Чупакабра (завершено)

Блуждая по лесу в поисках чего-нибудь съестного, я неожиданно наткнулся на резко бьющий в нос запах крупной птицы. Подранок? Иначе с чего бы птице бегать по земле? Ну а раз так, то самое время ею подкрепиться.

Плотно прижав нос к следу, я шустро затрусил вперед. Рот наполняла голодная слюна. Надо же, а я и не заметил, как успел проголодаться.

След вел совсем недалеко, и добычей действительно оказалась раненная птица. Уж не знаю, как это получилось, но одно крыло у нее было перебито и беспомощно свисало вниз. Увидев меня, она попыталась принять боевой вид, но я одним обманным движением оказался сзади и вонзил острые зубы в хрупкую шею. Глаза мои закатились от удовольствия, и я, урча и причмокивая, присосался к ране.

Тиллирет, мрачно закутавшись в свою хламиду, неотрывно смотрел на рыжеватые всполохи костра. Пин в сторонке в приступе энтузиазма ощипывал пойманного Бесом тетерева с безумно кровожадным выражением лица. Пух и перья так и летели во все стороны от разошедшегося Весельчака. Мысли обоих магов были исполнены коварных планов и жажды мести в адрес Мурдина, причем, судя по замученному виду птички, Пину удавалось реализовать часть из них на практике.

"Что это за безумие, гонять нас с Пином по всем четырем государствам с совершенно идиотскими поручениями?" — размышлял Тиллирет. — "Словно Мурдин что-то задумал. Понять бы еще что"...

Бродяга уже пытался несколько раз связаться с главой гильдии, дабы прояснить для себя кое-какие непонятные моменты, но тот категорически отказывался выходить на связь. А стало быть, не оставалось ничего другого, как отправляться в Борунд. И Тиллирет не испытывал ни малейшей тени восторга от этой мысли.

Во-первых, в Борунде царит вечная зима и, соответственно, там очень холодно, а ни у кого из них, за исключением обладающего густым мехом чупакабры, совсем нет с собой ничего теплого. Во-вторых, Мурдин опять-таки требует от старых магов добыть государственную реликвию: Сапфир Северного Короля — это камень, расположенный по центру королевской короны. В-третьих, король Борунда Илхеас — это вам не Рахмад, с которым Тиллирета связывают хоть и своеобразные, но все же дружеские узы. Илхеас горд, надменен и очень упрям. Услышь он, что именно понадобилось магам — и от тех останутся всего лишь две ледяных статуи, украшающих холодные залы королевского дворца.

— Спорю на что угодно, что, если нам удастся заполучить сапфир, то следующим пунктом отправления будут Грешные воды, — пробормотал себе под нос Бродяга.

Пин насадил замученную посмертно птичку на импровизированный вертел и поинтересовался у приятеля:

— Тилли, дружище, есть какие-нибудь идеи?

— На тему? — ворчливо отозвался тот.

— На тему всего происходящего, — уточнил Весельчак.

— Достаем теплую одежду и отправляемся в Борунд, — пожал плечами маг. — Какие тут еще могут быть идеи?

Я с интересом переводил глаза с одного на другого. Так, и что случилось на этот раз? Чего это они оба такие взъерошенные, словно их кто-то хорошенько потрепал? Хотя морды вроде бы вменяемые...

Я деликатно кашлянул и слегка придвинулся к белошерстому.

— Что случилось? — как можно более нейтрально произнес я.

Два тяжелых взгляда буквально пригвоздили меня к земле. Не выдержав, я заискивающе прижал уши и застучал хвостом по траве, взметая вверх зеленые фонтанчики из травинок. Один из взглядов чуть смягчился, второй вернулся к наблюдению за жарящейся птицей. Я несмело набрал воздуха в грудь. Кажется, пронесло. Хорошо еще, что не в прямом смысле этого слова. А ведь еще бы чуть-чуть и...

— Мы отправляемся на север, — глухо сообщил мне белошерстый и злобно уставился на костер.

