— Откуда вы? — спросил наконец Яваун. Язык его звучал как-то невнятно, но в общем не отличался от ойрин, языка Империи Хилайа и Лерики. — Лица у вас нездешние.
— Ты знаешь о Башне Молчания? — спросил Охэйо.
— Нет. Что это?
Охэйо вздохнул.
— Я не знаю, как она называется здесь. Войдя в неё, можно оказаться в любом месте, о котором мечтаешь — по крайней мере, наиболее на него похожем. Или, как я теперь думаю, наименее.
Яваун недоуменно смотрел на него. Он явно не понимал, о чем идет речь.
— Мы происходим из различных земель, — пояснил Охэйо. — Наша родина очень далеко отсюда. Кстати, насколько у тебя осталось еды?
Яваун поднял голову. Вид у него был задумчивый.
— На пять человек? Дня на два. Но тут много пустых квартир. В них полно припасов. Если хотите, можете занять одну из них. Не думаю, что кто-то будет возражать.
— Положим, мы туда пойдем. Но что потом, когда еда кончится и там? Что вы хотите делать дальше? — Аннит непринужденно сел в вертящееся кресло. Вид у него был задумчивый.
Яваун пожал плечами.
— Тут, рядом, есть другое убежище, более надежное. Мы можем с ними связаться и нас встретят. Больше идти некуда. Патронов у нас почти нет.
— А что потом? Вы будете ждать, когда эти твари разыщут и его и пожалуют к вам в гости, да? Думаешь, ЭТО пройдет само собой? Если мы действительно оказались под Сугха, то прятаться или даже драться — бесполезно. Надо уходить. Вот что: ты знаешь, откуда, то есть, с какой стороны появились эти твари?
— С севера, — ответил Яваун, всё ещё не понимая, куда он клонит. — Из моря. Ну, так нам говорили.
— Тогда логично будет двинуться на юг, не так ли?
Юноша вздохнул.
— Я хотел бы — но как? Нелюди появились две недели назад — во всяком случае, тогда их стало много. Уже тогда уходить было поздно. А сейчас...
— Хорошо, уйти нельзя. Понятно. А уехать?
— У нас не осталось машин. Поезда давно уже не ходят. Можно было уплыть, но море смыло все причалы. Оно словно взбесилось. Берег постоянно рушится. Я думаю...
— Что?
Яваун не ответил, неотрывно глядя на Лэйит. По его бело-золотистой коже вновь пополз румянец. Охэйо вздохнул.
— Ладно. Кстати, ты слышал что-нибудь об Одиноком Городе?
Яваун удивленно взглянул на него.
— Это он самый и есть.
13.
Какое-то время они молчали. Лэйми провел большую часть своей жизни, изучая истории Вторичного Мира, — и всё это время мечтал оказаться в Одиноком Городе. Что ж: теперь его мечта исполнилась — но он, почему-то, вовсе не был этому рад. Хорошо ещё, что Лэйит с Наури и даже Охэйо, вероятно, хотели того же — окажись он тут в одиночку, он бы давно уже погиб.
Аннит толкнулся ногой, повернув кресло к окну, но отмолчаться ему не удалось. Лэйит грубо ткнула его в бок.
— Что всё это значит, черт возьми? — спросила она. — Куда ты нас привел?
— Мальчик. Я думаю, всё дело в мальчике, — хмуро ответил Охэйо. — Мы спокойно прошли мимо замученного ребенка, собираясь отправиться в миры, о которых мечтали, — то есть, в рай. Как бы вы сами поступили с такими? Это я мог бы предвидеть, но мы оказались там, где хотели... в какой-то степени.
— А эти гады? — гневно спросил Наури.
— По-моему, тебе понравилось их бить.
— Если бы не Сугха, вы сейчас наверняка сидели бы в тюрьме, — добавил Яваун. — До неё туда сажали даже за знакомство с иностранцами.
Наури повернулся к Охэйо.
— Когда ты уговорил меня оставить Миа, ты знал об этом?
— Нет. Но я не знал, что нас ждет — а она, увы, не рождена для приключений. Её могло забросить в какое-нибудь тихое место и ты до конца дней гадал бы — куда именно.
