Хозяйка леса. Часть первая

— Вот говорил же я тебе, а ты все бабы, бабы! Да они с такими умениями уже на свет белый родятся, а нам, мужикам, тому учиться надобно! Как теперь с сюрпризом-то быть? Вишь, она к нам с душой ласковой, а мы ей чуть хату не спалили!

— Да ты окно, окно открой! — поучал Михейка. — А я дверь настежь распахну, глядишь, пока проснется, все и выветрится!

Тихо ступая назад, Ульяна старалась не споткнуться о какой-нибудь предмет и не наделать шума. Плиту она потом вымоет, дым развеется, блины... ну, там уж как у поварят получится, а вот ругаться не станет — незачем, сюрприз ведь должен был быть.

Вместо того чтобы отчитать сорванцов да наказать, мол, не лезьте куда не просят, решила хозяйка лесная к дубу родимому прогуляться. Нашла в шкафу теплый кожух, войлочники позапрошлогодние, платок потеплее, да к картине заветной подошла. Всего-то мгновения и понадобились, чтобы к месту ведьмовскому перенестись.

Поделился с ней лесной великан силушкой. Выслушал все, что Ульянушка ему поведала: и о снах неспокойных в доме старой волчицы, и о камне, что силу небывалую хранит, и о книге, в которой то написано, о чем не всякому знать положено. Слушал дуб, ветками милушку обнимая, впитывал печали ее да заботы с переживаниями. Нелегка ноша? Так и жизнь не сахарком сыпана! Придет день, и все образуется. Придет ночь, а в ней страхи рассеются.

Солнышко первые лучики к снегу потянуло, знать, в дом воротиться время пришло. Провела Ульяна на прощанье ладонью по шершавой коре и назад отступила. Подождав чуток, пока тело согреется и румянец от морозца утреннего с лица сойдет, вышла хозяйка на кухню. Делает вид, что только проснулась, воспитанникам улыбается, а сама втихаря на плиту поглядывает да замечает, что соль которой пятна масленые присыпаны, уж потемнела.

— Вот так неожиданность! — руками всплеснула. — А я-то думаю, чем завтракать будем?

На столе в глубокой тарелке лежала горка кривых, плоских и чуток подгорелых блинчиков. На оладушки, может, и не похожи, но то, что мальцы догадались: такие "блины" переворачивать легче будет — радовало. Чайник вскипел. Александ, морща нос, тоже к столу утреннему явился. Недоволен, конечно, что холодно в кухне и яство не отменное, но как зыркнула на него Ульяна глазом острым, так и притих. Понял, видать, что хлопцы старались, и не надо их журить за дело доброе. А по ходу трапезы решили, коль сметанки или варенья на блины побольше положить, горелого и не чувствуется! Правда, в чай мед никто класть не стал — сахару в тесто кулинары тоже не пожалели.

Днем в дом хозяйки леса люди вереницей шли. У кого муж прихворал, у кого дети снега намедни наелись да с горлом слегли, у кого куры ни с того ни с сего нестись перестали. Весь день только тем и занималась хозяюшка, что порошки в бумажные кулечки отмеряла да настойки по бутылочкам разливала. К обеду суп вчерашний грели, а вечером картошку в кожуре отварили: не до стряпни было. Мальчики за живностью с утра до ночи приглядывали. Серку гриву так вычесали да шкуру выскоблили, что тот сам на себя залюбовался, пока Артемий кругом него с зеркалом, что над умывальником ранее весело, бегал. Слава тебе Небо, что целехонько осталось. А то иди потом выбери осколки из-под сена, которым половицы в сарае притрушены.

Тимофей, увидев, что мальцы гребни в руках теребят да на него хитро посматривают, за ворота на полдня сбежал. Где бродил, что делал — неведомо. Да только к вечеру больно усталый пришел, видать, в сугробах снег мерил. А вот Лохматому не свезло... Теперь в самый раз его гладкошерстным называть. То бишь, шерсть на нем как была длинная, так и осталась, да вот как-то уж слишком ровненько она книзу зачесана стала...