Я осторожно потерся носом о его переднюю лапу и отошел в сторонку, решив немного поспать перед дорогой. На север так на север. Нам, чупакабрам, все равно. Холод мы переносим прекрасно, уж куда лучше, чем жару.

Уютно свернувшись клубочком, я мирно задремал, периодически приоткрывая глаз и поглядывая на колышущееся пламя костра.

Только своевременное вмешательство Тиллирета спасло тетерева от участи превратиться в черные и несъедобные уголья. Крепко задумавшийся о чем-то Пинмарин (что пугало само по себе) с крайне ужасным выражением лица (которое пугало еще больше) яростно крутил тушку над огнем, совершенно не обращая внимания на степень ее готовности. И если бы до Бродяги не донесся запах гари, остались бы маги без трапезы.

— Пин, ну что же ты? — укоризненно покачал головой Тиллирет.

— Извини, Тилли, — агрессивно ответил тот. — Задумался. Увлекся мечтами о кровожадной расправе над Мурдином, чтоб его. И, кажется, задремал.

Бродяга хотел было поинтересоваться, как одно связано с другим, но, посмотрев на выражение лица приятеля, решил быстренько замять тему.

В считанные секунды расправившись с тетеревом, маги разбудили посапывающего чупакабру и отправились в ближайший город за припасами и теплой одеждой.

В городе было шумно. Судя по всему, жители отмечали какой-то очередной праздник, и везде, куда ни глянь, изощрялись трюкачи и шуткари [6], а рядом надрывались торгаши, стараясь навязать всем подряд свой товар. Порядком отвыкший от людских столпотворений Тиллирет только недовольно морщился, когда мимо пробегал очередной горластый разносчик или торговец. Что касается Беса, то тот вертел по сторонам головой, словно флюгер, стараясь уловить каждую деталь. Судя по его ошарашенной морде, впечатлений было через край. Да уж, города Империи — это вам не изящная и ухоженная Сагитория. Тут надо внимательно смотреть не только под ноги, но и наверх успевать поглядывать, чтобы не получить невзначай ведро помоев на голову.

Тиллирет натянул одетый на шею зверя (исключительно на всякий случай, ведь в такой толчее потеряться проще простого) магический поводок, заставляя его тем самым сдвинуться с места, и решительно вошел в скорняжную лавку.

Елки зеленые, до чего же интересно живут человеки! Взять вон, к примеру, того: до чего ловко он прокувыркался в воздухе, а потом пробежался на одних лишь передних лапах, задрав задние вверх. Не знал, что люди такое могут.

Как и положено, на самом интересном месте белошерстый утащил меня прочь. Я с неохотой плелся за ним, то и дело оборачиваясь и пытаясь углядеть что-нибудь еще, но человечья стая сразу же после нашего ухода плотно сомкнула свои ряды, и я так ничего и не увидел. Эх, никакой радости бедному мне!

И тут белошерстый зашел в какую-то постройку — кажется, это у них называется дом. Я покорно последовал за ним внутрь и оцепенел от ужаса.

На меня со всех сторон таращились мертвыми глазами шкуры зверей. Вот я вижу распяленную на стене лису, а вон огромный бурый медведь. А это — ох, мамочки, дядьки! — это же Рус, полоумный рыжий заяц из моего леса! Он, вне всякого сомнения! Я узнал его по тонкому шраму, идущему через всю голову.

Я поджал хвост и попятился. Зачем белошерстый привел меня сюда? Неужели?.. Неужели он решил и из меня сделать выделанную шкуру? За что? Зачем?

В глазах подозрительно помутнело, лапы мои подкосились, а затем разум окутала блаженная и одновременно пугающая темнота.

— Мне нужны две шубы, милейший, — вежливо попросил Тиллирет у просиявшего при виде покупателя торговца. В этот момент задержавшийся на улице Пин вбежал в лавку и споткнулся о растянувшегося на полу чупакабру. Тот, получив мощного пинка, лишь вяло поднял голову. Бродяга недоумевающе вскинул бровь. Что это со зверем? Уж не заболел ли?

Торговец также обратил внимание на животное.

