясо с красным вином в постели с женщиной в полумраке, чем это не рай для обитателей земли. Мы съели мясо, и выпили вино. Я отложил поднос в сторону, промокнул лоснящиеся губы женщины салфеткой и нежно ее поцеловал.

Поцелуй получился очень долгий и прерывался только для того, чтобы вздохом выразить ощущения от слияния двух горячих тел, давно ждавших друг друга и наконец-то соединившихся вместе.

Я совершенно не понимаю пяти, десятиминутчиков, даже пятнадцатиминутчиков, которые за это время якобы успевают почувствовать что-то в контакте с женщиной. Женщину нужно чувствовать, женщиной нужно жить, и чтобы время совершенно не довлело над излияниями чувств, и сколько пройдет времени, час или два, это только Богу известно, зато мужчина и женщина отдадут себя друг другу без остатка.

Мы лежали с Елизаветой совершенно обессиленные, но счастливые и наши мысли были вместе и думали совершенно ни о чем. Нет, они думали о том, что нам так хорошо, и мы хотим, чтобы это состояние не заканчивалось никогда.

Наконец мы поднялись с постели. Елизавета надела длинную полотняную белую рубаху, лежавшую в ящике для постельных принадлежностей. И для меня там нашлась такая же рубаха, доходившая мне до колен. Взявшись за руки, мы пошли к столу. Нас покачивало, но мы были счастливы.

Вы бы видели, с какой жадностью мы набросились на вино и мясо.

— Все, — сказали бы вы, — это люди с голодного края и их не нужно в этот момент беспокоить, чтобы они не зарычали на вас.

Я никогда не думал, что смогу съесть столько мяса, но я резал его на куски, подкладывал себе, подкладывал Елизавете, мы смеялись, я перегибался через стол и целовал ее, пил вино, ел мясо и я хотел, чтобы наша жизнь в этом волшебном замке не заканчивалась никогда.

Потом снова была ночь. Объятия, Ласки, Поцелуи. Ласковые слова. А за ночью всегда наступает утро.

Глава 20

Я проснулся от того, что мне на губы упала капля воды, солоноватая на вкус. Я открыл глаза и увидел, что Елизавета держит мою голову у себя на коленях и горько плачет.

Я притянул ее к себе, поцеловал и спросил:

— Что случилось, отчего дождь идет с самого утра?

Она кивнула головой, указывая на что-то на кровати.

На одеяле лежал мой полицейский "Вальтер" модели 1001 калибра 7,65 мм. Я взял его в руку и быстро положил под подушку.

— Что здесь такого удивительного, — сказал я как можно равнодушнее, — вот там лежит моя шпага, это пистолет, ты же прекрасно знаешь, что дворянину нельзя без оружия отстаивать свои интересы и защищать свою честь.

— Я знаю. Я осмотрела твою шпагу и знаю толк в оружии, — сказала Елизавета. — Когда приходится решать вопросы обороны, то нужно знать все новинки оружия. Я видела восточные и западные пистолеты, шпаги и сабли, но ни один вид оружия не имеет такой отделки, как у тебя. Мне кажется, что еще не скоро наши мастера смогут так обрабатывать металлы и делать механизмы, которые можно спрятать в одежде. В Бадене чиновник тайной полиции застрелился из найденного в твоей комнате распятья. Ты без пистолета вышел на бой с пятью вооруженными людьми и подстрелил трех человек. Почти никто не слышал этих выстрелов, но лекари извлекли из раненых маленькие свинцовые пули. Я знаю, что ты не останешься со мной и вернешься в свой век, где тебя ждет семья. Господи, ну почему любой мужчина, которого я полюблю, уходит от меня не по своей воле, и я не мгу удержать его, — и она снова заплакала.

Что я мог сказать ей? Рассказать ей все, сказать, что я из другого века и т.д. и т.п. Ничего я не буду говорить ей. Я буду любить ее столько времени, сколько буду находиться здесь.

— Не бойся, — шептал я ей на ухо и гладил волосы, — я здесь и никуда не собираюсь уходить. Мне торопиться некуда и я, наверное, всю жизнь буду лежать с тобой в кровати, есть жареное мясо, пить вино и любить тебя. А для развлечения я буду читать тебе стихи, вот такие:

Надену я плащ с балахоном,

Чтоб выпить из чаши любви,

Я песнь пропою под балконом

И горлинку брошу — лови!

Мы сядем с тобой у камина

В ладонях согреем вино

И пышная ветка жасмина

Украсит твое кимоно.

Я завтра уйду на рассвете,

В тумане затихнут шаги

И снова я стану медведем

В чащобе огромной тайги.

Елизавета лежала на моих коленях, гладила мою бороду, улыбалась стихам и как будто забыла свои утренние слезы. Она была со мной. Я был с нею. И нам было хорошо.

— Расскажи мне о себе. Расскажи мне что-нибудь, — прошептала она, — мне так нравится слушать твой бархатистый голос.

— Что же рассказать тебе такое, — размышлял я вслух, — чтобы тебе это понравилось?

— Все, что угодно, — сказала моя дама и вытянулась в постели в предвкушении чего-то интересно.

— Хорошо, — сказал я, — тогда я расскажу тебе сказку о злом правителе, его дочери, о доброте и любви.

Елизавета с интересом обратила лицо в мою сторону и приготовилась слушать. Как мне кажется, не часто найдется мужчина, который по желанию женщины может рассказать ей что-то интересное...

Глава 21

Он был злым Волшебником и стал злым Царем — Тираном. Все подданные боялись его, потому что любая провинность каралась изгнанием, что было страшнее смертной казни в бескрайней пустыне, окружающей царство Тирана.

Однажды один сановник, доведенный до отчаяния изгнанием в пустыню своей дочери, пнул Тирана, склонившегося над свой очередной жертвой.

Неожиданность страшна и для волшебства. Тиран слетел со своего трона и упал на землю на пространство, сразу же освобожденное для него простыми людьми.

Встав с земли, Тиран злобно нахмурил брови, чтобы примерно наказать обидчика, но почувствовал, что у него нет волшебных сил. А оцепенение подданных проходило.

— Бедненький, — сказала сгорбленная старушка и погладила его по спине.

— Бедненький, бедненький, — с сочувствием говорили люди.

Сочувствие было и на лицах царедворцев. Попытки поставить всех на колени при помощи волшебной силы были тщетны.

Ошеломленный Тиран пошел прочь из города, где его никто не боялся, и где внезапно исчезла его волшебная сила, принесшая столько горя людям.

По дороге ему встретился хромой мальчик, сирота, одиноко просивший подаяние. У царя денег нет, они ему не нужны, поэтому Тиран погладил мальчика по голове и пошел дальше.

Недалеко от городских ворот его нагнал тот мальчишка, у которого уже не было хромоты, и он упал перед Тираном на колени, благодаря его за чудесное исцеление.

Стража у ворот взирала на уходящего Тирана, не зная, то ли приветствовать его, то ли оскорблять его, но в душе сочувствуя ему: хотя и плохой, но человек.

Сразу за городской стеной Тиран продал свои шитые золотом одежды. Купил пищу, подходящую одежду, и ушел.

Через несколько лет до города донеслась весть о чудесном целителе, появившемся в пустыне. Несчастные люди возвращались из пустыни осчастливленными и с верой в свои силы, больные — здоровыми, только богатые возвращались из пустыни богатыми, не понимая, что за счастье может дать этот бородатый странник.

Однажды новый Царь, свергнувший Тирана с престола, пожелал встретиться с чудотворцем, и богатый караван отправился в пустыню.

Целитель жил в маленькой кибитке с молодою женой и двумя маленькими детьми. Увидев Царя, дети побежали к нему и стали проситься на руки. Изумленный Царь взял их на руки и подошел к кибитке.

Из кибитки вышла молодая, красивая женщина, в которой, как вы сами догадались, Царь узнал изгнанную Тираном дочь. И он держал на руках своих внуков.

Затем из кибитки вышел он — Тиран.

Царь и Тиран молча стояли друг перед другом. Над ними по небу то проносились черные тучи, то сияло яркое солнце, то выходила радуга, означая очистительную грозу.

Внезапно внуки Царя стали смеяться и трогать его одежду, а все слуги в испуге бросились на колени.

Посмотрев на одежду, Царь увидел, что золотые цветы стали превращаться в настоящие.

— Значит, к Тирану вернулась его былая сила, — подумал Царь и склонил голову. Сняв с головы корону, он протянул ее Тирану.

— Не надо, — сказал Тиран, — это корона твоих внуков, а моя корона стоит за моей спиной.

И он вывел из-за спины свою жену:

— Вот, моя царица! Раньше моя власть держалась на лютой ненависти ко мне, и я был всесилен. Равнодушие ко мне и всему, что я делал, уничтожило эту власть. Но я снова обрел силу в любви. Чем больше я люблю людей, тем больше моя сила и любая ненависть бессильна перед ней. И ты Царь стал бессмертным и всесильным — посмотри на своих внуков — они твое бессмертие и сила.

Какова судьба Тирана, или его уже звали по-другому, его семьи, я не знаю. Знаю, что на месте пустыни и сейчас цветущий оазис, населенный счастливыми людьми, а всех молодоженов в нем коронуют на царство в своем доме, напоминая, что только любовь превращает камни в цветы.

— Хорошая сказка, — мечтательно сказала Елизавета, — а каким волшебством ты сегодня меня удивишь?

— Я не волшебник, просто я стараюсь сделать так, чтобы обыденные вещи казались волшебством, — улыбнулся я, — ну, вот, например, давай вместе сделаем маленькое волшебство, — и я подал ей хрустальный богемский бокал с вином. Хрусталь не был очень высокого качества, потому что в нем было большое содержание свинца, и он отливал синевой. Такой бокал не опасен для применения и качество может оценить только специалист, но вряд ли в то время умели делать то, что придумали скучающие в одиночестве женщины нашего времени.

— Делай как я, — сказал я и обмакнул палец в вино. Затем я стал водить мокрым пальцем по верхней кромке бокала, и он у меня запел. Елизавета очень удивилась, а я кивком головы показал, чтобы и она делала так же. Через какое-то время запел и ее бокал. Мы мочили пальцы в вине и старались сделать так, чтобы музыка бокалов была в одной тональности, и была как песня, поющаяся на два голоса. Затем мы легонько стукнули бокалы друг о друга, и мелодичный звон возвестил окончание нашей песни.

— Ты действительно волшебник, — сказала Елизавета, прижимаясь ко мне, — из самых простых вещей ты делаешь маленькое волшебство, способное осчастливить двоих человек. Если сможешь, останься со мной как можно дольше. Если захочешь уйти, то я тебя отпускаю с миром. Как только соскучусь, я найду тебя и передам привет с посланцем. У него на руке будет такой же перстень с моим вензелем, — и она надела на мою правую руку золотой перстенек с вставкой из черного камня и инкрустацией буквы Е.

Я кивнул в знак согласия. Она все понимала и не надеялась на долгое счастье. Мы могли быть счастливы только так, вдали от всех, а в обществе она не могла быть скомпрометирована как представительница правящей фамилии. И, кроме того, любящая и властная женщина способна на все, чтобы удержать в своих руках любимого человека. Ничто ее не остановит. Не дай Бог быть объектом любви такой женщины. Можно стать объектом женской тирании и потерять себя навсегда. Правда, я не люблю встречаться с женщинами, с которыми я расстался, тем более получать от них приветы, но не буду же я обрубать одним махом женские прихоти.

Про себя я обдумывал ее предложение остаться с ней навсегда и приходил к выводу, что я не смогу прижиться здесь. Пусть западный уровень жизни выше, чем у нас, но их культура с газоиспусканием за столом никогда не сможет быть принята мною. У них много положительного, но западная психология насаждалась дубиной и зиждется на страхе наказания или страхе лишения материального благополучия. У нас не все определяется деньгами, хотя наши "революционеры" сумели насадить все самое отрицательное из западного образа жизни и в России.

На Западе, если мужчина пригласил женщину в ресторан, и она согласилась с его предложением, то после приема пищи мужчина будет "танцевать" женщину в постели. Так он образно снял ее и оплатил за сексуальное удовольствие счетом в ресторане.

Если по счету платили порознь, то секс уходит в сторону. И наша молодежь, насмотревшись западных фильмов, угощает девушку чашкой кофе и потом пытается затащить ее в постель. И ведь находятся дуры, такие же, как и их кавалеры, которые считают это вполне естественным. А мы еще удивляемся, откуда у нас берутся шлюхи и еще в огромных количествах. Что будет с нашим обществом в ближайшее время, даже представить трудно. В самое трудное время, а оно как раз такое и есть, вспоминают о патриотизме. И в России вспомнили о патриотизме. Но сколько пройдет времени, чтобы патриотизм был духовной основой наших людей, пока не ясно.

Все западные ценности — это призрачное понятие. Иностранцы приезжают в Россию, чтобы глотнуть воздуха свободы, побыть самим собой и пообщаться с нормальными людьми, которых весь запад пытается перекроить по своим лекалам, но ничего с этими людьми не делается. На западе репрессии прикрыты западным правосудием, но в России всегда что-то делается так, чтобы треск пошел по всей планете. В других странах ломают прутики из веника проблемы, в России сразу через колено ломают оглоблю.

Глава 22

Мы вернулись через два дня, счастливые и несчастные. Все потекло своим чередом. Приемы. Визиты. Обеды. Ужины. Балы. Прощальный прием у герцога Вюртембергского. Прощальная ночь с Елизаветой. Возвращение в Баден. Мой верный Франц сидел и ждал меня. Только у меня пропало желание предаваться веселью на баденских водах, и я стал собираться к отъезду во Францию.

Что меня тянуло туда? Сам не знаю. Ехал подальше, чтобы ничем не тревожить Елизавету, а, может, посмотреть, прав ли был Александр Дюма, описывая жизнь мушкетеров? Или проверить верность поговорки: увидеть Париж и умереть? С другой стороны — сдался мне этот Париж, я лучше подольше поживу. Но раз собрался ехать, то ехать нужно.

Прощай Германия! Хотя, стоп. Возвращаться в Пруссию придется через Германию и Польшу. Поэтому я не делаю ничего предосудительного, чтобы не оказаться в положении Наполеона, уничтожившего все на пути возвращения домой.

Рассказы о разбойниках, орудующих на пустынных дорогах, являлись изустным творчеством и грустной реальностью того времени. Поодиночке никто не ездил. Составлялись группы, партии, которые ехали вместе и в случае чего, давали совместный отпор разбойникам.

Вот так, с оказией мы и доехали до Страсбурга, столицы Эльзаса. Город только что перешел во французское владение, и можно было представить, что делалось в чисто немецком городе при водворении в нем французских властей. Все знали, что это не первая смена власти и не собирались переходить на французский язык и читать французские газеты. И французы не собирались учить немецкий язык, чтобы общаться на нем с местными жителями, которым "посчастливилось" обрести французское гражданство в результате земельного передела после Тридцатилетней войны. И вообще эти времена чем-то похожи на наши славные времена двадцать первого века, когда людям обрыдла жизнь без войн и потрясений и они всеми силами трясут нашу планету, чтобы разжечь пожар новой мировой войны.

Новый главный министр французского короля кардинал Мазарини, урожденный Джулио Раймондо Мадзарино, не довольный результатами Вестфальского мира, закрепившего раздробленность Германии и передавшего Франции Эльзас без Страсбурга, все-таки добился того, чтобы и центр Эльзаса оказался во владениях короля Людовика XIV. И Страсбург оказался в его владениях, превратившись в гнездо шпионских служб того времени, искавших возможности насолить своим врагам, а для этого все средства хороши.

Самыми хорошими разведчиками во все времена были женщины. Женщины в самых изысканных одеждах и без оных, женщины скромные и развратные, женщины полненькие и худенькие, блондинки и брюнетки, с завитушечками и без завитушечек, молчаливые и кричащие, модистки и не модистки, графини и герцогини, баронессы и маркизы, горожанки и крестьянки, но все себе на уме.

Каждый человек, прибывающий в то время в Страсбург, оценивался с позиции разведки: подойдет он разведке или нет. И второе — какая женщина его сразит наповал. Тех, кто не интересуется женщинами, тех было немного по сравнению с современными мерками и те выполняли особые задания в среде, близкой к ним по духу и, как правило, очень высокопоставленной, пресыщенной всем земным и стремящейся к чему-то неземному, противоестественному.

Можно сказать, что никто не обратил внимания на молодого человека лет тридцати четырех, проехавшего по главной улице Страсбурга в сопровождении молчаливого слуги. Только один человек остановился и проводил его взглядом, внимательно рассмотрев приметы приезжего и самое главное — перстень на безымянном пальце правой руки.

А еще через час резидент кардинала Мазарини в Страсбурге почтительно докладывал о прибытии главного шпиона из Союза немецких земель с перстнем самой Елизаветы Вюртембергской. Сопровождавший шпиона человек сообщает о скрытности и хитрости этого человека, ни единым словом или жестом не показавшего, что его что-то интересует кроме увеселений на французской земле. Его Преосвященство просят санкционировать разработку этого человека с помощью опытнейшего агента Фея. И подпись: Рамзес.

Я, конечно, всего это не знал и не догадывался. Фельдъегерская связь не такая уж и быстрая, да и кардиналу нужно было обдумать, а стоит ли касаться этого человека, чтобы не разбудить дремлющее немецкое недовольство в новых французских территориях? Или все-таки проявить активность и узнать, что же нужно немцам на их прежних землях? И он отправил краткий и емкий ответ, состоящий из одного слова — "разрешаю" и креста вместо подписи. Конспирация юбер аллес.

Глава 23

Чем мне нравятся те времена? Свободными нравами.

— Сударь, мне не нравится, как вы посмотрели на меня и на мою даму, извольте извиниться или мои секунданты укажут вам место на кладбище, где мы скрестим свои шпаги и выясним, кто же виновен в возникшем между нами недоразумении.

— Сударь, кушать подано.

— Сударь, вам визитка от вашего соседа с приглашением на ужин.

— Сударь, я постирала ваши кружева, с вас пятнадцать су.

— Сударь, что вам подать к горячему шоколаду?

— Сударь, вставайте, вас ожидают великие дела!

Последнее говорили, кажется, не мне. Графу де Сен-Симону сыну сурового Бальтазара Анри де Рувруа де Сен-Симона маркиза Сандрикур, который запер сына в тюрьме Сен-Лазар за то, что тот отказался причащаться. Но Сен-Симон к моменту моего нахождения в Страсбурге еще не родился, поэтому я не могу поделиться с вами впечатлениями об этой светлой личности. Зато мне довелось пообщаться с одной светлой личностью, которая ... Но лучше обо всем по порядку.

Каждый день после позднего завтрака я выходил погулять по центральным улицам. Людей посмотреть. Себя показать. В те времена прибытие любого дворянина в населенный пункт не оставалось незамеченным. Нужно было нанести визит вежливости к главному должностному лицу в городе или хотя бы оставить запись в книге посетителей.

Пока не было ежедневных газет, все новости оформлялись небольшими справочками, которые вывешивались у магистрата и любопытные люди, являвшиеся по совместительству и разносчиками информации, как блоггеры в необъятном интернете, разносили эти новости по всем своим знакомым.

И уже в обществе составлялось предварительное мнение о вновь прибывшем. Обществом же определялось, кто первый пошлет пробное приглашение, чтобы разведать более подробную информацию. Такое приглашение я и получил от малозаметного дворянина, представленного мне в ратуше и пригласившего меня отобедать с ним для решения некоторых вопросов моего пребывания здесь.

Обед был достаточно скучен. Набор блюд не отличался изыском и расточительностью человека, привыкшего к немецкой бережливости: суп из бычьих хвостов, на второе что-то вроде тефтелей с тушеной капустой и бокал довольно неплохого рейнвейна. Разговор за столом шел в основном о моем путешествии, о том, где я был, что я видел. Можно, конечно, было и уйти от этого разговора под предлогом того, а для чего это вам, любезный, знать о том, где я был и что я делал. Но раз ответил на приглашение, то будь добр и расскажи о чем-нибудь, чтобы заинтересовать чем-то и получить очередное приглашение, на котором можно завязать нужные знакомства.

Можно было отказаться от этого приглашения и перекрыть дорогу остальным приглашениям. Хотя, для меня не нужно было никаких знакомств, но жить в обществе, не будучи членом этого общества, нельзя. Я рассказал о Баденском обществе, о минеральных водах и об их благоприятном воздействии на мой организм. Кому это нужно, до того и по другим каналам дойдет информация о моих похождениях как спецпосланника великого герцога Баденского в Вюртемберг. А пока и достаточно того, что я рассказал.

На одну ступеньку в обществе я поднялся. На следующий день другое приглашение. На следующий день третье. Так я потихоньку и становился известным в местном обществе как человек добропорядочный, воспитанный, обеспеченный и интересный собеседник. И не женат. Вот это и было самым главным.

Новая администрация города проводила совместные ассамблеи французской и немецкой знати для того, чтобы как-то установить взаимодействие между ними. Торговцы сами разобрались в своих делах. Где дубьем, где ножами, где переговорами, но передел рынка был произведен.

Ситуация в элите была другой. В немецкое время немцы являлись титульной частью населения. Во французское время все переменилось. Кроме того, прибыла часть французского дворянства из собственно Франции. В такой ситуации нужно быть либо французом, либо немцем. Кем-то другим быть нельзя. А я как раз и был тем, который другой, не примыкавший ни к немцам, ни к французам. Стал врагом и тех, и других. В том числе и женщин. Кстати, женщины и являлись тем генератором напряженности, которая существует в Страсбурге до сегодняшнего дня.

Враждебность ко мне несколько уменьшилась после того, как мне пришлось ответить на два вызова на дуэль с двух противоборствующих сторон и во время схваток поразить француза и немца. Люди, наконец-то, поняли, что я не делаю разницы между ними и ни на чью сторону становиться не желаю.

Так вот, во время прогулки после завтрака я буквально столкнулся у своего дома с плачущей женщиной благородного происхождения, одетой на французский манер. Нужно заметить, что в то время дамы сами по себе не слонялись по улицам, а всегда находились в сопровождении то ли слуг, то ли родственников, то ли в чьем-то обществе, потому что времена были неспокойные.

Днем в городе была официальная, светская власть, а ночью власть переходила к темным силам, грабившим и убивавшим людей, которые не могли дать отпор. В час Петуха начиналась ночная жизнь. Все об этом знали. Полицейские власти договаривались с блюстителями порядка ночных сил и поддерживали какой-то паритет, отдавая в жертву тех или иных людей и сохраняя жизни нужных особ.

Пройти мимо плачущей женщины нельзя и подойти к ней тоже нельзя, так как никто вас не представлял ей. Нужно выбирать между предложением и соблюдением правил приличий. Когда женщине нужна помощь, то приличия побоку. Разве кто-то будет думать о том, за какое место можно женщину брать, а за какое место брать нельзя, если ее нужно вытащить из ямы или выдернуть из пасти льва? В том-то и дело. Хотя в нынешние времена, особенно на Западе крепко подумаешь, быть ли галантным по отношению к женщине и спасать ли ее в непредвиденной ситуации. По мне, так лучше плюнуть в сторону и пройти мимо, чтобы не быть обвиненным в чем либо, например, в том, что во время близости не пользовался изделиями резиновой промышленности или во время спасения от пожара женщина была в расстегнутом халате. Времена поменялись. То, что неприемлемо в России, стало приемлемым в другом мире.

Тем не менее, я подошел к женщине и спросил:

— Сударыня, что с вами случилось?

Вместо ответа она бросилась ко мне на грудь и зарыдала. Мне ничего не оставалось сделать, кроме как взять ее под руку и привести ее к себе домой.

Глава 24

В моих холостяцких покоях оказалась женщина. Уму непостижимо. В целом, я не вижу ничего странного в том, что у холостяка в квартире в постели лежит обнаженная женщина и дожидается, когда ей принесут в постель кофе с пирожными и будут читать стихи, посвященные ее красоте и сексуальности маленького пальчика, выглядывающего из-под одеяла. Даже в те времена никто не отказывал себе в удовольствии уложить рядышком в постель прекрасное женское тело и получить от него бездну удовольствия со вкусом, не торопясь, или сразу, залпом. На любителя.

А тут среди бела дня незнакомая женщина в объятиях незнакомого мужчины в незнакомом доме и совсем без чувств. Ладно бы это была продажная женщина, которой заплатил за услуги, хлопнул по попке на прощание и сразу забыл о ней. Общество поставило бы это в заслугу как доблесть, а дамы чуть-чуть бы поревновали и втайне подумали: ах, почему на месте этой женщины оказалась не я? Я бы устроила ему Варфоломеевскую ночь!

А тут, судя по всему, добропорядочная женщина, одетая как дворянка, и позови я на помощь кого-то из местных женщин, то мог бы оказаться в довольно щекотливом положении, доказывая потом, что я не верблюд и все вышло совершенно случайно. Стечение обстоятельств. Ну, да так мы вам и поверили.

Придется выдавать ее за родственницу, приехавшую ко мне из Франции. Пока информация не просочилась в общество, я никому не говорил об этой женщине, а она лежала в беспамятстве и в лихорадке. Мне пришлось ее переодевать, менять белье, ухаживать за больным человеком. Экономка, молчаливая немка, неодобрительно смотрела на все это, а потом решительно отодвинула меня и занялась моей гостьей сама.

Гостья потихоньку поправлялась, и мы с ней перебрасывались общими фразами как старые знакомые, которые уже все переговорили и лишь добавляют что-то новое к сказанному.

Ее звали Шарлотта де Кор, парижанка, двадцати трех лет, ехала в католическое аббатство учительницей французского языка и по дороге подверглась нападению неизвестных людей, которые ограбили ее, забрали все документы и оставили одну в пяти километрах от Страсбурга.

Я как джентльмен предложил ей свой кров и пансион, предупредив, что она для всех будет моей кузиной, выехавшей по моему письму ко мне навстречу.

Шарлотта легко вошла в общество, принимала участие во всех увеселительных мероприятиях, но в моем сопровождении, что избавляло от настойчивых ухажеров, рискующих напороться на острие моей шпаги. Она была прекрасной наездницей, и мы часто совершали с ней конные прогулки в окрестностях города. Это воздушное создание удивляло меня своей непосредственностью и красотой, и я не заметил, как влюбился в нее и не мыслил отлучиться от нее даже на час. Но к модисткам она хаживала одна в сопровождении экономки.

А вот Францу она почему-то сразу не понравилась.

— Не знаю, сударь, это ваше барское дело, кого привечать, а кого не привечать, — ворчал он, — только сдается мне, что это та еще птичка. Я их на своем веку повидал достаточно.

— Что ты можешь понимать в людях благородного происхождения, — сердился я, — благородство можно воспитать, но благородство крови не купишь и не воспитаешь.

— Ах, сударь, — резонно возражал Ротшильд, — все можно купить, были бы деньги. Вот я накоплю денег и куплю себе, к примеру, баронский титул с грамотами, печатями, генеалогическим деревом, потомками и предками, гербами и традициями. Я буду бароном Францем Ротшильдом и буду всем говорить, что благородного происхождение и благородство мое не по бумагам, а по крови. И кто-то в этом усомнится? Да я его по судам затаскаю. Да я его разорю...

— Франц, — назидательно говорил я, — не влезай в те вопросы, которые тебя не касаются.

— Слушаюсь, сударь, — говорил Франц и занимался своими делами.

А ведь он прав. В отношении титулов. Я прибыл из демократического времени, пришедшего на смену коммунистическому тоталитаризму и царскому империализму. Вроде бы после всех чисток, массовых репрессий, нескольких войн, в том числе гражданской, нескольких волн эмиграции в стране не должно было остаться ни одного дворянина, ан нет.

Как началась свобода, так появились дворянские общества, и самые правоверные коммунисты стали отпрысками древних княжеских родов, графов и столбовых дворян. Стали возрождаться дворянские собрания. Появилась масса чудом выживших детей убиенных большевиками царя и царицы русской. Как "потомки" императорского рода они стали раздавать дворянские грамоты и разные титулы с выдачей соответствующих бумаг с оплатой полиграфических расходов и расходов на изготовление цепей герцогов и магистров. Фабрики по изготовлению царских и княжеских регалий и различных новоназванных орденов стали процветать.

Многие должностные лица России стали кавалерами негосударственных, общественных орденов, с лентами через плечо как сенаторы и сановники его императорского величества, обвешанные различными звездами и крестами, среди которых теряются награды российского правительства, если таковые имеются.

Это стало бизнесом. Плати деньги и получай орден. Но разве чиновник будет платить свои сотни тысяч рублей за блестящую побрякушку себе на грудь и кавалерственный диплом? Конечно, не будет, а все ордена выдают не за заслуги, а за деньги. За казенные. По деньгам и достоинство. Если всех сановников российских обязать одеть все полученные им ордена, то не нужно будет никакой кадровой революции. Вот оно, все на ладони. Сильная штука Интернет. Посмотришь его страницы, волосы дыбом встают, да только начальники наши всех рангов Интернета этого как черт ладана боятся.

Франц зародил у меня какое-то сомнение в отношении Шарлотты, но оно рассеялось без остатка, как только я увидел ее, возвращающуюся от модистки.

Глава 25

— Владимир, — сказала сегодня мне Шарлотта, — скажите откровенно, как вы ко мне относитесь?

— Мадмуазель, — сказал я, — неужели вы не видите, как я к вам отношусь? Да я...

— И жизнью готовы пожертвовать ради меня? — спросила девушка.

— Вы только скажите, и я..., — начал я, но она меня перебила. — Сегодня произошло событие, которое покажет, действительно ли я вам так дорога и что вы готовы ради меня на все.

— Прикажите, и вы увидите, — запальчиво произнес я. Хотя, давать такие обещания не совсем разумно любому человеку. Прыгать в пропасть ради женского каприза? Увольте. — Если это будет подчиняться здравому смыслу, то я в вашем распоряжении.

— Я не знаю, будет ли оно соотнесено со здравым смыслом, но сегодня я увидела того, кто ограбил и надругался надо мной, оставив беспомощной в лесу, — сказала Шарлотта.

Чувство справедливости в каждом человеке наготове и всегда готово, почти всегда, откликнуться на зов помощи и на свершение правосудия:

— Кто это? — твердым голосом спросил я.

— Барон фон Райнбах, — четко произнесла имя Шарлотта, — я его никогда не забуду.

Барон был лидером немецкой общины, пользовался уважением за свою честность и принципиальность во всех вопросах, но если он обидел Шарлотту, то он может вычеркнуть свое имя из списка жильцов этого света. Я встал, надел шпагу и вышел из дома. Я шел к дому барона Райнбаха, готовый убить этого мерзавца.

Барон был дома и вежливо встретил меня, пригласив в кабинет, но я прямо в зале, где были еще несколько человек, объявил, что пришел вызывать барона на поединок за нанесенное им оскорбление благородной женщине.

Удивлены были все. Барон в особенности. В удивлении он приложил правую руку ко рту, как бы сдерживая себя от ненужных слов, готовых вырваться в ответ на мое обвинение, и я увидел на его безымянном пальце серебряный перстенек с черной вставкой и белым вензелем "Е". Такой же, как и у меня. Значит, этому человеку можно было верить.

Я поднял правую руку и сделал такой же жест, как и барон. И барон увидел мой перстенек. Он жестом предложил мне пройти в другое помещение, извинился перед присутствующими, сказав, что вышло недоразумение, и мы скоро присоединимся к ним.

Мы прошли в кабинет, и барон предложил мне рассказать все, что побудило меня вызывать его на поединок. Я рассказал о Шарлотте де Кор. Барон потемнел лицом.

— Эта змея появилась и здесь, — сказал он. — Несмотря на молодость у нее ядовитые зубки. Не ревнуйте, у меня с ней ничего и никогда не было, а вот со многими мужчинами у нее было, да еще как. По нашим данным, Шарлотта близка к самым доверенным лицам кардинала Мазарини и используется как смертельное оружие по устранению неугодных кардиналу людей.

Обставляется все так, что к политике это не имеет никакого отношения. Красивенькая девица, которая рано поняла, что через постель можно добиться много, если давать всем, но понемногу. Она появляется в поле зрения интересующего объекта вся несчастная, униженная, оскорбленная и мужчина становится тем бальзамом, который возвращает ее к жизни. С ней мужчина удовлетворяет любые сексуальные фантазии, получает то, что он не в состоянии получить в обыденной жизни и чувствует, что может получить еще и более изысканное, и вот тогда на пике сладострастия делается признание, которое не оставляет равнодушным ни одного благородного человека: кто-то надругался над ней. Выбранное ею орудие идет и убивает "обидчика" или сам погибает в схватке. Тогда выбирается другая шпага, затачиваемая в постели женским искусством обольщения.

Мы знали, что мадам де Кор находится в Страсбурге. Одну дуэль я не мог предотвратить, оскорбление мне было нанесено публично, и отступать было нельзя. Я не убивал противника, но рана оказалась серьезной, и молодой человек умер от горячки. А Шарлотта исчезла. Потом кто-то сказал, что ее видели в окрестностях города в компании с приезжим дворянином. И я давно жду вашего визита. Ваш перстень показал мне, что вы не наш враг. Давайте вместе сходим и переговорим с вашей дамой. Если все окажется правдой, то вы будут вправе убить меня без всякого поединка. Договорились?

Я кивнул головой в знак согласия, и мы с бароном поспешили к снимаемому мною дому.

— Франц, мадам дома? — сходу я спросил Ротшильда.

— Нет, сударь. Сразу после вашего ухода она решила совершить конную прогулку и до сих пор не возвращалась, — ответил мой эконом.

В комнате Шарлотты ничего не напоминало о присутствии здесь женщины. Все было прибрано, никаких шпилек, заколок и только легкий запахов духов выдавал, что здесь была женщина. Никаких вещей. Ничего. Была и нету.

Барон был прав. Шарлотта не вернулась. А я получил еще один урок, что нельзя верить несчастным женщинам. Женщина даже в несчастье способна быть такой, чтобы никто не заподозрил в ней желание всеобщей жалости. А если женщина выставляет напоказ свое горе, значит — она хочет чего-то добиться этим. Будьте осторожны, господа, благими намерениями выложена дорога в Ад!

Глава 26

Если от тебя ушла женщина, то нужно благодарить за это Бога — она спасла тебя от многих несчастий, которые могла принести. Любящая женщина никогда не станет создавать опасные ситуации. Но если женщина тянет своего спутника по заведениям, относящим к городскому дну, шокируя своей вульгарностью завсегдатаев, или стремится затеять скандал, вылив в лицо местному мафиози бокал дешевого вина, то с этой женщиной нужно расставаться немедленно и бесповоротно.

Эта женщина мечтает, чтобы ею владел мужественный пират, вытерший кровавые руки об штаны и заваливший ее на грязную постель. В какой-то час она вытрясет из вас все, а если не сможет этого сделать, то наймет уголовников, чтобы это сделать. Это не современная классификация. Так было всегда. Избалованные и пресыщенные женщины, вышедшие с самых верхов или с самых низов это самые опасные особи, уничтожающие все вокруг себя. И Шарлотта относилась к ним.

С бароном у нас завязались отношения приятельства, не афишируемого, а действительного. Мы частенько дискутировали в его кабинете, обсуждая вопросы политики, путешествий, общественных отношений, науки и было интересно слушать, как аристократ оценивает то эли иное событие с точки зрения влияния на его собственное владение, последующего влияния на княжество, потом на государство и так далее. Сразу приходит обобщенный вопрос: а почему пролетарии мыслили категориями мировой революции? Очень просто. У них не было ничего, а им обещали во владение весь мир. Барон заразительно смеялся, когда я рассказывал ему теорию социалистической революции:

— Определенно, Владимир, вам нужно учиться писать книги и писать истории, аналогичные тем, которые вы мне рассказывали, — говорил он. — Возможно, что-то рациональное в этом есть, и вы затмите своей славой господина Рабле с его Гаргантюа. Главным героем будет Гегемон, который будет съедать сотни своих сограждан, поставивших его у власти. А если Гегемон будет героем эротических историй, по десять на каждый день, то господин Бокаччо со своим "Декамероном" окажется на вторых ролях. Я вам предрекаю великое будущее. Шпага — сильное оружие, но перо — во сто крат сильнее. Один взмах пера и о злодее знают все. Все указывают на него пальцем, и он бежит в дальние страны, а там ваша книга — и все люди в дальней стране снова указывают на него пальцем. Расскажите о Шарлотте де Кор, и вы спасете других людей. Придумайте, например, что ее праправнучка лет через сто пятьдесят-двести, изменив свою фамилию и став Шарлоттой Корде, убьет зловещего Гегемона, освободив людей и пригласив на трон доброго короля.

Боже, как недалеко от истины был барон фон Райнбах. То ли Господь вложил эти слова в его уста, то ли он обладал даром предвидения, но в 1793 году Мари-Анна Шарлотта де Корде д"Армон убила Гегемона — Жана-Поля Марата, журналиста и одного из кровавых вождей французской революции. Когда Марат хвастливо сообщил Шарлотте, что по его приказу будут казнены все роялисты, женщина возила в него нож. Последние слова Гегемона были: "Как? Меня?" Да, тебя! Шарлотта Корде очень была похожа на Шарлотту де Кор. Возможно, что Шарлотта переродилась и в праправнучке возобладала кровь благородных семейств, куда внедрялась ее прапрабабка. Не знаю. И знать не хочу. Но если мне доведется встретиться с этой...Шарлоттой, то она от меня не уйдет. Ее унесут.

Я не стал говорить барону о его предвидении, но обещал подумать над его предложением и заняться написанием книги о моих путешествиях, но только тогда, когда я вернусь домой.

— Дорогой Владимир, я хочу взять с вас слово, чтобы вы писали мне из всех мест, где вы только будете, — высказал просьбу фон Райнбах. — Мне это очень интересно, и я не хочу прерывать наши дружеские отношения. Ее светлость Елизавета недавно в письме передавала вам привет и сказала, что хранит воспоминания о вашем пребывании в Вюртемберге и роли в родстве двух правящих династий. Такое не забывают никогда.

— Спасибо, барон, — сказал я. — Отпишите мадам Елизавете мои чувства глубокого уважения и самого искреннего почтения самой прекрасной женщине, когда-то встречавшейся мне. А вам я буду писать при первой же оказии.

— Я счастлив, Владимир, что наши мнения о мадам Елизавете совпадают, — сказал барон. — Я вам скажу, что немецкие женщины самые лучшие любовницы. Преданные, любящие и горячие. И не подвергайте это сомнению. Пойдемте, я вас познакомлю с одной из них. Это кузина моей жены. Приехала погостить к нам после гибели ее мужа в недавно закончившейся войне. Она не снимает траур, но в ваших силах сменить краски ее одежды.

Ревность, взыгравшая при словах барона о Елизавете, постепенно утихла, и меня разобрало любопытство, что это за загадочная немецкая женщина, которая способна удивить такого человека, как я. Но тут же червячок самокритики запищал, — быстро же ты забыл Шарлотту, которая обвела тебя вокруг пальца и подчинила своей воле. Берегись, раз плененные мужчины могут плениться еще раз. Необъезженный жеребец носится сам по себе в табуне и любит того, кто ему по нраву. А объезженный жеребец ходит под седлом в строю, жует то сено, которое дадут и случается с тем, кого ему приводят. Взбунтуйся, прояви волю, скажи, что ты не хочешь ни с кем знакомиться, захочешь, познакомишься сам. Прояви свой нрав!

Я бы и проявил свой нрав, но это было бы невежливо по отношению к барону, и я вместе с ним вышел в гостиную, где рядом с женой барона увидел стройную женщину примерно моего возраста, одетую в черные одежды. Ее бледное лицо не было безжизненным, но на мой поклон она ответила лишь еле заметным движением головы. Ничего себе статуя. И это одна из лучших немецких женщин?

— Дорогая Мария, — начал барон, — я хочу представить тебе моего личного друга, господина Владимира, находящего здесь проездом из далекой Московии, человека скромного поведения и большой начитанности, поэта и мастера шпаги. Острием своего клинка он умеет выписывать такие узоры, что все кружевницы Страсбурга собираются у его окон, чтобы посмотреть на его упражнения и сделать зарисовки для новых кружев.

Глава 27

Вот это барон. Прямо-таки мастер современного пиара. Жена барона улыбалась приветливой улыбкой. Мария была такой же недоступной, только в ее глазах проскочили какие-то искорки. Или это мои искорки отразились в ее глазах, не знаю, но когда я наклонился поцеловать ее руку, то я почувствовал, как рука ее дернулась от прикосновения моих усов.

— Не такая уж она и статуя, — подумал я. — Если женщина боится щекотки, то это очень тонкая натура, не избалованная и не привыкшая к ласкам как к чему-то обыденному.

— Мадам, — скромно сказал я, — прошу простить мою неловкость, но я в глубокой печали. Я потерял одного друга, чуть не потерял другого и сейчас даже не знаю, как мне быть. Я не такой набожный человек, каким бы я хотел быть и не умею высказывать свои чувства перед Богом. Не откажите в моей маленькой просьбе позволить мне сопроводить вас в храм, чтобы разделить вашу скорбь и помолиться об обретении душевного покоя.

— Вот и прекрасно, — сказала баронесса, — Владимир, я поручаю вам свою кузину и надеюсь, что вы примете наше приглашение к обеду, я уже дала поручение о сервировке стола на четыре персоны. Мы хотим дать обед в честь приезда моей кузины, и за столом будут только свои люди.

Я сопровождал Марию в храм, предложив правую руку, на которую она легко оперлась. Мы могли бы вызвать карету, но до церкви было недалеко и с дамой лучше прогуляться, чем сидеть в не совсем чистой карете, глядя друг на друга, но избегая прямого взгляда, чтобы не показаться слишком вульгарным.