Как небо потемнело, каждый в доме своим занялся: кто читал, кто писал, кто картинки занятные рисовал, а кто думу думал да дни на календаре подсчитывал... Среди ночи всех лай Лохматого перебудил. Ульяну с лежанки будто ветром сдуло. Сердце заколотилось, глаза звездами вспыхнули, недобрый холодок по спине пробежал. Догадывалась, что случиться могло, да верить в то отказывалась.

Глава 23

Пока мужская половина глаза протирала да штаны натягивала, хозяйка леса в полном одеянии у ворот стояла, кнут в руке беспокойно сжимая. А перед ней, поджимая перебитую лапу, сидела волчица, по беспокойным зеленым глазам которой Ульяна Бежану признала.

— Проходи во двор, а оттуда сразу в дом, — велела хозяйка. — Обратишься в светлой, там же руку тебе перевяжу, пока парни Серка запрягать будут.

Мальчишки уж на крыльце топтались да команды ждали, они ведь жену вожака сразу учуяли, как только в сени вышли. А уж когда увидели, как лапа у волчицы болтается, засуетились, забегали. Артемий вмиг сообразил, что без веночка заветного и нынче не обойтись. В дом забежал, схватил вещицу да к сараям умчал. Михей его там ждал, вороному что-то на ухо шепча да по гриве мягкой поглаживая.

— Не возьмет она нас с собой, — обматывая шею коня оберегом, печально сказал Артемий.

— Ясно как белый день... — вторил ему Михей. — Уж больно она о нас печется. Я ведь утром краем глаза заметил, как Ульяна в кухню заглядывала, пока мы с тобой блин летать учили.

— А я унюхал... Думал, заругает и уши оборвет... А она тихонечко в комнату вернулась да через окно на улицу ушла.

— С чего ты взял?

— А с того, что мой нос не обманешь! Морозом от нее пахло утренним да деревом! Дубом, кажись.

— Да... не возьмет она нас с собой. А этот, змий подколодный, так точно увяжется. Вот увидишь!

— Не нравится он мне. Больно...

— Больно мягко стелит, да спать потом жестко будет, — договорил за Артемия Михей.

В это время в светлой Ульяна пыталась оказать помощь Бежане. Рука ночной гостьи была сломана в двух местах. Как женщине удалось в ипостаси волчицы добежать до дома хозяйки леса — удивительно. Только беда да страх за дорогих сердцу существ могли на такое сподвигнуть.

— Не молчи, говори! Так легче будет! — советовала ей Ульяна, а сама старалась быстро и верно лубки деревянные вокруг руки Бежаны пристроить и затянуть их длинными полосками материи.

— Спешить надо! Я сначала к Сердаю бежала, еле вырвалась из лап супостатов! Они меня до самой границы южного леса гнали, несколько раз была готова за Калинов мост отправиться, да, видно, Небо смиловалось! А потом, к кордону подбегая, как взвыла! Всю горечь да печаль свою я в тот зов вложила. Глазами моргнуть не успела, а молодняк Сердаев, что в ночь лес бдит, уж тут как тут. Преследователей моих они за минуту в клочки порвали, и я им все как на духу рассказала. Часть из них сразу в наши края подалась, а остальные в общину весть понесли.

— Ты здесь оставайся, а я к вашим на подмогу поеду. Серко меня быстро домчит.

— Не могу я, Ульянушка, детки мои там остались, и муж, словно демон, сражается. А ведь отступники не сами к нам пожаловали, с ними...

Бежана резко замолчала. После этих слов лицо Ульяны на маску из белой глины похоже стало. Глаза широко открыты, а в них лишь ночь черная да звезды мерцают. "Ух, и страшна! — подумала волчица. — С виду словно дева красы невиданной, а в очах омуты с чертями, что костры адские жгут..."

— Слушай меня, Бежана! — сказала хозяйка строго, четко да так, будто за ослушание наказать готова. — Ты свое дело сделала. Останься в заимке и проследи, чтобы сорванцы мои следом не увязались. А о твоих я лично позабочусь. Поняла?

