— Митараши требует, чтобы ее отпустили, а ей нужно еще пару дней понаблюдаться у нас. Миюри бесится, потому что пациентка ее слышать не хочет. А Митараши требует, чтобы мы сняли гипс, иначе она нам его засунет в жо... ну, ты понял.
— Понял, — хмыкнул я не весело. — Успокоить Анко и уговорить остаться на пару дней, так?
— Лучше на день или два.
— Я так и сказал, — рассеянно отозвался, разглядывая горшки с цветами на подоконнике. И тут меня осенило!
— Цветы! — срываясь с места заявил я, а затем, заглянув в комнату из коридора, пообещал. — Я скоро вернусь, жди тут.
К счастью, магазин Яманака был совсем недалеко, и еще не закрылся. Не успел Кито заскучать, как я пришел с букетом и спросил: куда иди?
— Травматология десятая палата. Чем ты слушал? — с сомнением оглядел меня друг.
— Понял.
Я был немного растерян из-за лекции, которую поначалу мне пыталась устроить продавщица, когда ее оборвала Ино, ненавязчиво подведя меня к другим вазам.
В ушах еще долго звучал ее насмешливый и радостный голосок: "Розовые розы символизируют новое начало отношений, некий намек на то чувство, которое, возможно в скором будущем, разгорится во всю силу и поразит двух влюбленных в самое сердце. Розовый цвет бутонов роз и букетов из этих прекрасных и благородных цветов выражает благодарность и гордость, симпатию и сладкие мысли, нежные эмоции и чувство восхищения".
Вот откуда эта мелочь пузатая столько знает?! И я сейчас совсем не про цветы!
Когда мы подходили, уже было слышно, что из палаты доносился разговор на повышенных тонах, грозящий в любой момент перерасти в скандал. Кито осторожно постучал и после этого толкнул дверь.
Разъяренные девушки притихли и сконфужено отвели взгляды в разные стороны.
Миюри первая заметила букет, но прежде чем она раскрыла рот, ее увел Кито.
С любопытством и настороженностью Анко смерила меня взглядом, мимолетно задержавшись на цветах.
Нельзя было сказать, что в Анко я влюбился с первого взгляда — тогда она пыталась меня убить. Впрочем, и не со второго — потому что она по незнанию решила прогнать Наруто.
Наверное, на меня повлияли сны с ней и то, какой красивой она может быть без пошлого, даже прищуренного надменного взгляда и кривой ухмылки. Вот как сейчас: в широко распахнутых глазах немой вопрос и растерянность.
В жизни Анко была еще милее, чем в воспоминаниях и в сотню раз красивее, чем на моих рисунках! Да, я пару раз рисовал ее по памяти, маясь от того, что не мог передать всех мелочей характера девушки и ее внешности. Теперь же я хотел сжечь эти наброски, чтобы она никогда их не увидела.
Смутившись от пристального взгляда, Анко отвернулась вполоборота, спрятав легкую мечтательную улыбку за бутонами и опустив ресницы, скрыв под их тенью ясные светло-карие глаза.
Я чувствовал себя чертовым фетишистом, находясь так близко к ней, мысленно одергивая себя от попыток прикоснуться к серо-лиловой, словно припорошенная пеплом сирень, пряди на алебастрово-белом плече, к матовым губам которые лишь чуть темнее роз.
Украдкой я любовался изгибом спины, видной между завязок больничной распашонки. Кажется, даже разглядел ямочки над ягодицами Митараши, когда оглушительно громко зашуршал кулек под изящными ручками с не по-женски короткими ноготками.
Между нахмуренных бровей появились две складочки и попала улыбка, нарушая очарование момента, только тогда я вспомнил, что не сказал еще ни одного слова. Я просто, как дебил, всучил букет и молча пялился.
— Эм... Привет, — от внезапного волнения забылись все фразы и беспроигрышные, не раз проверенные как лично, так и друзьями, комплименты, которые я спешно вспомнил по дороге от цветочной лавки до палаты. Их вымело, как веником сор, и возвращаться они не спешили.
