Самые же крупные и хорошо оснащенные караваны, шли мимо Шетландских островов и Скапа-Флоу к портам восточного побережья Англии и даже в сам Лондон. Кроме эсминцев и крейсеров, они имели воздушное прикрытие, что серьезно затрудняло работу подлодок противника. Это направление было сложным, опасным и больших успехов для капитана Маринеско, получившего его по приказу командующего дивизиона оно не сулило.
Очень может быть, что в этом походе герой Балтики сложил бы свою буйную голову или после его завершения был бы выставлен с подводного флота с понижением в звании. На войне подобные дела обычное явление, но звезды сошлись, и Фортуна улыбнулась скитальцу морей альбатросу в тридцать два зуба.
Все дело было в том, что стремясь как можно больше и быстрее привезти товары первой необходимости, англичане пошли на хитрость. Они по максимуму загрузили ими стоявшие в Бостоне два линкора "Ришелье" и "Резолюшен", при этом основательно разгрузив их артиллерийские погреба.
Подобное отношение к боевым кораблям было обусловлено тем, что линкор "Ришелье" был для англичан военным трофеем. Он был захвачен ими у союзников Гитлера, французских коллаборационистов правительства Пэтена, во время высадки союзных войск в Сенегале и после войны подлежал возврату. Поэтому англичане не очень церемонились с чужим хозяйством.
Что же касается "Резолюшен", то это был старый корабль 1915 года постройки. Он числился в списках британского флота учебным кораблем и был отправлен в Америку в качестве корабля эскорта. Трезво рассудив, что во время обратного перехода встречи с надводными кораблями русских не предвидится, прагматичные англичане решили с выгодой для себя использовать внутреннее пространство корабля.
Снаряжая этот конвой, англичане постарались максимально обезопасить эсминцами пять своих транспортов, оставив на прикрытие линкоров лишь по парочке сторожевиков. Так они и шли через суровые воды Атлантики, пока на подходе к Оркнейским островам, хмурым осенним днем не повстречались с подлодкой Александра Маринеско.
Разыгравшаяся непогода с сильным ветром затрудняла использование в небе гидросамолета и одновременно создавала благоприятные условия для подводной атаки. Умело спрятав за буруном волны поднятый перископ, капитан С-13 решал трудную задачу.
Пробраться к транспортам сквозь заслон из эсминцев, было очень сложно. За время войны, англичане хорошо научились бороться с подлодками противника и грамотно строили свой защитный ордер. Гораздо проще было атаковать линкоры, которые почему-то имели минимальную защиту, но приказ зачитанный командиром дивизиона, четко и ясно говорил, что главная цель атаки транспортные корабли.
Следуя за конвоем, Маринеско несколько раз поднимал перископ, пытаясь выйти на угол атаки транспортов, но каждый раз откладывал атаку. Была ли это нерешительность или излишняя осторожность трудно сказать. Капитану нужно было не только потопить хотя бы один корабль, но и ещё вернуться домой, чтобы посрамить всех своих врагов и завистников.
Неизвестно как долго бы ещё маневрировал командир, но все решила случайность. Во время очередного перестроения, идущий головным "Резолюшен" так хорошо подставил под удар свой борт, что Маринеско не смог удержаться. Слова "Товсь" и "Пли" сами сорвались с его губ и две торпеды устремились к цели. Вскоре прогремели взрывы и через двадцать четыре минуты с "Резолюшен" все было кончено.
Разъяренные гибелью линкора, британские сторожевики и прибежавшие им на помощь эсминцы долго утюжили морское дно глубинными бомбами, пытаясь наказать наглеца, лишившего королевство десятков тонн ценного груза. Действовали они рьяно, от всей души и очень может быть, что выговор или награду Маринеско пришлось бы выносить посмертно, но здесь англичан подвела шаблонность мышления.
Любой британский подводник после подобной атаки, постарался бы как можно скорее проскочить пролив между Оркнейскими и Шетландскими островами или попытался обойти Шетланд с севера. Именно на этих направлениях англичане пытались перехватить своего обидчика, но они имели дело с русским капитаном. Вместо логичного и понятного действия, он направил свою субмарину на севере к Фарерам, вблизи которых через сутки потопил английскую китобойную базу.
Маринеско не знал результатов своей атаки и по возвращению доложил о потоплении только китобоев, чем привел в восторг командование дивизиона. Уже было назначено собрание, на котором должно разбираться дело о трусливом поведении командира С-13. Был готов проект приказа о разжаловании капитана 3 ранга Маринеско в старшие лейтенанты и переводе его на торпедный катер, но всего этого не произошло.
Ровно за день до назначенного судилища шведское радио сообщило о гибели линкора "Резолюшен", чем поставило командование в тупик. За все время существования советского подводного флота, атаки советских субмарин на крупные корабли противника, можно было пересчитать по пальцам, притом на одной руке. До этого линкоры атаковал лишь один капитан 3 ранга Лунин и его действия не завершились уничтожением цели.