— А почему тогда не разбросало нас?
Охэйо усмехнулся.
— Нас кое-что объединяет. Вы — пара кровосмесителей, а это, насколько я помню, смертный, то есть неотпускаемый грех. Мы с Лэйми убили более трехсот человек, когда в первый раз вышли за Зеркало. Там правили банды и они заставили мирных жителей штурмовать селение, в котором мы укрылись. Убийство — грех ещё более тяжкий. Так что удивительного в том, что мир, где мы оказались, напоминает ад?
— И мы теперь должны умереть? — спросил Наури.
Охэйо продолжал улыбаться.
— Ни в коем случае. В аду полагается мучиться. Но, так как сюда нас отправил не Бог, я думаю, есть шанс сбежать отсюда или как-то во всем разобраться. Небольшой, но своими придирками ты лишаешь нас и его.
С минуту Аннит и Наури сверлили друг друга взглядами — Наури с яростью, а глаза Охэйо были спокойными и даже несколько меланхоличными, лишь в углах его губ затаилась усмешка невыразимого никакими словами презрения. Это подействовало на Наури, как холодная вода. Он смутился и опустил взгляд. На этом вся дискуссия закончилась.
Глава 2:
О страхе и свободе
1.
Лэйми проснулся от грохота, более мощного, чем просто шум волн — рушился берег. Лэйит испуганно села в постели, потом вновь откинулась на подушку. Он бездумно обнял её. В комнате было темно и жарко; хотя влажная простыня была сбита в ногах, их нагие тела блестели от пота. Стараясь вновь заснуть, Лэйми смотрел в потолок. Приглушенный двойными рамами равномерный пульс прибоя, казалось, стал громче, иногда прерываясь всплесками — когда падала очередная подмытая глыба.
Он почти задремал, когда постель закачалась под ним. Снова грохот обвала, но уже гораздо сильнее — сначала гул, похожий на гул водопада, потом глухой удар, почти взрыв — когда море сомкнулось над рухнувшей массой.
Лэйми поджал ноги. Перекатившись через Лэйит, он вскочил и босиком прошлепал к узкому окну, но стекла запотели и сквозь них ничего видно не было. Он открыл рамы. Хлынувший в комнату ледяной воздух показался ему удивительно свежим и он лег животом на прохладный гладкий подоконник. Холодный ветер обдувал его голые плечи, бедра обжигал исходивший от батареи жар.
Внизу, в огромном дворе, не было видно ни души, только слабый снежок поблескивал в призрачном свете темно-синего, тусклого фонаря, ложась на землю ровным, нетронутым слоем. Дальше, за черными джунглями мертвого парка, шумело невидимое отсюда море. Глухой, мерный шум волн казался тревожным. Когда Лэйми появился здесь, он даже не слышал прибоя.
Ладони беззвучно поднявшейся Лэйит скользнули по его бокам, потом она вся прижалась к нему. Лэйми повернулся к ней, сел на подоконник, потом откинулся назад, упершись ногами в кресло. Бедра Лэйит охватили его бедра, двигаясь в ровном, уверенном ритме, она посмеивалась, упираясь ладонями в его нагую грудь. Ребро рамы врезалось Лэйми в лопатки, голова повисла в воздухе. Мир перевернулся, кружился и плыл куда-то — белесое в нависающих массивах домов небо и темная бездна под ним, из которой неисчислимыми искрами всплывал снег. Он невесомо ложился на голые плечи Лэйми и тут же таял, сбегая щекотными каплями.
