Самурай Ярослава Мудрого

— Пошли, Ферзь, князь велел тебе предстать, — Поспелка старался говорить важно и серьезно, но самодовольство так и прыскало с его румяной физиономии. Я засмеялся, дал чиновнику взятку в мелкую монетку и последовал за ним. Поспелка привел меня к какой-то невысокой двери, никак не подходившей для княжеской горницы. Я было хотел поинтересоваться, не спутал ли мой чиновник чего, но государственный человек Поспелка указал на дверь и сказал: 'Здесь. Стукни и войди, а я тут тебя ждать буду'.

Хех, судя по всему, князь не особо любит в своей горнице сидеть, или у него для таких орлов, как я, специально мелкая горница есть. И то, перед каждым бродягой свои парадные покои открывать, так где же тогда больших людей принимать? Да не велик я барин, прямо скажем. Я стукнул дверным кольцом и толкнул дверь. За дверью оказалась, как я и ожидал, небольшая комнатушка со столом, за которым и восседал Ярослав Хромой. Я поклонился в пояс, шагнул в комнату и прикрыл за собой дверь.

— Здрав будь, княже. Благодарю, что велел принять меня, — начал я разговор.

— И ты будь здрав, наставник. Чем похвалишься? — отвечал князь.

— Да пока нечем. Был вот у Ратьши, высказал ему свои мыслишки о том, как уных учить, да что мне потребно, он велел к Третьяку идти, да думаю, что и тот бы к тебе привел, или проволочка была бы, — честно сказал я.

— Добро. Что требуется, наставник? — князь был явно настроен на короткий разговор.

— Сперва знать хотел, князь, сколько уных мне дашь в обучение.

— Для начала два десятка, выберешь сам. Пройдешь в их избу, там осмотришься и набирай. Еще что? — уточнил князь.

— Мне их в какие часы брать? В утро, в день, или в вечер?

— Да насколько надо, настолько и бери, чай, ты наставник, не я, тебе виднее, — внезапно для меня сказал Ярослав.

— Добро. Я бы, княже, думал их на своем дворе учить, подале от теремов, где всякий в советчики станет, да и от варягов подальше, — прямо сказал я. Дипломат из меня, конечно, как из цыгана поп.

— А что для того требуется? — князь явно торопился, раз даже не повторил выступления Ратьши.

— Денег на избу для занятий. На лес и артель, князь. Я ваших цен не знаю, у кого спросить про то — и подавно. Прости, что к тебе с этим, — я потупил наглый взор.

— Ништо, дело нужное, правильно пришел. Ты бери человека из наших, местных, веди на торг, там наймешь артель и лес возьмешь, а за платой пошлешь сюда, в терем. Скажешь, княжье дело. Пусть идут к Третьяку, я того оповещу, чтобы уплатил. Все ли у тебя, наставник?

— Все, княже, теперь все, — я поклонился и выпрямился, ожидая приказаний.

— Велико доверие тебе Ферзь, шустро в гору бежишь. Добро, добро. Ступай,и — как-то загадочно проинструктировал меня Ярослав и я, пятясь, вышел из горницы. Епишкин козырек, неограниченный кредит, вместе с тем еще и от воровства застрахован. Я-то лишнее вернул бы, а так очень даже мудро. Придет артельщик и купец к Третьяку, тут и получат свое. Небось, не каждый день к ним от князя люди ходят, добры, значит, молодцы. Вроде меня, Ферзя-ста.

Кстати, о молодцах. Приказ-то даден, время тянуть не следует.

— Поспелка, проводи-ка меня, парень, к уным в избу. Пусть все уные там соберутся, скажешь, княжьим словом Ферзь велит, — сказал я Поспелу.

— Так проводить или бежать предупредить? — растерялся Поспел.

— Сначала упреди, потом вернешься и проводишь. Я тебя во дворе подожду, — отвечал я, и чиновник для особо мелких поручений брызнул с лестницы.