В церкви я смиренно сидел на скамеечке рядом с Марией и был погружен в свои думы.

— А не слишком ли я долго задержался здесь, — думал я, — что из того, что я сижу в храме и слушаю пение священника, которому подыгрывает на фисгармонии монах. Рядом со мной прекрасная дама, которая так и останется прекрасной дамой в моей памяти. Поводов подраться, поплести интриги, поухаживать за хорошенькими женщинами предостаточно и в моем времени. Узнать какой-то секрет из событий этого времени? Да какой секрет может согреть душу в двадцать первом веке? Нахватать раритетов и продать их в мое время? Увольте меня, я не крохобор и не делец, которому досталась частичка от дара царя Мидаса. Увидеть Париж и умереть? Нет, я не собираюсь умирать в самое ближайшее время. Кстати. А если я действительно буду убит на дуэли, то доверенный человек, повернув кольцо на моей руке, отправит меня в мое время, то буду ли я там живой и невредимый? Надо же какая проблема? Только с этим я экспериментировать не буду. Да и мысли такие в храме Божьем греховны. Не для того нам дана жизнь, чтобы ею можно было не дорожить. Сколько я еще собираюсь здесь быть? Как только одержу победу над прекрасной Марией, то можно трогаться в путь? Нет, это низко. Я к ней даже не притронусь. Я буду ее беречь от всего, что может ей помешать жить и каждое утро распускаться как прекрасной розе.

От моих мыслей меня оторвала Мария:

— Сударь, служба уже кончилась и в храме никого не осталось.

Тишина храма действовала умиротворяюще. Как будто мы очутились в каком-то другом времени или в совершенно другом мире, где нет ни суеты, ни врагов, а все ласково и добросердно. Я встал, и мы вышли их храма.

— Я впервые вижу, чтобы люди так усердно молились как вы, — сказала мне Мария. — Вы ушли в себя, и мне пришлось вас оттуда вытаскивать. Мне даже показалось, что вас не было рядом со мной.

Каждое слово Марии говорило о том, что она начала оживать. Вероятно, с ней рядом никогда не было человека, с которым хотелось бы петь, смеяться танцевать, делать невероятные глупости под одобряющий взгляд любимого человека. Не каждому достается такое счастье.

— Прошу прощения, сударыня, — как можно мягче сказал я, — мне казалось, что мы с вами очутились на какой-то залитой солнечным светом и усыпанной яркими цветами лужайке. Я стоял, широко раскинув руки, а вы шли ко мне в белом платье с венком цветов на голове...

— А дальше что? — спросила меня Мария.

— Как раз в этот момент вы вернули меня сюда, — улыбнулся я.

Обед получился оживленный. Я был в ударе. Рассказывал истории о службе в Московии. О порядках в приграничной Польше, о праздниках и обычаях.

— А какие в Московии женщины? — спросила меня баронесса.

— Они такие же, как и здесь, прекрасные и остроумные, — улыбнулся я.

На восточном ковре на стене я увидел висящую гитару.

— У вас кто-то играет на гитаре? — спросил я.

— Вам знакома эта греческая кифара, которую изготовили в славном городе Неаполе? — спросил барон. — Я купил ее во время путешествия в Италийские земли и даже брал уроки игры на этом инструменте.

Он подал знак, слуга снял со стены гитару, обтер пыль и подал ее барону. Хозяин уверенно взял инструмент и взял несколько аккордов.

— К сожалению, это все мои умения игры на ней, — сказал барон.

— А можно попробовать мне? — спросил я.

— Будьте так любезны извлечь несколько звуков из этой коробки со струнами, — улыбнулся хозяин.

Дамы с интересом смотрели на меня. Неаполитанская шестиструнная гитара производства семнадцатого века из экологически чистых материалов и без применения химии. Она была легка и уже звенела от предвкушения прикосновения к струнам. Я проверил настройку, подтянул один из колков и вспомнил свои лирические вечера. Я заиграл и запел песню, которую все почему-то считают цыганской, а это стихи Роберта Рождественского. Если родственники Рождественского пристанут ко мне с требованием контрибуции за то, что я пел песню на его стихи, то я выброшу эту песню из своей памяти и из этой книги, и пусть они и дальше закапывают его талант в землю:

К долгожданной гитаре

Я тихо прильну,

Осторожно и бережно

Трону струну,

И она отзовется,

Зазывно звеня,

Добротою наполнив

Тебя и меня.

От зари до зари,

От темна, до темна

О любви говори,

Пой, гитарная струна!

Глава 28

Своим выступлением я поразил хозяев. Даже я поразился ему. Никогда особенно не играл на гитаре. А тут какой-то кураж нашел. Лингвафон, вероятно, точно передал интонации и мотивы стихов, потому что Мария сидела и вытирала глаза платочком.

Назавтра меня пригласили на пикник и на конную прогулку, устраиваемую немецкой общиной.

— Как бы вы ни хотели, Владимир, но все вас считают достойным членом немецкой общины, а Мария прямо заявила, что без вас она на пикник не поедет. Я ее в этом поддерживаю. Она стала оживать и только благодаря вам. Завтра в восемь утра ждем верхом и в одежде для пикника. Наши дамы отказались ехать в карете, и будут верхом сопровождать нас. Мне нужно вас познакомить кое с кем и обсудить некоторые вопросы. До завтра, мой друг, — сказал барон и я откланялся.

Лежа в постели, я слушал бормотания Франца, докладывавшего мне о состоянии наших финансов, и представлял, что нахожусь на одном из курортов и все события напоминают череду из обыкновенного курортного романа.

Сначала Баден-Баден. Край амуров и любовных наслаждений. Даже в самом названии заложена лиричность. Баден-Баден. Баден переводится как плавать, купаться. Четко определенное физическое действие, имеющее назначение принятие процедуры, смывание грязи или преодоление водной преграды. А баден-баден (baden-baden) это поплавать в свое удовольствие, искупаться, получить удовольствие. Как шлафен (schlafen). Спать. Лечь, повернуться на правый бок, положить ладошку под щеку и уснуть ровно на восемь часов, как предписано артикулом. А шлафен-шлафен это поспать, понежиться, подремать в свое удовольствие.

Потом дела династические и встреча с Елизаветой. Незабываемая встреча, но и она пройдет и будет забываться с течением времени, когда я приеду домой.

Затем куколка Шарлотта, которая понадеялась на то, что мой рассудок забит гормонами, я не буду слушать голос разума и убью указанного ею человека.

Хотя, любовь способна на многое. Тот же Андрий Бульба отказался от своего рода козацкого ради любви паненки. Все бульбаши как бульбаши, а один вот попадается такой, и про всех бульбашей будут говорить, что они запродали захидникам славянское братство за тридцать сребреников.

А сейчас Мария. Возможно, что мне нужно разбудить спящую принцессу своим поцелуем и внушить ей, что я только сон. Прекрасный, нежный, но сон...

— ...и всего у нас остается двадцать семь тысяч ливров, — вывел меня из раздумий голос Франца, — мы достаточно богаты, но это не говорит о том, что все эти нужно промотать за три дня. Я так думаю, что кое-что можно ссужать нуждающимся, а кое-что вложить в складчинный капитал, например, в сообщество, которое занимается пассажирскими перевозками между городами. Чует моя душа, что это вложение принесет нам прибыль немалую.

— Франц, когда ты упоминаешь о душе, то начинаешь говорить как русский, — улыбнулся я. — Все русские горазды на прожекты, только вот сами их не любят реализовывать. В отношении транспортной компании я даю добро, можешь оформлять документы от моего имени с доверительным управлением на твое имя, а вот по поводу ростовщичества, то мне это не по душе. Если тебе это так нравится, то учреди ростовщическую контору, обзови ее банком, принимай на хранение деньги, выдавай кредиты и дери со всех проценты за хранение денег и пользование твоими кредитами. Все будет чинно и благородно, хотя никто не гарантирует того, что какой-нибудь Раскольников не придет к тебе с топориком за кредитом.

— Сударь, все сделаю в лучшем виде, — оживился Франц, — и ни один студент с топориком даже близко ко мне не приблизится, так же, как и к вам. Я нанял некоторых людей охранять вас как зеницу ока. Люди надежные и на глаза лезть не будут.

Вот шельма, все схватывает на лету. Повезло мне с моим экономом. Если не прогорим на чем-нибудь, то все деньги я оставлю ему, не буду же я таскать все с собой. Так, разве что безделицу какую-нибудь.

Глава 29

Я подъехал к дому Райнбахов ровно в восемь. Колокол на городской башне стукал в такт стуку копыт моей лошади. Меня уже ждали. Я поцеловал дамам руки и поприветствовал барона.

Руку Марии я придержал чуть надольше, чем это требует этикет и не уловил ни единого движения убрать руку. С каким удовольствием я поцеловал бы ее в губы, но всему свое время. Не торопите люди, события. Недожаренное мясо никогда не будет шашлыком.

Мы, не торопясь, поехали к месту сбора компании. Дамы ехали впереди, мы чуть поодаль. Барон негромко говорил мне:

— Весь пикник — это собрание единомышленников, к коим я причисляю и вас, потому прекрасная Елизавета не разбрасывается своими монограммами на ее перстнях. Это может получить только особо доверенный человек, имеющий большие заслуги перед домом Вюртембергов. Сейчас мы находимся во владении французского короля. Но это не навсегда. Мы не дадим себя офранцузить, сохраним немецкую культуру и будем в постоянной готовности отстоять свое право на вхождение в состав земель Германии. Сколько времени пройдет, никто не знает, но это время настанет и когда французские власти уйдут, у нас будут люди, способные возглавить местную администрацию и работать на благо единой Германии. Сегодня мы создаем организацию, и участие в пикнике означает согласие с нашими целями и задачами. Затем каждый подпишет учредительный документ и этот документ будет спрятан так, что его никто и никогда не найдет, но каждый участник будет знать, что его подпись оставлена и его потомки будут наследовать эту подпись.

Все это напоминало какой-то средневековый обряд с тайными обществами, клятвами. Мы не так далеко ушли от средневекового общества и масоны существуют до сих пор со своими обрядами и тайнами. Каждый представитель элиты считает за честь получить посвящение в одной из лож и быть увенчанным каким-нибудь масонским орденом или титулом на времена будущие. Кто его знает, как все случится? Придет время, а он герцог какого-нибудь ордена тамплиеров или искусителей непорочных дев.

— Барон, а вы не думаете, что это станет известно французским властям и все участники манифеста или конкордата подвергнутся преследованиям? — проявил я осторожность.

— Едут только проверенные люди, на которых мы полагаемся как на себя, — очень уверенно ответил барон Райнбах.

Самоуверенно, но, возможно, что вот такое открытое собрание под видом пикника общины будет менее подозрительно, чем перешептывание по углам.

Собравшиеся на выезде из города по западной дороге дворяне и богатые горожане кавалькадой двинулись на заранее приготовленную поляну, где уже суетились слуги, горели костры, жарилось мясо и готовились различные кушанья. Веселье предстояло нешуточное.

На поляне накрывался огромный длинный стол, чтобы все, сидя плечом к плечу, чувствовали общность интересов, а песни в обнимку с покачиваниями из стороны в сторону демонстрировали единство германского духа и германской нации.

Барон Райнбах объявил о подписке на строительство часов на городской ратуше и попросил досточтимых граждан города Страсбурга жертвовать, кто и сколько сможет и расписаться в подписном листе. Подписным листом являлся договор, а монета, передаваемая сборщику, являлась лишь средством маскировки. А где собранные деньги? Где-где, пропили.

Рассказывал нам преподаватель военной подготовки в институте, что когда он учился в военном училище, то они собрали деньги на штангу и послали двух штангистов в город купить спортивный снаряд. В этот день штанг в продаже не было, и они с горя все собранные деньги пропили. Ребята были здоровые, в пьяном виде буянить начали, так их еле сумели скрутить.

Вот такие дела. Так и с деньгами на устройство часов. До сих пор ведь нет. А что вы на пикнике делали? А ничего, начальник, чай пьем, шеш-у-беш играем, конспирацию соблюдаем.

Веселье было в разгаре, мы с Марией уже два раза плясали задорные немецкие пляски и сидели рядышком за столом, разговаривая ни о чем, но как будто говорили о чем-то самом важном для нас.

Не глядя, я протянул два высоких бокала из бронзы, и кто-то из слуг сразу налил в них вино. Капля вина попала мне на руку. Я оглянулся, чтобы укоризненно покачать головой неловкому виночерпию, но это оказалась девушка, которая уходила в сторону хозяйственных столов. Что-то знакомое мне почудилось в ее походке, в характерном и знакомом покачивании бедер, которые так и прилипали к моим рукам.

— Этого не может быть, — подумал я, и повернулся к Марии. — За наше здоровье, — пожелал я ей, — чтобы жизнь наша была счастливой и долгой.

Я поднес бокал к губам и вдруг почувствовал горький запах миндаля. Я немедленно схватил руку Марии и буквально оторвал ее бокал от губ. Но она уже выпила часть вина и смотрела на меня виноватым взглядом, как будто извинялась за то, что ей очень нехорошо и она тем самым испортила такой прекрасный день. Мария вдруг повалилась и на ее губах стала выступать белая пена. Я крикнул, чтобы мне пришли на помощь, и передал Марию на руки барону и его жене.

Все-таки мое предчувствие не обмануло меня. Это была Шарлотта, и она сделал свое черное дело, убив Марию. Я сделал громкое объявление, чтобы никто не притрагивался к напиткам, потому что они могут быть отравлены.

Несколько человек сразу бросились к запасам вина, проверять их состояние. Я погнался за девушкой, которая бежала по поляне к лесу. Догнать я ее не смогу. Она убежала намного раньше, чем я бросился за ней в погоню. В лесу, вероятно, стоит готовая верховая лошадь или там ее ждут сообщники. Времени на раздумья у меня не было. Я достал свой полицейский "Вальтер", остановился, глубоко вздохнул, успокаивая дыхание, и прицелился.

Выстрел был слышен только мне. Бежавшую девушку как будто кто-то толкнул в спину, и она упала. Держа наготове оружие, и не спуская взгляда с леса, я приблизился к отравительнице. Это была Шарлотта. Она была еще жива. Я приподнял ее и увидел, что пуля попала ей точно между лопаток. Вряд ли я чем-то смогу помочь ей. Это понимала и Шарлотта. Собравшись с силами, она прошептала:

— Моя дочь... Руайяль... мадам Дюжо... не оставь ... Шарлотта...

Когда подбежали люди, Шарлотта была уже мертва.

Подошедший барон положил мне руку на плечо. Я все понял. Мария тоже была мертва.

Господи! В чем я провинился перед тобой? За что ты лишаешь меня самых близких людей? Что я могу сделать, чтобы искупить свою вину? Господи...

Глава 30

Через три дня я уехал из Страсбурга в поисках населенного пункта Руайяль и маленькой девочки на попечении мадам Дюжо.

Барон и баронесса отговаривали меня от этой затеи, убеждая, что я буду в очень большой опасности как человек, который убил одного из доверенных людей кардинала Мазарини, но я был непреклонен. Я был уверен, что кардиналу известно обо мне больше, чем я это знаю. Ни один здравомыслящий человек не будет уничтожать то, что может обогатить его новыми знаниями и способствовать своему возвышению над остальными при помощи предсказаний, которые помогут ему правильно расставить акценты в своей политике.

Франц не был в восторге от этой затеи и уговорил меня переодеться в монашескую одежду, чтобы если и бросаться в глаза, то своим благочестием и смиренностью, а рапира моя всегда будет наготове в его руках, да и крест мой, пулями стреляющий, он хранит среди вещей.

— Добро, Франц, — сказал я, — закажи мне сутану слуги ордена Иисуса Христа.

— Господи Иисусе, — перекрестился Франц, — это-то вам зачем, сударь?

— Не всегда нам придется дорогу прокладывать благочестием, — объяснил я ему, — а основатель ордена Игнаций Лайола не считал грешным монаху оружием владеть и к земным радостям прикасаться.

Еще в институте мне довелось почитать "Историю Германии" Иоганна Шерра, который немало времени уделил описанию ордена иезуитов.

"Иезуит был ученый, воин, государственный человек, художник, воспитатель, купец, но всегда оставался иезуитом. Сегодня он был в союзе с венценосцами против народов, а на другой день употреблял в дело кинжал и яд против венценосцев, когда, по изменившимся обстоятельствам этого требовали выгоды его ордена. Он был фанатик, вольнодумец, сводник, обманщик, моралист, благодетель, убийца, ангел, дьявол, смотря по тому, что требовалось по обстоятельствам. Везде он был у себя дома. Не было у него ни отечества, ни семьи, ни друзей. Его орден был для него все. Для своего ордена он жил и умирал с самоотвержением, достойным удивления".

Собственно говоря, я сам был для себя орденом и подчинялся своим законам — законам путешественника во времени. Как-то так получалось, что я оказывался всегда там, где был нужен и все мои действия вписывались в ход истории, совершенно не меняя ее конечную составляющую.

После возвращения из путешествия я внимательно изучал прессу, стремясь выявить возможные следы моего пребывания в прошлом, и ничего не находил. Я был слишком маленьким винтиком в механизме истории, чтобы вызвать какой-то катаклизм.

А вот большой человек может столько наворотить, что его столетиями будут поминать потомки. Возьмите Сталина. Его предшественник Иван Грозный привел к Великой Смуте, которая едва не закончилась гибелью России. Сталин — один из тех, кто привел Россию к другой большой войне и поставил страну на грань выживания. И только сверхчеловеческие усилия народа, десятки миллионов жертв помогли спасти государство. Последователь Сталина — Хрущев чуть не начал новую мировую ракетно-ядерную войну, отдал российский Крым Украине, разгромил свою армию и разогнал офицерский корпус. Его последователи хлебнули отсутствие Крыма, но все равно занялись разгромом армии в виде ее реорганизации и разгона офицерского корпуса. Кто будут их наследники, чем они прославят себя, вряд ли мне доведется узнать, потому что сроки их правления увеличились в полтора раза.

В сутане с капюшоном я стал просто неузнаваем. Сутана имела разрезы спереди и сзади, чтобы при посадке в седло сутана не задиралась и не делала всадника похожим на черт те что в юбке.

Я нанес прощальный визит Райнбахам. Прощались грустно. Мария похоронена в семейном склепе. Я хотел как можно быстрее покинуть этот город, чтобы уйти от горьких воспоминаний, но разве от них спрячешься под сутаной. Они найдут тебя везде. В городе, в лесу, на панихиде, на балу... До свидания, друзья, свидимся ли мы еще или нет, но вас буду помнить я, и будут помнить те люди, которые прочитают эти записки.

Как мы будем искать Руайяль, я не знаю. Будем использовать принцип — язык до Киева доведет. Но в Киев мне что-то не хочется ехать ни сейчас, ни тогда, когда я вернусь домой, и даже тогда, когда представится такая возможность, я постараюсь от этой возможности отказаться.

Мы ездили по северо-восточным департаментам Франции и искали деревню Руайяль. И мы нашли с десяток таких деревень, но ни в одной из них не было мадам Дюжо с маленьким ребенком.

— А, может быть, вам нужен замок Руайяль, — спросил хозяин трактира в одной из деревень, — до него не так близко, с десяток лье придется ехать.

Надо же, мы, можно сказать, кружились вокруг того места, что нам нужно и никак не обращали на него внимания. Не торопясь, это два дня пути. Торопиться нам некуда. Завтра с утра и поедем.

Глава 31

Замком Руайяль можно было назвать с натяжкой. Это был двухэтажный каменный дом с хозяйственными пристройками, но все равно это была дворянская усадьба, хотя и без Версальского шика, но чувствовалось, что люди здесь не голодают, хотя и особого достатка не имеют. Все домочадцы в черной одежде по случаю траура. Буквально на днях похоронили свою дочь Шарлотту, урожденную де Руайяль, убитую где-то в Германии. Единственная дочь и престарелые родители в большом горе.

Все это мне рассказала достаточно бойкая и набожная женщина лет пятидесяти, подошедшая ко мне под благословение и попросившая молиться за преставленную деву Шарлотту.

Что-то мне подсказывало, что это та женщина, которая мне нужна, но я все равно переспросил, не знает ли она мадам Дюжо. Женщина чуть не упала от неожиданного вопроса.

— Да, я знаю мадам Дюжо, но ее сейчас нет здесь. Если что нужно, то я передам ей, — быстро заговорила она, стараясь поскорее покинуть общество монаха.

— Передай ей, сестра, что за обман она будет вечно гореть в аду и не будет ей спасения, если она не выполнит последнюю волю умершей в отношении ее маленькой дочери Шарлотты, — строго сказал я.

Женщина заплакала и сказала, что она и есть мадам Дюжо, но о том, что у Шарлотты есть дочь, не знает никто. Тем более ее родители. Ребенок незаконнорожденный. Считается, что она сирота и дочь сестры мадам Дюжо. Она пока живет в семействе Руайяль как кормилица их дочери, но сколько времени ее будут содержать, она не знает.

Ситуация осложнилась тем, что незаконнорожденный ребенок считался печатью позора и там, где был такой ребенок, он всегда попадал в число изгоев. Нужно что-то было делать. Что, я не знал, но нужно было встречаться с родителями Шарлотты и решать судьбу их внучки.

— Мадам, — сказал я, — я прошу сопроводить меня к родителям Шарлотты, представить меня как духовника их дочери и быть в готовности по моему сигналу появиться с ребенком и подтвердить, что это их законная внучка.

— Я все сделаю, как вы говорите, ваше преподобие, — снова заплакала мадам Дюжо, — только помогите моей маленькой Шарлотте, она всегда была без матери, но ведь она ребенок и не заслуживает горькой участи. Не для этого Бог призвал ее на этот свет. Как я хочу, чтобы она была счастлива.

Мы с мадам Дюжо пешком пошли к замку, а Франц в поводу вел наших лошадей.

Мадам и месье Руайяль были уже в достаточно зрелом возрасте. Шарлотта была их единственным и поздним ребенком. И нужно было щадить их возраст и здоровье.

Я сообщил им, что прибыл из Страсбурга и что я был духовником их дочери Шарлотты. Мое напоминание об их дочери всколыхнули горькие чувства, и мне пришлось успокаивать стариков, прибегнув к молитве за спасение душ умерших.

"Господи Боже, не оставь рабу твою Шарлотту милостию твоею, прости ей все прегрешения, что были в ее бренной жизни и даруй успокоение и мир оставшимся здесь. Да пусть они доделают все, что не успела доделать она, пусть принесут счастье потомству ее и наставят его на путь истинный. Господи! На тебя уповаем в мыслях своих и в помыслах наших, вразуми тех, кто еще находится в сомнениях и упокой души, мятущиеся в неверии. Аминь".

Супруги Руайяль слово в слово повторяли мою молитву и смиренно стояли перед распятием, висевшим на стене. Не было привычных нам икон, но и молитва была не знакома им, потому что все священники произносили обращения к Господу нашему о сокращении времени нахождения усопшего в чистилище и на то, чтобы на него не падали кары небесные. Моя же молитва была совершенно другой, православной, которая призывает милость к павшим и падшим.

— Святой отец, расскажите нам о нашей дочери, — попросила мадам Руайяль, — мы так ее редко видели после того, как она уехала в Париж...

— Вряд ли я вам что-то много расскажу о ней, — сказал я, — я ее знал только в Страсбурге, куда она прибыла по каким-то важным делам. Знаю, что она была добрая христианка, хотя, как и все мы, не без греха. Мне довелось быть ее душеприказчиком, последние слова свои она произнесла на моих руках, и видит Господь, я обязан выполнить ее просьбу, чтобы душа ее не металась на том свете. У Шарлотты есть дочь и она просила не оставить ее заботами.

— У нашей дочери дочь? — удивились супруги. — Да к тому же еще незаконная, если Шарлотта наша в браке не состояла. Да как же мы бросим грех на наш род, где все предки наши богобоязненные католики? Этого не может быть. Мы не можем в это поверить и как мы можем кому-то рассказать об этом?

— Последними словами усопшего грешно шутить, — тихо произнес я, — если вы не верите слуге божьему, то, может, поверите человеку, которому вы должны верить? Мадам Дюжо, заходите.

Вошла мадам Дюжо с ребенком, завернутым в одеяльце. Девочка так была похожа на свою мамочку, что, когда она зевнула, я был просто поражен сходством.

— Да, мадам и месье, это Шарлотта, дочка нашей маленькой Шарлотты, — сказала мадам Дюжо, — она привезла мне ребенка тайно и сказала, чтобы я ее пока подержала у себя, пока она не найдет место в Париже для ребенка. Вот и медальончик на девочке принадлежит самой Шарлотте.

Воцарилась тишина. Все понимали ситуацию, но не знали, что можно делать в такой ситуации, чтобы не потерять свое доброе имя и не потерять, и не сделать несчастной свою внучку.

— Я вижу единственный выход в том, — нарушил я молчание, — что вы удочерите сиротку и сделаете ее своей наследницей. У вас будет новая дочь по имении Шарлотта, ваша плоть и кров чисто дворянских кровей. Сдается мне, что она урожденная де Кор. Я встречусь с настоятелем вашей церкви, и мы переговорим по этому вопросу. Даст Бог, что род ваш не пресечется с потерей старшей Шарлотты.

Муж с женой переглянулись и согласно кивнули головами.

Глава 32

Встреча с настоятелем местного монастыря прошла в теплой и дружеской обстановке. Корзину с продуктами и вином Франц втащил прямо вслед за мной и поставил у стола. А когда святой отец увидел выглядывающие из-под моей сутаны сапоги со шпорами, то вообще не последовало никаких вопросов.

Прямо при мне была сделана запись в церковной книге, что девочка, по имени Шарлотта, урожденная де Кор, записана дворянами Руайяль на свое имя как их законная дочь такого числа месяца и года 1650 от Рождества Христова. Такую же выписку сделали и для предъявления в магистрат. За труды святому отцу был пожалован кошелек с десятком золотых ливров. А после официальной части мы присели за скромный столик и напились до положения риз. Я на автопилоте дошел до нужного мне дома, упал в постель, не забыв протянуть Францу выписку из церковной книги.

На следующий день я лечился после вчерашнего. Оказывается, Франц нам приносил вино несколько раз. Вот от того, что сорта вина были разные, и болит сегодня голова. Другое дело водка. От хорошего продукта ни голова не болит, ни все остальное. А где достать водку в этой Франции?

На третий день я уже был в нормальном состоянии. С аппетитом позавтракал хорошей яичницей с ветчиной и бокалом легкого вина, призвал к себе Франца и дал ему поручение оказывать помощь господам Руайяль в содержании внучки вплоть до ее совершеннолетия. Восторга это поручение не вызвало, но и протестов тоже.

— Учти, Франц, — сказал я ему, — я скоро буду один, и ты будешь один. От того как хорошо распорядишься этими деньгами и будет зависеть твое будущее благополучие. Лишь богоугодные дела приносят прибыль...

— Сударь, неужели вы верите в эти сказки, которые рассказывают проезжие монахи, — усомнился Франц, — деньги нужно вкладывать не в богоугодные дела, а в выгодные. Я бы предложил вам вернуться в Германию, и я с удовольствием поеду с вами, потому что здесь во Франции сейчас свирепствует Фронда во главе с принцем Конде, которая старается уменьшить количество приверженцев молодого короля Людовика XIV.

— Подожди, подожди, — остановил я его, — а что же кардинал Мазарини сидит без дела?

— А Мазарини нет во Франции, — ответил Франц. — Фронда постановила изгнать его из страны, и он уехал в Кельн, где имеет как бы свое правительство Франции и из Германии влияет на все французские дела.

Ай да Франц, ай да сукин сын. Пока я решал бюрократические вопросы, он уже выяснил всю политическую обстановку и знает, вот что можно вкладывать деньги, а во что — нельзя. Во всяком случае, сейчас во французский бизнес ничего вкладывать нельзя. Оберут до нитки, объявят антифрондистом-роялистом и пустят по миру.

В дверь комнаты просунулась голова мадам Дюжо:

— Сударь, приехал какой-то дворянин с письмом для вас.

— Для меня? — удивился я.

— Да, для вас. Так и сказал: святому отцу Владимиру Немчинову, — подтвердила мадам Дюжо.

Очень даже странно. О моей поездке знал только барон Райнбах. Может, это от него весточка?

— Этот дворянин иностранец? — уточнил я.

— Нет, что вы, сударь, как бы я поняла иностранца? — в свою очередь удивилась мадам Дюжо.

— Интересно девки пляшут, по четыре штуки в ряд, — подумал я, передернул затвор "Вальтера" и, подпоясав сутану, прошел в гостиную.

Описывать курьера я не буду. Представьте себе пыльную дорогу и пыль, которая покрывает все, так как у всадника нет кабины с герметичными дверями и кондиционером, создающим повышенное давление и не пускающим пыль внутрь. Кроме того, тогда не было таких хороших бритвенных принадлежностей, чтобы лицо человека было чисто выбрито, а одежда была аккуратно отглажена и вычищена. Вообще, наше восприятие того времени по фильмам с лощеными актерами совершенно не соответствует тому, что мне пришлось увидеть.

Курьер осведомился:

— Мсье Немчинов? — и подал сложенную бумагу, скрепленную красным сургучом и печатью с монограммой "М".

Я открыл послание.

Мсье!

Мне не часто встречаются люди, смело встающие у меня на пути. Как правило, это происходит от незнания людей. Поэтому я хотел бы закрепить наше заочное знакомство очным общением.

Мазарини.

Приглашение. Четкое. Краткое. Без двойственных толкований. И никто не знает, к кому оно обращено. Устное распоряжение курьеру. Что будет в результате нашего общения? Но известно, что кардинал человек очень расчетливый и даже свое поражение он превратил в победу, а врагов превращает в помощников для достижения своих целей.

Я могу и отказаться от этого приглашения. Никто меня не осудит. Я иностранец и занят своими делами. Какое мне дело до какого-то там кардинала Мазарини. Но любопытство и какое-то чувство тщеславия одержало во мне победу. Познакомлюсь с кардиналом Мазарини, возьму автограф (чего же я не стал коллекционировать автографы тех людей, с которыми мне приходилось встречаться?). Снова взгляну на город Кельн, который я уже видел в конце девятнадцатого века и в огненной средине двадцатого века, откуда я уехал в Латинскую Америку, подарившую мне столько прекрасных воспоминаний.

Машинально я достал из внутреннего кармана шариковую ручку, щелкнул кнопкой и внизу подписи кардинала поставил крестик. На дипломатическом языке это означает, что послание просмотрено и на него дан положительный ответ. Курьер взял письмо и сообщил, что он через пару часов будет отправляться в обратный путь. Мсье может поехать вместе с ним. И это тоже неплохо.

— Франц, — крикнул я, — собирай наши вещи. Я послушал твоего совета — мы едем в Германию.

Глава 33

Дорога до Кельна была спокойной. Лихие люди нам не встречались. То ли Господь нас хранил, то ли слуга его — кардинал. Зато веселых дам было предостаточно в каждом селении. Не знаю, почему это так, но нравы были намного свободнее, чем у нас на Руси. Мы выглядели совершенными пуританами по сравнению с западными обывателями. И среди них были пуритане, но они были в меньшинстве.

В дороге никогда нельзя быть расточительным, чтобы не привлекать к себе людей алчущих, но и впроголодь себя держать тоже нельзя, потому что голод удлиняет дорогу. Так же, как и пресыщение.

Курьер по своей курьерской привычке все порывался скакать вперед, но я тормозил его, говоря, что не пристало лицу духовного звания куда-то торопиться. Даже Спаситель наш и тот не торопился на свою Голгофу, а любое дело это такая же Голгофа, где ожидают его чувства приятные и неприятные. Так зачем торопить то, что и так будет воздано нам каждому по заслугам своим? Он хотел выслужиться перед начальником своей быстротой, но можно было выслужиться и тем, что вместе с ним приедут и приглашенные люди. Два чувства боролись в нем, и поэтому он был каким-то нервным. Эта нервозность передавалась и нам, заставляя более внимательно присматриваться к окружающим нас людям.

Если во встречных людях искать только врагов, то через некоторое время все люди будут казаться врагами. Те черты, которые раньше украшали людей, теперь свидетельствовали об их жестокости и коварстве. Улыбки были зловещими, взгляды злыми, все действия несли угрозы. Это напоминало паранойю. Стоило только подумать, что мы находимся среди друзей, как лица людей преображались. Улыбка была улыбкой, красивое лицо — красивым. Хотя на самом деле среди этих красивых лиц были и наши недруги, готовые поквитаться за смерть сотрудника "Фея".

Кельн оставался Кельном. Основа города, его историческая часть является лицом каждого города. Стоит перестроить эту часть или уничтожить ее в приступе градостроительного зуда и город уже не является тем городом, которым он был заложен нашими предками. Сколько у нас осталось таких городов в России? Единицы, а Запад все-таки хранит свою историю и не ломает то, что было построено не ими и является гордостью мировой культуры.

Резиденция Мазарини была не в самом центре. Мы сняли квартиру подальше от него. Великие люди притягивают к себе все хорошее и плохое. Лучше держаться подальше от этих центров притяжения, чтобы воронка страстей не затянула и нас. И от милости королей нужно держаться подальше.

Аудиенция была назначена через два дня. Я оделся в свое цивильное облачение со шпагой, шляпой с плюмажем и отправился к резиденции изгнанного кардинала.

Дворецкий, справившись о моем имени, пригласил пройти в гостиную. Через несколько минут вошел слуга в темной одежде и проводил меня в кабинет кардинала.

Мазарини был в полном кардинальском облачении и сидел за массивным письменным столом, углубленный в чтение какого-то документа. Мельком взглянув на меня, он указал гусиным пером на высокий стул у приставного к столу столика. Еще через пару минут он встал, обошел вокруг стола и сел на стул напротив меня. Позвонил в колокольчик. Вошел слуга и внес поднос с кофейником, двумя чашками и парочкой круассанов. Германия Германией, а порядки здесь французские. Сам прием официальный, но с большой долей уважения. Не для расправы же хитрый лис пригласил меня в свое гнездо.

— Здравствуйте, мсье Немчинов, — сказал кардинал, — много наслышан о вас. Вы как ветер, появляетесь и внезапно исчезаете, оставляя после себя разбросанные листья от деревьев. А ведь эти деревья кто-то высаживал, холил, поливал и ждал созревания плодов.

— Здравствуйте, Ваше Преосвященство, — смиренно ответил я, — я сразу откликнулся и приехал по Вашем зову, чтобы засвидетельствовать свое искреннее почтение и глубокое уважение. А деревья не только несут свои плоды, но и ветвями своими царапают человека.

— Вы преуспели не только в вопросах дипломатии и этикета, мсье Немчинов, — сказал Мазарини и продекламировал, -

В речах красивых много меда,

Да только меда горек вкус,

На пчел охота сейчас в моде

И мед дает цикуты куст.

Как вы думаете, кто это написал?

— Неужели Омар Хайям, Ваше Преосвященство? — решил я высказать свою догадку, хотя Хайям писал в стиле рубаи — ААВА — где рифмуются первая, вторая и четвертая строчки, а это обыкновенное четверостишие, которое иногда бывает лучше рубаи.

— Нет, это я написал. Во Франции одни пчелы (золотые пчелы — символ новой королевской власти во Франции, у старой королевской власти — лилии) атакуют других и все это под лозунгом укрепления королевской власти. На самом деле идет борьба за власть и в ход пускается самое изощренное оружие — лесть и яд. И неизвестно, что страшнее.

— Все-таки яд страшнее, Ваше Преосвященство, — решил я немного повернуть разговор в нужное мне русло. — От лести люди не умирают, а яд убивает наповал. Лесть может направить нужную руку в ту сторону, куда нужно льстецу. Но не для всех лесть затуманивает сознание. И не все феи обладают такой властью над людьми. А мед, собранный пчелами с цветков лилии, может быть лечебным...

При этих словах Мазарини прищурился и хитро посмотрел на меня, ничем не выдав своего отношения к теме начавшегося разговора.

— Прошу вас отведать моего кофе, мсье Немчинов, круассаны местной выпечки и скажите, не слишком ли кофе горек для вас, — сказал он и отпил кофе из своей чашки.

Глава 34

Кругом одни отравители. Сначала стихотворение про горький мед из цикуты. Потом Шарлотта с отравленным вином и смерть Марии. Сейчас намеки на горький кофе. Вряд ли он решится отравить человека, который является личным знакомцем нескольких владетелей немецких земель, находясь на территории германских княжеств.

Я взял чашку и смело отхлебнул кофе. Нет, раньше кофе не умели варить, а, может, я просто не уловил тогда вкус этого кофе, стараясь определить, добавлена в кофе цикута или нет?

— А вы игрок, мсье Немчинов, — задумчиво произнес Мазарини, — и с вами нужно играть в серьезную игру. Я знаю, что вам многое известно и что вы способны убить любого человека своей шпагой или каким-то маленьким оружием, которое никто так и не видел, даже мой агент, который спал с вами в одной постели. И я не знаю, что вы замышляете, сидя сейчас напротив меня.

— Если бы что-то замышлял, Ваше Преосвященство, — ответил я, — я не сидел бы напротив вас, а что-то делал. Любые переговоры сродни дипломатии, а дипломатия имеет свои традиции, которые никто еще не нарушал, за исключением тех людей, которые исключены из разряда великих.

— Ну, что же, — задумчиво произнес кардинал, — я не сомневался в вашей порядочности, поэтому и пригласил вас для одного дела, чрезвычайно важного для Франции и для многих государств, не являющихся с нею соседними. Я хочу поручить вам миссию доброй воли в интересах Франции.

— Покорнейше прошу извинить меня, Ваше Преосвященство, — решил я расставить точки над "i", — но я не являюсь подданным Вашего короля и...

— Вы, сударь, первый, кто осмеливается возражать мне, — тоном, не предвещающим ничего хорошего, начал говорить Мазарини, — я первый министр Франции и пользуюсь правом помещать в Бастилию любого человека, кто может быть опасным для Франции.

— Но в свободном городе Кельне, где большинство людей говорит на нормальном немецком языке, а полицай-президент является моим хорошим знакомым, — я не боялся врать, не побегут же люди кардинала проверять, является ли приезжий господин Немчинов хорошим знакомым полицай-президента, — Бастилии нет и давайте побьемся об заклад, что 14 июля 1789 года свободные граждане Франции будут плясать на обломках вашей Бастилии "Карманьолу"...

Мазарини молчал.

— ...и неужели Вы думаете, что я не подстраховал себя после того, как ваша сотрудница, подписывающаяся "Фея", отравила мою любимую женщину и чуть не отравила меня. Уж поверьте, Ваше Преосвященство, я смогу выстоять против дюжины ваших слуг и взорвать любое препятствие на своем пути...

— Я так и думал, что вы тот человек, которого нужно хранить и держать рядом с собой, чтобы не придти к раздаче на праздничном застолье, — восторженно сказал кардинал. Он легко сохранял хладнокровие в неприятном разговоре и не выпускал инициативы из своих рук. — Я предлагаю вам любой оклад за службу. Графское достоинство. Замок. Поместье. Орден Святого Духа. Почет. Уважение. Женщины. Близость к королевскому двору. Власть. Огромную власть. Большое количество подчиненных, которыми вы сможете повелевать, как вам заблагорассудится. Мне просто нужен такой человек как вы. Я даже не сомневаюсь, что вы легко назовете имя моего предшественника.

— Это вы имеете в виду Арма́на Жана дю Плесси́, герцога де Ришелье? — блеснул я своей осведомленностью.

— Да, — живо откликнулся Мазарини, — из его ослабевших рук я принял на себя заботы о французском королевстве. И поверьте, господин Немчинов, мне не нужно ничего особенно много. Мне нужно знать, когда закончится Фронда и я смогу вернуться в Париж, и какая судьба уготована Франции.

— Ваше Преосвященство, я же не колдун, чтобы знать будущее, — пытался отшутиться я, но не тут-то было, кардинал и не думал сдаваться.

— О колдовстве речь не идет, — сказала кардинал, — я знаю, что некоторые люди наделены Божественным даром предчувствия, иначе, откуда же вы можете знать, когда будет разрушена Бастилия?

— Это шутка, Ваше Преосвященство, кто же может поручиться, что через сто с лишним лет Бастилия будет разрушена, — давал я задний ход.

— Наделенные властью люди должны видеть то, что будет впереди, — сказал первый министр Франции. — Это не только дар, но и результат изучения поступающей со всех сторон информации, ее обработки в соответствии с уровнем существующего образования. Королевская власть не вечна. Опора короля — дворянство само по себе является разрушительной силой. Оно будет вести борьбу с властью короля, уничтожив эту власть и уничтожив самих себя. Это диалектика, мой друг, и то, что вы говорите, сходится с моими воззрениями. Оттого я стараюсь укрепить власть короля и поставить дворянство в положение таких же граждан, как и все, не обремененных большими знаниями и полностью зависящими от короля и его милостей. Наукой пусть занимаются профессора, мы им дадим профессорские ордена и мантии, а народу достаточно уметь читать, писать и кричать: "Да здравствует король!". Но и это не вечно. С увеличением количества населения возникнет потребность в большем количестве товаров. Ремесленникам придется объединяться в артели, создавать предприятия, на которых будут трудиться наемные рабочие, ученые будут создавать машины, заменяющие труд людей, улучшится качество продукции, но недовольными будут работники, которых из-за машин выгонят на улицу. Прогресс воспитает новый класс, который будет организован совместной работой по изготовлению товаров и будет бороться за то, чтобы самому сидеть, ничего не делая и заставить работать тех, кто до этого ничего не делал, а хорошо жил.

