Посторонним вход воспрещён. Часть первая.

— Ну, один-то раз нащупали? — резонно возразил Ромка. — Куда он теперь денется?

Доцент энергично замотал головой, демонстрирую крайнюю степень несогласия.

— Куда именно — не знаю, а вот пропасть этот отпечаток вполне способен. Поймите, друзья мои — структура червоточин — это прежде всего очень сложные силовые протоки, которые особыми образом переплетаясь, удерживают эти "тоннели" между мировыми линиями в относительно стабильном состоянии. Энергию эти потоки черпают.. ну, скажем из мирового Хаоса, из некоей "тёмной энергии", заполняющей мироздание. Я не очень понимаю смысл данного явления — просто пользуюсь наиболее адекватными терминами, который мы сумели подобрать с герром Бухардтом. Видите ли, в процессе перевода мы столкнулись с тем, что не могли подобрать подходящих слов для тех или иных понятий, потому и пришлось...

— Это всё очень интересно, господин доцент, — Ромка, вновь почувствовавший предательскую зевоту, решительно пресёк излияния Евсеина. — Но нельзя ли попроще? На бытовом, так сказать, уровне? Сами ведь говорите, что у нас нет времени?

— На бытовом? Хм-м-м... — Евсеин пожевал губами, отчего сделался вдруг очень похож на пожилую, меланхолического нрава лошадь. — Ну, скажем так: в рабочем состоянии "червоточина" подпитывается энергией, которую сама же и черпает из окружающего пространства. Когда же тоннель разрушен — "подпитка" прекращается, и чтобы хотя бы на несколько мгновений восстановить его, и уж тем более, поддерживать с относительно стабильном состоянии, наше устройство само тянет энергию из окружающей сред. Делать оно это может только через человека-посредника; бусинки от чёток при этом играют при этом роль своеобразных магнитов. Это не значит, что человек отдаёт "червоточине" свою энергию своего организма — её надолго не хватило бы. Человек, подключённый через "бусинки" к межмировому тоннелю превращается в своего рода проводник — и вот это состояние и привело к тому, что случилось со мной. Да, признаю, это неприятно — но поверьте, никоим образом не означает, что "червоточина" высасывает из меня жизненные силы.

— Так ведь вы так именно и сказали с самого начала, разве нет? — с подозрением осведомился Ромка. — а теперь, значит, всё иначе? Это вы прямо сейчас сообразили, что ли?

— А хоть бы и так! — окрысился Евсеин. — Поймите, Роман, я уже около года только и делаю, что думаю над этими вопросами — Представьте, что наш давешний опыт стал своего рода последней каплей, последним звеном головоломки, которого только и не хватало, чтобы вся картина сложилась окончательно?

— То есть — она у вас сложилась? — уточнил Гиляровский. — И теперь вы точно представляете, что происходит с этими вашими "червоточинами"?

— Да! — доцент с вызовом задрал бородку. Глаза его горели — куда делась недавняя слабость и растерянность! — Да, теперь я совершенно ответственно заявляю — я точно знаю, как работают структуры, позволяющие нам открыть тень портала — и, если мы не будем терять времени даром, готов это сделать! Так что хватит разговоров господа, и за дело.

И, помедлив, добавил:

-Кстати, Роман Дмитриевич.. у вас в чашке, случайно,не куриный бульон? Признаться я несколько проголодался. Не будете ли так любезны?...

Гиляровский принял чашку у Ромки и протянул доценту. Тот приник губами, обжёгся — бульон был горячим, — невнятно выругался, и принялся шумно, как ребёнок, тянуть вытянутыми губами ароматную жидкость.

— А вы, Владимир Алексеевич, -осведомился меж тем Ромка. — никак с нами собрались, на ту сторону, в будущее? Смотрите, дело это рискованное. Вот и наряд у вас неподходящий — как бы полицейские не докопались. Да и документов нет...

— Да и вы, Роман Дмитриевич, вроде, в форменном? — отозвался репортёр. — Погоны хоть бы сняли — вряд ли у вас точно такие офицеры носят? А за меня не беспокойтесь — какой бы я был газетчик, если бы боялся с городовыми объясниться? Не думаю, что они за эти сто тридцать лет какими-то другими стали.

— ну, в-общем, вы правы, — вздохнул Ромка. — А шинель я и правда лучше здесь оставлю. Есть у меня где-то другая, штатская, без погон...

Евсеин допивал бульон; Гиляровский с преувеличенной беззаботностью рассматривал фотографии на стенах кабинета. Ромка, тем временем отыскал чёрную студенческую шинель — она сохранилась ещё с тех пор, когда он только появился здесь в 19-м веке; помнится, года Яша помогал ему подбирать гардероб. По московским меркам 2015-го года вполне нейтральна: мало что ли, на улицах пальто в стиле "ретро"? В Москве привыкли и не к такому; пожалуй, пройдись он по улицам в парадной форме поручика — при сабле, с револьвером на шнуре, побрякивая шпорами — и то, наверное, покосятся да и пройдут мимо. Эка невидаль — реконструкторы, ролевики и прочие городские сумасшедшие...