Та лишь головой кивнула да тихо договорила о том, что ранее рассказывать начала:

— С ними два мага. Огнем во все стороны, словно покрывалом, стелят. На шеях у них горсть амулетов болтается. Я в этом кое-что понимаю... Неужели и сюда ОНИ сунуться решили? Зачем? Чего в этом-то мире ценного есть? Снега им, что ли, к Новому Году захотелось?

Слезы катились из больших мятежных глаз Бежаны. Горе клокотало в ее груди. О руке, что распухла, словно войлочник, она и не думала, а только медленно из стороны в сторону раскачивалась да в темную ночь, что за окном притаилась, глядела.

Ничего Ульяна ей не ответила. Вышла во двор, села в сани, да лишь снежное облако за ней и взвилось!

Александр успел запрыгнуть следом в последний момент.

Видел он уже, как Серко по снегу с оберегом на шее бежит, но чтобы так, что лишь деревья маревом мелькают да ветер дышать не дает, — впервые! До ворот буяновой общины стрижом сани неслись. Ворвались в самое пекло! Бой такой кипел, что лишь клочья от волчьих шкур в разные стороны летели да огонь стеной двухметровой стоял. Общинные хаты то спасало, что на манер землянок построены были, а сверху снег метровыми слоями на них лежал. Но пламя его не щадило. Растекались серые лужи повсюду. Вода с сырой землей перемешивалась, и пар от того месива, словно в бане, кверху тянулся.

— Слушай меня внимательно, пришлый маг! — глядя в глаза Александра так, будто душу ему наизнанку вывернуть хочет, сказала Ульяна. — Вставай рядом со мной, вспоминай все, чему тебя ковен научил, да выкладывайся в полную силу. А не станешь того делать — не дожить тебе до утра!!

— Я не знаю, как они сюда попали! — оправдывался он, глядя на нагло ухмыляющихся белобрысых ковенских прихвостней, из-под рук которых рвалось на волю алое пламя. — Многогранник времени в закрытый мир может переправить не более одного-двух существ и только с малым багажом! А это и есть закрытый мир! Закрытее некуда!!

— Тогда дерись, дерись, твою налево! — ярилась хозяйка леса.

Она вытянула вперед обе руки и стала речитативом читать какой-то заговор. Вот тут-то чудеса самые настоящие и начались.

Порывы густого, почти осязаемого ветра, минуя оборотней Сердая и Буяна, рвались навстречу огню и оттесняли его назад, ближе к чародеям, которые изо всех сил старались стереть с лица этого мира буяново поселение. Почуяв неладное, маги принялись внимательно всматриваться в черты лица той, что так бесцеремонно пыталась помешать их планам. Удивление, смятение и недоумение выразили их холеные и не обезображенные интеллектом лица. Грозди амулетов старались сослужить своим хозяевам верную службу. Магический огонь мерцал в них сначала очень часто и ярко, затем лишь редкими вспышками, а потом и вовсе чуть заметными бликами. Маги переполошились. Оборотни-отступники, лишенные их чародейской поддержки, тоже сдавали позиции. Ульяне показалось странным, что десяток предателей был в состоянии так долго противостоять слаженной команде Сердая. Да один вожак мог бы играючи справиться с тремя противниками.

— Эй, чтец душ, а разгляди-ка ты шеи псов повнимательней! — крикнула Ульяна. — Чует моя душенька, что без подпитки магической тут не обошлось: обереги на них, что силу в десять раз приумножают!

А сама подумала о том, что знает того, кто мог снабдить противника подобными амулетами.

— Тоже мне новость! — ответил Александр. — Я уже двоих такой радости лишил! Вон, — он указал рукой в сторону растерзанных туш, — видишь, как живописно их куски по сторонам летят? Это твои подопечные стараются!

— Так снимай с остальных! Чего ждешь?! Или тебе спать не хочется?!

— Холодно мне в постели одному. Не привык я по ночам в одиночестве под одеялом кукожиться! Домой бы поскорей! Там желающие согреть найдутся, а здесь мне ни черта не обломится, вижу. — Александр говорил много лишнего, но дело магическое делал исправно — обереги на оборотнях гасли один за другим, один за другим их недавние обладатели валились в снег с рваными глотками и боками.

