Чаганов: После войны

— Пожалуй,— кивает Захаров,— а что касается тактического атомного оружия, то нужно будет разработать широкий спектр боеприпасов, чтобы не бить из пушки по воробьям. Это возможно?

— Да возможно, Матвей Васильевич, но применять их нужно с оглядкой — нам ведь на этой земле жить. Я лично не думаю, что атомный спец-боеприпас сможет лучше выполнить любую задачу, чем сотня обычных тротиловых. Давайте вернёмся к средствам доставки — как вы оцениваете наши возможности по взлому американской противовоздушной обороны?

— Взламывать там особо нечего, товарищ Чаганов, пока дальше планов дело не сдвинулось, однако урок из нашего удара по Берлину они извлекли. Уже создано Командование ПВО страны, правда пока ещё как составная часть Военно-воздушных сил. На следующий год запланировано строительство цепи радиоуловителей для прикрытия северного направления на границе с Канадой. Возможно даже она будет сдвинута дальше на север — по этому вопросу начались американо-канадские переговоры. На этой встрече высказана идея о создании объединённого с Канадой командования ПВО. Таким образом американцы хотят прикрыть самое опасное для них направление. Пока суть да дело под эгидой Командования организована добровольна общественная организация 'Наблюдателей неба'. Есть мнение, что дежурства на постах наблюдателей не несерьёзно, но я считаю, что подобная организация мобилизует население на охрану воздушного пространства и со временем может послужить хорошим кадровым для создаваемых сил ПВО. Всё это, конечно в будущем, а в настоящий момент главным фактором, обеспечивающим относительную безопасность территории США от воздушного нападения является слабость нашей Авиации Дальнего Действия, которая способна пока достигнуть лишь Аляски и части западного побережья. Первые полёты новых стратегических бомбардировщиков КБ Туполева и Мясищева ожидаюся лишь в середине следующего года.

— Вы считаете, Матвей Васильевич, что они смогут решить задачу доставки атомной бомбы в любую точку США? Не окажется ли так, что наши новые стратеги станут при помощи их системы раннего обнаружения воздушных целей лёгкой добычей высотных реактивных истребителей и зенитных ракет, о которых сообщалось в одной из последних разведсводок Главного Разведывательного Управления?

— Да, товарищ Чаганов, думаю, что с новыми стратегами с дальностью 12 тысяч километров такая задача будет АДД по силам, конечно, если применить новую тактику — организовать массированный налёт ночью на большой высоте с разных направлений — через Арктику, Атлантику и Тихий океан — с применением средств радиоэлектронной борьбы, чтобы 'ослепить' радиоуловители противника.

— Какие потери стратегов при этом Генштаб считает допустимыми?— Прерываю я собеседника.

— При условии выполнения боевой задачи,— глаза маршала мертвеют,— любые потери АДД будут считаться приемлемыми. Наши расчёты показывают, что потери могут достигнуть 70 процентов бортов.

— Так не пойдёт, товарищ Захаров, мы не станем уподобляться японским камикадзе. Предлагаю Генеральному штабы рассмотреть вопрос применения межконтинентальных ракет в качестве средств доставки термоядерного заряда.

— Такое возможно?— В глазах маршала зажигаются огоньки.

— Возможно. А при условии концентрации на этом направлении наших усилий и средств — весьма скоро, в течение примерно пяти-семи лет такая задача может быть решена. Сейчас трудно сказать, но скорее всего часть средств Министерства Вооружённых Сил, отпущенных на авиацию нужно будет перекинуть на создание стратегических ракет.

— Товарищ Чаганов, вы предлагаете заморозить программу создания стратегического бомбардировщика? Но ведь сейчас уже идёт строительство опытных образцов обеих машин.

— Опытно-конструкторские работы и испытания, думаю, следует продолжить, но о серийном выпуске стратегов в течение этих 5-7 лет не может быть и речи. Возможно также, что часть авиационных КБ будем перепрофилировать в ракетные, как и некоторые авиазаводы, которые придётся передать во вновь создаваемый Спецкомитет по ракетостроению.

