Не вмешивайтесь в дела волшебников

Не вмешивайтесь в дела волшебников

Название: Do Not Meddle In The Affairs Of Wizards!

Автор: Corwalch

Переводчик: С 1 по 12 ч.1 — Fruit, далее — CrazyWitch. Разрешение на перевод было получено Fruit, а он передал сею ношу мне. С 14 главы переводчик МилыйЛюдь

Ссылка на оригинал: http://hpfandom.net/eff/viewstory.php?sid=1724

Бета/Гамма: С 1 по 12 ч.1 — HermionaM

Персонажи: все стандартные, пейринга нет

Рейтинг: R

Тип(категория): джен

Жанр: Angst, Drama

Размер: макси

Статус: оригинал — закончен, перевод — закончен

Начат: 2005.02.13

Закончен: 2009.01.25

Дисклаймер: "Гарри Поттер", его мир и персонажи все это принаждлежит Роулинг. Никакой материальной выгоды из перевода этого фика не извлекаю.

Предупреждение: жестокость (очень сильно сказано... автор еще уточнял про ненормативную речь, но что-то и я ее особо не заметила...)

Аннотация: Гарри был заключен в Азкабан в начале шестого года за убийство Невилла Долгопупса. Но он невиновен. Пока он в тюрьме, раскрывается его "сила, о которой не знает Темный Лорд". Что случится, когда его прежние друзья узнают, что он не виновен? Увидим. Это будет весело!

Глава 1. Вы пожалеете об этом!

Они идут. Гарри приподнялся на каменной плите, которая уже давно служила ему кроватью, и поглядел в маленькое зарешеченное окошечко. Солнце только-только начинало садиться, и Гарри знал, что как только оно совсем зайдет, две группы людей войдут сюда. Вольдеморт, который, без сомнения, снова попробует убедить его присоединиться к его группе неудачников — с тех пор, как только он понял, насколько силен был Гарри, Том не уставал предлагать ему союз с ним. И Дамблдор, который, несомненно, попробует убить его.

Гарри не мог сдержать изумление, кто же из его врагов достигнет его ячейки первым — Дамблдор или Вольдеморт.

Если он не запутался в счете дней — по любезности дементоров, то сейчас идет приблизительно девятый месяц его заключения. Когда начался шестой год обучения в Хогвартсе, Гарри никак не мог вообразить, что его жизнь могла стать еще ужаснее. И это после смерти Сириуса, Седрика и рассказа Дамблдора о Пророчестве, в котором говорилось, что он должен будет стать убийцей, или быть убит Вольдемортом. Но он ошибся. Его жизнь могла, и она стала хуже.

Спустя только две недели после начала нового учебного года Гарри был арестован, выслан из Хогвартса и подвергнут фарсу, называемому судом, где обвинялся в убийстве Невилла Лонгботтома и сговоре с Вольдемортом. Какая ирония! Все его прежние друзья с радостью встали и подтвердили, какой он был плохой злой волшебник. Никто не слышал, или не слушал его криков о своей невиновности.

"По-крайней мере, это единственное, что мне разрешили сделать, прежде чем наложили на меня Silencio" — мрачно подумал Гарри.

Он изумлялся идиотизму тех людей, с которыми жил и обедал за одним столом шесть лет, которые составляли костяк Гриффиндора и элиты Волшебного мира, и, у которых, возможно, имелся хоть какой-нибудь интеллект, такие, как Дамблдор и Грейнджер.

Дамблдор знал, что говорило Пророчество. Во-первых, он с самого начала слышал, что изрекла эта ненормальная Трелони. Как он мог даже вообразить, что арест того, кто был обречен нанести поражение Вольдеморту, было хорошей идеей? Что еще более важно, так это то, как старый дурак мог поверить этому идиоту Фаджу, когда тот сказал, что убийство Невилла и было доказательством, что он присоединился к Вольдеморту.

Грейнджер сделала то, что нельзя было простить даже ей, наряду с ее партнером-по-преступлению. Благодаря дементорам, он запомнил это навсегда.

* * *

Когда Фадж, Перси и группа авроров тащили его из Хогвартса, они столкнулись с гриффиндорцами, которые очевидно, решили наглядно показать их отношение к парню. Его соседи по комнате, по Дому, наряду с Грейнджер и Лаской*. Они поджидали его на лужайке перед главным входом. Главы Домов стояли сзади них. Все его вещи были свалены в кучу на лужайке перед ними. Как только его товарищи, гриффиндорцы, заметили его, тут же начиная оскорблять его площадной бранью.

Фадж казался более чем довольным их реакцией, заранее предполагая, что Гарри отнюдь не приятно слышать такие слова от своих бывших друзей. Министр желал бы стоять там целый день, слушая, как гриффиндорцы устно рвали парня в клочки. Однако Рон и Гермиона придумали занятие поинтереснее. Они синхронно подняли палочки, и, указав на груду его вещей, крикнули: " Incendious! "

Его вещи начали гореть. С трудом вырываясь из стальной хватки двух авроров, стоящих по бокам, Гарри хотел попробовать спасти хоть что-то из его драгоценностей, хотя бы его Молнию, бесценный подарок Сириуса, но не мог вырваться. Пока его вещи горели, одновременно слыша одобрительные выкрики гриффиндорцев, Гарри заметил, что Гермиона кое-что держала в руках. Его альбом с фотографиями! Она дождалась, пока он посмотрит на нее, а затем кинула альбом в общую кучу.

Гарри безуспешно старался вырваться из тисков авроров, чтобы спасти бесценные снимки, но все впустую. Слезы стекали по щекам, поскольку он не смог спасти единственную память о своих родителях, ему оставалось только смотреть, как его сокровища медленно сгорают в пламени костра.

Главы Домов не сделали ничего, чтобы помешать этому. Они только стояли и наблюдали, как горят его вещи.

Это был последний раз, когда он плакал. Даже сейчас мысль о том, что его друзья и члены Ордена не потрудились узнать его версию событий, сделала его сердитым, а не грустным. Они так быстро осудили его, даже не зная, кто прав, а кто — нет! Очевидно, было более легко поверить зверским заявлениям Фаджа, чем приложить усилия и подумать самому. Сначала он не мог понять, как Рон и Гермиона могли поверить им, а не ему. Пять лет дружбы, то время, которое они проводили с ним, действительно могло натолкнуть их на мысль, что он может убить одноклассника? Но сейчас его не волновали причины. Каждый раз, когда, по вине дементоров, он должен был вновь и вновь просматривать то особенное воспоминание, Гарри клялся заставить Ласку, Грейнджер и остальных заплатить за все, что они сделали для него.

Опираясь на стену, Гарри вспоминал прошедшие месяцы. Они стали для него откровением. В попытке самосохранения, его магия начала работать так, как никогда прежде. Теперь он почти не подвергался воздействию дементоров. Они только слегка досаждали ему, но это было ничто по сравнению с прошлым. Также он начал ощущать те потоки магии, которая текла в его жилах. Очевидно, это и было "сила, о которой не знает Темный Лорд" — способность управлять магией мысленно. Если он захотел бы что-нибудь сделать, теперь достаточно было просто пожелать этого.

Он не мог дождаться того момента, когда Дамби и Вольди пришли бы сюда. Он бы слегка удивил бы их, свободно делая волшебство в месте, в котором невозможно было колдовать по определению.

Заслышав шаги, Гарри сел на кровать, сделав пустой глупый взгляд, пока охрана, или кто бы то ни было, не зашел бы сюда.

* * *

Ранее в тот же день.

Гриммаулд-Плейс, дом 12.

Дамблдор грустно смотрел оставшихся членов Ордена, включая двух самых молодых — Рона и Гермиону, которые были здесь, несмотря на довольно шумные протесты миссис Уизли.

— Из моих источников стало известно, что сегодня вечером Вольдеморт собирается напасть на Азкабан и освободить Пожирателей смерти, заключенных в тюрьму, также...

— Поттер! — выкрикнул Рон. — Он собирается освободить этого грязного предателя!

— Наверняка это одна из многих дел, которые он планирует сделать там, — рассудительно произнес Дамблдор. — Вместе с пятьюдесятью министерскими аврорами, мы должны будем остановить его и захватить так много Пожирателей, насколько это возможно. Но главная задача состоит в том, чтобы помешать Вольдеморту освободить Поттера.

— Даже если мы убьем Поттера? — Моуди хотел знать.

Дамблдор молчал несколько секунд. Он вспоминал. Вот наивный и невинный Гарри Поттер первый раз вошел в Большой Зал Хогвартса более чем шесть лет назад. Но его мысли быстро перескочили к сцене, когда он и Фадж ворвались в коридор на третьем этаже, чтобы найти Поттера с палочкой в руке и безжизненное тело Невилла Лонгботтома.

* * *

Он и Фадж обсуждали действия, которые уже были сделаны волшебным сообществом, чтобы защититься от Вольдеморта, когда бледный Перси Уизли ворвался в кабинет. Задыхаясь, помощник Министра пробормотал, что он только что слышал, как кто-то использовал Убийственное Проклятие в коридоре на третьем этаже, а затем было что-то, похожее на звук падающего тела.

Конечно, очень повезло, что Перси бродил по замку в тот день, вновь вспоминая о годах учебы, и слышал, что Гарри напал на кого-то, иначе он мог бы и спастись.

Дамблдор, ошарашенный, стоял там, не веря своим глазам. Гарри стоял там, над телом мальчика, который мог бы подходить под Пророчество. И когда использовали Priori Incantatem, было выяснено, что последнее заклинание, созданное этой палочкой было Avada Kedavra.

Фадж, который был склонен к поспешным выводам, сразу понял, что Гарри Поттер убил Невилла. Как он мог быть неправ? В конце концов, тело Беллатрикс Лейстрандж было найдено несколькими неделями ранее неподалеку он графства Суррей в пригороде.

Когда Дамблдор услышал об этом убийстве, он подумал, что это было наказание Белле за провал миссии в Министерстве — они ведь так и не достали Пророчество, но теперь все вставало на свои места. Вольдеморт позволил совершить Гарри месть; месть, о которой так мечтал парень. Он убил Беллатрикс, чтобы отомстить за убийство его крестного отца и заодно завоевать доверие Темного Лорда.

Директор школы ясно понял, что он недооценил Поттера. Он не хотел признаваться себе, но это было ясно как день. Его попытки сделать из Гарри того человека, который победит Вольдеморта потерпели неудачу. Молодой мистер Поттер, очевидно, ненавидел его за то, что Дамблдор оставил его на пороге Дурслей на одиннадцать лет, сокрытие важных тайн, избеганием волшебника на пятом курсе, за то, что он косвенно был виновен в гибели его крестного. Он присоединился к человеку, который убил его родителей, чтобы отомстить.

* * *

— Дамблдор? — голос Моуди прервал течение его мыслей. — Мы можем убить Поттера, если это будет необходимо?

Дамблдор грустно кивнул.

— Если это единственный способ воспрепятствовать ему присоединиться к Темному Лорду, то его нужно будет убить.

* * *

Азкабан, Главный зал.

Дамблдор, Уизли, Гермиона и примерно полдюжины авроров — вот и все, кто остался после столкновения с Пожирателями. Сейчас они направлялись к Главному залу, где их уже поджидали Вольдеморт и несколько Пожирателей Смерти. Также часть Смертожранцев рыскали по Азкабану в поисках Поттера.

— Мы нашли его, Милорд, — склонившись перед Темным Лордом, два Пожирателя положили на пол безжизненного юношу.

— Великолепно! — Вольдеморт наклонился над поверженным врагом. — Где он был?

— В одной из башенок. Он стоял там.

Вольдеморт приподнял голову Гарри и заглянул в его глаза. Дамблдор увидел, что Поттер абсолютно не сознавал, где он находится и что происходит, и почувствовал удовлетворение от мысли, что, по-крайней мере этот Пожиратель бесполезен для Вольдеморта.

— О, посмотрите на него, — прокудахтал Вольдеморт. — И этого добились только те, кто был на его стороне.

— Вы лжете! — заорал Рон. — Почему вы притворяетесь?! Мы все знаем, что он присоединился к Вам! Он убил Невилла по вашему приказу!

Темный Лорд лениво указал палочкой на Уизли и произнес "Crucio!".

Рон пробовал подавить вопль боли, не желая потакать Лорду, но потерпел неудачу.

— Не перебивай меня снова, мальчишка! — прошипел Вольдеморт. — Поттер никогда не присоединялся ко мне, хотя я и предлагал ему. Он не мог убить никого, особенно, кого он считал своим другом.

Пауза. Все люди, находившиеся в этой комнате, внезапно поняли, что Темный Лорд имел ввиду.

— Я должен был решить эту проблему с Поттером, а Дамблдор и Министерство очень любезно помогли мне. Благодаря вам, теперь этот Мальчик-Я-Всех-Спасу — безжизненный идиот. Я предполагал, что ты выучил урок, Дамблдор, с первого раза, но ты все еще видишь людей только как пешек в войне. Если они не слушаются тебя — ты выбрасываешь их. Это очень хорошо сыграло мне на руку. Заключение не одного, а даже двоих невинных людей в Азкабане, которых подставили — просто замечательно. Если мои источники верны, то Блэк сумел выживать здесь в течении двенадцати лет, даже не сойдя с ума. Но второй, его крестник и шанс всего волшебного мира на спасение сошел с ума меньше чем через год. Как замечательно!

Пока Вольдеморт злорадствовал, напоминая Гарри плохого парня из маггловского кино, парень тщательно отмечал места, где стояли Пожиратели. Миг — и они все упали, как будто кто-то нажал на выключатель.

Темный маг затих, ища источник нападения.

— Кто это? Все пожиратели — ко мне!

После неощутимого для Вольдеморта заклятия, чтобы его душа не могла снова убежать, Гарри сказал хриплым голосом:

— Я боюсь, они больше никогда не ответят на твой призыв, Томми-бой.

Разъяренный, Вольдеморт повернулся к Мальчику-Который-Выжил и увидел, что глаза, пустые ранее, теперь заполнены изумрудным огнем, хотя его лицо все еще было как пустая и невыразительная маска.

— Так, значит ты отнюдь не столь безумен, как я полагал. Тем лучше. Жаль, что ты не присоединишься ко мне, мы могли бы составить неплохую команду, но, поскольку ты уже несколько раз отверг мое предложение, я не буду пробовать еще раз. Ты умрешь.

— На твоем месте, я бы сомневался, кто из нас победит на сей раз, — дерзко ответил парень, легко встречаясь взглядом с красными глазами монстра. — Видишь ли, я думаю, что у меня есть достаточно причин, чтобы убить тебя, Томми-бой.

— Не смей называть меня так, мальчишка! — прошипел Вольдеморт, указывая палочкой на Гарри.

— Почему бы нет — это ведь твое имя? Хотя, и ненадолго. — Продолжал Гарри, не обращая внимания на тот факт, что палочка сильнейшего темного мага столетия была направлена на него. — Тот феникс, которого ты использовал для достижения бессмертия. Ты обрел его, но, в отличие от феникса, ты не возродишься из пепла, Вольдеморт.

Орденцы потрясенно наблюдали, как зеленый свет вырвался из глаз и рта величайшего Темного мага. Его тело быстро сгорело в зеленом пламени, и осталась только кучка золы.

Гарри облегченно вздохнул. Это не было слишком просто, но теперь он был свободен. Наконец его родители были отомщены.

— Гарри, — осторожно начал Рон, очевидно, думая о том, что он может сказать, чтобы попробовать возродить их былую дружбу.

Парень медленно повернулся к Уизли с неприятным выражением на лице.

— Никогда не говори со мной снова, Ласка! Ты и Грейнджер потеряли это право, когда я был арестован! Это единственное предупреждение и я не буду повторять его!

Дамблдор пробовал подойти к сердитому юноше, но был остановлен взглядом ярко-зеленых глаз.

Гарри смахнул некоторые волосы, закрывавшие ему обзор, и старик увидел седых пряди, скрытые основной массой темных волос.

— Не говорите ни слова, старик. Я ничего не хочу от вас. — Скрипучий голос молодого человека наполнил зал. — Как только я буду свободен, я оставлю вас всех и ваш проклятый лицемерный волшебный мир.

Дамблдор начал уверять его, что сегодня же будет собрание Визенгамота, и он был бы свободен уже к завтрашнему вечеру, когда Гарри махнул рукой, будто бросая что-то около груды золы, которая еще недавно была Вольдемортом.

Фадж внезапно появился в этом месте, в ночной рубашке и шапочке с помпончиком на конце. Его нога была поднята, будто он собирался сделать шаг, когда был перенесен сюда. Несмотря на серьезность ситуации, некоторые члены Ордена не удержались от хихиканья над его комичным видом.

— Привет, Фадж, — поприветствовал мужчину Гарри. — Добро пожаловать в Азкабан. У нас здесь есть несколько членов Ордена Феникса, несколько выживших авроров, Дамблдор, парочка студентов и куча Пожирателей смерти, рассеянных по всей тюрьме.

Толстенький маленький человечек побледнел, когда он понял, кто к нему обращается, закричал: "Охрана!"

В то время как нити магии, которые обязывали откликнуться на зов Министра все еще существовали, очевидно, что все дементоры сейчас устремились в эту комнату.

Чувство холода и отчаяния начало заполнять этот зал. Фадж нетерпеливо смотрел на Гарри, будучи наслышан о его чрезвычайной реакции на дементоров, но парень просто стоял, не желая падать на пол без сознания. Как только первый дементор достиг двери, Поттер вскинул руку и яркий серебряный шар устремился к выходу. Пролетев сквозь дементора и вспыхнув, ослепив всех людей, он вылетел за пределы комнаты. Когда глаза всех присутствующих пришли в норму, они увидели, что дементора больше не существовало.

— Вы не должны были делать этого, Министр, — скрипучий голос Гарри ясно показывал его раздражительность. — Пройдет несколько минут, пока мой шар не уничтожит всех дементоров Азкабана.

— К-к-как й-й-я оккказаллсяя здддесь? — у Министра начинался приступ икоты.

— Я хотел, чтобы вы были здесь. — Просто сказал Гарри. — Я только хотел поговорить с вами здесь, чтобы вы действительно выслушали меня и без этих ваших игрушечных подхалимов.

— Ни за что. Это ты должен выслушать, что я хочу сказать, Пожиратель Смерти! — твердо заявил Фадж, начисто игнорируя тот факт, что перед ним стоял очень мощный волшебник, который фактически совершил невозможное, аппарируя его из спальни в Азкабан.

— Советую не говорить со мной в таком тоне, Министр. — Заявил Гарри. — Та куча золы, на который вы сейчас стоите — бывший Темный Лорд Вольдеморт. И вы могли бы быть следующим, если не прислушаетесь к моим советам. В конце концов, сейчас мне нечего терять.

Фадж взглянул вниз и подскочил, заметив огромную кучу золы под ногами. Он посмотрел на Дамблдора, надеясь, что тот поможет ему. Было совершенно ясно, что последнее, что хотел Дамблдор, чтобы сегодня произошло — уменьшение до кучки золы Министра Магии в приступе гнева. Это не помогло бы мальчику освободиться.

Фадж просительно обратился к Директору школы: "Что происходит, Дамблдор?"

— Вы не его должны спрашивать, Фадж, а меня. — Вмешался Гарри.

— Тогда почему я здесь? — Фадж внимательно смотрел на парня, безуспешно пытаясь что-нибудь прочитать по его выражению лица. — Ты хочешь тоже убить меня?

— Если бы я хотел, я не должен был бы аппарировать вас сюда, чтобы сделать это. — Возразил Гарри. — Здесь вы должны исправить по-крайней мере две ошибки, которые вы совершили в течение того, пока вы были Министром.

— Какие еще ошибки? — возмутился Фадж. — Я не сделал ни одной ошибки!

— Как насчет отрицания в течение целого года того факта, что вернулся Вольдеморт? — Гарри напомнил мужчине. — Вы дали ему полную свободу действий в течение года прежде, чем официально признали его возвращение. Сколько смертей произошло только потому, что вы оказались настолько слепы. Сколько магглорожденных и магглов погибло из-за вашей ошибки? Вы сделали много ошибок, и теперь у вас есть шанс исправить хотя бы несколько. Поскольку именно вы приютили у себя в Министерстве парочку Пожиранцев, давайте хотя бы слегка очистим здесь воздух. — Гарри взмахнул рукой, и высокий Пожиратель поднялся в воздух и поплыл по направлению к Министру, будто поддерживаясь заклинанием Mobilicorpus. — Вы действительно должны лучше выбирать своих подхалимов, Фадж. Вы доверяли Люциусу Малфою даже при том, что я ясно сказал вам еще два года назад, что он был и остается Пожирателем Смерти. Вы игнорировали этот факт, потому что он заплатил вам, или дал пожертвование на цели Министерства — формулировка не имеет значения. Я думаю, что он лежал около Снейпа. — Следующий взмах рукой, и еще одно тело подплыло к Министру. Гарри поднял указательный палец, будто говоря — "это первая ошибка".

— Затем, давайте посмотрим на Долорес Амбридж, преподаватель, а затем и директриса в течение моего пятого года. Вся власть этой женщины, которая заблуждалась, думая, что могла делать все, что хотела и без всяких последствий, просто потому, что она выполняла ваше пожелание заткнуть мне рот и не дать рассказать волшебникам о возвращении Вольдеморта. Мало того, что она терроризировала Хогвартс в течение целого года, но она послала за мной парочку дементоров тем летом. — Гарри поднял второй палец. — И последняя на моей памяти, но ни в коем случае не последняя по значению ошибка — давайте посмотрим на вашего текущего заместителя, который не только ваш подлиза, но и уже бывший Пожиратель Смерти.

Уизли вздрогнули, поскольку все поняли, на кого намекал Гарри.

— Мой сын не поступил бы так! — горячо возразил Артур. — Возможно, у нас были кое-какие разногласия, но Перси никогда не присоединился бы к Темному Лорду!

— Вы сомневаетесь? — перебил его Гарри. — Ваш сын по приказу Темного Лорда пытался упрятать меня в Азкабан. Он рассчитывал на вашу неприязнь ко мне, Фадж, на то, что вы сделаете все, чтобы я не получил справедливый суд. Вероятно, он — тот, кто убил Невилла, полагая, что он единственный, не считая меня, кто был в то время в том коридоре.

Гарри снова будто поманил рукой, и маска с капюшоном слетели с головы еще одного человека, показывая бессознательного Перси Уизли.

— Полюбуйтесь на высокомерного "Я всегда прав, а вы всегда неправы" Перси Уизли! Кажется, Питер Петтигрю не был единственным предателем из Гриффиндора? — Гарри посмотрел на толпу Уизли. — И, также, он — не единственный Уизли, кто предал своих друзей и семью.

Гарри поднял третий палец. Артур в шоке сел на холодный пол, не веря своим глазам, глядя на своего сына. Это убьет Молли.

"Вставай, вставай"

Глаза Перси открылись.

— Привет, Перси. Давно не виделись.

Узнав голос, Перси ответил: "Поттер".

— Да, точно. Ты не возражаешь, если я буду называть тебя Перси, не так ли? Не то, чтобы это имеет значение, если учесть, что я только что убил твоего хозяина, Вольди. — Гарри сказал ему, показывая на груду золы. — Я должен сказать тебе, что ты дурак из-за того выбора, который ты сделал.

Поттер перешел поближе к нему, неотрывно смотря в глаза Перси.

— Ты был плохим мальчиком, Перси, и теперь Министр должен услышать от тебя, как ты подставил меня, убив Невилла.

— Я не понимаю о чем ты, — попытался сопротивляться Перси. Он предпочел смотреть на что угодно, лишь бы не на Поттера, но, увидев разочарованные лица его семьи, решил уставиться на Гарри. — Я — не Пожиратель. Я был шпионом для Министерства.

— Перси, Перси, Перси... — Гарри грустно покачал головой, выглядя разочарованным. — Я думал, что политика научит тебя лгать лучше. Я очень хорошоразглядел лицо Фаджа, после твоего разоблачения, и я могу с уверенностью сказать, что он не знал ничего о твоем хобби. Я знаю тебя. Ты как Питер. — Гарри посмотрел на министра, который застыл, как изваяние на том самом месте, куда Гарри доставил его. — Мы с тобой только слегка напомним нашему дорогому Министру, что те подхалимы, которых он выбирает как своих работников, даже пальцем бы не шевельнули ради его спасения. Теперь время рассказывать тебе, Перси, если не хочешь, чтобы я вырвал из тебя правду очень болезненным способом.

Перси расслабился, слыша выкрики протестов остальных людей. Они не позволили бы Поттеру издеваться над ним, независимо от того, что он натворил.

— Тишина! — приказал Поттер, махнув рукой, и стало тихо. — У вас всех нет права говорить мне, что и как делать, когда выгнали меня из Хогвартса и послали в эту тюрьму за преступление, которого я не совершал. Теперь я буду вершить правосудие так, как я захочу.

Внимание Гарри вновь сосредоточилось на Перси, и, со злой усмешкой на лице он спросил:

— Ну, так как, Перси? Безболезненно, или нет, но ты скажешь мне правду. Я знаю, что я предпочел бы, но я позволю тебе выбрать. У тебя есть пять секунд для решения.

Перси уставился на Поттера, который начал отсчитывать время. Последнее, что он ожидал — это чтобы Мальчик-Который-Выжил стал бы столь же страшным, как Грозный Глаз или Вольдеморт.

Уизли внезапно закричал, чувствуя, как ломается мизинец на правой руке.

— Ты же не думал, что я шучу, Перси? Или, что мне не хватит духу замучить тебя до смерти? Хорошо, подумай еще раз. Я получу свою свободу, или я буду пытать тебя до тех пор, пока ты не сознаешься, — прошипел Гарри. Он придвинулся ближе к Перси, и прошептал так, чтобы не слышали другие. — Благодаря тебе, я потерял последние остатки сомнения, которые, возможно, у меня были, чтобы мучить кого-либо. Фактически, твой хозяин узнал это только после того, как я сжег его тело. — Гарри отстранился и заговорил более громким голосом. — Каждые пять секунд любая из костей будет сломана, если ты будешь молчать, и то, что ты скажешь, должно быть правдой!

— Гарри! — возопил Дамблдор. — Не опускайся до их уровня! Ты лучше, чем они!

— Как жаль, что ты не понял это девять месяцев назад, старик! Прежде, чем вы сломали мою палочку и осудили меня ко всем чертям! — голос Гарри буквально сочился презрением. — Неважно. Все, что он должен делать — говорить правду. Заклинание, которое я бросил, узнает, лжет ли он, и сломает ему сразу две кости за ложь. Если он будет молчать, только одна кость сломается.

Перси заорал, когда был сломан третий палец.

— Пожалуйста, не надо! Не надо больше!

— Тогда говори. — Гарри был неумолим.

Перси был сломлен. Он рассказал, что случилось в тот день, когда умер Невилл. Он признался, что именно он оглушил Гарри, забрал его палочку и убил Невилла Лонгботтома.

Фадж испуганно уставился на своего первого помощника. Как это было возможно, что он сделал такую грубую ошибку? Если бы хоть кто-нибудь узнал, что его помощник был слугой Вольдеморта, что он был в заговоре, чтобы избавиться от Мальчика-Который-Выжил, его карьере был бы конец. Ему было необходимо срочно сделать что-нибудь, чтобы попытаться спасти свое положение. Он жестом указал аврорам забрать Перси.

Как только признание было закончено, Гарри повернулся к Министру:

— Хорошо, Министр Фадж?

— О, да, конечно, мистер Поттер. — Министр пробовал придумать правильные слова, чтобы умилостивить сильного и в настоящее время, очень сердитого молодого волшебника, который ясно показал, что мог колдовать без палочки, просто усилием мысли. — Мне только нужны мои бумаги, чтобы освободить вас официально. Так же, как и официально извиниться и принести денежную компенсацию за ваше неправомерное заключение.

Фадж был слегка удивлен, когда лицо молодого человека оставалось невыразительной маской. Он должен был бы выглядеть хоть немного довольным или расслабленным. Но, как будто это его не касалось. Он не хотел выйти отсюда свободным?

— У меня есть еще один вопрос, чтобы обсудить это с вами, Министр. — Сказал Гарри.

— О чем?

— О неправомерном заключении моего крестного отца в Азкабан на двенадцать лет.

— Блэк? — Фадж выглядел слегка смущенным. — Но он не невиновен.

— Как и я, — с сарказмом ответил Гарри.— Сириус Блэк также не был на своем собственном суде. Его просто запихнули в тюрьму и забыли о нем. — Молодой человек сделал паузу и глубоко вздохнул. — О нем не забудут больше, и волшебники узнают правду. Хотя и слишком поздно. Accio Питер Петтигрю.

Бессознательное тело приплыло из дальнего угла зала, заставляя Министра подскочить от неожиданности. Когда тело остановилось у ног Поттера, он жестом снял маску и плащ Пожирателя, открывая пухленькое лицо Питера. Еще один жест, и Питер очнулся.

— Министр, позвольте наконец представить вам Питера Питтегрю. Как вы уже заметили, он — не более мертв, чем вы. Я полагаю, он будет допрошен под veritaserum, а не как я с Сириусом. — Поттер присел на корточки около человечка, и прошептал: "Даже не пробуй преобразоваться в крысу, Питер. Ты должен мне долг жизни, помнишь? Я ожидаю, что ты оплатишь мне его, если расскажешь правду, только правду и ничего кроме правды."

Оглянувшись на Фаджа, Гарри предупредил его: "Я ожидаю прочитать в Пророке полную версию сегодняшних событий. Никакой политики. Никаких уловок. Никаких ваших попыток очистить свое имя или преуменьшить свои ошибки. Если я не увижу статей, то не пройдет и недели, как вас пинками выкинут из офиса, потому что я дам Рите Скитер такое интервью, за которое она отдала бы свою жизнь."

