Не вмешивайтесь в дела волшебников

Мадам Боунс снова попросила представиться обвиняемых и попросила писца прочитать первое обвинение.

— Профессор Северус Огастус Снейп обвиняется в регулярных нападениях на мистера Поттера с применением заклинания Legilimens в течение пятого курса последнего в Школе Чародейства и Колдовства Хогвартс с января по май месяцы 1996 года под видом преподавания мистеру Поттеру Окклюменции.

Мисс Глендоулинг сделала паузу, быстро прочитывая следующее обвинение:

— Директор Школы Хогвартс, Альбус Персиваль Брайен Вульфрик Дамблдор обвиняется в соучастии преступлению профессора Северуса Огастуса Снейпа, а также в пренебрежении контролем над их уроками Окклюменции, при том, что он знал о неприязни профессора Снейпа к мистеру Поттеру.

Гарри опустил голову, стараясь не рассмеяться.

"Неприязнь!" — думал он. — "Скорее уж "ненависть" или "презрение". Впрочем, взаимная ненависть."

— Мистер Боет. Так как обвиняющий — ваш клиент, вы можете начать, — предложила Амелия.

— Спасибо, мадам Боунс. — Александр поднялся из-за стола. — Мистер Тализин Найберт, займите, пожалуйста, место свидетеля.

Пожилой, уже лысеющий волшебник, выглядевший едва ли не старше Дамблдора, занял свое место.

— Как ваше имя и род занятий, мистер Найберт?

— Я — мастер Окклюменции, — представился Найберт. — Последние двадцать лет я обучал Невыразимых Окклюменции и Легилименции.

— Мистер Найберт, представьте, пожалуйста, что существует студент, которого нужно быстро научить защищать свои мысли от другого волшебника, но у него нет даже представления об искусстве Окклюменции. С чего бы вы начали обучение? — спросил Боет.

Немного подумав, Найберт ответил:

— Несмотря на то, что нужно обучить его как можно быстрее, любой ученик нуждается в основе, подготовке к обучению. Для начала я дал бы ему почитать несколько книг по защите разума и Окклюменции, чтобы он смог понять цели уроков. Одновременно я буду учить студента некоему подобию медитации и контролю над мыслями. Если студент не сможет этого сделать — он не сможет овладеть Окклюменцией. Эта наука не подвластна каждому, и требует огромной концентрации, по крайней мере, по началу. Как только студент сможет контролировать мысли, я начал бы учить его защищать разум.

— Каким образом? — поинтересовался Боет.

— Я использую разные методики, — пояснил Найберт. — Которые подходят не всем. Если у человека плохо развито воображение, то я попробую научить его представлять щиты в виде нескольких слоев, как купола. Если хорошо — то я учу, как скрывать даже тени мыслей, чтобы не быть обнаруженным, как создать мысленные ловушки, защититься от использования легилименции. Если они справятся с этим — тогда я перехожу к защите разума, уже подвергшимся влиянию легилимента.

— Скажите, мистер Найберт, — перешел к делу Боет. — Если бы у вас был ученик, на первом занятии вы поставили б его в центр комнаты, указали бы палочкой, и, приказав ему "очистить свой разум", использовали бы проклятие Legilimens?

— Конечно нет! — Воскликнул Найберт. — Никто в жизни так не научится Окклюменции. На самом деле это привело бы к прямо противоположному. Многократное применения Легилименции на человеке, не знающем, как восстановить разрушенные мысленные щиты, только ослабило б естественную защиту разума. К тому же, это было бы весьма болезненно.

— Но со временем щиты восстановятся? — спросила мадам Боунс.

— Я не знаю. Честно, я бы не хотел проводить такой эксперимент только для того, чтобы получить результат. Зная, как работает Легилименция, несложно предположить, что в конце концов у человека, подвергшийся заклинанию, будет испытывать частые головные боли и мигрени.

— Мистер Найберт, — вдруг заговорил Дамблдор. — Если у вас недостаточно времени для того, чтобы пройти полный курс обучения Окклюменции, что бы вы предложили?