Я же степенно вышел во двор и снова сел на волшебную завалинку. Как ни сяду на нее, что-то случается — то убить норовят, то кредиты открывают... Все не просто так тут торчать! Я снова закурил и уставился в землю. Смотреть по сторонам как-то не тянуло, появились мысли, что успеется еще, я не археолог, сравнивать, в какую лапу рублен терем, и какие к нему пристройки и службы, дело не мое. Но мемуары я точно напишу. Иероглифов рисовать, пожалуй, не стану, а вот берестяные листочки малость почеркаю, да и спрячу понадежнее, еще и от сырости, и старости как-нибудь обработаю, воском, что ли, натру, да заверну в тряпки и кожу. Так и так, дескать, в году 2011-м я, такой-то... И все по порядку. Любая экспертиза год написания укажет с точностью, но головы потом поболят у народа. Я криво ухмыльнулся — может, так и делались некоторые исторические загадки? Кто-то просто хотел пошутить? Сова, к примеру, пошутила вот. Ну, инда и я пошучу.

Тут вернулся ко мне чиновник мой, запыхавшийся и красный.

— Ты чего, Поспел, как калина красный? Не обидели тебя уные? — в шутку спросил я.

— Нет, наставник, не обидели, только бегал много, пока всех у избы собрал. Все тебя ждут.

— Тогда веди, Поспелка, посмотрим, что за уные.

Чиновник степенно пошел рядом, стараясь отдышаться. Так мы, чинно шествуя по подворью, вышли к большой избе. Поспел толкнул дверь, я шагнул на порог. В избе разом поднялись на ноги уные. Много уных. Человек пятьдесят. Тут же стоял длинный, почти во всю избу, стол, у северной стены: честь по чести, печь, вдоль восточной и западной стены стояли лавки, на которых, надо думать, спали уные.

— Здравы будьте, молодцы, — я всматривался в лица, мне предстояло выбрать из них двадцать человек, ошибиться не хотелось. Впрочем, двух я уже выбрал.

— Здрав будь, наставник Ферзь, — гулом ответили мне уные.

— Ратмир, Воислав, ко мне. Первые двое. Повелел мне князь взять в науку двадцать уных, для пробы и для начала. Выбирать стану. Пошли на двор.

Вся орава молодых, крепких парней вышла на воздух. Я подошел к толпе и сказал: 'В ряд встаньте, я каждого видеть должен'. Группа мигом превратилась в стройную шеренгу.

— Добро. Теперь в сторону пусть те отойдут, что у меня учиться не хотят. Все только вольной волей.

Человек десять вышли из шеренги и замерли.

— Добро. Ступайте в избу обратно, с вами разговор кончен.

Я всматривался в лица, стать смотреть нужды не было, парни были, как на подбор, да и не будь то мудрено — княжьи люди росли. Ошибиться не хотелось. Смотрели уные прямо, глаз не прятали, выбрать было несложно. Вскоре я отобрал еще восемнадцать человек.

— Все, парни, набор кончен. Что с остальными делать, дальше будем решать, вернее, князь будет решать. Вы, кого выбрал, ждите приказа, когда в ученье идти, прибежит к вам вот этот Поспел. Заниматься будем в 'Черной избе', где я и живу. А пока что мне там кое-что доделать надобно. Кто хочет что спросить, спрашивайте.

— А чему учить будешь, наставник? Только на мечах сражаться, аль еще как?

— Вам и меча хватит, на слово поверьте. Им одним всю жизнь можно заниматься, — утешил я высунувшегося с вопросом уного. Тот кивнул и умолк.

— А тогда все пока, уные. Ждите гонца своего, — я, признаться, даже важности подпустил, как-никак, княжьим повелением поднят до наставника! Интересно... Века прошли, а способы все те же — поднимай человека из грязи, станет верен. Правда, меня не из грязи, но из лесу, так хрен редьки не слаще, беспамятный человек с деревянным мечом стал учителем молодых дружинников, на случай потолковать с варягами, как я понимаю. Еще немного, повешу я на забор метлу и собачью голову — для солидности.

Размышляя, я шагал скорым шагом к торгу. И опять не за бабами! А за дровами! Да даже еще и не за дровами еще, а узнать, где живет кузнец Ерш. Хоть он и не столяр, и не плотник, но думаю, подскажет, где плотничков сыскать да леса купить. Он ведь и не псарь, а собаку мне враз нашел.

Как найти Ерша мне споро и доходчиво объяснила на базаре крепкотелая торговка овощами, кидавшая на меня и на мой меч удивленные взгляды. Потом, видимо, смирилась и с тем, и с другим, и взгляд ее наполнился извечным женским призывом, но я, греха убоявшись, а точнее, не желая связываться с вольной, поспешно и потешно сбежал от грудастой Цирцеи, о чем метров через пятьдесят горько пожалел. Но не возвращаться же мне было, смешно просто.