— Привет, — достаточно прохладно отозвалась Анко, поджимая губы, настороженно осматривая меня, точно хотела найти изъян.
Из-за приступа косноязычия я потупился, но стоило только придумать, что сказать и открыть рот, как прозвучал надменный вопрос:
— Ирука-кун, ты уже уговорил пациентку не хамить и не мешать лечению?
Насупившись, покачал головой.
— Миюри-чан, — мрачно, — а стучаться не учили? И нет, не говорил. Я...
— Хорошо, я останусь, — раздраженно перебила Анко, отложив букет на тумбочку, рывком поправив рукав, словно он был в чем-то виноват.
— Отлично, — с видом победителя приосанилась ирьенинка, — мальчики, дальше я справлюсь сама. Можете идти. А вы, Митараши-сан, перевернитесь на бок.
После чего без лишних слов меня и друга выставили за дверь.
— Миюри, — чуть зло проговорил имя. — Кит, она всегда такая?
— Красивая? — мечтательно спросил медик.
Я поморгал и решил оставить свое замечание по поводу ее бесцеремонного поведения при себе — портить отношения с Кито я не собирался.
Уже отойдя от больницы я чертыхнулся в слух. А все потому, что: Миюри — "Миюри-чан", а Анко — "Эм... Привет". Даже по имени не назвал. А с другой стороны, как к ней обращаться? Анко-чан? Я не настолько хорошо ее знаю. Анко-сан? Обидится еще, она-то Ируку знала.
Несмотря на все мои попытки, толком поговорить с ней мне так и не удалось.
Самой главной причиной было то, что Анко часто спала или была сонной из-за лекарств. На моих коротких перерывах поговорить с девушкой тоже было некогда. Максимум, что мне удавалось — это придти и сказать пару банальностей.
После чего я начинал тупо пялиться, пока мои несколько свободных минут не заканчивались, в госпитале сильно загружали. Еще мешало то, что в больнице было слишком много лишних ушей для откровенного разговора. Ну, или мне, с моей паранойей так казалось.
Все, что я мог — это продемонстрировать внимание, еще разок подарить цветы и договориться с Анко о встрече в кафе после выписки.
В назначенный день, отметившись у официанта, я прошел к столику в кабинке отделенной от зала тонкой полупрозрачной ширмой, мимоходом отметив, что что-то подобное нужно сделать и у себя в "Пиале".
Анко уже была тут, а судя по тарелкам, что стояли перед ней — она пришла намного раньше. Завидев меня, она сложила руки на груди.
~ Поза отрицания, — вспомнил я психологию. — Кроме того, Анко вся напряженная и сидит словно на иголках и эмоции у нее только негативные. Плохо.
Разговор не вязался, она смотрела в окно и иногда морщилась, а я даже обратиться не знал как, "ты, вы". В больнице я избегал обращений, так что сейчас было намного сложнее. И кажется, ее это дико раздражало. В итоге я плюнул на приличия и спросил в лоб:
— Как мне обращаться...
— По имени, — не дождавшись, выпалила она, обиженно поджав губы. — Мы вместе больше трех лет!
— Но я этого не помню, — осторожно напомнил.
Митараши дернулась, как от пощечины, и ее пальцы так сильно сжали рукава на предплечьях, что ткань жалобно скрипнула.
~ Минное поле, а я без металлоискателя, ~ уныло подумалось мне.
И именно этот момент выбрал официант, чтобы принести ее счет и мой заказ. Пока парень телился, я просто забрал у него бумажки и заплатил за Анко. Официант оказался неловким и опрокинул мне на руки соусницу, когда решал, у кого же брать деньги.
— Лучше счет принесите, — остановил я поток извинений, — ничего больше я заказывать не буду.
Застирав рукав, я вернулся и застал такую картину: Анко выставляла на поднос другого официанта бутылочки из-под саке, которые до этого прятала на сиденье, а я делал вид, что их не вижу.