— Желаете пошить шубы из него? — с профессиональным любопытством разглядывая чупакабру и явно примеряясь, как его лучше разделать, поинтересовался продавец.

Глаза Беса, и без того немаленькие, стали еще круглее. Зверь испуганно икнул и попятился назад, прижав уши к голове.

— Нет, нет, что вы, — поспешил вмешаться Бродяга, пока его драгоценного чупакабру не превратили в два отреза меха. — Это мой домашний любимец, я просто взял его с собой на прогулку. А шубы мне нужны готовые, неважно из какого зверя, но чем теплее, тем лучше.

На морде у чупакабры проступило явственное облегчение, зато по лицу торговца разлилось искреннее огорчение.

— Жаль, жаль, — покачал он головой. — Из него получился бы отличный полушубок, это я вам как специалист говорю. Но воля ваша, давайте выберем из готового.

И оставив перетрухавшего зверя в покое, продавец распахнул огромный шкаф, забитый всевозможными шубами.

Тиллирет, не слушая восторженных дифирамбов продавца, быстро выбрал две отличных шубы из снежной лисицы и, оставив Пина торговаться до посинения, вышел в сопровождении чупакабры наружу.

Когда мы оказались снаружи, белошерстый присел на корточки и спросил у меня:

— Ты в порядке? На тебя смотреть страшно, такой ты поникший.

— Я думал, что ты хочешь и меня превратить в шкуру наподобие тех, что висели там, — покаянно признался я. — Очень испугался.

— Какой же ты еще... глупый, — улыбнулся маг и положил ладонь на мой затылок. И мне впервые за все то время, что мы были вместе, захотелось, чтобы он никогда не убирал ладонь с моей головы. Тогда я прижался к его боку своим и тихонько вздохнул, частично от облегчения, частично от удовольствия.

Так мы и сидели, прижавшись друг к другу, пока из лавки не вывалился довольный черноклокий в обнимку с двумя комками меха.

— Чего это вы тут расселись? — с подозрением спросил Пин, разглядывая идиллическую картину а-ля "Приятель обнимает диковинного зверя".

— Тебя ждем, — улыбнулся Тиллирет, поднимаясь на ноги. — Ну как, успешно?

— Ха! — насмешливо воскликнул Пин. — Еще не родился купец, что сможет обторговать меня! Вот и этот бедолага сейчас рыдает в три ручья и кусает свои локти. А посему предлагаю убраться отсюда побыстрее и подальше, пока он не опомнился.

И приятели поспешили удалиться, свернув в первый же попавшийся переулок.

— Тексь, что нам нужно еще? — жизнерадостно поинтересовался Пин, когда они отошли от лавки на достаточное расстояние. — Еда, зелья, еда, другие припасы, еда?

— Многовато еды, — добродушно усмехнулся в бороду Тиллирет. — Нам столько ни к чему. К счастью, в Борунде нет таких предрассудков, как в Ингаре, и мы можем телепортироваться хоть к королю в спальню. Так что на всякий случай прикупим кое-каких травок и в путь.

— Травок? — глаза Пина загорелись любопытством. — А, понял, ты хочешь его отравить, если он не отдаст нам камень.

— С ума сошел, — поперхнулся Бродяга. — С какой радости мне его травить? И так договоримся, чай, цивилизованные люди.

— А, значит, подпоить, чтобы быстрее согласился, — тут же принял новое решение неугомонный Весельчак. — Это можно. Хотя лучше всего для этого подойдет та прекрасная крепкоградусная жидкость, которую я попробовал в трактире в твоей деревне.

— "Мухоморовка"? — снова поперхнулся Тиллирет. — Не представляю, как я предложу королю Илхеасу отведать нашего местного самогона. Нет уж, обойдемся более приличными и мирными способами. А травки я вообще-то для себя собирался купить. Спина, чтоб ей, совсем замучила.

На лице Пина проступила обида мальчишки, у которого отобрали леденец.

Вот так так! Гляди-ка, черноклокий пришел в себя. Снова говорит одни лишь глупости и гадости. А я уж было испугался, что с ним что-то случилось в той жаркой стране. Нет, все в полном порядке, это было всего лишь временным эффектом.

