Гатчинский коршун (принц-3)

Кайзер, подумав, выразил сомнение насчет Венгрии.

— Они же вроде хотели независимости, даже восстание поднимали? — уточнил я. — Ну так и давайте подарим им свободу! Но не на халяву, пусть сначала возместят нам с вами расходы по своему освобождению, а до этого там будет временная немецкая администрация, например. И с Чехией, наверное, надо будет сделать так же, чтобы венгры не обиделись.

Гоша действительно получил от английского короля письмо. Мы быстро убедились, что содержание соответствует имеющемуся у меня черновику и отправили заранее заготовленный ответ, в котором Гоша многословно благодарил за совет и заверял, что обязательно ему последует, потому как действительно не стоит какая-то Черногория того, чтобы из-за нее ссорились великие державы. Но, с другой стороны, у русского императора есть жена, которая в той Черногории работает курильской королевой... С третьей стороны, королева человек разумный, так что готова рассмотреть любое взаимовыгодное предложение — но, с четвертой стороны, по мелочам она от дел отвлекаться не любит... В общем, на тридцати пяти листах письма рассматривалось восемнадцать сторон означенной проблемы — нам не жалко, пусть его величеству Эдику будет чего почитать по вечерам.

За всеми этими событиями как-то незаметно подошла середина марта, потом его конец... Весьма внушительная английская эскадра во главе с "Дредноутом" вошла в Средиземное море. Когда она уже огибала Сицилию, Никола получил ноту с объявлением войны — в качестве первоапрельского подарка.

А я тем временем с ужасом думал — и что же будет, если на нас нападут действительно внезапно? Сейчас, имея на подготовку два месяца, мы ухитрились организовать просто выдающийся бардак.

Патронов для трехлинеек было завезено на несколько лет непрерывной стрельбы. Однако на вооружении казаков и калединцев были в основном автоматы... Попытка завезти под эти патроны пулеметы старого образца, с которыми мы воевали на Ляодуне, почему-то привела к тому, что в Черногорию прибыла партия новых, в заводской смазке, отличных единых пулеметов ПНФ 1905 — но потребляющих маузеровские патроны, которых там не имелось и десяти тысяч... Вилли обещал срочно помочь с патронами и даже переправить их на место по своим каналам — но время!

По вроде бы реальным планам получалось, что у нас там будет порядка трех тысяч морских мин, но к первому апреля их насчитывалось всего восемьсот штук. Противопехотных тоже получилось меньше, чем задумывалось, но тут хоть на проценты, а не в разы. И, наконец, последний пароход, который вез минометы, мины к ним и дивизионный госпиталь, проскочил буквально под носом у английской эскадры, а на подходе к Бару налетел на нашу же мину, но, к счастью, не затонул, а успел выброситься на берег.

Правда, на общем фоне было-таки одно светлое пятно — перебазирование авиагруппы прошло просто удивительно организованно. Само главное, были заранее подготовлены несколько бензохранилищ, так что бензиновый голод нам не грозил. Авиагруппа включала в себя два полка "Кошек", полк "Бобиков", четыре "Ишака" и полтора десятка двухместных автожиров.

В общем, Михаил еще раз подтвердил, что является способным военным администратором.

Австрия тем временем провернула операцию с Боснией. Дело в том, что еще с Берлинского конгресса там находились австрийские войска, но сама территория считалась турецкой. Так вот, туркам подкинули что-то в районе пары миллионов фунтов, и они согласились, что ситуация сложилась какая-то неправильная и пусть Австрия берет эту Боснию себе, если хочет. Она и захотела... Сербам же австрияки заявили, что их, так и быть, пока не тронут, но только при условии полного отказа от поддержки Черногории. Таким образом, с суши к Черногории можно было подобраться только со стороны Турции, море заблокировала пока еще не решающая приблизиться вплотную английская эскадра. По воздуху же мы могли летать к нашим союзникам с территории Болгарии, с аэродрома под Софией, пообещав им за это в случае чего защитить от Австрии. Англичане же пока медлили, потому как у них возникли трудности с аэродромами на итальянском побережье Адриатики — мы не зря раздали приличные суммы в качестве взяток чиновникам и пожертвований лицам с антиобщественными наклонностями. Основу английской воздушной эскадры составляли двести с лишним "Варриоров", три "Голиафа", пятьдесят "Спитфайров" и два десятка новейших истребителей "Роллс-Ройс Фантом", уже получившие у наших летчиков прозвище "Глист".

В России весть о начавшейся войне всколыхнула в основном интеллигенцию. Все вдруг завопили о какой-то исторической миссии по установлению нового порядка на основе славянского братства и еще черт знает чего... В общем, агитировали за то, чтобы мы со всей дури влезли в заварушку и оттяпали себе все Балканы — а в исполнении некоторых отморозков еще и проливы. Ладно, собака лает... Но когда те же песни запели видные политики и предприниматели, Гоша собрал их вместе и произнес небольшую речь.