— Конечно. Уже завтра в утреннем выпуске, мистер Поттер. — Пообещал Фадж, прекрасно зная, что если бы Гарри выполнил свою угрозу, волшебники, вероятно, использовали бы Убийственное Проклятие на нем, а не просто выкинули бы из офиса.

* * *

Фадж даже мигнуть не успел, как вместе с остальными оказался в Главном Зале Министерства. Он осмотрелся и обнаружил гигантскую кучу Пожирателей, лежащих без сознания позади него около фонтана Волшебного Братства.

Люди, казалось, стекались отовсюду. Шекболт старался организовать переправу Пожирателей Смерти в камеру предварительного заключения. Всех Пожирателей, кроме Снейпа. Фадж осмотрел Зал, пытаясь найти Поттера во всем этом хаосе.

— Дамблдор! — крикнул Фадж. — Где Поттер?

Директор также безуспешно пытался найти Гарри.

— Я не знаю, Министр. Но вы должны позаботиться о тех обещаниях, что дали ему. У меня тоже есть несколько вещей, которые нужно сделать. Что-то подсказывает мне, что это будет долгая ночь.

*Weasle — Уизли, Weasel — Ласка (игра слов)

Глава 2. Безумная схватка

Министерство, 16 июля 1997, 23:00

Из-за внезапного появления около фонтана Волшебного Братства Дамблдора, Министра в своем ночном белье и почти ста Пожирателей Смерти, Министерство жужжало подобно разозленному рою пчел.

Очнувшихся Пожирателей попытались аппарировать куда подальше, но, благодаря действиям Шекболта, не смогли этого сделать. Несколько из Пожирателей, кто знал расположение отделов Министерства и смогли достаточно быстро скинуть свой рабочий костюм, попытались смешаться в толпе, надеясь убежать позже, когда хаос стихнет.

Шекболт и Моуди, начисто игнорируя Министра, попытались навести порядок в зале.

Фадж, видя, что они достаточно надежно держали в своих руках бразды правления ситуацией, поспешил ретироваться в свой офис, где на всякий пожарный у него был припрятана запасная одежда. Он уже слышал плохо подавленные хихиканья в его адрес при виде ночной рубашки и подштанников. Также ему было жизненно необходимо договориться с репортерами об интервью, рассказать им о падении Вольдеморта, и что Гарри Поттер оказался невиновным. Разумеется, не забыть о Сириусе Блэке, также посмертно освобожденным, поскольку Питер Петтигрю был жив и мог рассказать о той ночи, когда погибли Поттеры. Если бы он это сделал, возможно, ему бы удалось удержаться в кресле министра еще какое-то время.

Дамблдор огляделся. К его удивлению, в Атриуме все было под контролем авроров Министерства, насколько это вообще было возможно с грудой тел Пожирателей посередине зала. Директор быстро прошел к камину. Он должен был созвать собрание Визенгамота как можно скорее, чтобы у него был шанс помешать Поттеру исчезнуть. Гарри не должен был однажды вновь появиться в волшебном мире, как новый Темный Лорд. Гнев Гарри должен быть проработан, или, если это бы не удалось, по крайней мере, быть направлен наружу, а не копиться внутри. И, поскольку Дамблдор был ответственен, хоть и частично, за ситуацию, он должен сделать все, чтобы не допустить появления нового Вольдеморта.

* * *

Фадж, при поддержке Артура Уизли, стояли, готовые принять на себя первый натиск репортеров.

— Гмм, тише, пожалуйста, — Фадж прокашлялся, давая понять, что он хотел бы кое-что сказать.

Посмотрев на груду золы, которую Поттер также переправил в Министерство, и которая сейчас находилась в большой стеклянной коробке, Министр решил объявить, пожалуй, главную новость сегодняшнего дня.

— Я имею удовольствие заявить, — Начал он. — Что Вы-Знаете-Кто был, наконец, повержен раз и навсегда.

Шум стал почти оглушающим, поскольку все репортеры одновременно стали засыпать Министра вопросами.

— По одному, пожалуйста, — потребовал он, и, заметив довольно хорошенькую блондиночку, произнес. — Вы, мисс...

— Партон, от Придиры. — представилась она. — Как вы можете доказать, что Вы-Знаете-Кто действительно умер? Вы же, Министр, целый год отрицали его возвращение.

Фадж рассердился. Ему посмели сказать, что он целый год лгал, но, прежде чем он разорвал в клочки эту нахалку, перед его глазами появился Поттер с предупреждением о том, чтобы министр не пытался обелить себя от своих же ошибок. — Именно поэтому Артур Уизли, который присутствовал при этом историческом событии, может подтвердить, что та груда золы в ящике — это Темный Лорд. Он вместе с Альбусом Дамблдором были в Азкабане в то время, когда Гарри Поттер уничтожил Того-Кого-Нельзя-Называть.

— Гарри Поттер! — Грянул хор нестройных голосов, затем Маджера из Ежедневного Пророка спросил: "Но почему Гарри Поттер его убил? Он ведь присоединился к нему прошлым летом, по крайней мере, вы так сказали. И он также убил Невилла Лонгботтома по его приказу".

— А, да... Ладно... Мы... Я ошибся, — слегка растерялся министр.

Прежде, чем гул репортеров невозможно было бы остановить, Артур Уизли, дабы спасти свою работу, быстро произнес:

— Вольдеморт, прежде чем Гарри убил его, признался, что один из его Пожирателей подставил мальчика, убив Невилла Лонгботтома.

— Вы сказали, что Гарри Поттер уничтожил Вы-Знаете-Кого, — спросил Рьяха из международного Стандарта Волшебника. — Как он превратил его в груду золы? Я думал, что в Азкабане невозможно колдовать.

— Я понятия не имею, как он это сделал, и я не знаю, почему он мог колдовать там, — признался Артур. — Я только видел, как зеленый огонь охватил тело Темного Лорда и превратил его в груду золы за долю секунды.

Репортеры уставились на груду золы с небольшим опасением. Но любопытство преобладало, и они начали засыпать Министра вопросами.

* * *

Собрание Визенгамота

— Альбус, создать устав, о котором вы говорите — это не проблема. — Сказал ему Эмилия Боунс. — Гораздо важнее следующее. Вы абсолютно уверены, что мы не ошибаемся, делая так? Из того немногого, что вы сказали нам, я поняла, что мистер Поттер — силен и очень сердит в настоящее время, к тому же у него довольно веское основание быть озлобленным на всех нас. Это не сделает его еще более сердитым?

— Я знаю, что в данный момент он очень зол, Эмилия, и я попросил вас об этих указах именно по этой причине, — Дамблдор продолжал убеждать волшебников. — Вероятно, да, Гарри сначала будет чрезвычайно зол, что мы так поступили, но я уверен, что он сможет увидеть причину такого поведения. Я однажды уже сделал ошибку, позволив гневу одного молодого волшебника расти и расти, вместо того, чтобы попытаться помешать этому. Это и привело многообещающего колдуна Тома Риддла к превращению в монстра Вольдеморта.

Многие колдуны и ведьмы Визенгамота вздрогнули, слыша это имя. Дамблдор вздохнул. Он полагал, что знание, что Риддл был мертв, успокоило бы волшебников, но, видимо, это уже у многих вошло в привычку.

— Другая причина, по которой мы не можем отпустить Гарри — это то, что знает он или нет, но он нуждается в Волшебном мире настолько же, сколько мы нуждаемся в нем. — Сказал Дамблдор в заключение. — Нам нужно только время, чтобы убедить его в этом.

* * *

Дырявый Котел, 00:01, 17 июля 1997 года.

Тощий молодой человек с косматыми темными волосами и в рваной потертой одежде появился перед Дырявым Котлом. Если бы кто-нибудь мог видеть этот момент, то они бы покачали головами, мол, как не стыдно разыгрывать нас, поскольку через мгновение на его месте стоял золотоволосый мужчина в опрятной одежде.

Колокольчик задребезжал, обращая внимание бармена на еще одного посетителя.

Том был немного удивлен. Посетители обычно не использовали эту дверь поздно вечером.

Весьма неплохо сложенный волшебник подошел к стойке бара и низким, хрипловатым голосом спросил:

— Я могу снять у вас комнату на несколько дней?

— Конечно, — проговорил бармен. — Ваше имя, сэр?

— Эдмунд Кристо, — сказал мужчина, взяв ключи и повернувшись к лестнице, дабы подняться в комнату и слегка отдохнуть. Том заметил, что у него не было никакого багажа, но, прежде чем он смог что-либо сказать по этому поводу, человек уже исчез.

Глава 3. Ты не можешь сопротивляться, не так ли?

Дырявый Котел, 8:00, 17 июля 1997

Гарри стоял под душем уже около часа, наслаждаясь ощущениями. Он хотел смыть с себя то зловонье и грязь Азкабана, которые накопились за девять месяцев. Жаль, что я не могу также просто убрать эти воспоминания

После душа Гарри трансфигурировал ту рваную одежду, которую он носил в тюрьме, в довольно потрепанные старые джинсы и ужасную футболку. Как только все его дела в Гринготсе были бы сделаны, он исчез бы из волшебного мира навсегда. Он не собирался говорить "в мир магглов" частично потому, что это слово принадлежало волшебникам. Если удача сегодня была на его стороне, он бы смог завершить все дела уже сегодня, но, зная свое потенциальное везение, Гарри отнюдь не рассчитывал на это.

Одевшись, Гарри замаскировал лицо под человека, который вошел вчера вечером в этот бар. Лицо, смотревшее на него, было довольно неплохо — серые глаза, золотисто-каштановые волосы. Но лучше всего, на взгляд Гарри был тот проклятый шрам, который, очевидно, не мог быть спрятан.

Спустившись на первый этаж, Гарри обнаружил, что паб был полон пьющими и смеющимися людьми, чуть ли не вываливающимися через дверь на улицы Лондона.

"Вести о Вольдеморте, очевидно, уже распространились," — подумал Гарри, протискиваясь сквозь толпу и уворачиваясь от нескольких пар рук, так и норовивших впихнуть ему сливочное пиво и заставить присоединиться к ним.

Парень дошел до стойки, где хозяйничал Том и, желая подтвердить свои подозрения, спросил: "Что происходит?"

— Разве вы не слышали? — вопросом на вопрос откликнулся хозяин, не глядя на него.

— Нет, — ответил Гарри. — Я был в своей комнате все время с тех пор, как пришел сюда вчера вечером.

Том, наконец, обратил на постояльца свое внимание: "О, жаль, мистер Кристо. Они объявили об этом вчера вечером. Вы-Знаете-Кто наконец умер!"

— Кто убил ублюдка? — спросил Гарри.

— Гарри Поттер!

— Тот самый мальчик, который убил Невилла Лонгботтома после того, как присоединился к Вольдеморту, убил своего хозяина? — скептически спросил Гарри. — Я думал, он в Азкабане. Как же он смог это сделать?

— Его подставили Пожиратели Смерти, — шепотом ответил Том, передавая ему копию Ежедневного Пророка. — Лучше почитайте здесь, мистер. Из меня не очень хороший рассказчик.

Заголовок гласил: НАКОНЕЦ Вы-Знаете-Кто мертв! Гарри Поттер оказался НЕВИНОВНЫМ!

Гарри быстро просмотрел статью, желая удостовериться, что Фадж выполнил все его требования. Он заметил, что имя Перси нигде не было упомянуто. Вместо имени написали, что какой-то Пожиратель Смерти подставил Гарри Поттера, убив его одноклассника.

Несмотря на то, что он был слегка сердит на Фаджа за то, что он не опубликовал тот факт, что его первый помощник оказался предателем и именно он подставил Мальчика-Который-Выжил-Снова-И-Снова, Гарри мог почти стопроцентно сказать, что его об этом попросил Артур. Он был абсолютно уверен, что мистер Уизли не хотел, чтобы его жена узнала, что один из их сыновей подставил Гарри Поттера, из статьи в Пророке. Лично он не понимал, почему она не могла бы узнать это и из газеты; в конце концов, она, как и все остальные, так как она охотно поверила, что он способен на убийство невиновного, даже не выслушав его версию событий. Миссис Уизли была просто обязана почувствовать ту же самую боль, которую она причинила ему, даже не выслушав его оправдания. Он думал, о семье Уизли как о своей собственной, как о семье, которая никогда не предаст его. Как они могли поверить, что он был способен на убийство? Как они могли подумать, что он сможет убить одного из своих друзей?

Гарри встряхнул головой, пробуя избавиться от этих нежеланных мыслей. Возвращение в прошлое было очень неприятно, особенно теперь. Сейчас он должен был строить свое будущее, а не оглядываться назад в поисках истины. Складывая газету, Гарри протиснулся через толпу и вошел в Косую Аллею.

Мальчик-Который-Выжил в изумлении смотрел на людей, снующих взад и вперед по переулку. Примерно столько же людей было здесь перед его четвертым годом, перед кубком Мира по квиддичу. Обреченно вздохнув, Гарри направил свои стопы к огромному зданию банка Гринготс.

В банке было до странности тихо, только несколько волшебников, тихо переговаривающихся с гоблинами. Не желая раскрывать свою личность перед ними, Гарри подошел к одному из гоблинов и тихо сказал:

— Я бы хотел поговорить с менеджером относительно своего счета.

— И какой номер счета, позвольте узнать? — голос гоблина звучал отрешенно.

Передавая ему свернутый лист бумаги, Гарри произнес: "Я хотел бы, чтобы это было конфиденциально".

Метнув быстрый взгляд на надпись на листочке, гоблин выглядел ошарашенным, но быстро справился с удивлением и почтительно произнес:

— Одну минутку, пожалуйста. Я сейчас приведу менеджера.

Несколько минут спустя он возвратился с еще одним гоблином.

— Пожалуйста, следуйте за мной, сэр, — Гарри был слегка удивлен, услышав уважение, звучавшее в голосе второго гоблина.

Они вошли в довольно респектабельный кабинет.

Закрыв двери, гоблин жестом пригласил его присесть в удобное кресло и спросил:

— Пожалуйста, уберите ваши чары, мистер Поттер. Я хотел бы убедиться, что вы тот, за кого себя выдаете.

Не видя причин скрывать свое лицо и далее, Гарри убрал маскирующие заклятия.

Гоблин быстро взглянул на шрам:

— Конечно, я не могу быть первым, но, тем не менее, я хотел бы от лица гоблинов поблагодарить вас за избавление от Темного Лорда Вольдеморта.

— Честно говоря, вы первый, — усмехнулся Гарри. Разумеется, никто из этих остолопов даже не сказал спасибо там, в Азкабане. Они только и могли, что извиняться перед ним; благодарность не свойственна людям — не важно, маггл это или волшебник.

Гоблин был поражен. Учитывая все эти толпы людей снаружи, он предполагал, что хоть кто-нибудь да поблагодарил бы этого храброго молодого человека. Очевидно, он ошибался.

— Тогда позвольте снова принести вам мою сердечную благодарность.

Гарри кивнул.

Переходя к делу, гоблин представился:

— Мое имя — Иронкниф Гриива. Я директор этого филиала банка Гринготтс. Чем мы можем помочь вам, сэр?

Прежде чем Гарри мог ответить, в дверь постучали.

— Одну секунду, мистер Поттер, — извинился Гриива. — Войдите.

— Прошу прощения, господа, — вошел еще один гоблин. — Но Директор школы Альбус Дамблдор желал бы поговорить с нашим клиентом.

Гоблины видели, что лицо Гарри недовольно скривилось. Он пробормотал: "Интересно, как старый дурак меня нашел".

— Скорее всего, отследил вас по вашей волшебной ауре, мистер Поттер, — сказал ему Гриива. — Это более точно и надежнее, чем Указующее заклинание. Примерно, как Часы Слежения, но вы должны получить одобрение Визенгамота или Министерства на использование таких чар, к тому же — быть достаточно сильным магом. Те, кто знает об этой способности Министерства, вероятно, сделали все, чтобы замаскировать свою ауру.

— Следовательно, бесполезно отрицать, что меня здесь нет, — сквозь зубы проговорил Гарри.

— Мы могли бы попросить, чтобы он подождал, — предложил гоблин.

Улыбка появилась на лице Гарри при мысли, что великий Альбус Дамблдор будет ждать его.

— Да, пожалуйста.

Поклонившись Грииве, гоблин закрыл за собой дверь, оставляя их наедине.

— Давайте начнем, — предложил Гарри. — Я не думаю, что Дамблдор будет долго ждать прежде, чем ворвется сюда.

— Он — волшебник с преувеличенным чувством собственной важности, хотя и не выставляет это напоказ. — прокомментировал гоблин. — Мы, гоблины, тоже заметили, что он легко может заставить человека что-нибудь сделать даже против его воли.

— Я уже имел дело с этой частью характера Дамблдора, — сухо ответил Гарри. — Я пришел сюда, чтобы узнать состояние всех моих ячеек.

Гриива ненадолго задумался.

— Несмотря на то, что я могу дать вам список всего, что находилось в ячейках Поттеров и Блэков в этом филиале, вы не имеете права унаследовать то, чем они, возможно, владели в маггловском мире, или в других странах. Следовательно, вы должны сначала пройти Ритуал Наследования.

— Я никогда не слышал о нем. Впрочем, я не интересовался этим в течение всех семи лет. Что это за ритуал? — с любопытством спросил Гарри.

— Лучше наглядно показать вам, — Гриива встал из-за стола и приложил палец к деревянной панели на стене кабинета. Она растаяла, явив миру небольшую дверку, как у входа в хранилищах под банком.

Гриива еще раз приложил палец к месту, где по идее, должен находиться замок, и дверь открылась.

Достав маленькую металлическую коробочку, гоблин положил ее на стол перед Гарри.

— После того, как я произнесу заклинание, чтобы активизировать Ритуал, вы приложите сюда левую руку, — гоблин указал на отпечаток ладони посреди коробочки. — Она возьмет несколько капель крови и определит вашу волшебную ауру, тогда любые хранилища или счета, независимо от их местонахождения будут доступны вам. Пока контракт не разорван, вы будете единственным, кто сможет пользоваться этим правом наследования, поскольку контракт будет зависеть от вашей магической подписи.

Гарри поместил ладонь в отпечаток на коробке. Внезапно зеленый огонь окружил его руку вместе с ящичком.

Когда огонь потух, Гриива произнес:

— Теперь можете убрать вашу руку. Надо немного подождать.

Гарри посмотрел на дверь и спросил:

— А Дамблдор может знать о существовании такого предмета?

Удивленный неожиданным вопросом, менеджер также взглянул на дверь и задал собственный вопрос:

— Он приближается?

Гарри кивнул. Он чувствовал, что волшебная аура Дамблдора придвинулась немного ближе.

Гриива был удивлен. Не существовало волшебника, который мог бы ощутить ауру на расстоянии большем, чем несколько шагов, со времен Мерлина.

— Нет, вряд ли он знает о ней. С появлением завещаний приблизительно двести лет назад, Ритуал стал использоваться крайне редко, и только в том случае, когда нет прямого наследника. С появлением Того-Кого-Нельзя-Называть Ритуал стал использовать более часто, поскольку множество семей были уничтожены, и без этого ритуала наследники могли получить только горстку кнатов, если удавалось доказать родство.

Как только он закончил говорить, в дверь опять постучали.

— Войдите, — произнес Гриива. — Да, Грипхук?

— Еще раз простите за беспокойство, но глава Визенгамота Альбус Дамблдор хотел бы поговорить с вашим клиентом. Он говорит, что это крайне срочно.

Гарри возмущенно фыркнул.

— Дамблдор на самом деле очень хочет поговорить с вами, мистер Поттер, — прокомментировал Гриива. — Если он представился членом Визенгамота, мы обязаны впустить его.

— Ублюдок без сомнения хочет заставить меня остаться в волшебном мире, — Гриива бы удивлен тем, как жестко звучал голос Гарри.

— Поскольку мы больше не можем сопротивляться ему, позвольте перенести наш разговор на другое время? — Гарри взглянул на коробочку на столе.

— Разумеется, мистер Поттер, — Гриива согласился. — Возвращайтесь, когда захотите, и спросите меня. Если я буду занят, то я обращусь к одному из других менеджеров. Прежде, чем Дамблдор войдет, есть еще что-нибудь, с чем я могу вам помочь?

— Да. После того, как я поговорю с Дамблдором, могу я спуститься в свое хранилище, чтобы забрать немного денег и конвертировать их в фунты?

— Конечно, — Гриива жестом попросил Грипхука подойти. — Впустите его, а затем проводите мистера Поттера к его хранилищу.

* * *

— Привет, Гарри, — начал было Дамблдор, едва войдя в кабинет.

Он был рад видеть, что этим утром юноша уже не выглядел так, будто только вчера вышел из тюрьмы. Гарри успел пройтись по магазинам и выбрать себе пару маггловских костюмов. Темная одежда подчеркнула его стройность, чуть ли не переходящую в худобу, а контраст черных волос и серебрянно-белых полос у висков сделали его еще привлекательнее.

"Когда он вернется в Хогвартс, на него будут заглядываться многие девушки, даже если бы они не знали, что он — Мальчик-Который-Выжил" — Дамблдор почувствовал приступ вины за то, что взросление парня произошло в тюрьме, а не в более подходящих условиях.

— Поттер, — быстро поправил директора Гарри.

Посмотрев на ледяные зеленые глаза, смотрящие на него с каменного лица, Дамблдор почел за лучшее прислушаться к совету: "Извини."

— Вы можете называть меня "мистер Поттер", — повторил Гарри. — Я — Гарри только для друзей или людей, которым я доверяю.

Дамблдор мысленно вздохнул, при мысли, что Гарри ему явно не доверял, но он также знал, что он не мог свалить вину на другого. Он отвернулся от мальчика при первом же намеке, что парень мог стать темным магом. Он должен был узнать его лучше.

— Возможно, мы могли бы пойти куда-нибудь, чтобы обсудить пару вопросов, — предложил директор.

— Если вы думаете, что я пойду с тобой, старик, то ты впал в маразм, — огрызнулся Гарри.

— В таком случае, господа, — Дамблдор посмотрел на двух гоблинов. — Не могли бы вы оставить нас одних? Мы с мистером Поттером должны обсудить несколько секретных дел.

— Я хочу, чтобы они остались, — возразил Гарри. — Просто как свидетели. Просто скажите, зачем вы пришли, и оставьте меня в покое!

— Во-первых, я хотел бы изви... — Дамблдора нагло прервали.

— Прекратите! Просто прекратите! Извинениями не поправить то, что вы все сделали! Вы, все вы бросили меня в ад... поверив словам Перси! Он еще на пятом курсе весь год вместе с Министром пробовал выгнать из школы Вас, и все же вы сразу же поверили ему, а не мне! — Гарри едва мог оставаться спокойным.

— Ладно, — Дамблдор протянул Гарри три маленьких свитков пергамента.

Гарри подозрительно посмотрел на них, но не прикоснулся.

— Они не предназначены, чтобы ранить вас, Га... мистер Поттер, — заметил Дамблдор.

Гарри все же не развернул их.

— Что там?

— Два — из Министерства. В первом написано, что вы были освобождены и с вас были сняты все обвинения. Во втором — денежная компенсация за время заключения, плюс компенсация за незаконный арест Сириуса. Поскольку теперь вы — наследник его состояния, она прибавлена к вашему состоянию, — пояснил Дамблдор.

— Как будто деньги смогут восполнить ущерб, который причинили мне и Сириусу, — тихо пробормотал Гарри, но все в комнате услышали его.

Мудро решая не комментировать эти слова, Дамблдор вернулся к третьему свитку.

— И третий — из Хогвартса. Вас восстановили в школе, и вы сможете начать учиться первого сентября.

— Отлично, но я не вернусь в вашу прекрасную школу, — сарказм Гарри был настолько слышим, что его можно было резать ножом. — Я сказал вам это еще в Азкабане — я ухожу.

— Я боюсь, у тебя нет выбора, Гарри, — если бы взглядом можно было убивать, Дамблдор сейчас уже лежал бы на полу. Директор школы поспешил объяснить: "Существует декрет Визенгамота, по которому любой несовершеннолетний волшебник, зарегистрированный в школе Магии, обязан закончить свое обучение, где они учатся, если их родители или опекун не сменят школу на другую с разрешения Визенгамота и при очень веской причине".

— Я был выслан вами, Дамблдор, — прорычал Гарри. — Это значит, что Вы выгнали меня, поэтому этот декрет ко мне не относится.

Дамблдор выглядел торжествующим: "Мне кажется, что относится. С тех пор, как было доказано, что вы невиновны в преступлении, за которое вас выгнали, ваше имя вновь появилось в списках учеников Хогвартса".

— У меня просто нет выбора, старик, не так ли? — Гарри замолчал, пытаясь успокоиться, затем спросил:

— И что случится, если я просто проигнорирую этот закон, который, как я абсолютно уверен, вышел совсем недавно, ибо в противном случае Хагрида бы взяли повторно, как только выяснилось, что он тоже невиновен.

Дамблдор решил проигнорировать обвинение; тем более что он не мог сказать, что декрету меньше суток с момента принятия. Он понимал, что играл с огнем. Если Гарри узнает... Этот закон был предназначен только для одного человека — Гарри Поттера.

— Хагрид уже взрослый, чтобы повторно начать учиться. Несмотря на то, что этот закон действительно дает право ему получить новую волшебную палочку, он уже совершеннолетний, так что декрет его уже не касается.

Он сделал паузу, пытаясь подобрать правильные слова, чтобы ненароком еще больше не рассердить молодого волшебника. Вчера вечером Гарри довольно ясно показал, что он — один из самых сильных волшебников мира, хотя Дамблдор и не знал, как он получил эту силу. Несмотря на то, что он был практически абсолютно уверен, что характер Гарри не очень изменился, Дамблдор знал, что сейчас он шел по очень тонкому льду — одно неосторожное слово, и кто знает, какие могли быть последствия. Гарри Поттер никогда бы не причинил боль другим без причины, если только этот кто-то первым не обидел бы его. Они все очень ранили его своим предательством, и, хотя это было отнюдь не умышленно, но от этого мало что менялось. В данный момент именно Дамблдор был основной целью гнева парня. В последнюю очередь он бы хотел, чтобы эта мощь, которую он испробовал на Вольдеморте, была направлена на него.

Директор решил рассказать ему не всю правду:

— К сожалению, у вас нет выбора, мистер Поттер. Когда вы вступили в Хогвартс, был закреплен обязательный магический контракт, чтобы вы должны были окончить ваше образование. Он вынудит вас вернуться в школу первого числа, поскольку ваше имя вновь появилось на пергаменте Списка Студентов.

— Представляете, я уже второй раз слышу о каких-то волшебных контрактах, хотя ни разу в жизни их не видел. — Гарри посмотрел на гоблина. — Я и не знал, что несовершеннолетние могут заключать какие-то договора, даже не видя их. К тому же, моя тетя, которая ни за что бы не согласилась что-то заключать с волшебниками. Так что это не законно, не так ли?

Удивленный, и, в то же время, странно довольный, что молодой волшебник явно доверял ему больше, чем Альбусу, Гриива ответил: "Несовершеннолетние не могут заключать контракты, однако, как только вы вошли в Хогвартс, волшебный договор вступил в силу, поскольку сам факт того, что опекун отпустил вас в школу, понимается как согласие с условиями договора".

— Другими словами, у меня нет выбора.

Эти слова относились к гоблину, но Дамблдор встрял в разговор:

— Нет, у тебя нет выбора, по крайней мере, до тех пор, пока не исполнится восемнадцать, или пока ты не закончишь школу, смотря что случится раньше.

— И что же случится, если я проигнорирую ваш "обязательный волшебный контракт"? — Язвительно спросил Гарри. — Вы пошлете авроров, или членов Ордена, предполагая, что у них хватит смелости силой привести меня в Хогвартс?

— У вас нет выбора, мистер Поттер. — Повторил Дамблдор. — Контракт заставит вас подчиниться.

Дамблдор не был уверен, что он сможет обмануть Школу. Хогвартс мог и отвергнуть контракт, при условии, что Директор, по сути, был главным замке, а также тем, кто сломал палочку Гарри и выгнал его из Школы.

— А, так значит, все-таки существует законное Властное проклятие, — проговорил Гарри. — И вы используете его на детях. Интересно, говорили ли об этом родителям магглорожденных? Сомневаюсь, иначе они бы не подпустили бы своего ребенка и на тысячу миль к Школе.

Дамблдор нахмурился при мысли, что чары, используемые, чтобы волшебники закончили свое образование, были сравнены с Непростительным проклятием.

— Мы не используем Империус на детях, мистер Поттер, — возразил он.

— Конечно же, нет, — язвительно ответил Гарри. — Вы просто заставляете несовершеннолетнего колдуна возвратиться туда против их воли. Я думаю, что заклятие работает сродни внушению, заставляющему их не передумать и вернуться в Хогвартс. Это — принуждение, Дамблдор. Поищи в словаре.

Директор школы знал, что ему было нечего возразить. Рассматривая это заклинание с такой точки зрения, оно было вполне сходно с Империусом.

Немного успокоившись, Гарри все-таки смирился с тем, что ему придется провести еще чуть ли не год вместе с этими лицемерами прежде, чем он наконец-то станет совершеннолетним. Вероятно, он мог бы просто разрушить этот контракт, но это, вероятно, означало, что ему придется все-таки прийти в Хогвартс, так как он был источником этого контракта. Проблема была только в том, что если это заклятие существовало со времен Основателей, то разрушение заклинание автоматически бы сняло и многие защитные и другие чары, накладываемые директорами Школы в течение многих столетий. Гарри решил подчиниться, по крайней мере, пока что. Наверняка, это было лучшее решение, которое он мог сейчас предпринять. Он мог бы сейчас не убегать, сломя голову, от всех этих волшебников-лицемеров и бы хотя бы частично поквитаться с этими предателями в Хогвартсе. Да, как ни крути, это наилучшее решение.