Я слушал рассуждения первого министра французского короля и поражался его марксистским мыслям. Мы иногда склонны идеализировать действия дворян Франции, направленные против первого государственника Франции, забывая о том, что дворянская вольница привела к революциям в России и к репрессиям во время последней. Портосы, Атосы, д´Артаньяны и Арамисы вызовут движение темных сил и окажутся беззащитными перед этими силами. Гвардия Белой лилии окажется неспособной поднять лозунги сегодняшнего дня, поступиться землевладением и увлечь за собой горожан и зажиточное крестьянство. Мазарини понимает, что это аксиома, пытаясь жесткими мерами удержать власть короля в незыблемом состоянии, сглаживая все королевские глупости и предоставляя королю возможность заниматься чем угодно, лишь бы король не лез в дела управления государством.

Глава 35

— Ваше Преосвященство, Вам, возможно, известно о том, что я подолгу не задерживаюсь на одном месте, и я не люблю, когда кто-то командует мною, — начал ставить условия я...

— Это не страшно, господин Немчинов, — сказал кардинал, — я такой же человек, как и вы, и не люблю никому подчиняться. Мне и не нужно, чтобы вы все время находились рядом и были в моем услужении, очень даже хорошо, что вы будете находиться где-то в другой стране, посылая мне письма с ответами на мои вопросы. Вот подписанный указ короля Франции о возведении вас в графское достоинство. Поздравляю Вас, граф д"Росси. Вот документ, подтверждающий владение вашим имением Росси. Поздравляю. Вот приказ первого министра Франции о назначении вас личным советником первого министра с окладом в двадцать тысяч ливров в год. Астрономическая сумма, но за вычетом налогов, выплат в поддержку дворянства, на придворные праздники у вас останется несколько меньше денег, но все равно вам хватит на то, чтобы вести достойную жизнь французского графа за границей. А вот и первое жалование, — Мазарини достал бархатный кошелек, в котором по весу чувствовалось золото, — здесь распишитесь в получении. Бухгалтерия, — извинительно произнес он, пряча бумагу с распиской в стол, — а сейчас скажите мне, когда все-таки закончится Фронда?

— Я не прорицатель, Ваше Преосвященство, — сказал я, — но какое-то внутреннее чувство подсказывает мне, что через несколько месяцев в самом начале 1653 года Вы триумфально вернетесь в Париж, где Вас с распростертыми объятиями встретит молодой король, а в самом начале осени того же года падет последний оплот фрондистов — город Периге.

— Периге, Периге, — как-то задумчиво произнес первый министр, — а я ведь сразу хотел разгромить это гнездо измены, но услужливые советники отговорили меня, ссылаясь на то, что может начаться гражданская война. А разве она не началась и не идет до сих пор? — голос Мазарини приобрел силу, и он говорил со мной, как бы выступая на митинге перед многотысячной толпой, — Я обещаю, что до тех пор, пока жив кардинал Мазарини, во Франции не будет никаких революционных волнений и власть короля будет незыблемой.

Мазарини сел в кресло и углубился в свои мысли. Я понял, что встреча окончена, встал и поклонился. Во время поклона я мельком посмотрел на кардинала — никакой отстраненности от мира не было — на меня смотрели внимательные глаза человека, умеющего добиваться своего.

— За девочку не волнуйтесь, граф, — сказал Мазарини, — мы воспитаем ее настоящей подданной короля, и о ней еще услышит весь мир, обещаю вам, — он прикрыл глаза и отдался своим мыслям.

Кардинал умело провел вербовку своего сторонника. Сделал прямое предложение. Подкрепил его материально деньгами и морально титулом. Размер этого определяется ценностью сотрудника. Вероятно, я представлял для Мазарини ценность, потому что приписываемая Мазарини скупость никак не соответствовала тяжести кошелька с деньгами в моем кармане и солидностью гербовой грамоты с королевским указом, скрепленной красной сургучной печатью на толстом шелковом шнурке. Возможно, что местечко Росси — это захудалая деревушка из десятка хижин. Но суть разве в этом? У графа де Монте-Кристо вообще ничего не было, кроме найденных в пещере сокровищ, но титул открывал ему двери всех салонов Парижа, Лондона и других мировых столиц. Мазарини не из тех людей, кто попусту разбрасывается деньгами и титулами. Рядом со мной постоянно будет находиться человек, который будет передавать записочки от кардинала, отправлять мои послания и свои соображения по поводу моих контактов и возможностей влияния на власть предержащих в этом мире. Я мог бы и воспротивиться, категорически отказаться от предложения Мазарини, но нравы того времени были такими, что отказавшиеся от сотрудничества лица долго не жили. Мне лучше. Я ничем не обязан Мазарини и буду заниматься тем, чем захочу. Если будет в моих возможностях, то я буду способствовать предотвращению войн между европейскими государствами, увеличивая период мирной жизни. Думается, что это главная задача как руководителей государств, так и граждан.

Деньги и грамоту я передал своему казначею и главноуправляющему моим хозяйством Францу Ротшильду. Его гордости не было границ:

— Ваше сиятельство, ваше сиятельство, — неустанно повторял он, — вы знаете, как увеличатся возможности нашего кредита и как повысятся наши акции, когда я произведу их перерегистрацию уже от нового имени моего хозяина? Ваше состояние вырастет, по крайней мере, раза в три и любой деловой человек будет рад иметь Вас в числе своих самых почетных партнеров. А титул имеет отношение к России, откуда вы прибыли, Ваше сиятельство, — сделал догадку Франц.

А ведь действительно. Я еду из России и нахожусь на службе у Московского царя. Встреча со мной тщательно готовилась и даже титул выбран в соответствии с моим географическим нахождением. Во Францию сейчас ехать опасно, особенно полномочным посланником первого министра в изгнании. Да и пора уже возвращаться домой, загостился я в Западной Европе.

Глава 36

Мы предполагаем, а Господь нами располагает. В Кельнской типографии я заказал украшенные виньетками визитные карточки на плотной бумаге и специально сделал анекдотическую надпись: "Владимир Немчинов д"Росси. Граф" и разослал по всем приличным домам Кельна. Приглашения посыпались со всех сторон. Думаю, что Мазарини улыбнулся моей шутке и умению быть своим в любом обществе.

Быть своим и желанным везде очень утомительно. Никогда не пробуйте этого делать. Должно быть три-четыре человека хороших знакомых и один, максимум — два, хороших друга. Для нормального человека вполне достаточно. Так и бывает. Стоит только подняться на какую-то ступень в иерархической лестнице, как из всех щелей вылезают старые знакомцы, которые, как бы продолжая давно начатый разговор, говорят:

— Ну вот, а мы все думали, куда это ты подевался, что это тебя не видно на наших мероприятиях?

Стоит вернуться в исходное положение, как эти друзья точно так же исчезают в своих щелях и кажется, что это было временное наваждение, вызванное избытком свежего воздуха или лишней рюмкой за праздничным столом.

Все дни у меня были расписаны по часам. Я приходил, вернее, доползал до своей съемной квартиры где-то далеко за полночь, отсыпался до обеда и начинал новый круг визитов и раутов. Вся нормальная жизнь оставалась где-то в стороне, а вокруг жужжали светские новости и сплетни, решались вопросы назначений, анализировались действия известных лиц, составлялись партии, объявлялись войны и подписывались мирные договоры. Потом, в другой жизни все объявлялось гением кого-то из власть предержащих, а не хотением какой-нибудь мадам Шредер.

Меня уже засватали за баронессу М, хотя я не давал повода для того, чтобы связать себя узами Гименея в том времени. Но в том обществе, где мне пришлось вращаться, все делалось на благо этого общества, на укрепление его и распространение влияния на все сферы Кельна.

Точно так же и в других государствах. Все решается подковерно, а потом объявляется глашатаями на площадях и люди начинают удивляться, а кто это такой, откуда он вылез и почему, за какие заслуги его назначили в гении или сделали главнокомандующим на предстоящей войне? Не парьтесь, господа, просто так захотела тетя Галя из Бердичева. Почему из Бердичева? Угадайте с трех раз.

Нужно было что-то решать, чтобы не врасти в этот гламур и не стать частью его навсегда. Я отправил всем своим новым знакомым письма-прощания по случаю предстоящего отъезда в Московию. Поэтому мне не пришлось проводить целую неделю в прощальных визитах, выслушивая соболезнования по поводу зим, во время которых птицы замерзают на лету, а водка, вылитая из рюмки, падает на землю хрустальными кусочками льда. Пусть они продолжают думать, что по нашим улицам ходят дикие медведи и пристают к хорошеньким девушкам, люди у нас катаются на печках и ловят щук, которые исполняют все желания русских, поэтому они и остаются русскими, несмотря на множество завоевателей, которые хотели, чтобы русских вообще не было.

Франца я оставлял в Германии, располагая всеми оставшимися у него деньгами по своему усмотрению. Но всегда покладистый Франц Ротшильд вдруг воспротивился и сказал, что будет сопровождать меня до того времени, пока сама судьба не распорядится о том, что его хозяин больше не нуждается в своем помощнике.

— Сударь, я чувствую, что вам нужно попасть в то же место, где мы с вами встретились, а там ждут нехорошие ребята, которые мечтают с вами поквитаться. Куда же вы поедете без меня, да и у меня в прусских лесах остались хорошие товарищи, которые помогут нам в случае чего, — сказал Франц.

Открытку с наилучшими пожеланиями по случаю предстоящего отъезда в Россию я отправил и кардиналу Мазарини. Все-таки, он считает себя моим начальником, и я отдал дань вежливости подчиненного перед начальником. Скажу кому, не поверят, что я был личным советником всемогущего первого министра французского двора.

Обратный путь был как бы повторением пройденного. Все равно как в книге, когда возвращаешься на несколько листов назад, чтобы вспомнить, а что же было до того места, на котором ты открыл книгу. Особенно надолго я нигде не останавливался.

В Страсбурге мне пришлось доказывать барону Райнбаху, что французский титул совершенно не изменил меня. Я все тот же, живу по своей совести, буду прилагать усилия для развития российско-германских отношений, и барон всегда может положиться на меня.

Лучше всех спорный вопрос решила жена барона:

— Милый, это даже хорошо, что Вольдемар стал французским графом, и будет находиться на русской службе. Было бы хорошо, если бы он стал и германским дворянином. Насколько я знаю, герцоги Баденский и Вюртембергский предлагали ему дворянское достоинство, но наш милый друг проявил очень большую скромность. Никогда не поздно исправить то, что не было сделано раньше — дворянские грамоты ждут его, — и она очень мило улыбнулась, погладив мою правую руку с перстеньком и вензелем прекрасной Елизаветы.

— Ууууу, — подумал я про себя, — а баронесса не такая простая особа. Женская контрразведка работает исключительно эффектно и эффективно.

— Да, дорогая, — сказал барон, — я неоднократно убеждался в том, что граф человек слова и чести и я с радостью подаю ему руку дружбы.

Я тепло пожал руку барона, сознавая, что могу обратиться к барону с любой просьбой, но понимая, что и барон может обратиться ко мне тоже с любой просьбой.

Почему я акцентирую внимание на слове любой? Потому что иногда просьбы могут выходить за рамки личных отношений, а понятия чести не позволят сообщить кому-то бы ни было о сущности вопроса. Хотя, каждый должен понимать, что если товарищ вышел за рамки, то это он делает не для себя лично, а для своего государства, поэтому и в исполнении или неисполнении его просьбы нужно учитывать интересы своего государства.

Дружба дружбой, а табачок врозь. Никакие ордена, титулы не должны кружить голову и затуманивать сознание русского человека в любой ситуации.

Польша встретилась поручиком Сладновским, который, вероятно, был назначен куратором наблюдения за моей особой, и имел тесные связи с французским двором:

— Матка Бозка, Святый Езус, витаемо (приветствуем) пана графа в державе польской. Як длỳго замéжа пан позóстаць у нас? (Сколько времени думаете задержаться у нас?). Не может ли пан передать коперту (конверт) русскому поручику Морозову? Дзенькỳе. Вшысткего найлéпшего! (Всего хорошего!).

Поручик — сама любезность. Что в конверте, не мое дело. Пусть поручик Морозов разбирается с этим, если я доберусь до поручика.

Глава 37

Сколько живу на свете, я каждый день убеждаюсь в том, что русские пословицы являются средоточием многовековой мудрости. Не зная брода, не суйся в воду. Мой преподаватель в институте, бывший фронтовой разведчик, всегда говорил нам: если заходишь в какую-то комнату, то сначала подумай о том, как ты будешь из нее выходить. И для примера рассказал нам случай, который произошел с его разведгруппой в Отечественную войну в 1942 году. Возвращались из разведки, вроде бы и линию фронта перешли, однако наши отступили и разведгруппа ночью пришла в расположение "своих" войск. Была ночь, шел тихий дождик, все были в плащ-накидках. Зашли в избу, в которой они ранее квартировали, а там солдат спит немеряно. Побурчали, растолкали спящих, и сами улеглись.

— Просыпаюсь, — говорит наш учитель, — с первыми лучами, смотрю, а перед моими глазами воротник соседа, а на нем серебряные руны SS. Растолкал своих товарищей, а нас всего-то было три человека, броском в окно, противотанковую гранату за спину и ходу из деревни.

Мы издалека понаблюдали за мызой, где когда-то начали свои приключения. Франц отправился в лес припрятать нашу казну, а я нашел свои припрятанные вещи и документы. Переоделся. Спрятал бретту в коробку. "Вальтер" сунул в карман куртки, чтобы вечером выбросить где-нибудь, и поехал к корчме. Все было тихо, и я решил, что у меня есть прекрасная возможность исчезнуть из XVII века так же внезапно, как я там появился.

Я подъехал к высокому забору, спешился, привязал коня, тут ворота открылись и человек десять вооруженных людей с криками бросились на меня. Выхода не было. Я достал пистолет и стал стрелять на поражение. Кто считает, что из пистолета так же легко стрелять, как это показывают в кино, тот пусть купит себе пистолет, пачек сто патронов к нему и потренируется стрелять "на глазок" или "от живота". Все это сказки для людей, которые верят в то, что из автомата, который все ошибочно называют "шмайсером" (MP-40), можно, не прицеливаясь, попасть во что-то.

Троих я уложил, но не насмерть, двое еще держались за руки и ноги, а пистолет остановил затвор в заднем положении и оголенный ствол как бы показал мне язык — кончились патроны, хозяин. Перезарядить я не успеваю. Хорошо, что коробка с бреттой легко открывалась. Шпага в руке и стало легче, но одному против оравы устоять очень трудно. Я получил уколы в ногу, в руку и следующий удар должен быть в грудь. Я быстро крутанул свой перстень вперед на три с лишним оборота и очутился примерно в том же времени, из которого я ушел.

Около дома стояли "жигули" с синей полосой и надписью "милиция". Два милиционера о чем-то разговаривали с хозяином. Я представляю их состояние, когда они шагах в десяти от себя увидели окровавленного мужика со шпагой в одной руке и с пистолетом в другой. Один из милиционеров стал лапать себя за кобуру пистолета, а второй начал махать руками и кричать:

— Бросай оружие, стрелять будем!

Вот ситуация. Там ждут пять здоровых мужиков со шпагами, чтобы нашпиговать меня ими, здесь два милиционера, которые будут выведывать, кто меня проткнул, почему моя бретта в крови и откуда у меня пистолет времен Второй мировой войны. И за все это мне грозит до десятка лет заключения в колонии строгого режима. У нас особо никто разбираться не будет. Правосудие работает по количеству посаженных. Чем больше посажено, тем эффективнее правосудие. Грабитель-налетчик получает столько же, сколько мужик с мешком картошки. Тюрьмы переполнены. Организованная преступность в кадрах как в сору роется, а раньше каждого посаженного обихаживали, чтобы оступившегося в преступные сети завлечь.

Посмотрим, кто быстрее, милиционер достанет свой шпалер или я перезаряжу свой и умчусь обратно на мызу, как дьявол на голову тех, кто стоит и озирается от моего исчезновения.

Я сделал быстрее. Выкинул пустую обойму, а в немецком пистолете это делается легко, нажимаешь большим пальцем на кнопку и магазин вываливается сам, если он не погнут и не сильно загрязнен, вставил снаряженный магазин, перстень три с половиной оборота назад и снова я на мызе с яростными немецкими матами и пистолетом в правой руке. Я успел произвести только два выстрела, как все нападавшие на меня подхватились и побежали в разные стороны.

У меня не было ни сил, ни желания догонять их и наносить поражение. За моей спиной к мызе бежали четыре вооруженных человека во главе с Францем. Вероятно, бандиты больше испугались их, чем меня. Лесные бандиты не менее опасны, чем разбойники, промышляющие под видом дворян на постоялых дворах.

— Сударь, да как же это так, — сокрушался мой верный спутник, — неужели нельзя было подождать с полчасика, мы бы так им вместе врезали, что эта мыза превратилась в самое безопасное место во всей Пруссии.

— Франц, только без мародерства, — только успел я сказать я и отключился.

Я спал и не спал. Мне снились какие-то люди. Потом мне снился какой-то вал как будто из ваты, увеличивающий в размерах и крутящийся все быстрее, догоняя меня и подминая под себя. Я чувствовал, что кто-то обливает меня водой, вытаскивает из-под меня простыню, меняет на мне одежду, поит чем-то горьким, кладет на лоб что-то холодное.

И, наконец, я проснулся. Было утро. Около моей руки на постели лежала женская голова с распущенными волосами. Я погладил ее, и голова повернулась ко мне. Это была Елизавета. Она стояла на коленях у кровати, положив голову на мою руку. Она что-то говорила мне, но я ее не понимал. Так, отдельные слова из немецкого, что помнились со школы. Я схватился за правое ухо и почувствовал, что нет лингвафона.

— Франц, — закричал я.

Франц появился мгновенно. Я показал ему на ухо, и он подал мне приспособление, без которого я глух и нем. Другой бы выкинул какую-то штуковину, бывшую в моем ухе, а этот ничего не выкинет зря.

— ... Владимир, я так рада, что ты жив, — начал я понимать голос Елизаветы.

— Я жив, — сказал я, — но я такой голодный, что съем сейчас любого, кто подойдет ко мне ближе чем на полметра. Откуда ты появилась и долго здесь находишься?

— Франц сразу послал за мной, и я здесь уже два дня, а ты целую неделю находился на грани между светом и тьмой и никто не мог сказать, в какой стороне ты останешься, — говорила Елизавета и по ее улыбающемуся лицу текли слезы.

Глава 38

В схватке я потерял немало крови, какая-то инфекция проникла в мой организм, и я несколько дней был в бреду. Вызванный лекарь сказал, что у меня вряд ли есть шанс выжить. Спасибо Францу. Он видел лекарства в моей аптечке, видел, как я их применял и только когда лекарь сказал, что шансов никаких, набрал в шприц двойную дозу противостолбнячной сыворотки, воткнул в меня иглу и ввел лекарство, а затем стал кормить таблетками, которые там были. А были там таблетки с антибиотиками и противовоспалительными средствами на случай простуды. Так что Францу я обязан своей жизнью.

— Сударь, мызу я купил на ваше имя и выгнал бывших собственников как разбойников и скупщиков краденого. Прислуга нанята мною. Так что распоряжайтесь смело в своем доме, — доложил мой руководитель хозяйства.

— Франц, я дарю тебе эту мызу, — сказал я.

— Сударь, я прошу вас сдать мызу в аренду моему другу по лесным скитаниям с ежегодной выплатой вам десяти процентов от всей выручки, — ответил мой друг. — И человек будет к хозяйству пристроен, и хозяйство будет иметь, по лесам шастать перестанет и даст работу другим друзьям, вместе с которыми мы прогнали разбойников.

— Согласен, — сказал я, — готовь бумагу, я подпишу.

— А подписывайте сразу, ваше сиятельство, — сказал Франц, — я эту бумагу давно приготовил, — и он подал мне бумагу — договор об аренде — и мою шариковую ручку (молодец, что проверил карманы моей одежды).

Я подписал договор и ручку подарил Францу.

— Франц, — сказал я, — вот этой ручкой ты подпишешь ведомость, по которой перечислишь первый миллион золотых марок в немецкий промышленный банк. А потом начнешь делать такие же ручки и заработаешь целый миллиард.

— Спасибо, сударь, я так и сделаю, а ручкой буду подписывать только самые важные документы, — серьезно ответил мой Франц. Я знаю, что Франц Ротшильд еще покажет себя.

Елизавета постоянно была со мной, кормила с ложечки и под руку выводила гулять на улицу.

— Владимир, что за странная одежда была на тебе? — спросила как-то она. — Не означает ли эта одежда то, что ты не останешься здесь, и мне придется всю жизнь быть одной...

— Ты не будешь одна, — сказал я тихо, обняв ее за плечи, — ты всегда будешь в моем сердце, а мне нужно будет вернуться туда, откуда я пришел.

— Расскажи мне о твоем мире, — попросила Елизавета, — когда ты уйдешь, я буду представлять этот мир и нас вместе в этом мире.

— Я даже не знаю, что рассказать о моем мире. Не думаю, что тебе этот мир понравится, и я не знаю, сможешь ли ты прижиться в этом мире, — с сомнением сказал я.

— Мне кажется, что любой мир, в котором существуешь ты — прекрасен, — не сдавалась Елизавета.

— Хорошо, — сказал я, — я расскажу тебе о своем мире, но ты должна знать, что и в моем мире я такой же, как и сегодня рядом с тобой. Мой мир находится здесь же, но через триста пятьдесят лет. За это время прошло много войн, революций, великих потрясений, государства увеличивались в размерах и распадались на части, дворянство исчезло, все люди стали равными, но на место дворянства вышла элита и номенклатура, составленная из разбогатевших студиозусов, крестьян, выслужившихся солдат, служителей культа и политических партий. Герцоги превратились в губернаторов, короли в президентов, которых выбирают все граждане за посулы и обещания, что при нем и больше ни при ком они станут жить как сыры в масле. И народ голосует, радуется, потом плюется, ждет времени, когда придет другой с красивыми посулами, чтобы проголосовать за него.

— И у этих людей нет никакой родословной? — удивилась Елизавета.

— Есть, но очень скромная, и чем скромнее родословная, тем больше шансов, что его изберет народ, называемый на греческий манер электоратом. Главное, чтобы оракульские способности были на высоте, — продолжал я. — Все страны делятся по пропорции двадцать на восемьдесят. Двадцать процентов населения получают восемьдесят процентов всего созданного на земле, а восьмидесяти процентам населения остается двадцать процентов всего оставшегося.

— Но это же несправедливо, — возмущенно сказала Елизавета.

— Конечно, несправедливо, — поддержал я ее, — двадцать процентов населения страдают от ожирения, а восемьдесят процентов населения от недоедания и попытки исправить положение воспринимаются ожиревшими как посягательство на их суверенитет.

— Это все политика, но люди, наверное, стали богаче духовно, поют серенады своим дамам под балконом, ходят на балы и современные мазурки стали изящнее, — начала мечтать моя дама.

— К сожалению, моя дорогая, — сказал я, целуя ее нежные пальчики, — нравы изменились совершенно. Современные женщины свободны и раскрепощены. Они оголили свои груди и животы, носят обтягивающие юбки. Они короткие до такой степени, что из-под них выглядывают трусики. Они курят, пьют вино и крепкие напитки, говорят грубые слова, пляшут трясущиеся танцы, плачут от песен трубадуров, но часть женщин старается соответствовать понятию, что женщина должна быть женственной. Время рыцарей, турниров, шпаг и дуэлей кануло в прошлое. Мужчины дерутся в подворотнях или в ресторанах по пьяному делу, нанимают убийц для сведения счетов, пишут доносы и с помощью современной техники говорят гадости, о которых знает весь мир.

— Неужели так плохо в твоем мире? — огорчилась Елизавета.

— Мы уже привыкли к этому миру, и попадание в другой мир может освободить от внутренних тормозов все наши внутренние инстинкты. Мы предстаем перед людьми такими, какими они не хотели бы быть сами, и чтобы их дети не были такими. Некоторые люди возрождают и сохраняют наши культурные традиции, но таких людей становится все меньше и меньше. Я не знаю, как ты меня представишь в моем мире, лучше представь, что я все еще в твоем мире, — сказал я.

— Владимир, мы с тобой еще встретимся когда-нибудь? — спросила с робкой надеждой Елизавета.

— Не знаю, но никогда не говори никогда. Если меня занесет к вам ветер моих странствий, то я постараюсь написать тебе записку о том, что был вдалеке и передаю тебе привет, — успокоил я ее.

— Нет, ты должен сразу придти ко мне, потому что я всегда буду ждать тебя, и мое сердце будет свободно только для тебя. Даже, если я буду очень старая, все равно приди ко мне, чтобы я ушла спокойно в иной мир, — в голосе женщины слышалась мольба.

— Я приду к тебе, — прошептал я.

Мы наслаждались каждым днем пребывания вместе. Я не мог остаться с ней, потому что, в конце концов, душа современного человека не вынесла бы медленного прозябания в тиши средневековых месяцев. Даже современные западники стараются вырваться в Россию, чтобы посидеть в компании, напиться, покричать вволю, дать кому-нибудь по физиономии и получить ответный удар в торец, выгнать из себя оскомину цивилизации, чтобы потом вернуться в свой мир и быть чопорным и солидным западником, строго соблюдающим созданный дубиной добропорядочный образ жизни.

— Ты когда уйдешь? — спросила меня Елизавета, лежа на моей груди и перебирая волосинки моих усов.

— Скоро и я сделаю так, чтобы мое пребывание здесь казалось сном, — сказал я, обнимая ее, — закрывай глаза и спи. Пусть тебе снится наша гонка в лесу и домик, который соединил нас с тобой навсегда.

Она улыбнулась и закрыла глаза.

С первыми петухами я встал. Оделся в свою обычную одежду, проверил документы, деньги, вышел на улицу, выбросил в кусты крапивы оставшийся без патронов пистолет, все другие современные железки и крутанул перстень на три с половиной оборота вправо.

Заскрипели ворота. Мой старый знакомец верхом выгонял своих лошадей в загон у усадьбы.

— Привет, закончились ваши игры? — спросил он меня.

— Закончились. Оказия не случится до города? — поинтересовался я у него.

— Я сегодня еду в город, подкину по пути. А где ваша лошадь? — спросил он.

— Убежала, — сказал я, — если прибежит, то считайте ее снова своей.

— Спасибо. Тут на днях вы нам привиделись. Стояли мы с милицией, с соседнего хутора мой одноклассник в милиции работает, и тут появляетесь вы, весь в крови, со шпагой в одной руке и с пистолетом в другой. Пока Пашка свой пистолет доставал, вы и исчезли. Да и выпили-то мы по чуть-чуть, на работе ведь все. Покарзилось, — сказал хозяин хутора.

— Покарзилось, а кто был самым первым хозяином хутора? — спросил я.

— Говорят, какой-то французский граф с русской фамилией, то ли Русин, то ли Росин, — сказал хозяин, — идите в дом, хозяйка молоком с хлебом покормит, — и он погнал дальше лошадей.

Я пошел в дом, откуда доносился звук работающего телевизора и голос Познера: "Вот такие времена".

Кольцо спасения

Глава 1

Из Калининграда в Москву я летел самолетом.

— У вас есть разрешение на холодное оружие? — грозно спросили меня на досмотре в аэропорту, указывая на видавшую виды бретту.

— Что вы? — деланно удивился я. — Это же сувенирная продукция, как фантастические мечи или самурайские принадлежности. Ими даже хлеб нарезать нельзя.

— В багаж, — распорядился проверяющий. В багаж так в багаж.

На взлете я увидел ферму, где осталась Елизавета, и мысленно помахал ей рукой.

Когда стали разносить кофе и чай, самолет стало потряхивать. Турбулентность. Это уже стало авиационной приметой, как разносят кофе, так начинает трясти.

Самолет летит по воздуху точно так же, как и моторная лодка несется по водной поверхности. Когда нет ветра, вода ровная и лодка идет ровно, не шелохнувшись. При небольшом ветре создается рябь и лодку начинает бить днищем о воду, как машину при езде по неровной дороге. При большой волне лодка-самолет старается все время держаться на гребне волны и самолет то подбрасывает вверх, то опускает вниз, и пассажиры боятся упасть вниз. Почему-то в воздухе люди боятся больше, чем на воде, хотя это практически одно и то же: и там, и там под ними среда, которая не является для них средой обитания, если они не рыбы и не птицы.

Последующие двое суток в поезде тоже не вернули меня к действительности. Вокруг была какая-то чужая жизнь. Куда-то спешили и бежали люди, держа в руках сумки, сумочки, барсетки, портфели, кейсы, тележки с поклажей, платформы с грузами... Кто-то делал деньги, кто-то их тратил, кто-то думал, как их сделать, кто-то думал, как их потратить. Вот что объединяет все времена и всех людей в них, наводит хоть какой-то порядок во взаимоотношениях. Деньги. Настоящими хозяевами мира являются не короли и президенты, а банкиры. Короли и президенты могут растоптать банкиров, но без денег банкиров растопчут королей и президентов. Причем топтать будут с большим наслаждением, чем банкиров.

Представьте, если бы не было денег вообще. Все равно нашлись бы какие-то предметы, которые бы стали заменой денег. А если бы таких предметов не было, то человек не додумался бы простого товарообмена, спросите вы? Тогда деньгами станет грубая физическая сила. Сейчас сила служит деньгам, а раньше силе служили все. Нет уж, пусть будет в мире деньги, чем мы будем в услужении горилл.

Так, за философскими рассуждениями я и добрался до дома, где меня ждали. Когда я уходил в путешествие, меня преследовало недопонимание со своей половинкой, которая уезжала жить к маме. Уехала так уехала, мама уже в возрасте и ее нужно проведать.

Каждый человек должен разобраться в себе и решить, что ему нужно. Если кто-то думает, что я буду бегать и суетиться, заваливать букетами цветов, на коленях вымаливать прощение за то, что я не делал, то этот человек глубоко ошибается. Это поняла и моя жена, которая была дома и встретила меня так, как будто никакая черная кошка между нами не пробегала. Хотя, так для сведения, я ужасно люблю черных кошек. Самые умнейшие и преданные существа.

Когда жена в душе увидела шрамы на моем теле, она не сказала ничего, только посмотрела на меня каким-то странно-строгим взглядом, не одобряя мои увлечения и манеру исчезать в никуда на неопределенное время.

— Когда-нибудь ты не сносишь своей головы, — сказала она задумчиво, — если бы я знала, где ты, то я бы меньше волновалась. Каждый раз ты возвращаешься совершенно другой, и я даже не знаю, какого человека я полюбила, и что от него осталось в том, которого я вижу сейчас.

— Я все такой же, — успокоил я ее, — каждый писатель выезжает в творческие командировки, чтобы набраться впечатлений, собраться с мыслями и окунуться в ту среду, о которой он собирается писать. И я всегда уезжаю буквально на два-три дня. Сейчас вот вернулся из Калининграда, буду писать о средневековых приключениях. Когда-нибудь я тебя возьму с собой в командировку, чтобы ты сама посмотрела, что значит погружение в среду.

— Не хочу я ни в какие командировки, — запротестовала жена, — ты мне лучше ответь, что это за шрамы?

— Это не шрамы, — с улыбкой сказал я, — это глубокие царапины, полученные во время конной охоты.

— Не доведет до добра тебя эта охота, — сказала мне жена.

Вообще-то она права. Все, я заканчиваю с путешествиями во времени. Пора остепениться и вообще заняться домом. Вот, краска в ванной потемнела. Нужно подновить косяки, дверь. Правда краска у меня просто масляная, а не синтетическая, сохнуть будет дольше, зато экологически чистый продукт и никаких вредных испарений в атмосферу квартиры.

— Милый, иди сюда, я уже накрыла стол и все приготовила так, как ты любишь, — донесся из залы голос жены.

Вот что значит любящий человек. С сегодняшнего дня я из дома ни ногой. Проснусь, сразу за компьютер и буду описывать все накопившиеся приключения. Не каждому дано такое.

Глава 2

Когда начинаешь новое произведение, то долго думаешь над тем, с какого слова начать его. Традиционное "жили-были" или "жил-был" заезжено до такой степени, что любой прочитавший эти слова сразу думает, читать дальше или не читать, и будет больше склоняться к тому, чтобы не читать. Начать с "однажды"? Но у меня все это было не однажды, и даже не дважды.

Начну со слов: "с утра мне было скучно". А что, пойдет. С утра многим людям бывает скучно, хочется заняться сразу всем и ничем одновременно. А, может, взять и покрасить дверь в ванной, а потом уже сесть и написать что-нибудь такое умное. Все-таки я хозяин в доме и что-то должен делать по хозяйству.

Я встал и пошел в кладовую, где хранятся мои инструменты и разные строительные запасы. Нашел банку с краской. Кое-как открыл. На краске толстая пленка. Проткнул ее, брызнув на себя жидкостью типа подсолнечного масла. Нет, это не масло, это олифа. Краска и олифа разделились и существовали отдельно. Краска внизу в виде густой белой массы и сверху темный слой олифы. Попытка смешать палочкой эту массу особого энтузиазма у меня не вызвали.

— На дворе новый век, а я должен палочкой булькать краску? — сказал я себе и пошел смотреть, чем мне может помочь имеющаяся в доме техника.

На кухне нашелся электромиксер.

— Слабоват, — сказал я и пошел в кладовую за электродрелью.

Дрель небольшая, имеет регулятор скорости и направления движения рабочего элемента. Венчик миксера как будто специально приспособлен для использования в дрели. Я поставил банку с краской на пол, подстелив газетку, чтобы не испачкать линолеум, и включил дрель. Техника есть техника. Не прошло и пяти минут осторожной работы с краскодрелемиксером, как в банке оказалась легкая и однородная масса белого цвета.

Аккуратно вытер венчик тряпкой и отправил его на место, на кухню. Перед входом в ванную комнату настелил на пол старые газеты, открыл дверь и стал красить дверную коробку, а если сказать просто — косяки, начиная с верхнего.

Никому не захотелось вместе со мной покрасить что-нибудь? Когда кто-то начинает красить, то со стороны всегда видно, где прокрашено хорошо, где плохо, где капли краски начинают свисать нитями и их нужно подцепить кистью.

Вертикальные и горизонтальные поверхности красить легче, чем те элементы, которые находятся вверху. Я привязал к банке веревочку и сделал веревочное кольцо, чтобы банку можно было повесить на шею. Удобно и руки свободны. Правой рукой я держусь за дверь ванной комнаты, левой рукой крашу верхний косяк. Прижал кисть к дереву, и вдруг немалая струя белой краски пролилась мне на руку. Знаете, всегда, когда стараешься красить очень аккуратно, чтобы ничего не запачкать, не забрызгать краской, всегда какая-нибудь струйка краски прольется туда, куда она не должна была пролиться. И кисть в краске, и рука в краске, и тряпки под рукой нет. И перстень мой заветный залит масляной краской.

Я попытался его снять, но вместо этого он провернулся в моей руке и не снялся. То ли рука затекла, то ли краска мешает снять, но перстень крутился, и ничего не происходило. Вероятно, краска как-то подействовала на перстень, что он не унес меня в то время, когда я только замышлял, красить мне дверь или не красить. Я бы тогда не стал красить. Не так уж плохо и выглядит эта дверь. В прошлом году красил. Обе руки испачканы в краске и никак не могу снять перстень. Зараза, да снимайся же ты. Ведь палец скользкий, ну чего бы тебе не сняться? Я крутил перстень, чтобы снять его побыстрее, вытереть, вымыть и самому очистить свои руки и вдруг в глазах моих потемнело.

Я стоял где-то на опушке леса. Густая трава по колено, а невдалеке песчаная проплешина, рядом с которой росло огромное дерево. И тишина. Абсолютная тишина. Хотя нет, подул легкий ветерок, и я услышал, как зашевелился лес, издавая шелест, который в тишине слышен как явственный звук. Где-то хрустнула ветка.

— Возможно, старая ветка упала под напором ветра, — подумал я и обернулся.

Метрах в двадцати от меня стояло стадо обезьян. Похоже, что это гориллы.

— Какие гориллы в Сибири? — сказал я себе. — Здесь горилл отродясь не было. В местных зоопарках их штук с десяток наберется, и никто их на выпас не отпускал. А тут их немало, примерно десятков пять будет вместе с детенышами. Хотя, не совсем они похожи на горилл. Больше на людей похожи, но на таких, какие жили в незапамятные времена на заре зарождения человечества. Тогда эволюция пошла двумя путями — одни человекообразные пошли дальше и стали развиваться как люди, добывая себе трудом пропитание. Другие сказали, что нам хватит еды и на деревьях, а если что, то сопрем у вас недостающее, но останемся свободными человекоподобными, которых не стесняют такие понятия, как совесть, ответственность и долг. Похоже, что эти из тех, кто решил эволюционировать дальше. Вот черт, мобильника с собой нет, а так бы сфотографировал на память и сказал... А что бы я сказал? Так мне и поверит кто-то.

Я хотел крутить кольцо, чтобы возвращаться, но зычный крик за спиной: "А-а-а-а-а-а" — просто-напросто напугал меня своей неожиданностью. Я повернулся и получил кулаком по физиономии. Падая, я схватил банку с краской, чтобы не разлить ее на себя.

Заросший волосами верзила с отнюдь не обезьяньим лицом схватил банку, сорвал ее с моей шеи и начал пить краску. Олифа она по вкусу сродни подсолнечному маслу. Меня сразу затошнило, как только я представил, что чувствует нормальный человек, которому захотелось выпить масляной краски. Вероятно, то же самое почувствовал и верзила. Он отбросил банку, и на его лице появилась гримаса отвращения к краске, ко мне и вообще ко всему, что его окружает.

Стуча кулаком по своей груди и крича что-то страшное, он бросился на меня. Поверьте, что у меня от изумления даже не сработало чувство самосохранения, чтобы как-то увернуться или убежать. Хотя, вряд ли бы я убежал от него. Просто раздразнил бы и разбудил в нем охотничий инстинкт.

Во времена, когда мне пришлось жить в одной съемной квартире на первом этаже старинного дома, мой домашний персидский кот поймал здоровенную крысу. Прижал ее лапой и с интересом смотрел, что она будет делать. Крыса не делала никаких резких и агрессивных движений. Аккуратно выползла из-под его лапы и так же не торопясь удалилась в дырку, откуда она пришла. Она не вела себя как дичь, и кот не бросился на нее. Иногда так и нужно вести себя в опасной ситуации, показывая, что я вас не боюсь, воевать не собираюсь, но мои зубы остры.

Глава 3

Соображать я начал только тогда, когда увидел, что руки этого существа, которые были несколько длиннее, чем мои, вот-вот сомкнутся на моем горле.

— Вот это да, — подумал я, — я у меня нет никакой "мамаша гиря", чтобы достойно встретить товарища. Сейчас сомкнет руки на горле, хрустнут позвонки, и не успеешь даже "мяу" сказать. И под рукой нет ни камня, ни палки, чтобы стукнуть этого типа по темечку. Одни руки остались и те в краске.

Когда не за что ухватиться, то хватаешься за соломинку. На то, чтобы струсить, не осталось времени. Думай, что можно сделать? Ничего лучшего я не придумал, как сложить в щепотку большой, указательный и средний палец и ударить этими щепотками прямо в глазные яблоки существа.

Мои удары достигли цели. Противник схватился руками за глаза и заревел, стоя на земле на коленях. У меня были секунды на дальнейшие действия. Нельзя ему дать опомниться. Вложив всю силу в удар, я ударил ногой по мошонке, болтающейся у него между ног. Результатом такого удара обычно является шок. Мой враг согнулся, встал на четвереньки и его начало выворачивать белой краской. Все, что было съедено им за последнее время, как по маслу вылетало из него. Затем он начал испражняться таким же цветом.

Попробуйте кто-нибудь выпить стакан подсолнечного масла. Не нужно никакой клизмы, потому что через несколько минут ваш кишечник очистится так быстро, что приведет в изумление видавших виды врачей. Я схватил дубину нападавшего и начал охаживать ею по его спине и по голове. Нужно было довести его такого состояния, чтобы он не имел сил к сопротивлению. Если я это не сделаю, то племя разорвет меня на куски. Неизвестно, чем они питаются. Может, они каннибалы и я с белым цветом кожи и румяным лицом сойду за молочного поросенка на их торжественный день по поводу удачной охоты.

Поверженный вожак потихоньку полз к огромному дереву, а я поднял над собой дубину и начал материться семиэтажными матами в отношении их самих, их родственников до седьмого колена, их создателей и врагов. Наконец, я выговорился, погрозил им кулаком и увидел, что на моем пальце нет перстня. Где же я его уронил? Я встал на коленки и начал поиски на земле, обходя белые следы лежавшего под деревом здоровилы.

Ничего я не нашел. Снова начал поиски. Без результата. Начало смеркаться. Племя стало укладываться на ночлег. Огня нет. Вероятно, не дошли еще до огня. Металлических и других предметов или орудий труда не видно. Есть дубины. Какой-то старик осколком большой кости орудовал над чем-то, раздавая всем пищу, которую они быстренько прожевывали.

Похоже, что это даже не каменный век. И у меня нет никаких инструментов, кроме банки с остатками краски. Эх, была не была. Я сунул палец в банку, испачкал его в краске и нарисовал на лбу две белые полосы, одну полосу я провел по подбородку. Как клоун, но выглядеть должно устрашающе. Опираясь на палку, я пошел к племени. Племя расступилось. Старик поднялся и подал мне кусок сырого мяса. Грязный кусок сырого мяса, от какого-то животного, я даже не представляю от какого. Голод не тетка, но сырое мясо я не стал есть. Все удивились.