— Невозможно за короткий срок освоить Окклюменцию, директор, если вы заботитесь о здоровье, прежде всего психическом, вашего ученика. Самый краткий путь — просто убить студента ядом или проклятием. — Найберт позволил себе слегка ухмыльнуться. — Вы должны знать это, директор Дамблдор. В конце концов, вы сам — Мастер Окклюменции.

— И последний вопрос, мистер Найберт. — подводя итог, спросил Боет. — Вы когда-нибудь учили бы человека, который вам не нравился?

Найберт серьезно задумался перед ответом.

— Да, если я не мог избежать этого. В любом случае, это зависит от степени неприязни. Если я знал, что не могу профессионально работать с человеком, то просил дать ему другого учителя,

— У меня больше нет вопросов, мадам Боунс, — с легким поклоном, Александр сел на место.

— Есть еще вопросы? — Амелия оглядела зал, смотря поочередно на членов Визенгамота, Дамблдора и Снейпа. — Благодарю за ваши показания, мистер Найберт.

— Мадам Боунс, — пожилой волшебник склонил голову в знак уважения сначала перед Амелией, потом повернулся к Гарри, также поклонился ему, и вернулся на свое кресло.

— Я попрошу Альбуса Дамблдора занять место свидетеля, — раздался голос Александра. — Поскольку, как мне стало известно, директор Дамблдор хранил тайны от моего клиента в течение некоторого времени, я должен попросить вас дать свидетелю Сыворотку Правды, чтобы быть полностью уверенными, что узнали всю правду, а не только то, что он хочет рассказать.

— Вы думаете, что Глава Визенгамота солгал бы? — Возмутился один из волшебников на трибуне.

— Нет, не солгал, а только не сказал бы всю правду. — Спокойно уточнил мистер Боет. — За прошедшие уже почти двадцать лет, Дамблдор хранил тайны от моего клиента, решая, что он имеет право знать, а что нет. Был момент, когда мой клиент сам попросил рассказать ему всю правду. Но Дамблдор не хотел прерывать свою Великий Эксперимент. Магглы называют это теорией Рождения.

— Что за теория? — поинтересовался кто-то.

— Маггловские психологи много лет спорили насчет того, что сильнее, — пояснил мистер Боет. — То, каким человек родился, или кем он стал. Ну, вы понимаете — родился человек хорошим или плохим. Или все дело в его жизни, в том, какой путь он сам себе выбрал. Начиная со смерти родителей мистера Поттера, Дамблдор проводил этот эксперимент, используя моего клиента как лабораторную крысу, чтобы доказать себе, что только собственный выбор человека делает его таким, каков он есть. В данном случае, для него было только удачей то, что мистер Поттер вырос примерно в таких же условиях, как и Лорд Волдеморт.

Несколько волшебников вздрогнуло, услышав имя Темного Лорда. Александр продолжил:

— Это может объяснить, то, почему Дамблдор так легко поверил в то, что Гарри Поттер убил мистера Лонгботтома. Вероятно, он предположил, что его эксперимент потерпел неудачу, посему и надо было изолировать мистера Поттера, чтобы он не смог больше никому причинить вреда. Впрочем, это не касается сегодняшнего суда. Я потребовал бы, чтобы директору Дамблдору дали Сыворотку правды. Я также поклянусь своей магией, что не буду задавать никаких вопросов, не относящихся к делу.

После краткого обсуждения между магами, мадам Боунс приняла решение:

— Ваша просьба будет удовлетворена, мистера Боет. Также вы должны поклясться, как и обещали.

Альбусу явно не хотелось свидетельствовать, особенно после того, как он услышал просьбу Александра о Веритасеруме. Но, взглянув на лицо Амелии, он понял, что избежать этого не получится. К тому же, отказаться от дачи показаний было не возможно.

Видя, что Дамблдор принял сыворотку, Боет задал несколько наводящих вопросов, дабы закрепить ее эффект. Наконец, услышав тот безразличный тон, который говорил, что сыворотка подействовала, Александр кивнул головой и спросил:

— Директор, как сказал мистер Найберт, вы — Мастер Окклюменции?