Решив не дать Дамблдору понять, что он так быстро победил, Гарри спросил:

— Где Ремус?

— Мне жаль, Гарри. — Дамблдор надеялся, что он выглядел озадаченным во внезапной смене темы. Рано или поздно, но Гарри должен был спросить это.

— Где. Ремус. Люпин? — Гарри повторил намного медленнее, будто разговаривая с ребенком. — Он не был вместе с вами в Азкабане вчера вечером, и его не было на этом фарсе, суде. И, пока мы сейчас говорим об этом, где Хедвига? Я знаю, что ее не убили те гриффидорские идиоты, так где она?

Зная, что он не мог избежать ответа, Дамблдор только надеялся, что Гарри не убьет его.

— Ремус не полагал, что вы виновны в убийстве Невилла Лонгботтома.

Гарри фыркнул: "Оказывается, в волшебном мире хоть у кого-то есть мозги. В отличие от вас, Ремус знал, что вещи отнюдь не такие, какими они выглядят на первый взгляд".

— Да. — Дамблдор не мог ничего добавить, потому что это была правда. — Он был убит, когда искал доказательство твоей невиновности.

— Как? — прорычал Гарри, напомнив директору рык оборотня.

Зная, что Гарри рассердился бы сильнее, если бы он уклонился бы от ответа, Дамблдор ответил:

— Ремус был найден мертвым на следующий день после полнолуния. Его убили серебряным кинжалом.

— Значит, этот кто-то знал, что он оборотень. Во многом благодаря Северусу Снейпу, который в приступе "я зол на него, поэтому я расскажу всему миру его тайну" совершенно случайно проболтался.

Дамблдор знал, что это обвинение было верно. До того, как Снейп рассказал об этом слизеринцам, практически никто не знал, что Люпин — оборотень, только горстка человек.

— Мы думали, что это сделал кто-то, просто ненавидевший оборотней, но сейчас, когда доказана твоя невиновность, надо полагать, что это сделал Пожиратель Смерти, помешав Ремусу найти доказательства. Как только состоится суд, мы узнаем, кто это был.

— Держу пари, что это был Перси. — Гарри закрыл глаза, пробуя не позволить Дамблдору увидеть боль, которую он чувствовал. — Где он захоронен?

Дамблдор надеялся, что эта информация уменьшит груз навалившегося горя.

— Мы похоронили его в Лощине Годрика. Рядом с твоими родителями.

— Я должен буду посетить их могилы. Так или иначе, самое время, чтобы мне разрешили сделать это, — сказал Гарри самому себе.

— Где Хедвига? Те дураки из Гриффиндора все-таки убили ее, пока преподаватели стояли рядом и смотрели?

— Нет, твоя сова жива, — быстро ответил Дамблдор. — Однако... Я не знаю, где она. Мисс Грейнджер решила, что она будет ухаживать за Хедвигой, но, должно быть, сова была против. Она не захотела менять хозяина.

— Вы подразумеваете, что она знала, что Грейнджер предала меня, и Хедвига не захотела жить у нее, — исправил Гарри. — Где она сейчас?

— В первый же раз, когда она попробовала послать Хедвигу с письмом, сова сильно укусила ее и улетела неизвестно куда, — пояснил Дамблдор.

— Неплохо. Я надеюсь, с ней все в порядке, или, по крайней мере, она, как и Ремус, свободна. — Гарри был доволен, что Хедвига скорее всего жива. Он надеялся, что его сова вернется к нему теперь, когда он свободен, но, если бы этого не произошло, то Гарри было бы приятно знать, что его сова не находится ни у кого из его бывших друзей. — Если мы больше ничего не должны обсудить, то увидимся в сентябре.

— Есть еще кое-что, мистер Поттер, — Дамблдор выглядел довольно робким, поднимая этот вопрос.

— Что еще? — Гарри уже порядком надоел этот разговор.

— Мы должны решить вопрос, где вы будете жить этим летом, мистер Поттер.

— Никто из вас, Дамблдор, не будет решать этот вопрос вместо меня! — Парень не на шутку рассердился.

— Ты все еще считаешься несовершеннолетним, Гарри, — настаивал Дамблдор, не обращая внимания на то, что юноша уже порядком раздражен. — Мы можем предложить несколько волшебных семей, чтобы ты жил с ними эти полтора месяца, так как ты больше не обязан скрываться от Вольдеморта или Пожирателей Смерти.

— Я не собираюсь повторять это снова, — Гарри уже дошел до точки кипения, и едва сдерживался, чтобы не запустить в старика каким-нибудь особенно болезненным заклятием. — Только я буду решать, что мне делать и как мне жить, старик! Если я и буду где-нибудь жить, то только с Дурслями. По крайней мере, я знаю, чего от них можно ожидать.

"К тому же", — подумал Гарри. — "Это даст мне шанс слегка отомстить Дадли и остальным, кто издевался надо мной раньше."

— И еще одно, Дамблдор. Я не хочу, чтобы хоть кто-нибудь из волшебников посылал мне письма, посылки, извинения или еще чего-нибудь в этом роде. Ни писем. Ни посылок. Ни-че-го. Если кто-нибудь проигнорирует это предупреждение, то я отправлю сову назад с очень противным проклятием. Вы меня поняли?

Дамблдор кивнул в знак согласия. Гарри вышел из комнаты.

— Грипхук, не мог бы ты проводить меня до моей ячейки? — услышал директор школы сквозь двери.

* * *

Дамблдор терпеливо ждал, пока вернутся Гарри с Грипхуком. Когда гоблин вышел из коридора, ведущего к хранилищу с элегантным, высоким молодым человеком с каштановыми волосами, вместо невысокого брюнета, директор на секунду растерялся. Но быстрая проверка магической ауры показала, что это все еще был Гарри.

Подходя к ним, Дамблдор заметил:

— Хорошая маскировка, мистер Поттер.

Серые глаза жестко посмотрели на него, и Дамблдор мог только благодарить бога, что взгляд не мог убивать, иначе он бы уже лежал мертвым.

— Я только провожу вас к Дырявому Котлу, — предупредил Дамблдор. — Я попросил Министерство выделить для тебя автомобиль, чтобы отвезти до дома миссис Дурсль.

Гарри промолчал. Он подошел к гоблину, сидящему за столом, и попросил перевести какую-то часть его денег в фунты, и Безопасный мешочек для них. Спустя некоторое время гоблин протянул ему обыкновенный кошелек, какой носили практически все волшебники. Положив свои деньги в кошелек, Гарри направился к выходу, подчеркнуто игнорируя Дамблдора.

Мудро решая не останавливать Гарри, Директор школы поспешил за ним прежде, чем парень пропадет из виду.

Народу в Диагон-Аллее стало еще больше. Оставалось только удивляться, как Главная улица волшебников могла принять их всех, не перекрывая маггловские кварталы. Гарри протискивался сквозь толпу, прекрасно зная, что Дамблдор следует за ним по пятам.

* * *

Гарри опередил Дамблдора всего на несколько минут, когда достиг Дырявого Котла. Если бы Директор не догнал бы его сейчас, то Гарри мог просто проскочить сквозь выход и раствориться в толпе магглов. Если бы он хотел, возможно, он мог бы изменить свою внешность и попытаться одурачить Дамблдора, если он, конечно, не использует поиск парня по магической ауре. Даже в этом случае, в баре было слишком много народу, чтобы замаскироваться, не будучи замеченным кем-нибудь.

Передав Тому ключ от своей комнаты, вместе с достаточно большим количеством галеонов за аренду на ночь, Гарри повернулся, намереваясь пройти в Лондон. Однако, когда он заметил группу рыжеволосых людей около выхода, остановился как вкопанный. Уизли были здесь.

"Наверняка ищут меня" — подумал Гарри, наблюдая, как они пристально рассматривали каждого человека, который входил или выходил из бара. Он также заметил, что не все из них были с рыжими волосами. Была еще одна девушка с такими же каштановыми волосами, как сейчас у него, которая также искала кого-то. — Просто ужасно храбро, Грейнджер, появиться здесь, пытаясь найти меня. Я никогда прежде не думал, что она настолько глупа.

* * *

Молли внимательно осматривала каждого волшебника, входившего в бар. Она была абсолютно уверена, что сможет определить, кто из них Гарри, даже если бы он спрятался за маскирующими чарами. Даже, если Гермиона и была уверена, что она не сможет этого сделать.

Она должна найти его. Она обязана извиниться за все те слова, которые она наговорила ему в том суде. Она также должна извиниться за предательство одного из людей, о ком они заботились, как о сыне.

Когда Артур сказал ей, что сделал Перси, она не хотела этому верить. Никто из ее сыновей никогда бы не служил бы у Темного Лорда. Артур ошибается. Перси не мог быть Пожирателем смерти. Только после того, как она видела воспоминания Артура о признании ее сына в Азкабане, она сломалась и заплакала. Молли оплакивала потерю ее сына, который выбрал Темную сторону.

Она потратила большую часть утра, связываясь с Артуром по каминной сети и пробуя выяснить, где теперь будет жить Гарри, и как она могла попытаться исправить то, что они натворили.

Несмотря на то, что Артур и ее дети, которые твердили, насколько Гарри рассержен, если не сказать больше, зол, на них, Молли отказывалась полагать, что все отношения с ее седьмым, как бы приемным, сыном, были полностью разрушены. Гарри Поттер — очень любящий ребенок, и она была уверена, что она сможет заставить его понять и простить их, хотя бы через какое-то время. Она надеялась его убедить, что теперь он может проводить лето с ними, а не с этими кошмарными Дурслями.

Она уже начинала немного волноваться, когда Дамблдор вышел из Диагон-аллеи, следуя за высоким молодым человеком с длинными каштановыми волосами. Разговор, казалось, был слегка напряженным, тогда молодой волшебник пошел в их направлении, сопровождаемый Директором Школы.

Как только они были достаточно близко, Молли тихо спросила: "Альбус, где Гарри? Я думала, что вы нашли его. Артур сказал, что вы взяли автомобиль, чтобы доставить кого-то в Суррей."

— Привет, Молли, — поздоровался Дамблдор, делая вид, будто он на самом деле удивлен видеть их здесь.

Когда парень попытался пройти мимо Директора, волшебник задержал его, взявшись за локоть. Гарри сердито посмотрел на него.

Низким, раздраженным голосом он сказал:

— Если вы собираетесь стоять здесь и болтать, то я пошел. У меня еще есть много дел, к тому же я могу сам найти дорогу туда, где я должен быть.

Молли впилась взглядом в молодого человека и сердито произнесла:

— Молодой человек, не говорите с Альбусом Дамблдором в таком неуважительном тоне.

— Я знаю, госпожа, что уважение должно быть заслуженным. Я также знаю, что нельзя делать выводы безо всех фактов. — сероглазый юноша серьезно посмотрел на Молли. — Я думал, что вы кое-что поймете, особенно о выборе вашего сына, Перси.

Вырвавшись из рук Дамблдора, и не обращая более внимания на ошеломленную миссис Уизли, незнакомец достиг двери и вышел из Дырявого Котла.

Он уже открыл дверь, когда Гермиона ухватилась за руку Молли и прошептала: "Гарри!"

Быстро рванувшись к двери, женщина успела схватить за руку парня прежде, чем он покинул бар.

— Гарри!

В пабе мгновенно стало тихо. Все озирались по сторонам, ища знакомые черные волосы и шрам.

Все посетители слышали, как незнакомец четко произнес:

— Меня зовут Эдмунд Кристо, не Гарри Поттер. Такое имя намного лучше, учитывая, насколько непостоянен волшебный мир. Сейчас он — герой волшебного мира, а в следующий момент — злодей, которого нужно уничтожить.

Парень повернулся к Дамблдору: "Я не нуждаюсь в экскорте, или большем вмешательстве в мою жизнь. Учтите это, старик. Я больше не буду повторять."

Прим. переводчика: и, возвращаясь к загадке — примечание автора: "Те, кто предположил что как графа Монте-Кристо, получат 10 очков. J По Роулинг совершеннолетие наступает в 17, но у меня — в 18, учитывая, что Молли все же смогла запретить близнецам вступить в Орден. "

Глава 4. Возмездие.

Гарри знал, что эти люди в баре все еще стоят в замешательстве, поэтому он использовал эти несколько минут по своему усмотрению. Он только взглянут на министерский автомобиль и водителя, сидящего за рулем. Определенно, он не поедет на нем хотя бы потому, что это авто вызвал сюда старый дурак. Не считая того, что наверняка всю дорогу этот волшебный придурок будет таращить глаза на его шрам, и думать о нем снова как о спасителе волшебного мира, а не о злом и страшном последователе Темного Лорда... К тому же, поехать на этом автомобиле означало бы провести, по меньшей мере, два часа с Дамблдором, который, без сомнения будет пытаться убедить его, что он должен простить всех и вся за их ошибку и забыть о том факте, что они бросили его в тюрьму на девять месяцев. "Скорее ад замерзнет и Вольдеморт, Фадж и Дамблдор будут в бальных тапочках танцевать Лебединое Озеро". Он ухмыльнулся, представив себе этих трех волшебников, танцующих маггловский балет.

Гарри быстро обдумал, стоит ли прямо сейчас зайти к Дражайшим Дурслям и устроить им праздник. Если он не ошибается, то сейчас все еще утро, и Вернон уже на работе. Конечно, если он не взял отпуск. В любом случае, он должен появиться на Привет-Драйв сегодня вечером.

Приняв решение, Гарри беззвучно исчез буквально за полминуты до того, как на улицу вывалились Дамблдор и компания. Гарри приложил все усилия, чтобы Министерство, а, заодно и Директор, не смогли отследить его волшебную ауру.

Удостоверившись, что теперь ему не нужно будет скрываться, воспользовавшись магией, он пошел по направлению к магазинам, чтобы купить что-нибудь из одежды и перекусить. "Заодно и прогуляюсь по Лондону." Дурсли никогда не брали его в город, если они не были вынуждены взять его с собой.

* * *

Гарри только что расплатился за множество купленных рубашек в магазине "T-Shirts with Attitude", посмотрел на свои новые часы и понял, что уже почти обед.

"Вернон наверняка уже дома".

Зайдя в уборную, Гарри аппарировал около дома номер 4 по Привет-Драйв.

Он огляделся, тайно надеясь, что в данный момент хоть кто-нибудь из соседей смотрит в окошко и видит, что он пришел. Он действительно хотел разрушить ту удобную иллюзию, которую его, так называемое семейство, придумало. Он увидел автомобиль Вернона, припаркованный около дома, рядом с машиной Дадли, подаренной ему, кажется, на его прошлый день рождения. Следовательно, вся семья была дома, поскольку Петуния редко куда выходила без Вернона или Дадли.

Разумеется, передняя дверь была заперта, но с магией это не была очень уж большая проблема. Проведя пальцами вдоль замка, Гарри привел в движение тумблеры замка, и дверь тихонько скрипнула, приоткрывшись. Он проскользнул внутрь, тихо прикрыв за собой дверь. Ему не хотелось, чтобы Дурсли раньше времени узнали о его приходе..

Мельком взглянув в сторону гостиной, из которой доносились приглушенный шум телевизора и разговоров, Гарри направился к комнате.

— Петуния! Вернон! Дадли! Я дооооомаааа! — заорал Гарри фальшивым радостным голосом.

Звук, донесшийся из гостиной, напоминал, будто кто-то свалился со стула. Прежде, чем Вернон мог подняться и начать угрожать ему, Гарри быстро пересек коридор и получил свою порцию удивления. За столом сидела Мардж Дурсли, держа бокал с вином в руке.

"О, это будет забавно!", — Гарри мысленно ликующе потер руки.

Вернон вскочил на ноги, но прежде, чем он мог сказать хоть слово, Мардж, которая была слегка пьяна, сказала:

— Что это ты здесь делаешь, мальчишка? Вернон говорил, что ты попал в тюрьму, потому что убил одного из парней в этой твоей школе. Всегда знала, что ты плохо кончишь. Как я и говорила, если сучка с изъяном, то и щенки будут ненормальные. Чего еще можно было ожидать от алкоголика и шлюхи? Убийцы.

В этот момент уже Вернон готов был молиться всем богам за то, что взглядом невозможно было убить, иначе на этом их жизни бы и прервались. Раздраженным низким голосом парень прошипел:

— Заткнись, ты, пьяная сучка!

Не желая и далее позволять этому ненормальному оскорблять его дорогую сестричку, Вернон сказал с угрозой в голосе: "Посмотри сюда, мальчишка! Ты не будешь больше так разговаривать с моей сестрой. Ты будешь говорить с ней со всем уважением, иначе, я клянусь, ты заплатишь"

Прежде, чем Гарри смог ответить на угрозу Вернона, Мардж, которая уже оправилась от такого сюрприза, треснула ладонью о стол и, направив свой жирный палец прямо в лицо Гарри, завопила:

— Я не замолчу, ты, неблагодарный щенок! Ты был взят в этот дом по доброте моего брата и его жены, и чем же ты им отплатил?!

Гарри фыркнул, подумав: "Ага, и еще они спасли свои собственные шкуры, взяв меня к себе".

— Меня не заботит, почему они это сделали, — продолжала Мардж, не обращая внимания на фырканье. — Лично я думаю, что ты всего лишь нахлебник. И после всего, что мой брат сделал для тебя, ты опозорил эту благородную семью, убив кого-то там и сев в тюрьму. Вернон должен был избавиться от тебя в то же утро, когда они нашли тебя!

Вернон, наблюдая, как Мардж медленно, но верно прокладывает дорогу к собственным неприятностям, не мог ничего сделать. В отличие от Мардж, он очень хорошо помнил, что случилось в прошлый раз, когда она довела мальчишку. Хотя Вернон немного расслабился, не видя никаких признаков магии, типа мерцающих лампочек или тому подобного. Несмотря на это, выражение этого ненормального предвещало что-то очень неприятное для Дурслей. Он хотел было вмешаться, но промолчал из опасения быть превращенным в жабу или еще чего похуже.

Вернону было совершенно ясно, что хотя эти ненормальные и заперли мальчишку в тюрьме из-за совершенного им убийства, он изменился. Глаза, которые прежде были всегда полны зеленого огня, теперь были холодны словно лед. Вернону стало страшно.

— ТИШИНА! — проорал Гарри, заставив Мардж в изумлении и испуге грохнуться обратно за стол, толкнув Дадли и сбросив тарелку с обедом со стола. Гарри, разумеется, это не остановило.

Парень медленно придвинулся ближе, словно кот, играющий с мышкой. Мардж, пытаясь уйти от разозленного юноши, чуть не спихнула Дадли со стула. Она начинала понимать, что, возможно, зря настолько разозлила кого-то, кто способен на убийство.

Надеясь, что мальчишка все еще боится быть высланным из его дурдома, Вернон сказал:

— Сколько раз я говорил тебе, что не потерплю этого в своем доме. Ты знаешь, что случится, если сделаешь что-нибудь.

— Ничего не будет, Вернон, — прошипел Гарри, явственно напомнив Дурслю змею, все еще смотря на Мардж. — Они не выгонят меня за волшебство. Наверняка вы все хотите знать почему. Потому что Дамблдор хочет этого.

Повернувшись к Вернону, Гарри сказал достаточно громко для того, чтобы его услышали все присутствующие в этой комнате:

— Мардж, хочешь узнать, почему твой драгоценный братик взял меня в свой дом, и не избавился при первом же случае? Это не имеет никакого отношения к его доброте. Правда заключается в том, что я, своим присутствием в их доме, спас его собственную задницу, жизнь его коровы и свиньи-сына. Пока я здесь, они в безопасности от Вольдеморта. Ты помнишь его, Вернон? Того самого волшебника, который убил моих родителей?

Слыша слово "волшебник", Мардж, которая уже долгое время ничего не понимала из сказанного, очухалась и решила вмешаться в монолог Гарри:

— Волшебники?! Их не бывает! Должно быть, в тюрьме ты растерял последние мозги. Если, конечно, они у тебя были.

Мардж вздрогнула, когда юноша повернулся к ней.

— Это первое и последнее предупреждение, Мардж Дурсль. Ты не будешь больше меня перебивать, или я позабочусь о том, чтобы ты пожалела об этом. Кстати, волшебство — существует. — Не отводя глаз от тетушки Мардж, Гарри взмахнул рукой в сторону Петунии, и разбитый стакан, вновь став целым, взлетел в воздух и завис на уровне глаз Дурслей.

— Пока я здесь, ты, Мардж, будешь держать свое мнение при себе. Если я услышу хоть один комментарий обо мне или моих родителях, я обещаю, что детально объясню тебе, почему не стоит вмешиваться в дела волшебников.

Он еще раз пристально взглянул на Мардж, и, вспомнив, насколько же иногда упрямым мог быть ее брат, Гарри решил наглядно показать ей, что может случиться, если б она не послушалась его.

— Наверняка ты думаешь, что это просто какой-то фокус. Позволь, я освежу твои воспоминания о том, что произошло года три назад, так что ты хотя бы будешь представлять, что может случиться.

Щелкнув пальцами, Гарри с удовлетворением наблюдал, как Мардж, с выражением крайнего шока на лице, падает в обморок.

Увидев свою ненаглядную хозяйку, лежащую на полу, Риппер помчался, чтобы искусать этого наглого молодого человека, но внезапно почувствовал, что он больше не бежит по полу, а поднимается в воздух. Инстинктивно Риппер понял, что этот парень, хотя он и пах как тот сопляк, на которого Риппер нападал несколько лет назад, изменился. Шлепнувшись на пол, он с визгом поднялся и улепетывал со всей скоростью, которую ему позволяли его короткие лапы.

Гарри видел, что Дурсли довольно сильно испугались. Все-таки, не каждый день человек, над которым ты издевался 11 лет, приходит и практически нападает на твою семью.

— Прежде, чем ты и Петуния попробуете снова начать издеваться надо мной и угрожать, попробуйте представить, что произойдет в этом случае. А также я объясню, как мы будем сосуществовать в этом доме следующие несколько недель.

Гарри знал, что эти слова разозлили Вернона, и единственное, что заставило его сейчас молчать... быстрый взгляд на его сестру, лежащую на полу.

— Как вы уже заметили, — Гарри обвел взглядом комнату. — Нет ни единой совы с письмом, угрожающим мне изгнанием из Волшебного мира, исключением из Хогвартса и заключением в тюрьму. И их не будет. Причина весьма проста — вчера я убил Вольдеморта.

— Конечно, те сумасшедшие не отпустили бы просто так из этой вашей тюрьмы, — усмехнулась Петуния. — В конце концов, ты же убил того мальчишку из школы.

Мрачно посмотрев на тетю, которой внезапно захотелось уменьшиться до размеров крысы, Гарри произнес: "Я сказал, что тебе уже можно говорить, женщина?"

Пробуя вернуть контроль над ситуацией, Вернон прервал Гарри:

— Теперь запомни, мальчишка...

— Нет! Сесть и слушать меня! — тон ясно показывал, что Гарри заставит их подчиниться. — Больше не прерывать меня и не говорить со мной так, Вернон. То же самое относится и к тебе, тетушка! Я очень хорошо понял, как вы оба ко мне относитесь в течение тех лет, пока я жил здесь. Теперь — моя очередь. Я собираюсь говорить, и я не хочу, чтобы кто-нибудь из вас прервал меня.

Вернон и Петуния вдруг оказались за столом раньше, чем они смогли хотя бы попытаться прикрикнуть на наглого мальчишку и возмутиться его поведением.

— Теперь, отвечаю на твой вопросик, тетушка. — Гарри ухмыльнулся. — Я внезапно оказался оправдан вчера вечером, когда нашли настоящего убийцу. Неудивительно, что это был кое-кто из Министерства, и это также является причиной того, что само Министерство не сделает ничего, чтобы наказать меня за неправомерное использование волшебства. Они не хотят злить меня, тетушка

Никто из Дурслей не проронил ни слова. Даже Дадли прекратил есть, прекрасно поняв, что может сделать им Гарри в отместку за прошлое.

— Теперь настало время решить несколько других проблемок. Я надолго вас не задержу, и постараюсь, чтобы даже такой идиот, как Дадли, понял, о чем я говорю.

Петуния открыла рот, чтобы огрызнуться на Гарри за оскорбление ее драгоценного сынка, но парень чуть повернул голову и взглянул на тетю, и она внезапно передумала.

— Хорошая девочка, Петуния, — голос Гарри звучал, как будто он хвалил свою домашнюю собачку за хорошо исполненный трюк. — Посмотри-ка, ты даже можешь чему-нибудь научиться... Я останусь здесь на несколько недель, и вы оказываетесь перед необходимостью просто вынести этот факт. Я предупреждаю вас всех только один раз, хотя, если вы оставите меня в покое, я также не буду причинять вам неприятности. Если нет — то вы пожалеете, я обещаю. — Он взглянул на Дадли. — Это же касается и твоих приятелей.

Дадли судорожно кивнул.

— Никто не смеет мне больше запрещать делать то, что Я захочу, или заставлять меня делать уборку по дому, или что-то в этом роде, ясно? У вас было полтора десятка лет моего бесплатного труда, и я думаю, что это — более чем достаточно. С этого момента я буду делать только то, что захочу. Всем все ясно?

Дурсли могли только слабо кивать головами, напоминая куколок-марионеток.

— Превосходно! — Впервые Гарри улыбнулся. — И помните, что эти несколько недель, пока я здесь, должны пройти без инцидентов.

* * *

Крик совы внезапно разбудил его следующим утром. Гарри повернулся к окну, намереваясь влепить хорошим заклятьем по сове, посмевшей прилететь от какого-то идиота. Но, разлепив, наконец, глаза, он узрел знакомые белоснежные перья полярной совы, взгромоздившейся на его подоконнике.

— Хедвига! Я скучал по тебе! — Сон куда-то исчез. — Как это ты узнала, что я здесь?

Сова укоризненно посмотрела на него, будто говоря: "Глупый мальчишка! Я всегда могу найти тебя". Она выглядела слегка потрепанной и худее, чем в последний раз, когда они виделись, но Гарри определенно мог сказать, что она была счастлива видеть его. Подставив руку, чтобы Хедвига могла использовать ее как жердочку, он перенес сову во вторую спальню.

Осматривая вторую комнату, Гарри спросил:

— Ну как тебе такая комната?

Сова издала крик, будто одобряя эту новую спальню.

— Давай, перекусим? — Сова перелетела с руки Гарри на спинку стула, пока Гарри взял с полки одну из старых игрушек Дадли и трансфигурировал его в окуня.

Он улыбнулся, вспомнив, как Дадли, пыхтя, как паровоз, таскал все эти сломанные игрушки и остальное барахло из спальни. Без сомнения, это была единственная на данный момент настоящая работа, которую Дадличек когда-либо делал.

Как только Хедвига разделалась со своим окунем, Гарри сказал:

— Думаю, я пойду на кухню. Мне тоже нужно что-нибудь перекусить.

Помня, что случилось в последний раз (трансфигурацию в окуня — прим. пер.), сова заинтересованно посмотрела на Гарри.

— Не волнуйся, малышка. Дурсли и я пришли к кое-какому соглашению. Если они не досаждают мне, я не буду превращать их в мышей для тебя.

Гарри рассмеялся, поскольку сова выглядела очень хищно. "Прости, но пока что они побудут людьми, ладно?" — сквозь смех проговорил Гарри.

* * *

Как только Хедвига улетела ("Наверняка опять на охоту" — подумал Гарри), он спустился на кухню, чтобы приготовить себе что-нибудь на завтрак. К его удивлению, Дурслям очень хорошо удавалось игнорировать его присутствие. Наверное, сказывались тренировки в течение пятнадцати лет. Мардж все еще отсутствовала.

Возможно, она ждала, пока он уйдет из дома, чтобы появиться здесь. Большой прогресс для нее, учитывая, что такта у нее было не больше, чем у скачущего гиппогрифа.

Вернон и Дадли уехали сразу же после завтрака, оставив Петунию наедине с ее племянником.

— Если кто-нибудь будет спрашивать меня, скажите, что меня нет дома и вы не знаете, когда я вернусь.

— Надеюсь, они, по крайней мере, оденутся как нормальные люди? — Гарри подумал, что она хотела сказать "эти ненормальные", но не смела.

— Я не знаю, — Гарри было все равно. — Скорее всего, поскольку они не хотят привлекать лишнее внимание. Я предупреждал Дамблдора, что не хочу, чтобы меня беспокоил хоть кто-нибудь из волшебников, и что случится, если они проигнорируют предупреждение, но, исходя из опыта, они никогда не заботились, чего хочу я. Или, скорее всего, они подумают, что я блефую и ничего не смогу им сделать.

— Звучит так, будто они тебе больше не нравятся. — Голос Петунии звучал необычно мягко.

Гарри был удивлен слышать такой тон от тетушки, но ответил честно:

— Нет. Мне все еще нравится колдовать и волшебный мир в целом, но ненавижу людей в этом мире. Те, кому я доверял больше остальных, предали меня тогда, когда я больше всех в них нуждался.

Он полагал, что сейчас услышит "я тебе говорила" или что-то в этом роде, но она промолчала. На секунду Гарри даже мог поклясться, что он видел выражение сочувствия на лице тети.

— Я думаю, ты говоришь о тех Уизлях. — Гарри не стал исправлять Петунию.

