Сделай что сможешь 1. Начало

— Мама, почему с нами не хотите остаться? Здесь вам будет лучше.

— Нет, сынок.

Какая странная у неё улыбка. Печальная? Грустная? Не понять. Я такую где-то видел. Точно... у Моны Лизы.

— С ним останусь, люблю я его.

— Бьёт ведь?

Мать тяжело вздохнула:

— Он сегодня мне в ноги упал, когда узнал, что ты Фёдора обидел. Вы ведь как заноза ядовитая у него в сердце были. Поэтому он умолял ослобонить его от этой ноши, рёк, пить боле не будет и руки на меня не поднимет. Вот я вещички собрала и пришла. Вам с ним не жить, и ежли худо без меня — останусь, ежли нет — возвернусь. Муж он мне пред Богом.

Последние слова она почти прошептала и в конце перекрестилась.

Что-то слабо верится в изменение натуры отчима. Ай да ладно, мы пока рядом живём, приглядим. А он, значит, нас уже списал со своего баланса. Да-а, как-то тоскливо обретение полной свободы прошло. Я сгрёб всю рассыпанную по столу мелочь и отдал Машке:

— Сохрани. Купишь что-нибудь памятное к свадебному платью.

Сестрёнка кивнула, взмахнув кудряшками, и с серьёзной мордашкой принялась заворачивать монеты в платок. Слёзы забыты, глазки подсыхают, ну и славно.

— Софья Марковна, э-э... — дальше решил продолжить на немецком и попросил двадцать пять рублей мелкими купюрами.

Знахарка их быстро принесла и положила передо мной. Пододвинув деньги к матери, я постарался объяснить свои действия:

— Мама, мы желаем тебе счастья, и, если там станет плохо, ты в любое время можешь перебраться жить к нам. Тут небольшая часть наших денег, это твоя независимость от мужа. Не показывай их никому, а придёт чёрный день или помочь кому-нибудь потребуется — воспользуйся.

Опять она плачет. Чё-ёрт! Вроде добро сделал, а на душе хреново, хоть волком вой. Моё мнение о матери Мишки и Машки сегодня сильно изменилось. Я по-прежнему не хотел бы с ней жить, но теперь считал себя обязанным о ней позаботиться. Перед расставанием поинтересовался, есть ли у нас с сестрёнкой какие-либо документы. На меня не оказалось (родственнички подсуетились), а на Машку имеются. Их спрятала экономка отца, они с матерью дружили. Так уж сложилось, что мои бумаги хранились у поверенного по отцовским делам, и он, гад, сдал их родственникам за круглую сумму. А сестрёнкины оставались в доме, где мы жили, в кабинете отца.

Когда кодла наследничков к нам нагрянула, документов сестры ими найдено не было. Нас даже обыскали перед отправкой в деревню и все немногочисленные вещи перетрясли, но ничего не нашли. А уже отъехав от дома, мы встретили сынишку экономки, он и передал сохранённые бумаги.

Мать пошарила в своём бауле и извлекла потрёпанные листочки.

— Может, вы сумеете ими распорядиться.

После её ухода мы с Софой всё внимательно осмотрели. Всего две бумажки: выписка из церковной книги о крещении с указанием фамилии и имени отца, а также заверенное нотариусом свидетельство о рождении с признанием отцовства. Но знахарка сказала, этого достаточно для пожалования дворянства. Правда, только в Санкт-Петербурге, здесь вряд ли получится. Ну, уже кое-что. Машка от этой новости зависла, как от зеркальца. Ха, дворянка замороженная!

Да-а, всего месяц назад полагал, до мексиканских страстей далеко, и вот те на!

А через день к нам заглянул ещё один визитёр — старший брательник порадовал своим приходом. Ближе к вечеру присел я на скамеечку отдохнуть, и он идёт. Не удивлюсь, если ждал на опушке моего появления. Мысли мгновенно свернули на тропу войны. Впрочем, тут драться бессмысленно, такого и ломом не возьмёшь, поэтому поправил лефоше за пазухой и ножик в рукаве проверил. Так, на всякий случай. Хоть и не верю, что он у Софьиного дома драку затеет.

Вежливо поздоровался, даже руку пожал. Сел рядом, в глазах искорки веселья сверкают.