Хозяйка леса отпустила ветер и принялась за тех, кого в свое время так хлыстом отходила, что чуть на тот свет не отправила. А могла бы... Да родство поперек желанию встало — братья все-таки...

В ее руках, будто по команде, появилось то, от чего у белобрысых глаза больше блюдец стали. Никогда им не забыть того, как гулял по их спинам да ляжкам кнут плетеный. И спасу от него не было: длинные, тонкие, но невероятно крепкие отростки сами собой взвивались кверху и осыпали тела парней горячими "поцелуями", от которых кожа рвалась, да кровь хлестала. Поняли маги, что и нынче им наказания не избежать, от того каждый из них, вытянув руки вперед и удерживая остатки магического огня, принялся активировать заклинанием амулет переноса.

— Решили от меня целехонькими уйти? — прошептала Ульяна в их сторону, но, несмотря на то, что сказано это было очень тихо, противники ее слышали прекрасно. — Такого я вам позволить не могу — больно роскошно оно для вас...

Хозяйка леса замахнулась кнутом да с такой яростью и гневом, что не рассчитала. Видимо, слишком много неприятных воспоминаний навеяли ей гости из прошлого. А рев детей из хаты старой волчицы, что в аккурат за спиной Ульяны находилась, да тела молодых оборотней, что нынче бездыханно в грязных лужах лежали, не дали ей права силу свою сдержать.

Пока амулеты переноса портал открыли, первый маг кистей рук лишился. Второму меньше повезло: одни культяпки до локтя висеть и остались. В глазах хозяйки не было и тени сожаления. Зло наказано должно быть — тому ее с раннего детства учили, и учение это крепко-накрепко в сознании прижилось.

— Что ты наделала? — зашептал бледными губами Александр. — Что ты наделала...

— Зло наказала, только и всего, — меняя личину, сказала Ульяна. — Пусть не суются в мой огород. Я тут сама всему хозяйка. И ты это запомни да не говори потом, что не предупреждала.

Она хлопнула в ладоши. Кнут исчез так же внезапно, как ранее появился. А женщина не спеша подошла к тому, что осталось лежать на месте, где еще минуту назад ее братцы стояли. На каждом пальце оторванных рук красовалось по перстню. Огранка большинства камней оставляла желать лучшего и только два, что были надеты на мизинцы правых рук, оказались невероятного качества. Камушки чисты, как слеза младенца, и красивы, как закат в ночь перед грозой. Маленькие, размером не больше лесного ореха, но крайне сильные артефакты. Ульяна к ним ладони протянула, а перстеньки сами свое законное место на ее безымянных пальцах заняли.

— Здравствуйте, мои хорошие, — прошептала они им, чуть ли не прижимаясь к камням губами. — Соскучились? А я-то как! Видите, говорила я вам, что время придет — свидимся, вот оно и настало.

Александр понял — это ее кольца. Такие вещи лишь к хозяевам в руку прыгают. В магическом мире их называю "шпионы", но правильно и, главное, вовремя подкинуть артефакты недругу может только сильный маг. Для этого нужно превосходить соперника магическим даром более чем в несколько раз! Ведь наложение невидимого заклятья, которое убережет вещи от повторных заговоров и напомнит им о настоящем владельце, требует особого уровня и умения.

Тяжкой выдалась эта ночь, да день, что за нею придет, не легче окажется: многим оборотням огонь алый шкуры попортил, а значит, помощь хозяйки леса им понадобится. Буян, опустив голову долу, сидел у порога хаты старой волчицы. Сыновья малые его обнять хотят, а тот уворачивается, знать, потрепало вожака порядком, от того все тело и болит. Да пуще всего жаль вдов безутешных, ибо были среди ушедших этой ночью за Калинов мост и те, кто грудью могучей дом свой защищал, жен и детей. Пока Сердай с подмогой в Буяново селение прибежал да пока Ульяна подоспела — четверых славных мужей с того света уж не воротить было...