— Уже решено какие?— Морщится Захаров.

— Пока нет, будем обсуждать на Бюро Совета Министров.— Поднимаюсь, показывая, что разговор закончен.— Вы, Матвей Васильевич, кстати, первый с кем я делюсь своими планами по этому вопросу, так что надеюсь на поддержку моей позиции в плане создания ракетной техники для нужд Министерства Вооружённых Сил.

— Ракеты, конечно, дело нужное,— без энтузиазма кивает начальник Генерального штаба, не вставая с места,— но как мы будем жить эти 'пять-семь лет' и без бомбардировщиков, и без ракет? А если задержки пойдут и по ракетам тоже?

'Исключать нельзя'.

— Мы не потянем и стратеги, и ракеты, Матвей Васильевич, по крайней мере сейчас. Поймите, если отложить межконтинентальные ракеты на потом, мы через пять лет можем оказаться в той же ситуации, что сейчас — стратеги не способны будут донести атомный заряд, а ракет нет.

— А если взять немецкий самолёт?— С надеждой смотрит на меня Захаров.

— Рассказывайте, товарищ Захаров,— опускаюсь на стул я,— что за самолёт?

— 'Мессершмитт-264', Алексей Сергеевич, или как его немцы звали 'Америка-бомбер'. Гитлер с его помощью хотел бомбить Нью-Йорк и Вашингтон. Нам в качестве трофеев досталось три опытных экземпляра. Четыре двигателя с воздушным охлаждением, дальность до 15 тысяч километров, максимальная высота до 11 километров, бомбовая нагрузка — 5 тонн, крейсерская скорость — до 500 километров в час. Но это в проекте, по факту вышло меньше — испытания показали, что с двумя тоннами бомб дальность едва дотягивает до 9 тысяч. Специалисты 'Мессершмитта' утверждают, что с подвесными баками — 10-12 тысяч километров вполне реальны даже на опытном самолёте. Если стартовать, скажем, из Нарвика или Земли Франца-Иосифа, то через Северный полюс расстояние до Нью-Йорка примерно 6 тысяч километров, до Чикаго — 6 с половиной, а до Лос-Анжелеса более 8-ми...

'Впритык получается вернуться только от Нью-Йорка. Без дозаправки в воздухе никак',— подхожу к своему большому глобусу и начинаю его крутить.

— ... Немцы разработали несколько схем шланговой дозаправки в воздухе,— будто слушает мои мысли Захаров,— для Ме-264, но ни одну из них не испытали на деле.

— Ну хорошо, Матвей Васильевич, допустим этот самолёт способен доставить одну водородную бомбу на территорию США и даже вернуться обратно. Сразу же встаёт вопрос — сколько подобных 'Америка-Бомберов' способна выпускать промышленность Германии в год и сколько это будет нам стоить?

— На площадях 'Мессершмитта' с имеющимся оборудованием, товарищ Чаганов, около 10 самолётов в месяц. Насчёт стоимости — не скажу.

'Сейчас никто не скажет. Скорее надо запускать ЕврАзЭС'...

— Надо будет этот вопрос, товарищ Захаров, поподробнее изучить. Одно ясно — денег в бюджете в текущей пятилетке не будет и все вопросы финансирования могут быть решены исключительно за счет внешней экономической деятельности, к примеру, за счёт кредита Инвестиционного банка ЕврАзЭС. Надо серьёзную экономическую комиссию создавать в Совете Министров, но вначале военные должны окончательно определиться с количеством стратегов и их параметрами. При этих условиях я готов поддержать проект.

Глава 5.

Китай, Чунцин, речной порт.

10 октября 1946 года, 13:00.