— Да, про них, и остальных людей в Хогвартсе, — пробормотал Гарри. — К счастью, я должен их вынести всего лишь еще один год. Потом волшебный мир может лететь ко всем чертям.

— Если они тебе не нравятся, то почему ты возвращаешься? — Петуния не могла сдержать любопытства.

— У меня нет желания идти и разрушить Хогвартс, только чтобы уничтожить волшебный обязательный контракт, — признался Гарри. — Замок не сделал мне ничего плохого; кроме того, вернувшись, я увижу, что правосудие, наконец, накажет тех, кто посмел попробовать разрушить мою жизнь.

Петунии стало слегка не по себе, когда она видела этот мстительный взгляд, направленный в никуда. Она вернулась к своим повседневным делам, и ей было почти жаль этих людей... Почти.

Глава 5. Как я провел свои летние каникулы.

Когда Гарри вышел из дома номер 4 по Тисовой аллее, он все еще удивлялся тому факту, что он смог нормально поговорить с Петунией. Впервые на его памяти она говорила и действовала как нормальный человек, а не как обычно.

Быстро оглянувшись, и, убедившись, что за ним никто не наблюдал, неважно — волшебник или нет — Гарри дисаппарировал. Мгновение спустя он появился в каком-то закутке на станции Кингс-Кросс.

Сейчас был час пик, и никто не обратил внимания на стройного молодого человека, который зашел в туалет. Также осталось незамеченным, что вышел из кабинки уже парень в пиджаке и с короткими каштановыми волосами.

Он хотел уйти из волшебного мира через несколько месяцев, поэтому ему было необходимо открыть счет в хорошем банке. Он выбрал Банк Барклай (Barclays), потому что их филиалы располагались во многих странах.

"Было бы очень даже неплохо, если бы деньги могли быть переданы в мой банк прямо из Гринготтса", — подумал Гарри.

Перед входом в банк Гарри вынул свой новый бумажник и вновь посмотрел на свой ID, который он скопировал у Вернона. Теперь все было в порядке. Он сомневался, что Грейнджер или Уизли поверили его словам, что он — не Гарри Поттер, ведь он шел вместе с Альбусом.

В ближайшее время парень решил использовать чары перевоплощения. Выбранное им лицо не было столь запоминающимся, хотя имя он оставил прежнее. Он назвал его в спешке в ту ночь, когда представлялся Тому в Дырявом Котле, но, тем не менее, оно полюбилось ему, и в некотором смысле последний год его жизни был чем-то похож на жизнь главного героя романа "Граф Монте-Кристо"

* * *

Графство Суррей, Приват-Драйв, дом Љ4 по Тисовой аллее.

Наскоро вытерев руки о полотенце, Петуния шла открывать дверь. Она надеялась, что, кто бы это ни был, он не отнимет слишком много времени, потому что ей еще нужно было приготовить завтрак.

За дверью оказались четыре человека — двое мужчин, две женщины. Впереди стояла девушка с каштановыми волосами, а за ней — смутно знакомые люди с ярко-рыжими волосами.

Прежде, чем она могла хоть что-нибудь сказать, мужчина с начинающей пробиваться лысиной на затылке быстро затараторил:

— Здравствуйте, миссис Дурсли. Я не знаю, помните ли вы меня, но меня зовут Артур Уизли.

Петуния наконец вспомнила, где она его видела. Несколько лет назад один из сыновей этого человека заколдовал ее драгоценного Дадличка. Поблагодарив Бога за то, что мужа и сына нет сейчас дома, а Мардж, вероятно, сидела в своей комнате, несмотря на то, что Гарри уже ушел. Скорее всего, пришествие этих четверых совсем доконало бы Мардж. Она была также благодарна, что племянник не заставлял ее быть вежливой с этими людьми. Он весьма ясно показал, что ему безразлично, что с ними произойдет. Они могли отправляться хоть в рай, хоть в ад, и ему будет все равно.

Петуния не собиралась предлагать им пройти в дом: "Чего вы хотите?"

— Не могли бы мы поговорить с Гарри, пожалуйста? — спросила девушка.

— Его здесь нет. Он ушел несколько часов назад и не сказал, куда или когда вернется, — ответила Петуния и начала закрывать дверь.

Молли резко подставила ногу в дверной проем.

— Разве вы хотя бы слегка не волнуетесь за него? Куда он ушел, или что он делает? Может, с ним что-нибудь случилось?

Открыв дверь немного шире, Петуния впилась взглядом в женщину:

— Нет. Я не волновалась об этом ненормальном в течение практически шестнадцати лет, и я не собираюсь начинать это делать. Кроме того, судя по тому, что я видела вчера, я скорее буду беспокоиться о том несчастном, который попробует напасть на него. Теперь, если вы закончили транжирить мое время...

— Мы могли бы войти и подождать Гарри? — спросил один из рыжих.

"Насколько они глупы? Или, они просто слегка глуховаты?" — подумала Петуния и резко ответила: "Вы не понимаете по-английски? Я же сказала, что не знаю, когда он вернется, и это меня не касается. И, разумеется, я не хочу, чтобы вы толклись в моей гостиной"

Петуния многозначительно посмотрела на ногу, которая все еще мешала закрыть ей дверь.

— Теперь, если вы закончили, у меня есть дела, которые нужно сделать.

Молли неохотно убрала ногу, видя, что они вряд ли смогут убедить эту женщину впустить их.

Дверь громко захлопнулась, и Петуния вернулась к своим домашним обязанностям в намного лучшем настроении. Было очень приятно знать, что она смогла поставить этих магов на место и они ничего не могли поделать.

* * *

Гарри зашел в магазин на обед и подумал, что надо будет позже вновь просмотреть свои записи. В то время, пока он сидел в Азкабане, ему в голову пришло несколько хороших мыслей относительно того, чем нужно будет заняться, когда он выйдет из тюрьмы.

Пока что его день был очень даже успешен. Теперь у него был счет в банке, на который он каждый месяц будет перечислять незначительные суммы так, чтобы это не привлекло внимание властей. Или, может быть, следует держать все деньги в Гринготтсе и только по мере надобности снимать деньги из Барклая? Он отложил этот вопрос до тех времен, пока не узнает поподробнее о Ритуале Наследования.

Также нужно было попросить Гринготтс предоставить ему адвоката, который бы мог быть объективным по отношению к Дамблдору или Министерству; а заодно и посмотреть завещание его родителей, если, конечно, оно существовало.

Закончив обедать, Гарри трансфигурировал свой костюм в джинсы и удобную рубашку, и направился на Тоттенхем Коуд-авеню. Парень провел большую часть дня в этом районе, осматривая книжные магазины и выбирая книги, которые ему, возможно, пригодятся в дальнейшем.

Чуть позже, когда его книжная коллекция снова пополнилась еще несколькими книгами, Гарри остановился, чтобы решить, что ему делать дальше. Нужно было бы вернуться в Гринготтс, чтобы завершить Ритуал и поподробнее расспросить гоблинов о нем. Однако, это было бы сложновато, поскольку сейчас волшебный мир все еще праздновал падение Вольдеморта, не волнуясь о том, что их спаситель сделал это не для них. Он сделал это для Невилла, для своих родителей и крестного отца. И, разумеется, для Ремуса.

Однако придется подождать как минимум неделю, пока волшебники успокоятся, перед тем, как вернуться в Гринготтс.

К счастью, сейчас можно было не волноваться о нехватке денег. Перед тем, как покинуть Гринготтс, он забрал около 30 000 фунтов, которые положил в мешочек, наподобие кошелька. Также не нужно волноваться о Дурслях, которые могли бы украсть его. Гоблин, который сопровождал его к хранилищу, предложил за небольшую сумму заколдовать этот кошелек так, чтобы он был связан с волшебником, который купил его. Поэтому не только Дурсли, но и никто из магов не смог бы украсть его деньги.

Еще оставалось несколько часов до темноты, и, прежде чем вернуться домой, у Гарри оставалось еще парочка дел. Взглянув на вывеску, где рекламировалась новая книга "Волки", он вспомнил о том, что хотел бы побывать на могилах родителей, где недавно появилась еще одна. Лунатика. Было только одно но — он не знал, где находится Лощина Годрика. Дамблдор никогда не говорил ему, где она находилась, а аппарирование тоже исключалось, ибо невозможно было появиться где-нибудь, где ты никогда не был. Свернув в переулок, Гарри решил проэкспериментировать, не мог ли ему помочь его старый знакомый.

— Добби! — тихо произнес он, надеясь, что эльф все же откликнется. Гарри не знал, как работало волшебство эльфов, или как эльфы чувствовали, когда их звали издалека, но была надежда, что Добби все же услышит его.

Вопреки его опасениям, послышался хлопок, и до ужаса знакомый эльф возник из ниоткуда прямо перед Гарри. "Мастер Гарри, сэр!" — Голос Добби отдавался гулким эхом в переулке. — "Как я рад! Как я рад видеть вас, Гарри, сэр! Винки так рада, что вы освободили нас от Сами-Знаете-Кого и не ранены, мастер Гарри!"

— Шшш! — Парень поднес палец к губам в знак молчания. — Я тоже рад тебя видеть, Добби. Но мы ведь находимся в маггловском Лондоне, поэтому нам нужно быть незамеченными, верно, Добби?

— Я никогда раньше не был в маггловском мире, — Добби выглядел слегка удивленным.

— Добби, мне нужна твоя помощь, и главное, чтобы Дамблдор ничего об этом не узнал, — Гарри решил перейти прямо к делу.

— Что за помощь? — Добби насторожился.

— Ты знаешь, где находится Лощина Годрика?

— А вы — нет, мастер Гарри? — удивился Добби.

— Нет, — Гарри покачал головой. — Дамблдор никогда не брал меня на могилы моих родителей, поэтому я хочу их увидеть сегодня. Мне сказали, что теперь там же похоронили и профессора Люпина. Они — моя семья, и я хочу увидеться с ними. Я ведь не был там никогда, поэтому мне и нужен кто-то в роли проводника. Можешь помочь мне, Добби?

— Мастеру нужно разрешить навестить свою семью, — наконец решил Добби. — Хорошо, мастер Гарри.

Гарри взял эльфа за протянутую лапку, и с громким хлопком они исчезли. Это было странное ощущение, где-то одновременно сродни использования портключа и путешествию через камин. Это было немного неприятно, но когда Гарри почувствовал землю под ногами, по крайней мере, он все еще мог стоять не шатаясь. Оглянувшись вокруг, Гарри увидел, что Добби принес его прямо к могилам его родителей.

— Спасибо Добби, — прошептал парень, опускаясь на колени и проведя рукой по надписям на надгробных камнях.

Эльф кивнул, гордый уже тем, что помог своему другу. "Вам нужно что-нибудь еще, мастер Гарри?"

— Нет, Добби, спасибо. Я смогу аппарировать к Дурслям. — ответил Гарри, повернувшись к могилам.

— Если я вам еще понадоблюсь — только позовите, мастер Гарри. И мне не говорить директору школы, что я видел вас?

— Да, еще раз спасибо, Добби. — начиная со времени его освобождения, Гарри впервые улыбнулся.

Эльф кивнул и исчез, оставляя Гарри наедине с его воспоминаниями.

Посмотрев внимательнее на могилы, Гарри нахмурился. Если между могилами его родителей практически не было расстояния, то Ремуса — слегка в стороне, будто хоронившие его опасались, что оборотень осквернит репутацию такой милой пары. Они должны быть вместе, как в жизни, так и после! Также здесь должен быть и надгробный камень Сириуса, даже при том, что на самом деле никакого тела не было. Также на всех трех могилах было вырезано изображение феникса, что еще больше разозлило парня. Хотя он ничего не имел против Фоукса, он не позволит, чтобы символ этих предателей оставался на этих надгробиях.

Сконцентрировавшись, Гарри пожелал заменить эти камни на единое надгробие. Закрыв глаза, как можно детальнее представил все надписи, которые должны бы увековечить Поттеров и друзей семьи, Гарри позволил волшебству, текущему сквозь него, преобразовать камень в то, что он хотел. Даже то, что он делал так уже множество раз, было все еще замечательно чувствовать, как волшебство течет по венам, как оно исполняет твои желания. Как только он почувствовал, что работа завершена, Гарри заколдовал это место так, чтобы никто не смог изменить надписи.

Открыв глаза, он посмотрел на свое творение. Теперь все четыре имени Лунатик, Сохатый, Бродяга и Лили расположились посередине камня, а под ними — эпитафия "Они были вместе в жизни, теперь они вместе навсегда".

Гарри пробыл у могил до самого вечера. Перед уходом, на всякий случай, он заколдовал это место так, чтобы узнать, не приходил ли кто-нибудь сюда.

— Я должен идти, — тихо сказал Гарри, — но я обязательно вернусь. Мне только надо знать, что случилось с этим придурком Дамблдором.

* * *

Как только Гарри аппарировал на Приват-Драйв, он слышал тихий хлопок, указывающий, что кто-то аппарировал.

Вздохнув, парень зашел в дом: "Тетя Петуния, я дома".

Вернон тот час же появился из гостиной и рассерженно заявил:

— Те ненормальные друзья приходили сюда раза три или четыре за целый день!

— Они больше не мои друзья, — холодно произнес Гарри. — Я слышал, как один из них аппарировал, когда я вернулся, так что несколько человек придут сюда примерно через час. Если вы не хотите встретиться с ними, то советую вам выйти прогуляться.

— Я ни за что не оставлю свой дом на милость этих ненормальных! — Вернон был упрям.

Гарри пожал плечами:

— Как хотите. Тогда просто сиди и смотри что будет, если они достаточно глупы, чтобы прийти.

И, оставив Вернона внизу, Гарри поднялся в свою комнату. Положив свою новую холщовую сумку на кровать, он вернул вещам нормальные размеры. На книжную полку он поставил свои новые книги, купленные сегодня днем, а все остальное — на стол, чтобы чуть позже разобраться в этом.

Сев за стол, он вырвал пару листочков из тетради, преобразовал их в пергамент и слегка задумался. Нужно было написать Грииве письмо с просьбой встретиться примерно 25го числа в 11 часов, чтобы обсудить свое наследство, а также выяснить, мог ли Гринготтс порекомендовать специалиста, который был бы достаточно компетентен, и в то же время, не был бы под колпаком у Дамблдора или Министерства.

Запечатав письмо, он привязал его к лапке Хедвиги со словами: "Хедвига, отправь это письмо в Гринготтс, и подожди, пока на него не ответят. Это очень важно для меня".

Хедвига вылетела через окно с протяжным криком, счастливая, что может помочь своему хозяину. Через секунду в дверь постучали.

Гарри вздохнул, услышав рев Вернона:

— Те ненормальные вернулись, так что иди сюда и избавь нас от них!

Учитывая, что Вернон сказал "ненормальные", можно было сделать вывод, что Уизли были здесь. Посмотрев на дверь, Гарри убедился в собственной правоте. Пять рыжих голов толкались у входа, но было и кое-что неожиданное. Грейнджер пришла с ними. Она стояла рядом с Роном, окруженная четой Уизли и близнецами.

Подойдя ко входу, Гарри заметил, что родственничков уже не видно. Вероятно, они все скрылись в кухне.

Голосом, который мог бы конкурировать даже с льдами Арктики, он спросил:

— Что вы все здесь делаете?

Поскольку тишина затягивалась, Молли Уизли начала:

— Мы пришли увидеть тебя, Гарри, дорогой.

Казалось, что стало еще холоднее.

— Итак, я снова — дорогой? Отлично! Как я сказал вчера Дамблдору, моя фамилия — Поттер. Единственные, кому бы я позволил называть себя по имени — это мои друзья и те, кому я доверяю. Вы и ваша семья, госпожа, не подходите ни под одну из этих категорий. Также это касается высокомерную мисс Я-Все-Знаю, которая пришла вместе с вами. По правде говоря, я даже не представляю, почему вы все здесь, учитывая ваши заявления на суде и комментарии после него. Что заставляет вас думать, что я буду рад вас видеть сейчас, или когда-нибудь еще?

— Гарри, мы только пришли, чтобы извиниться, — быстро проговорил Рон.

— Правда ли то, что ваш сын является глухим, госпожа, или он только туп? — заметил Гарри, с удовольствием наблюдая, как лицо его бывшего друга становится красным. Он не мог не полюбопытствовать, как долго этот импульсивный дурак сможет сдерживать себя. — Я спрашиваю потому, что примерно дня два назад я точно помню, что сказал ему, что он и Грейнджер никогда не должны говорить со мной. И даже если он не помнит то, что я сказал ему возле главных ворот Азкабана, то — это не проблема, ибо я повторил это практически каждому, с кем мне довелось говорить. И я только что повторил это снова — у вас нет права называть меня "Гарри". Конечно, его память не может быть настолько плоха.

Гарри сделал паузу, будто задумавшись.

— Хотя, теперь я предполагаю, что у него просто девичья память. Разумеется, он просто второпях забыл о пяти годах дружбы.

— Ну, теперь, сын мой, у вас есть...

— Я — НЕ ВАШ СЫН! — Проорал Гарри, заглушив все, что намеревался сказать мистер Уизли. — Если бы я был сыном предателей, я бы сделал все, чтобы покинуть такую семью!

— Но это не справедливо! — Гермиона тоже злилась. — Мы ошиблись в прошлом году и теперь пробуем искупить свою вину. Ты не можешь просто оскорблять людей и не слушать то, что они хотят сказать.

Изумрудные глаза, смотревшие на Гермиону, были ужасно похожи на маленькие осколки льда, а выражение его лица смутно напомнило незабвенного профессора Снейпа, когда он говорил: "Думаю, не стоит в пустую тратить время на такого бездарного ученика".

Когда Гарри, наконец, заговорил, его голос просто сочился ядом:

— И давайте все вместе послушаем мисс Всезнайку Грейнджер. Источник всего знания. Кто не может не совать свой носик в дела, которые ее не касаются, и кто никогда не ошибается. — Его тон внезапно стал жестче. — Но ты не права сейчас. И, кстати, уже не в первый раз. Ты не слушала меня в прошлом году, когда я пытался сказать, что невиновен, так скажи мне сейчас, почему я должен выслушивать вас всех здесь теперь? Я думаю, что твоя страсть к правосудию распространяется только на домашних эльфов и остальных не людей, а не тех, кто, как предполагалось, были твоими друзьями. Как ты могла просто взять и выкинуть пять лет дружбы? Ты в самом деле полагала что я убью Невилла? Ты уже забыла, что я спас твою жизнь на первом курсе в Хогвартсе? Помнишь тролля, Грейнджер? Или у тебя тоже короткая память, как у нашего общего друга? Я думаю, что тот факт, что ты не умерла на первом курсе стоит того, чтобы несколько минут поразмышлять, мисс Всезнайка. Но нееет, ты предпочла присоединиться к клубу "Гарри — злой волшебник", даже не выслушав меня. Я говорю тебе, что я уделю столько же внимания вашим извинениям, сколько вы — моему рассказу о своей невиновности в сентябре прошлого года. Думаю, это справедливо, не так ли?

Гермиона подавленно молчала. Она ничего не могла сказать в ответ просто потому, что он был прав. Она не слушала то, что он порывался сказать ей. Она была настолько уверена в непогрешимости Дамблдора и МакГонагалл, что, когда они сказали, что Гари был пойман на месте преступления с поличным, она поверила безоговорочно.

— Ничего не говорите, — произнес Гарри. — У вас было достаточно времени, чтобы выговориться в день, когда меня арестовали. И не думайте, что я забыл хотя бы слово из этих речей. Дементоры удостоверились, что я их крепко запомнил.

— Эй, я ведь тогда оглушил тролля и спас обе ваши жизни, — сказал Рон, и, когда Гарри пристально посмотрел на него, судорожно вздохнул и пожалел, что просто не промолчал.

— Ну надо же, наш страдалец решил высказаться...

Рон не мог не заметить, что сарказм Гарри превзошел даже выражения Снейпа и Малфоя вместе взятых. Он вздрогнул, потому что понял, что Гарри начинает злиться.

— Во-первых, я должен напомнить, тебе, болван, о том, кто довел Грейнджер до слез и заставил пойти в женский туалет? — Спросил Гарри. — Кажется, это был ежегодный победитель в номинации "Сначала говорю, потом думаю", Рональд Билиус Уизли. К тому же, ты бы даже не вспомнил о ней, если б я не сказал, что Грейнджер в туалете и не знает про тролля.

— Мистер Поттер, — снова заговорил Артур, пытаясь не рассердить еще больше молодого волшебника. — Я знаю, что мы совершили ошибку, не слушая вас, но мы хотим попробовать исправить ее. Частично из-за этого мы сюда и пришли. Мы хотели пригласить тебя провести остаток каникул в Норе с нами.

Гарри мысленно начислил мистеру Уизли пять баллов. Должно быть нелегко говорить так спокойно перед тем, кто только что устно порвал в пух и прах всю твою семью.

— Почему вы думали, что я хочу проводить с вами время? — Голос Гарри снова был наполнен ядом. — Я очень хорошо помню то, что вы и ваше любящая семья сделала для меня, когда меня арестовали и в тот день после суда. День, когда вы бросили меня в ад. Я вряд ли смогу забыть, что сделал мой бывший лучший предатель и остальная часть гриффиндорцев.

— Рон — не предатель, — Гермиона пыталась защитить своего друга.

— Ну и какое определение слова "предатель", мисс Всезнайка?

Гермиона уже ненавидела это прозвище. Она думала, что уже получила свое, но теперь она ясно поняла, что снова задела Гарри за живое.

— Итак, я жду, — сказал Гарри, напомнив всем присутствующим Снейпа в его худшие времена. — Определение предателя, мисс Грейнджер.

— Это тот, кто совершает акт измены, — заявила Гермиона, прекрасно зная, куда он клонит.

— Только один балл из десяти, мисс Грейнджер, — Гарри говорил покровительственным тоном, заставив ее вздрогнуть. — Ты также знаешь, что предатель — это тот, кто предает чужое доверие, так же, как ты, Рон, и семья Уизли в частности. Дементоры позаботились о том, чтобы я запомнил множество ваших добрых слов, сказанных вами. В конце концов, сколько еще шестнадцатилетних парней могут похвастаться тем, что женщина, к которой вы относились как к своей умершей матери, говорит: "Хорошо, что твои родители мертвы, потому что они не видят, каким плохим человеком ты вырос".

Миссис Уизли огорченно вздохнула.

— Интересно, скажете ли вы нечто подобное Перси на суде, или же вы так лицемерами все и останетесь? Жаль, что я уничтожил всех дементоров, иначе у него была бы превосходная компания в тюрьме, чтобы напоминать обо всех добрых словах.

— Если ты думаешь, что я или моя семья оправдываем то, что он сделал... — миссис Уизли рассердилась, подумав о том, что этот мальчик подразумевал. Да, он имел право быть сердитым на них, но — не бросать тень на их фамилию.

Гарри резко оборвал ее.

— Я никогда не говорил, что вы все потакали ему, я сказал, что вы — лицемерка и ею же и останетесь. Он — ваша семья по крови, в отличие от меня. Вы не будете сомневаться в нем, даже если бы он — будущий Темный Лорд. Вы делаете для него то, что никто из вашей семьи никогда не сделали бы для меня.

Гарри постарался успокоиться, чтобы не сорваться на крик.

— В конце концов, госпожа, я давно с вами знаком, и та помощь, которую я оказал вашему семейству... Я думал, что хотя бы это заставит вас задуматься об истинном положении вещей. Я почти умер от яда василиска, когда мне было двенадцать, только потому, что ваша дочь была достаточно глупа, чтобы написать в заколдованном дневнике, принадлежавшему Тому Риддлу. И ни один из ваших детей, которые вообще-то должны заботиться о своей сестре, не заметил, что с ней что-то не в порядке. Я обеспечил деньгами близнецов после Турнира Трех Волшебников, чтобы они могли начать свой бизнес, которые также были достаточно глупы, чтобы делать ставки, доверив свои деньги Людо Бегмену, который обманул их. Именно я помог вашему мужу остаться в живых на моем пятом курсе, когда видел, как Нагини отравила его.

— Все вы в той или иной степени должны мне и вы отплатили мне тем, что уничтожили единственные воспоминания, которые когда-либо были у меня. Разрывая мою душу в клочья своими грязными словами. Даже не беспокоясь, чтобы потратить немного времени, узнав, что случилось. — Он осмотрел группу волшебников, неуютно толкавшихся в двери. — Я думал, что вы лучше остальных знаете меня, знаете, что я не мог сделать того, в чем обвинялся, но все вы не лучше, чем остальные волшебники. Зная, как подставили Хагрида и Сириуса, вы подумаете: "А не подставили ли также нашего великого Гарри Поттера, человека, который из года в год боролся с Вольдемортом?". Вместо этого вы поверили тому, что вам сказали, будто маленькие детишки, которых надо вести за ручку и все объяснять. Но нееет, вы просто идете вслед за толпой, а не подумаете сами. Почему же практически все в волшебном мире делают все, чтобы не думать своей головой?

Он впился взглядом в Гермиону, когда она уже открыла рот, чтобы что-то сказать.

— Не трудись говорить мне, что ты можешь думать и рассуждать, потому что я знаю, что это не так. Если бы ты могла думать, ты бы вспомнила, что волшебный мир имеет замечательную вещь под названием Сыворотка Правды, и она заставляет людей говорить только правду и ничего кроме правды. Почему никто не спросил, давали ли мне ее? Как и все остальные, вы предпочли думать, что я убил Невилла. Кто-то нашел меня у тела, так что я его убил. Напоминает историю с Безголовым Ником на втором курсе, хотя и не с такими последствиями. Намного лучше быстрый суд, чем без суда, говорите? Какая к черту разница, что человек вообще не виновен? У нас — быстрота правосудия восполняет тот факт, что правда растоптана ко всем чертям и настоящий убийца получает второй шанс.

Он снова повернулся к миссис Уизли.

— Интересно, сколько людей мучил и убивал Перси? Кроме мне и Невилла, я подразумеваю.

— Меня и Невилла, — быстро исправила Гермиона, зарабатывая следующий пристальный взгляд от Гарри.

Его внимание вернулась к Молли.

— Все же интересно, сколько крови находится на руках вашей семьи, Грейнджер, Дамблдора и его Ордена только потому, что никто не сказал Фаджу использовать все, что только возможно для того, чтобы выявить правду. Я знаю, что Вольдеморт был очень занят, пока я сидел в Азкабане. Я смог видеть почти все, что он и его Пожиратели творили, пока я был заперт. Через мой шрам. Сколько же из этих несчастных убил Перси? Сколько жизней, возможно, могло быть спасено, если бы вы попросили Фаджа использовать Сыворотку Правды, чтобы подтвердить или опровергнуть мою вину? Или если бы только Министерство должным образом сделало бы свою работу?

Тишина. Все пришедшие почувствовали, как Гарри потихоньку успокаивается, и магия, начавшая циркулировать вокруг них, уходит.

— Вы знаете, я, правда, не хочу слышать то, что вы скажете. Лучше уйти вам сейчас, прежде, чем я сделаю что-нибудь, о чем буду сожалеть.

Следующим утром Гарри проснулся в гораздо лучшем настроении, чем вчера. По крайней мере, теперь он не хотел аппарировать к Норе и разнести ее вдребезги.

Одеваясь, Гарри подумал, что нужно не забыть сделать нечто вроде полигона, где бы он мог потренироваться, да заодно и выместить свой гнев. Все-таки манекены были лучше людей.

Открыв дверь, чтобы спуститься в кухню на завтрак, Гарри услышал шум крыльев и оглянулся. Глядя на то, что как минимум дюжина сов несли пакеты, письма и посылки, Гарри чуть не зарычал от злости.

Или Дамблдор не передал его коротенькое послание волшебному миру, о том, что он не хотел, чтобы хоть кто-то посылал ему поздравления и другую чушь, или эти идиоты просто проигнорировали это. "Ну, это долго не продлится", — подумал он. Гарри глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Не было никакого смысла в нанесении вреда совам, ведь они не были виноваты в том, что просто делали свою работу. Проблемой были их хозяева. Он позаботится о них после завтрака. Надо будет послать Хедвигу с письмом в Ежедневный Пророк, или, как он чаще думал, в "Ежедневный Лгун", объяснить, что случится с любым человеком, достаточно глупым, чтобы и дальше писать ему письма.

Совы начали взволнованно ухать, когда видели, что Гарри не собирался брать письма, которые они принесли. Он просто стоял у двери и смотрел на них в течение нескольких минут, после чего сказал: "Возвращайтесь к вашим хозяевам. Я не хотел эти письма".

Когда совы улетели, Гарри было почти жаль, что он не может посмотреть на их хозяев, когда они развернут посылки. Кроме обычных проклятий, которые применялись к кому-то, кто вам не нравился, он добавил очень интересный ньюанс. В то мгновение, когда они коснулись бы письма, надпись "я — идиот" появилась на их лбах и останется до первого сентября.

Взяв письмо от Хедвиги, Гарри нетерпеливо открыл его.

Мистер Поттер.

Я смогу встретиться с вами в 11 утра 25го июля. На ваш вопрос о поверенном, кого бы мы могли рекомендовать, будет Александр Боет. Он знаком со всеми аспектами законов волшебников. Если вас это устраивает, я могу попросить его прибыть в Гринготтс двадцать пятого числа. Не беспокойтесь насчет того, чтобы нас могли прервать. В этот раз это не сможет сделать Глава Визенгамота. Пожалуйста сообщите мне, если вы согласны.

Также скажите, если мы еще можем что-нибудь для вас сделать.

Искренне ваш,

Иронкниф Гриива.