Я отошел в сторону и прилег отдохнуть, размышляя, что мне делать дальше. Внезапно ко мне подошла молодая девушка и легла рядом, глядя в глаза и угадывая каждое мое желание. Понятно. Девушка вождя. Поодаль от меня пары деловито и со страстью занимались сексом, совершенно не заботясь о том, видят их или не видят. Естество на фоне естества. Одновременно продолжение рода человеческого, сексуальное воспитание подрастающего поколения и возбуждение людей, с возрастом утрачивающих потенцию. Глядя на такие картинки эрекцию можно увеличить и без домкрата, но у меня совершенно не было никакого желания на это, несмотря на горячее тело, прильнувшее ко мне.

Утром я встал с первыми лучами солнцами и пошел в лес. Лес был богат. Ягоды, грибы, ручеек с водой. Я умылся, вдоволь напился и начал жадно есть ягоды, по наитию определяя, что можно есть, а что нельзя. Племя было рядом и стало делать то же самое, что и я. Бывший вожак держался поодаль.

Я вернулся к дереву, собрал вокруг себя племя и стал им объяснять, что мне нужны камни, разные камни. Похоже, что они только подходили к каменному веку, потому что на их дубинах не было привязанных камней, не было копий с каменными наконечниками. Племя разошлось и скоро мне стали приносить разные камни, маленькие и большие, светлые и темные. Большую груду. Камни я стал сортировать по типам, чертыхаясь, что совершенно не уделял внимания каменному веку и вообще характеристикам камней.

Так, поверхностно, я знал, что самым распространенным элементом в земной коре является кремний в виде кремнезема, который может быть стеклообразным, кристаллическим, волокнистым. И минералы кремнезема могут иметь совершенно фантастический цвет. Часть камней я сразу отложил в сторону, потому что даже на неискушенный взгляд это были полудрагоценные камни и кроме как для поделок они ни на что не годились.

В числе поделочных камней был один серый камень с такими кристаллами, которые я не удержался и лизнул языком. И что бы это было, мои уважаемые пытливые читатели? Угадали. В точку. Кристаллы каменной соли. Обыкновенный натрий хлор, хлористый натрий, который мы ежедневно кладем в пищу, а некоторые люди вне зависимости от степени солености пищи все равно подсаливают ее. А это вредно. Для себя я сделал вывод о том, что где-то есть выход на поверхность месторождения каменной соли. И где-то недалеко. Поэтому мне нужно будет мобилизовать племя и застолбить эту территорию. Определить ее размеры, вступить в союз с соседними племенами и создать независимое государство со строгой иерархией. Плохо, что они говорить не умеют.

На большом камне я раскалывал принесенные мне образцы, отобрал камни, которые поддаются обработке, и из которых я им сделаю орудия труда. А сейчас я ищу камни, которые в простом языке называются кремнями, то есть те, которые могут высекать искры. Даже в детстве мы брали голыши, стукали их друг о друга и искры вылетали, небольшие, но вылетали. И сейчас я хочу сделать себе зажигалку, чтобы можно было развести огонь, и приготовить что-нибудь поесть.

Глава 4

Нужные мне камни я уже нашел, но время было к вечеру и искры стали видны очень хорошо. Яркие, мощные. Я собрал сухой травы, надергал ниточек из рубашки, знаками показал, какие дрова мне нужны и стал разводить огонь. Реальная жизнь отличается от киношной. Если мне придется надолго задержаться здесь, то я научу их разводить огонь при помощи больших кусков дерева, если им вдруг станет скучно и способ добывания огня при помощи кремней им наскучит.

Пучок из сухой травы и ниток лежал среди веток, но сколько я ни стучал камнями над ними, редкие искры падали на них и не производили того действия, которое я ожидал.

— Остановись, — сказал я себе, — подумай, из чего состоял зажигательный прибор. Первое — камень-кремень. Это у меня есть. Второе — кресало. Это железка, типа что-то напильника. Тверже кремня и за счет неровностей на металле количество искр возрастает в несколько раз. Трут — это тряпка, вываренная в щелоке и натертая углем и серой, чтобы разгоралась быстрее.

Среди обломков камней я нашел один камень с неровным разломом. Стал стучать камнями друг о друга и искры стали сыпаться поактивнее. И как будто даже дымком пахнуло. Минут сорок я колотился, и вдруг затлела ниточка, вслед за ней вспыхнула травинка, за ней другая, третья и пламя охватила зажигательный клубок. Сверху маленькие веточки, затем большие ветки и вскоре возле меня полыхал костер. Племя опасливо отодвинулось, только девушка спряталась за моей спиной и дрожала крупной дрожью.

Я встал, подошел к старику, ведавшему провизией, и протянул руку. Он понял и снова дал мой кусок мяса. Я не стал проверять его на степень сохранности и качества. В темноте ничего не разглядишь. Нашел палку, нанизал на нее мясо и стал поджаривать на костре. Мужчины из племени с опаской смотрели на меня, но по моим жестам ходили, собирали ветки или обламывали их с одиноко стоящего дерева.

Мясо сверху поджарилось и шипело пузырьками жира. Я клал кусок на камень, придавливал его палочкой и смотрел, какой сок бежит. Если с кроваво-красный, то мясо сырое (удивляюсь, как англичане едят мясо с кровью. Вероятно, по этой причине у них такое же брезгливое отношение к другим людям и такая же политика в мире). Наконец, пошел прозрачный сок. Зверек был жирненький, но не настолько, чтобы иметь куски сала сверху. А какой зверек, я даже и не стал фантазировать, чтобы не отбросить уже прожаренное мясо подальше.

С каким удовольствием я вцепился зубами в это мясо. Вкуснее ничего не едал, полизывая камень с кристалликами каменной соли. Немного мяса я оставил девушке. Она отрицательно замотала головой, но я оскалил зубы и зарычал на нее. С превеликим отвращением она стала есть мясо, все более входя в его вкус, и скоро на вертеле не осталось ни единого мясного волокна.

Я подложил еще дров в костер, проверил, где моя банка из-под краски, камни-кремни и уснул. Я чувствовал, что меня кто-то обнимал и гладил по всему телу, но это мне казалось просто сладким сном. Я спал на улице в теплой ночи под звездным небом, совершенно не думая о том, что могу и не проснуться, потому что консерваторы — враги всего нового, могли просто-напросто удушить меня и продолжать преспокойно себе жить по прежним порядкам и обычаям.

Я спал, и мне снилось, что я уже проснулся, лежу в своей постели, рядом жена, моя голова лежит у нее коленях, она гладит мои волосы и улыбается, а солнечные лучи ласкают мое лицо. Я сладко потянулся и увидел, что солнце бьет мне в лицо, вокруг меня стоит племя, а моя голова лежит на коленях женщины победителя во вчерашней схватке. В толпе я заметил и моего вчерашнего противника. Он стоял там как равный среди равных, и ничего угрожающего в его поведении я не заметил.

Я встал, взглянул на костер и увидел, что он потух. Я сунул руку в пепел и не почувствовал ничего горячего. Стал разгребать пепел и дуть на оставшиеся угольки и не увидел ни одного "живого". Неужели никто не догадался бросить несколько палок в огонь? Не догадались, а их нужно приучить к тому, что управляемый огонь — это друг, а не враг. Но, вероятно, повозиться с этим мне еще придется.

Я встал и в сердцах выматерился. Племя шарахнулось и отбежало от меня шагов на пять. Неужели и они знакомы с нашим матом? Вряд ли. Сами попробуйте, встаньте перед зеркалом и попробуйте произнести матерное слово. Только не делайте вид, что не знаете, что это такое и ни одного матерного слова не знаете.

В старые времена ходил такой анекдот. Чем отличается мат от диамата (диалектического материализма)? Мат знают все, но делают вид, что не знает никто, а диамат не знает никто, но делают вид, что знают все.

Так вот, встаньте перед зеркалом и выматеритесь. Увидите, что для произнесения матерных слов вам придется оскаливать зубы, потому что мат несет в себе агрессию. Любой мат, даже тот, который, как говорят некоторые люди, используется для связки слов. Мат должен пресекаться как словесная агрессия, направленная против находящихся рядом людей. Должна быть соответствующая статья в уголовном кодексе, потому что все преступления начинаются с мата, с агрессии. Так и я, сказав бранные слова, обнажил свои зубы и показал агрессию по отношении к племени.

Командование над ними я принял вчера в бою. Сейчас племя ждет, какие последуют команды по распорядку дня и последующему существованию. Назвался груздем, полезай в кузов.

Многие туповатого мышления граждане на все лады кричат, что офицеры в армии дармоеды и т.д. т.п. Если бы в армии можно было обойтись без офицеров, то без них бы и обходились. Сами бы добывали себе пропитание, обмундирование. Сами занимались боевой и идеологической подготовкой. Сами проводили строевые занятия, смотры. Сами садили себя на гауптвахту и отдавали под трибунал. Сами боролись с дедовщиной и неуставными отношениями. Сами писали себе уставы. Сами думали, как им защищать свою родину и т.п. И армия была бы не армией, а бандой, против которой, в конце концов, объединились бы все порядочные граждане страны и уничтожили ее до последнего человека, создав новую по образу и подобию всех существующих в мире армий.

Плохо, что туповатого мышления граждан избирают на различного рода должности и они уже по своему разумению недисциплинированного солдата, всегда мечтающего покомандовать генералами, начинают проводить военные реформы и хихикать, что, получили?

Я стоял перед племенем, а оно стояло передо мной и говорило — давай, командир, командуй. И, похоже, что у них даже языка своего нет, чтобы мысли свои выражать. Поставьте каждый себя на мое место и подскажите же, что мне нужно делать. А нужно что-то делать и немедленно, иначе люди опомнятся и скажут, а, ну, друг ситный, дуй отсюда, да побыстрее, а то мы тебя догоним, и тебе придется долго и с болью вспоминать о нашей встрече.

В армии с этим легко. В две шеренги, становись! Равняйсь! Смирно! По порядку номеров рассчитайсь! Вот уже и количественный состав известен, можно думать о силах и потребном количестве продовольствия. А еще нужен заместитель из местных, чтобы в случае чего подсказать, что мол, не едят они этого или водку не пьют совсем, вера не та.

Я пальцем подозвал к себе вожака. Этот жест понятен всем. И племя заинтересованно смотрело на меня, неужели я с утра буду утверждать свою власть побитием прежнего кумира? Не нужно создавать себе кумиров и тем более делать из кумиров своих врагов.

Я решил сделать инвентаризацию того, что есть в племени. Как я понял, скарбом и лишним имуществом они не отягощены. Постель — земля, крыша — небо, дом — весь мир. Я жестами ткнул в сторону племени указательным пальцем несколько раз, потом показал тем же указательным пальцем, что каждый должен подойти к нам и показать, что у них есть. Для этого я достал все, что было у меня в карманах. Минбай? Это по-китайски, обозначает ясно-бело, то есть понятно? Я еще добавил наше русское — "понятно?" Буду учить русскому языку всех. Так, потихоньку и языком будут владеть, хоть скажут что-нибудь. На мое вопросительное "понятно" бывший вожак не отреагировал никак. Пришлось это же "понятно" произнести как матерное слово. Мой помощник утвердительно закивал головой. Ну, что за люди? Говоришь им по-человечески — как об стенку горох. Но это же скажешь матом — с полуслова понимают. Так бы и сказал, начальник, а то все намеки да намеки.

Глава 5

Пока мой помощник ходил к племени и разъяснял мое требование, я собрал несколько веток и, воткнув их в землю, огородил место вчерашней схватки, чтобы никто не лез на это место и не затоптал мой перстень, принадлежавший когда-то самой Нефертити, а сейчас могущий спасти меня и вернуть домой. Втыкая ветку в землю, я издавал победный крик и грозил племени кулаком. Как бы то ни было, но племя все равно поняло это по-своему: я огораживаю место битвы как святое место, принесшее мне новое положение в обществе. Как бы памятник.

Мой помощник вернулся, и соплеменники стали подходить по одному, показывая, что у них есть. А у них ничего не было. Как у пролетариев. У двух стариков были обломки костей какого-то крупного животного, но кости старые и использовались как разделочныхе инструменты при дележке пищи и шила для прокалывания мягкой еще шкуры. Почти у всех были палки-палицы. И все. У женщин были какие-то корешки, которые они жевали и которые жевали мужчины. Было еще сушеное мясо. Как пища. Не густо. Одежда была легкая, в виде шкурок зверей, связанных сухожилиями. И накидка как одеяло для ночи. Наготы никто и не стеснялся, хотя от дерева познания они откусили порядочный кусок, потому что я видел, кто и как из них занимался сексом, не так уж они сильно отстали от нас в этом деле. Адама и Еву за это изгнали из Рая, а эти вряд ли помнят своих предков.

Я оставил мужчин рядом с собой и показал им, что мне нужны дрова и, показав на одну из дубин, постарался объяснить, что мне нужен ствол длиннее и намного ровнее. Дрова принесли быстро и сломали деревце, похоже, что березку, диаметром сантиметров в пять. Пойдет.

Я сложил костер. Подозвал поближе стариков и помощника, показал, как я делаю зажигательный колобок из сухих травинок, а здесь еще добавил молодую кожицу березки — бересту. Взял два камня — кремень и кресало — и стал высекать искры на зажигательный колобок. Искорки схватились и я стал аккуратно дуть на них, увеличивая их количество и добиваясь, чтобы они вспыхнули. Я показал весь процесс разведения огня. Сейчас не надо носить огонь с собой и поддерживать его в угольках или горшках. Не забыть бы. Посмотреть, где есть глина и водный источник.

Мужчины с интересом смотрели за моими действиями. Костер разгорелся. Я показал, что держу руки высоко над огнем и мне хорошо, но если я опускаю руки ниже, то мне становится плохо и я сделал гримасу человека, страдающего от боли. Старики первыми закивали головами, что поняли меня. Они держали руки над костром высоко и улыбались, затем опускали руки ниже и отдергивали их, повторяя за мной гримасы.

— Поняли? — спрашивал я, и они согласно кивали головами.

Я обломал ветки с принесенной мне березки и сунул комлевую часть в костер. Пока она горела, я стал раскалывать на большом камне принесенные мне камешки другим камнем побольше. Люди с интересом наблюдали за мной. Наконец, я нашел камень, который при ударе по нему начал слоиться пластинами. Пластины были твердыми и обрабатывались с трудом, но обрабатывались. Из одной пластины мне удалось сотворить что-то вроде наконечника для копья. Я держал этот камень в руках и улыбался, а люди стояли вокруг и тоже улыбались, но уже надо мной. Был бы художник, он бы изобразил меня на скале с надписью: "Чудак с камнем".

Но не будем столько критичны к людям, которых угораздило родиться в незапамятные времена, и современному человеку, по собственной глупости, попавшему в эти незапамятные времена. Пока я возился с камнем, комлевая часть моей дубины обгорела на участке сантиметров тридцати. Обработанным камнем я удалил обгоревшую древесину, и получилось деревянное острие с повышенной от огня твердостью.

Каждому мужчине я предложил потрогать это острие, чем вызвал немалое удивление. Одному старику я сказал — "хорошо" и повторил это слово раз десять, пока этот старик не сказал мне в ответ "хорошо". Все заулыбались над этим первым языковым опытом, а я встал, немного разбежался и метнул свою заостренную палку как копье. Палка пролетела метров примерно двадцать и воткнулась в землю.

Никто не произнес ни слова. Похоже, что были поражены этим. Молодой парень сбегал и принес мое копье. Все снова начали осматривать его и мычать что-то поощрительное. Затем все мужчины стали совать свои дубины в костер, но я отогнал их от костра. Головой-то думать надо. Дубина есть дубина и кроме дубины из нее ничего не получится.

Одну дубину я подержал над огнем до тех пор, пока она не приобрела коричневый оттенок. Все достаточно. Она становится более твердой и уже не разломится при ударе о крепкий череп какого-то животного. Старичок, который стал везде говорить хорошо, стал моим помощником в оружейных делах. Он обжигал принесенную дубину, показывал мне, говорил "хорошо?", получал ответ, что "хорошо" и отдавал дубину владельцу. Молодые ребята принесли несколько стволов березок и сидели рядом, обрывая с них ветки. Маленькие дети крутились тут же, подбрасывая ветки в костер и прислушиваясь к нашему двухсловному общению.

Второй пожилой мужчина, у которого было костяное шило, принес имеющийся запас сухожилий животных. На больших животных племя не охотилось или им не попадались попавшие в беду животные, но и того запаса сухожилий мне хватило для того, чтобы закрепить изготовленный мной наконечник в расщепленный противоположный конец моего березового копья. Плохо получилось. Не крепко. Послал парня, чтобы он намочил связанные сухожилия в воде в ручье на опушке леса. Пока тот ходил, помог заострить три новых обожженных копья. Я помню, что с таким же интересом смотрел, как в кузне по соседству с дедовским домом работает кузнец по имени Кузьма в кожаном фартуке, как он в горне с углями цвета раскаленного солнца нагревал металл, а потом выковывал из них различные поделки и на каждом доме в деревне были его изделия с буквой "к", будь то засов или витое кольцо на воротах. Так и соплеменники смотрели на то, что я делаю. Заготовок для копий было много.

Наконец, вернулся посланец с сухожилиями от ручья. Не шибко приятная вещь смоченные сухожилия. Но капроновой нити нет, пользуйся тем, что есть. Кое-как с помощью одного из опытных людей с богатым жизненным опытом я укрепил каменный наконечник на моем копье. Копье поставил на ветерок, чтобы побыстрее засохло. И высохло быстро. Каменный наконечник даже не шелохнется. Он как раз и уравновесил комлевую и вершинную часть копья. Его можно было бросать и наконечником вперед и обожженным концом — результат один и тот же. Все мужчины восхищенно смотрели на это копье, и часть людей говорила "хорошо", а малышня так и стрекотала этими "хорошо". Представьте, как малыш со сверкающими глазами, дергает вас за испачканные краской штаны и говорит — "хорошо?". И сказал я, что и это хорошо.

Первый, разработанный мною образец вооружения, я в присутствии всего племени вручил своему бывшему противнику и похлопал его по плечу.

— Хорошо? — крикнул я.

— Хорошо, — крикнули мне в ответ.

Глава 6

Довольный от своей благотворительности я не заметил, как сам опустился в племенной иерархии на положение мастерового, которого и уважают лишь за то, что он что-то умеет делать, и когда нужно что-то сделать, а в остальное время он никто и звать его никак.

Обжигая очередное копье, я увидел, что подруга, ласкавшая меня ночью, уже сидит у ног моего бывшего, а, похоже, что и не бывшего противника и большая часть племени собралась вокруг и смотрит, как он машет своим копьем и что-то кричит воинственное. Время к вечеру, племя не кормленное, а он, похоже, решил революцию сделать.

Я подошел к нему совершенно безоружный, не давая возможности сообразить, зачем я пришел, то ли покориться, то ли извиниться. Пальцем левой руки я указал на его мошонку и как только он наклонил голову посмотреть, что там, кулаком правой нанес удар в нос и еще раз пнул ногой в пах. Многие люди даже в цивилизованном обществе воспринимают порядочность как проявление слабости, поэтому начальник должен ежеквартально проводить встряску своим подчиненным, чтобы они помнили, кто есть кто в этой организации и не расслаблялись, чтобы не вызвать внеочередной встряски. А этот молодец перешагнул прочерченную мной черту.

Забрав свое копье, я вернулся к костру, взял только что обожженную палку и бросил ему, пальцем показал сторону леса и матом сказал, чтобы он добыл зверя на ужин, издав еще пару хрюкающих звуков. Одновременно я накричал и на трех владельцев копий, с довольным видом сидевших около прежнего лидера.

— Я вам устрою социализм с коммунизмом, — кричал я на всю округу, — вы у меня будете вкалывать как папы Карлы за растрату, я с вас десять стружек сниму, но вы у меня будете нормальными людьми.

Что-то так мне захотелось закурить, а табачку не было и в помине.

Старичка помощника посадил у костра тесать камни и поддерживать огонь.

— Понял? — рявкнул я ему.

— Понял, — достаточно внятно ответил он.

Понял так понял.

Я сел у костра и стал заниматься подсчетами. Мужского пола примерно тридцать человек. Столько же женщин и десятка три ребят. Почти сто человек. Племя внушительное. Посуды нет. Кормежка сухим пайком, то есть дикоросами и чем придется. Если даже брать по сто грамм мяса в день на человека, то нужно не менее десяти килограмм, и это будет не чистое мясо, а с костями. Посуды нет, и навара не будет. Были бы инструменты, все можно было бы сделать. А тут только камни... Нет, не только камни. Вот она, моя банка из-под краски. Нужно беречь ее как зеницу ока. Банка заграничная. Жесть крепкая, это же готовая заготовка для режущего инструмента. Легко сказать, для резки металла нужны металлические ножницы или инструмент из металла. Я смотрел, как старичок колет камни, отбирая те, которые пригодны для изготовления орудий и машинально перебирал осколки, глядя на зазубренные края. Несколько осколков с блестками привлекли мое внимание особенно. Эти вкрапления там не случайны. Это корунд. Есть камень для заточки будущих металлических изделий. В том, что у нас будут металлические изделия, я даже и не сомневался. А сейчас я взял банку, обтер ее травой. Краска мне не пригодится, она уже засыхает, но потом засохшую краску труднее будет отскребать от банки. Затем взял осколок корундового камня и стал процарапывать борозду на дне банки по кромке. Терпение и труд все перетрут, и бороздка становилась все глубже, а потом и дно аккуратно провалилось внутрь. Получился жестяной круг и достаточно острый. Корундом я разрезал его на две половинки. Получились два режущих элемента. Старичок внимательно наблюдал за мной.

— Смотри, смотри, — сказал я ему, — нужно придумать, как сделать к ним ручку, чтобы не поранить руку при работе.

Словно бы понимая то, что я говорю, мужчина взял одну из веток, с помощью камня расщепил ее и в щель вставил одну из половинок донышка.

Молодец, я думал о том же, но размышлял, как лучше расщепить палку, а он взял и сделал это, ловко и быстро.

— Хорошо, — сказал я и поднял вверх большой палец сжатой в кулак руки, — Хорошо.

— Хорошо, — повторил мужчина и улыбнулся.

Остатками сухожилий мы скрепили импровизированную ручку. Вроде бы обзаводиться хозяйством стали.

К вечеру стали подходить охотники и сборщики. Четверо охотников во главе с бывшим лидером добыли четырех кабанчиков. Женщины принесли съедобные травы. Охотники стали с помощью копья, руками и камнями разрывать добычу, готовясь раскидывать ее по кускам.

— Стоять, — крикнул я и подошел к добыче.

Со мной был пожилой помощник, второй тоже присоединился. Поверьте мне, что мне никогда не приходилось разделывать добычу на охоте или держать домашних животных для последующего их поедания. Мясные изделия я всегда покупал в магазине в вареном, копченом, жареном и в колбасном виде. А сейчас мне нужно организовать разделку добычи, приготовление пищи и сделать этот процесс организованным и регулярным, чтобы и самому быть уверенному в том, что я ем нормальную еду, и не буду мучиться резями в животе после каждого приема пищи.

Конечно, жестянки не идут ни в какое сравнение с нормальными охотничьим ножами, приспособленными как для разделки туши, так и для колки дров и разбивания костей. Нормальный охотничий нож — это тесак, а не художественное произведение с гравировками и инкрустациями. Это так, чтобы потешить высокопоставленных охотников, у которых одно ружье стоит в сотни раз дороже всех затрат на организацию охоты и последующего застолья, потому что дичь все равно будет убита из простенькой берданки из-за угла, а разделывать добычу будут надежным, но неказистым на вид ножом, это уж потом охотники своими художественными произведениями будут отрезать кусочки от приготовленного мяса.

Тем не менее, преодолевая естественное отвращение, но мне удалось произвести разделку кабанчика в соответствии с правилами, разделив мясо на категории. Остальную добычу разделывали в два ножика, иногда переругиваясь за обладание инструментом и режа руки по неосторожности.

Племя ждало свой доли, но я не торопился, потому что готовил приспособления для жарки туши целиком на костре. Приготовление пищи закончилось поздно вечером и два кабанчика улетели влет.

Я сидел на возвышенном месте, дожаривая на собственном костерке лучший кусок мяса, а все соплеменники подходили ко мне и говорили — хорошо. Как быстро усваиваются хорошие слова.

Приятно, черт, подери быть благодетелем для многих людей, да только благодетелем нужно быть всегда, а не от случая к случаю.

Глава 7

Красотка прежнего вождя снова сидела у моих ног, улыбалась и заглядывала мне в глаза.

— Иди, детка, с глаз моих долой, — ласково сказал я ей и помахал рукой.

Она поняла и ушла, что было воспринято с одобрением в племени, но и стало делом серьезным, о чем я расскажу попозже.

Свергнутого лидера я не собирался слишком далеко отставлять от себя. Все враги должны быть под рукой, чтобы можно было вовремя пресечь их враждебность, а, может быть, потом и вообще сделать преданными союзниками. Таких в истории примеров много слышим, но мы истории не пишем. Фу ты, прямо как Крылов Иван Андреевич заговорил.

Каждое утро я начинал с осмотра отмеченного мною участка. Я ползал по нему на коленках и перебирал травинки и песчинки, иногда ударяя кулаком по земле. Как и куда мог деться мой перстень? Потом я стал замечать, что люди ползают по этому участку и повторяют мои движения. Похоже, что они молились какому-то неведомому Богу, который привел меня сюда.

Постепенно жизнь налаживалась. Охота стала регулярным делом. Жареное мясо хранилось дольше. Племя переместилось поближе к речке. Лес был неподалеку. Я научил их ловить рыбу с помощью ловушек из прутьев, которые в наших местах назывались "мордушки". Для приманки в них бросались остатки от наших трапез. Также я научил их запекать рыбу.

Попутно я научил их плести корзины из тонких прутьев. Вначале грубые корзины для переноски грузов. Потом женщины стали использовать более тонкие прутики и делать корзинки небольшие, но для них удобные.

В лесу я нашел деревья похожие на вяз и липу, научил сдирать кору с деревьев и отделять внутренние волокна. Их называют по-разному луб или лыко, которые достаточно прочны, и их можно использовать как обвязочный материал или для изготовления каких-нибудь вещей путем плетения. То, до чего люди доходили веками методом проб и ошибок, доставалось моим подопечным легко и сразу. Но нужно отдать им должное, что учениками они были усердными.

"Рудознатцы" рыскали по всей округе и приносили мне камни и образцы земли. На куске бересты я рисовал схему местности и отправлял разведчиков в те места, которые мне были неизвестны.

Самым удачным днем был тот, когда мне снова принесли камни с кристалликами каменной соли. Если есть соль, то и пища будет такая, какую есть приятно, все-таки без соли не так вкусно, да и заготовки можно делать. Но вот что мне было нужно в первую очередь, так это глина. И мне придется искать ее самому, потому что вряд ли кто-то найдет ее без подробных разъяснений.

Люди научились говорить слово "хорошо" с разными интонациями, от ласковых до угрожающих и им, похоже, это нравится. Еще они знают мое имя — Владимир. Но называют меня Димир, так проще сказать.

Уж чего проще найти, так это глину, так думает каждый человек, видевший керамику и кирпичи. Красноватая и мягкая. Я тоже так же думал, пока мне на практике не довелось столкнуться с кирпичным производством. Все просто, да только глина в карьере добывается сухая, как бы порошковая, а мягкой и эластичной она получается только после смешивания с водой. И вообще, глина — это горная порода, состоящая из алюмосиликатов. При смешивании с водой получается масса в виде теста, из которой лепятся различные изделия, которые при высушивании сохраняют свою форму, но усыхают, а после обжигания приобретают каменную твердость.

Специалисты рассказывали мне, что в состав глины входит каолинит как продукт, остающийся после разложения и выветривания из породы полевого шпата. По содержанию каолинита глины делятся на жирные, то есть пластичные, нормальные и тощие, малопластичные, на огнеупорные и легкоплавкие. Из одних можно выпускать только кирпичи, из других посуду, из третьих огнеупорные кирпичи и так далее. Оказывается, о глине есть целая наука и люди даже диссертации защищали по ней, а специалисты по глинам всегда были в цене.

За то короткое время, что я здесь нахожусь, я приобрел достаточный авторитет, и мое слово было как закон. Признаков подготовки дворцового переворота не отмечалось. Женская половина ко мне относилась очень хорошо. Можно было и мне возглавить одну из разведгрупп.

Поход по нетронутой человеком земле интересен потому, что природа сама дает людям то, что им нужно для существования. Это уже потом человек захотел большего и стал выворачивать внутренности матушки-земли, выпивая из нее последние соки и засоряя отходами своей жизнедеятельности. Отблагодарил, "выбил окна и дверь, и балкон обвалил".

Глину я нашел неподалеку. Нормальную глину, поплевал на нее, и она стала вязкой. Находку отметил на своей карте-схеме. И неподалеку я нашел камни, тяжелые, черноватого цвета с металлическим блеском. Не догадываетесь что это? Догадываетесь. Это самый натуральный магнитный железняк, а на некоторых камнях даже немного ржавчина появилась. Металл. Железняк — это не фамилия депутата Госдумы и революционного матроса, который шел на Одессу, а вышел к Херсону. Железняк — это не железо. Это исходный продукт для изготовления чугуна, а уж потом из чугуна получится то железо, которое используется для всех целей. Чугун тоже нужен. Например, котел общий сделать, сковороду, еще чего-нибудь, что не нужно обрабатывать после отливки. И сразу планов громадье — сделать такое количество предметов, чтобы обеспечить себя на всю жизнь. Да, на всю жизнь. Неужели мне придется провести всю жизнь в этом племени в заботах о хлебе их насущном и жизни приличной? Что ж, если я не найду свой перстень, то буду строить капитализм в отдельно взятом племени деревянного века, удваивать или удесятерять внутриплеменной валовой продукт и решать демографические проблемы по повышению рождаемости и культуре половых отношений на текущий момент.

Глава 8

Племя со здоровой долей скепсиса относилось к моим задумкам. Пацанва уже немного говорила на русском языке, нахватываясь словечек, которые я не жалел во время работы. Похоже, что первым человеческим языком был матерный, потому что он подхватился в племени как чума, как зараза.

Как хорошо было, когда они все только мычали или без слов били дубиной друг друга в лоб. А сейчас, когда заговорили, получился целый базар из торговок и пьяных торговцев. Хоть святых выноси. Я рот на замок и свой базар стал фильтровать особенно тщательно. Пацанам щелкал по лбу, как только слышал мат. И взрослые тоже, глядя на малышей, стали опасаться получить щелчок по лбу, потому что нашедшиеся добровольные помощники стали сразу рьяно бороться за чистоту раннего языка на территории будущей Российской Федерации. Пришлось и помощников этих урезонивать.

Как только начинается борьба с ревизионизмом или неуплатой налогов, так сразу находится толпа добровольных помощников, которые готовы денно и нощно следить за своими согражданами и уличать их перед соответствующими органами как лично, так и не лично путем посылки писем "счастья", начинающихся словами: "Как истинный патриот не могу молчать..." или "Источник сообщает...". Иногда с подписью, а чаще всего без подписи. Зато как хорошо начальника подсидеть, соседу жизнь испортить, органы работой под завязку загрузить. Все суетятся и человек доволен — гражданский долг выполнил, а там пусть разбираются, то ли тот шубу украл, то ли у того шубу украли, но шубное дело висит и требует отчетности. И так идет с первобытных времен.

— Учтите, — говорил вождь племени или вождь всех народов, — у каждого процесса должна быть нарастающая тенденция. Если боремся с врагами народа, то количество врагов должно увеличиваться.

И оно увеличивалось, а не уменьшалось. Вернее, уменьшалось, но не настолько, чтобы совсем остаться без работы. Если с преступностью борются, то должно увеличиваться количество пойманных преступников и увеличиваться количество дел, а не уменьшаться, иначе скажут, а за что мы вам деньги платим? Количество преступлений уменьшается, а вы тут сидите и ряшки отъедаете? Сократить на три четверти!

И сокращают по генеральному гениальному указанию. Где был городовой — стал висеть плакат за трезвый образ жизни. И сразу преступность стала расти в разы. Творцы гениальных указаний под шумок начинают возвращать городовых и все снова пошло по кругу.

Все в России у нас идет так от того, что цари у нас бессменные. Вроде бы добились, чтобы не больше двух сроков, так они эти сроки увеличили, и опять стали чуть ли не пожизненными. А вот когда каждые четыре года приходит новый царь, народом избранный, то он знает, что ему через четыре года ответ держать придется за то, что наворотил или наворочал от имени народа. И за эту навороченность дел ему можно и в тюремной камере посидеть, то он начинает думать над тем, чсто же все-таки длч нарорда пользительнее и не противозаконно.

Так и мне, полицию нравственности сократил до двух единиц и с меньшими правами, зато сам стал образцом для подражания, и кривая нравственности пошла вверх. Женщины из лыка стали себе юбки делать да кофточки. Погодите дамочки, руки и до вас дойдут. Видел я тут невдалеке крапиву да коноплю, будут у вас кофточки самые что ни на есть настоящие. Еще пофорсите перед своими мужиками, удовольствие им доставите самим процессом раздевания перед обладанием.

Как бы то ни было, но техническая революция в пределах одного племени продолжалась и даже неплохо. Как говорят, быстро сказка сказывается, да не быстро дело делается. Попробуйте поделать кирпичи без инструментов, одними ладошками, да еще без посуды, где можно развезти глину. Проблему с технической посудой я решил достаточно быстро. Взял плетеную корзину, обмазал внутри глиной и высушил на солнце. Другие корзины обмазывали без меня, зато появились емкости для воды. Вода была чистая. Пей, откуда хочешь, из ручья, из реки. Чистая вода. А кирпичи у меня получались в виде калябушек. Сушил их на траве. Дом я не собирался строить, но мне нужна была печь для моих металлургических опытов. Нужен был металл. Нужен как воздух. Может, даже больше, чем воздух.

Я не замечал, чтобы наши люди общались с кем-то из других племен, да и вообще я не видел в округе других людей. Не так уж много было их в то время, и каждый человек воспринимался как угроза, в первую очередь, и встреча сопровождалась взаимным оскаливанием зубов, чтобы предупредить возможную агрессию. Потом уже это превратилось в улыбку, но первоначальное значение жеста улыбки — не подходи — загрызу. Да и сегодняшние некоторые улыбки сродни первобытному их значению.

Наши люди стали уходить в разведку дальше и, возможно, попадали в зону ответственности других племен, дымы наших костров далеко видны в чистом воздухе, привлекая к себе более сильных и более смелых. Поэтому нам нужно было готовиться к защите от любого противника. Естественно, будем устанавливать нормальные отношения, родниться с племенами, дружить вождями, дружить женщинами и быть в постоянной готовности к отражению нападения. Поэтому я и распорядок себе составил, чтобы успевать со всем. Подъем и отбой — на заре, до полудня — занятия с воинством, изготовление оружия. В два часа — обед, до четырех — отдых, с четырех и до ужина — кирпичное производство. Спросите, как это я так во времени ориентируюсь? Небось, часы на руке были? Не было часов. Солнце было. По деревьям определил, где северная сторона. Палочку в землю воткнул — вот и солнечные часы. Все просто, как и все гениальное, изобретенное человеком.

Я почти полмесяца готовил сотню кирпичей для того, чтобы построить печку. Основное заключалось в обжиге кирпичей. Почти сутки нужно их обжигать, чтобы получилось то, что надо. Сейчас этим кирпичом можно как орудием пользоваться. Хорошая мысль, нужно продумать изготовление керамических снарядов для метательных машин.

Одновременно подростки рядом со мной лепили миски. Не особенно красивые, но для переноски воды они годились.

Глава 9

Печником никогда я не был, но соорудил печку из кирпичей и глины. И поддувало было, и труба, и летка для выпуска металла и обжег печку достаточно. Нужно делать меха, благо с мехами мне уже пришлось повозиться в одном из своих предыдущих путешествий, а вот металл выплавлять не приходилось. Знаю, что китайцы во время "большого скачка" у себя в огородах плавили чугун, качество было плохое, а нам не до качества, чугун нужен любой, чтобы из него железо получить.

Беда пришла внезапно. Я инстинктивно ждал этой беды, но думал, что обладание огнем избавит нас от этой беды. Вероятно, виной были вкусные запахи. На нас напал медведь. Вылез из леса. Огромный. Похоже, что саблезубый, потому что клыки были огромные. Народ врассыпную. Справиться с таким громилой почти что невозможно, если будем разбегаться в разные стороны. Медведь уже двух человек пришиб и дальше идет. Я матом — ко мне! Я не скажу, что я человек храбрый, но здесь поневоле станешь храбрым, потому что все смотрят на тебя и ждут от тебя защиты. Убежать вряд ли кому удастся, медведик догонит, пришибет и прикопает, чтобы душок пошел, а он уж потом лакомиться будет не торопясь.

Если встретитесь где-то с медведем, то никогда не смотрите ему в глаза, отводите взгляд и лучше всего закричать громко-громко, заблажить, как говорят в деревнях. Ох, не любит медведь таких звуков, как правило, уходит подобру-поздорову. А если не уходит, то нужно от него уходить, не сильно торопясь, но и сильно не задерживаясь, и лучше бросить какую-нибудь свою вещь, которая ему по запаху не будет особенно приятной, например, платочек надушенный или портянку пропотевшую. У медведя сразу появляется такое брезгливое выражение на морде, что не приведи Господь. Или, как рекомендовал Дерсу Узала, нужно по пустой консервной банке ножичком стучать. У нас, как вы понимаете, целой консервной банки не было, ножиков тоже и саблезубый медведь отличался от своих более поздних собратьев совершенно неукротимым нравом.

В нашем случае о схватке один на один и речи не было. Нужно подхватывать детей на руки, женщин под руки и нестись стремглав к пещере, где буквально с недавних пор стало обитать племя. На карстовую пещеру наткнулись совершенно случайно во время разведывательных походов. Пещера была большая. Вероятно, раньше эта местность была затоплена водой. Воды прорыли себе дорогу в горной гряде и ушли, оставив нам речушку, несколько питающихся от лесной влаги озерец и вот эту пещеру, вход в которую пришлось расширять. В теплую погоду намного комфортнее ночевать на поляне у леса, чем в пещере, где не так уж и холодно, но ночью достаточно свежо из-за сквозной дыры, выходящей куда-то вверх и обеспечивающей хорошую вентиляцию при разжигании костра в пещере. Здесь у нас хранились некоторые запасы, и было убежище, к которому нам не приходилось прибегать. Жилище на крайний случай. Крайний случай как раз и пришел.

Медведь не был сильно голоден и шел не торопясь, загоняя жертв к горной гряде. Вход в пещеру представлял собой коридорчик, в котором, как всегда получилась маленькая пробка. Всегда находятся люди, которым нужен комфорт, и они загораживают проход. В опасный момент таких людей лучше выкинуть за борт или затоптать, чтобы остальные могли спастись. Не повезло двум женщинам, застрявшим в узком проходе. Как на переправе. Если остановилась машина с грузом любой важности, эту машину без сожаления скидывают в воду для обеспечения переправы основных сил.

На входе у нас лежали несколько обожженных копий и копье-таран сантиметров десять в диаметре, чтобы останавливать массу врагов. Вот этот таран мы и подняли, направив острие в медведя. Медведь не наткнулся на таран, но он ему мешал идти вперед, а несколько человек, стоявших на возвышенностях коридора, лупили по голове медведя дубинами с привязанными к ним увесистыми камнями. Какая бы крепкая голова ни была у медведя, но каждый удар сводил его глаза в пучок.

Мы были близкой добычей, но коридор оказался для медведя узковат. Медведь практически попал в капкан. Как обезьяна, которая сует руку в ямку с орешками и сжимает их в руке, зажав руку в ямке. Уж насколько умна обезьяна, но она никогда не разожмет руку, и не бросит орешки, чтобы освободиться. Так и медведь. Из последних сил, но рвался в пещеру, все более застревая в проходе и ослабевая от ударов. Наконец он затих. А что толку? Мы оказались в капкане. Выйти невозможно. Несколько человек снаружи и все остальные внутри.

Я не буду рассказывать о том, как нам пришлось разделывать медведя и освобождать проход. Картина была очень неприятная, но зато у нас оказалось очень много мяса, которое мы завялили и были обеспечены пропитанием на длительное время. Я еще раз убедился в том, что выплавка металла является самым насущным для нашего племени, чтобы быть вооруженными и иметь запасной выход из пещеры. Деревяшками здесь ничего не сделаешь, а ножики из консервной банки применяются в основном при приготовлении пищи. Погодите, ребята, я еще угощу вас жареными грибами с медвежатиной и лесными травами.

При нападении медведя мы потеряли пять человек, трех мужчин и двух женщин. Если хоронить их, то места захоронений привлекут диких зверей, а может, и каннибалов, которые имеют нюх на тризны. Пришлось всех погибших кремировать. Кремация прошла спокойно, не было ни слез, ни причитаний, только покорность судьбе. Если покориться судьбе, то можно остаться здесь навсегда, а я каждое утро выходил на поиски своего перстня и занимался плавкой металла.