Порывшись в сейфе, Ромка рассовал по карманам паспорт, права, военный билет, тоненькую пачку купюр Российской Федерации -всего тысяч сто семьдесят. Добавил к ним изрядную горсть золотых монет, и, после недолгих колебаний, пару золотых с камешками, брошек — деньги и золото хранились здесь ещё со времён походов туда-сюда, на случай непредвиденных трат. Извлёк из ящика стола ключи от их с Ольгой квартиры, немного подумав, извлёк из потайного ящика карманный "пепербокс" системы Лефоше* — с откидным спусковым крючком и с вращающимся блоком стволов. Прямо скажем, не самый эффективное оружие — однако, его необычный облик оставляет шанс в случае неприятностей сойти за сувенир. Помедлив пару секунд, добавил пачку шпилечных патронов** — в сером пористом картоне, с надписью на французском и эмблемой льежской оружейной фабрики. Ну что, кажется всё?

#* "Пепербокс" (англ. pepperbox — "перечница"), или бундельревольвер — многоствольный револьвер, распространенного в в конце XVIII — начале XIX веков типа.

#** Шпилечный патрон — разновидность унитарного патрона со специальной конструкцией воспламенения в виде вмонтированного в гильзу стерженька (шпильки). Особенно часто использовались в револьверах системы Лефоше.

Июль 2015 года, Москва.

День. Осторожно, двери открываются!

Лидия Давидовна оказалась современной дамой чуть за тридцать. Яркая, узкобедрая, с красивым чуть ассиметричным лицом. Безупречный макияж, холеная кожа, алое с белым, явно пошитое на заказ платье. Хотела она романтики, воздуха и вызова; с тетей Ликой и Алисой говорила мило, без покровительственных ноток, чем сразу же расположила к себе собеседниц. А еще — рядом с клиенткой был огромный мраморный дог, добродушный и игривый. Дога Алиса тоже поснимала, уж больно яркий был типаж — современная "дама с собачкой".

Это же надо: почти в центре Москвы, почти что на Воробьёвых Горах, а если точнее, недалеко от улицы Довженко, в долине речки Сетунь — зеленая тенистая лужайка, теннисный корт, бассейн... Не стоит даже и примерно прикидывать, сколько все это может стоить..

Для Алисы фотосессия была работой, а вот для Лидии Давидовны — развлечением. Так что торопиться шикарная дама не собиралась: сначала предложила гостьям фрукты и прохладительные напитки, потом — долго обсуждала с "мfстером", где и как лучше расположиться для фотосессии. Повела Алису в свою гардеробную — чтобы та помогла отобрать подходящие туалеты. Дальше последовал перерыв на ланч, который, с слову сказать, подавали аж три официантки. Алиса сравнивала этот дом с квартирой своей приятельницы Верочки, супруги чиновника, отметившегося в первом расследовании Стёпы Ступкина. Да, тут — настоящее богатство, тогда как там — всего лишь подделка, имитация, попытка держать марку.

К четырем часам девушка начала уже нервничать. Если все так пойдет дальше — то ей нипочём не освободиться раньше шести часов! Богатая клиентка явно стремится получить от фотосессии максимум удовольствия — ну да, куда ей торопиться, за свои-то деньги? Вот и вживается неторопливо в роль фотомодели — а точнее, английской королевы перед съёмками для дворцовой хроники. Алиса, улучив момент, намекнула тете Лике, что время вообще-то поджимает — в шесть у нее встреча с дядей.

Восток есть восток — и восточные люди относятся к родственным обязательствам с изрядным пиететом. В половину шестого Лидия Давыдовна наконец отпустила девушку-фотографа, договорившись созвониться денька через три — когда фотографии будут обработаны и готовы пробники. Сказала, что желает получить большой фотопортрет — и крупноформатный альбом. На том и расстались — в другое время Алиса мысленно потирала бы руки, предвкушая более чем щедрую плату, но сегодня ей было не до того.

УФ! А теперь осталось пробиться сквозь пробки на улицу Казакова — дядюшка старательно начинил её "Короллу" хитрой аппаратурой, так что салон напоминает теперь машину из фильма "Охотники за привидениями". И и ещё большой вопрос, пригодится ли всё эти научные сокровища — а ну как у тротуара перед заветным домом попросту не окажется места для парковки? На руках, что ли, откатывать чужие тачки прикажете, или разыскивать хозяев и затевать склоку?

* * *

Антонина Сергеевна удобно устроилась у распахнутого окна с биноклем и фотоаппаратом. Вот и новый персонаж нарисовался! Раньше его точно видно не было — мелкий, энергичный дедок весьма подозрительной наружности. Пришёл один, остановился возле поднадзорного дома, озирается... Вот — достал из кармана что-то, нажимает кнопки, поворачивается туда-сюда... ну точно, очередной агент! А вот и давешняя девица — подъезжает на своей иномарке и впирается прамо напротив дома, чуть не поддав бампером в багажник приткнувшейся впереди малиновой "шестерке". Вот, вылезла... дедок сделалей ручкой, не отрываясь, впрочем, от своей шпионской коробочки. Так, а это что? У девицы в руках снова эта биолокационная рамка. Что они там делают? Кажется — дедок прикручивает рамку к своему прибору? Ну, точно, шпионы — и никакая это не экстрасенсорная рамка, а самая настоящая антенна! И, наверное, психотронная — Антонина Сергеевна как раз недавно изучила в интернете цикл статей на тему психотронного излучения, предназначенного для зомбирования ничего не подозревающих москвичей. Нет никакого сомнения -вот оно! Шпионы с психотронной излучательной пушкой — в самом центре Москвы. А дедок старается — крутить себе свой прибор.. девица подняла опасную антенну, водит ею туда-сюда... ну точно, шпионы, агенты, заговорщики! А это кто? Их же не было только что? Трое, на тротуаре, в шубах... Шпионы! Шпионы!

Антонина Сергеевна торопливо защелкала мыльницей.

Конец первой части