— Что? — с вызовом спросила Митараши. — Я имею полное право пить. Ты трахаешься с кем попало!
Это заявление меня так поразило, что я, подергивая глазом, ляпнул:
— Оставим вопрос связи "саке и секса". Что значит: " трахаешься с кем попало"?!
— Миюри!
— Одногруппница в госпитале и девушка Кито — слегка преувеличил я, забирая из ее рук токкури. — Хватит. Ты уже пьяна!
Поджав губы, лилововолосая фыркнула и снова сложила руки на груди, заметно пошатнувшись.
Подавив порыв встать и уйти, я молча стал жевать. Не пропадать же добру, к тому же я проголодался, за весь день во рту ничего кроме воды и прозрачных магазинных бутербродов, не было, потому что забыл свой завтрак дома.
Чашка для соевого соуса, которую разлил официант, была полной и луж на столе не осталось, но руки все равно липли к столешнице, раздражая еще больше.
Острый соус обжигал небо и язык до слез и потому я не сразу понял, что глаза слезятся и чихать хочется не из-за него. У меня снова случился приступ аллергии. Последнее, что я запомнил — острая боль в желудке, я только успел повернуться, меня вывернуло прямо на перегородку, а потом темнота.
Поначалу я подумал, что очнулся в реальности, но это было не так, небо выдало внутренний мир с потрохами своими серо-черными разводами. К тому же странно было очнуться посреди пустой улицы днем, когда до этого я был в кафе полном людей.
По абсолютно пустой улице шла Анко, маневрируя, точно вокруг нее толпа.
— Ирука, — схватила она меня за руку, — идем.
Без моего участия тело вырвало кисть, напугав растерявшуюся девушку.
Улица за один миг преобразилась в глухой тупичок.
— Хватит, — слышу я свой голос, — мне... нам нужно отдохнуть друг от друга.
Слушая ее робкие возражения, я отчетливо понимал, что Ируке она надоела. Девушка, по его мнению, отнимала слишком много времени, которое он мог потратить только на себя. Например: почитать книгу с чашечкой кофе или тупо поспать. Эгоистичные радости холостяка, которым угрожает чересчур любвеобильная девка с грязной кровью, которая, к тому же, о ужас, хотела стать ему женой.
— Сам ты грязный!
Крикнув это, я будто выпал из оболочки, которая мешала мне двигаться. Фигуры продолжили разыгрывать сценку, но я теперь смотрел со стороны, а не изнутри. Но слышать мысли Умино не перестал. Снова он начал ныть, как и при разговоре с Морио, что с Анко он попусту тратит время, а мог бы найти себе девушку из хорошей семьи и заняться восстановлением клана, сбросив на воображаемую бедняжку все домашние дела и будущих спиногрызов.
То есть все это затевалось только ради галочки и общественного мнения. О том, что на детей и жену придется тратить время, деньги и силы, у "гения" клана Умино даже мыслей не возникало. Они будто должны были быть сами по себе.
Что-то подобное я встречал в реальности, это была странная семья.
Однажды, мы с другом попали к ним в гости. Тихо, оглядываясь и прислушиваясь к шагам, нас привели в гостиную в которой был паршивый ремонт, но зато был телевизор и крутой видик, который мог записывать. Неслыханное богатство по тем временам, но все это за стеклянными дверями и закрыто на навесной замок. Среди кассет не было ни одного мультика, только новенькие коробки с боевиками и порнухой. Но больше всего меня тогда поразило, что у того пацана не было игрушек, две подаренные ему во дворе машинки — не в счет. Его мелкая сестричка от них уже через день ничего не оставила. Сильно потом мне объяснили, что их отец был махровым эгоистом, а семью содержала его жена. В общем, мутная и некрасивая история.
Примечание к части
Бунко — "Образованный ребенок"яп.