Хотя Гриива не знал, что он уже убрал свою волшебную подпись так, чтобы его не могли отследить, Гарри был польщен, что гоблин заботился о его безопасности. Было очень приятно, что теперь парень мог делать свои дела, не боясь, что Дамблдор или Министерство сможет в них вмешаться. Гарри отправил письмо Грииве с заверением, что в назначенное время он будет на месте.

* * *

Большинство следующей недели Гарри аппарировал, или ездил на маггловском транспорте (ради разнообразия) по всем наиболее интересным для него местах Великобритании. У него было несколько причин для того, чтобы так поступать.

Во-первых, он хотел быть как можно дальше от Дурслей.

Также ему хотелось посмотреть на страну, где он прожил большую часть своей жизни. Дурсли никогда не брали его куда-либо, если не было другого выбора, как, например, с тем зоопарком.

И последняя причина заключалась в том, что Гарри хотел найти то место, где он будет жить после окончания этого курса. Его "проживание" в Азкабане привило ему желание иметь собственный дом, но сначала нужно было выбрать место, где бы его можно будет построить. А уже затем он обратился бы к агентам по недвижимости, и выбрал что-нибудь подходящее для себя. Его цель состояла в том, чтобы построить дом прежде, чем он вернется в Хогвартс, ну, или, по крайней мере, до Рождественских каникул. И, разумеется, ему не нужен был дом в пригороде, как у Дурслей, где он не смог бы отличить свой дом от остальных. Нет, он хотел свой собственный единственный и неповторимый дом, но только не в волшебном мире.

Также у него уже был свой собственный загранпаспорт, чтобы путешествовать в другие страны, если бы парню вдруг пришла б в голову такая мысль.

* * *

Пятница, 25 июля

Гарри сидел за столом в своей комнате, просматривая записи, сделанные им, пробуя вспомнить, не забыл ли он ничего. Со всеми этими делами у него не возникало сомнений, что следующий год выдастся довольно напряженным. Гарри записал на листочке "не забыть спросить мистера Боета, мог ли он помочь ему и с маггловскими законами". Было бы непросто найти себе еще одного поверенного, который был бы осведомлен о магии.

В девять утра Гарри вышел из дома по направлению к остановке автобуса. Он уже привык использовать маггловский транспорт и нашел это весьма приятным, особенно без Дурслей. Несколько дней назад он понял, что можно было сэкономить много времени, если сесть на автобус, отходящий уже после девяти, так как в нем не было той утренней давки.

(прим. автора — не знаю, так ли это сейчас, но примерно 15 лет назад, когда я навестил друга в Англии так и было)

Гарри прибыл на вокзал Чаринг-Кросс около десяти и пересел на автобус, проезжающий мимо Дырявого Котла. Выйдя за несколько остановок от назначенного места, он зашел в маггловское кафе, чтобы замаскироваться перед возвращением в волшебный мир.

Зайдя в бар, парень увидел, что все вернулось в норму. Он только надеялся, что то же самое касалось и Диагон Аллеи.

Когда открылся проход на главную (по совместительству, единственную) улицу магов, Гарри облегченно вздохнул, видя, что все также пришло в норму. Не было никакой давки, все как и в любой другой день.

Перед тем, как идти в банк, Гарри остановился перед Торговым центром "Совы", чтобы, возможно, выбрать менее заметную сову. Присмотрев пару, он направился к банку. К его удовлетворению, на часах было без пяти одиннадцать.

Не встретив ни Грипхука, ни Гриивы, Гарри подошел к первому встречному гоблину:

-Добрый день. У меня на 11 часов назначена встреча с Гриивой. Передайте ему, пожалуйста, что я уже пришел.

Гоблин удивился, услышав вежливый тон мага, и, кивнув, произнес:

— Пожалуйста, подождите здесь, пока я передам ему.

Несколько минут спустя он вернулся и попросил Гарри следовать за ним.

Войдя в тот же самый кабинет, в котором их прервал Дамблдор, Гарри убрал маскирующее заклинание, услышав, что дверь позади него закрылась.

— Доброе утро, мистер Поттер, — Гриива привстал из-за стола, чтобы поприветствовать его. Рядом с ним в комнате стоял волшебник.

— Директор Гриива, рад снова видеть вас, — Гарри приветственно кивнул гоблину, но все его внимание устремилось к незнакомому магу. — Я прервал вас? Если да, то мое дело может немного подождать.

Второй волшебник представился.

— Я — Александр Боет. Гриива сказал мне, что один из его клиентов нуждается в поверенном, который не боялся бы идти против сильных мира сего. Однако он не говорил мне, что это будете вы, мистер Поттер. Я хотел бы поблагодарить вас за то, что вы сделали с Вольдемортом.

— Вы знаете, что вы — единственный волшебник, помимо Дамблдора, который не съеживается в ужасе, услышав имя "Вольдеморт"? — Гарри был доволен тем, как реагировал мужчина, встретив его. Он был абсолютно спокоен и не пытался разглядеть шрам у него на лбу, в отличие от большинства волшебников и ведьм.

Александр пожал плечами: "В этом вопросе я действительно согласен с Альбусом Дамблдором. Страх перед именем только усиливает страх перед его носителем".

— Предполагаю, вы не поклонник Дамблдора? — спросил Гарри.

— Думаю, нет. Он сильный маг, и я уважаю его хотя бы за победу над Гриндевальдом. В то время я все еще учился в школе, но не думаю, что он заслуживает ту ауру непогрешимости, как думает большинство волшебников. Даже Мерлин был склонен ошибаться.

— Я попросил мистера Боета присоединиться к нам, чтобы вы могли увидеть, подходит ли он в качестве поверенного, — сказал Гриива парню. — Если вы захотите, чтобы он заведовал вашими делами, тогда он сможет заняться тем имуществом, которое вы получите по праву наследования и которое вне Гринготтса.

— И прежде чем мы начнем, позвольте сделать вам комплимент, мистер Поттер, за удачные комментарии в том письме, которое Пророк опубликовал в это воскресенье. — Сказал мистер Боет с улыбкой. — Моя невеста молчала несколько часов, за что я благодарю вас.

Гарри нравился такой деловой тон разговора. Было любопытно, останется ли Александр таким же спокойным и невозмутимым, когда услышит, что Гарри хотел сделать.

— Вы также знакомы и с маггловскими законами, мистер Боет?

— Нет, — ответил мужчина. — Но я мог бы порекомендовать другого хорошего поверенного. Та леди — сквиб, так что она знакома с волшебным миром. Но она предпочитает жить с магглами и иметь настолько мало контактов с волшебниками, насколько это возможно.

— Давайте займемся этим позже, — предложил Гарри, присаживаясь напротив Гриивы. — Поскольку вы здесь, мистер Боет, то это поможет сохранить мне немного времени, прежде чем я открою эту коробку.

— В чем, мистер Поттер? — с любопытством спросил Гриива.

— Я хотел бы открыть отдельное хранилище, — начал Гарри. — В нем будут находиться половина тех денег, которые достались мне по наследству от состояния Блэков, вместе с компенсацией за неправомерное заключение меня и Сириуса. Я не хочу даже прикасаться к этим деньгам.

— И с какой целью, мистер Поттер? — спросил Боет, одновременно записывая примечания на пергаменте.

— Эти деньги должны пойти на финансирование Фонда Ремуса Дж. Люпина для оборотней. — Сказал Гарри. — Он был единственным из волшебников, кто не полагал, что я виновен. Поскольку он мертв, я хочу сделать что-нибудь в его память, и помочь тем, на кого волшебники смотрят свысока. Я также хочу получить письменное заверение в том, что если что-нибудь случится со мной, все мои деньги будут использоваться, чтобы финансировать этот фонд. Если когда-нибудь у меня будет семья, вероятно, часть из этого я поменяю.

Он посмотрел на гоблина и второго волшебника: "Это можно сделать?"

— Мы должны будем построить это хранилище, но ваше пожелание думаю, может быть исполнено. Но кто будет наблюдать за ним?

— Я хотел бы, чтобы гоблины Гринготтса занимались финансовым положением вещей, и, возможно, некоторыми повседневными аспектами, так как я знаю, что могу доверять вам мое состояние, — по выражению лица Гриивы Гарри понял, что ему удалось удивить гоблина.

— Благодарю вас за честь, и обещаю, что постараюсь не подвести вас, мистер Поттер, — сказал Гриива через полминуты. — Обещаю, что мы поступим с этими деньгами так, как вы этого хотите.

— Я знаю, что вы это сделаете. По крайней мере, гоблины, управляющие банками, не стали слишком коррумпированными, и это поможет людям, страдающим ликантропией после того, как я уйду. — Гарри посмотрел на тонкую черную коробку, стоящую на столе. — Теперь давайте займемся Обрядом Наследования.

Он взял коробку и безуспешно попытался открыть ее.

— Поставьте коробку на стол, — Гарри сделал так, как сказал ему гоблин. — Положите палец в углубление посередине.

С небольшим щелчком коробка открылась. Подняв крышку, Гарри увидел стопку пергамента, полностью исписанного мелкими буквами. Достав его, Гарри мельком просмотрел названия поместий, домов и украшений, и комментировал: "Я просто не могу быт наследником всего этого".

— На самом деле все-таки можете, мистер Поттер, — вставил свои два цента Боет. — В период между Гриндевальдом и Вольдемортом множество волшебных семей были просто уничтожены, и не только в Англии. Оставшиеся немногочисленные наследники, или просто проходимцы, выдававшие себя за наследников тех или других семейств, должны были просто прийти и потребовать это.

(два цента — американское выражение, дословно означающее "свое мнение")

Гарри быстро пролистал весь список, содержащий его собственность, предприятий, хранилищ, становясь все более ошеломленным. Дойдя, наконец, до конца списка, он воскликнул: "Как я могу быть наследником всего этого?"

Глава 6. Заговоры, схемы и планы

Гарри прошел сквозь барьер, разделяющий платформу 9 и три четверти от обычного мира. Хедвига прилетела бы прямо в Хогвартс, как только отнесет письмо в Гринготтс. Гоблины за отдельную плату согласились следить за его делами в маггловском мире, в то время, пока он отбывал срок в Хогвартсе.

Сегодня начался его последний год. Год, который воздал бы по заслугам всем тем, кто предал его. Без сомнения, он догадывался, что Дамблдор попробует убедить его простить ему и остальному волшебному миру их предательство, но у Гарри не было никакого намерения оправдывать его надежды. Фактически, если бы вещи шли так, как он запланировал, его кампания началась бы уже в первую неделю его пребывания в школе.

Как только он ступил через Барьер, Гарри буквально услышал, как тишина, подобно морской волне, распространяется все дальше и дальше от него, вместе с новостью, что Гарри Поттер ступил на платформу.

Волшебники и ведьмы просто уставились на него, в сомнении, что сделать или что сказать. Ведь это был Гарри Поттер, "Победитель Того-Кого-Нельзя-Называть", и мальчик, которого они предали. В конце концов, чей-то отец собрался с храбростью и пошел по направлению к Мальчику-Который-Выжил, и это, казалось, было сигналом для других.

Поскольку огромная толпа людей начала двигаться к нему, Гарри уронил на землю рюкзак, в котором, уменьшенными, лежал его сундук и книги, которые он собирался читать в течение года, и взмахнул рукой. Вокруг парня образовался щит, не позволяющий всем этим людям на вокзале подходить к нему слишком близко. Идя через толпу к своему вагону, Гарри краем уха слышал вскриками тех людей, которые подошли к нему практически вплотную. Это было более чем достаточное предупреждение для остальных, но они все еще кричали ему слова благодарности и пожелания. Гарри не отвечал ни одному из них. Он не хотел ни того, ни другого.

Зайдя в купе, Гарри достал несколько книг, и, придав им нормальные размеры, начал читать, полностью игнорируя шум в поезде, и слабые попытки студентов войти в его купе.

* * *

Пока студенты готовились к поездке в Хогвартс, преподаватели во главе с Дамблдором собрались в его кабинете, чтобы обсудить оставшиеся мелкие детали, о которых нужно позаботиться до начала учебного года.

Минерва МакГонагалл предложила обсудить один важный вопрос, который волновал всех профессоров в этом учебном году: "Гарри Поттер".

— Директор, учитывая то, насколько сильным стал мистер Поттер, вы уверены, что этот замок — все еще единственное безопасное для него место? Я имею в виду, что те чувства, которые он должен испытывать к остальным студентам, после всего того, что произошло в прошлом году, и того факта, что вы вынудили его вернуться в Хогвартс, что может помешать ему выместить свою злость на студентах?

— Я бы не заставлял бы его возвращаться, если бы думал, что он может оказаться угрозой безопасности студентов. — Серьезно сказал Альбус. — Частично, он должен был вернуться сюда, чтобы попытаться изменить его отношения с нами и его однокурсниками.

— Лично я, не понимаю, почему Визенгамот пошел на это для этого высокомерного студента. — высказался Снейп. — Если он не хочет возвращаться сюда, то лично я только за. Я устал от волшебного мира, преклоняющегося перед этим ребенком.

— Никто никогда не преклонялся перед ним! — Резко возразила МакГонагалл.

— О, конечно, нет. Интересно, кто сделал его ловцом на его первом курсе, против всех правил, прошу заметить. — Спросил Снейп. — Не говоря уже о новейшей, на тот момент, метле, купленной специально для него.

Прежде чем этот спор мог перерасти в ожесточенную баталию, вмешался Дамблдор.

— Северус, есть множество причин, из-за которых Гарри должен вернуться. И одна из них — это необходимость закончить его образование.

Снейп подозрительно посмотрел на директора: "А другие причины?"

— Из-за того, что случилось в прошлом году, у него скопилось достаточное количество злости на волшебный мир. — Произнес Дамблдор. — У нас есть всего один год, чтобы попробовать извиниться перед ним, и не потерять его. Он нуждается в волшебном мире столько же, сколько и мы в нем, хотя он и не понимает этого.

— Почему только один год? — Спросил профессор Флитвик. — Я думал, что останется шестикурсником. Вы поменяли свой план?

— Нет, Филиус, мистер Поттер останется на шестом курсе. — Уверил его Дамблдор. — Он не сможет подготовиться к ТРИТОНам к окончанию года. Однако, при условии, что ему исполнится восемнадцать лет в следующем году, закон, изданный Визенгамотом, перестанет распространяться на него. И если он захочет покинуть замок, мы не сможем помешать этому.

— Я все еще не понимаю, почему мы вынуждены будем преподавать ему что-либо. — Жаловался Снейп. — Если он приедет сюда, проблем станет намного больше. Помяните мои слова, Альбус, то, что вы заставили его приехать сюда, еще вам откликнется.

— Вы внезапно стали провидцем, Северус? — Спросил Дамблдор, прежде чем его выражение лица снова стало серьезным. — Я желаю рисковать и прошу, чтобы вы поддержали меня. Я, со своей стороны, не позволю той злости, которую он несет в себе, превратить его, как молодого талантливого волшебника Тома Риддла, в Вольдеморта. Мы много должны мистеру Поттеру, и самое малое, что мы можем для него сделать, это попытаться исправить тот недостаток веры в него, который в прошлом году привел к его несправедливому заключению в прошлом году.

Несколько преподавателей вздрогнули, услышав имя Темного Лорда.

— Итак, Поттер будет даже более особенным, чем обычно, — с отвращением произнес Снейп.

— Нет, Северус, он не будет. — Сказал Альбус. — Его будут рассматривать, как и всех остальных студентов этой школы.

— Однако вы могли бы рассматривать Гарри как обычного человека, а не сына Джеймса Поттера. — Заметила Минерва. — Или, к примеру, как сына Лили Поттер.

— Я рассмотрю его так, как он заслуживает, — надменно заявил Северус Снейп.

* * *

Практически сразу же после того, как поезд двинулся в сторону Хогвартса, множество студентов пытались зайти в купе, где сидел Гарри. Он сумел остановить большинство из них, только взглянув на них, и, наверняка, до ужаса напомнив Снейпа. Единственной, на кого этот взгляд не подействовал, была Луна Лавгуд. Она только посмотрела на него в ответ, села напротив и раскрыла журнал Придиры. Гарри не стал пробовать выкинуть нахалку из купе хотя бы потому, что она не пыталась с ним заговорить, и, к тому же, была подругой Невилла.

Где-то через час после последнего посетителя, дверь снова открылась. На сей раз посетителей было сразу двое — Грейнджер и младшая сестра Уизли, которая стояла чуть позади Гермионы. На ней была кепка, которую она натянула по самые глаза, скрывая свой лоб. Грейнджер уже переоделась в школьную мантию, и, судя по значку на ней, ее назначили старостой. Это не было неожиданностью, в конце концов, кто тщательнее нее следил за правилами? Однако этот значок и мантия полностью не сочетались с ее бледным лицом и покрасневшими глазами.

"Высокомерная всезнайка", — подумал Гарри, вспомнив, как называл ее Снейп. — Так же, как и Перси. Думает, что всегда, а значит, и не может ошибиться. По крайней мере, до того, как ей укажут на их ошибки.

Пока они топтались в дверях, даже несмотря на то, что их здесь не ждали, Гарри задался вопросом, что скрывалось под кепкой у Уизли. Поттер взмахнул рукой, и кепка свалилась, открыв на обозрение слова "Я — ИДИОТ", написанные розовым цветом. Значит, она все же посылала ему письмо.

Цвет надписи начал меняться на ярко-оранжевый, поскольку девочка густо покраснела. Эта надпись меняла свой цвет в зависимости от настроения человека, хотя это и не имело большого значения. Гарри наслаждался произведенным эффектом. Цвет снова изменился, пока мисс Уизли второпях обернулась в поисках своей кепки.

— Вам что-нибудь нужно? — с сарказмом спросил Гарри, так как они не повернулись, чтобы уйти.

— Я... мм... — запинаясь, начала Джинни. — Я... ох...

— О, это было очень интеллектуально для тебя, — глумился Гарри. — Правда ли, что для тебя так сложно закончить целое предложение, или ты просто настолько самовлюбленная, что единственное слово, которое ты можешь сказать — "я"?

Если бы это было возможно, девушка покраснела бы еще сильнее.

Видя, что Джинни слишком расстроена, чтобы что-нибудь сказать, Гермиона решила помочь ей.

— Мы пришли, чтобы убедить тебя убрать эти чары на Джинни.

— Снова суешь свой нос в дела других людей, Грейнджер? — голос Гарри был пропитан ядом. — В чем же дело? Разве такая Мисс Всезнайка как ты, не может убрать эти чары? Я думал, что ты знаешь все. По крайней мере, это то, в чем ты всегда убеждала нас. Приятно знать, что это неправда.

Лицо Гермионы вспыхнула от смущения, и она уставилась в пол.

— Насчет этих чар. — Продолжил Гарри. — Они весьма полезны. Эта надпись позволит людям сразу же узнать, что человек — идиот, не тратя времени на него. Действительно спасает немало времени. Теперь, если это все, за чем вы сюда пришли, то лучше позаботьтесь о своих обязанностях старосты, и не забудь взять эту идиотку с собой.

Когда они ушли, Луна впервые за всю поездку заговорила:

— Неплохое заклинание. Мне понравилось, что в зависимости от настроения меняется цвет.

Удивленные этим комментарием, Гарри сказал: "Думаю, они — твои не самые любимые люди".

— Больше нет, — ответила Луна, возвращаясь к "Придире". — Они — идиотки. Любой человек с мозгами догадался бы, что ты не убивал Невилла. И тем более, ты не присоединился бы к Темному Лорду независимо от того, что он предложил бы тебе. Этим бы ты предал своих крестного и родителей, которые умерли, пытаясь защитить тебя. Я не гриффиндорка, но я действительно могу узнать благородного человека, когда вижу его. Я пыталась защитить тебя на том суде, но никто не хотел слушать Полоумную Лавгуд.

Гарри видел, что она говорила правду.

— Спасибо. Думаю, что ты и Ремус — единственные люди, которые поверили мне.

Луна кивнула и вернулась к своему чтению.

* * *

Дверь снова распахнулась (пора бы уже Гарри навесить заклятие, если бы он не хотел, чтобы в его купе входили — прим. пер.), и в купе показался именно тот, кого Гарри и ожидал увидеть. Еще ни одна поездка в Хогвартс не обходилась без Малфоя.

Драко ворвался в купе вместе со своими телохранителями, взмахнул палочкой и открыл рот, чтобы произнести проклятие, но внезапно застыл, как каменное изваяние, будучи замороженным единственной мыслью Гарри. Впрочем, он все еще мог слышать и разговаривать. Ему было интересно, какие еще угрозы и оскорбления остались в запасе у Малфоя, при условии, что теперь он не мог угрожать Гарри Вольдемортом или своим отцом.

— Ну-с, это же Драко Малфой, удивительный подпрыгивающий хорек, — прокомментировал Гарри, вынимая палочку из руки парня. — Что это ты собирался сделать?

— Отпусти меня, Поттер! — сквозь зубы прошипел Малфой.

— И почему бы я сделал это? Ты врываешься в мое купе, пытаешься ранить меня или Луну, возможно даже убить. И, ради Мерлина, я просто отпущу тебя и дам еще одну попытку?

— Ты заплатишь, Поттер, за то, что ты сделал! — с угрозой сказал Малфой.

— Говоря так, ты явно не поможешь себе освободиться, — указал Гарри. — Интересно, что бы сделал Вольдеморт или твой папаша на твоем месте? Я думал, что слизеринцу полагается быть хитрым, но то, как ты действуешь, больше походит на действия гриффиндорца.

Лицо Малфоя покраснело от оскорбления.

— Я все же думаю, что ты попал не в свой дом, — продолжил Гарри. — Ты всегда сначала действуешь, а потом думаешь, и, насколько я помню, это преимущественно черта Гриффиндора. Хотя, зная, кто ваш крестный, я не удивлен, что ты сперва делаешь, а потом уже продумываешь ситуацию. Он, кажется, не думает вообще. Твой отец и Снейп — очевидно, слегка ярче и хитрее, чем ты. Они же оба стали слугами полукровки, веря, что он очистит Волшебный мир. На каждую встречу они должны были унижаться и валяться на полу перед этим монстром-полукровкой, полагая, что он — чистокровный потомок Салазара Слизерина. Какие прекрасные примеры слизеринской хитрости, не так ли? Кто знает, возможно, практически все слизеринцы сортировались не туда все это время. Возможно, все вы должны быть в Гриффиндоре. Хотя лично тебе скорее подошел бы Пуффендуй.

— У меня достаточно хитрости чтобы побить тебя, Поттер, — прервал его Малфой, не желая и дальше слушать оскорбления.

— Ну, конечно, — дразнился Гарри. — Даже с помощью этих двух гориллообразных обезьян позади тебя ты не мог победить меня в мой худший день.

— Я не нуждаюсь в чьей-либо помощи, чтобы победить! — прорычал Малфой.

— Как и всегда, я полагаю, — посмеялся Гарри. — Ты — хулиган, тупой и самовлюбленный, точно такой же, как и Вольдеморт, к которому ты пошел бы в один прекрасный день, если бы я не сжег бы его дотла. Точно так же, как и твой отец, и остальные Пожиратели Смерти, которых теперь ждет приговор суда. Хотя, я сомневаюсь, что им назначат то наказание, которого они заслуживают.

— И что бы сделал с ними ты? — глумился Малфой. Он знал тип таких людей, как Поттер. Такие люди обычно не могут сделать ничего стоящего.

— О, я большой сторонник того, что наказание должно соответствовать преступлению, — Гарри усмехнулся. — Если бы спросили меня, я бы предложил отобрать у них палочки и поместить их в маггловскую тюрьму с самыми жестокими узниками. Магглами. Я бы удостоверился, чтобы те заключенные узнали, что Пожиратели любят мучить, бить, насиловать и убивать детей. Полагаю, что они сочли бы Пожирателей намного ниже тараканов. Нужно было бы заклинанием защищать их, чтобы те магглы не смогли убить их, но это не остановило бы их от того, что они хотели бы сделать с Пожирателями Смерти.

Драко Малфой, безмолвный, во все глаза уставился на Мальчика-Который-Выжил, едва веря тому, что он только что слышал. Когда это Поттер стал настолько жестоким?

Гарри присел, слегка задумавшись.

— Знаешь, кого ты мне напоминаешь? Рональда Билиуса Уизли — вы оба сначала говорите, потом думаете, и определенно, вы оба страдаете от словесного поноса. Возможно, вы даже родственники. Что неудивительно, учитывая межродственное скрещивание чистокровных.

— Я НЕ РОДСТВЕННИК ЭТОМУ НЕДОУМКУ! — Проорал Малфой.

— Драко, Драко, нехорошо так говорить о своих близких, — увещевающе сказал Гарри. — Почему бы тебе не пойти и не обсудить этот вопрос с твоим кузеном? Я уверен, ему бы это понравилось.

Гарри махнул рукой, и Драко исчез. Разморозив Крэбба и Гойла, он произнес:

— Почему вы не идете искать своего босса? Возможно, он все еще где-нибудь на поезде.

— Куда ты послал его? — любопытно спросила Луна.

— В туалет около купе старост, — ответил Гарри. — Наверняка он попал ногой в унитаз.

Луна рассмеялась.

* * *

Через несколько часов, когда до Хогвартса было уже недалеко, Луна встала, чтобы переодеться в школьную мантию.

— Гарри, я оставлю тебя одного, чтобы переодеться, — сказала она ему.

— Я не купил другой мантии, после того, как гриффиндорцы сожгли мою старую, — ответил он. — Не понимаю, почему я должен был что-то покупать, если я не выбрасывал старую одежду, к тому же, я не хотел приезжать сюда. Я пойду в этом на банкет. Если им не понравится — могут идти купаться в озере.

Гарри привстал и продемонстрировал ей свою футболку и черные джинсы. На желтой футболке прямо посередине красовалась надпись "Не снимайте меня."

— Интересно, как отреагируют преподаватели, — прокомментировала Луна.

— Особенно МакГонагалл. — Гарри собрал свои вещи со стола. — До скорого, Луна.

* * *

Когда они вышли на перрон, первое, что Гарри услышал, был зычный крик Хагрида: "Первогодки сюды!"

Он заметил, что многие странно на него таращатся; наверное это было из-за того, что он провожал Луну к одной из карет, запряженных фестралами, к тому же, он был единственным, кто нес свой рюкзак за плечами, а не оставил его в багажном отделении.

Несколько второкурсников-пуффендуйцев сидели рядом с ними, пока карета ехала до замка.

Их встретила профессор МакГонагалл. Заметив Гарри, она пораженно воскликнула:

— Мистер Поттер, где ваша школьная мантия? Вы не можете войти в таком виде в Большой Зал. И вы должны были оставить вашу сумку в поезде; ее доставили бы к вашей комнате.

— С чего вы взяли, что я оставлю свои вещи в таком месте, где ими всякий может воспользоваться? Все мои вещи были сожжены в прошлый раз, когда я был достаточно глуп, чтобы доверять кому-либо в этой школе и оставить свои вещи, помните, профессор? — на лице Гарри была невыразительная маска. — Ваша память не может быть столь плохой, профессор, при условии, что у вас было лучшее место в первом ряду.

МакГонагалл выглядела взволнованной, прежде чем она спросила:

— Почему же вы не купили новую школьную форму?

— Я не выбрасывал ту, и я не посчитал разумным впустую тратить мои деньги, покупая что-либо, что я не порвал или испортил, не говоря уже о том, что я просто не хотел. Если вы хотите, чтобы я ходил как и все остальные, то, думаю, что те, кто уничтожил мою одежду, должны купить ее снова. — заявил он.

Профессор МакГонагалл взялась за палочку и попыталась преобразовать его одежду в приличную мантию, но ничего не произошло. Она попробовала снова. И снова с тем же самым результатом.

— Вы закончили со мной, профессор? — спросил Гарри скучающим тоном. — Я хотел бы или войти в Большой Зал, или, если мне нельзя туда идти в таком виде, как вы сказали, я пойду в кухню и возьму там себе что-нибудь перекусить.

— Я настаиваю, чтобы вы поменяли свою одежду на нормальную школьную мантию, или убрали чары, чтобы это смогла сделать я, — приказал Минерва, похоже, не понимая, что небольшая толпа собралась сзади нее.

— Нет, мадам, я не буду, — с непоколебимым упорством ответил Гарри. — Так что, если вы извините меня, я, пожалуй, пойду на кухню, чтобы чего-нибудь перекусить. Не могли бы вы сказать мне, где я буду спать в этой вашей тюрьме, и пароль к комнате? Чтобы я смог войти, поскольку, видимо, я не буду есть с остальными в Большом Зале.

— Вы — гриффиндорец. Вы будете жить в башне, как обычно, в спальне для шестикурсников. — МакГонагалл вздрогнула, услышав, как Гарри отзывается о Хогвартсе. Она не думала, что кто-нибудь из студентов назовет Хогвартс тюрьмой. — Пароль — Победа.

— Я — не гриффиндорец, — Гарри был категорически не согласен. — Ваши студенты, очень хорошо дали это понять в прошлом году.

Она также не думала, что хоть кто-нибудь из студентов открыто бросит ей вызов, и впервые она чувствовала себя как в ловушке. Мистер Поттер должен находиться вместе со всеми в Большом Зале, не изолированно, как приказал Дамблдор, но она не могла позволить ему войти туда в таком виде. И Дамблдор определенно сказал, что он должен рассматриваться как обычный студент.

— Пять очков с Гриффиндора за вашу неподходящую одежду. Или вы переоденетесь в мантию, мистер Поттер, или уберете чары, которые мешают это сделать мне. В случае отказа я назначу вам взыскание завтра ночью.