Кузнецов, поплутав по узким кривым переулкам среди вонючих рыбных лавок, магазинчиков с разноцветными шелками и аптек с сушёными змеями, наконец останавливается перед серым двухэтажным зданием, напоминающим пагоду с изогнутыми карнизами и закрытыми деревянными ставнями. 'Вроде бы здесь,— он напрягает глаза, чтобы разобрать четыре иероглифа над входом,— 'Чайный дом летящего абрикоса'... и внизу помельче целая строка — 'где парит абрикос — там тяжелеют сны'. С виду приличное место, хотя и находится в квартале, который облюбовали владельцы курилен опия'. Молодой официант в синей хлопковой одежде молча ставит перед Кузнецовым, сидящим за столиком в центре зала, фарфоровую чашечку с зелёным чаем.

'Сказать что меня ждут?— Мелькает у него мысль.— Нет бесполезно, персонал в таких заведениях обучен молчать — говорит только гость. Среди десятка пар глаз вокруг, изучающих меня сейчас, наверняка есть и глаза от господина Ли. Именно сейчас решается главный вопрос — будут ли со мной разговаривать или нет... Пить чай не буду — этим показываю, что не за этим пришёл'.

— Господин,— через несколько минут официант возвращается и едва слышно шепчет,— есть место на втором этаже, там тише. Вас приглашают.

По узкой деревянной лестнице, по укрытым потёртым ковром ступеням Кузнецов следом за официантом попадает в полутёмное помещение с полудюжиной столиков, освещённое жёлтым светом настольных ламп, преломлённым абажурами из рисовой бумаги.

'Всё-таки опиокурильня,— тёплый смолистый с пряными и кисловато-горькими нотками аромат обволакивает его,— выдающая себя за чайную'.

Официант провожает Кузнецова за штору с вышитыми журавлями и соснами, указывает на низкий столик с двумя шёлковыми подушками и, не сказав ни слова, уходит.

— Добрый день, господин Шварц,— слышится знакомый голос,— ...

Он поворачивается и видит, как из дымки возникает возникают трое — Ли в сопровождении двух молодых девушек в одинаковых серебристых халатах с подносами в руках. У одной из них на серебряном подносе продолговатая бронзовая подставка, фарфоровая чашечка с густой чёрно-коричневой массой, напоминающей лак, тонкий металлический крючок с костяной ручкой и две трубки с длинными бамбуковыми мундштуками. Она садится на колени у столика и замирает. У другой — стеклянный чайник с двумя фарфоровыми чашечками, она быстро разливает янтарный напиток и исчезает.

— ... Вы проделали длинный путь, наверное, устали,— Ли садится напротив и кивает на вторую девушку,— нет ничего лучше в такой момент, как выпить чашечку чая и выкурить ароматную трубку. Дым — лишь знак гостеприимства, мы и без него, если захотим, найдём верный путь.

'Хитрый лис, надеется, что я 'поплыву' после первой затяжки, посмотрим — кто первый'.

— Думаю, что один вдох не повредит, хотя путь, как вы сказали, господин Ли, важнее дыма.

— Приятно беседовать с человеком, уважающим наши обычаи,— расплывается в улыбке тот,— и так хорошо говорит по-китайски.

— Китай большая страна,— Кузнецов, поморщившись, ставит пиалу с чаем на столик,— и чай пьют в разных его частях по-разному. Я около двух лет жил в Кукуноре, там его подают с маслом и солью. Привык, знаете ли, господин Ли, не сочтите за варварство.

— Наши годы — наши привычки,— машет рукой тот,— у нас не говорят гостю нет. Чашечка с кунжутным масло после недолгого замешательства появляется на столике перед ним. Тем временем другая девушка, получив утвердительный кивок от Ли, точным выверенным движением цепляет крючком крохотную порцию опиума размером с горошину с осторожностью переносит её к бронзовому масляному светильнику. Она медленно поворачивает крючок над огнём пока шарик не начинает плавиться со всех сторон и пузыриться, издавая чуть слышное потрескивание. Через минуту остывшая блестящая чёрная жемчужина оказывается на вершине 'седла' чашечки трубки откуда дым поступает в мундштук.

— Пожалуйста, господин,— девушка снова берётся за крючок, а Ли, хитро прищурив глаз, внимательно наблюдает за действиями гостя.

'Что бы я делал сейчас без уроков Рихарда Зорге'?