Подготовка к запуску моей домны немного затянулась из-за того, что долго возились с изготовлением мехов для поддува, а также с формами первых отливок из чугуна. Сначала молоток. Потом топор. Затем ножи. Долго пришлось возиться с формой для топора. Но форму сделал. Запасся дровами, углями, рудой, известью для присадок. Назначил помощников. Нужно достичь температуры примерно в одну тысячу двести градусов. Вроде бы ерунда — летка для слива металла. То сделаю слишком крепкой для деревянного копья, то слишком слабой. Сделал вроде бы среднюю и загрузил печь. Зажег топливо и начался процесс. Работали почти двое суток, пока в котле не появилась светящаяся масса. Палка горела сразу, но убранная сверху окалина показывала наличие металла. Приготовил формы. Металла должно быть килограмм десять, как раз хватит в формы, которые на палках держат два помощника. Пора пробивать летку. Пробил. Дырочка небольшая, и потихоньку пошел чугун. Только успевали подставлять формы. В детстве я занимался оловянными отливками и это почти тоже, только размеры побольше. Половинки форм склеены глиной и обожжены, потому что металлообрабатывающих инструментов нет и нужно сделать так, чтобы отделочной операцией оставалась лишь заточка. Все формы были заполнены, и часть металла вылилась на землю. Не страшно. Железо с содержанием кремния будет не хуже.

Глава 10

Люди, первыми получившими такой металл, прыгали от счастья и радости. Они подошли к нему и знали, что им нужно. Это для них победа. Для меня это тоже победа, но я знаю, что такое металлы и область их применения, а мои соплеменники вообще не понимали, чего чудит их неизвестно откуда взявшийся соплеменник в испачканных краской джинсах.

Когда я разбил керамические формы, то готов был целовать чугунный топор и заготовку ножа. Отливка приличного качества. Без раковин. На обушке "пипочка" от отверстия для заливки металла. Взял пять человек, дал им абразивные камни и показал, что нужно делать. Мы сидели на берегу реки, мочили в воде железяки и камни, и затачивали ножи и топор.

Мой нож заточился первым. По размеру он был поменьше гладиаторского меча, но смотрелся солидно, хотя и не был таким ровным, как римское оружие.

— Ничего, — подумал я, — сделаю водяное колесо, и у нас обработка металлов будет не хуже.

Я смотрел, как работают мои помощники и показывал, чтобы они правильно затачивали лезвие, не для красоты, для работы.

Я созвал всех мужчин в племени. Показал им, что мы сделали из металла. Все это я комментировал нормальным языком, чтобы люди привыкали к голосу и все равно они начнут понимать, а, может, уже и понимают частично. Свой рассказ я подкреплял жестикуляцией.

Я взял одно копье и на виду у его хозяина своим ножом, как топором, заострил противоположный конец копья. Все были просто поражены.

Точно так же я вытесал ручку для топора — топорище, грубовато, но почти точно, насадил топор на топорище. Показал, как можно им рубить деревья, кости. Действительно, для людей был праздник. Из феодализма трудно перейти сразу к социализму, а из деревянного можно перейти и к железному веку, обогнав других по уровню своего развития. Мне даже пришлось остановить ретивых дровосеков, рубивших все, что попадалось под руку топором и большими ножами. Я показал, какие деревья нужны мне и работа закипела. Нужно строить дома.

Сейчас мне нужны клещи и наковальня. Для наковальни подойдет большой камень, а клещи придется специально отливать по частям с дырками для заклепки. Вероятно, в моей родне был кто-то из потомков Гефеста, потому что мне всегда нравилось работать с металлом и ковать что-то для себя.

Я чувствовал себя Робинзоном на необитаемом острове, окруженном добродушными Пятницами, для которых я был кем-то вроде Бога и нес что-то новое и приятное.

Россыпей каменной соли я не нашел, но в том месте, где мы находили вкрапления кристаллов, земля была солоноватая. Наблюдая за этим участком, я заметил, что в вечернюю пору туда приходили звери типа косуль и изюбрей и лизали землю. Солонец. Здесь мы будем добывать соль, и здесь мы будем охотиться.

Три женщины слепили глубокий сосуд из глины, но стенки его никак не хотели стоять и все время падали. Женщины плакали и жалобно кричали. Мужчины смеялись, как бы стараясь показать, что женщины не могут сделать стоящей вещи.

Я предложил любому желающему помочь им, но что-то никто не откликнулся на предложение, потому что и я сам не представлял, как можно решить эту проблему.

Для малой посуды я сделаю гончарный круг и научу кого-нибудь делать посуду, хотя сам только видел этот процесс, но никогда практически не делал это. А вот как сделать большой керамический котел для варки пищи? Это проблема. Толстые стенки нужно долго сушить и обжигать. Тонкие стенки не удержатся и сомнутся. Пока я размышлял, ко мне пришло и техническое решение этой проблемы. Я уже примерно это делал, когда мне нужна была емкость для замесов глины. Обмазал корзину изнутри глиной и дал ей высохнуть. Сейчас мы возьмем десятка полтора прутьев, воткнем их около основания котла, обвяжем поверху лыком, и к прутьям будем лепить стенки. Стенки выдержат. После высыхания прутья убираются, неровности замазываются глиной, еще немного подсушить и на обжиг. Так и сделаем. Когда я воткнул прутья, работа у женщин пошла споро и смех прекратился. Люди стали понимать, что смеялись над собственным неумением предложить решение проблемы.

Котел получился немаленьким и достаточно тяжелым. Первой варкой распоряжался я. Получился довольно наваристый мясной суп с травами. Не было ни картофеля, ни морковки, но все равно мы найдем замену и им. На второе была печеная на костре рыба. Думаю, что можно строить коптильню на берегу. Видел упавшие сгнившие деревья, много гнилушек, которые ох как хороши для создания дымка. Вот, заговорил о всяких деликатесах, и сразу кушать захотелось.

Жизнь потихоньку налаживалась. Еженедельное общение с обществом, индивидуальные занятия языком с мужчинами и общие занятия с детьми принесли свои результаты. Мои соплеменники оказались людьми смышлеными, и челюстные мышцы были достаточно совершенны для нормальной речи.

Из струек чугуна, упавших на землю, мне удалось отковать наконечники для стрел. Затем я сделал стрелы и луки. Птицы в лесу и на озерах водились в изобилии и были непугаными. Поэтому охота даже неоперенными стрелами была удачной. Ветер прибил птиц к берегу. Я с осторожностью и под охраной соплеменников достал их и получил оперение для стрел. Опыт строительства луков у меня уже был во время путешествия в будущее, о чем я подробно описал в книге "Кольцо 2050".

Почему я осторожно подходил к птицам в озере? Да очень просто. Плавать я умею, и достать птицу из воды не представляет никакого труда, да только кто его знает, кто в озере живет. Вдруг, какой-нибудь ископаемый крокодил? Стрелял из лука, тут крокодил, и нету Кука. Береженого и Бог бережет.

Глава 11

Жизнь шла своим чередом. Кого-то нужно было подгонять, кому-то умерять пыл, кого-то предупреждать, чтобы он не на свой каравай рта не разевал, то есть не стремился вернуть себе главенствующее положение в племени, потому что это будет его последняя попытка, иначе он будет изгнан из племени со своей дамой раз и навсегда.

Сижу я, размышляю о задачах на будущее и вижу, что со стороны леса идет к нам какая-то толпа людей. В те времена и двадцать человек были толпой. Мало населения и, по идее, каждый человек должен быть на счету, да только никто счета этого не знал и о ценности человеческой жизни вряд ли догадывался.

Людей подвели к моему домику. Я вышел на крыльцо, а передо мной мои охотники, пляшущие от радости и кричащие:

— Димир! Наша добыча!

Чужие женщины и дети. Вам, что, свои женщины надоели? Детей мало для воспитания? Где вы этих женщин нашли? Женщины поодиночке не живут. Сказки про амазонок придумали женщины. Они мечтали хоть как-то скрасить грубость мужчин и почувствовать себя на их месте. Чтобы все знали, что не мужчина берет ее, а она берет его в любой форме. Захочет — поцелует, захочет — кулаком стукнет и пусть попробует заикнуться о том, что она водку стаканами хлещет, курит и валяется по пьяни под забором.

Мои молодцы зашли подальше, куда наш Макар телят не гонял, и наткнулись на другое племя, которое меняло свое место жительства. Племя сразу бросилось защищать себя, а нашим пришлось принимать бой. Убитых не было, но мои хорошо вооруженные охотники разогнали неорганизованных мужчин племени, которое стало разбегаться в разные стороны. Женщин согнали в одну кучу и погнали к нам, а мужчины бродят по лесу.

Вот так вот, нежданно и негаданно мы оказались в состоянии войны с другим племенем. Войны мы не боимся, но мы ее не хотим. Чувствую я, что нам придется пережить не один кровавый набег наших миролюбивых соседей, и чем жестче будет наш ответ, тем большее озлобление будет вызывать наше племя у побежденных. Они будут объединяться в огромную стаю, назовут ее НАДО (надо уничтожить непокорных). Будут переманивать к себе тех, кого мы подчиним силой и даже тех, кто искал у нас защиты от других завоевателей. Такие союзники всегда ненадежны. Сами из себя ничего особенного не представляют, требуют к себе повышенного внимания, всегда обижаются на то, что им мало дают, не ценят, но всегда нос держат по ветру, чтобы вовремя перекинуться под руку более сильного покровителя. Пусть даже новый покровитель не будет их принимать в расчет как отдельную особь, зато можно будет показать язык прежним друзьям и, заголив задницу, похлопать себя по мягкому месту, мол, мы на ваше к себе отношение отвечаем горохово-молочной смесью. Удивили. Мы всегда знали, кто они такие и знали о том, что куда их ни целуй — всюду одна жопа. И этому не надо удивляться. Просто их нужно принимать такими, какие они есть. Вести с ними сдержанную политику, изредка указывая им на то место, которое им определено историей.

Своих охотников я обругал почем зря.

— Вы, — говорю я, — представляете, что вы наделали? Этот вопрос можно было решить миром. Произвести мирное объединение племен и наше племя будет сильнее, и люди будут с нами вместе по своему желанию.

По моему строгому указанию все приведенные женщины и дети были ласково приняты, накормлены, им отведено место для отдыха и ночлега. Первыми контакт нашли дети. Прошло немного времени, а они уже бегали вместе, то возились в куче мала, то бегали наперегонки. Женщины были более настороженными, но и они начали делиться секретами по хозяйству. Пришедшие с интересом смотрели, как в нашем племени готовили пищу, осматривали наши плошки и чашки. Даже ложки керамические у нас были. Дойдут у меня руки, и я научу их вырезать посуду из дерева и будем делать хорошую керамику. Еще торговать будем с соседними племенами.

Мы собрали делегацию из наших и пришедших женщин, дали им в охрану наших воинов, и они пошли собирать разбежавшихся мужчин из соседнего племени.

Двое суток потребовалось на поиск мужчин соседнего племени. Мы дали им еду и не ограничивали свободу. Те, кто участвовал в первой драке, сами поднесли чашки с похлебкой обиженным им людям.

Я собрал старейших и самых уважаемых воинов на совет. Мое предложение было такое. Мы предлагаем нашим двум племенам объединиться и жить вместе, одной семьей. Так легче выживать и там, где кормится пятьдесят человек, прокормится и сто человек. Мужики, конечно, люди рассудительные и они бы были не против объединения, но этим самым они получают большое количество конкурентов в борьбе за женские симпатии. И то же самое сказали бы и женщины, если бы я обратился за их советом. Вот и получилось, что наши старейшины вроде бы и за, но в тоже время и против. Общего мнения так и не получилось.

Сходили и пригласили представителей пришлого племени. Жестами и словами я изложил наше мнение. Помогал мне в этом бывший лидер нашего племени. То, как он говорил, современный человек мог понять так: слухайте сюда, козлы, говорить буду я и за свой базар отвечаю, сзади пахан сидит, он соврать не даст. Зуб даю, что мы вас обижать не будем, хотя, если будете задирать, то врежем так, как положено, и волосы на голове повыдергиваем, учитывая, что вы не наши, то и порядкам будем учить нашим, будете жить по нашим понятиям. Кто не понял, так я сейчас при помощи вот этих кулаков так объясню, что долго еще придется вспоминать.

Мой помощник по металлургии, который, пожалуй, лучше всех общался на моем языке, то есть на русском языке, шепнул мне, что бывший вождь говорит, как настоящий вождь, который служит самому высшему вождю, и самый высший вождь не обидит их и не даст волосу упасть с головы, а зубу вывалиться от твердого мяса.

Хорошо протолмачил, а то я думал, что пришлых людей запугивают.

Вождь пришлого племени сказал, что им нужно посоветоваться с женщинами, и кроме того, что будет с ним, если они согласятся.

Я согласился, чтобы они посоветовались с женщинами, а вождю сказал, что он войдет в совет старейшин и будет как бы моим заместителем по вопросам своего племени.

Как я понял, они не прочь объединиться, но женщины при всем их кажущемся бесправии, играли достаточно заметную роль в общественной иерархии.

Совещание превратилось в базар на отшибе. Кто-то кого-то шлепал по заднему месту, кто-то вцеплялся друг другу в волосы, только дети играли вместе, совершенно не обращая на взрослые вопросы. Пожалуй, дети стали реальным уговаривающим элементом. Старейшины пришлого племени пришли и сказали, что у них половина за, а половина против, но если мы примем решение о том, что мы согласны принять их, то и они все будут согласны.

Вообще, все как в Госдуме. Вопрос поднят, запутан до невозможности всеми за, если будет так и против, если будет эдак, а вот если не так и не так, то будет совсем не так. И мнения разделись поровну. Встал я и сказал, что учитывая мнение большинства собравшихся здесь, а со мной как раз и получилось большинство, я утверждаю объединение двух племен в одно с предоставлением всем прибывших равных прав с их новыми соплеменниками. По этому поводу одному из старейшин, прибывших к нам, я дарю резервный нож и объявляю сегодняшний день нерабочим и праздничным. Все закричали и начали махать своими копьями, а кто-то понесся к женщинам сообщить, что сегодня праздник и порция еды будет двойная и женской любви тоже может достаться двойная порция.

И все сразу пошло как по Некрасову: "Кто-то ура закричал, подхватили, громче, дружнее и глядь, с песней десятники бочку катили, тут и ленивый не мог устоять".

Глава 12

Одному человеку, каких бы способностей он ни был, никогда не справиться с огромным количеством задач, связанных с управлением все разрастающимся обществом, можно даже сказать — с государством, которое имеет способность увеличиваться не в арифметической, а в геометрической прогрессии, когда нравы достаточно свободные и все рожденные дети являются законнорожденными, от кого бы они ни родились, и воспринимаются равноправными членами общества, воспитываемыми по одним законам и понятиям.

Как я и задумывал, так у меня и получалось. Назначенные ответственные люди добывали глину, собирали руду, делали формы для отливок, обтачивали и шлифовали готовые изделия.

По моим чертежам были сделаны гончарный круг и первая тележка. Затем пришла пора и веревок из крапивы и конопли, вернее из растений, которые были похожи на них, потому что до современных крапивы и конопли им было далеко — они были больше и "мясистее", современные породы — это уже процесс вырождения. С этими вопросами мне приходилось сталкиваться, поэтому я не буду особо останавливаться на технологическом процессе изготовления волокон, интересующиеся могут прочитать о нем в записках о моих ранних путешествиях.

Люди в наших племенах были увлеченные и с интересом участвовали в моих начинаниях, внося свою лепту в совершенствование изготовленных мною орудий производства, к коим относятся топоры, лопаты, ломы, ножи, наконечники для стрел и прочее. Были и вырезатели из дерева. Вернее, резчики по дереву.

Спрашиваю одного:

— Зачем ты такую изогнутую ложку вырезал, ведь ею не то, что кушать, даже спину почесать неудобно?

А он мне и объясняет, что он ее для красоты вырезал, а не для того, чтобы кто-то ее хватал и в суп макал. И что ему скажешь? У каждого свое понятие красоты. К творческим людям нужно относиться спокойно, они всегда видят действительность не так, как дано нам, простым смертным, и потом вдруг окажется, что этот человек в своих творческих исканиях заглянул не на одну сотню лет вперед, и мы просто по своему уровню развития еще не способны понимать сделанное им.

Я собрал как-то резчиков и объяснил им, что они будут заниматься процессом, который войдет в века как величайшее изобретение. Резчики сидели и с некоторым недоумением слушали меня. При чем здесь какие-то века и какое-то будущее, если они живут сейчас и хотят, чтобы хорошее было у них, а не у какого-то там дяди лет так через пятьсот. Вот этот дядя пусть себе и делает что-то, а они будут делать для себя и сейчас.

Резонно. Я исправил свой текст и сказал, что это изобретение принесет огромную пользу всем и им в частности, если не сегодня, то завтра. Конкретная задача и конкретный срок воодушевил моих умельцев, а все теории о том, что ученые делают заготовки на будущее, относится к разряду оправданий того, что нет конкретного результата.

Алхимики сделали много открытий в поисках философского камня, совершенно не понимая, что они развивали химическую и физические науки. И никто не говорил, что они работают на будущее. Им говорили, что они бездари, если не могут добыть философский камень. А нужно было говорить, что любой научный результат есть результат положительный, потому что он показывает, что исследование какого-то участка пустоты показало, что пустота осталась пустотой и лучше переключиться на изучение соседнего с ним участка.

Задача, поставленная мною резчикам, несколько их разочаровала. Они думали, что будут вырезать Венеру Милосскую, каждый по своему усмотрению, а им всего лишь надо настругать ровные пластинки-палочки, наподобие тех, на которых мы держим эскимо, только в два раза потоньше.

Вздохнув, они принялись за дело и часа через четыре принесли мне ворох этих пластинок. Я выбрал одну как образец и сказал, чтобы все остальные были точно такими же. К вечеру все пластинки были у меня. На следующий день в дело вступили веревочных дел мастера, те, которые делают самые тонкие нити. Вот им я и поручил обвязать каждую пластиночку нитью и привязать их к длинным палочкам, чтобы получилась решетка, похожая на решетку радиатора легкового автомобиля. Не догадались, для чего это нужно?

Приоткрываем завесу таинственности. Мы делаем бердо, одну из основных деталей ткацкого станка. Между пластинками бердо мы пропускаем нити основы из ремизок (пластинок с дырочками). Половина ниток продета в дырочки одной ремизки, половина — второй ремизки. И все нити проходят в бердо. Для ткания переплетаются нити основы с поперечной, как говорят — уточной нитью. Уточная нить вводится при помощи челнока, похожего на уточку, и должна быть мягче нитей основы. Одна ремизка неподвижна, зато вторая поднимается и опускается, разделяя пополам нити основы и позволяя пропустить между ними челнок с уточной нитью. Бердо двигается на ткача и уплотняет ткань. Затем возвращается назад, а ремизка уходит вниз, снова разделяя нити основы на две половины, через которые проходит челнок. И вот так, постепенно, образуется ткань путем переплетения нитей основы с уточной нитью. Современные ткацкие станки работают в тысячи раз быстрее и стали даже бесчелночными, но до этих пор еще столько времени. Точно также плетут гобелены и жаккардовые ткани, применяемые в декоративной отделке помещений.

Подготовка к ткацкому процессу очень трудоемка, но спасибо трудолюбию женщин, которые с непонятным терпением, таким же, каким они вяжут различные вещи, выполнили все мои инструкции.

На смотрины ткацкого станка собралось все племя. Станок был настроен на полуметровое по ширине полотно. Рычагом я опустил ремизку, помощница продела между нитями челнок с нитью. Я дернул на себя бердо и прижал уточную нить к перекладине. Первая нить должна быть по линейке. Затем поднял ремизку, нити основы снова разделились, удерживая первую уточную нить и давая место для прохождения следующей. Сначала мы работали тихо, но затем стали работать быстрее и люди стали видеть, как постепенно получалась полуметровая полоска материи. Мы остановились, и дали возможность всем желающим попробовать материю на ощупь. Я всегда испытываю чувство благодарности к тем людям, которые создали ткань, из которой сшиты мои рубашки, костюмы. И я не удержался, рассказав людям, что мы изготовим очень много ткани и сошьем штаны каждому мужчине, а каждой женщине красивое платье и люди будут ходить одетыми так же, как и я.

Не знаю, как подействовала моя речь, но люди стали несколько стыдиться своей наготы. Женщины стали прикрывать свои груди, и мужчины решили, что всеобщее обозрение мужского достоинства не всегда идет на пользу хозяину, поэтому и они тоже стали более внимательны к своей внешности.

Я совершенно не занимался внешностью, потому что знал, что женщины уже приготовили мне невесту, которая, по их мнению, должна стать достойной царицей и не бегать от одного к другому, как прежняя пассия бывшего вождя племени, которая и от него получила отставку.

Прежний вождь стал более степенным, авторитетным мужчиной, высказывавшим веские и деловые предложения на совещаниях. Когда мне приходилось отлучаться от племени, он руководил обоими племенами, не предпринимая попыток совершения дворцового переворота, хотя, внутренне, чувство обиды у него не проходило. И это естественно.

Глава 13

Прочитав лекцию о том, что в человеке должно быть все прекрасно и душа, и внешность, я посмотрел на себя и ужаснулся. Мои джинсы представляли собой одно сальное пятно. Сам я был похож на неандертальца по своей небритости и нечесанности. Руки были черными, рубашка в дырах и вообще непонятно, какого она цвета.

Я уже давно собирался устроить себе банный день, да все руки не доходили. У меня был заготовлен горшок со щелоком или щелочью. Это калиевая сода, маслянистая мылящаяся жидкость, которая получается при соединении золы и воды. Лучший щелок получается из березовой золы.

Выбрав день, я пошел на реку и занялся стиркой вещей и мойкой головы и тела. Щелочь, конечно, это не яичный шампунь, но голову я промыл хорошо. Намочил щелочью рубашку и джинсы и дал им полежать, отмокнуть. И вот тут-то и произошло событие, которое совершенно изменило весь ход событий, описанных выше.

Когда я начал стирать отмокшие джинсы, то увидел мой перстень. Он прилип на краске сбоку выше колена и чуть ниже ягодицы. Именно по этой причине я и не мог его увидеть. Кольцо Нефертити свалилось с руки во время драки и прилипло к джинсам. Все-таки, есть Бог на свете, не оставил меня в помыслах своих во временах малоизведанных, где человек пропадает в неизвестности без следов, как и сегодня. Но сегодня человек может оставить след, предав огню Рим или начав войну против своего личного врага под предлогом того, что тот располагает самым страшным оружием для человечества. Пусть оружие это никто не нашел, зато человека этого, виновного в десятках тысяч жертв и трате сотен миллиардов денежных единиц, занесут в список самых лучших президентов и будут помнить во все века. Но я не президент, хотя и могу оставить свой след не только в цивилизованном обществе, обеспечив тем самым свое бессмертие пусть не на вечные времена, но на то время, в которое будут жить люди, когда-то помнившие меня.

Я отчистил перстень от краски и надел на палец. Я спасен. Действительно, это кольцо спасения. Какое-то чувство успокоения пришло ко мне в душу. Я разложил на траве выстиранные вещи и заснул рядом с ними. Перед сном я думал о том, как приду к своему племени, попрощаюсь с ним и скажу, что моя миссия окончена. Я дал им все, что им нужно для лучшей жизни в их времени. Дальше они должны развиваться сами, и быть лучше нас в то время, в которое мы живем.

До свидания, добрый и готовый к новым свершениям народ. Я возвращаюсь домой и выхожу на балкон в своей квартире. Подо мною расстилается огромный город. Солнечный день отражается в золотых куполах Успенского собора и бегает зайчиками по поверхности теплой воды в реке. Но вдруг что-то зарычало, и огромная тень закрыла весь город. Драконы, что ли, прилетели в наш город? Я прикладываю ладонь к глазам и стараюсь рассмотреть то, что закрыло солнце. Что-то там страшное. Я открыл глаза и увидел огромную фигуру саблезубого медведя, нависшую надо мной.

— Мама моя, — только успел подумать я и крутанул кольцо вперед. Тишина, а вдали плыла какая-то лодка с мужчинами вооруженными луками и копьями. Еще несколько вращений. Никого. Еще вращаю кольцо. Еще, еще, еще...

— А-а-а, — закричал девичий голос, — голый мужик.

Я сидел на берегу, вокруг меня стояли женщины с подоткнутыми подолами и полоскали белье, а несколько мужиков уже неслись ко мне с палками.

Я выбрался на берег, чтобы осмотреться. Точно, у себя в городе. Судя по виду, вторая половина девятнадцатого века. Можно было остановиться у моих знакомых, но куда я пойду в одних плавках? Еще полтора оборота, и я стою на пляже. Пасмурно. Прохладно. Рядом ресторан, названный по имени известного телеведущего программы "Клуб путешествий". На пляже две парочки, в одежде, стоят у воды в обнимку и о чем-то разговаривают. На входе ресторана меню с датой. Попал тютелька в тютельку. Бегу домой как с пробежки. Кто на меня обратит внимание? Да никто. Мало ли чудиков бегает и в дождь, и в мороз, и в кроссовках, и без кроссовок, и в трусах, и без трусов. Мало ли какая ситуация создалась, может у человека не было времени надеть трусы.

Добежал до дома. Дверь в подъезд закрыта. Набрал номер соседей. Ответила соседка. Попросил открыть автоматическую дверь. Заскочил в подъезд. Соседка открыла мне дверь в тамбур, отделяющий наши две квартиры от лестничной площадки. Моя квартира не закрыта. Заскочил в квартиру. Никого. Стремянка находится на месте на лоджии. Банка краски в кладовой. То есть, я еще не начинал процесс покраски двери. И бог с ней, с этой дверью, краска нормальная, еще пару лет подождет.

Я быстро оделся и пошел на кухню, включить чайник. С каким удовольствием я пил горячий чай с вареньем. Абрикосовое варенье с миндальными орешками. Янтарного цвета, прозрачное, дольки абрикосов плотные, как марципанчики, вкус изумительный. Ложечку варенья в рот и запиваешь хорошо заваренным чаем.

Вдруг открылась входная дверь и в квартиру зашла жена.

— Милый, — говорила она в прихожей, — а я отпросилась с работы, сказала, что неважно себя чувствую, а сама хотела помочь тебе покрасить дверь.

Она стояла на входе и с изумлением смотрела на меня.

— Что случилось? — устало спросила она меня. — Ты опять был там?

— Да, — сказал я, — но это получилось совершенно случайно и больше я никуда не исчезну. Вот, смотри, — я снял с руки кольцо Нефертити и спрятал в шкатулку, — завтра же уберу его в тайник, чтобы оно лежало там и не тянуло посмотреть, что же есть там, где нас нет.

Это правда? — недоверчиво спросила меня жена.

— Правда-правда, — успокоил я ее.

— Хорошо, — сказала жена, — тогда неси свою машинку для стрижки волос, и я приведу в современный вид твою прическу и бороду. Как ты умудряешься так быстро обрастать за несколько часов моего отсутствия?

Я взглянул на себя в зеркало и остолбенел. На меня смотрело лицо загорелого бородатого и заросшего волосами мужчины. Прядка седых волос отчетливо прослеживалась в моей шевелюре. Это все от первого саблезубого медведя.

Мне всегда нравилось стрекотание машинки в парикмахерской. Я сидел в коридоре, завернутый в простыню, а рядом стояла жена и срезала с меня волосы каменного века. Через какое-то время я стал достаточно привлекательным молодым человеком, которому, кстати, идет борода.

— Ну, вот — теперь ты мой, — сказала жена и отправила меня в ванну для отмокания.

Еще через час мы сидели с ней за столиком на нашей кухне, отмечали мое повторное прибытие домой, и я рассказывал ей, где я был и что со мной случилось. В первый раз рассказывал, потому что я там не совершил ничего предосудительного, да и все равно, вряд ли она верила мне хотя бы на треть. Каждой женщине приятно слышать голос любимого человека, если он еще складно рассказывает и, если его интересно слушать. А правду он говорит или неправду, это дело третье.

Глава 14

На следующий день, как я и обещал, я спрятал кольцо в тайник, описание которого есть в моих предыдущих книгах. Если захотите найти его, то вам нужно внимательного прочитать их и логическим путем решить задачу о его местонахождении. Пытливый ум быстро с этим спрячется. Я помню, как мне долго пришлось решать задачу моего дяди по расшифровке местонахождения кольца Нефертити. Долго я думал, но задачу решил, доказательством чему служат мои прошедшие путешествия.

Я снова устроился на работу в институт по специальности. По истории. Читал студентам лекции, иногда заносился далеко, описывая им нравы прошедших веков так, что мои коллеги попросили поделиться ссылками на источники, откуда я почерпнул такие знания. В принципе, это же самое можно было почерпнуть и из художественной литературы, которая тоже является научным трудом по отображению различных сторон жизни общества. Поэтому, я отделывался общими фразами о том, что это просто обобщенное описание на основании художественных произведений, из которых я, увы, выписки не делал, но замечание коллег очень дельное и я обязательно буду вести картотеку источников по различным описаниям. А они правы. Либо я фантазирую, либо я пересказываю то, что является документальными данными. Лучше ссылаться на того или иного оставившего записи деятеля, чем слыть в преподавательской среде фантазером.

Все было хорошо и спокойно. Я преподавал. Писал книги. Публиковался. Был заметной фигурой в научной и писательской среде региона. Участвовал в конференциях и симпозиумах, круглых столах и квадратных застольях. Принимал зачеты и экзамены. Выезжал в полевые экспедиции.

Все было хорошо, и вдруг группа наших краеведов и историков на основе каких-то иносказаний и недомолвок в старых документах сделала вывод о том, что прямо на территории университета находится стоянка древнего человека.

Просто так никто от таких заявлений не отмахивается. Это достаточно серьезный научный довод, на основании которого нужно проводить научные изыскания. Спросили и мое мнение по этому поводу. Я попросил разрешения подготовиться к этому вопросу.

В департаменте архитектуры я запросил все имеющиеся карты местности в районе университета. Для меня сделали такую подборку, но знакомиться с материалами можно только в месте их хранения, потому что они представляют огромную культурную и историческую ценность. И еще какую-то государственную тайну. Молодцы люди. Берегут информацию и сохраняют знания.

Я перенес на кальку самые старые схемы, а также перенес на кальку и схему прохождения коммуникаций по территории университета. Глядя на нее можно подумать, что под землей есть подземный город, в котором проживает огромное количество людей, пользующихся электричеством, радиосвязью, канализацией, горячим и холодным водоснабжением. Это население периодически присваивает себе различные силовые кабели, которые так и остаются в земле, а людям на поверхности приходится прокладывать новые кабельные линии, продалбливая только что уложенный асфальт и оставляя на теле земли долгонезарастающие шрамы.

На следующем заседании научного совета мне было предложено выступить с точкой зрения по поводу нахождения стоянки древнего человека на месте расположения университета.

Здесь я позволю привести стенограмму моего выступления, потому что этот документ будет фигурировать несколько позднее и в различных делах.

— Уважаемые дамы, уважаемые господа, господин ректор! Вопрос, который мы сейчас обсуждаем, имеет помимо научного еще и хозяйственный аспект. Представим, что на территории университета есть стоянка древнего человека. Для проведения археологических работ нам придется закрыть университет и перевести его в какое-то более удобное место, вынести из-под земли огромную сеть коммуникаций, пустить их в обход и на годы разрыть центр города. Оправдывает ли это научную ценность открытия, которое еще требует практического подтверждения? Я бы сказал, что нет.

Изученные мною карты района местности под нами не дают прямого указания на то, что здесь не могло быть стоянки древнего человека. Удобное расположение. Близость реки, леса и мягкий в то время климат являются доводами в пользу того, что человек мог выбрать эту местность для проживания. Но когда это было? Мне кажется, что мы можем говорить лишь об эпохе неолита, где-то о периоде за три-пять тысяч лет до нашей эры.

В поздний каменный век миграция человека еще не совсем разумного могла достигнуть и наших пределов, так как в наших краях не было наступления ледника, тем не менее, на нашей территории не найдено признаков активной деятельности человека. Люди стали мигрировать в ледниковый период, выбирая более теплые районы. Поэтому процент того, что здесь может быть стоянка древнего человека мала.

Второе. При строительстве университетского корпуса и прокладке коммуникаций производились технические раскопки на глубину не менее пяти метров, что по уровням может считаться как проникновении вглубь исторических пластов не менее как на пять-семь тысяч лет. И ничего при строительстве найдено не было, а в то время, отделы архитектуры при обкомах внимательно следили за культурным слоем нашей истории.

С точки зрения научного работника, я бы, конечно, выступал за проведение раскопок, чтобы рассеять все сомнения, но с точки зрения человека, являющегося патриотом нашего учреждения образования, я буду против раскопок, затрудняющих учебный и научный процесс. Поэтому я предлагаю на будущий год организовать учебную экспедицию для проведения археологических изысканий на пути от предполагаемого места стоянки и источнику воды, то есть к реке. Это будет за городской чертой. Руководство экспедицией целесообразно поручить инициативной группе, выдвинувшей эту гипотезу. Нельзя отбирать лавры первенства в их научной деятельности. Если следы активной человеческой деятельности поведут в городскую черту, то тогда вопрос научных изысканий нужно решать совместно с городской администрацией. Спасибо за внимание.

Практически, я дал добро на проведение археологических раскопок примерно в тех местах, где я находился совершенно недавно. Интересно, что они там найдут? С этого времени воды много утекло, а того всплеска эволюционного развития человека на Сибирской низменности так и не было отмечено.

Глава 15

Осень пролетела быстро, а зима все никак не начиналась. Что-то с погодой стало в последнее время. То ли глобальное потепление влияет, то ли природа специально готовит почву к будущим раскопкам, не морозит ее, чтобы не вгонять вещественные доказательства деятельности древнего человека вглубь нашей матушки земли.

Новый год мы встретили весело и без утепления по-сибирски. За новым годом незаметно пришла и весна. Сессия, экзамены и учебный год прошел.

Экспедиция началась в мае. Энтузиастов было много. Солидную поддержку оказали местные предприниматели, финансировавшие работы. Студенты уже копали землю не за просто так, за идею, а за оплату их труда. Была возможность нанять подсобных рабочих и лиц без определенного места жительства и работы. До средины июня все было тихо. Попадалось различная дребедень. Только это между нами, а то вдруг услышат коллеги-историки и сразу возмутятся:

— В истории дребедени не бывает. Каждое найденное зернышко является жемчужиной в нашей истории и несет в себе ключ для открытия самых страшных тайн.

И они будут правы. В ходе исторических исследований из шкафов вываливаются старые скелеты, забытые там впопыхах, раскрываются интимные тайны знаменитых людей, всплывают государственные секреты и оказывается, что все, кто раньше был пушистым и милым, на самом деле был сексуально озабочен и невоздержан в своих желаниях.

Археология низвергает авторитеты и выкладывает на поверхность то, что люди предпочитали бы держать в запасниках своей памяти и не говорить об этом никому и ни при каких условиях. Археология сродни криминалистике и журналистике. В одних генетически заложено стремление докопаться до сути какого-то события, а во вторых бурлит тезис свободы на информацию и стремление выложить перед читателем все, что сказано в анализах, чтобы homo informatius ахнул и начал собирать всю информацию сам, чтобы потом, помахивая перед их глазами солидным досье, мог сказать потомкам:

— Ваш дедушка всегда был самым справедливым и пушистым и не делал ничего такого, за что ему могло быть стыдно. Он прожил свою жизнь в неизвестности, и даже дети его не проявляют к нему должного уважения. А вот, посмотрите на вашего любимца, который писал детские сказки, вот здесь собрано все, чем он занимался, сколько пил водки, сколько у него было женщин, что он вытворял на площадях в праздники ...

И все дети с жадностью набрасываются на собранные вырезки из газет, воспоминания современников и умиротворенно думают о том, что только такой человек мог писать такие ласковые детские сказки.

Это лето я решил посвятить просто отдыху. Нужно полежать на пляже, искупаться в теплом море, посидеть с компанией в кафе с бокалом хорошего вина, потанцевать на танцплощадке под звуки настоящего оркестра, смотреть на то, как приходит мгновенная ночь и как яркие светлячки вырывают из тьмы кусочки жизни: то лицо незнакомого человека, то обнимающуюся пару, то ворону на дереве, то кошку, изготовившуюся для прыжка ...

Отдыхать я поехал в город Сочи. "Знал бы прикуп, жил бы в Сочи". Нет, я ни в коем случае не буду заниматься тем, что слетаю в будущее, узнаю результаты спортивных матчей, результаты лотерей и вернусь назад собирать дивиденды. Это похоже на какое-то жульничество, когда люди ищут выигрышные комбинации в спортлото, а ты спокойно заполнил билетик и получил огромный выигрыш. Как будто украл что-то у всех людей, которые покупали билеты и обеспечивали поступление денег на выигрыш.

Отдых шел своим чередом и начинается он тогда, когда полностью забываются проблемы прежней жизни. Лень оказывается приятным времяпровождением, от которого к вечеру устаешь, но с утра снова окунаешься в лень.

Утро началось как обычно включением радио в шесть часов утра и традиционной утренней сводкой новостей:

— ...археологическая экспедиция ...ского университета обнаружила стоянку людей деревянного века. Но первоначальный вывод ученых был опровергнут находками, относящимися к каменному веку и к началу железного века. Это невозможно потому, что этого быть совершенно не может. Многие историки известных научных центров сомневаются в достоверности информации с места раскопок и считают это недобросовестной шуткой средств массовой информации...

— Руководитель экспедиции, кандидат исторических наук Симаков в интервью нашему корреспонденту сообщил: находка поразительна тем, что в одном месте собраны изделия, относящиеся к разным историческим слоям. То ли мы имеем дело с собранием предметов кем-то в древнем историческом музее, то ли мы столкнулись с загадкой внезапного прозрения первобытного человека и появлению среди них гения, либо это результат воздействия на людей инопланетян или внеземного разума. Это, конечно, догадки из области фантастики, но все найденные предметы будут подвергнуты тщательному изучению, чтобы с помощью радиоуглеродного анализа определить примерный срок изготовления всех этих предметов и подтверждения наших предварительных выводов.

— Профессор Кембриджского университета Ван Дамминг заявил, что находки сибирской экспедиции и их внешний вид по фотографиям, размещенным на сайте университета, может свидетельствовать о том, что мы имеем дело либо с крупнейшим историческим открытием, либо с хорошо подготовленной мистификацией. Я надеюсь, что радиоуглеродный анализ артефактов подтвердит разницу во времени их изготовления и поможет ученым избежать заблуждений в научных выводах, уступив место криминалистам в поиске автора мистификации. Того, чего не может быть, быть не должно. Все сказки об инопланетянах на проверку оказывались шутками или действиями людей, которые любым путем хотели прославиться. Я бы не хотел, чтобы наши сибирские коллеги были жертвами злого розыгрыша. Я бы хотел, чтобы на сайте университета появились снимки находок в более высоком разрешении для проведения визуальных исследований.

С утра принесли и телеграмму из университета:

"Владимир Андреевич! Ситуация требует вашего присутствия. Рыков".

Рыков — ректор университета.

Посовещались с женой. До конца путевки два дня. Бог с ними. Выезжаем завтра. Хорошо, что не в конец курортного сезона, когда проблемы с наличием мест в авиации.

Глава 16

Дома меня ждала повестка из Федерального Бюро Расследований. В случае неявки меня обещали привести под конвоем и под белы руки.

Вы скажете, что в России нет такой организации. Ой, ли? А какая организация завела дело на полковника, Героя России, которого еле отбили живым от людей, охраняющих безопасность граждан в метро и вообще во всей стране? Еще раньше, во времена Андропова такие же люди убили майора госбезопасности. Не напрашивается аналогия о временном смещении? А что по поводу Героя России сказали власть предержащие? Я ничего не слышал. А вы слышали? А что сказал тот человек, который вручал ему звезду Героя России? Да ему это совершенно по барабану. Если с Героем России обращаются как с последним подонком, то как будут обращаться с простым гражданином этой страны? Вам, граждане, не страшно жить в такой стране? Это же наша Родина.

Только что улеглись страсти с митингами и ваниингами, начались страсти с ФБР. Все идет к тому, что скоро за косой взгляд на представителя власти будут ссылать в места, не столь отдаленные на одну скамейку с бывшим олигархом Дворковским. Будут выравнивать все возрастающую и непреодолимую пропасть между олигархами и простыми гражданами.

Я позвонил ректору Рыкову и спросил, знал ли он о моем вызове в ФБР?

— Владимир Андреевич, — начал он извиняющимся голосом, — что поделаешь, если власть снова идет по своему накатанному пути. Если бы я не послал вам телеграмму, я сам бы сидел в каталажке, дожидаясь, найдут ли в моих действиях что-то преступное или нет.

— Что же все-таки случилось? — пытался выяснить я.

— А-ах, — только и сказал ректор, и повесил трубку.

Понятно. Прикинул, что мне может понадобиться в камере. Электробритва. Мыло. Зубная щетка, зубная паста. Платок. Таблетки. Их отберут, но хоть тюремщики смогут предположить, чем меня лечить, если вдруг станет плохо. И все. Можно взять сухари. Вряд ли их будет кушать кто-то кроме меня.

Я не знаю, о чем меня будут спрашивать и, может так статься, что я ничего не знаю по этому поводу, то меня могут арестовать за сокрытие заведомо известных мне данных и для препятствия дальнейшему их сокрытию. И ведь никто мне не поможет. Как в 1937 году. Раньше судьбу человека решала тройка: первый секретарь обкома партии, прокурор и начальник управления НКВД. Сейчас судьбу человека решает такая же тройка: НКВД, прокурор и суд, где работают одни и те же люди, переходящие туда-сюда и обеспечивающие триединство этого органа.

— Вам когда следовало явиться на допрос? — с угрозой в голосе спросил меня молодой человек в погонах старшего офицера армии юристов. — Вы что, читать не умеете, что ли?