— Ну, — Гарри пожал плечами. — Мне правда все равно. Так или иначе, я не хотел возвращаться сюда. Дамблдор заставил меня, так что теперь вам остается только смириться с этим фактом. Я не позволю вам колдовать над одеждой, на которую я потратил свои деньги, и менять ее на то, что вы считаете подобающим одеянием. Если вы хотите, чтобы я одевался как вам нужно, то вы не должны были позволять в прошлом году студентам сжигать мою одежду, пока вы стояли рядом и ничего не предпринимали. Вам ясно?

Толпа позади Минервы были шокирована тем, каким тоном Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил, разговаривал с профессором. Никто, кроме Уизли и Грейнджер не слышал, чтобы Гарри так говорил.

Минерва знала, что у нее больше не было времени. Первогодки пришли бы сюда через несколько минут, и она должна будет приветствовать их. Оглянувшись на Большой Зал, она увидела толпу старшекурсников и прокричала:

— Все расселись по своим местам в Большом Зале, немедленно!

Заметив старосту Гриффиндора, она приказала: "Мисс Грейнджер, не могли бы вы сопроводить мистера Поттера к директору Дамблдор, чтобы он поговорил с ним?"

— Мистер Поттер, следуйте за мной, пожалуйста, — с видимым усилием произнесла Гермиона.

Проходя сквозь Большой Зал, Гарри усмехнулся студентам, глазевшим на него.

* * *

Практически сразу же пришел и Дамблдор.

— Мистер Поттер, — быстро проговорил он, как только увидел Гарри. — Я так понял, что есть небольшая проблема, связанная с вашей одеждой.

Гарри посмотрел на себя.

— Не вижу никакой проблемы, профессор. По крайней мере, я пришел не голым.

— Существует единая одежда для студентов, мистер Поттер, — начал Дамблдор.

— И если вы забыли, старик, — прервал его Гарри. — Все мои вещи сожгли те пироманы, которые живут в башне Гриффиндора.

— Тогда вы должны были купить себе новую форму. — ответил Дамблдор.

— И, ради Мерлина, какого черта я должен тратить свои деньги, чтобы купить то, что уничтожили гриффиндорцы? — ядовито спросил Гарри. — К тому же, это значило бы, что они остались безнаказанными. Не говоря уже о том, что я не хотел приезжать сюда. Почему я должен покупать одежду, в которой я похожу всего год и выброшу?

— Правила требуют, мистер Поттер, чтобы вы носили школьную мантию, пока вы здесь.

— Тогда выгоните меня. — С легкостью заявил Гарри. — Я не хочу быть здесь!

— Завтра утром вы с профессором МакГонагалл пойдете на Диагон-Аллею, чтобы купить школьную мантию. — решил Дамблдор. — Сегодня вечером вам разрешается посетить банкет по случаю начала учебного года в этой одежде.

— В таком случае, вам также стоит сделать что-нибудь и с моими запасами компонентов для зелий, пергаментом и пером. — Напомнил Гарри. — Я сказал, что я не буду тратить ни единого кната на то, чтобы заново покупать все, что уничтожили гриффиндорцы в прошлом году в то время, пока деканы ничего не предприняли.

— Гарри, — начал было Дамблдор, но, видя, как рассердился парень, исправился. — Мистер Поттер, как вы хотели учиться, если у вас нет ни пера, ни пергамента?

— Я не собирался, — просто сказал Гарри. — Я просто живу в этом замке, отмечая время, которое мне осталось и делаю некоторые свои дела, пока я здесь. Возможно, вы и заставили меня приехать сюда, Дамблдор, но вы не можете вынудить изучать что-либо или заставить что-нибудь делать.

— Гарри, — быстро проговорил Дамблдор, справедливо опасаясь, что его прервут. — Не трать впустую тот шанс, который тебе дали. Не многим его дают. Не позволь своему гневу помешать тебе заново завести друзей и жить дальше. Ты должен простить это тем, кто обидел тебя.

Гарри поднялся и невыразительно произнес: "Вы закончили?"

— Пока что, — Дамблдор понял, что было глупо ожидать за такое короткое время какие-либо изменения в его отношении к волшебному миру. Впрочем, Альбус надеялся, что мальчик, по крайней мере, услышал его слова.

— Отлично, — с этой фразой Гарри оставил директора наедине с собой.

* * *

— Вижу, фаворитизм начался, — желчно прокомментировал Снейп, заметив парня в желтой футболке за столом Гриффиндора.

— Конечно нет, Северус, — возразил Дамблдор. И, повернувшись к Минерве, добавил. — Завтра, вы с мистером Поттером сходите на Диагон-аллею, чтобы купить для него новую одежду. И запишите расходы на счет школы.

— Почему за счет школы, директор? — МакГонагалл, казалось, не возражала насчет прогулки до Диагон-аллеи, но абсолютно не понимала, почему за него должна платить школа, когда у мальчика было денег больше чем достаточно.

— Юный Гарри действительно высказал правильную мысль, Минерва. — Сказал Альбус, вернувшись за свой стол после вступительной речи. — Если бы деканы не позволили сжечь его вещи, то у него бы сохранились плащ-невидимка Джеймса, альбом с фотографиями и метла, которую ему подарил Сириус. Так что, думаю, это вполне справедливо.

— И как насчет тех гриффиндорцев, которые сожгли их? — спросил Снейп. — Они так и не заплатят за то, что сделали?

— Не волнуйтесь, Северус. Стоимость одной Молнии будет распределена между всеми гриффиндорцами, за исключением первокурсников, так как они не учились здесь в прошлом году. Мы пошлем сов родителям, объяснив им, в чем дело. Мы позволим гриффиндорцам подарить новую Молнию Гарри. Надеюсь, это им поможет.

— Тогда, директор, думаю, мы можем поручить мисс Грейнджер восстановить тот альбом, — предложила МакГонагалл. — Это могло бы помочь ей сблизиться с Гарри.

— Неплохая идея, Минерва. Давайте так и сделаем.

* * *

Не подозревая о коварных замыслах насчет примирения его с остальными студентами, Гарри сосредоточенно поглощал свой ужин, начисто игнорируя чьи-либо попытки разговорить его. Те немногие, кто был слишком назойлив, быстро оставили его в покое, едва только Гарри пристально посмотрел на них.

Едва ужин закончился, Гарри выскользнул из Большого зала с твердым намерением добраться до спальни раньше остальных, гадая, с кем же его поселили.

В его комнате стояло шесть кроватей. Гарри подошел к последней в ряду кровати, возле которой не стояло ни одной сумки. Он не знал ни одного из них, кроме Колина Криви, потому что этот болван все еще, как какой-нибудь папарацци, продолжал снимать его на свою камеру. Гарри быстро черкнул ему записку, что если он попробует его сфотографировать в этом году, то его камера приклеится к нему навсегда.

Он все еще не решил, остаться ли в этой комнате, или перебраться в Комнату по Требованию. Хотя, теперь об этой комнате знали все, кому не лень, так что, очевидно, это была плохая идея. Оставалось только пожить несколько дней здесь, в надежде, что к нему не будут слишком сильно приставать. Но, на крайний случай, оставалась Тайная Комната — туда-то уж точно никто кроме него не мог зайти, хотя она и была слегка мрачновата.

Открыв рюкзак, Гарри достал свой сундук и вернул ему нормальные размеры. Вынув из него все необходимое, и, подумав, он решил принять душ. По дороге его окликнул Колин.

— Гарри! Тебя Гермиона ищет!

— С чего бы это вдруг? — ухмыляясь, спросил Поттер, заметив надпись "я — идиот" на лбу парня.

— Она не говорила, просто попросила тебя прийти, — пожав плечами, ответил Колин.

— Отлично, пойду, посмотрю, что нужно нашей мисс Всезнайке.

Гарри было безразлично, чего ей там от него надо, но, зная по опыту, насколько настойчивой могла быть Гермиона, он не хотел, чтобы она ворвалась к нему в душевую с требованием прямо сейчас пойти с ней.

Дойдя до гостиной, он увидел, что Грейнджер уже ждет его.

— Грейнджер, Криви сказал, что ты хотела меня видеть, — поприветствовал ее Гарри.

— Да. Меня попросила профессор МакГонагалл передать тебе, что завтра вы с ней пойдете на Диагон-аллею. Она хочет, чтобы ты подошел в Большой зал завтра в восемь утра. Дамблдор попросил ее купить для тебя палочку и мантию.

— Хорошо. Что-нибудь еще, — Гарри подумал, что, по крайней мере, сейчас, он мог бы быть вежливым с ней.

— Почему ты не купил все перед школой, Гарри?

— Потому что я не испытывал желания тратить свои деньги, чтобы покупать чего-нибудь, чего мне не нужно, и что сожгли гриффиндорские пироманы в прошлом году. — Буквально выплюнул Гарри. — Грейнджер, объясняю один раз. Ты и я будем говорить только по делу. Я постараюсь быть вежливым с тобой, пока ты придерживаешься этого правила. Если ты попробуешь сунуть свой нос в мои дела, ты пожалеешь. Ты больше не мой друг, и я не думаю, что когда-либо была им. Однажды этот год кончится, я уйду отсюда, и я не хочу снова видеть или слышать тебя снова. Все понятно?

Глава 7. Говорят, что месть — это блюдо, которое лучше подавать холодным. Но мне больше нравится горячее.

Мягко прозвенел колокольчик на входной двери в единственном магазине на Диагон-аллее, где можно было купить волшебную палочку. Гарри еще на входе целых двадцать минут твердил профессору МакГонагалл, что ему не нужна палочка, но упрямая женщина не тронулась с места. Она только говорила, что Дамблдор попросил ее купить школьные принадлежности для него.

Олливандер внезапно появился из-за полки с палочками.

— Минерва МакГонагалл. Одиннадцать дюймов, волосы сфинкса, правильно?

— Да, мистер Олливандер, — подтвердила МакГонагалл, привыкшая к его методу узнавать людей по волшебным палочкам, проданным им. — Мы здесь чтобы приобрести новую палочку для мистера Поттера.

Олливандер посмотрел на молодого человека, замершего у двери. Его губы изогнулись в улыбке, когда он прочитал надпись на его футболке: "Никогда не недооценивайте власть глупых людей в больших группах". Мысленно он согласился с этим; особенно сейчас.

Он жил уже много веков. Видя, как волшебники относятся к нечеловеческим существам, он был рад знать, что последний человек, который знал правду о нем, умер примерно тысячу лет назад. За всю свою жизнь он видел спады и подъемы волшебного мира, но такого упадка еще не было. Он не знал почему, но волшебники, очевидно, полагали, что они были на высшей ступени развития, хотя это была неправда. Не происходило никаких изменений в этом мире в течение более чем двухсот лет. Если они хотели выжить, то им нужно было что-то вроде толчка, какого-нибудь давления извне, чтобы хоть что-нибудь изменилось. Что он действительно знал, так это то, что, пережив несколько подъемов и спадов цивилизации, несколько войн , в настоящее время волшебный мир был полностью застойным.. Если в ближайшее время ничего не поменяется, то, возможно, через несколько сотен лет волшебный мир исчезнет навсегда.

"Кто знает", — размышлял он. — "Возможно, своеобразным катализатором прогресса, и будет молодой мистер Поттер".

Вернувшись мыслями к посетителям, Олливандер произнес:

— Я ожидал увидеть вас здесь в прошлом месяце, мистер Поттер.

— Мне не нужна была палочка, мистер Олливандер, — ответил Гарри хозяину магазина. — Я уже пробовал объяснить это профессору МакГонагалл, но она не захотела меня слушать. — Он взглянул на верх и тихо пробормотал. — впрочем, как обычно, когда я хочу что-нибудь сказать ей.

— Я всегда слушаю то, что вы говорите, мистер Поттер, — сквозь зубы возразила Минерва.

— Вы можете слушать то что я говорю, но вы не слышите или не верите этому, — заметил Гарри.

— Назовите хоть один раз, когда я не слушала или не верила вам.

— Хорошо. Первый курс. Я и два моих бывших друга говорили вам, что кто-то хочет украсть философский камень из Хогвартса, пока Дамблдора нет в замке. Кажется, тогда вы сказали что-то вроде "Уверена, камень слишком хорошо защищен, и украсть его невозможно. Думаю, вам лучше отдохнуть". Когда я продолжал настаивать, вы прервали меня, заявив "Я знаю, о чем я говорю". Вы даже угрожали отнять баллы у Гриффиндора, когда мы пробовали защитить камень. И что случилось той ночью? Кто-то действительно попытался украсть его, и если бы там не было меня, то Квирелл и Волдеморт украли бы его. Защиту камня, которую, если верить вам, невозможно было преодолеть, прошли трое первокурсников. Если бы она на самом деле была непроходима, то мы бы не смогли бы добраться до камня. Но это не входило в планы Дамблдора, который хотел сделать из меня Совершенное Оружие против Волдеморта.

МакГонагалл замерла на несколько мгновений, пораженная его речью, после чего гневно воскликнула:

— Как вы посмели обвинить Директора школы в попытке навредить вам?! Он всегда делал все что мог, чтобы защитить вас и остальных студентов!

— Правда? — с сарказмом вопросил Гарри. — Все, что он смог сделать — это нанять, по крайней мере, двух полностью некомпетентных преподавателей на должность Защиты от Темных Искусств. Возможно и больше, но я считаю только за те года, пока я там учился. Позволить двум последователям Волдеморта проникнуть в Хогвартс, и, заметьте, не считая Снейпа. Четверокурсник, я, был вынужден конкурировать в Турнире Трех Волшебников с семикурсниками. Позволяя служащему Министерства, Долорес Амбридж мучить своего студента, ничего не предпринимая для того, чтобы остановить ее. Вы не думали над этим? Допустив, чтобы меня приговорили к заключению в Азкабане без суда и следствия. О, еще секундочку. Я припас лучшее напоследок. Дамблдор, исполнитель последней воли моих родителей, нарушил условия их завещания, отправив меня к Дурслям. Если это лучшее, что Дамби смог сделать, то да поможет нам Бог.

— О чем вы говорите? Дамблдор нарушил последнюю волю ваших родителей? — МакГонагалл не могла поверить тому яду, который слышался в интонациях молодого человека, стоящего перед ней. Она была почти шокирована перечнем предполагаемых преступлений Альбуса, что даже пропустила ту оскорбительную кличку, которую Гарри присвоил директору.

— Это — не ваше дело, госпожа. Я сам должным образом поговорю с Дамблдором по этому поводу, — сказал Гарри. — Полагаю, я просто должен доказать, что мне не нужна волшебная палочка, а затем вы можете вернуться в свою школу, а я — в свою тюрьму.

Олливандер, с большим интересом наблюдавший перепалку между ними, внезапно понял, что они оба повернулись к нему.

— Конечно, мистер Поттер. Насколько я понял, вы можете колдовать без палочки, не так ли?

— Да.

— Вы должны делать те же движения рукой, будто вы держите палочку, когда колдуете? — спросил Олливандер. — Вы должны произнести заклинание?

— Мне это не нужно. Я иногда делаю жесты, хотя, вероятно, это — часть привычки.

— Правильно, мистер Поттер, — Олливандер кивнул. — Вы больше не можете использовать палочку. Ни одно ядро не смогло бы выдержать силу заклинаний, так что, думаю, вы просто сожгли бы палочку, если бы воспользовались ею. Вам потребуется посох.

— посох! — МакГонагалл пораженно уставилась на продавца. Со времен Мерлина ни один волшебник не пользовался посохом. Даже Основатели Хогвартса, которые были самыми сильными волшебниками, пользовались обычными волшебными палочками.

— Чем они отличаются, мистер Олливандер? — с любопытством спросил Гарри.

— В посохе может находиться до десяти ядер волшебных палочек, отобранных волшебником, который будет его использовать. Они абсолютно различны, и ни один посох не будет использоваться никем другим, кроме того волшебника, для которого был сделан, если колдуны не используют Ритуал Крови. Обычно посох хоронили вместе с волшебником.

— В таком случае, думаю, что это пустая трата вашего времени, мистер Олливандер, так как я не собираюсь оставаться в волшебном мире по окончании этого года.

— Мне жаль это слышать, мистер Поттер, — ответил Олливандер, и Гарри мог с уверенностью сказать, что он был искренен.

— Наверно, вы — один из немногих людей, кто так думает. — Серьезно ответил Гарри. — Лично я думаю, что многие были бы довольны, если бы я ушел прямо сейчас, и не напоминал бы им об их глупости и ограниченности. Скажите мне, мистер Олливандер. Вы полагали, что я убил Невилла Лонгботтома?

— Мне жаль, но я так никогда и не решился принять версию Министерства или вашу, — ответил Олливандер, тщательно подбирая слова. — У меня есть привычка слушать обе стороны, прежде чем делать какие-то выводы. Единственную версию случившегося, которую я когда-либо слышал, была версия Министерства. Я скажу так: в их версии было очень много оставшихся без ответов вопросов, которые ставили под сомнение вашу вину, по крайней мере, по моему мнению. Исходя из случившегося год назад, да и раньше, вы — не первый, и даже не второй, кого осудили без предварительного суда и следствия. Я абсолютно точно знаю, что во времена Гриндевальда жил волшебник, которого за какое-то преступление приговорили к Поцелую, и только после казни узнали, что он был не виновен. Их ошибка оставила сиротами троих детей, и Министерство не сделало ничего, чтобы загладить их вину. Из-за них один из его детей стал ярым последователем Волдеморта, пока не был убит, а оставшиеся сиротами две его дочки исчезли, когда им было лет пять. Я не знаю, что с ними произошло. Вы думали бы, что Министерство выучит урок и впредь будет использовать все доступные средства, чтобы узнать, виновен ли человек, но, к сожалению, это не так.

— Спасибо за вашу честность, мистер Олливандер, — поблагодарил Гарри, слегка поклонившись, и повернулся к профессору. — Мы закончили, профессор?

— Нет, мистер Поттер, — МакГонагалл решила все-таки получить посох для него. — Мы пришли сюда, чтобы заказать для вас палочку, но так как она вам не подходит, значит нам нужен посох.

— Великолепно! И кто же научит меня им пользоваться? Вы? Профессор Флитвик? — Он сделал небольшую паузу. — Возможно, сам великий Альбус Дамблдор?

На сей раз МакГонагалл услышала сарказм в голосе Поттера.

— Мистер Поттер, я настаиваю, чтобы вы показывали немного больше уважения к Директору школы.

— Мое уважение к вам и остальным профессорам было в первый раз. Теперь вы должны будете заслужить его. И я могу сказать вам, что если вы и дальше будете так себя вести, это никогда не случится.

Гарри повернулся к хозяину магазина.

— Мистер Олливандер, кажется, что вам придется сделать посох для меня, поскольку профессор МакГонагалл хочет впустую потратить деньги Хогвартса.

— Профессор МакГонагалл, — сказал Олливандер. — Насколько вы знаете, мне потребуется по меньшей мере две недели на создание посоха, к тому же, мистер Поттер еще должен назвать материалы для него. Боюсь, что сегодня я не смогу отдать вам посох. Вы все еще хотите, чтобы я сделал его?

— Я могу воспользоваться вашим камином, господин Олливандер?

* * *

Гарри только что вернулся в гостиную Гриффиндора и пошел в спальню шестикурсников. Он проверил, сохранились ли чары на его рюкзаке и кровати с момента его ухода. Дополнительно наложив чары, которые заколдовали бы любого человека, который преднамеренно прикоснулся к его вещам, Гарри спустился вниз. Не то, что бы он собирался хранить в рюкзаке что-нибудь ценное. Все же он выучил свой урок в прошлом году. Вещи, которыми он особенно дорожил, хранились в его особом сундуке, который в данный момент в уменьшенном состоянии спокойно лежал в его кармане.

— Поттер, ты вернулся, — потребовалось несколько секунд, чтобы Гарри вспомнил этого мальчика. Терри Лоринг. Он приехал сюда из неволшебной семьи.

— Блестящее наблюдение, Лоринг, — ехидно заметил Гарри. — Я иду завтракать. Ты мог бы предупредить остальных не прикасаться к моим вещам, или с ними произойдет неприятная неожиданность.

— Ты заколдовал свои вещи? Почему? — Лоринг хотел знать.

— Конечно, твоя память не настолько плоха, не так ли? — усмехнулся Гарри. — У меня нет никакого желания еще раз потерять свои вещи из-за гриффиндорских маньяков-пироманов.

— Гарри, — начал мальчик.

— Поттер.

— Поттер, — вторично начал было Терри. — Ты должен дать нам шанс исправить то, что случилось в прошлом году.

— Я не должен всем вам ничего, — резко оборвал его Гарри. Сделав маленькую паузу, он решительно продолжил. — Вы все думаете, что все, что вы должны делать — это сказать: "Прости, Гарри, нам очень жаль", и все будут прощены и счастливы; и можно будет и дальше жить, как будто ничего и не было. Этого не будет. Гарри Поттера, который позволил бы помыкать собой, больше нет. Вы убили его в тот день, когда сожгли его вещи и послали его в Ад, даже не побеспокоившись выслушать его. Ничего из того, что вы сделаете, не сможет восполнить те сожженные воспоминания, которые были у меня о моих родителях и крестном отце! Я их никогда не смогу вернуть! Однако, я по опыту знаю, что большинство гриффиндорцев слишком тупо, чтобы понять это. И продолжая пытаться восполнить то, что уничтожено, они только подтверждают это. Так почему бы тебе не передать всей школе, особенно нашим любимцам, оставить меня в покое, если это не имеет никакого отношения к школе.

Терри безмолвно смотрел, как Гарри уходит, не дав ему сказать какой-нибудь из тех аргументов, которые он придумал еще летом, чтобы убедить его простить им их вину. Терри был потрясен, когда прочитал в Ежедневном Пророке о невиновности Гарри Поттера, и о том, что именно он победил Волдеморта. Сначала он был рад, что Волдеморт наконец-то мертв, но затем он в полной мере осознал, что все они сделали со Спасителем Волшебного мира. Терри потратил большую часть следующего дня, пытаясь послать сову Гарри с извинениями и благодарностью за уничтожение Того-Кого-Нельзя-Называть. Он был только рад, что не успел этого сделать, когда пришло письмо от Колина с советом ничего не посылать Гарри из-за неприятных чар, которые вернулись бы с его письмом.

Видя удовлетворенный взгляд на лице Поттера, смотрящего на Колина со словами "Я — ИДИОТ!" на лбу, Терри передернуло. Внезапно ему вспомнился Малфой. Он начал задаваться вопросом, не было ли ошибкой то, что Гарри Поттер вернулся в замок.

* * *

МакГонагалл задумчиво смотрела на свиток пергамента на своем столе не зная наверняка, что сейчас следует делать. Гарри. Очевидно, его намерение показать им, что такое трудная жизнь, не иссякло. Перед ней лежало письмо, говорящее, что Поттеру было назначено взыскание как минимум от трех преподавателей, и Гриффиндор сейчас находился на последнем месте, несмотря на все усилия, которые предпринимала мисс Грейнджер чтобы исправить это. В настоящее время у Гарри было взыскание. С Филчем, ибо выполнять ее приказы он отказался. Профессору было страшно даже представить, сколько очков потеряли бы гриффиндорцы в пятницу на Зельях.

Профессор грустно покачала головой, предчувствуя, что наверняка поведение Гарри будет стоить им множества очков, которые ребята с таким трудом заработали. Стук в дверь отвлек Минерву от мыслей: "Войдите".

Гермиона Грейнджер вошла в кабинет, прикрыв за собой дверь.

— Вы хотели видеть меня, профессор?

— Да, мисс Грейнджер, — даже при том, что она сама предложила поручить Гермионе это дело, Минерва была не до конца уверена в этой затее. — У меня есть к вам небольшое поручение. Впрочем, вы можете отказаться, если не хотите.

Гермиона заинтересовалась. Очевидно, она не каждый день видела своего декана в таком состоянии.

— Какое поручение, профессор?

— Если вы согласны, то директор и я хотели бы попросить вас обратиться к друзьям родителей мистера Поттера, чтобы попробовать восстановить тот альбом с фотографиями, который дал ему Хагрид.

Несколько минут прошли в тишине, пока Гермиона обдумывала это предложение.

— Боюсь, я не смогу этого сделать, профессор МакГонагалл.

— Почему, мисс Грейнджер?

— У меня нет желания быть объектом мести Гарри Поттера. Недавно я поняла, что иногда даже Малфой выглядит хорошим парнем по сравнению с ним. — Ответила Гермиона. — Вы знаете, что в августе он вызывал меня и семью Уизли в суд в Министерстве?

Когда Минерва отрицательно покачала головой, Гермиона продолжила.

— Это было не собрание Визенгамота, а обычный суд. Как основной наследник состояния Сириуса Блэка, он пробовал аннулировать некоторые пункты в завещании Сириуса. У него был очень хороший поверенный, очевидно, потому он и выиграл дело. Конечно, еще может и из-за того, что судья не хотел сделать что-нибудь, что бы вызвало гнев Гарри. Я помню, как поверенный, пытался оспорить завещание, основываясь на предположении Сириуса, где он утверждает, что мы были друзьями Гарри. Он говорил, что сейчас это не так, ибо настоящие друзья не предали бы Гарри.

— Мне жаль, что вы должны были пройти через это, мисс Грейнджер, — с сочувствием произнесла Минерва.

— Я не из-за этого отказываюсь от задания, профессор, — Гермиона покачала головой. — Когда я вернулась домой, там лежала коробка с запиской. Там было написано, что поскольку я считаю, что поскольку домашние эльфы намного больше стоят защиты, чем мои друзья, то, вероятно, мне понравится подарок. В коробке были отрубленные головы эльфов с Гриммаулд-Плейс. Голова Кричера все еще кровоточила.

— О, мой Бог! — МакГонагалл выглядела пораженной. — Как он мог так поступить?

— Теперь вы понимаете, почему я бы не хотела, чтобы он разозлился на меня. Вчера вечером он подарил мне своего рода перемирие. Он сказал, что пока я не вмешиваюсь в его дела, он будет относиться ко мне нормально. — Гермиона серьезно посмотрела на МакГонагалл. — Я не хочу упустить этот шанс, профессор.

— Я понимаю, мисс Грейнджер, — МакГонагалл была довольна новостями. Кажется, это были первые признаки оттепели со стороны Поттера.

* * *

К пятнице у Гарри все еще не было палочки, но он точно знал, что в течении следующих нескольких недель Олливандер сделает посох. Несмотря на некоторый страх со стороны преподавателей из-за того, что он — первый волшебник со времен Мерлина, которому нужен посох, а не обычная палочка, Гарри умудрился заработать наказание от всех профессоров, кроме Хагрида и Биннса, что побило рекорд Уизли. Он не делал ничего, чтобы сорвать урок, но он также не сделал ни одного домашнего задания. Гарри просто сидел на последней парте и уставился на преподавателя. Если бы все произошло так, как он задумал, то он был бы одним из худших студентов Хогвартса уже в начале года. Впрочем, зная Дамблдора, они не выгнали бы его отсюда в любом случае.

Мальчик-Который-Выжил с нетерпением ждал урока Зелий. Так как до сих пор ничего не произошло, он думал, что это случится сегодня, чтобы Гарри смог сам увидеть это. "Надо будет не забыть поблагодарить мистера Боета за это", — подумал Гарри.

Закончив завтрак, Гарри спустился в подземелья. Он хотел сесть поближе к преподавателю, чтобы быть в курсе событий.

* * *

Снейп бесшумно влетел в класс, вихрем пронесшись мимо студентов к своему столу. Полы его мантии вздымались за ним, придавая профессору схожесть с летучей мышью. Резко развернувшись у стола, он вскинул палочку и дверь с треском захлопнулась.

Семикурсники. Последний год обучения в Школе Чародейства и Колдовства. Этот класс был одним из немногих, где собирались ученики всех четырех факультетов. Из всех студентов Хогвартса было только около дюжины учеников, способных набрать О (Отлично — прим.пер.) на Зельеварении.

— Итак, вы начинаете изучать Продвинутое Зельеварение, — начал Снейп. — Один Мерлин знает, как вам это удалось, и позвольте сказать вам, что я ожидаю...

Студенты так и не узнали, что хотел сказать Снейп, потому что двери в класс внезапно распахнулись и вошли четверо мужчин.

— Северус Огастус Снейп? — спросил один из них.

— Да, — чуть удивленно ответил Снейп.

— Я — аврор Бродемир, — представился вошедший. — Сэр, вы арестованы. Пожалуйста, пройдемте с нами, профессор Снейп.

— Обвинение? — настороженно спросил Северус.

— Нападение на студента с использованием заклинания Legilimens.

Студенты вздрогнули, услышав обвинение, в то время, как Северус тотчас же понял, откуда ветер дует.

— Вы собираетесь арестовать меня по ложному обвинения Поттера? Я думал, что вы больше не будете придавать значения фальшивым обвинениям, после того, что случилось с Поттером.

— Это не ложь, Снейп, и вы знаете это, — вместо Бродемира ответил Гарри. — И в отличие от меня, у вас будет настоящий суд.

— Я настаиваю, чтобы сначала мы встретились с директором.

— Это не проблема, профессор, так как его обвиняют как вашего соучастника, произнес Бродемир. — В любом случае, нам нужно пойти к нему.

— Поттер, идите с нами, — бросил Снейп, выходя из класса. — Для остальных урок закончен.

Глава 8. Правосудие может быть слепым...

Гарри шел за Снейпом и четырьмя сопровождающими его аврорами с довольной улыбкой.

У профессора было такое выражение лица, что казалось — если бы его не сдерживало присутствие служителей закона, он разорвал бы наглого мальчишку на мелкие кусочки голыми руками.

Встреченные ими студенты внимательно, и даже с удивлением, смотрели на них. В самом деле, не часто увидишь кого-то, пусть даже и Гарри Поттера, который шел за Снейпом, улыбаясь. Студенты быстро разбежались по замку в поисках шестикурсников-гриффиндорцев, которые могли хоть как-то пролить свет на эту историю.