Ну а раз все в порядке, то не мешало бы выяснить, куда нас понесет на этот раз, и чего там следует ожидать. То есть понятно, что ничего хорошего, но как-то не мешало бы знать подробности. Хотя бы для того, чтобы настроиться морально.

Убедившись, что все необходимое для отправления в Борунд закуплено и приготовлено, Тиллирет с изрядной долей сомнения в душе вывел свой маленький отряд далеко за пределы города и только тогда вызвал портал, ведущий в Северное королевство. Золотистая змейка, игриво извиваясь всем телом, свилась в кольцо, открывая проход к далеким и холодным землям.

Бродяга уверенно шагнул в портал первым и сразу же огляделся, чтобы убедиться, что они прибыли туда, куда надо. Да, старый маг не ошибся в своих расчетах — путешественники стояли посреди огромного двора перед королевским дворцом, а к ним спешила несколько удивленная подобной наглостью стража.

После краткого обмена приветствиями и оповещения о цели своего прибытия — навестить короля Илхеаса с дружеским визитом, дабы убедиться в его полном благополучии — маги, спешно закутавшись по уши в теплые меха, были препровождены в зал приемов.

Король Илхеас скучал. Причем делал это с поистине королевским размахом — вокруг топтались дрожащие от холода полураздетые красотки, на столе перед царственной личностью теснились бутылки изысканного вина, а в углу наяривал вокально-инструментальный отряд мастеров на все руки, по совместительству выступавших в роли королевских телохранителей. Любой, кто осмелился бы усомниться в их профессиональной пригодности, рисковал получить по голове виолончелью или обнаружить на своей шее завязанный мертвым узлом тромбон, валторну или, что еще хуже, тубу [7]. Сам король развалился в большом кресле, закинув ноги на подлокотник и явно пренебрегая манерами. Длинные светлые волосы, перехваченные двумя идущими от висков к затылку тоненькими косичками, одним большим комом лежали на полу. Одна из красоток пыталась причесать эту гриву или только делала вид, что пытается, явно набиваясь в фаворитки. Бледное лицо монарха с резкими, словно вырубленными в монолитной скале чертами неохотно повернулось в сторону вновь прибывших.

Маги склонились в почтительном поклоне перед правителем Северного королевства, получив в ответ взгляд, исполненный мученически-благородной тоски.

— Добро пожаловать в Борунд, — вяло поприветствовал их Илхеас. — Что привело вас в наши снежные дали?

— Мы прибыли по поручению главы гильдии магов Мурдина, — честно признался Тиллирет. В этот раз он решил не брать ответственность за происходящее на себя, а честно перевалить ее на непосредственного виновника. Все время быть козлом отпущения становилось как-то невесело и однообразно.

— Мурдин. Ах, Мурдин, старый черт, — меланхолично произнес король Борунда. — Давненько мы с ним не виделись. Помню, он все время читал мне стихи, написанные собственноручно. А вы умеете слагать стихи?

— Да проще простого, — жизнерадостно откликнулся Пин. Тиллирет, рифмоплетством не владеющий, но краем уха слышавший, что приятель сочиняет весьма неплохо, скромно промолчал. Зато Илхеас заметно оживился.

— В самом деле? Тогда, может быть, вы дадите мне парочку частных уроков? Дело в том, что я мечтаю написать поэму о своих великих предках, но после первой же написанной строки на меня напал творческий кризис. Прошу вас, умоляю, помогите!

— Услуга за услугу, — тут же сориентировался Бродяга. — Пин вам — помощь в написании поэмы, а вы нам — Сапфир Северного Короля.

— Да хоть полкоролевства и всех жен в придачу, — Илхеас уселся в кресле нормально, стряхнув с себя руки десятка вышеупомянутых жен, взвывших на одной пронзительной ноте от подобного предложения. — Уважаемый Пинмарин, прочтите мне что-нибудь из своего творчества, чтобы я смог оценить ваш стиль.