— Вы знаете, — начал я объяснять, — я был...

— Я ничего не знаю и знать не хочу, — перебил меня молодой человек, — вот вам бумага и ручка, пишите объяснение, по какой причине вы проигнорировали повестку следственных органов о вызове вас для допроса свидетелем, пока свидетелем, по важному уголовному делу. А там мы будем думать, в какую категорию вас определять.

— Так и есть, посадят, — подумал я, взяв руки чистый лист бумаги. — Стоит мне дать хоть какое-то показание, расписаться в протоколе и все, моя песенка будет спета. Особенно, когда не знаешь, в чем тебя будут обвинять, любая дача показаний смерти подобна. А при таких наездах и при таких борзых следаках показания будут выбивать силой. Похоже, что есть какая-то установка сверху, значит, землю будут рыть на три метра вглубь, лишь бы отчитаться о поимке вражины научной. Что они с академиком Вавиловым вытворяли, страшно вспомнить, а это должно быть прописано большими буквами во всех учебниках криминалистики и во всех учебных пособиях спецорганов как напоминание о том, чем эти органы "прославили" себя, уничтожая как самих себя, так и людей вокруг. Но все это скромненько спрятано, чтобы все начать снова и потом опять так же скромненько спрятать.

— Иркутянина доставили? — в кабинет заглянул какой-то молодой человек с полковничьим погонами.

— Вон, сидит, объяснение пишет, — кивнул головой мой следователь.

— Давай его ко мне, — бросил полковник и ушел.

Следователь нажал кнопку и скоро подошел сержант милиции.

— Доставь в кабинет Филипенко, — сказал сержанту следователь и, посмотрев на чистый лист, бросил мне, — у нас еще найдется время для написания объяснений, — и положил чистый лист в папочку серого цвета с черной надписью фломастером "Кроты".

— Интересно, какой смысл вкладывается в это название "Кроты", предатели или археологи? — подумал я.

Меня привели в кабинет к "полковнику". В армии для того, чтобы получить полковничьи погоны, нужно закончить офицерское училище, четыре или пять лет побыть в солдатской шкуре, потом Ванькой-взводным, потом Мишкой-ротным. Затем академия, полный мешок матюгов и потом уже лет через двадцать нальет горемыка в стакан водки, бросит туда звездочку, выпьет, выплюнет звездочку и подумает вместо закуски: а на хрена мне все это нужно было? Закончил бы институт, ползал бы себе по кабинетам и лет так через десять, а, может, и раньше нацепили бы погоны полковничьи, которые ни к чему не обязывают, но власть над человеком дают немеряную. Когда цари-императоры были, то погоны чиновничьи никак не были похожи на погоны защитников Отечества. В каждом ведомстве были свои. А все потому, что будь погоны все одинаковые, то и чиновничий произвол автоматически переносился бы на армию, в которой своих лихоимцев и людей непорядочных хватает с избытком. Зачем еще лишнее добавлять?

Ткнув пальцем в стул перед столом, "полковник" начал без всяких предисловий:

— Ну-с, сразу будете показания давать или вам нужно втолковывать, какой вред вы принесли нашему любимому Отечеству и его авторитету на международной арене? Да вы всю Россию сделали посмешищем для всего научного мира. Мы и так уступили свое законное место в мировой науке другим странам, так еще такие, как вы, делаете все, что дискредитировать нас.

— Точно так же, как и Вавилов? — добавил я.

— Да, как Вавилов. Стоп, а кто такой Вавилов? В списке преподавателей вашей кафедры такой не значится, — полковник еще раз сверился с бумажкой и что-то дописал туда карандашом, для памяти, чтобы важный элемент не выскочил из поля зрения следствия.

— А вы в энциклопедию загляните, — сказал я, — там все подробно прописано, кто он такой, что сделал для нашей науки и международного авторитета, только ничего не написано, кто конкретно и по чьему приказу уничтожил его.

Глава 17

— Вы на что намекаете, — взвился "полковник", — да как вы смеете сравнивать нас с репрессивным аппаратом сталинских времен? Наша демократия не имеет обратной силы и никогда не допустит возврата к политическим репрессиям и обвинениям невиновных, выбивания из них показаний силой и тем более расстрелам...

Я внутренне усмехнулся. Чем больше таких разговоров, тем больше опасность возврата старых времен. Никто коммунизм-большевизм официально не осудил. От жертв репрессий отмахиваются как от надоедливых мух. Сталина выдвигают на постамент символа России. Дзержинский как образец для подражания всем сотрудникам силовых структур. Прокурор Вышинский покоится в Кремлевской стене с Мехлисами и Ульрихами как образцы юристов.

Торжество коммунистических идей насаждалось только репрессиями, так же, как и католичество. Да и православие на Руси вколачивалось огнем и мечом. Власть демократична до тех пор, пока народ пассивен и ему до одного места, будет царь пожизненным или только на два срока, а если сроки увеличить, то будет демократически пожизненным. Лучше помолчу про себя. Не ровен час, все мои опасения воплотятся в жизнь, и насильники с грабителями будут идейно близкими элементами власти, а все недовольные будут идейно чуждыми элементами, как это уже было в нашей истории. Это их бронепоезд стоит на запасном пути.

— Вы чего молчите? — остановился "полковник". — Вам что, сказать нечего?

— Нечего, — согласился я.

— Так. Кто был автором этой мистификации? Отвечайте, — требовал следователь.

— Какой мистификации? — удивился я.

— Что вы из себя дурочку строите, — не выдержал "полковник", — весь мир об этом знает, все передачи только об этом, а тут сидит один и строит себя невинную девочку, что, мол, не знает ничего и ничего об этом не слышал. А это чье выступление на ученом совете? Дяди Феди? Это ваше и доцент Симаков показал, что это вы указали на место будущих раскопок, как будто знали, что и где искать.

— Симаков уже у вас? — спросил я.

— Да у нас и охотно сотрудничает со следствием — сказал "полковник". — Пусть он лишится всех научных чинов и званий, должности, но зато он будет честным человеком, когда выйдет из тюрьмы. А вот вам нужно будет задуматься над этим? Вы о семье своей подумали? У вас жена молодая, может и не дождаться вас...

Как всегда, близкие люди являются средством для шантажа, что у коммунистов, что у демократов, что у бандитов, что у разных еврочеловеков. Это происходит от бессилия силы и от отсутствия чести, когда честь не в чести.

Раздался телефонный звонок. "Полковник" взял трубку. Лицо у него вытянулось. Сначала оно побелело. Потом покраснело. Потом пожелтело. Потом стало цветом его форменного кителя. Затем снова белым. Понятно, начальнический инсультно-инфарктный метод разговора. Если хочешь со мной разговаривать, то стой и молчи. Какие подчиненные, такие и начальники. Разные мнения, как и инициатива, не допускаются. Только в книжках есть независимый стиль работы и мышления. Для массового потребления. Фильмы. Песни. Встречи со зрителями. Отзывы практических работников.

— Так точно, — отчеканил "полковник", — так точно, будет сделано, мигом, одна нога здесь, другая — там, так точно, так точно, есть!

Он положил трубку, устало посмотрел на меня и произнес:

— Развелось тут вас на мою голову. — Затем взбодрился. — Я же говорил, Владимир Андреевич, что законность в наших органах — это основа основ, презумпция невиновности была и будет краеугольным камней нашей правоохранительной системы. Конечно, бывают и ошибки, но истина все равно восторжествует. Вам приказано прибыть в университет, где уже находятся министр образования, губернатор области, прокурор, профессор Ван Дамминг, дипломаты, министерские работники, представители аппарата президента и пресса. Все ждут только вас. А что это за узелок у вас? Неужели вы думали, что мы вас сразу и посадим? Давайте узелок, я здесь его положу, а то неудобно с узелком перед такими гостями.

— Нет уж, я все это по карманам рассую, нельзя у вас ничего оставлять, чтобы снова сюда не возвращаться, — сказал я, — в России еще не изжила себя поговорка, что от тюрьмы и от сумы не зарекайся. Береженого Бог бережет, — сказал я и пошел к выходу.

— До свидания, Владимир Андреевич, — крикнули мне вослед.

— Лучше уж прощайте, — проговорил я.

Одет я был не так уж и модно, а как положено для отсидки — старенький костюм, рубашка в полоску, плащик. Все свое имущество я растолкал по карманам и стал похожим на командированного из района, у которого все свое всегда с собой, и он всегда готов ехать хоть в Америку, хоть обратно к себе в район, где его ждет уютный дом и красавица-жена.

Телефон сотовый вообще не брал. Потом его след и с собакой бы никто не нашел. Хотел ехать домой, да поехал в университет, показаться, что я на свободе.

Хотел пройти к ректору, но меня туда не пустила незнакомая охрана, сказав, что там идет важное совещание и будет идти еще часа полтора.

Секретарь ректора сказала:

— Владимир Андреевич, а вас все искали, да найти никто не мог. Жена ваша сказала, что вас посадили, — и она всхлипнула. — Вы уж посидите здесь, а то снова будут искать и всех снова обругают.

Я представлял, как все случилось. У нас как всегда. Не обращается внимания на то, от чего в нормальных странах подает в отставку все правительство, зато по разным незначительным поводам приводится в движение вся машина.

Кто-то с самого верха сказал тому, кто пониже:

— Что там происходит? Неужели некому навести порядок и дать квалифицированный ответ на эти инсинуации?

Вниз это указание уже пришло в сопровождении комментариев и дополнительных указаний задействовать все силы и возможности для поиска виновных и наведения порядка. У одного турецкого писателя есть рассказ "Почему кричала кошка". Что-то похожее произошло и сейчас.

Через час закончилось совещание. Все стали выходить, ректор увидел меня и стал укорять:

— Ну, где же вы были, Владимир Андреевич, мы вас обыскались, а вы здесь прохлаждаетесь, — и на ушко мне, — я уж тут похлопотал, и Симакова тоже отпустили. Первичный радиоуглеродный анализ показал, что все предметы относятся к каменному веку. А такого быть не может.

— Я-то вам зачем? — никак не мог уяснить я для себя. — Я к этим раскопкам не имею никакого отношения.

— Понимаете, — сказал ректор, — Симаков на допросе сказал, что это вы указали место для раскопок, вот все и подумали, что это вы главный организатор всего. А сейчас к министру, он хотел с вами поговорить. Видок-то у вас не министерский, да хрен с ними, пусть сами думают, прежде чем указания вниз спускать.

Глава 18

Министр встретил тепло. Пригласил присесть в кресло. Распорядился, чтобы принесли кофе.

— Владимир Андреевич, — сказал он, — не удивляйтесь тому, что произошло. Что в провинции, что у нас в центре — все одинаково. Вы и сами это знаете. Все уповают только на вас, что вы сможете объяснить всю подоплеку найденных артефактов. Сейчас подойдет профессор Ван Дамминг, и мы продолжим разговор. Запад, как всегда по-геббельсовски, вбросил информацию о научной мистификации в России и умыл руки, а наши что-то быстро на это прореагировали, как и рассчитывали западные специалисты по информационному противостоянию. Поэтому нам нужно как можно быстрее найти ответы на все вопросы.

— А зачем нам искать эти ответы? — сказал я. — Пусть Ван Дамминг сам и ищет ответы на них. Давайте предоставим ему такую возможность подтвердить или опровергнуть свою гипотезу. Пусть побарахтается в своем дерьме. Ему это будет полезно. А у меня есть объяснение, но в это объяснение никто не поверит.

— Почему же никто не поверит? — улыбнулся министр.

— Потому что объяснение слишком фантастическое, чтобы в него поверил здравомыслящий человек, — улыбнулся и я в ответ.

— Что же может быть фантастического в этом? — спросил министр.

— Машина времени, — ответил я. — Если предположить существование машины времени, то все встает на свое место. Путешественник во времени попал в каменный век и помог племенам шагнуть в железный век. Даже не в железный, а в чугунный век, потому что, как говорят специалисты, все изделия из чугуна, то есть была проведена первичная обработка железной руды.

— Да, оно так, — сказал министр, — но кто поверит в существование машины времени?

— Если верящих будет двое — вы и я, это много или мало? — спросил я.

— Не искушайте, Владимир Андреевич, верить в то, что подвластно только лишь воображению, — сопротивлялся министр.

— А разве кто-то мог поверить в полеты в космос или в генную инженерию? — убеждал я его. — Но ведь пришлось поверить. От того, что есть на самом деле, отвертеться нельзя.

— В том-то и дело, — оживился министр, — верить можно в то, что можно пощупать руками.

— Вот и щупайте на здоровье реальное смещение временных кругов каменного и железных веков, — рассмеялся я. — Кто может пощупать Интернет? Никто. Он вроде бы есть, и его вроде бы и нет. В чем осязание единого информационного пространства? Ни в чем. Стоит машина, а к этой машине подключены другие машины и в этих машинах информация. На оной стороне земного шара полдень, на другой стороне — полночь, но люди общаются в режиме реального времени. Это что, не машина времени? Самая настоящая машина времени. А кто может поручиться за то, что в сети нет компьютеров из будущего? Никто. Мобильный интернет не проводной, а радиоволновой. И распространение волн не поддается никаким временным законам. Разве можно отрицать то, что и во времена д"Артаньяна нельзя было слушать радиопередачи по транзисторному приемнику?

— Нет уж, увольте, щупайте сами, а нам представьте на утверждение бумажечку, что это все не воображение, а результат, воплощенный в материале и проверенный на деле, — в министре верх взял чиновник, — вот после этого и всем будет приказано верить в то, что машина времени существует.

— И подавать записку нужно в трех экземплярах? — осмелился я пошутить.

— И чтобы стаканы чистые были, — поддержал шутку министр. Надо же, министр, а мыслит как нормальный человек. — Владимир Андреевич, — сказал министр, — я вас прошу докладывать мне обо всех результатах. Дело серьезное на фоне обострения отношений между Россией и странами Запада. И, только между нами, будьте таким же, как сегодня, не поддакивайте никому, нам не в чем оправдываться ни перед кем.

Меня подхватил за руку декан факультета и повел в сторону актового зала.

— Владимир Андреевич, — торопливо сказал он, — сейчас состоится пресс-конференция. Корреспондентов полон зал. Вы и профессор Ван Дамминг. Пойдемте скорее.

— Никуда я не пойду. А с Ван Даммингом я вообще встречаться не хочу, — стал отказываться я.

— Делайте что хотите, но вам нужно там показаться, — чуть не заплакал декан, — вы уж хоть нас пожалейте, Владимир Андреевич.

За столом на сцене сидел американский профессор, а в зале стоял журналистский гул. Когда открылась дверь, все уставились на меня. Защелкали "блицы". Я прошел к столу и уклонился от объятий профессора Ван Дамминга.

— Уважаемые дамы и господа, — я начал говорить первым, удивив пресс-секретаря министра образования. — Я буду участвовать в пресс-конференции только при условии принесения господином Ван Даммингом извинений за его заявление о том, что российская наука занимается мистификациями.

Журналисты напряглись как гончие в предвкушении сенсации. К чести Ван Дамминга, он не стал кочевряжиться, а просто сказал, что он не имел в виду российскую науку вообще, а только невероятную находку, сделанную на берегу сибирской реки.

— Я и сейчас не могу утверждать, что все найденное это что-то вероятное, — сказал он, — я еще раз подтверждаю, что найденное совершенно невероятное. Если это и мистификация, то это мистификация людей железного века, поэтому я приношу свои извинения за неправильное изложение моего раннего заявления и протягиваю руку дружбы моему коллеге мистеру Иркутянину. Я знаю, что русские всегда очень щепетильны в отношении своей страны и хочу сказать, что и мы, американцы, так же относимся к любым негативным высказываниям в отношении США. Если бы наши политики так же решали все проблемы, как мы с мистером Владимиром, то на земле бы был вечный мир.

Мы пожали друг другу руки под аплодисменты собравшихся. Кажется, что инцидент исчерпан. Что же будет в вопросах журналистов, ведь я о раскопках знаю только по фотоснимкам, которые мне предложил посмотреть профессор Ван Дамминг?

Глава 19

Вопрос (В). — Господин Ван Дамминг, что вы можете сказать вообще по поводу этих находок?

Ответ (О)— Я даже не знаю, что и сказать. Все это до такой степени переворачивает наши представления о хронологии истории, что требует досконального изучения. Только после этого и после обсуждения с нашими коллегами мы сможем придти к какому-то единому мнению. А, может, мнений будет несколько, и все они имеют право на существование.

В. — А что вы можете сказать, господин Иркутянин?

О. — Что-то трудно добавить. Возможно, что мы имеем дело с всплеском гениальности какого-то конкретного первобытного человека, но это всего-навсего предположение из области фантастики.

В. — Господин Иркутянин, вы автор нескольких романов о путешествиях во времени. Считаете ли вы возможным существование машины времени?

О. — Теоретически это возможно. С открытием электромагнитных колебаний и волн человечество получило возможность проникать в те среды, в которые человек проникнуть пока не может. Возьмите локацию. Не исключено, что электромагнитные волны проникают во все временные пояса и несут обратную информацию о них, но мы пока не можем расшифровать ее. И мы стоим на грани этого открытия. Наука не стоит на месте. Возможно, что скоро мы будем покупать, садиться в вагон электрички и ехать в тот год, который нам нужен. Но мы будем за стеклом, чтобы не помешать ходу исторического развития. Возможно, что мы заглянем и в исчезнувшие рукописи древних, поймем, где мы сделали ошибку и история пошла не по тому пути. Но нам нужно будет разобраться, не усугубит ли сделанную ошибку верное решение проблемы. Пока же машина времени — это удел философов и фантастов. Но дыма без огня не бывает.

В. — Господин Ван Дамминг, вы смогли бы самостоятельно выплавить чугун при помощи подручных средств?

О. — Я не металлург, но я знаю, как устроена доменная печь и мог бы выплавить железо и чугун при помощи подручных средств, глины, руды, огня. Это сможет сделать любой человек, который учился в школе и который что-то умеет делать. Например, журналист, который видел своими глазами больше, чем кто-то из сидящих здесь людей. Все, что он видел, он сможет миниатюризировать и повторить в условиях каменного века. То есть, современный человек может сделать все.

В. — То есть вы приходите к выводу, что это сделано современным человеком?

О. — Нет, я не прихожу к такому выводу, потому что радиоуглеродный анализ показывает точную дату изготовления этих предметов — каменный век.

В. — Не считаете ли вы, что радиоуглеродный анализ не точен, и он привел в заблуждение всю современную науку?

О. — Я не физик, но у меня нет оснований сомневаться в неточности моих собратьев по науке.

В. — Господин Иркутянин, вы всегда носили на безымянном пальце левой руки серебряный перстенек. Где он? Не является ли он кольцом египетской царицы Нефертити, о котором вы писали в своих романах?

О. — Я собирался не на пресс-конференцию, вот у меня в кармане электрическая бритва, зубная паста, щетка, на мне рабочий костюм и перстенек на руке был бы совершенно лишним на месте производства работ. Когда я переоденусь в обычный костюм, то и надену кольцо. Кстати, кто его знает, может перстенек Нефертити и существует, лежит где-нибудь в ломбарде или в музее и ждет, когда к нему придет его хозяин. Я, честно говоря, провел бы проверку всех археологических ювелирных украшений на предмет их волшебности.

Смех в зале сопроводил мое последнее заявление.

Наблюдательные люди отметили, что у меня нет перстенька на руке, и уже сообщили об этом журналистам. Что же, не откажешь им в профессионализме. Раз взялся писать по теме, то собирай все подробности о ней. Мелочей не бывает и все мелочи дорого стоят. Но кто-то уже поднажился на них.

Я неплохо знаю язык господина Ван Дамминга, поэтому нам было легко общаться с ним.

— Владимир, что вы думаете по поводу всех этих находок, — прямо спросил профессор, когда мы пришли в кабинет декана, который предоставили в распоряжение приезжего ученого.

— Все, что я думал, я изложил в ходе пресс-конференции. Это все необычно, поэтому и допускаю такие необычные предположения, — сказал я, — а вы как относитесь ко всему?

— Мне кажется, — профессор был несколько взволнован, — что мы находимся на пороге величайшего открытия, сравнимого разве что с открытием закона всемирного тяготения. И именно нам двоим судьба предоставила возможность стать величайшими учеными современности.

— Какое же открытие вы хотите совершить, профессор? спросил я. — Сформулируйте хотя бы так, как сформулировал Зингер в своем патенте на швейную машинку, чтобы это можно было облечь хоть в какую-то мыслительно-понятную оболочку.

— Я склоняюсь к мысли о пришельце, который потерпел аварию и волею судьбы был заброшен на Землю каменного века, — сказал профессор.

— Пусть это будет так, но по одному чугунному ножу вряд ли можно делать далеко идущие выводы, — сказал я, — давайте мы продолжим раскопки, чтобы у нас было больше возможностей для анализа. Только есть у меня просьба к вам: не говорите никому о своей гипотезе, иначе раскопки засекретят, а вам придется поехать домой, и мы с вами уже не сможем обмениваться мнениями по этому вопросу.

— Я понимаю — Россия, — начал говорить профессор, но я его перебил:

— Россия Россией, но и вы секретите все, начиная с тех пор, как мы были союзниками в Великой войне, а что касается неопознанных летающих объектов, так об этом я вообще молчу. Если мы скажем, что это связано с инопланетянами, то это будет иметь статус государственной тайны, и прощай чистая наука. Было бы это в США, то ситуация была бы точно такой же, как и в России.

Помявшись, профессор согласился с моими доводами. Я попрощался с ним, договорившись встретиться завтра в районе раскопок.

Я зашел к министру образования и попросил обеспечить охрану места раскопок, чтобы любители всяких сувениров не растащили все, что потом можно будет продать на интернет-аукционах.

Глава 20

С утра я впервые прибыл на место раскопок. Я стал сравнивать складки местности с тем, что я видел в моем путешествии и ничего не находил. Где-то должен быть лесок и должны быть пещеры, в которых племя пережидало ненастные времена, но ничего не было. То ли наносные пласты земли в ледниковый период скрыли все от посторонних глаз, то ли племя сменило свою стоянку и оказалось здесь, но вряд ли я смогу быть полезным в поиске новых артефактов, а мне очень хотелось найти мою плавильную печь, чтобы посмотреть на нее глазами homo modernus.

Раскопки на какое-то время были приостановлены, а затем снова возобновились. Интернациональная группа ученых анализировала полученные данные, пытаясь раскрыть загадку поселения неизвестного племени, перешагнувшего из каменного в железный век, оставаясь по-прежнему в каменном веке.

Археологи всегда говорят, что они работают как криминалисты, а криминалисты говорят, что они работают как археологи, открывая новые следы и прочитывая историю по-новому в свете добытых улик.

Я не буду описывать процедуру, как производится откапывания предметов, костей, как используются палочки, лопаточки, кисти и осторожно, чтобы не повредить, предметы отделяются от земли и укладываются в коробочки с надписями, за каким номером числится этот предмет, где и когда найден и каким номером отмечен на схеме раскопок. За чугунным ножом был найден и железный нож, грубо обработанный, но железный. И он залегал ниже первых находок. Радиоуглеродная установка была прямо на месте работ, результат идентичен предыдущим. Железный нож тоже относился к тому же времени. Я уже начал сомневаться в том, что это люди из моего племени, как вдруг была найдена небольшая обожженная керамическая пластинка с дырочкой для носки на веревочке и какими-то непонятными письменами. Вот это уже точно не мои. Из них никто не умел ни читать, ни писать. Я пытался научить читать и писать одного смышленого мальчишку, который научился лопотать на русском языке, но совершенно не преуспел в этом. То ли учитель из меня плохой, то ли время учебы не пришло, но что-то произошло такое, что можно говорить о втором пришествии путешественника во времени в это племя. Но и такая вероятность равна один к миллиарду возможных случаев.

День ото дня ситуация становится все запутаннее. При помощи бумаги и карандаша я сделал копию рисунка или письмен для изучения в более спокойной обстановке. Ровность строчек говорила о том, что на сырую глину при помощи специальных палочек-штампов ставились черточки. Точно так же ставились знаки клинописи клинышком. А здесь два типа палочек: длинная и короткая. Короткие — горизонтальные. Возможно, что это вообще никакие не буквы, а магические знаки, такие же, как и руны.

Внимательно рассмотрев углубления на пластинке, я пришел к выводу, что углубления оставлены не палочкой, а косточкой. К палочке обязательно будет прилипать глина и будут видны следы волочения. Если смачивать палочку, то она разбухнет, и будет меняться толщина углублений. Так как углубления ровные, то, вероятно, использовалась костяная палочка. Нужно посмотреть, одна ли такая пластинка или есть еще.

Скоро сообщили, что нашли еще десятка три точно таких же пластинок. Что характерно, пластинки будто бы рассыпаны веером в направлении реки. Что это значит? Кто-то специально рассыпал эти пластинки или они рассыпались тогда, когда кто-то тащил эти пластинки к реке и рассыпал их? Или что-то тащило эти пластинки и рассыпало? Вернее второе, потому что у других пластинок не такие ровные края и много сколов. А текст один и тот же. И дырочка для веревочек. Похоже, что это был отличительный знак для членов этого племени, но что же написано на этой пластинке? Если мы расшифруем эти иероглифы, то мы узнаем очень многое.

Каждый день сенсации. В каменном веке не было письменности.

Глава 21

Дома я крутил пластинки как только мог. С одной стороны что-то знакомое, с другой стороны — совершенно незнакомое. А, может, это просто чертеж какого-то механизма? Если приглядеться, то это амортизатор. Да, амортизатор. Основание внизу, пружина и подвижная часть, которая и принимает на себя усилие чего-то, составной частью которого является этот амортизатор. С какой стороны ни крути, а все равно это амортизатор. На другое ни на что не похоже. И вот такое точное геометрическое изображение свидетельствует о какой-то технике, но не о письменах.

Я оторвался от изучения табличек, включил интернет, ленту новостей. Первое что увидел, сообщения археологов о том, что при исследовании древних китайских гробниц в провинции Гуанси археологи и журналисты обнаружили миниатюрные швейцарские часы.

Когда археологи счищали песок и глину с поверхности гроба, от него отлетел некий предмет маленького размера, который ударился о камни с металлическим звуком. Сначала ученые приняли этот предмет за кольцо, но, когда его очистили от пыли, оказалось, что это миниатюрные часы, на внутренней стороне которых выгравировано "Swiss" ("Швейцария"). Стрелки часов остановились в 10:06.

Местные специалисты уверены, что гробница, которую считают одним из памятников династии Мин, оставалась нетронутой в течение четырехсот лет.

После обнаружения часов было решено приостановить раскопки. В ближайшее время из Пекина должны прибыть исследователи, которые помогут разобраться, когда и при каких обстоятельствах часы попали в гробницу.

Вот вам и артефакты. Куда ни ткнись, всюду в глубокой истории натыкаешься на следы пребывания современного человека. Возможно, что в гробницах покопался кто-то из современных гробокопателей, а, может быть, и путешественник во времени принимал участие в церемонии похорон и потерял часы.

Находка современных часов в древнем захоронении в Китае вообще спутала все карты. Внимание людей раздвоилось. Больше интереса привлек к себе Китай. У нас в районе раскопок стало просторнее и уменьшилось количество утечек информации для прессы.

На следующей встрече с профессором Ван Даммингом я высказал предположение о двух исторических пластах, наложенных один на другой в результате подвижки ледниковых масс и возможном оседании верхнего пласта на нижний. Второе предположение, что в результате подвижки масс снесена верхняя часть какого-то хранилища, свидетельством чему являются найденные пластинки, расположенные в виде веера, сходящегося в северном направлении.

Профессор согласился со мной, что нужно провести археологическую разведку в предложенном мною направлении.

— Владимир, а что вы думаете по поводу найденных пластинок из керамики? — спросил меня Ван Дамминг.

— Я в затруднении, профессор, — ответил я, — с одной стороны это предмет культа, предназначенный для ношения на шее, с другой стороны — это табельный номерок рабочего какого-то предприятия. Что это, мы узнаем, только расшифровав надпись или разгадав рисунок. Я не представляю, на каком языке это написано, а рисунок похож на какой-то амортизатор, вы не находите.

— Согласен с вами, коллега, — сказал Ван Дамминг, — что-то здесь странное и я не исключаю, что мы еще натолкнемся на документальные материалы, наподобие шумерских письмен, сделанных на керамических пластинках. Я уже направил фотографии специалистам по древним языкам, возможно, что они помогут нам в расшифровке. Мы стоим на пороге какой-то тайны, которая затмит золото Трои, найденное Шлиффеном. Вы не представляете, что значит быть всемирно знаменитым.

— Конечно, не представляю, профессор, — поддержал я его, — но слава — это мимолетная птичка, которая прилетает откуда-то и так же быстро улетает куда-то. Вы думаете, кто-то помнит открытие Шлиффена? Спросите, сколько человек знает, кто такой Шлиффен? Человек, сведущий в военных вопросах, ответит, что это немецкий генерал, завоевавший Бельгию. Историки назовут правильно. Несведущие в истории люди скажут, что это изобретатель шлифовального камня или еще чего-нибудь. Но все помнят Нерона, потому что он сжег Рим. Герострат прославился тем, что сжег храм Артемиды в своем родном городе. Эйнштейна знают по фотографии с высунутым языком. Гитлера, потому что он уничтожил десятки миллионов людей. Сталина за репрессии своего народа. Тимура за уничтожение всего на своем пути и завоевание полмира. Для того, чтобы нас запомнили, нам нужно совершить какое-то злодеяние, чтобы о нас ходили легенды, дополняемые тем, что мы еще занимались и археологией. Не хочу я никакой славы. Жизнь простого человека намного счастливее, чем человека, прославленного чем-то.

— Да, русских трудно понять, — улыбнулся профессор, — то они из сил рвутся, чтобы быть первыми во всем, то они спокойно относятся к тому, где без особого труда можно стать первыми, но слава их уже не интересует, им просто нужна спокойная жизнь. И, тем не менее, каждый русский верит в свою страну, верит в то, что его страна будет самой могущественной державой на планете, но для этого нужно ежедневно арбайтен, арбайтен и еще раз арбайтен. Так, кажется, говорил ваш Ленин?

Глава 22

Процесс расшифровки я отложил в сторону. Что будет от того, если я целыми днями буду пялиться на изображение? Его я рассматривал со всех сторон, даже рассматривал под углом. Иногда бывает, что слово, написанное длинными и узкими буквами, трудно прочитать просто так. Но если посмотреть на него под углом, то буквы как бы становятся маленькими и такими, какими мы их привыкли видеть.

Есть в Болгарии, вернее, был в Болгарии орден Святого Александра. К Александру Невскому никакого отношения не имеет. Так вот слово Святой Александр на небольшом медальоне звезды ордена написано полностью разновеликими узкими буквами, и это слово можно прочитать, глядя на него под углом. Рисунок на табличке я помню наизусть и спокойно нарисую даже с закрытыми глазами. С закрытыми не закрытыми, но что-то рациональное в моих рассуждениях есть. А вот что? Пока не могу понять. Но какое-то ключевое слово в своих рассуждениях я уже произнес.

У меня была в запасе неделя отпуска, и я поехал с женой отдохнуть на заповедное озеро Линево. Места здесь чудесные и таинственные. Простой люд и всех экстрасенсов как магнитом тянет сюда. Студенты нашего института, которые занимались дайвингом, провели экспедицию по очистке озера. Как сейчас помню отчет старшего преподавателя по физической подготовке, что "Чистили дно на глубине до четырех метров. Прозрачность воды не более двух метров. Температура воды 14 градусов. В первый день подняли более ста килограмм мусора: бетонные конструкции, прогнившие металлические бочки, пластиковые и стеклянные бутылки, арматуру, консервные банки". Может, вся таинственность озера от этого мусора? Природа просто мстит нам за засорение земли и воды и создает в самых загрязненных местах различные аномалии.

В 1963 году в центре деревеньки Окунево ребята нашли две плиты светло-серого цвета, отполированные до зеркального блеска. Говорят, что это осколки какого-то небесного тела. Через 30 лет ясновидящая женщина разглядела глубоко под землей древний храм. Еще через семь лет в этом же районе при помощи сейсмоприборов было обнаружено искусственное сооружение, находящееся на двенадцатиметровой глубине.

Индианка, принимавшая непосредственное участие в исследованиях, утверждает, что глубоко под землей скрывается древнейший индийский храм великого целителя Индии, бога-обезьяны Ханумана. Главной достопримечательностью храма является Мыслящий Кристалл — магический талисман с планеты Сириус, имеющий форму восьмигранника высотой один метр и двадцать сантиметров. Находясь в храме, он поддерживает постоянную связь землян с космосом.

Осколки огромного небесного тела, обрушившегося на землю и повернувшего ось земли, образовали огромные впадины, заполнившиеся водой. Так появились Линево, Данилово и Потаенное озера, соединенные между собой подземной рекой, и вода в них не портится годами. Из этой воды делают одну из лучших водок в России, и голову не туманит, и в малых дозах целебное свойство имеет. Дно у озера тройное и в воде избыток активных ионов серебра.

Вначале вроде бы и хотели проводить раскопки в этом районе, да запал куда-то весь вышел. Только приезжают в эти края индийцы и молятся о спасении, да местные жители рассказывают о разных аномалиях, которые одним помогают, а других губят. Что на самом деле там находится, неизвестно, но народ приезжает на озера и бросает в воду бутылки из-под водки. Зачем? Может, это как раз и есть аномалия в поведении людей, вызванная озером. В других местах человек бутылочку либо сдаст в приемный пункт, либо выбросит в специальную урну. А здесь, у озера, ему нужно бутылку в воду бросить и дерево срубить для костра.

Мы остановились в деревушке недалеко от озера, и каждый день ходили гулять на берег его. Места действительно красивые. Что-то волшебное есть в лесах и в самом озере. Мне нравилось сидеть у озера и смотреть на легкую рябь воды. Почему-то никто в этом озере не рыбачит и активно не купается. Вода в нем какая-то тяжелая. Все водоемы на земле не изучены полностью, и все водоемы хранят в себе тайну. Вместе с водоемами исчезнет жизнь, а, следовательно, и человек. И по количеству водоемов можно судить, насколько человек живет в гармонии с природой и является ли он хранителем или губителем своей среды обитания. Плохо у озера становилось тем, кто планировал произвести порубки в приозерной зоне и построить коттеджи для отдыхающих, как будто эти коттеджи нельзя построить в километровой зоне и проложить к озеру живописные дорожки. И для здоровья людей полезно, и водной системе озера не будет нанесен вред.

Именно у озера я и понял, какое ключевое слово я произнес в размышлениях, разглядывая рисунок на найденной керамической пластинке с отверстием. "Нарисовать". Я сказал, что могу нарисовать этот рисунок. Именно нарисовать, чтобы путем нанесения на бумагу линий понять, что хотел сделать мастер. Именно взять и рисовать линии по одной.

Глава 23

Я не стал сразу хватать карандаш и бумагу или искать палочку, чтобы рисовать на земле. Не надо торопиться. Если эта пластинка лежала нерасшифрованной в земле примерно триста тысяч лет, то полежит еще неделю.

Наконец, я добрался до бумаги и карандаша. Не от того, что их не было под рукой, а просто потому, что я еще раз хотел обдумать все, что произошло за прошедшее время.

Я предполагал, что после моего ухода жизнь в племенах не остановилась. Она развивалась, и мое племя оказалось в эпицентре всех самых важных событий. Но почему в истории не осталось никаких упоминаний о нем? А много ли мы знаем об исчезнувших цивилизациях? Так, одни догадки и больше ничего. Находим в земле артефакты и делаем предположения, что государство провалилось в тартарары или улетело куда-нибудь.

Даже цивилизация кровожадных индейцев майя исчезла до появления европейцев на американском континенте. Почему? А это удел всех прогрессивных цивилизаций и империй. Все идет к расцвету, а малые князьки затаили в душе обиду за то, что им сейчас не подчиняются как богам и исподволь готовят приход своего царствования, улыбаясь императору или диктатору, поставленному парламентом.

Берите любую империю. Британская развалилась потому, что англичане по-скотски обращались со своими подданными, выкачивая из них все для своей территории. Даже если бы они не выкачивали, результат был бы таким же.

Возьмите самую совершенную Российскую империю, где все народы были равны в своих правах, а присоединенные народы были на особом, более лучшем, положении по сравнению с русскими.

Разве могло в Британской империи случиться так, чтобы какой-нибудь сын индийского сапожника встал во главе Англии и устроил террор против англичан? Да этого индийца вряд ли пустили бы сидеть чистильщиком ботинок у Букингемского дворца. А в России завсегда пожалуйста.

Или представитель одного из горских племен стал министром иностранных дел Англии и делал бы все на ослабление Британской империи? А после распада империи стал бы маркграфом в одной из отделенных мандариновых земель и поносил бы Англию, на чем свет стоит? Да такое ни одному англичанину и в страшном сне не приснится, а в Российской империи снова завсегда пожалуйста.

Что, Берингов пролив? Да забирайте его к себе. Арктику? Да хрен с ней. Даже при таком отношении к присоединенным и добровольно присоединившимся народам Российская империя распалась. Почему? Потому что каждый малый народ хотел быть великим, чтобы весь мир говорил только на его языке, и чтобы все поклонялись им как потомкам тех, перед кем трепетал весь мир.

Даже вместе пролитая кровь не смогла соединить князьков. Сейчас имеем то, что мы имеем и во многих российских регионах музыкой правят баши, башлыки, беки, ханы, имамы, беи, баны, паны, графы, епископы, ламы и другие вожди и старейшины племен. Похоже, что и с моим племенем стало то же, как со всеми, кто вырвался вперед.

Многие цивилизации, о которых очень мало сведений, получили какой-то внешний толчок, подвигнувший их к развитию. То ли откровение господнее, то ли гений их руководителя, который мобилизовал весь интеллектуальный потенциал племени на преодоление отставания и жесткой рукой усмирял тех, кто противился преобразованиям.

Но всегда есть те, для кого преобразования — нож в горло. В любом обществе, во все времена. Даже сегодня. Даже сию минуту и сию секунду. Даже если вы будете читать это через сто, тысячу лет, это истина не изменится. Будут недовольные научно-техническим прогрессом и мечтающие жить где-нибудь в хижине вне воздействия электромагнитных волн и несущихся на них новостей. Диалектика. И если они возьмут верх, то с каким удовольствием они будут крушить машины и уничтожать информационное пространство. Войдя в раж, они будут уничтожать и носителей научной информации, используя для этого современные средства уничтожения и подчинения своим идеям.

Я уже почти наверняка знаю, что написано на табличке. Это не чертеж или рисунок амортизатора. Это язык. Не древний, а современный, один из шести официальных языков Организации Объединенных Наций. Русский язык. Я даже знаю, кто писал на этой табличке, и кто придумал так писать на глиняных пластинках. И нас еще ждут значительные находки с письменами на керамике.

Все равно, взяв карандаш, я начал рисовать черточки. Только один мой ученик, паренек лет пятнадцати, необычайно смышленый освоил мой язык и все время говорил, что мы нерационально пишем, отделяя буквы от буквы. Каждая последующая буква должна использовать уже написанный элемент и продолжать письмо далее, присоединяя к себе последующую букву. Я тогда посмеялся над этим, а сейчас вижу, что мальчишка выполнил то, что хотел. И он написал слово ДИМИР. То есть мое имя, как меня звали в племени. Видите, у второй буквы И левым элементом является правая черточка буквы Д. Буква М состоит из правой черточки буквы И и правый элемент буквы М является левым элементом буквы И. Не совсем удобно, но если подумать, то, может, это даже не так и плохо. Правда, я бы не рекомендовал переходить на эту новую систему письма, потому что люди разучатся читать то, что уже написано по старой системе. Вот в этом отношении я буду консерватором. Давайте не будем трогать мой язык.

Я не торопился со своим открытием. Зачем? Прибежать и сказать:

— Я расшифровал эту загадку! Я гений! Это мое имя! Я там был! Урра!

Мне это нужно? Вряд ли. Я на отдыхе, и я отдыхаю. В лесу у озера растут замечательные грибы. Мой перочинный ножик у жены. Я доверяю ей срезать найденные мною грибы. Это самое приятное в этом процессе — чувствовать, как наполняется взятая напрокат корзинка. Точно так же чувствовали себя и первобытные люди, занимавшиеся собирательством. Своими жизнями они заплатили за то, чтобы мы имели знания о том, какие грибы и ягоды можно употреблять в пищу. И то, иногда даже в проверенных местах люди травятся проверенными грибами. От чего это происходит? От того, что грибы долго хранились без обработки и в них начали образовываться яды, не разлагаемые термической обработкой. Свежие съедобные грибы никогда не приносили вреда человеку. Сваренный грибной суп подавался только за нашим столом в столовой под завистливые взгляды соседей.

Глава 24

Неделя отдыха пролетела как семь минут в дороге с приятным собеседником. Даже вкусный шоколад когда-нибудь да заканчивается. Я ехал домой с интересом продолжить раскопки, чтобы посмотреть, чего достигли мои подопечные.

— Здравствуйте, Владимир, — встретил меня профессор Ван Дамминг, — не знаю, как вы, но я бы не усидел в пансионате на берегу озера в то время, когда самые великие открытия современности вершатся именно сейчас и именно здесь, в этом сибирском городе на берегу реки. Весь мир с затаенным дыханием следит за нашими раскопками, и информация о нас передается с пометкой "срочно" во все информационные агентства мира. Вот, — он указал рукой, — мы вынуждены для них установить палатку и провести к ней все коммуникации, чтобы они чувствовали себя комфортно и могли работать.