Не обращая внимание на суетящихся студентов, Снейп подошел к горгулье около директорского кабинета и раздраженно прошипел: "Берти Боттс!"

Горгулья послушно отодвинулась в сторону и процессия вступила на движущуюся лестницу. Не утруждая себя стуком в дверь, зельевар вошел в кабинет.

— Северус, — чуть удивленно произнес Дамблдор. — Я думал, у тебя сейчас урок.

— И только он начался, авроры прервали меня. Я арестован. Очевидно, благодаря Поттеру.

Пока Снейп говорил, Гарри присел на наколдованный им же стул. Взглянув на него, Дамблдор про себя заметил, что юноша выглядит очень довольным собой.

— Какие обвинения были выдвинуты против профессора Снейпа? — Дамблдор обратился к аврорам.

— Нападение на студента используя заклинание Legilimens, — ответил один из них. — И, Директор, вы также находитесь под арестом как соучастник.

— Учитывая то, что случилось с вами, Га... — Гарри нахмурился, и Альбус быстро поправился. — Мистер Поттер, я думал, что уж вы точно не будете выдвигать ложные обвинения. Это не слишком далеко зашло?

— Как я уже сказал Снейпу...

— Профессору Снейпу, — автоматически поправил Альбус.

— Как я сказал Снейпу, — повторился Гарри. — Правосудие — это не месть. И, конечно, у вас и Снейпа будет намного более справедливый суд, чем у меня.

— Но это — месть, мистер Поттер. Эти ложные обвинения могут разрушить карьеру человека, — в голосе Дамблдора слышалось разочарование.

— Если бы вы потрудились посетить один из этих "дополнительных" уроков по Зельям, которые, кстати, вы заставили меня посещать с Профессором Снейпом, вы бы знали, что эти обвинения не ложные, — спокойно возразил Гарри. — Думаю, мадам Боунс согласится со мной. В конце концов, это ведь она послала авроров, чтобы арестовать вас. Так, мистер Бродемир?

— Да, мистер Поттер.

— Она, в отличие от Фаджа, не зависит от мнения толпы или власти человека, а руководствуется исключительно фактами. И то, что я — так называемый "Тот-Кто-Победил-Волдеморта" и один из самых богатых людей Англии не имеет для нее никакого значения. В отличие от нашего возлюбленного Министра.

— Директор? — Аврор Бродемир подошел к столу, за которым сидел Альбус. — Не могли бы вы пойти с нами? Мадам Боунс ждет.

— Могу я вызвать профессора МакГонагалл, чтобы попросить ее исполнять свои обязанности замдиректора, пока меня не будет? — спросил Дамблдор.

— Да, сэр. Только пожалуйста, не слишком долго. — Бродемир уважал Дамблдора, но не преклонялся перед ним. Аврор знал, что его Альбус был достаточно хитер, чтобы учиться в Слизерине, хотя и никто в Министерстве не знал абсолютно точно, в каком Доме учился Альбус.

— Аврор Бродемир, мне нужно пойти с вами? — спросил Гарри.

— Не сегодня, мистер Поттер. Мадам Боунс с совой отправит вам письмо с датой начала слушания. Я полагаю, она говорила, что она также пошлет аврора, чтобы сопроводить вас.

— Пожалуйста, попросите ее послать любого аврора кроме Нимфадоры Тонкс. Мне бы не хотелось ее видеть в ближайшее время.

— Я передам вашу просьбу, — Бродемир уверил его.

— Не могу поверить, что это происходит, господа авроры, — тихим, почти шелестящим голосом, заговорил Снейп. Он не понимал, почему Дамблдор не заставит мальчишку признаться, что он лжет. "Конечно же, директор ведь не чувствует что настолько виноват перед ним?" — Вы арестовываете профессора Дамблдора и уважаемого профессора Хогвартса на основании слов высокомерного мальчишки?

— Мистеру Поттеру — семнадцать лет, если не ошибаюсь, и он — не мальчик, — возразил Бродемир. — Фактически, сейчас он больше напоминает взрослого, нежели уважаемый профессор Хогварста. И, хотя вы и не преподавали мне лично, я слышал о вас и о ваших методах обучения от своего племянника, профессор Снейп. И, по моему мнению, вы не достояны называться профессором. Даже не могу поверить, сколько детских мечтаний вы разрушили своими оскорблениями и так называемыми комментариями! Джереми хотел стать Мастером Зелий, как его дедушка, но вы разрушили эту мечту только потому, что вам нравится терроризировать детей, Снейп! Так что не вам говорить со мной о высокомерии.

Между тем Дамблдор передал записку домовому эльфу, и, прежде, чем мог разгореться спор между ними, сказал:

— Я готов, мистер Бродемир.

— В таком случае — следуйте за мной, господа.

Гарри вышел вслед за ними, и отправился в библиотеку, чтобы почитать что-нибудь о завещаниях.

* * *

Профессор МакГонагалл встретила авроров в холле.

— Альбус, я получила вашу записку. Что происходит?

— Поттер арестовал нас, — ответил Снейп.

— За что? — МакГонагалл повернулась к сопровождающим их аврорам.

— Это не ваше дело, мадам. Теперь, пожалуйста, пропустите нас, так как мы должны доставить их к мадам Боунс.

— Пока вы не ответите мне, господа, я не отпущу вас, — резко ответила Минерва.

— Вас это непосредственно не касается, профессор, поэтому вы не имеете права знать. — Твердо возразил ей Бродемир. — Однако, если вы и дальше продолжите препятствовать нам выполнять свой долг, мы будем вынуждены арестовать вас.

— Минерва, — успокаивающе произнес Альбус. — Не волнуйтесь, пожалуйста. Несомненно, мы с Амелией разберемся в случившемся и вернемся сегодня вечером. Просто позаботьтесь о Школе до нашего возвращения. Уверен, студенты будут взволнованы, когда услышат об этом случае.

— Хорошо, Альбус, — Минерва отошла в сторону.

Как только дверь закрылась за ними, Минерва чуть ли не бегом пошла в кабинет Дамблдора. Садясь за стол, она позвала: "Добби!"

Хлопок — и эльф появился перед нею.

— Вы звали, профессор МакГонагалл?

— Добби, не мог бы ты найти мистера Поттера как можно скорее? Передай ему, что я хотела бы видеть его в офисе Дамблдора.

— Добби найдет, — еще один хлопок — и эльф исчез из кабинета.

* * *

Стук в дверь мадам Боунс заставил ее вздрогнуть и пролить чай на какие-то бумаги на столе. Она, конечно, ожидала посетителей, но не так скоро. Взмахнув несколько раз палочкой, и заставив разлитый чай вернуться обратно в чашку, она разрешила посетителям войти.

— Аврор Бродемир, мадам, — представился старший аврор. — Со мной прибыли директор Дамблдор и профессор Снейп, как вы приказали.

— Благодарю, мистер Бродемир, — мадам Боунс была слегка удивлена. Зная Альбуса, она ожидала, что он постарается затянуть приход сюда максимально долго. — Пожалуйста, приведите сюда профессора Дамблдора, и сопроводите профессора Снейпа вниз в его камеру.

— Да, мадам Боунс, — аврор двинулся было к двери, но, вспомнив просьбу Гарри, остановился. — Мадам, у меня есть просьба для вас от мистера Поттера. Он просил, чтобы кого бы вы не послали за ним в день суда, но не Тонкс.

Амелия мысленно пожала плечами. Что ж, если ему так лучше — она не возражала.

— Я позабочусь об этом. Спасибо, аврор Бродемир.

— До свиданья, мадам Боунс.

Как только за аврором закрылась дверь, вошел Дамблдор.

— Чай, Альбус? — предложила Амелия.

— Было бы прекрасно, спасибо, — Дамблдор слегка расслабилася, поняв, что что бы не случилось, все не слишком плохо. — Я удивлен, что Северусу не предложили присоединиться к нам.

— Его отведут в камеру предварительного заключения, — ответила мадам Боунс. — Я хотела бы поговорить с вами прежде, чем вы присоединитесь к нему.

Немного отпив из чашки, Дамблдор спросил: "В чем нас обвиняют, Амелия?"

— Вас лично — как соучастник профессора Северуса Снейпа при нападании на студента с применением заклинания Legilimens. Вас также обвиняют в халатности при действиях мадам Амбридж в прошлом году. — Объяснила мадам Боунс. — И если бы мне еще год назад сказали, что я арестую директора Школы Хогвартс Альбуса Дамблдора за его действия, спровоцировавшие нападение на студента, я бы подумала, что они сошли с ума.

Молчание. Мадам Боунс пристально взглянула на директора.

— Альбус. То, что я правда хочу знать, так это то, как вы могли позволить Снейпу и Амбридж издеваться над мистером Поттером в течение целого года?

Дамблдор молча пил чай, пытаясь понять, о чем она говорила. Наконец он признался:

— Боюсь, я не знаю ничего о происшедшем, Амелия. Единственное, о чем я попросил Северуса — обучить мальчика Окклюменции, чтобы он смог защитить свой разум от Волдеморта. Что касается Долорес Амбридж... Я знаю от Минервы, что она назначала Гарри взыскания. Но, насколько я помню, он просто писал строчки.

Мадам Боунс с недоверием уставилась на Дамблдора.

— И вы думаете, что я поверю в это, директор?

Альбус потрясенно посмотрел на нее. Он сказал что-то не так?

Амелия не дала ему возможности возразить.

— Я — не директор Хогвартса, и не знаю всех тонкостей, в отличии от вас, Альбус. Но я абсолютно уверена, что сама Школа предупредит Директора в случае опасности для учеников. Ведь во время Сортировки студенты как бы "привязываются" к магической защите замка и в случае "настоящей" опасности сам замок предупредит вас. И вы говорите мне, что не знали ничего о нападении профессором Снейпом на мистера Поттера, или о том, что Долорес Амбридж принесла в Школу пыточный инструмент и использовала его на студентах?

— Что за инструмент? — чуть ли не прокричал Альбус. Он был слегка зол и даже выбит из колеи ее словами.

— Она принесла Кровавое Перо в школу и использовала ее на младшекурсниках. И на мистере Поттере. Также она угрожала ему проклятием Crucio, если он не ответит на ее вопрос. — Спокойно ответила Амелия. И уже мягче спросила. — Что произошло, Альбус? Как Хогвартс мог не сказать вам о том, что Амбридж и Снейп делали с мальчиком?

Дамблдор был потрясен, услышав, что у Амбридж хранилось Кровавое Перо. Мало того, она еще и заставляла Гарри писать им! Замок должен был сказать ему об этом. Он попытался вспомнить, была ли отключена защита Хогвартса тогда, и не мог припомнить ничего необычного. Когда Гарри был на первом курсе или на втором, Хогвартс предупреждал его. Однако, большинство из этих предупреждений Дамблдор проигнорировал, если мальчику не грозила смертельная опасность. На третьем курсе замок предупреждал его, что на Гарри и его двух друзей напали около сотни дементоров. Однако тот же Хогвартс сказал ему и о других Гарри и Гермионе, и о том, что они пробуют спасти самих себя. Это значило, что он позволит мисс Грейнджер рассказать мальчику о Хроновороте, и они отправятся назад во времени чтобы исправить ошибки.

Однако, Сириус пробовал напасть на Петтигрю ночью в гриффиндорской башне, и тогда Рон был в опасности. Блэк мог бы промахнуться и попасть по Рону, как позже и случилось, когда Сириус в своей анимагической форме тащил Рона в Визжащую Хижину. В любом случае, Хогвартс не предупредил никого о намерении Блэка забраться в спальню мальчиков. Конечно, Альбусу нужна была подходящая почва для того, чтобы воспитать из Гарри воинаоружие, которое уничтожит Волдеморта; именно из-за этого он и игнорировал предупреждения Хогвартса об опасности для мальчика. К сожалению, именно это заставило замок думать, будто Дамблдор не заботится о том, что случится с Гарри, пока уже ничего нельзя будет сделать. Он заставил замок самостоятельно охранять мальчика? Ему надо было бы поговорить с Хогвартсом о хранении тайн от него, когда он вернется.

— Ну так что, Альбус? — мадам Боунс видимо надоело сидеть в тишине.

— Мне жаль, Амелия, но защита Хогвартса никуда не исчезала. Я не знаю, почему замок мне не говорил об этих случаях, — немного взволнованно ответил он.

— Может быть потому, что замок подумал, будто вы настолько заняты подготовкой своего оружия против Волдеморта, что не обратили бы внимания на свою главное дело — заботу о безопасности студентов? — Кажется, мадам Боунс слишком хорошо поняла ход его мыслей.

— Честно, — Дамблдор выглядел утомленным. — Я не знаю.

Амелия не купилась на его слова.

— Честно! Альбус, не заставляйте меня смеяться! У вас больше тайн чем у Корнелиуса, и вы их скрываете намного лучше! Я не думаю, что вы их расскажете и через сотню лет. И я абсолютно уверена, что вы не сказали Визенгамоту всю правду о том, почему мистер Поттер должен был вернуться в школу. Однако я согласна с той частью правды, которую вы сказали нам, и это одна из причин, почему мы приняли тот закон.

— Так что со мной будет? — спросил Альбус, в уме согласившись с Амелией.

— Вы присоединитесь к профессору Снейпу. Вам нужен адвокат, профессор?

* * *

— Профессор МакГонагалл? Добби сказал, что вы хотели видеть меня. — Гарри стоял в дверном проеме с нечитаемым выражением на лице.

— Входите, мистер Поттер, — вежливо предложила Минерва. — Присаживайтесь.

— Я постою, мадам, — так же вежливо ответил Гарри, подходя к окну. — Так зачем вы хотели видеть меня? Я читал кое о чем в библиотеке, пока у меня совершенно неожиданно появилось свободное время.

МакГонагалл взглянула на него с едва заметной усмешкой.

— Сомневаюсь, мистер Поттер, что это было столь неожиданно для вас.

Гарри пожал плечами.

— Ну, я только знал, что так будет. Просто не знал, когда.

— Почему вы арестовали профессора Снейпа и Директора Школы? — МакГонагалл хотела знать. Вспомнив то, что он говорил Олливандеру, она добавила. — Вы так планировали вернуть долг директору? Вы собираетесь арестовать нас всех?

— Нет, — Гарри покачал головой. — Я говорил, что я сам буду иметь дело с Дамблдор. Думаю, вы должны знать, что на следующей неделе сюда прибудет аврор, чтобы доставить меня на судебное разбирательство Снейпа. И, если они арестовали Амбридж, то, вероятно, и ее тоже. Профессор, вы не знаете, что размышления о ком-то, кто вот-вот нападет на вас, сделает вам что-нибудь плохое — первый признак паранойи? Вы станете похожи на Моуди, если не будете осторожны.

— Думаю, осторожность не помешает, мистер Поттер. Особенно, если учесть то, что получила мисс Грейнджер, — сухо заметила Минерва.

— О, — Гарри улыбнулся. — Она получила свой подарок. Я доволен.

Взглянув на нахмурившуюся женщину, он сказал: "Вы хотите сказать мне, что ей он не понравился? И это после всех трудов, которые мне стоило сделать его? Я только хотел показать ей, сколько ее дружба означает для меня. Я имею ввиду только то, что знаю, насколько она заботится о домашних эльфах и других нелюдях, чем о своих предполагаемых друзьях, так что я подумал, что это будет блестящий подарок".

— Сомневаюсь, что хоть кто-нибудь бы рассмотрел коробку с десятком отрубленных голов как подарок, мистер Поттер. Особенно если из одной из голов все еще течет кровь. Думаю, если бы я получила такой подарок, я бы испугалась, что я могла бы быть следующая.

— Я даже не думал об этом, — Гарри покачал головой. — Зная о том, как она заботится о них, и как ей хочется, чтобы у эльфов были равные права с волшебниками, я подумал, что мисс Грейнджер бы понравилось заботиться хотя бы об их головах. Как я уже сказал, я знаю, что она гораздо больше заинтересована в заботе о них, чем о своих друзьях. И после всех усилий, которые я приложил, чтобы собрать эту коллекцию, она не оценила мой жест. — Он сокрушенно вздохнул. И, понизив голос, доверительно произнес. — Знаете, мне пришлось как следует позаботиться о том, чтобы почтальон не узнал, что было в коробке. Иначе он бы не отправил бы это.

МакГонагалл поняла, что от Поттера на эту тему ничего больше не узнает. Решив вернуться к тому, из-за чего, собственно говоря, она и позвала Гарри, профессор спросила:

— Какие обвинения были предъявлены против профессора Снейпа и Альбуса?

— Профессор Снейп был арестован по обвинению в нападении на меня, — прямо ответил парень. — А Директор — как его соучастник. Вероятно, потому, что он позволил все эти "уроки", не проверив, как они проходили. И это притом, что он знал, как этот ублюдок ненавидит моего папу!

— Поттер! — прикрикнула на него МакГонагалл. — Вам уже сказали все профессора, что они не потерпят, чтобы к ним обращались в таком тоне!

Лицо Гарри ничего не выражало.

— Когда вы мне сказали это в последний раз, профессора, я ответил, что в первый раз мое уважение давалось вам бесплатно. Теперь вы должны будете заработать его. Что-нибудь еще, мадам?

— Да. Есть проблема о ваших взысканиях, — МакГонагалл припомнила жалобы от учителей, которые приказывали Гарри остаться после урока для какой-нибудь хозяйственной работы. — Вы не пришли ни на одну из них, кроме первой. Причем мистер Филч уже сказал мне, что он больше не будет присматривать за вами.

Гарри улыбнулся, вспомнив ту сцену.

* * *

Воспоминание

Трофейная комната. Филч и миссис Норрис ожидали прихода профессора МакГонагалл, чтобы поговорить с ней о взыскании Гарри. Филч специально позволил Пивзу практически напакостить в одной из классной комнат, и теперь полагал, что этот наглец наконец-то потрудится по-настоящему.

— Поттер, за вами будет присматривать мистер Филч, — сказала Минерва, оставив их с Филчем у дверей Трофейной комнаты.

— Иди за мной, мальчишка, — приказал ему Филч, едва Минерва скрылась из виду. — Твоя работа — очистить эту комнату к моему возвращению так, чтобы все блестело. Без палочки. Я вернусь через час. Приступай.

Гарри стоял на месте.

— Приступай, давай! — поторопил его Филч. — Ты должен убраться здесь к комендантскому часу.

— Уже, — Гарри прислонился спиной к дверному проему. — Это было очень тяжело, должен сказать. Я аж запыхался.

Филч схватил парня за руку и втолкнул в комнату только для того, чтобы зайти следом и застыть в ошеломлении, смотря на идеально чистый класс. Все кубки, награды студентов, как и весь мусор, исчезли в неизвестном направлении.

— Что ты с ней сделал, мальчишка? — Проворчал смотритель Хогвартса.

— Я предупреждаю тебя только раз, Филч, — произнес Гарри, повернувшись к нему. Его глаза были просто маленькими кусочками льда. — Никогда не называй меня мальчишкой снова. Клянусь, последствия тебе не понравятся.

— Что ты сделал?! — Уже вопил Филч.

— Успокойся, Филчи, — Гарри покровительственно похлопал мужчину по плечу. — Я сделал то, что ты меня и попросил. Как видишь, я очистил класс. И я даже не использовал палочку — все в точности, как ты и сказал.

— Верни все обратно! — приказал Аргус.

— Зачем? — Гарри недоуменно посмотрел на Филча. — Я думал, тебе понравится. Я даже сделал так, чтобы эта комната никогда больше не была в грязи, так что тебе не придется ее снова вычищать.

— Верни все назад, как было! — Потребовал Филч. — Или я клянусь, что тебя вышвырнут из Хогвартса!

— Знаешь, Филчи, это сработает, только если я бы хотел остаться здесь, — объяснил Гарри. — Все твои угрозы бесполезны, потому что я правда не хотел сюда возвращаться. И у тебя нет никакой власти надо мной (Завулон — прим. пер. — сорри, не удержался ), потому что нет ничего, что бы ты мог мне предложить, или чем бы запугать. Не говоря уже о том, что Дамблдор хочет, чтобы я остался здесь. И если ты уж так хочешь вернуть все как было, предлагаю тебя попросить меня. Вежливо.

Взглянув на каменное лицо парня, Филч понял, что он проиграл. Он должен был сделать это.

— Пожалуйста, мистер Поттер, не могли бы вы вернуть все награды на их места?

Гарри приятельски похлопал его по спине.

— Смотри-ка, это ведь было не так уж и сложно? Я даже убрал ту грязь, которую Пивз развел здесь. — Он повернулся, чтобы уйти. — Не очень то хорошо было позволить ему разгромить эту комнату, Филч.

* * *

Гарри был доволен, что Филч все еще побаивался его.

— Так я не мешал никому в классе, — сказал он, невинными глазами глядя на профессора. — Просто тихо сидел и слушал.

— Вам назначали наказания именно за это, мистер Поттер, или за прогулы, — указала профессор МакГонагалл. — Вы обязаны отработать те взыскания, которые они вам сказали.

— Если бы я оставался после уроков, это означало бы, что я хочу остаться здесь, и что у вас есть права наказывать меня. А ведь это далеко не так, — пояснил Гарри.

— Это — уже второй раз, когда вы говорите мне, что не хотели сюда приезжать, — заметила Минерва. — Если это и в самом деле так, то почему же вы здесь?

— Чтобы не быть жертвой Мировых двойных стандартов волшебников... снова, — чуть натянуто объяснил Гарри.

— И о каких двойных стандартах вы говорите, мистер Поттер?

— Проклятие Империус — Непростительное, профессор?

— Да, — она не могла понять, к чему он клонит.

— И все же взрослые волшебники используют его на учениках.

МакГонагалл вскочила с кресла и, сдерживаясь, чтобы не заорать на мальчишку, потребовала: "О чем ты говоришь? Мы никогда не использовали бы Непростительное на ребенке! Это немыслимо!"

— И как бы вы назвали заклинание, который вынуждает студента вернуться туда, куда они не хотят? — Спросил Гарри. — Существует заклинание, которое накладывается на студентов, как только они первый раз приходят в Школу. Это — часть обязательного волшебного контракта, который страхует, что они будут возвращаться сюда каждый год, даже если им не очень то и хочется. Как я уже сказал Дамблдору, эффект заклинания практически такой же, как и у Империуса.

Минерва ошеломленно уставилась на парня. Он не понимал, насколько важно было для ребенка закончить свое образование?

Прежде чем она могла придумать подходящий ответ, Гарри спросил.

— Это все, мадам? Мне нужно идти на следующий урок. Не хочу получать еще одно наказание за опоздание.

* * *

Перед обедом уже все в школе знали об аресте Дамблдора и Снейпа.

Все преподаватели, и даже Хагрид, мрачно смотрели на парня. Реакция студентов была более чем предсказуема.

Грейнджер большую часть обеда буквально впивалась в него взглядом, но, слава Мерлину, ничего не говорила. Гарри был благодарен за тот факт, что она не могла убивать не взглядом, ни мысленно, иначе его бы не спасла даже его магия.

Он слегка восхитился ее сдержанностью. Гарри был абсолютно уверен, что она хотела устно разорвать его в клочки за то, что он арестовал ее кумира, и единственное, что сдерживало ее — нежелание его провоцировать.

Как и Грейнджер, Уизли подозрительно погладывал на него и о чем-то шептался со своими приятелями. Возможно, если Уизли стал сдержаннее, а не лез на него с кулаками, и для него была надежда. Впрочем, приглядевшись, он заметил, как держит его руку Гермиона, а с другой стороны — Симус. Скорее всего, они удерживали его от того, чтобы сделать кое-что глупое. "Какая жалость", — он вздохнул. Ему понравилось бы превратить этого болвана в еще одного хорька.

Остальные гриффиндорцы были еще менее сдержанны, чем эта парочка. Как и несколько пуффендуйцев, впрочем. Они явно хотели пойти к нему с поздравлениями насчет Снейпа, и затем взорвать его с потрохами за арест Дамблдора.

Практически все равенкловцы, за исключением Лавгуд, оставили его в покое. Луна подошла поздравить его с неплохой стратегией, которая помогла арестовать, хотя бы и временно, двух преподавателей.

Слизеринцы были абсолютной противоположностью гриффиндорцам. Они, как и ожидалось, впрочем, были очень довольны арестом Дамблдора, и также злы, как и гриффиндорцы, о Снейпе.

В основном Гарри игнорировал все эти взгляды и перешептывания. Правда, нашлось несколько недоумков, которые занесли палочку для атаки. Ледяной взгляд Гарри подсказал им, что вряд ли они выживут после их первого заклятия, даже если и успеют сказать хоть слово, и они опустили палочки.

* * *

Гарри провел большую часть выходных в библиотеке, читая о наследстве в Волшебном мире, и попутно разбираясь с тем, что оставили ему родители и крестный. Было несколько моментов, в которых он должен был разобраться. К тому же, он хотел быть подготовленным, прежде чем Волшебный мир получит свой первый урок.

Ни один студент, прошедшийся около него в поисках особенно занимательного чтения, и мельком заглянувший в его пергамент, был способен прочитать хоть слово. Просто замечательно, что существует заклинание, заставляющее окружающих думать, что он пишет всего лишь свое домашнее задание. Гермиона, проходя мимо него, улыбнулась, очевидно, подумав, что он усердно трудится над работой по Чарам. Затем она быстро ушла, и Гарри был уверен, что к профессору МакГонагалл, чтобы доложить ей, что Гарри Поттер обнаружился в библиотеке, занятый своей домашней работой... наконец.

* * *

В среду, в 8:00 аврор Шекболт вошел в Большой Зал и, не обращая внимания на заинтересованные взгляды учащихся, прошествовал к Минерве МакГонагалл. Спустя несколько секунд, заместитель директора приподнялась чтобы сделать объявление.

— Мисс Грейнджер, мистер Поттер, прошу вас следовать за аврором Шекболтом в Министерство, — объявила она, игнорируя вспыхнувшие шепотки в зале.

Еще в понедельник, получив по письму из Министерства, Гарри и Гермиона ожидали, что придет кто-нибудь из авроров. Большую часть завтрака Гермиона раздраженно глядела на Гарри, потому что он, в отличие от нее, оделся не в то, в чем нормальный человек пришел бы на заседание суда. Гарри оделся в обычные джинсы и легкую футболку с надписью "Я замечаю только по одному человеку в день, и сегодня — не твой день. Завтра тоже". По крайней мере, это было лучше, чем та футболка, которую он сначала хотел одеть: "Вам звонили. Они хотят своего идиота обратно". Гермиона уже сказала ему, что если он и правда хотел, чтобы Амбридж посадили в тюрьму, то это была не та одежда, и предложила одеться в обычную форму. Но Гарри только развернулся и, не говоря ни слова, поднялся к себе в комнату. Сегодняшняя надпись была более чем ярким намеком на то, что она выходила за рамки их договоренности.

Шекболт шел за двумя студентами к дверям Большего Зала мимо притихших учеников. Гарри мог лишь восхититься выдержкой мужчины. Он вел двоих студентов, один из которых обвинял человека, который был главой Ордена Феникса и директором Школы.

Как только они подошли к воротам Школы, Шекболт протянул им металлическое кольцо:

— Это портключ. Он доставит вас к залу суда номер один.

Гермиона едва заметно вздрогнула. Это было то же самое помещение, где Гарри выиграл суд летом и у нее отобрали все книги, которые ей оставил Сириус, и у семьи Уизли забрали все деньги, которые достались им по завещанию.

Кингсли не обратил внимания на реакцию девушки.

— Суд над мадам Амбридж начнется через час, и я доставлю вас обратно в замок, мисс Грейнджер. Мистер Поттер останется там, чтобы свидетельствовать против профессора Снейпа и профессора Дамблдора.

— Мистер Боет встретит меня там? — спросил Гарри.

— Да. — Шекболт указал на портключ. — Прикоснитесь к нему.

— Letus, — произнес аврор, и троица исчезла.

Боет уже ждал их.

— Рад видеть вас, мистер Поттер.

— Мистер Боет, — Гарри кивнул своему адвокату.

— Аврор Шекболт уже сказал вам о слушании? — спросил Александр.

— Он сказал, что сначала будет суд над этой жабой, — не сдержавшись, чуть резко ответил Гарри. — А потом — Снейп и Дамблдор.

Адвокат кивнул.

— Как только мы закончим с этим, вы могли бы рассказать о своих планах насчет того, о чем мы говорили на прошлой неделе.

— Если не помешает, мы могли бы заодно и позавтракать где-нибудь, — предложил Гарри.

— Прекрасно. Мы можем пойти в маггловский ресторан. Это неподалеку, и, к тому же, никто не побеспокоит нас. — Боет был не против. — Я также принес с собой кое-какие бумаги о Фонде Ремуса Люпина, и нужно, чтобы вы просмотрели их.

Услышав знакомое имя, Гермиона не удержалась от вопроса: "Что за Фонд, Гарри?"

Гарри сердито впился в нее взглядом.

— Не то что бы это тебя касалось, мисс Всезнайка, но это фонд, основанный мной в честь Ремуса, который поможет оборотням с Волчьим зельем. А теперь пошла отсюда, любопытная ты девчонка!

Гермиона почувствовала, что ее глаза начинают слезиться, но быстро вытерла их, не желая показывать слабость. Сейчас была виновата только она сама. Он уже предупреждал ее, и она уже дважды нарушила свое обещание и вторглась в его личную жизнь. Пересев на одно из свободных стульев, Гермиона изо всех сил старалась игнорировать их беседу, даже если она также хотела высказать свое мнение.