— Говорят, ты, братко, отделился, семью завёл?

Во приколист! Слухи о моей женитьбе сильно преувеличены. Я решил поддержать его шутливый тон:

— Да пора уже, братко. Эт ты в женихах застрял.

Гнат рассмеялся:

— Не отгулял ещё свово.

— А я всё думал, красавицы, себе равной, никак не найдёшь.

— Да красавицы-то есть, но глаз ни на ком не останавливается. Вот если бы их всех сразу...

— У-у, да тебе на юга надо, гарем там заведёшь.

— Не-е, — он мотнул головой, — гарем не потяну.

Посидел немного и спросил уже тише:

— Фёдора за што побил?

— Не понравилось ему, как я себя на торгу в Устьянском вёл, и потому собрался он меня проучить. Да не один пришёл, ещё и приятеля с собой привёл, чтоб тот посмотрел, как младших вразумлять следует. Но не вышло у них.

— Приятеля, говоришь, привёл? То-то молчит, стервец. Ничё, я им мозги вправлю. Ты не серчай на него, дурак он.

— Знаю и не сержусь. Фёдор-то как, ножичек не точит?

Брат удивлённо на меня посмотрел:

— Ты худого-то не мысли, он хоть и дурень, но не убивец. Кулаками помахать и младшого брата уму-разуму поучить — это одно, у нас в деревне таких хватает. Другое дело — родную кровь со света сжить.

Затем он весело усмехнулся:

— Не ведаешь, поди, что три месяца назад ему за тебя бока намяли: полез Ивану Струпню морду бить, а у того братьёв, знаш ведь, целый двор. Пришлось и мне руку приложить.

— Почему за меня?

— Так не прав он. Нечё было тебе глаз тогда подбивать.

Войнушки местного масштаба! Хотя деревенские раньше всегда так жили. Неважно, какие в семье отношения, за порогом дома тебе может помочь только родня, и лишь во вторую очередь — приятели. Вот и лупили всех, кто на братьев или сестёр рот разевает. А я, получается, напридумывал себе про Фёдора фигню разную, "мистером Зло" его сделал. Опять промашка, как и с козой. Наверно, следовало тогда в лесу с ними помягче разговаривать, что ли? Драки всё равно бы не избежал, но прошла бы она не с таким ожесточением.

— Помириться вам с Фёдором надоть. Сам понимашш, тебе идти — ты побил.

Блин, не было печали, отшлёпал брат братишку! Но Гнат прав, конфликт необходимо гасить, пока не разросся. Нужно встретиться, объясниться.

— Когда лучше подойти?

— Да завтра, чтоб с тятькой не встренуться. Они с мамкой в церковь в Устьянское поедут.

— Хорошо.

Мирные переговоры закончились на мажорной ноте, но Гнат не спешил прощаться.

— Ты чем отходил-то их?

— Палкой.

— А они чё ж, стояли смотрели?

— Да нет, просто поймать не могли.

— Хех! Не покажешь, как ты ею машешь?

Чёрт, придётся изобразить "танец" с палками, иначе не отстанет. Я молча принёс свою дубинушку и прокрутил несколько тренировочных связок. Брат, засунув руки за пояс, внимательно наблюдал.

— Ловко это у тебя получается. Кто научил?

— Сам придумал.

— Брешешь?

— Нет. Само в голову пришло.

Последнюю фразу произнёс больше для подошедшей Машки. Гнат тоже её увидел, широко улыбнулся, развёл руки в стороны:

— Болтушка! Иди ко мне, родная.

Сестрёнка подлетела со всех ног и, подпрыгнув, повисла у него на шее. Похоже, оба очень рады встрече. Когда устали обниматься и малая отцепилась, брательник достал из-за пояса леденец на палочке и посмеиваясь ей вручил. Ох, рожица-то у неё какая довольная стала. Ну дитё ж ещё совсем! Не чрезмерно ли я её работой загружаю?

А прикольно они рядом смотрятся: Маша и медведь, почти как в мультике. О-о-о, затараторила, "пулемётчица", перескакивая с одного на другое: как мы прекрасно живём, как много вкусностей едим. Болтает без умолку, а подарочек облизывать не забывает. Поведав о жизни, взяла Гната за руку и повела показывать нашу "стройку века". Хозяйка медной горы, не иначе. Пользуется тем, что Софы нет, наша старшая её вмиг бы приструнила.