— Профессор, а не кажется ли вам, что вся наша работа начинает превращаться в балаган, — охладил я его восторг, — какую практическую ценность для мира имеют наши находки? Никакой. Подтвердить, что хоббиты были существами разумными? Да мы это можем сделать и без всяких доказательств. Размер мозга и количество извилин в нем не зависит от роста человека. Доказать, что человек разумный появился на территории России? Так это бесспорно. Так же можно и доказать, почему Россия оказалась позади мирового прогресса? Так и это легко делается. Количество извилин по мере служебного роста человека. Чем выше, тем меньше извилин ему нужно. Гениальным считается тот человек, у кого всего одна извилина, он ее обычно называет генеральной линией своей партии. Его главная задача начинает состоять в том, чтобы угробить всех рационализаторов и изобретателей, чтобы они своим разумом не превзошли его и не смущали народ бездарностью руководства. Вот и вся диалектика.

Если дать человеку возможность самоорганизовываться, то тогда перед народом ответ придется держать не просто в виде отчетно-выборного собрания, а и под суд могут отдать, проведя через процедуру импичмента. А когда это в государстве нашем государь перед народом челом бил и голову покаянную на суд народный представлял за дурость совершенную? Не было этого и в ближайшие лет триста не будет.

— Владимир, — миролюбиво сказал Ван Дамминг, — это в вас различные комплексы бурлят. Для того, чтобы стать великими, надо не говорить об этом, а становиться великими везде, где это можно. Пусть об этом скажут в мире, а не у вас в России. Сколько ни говори слово халва, во рту слаще не станет, говорил один восточный мудрец. И он прав. А здесь мы, возможно, открываем неизведанную страницу в истории человечества. А вдруг там инопланетяне были? Может, мы на пороге открытия, которое перевернет весь мир.

— Да, и у вас, профессор, комплексов тоже хватает, — с иронией сказал я, — сначала поставить мир на грань катастрофы, а потом спасать его. Не надоело? Вы лучше расскажите, что нового в раскопках?

— Найдено несколько хорошо сохранившихся обтесанных бревен. Отправили на анализ и произвели радиоуглеродный анализ. Время совпадает — каменный век. Что это? То ли части нового Ноева ковчега, то ли было несколько Ноев, которые независимо друг от друга делали все по писанию.

— Профессор, но в каменном веке потопа не было, он был позже, — улыбнулся я.

— В том-то и дело, что мы встретились с неизвестным науке явлением, и вообще, — возмутился профессор, — мне не нравится ваше отношение к нашему открытию.

— Все открытия на проверку оказываются обыкновенными черепками от ночного горшка, — пошутил я. — Хотя я и не видел бревна, но предполагаю, что это потолочные доски в доме, который топился "по-черному", и дым законсервировал доски, не дав им исчезнуть от времени. Вот, смотрите. Здесь мы нашли большое количество табличек, разбросанных веерообразно. На направлении обратного угла веера лежат обтесанные доски. А еще дальше мы найдем сам дом, с которого снесло крышу, где на чердаке, под крышей был запас неиспользованных табличек.

— Владимир, я знаю, что такое русское выражение "сносить крышу" и "непорядок на чердаке". Не кажется ли вам, что у кого-то из нас сносит крышу, — улыбнулся он.

— Погодите, профессор, мы еще увидим, какие песни вы запоете, когда мои предположения подтвердятся, — подытожил я, — мне кажется, что главные открытия у нас впереди и нас еще будет ждать кропотливая кабинетная работа с нашими находками.

Что-то мне подсказывало, что предшествующее этому путешествие во времени, сопряженное со многими странностями, являлось излишней игрой с судьбой и не кончится для меня добром. Почему нигде нет даже следов о моих появлениях в истории и о влиянии на саму историю. Где-то остались пометки о чиновниках, офицерах, монахах, дворянах, проезжавших то тут, то там, но нигде я не попадал в историю, подобную этой.

Что-то я совсем похож на товарища Паниковского, который на морском берегу пилит ножовкой металлические гири, прекрасно понимая, что эти гири не из золота, и что скоро мне предъявят гамбургский счет и потребуют платить по нему. Что мне останется делать? Достать кольцо Нефертити и сказать: вот, жертвую на благо человечества. А я могу представить, что может сделать человечество при помощи вот этого кольца. Кому-то можно побывать в прошлом и будущем времени, чтобы описать, что он там видел, и чтобы люди не делали ошибок в своем времени. Практически у каждого писателя есть внутреннее кольцо Нефертити, и он может видеть не только настоящее, но и то, что уже было и что привело нас к тому состоянию, в котором мы находимся. Профессора и академики тоже наделены даром предвидения на основании своих расчетов и анализов, но они не могут рассказать об этом так же складно, как писатели. И у писателя есть право не говорить все то, что ему известно, а оставлять человека в неведении и давать ему возможность сделать правильный выбор на перепутье истории.

Глава 25

Наша пикировка с профессором Ван Даммингом не осталась незамеченной корреспондентами. И вот уже первая публикация о том, что мы стоим на пороге величайшего открытия. Русский ученый указал направление раскопок. Археологи нашли снесенную крышу. И прочее. Даже студенты и рабочие стали требовать удлинения рабочего дня и с большим усердием вгрызаться в тело матушки-земли, стремясь как можно быстрее достигнуть заветного места, где лежит то, что перевернет нашу жизнь. Бедняги, разочарования не испытывает лишь тот, кто знает, чем все это закончится.

Наконец, этот день настал.

— Владимир, вы не представляете, что мы нашли, — кричал в трубку голос профессора, — это нечто бесподобное, равное, пожалуй, Александрийской библиотеке, только найденные нами книги не горят...

— Такие же керамические, как и медальоны с таинственной надписью? — поинтересовался я.

— Точно такие же, только размер их побольше и знаки поменьше, — восторгу профессора не было пределов. — Мы открыли новую цивилизацию, которая существовала задолго до Атлантиды, Египта, Византии, Китая и всего того, что нам известно. Через час состоится большая пресс-конференция. Без вас мы не начнем.

— Хорошо, буду, — покорно согласился я, прекрасно понимая, что в результате расшифровки будет расшифровано мое инкогнито.

Кем я тогда буду выглядеть перед всем научным сообществом? Мошенником обзовут, это точно и обвинят в том, что я сделал, вернее — это мой дядя сделал величайшее открытие современности и ни с кем им не поделился.

— Как не поделился? — возражу я своим оппонентам. — А разве мои книги не являются способом довести до вас то, что я видел и где я побывал? Я не держал под спудом свои знания. То, что вы мне не верили, говорит только о том, что вы не способны даже вообразить существование подобного, но если к каждому неверующему призывать Господа сущего нашего для уверования, то Господь вообще махнет рукой на нас, и не будет прислушиваться к нашим мольбам. Верьте в то, что вам говорят, и вы потом сможете убедиться в том, что это именно так.

Что-то я начал говорить, как сын Божий. А я и есть сын Божий, рожденный на земле потомками тех, кого создал наш Бог. Бога мы не видели, но видели посланца его Иисуса Христа, Магомета и Будду, которые приходили к людям и учили мудрости земной, призывая поклоняться Отцу его небесному. Я не буду удаляться в глубину наших веков, но, в принципе, есть такая возможность побывать там, где земля наша только нарождалась в вихре бурь, реве ветров при создании земной тверди и раскаленного куска огня, поливаемого водой.

О пресс-конференции рассказывать долго не буду. Море восторгов, море загадок, сотни вопросов и много меньше ответов. Весь мир с замиранием следил за всеми перипетиями наших раскопок. Самыми модными туристическими маршрутами стали сибирские маршруты в район раскопок и в места экстремального проведения отдыха по-русски.

Ошалевшие иностранцы вылезали из наших парилок на свежий воздух или в холодную воду и говорили, что таких ощущений они не испытывали никогда. Норовистые лоси иногда сами нападали на охотников, и все говорили, что заморенные львы в пустыне не сравнятся с матерыми секачами в тайге, а настоянная на кедровых орешках очищенная самогонка лучше самых лучших сортов виски. Для любителей устраивался и пьяный мордобой, чтобы вспомнить времена Дикого Запада в дебрях Русской Сибири.

Перед представителями всех средств массовой информации были выставлены фотографии найденного сруба из сибирской березы и штабелей керамических плиток с надписями. Кто их написал, что за информация скрыта на них, этого не знал никто.

Журналист: Что показал предварительный радиоуглеродный анализ находок?

Ответ: Все находки относятся к одному и тому же времени.

Журналист: Это значит, что в каменном веке жили и разумные существа?

Ответ: Да. Только уровень развития у всех был разный. Точно так же, как и в двадцать первом веке.

Смех среди журналистов.

Журналист: Что вы ожидаете узнать из этих плиток с надписями?

Ответ: Сначала их нужно расшифровать, а потом уже отвечать на этот вопрос, будучи вооруженными соответствующими знаниями.

Журналист: Можно ли делать вывод о присутствии внеземного разума в то время?

Ответ: Нет. Все находки достаточно примитивны, но не может быть откинута гипотеза о том, что их кто-то научил всему этому. Кто этот кто-то, нам предстоит разбираться.

Журналист: Как вы думаете, не являются ли эти знаки дневниковыми записями неведомого человека, появившегося в каменном веке?

Ответ: Все возможно. Я не исключу, что это черновики статей в межгалактический научный вестник или в "Галактика ньюс".

Смех среди журналистов.

Журналист: Мистер Владимир, а что скажете вы?

Ответ: Мне кажется, что мы все спим, и нам снится фантастический сон о путешествиях в каменный век. Следующая моя книга будет посвящена как раз этим событиям. Там я постараюсь дать ответ на все вопросы.

Журналист: Это можно считать анонсом вашей будущей книги?

Ответ: Можно.

Журналист: Какое-то издательство уже купило права на публикацию этой книги?

Ответ: Я могу сказать, что некоторые издательства могут просто опоздать.

Глава 26

Я взглянул на фотоснимки находок и узнал дом, который был построен по моим указаниям и где я жил последние недели пребывания в племени.

Керамических пластинок было много и, судя по их качеству, мои помощники преуспели в их изготовлении. Я нашел несколько свитков бересты, но попытки прикоснуться к ним превращали их в пепел. Камень не горит и не гниет, если он хорошенько обожжен. Но может трескаться и ломаться. Пластинки аккуратно укладывались и фотографировались, чтобы при любых обстоятельствах их изображение было неподвластно времени.

Что я сразу заметил? Я не успел передать племени арабские цифры, и они придумали свои. Практически такие же, как римские цифры: I = 1, Х =10, их половинка V = 5, С = 100, М = 1000 и L = 50, D = 500. Например, MCMLXXXIV это цифра 1984. Пластинок было меньше пятисот, потому что знака D не было видно нигде.

Я сел за расшифровку табличек и никак не мог понять, о чем идет речь. Судите сами.

"Зуур родил Рама; Рам родил Зака и Зара.

Зака родил Тапа и Тапу; Зара родил Лова и Локу.

Тапа родил Вава; Тапу родил Лупа.

Лупа родил меня.

Когда я родился, стояла полная Луна, и племя уходило от погони. Поедающие людей преследовали нас. Мы бросали слабых, и уходили от них. Нас было мало. Но мы ушли. На берегу реки мы устроили стоянку, и жили как могли. Мах стал вождем. Он брал всех женщин и говорил, что мы все будем родственниками и будем сильнее всех.

Мы знали, что должен был прийти Он.

Он восстановит справедливость и научит нас жить по высшим законам.

Он запретит поедать себе подобных.

Он запретит бросать слабых и немощных.

Он запретит хватать сладкие куски силой.

Он запретит брать чужих женщин.

Он обяжет подавать милостыню, чтобы и подававшие ее тоже могли надеяться на милостыню.

Он даст свою землю кротким людям.

Он простит всех наказанных за правду.

Он будет говорить свои истины через тех, кто умом недалек.

Он построит дворцы Отца своего, и все могут пожаловаться ему.

Он пришел неожиданно.

Мах решил показать ему, кто здесь самый сильный. Мах отобрал у него елей и выпил.

Елей лишил сил Маха, и Он победил его.

Из сосуда Он сделал нож и отдал его раздельщикам пищи.

Он учил нас жить по справедливости и сделал нам ножи.

Он построил дом и показал, как надо готовить пищу.

Он учил нас своему языку и учил делать кирпичи. Но мы не стали делать кирпичи.

Не все радовались его приходу.

Особенно те, кому нужно было делиться, и кому нельзя было засматриваться на чужих женщин.

Он говорил нам, что мы хозяева этого мира и должны жить во благо.

Они желали ему зла и Зло пришло.

Он ушел на реку и его там съел медведь.

Мы убили медведя, но Его в нем не оказалось.

Он вернулся к Отцу своему, научив нас своей жизни.

Я стал крестить всех Его именем и вешать на шею таблички с Его именем, чтобы знать, кто крещен, а кто еще не крещен.

Мы обращались к Нему со своими просьбами, и он нам помогал.

После него вождем снова стал Мах, и он все время ожидал, что вернется Он и строго укажет Маху, если он был несправедлив.

Через сорок восемь полных лун Маху во сне явился Он и сказал, чтобы он взял Зару и у нее родится сын Его, который и будет Сыном Его.

Через девять лун родился мальчик, и зажглась на небе яркая звезда. На свет ее пришли авторитетные представители пяти соседних племен, чтобы приветствовать рождение Сына Его, нареченного Иумухром.

Антр принес кусок каменного угля.

Фер принес бурый кусок железной руды.

Сол принес кристалл каменной соли.

Аур принес большой кусок желтого железа.

Нафт принес горшок с черной жидкостью, которая горит ярче дров.

Все они поклонились Иумухру и сказали, что узнали о его рождении по яркой звезде, зажегшейся на небе.

Иумухр объединит всех живущих людей и не позволит им воевать друг с другом, а будет решать все вопросы миром и любовью".

Глава 27

Я отложил в сторону лупу, отодвинул бумагу и задумался.

Нарождающееся человечество, научившись думать и говорить, начинает сотворять себе кумиров, чтобы, оглядываясь на них, делать все, что заблагорассудится, как бы говоря, а вот мне так посоветовал Он, чтобы переложить ответственность со своих плеч на Него, который был и ушел.

Надо еще поразмыслить над записями моего ученика. Никаких разговоров на богословские темы я с ним не вел. Хотя... помню, когда я насаживал топор на самодельное топорище, камень, которым я наколачивал топор на древко, выпал из руки и упал мне на ногу. Вы можете представить, что я тогда говорил по этому поводу.

Мой помощник, которого я никак не звал, потому что он был все время рядом, и мне не нужно было его звать, легкое движение указательным пальцем, и он уже рядом, спросил меня, что такое Бог? Что-то я ему вкратце тогда сказал. А если бы не сказал? Все равно он бы что-то такое же измыслил, глядя на звезды и размышляя над необъяснимыми явлениями, такими, например, как: откуда появляются искры, когда ударяешь камень о камень, и почему искры порождают огонь? Не каждый современный человек даст внятное объяснение подобным явлениям. А что говорить о моем племени?

Что-то все написанное напоминает мне Евангелие, Коран и Тору сложенные вместе. Может, я ошибаюсь, но все религиозные различия обусловлены лишь неприязненными личными отношениями между проповедниками, которые переложили их на отношения между народами и континентами.

Мне кажется, что я появился там не вовремя, всколыхнув заложенную в гены легенду о пришествии Мессии. И они поняли, что я не Мессия, а только предвестник Его, и решили, что время начинать свои действия. Ладно, будем читать дальше.

"Иумухр вырос в умного и ласкового мужчину. Он был прост в общении и люди тянулись к нему. Для каждого у него находилось слово утешения или одобрения. Он не был охотником или собирателем. Он хорошо плотничал и делал столы и скамейки, чтобы люди чаще разгибались и вставали с земли, сидели и ели так же, как Он, приходивший к нам из ниоткуда и ушедший в никуда. Женщины выказывали знаки внимания Иумухру, но он только улыбался и никому не отдавал своего предпочтения, чем обидел многих женщин. К нему приходили за советом люди из других племен, приносили дары и просили совета. И всем он давал советы. Тогда на него обиделись вожди и старейшины, сказав, что глупец не может давать советы. Его ум стал предметом осуждения и обсуждения. Никогда не собиравшиеся вместе племена собрались вместе, чтобы принять общее решение.

Собрание прошло на высоком холме. Я со своими помощниками ходил между собравшимися и крестил их водой из кувшина, надевая на шею табличку с именем Его.

— Крести меня, — сказал Иумухр.

Я посмотрел на него и увидел, что он не от мира сего, что он здесь человек временный и пришел научить мудрости Его.

— Крести лучше ты меня, — сказал я и встал перед ним на колени.

Иумухр не стал отнекиваться, взял кувшин, полил мне на голову воды, надел на шею медальон с именем Его и сказал:

— Ты — Креститель, иди и крести именем Его! А сейчас крести меня!

И я окрестил его. И сразу люди увидели, насколько чист душой был Иумухр.

Много людей подошли ко мне и многих я крестил именем Его.

Наконец, началось то, ради чего собрались все на этом холме.

— Скажи нам, — сказал один из старейшин, — где находится центр земли?

Все стали улыбаться. Многие ходили на охоту далеко-далеко. Они видели вдалеке людей, но подходить к ним не подходили. Неизвестно, кто опаснее, дикий зверь или незнакомый человек. И никогда охотники не доходили до края земли. Поэтому они и улыбались, зная, что никто не может указать в центр земли.

Улыбнулся и Иумухр наивности людей. Он подошел к сидевшему на обломке дерева старику, ткнул пальцем ему под ноги и сказал:

— Вот он — центр земли. Пусть самый умный из вас докажет, что это не так.

Все были поражены его умом, и никто не смог ему возразить.

— Скажи нам, — спросил другой старейшина, — где находится земля счастья?

И здесь Иумухр подошел к тому же старику и показал на землю под его ногами.

— Земля счастья, — провозгласил он, — находится здесь. Человек находит свое счастье там, где он свободен, где он имеет свой дом, свою семью, свою землю. Это его земля и только на ней он счастлив. Если кто-то захватит его землю, то разве он будет счастлив там, где не будет его дома, где не будет его земли и где он сам будет никем на своей бывшей земле.

— Ты хочешь сместить нас и сесть на наше место? — спросил один из вождей.

— Мне это не нужно, — отвечал Иумухр, — мой Отец правит миром, он назначает вождей и свергает их...

— Что, старый и съевший свои зубы Мах будет назначать и свергать нас? — возмутились вожди. — Да мы сами его сейчас свергнем...

— Остановитесь, — воззвал к ним Иумухр, — для того, чтобы свергнуть вождя, не надо с ним воевать, нужно лишить его разума и народ сам свергнет сумасшедшего. Мах — мой отец на земле, но он знает, кто мой отец там, — он показал рукой в небо, — и он знает, что и я вернусь туда, и вы отправите меня к Нему, потому что так повелел Он.

— Ты много на себя берешь, и ты еще молод, чтобы учить нас, что нам делать и что не делать. Мы прикажем, и наши люди забросают тебя камнями, — сказали вожди.

— А вы не думаете, что ваши люди могут бросить камни в вас, как может приказать мой Отец? — храбро спросил Иумухр.

Все затихли. Вожди боялись, что народ забросает их камнями, а народ боялся, что кто-то накажет их за то, что они кидали в невинных людей.

— Что же даст нам твой Отец, если мы станем слушаться? — начали вопрошать люди.

— Он даст вам прекрасную жизнь в том мире, куда мы все отправимся с вами, — говорил Иумухр. — А те, кто не будет соблюдать заповеди Отца моего, пойдут на съедение большим медведям и диким секачам. Если звери не станут есть их из-за того, что они такие плохие, то они будут всю жизнь там таскать на своей спине огромные камни, которые будут ломать им кости и пригибать к земле".

Глава 28

Я сидел над листами перевода записок моего бывшего ученика и думал над тем, что же могло произойти, если бы, по уточненным данным не триста тысяч лет назад, а всего лишь сорок тысяч лет назад, на земле возникла бы какая-то религия, которая одинаково похожа на христианство, ислам и иудаизм? То ли возникли бы все три, либо одна из них, либо конгломерат этих религий? Что бы стало с нашим обществом, если бы воздействие религии началось намного раньше, чем мы знаем по исторической хронологии? Возможно, что мы были бы ближе к концу света на сорок тысяч лет или, может быть, мы уже стояли бы на краю, потому что человечество полностью уничтожило бы и израсходовало те ресурсы, которые даны им в вечное пользование для своей жизнедеятельности. А чего можно ждать от людей, у которых один принцип: если сам не съем, то понадкусываю все оставшееся?

Природа сама себя уравновешивает. Она не терпит, когда коромысло равновесия склоняется в какую-то одну сторону. Если где-то люди страдают от ожирения и переедания, то в другом месте люди страдают от истощения и недоедания. Где-то люди рыгают непереваренной пищей, в другом месте люди рыгают желчью, которой нечего переваривать, кроме самого желудка. И обжирающиеся люди не стремятся делиться едой с голодающими, потому что они и так уравновешиваются. Восемьдесят процентов худых людей планеты весят столько же, сколько весят двадцать процентов ожиревших людей планеты. И те, кто и так жирные, хотят еще больше, забирая все у тех, кто голоден и сам не в состоянии добывать то богатство, которое спрятано в недрах их стран.

Когда-то на земле догорит последняя спичка. Будет съеден последний кусок синтетического хлеба. Атомные реакторы расщепят последние атомы радиоактивных элементов и остановятся. Разрядится последняя батарейка и погаснет последняя лампочка и светодиод. Промышленные выбросы, заслонявшие солнце, станут естественным черным небом. На земле воцарится тишина. Начнется вечная ночь, освежаемая выпадаемым черным снегом. Груды остановившегося металла будут окружать людей, и никто не подаст им руки помощи. Все люди станут равными. Жирные и худые. Умные и глупые. Образованные и необразованные. Те, кто с приставками "не", окажутся более приспособленными для выживания. Останется только оружие. Примитивное оружие как венец научно-технического прогресса, с помощью которого люди будут отстаивать свое место на земле.

Изначально люди создавались как общественные личности, которые не могут жить в одиночестве. Это заложено у них в генах. И все люди были одинаковы. Кто может подтвердить, что в каменном веке были европеоиды, монголоиды или негроиды? Никто. Это потом уже стали создаваться расы. И этих рас оказалось столько, что только диву даешься, как же стали различаться люди. Австралийская раса. Альпийская раса. Американская раса. Арийская раса (В языкознании арийскими называются индоиранские языки). Арменоидная раса. Атланто-балтийская раса. Балкано-кавказская раса. Белая раса. Беломорско-балтийская раса. Динарская раса. Евразийская раса. Европеоидная раса. Желтая раса. Индо-средиземноморская раса. Кавказская раса. Лапоноидная раса. Монголоидная раса (североазиатская, арктическая, южноазиатская, дальневосточная, американская). Негроидная раса. Памиро-Ферганская раса. Переднеазиатская раса. Северная (нордийская) раса. Сибирская раса. Средиземноморская раса. Среднеевропейская раса. Уральская раса. Центральноазиатская раса. Центральноевропейская раса. Черная раса. Экваториальная (негро-австралоидная) раса. Эфиопская раса.

Кроме рас, обусловленных местами и условиями проживания, стали появляться религии, способствующие разделению людей. Возможно, что это нужно было, чтобы создать равновесие в мире. Вдруг все люди захотят жить там, где проживает европеоидная рада и стать европейцами? И все полезут в Европу, оставляя пустоши на месте своего прежнего проживания и заселяя каждый квадратный метр европейской территории. И здесь природа не сидит на месте, начиная войны или насылая заболевания, прореживающие людское население там, где его собралось очень много.

Даже религии, не все, а некоторые, стоят за то, чтобы люди жили порознь и питали подозрение друг к другу. Чего быть голословным, даю буква в букву:

"О вы, которые уверовали! Не берите иудеев и христиан друзьями: они — друзья один другому. А если кто из вас берет их себе в друзья, тот и сам из них. Поистине, Аллах не ведет людей неправедных".

Вот это и есть квинтэссенция дальнейшего нашего существования. Ни одна религия не высказалась столько конкретно и недвусмысленно. И только Иумухр в каменном веке старается собрать народы воедино и примирить их верой в одного общего Бога, который есть сущее на земле. Удастся ли ему это? И что обозначает имя его — Иумухр?

Я снова сел за стол и стал разбирать черточки на пластинках. Научил на свою голову Крестителя писать по-русски по-своему. И ведь не так уж легко разбирать свой язык, но написанный непривычным образом. Как богослужение наше на старославянском: вроде бы и понимаешь, о чем говорят, а о чем конкретно — понятия не имеешь.

Нормальные люди, которые хотят донести до людей слово Божье, чтобы поняли они его, службы ведут на языке родном. Те же, кто за формой и благочинием не зрят паствы своей, продолжают служить на отмерших языках, говоря, мол, что наши предки на нем общались. Не надо на предков кивать. Вера потому корни свои пустила повсюду, потому что на родной язык все молитвы и службы были переведены.

Сейчас православие и ислам соревнуются друг с другом, кто сильнее в старину ударится в старославянском и староарабском языках. Чем непонятнее, тем таинственнее. Ладно, это их дело. Я же, когда мне бывает нужно отвлечься от дел мирских, беру всегда писание на обыкновенном русском языке, и скажу, что очень интересно читать его как повествование из прошлых лет.

Глава 29

"Что нам станет на том свете, когда мы живем на этом свете? — вопрошали люди у Иумухра.

— Каждому на том свете воздастся по делам его здесь, — говорил Иумухр. — Кто призывал людей драться друг с другом, тому на том свете будет явлен самый сильный противник, который каждый день будет бить его; тот, кто жил богато, на том свете будет нищим, все будут ходить около него и не замечать, что он голоден и что ему нужна помощь; тот, кто брал себе по многу жен, будет окружен костлявыми старухами, которым он должен отдавать свои ласки; тот, кто бил свою жену и детей, тот каждый день будет получать побои, которые он раздавал на свете этом. И говорю я вам, что жизнь на этом свете коротка, а жизнь на том свете бесконечна. Как мы не можем сосчитать, сколько звезд появляется на ночном небе, так никто не может сосчитать, сколько лун будет продолжаться жизнь на том свете. Каждый должен сотворить свою дальнейшую жизнь здесь.

Все были заворожены его словами, потому что большинство жило плохо и питалось только тем, что упадет со стола вождя. Каждый представлял, что на том свете он будет вождем, и вся родня будет ловить объедки с его стола.

Вожди видели насмешливые взгляды людей и представляли то же, что и они, и поэтому они не могли смириться с тем, что им на том свете уготована полуголодная жизнь.

— Он все врет, — закричали они, — мы и на том свете, будем такими же богатыми, как и сейчас, а вы все такими же бедными, как и сейчас. Это мы будем пить сливки, а вы будете довольствоваться тем, что останется.

Иумухр не высказал никакого беспокойства и сказал:

— Легче медведю залезть в мышиную норку, чем богатому быть счастливому на том свете. Он уже присылал своего посланца посмотреть, как мы живем, и определить, кто и чем будет заниматься на том свете. И ушел от нас ангел тот быстро, потому что мы не делаем все правильно и пославший его разгневался.

— Скажи, — обратился Иумухр к безногому, — ты бы мог сохранить ногу?

— Мог, — отвечал безногий, — но вождь послал меня бросить копьем прямо в морду медведя.

— И это видел посланец Его, и ушел Он, чтобы рассказать Ему, — заключил Иумухр. — Из тех, кто ушел на тот свет, еще никто не возвращался, чтобы пожаловаться на свою жизнь. А вы, — обратился он ко всем, — сразу зовете всех своих соседей, если найдете что-то вкусное? Нет, вы сразу тянете это в свой рот, так и те, кто живет на том свете, поступают так же, как и вы: пользуются всеми благами сами и никого туда не зовут. Зачем звать кого-то, если тот еще не сделал дела свои на этом свете? Правду говорю я вам.

Люди смотрели на Иумухра и на вождей. Вожди волновались. Они теряли свою власть и не желали этого.

— Гоните его, — кричали вожди, — мы вас кормим здесь, а кто вас будет кормить там? Кто может подтвердить его слова? А брать все на веру может только тот, кто сам ничего не умеет и не может прокормить свою семью. Гоните его!

Иумухр встал и сказал:

— Кто не верит в лучшую жизнь, тот никогда ее и не получит. Нет пророков там, где ты родился и живешь. Я пойду и в другие племена рассказать о том, что рассказал мне Он.

Иумухр встал и пошел один. Затем за ним пошли еще люди. В разных племенах к нему присоединялись другие люди, и всего их оказалось как пальцев на двух руках и еще два человека".

Чем дальше я читаю написанное Крестителем из каменного века, тем больше у меня убеждение, что я дал толчок всей этой истории. Именно Истории, а не какого-то случайного приключения.

Я работал над записями и понимал, что я совершаю не вполне порядочное действо: я знаю, как расшифровать находки, но никому не говорю об этом. Я обязательно скажу и отдам все свои записки, но я хочу узнать, нет ли конкретного упоминания обо мне. Хотя, чего я волнуюсь, что они там, паспортные данные мои приведут, адрес, номер сотового? Что-то ты, товарищ хороший, нервным в последнее время стал. Радуйся, что твои крестники не остановились в своем развитии, а вообще-то могли... Они действительно, могли сделать такое, что я бы сейчас ходил по фонящей территории, где нет никого из тех, кого я знал и любил и тех мест, которые мне нравились и были родными. Могли. Вот, на мировой арене одна страна совершенно не боится развязать мировую войну. Что хочет, то и делает. Захватывает любые страны. Ставит свои базы, укрепляет военные блоки и все из-за того, что моя родина существует и не хочет стоять на коленях перед этой страной, как не стояла она на коленях перед Наполеоном и Гитлером, так не будет стоять и перед этим "светочем демократии".

Когда я начал разбирать табличные письмена, что-то начало делаться вокруг. То вдруг мне стала сниться женщина непонятной национальности. Она все время ходила за мной и что-то укоризненно говорила мне. Что, я совершенно не понял, но она снилась так отчетливо, что мне даже стало казаться, что я где-то видел эту женщину и даже знаю, кто это.

Я нашел ее портрет. Вернее, похожий на нее портрет. Это оказался стилизованный портрет египетской царицы, последней в династии Птолемеев — Клеопатры. Одна из западных женщин-ученых, которым выделяют большие деньги на различные исследования, предположили, что Клеопатра выглядит именно так. Возможно. Проверить никто не может. Приходится брать на веру. Вот уж не сказал бы, что она красавица писания, хотя внешность не лишена приятности и интеллекта. А в глазах что-то есть такое, что могло гипнотизировать встречавшихся ей мужчин.

А тут еще жена спросила:

— Ты не заметил, что твой серебряный крестик потемнел? Уж не изменяешь ли ты мне? — улыбнулась она.

Глава 30

На следующий день я познакомил профессора Ван Дамминга с моим открытием. Он был поражен. Он не верил в это.

— Владимир, это нонсенс. Этого не может быть потому, потому что этого быть не может. Русский язык не может быть таким древним. Русский язык вообще...

Что мне нравится у профессора Ван Дамминга, так это его умение осекаться на фразе, когда последующий звук будет звуком удара кулака по его физиономии. Его соотечественники хотя и кичатся тем, что это они победили в Холодной войне, но делают это лишь по пьяни, потому что прекрасно понимают, что в этой войне победителей не бывает. Как в горячей, так и в холодной войне. И он прекрасно понял, что сентенции по поводу одного из самых популярных и одного из самых живых языков на планете не останутся безответными. Причем аргумент будет коротким и недвусмысленным. И прямо по лику, доставшему от кельтов.

— Ну, поймите, Владимир, ни русский, ни английский язык в каменном веке не применялись, — начал более примирительно говорить он, — я снова подхожу к мысли, что это какая-то мистификация. Только ради Бога, не обижайтесь. Я не претендую на первородство, но во всем должна быть какая-то мера. Лаборатории нескольких институтов пытаются расшифровать этот язык. Даже спецслужбы выделили своих специалистов по криптографии, и у них нет никаких положительных результатов. И вы думаете, что ваше так называемое открытие подвигнет вперед это исследование? Такого не может быть. Ваши записки, это какое-то изложение Священного писания и зачатков Корана. Такого не могло быть вообще. Этому нет никаких доказательств. Я буду обращаться к вашему правительству, к нашему правительству, чтобы были выделены дополнительные средства для продолжения раскопок. Почему в вашей Сибири такие холодные и длинные зимы? Сколько времени мы теряем зря...

— Не волнуйтесь, профессор, — сказал я, — всемирное потепление все расставит по местам. Сибирь будет самым благодатным регионом, где будут расти бананы, и раскопки можно будет проводить целый год.

— Спасибо за прорицание. Вы осмелитесь выступить со своим заявлением на сегодняшней пресс-конференции, коллега? — осведомился профессор.

— Придется, — вздохнул я, — правду в мешок не спрячешь.

— Я бы не стал рисковать, — сказал Ван Дамминг.

— Нам не привыкать, — махнул я рукой, и мы пошли на плановую пресс-конференцию.

Мое сообщение на пресс-конференции произвело эффект вакуумной бомбы. Оно всосало в себя все вопросы корреспондентов, которые смотрели в свои записи и не знали, то ли смеяться, то ли плакать.

Вопросов не было. Зато все информационные агентства заливались на все голоса о том, что Россия перешла все границы российского шовинизма, и переплюнула в этом даже США, жители которой с утра думают о том, как они будут спасать свою планету. Россия прародительница всего сущего на Земле! Россияне — инопланетяне! Кто родился вперед — русские или люди?

Это еще не все. Руководитель крупнейшей американской криптографической лаборатории заявил, что записи сделаны на русском языке стилизованным русским алфавитом и даже привел часть текста, который был у меня в черновиках, но они перевели сами и тексты получились идентичными.

Прошла череда увольнений по профнепригодности в руководстве и журналистском корпусе ведущих информационных агентств. На журналистов стали показывать пальцами. И я перестал общаться с ними. Пусть жарят яичницу, если им нужно чего-то жареного.

Студенты развлекались тем, что писали записки на стилизованном языке. Появилась первая реклама, которую читали по слогам. Первыми новояз стали осваивать дети. У детей вообще лучше развито логическое мышление, чем у взрослых. Я, например, до сих пор не могу уразуметь, как нужно собирать кубик Рубика, а дети элементарно и играючи справляются с этим. Стали параллельно существовать два письменных русских языка. Хорошо, что устный язык остался единым. Собственно говоря, люди и так перестали читать книги. Вместо этого смотрят кинофильмы по мотивам того или иного произведения и записанные в формате mp3 аудиотексты классических произведений, прочитанные известными артистами. Хорошо, что на новоязе не было компьютерных программ, иначе наши потомки постепенно деградировали до уровня каменного века.

Я не буду загружать вас переписыванием переведенных текстов, которыми пестрели все средства массовой информации. Иумухр не стал дожидаться участи Иисуса Христа. Он стал собирать армию для внедрения своих религиозных постулатов в жизнь, угрожая смертью тому, кто ослушается свода законов, составленных им. Законы определяли, кому и чего есть, кому и с кем дружить, кому и какую одежду носить. Ужас. Что же остановило тогда распространение самой поздней религии, которая не остановится перед уничтожением всего мира, лишь все были в одной одежде, думали одними мыслями и были преисполнены враждой ко всему, что не подчиняется им? Что ее остановило? Неужели Бог? Но Бог един и для управления людьми он разделил их на иудеев, мусульман, христиан, буддистов. И Иумухр появился не сам по себе. Вернитесь на несколько слов назад. Иудеи. Мусульмане. Христиане. Возьмите по две буквы от каждого слова. Что получается? Правильно. Иумухр. Задумывалась универсальная религия. И посланник был. Но что-то пошло не так и вместо любви и всепрощения он взялся за дубину. Хорошо, что взрывчатки у них не было. Получился откровенный брак, который и был исправлен каким-то катаклизмом, разбросавшим все по округе и не оставившим камня на камне в этих краях, чудом сохранив летописное хранилище. Собственно говоря, мое вмешательство лишь подтолкнуло этот процесс и позволило получить документальные свидетельства об этом. К появлению Иумухра я не имею никакого отношения, это и последующие за этим события — промысел Божий.

Глава 31

Все эти открытия пришлись на эпоху все более усиливающего непримиримого противостояния двух цивилизаций, во время которого представители одной из цивилизаций взрывали себя в толпе совершенно не имеющих никакого отношения к этому противостоянию людей. Детей с младенчества учили убивать представителей другой цивилизации, и все религиозные постулаты были забыты.

Люди здравого смысла видели возможность существования двух цивилизаций вместе, но голос разума тонул в волне погромов и террористических актов. Рушились здания, падали самолеты и все с именем того бога, к которому пришел Иумухр, забыв свое предназначение на земле. Радикализм стал чем-то вроде пропуска в мир.

Еврочеловеки из другой цивилизации легли на спинку и, повизгивая, махали хвостиком иумухрам, что, мол, вот берите все, вот вам все права, взрывайте, уничтожайте. Мы даже взывать к нашим законам не будем, лишь бы вы не обиделись. Мы прижмем русских, а вас будем на руках носить. Русские это изгои мира. Лучше идите на них. Повторяется история тридцатых годов прошлого века, когда бездействие привело к расползанию черной чумы и развязыванию мировой войны.

Публикации записок привели к тому, что начались массовые демонстрации за запрет печати этих переводов, как бы оскорбляющих высокую и чистую веру. Переводчиков поклялись убивать, где бы они ни появились. Активизировались иумухры в России. Начались обвинения русских в том, что это они придумали и написали эту историю, чтобы распространить на всю страну православие, сделать его главенствующей религией...

Сначала взорвали мою машину. Затем начали рисовать звезду Давида на моих дверях. Некоторые студенты стали шипеть, что я жидовская морда (морж) и мое место в Израиле, который скоро исчезнет с лица земли. И самое страшное оказалось в том, что патриоты и иумухры оказались в одном лагере ненависти ко всему нормальному и человеческому, что заложено в нас всех от рождения, независимо, в какой по религии семье мы родились, на каком континенте, на каком языке говорим и как улыбаемся.

Радикалы были, есть и будут, но радикализм радикализму рознь. Радикалами были японцы. Радикалами были немцы. Радикалами были русские революционеры. Сколько зла они принесли миру? Начали потихоньку забывать. Но мир радикализма не терпит пустоты. Началось демонстративное уничтожение памятников культуры, которые стояли веками и были гордостью всех религий мира.

Чары сказок волшебных Востока

Исчезают в тени паранджи,

Будто стихло журчанье потока

По приказу злодея-раджи.

В рубаи нам воспетые пэри

В капюшонах и в черных платках,

Может быть, я открыл не те двери

И очнулся в прошедших веках.

Эй, проснитесь, на улице солнце,

Не одни вы себе на уме,

Современными стали японцы,

Закопав "бусидо" на холме.

Политкорректные еврочеловеки боятся поставить вопрос в Организации Объединенных Наций о признании радикализма в любой его форме чумой XXI века и его лечении оперативными средствами.

Религиозный радикализм, когда религия является идеологией целых государств, должен признаваться самым опасным для человечества и для него должен быть загодя заготовлен суд наподобие Нюрнбергского, потому что фурункул религиозного радикализма обязательно взорвется мировой войной.

Человечество обречено на новую мировую войну между двумя цивилизациями, если радикализму не будет поставлен заслон всем мировым сообществом с обязательным и широким участием в этом стран исламского мира.

Я не скрывал и не скрываю свои мысли. Мне приходилось заниматься историей религий и не нужно быть особым провидцем, чтобы не понять, что время религиозных войн не прошло. Просто эти войны утихли на время. Радикалы более молодых религий не остановятся перед применением всех имеющихся в арсенале человечества средств для уничтожения этого человечества, чтобы попасть в райский сад, где прекрасные девственницы будут ловить каждое твое желание. А попадут ли в рай женщины? А вот об этом ничего не говорится в их религиозных книгах и в райских кущах не приготовлена женская половина. Да кто такие эти женщины для религиозных радикалов? Никто. Их можно пускать на разминирование минных полей или отправлять в атаку волнами на пулеметы, создавать из них живой щит и вообще использовать по своему усмотрению. Время Хайямов прошло. Хайям будет гореть в аду за свои богомерзкие стихи в стиле рубаи.

Время шло и Иумухр начал действовать с обстрела государства иудеев, зная, что это государство сильно и может дать отпор. Вот этот отпор и нужен для того, чтобы закричать на весь мир, показать кровь невинных людей и сплотить всех иумухров в борьбе против иудеев. За иудеев вступятся христиане. Помните, как написано в инструкции? "Не берите иудеев и христиан друзьями: они — друзья один другому". Главная задача столкнуть лбами две цивилизации. Все дела можно решать мирным путем. Это более эффективный и прогрессивный путь, чем война. Будут живы люди. Будут встречаться молодые люди. Создавать семьи. Рожать детей. Радоваться новому дню. Но Иумухру не хватило терпения решать дело миром, и мы сейчас по керамическим табличками пытаемся узнать, что же произошло тогда.

По законам придуманной иумухрами политкорректности государство не защищает своих граждан, но всегда готово защитить иумухров, если кто-то дает им отпор.

Так и правоохранительные органы только развели руками, когда у меня подожгли квартиру. Это методика всех иумухров, начиная от римлян, штурмовиков СА и заканчивая сегодняшними радикалами. Одного поля ягоды растут на одном поле и пользуются одними и теми же методами.

Поджог квартиры — это только предупреждение. Второе предупреждение нападение на мою жену.

— Где доказательство, что это иумухры? — спросили меня в правоохранительных органах. — Мы же не можем подозревать всех и вся и арестовывать только по одному лишь подозрению.