Гость неторопливо добавляет масло в чай и делает большой глоток, задержав на секунду напиток во рту:

— То, что надо.

Он берёт трубку двумя пальцами, делает короткую затяжку, не пропуская дым в лёгкие, а задерживая его во рту. Короткая пауза, веки смыкаются, дальше лёгкое движение движение языком и мягким нёбом, которые как поршнем медленно выталкивают дым через нос, который полупрозрачными кольцами падает вних. И сразу же за этим наклоняется к плевательнице, похожей больше на небольшую напольную вазу для цветов, и сплёвывает слюну.

'Вроде бы всё исполнил чисто,— Кузнецов с тревогой прислушивается к своим ощущениям, не забывая фиксировать реакцию Ли и девушки,— горечь опия лишь едва заметна, всю её впитало кунжутное масло. Пожалуй на языке остается вкус сухофруктов или травяного отвара, но тоже лишь чуть-чуть. Главное — нет признаков онемения горла и языка, значит опий точно не попал в кровь... Мой контролёр поощрительно улыбается, глядя на меня — он ничего не заметил — девушка занимается своим делом... Стоп, девушка не обожгла 'жемчужину' для Ли, положив её на 'седло' холодной, сам он тоже не придвигал 'чашку' трубки к огню, а просто играет передо мной спектакль. Сказать об этом? Нельзя, в Китае — высказать прямое подозрение означает объявление войны. Я здесь не для этого, но ведь не обязательно говорить прямо — можно намекнуть'.

— Хорошо?— Тихо спрашивает китаец, его глаза пытливо вглядываются в лицо гостя.

— Почти как в Лхасе,— Кузнецов делает ещё один глоток масляного чая, старательно играя симптомы — замедленную речь и гуляющую полуулыбку.

'Сейчас Ли наверное ломает голову — священный город Тибета, как обитель духовности и чистоты, или лжи и политических интриг, царящих в монастыре'.

— Скажу честно, господин Ли,— продолжает Кузнецов, не дождавшись ответа,— я рассчитывал здесь на встречу с доктором Чжоу.

— Журавль парит в небе пока ветер не развеет туман,— едва заметно морщится китаец,— и можно увидеть какого цвета тень у путника.

'Это может длиться бесконечно, придётся переходить к запасному плану'.

— Мне трудно состязаться с вами, господин Ли,— прикрывает глаза Кузнецов,— в намёках и иносказаниях, поэтому позвольте на правах гостя говорить открыто.

— Слушаю вас,— быстро отвечает тот.

— В Москве предвидели подобную ситуацию, поэтому поручили мне передать на словах товарищу Чжоу Эньлаю или его представителю следующее — в случает заключения КПК военного соглашения с США Исполнительный Комитет Коммунистического Интернационала поставит вопрос об исключении КПК из Коминтерна. Одновременно с этим будет рассмотрен вопрос о принятии в его ряды двух новых членов — Коммунистической партии Маньчжурии и Коммунистической партии Туркестана. В долгосрочной перспективе предотвратить подобное развитие событий может лишь радикальное изменение политики, которую проводит нынешнее руководства КПК под руководством Мао Цзэдуна. Отстранение Мао Цзэдуна, чья ревизионистская националистическая политика становится угрозой международному коммунистическому движению, от руководства партией будет являться необходимым условием восстановления полноценных отношений между КПК и ВКП(б), а также КПК и Коминтерном.

— Кому ещё, кроме доктора Чжоу, будет передано это послание?— По виску Ли скользит крупная капля пота.

— Мои люди уже передали эти слова также Чжу Дэ и Гао Гану, но вполне возможно, что этот список шире.

— Вы всё ещё хотите, господин Шварц, встретиться с доктором Чжоу?

— Боюсь, что в этом больше нет особого смысла,— улыбается Кузнецов,— могу добавить лишь— есть сведения, что на встрече с американцами может произойти покушение на участников. Его готовит генерал Дай Ли, которого Чан Кайши на днях отстранил от отдолжности.