...Ерш оказался дома, на окраине города, а вернее, в своей кузне. Меня встретила у ворот хозяйка, поздоровалась и провела к хозяину. Она была моложе Ерша лет на пятнадцать, но не надо было быть столь опытным человеком и спецом по бабоведению, как я , чтобы понять, что она мужа любит, и он ее тоже. Так что не зря я, все же, Фарлофа положил. Кому-то легче вздохнулось.

— Ферзь! Здрав будь! — обрадовался Ерш.

— И тебе доброго здоровья, мастер, — отвечал я. Должник он мне или нет, не важно.

— Ты по делу или на гости? — уточнил кузнец, доводя до ума подкову, зажатую клещами.

— По делу, Ерш. Даже по двум делам. Одно по службе, второе для себя, то за плату.

— Не говори, Ферзь, ерунды. Хоть меч проси, даром сделаю, — мрачно ответил Ерш.

— Мастер, ты не гневись, ты со своей работы живешь, семью питаешь, мне стыдно твое время даром тратить.

— Или говори, что надо, или иди себе прочь, — насупился Ерш, закончив работу.

— Ладно. Дай берестку какую и уголек, — с этими словами я набросал на бересте бо-сюрикен, метательный клинышек поменьше пяди, заточенный с двух сторон. — Сделаешь? Вот такой же длины, толщина вот такая — я черкнул на бересте зарубку. Меч мечом, а такая штука, если к рукам, порой меча полезнее... Да и запрета мне на них Тайра не делал. Так что рассую по карманам, чай, не оторвут.

— Сделаю. Сколько тебе надо? — спросил мастер.

— С десяток, больше не надо. Концы, мастер, сведи на 'иглу', да заточи поострее.

— Добро, хорошо, что сказал. А что это такое-то, Ферзь? — поинтересовался Ерш

— А вот как сделаешь, покажу тебе, — посулил я.

— Добро. А еще что тебе надобно? — спросил кузнец, жестом приглашая меня следовать за ним к дому, что я и сделал.

— Мне бы артель порукастее найти, надо у меня во дворе второй сруб поставить, особый, нарисую сам, а еще бы лесу, я в этом ничего не понимаю, у кого покупать, кого нанимать, какой лес надо — без понятия я. Расплата у Третьяка, при княжьем дворе.

— Высоко вспорхнул, Ферзь, — уважительно присвистнул кузнец. Я ухмыльнулся.

— Высоко летать, сам ведаешь, не всегда безопасно.

— Оно так. Пополуднуем сейчас, как раз впору, а там я тебя провожу до плотников, там нам будет нужен Карп. Он тебе и лес найдет, я в этом не мастак, сам понимаешь. Но Карп меня знает, а коль твоя работа по княжьей службе, он кому хошь откажет, если что, — обнадежил меня кузнец.

Полудновали кашей с молоком и свежим хлебом. После еды мы с Ершом неспешно вышли во двор, где сели на завалинку и я закурил, а кузнец захрустел яблоком. Сигарета моя его не заинтересовала вообще. Или на мой счет, что скорее всего, была сочинена ему им же самим, красочная легенда, где я представал или былинным богатырем, заступником всея Руси, или же человеком темным, потаенным, в общем, ниндзя просто. Ростовский. Что-то много вокруг меня какого-то пафосного шума, причем пафоса больше всего я сам и нагоняю. Как говорил герой одного фильма: 'Сдается мне, что мы накануне грандиозного шухера'. Так оно обычно и бывает.

Я докурил, Ерш доел яблоко, и мы пошли со двора. Чиновника для особо мелких поручений я отпустил еще на княжьем подворье. Мальцу, понятное дело, хотелось идти с великим дядею Ферзем, но дядя не внял молчаливой мольбе и бессердечно удалился, наказав зайти к себе в 'Черную' завтра в полдень.