— Да, — кратко ответил Альбус.

— Почему вы послали Северуса Снейпа на Гриммаулд-Плейс, чтобы передать Гарри Поттеру, что он будет изучать Окклюмецию?

— Я не мог сам встретиться с мистером Поттером. — Так же монотонно ответил Дамблдор. — Я знал, что он рассержен на меня потому, что я попросил его друзей не писать ему ничего, или не говорить о том, что происходит. Волдеморт использовал бы свою связь с ним, чтобы попытаться управлять мальчиком, или читать его мысли.

— И вы не хотели объяснить ему это потому, что боялись, что Волдеморт будет читать его мысли, правильно? — Уточнил Боет.

— Да.

— Почему нет? Если мистер Поттер знал бы об этом, то, возможно, он с большим старанием относился бы к урокам с профессором Снейпом.

— Я не хотел рисковать. Волдеморт мог узнать о том, что я знаю, что Волдеморт может попытаться управлять мистером Поттером.

— Учитывая, что вы — Мастер Окклюменции, почему вы сами не взялись обучать его? Вы ведь знали, что профессор Снейп ненавидит мистера Поттера, так что вы были бы лучшим учителем, чем он. — Боет перешел к следующему вопросу.

— Мистер Поттер мог справиться с Окклюменцией слишком быстро, как с чарами Патронуса, тогда мне пришлось рассказать ему о том, к чему я еще не был готов. — Мерно отвечал Дамблдор. — Я — единственный, кто знал полное Пророчество, и я пока не был готов рассказать ему о нем. Если бы он случайно увидел его, я мог бы потерять свое влияние на него, особенно, если бы Гарри рассказал б о нем крестному. К тому же Волдеморт мог использовать мозг мистера Поттера как канал связи, чтобы добраться до меня.

— Почему вы попросили профессора Снейпа преподавать Окклюменцию? — Александру ужасно хотелось спросить, почему Дамблдору нужно было влияние на Гарри. К сожалению, его клятва не допустила бы этого, поскольку этот вопрос не относился к суду.

— Профессор Снейп единственный в Хогвартсе, кроме меня, владел Окклюменцией. — ответил Дамблдор. — Остальные были под контролем Министерства, и, учитывая, что Министр пытался уничтожить мистера Поттера, меня, и Хогвартс, мне не хотелось обращаться к нему с такой просьбой.

— Почему вы решили, что профессор Снейп сможет преподавать мистеру Поттеру? Вы знали, как они ненавидят друг друга. — Боет понимал, что Сыворотка Правды — не совершенна. Тот, кто задавал вопросы, должен был формулировать их достаточно четко для того, чтобы получить корректный ответ.

— Я был уверен, что профессор Снейп способен научить мистера Поттера блокировать свой разум от Волдеморта. — Уверенно ответил Дамблдор. — В конце концов, он также хотел нанести Волдеморту поражение, как и все остальные.

— Вы уверены? — с долей сомнения в голосе спросил Боет.

— Конечно.

— Вы посещали уроки Окклюменции, которые проводил профессор Снейп? — Боет уже знал ответ, но нужно было подтвердить его перед судьями.

— Нет.

— Почему нет, Альбус? — вмешалась мадам Боунс. — Даже я знала, что профессор Снейп не очень-то хорошо относится к мистеру Поттеру. Почему вы позволили проводить эти уроки без вашего контроля?

— Я не должен был допустить, чтобы Министерство узнало, что мистер Поттер обучается Окклюменции. — Сказал Дамблдор. — Если мадам Амбридж обнаружила бы меня при проведении "дополнительного" урока Зелий с мистером Поттером, то министр сразу же узнал бы, что что-то происходит. Насчет того, что Северус якобы нанес ущерб Гарри посредством этих уроков, то я не верю в это. Северус понимает, что мистер Поттер был настолько же важен для Света, как и он, и я.