Не желая отступать, недоброжелатели Маринеско стали спешно менять дело, ставя в вину командиру С-13 самовольное отступление от приказа Ставки; атаку линкора, а не транспортов. Черные тучи вновь заходили над головой подводника, но госпожа Удача своей лучезарной улыбкой вновь разогнала их.
Стремясь приуменьшить эффект гибели линкора и опорочить моряка потопившего его, англичане официально заявили, что "Резолюшен" — учебный корабль и вез спасительный груз терпящим жестокую нужду жителям Лондона. Это сообщение вновь застопорило ход разбирательств вокруг Маринеско, а Фортуна щедрой рукой вновь одарила нежданного фаворита.
Пронырливые шведы узнали об участии в транспортном конвое французского линкора, что придало этому случаю международный характер. Разгневанный де Голль заявил резкий протест Лондону по поводу привлечения французского корабля к участию в боевых действиях на стороне Англии и потребовал немедленного возврата "Ришелье".
Узнав об этом, многотиражка Балтийского флота написала статью о походе Маринеско, специально подчеркнув, что видя французский триколор, советский капитан не стал нападать на плохо охраняемый линкор. Её немедленно перепечатала "Красная Звезда" и в тот же день Сталин позвонил по телефону Трибуцу.
Вслед за неудачным мятежом путчистов в Париже, случай с "Ришелье" ещё больше сплотил временный военный союз СССР и Франции, что только радовало советского лидера.
— Видимо Ставка была не совсем права, говоря, что транспорта сейчас для нас важнее линкоров. Как показала жизнь, линкоры нам тоже необходимы. Я рад, что у вас товарищ Трибуц есть не только опытные командиры подводники, но и политически грамотные офицеры. Скажите, как вы намерены наградить капитана 2 ранга Маринеско? Все дело в том, что генерал де Голль хочет его наградить за помощь в возвращении Франции линкора "Ришелье" и нам бы хотелось, чтобы награды были равноценными — поставил вопрос в лоб Сталин.
— Командование дивизиона подлодок мне еще не представило наградные документы на товарища Маринеско — заюлил адмирал, поминая про себя героя недобрым словом.
— Понятно, — многозначительно изрек в трубку вождь, ещё больше нагоняя тоску на командующего флотом, — думаю, что в сложившихся обстоятельствах, товарища Маринеско следует представить к званию Героя Советского Союза. Это более весомее и значительнее, чем орден Ушакова 3 степени. Или у вас иное мнение?
— Никак нет, товарищ Сталин — бодро откликнулся адмирал, — звание героя, как нельзя лучшее соответствует совершенному им подвигу.
— Я очень рад схожести наших мнений, товарищ Трибуц. Позаботьтесь, пожалуйста, что бы наградные документы были поданы в ближайшее время. Генерал де Голль, намерен переслать свою награду самолетом, через пять дней — специально подчеркнул вождь.
— Не беспокойтесь, товарищ Сталин. Лично прослежу за этим — заверил вождя Трибуц.
— Я думаю, что и в отношении остальными товарищами подводниками, тоже не стоит откладывать дело в долгий ящик. Восемь уничтоженных ими транспортов — это конечно не подорвет экономику англичан, но заставит усилить охрану своих кораблей. Как вы намерены наградить их? — говоря с адмиралом о транспортах, Сталин намеренно не касался политической подоплеки события. Каждый должен был заниматься своим делом, ибо, как говорил бессмертный классик, который был для России всем и вся: "В глубоком знанье счастья нет" и вождь был с ним в этом полностью согласен.
— Согласно статуту, товарищ Сталин, орденами Ленина, Красного Знамени и адмирала Ушакова.
— Вот и прекрасно. До свидания, товарищ адмирал — сказал Верховный и удовлетворенно повесил трубку.
Ему было от чего радоваться. Согласно последним данным, которые только-только положили ему на стол разведчики, атаки советских подлодок на транспортные конвои с американской гуманитарной помощью вызвало большой переполох в Англии и в особенности в Лондоне. Моментально усилились все внутренние противоречия, как в парламенте, так и в самом правительстве. Слова о необходимости ещё немного потерпеть уже не доходили до умов и сердец британцев. Приближалось время, когда Советский Союз мог расплатиться с британцами по всем долгам, начиная со времен Крымской войны.
Глава XIV. Разговор по душам.
— Ну, здравствуй, здравствуй товарищ генерал-майор. Рад тебя видеть в добром здравие. Проходи, гостем будешь — шутливо приветствовал маршал Рокоссовский прибывшего в его ставку из Парижа генерала Петрова.
После завершения военных действий в Голландии, штаб Северной группы войск переехал в Брюссель. Одновременно с этим, Ставка переподчинили войска находящиеся в Дании и в устье Эльбы маршалу Говорову. Штаб его Скандинавской группировки войск расположился в Копенгагене, в пяти минутах ходьбы от королевского дворца, чем вызывал тихую зависть у адмирала Трибуца. Тихий Копенгаген мало пострадал от войны, тогда как в Ростоке, где находился штаб командование Балтийским флотом, во многом испытывал нужду.