Мы шли по городищу, люди часто кивали Ершу, тот кивал в ответ, кивал, натурально, и я. Чтобы не выделяться. С деревянным, то есть, мечом на плече, причем в компании кузнеца, но чтобы не выделяться. Вокруг кипела работа, видимо, мы были в рабочей части города. А может, тут нет такого, а есть концы, где плотники живут или кузнецы, или гончары, к примеру. Присмотревшись, я понял, что так и есть. Но Ерш неутомимо шел к таинственному Карпу. Целое озеро рыбы у меня — и Ерш, и Карп. То-то он нас сейчас на смех поднимет. С деревянным-то мечом. Спросит, поди, не срубить ли ножны мы к нему явились?

Артель Карпа мы нашли на торгу, там же торговали и лесом. Карп, судя по всему, просто не говорил со смертными, только кивнул в ответ на приветствие, да и на все Ерша и мои слова, только кивал головой. Кивнул в последний раз и выжидательно посмотрел на меня.

— Казну? Казна у Третьяка. Мне бы еще лесу купить, а рисунок, что строить надо, вот — я достал из кармана бересту, развернул, показал Карпу. — Сможете?

(Кивок)

— А за сколько? Седмицу?

(Отрицательный кивок)

— Пять ден?

(Отрицательны кивок)

— А сколько? — мне надоело я задал прямой вопрос. В ответ Карп поднял правую руку и отогнул указательный палец.

— Добро. Мне к купцам с тобой идти?

(Отрицательный кивок)

— Где 'Черная изба' знаешь?

(Кивок)

— Лес туда доставят?

(Кивок)

— Про оплату все ясно? Устраивает так?

(Кивок)

— Завтра на работу встанете?

(Кивок)

— Утром придете?

(Кивок)

— Добро. Тогда до завтра, мастер.

(Кивок, и мастер отошел от меня, и ушел в ряды купцов, промышлявших лесом)

Я повернулся к ожидавшему и в бороду ухмылявшемуся Ершу и сказал: 'Спасибо, Ерш. За клиньями моими когда зайти?

— Я сам принесу, как сделаю. Работы сейчас немного как раз, так что вскоре жди. Добро ли?

И тут я кивнул головой, и мы с Ершом покатились со смеху.

Глава XVI

Домой я пришел ближе к вечеру. Гляди ж ты, и не делаю ни хрена, а каждый день как с работы иду. Сегодня соседи по улице на мои кивки отвечали охотно.

Я ради опыта стукнул кольцом в калитку и пес мой ужасным голосом, как ему казалось, возлаял. Вернее, изволил пару раз сказать 'Гав'. Настолько низко, насколько смог. Добро. Не пустобрех.

Дом... Собака... Впереди занятия... Может, снова бои — кто знает? И мне нравится все это куда больше, чем жизнь 'от и до' — от зарплаты до зарплаты, или жизнь, посвященная деланию денег, или... Кому-то странной может показаться то, что я люблю свою жизнь со всеми ее крайностями, бой — подготовка, бой — подготовка. Но мало ли я видел жизней, разменянных на алкоголь, на наркотики? Люди не знают, что делать со своей жизнью, как прожить ее и как закончить. Моя же, несмотря на ее странность, в моем старом времени имела самое важное — смысл. А теперь, судя по всему, у меня появились еще и цели. От серьезных до малозначимых.

Серьезная, понятное дело, купить баб, малозначимая, натурально, натаскать уных на варягов. Точно, что опричнина. Тогда понятно, почему и уных дали мало — как бы Ферзю в голову какая блажь не пришла, с собственной дружиной-то. Все-то у умных людей продумано, не то, что у меня — прожил день до вечера и хорошо. Нет, так нельзя. Надобно мне какое-никакое стратегическое планирование учинить. А с другой стороны, какое может быть планирование, если человек я княжий, пошлют завтра, куда Макар телят не гонял — вот тебе и планирование.

Размышляя, бродил я по двору, как неприкаянный, покуривая сигаретку, а за мной по пятам ходила моя суровая собака и поскуливала. Тут я очнулся, присел на корточки и взял свою страшную собаку за морду, собрав ей всю шкуру к носу кучей складок. Чудовище мое неистово завиляло хвостом и даже лизнуть меня хотело, но не достало и начало вырываться, очевидно решив, что такое панибратство и от хозяина долго терпеть не след. Я отпустил его, щенок встряхнулся и поставил мне на ногу передние лапы. А тяжеленькая собачка-то, даром, что щенок.