Посидел, дождался конца экскурсии. Тут и знахарка из леса вернулась. Машка, завидев её, быстренько юркнула в землянку и принялась изображать из себя занятую повариху — ужин скоро. Брат церемонно поздоровался с местным начальством и подсел ко мне. Софа оглядела нас орлиным взором и ушла в дом.

— Машка говорит, ты всё строил?

Язык оторвать этой пигалице надо, ведь предупреждал же! Гнат, заметив мою кислую гримасу, продолжил:

— Ты её не ругай, от меня вам зла не будет.

— Да ладно. Решил, мала землянка для нашей компании, вот и...

— Молодец! А нас чё о помощи не попросил? Мы бы с Фёдором подсобили.

Я неопределённо повёл плечами. Откуда ж мне было знать?

— Не пойму, что у тебя вышло: дом не дом, сарай не сарай. Сложено кое-как, хорошо, если до весны простоит. Сразу видно, пацан делал.

Да-а, "порадовал" братец. Я больше двух месяцев корячился, гордился своей работой, а он пришёл и опустил меня ниже плинтуса.

— Так плохо?

Он рассмеялся и хлопнул ладонью по моей спине. У-у, слон.

— Для тебя это не плохо. Если думашш дальше здесь жить, следующим летом домишко путём сложим.

— А если уйти на будущий год соберусь?

Гнат внимательно посмотрел, двумя взмахами ладони растрепал мне волосы и спросил:

— Машка-то как?

— А ты как считаешь?

— Без Софьи Марковны пропадёте.

— Ну, куда мы без неё? С собой возьмём.

Брат задумчиво покивал головой, глядя вдаль. Встал и протянул руку:

— Тады прощевай! Жду завтра к обеду. Удачи вам.

— Спасибо.

Да-а, такому человеку руку пожать не зазорно. Нормальный у Мишки старший братишка. Приятно узнать, что в НАШЕЙ семье есть адекватные люди.

После ужина позвал сестрёнку прогуляться со мной в деревню, сам-то я там как бы ни черта не помню. Успокоил насчёт родителей: не столкнёмся. Знахарка заинтересовалась, какого лешего нас туда понесло. Врать не хотелось, пришлось рассказать и о конфликте с Фёдором, и о предложении Гната помириться. Машуля удивлённо вытаращилась, а Софа камнедробилкой прошлась по моим умственным способностям — столько всего выдала, у меня аж уши покраснели и в трубочку свернулись. Потом шуганула малую — послала козу в сарай загонять — и уже наедине продолжила:

— Мишка, ты что творишь? Иль у вас так с роднёй поступать принято?

— Софа, не волнуйся, ничего страшного не произошло.

— Ничего страшного, говоришь?! Избить брата батогом — не страшное?!

— Хорошо, в следующий раз подставлю свою голову, пусть мудохают. Примешься опять лечить меня и жалеть, а ругать не будешь. Такой расклад устроит?

— Дурак! Драку вообще не следовало затевать.

Я начал заводиться:

— Да пойми ты, драку они затеяли. Конфликта было не избежать. Теперь осознаю: на торгу слишком жёстко отшил Фёдора, и поэтому он постоянно искал случая поквитаться. Вспомни, как прогоняла его недавно. Зачем, думаешь, он с приятелем приходил? Правильно, со мной встретиться хотел. Вот в воскресенье и подловил, на свою беду.

— Неужели ты не мог извиниться и разойтись миром?

— Поверь, Софочка, кто-нибудь непременно с синяками бы ушёл.

Она, похоже, поняла, но продолжала напирать:

— А палкой-то зачем бил?

— Софа, я без палки и с одним-то не справлюсь, а их двое было.

— И оба с кулаками лезли?

— Да, лезли. Зато сейчас есть прекрасная возможность помириться и всё забыть.

— Ладно. Тебя эта ссора хоть чему-нибудь научила?

— Да.

— Прошу, впредь внимательнее следи за своими словами. Лучше промолчи лишний раз.

Осталось покорно покивать головой.

— Буду стараться.