В равной с ним степени послевоенную нужду испытывал Потсдам, Прага и Вена, в которых находились ставки маршала Жукова, Конева, Толбухина. Все три маршала внимательнейшим образом следили за действия американских войск находящихся под командованием генерала армии Эйзенхауэра. Открытых боевых столкновений не было, но "наши поезда" не уходили на запасные пути.
Прекрасно понимая, что на таком огромном пространстве от берегов Балтики и до Дуная, единое командование нецелесообразно, Сталин разделили все находившиеся там войска на три группировки. Восточногерманская группа войск была в подчинении маршала Жукова, Центральной группой командовал маршал Конев и за руководство Южной группой войск отвечал маршал Толбухин.
По обе стороны Адриатики присутствия советских войск официально не было, однако в большом количестве были советники. Они помогали югославским друзьям и итальянским партизанам в создании регулярных подразделений, а также в освоении оружия и техники, безвозмездно переданной им Красной Армией. Их действия контролировал и направлял в нужное русло, обосновавшийся в Белграде генерал армии Баграмян.
Если все четыре военачальника обосновались в городах, где имелись королевские дворцы, то командующий Балканской группировкой, маршал Малиновский нарушил эту традицию. Он не поехал в столицу Греции Афины и расположил свой штаб в Салониках. Отсюда было удобно контролировать как положение в Греции, так обстановку в Черноморских проливах и на островах Эгейского моря.
Одновременно, под его зорким оком находились болгарские братушки и успевшие вскочить на подножку поезда победителей, вчерашние подданные румынского кондукаторула, маршала Антонеску. За этими господами был нужен не столько острый глаз, сколько присутствие грозного кулака в шестистах километрах от Бухареста.
Не желая лишний раз накалять и без того не очень спокойные отношения с турками, советская сторона не стала размешать штабы своих войсковых соединений в Стамбуле. Там достаточно было одного присутствия генерала Манагарова, готового в любой момент перемахнуть через Босфор и начать свое движение по Малой Азии.
Штаб Черноморского флота во главе с адмиралом Октябрьским, следуя старым русским традициям, расположился на Лемнос и Родос. На первом острове долгое время находились русские воинские части армии барона Врангеля, после своей эвакуации из Крыма. На втором, в древности находился в ссылке один из русских князей Олег "Гореславович".
Расположившиеся на островах моряки, находились в постоянной боевой готовности, вместе с соколами маршала Голованова нанести удар по затаившимся в Александрии и Палестине англичанам. Спор о том, какой концессии принадлежать Святые места в Иерусалиме, сто лет назад, породивший Крымскую войну, стал вновь усиленно обсуждаться святыми отцами.
Даже маленькая Мальта получила свой штаб, пусть даже и маленький. Туда отправился штаб вновь созданной Средиземноморской флотилии. Несмотря на свою молодость и малочисленность, она имела боевую задачу по контролю над югом Ионического и Тирренского моря, а также вела наблюдение за Сиракузами, Бенгази, Триполи, Бизертой и даже Ораном. Пусть сейчас французы наши союзники, но кто знает, как пойдут дела дальше.
Кроме того нельзя было забывать про Гибралтар, откуда в любой момент приплыть жаждущие отмщения бритты. Не стоило забывать и о Барселоне, где находилась пусть откровенно слабая, но вполне боеспособная эскадра испанского каудильо Франко.
Вот такой была военно-политическая картина Европы, когда генерал Петров переступил порог кабинета маршала Рокоссовского. Стоявшая за окном дождливая погода полностью оправдывала название месяцу данное ему французским революционным календарем, однако прием оказанный командующим комдиву был теплым и дружественным.
Будучи сам тружеником войны, маршал хорошо относился к таким же, как и он сам людям, честно тянущих эту тяжкую ношу.
— Садись, рассказывай, как обстоят дела в дивизии, что нового в твоем парижском сидении — маршал сразу задал неформальный тон в разговоре и Петров не замедлил его подхватить.
— В дивизии все в порядке, товарищ маршал. Благодаря Вашей помощи она полностью доукомплектована как людьми, так и техникой. Что касается обстановки, то после нашего ночного демарша, вся столичная фронда приутихла. Сидят тихо, носа не высовывают, ждут, когда де Голль объявит выборы, чтобы потом с ним расплатиться по всем векселям.
— Думаешь, что съедят своего освободителя? — поинтересовался маршал.
— Из меня плохой предсказатель, Константин Константинович — стал отнекиваться Петров, но командующий стал настаивать.
— Я твое мнение хочу услышать, а не предсказание мадам Ленорман. Говори, что видишь и как оцениваешь обстановку.
— Да обстановка вокруг генерала де Голля честно говоря скользкая, нехорошая. Не на кого ему опереться в этой мэрии. По долгу службы встречался я с некоторыми представителями, так скажу честно — клейма ставить негде на этих паразитах. В глаза говорят одно, за глазами другое, а делают третье — честно признался Петров.