— Незадолго до этих событий, — сообщил собравшимся император, — я беседовал с одним весьма достойным человеком. Он говорил мне примерно то же, что и вы — про то, что славянам надо помочь, да и проливы вещь неплохая. Я внимательно его выслушал, потому что он имел право на такие речи. У него на плечах были погоны, и он знал, что в случае конфликта Россия пошлет осуществлять эти идеи именно его. Сражаться и умирать... Сегодня он в Черногории. Сейчас, ознакомившись с вашей точкой зрения, я хочу спросить — я правильно понял, вы тоже все готовы именно к этому? Если да, то я готов оказать необходимую помощь в осуществлении таких устремлений. При выходе из зала находится столик, где производится регистрация добровольцев. Так как здесь нет бедных людей, то винтовку и обмундирование каждому будет нетрудно приобрести за свой счет. Господин Родзянко, вы что-то хотите сказать? Простите, но я отметаю ваши возражения. Канцлер, например, гораздо старше вас, что совершенно не помешало ему принимать самое непосредственное участие в боевых действиях. Однако, сказанное вами наводит на нехорошие подозрения... Неужели вы выступали за эскалацию конфликта на Балканах, имея в виду, что лично от вас это не потребует никаких жертв? Если это так, то я не могу назвать этот образ действий иначе как провокацией. Впрочем, для точной квалификации обсуждаемого я пригласил очень компетентного человека... Господин государственный канцлер, вам слово.

— Полностью присоединяюсь к мнению его величества, — сказал я, внимательно оглядывая зал из-за зеркальных очков, — то есть считаю, что право голоса по этому вопросу имеют только готовые на жертвы. Так как все присутствующие здесь свой голос так или иначе уже подали... В общем, хочу немного заострить ваше внимание на том, что его величество сказал "жертва". А не подачка! Когда человек во имя общего дела рискует жизнью — это жертва. Когда отдает состояние — тоже. А когда... в общем, надеюсь, что вы меня поняли. Еще хочу добавить, что безгрешных людей я здесь не вижу. Да, так уж сложилось, что в обычных условиях наша юстиция часто закрывает глаза на мелкие нарушения — мол, строгость российских законов компенсируется необязательностью их исполнения. Но со вчерашнего дня условия стали необычными... Напротив столика для записи добровольцев стоит еще один, для приема пожертвований. Благодарю за внимание.

Интерьер при выходе был чуть богаче описанного мной — в конце прохода между двух столиков стоял комиссар из следственного отдела, а за ним — десяток конвойных. Когда первый из покинувших зал попытался проскочить напрямую, его вежливо взяли под локоток и объявили:

— Господин Челноков? Вам предъявляется обвинение по статьям пятьдесят восемь, сто тринадцать и сто четырнадцать уголовного кодекса. Мера пресечения — арест. Простите, но у вас еще будет время выговориться, однако сейчас ваши слова неуместны. Увести.

После этого других желающих проскочить на улицу с ходу не появилось.

— Как там у Булгакова было, — усмехнулся Гоша, — в очередь, сукины дети, в очередь! Интересно, хоть один пройдет через правый столик?

— Самому интересно... опа, смотри, записывается! Да кто же это такой? Вот те раз — Пуришкевич... Неужели наворовал столько, что лучше на фронт, чем отдать? Вроде про него у меня таких сведений нет, хотя, может, в этом и есть недоработка. Или решил действительно повоевать, в силу врожденного авантюризма и в целях обретения политического капитала? Ладно, будем посмотреть... В любом случае хочу надеяться, что нам удастся поломать отвратную традицию, согласно которой к войне призывают одни люди, а в окопах потом оказываются совсем другие.

— Небось вопль поднимется, что мы опять взялись душить свободу слова, — заметил Гоша, когда очередь из зала уже уменьшилась почти наполовину.

— А то он без этого не поднялся бы, — усмехнулся я, — но зато теперь думающие люди наверняка все прекрасно поняли. Есть у нас самая настоящая свобода слова! То есть вопить можно что хочешь, главное, потом не забыть оплатить это дело. Кстати, надо подумать, как намекнуть, что по предоплате оно обойдется дешевле.

Глава 17

Противник действовал примерно так, как мы и предполагали — то есть сразу организовал блокаду Черногории с трех сторон. С севера австрийские войска в Боснии подошли к самой границе. С запада имелась Сербия, и до того относившаяся к соседу не лучшим образом, а после австрийского ультиматума и вовсе закрывшая границу. С моря никого не пускали английская эскадра и немного уступающий ей по численности австрийский флот. Пока оставался южный участок, и именно тут мы ждали активности противника — как только оный противник высадит войска в Албании, Черногория будет окружена полностью. То, что при этом придется нарушить чей-то там нейтралитет, Англию не волновало вовсе, а Австрию настолько мало, что этого можно было не принимать во внимание.