— Что ж. Директор школы, ответственный за студентов Хогвартса, доверил умственное и физическое здоровье студента в руки человеку, чья ненависть к этому студенту практически столь же легендарна, как вражда Гриффиндора и Слизерина. Я правильно вас поняла? — Спросила одна из волшебниц.

— Да, — кивнул Дамблдор.

— У меня больше нет вопросов, — объявил Боет.

У остальных, очевидно, также больше не было никаких вопросов, поскольку Альбусу дали противоядие, и директор школы, нахмурившись, вернулся на свое место.

— Следующий свидетель — Гарри Джеймс Поттер. — Объявила мадам Боунс. — Поскольку он достиг совершеннолетия, и Веритасерум ему уже не навредит, прошу дать ему Сыворотку. И Снейп уже не сможет утверждать, что мистер Поттер лжет.

Гарри проглотил зелье, предложенное ему и приготовился отвечать на вопросы.

После первых нескольких вопросов парень почувствовал, что Сыворотка начала действовать. Это было слегка похоже на медитирование, как будто ты еще спишь, но уже осознаешь, что творится вокруг тебя.

— Мистер Поттер, когда вам сказали, что у вас скоро начнутся уроки Окклюменции? — казалось, что спрашивающий, находился где-то далеко.

— Через несколько дней после Рождества, — ответил Гарри. — Снейп пришел в дом на Гриммаулд-Плейс и, оскорбив Сириуса, сказал что я буду заниматься с ним Окклюменцией в следующем семестре.

— Он объяснил, почему вы будете их изучать, объяснил, что такое Окклюменция?

— Снейп сказал, что это защита разума от внешнего проникновения. Я думал, что он хотел сказать "обладания", но тогда он был неправ, поскольку мы с Джинни выяснили, что я не находился под контролем Волдеморта, когда видел, как Нагини укусила мистера Уизли. — Боет кивнул, будто поняв что-то. — Снейп сказал, что единственная причина, по которой я буду изучать Окклюменцию — это потому, что так приказал Дамблдор. И еще, что я никому не должен говорить об этих уроках.

— Что вы почувствовали, когда услышали это, мистер Поттер? — поинтересовался Боет.

— Будто меня только что ударили бладжером. — Признался Гарри. — Я не понимал, что я такого сделал, чтобы мне назначили эти уроки со Снейпом, и почему директор оставит меня в распоряжении кого-то, кто ненавидит меня из-за того, что я просто родился. Что уж, конечно, не моя ошибка.

— Как прошел первый урок с профессором Снейпом?

— Я вошел, и Снейп начал оскорблять меня. Он еще раз сказал мне о том, почему я должен изучать Окклюменцию, и приказал встать и вынуть палочку. Мне было сказано, что я могу делать все, что я хочу, разоружить его, или попытаться защититься в то время, как он проникнет в мой мозг. Он хотел видеть, насколько хорошо я могу сопротивляться.

— Ему это удалось? — спросил знакомый голос. Гарри вспомнил, что он принадлежит Амелии.

— Да, мадам, — ответил он. — Я сумел выбросить его, когда он хотел увидеть слишком личные воспоминания.

— Что дальше? — спросил какой-то незнакомец.

— Он продолжал оскорблять меня еще какое-то время, крича, что он тратит впустую свое время, что мне не хватает концентрации для того, чтобы я смог отразить его атаки силой мысли, а не с помощью палочки. Я ответил, что пробую, но он не говорит мне, как. Тогда Снейп приказал закрыть глаза и освободиться от мыслей, но так и не сказал, как мне сделать это. И еще несколько раз применил проклятие Legilimens. — Вспоминал Гарри.

— И так продолжалось каждый урок?

"Вроде бы это спросил Дамблдор" — подумалось Гарри.

— По большей части, да, — кивнул парень — Остальные занятия были примерно одинаковые — я захожу в класс Зелий, он приказывает мне вынуть палочку и очистить разум, и применяет Легилименцию, в передышках оскорбляя меня и моих родителей. В дополнение к этому, примерно после третьего урока, у меня по ночам начались мигрени и стала болеть голова.