А утром выпал первый снег. Красота! Холодные затяжные дожди, периодически идущие последние три недели, малость задолбали. Охотиться в такую погоду отвратительно, брёвна пилить противно, ведь резиновой одежды и обуви в ближайшей округе днём с огнём не найти, а кожаные сапоги и плащ промокают за полдня. Учитывая всё это, можно понять мою радость: теперь живность должна повылезать и охота будет хороша. Эх, вовремя. А то мы уже все запасы копчёностей подъели.

В деревню мы пришли за полчаса до обеда, и я сразу заметил, что поведение сестрёнки тут сильно разнится с её поведением в деревне деда Ходока: там она была как рыба в воде, а здесь вела себя немного скованно. На приветствия встречных отвечала сдержанно, правда, при этом не забывала мне про всех рассказывать. Полагаю, это из-за того, что все местные знают нашу нелёгкую судьбинушку и, бывает, дразнят.

Само поселение приятных ассоциаций не вызвало, слишком грязновато и запущенно оно выглядит. Все другие деревеньки, виденные мною в этом времени, приличнее смотрелись. Вот разве что подворье отчима в этом плане отличается в лучшую сторону: и дом хорош, и забор, его окружающий, ровно стоит, а не как соседские — вкривь-вкось. Видимо, отчим — мужик рукастый. Гнат нас уже ждёт у ворот. Улыбается.

— Проходите, проходите, гости дорогие.

Ну да, мы ж нынче не хозяева, а гости. Сестрёнка опять повисла на шее брата. Давно не виделись, блин. Меня тоже обняли. Старшой обратил внимание на нашу новую зимнюю одежду, осмотрел и похвалил, а узнав, что всё куплено на заработанные нами деньги, лишь улыбнулся.

— Машка, давай на стол накрывай, где кухня, небось помнишь. А нам с Мишкой о мужском поговорить следует.

— Знаем ваши разговоры, — выдала эта мелочь и с гордым видом удалилась.

Я усмехнулся, а Гнат покачал головой:

— Не балуй её.

— Можешь не волноваться, ты больше балуешь.

— А как с ней иначе, малая же совсем. Тебя ведь тоже баловал. Да и Федька то яйца, то пирожки вам на сеновал таскал, за что от тятьки по мордасам не раз получал. Сколько дурню подсказывал: задами пробираться надобно, — не-ет, всё через двор норовил прошмыгнуть.

М-да, что-то многовато ляпов, Саша, от незнания обстановки. Подумать только, тебе этого "святого" человека пришлось палкой тыкать!

— Где он сейчас-то?

— Конюшню убирает, уже закончить должен.

— Знает о моём приходе?

— Да знает, знает.

— И как?

— Хех, как. Зол очень. Шибко ты его отходил.

— А нечего вдвоём на одного лезть. Кстати, второго видел?

— Панкрата? Видел, кха... Дал ему разок по шее, чтоб в дела родни не встревал. А-а, — Гнат махнул рукой, — такой же дурак. Но ежли с Фёдором замиритесь, досаждать не будет.

Во-о, нам это и нужно. Прикидывая варианты развития конфликта, я понял, что без примирения или хотя бы вооружённого нейтралитета мы рискуем потерять и бобров, и золотую жилу. Даже если ребята не станут нападать, то в дальнейшем начнут пакостить — следить за мной, силки портить, а потом и на Волчий ручей выйдут. И прощайте тогда мечты о богатстве. Да-а, но как же теперь мир-то наладить? Сказать ему: "Извини, братан, настроение с утра плохое было, а тут вы с глупыми предъявами припёрлись. Вот и послал я вас пешим маршрутом далеко и надолго"? Ха, не-е, такое не прокатит. Что может его успокоить? Как вариант, набьёт рожу и расслабится. Но... это помогло бы там, в лесу, а сейчас, боюсь, мне подобного "счастья" не пережить.

А ещё? Ну, можно подарком каким-нибудь откупиться. О, хорошая мысля! У меня при себе три ножа и револьвер. Лефоше ему жирноват и ни к чему, а от ножа, полагаю, он вряд ли откажется. Так, метательные не годятся, следовательно, дарим засапожник. Эх-х, классный ножичек, жалко отдавать. Однако делать нечего, к тому же у меня второй такой же есть.