Эта война началась так же, как русско-японская в нашей реальности — то есть с подвига крейсера "Варяг". Он отважно выскочил навстречу противнику и открыл суматошную пальбу в сторону английских кораблей. Получив в ответ не то два, не то три попадания, "Варяг" развернулся и на всех парах кинулся в Бар. При попытке его догнать на минах подорвались легкий крейсер и миноносец, причем последний сразу утонул. Несмотря на плач капитана "Варяга", Руднева, о том, что его старая посудина не способна развить больше двенадцати узлов, на завершающей фазе боя она ухитрилась разогнаться чуть ли не до двадцати... Потом все было очень трогательно — играл оркестр, экипаж стоял с непокрытыми головами, "Варяг" красиво тонул у пирса. Англичане тем временем начали пытаться тралить минное заграждение. Однако, несмотря на гадостную погоду, Михаил все же поднял эскадрилью "Бобиков", которая быстро внесла коррективы в планы противника — потеряв два тральшика, враг решил повременить. Английская же авиация по такой погоде не могла летать вовсе.

Мы тем временем активно использовали успехи нашей дипломатии в Болгарии. На тот момент она куда больше тяготела к Австрии, чем к России, но Дурново на переговорах в Софии сумел убедить тамошние правящие круги, что Вена нынче уже не та, ориентироваться лучше на нашедшие общий язык Россию с Германией... Опять же морской флот Софии не по карману, зато Россия готова помочь с организаций воздушного — а именно, по дешевке и с десятилетней беспроцентной рассрочкой продать ей все свои "Пересветы" — а это двести штук! И посодействовать с подготовкой летчиков. Убедившиеся в полной боевой бесполезности подобных машин японцы не отстали и предложили на аналогичных условиях все оставшиеся с войны "Сейки" — немного улучшенные копии того же "Пересвета". То есть еще сто двадцать штук, что выводило Болгарию на четвертое место в мире по численности воздушного флота. В общем, теперь мы обживали выделенный в наше распоряжение аэродром под Софией.

С разбегу влетевшее в мой кабинет величество совсем было собралось обратиться к читающему какие-то бумаги канцлеру, но тут увидело скромно сидящего в уголке авиационного подполковника... Некоторое время я любовался видом императора с отвисшей челюстью и жалел, что в руках у меня нет фотоаппарата.

— Запись, надеюсь, отключил? — огляделся по сторонам подумавший то же самое Гоша. — Ну ты даешь! Всего-то бороду убрать и очки — а получается совсем другой человек, узнать невозможно... Значит, твердо решил лететь?

— Ну обсуждали же...

— Да это я так, не обращай внимания. Только особенно геройствовать там не надо, а? Сейчас-то мне удобно — по всем вопросам к тебе, а то ведь придется чесать затылок — по спецслужбам к Танечке, по дипломатии к Дурново, а по технике и вообще день документы читать придется, прежде чем поймешь к кому...

— Да я и себе тоже живым больше нравлюсь, чем в виде памятника... Кстати, в случае чего жмотничать не будешь? Чтоб как положено — героический вид в очках, при бороде и самолете. И с кошкой на руках! Собственно, в идеале от меня потребуется всего один по-настоящему боевой вылет — должен же я сам посмотреть, что такое "Фантом". А наблюдать, как работают бомбы с реактивным ускорителем, можно и со стороны.

Так что через два дня уже летел на "Ишаке" из Софии в Никшич. Впереди и чуть ниже величественно плыл "Кондор", везущий бомбы с ускорителями. То есть я на всякий случай еще изображал из себя истребительное прикрытие — мало ли что! На самом деле "Кондор" показывал мне дорогу.

Внизу сквозь разрывы в облаках иногда были видны горы. Да уж, с вынужденной посадкой в случае чего тут будет очень напряженно, подумалось мне. Мы начали снижаться. Вот показалась нечто вроде долины, в которой обнаружилось небольшое поселение, два озера и аэродром между ними. "Кондор" пошел на посадку, я — на второй круг, моя очередь была после него.

Встретивший меня Михаил был, понятно, в курсе, кто прилетел, но изменения в моей внешности не оставили его равнодушным. Кроме того, он явно затруднялся — называть меня генерал-лейтенантом, канцлером или подполковником?

— Да называйте как хотите! — махнул рукой я, — и, кстати, у вас тут обедают когда? А то в Софии наняли какого-то местного повара, мне его стряпню есть печень не позволяет, сплошной перец.

За обедом высочество познакомило меня с обстановкой. Кстати, оно тут пребывало под своим настоящим именем — ну не виноват же русский великий князь, что на страну, куда он отправился в свадебное путешествие, напала какая-то шпана! Так что принцесса Масако тоже украшала обед своим присутствием — эта декабристка была при муже чем-то вроде ординарца и сейчас подавала нам блюда.

Михаил сообщил, что, по данным разведки, завтра следует ожидать первого налета англичан — погода улучшалась прямо на глазах. У него все готово, роли расписаны, каждый знает свое место... После чего он вопросительно посмотрел на меня.

— Я постараюсь быть в сторонке и выше общей свалки, — объяснил я, — мне нужно посмотреть на "Фантомы", и все.

— Извините, Георгий Андреевич, но одного я вас лететь не пущу. То есть... Ну не знаю, в общем, нельзя это, возьмите Полозова ведомым.