Он жил в этом странном месте уже два дня. Это было богатое жилище с десятком огромных комнат и окнами, выходившими сразу на три стороны. Мебель, отделка — всё это выглядело роскошно. Прежние обитатели здания превратили его в настоящую крепость, замуровав двери и окна двух нижних этажей. Однако, когда группе ищущей укрытие молодежи удалось отыскать-таки вход из подвала, они никого здесь не нашли. Вместе с ними их было около двух дюжин — поровну парней и девушек. У них было в достатке еды и даже горячая вода, но здесь не было связи и единственное, чем они могли заняться (помимо таких вот развлечений) — наблюдения за тем, что происходит вокруг, а это не доставляло им удовольствия. Нависавшая над землей мгла Сугха не рассеивалась даже на минуту. Днем она наливалась тревожным и жутким йодистым сиянием, не дающим теней и сливавшимся с сиянием снега. Они ни разу не видели снаружи людей — ни издали, ни вблизи. Зато тварей Мроо становилось всё больше — на улице всё время толкалась толпа разнообразных монстров. Их суета казалась совершенно бессмысленной. Одни уходили, их тут же заменяли новые. Никто на самом деле не знал, откуда же они взялись. Некоторые определенно пришли с севера, вслед за тучами и холодом — приплыли или вышли из моря. Другие, низкие, горллоподобные, были переродившимися людьми.
Никто не знал и как именно происходит заражение. Здесь считали, что причиной перерождения было какое-то излучение, исходившее от туч — или из-за них — но кое-что Лэйми стало ясно: Сугха, прежде всего, подчиняла себе волю человека и будущая жертва уже не могла уйти от неё, пока не превращалась полностью. Никакой середины не было: человек или становился Переродившимся или просто оставался собой. Хотя таких оказалось, увы, слишком мало, это были люди, в избытке наделенные тем, что называют жизненной силой — выносливые и красивые.
Неудивительно, что среди них оказались и он с Охэйо, и Лэйит с Наури. Лэйми был очень рад, что судьба избавила их от самого жуткого испытания, но тварей Мроо словно магнитом тянуло к нормальным людям и осада их убежища не прекращалась ни на минуту. Бетон стен и стальные двери дома служили надежной защитой — но всё это делало пребывание здесь довольно неуютным.
Охэйо долго рассуждал о том, что выбор в Башне Молчания был, по сути, чистым шулерством: люди там и впрямь попадали в самые интересные места Мааналэйсы, — но интересные не для них, а для её Строителей. С ними поступили так же, как ученые поступают с мышами, пуская их в лабиринт. Злиться, впрочем, они могли лишь на свою доверчивость и глупость. Охэйо во всяком случае предпочитал думать о том, что делать дальше — но пока тщетно.
Одинокий Город был гораздо больше Пауломы, однако до её великолепия ему было очень далеко. Жизнь тут и до Катастрофы не была особенно веселой — шел уже четвертый век Народной Республики — а примерно месяц назад небо вдруг затянули сплошные буро-рыжие тучи Сугха, с каждым днем густея и спускаясь всё ниже. Вслед за ними пришел холод — а потом появились чудовища. Ничего о текущей обстановке хотя бы в родном городе обитатели дома не знали — вся связь перестала работать ещё несколько дней назад и они понятия не имели, что в нем происходит.
2.
Вдруг парк беззвучно поехал куда-то вниз, и двор, раскалываясь наискосок, начал опрокидываться в море. Лэйми мгновенно вскочил, прижав к себе Лэйит. Грохот накатился волной и оглушил, пол запрыгал под ним, словно ожив, потом две трети двора просто... исчезли. Секунды затишья — и над кромкой обрыва, гораздо выше окна, взметнулся взрывом чудовищный фонтан. Вода расплескалась по двору, мгновенно съедая белизну снега, несколько капель попали на лицо Лэйми и он ощутил горький вкус. Соль.
Рваный край обрыва темнел теперь почти под ним, всего в дюжине шагов от стены, и косо шел влево, задевая торец дома. Из пропасти всё ещё слышался шорох сползавших глыб и в ней грохотали волны. Звук доносился глухо, как из бездны. Море наступало, буквально зарываясь под берег. Или, быть может, под берег зарывалось что-то в нем — и это "что-то" было длиной, как минимум, в несколько десятков миль. Или сотен. Или...
Сзади стукнула дверь. Охэйо, не обращая никакого внимания на их наготу, быстро подошел к окну.
— Хватит лапать друг друга. Одевайтесь. Мы должны быстро уходить отсюда.