Глава 3. Все и сразу
Очнулся я, в реальности, в больнице с капельницей в вене. Стоило только нажать на кнопку вызова персонала, как в палату влетел Кито и с порога спросил, знаю ли я его.
Ничего не понимая, ответил "да", а он заругал меня за безответственность, как маленького.
— Опять супа с любимым аллергеном поесть решил? — съехидничал Кито. — Мы тебя еле откачали! Анафилактический шок — это не шутки!
— Скорее всего, в кафе заказ перепутали, — глотая горькие слюни, отдающие желчью, сказал я.
Ирьенин потер лицо рукой, будто я сморозил несусветную глупость.
— Мне зачитать историю болезни или сам прочтешь?
Я пожал плечами и протянул руку, поморщившись от тупой боли в голове.
— Антидоты... Промывали желудок... Едва не наступила клиническая смерть? — посмотрел я поверх планшета на Кито. Данные в бумагах мне показались странными. Что-то было неправильным... Но вот что, до меня пока не доходило, возможно — из-за тумана в кружащейся голове.
Мне было паршиво, но я еще тешил себя надеждой, что могу сам доползти до дома. Несмотря на дикую слабость, мне казалось, что парочки стимуляторов хватило бы для этого путешествия, а там своя комната, чистенькая просторная постелька с перьевыми подушками и мягоньким одеялом — настоящий покой и здоровый сон. А не это пыточное приспособление, которое по недоразумению называется койкой и подушка-блин! Ни разу еще не выспался на них нормально.
— Ага! Опять! — язвительно воскликнул ирьенин, напугав меня.
— Что опять?! — дико таращась, выдохнул, поморщившись от вони собственного дыхания.
— Клиническая смерть, — покачал друг головой. — Думаешь, я просто так спросил, узнаешь ли ты меня?
— Понятно, — грубо попытался сменить тему, заискивающе улыбаясь, но не показывая зубов, — а что на счет выписки и проверочной работы завтра? — спросил я для галочки, по самочувствию уже понимая, что лучше перетерпеть и остаться в больнице.
— Завтра — это сегодня. Тебя вчера принесли, ночь и день ты провалялся без сознания.
— Наруто... — начал было я, но был прерван.
— Не-а, — ехидно, но не злорадно усмехнулся Кито, — не выпишу. Он недавно ушел и просил, чтобы мы тебя не отпускали, пока не долечим.
— Чувствую на завтрак, обед и ужин, в ближайшем будущем, будут блины с яичницей. — пошутил я.
~ Наговариваю, конечно, на "усатого" и блондинистого шеф-повара. Хотя блины любит, так что их и в самом деле может наготовить такую гору, что даже с его аппетитом и за неделю не осилить. Кстати, рамен — лапшу, состоящую, считай, из одних углеводов, он тоже обожает.
Ирьенин пожал плечами:
— Кстати, к тебе тут еще один посетитель. Она тут долго дежурила.
— Раз она... Анко?
Кито прореагировал бурно:
— Поразительно! Угадал! С первого раза! Какое внимание к деталям! Ты бы еще научился также быстро замечать симптомы аллергии во время еды! Вообще бы идеально было!
Тяжело вздохнув, я попросил:
— Кито, ну хватит уже издеваться, а? Пожалей больного, зараза! Орешь, как потерпевший, прямо в ухо. Бесит!
— Только недолго, — лениво отмахнулся Кито, — время визитов давно прошло, — и уже в открытую дверь. — Заходите, Митараши-сан. У вас десять минут, не больше.
Приложив руку к виску, я заметил планшет, который так и остался у меня на коленях.
— Ки-и-ит, — потряс находкой под вопросительный взгляд Митараши.
— Себе оставь, твоя проверочная будет по аллергическим реакциям. Передавай привет Кусуши.
— Не смешно, — мрачно буркнул я. — Передам.
— А я и не шучу. Кто-то же должен тебя заставить выучить, чем отличается асфиксия от простуды!
— Я тебе этот планшет в голову сейчас брошу! — злясь почти всерьез, пообещал я.