Конечно, не можете, но если бы подозрение пало на меня, то со мной бы сделали все, что угодно, потому что я законопослушный гражданин, с которым можно делать все, что угодно, и он ничего не скажет. И второе, зачем нам нужны такие правоохранительные органы, которые ничего не знают о преступных группировках, об их боевиках и ничего не могут сделать с ними? Отдайте это на откуп законопослушным гражданам, и они по своим законам тихо и спокойно разберутся со всеми этими людьми, не взывая к судам и защитникам. "Вчера мы схоронили двух марксистов, мы их не накрывали кумачом, один был правым уклонистом, второй же оказался ни причем". Будут и у нас ошибки. Кто из нас не видит судебные ошибки? Все видят. Они что, лучше? Если будет государство, которое нас защитит, то и не нужно народу никакого оружия. А сейчас трудновато жить без нагана.

Глава 32

То утро началось со звонка. Звонил Ван Дамминг.

— Владимир, вы не поверите в то, что мы нашли, — кричал он в трубку. — Мы нашли самодельную доменную печь. Им был известен способ выплавки чугуна. Я просто не знаю, что и думать по этому поводу. Предлагаю осмотреть ее вместе и составить заявление для прессы. Честно говоря, я все больше начинаю понимать, что вы более сведущий человек во всех этих вопросах, чем я. Скажу вам по секрету, что нобелевский комитет предварительно рассматривает кандидатуры на присуждение премии в области науки. В числе кандидатов несколько археологов, в том числе и вы. Так что, поздравляю вас и жду у ямы.

Печь нашли случайно. На берегу реки. Обвалился кусок берега и обнажил керамический котел. Местные ребятишки, проинструктированные своими учителями, сразу же сообщили о находке в милицию. Те археологам. Осмотр. Экспресс-радиоуглеродный анализ, показал, что находка относится к тому же времени, что и все предыдущие. Фотосъемка. Охи. Ахи.

Как выглядит эта печь, внимательный читатель уже знает. Если забыли, то можно отлистать страниц полста назад и прочитать снова.

Как можно объяснить появление подобного артефакта в каменном веке? Не знаю. Прямо говорю, что не знаю. Человек должен откуда-то знать о процессе плавления железа и о том, что железо в чистом виде не бывает — его нужно выплавлять из руды.

А как человек вообще узнал о свойствах металла? Да, пожалуй, с того, что он начал находить самородки золота и платины. Пытался разбить тяжелым камнем находки, но заметил, что блестящий "камень" не ломается, а меняет свою форму. При нагревании на огне плавится. Попробуем нагреть камень, где такие же блестки, как и в самородке? Попробовали, потек металл. Давай все интересные камни нагревать. И из рыжих камней потек другой металл. Более прочный. Ну, и так далее. Но ведь эти эксперименты продолжались веками, и ко всему человек приходил, по большей части, случайно. А здесь всплеск цивилизации. Чем он вызван? Ничем. Кто-то пришел и научил всему. А кто пришел? Вряд ли здесь вмешательство небожителей. А вот пытливость ума человека может быть объяснением всего. Так и я сделал на очередной встрече с журналистами.

— Уважаемые дамы и господа! Боюсь, что я вас разочарую тем, что не буду говорить о божественном промысле и об инопланетянах. Зато я расскажу вам о том, что таит в себе человеческая мысль...

Мне кажется, что мое объяснение было фантастическим и, возможно, убедило часть собравшихся здесь людей. Остальные же были разочарованы, как и часть читателей, тем, что не было ни драконов, ни пришельцев, ни рыцарей света или тьмы, ни колдунов, ни экстрасенсов, ни любовной интриги, предательства. Была обыкновенная жизнь в каменном веке и в наши дни. И тогда, и сейчас каждый прожитый день это уже счастье, что не оказался в зубах огромного медведя или жертвой иумухрского террориста.

Ни вы, уважаемый читатель, и ни я даже и не могли подозревать о тех закулисных делах, которые вертелись вокруг моей персоны. Когда на утро после разгульной пьянки люди просыпаются в самом помятом состоянии, то у всех возникает вопрос, а кто первый предложил сходить в магазин за сигаретами?

Судите сами. Необычная археологическая находка, ставящая с головы на ноги, или наоборот, всю историческую науку. Оказывается... Каждый политик начал выискивать свою родословную с каменного века, чтобы потом сказать, что его предки умели читать и заседали в думе еще в каменном веке. А тут в относительной сохранности керамический архив летописца и практически библейская история о пришествии нового Мессии по имени Иумухр.

Оказалось, что идеи "му" победили идеи "иу" и "хр". Сам Бог распорядился так. Нужен был толчок. Нужна была искра. Думаете, Первая мировая война не началась бы, если Гаврила Принцип не стал стрелять в эрцгерцога Фердинанда? Ерунда. Стрелял бы другой человек. Или нашли бы другой "казус белли" (повод к войне).

Здесь искрой стала публикация расшифровок летописи, которая показала иумухрам, что их время пришло. Начались ракетные обстрелы соседнего государства. Все большее число стран оказывается втянутыми в конфликт, развязанный иумухрами.

Многие стали обвинять меня в том, что это я вызвал начало конфликта между двумя цивилизациями. Когда нечего сказать, то нужно говорить правду, но никто не мог сказать правду их соображений политкорректности. А тут подоспело еще одно открытие.

При внимательном рассмотрении печи для плавки чугуна очень дотошные исследователи обнаружили ясно видимые, закаменелые отпечатки пальцев и ладоней на глине. Это же феноменально. Ни в одном музее нет отпечатков пальцев человека каменного века. Нет, и все тут. Даже на керамических изделиях более поздних эпох не обнаруживаются отпечатки пальцев изготовителей. А здесь множество отпечатков тех, кто обмазывал котел глиной, заделывал трещины при первичном обсыхании.

Были сделаны слепки и дактилоскопические карты. Многие люди получили кандидатские и докторские степени за исследование отпечатков древних людей и их изменений.

К работе подключились криминалисты. Было произведено сравнение имеющихся отпечатков с отпечатками в базах данных полицейских и милицейских управлений всех стран. Ни одного идентичного отпечатка.

Кто-то из энтузиастов бросил клич: "Оставь отпечатки — найди родственника в каменном веке". Миллионы людей пошли сдавать отпечатки пальцев, совершенно не задумываясь о том, что кто-то из них является правонарушителем, и следы его пальцев оставлены на месте преступления. Все равно идентичных отпечатков не находилось.

Активисты караулили людей везде. Похищали стаканы из столовых и снимали с них отпечатки: при помощи беличьей кисточки и графитной пыли делали отпечаток видимым и переводили его на дактилоскопическую пленку, которая в мгновение ока стала ходовым товаром. И вдруг, словно бомба еще раз взорвала наш мир. Один из отпечатков из каменного века идентифицирован в наше время. И это оказался отпечаток моей руки.

Получалось, что это все устроено мной для развязывания Третьей мировой воны. Доцент кафедры истории сибирского университета оказался поджигателем мировой войны! Почему молчит правительство России? История нашла русский след! Открыта причина нейтралитета России! Бедные грузины! Георгиевский трактат — историческая подтасовка России! Что по этому поводу думает Папа Римский?

Публикации в мировых средствах массовой информации дезорганизовали военные действия, вызвав какой-то приступ просветленности в одурманенных кровью умах. Но эта просветленность быстро прошла и вновь обе противоборствующие стороны обрушились с критикой на Россию. Она будет виновата, если будет что-то делать, и она будет виновата, если будет ничего делать. Плюнуть бы на это да подошвой растереть, так ведь в России все еще делается по-коммунистически: если тебя ругает враг, значит ты, возможно, враг и есть.

Глава 33

Взяли меня на работе, по-тихому. Сказали на ушко:

— Рыпнешься, вырубим, свяжем и потащим мешком. Лучше иди своими ногами.

Чего тут непонятно? Изуродуют как Бог черепаху. Смотришь по телевизору, как офицеры арестовывают бывшего офицера. Мордой в стену. Руки выворачивают за спину. Это еще под телевизионной камерой. А без телевизионной камеры совсем по-другому. Еще скажут: раньше ты был полковник или генерал, а сейчас ты говно, и мы тебя в это говно мордой и ткнем. Сразу начинаешь понимать, что все разговоры об офицерской чести, офицерской корпоративности — это все сплошное вранье. Если бы мне сейчас предложили идти в офицеры, то я никогда бы не согласился на это. Офицер офицеру волк. Даже при коммунистах еще сохранялись остатки офицерской чести. А сейчас... И что говорить про гражданского?

Пошел. Руки впереди. Наручники на руках. На наручниках плащ. Что сделал? Пока не знаем, но посадим и разберемся. Если есть человек, то у него за душой всегда что-нибудь найдется. Кристалльно чистых людей не бывает. В любом кристалле есть изъян. Если за двадцать лет не разберемся, то тогда и будем думать, а, может, ты и не виноват. Тогда и выпустим. Пойдешь к себе, если у тебя что-то останется за время отсидки, то это будет дожидаться. Зато будешь иметь право на реабилитацию.

Повезли домой. Пригласили понятых. Говорят:

— Мы проводим обыск в квартире такого-то. Вот санкция прокурора. Вы должны фиксировать в протоколе, что мы найдем в квартире, — это понятым. Мы предлагаем вам выдать сразу все материалы, касающиеся вашей антиправительственной деятельности, — это мне.

Жена в трансе:

— Что случилось, по какому поводу обыск?

А ей:

— Вы, гражданочка, помолчите, каждое ваше слово будет занесено в протокол и будет свидетельствовать против вас.

От того, найдут у меня что или не найдут, результат не изменится. Особо у меня искать нечего. Перстенек на руке, а из походов я ничего особенного и не привозил и чего-то такого, ради чего можно было пожертвовать своей жизнью, у меня дома не было, и нет.

Спросил:

— К жене можно подойти, поцеловать на прощание?

Говорят:

— Подойдите, кто же в последней просьбе отказывает.

Понятно. Похоже, что уже и судебное решение по моему делу готово, а это так, формальности для придания законности беззаконию. За что вы хотите меня арестовать? Сами не знаете, поэтому и обыск устраиваете. Сейчас, вероятно, идет поголовный опрос жильцов дома на тему, кто и что знает про ботаника, который живет во втором подъезде.

Я наклонился к жене и сказал:

— Ты готова отправиться со мной в неизвестность, чтобы избежать этого позора? Если тебя что-то держит здесь, то оставайся, если ничего не держит, обними меня крепко за шею.

Жена без слов обняла меня за шею, и я крутанул кольцо Нефертити на один оборот налево.

Мы стояли с ней в поле обнимались. Светило яркое солнце и была тишина, прерываемая стуками колеса по неровностям дороги. Метрах в двухстах была дорога и по ней в направлении видневшегося вдали города ехала повозка, в которой сидел мужик в картузе и курил.

— Эй, любезный, — крикнул я, — немного погодь.

Вряд ли мужик что-то расслышал из моих слов, но крик слышал и увидел нас. Остановился. Подождал, пока мы подошли

— Любезный, — сказал я, — плачу рубль серебром, если довезешь до Атаманской. Сговорились?

— А што, сговорились, — говорит возчик, — вот сенца вам, чтобы помягче было. Да только барыня уж больно легко одета.

Да, жена действительно была в домашнем халате и в домашних тапочках. Хотя и было на улице тепло, но я накинул ей на плечи свой плащ, а наручники она прикрыла моим носовым платком.

— Где мы? — спросила жена.

— Там же, где и были, — ответил я тихонько, — только постарайся ничему не удивляться и ничему не верить в то, о чем тебе будут говорить про меня. И запомни, что зовут меня Петром и фамилия моя Распутин. А еще лучше, обращайся ко мне попросту отец Петр. И ты моя сестра, поняла?

— А почему все это? — спросила жена?

— Да потому что я уже здесь был, — ответил я. Если кто из читателей тоже не в курсе того, о чем я говорил своей жене, то прошу возвратиться к книге "Кольцо России", чтобы быть в курсе, кто такой отец Петр Распутин и чем он отличился в истории нашей.

— Посмотрим-посмотрим, чем ты здесь занимался, — с какой-то ноткой угрозы сказала жена.

— Смотри на здоровье, — не стал вдаваться я в подробности. — А что любезный, — спросил я возчика, — эскадра-то наша с японцами еще не сражалась?

— Да хто его знает, ваше благородие, — ответил мужик, — батюшка надысь службу вел за моряков наших и вроде как с Рождеством поминал.

— Может, про адмирала Рождественского говорил, — уточнил я.

— Во-во, про него и говорил, — обрадовался мужик, — скоро говорит к Порт-Артуру придут.

— Из вашей-то деревни на войну многих забрали? — поинтересовался я.

— Да нет, двоих всего, — сказал мужик.

Ну, что же, и эта информация дельная, значит, мы в 1904 году и едем в места мне знакомые.

Мы подъехали к дому, который я указал. Я открыл калитку и вошел в дом.

Встретила меня хозяйка:

— Ой, батюшки-светы, отец Петр вернулся. А мы уже обыскались везде, может, случилось что...

— Ты уж, матушка, иди с возчиком расплатись, рубль целковый отдай, да супружницу мою в дом веди и кого-нибудь за слесарем пошли, — остановил я ее, приглядываясь, все ли в доме так, как я был там.

Все оставалось на своих местах. И ряса в шкафу висит, и саквояж мой. Только вот куда я уходил? Так ли это важно? Все равно не стану никого посвящать в дела свои.

А в дом уже входила хозяйка, треща без умолку:

— Ой, какая матушка-то красивая, да какое красивое платье на ней, вот отцу-то Петру хоть скучно не будет, а то все вот один-одинешенек вечера коротает, то книги ученые читает, то людей пользует. Отец Петр у нас человек известный...

Глава 34

Я не думаю, что мы с женой здесь задержимся надолго. Не буду сильно менять здесь то, что задумано было мной для вторжения в ход российской истории. Пусть я знаю, чем закончилось мое хождение к царям российским, но, возможно, следующий поход будет удачнее, а пока нужно заняться семьей. Со средствами, то есть с деньгами, у меня напряженки не было. Пусть мне пришлось уходить внезапно, с наручниками в руках, но я шел на подготовленную почву и в место уже знакомое, где я был человеком, уважаемым во всех кругах общества.

Слесарь прибежал быстро. Без вопросов разложил свой инструмент и хотел перепилить центральное колечко.

— Стой-ка, мил человек, — остановил я его, — ты чего это вещь портишь? Ты вот приглядись внимательное, как кольцо соединено? С помощью чего? Сможешь ли ты его восстановить также? То-то. Вот смотри. Запорный элемент состоит из таких частей и для открытия нужен ключик вот такой формы или отмычка. Давай-ка согни проволочку и попытайся его открыть.

Специалист открыл замок достаточно быстро. Внимательно оглядел наручники, крякнул и сказал:

— Видать аглицкая работа, добротно сработаны, да вот только клеймо-то наше, русское, звездочка какая-то с серпом и молотом, понятно, заводская работа, а вот что обозначает СССР? Видать, какая-то мастерская московская. Если позволите, то я за полтину у вас и куплю наручники. Буду для жандармского управления такие же делать.

— Ладно, бери за так, — сказал я, — да только помни, что если кто увидит их у тебя, то наскребешь ты на свой хребет, а я их во сне не видел. Понял?

— Понял, батюшка, — сказал слесарь и откланялся.

Пока мы беседовали со слесарем, хозяйка успела показать благодарному слушателю весь свой дом и свое хозяйство, попоила жену свежим молочком с ржаным хлебом и суетилась на кухне, готовя нам обед. Обед был прост, но вкусен до безобразия. Окрошка. Я научил хозяйку делать ее, и так ей это понравилось, что и все соседи в летнее время пробавлялись этим блюдом. И даже в ресторане подавали ее под названием "петровской". Никто не уточнял, что это рецепт отца Петра, а не Петра Великого. Собственно говоря, это и первое, и второе, и третье в одном блюде. То ли продукты все экологически чистые и геннонемодифицированные, а в сметане ложка не падает, но вкус у окрошки всегда был отменный. Да, забыл, окрошка обязательно на квасе, а уж по квасу у моей хозяйки всегда пятерки были.

Я подозвал к себе соседского парнишку, дал ему пятак серебром и послал с запиской к галантерейщику на Любинском проспекте. Через час приехал старший приказчик с коробками и со своею женой, так как дело нужно было иметь с дамой происхождения благородного. Отписал я хозяину, что нужно одеть мою жену, росту такого-то и упитанности средней. И что нужно одеть ее по сезону, по моде и для всяких случаев, этикетом предусмотренных.

Предусмотрительные люди приказчики. Я словом не обмолвился, а он и ширмочку китайскую раздвижную взял, чтобы удобства были в примерке платьев и жакетов. Вся комната была украшена предметами женского туалета. Моя жена выходила из-за ширмочки и показывала новинки парижской и петербургской моды 1904 года. Я находил, что ей все идет. И все женщины со мной соглашались. Учиться ходить на высоких каблуках было нетрудно. Каблуки были толстые и устойчивые, да и обувь не очень сильно выглядывала из-под пышных юбок.

Что можно сказать о сервисе того времени? Пять баллов. Закажешь — и слона доставят, были бы деньги, а если эти деньги в золотых империалах, то такому клиенту и цены нет.

— Пойдем, посмотрим на наш город с другой стороны, — предложил я жене. — Пройдемся по торговым рядам, посмотрим на культурный центр.

Моя съемная квартира находилась недалеко от центра, за Никольским собором в сторону вокзала. К торговым рядам можно было и пешком пройтись. За полчаса можно добраться, но не гоже гонять даму в длинном платье по деревянным тротуарам. Извозчиков много, только свистни. Свистел не я. Пацаны за семишник любого лихача высвистят.

— Извольте, ваше сиятельство, — привычка извозчиков именовать всех сиятельствами всегда заставляла меня улыбаться, а многим очень было приятно такое титулования.

— Любезный, провези нас по Атаманской, не торопясь и у торговых рядов остановись, — попросил я здорового мужика в кафтане и кожаном котелке.

— Завсегда пожалуйста, ваш сиясь, — сказал лихач и тронул лошадей.

Город из коляски выглядит совершенно другим, чем из салона автомобиля. Такое ощущение, что ты идешь по улице, но сам ты ростом где-то под два метра и глядишь вперед намного дальше и все окрестности обозреваешь, успевая замечать то, что не может заметить человек нормального роста.

В начале главной торговой улицы лихач остановил. Мы расплатились и вышли. Все так же, как и у нас, только вывески не такие, приказчики кругом, публика гуляет разномастная, в заведениях поют граммофоны, люди никуда не торопятся, к товарам приглядываются, покупки выбирают придирчиво и по любому поводу начинают торговаться. Правда, в салонах, куда заглядывает особо почтенная публика, предпочитают не торговаться. Гордостью дворянской кичатся, и за копеечные штучки рубли немалые выкидывают. А торговые люди этим и пользуются, мол, что-то, сударь, поиздержались и не можете жене своей горжеточку купить. Тот и лезет в долги, чтобы купить ее на последние деньги, а потом забросить в шкаф как напоминание собственной глупости. Нормальный человек прямо скажет, что вещь эта дрянь, ему она совершенно не нужна, цена ей полтинник и если торговец еще что-то скажет о дворянстве, то получит в зубы или будет вызван в суд по поводу оскорбления дворянского достоинства. Раз у тебя достоинство есть, так и веди себя достойно.

Отцу Петру тоже пытались всучить залежалый товар, да только я сразу одного торговца предупредил, что устрою ревизию его гнилым зубам, несмотря на свое духовное звание. Понял, мил человек? Тот и понял, и дружкам своим рассказал. Только один из них оказался человеком неверующим. Пришлось окрестить его прямо за прилавком. Так крестник меня стал жаловать лучше остальных.

Дарья моя как будто всю жизнь в дамах благородных была. Держит меня за локоток, зонтик кружевной открыла и идет как пава по тротуару, плиткой выложенному. И вся публика в недоумении: отец Петр под ручкой с такой дамой! Вообще-то, лицам духовного звания не положено так по-мирски себя вести. Есть свои правила, чтобы матушка не одевалась так ярко, а соответствовала тоном одежды тону рясы супруга своего и держалась возле левой руки, чтобы лицо духовного звания могло крестом рукотворным благословить встречного или разогнать силу нечистую. Как у офицеров. Если офицер при сабле, то женщина держит его за правую руку, а левой он оружие придерживает. Если офицер без сабли, то женщина держит его за левую руку, чтобы правой рукой он мог приветствовать встречающихся военнослужащих.

Глава 35

Моя прогулка по городу в сопровождении дамы произвела фурор в местном обществе. Я был как бы иеромонахом, но в свободном плавании и был в числе тех, с кем не прочь бы был породниться любой состоятельный или влиятельный человек, имеющий дочь на выданье, а тут получается, что я уже женат, да и жена красавица. Получается, что я им как бы оскорбление нанес. Обиженных на меня оказалось немало как среди мужской части общества, так и среди женской его части в особенности. Последствий долго ждать не пришлось.

Вызов в жандармское управление принес нарочный в виде городового Нилыча, которого в нашем квартале все уважали и побаивались. Человек с душой, но за нарушение порядка многие получали от души.

— Так что, отец Петр, — пробасил он, сняв свою фуражечку, — вот, извольте расписаться, что прибудете к его высокоблагородию подполковнику Склянскому в его персональный кабинет.

Я расписался и задумался, а чего бы я вдруг понадобился жандармскому управлению? Если криминал, то тут полиция в синих мундирах, а если что-то связано с государственными преступлениями, то тут жандармерия в голубых мундирах. Как это у Лермонтова: "И вы мундиры голубые...". От одних голубых мундиров в начале двадцать первого века ушел и к другим голубым мундирам в начало двадцатого века пришел. Неужели эта цепочка будет связывать меня во всех веках?

На аудиенцию к Склянскому я пошел вместе с женой. Не оставлять же ее здесь одну совершенно беззащитную и беспомощную в незнакомом и чужом для нее времени.

Кабинет начальника жандармского управления был большим с огромным дубовым письменным столом и портретом под потолок самодержца Российского за спиной. От этого хозяин кабинета казался маленьким и щупленьким, хотя роста и комплекции был примерно моей. Да мы тоже в этом огромном кабинете не чувствовали себя уютно.

— Отец Петр, — сказал подполковник Отдельного корпуса жандармов, — а ведь я приглашал только одного вас. А даму я не приглашал.

— А это не дама, господин начальник отделения, — сказал я, — жена моя, матушка Дарья и она должна знать, что супруг ее человек чистый во всех отношениях. Так что, не стесняйтесь, если есть что на меня, то будьте так любезны...

Как бы ни лили грязь на жандармов того времени, но нашим жандармам не помешало бы что-то взять от людей того времени, которые при всех особенностях их службы оставались людьми чести, а оборотни в их составе исчислялись единицами и изгонялись из службы самым беспощадным образом, после чего их долго в обществе не принимали. Как можно относиться к человеку, которого из жандармского управления изгнали? Это не тот человек, который пострадал из-за дуэли или по несчастной любви.

— Так вот, отец Петр, — начал подполковник Склянский, — поступил на вас донос, что вы занимаетесь незаконным предпринимательством, не платите налогов и собираете деньги на вооружение боевых ячеек социал-демократической партии. Что скажете, святой отец? Ведь врачевание ваше можно отнести к незаконному предпринимательству. Патента у вас нет. За визиты вы плату берете, а налогов не платите.

— Чем платить налоги, ваше высокоблагородие, — спросил я его, — морковкой и яйцами, молоком и сметаной? Так в банке их не примут и квитанцию не выдадут, что принято налогов пять с половиной морковок, десять яиц целых и пять битых. А вот, что касается "Манифеста Коммунистической партии" господ Маркса и Энгельса, то это посерьезнее будет. Чувствуется, что на участке вашем социал-демократы гнездо свили, раз доносчики анонимные об этом в своих доносах пишут. И письмо-то женским почерком исполнено, с завитушечками? Никак кто-то из курсисток, а они в курсе, что делается в студенческой среде и среди мастеровых. Вот тут-то и нужно контролировать все химические кружки, стрелковые секции, магазины по продаже химических материалов и ружейные лавки. Революцию будут делать господа дворяне и недоучившиеся студенты, которые потом станут министрами и маршалами революции. Вот, ваше высокоблагородие, здесь и нужно сосредотачивать все усилия закона, отбросив всякую демократию в отношении тех, кто хочет уничтожить государство Российское.

Подполковник встал, заложил руки за спину и стал мерить шагами свой огромный кабинет. Наконец, он остановился напротив моей жены и сказал:

— Сударыня, уговорите вашего супруга пойти на работу в корпус жандармов. Нам такие люди нужны позарез. Я даю слово, что по сану его и чин будет соответствующий, штаб-ротмистр Петр Распутин. Звучит! Сударыня, только на вас и уповаю.

Моя Дарья как будто все время прожила здесь:

— Спасибо, господин подполковник за столь лестное предложение, но нам его нужно обдумать, а потом отец Петр даст свой ответ. Правильно, милый? — обратилась она ко мне.

Я кивнул головой.

Вот так закончилась моя встреча с правоохранительными органами Российской империи. Хотя, кажется, закончилась не совсем.

— Господин подполковник, — спросила Дарья, — извините за нескромность, но вы прихрамываете из-за травмы ноги?

— Пустяки, сударыня, — бодро ответил подполковник, — пройдет, что-то в боку колет.

Жена внимательно опросила подполковника о симптомах и как врач сделала заключение. У подполковника аппендицит и он подлежит немедленной госпитализации. Был вызван военный врач из медицинского управления генерал-губернатора Степного края, который подтвердил диагноз, поставленный моей супругой.

У врачей оказалось много тем для общих разговоров, и моя жена напросилась ассистировать при операции господина Склянского. Оперировал находившийся здесь с оказией профессор медицинского факультета Казанского университета.

После операции профессор вышел и сказал мне:

— Отец Петр, ваша дражайшая супруга меня удивили несказанно. Я даже не могу понять, чья медицинская школа в ней превалирует, но это и наша школа, и не наша школа, даже мне, старику, не зазорно у нее поучиться. Весьма польщен знакомством с таким талантливым медиком.

— А что, господин профессор, говорят, в Казани все так же правят местные ханы? — спросил я.

— Что вы, что вы, — замахал на меня руками профессор, — удивляюсь я вам, отец Петр, иногда вы так современны в суждениях, что просто диву даешься вашей прозорливости в политических и научных вопросах, а иногда мыслите так, как будто только что вышли из леса от вашего учителя-отшельника. Когда последний Казанский хан Ядыгар-Мухаммедхан был крещен под именем Симеона, Казанское царство стало одной из жемчужин Российский империи. Герб царства входит в Российский герб, и Казанская губерния стала равной среди равных под рукой государя нашего. Татары и русские одинаковые граждане наши и разве что только количество мечетей выделяет Казань из других российских городов. С 1552 года это часть России. Нет, батенька, никогда не будет, чтобы ханы вернулись на казанский престол и требовали отделения от России, перейдя на татарский язык и ущемляя во всем русских. Ни Тифлисская, ни Бакинская губернии никогда не отделятся от России. Даже чеченцы в Грозненской губернии являются добросовестными подданными русского царя. Если государь наш, прости господи, лишится разума и скажет всем губерниям, чтобы они были суверенными от России настолько, насколько они захотят, то врачебный консилиум может потребовать отречения такого царя от престола и народ российский поддержит требование врачей.

Я смотрел на него и думал, насколько же легковерна и идеалистична наша интеллигенция. Она еще будет участвовать во всех революциях. Будет радоваться, и глотать воздух "свободы". Будет недоумевать, когда те, кого она вела на баррикады, будут расстреливать ее. Будет молчать, когда на смену культуре придет пролеткульт, не понимая, что интеллигенция уже закончилась и никогда больше не возобновится, несмотря на полученные высшие образования и ученые степени. Интеллигентность — это не деньги и не положение в обществе, интеллигентность — это состояние души, человеческий геном, если хотите, который не восстановить с помощью генной инженерии.

Глава 36

Мы хорошо жили в прошлом веке. Жена консультировала в городской больнице и вела прием больных на дому. Я готовился к путешествию в каменный век, определяя точку, с которой я ушел в вечность с банкой краски на шее. Уходить сюда пришлось второпях, и я как-то не догадался оставить какую-то заметку на земле, где мы очутились с женой в 1904 году. Я нанял извозчика и ездил с ним по дорогам вне городской черты.

— Чего ты вымеряешь, — говорил я себе, — сто метров сюда, сто метров туда, попадешь туда, куда надо, ты лучше вспоминай сколько раз ты крутил кольцо, когда пытался снять его с измазанной краской руки.

Примерное место я определил, вбил колышек и привязал к нему белую тряпочку. К путешествию я готовился основательно. Купил баночку масляной краски, ветошь и скипидар для смывания краски. Все положил в сумку, нанял коляску без возчика и вместе с женой выехал к месту старта. Раз уж жена знает, что я могу перемещаться во времени, то не страшно, если она узнает и больше. Мне пришлось ее успокаивать, что все, что я писал о женщинах в своих книгах, просто выдумка для украшения повествования, женщины всегда украшают любую историю. Конечно, жена с сомнением отнеслась к моим объяснениям, но нельзя упрекать мужчину в супружеской измене, если нет никаких доказательств этой измены.

Приехав на место, я переоделся, надел сумку, взял в руки палку с привязанным к ней сыромятным ремнем крупным камнем-голышом, который я нашел на берегу реки. Моя дубина будет посильнее той, чем та, которой будет вооружен мой противник. На всякий случай я сделал и рогатку, благо в детстве своем баловался этим оружием городской ребятни с удивлением наблюдающей за тем, что камень из рогатки летит намного дальше, чем брошенный рукой, и способен разбить стекло у соседки, которая все время бурчит о том, что по нам тюрьма плачет. Сама поплачешь без стекла, а мы посмеемся над этим.

Перед уходом я проинструктировал жену по обращению с лошадью и сказал, чтобы она ждала меня здесь. Если меня не будет до вечера, то пусть едет домой и живет до моего приезда. Если что, то придумает себе амнезию по поводу своего прошлого.

Я намазал палец краской и стал крутить его влево. Через какое-то время у меня потемнело в глазах, и я очутился на опушке леса. Густая трава по колено, а невдалеке песчаная проплешина, рядом с которой росло огромное дерево. И тишина. Абсолютная тишина. Хотя нет, подул легкий ветерок, и я услышал, как зашевелился лес, издавая шелест, который в тишине слышен как явственный звук. Где-то хрустнула ветка.

— Возможно, старая ветка упала под напором ветра, — подумал я и обернулся.

Метрах в двадцати от меня стояло стадо обезьян. Похоже, что это гориллы.

— Какие гориллы в Сибири? — сказал я себе. — Здесь горилл отродясь не было. Их в зоопарках штук с десяток наберется, и никто их на выпас не отпускал. А тут их немало, примерно десятков пять будет вместе с детенышами. Хотя, не совсем они похожи на горилл. Больше на людей похожи, но на таких, какие жили в незапамятные времена на заре зарождения человечества.

Я достал из сумки ветошь, намочил ее скипидаром и очистил руку от краски. Я уже хотел крутить кольцо, чтобы возвращаться, но зычный крик за спиной, — "А-а-а-а-а-а", — остановил меня.

Заросший волосами верзила, с отнюдь не обезьяним лицом и с дубиной в руке, шел ко мне навстречу. Непонятно, то ли он собирался поприветствовать меня, то ли собирался огреть меня дубиной. Вероятнее всего, что намерения у него были отнюдь не мирные. Я оскалил зубы, закричал во всю мочь своих легких и поднял дубину с камнем. Этим я остановил своего противника, который стоял в раздумье, стоит или не стоит нападать на меня?

Я знал, что противник силен и махание дубиной может окончиться для меня плачевно. События никогда не повторяются до мельчайших подробностей, всегда есть нюансы. И то, что мне повезло в первый раз, не говорит о том, что мне может повезти и во второй раз.

Я достал рогатку, вложил в кожаную вставку галечник и пустил камень в верзилу. Стук камня по его голове слышали все. И лучше всех слышал верзила. Нас разделяло десять шагов, а я уже ударил его. Я выстрелил камнем еще раз и верзила попятился. Он не понимал, почему ему так больно, хотя я ничего ему не сделал. Инстинкт самосохранения заставил его отойти немного назад в готовности отразить мое нападение. Оборона — это тоже вид борьбы и не самый худший. А я не собирался нападать. Я спокойно начал крутить кольцо в обратную сторону.

Я прокрутил кольцо примерно столько же раз, сколько крутил для того, чтобы попасть сюда. У меня потемнело в глазах, и я очутился в чистом поле вдали от города, который виднелся вдали. Вид его ничем не отличался от того, каким он был во время моего ухода. Где я? До или после и насколько? Я как следопыт искал следы колышка, вбитого мною на поле или следов от коляски. Следов нет. Значит — я до. Чуть кольцо вперед. Все равно, никого нет, но зато есть следы колес коляски. Так — я уже после. Чуть назад. Смотрю, в коляске сидит заплаканная жена.

— Ты чего плачешь? — спросил я ее.

— Тебя уже целые сутки нет, — всхлипывая, ответила она.

Милая ты моя, дождалась все-таки. Сколько бы ты ждала, если бы мне пришлось там драться?

— Поедем домой, — сказал я, — нам нужно отдохнуть и кое о чем подумать.

Глава 37

Хозяйка обеспокоилась нашим суточным отсутствием. Встретила нас причитаниями и слезами радости по поводу возвращения. Все-таки, чувства людей трансформируется временем и обществом. Как-то нынешние отношения выхолащиваются, становятся ближе к отношениям каменного века, где каждый сам по себе и объединяется только из-под палки вожака.

Еще через день дежурный поручик жандармского управления привез моей жене корзину роз от подполковника Склянского в благодарность за спасение его жизни, как было сказано во вложенной карточке.

С женой мы часто ходили на представления драматического театра, где ставились не только трагедии господина Шекспира, но и комедии господина Мольера, и музыкальные постановки австрийских композиторов господ Штрауса и Кальмана. В городе существовало несколько театральных кружков, хотевших иметь в составе членов мою супругу и, естественно, меня. Были литературные и музыкальные кружки. Вообще культурная жизнь в губернском городе кипела. Как сейчас. В уездах все было потише, и культурные люди считались на единицы. Это сейчас телевизор является проводником культуры. Но какой культуры? Той, которая непотребна и та, которая запоминается мгновенно и навсегда, как мат.

В той жизни, откуда я вернулся, останется в памяти существ предание о том, что появлялся какой-то человек, который мог повести их вперед, но вожак своим рыком и дубиной показал, что он не собирается общаться с ним и не позволит никому учиться у пришельца. Но то, что они не одни на земле, заставит пытливый ум сделать что-то такое, чего не делал еще никто. Взять и потрогать руками вдруг смягчившуюся под дождем землю и понять, что обилие влаги превращает землю в жидкость, а небольшое количество влаги позволяет превращать красную землю в тот вид, который придумает фантазия существа и в застывшем виде эта земля уже хранит влагу, не проливая ее на землю.

Я пришел в тот мир и остановил процесс. Собственно говоря, мой приход в этот мир остановил процесс вхождения отца Петра Распутина в мир царской семьи. Он был там, но сейчас уже никто не вспомнит, что он там был. В том мире был и будет старец Григорий Распутин, у которого не будет соперников, и который будет глушить болезнь цесаревича Алексея внушением и способствовать тому, чтобы революция против самодержавия свершилась, уничтожив вслед за Распутиным тех, кого он компрометировал своим присутствием и делами своими.

В ювелирной мастерской я сделал заказ на изготовлении серебряной копии кольца Нефертити. Мало ли что. Оригинальное кольцо нужно хранить. Мастера постарались на славу. Кольца не отличить один от другого. Хотя и просил не ставить никакого клейма на кольцо, но какой же мастер не оставит свой след? Я уже потом нашел маленькое, еле заметное клеймо — СКФ — Степной край Федоров. Не страшно.

Нам было пора уезжать. Я оставил свои вещи у квартирной хозяйки, сказав, что поеду провожать свою жену, которой нужно поехать в Курскую губернию к своим родителям. Возможно, что и мне еще придется на некоторое время уехать.

Мы с женой приехали в знакомое нам место и отпустили возчика, сильно его удивив тем, что остаемся одни в поле. Я обнял свою жену и крутанул кольцо на один оборот вправо. У меня потемнело в глазах, и когда я стал что что-то различать, то увидел, что мы стоим около дома. Я снял с пальца кольцо Нефертити и надел копию. Ключи были в кармане. Я открыл магнитным чипом дверь в подъезд, на лифте мы поднялись на свой этаж и вошли в квартиру. Дома был беспорядок. Услышав открывающуюся дверь, выглянули соседи.

— Здравствуйте Владимир Андреевич и Дарья Михайловна, — сказали они, — вы так внезапно куда-то исчезли, а ведь у вас делали обыск и не понятно, что там искали, но не нашли ничего, что хотели найти. Так в протоколе и написали, что ничего относящегося к делу найдено не было. И мы в том протоколе расписались. Мы удивились, когда вы исчезли, а вот они не удивились. Что же все-таки случилось, а?

Я стал рассказывать что-то о петле времени, которая находится в нашей квартире, и эта петля иногда выносит нас неизвестно куда. Соседи верили и не верили. Спросили, далеко ли нас унесло, раз мы два дня не были дома.

— Далеко, — рассмеялись мы и закрыли свою дверь. Я видел широкие глаза соседки, которая разглядывала старорежимные наряды моей жены.

Позвонил в университет. Мне ответил потускневший голос Ван Дамминга:

— Владимир, у нас катастрофа. Все, что мы откопали и так бережно сохраняли, превратилось в обыкновенную глиняную пыль. Оставшиеся фотографии нельзя считать доказательством, потому что нет ни одного предмета, которые могли бы подтвердить подлинность фотографий. То ли был какой-то массовый гипноз, то ли было какое-то воздействие на умы тех людей, которые находились в районе раскопок, и мы принимали за желаемое то, что мы находили. И мы не нашли ничего, даже сохранившиеся бревна превратились в пыль. Есть одна раскопанная земля. Для чего мы все это копали — не известно. Сейчас предстоят большие работы по регенерации этой местности. Единственный документ — это расшифровка вами неизвестных знаков, которые превратились в прах. Ни о какой Нобелевской премии никто даже и не заикается. Что делать?

— Профессор, зачем отчаиваться? — успокоил я его. — Мы на пороге события огромной важности — материализация внеземного сознания. Массовое воздействие на сознание сотен и миллионов людей. Ведь кроме нас это видели бесчисленное количество людей. Когда они это видели, предметы существовали. Когда внеземное сознание поняло, что оно довело до нас нужную информацию, оно исчезло, исчезли и все результаты материализации. Все горит, но не горят только рукописи. В моем новом романе это будет свидетельством фантастичности всех происходящих событий и научном гении американского и российского ученых. Как вам такая версия?

После некоторого молчания в трубке раздался бодрый голос профессора:

— Коллега, вы подтвердили высказанную мною точку зрения. Я думаю, что вы не откажетесь сделать это и на научной конференции, где я буду выступать с основным докладом по сибирскому феномену под названием Иумухр?

— Несомненно, коллега, — согласился я, — корпоративность историков превыше всего. До свидания.

Узнав, что я здесь, меня вызвали в управление федеральной службы безопасности. Все вопросы и ответы протоколировались? Вопросы задавал не представившийся мне человек в темно-синем костюме:

В. Чем вы можете объяснить исчезновение всех найденных артефактов?

О. Мне кажется, что мы имели дело с феноменом материализации внеземного сознания и массовое воздействие на миллионы людей. Когда внеземное сознание поняло, что оно довело до нас нужную информацию, оно исчезло, исчезли и все результаты материализации.

В. Как вы смогли расшифровать неизвестные записи?

О. Вероятно, была какая-то подсказка от внеземного сознания.

В. Чем объяснить ваше исчезновение с женой из квартиры во время обыска?

О. Мне кажется, что в моей квартире находится временная петля, потому что уже несколько раз я исчезал из квартиры и оказывался на другом конце города.

В. Почему вы никому не сообщили об этом?

О. А вы бы поверили мне, если бы вы я вам сообщил об этом? Любого, кто будет говорить об этом, могут заподозрить в болезненном состоянии психики.

В. Насколько правдивы ваши книги о путешествиях во времени?

О. Они правдивы настолько, насколько хватает фантазии моего читателя.

В. Следовательно, если читатель не поверит, то этого не было вообще?

О. Да.

В. А если читатель поверит?

О. Я его не буду разубеждать.

В. Знаменитое кольцо Нефертити то, которое сейчас у вас на пальце?

О. Да.

В. Вы не можете дать его нам для исследований?

О. Да, пожалуйста.

В. Вы согласны переехать в другую равноценную квартиру? С переездом мы вам поможем.

О. Согласен.

— Распишитесь в протоколе и в расписке о том, что содержимое этого разговора будет сохранено вами в тайне, — сказал неизвестный мне человек.

Я расписался. Снял кольцо и передал таинственному человеку.

На улице стояла прекрасная погода. Пойду собирать вещи для переезда. Честно говоря, моя квартира не особенно мне нравилась. Когда я уставал или хотелось над чем-то подумать, то мы перебирались в дядину однокомнатную квартиру, а потом возвращались в свою.

Кольцо спрятано надежно. Пока нужно отдохнуть. Привести в порядок свои записи и издательские дела. Есть у меня задумки по новым путешествиям, но об этом потом. Вам, читатель, я сообщу персонально, какой будет новый сюжет.