Сердце Лэйми заледенело от страха. Они бросили оружие — а он видел, ЧТО ходит по улицам. Даже Переродившиеся, с их непомерно широкими плечами и руками, свисавшими почти до земли, ещё не были самым худшим. Всего несколько часов назад он видел что-то, похожее на мохнатый мешок — с четырьмя руками и зубастой дырой там, где должна быть голова.
— Идти? Куда?
— Лэйми, я не знаю. У нас просто нет выбора. Этот дом вот-вот тоже опрокинется в мо...
Пол вновь задрожал. На голову Лэйми посыпалась штукатурка, раздался сокрушительный грохот и крики. Высунувшись в окно, он увидел, что половина их дома исчезла. Обрыв темнел теперь прямо под стеной и оставаться здесь было бы безумием.
Лэйми метнулся к постели, натягивая одежду — только самые существенные вещи, как и Лэйит. Накинув на голые плечи куртку, он, вслед за ней, выбежал из комнаты. В коридоре металась испуганная молодежь, но Яваун закончил сборы на удивление быстро, навьючив на себя рюкзак с любимыми записями. Лэйми прикинул, что они тянули пуда на два, но смеяться ему не хотелось — только благодаря им их спаситель не сошел с ума.
Но лестницы, по которой они поднялись сюда, больше не было. Едва Лэйми отпер дверь квартиры, в лицо ему дохнула холодом сумрачная пустота. Лестничная клетка исчезла, нагромождения бетонных плит и битого кирпича, начинаясь несколькими этажами ниже, спускались прямо в море. Оползень до основания разрушил большую часть дома. Его фундамент был, правда, укреплен сваями и они пока ещё удерживали берег, так что немедленное повторение обвала им, вроде бы, не грозило. Но, как это обычно бывает, крепость обернулась тюрьмой — бежать было некуда.
Яваун хотел спуститься из окна по связанным в жгут шторам — но оказалось, что нелюди всё ещё бродят под стенами. Единственным подобием выхода оставался кабель, тянувшийся над окнами с другой стороны дома к соседнему, всего метрах в двадцати. Теоретически, они могли перебраться туда, но Лэйми сомневался, что получится. Выбора, однако, не было.
Соорудив из шнура с какой-то тяжелой деталью аркан, Охэйо смог захлестнуть кабель и подтянуть его близко к окну. Он не порвался, когда они с Лэйми изо всех сил потянули за него, но, так как желающих ползти по пластиковой жиле толщиной в палец не нашлось, Охэйо пришлось лезть первым. Кабель раскачивался под ним и зрелище получилось кошмарное — Лэйми просто не мог на это смотреть. Тем не менее, всё прошло вполне благополучно и он последовал за другом, — отчаянно зажмурившись и убедив себя, что всё это просто дурной сон. Но кабель врезался ему под колени и тошнотворно раскачивался, вызывая приступы дурнотного головокружения. К тому же, он ощутимо растягивался под ним, подергиваясь взад и вперед, и Лэйми казалось, что он вот-вот лопнет.
Это путешествие заняло словно целую вечность. В самом конце его руки так тряслись, что он не смог залезть на крышу, но Аннит помог ему. Третьей была Лэйит, четвертым Наури. Пятым полез Яваун. Они все волновались за юношу, но он справился. Вслед за ним перебралось ещё человек пять — из числа тех, кому повезло оказаться в квартире.
Какое-то время они все сидели, прижавшись друг к другу, не в силах сдвинуться с места. Потом Лэйми осмелился осмотреться. Нелюди, казалось, не заметили их побега, всё еще толпясь у покинутого ими здания — вероятно, людей в нем осталось больше, чем здесь.
Охэйо встал рядом с ним, задумчиво глядя вниз. На его губах застыла слабая улыбка.
— Что здесь смешного? — спросил Лэйми.
— Знаешь, очень редко можно встретить такое чистое, архетипическое Зло, как Сугха, борьбе с которым можно посвятить жизнь. В Хониаре мне больше всего недоставало приключений. Я и представить не мог, как это всё интересно.
— Мы все можем здесь умереть.
— Можем. Ну и что? Можно подумать, у нас нет души.