В другое время он рассказал бы ей о том, что у него на уме, что он задумал и что его тревожит и попросил бы совета, но теперь он даже не хотел этого, хотя она сама предложила ему, и это было больно. Ее мама, когда она услышала о происшедшем, сказала, что она не могла никого обвинять в том, что один из ее лучших друзей теперь даже знать ее не хотел. Она должна была понять. Она не должна была верить на слово профессору Дамблдору и профессору МакГонагалл, когда они объявили, что Гарри Поттер был виновен. Но, почему-то, она верила что люди, которые заслужили ее уважение, не могли ошибаться. Она поверила им без раздумья и, разозлившись на то, что Гарри предал их и убил Невилла, сожгла единственные воспоминания о его родителях, которые когда-либо были у Гарри. Она оказалась предательницей, не он. В любом случае, она попыталась бы исправить это. Она хотела его вернуть.

Задумавшись, она не заметила Кингсли, вошедшего в комнату. Его резкий голос вывел ее из раздумий: "Входите".

Зал почти не изменился с тех пор, как ее и семью Уизли вызвали сюда летом для аннулирования завещания Сириуса. На самом деле это все было ужасно похоже на заседание маггловского суда. Единственное отличие состояло в том, что на месте судьи расположились три волшебника, и чуть в стороне стоял стул для писца. По крайней мере, этот зал не был столь же мрачен, как тот, в котором Гарри пытались обвинить в использовании колдовства несовершеннолетним.

Гермиона смотрела, как Гарри с адвокатом заняли один из столов напротив судей. Амбридж и ее адвокат были уже на месте.

Гермиона с удовольствием заметила, что Амбридж не выглядела так же уверенно, как было в тот год, когда она захватила Хогвартс.

Неожиданно она увидела Фаджа, сидевшего чуть сзади Долорес. Гермиона облегченно заметила, что он не председательствовал на этом суде, и подумала, что хотя заседание суда было закрыто для публики и журналистов, ему позволили присутствовать дабы показать тот урон, который он нанес своими решениями. И, хотя она не заметила никого из журналистов, девушка поняла, что здесь есть кто-то еще. К тому же, зная, что Рита Скитер — незарегистрированный анимаг, она была уверена, что эта вездесущая женщина сумела проникнуть и сюда.

Гермиона подошла и стала рядом с Гарри. Практически сразу же мадам Боунс вместе с двумя пожилыми магами и блондинкой лет двадцати пяти вошли в зал.

"Наверно, она работает здесь писцом", — предположила Гермиона, глядя на девушку.

Убедившись, что все сели, мадам Боунс поднялась:

— Здравствуйте. Мы собрались здесь для того, чтобы рассмотреть заявление, поданное Гарри Джеймсом Поттером в отношении действий Старшего Заместителя министра Долорес Джейн Амбридж во время, когда она занимала должность преподавателя Защиты от Темных Искусств. Трибунал Визенгамота представлен Гвенолией Хилл, Алисией Постерн и Мартином Беллакоутом. Председатель и следователь — глава Департамента по надзору за правовым использованием магии, Амелия Боунс. Писец — Мерион Глендоулинг.

Взглянув на женщину, сидящую напротив нее, она продолжила:

— Вы — Долорес Амбридж, проживающая на Комптон-Ньюз, дом 15?

— Да, — подтвердила она.

Посмотрев на Гарри, она спросила:

— Вы — Гарри Поттер, проживающий в Литтл-Уинглтоне, дом 4, графство Суррей?

— Да.

— Вы — Гермиона Грейнджер, проживающая в доме номер 35 по улице Семи Дубов?

— Да.

— Также присутствуют — поверенный мадам Амбридж, мистер Мерксон, министр Корнелиус Фадж, и поверенный мистера Поттера, Александр Боет. Министр, вы помните, что согласились не произносить ни слова в течение этого слушания? Вы здесь — как наблюдатель. И не больше.

Министру, кажется, не понравилось такое обращение, но он молчал.

— Все стороны присутствуют, — больше не обращая на него внимания, продолжала Амелия. — Поскольку есть несколько обвинений, будем разбирать их по одному. Мисс Глендоулинг, зачитайте, пожалуйста, первое обвинение.

— Второго августа, 1996 года, Долорес Джейн Амбридж, служащая в Министерстве, посылала двух дементоров в Литтл-Уинглтон с приказом убить Гарри Джеймса Поттера через Поцелуй.

Как только писец закончила зачитывать обвинение, Мадам Боунс спросила у Амбридж.

— Мадам Амбридж, вы приказывали двум дементорам напасть на Гарри Поттера второго августа 1996 года?

— Если вы помните, то на том слушании мы даже не могли точно выяснить, находились ли там дементоры, мадам Боунс, — расслабленно ответила Амбридж.

— Основываясь на показаниях свидетельницы, сквиба, госпожи Арабеллы Фигг, было подтверждено, что дементоры там были. Мы только никогда не узнавали, кто их послал туда. — Напомнила ей Амелия. — Если вы помните, то слушание закончилось тогда, когда министр Фадж понял, что ему не удастся наказать мистера Поттера за использование магии для защиты себя и кузена.

— Мадам Амбридж, так вы утверждаете, что не посылали дементоров в графство Суррей? — Спросила пожилая колдунья, сидевшая справа от Амелии.

— Полагаю, она уже ответила на этот вопрос, мадам Хилл, — заметил Фадж.

— Я не вас спрашивала, молодой человек, — голос Гвенолиеи звучал точь-в-точь как у рассерженной старушки. — Я спрашивала мадам Амбридж, и она уклонилась от вопроса.

— Нет, мадам, я не посылала их, — подала, наконец, голос Долорес.

— Увидим. — Мадам Боунс попыталась взять дело в свои руки. — Мисс Гермиона Грейнджер, согласно информации, которую вы предоставили Департаменту, вы присутствовали тем вечером, когда бывшая Директриса Хогвартса призналась в содеянном, я права?

Немного нервничая, Гермиона поднялась.

— Да, мадам Боунс, я слышала это.

— Пожалуйста, скажите трибуналу, о чем рассказала в то время директриса.

Глубоко вздохнув, как перед прыжком в воду, Гермиона начала говорить:

— Она сказала, что то, о чем министр не узнает — ему не повредит. И то, что хоть он и не знал, что именно она послала дементоров убить Гарри, все равно был рад использовать этот шанс.

Фадж, казалось, был потрясен такими словами. Гермиона не понимала, почему. В конце концов, разве не он потратил целый год, всячески дискредитируя Дамблдора и Гарри, вплоть до того момента, когда Волдеморт появился перед ним в Атриуме Министерства.

— Мадам Амбридж просто проболталась о дементорах, мисс Грейнджер? — Уточнил Мартин Беллакоут.

— Она сказала, что кто-то должен был действовать. Что все только и болтали о том, как бы обвинить Гарри в чем-нибудь, и она была единственной, кто хоть что-то сделал.

Гермиона не без удовольствия смотрела на побледневшие лица Фаджа и Амбридж, которые, впрочем, быстро оправились от потрясения.

— Мадам Боунс, — голос у мистера Мерксона был до тошноты подобострастный. — Вы ведь не собираетесь верить словам ребенка о Заместителе Министра, не так ли? В конце концов, она — лучшая подруга мистера Поттера.

— Это больше не так. — Сказал Боет, вдребезги разбивая все надежды Гермионы. — Начиная с тех пор, как мистера Поттера по ложному обвинению заключили в Азкабан.

— Возможно, она надеется восстановить дружбу, если она солжет, и женщину, которую мистер Поттер явно ненавидит, заключат в тюрьму? — Предположил Мерксон. — Я имею в виду тот факт, что частично из-за мадам Амбридж, мистера Поттера и отправили в Азкабан.

— Именно учитывая то, что он был несправедливо осужден, мистер Поттер не поступит так же с другим человеком даже при том, что он не любит этого человека. — Возразил Боет. — К тому же, в Азкабане сейчас нет дементоров.

— Если это необходимо, я могу под Сывороткой правды рассказать это, — робко заметила Гермиона. — Если, конечно, мадам Амбридж сделает то же самое.

Тишина. Гермиона села на свое место с чувством, что обвинение доказано.

— Читайте следующее обвинение, мисс Глендоулинг, — приказала мадам Боунс.

— В течение 1996 года Долорес Амбридж по назначению Министерства Магии преподавала Защиту от Темных Искусств. Ей вменяется в вину преднамеренное отступление от программы, отказ обучения студентов практическим приемам защиты, так чтобы они не смогли защитить себя и свои семьи по окончании школы от Темного Лорда... — на мгновение запнувшись, Глендоулинг дочитала. — Волдеморта.

Для Гермионы это было самой серьезной претензией к Амбридж. Она страстно ненавидела эту женщину с ее методами обучения. Разумеется, в Хогвартсе были плохие преподаватели, такие как Локхарт или Квирелл, но ни один из них не был настолько плох, как Амбридж. Не говоря уже о профессоре Люпине, наверно, самом блестящим профессором за все семь лет обучения.

— Кхе, кхе, — Амбридж прокашлялась, как обычно, перед тем, как сказать что-нибудь напыщенное и глупое. — Возможно, я ошибаюсь, но именно авроры и предназначены для защиты Волшебного мира, а не студенты.

— О, а я-то думал, что они защищают только Министра, — заметил Гарри. — Они всегда с ним. Наверно, даже они бдительно охраняют его покой, когда он ложится спать. По крайней мере, они всегда с ним с тех пор, как он обнаружил, что Волдеморт вернулся. Впрочем, это было довольно бесполезно, учитывая то, что Темный Лорд не охотился на глупых и бесполезных людишек.

— Мистер Поттер, — мягко упрекнула его Амелия. — Пожалуйста, воздержитесь от высказывания подобных комментариев. Министру Фаджу и без того сложно сейчас.

И Гарри, и Гермиона посмотрели на Фаджа, который уже был едва ли не краснее Рона в минуты раздражения, и, видимо, он едва удерживался от того, чтобы не сказать что-нибудь, о чем бы он позже пожалел.

— Конечно, мадам, — Гарри не хотелось, чтобы Фадж прервал заседание своими криками. — Меня удивляет, мадам Боунс, что Амбридж так спокойна. Я думал, что она будет орать с пеной у рта, доказывая, что я лгу. Как вы добились такого результата?

— Ей дали три дозы Успокаивающего зелья, — улыбнувшись, ответила Амелия. — Это не помешает ей защищать себя, а только успокоят ее.

Гарри кивнул, мысленно улыбнувшись при мысли, что этой жабе давали транквилизатор, как какой-нибудь буйной пациентке психиатрической клиники.

— Вы преднамеренно отступили от программы по ЗОТИ, не давая студентам практиковаться в заклинаниях? — Деловито спросила Боунс.

— Я думала, что если вы читали мои отчеты, — гордо отвечала Долорес. — То вы нашли бы, что множество моих студентов получили высший балл по Защите на С.О.В. Думаю, это доказывает, что я — совсем не некомпетентный преподаватель.

— Учитывая то, что все занятия состояли из чтения книг, как вы объясните, что студенты пятого и седьмого курсов сумели сдать экзамены?

— Это лишь показывает, что студент, который блестяще владеет теорией, может без подготовки применять заклинания, которые он не практиковал раньше. Думаю, это доказывает, что я была лучшим преподавателем, чем те, которые назначались Дамблдором. Я имею в виду того оборотня, которого он нанял за два года до меня.

Гермиона недоверчиво уставилась на эту идиотку. Краем уха она услышала, как Гарри тихонько хмыкнул.

— Вы не согласны с мадам Амбридж, мистер Поттер? — спросила его пожилая женщина, сидевшая рядом с мадам Боунс.

— Да, мадам. Прежде всего, Ремус Люпин был превосходным преподавателем Защиты от Темных Искусств. Я просматривал оценки пятикурсников и семикурсников в то время, пока он вел предмет, и большинство из них также сдали экзамен на Великолепно. Что касается моего пятого курса, то у меня с собой есть список членов группы Армии Дамблдора. Она была создана мной вместе с Гермионой Грейнджер и Рональдом Уизли из-за некомпетентного преподавателя Защиты, и я держу пари, что если вы сверите тех студентов, получивших высший балл на экзамене и тех, кто занимался вместе с нами, то результат будет очевиден. Сдавшие тот экзамен плохо — в большинстве своем Слизеринцы, которые полагались лишь на те знания, которые они получили на уроках Долорес Амбридж. И я сомневаюсь, что они узнали от нее что-либо, кроме ее предубеждения против "нелюдей". — Он обозначил жестом кавычки, когда произносил слово "нелюди". — Я даже боюсь представить, что случилось бы, если она осталась преподавать более, чем на год. Возможно, через несколько лет у нас были бы авроры, не способные бороться даже с манекенами. — И, понизив голос так, чтобы его не услышали, добавил: "Хотя и сейчас не намного лучше".

— И мы все знаем ваше мнение о власти Министерства, не так ли, мистер Поттер? — быстро проговорил Мерксон. — Думаю, у вас то полно опыта в нарушении правил.

— Мистер Поттер здесь не под следствием, мистер Мерксон, — указал ему Боет. — Здесь он — жертва, а не Амбридж.

— Откуда вы знаете? В конце концов, это лишь его слово против слова Амбридж. И он только что признался в том, что в обход закона Министерства создал Армию Дамблдора. — Парировал Мерксон.

— Вы говорите о тех временах, когда по инициативе министра, — Гарри посмотрел на Фаджа. — Ежедневный Пророк называл меня лгуном, потому что я и профессор Дамблдор говорили, что Волдеморт вернулся? — Парень чуть нахмурился, видя что все, кроме Гермионы и Боета вздрогнули.

— Что ж, теперь мы знаем, что это была правда. И это — не только мое слово против слова Амбридж. Вы слышали, что мисс Грейнджер рассказала, как Амбридж призналась в том, что послала двух дементоров, чтобы убить меня.

— Господа, — прервала их дискуссию мадам Боунс. — Мы можем вернуться к обвинению? Мистер Мерксон, мистер Боет прав. Здесь не он обвиняемый, а ваш клиент. У нас еще есть обвинения против мадам Амбридж. Мистер Поттер, не могли бы вы передать мне список студентов, о котором вы говорили?

Гарри кивнул, и, с легким взмахом руки, листок перелетел на стол к Амелии.

— Следующее обвинение, мисс Глендоулинг, — попросила мадам Боунс.

— Мадам Амбридж принесла в школу Хогвартс запрещенное Темный предмет, также известный как Кровавое Перо и использовала это на студентах.

— Как служащая Министерства, вы должны знать, что серьезное нарушение даже иметь это Перо, не говоря уж о его использовании. — Мадам Боунс пристально посмотрела на женщину. — Вы приносили Перо в Хогвартс и использовали его?

— Я прекрасно знаю, что оно является запрещенным предметом, мадам Боунс, и — нет, я не приносила его в школу и не использовала его, — Амбридж решила все отрицать.

— Превосходно сказано, мадам Амбридж, — Гарри даже издевательски негромко зааплодировал. — Кровавое Перо не включено в список как запрещенный предмет в Хогвартсе, то есть вы сказали правду. С другой стороны, оно вот уже двести лет запрещено в волшебном мире. И если на тыльной стороне моей руки не вырезаны слова "Я не должен лгать" именно этим пером, то, без сомнения, есть и другие студенты, которые с радостью предоставят доказательства.

— Мы можем взглянуть на надпись? — Вынув палочку, спросил Мартин Беллакоут.

Гарри подошел к его столу и протянул ладонь.

Мартин дотронулся до шрамов на руке и пробормотал: "Suggero Malum Radix".

Образ Кровавого Пера вырос над ладонью Гарри. Гермиона заметила, что Амбридж побледнела.

— Шрамы на руке мистера Поттера были сделаны Кровавым Пером. — Объявил мистер Беллакоут. — Вы знаете закон, мадам Амбридж, не так ли? Так как Перо используют только как пыточный инструмент, незаконное его использование сулит двадцать лет в Азкабане за каждый раз его применения на ведьме или волшебнике.

— Все же не доказано, что именно мадам Амбридж принесла его, не говоря уж об использовании, — сказал адвокат Долорес.

— Сколько раз, как вы говорите, мадам Амбридж использовала это? — Спросила мадам Постерн.

— Я потерял счет, — признался Гарри. — По крайней мере — два или три раза в неделю в течение шести месяцев. Иногда наказание продолжалось до четырех часов.

— Мадам Амбридж, вам понятно, что даже если вас и оправдают по другим обвинениям, то вы все равно проведете девятьсот шестьдесят шесть лет в Азкабане за использование Кровавого Пера?

— У вас нет доказательств, что именно мадам Амбридж использовала Кровавое Перо, — повторился мистер Мерксон.

— Все верно, — согласилась мадам Боунс. Амбридж вздохнула с облегчением. — Не доказано... пока что. Подойдите сюда, мистер Поттер.

Гарри вышел из-за стола.

Она крепко взяла его за руку и тихонько сказала.

— Это немного больно, мистер Поттер, но, думаю, вам понравятся результаты. — Дотронувшись кончиком палочки до его запястья, она быстро проговорила: "Reverto ut tribuo si iniustus donatus".

Гарри почувствовал, будто его кисть охватил огонь, и инстинктивно попытался отдернуть руку, но Амелия крепко держала ее.

— Еще пара секунд, мистер Поттер, — мягко прошептала она.

Внезапно Амбридж вскрикнула, как от боли, но никто не обратил на это внимания.

Отпустив его руку, Амелия сказала: "Взгляните".

Гарри осмотрел руку. Слова, находившиеся там в течение двух лет, исчезли.

— Спасибо, мадам Боунс.

— Всегда пожалуйста, мистер Поттер. — Кивнула Амелия. Она выглядела немного уставшей.

— Все нормально, мадам?

— Да, конечно. Всего лишь слегка устала. — Спокойно ответила она. — Это заклинание немного сложное.

— Это заклинание может убрать все раны? — С интересом спросил Гарри.

— При использовании этого заклинания вся боль, которую испытал человек, пользующийся пером, вместе со словами, написанными им, прошла сквозь меня к человеку, который заставил вас использовать Перо. Садитесь, пожалуйста, мистер Поттер.

Глубоко вздохнув, мадам Боунс продолжила:

— Думаю, мы уладили вопрос относительно того, действительно ли мадам Амбридж принесла Кровавое Перов Хогвартс, не так ли, мистер Мерксон? — Она указала на Амбридж, которая, закрыв глаза, покачивалась из стороны в сторону, нянча левую руку. — Если б она не была виновна, то на ее руке сейчас не было бы надписи "Я не должен лгать". Итак, следующее обвинение, мадам Глендоулинг.

— Следующее обвинение состоит из трех частей, — зачитывала писец. — Мадам Амбридж обвиняется в попытке дать Сыворотку Правды несовершеннолетнему волшебнику. Во-первых, у нее не было разрешения Министерства на ее использование. Во-вторых, ее обвиняют в покушении на жизнь мистера Поттера вследствие того, что она не следовала за инструкциями преподавателя по Зельям. И наконец, попытка повторного использования зелья Veritaserum на том же студенте. И только из-за того, что у Мастера Зелий Хогвартса его не оказалось в наличии, попытка не удалась.

— Как служащая Министерства, вы знаете, что Сыворотка Правды должна использоваться только с разрешения самого Министерства, и только человеком, уполномоченным использовать ее. — Обратилась к Амбридж мадам Боунс, когда писец закончила говорить. — Насколько мне известно, вы не справились с экзаменами СОВ по Зельям. Вы попросили Сыворотку у профессора Северуса Снейпа?

Понимая, что если бы она отрицала это, Амелия только вызвала бы Снейпа сюда, который и подтвердил то, что она дважды просила у него Сыворотку.

— Да, я просила зелье у профессора Снейпа, но я ведь не собиралась убивать ею мистера Поттера, мадам Боунс.

— Когда я спросила об этом инциденте профессора Снейпа, он подтвердил, что проинструктировал вас о дозах Сыворотки Правды и что вы должны были использовать не более чем три капли зелья. Он также будет обвинен в том, чтобы отдать зелье человеку, который не имел права использовать его. — Амелия на секунду остановилась, делая какие-то пометки на бумагах. — Почему вы, зная дозировку зелья, использовали целый пузырек? Вы думали, что знаете о зелье больше, чем тот, кто его сделал? Или вы всего лишь хотели чтобы он что-то там рассказал вам, и не заботились о последствиях своего поступка? Он мог погибнуть или, даже хуже — остаться сумасшедшим!

— Я не хотела этого, мадам Боунс, — Амбридж вытерла выступившие капельки пота со лба. — Он что-то знал о тех двух преступниках, и мне было нужно узнать, что именно, чтобы остановить Пожирателей Смерти и не позволить Дамблдору разрушить Министерство. Сириус Блэк был известным Пожирателем Смерти, и...

— Сириус был оправдан министром Магии, — заметил Гарри.

— Мадам Амбридж, вы знаете, почему мы не дает Сыворотку несовершеннолетним? — спросила Амелия. — Почему вы решили, что можете нарушить этот закон?

— Да, мадам, знаю. Но я чувствовала, что потенциальный риск мистером Поттером стоит спокойствия волшебного мира, и мне казалось, что если б он не был допрошен, могло случиться что-то ужасное.

— Риск! — Мадам Боунс не могла и подумать, что еще существуют такие тупые люди. — Вы называете потерю магии мистера Поттера или его умственных способностей просто небольшим риском, мелкой неприятностью?! Я бы сказала по-другому! Катастрофа или полное уничтожение волшебного мира, если учесть, что мистер Поттер — единственный, кто мог победить Темного Лорда.

Амбридж выглядела так, будто ее ударили, при мысли, что если бы не случай, они, возможно, потеряли бы их единственный шанс нанести поражение Тому-Кого-Нельзя-Называть.

— Следующее обвинение, мадам Глендоулинг, — чуть успокоившись, попросила писца мадам Боунс.

— Директриса школы Хогвартс, мадам Амбридж обвиняется в попытке применения заклятия Crucio к человеку Гарри Джеймсу Поттеру.

— Я никогда не использовала Непростительное Заклятие! — Возмущенно вскричала Амбридж.

— Только из-за того, что вас остановила Грейнджер. Она закричала и вы остановились.

— Это так, мисс Грейнджер? — Спросила мадам Хилл.

— Да, мадам.

— И почему вы двое не скажете им, что оставили меня на растерзание этих кентавров-полукровок, после того, как сами же и завели в Запретный Лес? — громко спросила Амбридж, захотев забрать с собой и этих двух наглецов, и видя, что судьи хотели упечь ее в Азкабан настолько долго, насколько могли.

*Suggero Malium Radix — показать источник раны.

* Reverto ut tribuo si iniustus donatus — Вернуть давшему, если несправедливо дано.

Глава 9. ...Но его нельзя дурачить слишком долго.

— За свершенное правосудие! — Произнес тост мистер Боет, после того, как официант принес им пару бокалов вина.

— Жаль, что больше нет в Азкабане дементоров. Амбридж бы понравилось. Если кто их и заслуживает, так это она, — Гарри чокнулся стаканом с Александром, хотя лично для него все правосудие еще не свершилось. Это случится только тогда, когда все, кто предал его, заплатят за свои преступления. — Амбридж приговорили почти к тысяче лет заключения. Надо удостовериться, что ячейка не освободится до тех пор, пока срок ее заключения не закончится.

Мистер Боет мудро промолчал в ответ на такое заявление его клиента.

Перед тем, как приняться за свой поздний завтрак, Гарри спросил: "Александр, как думаешь — Дамблдор со Снейпом на самом деле проиграет суд?"

Прикинув возможный исход дела, Боет ответил:

— Думаю, нет. Скорее всего, ему дадут испытательный срок. Визенгамот может потребовать, чтобы в Школе иногда были пара наблюдателей. Я поговорил с мадам Боунс, пока передавал ей ваши воспоминания, и она сказала, что сам Хогвартс должен был сказать директору, если кто-то из учеников в опасности. Скорее всего, он просто так много раз игнорировал предупреждения Хогвартса, что тот решил, что Дамблдор просто не хотел знать об этом.

— Скорее всего, — пробормотал Гарри, вспоминая свою жизнь в замке. — А если Снейпа признают виновным, какое наказание ему могут дать?

— Он — квалифицированный Мастер Зелий, и их не много в Англии, так что если они и накажут его, то, скорее всего, не слишком долго. Я постараюсь сделать так, чтобы ему не разрешали снова преподавать студентам, а только личному ученику при постоянном контроле их отношений.

Боет порылся в сумке и извлек несколько листков.

— Вы должны подписать эти бумаги, как только сможете, чтобы создать Фонд.

— Как насчет жилища для них в течении полнолуния? — Гарри взял бумаги и мельком просмотрел их.

— Один из моих друзей вместе с гоблином из Гринготтса просмотрели собственность мистера Блэка, доставшуюся вам в наследство, как вы и просили. На период полнолуния для оборотней лучше всего будет остаться на острове Блэкмор. Там также находится замок, и, хотя он не в таком же состоянии, как Хогвартс, но не намного хуже. Переправлять их туда проще через портключ. К тому же это — остров, так что они не смогут после превращения уйти оттуда.

— Отлично, — довольно сказал Гарри. — Как только Фонд будет основан, нужно, чтобы как можно больше оборотней узнало о его существовании. Нужно нанять людей, чтобы привести тот замок в порядок.

— Вы хотите, чтобы Пророк напечатал статью о Фонде и том острове? — Уточнил Александр.

— Да, конечно, — решился Гарри. — И напомните Ежедневному Пророку, что лучше не кусать руку, которая его кормит — у меня ведь есть около восьмидесяти процентов акций газеты. Удостоверьтесь, что главный редактор понял, что если они напечатают не то, что мы хотим, то они будут уволены через секунду. Также — чтобы они поняли, что они больше не печатают только то, что скажет им Министерство. Если у них нет никаких доказательств, то статьи не должны печататься. Мне хватило и Скитер со своей полуправдой на Турнире.

— Уверен, больше такого не повторится, — Боет черкнул примечание на листочке.

— Да, и надо поставить защиту против анимагов вокруг того места, где будет проходить интервью. Не хватало еще, чтобы Скитер напечатала свою со статью так, как она это обычно делает.

— Она немного пронырлива? — Усмехнувшись, спросил Боет. Затем, поняв, что Гарри имел ввиду, воскликнул. — Вы говорите, что Рита Скитер — анимаг?

— Да. Жук. Незарегистрированный анимаг, если быть точным, — кивнул Гарри. — Без сомнения, она попытается проникнуть туда, и я хочу, чтобы ее поймали.

Боет черкнул на листочке заметку о Скитер, и вернулся к своему кофе.

— Вы сказали, что нашли что-то о той семье, о которой я просил вас? — Приступая к десерту, поинтересовался Гарри.

— Да, я кое-что принес сюда, — кивнул Александр, доставая еще одну папку. — Ни Олливандер, ни в Министерстве не знают, что случилось с семьей Вейланд.

— Кажется, у меня в списке вещей, который я унаследовал, была их фамилия, — припомнил Гарри.

— Да. — Кивнул адвокат — Мне удалось найти информацию о них именно там. Гейрт Вейланд был приговорен к Поцелую дементора, как и сказал вам мистер Олливандер. Но только после того, как его поцеловали, выяснилось, что не он был последователем Гриндевальда, а другой человек, практически его близнец. Жена Гейрта была убита в одной из бомбежек маггловской части Лондона. Сиротами остались его девятилетний сын Керр, и две сестры Гвинет, и младшая сестра Мари, которой был примерно год. Ни одна магическая семья не приняла их, боясь слухов, которые возникали из-за приговора их отцу, даже если и было доказано, что он невиновен. Никто не хотел брать потенциальных Темных Лордов в свой дом и семью.

— И почему я не удивлен? — Гарри пожал плечами. — Волшебники сами себе создают проблемы. Просто прекрасно, что я не должен буду иметь с ними дело уже через год. Что-нибудь еще о них?

— Немного. Министерство конфисковало всю их собственность, но это не коснулось их хранилищ в Гринготтсе, потому что Вейланды — косвенные наследники Равенкло, и ее хранилища защищены волшебством намного старше, чем само Министерство. Они сами не смогли добраться до их сокровищ, а гоблины не сильно старались помочь. Все конфискованное имущество раздавалось возможным жертвам мистера Гейрта. И после снятия всех обвинений Министерство не попыталось вернуть его собственность детям. Не говоря уж о тех, кто получил ее.

— Вероятно, именно это и привело Керра к Волдеморту, — предположил Гарри.

— Более чем вероятно. — Согласился Боет. — Если учесть, что у него не было никого, кроме него, чтобы защитить своих сестер.

— Догадываюсь, что случилось с Керром, — тихо сказал Гарри. — А его сестры? Вы знаете что-нибудь о них?

— К сожалению, нет. Тогда шла война, и было слишком легко для человека исчезнуть так, чтобы потом его не смогли найти. Сейчас уже невозможно проследить, что случилось с этими двумя девочками. Однако, учитывая то, что вы — наследник хранилища Вейланда, к тому же, доподлинно известно, что у Керра не было детей, думаю, разумно предположить, что он спрятал сестер в маггловском мире. Возможно, кто-нибудь из магглов взял их к себе, думая, что у них не осталось родных после бомбежек. Значит, Керр хотел защитить их от предрассудков волшебного мира, последствия которых испытал на себе. По крайней мере, я точно знаю, что его сестры никогда не посещали никакие волшебные школы под своими настоящими именами. И, даже если бы и учились в них, то скорее всего, они думали бы, что они магглорожденные.

Гарри задумался.

— Жаль, что мы не можем найти их, но вы правы — невозможно узнать, что случилось тогда, шестьдесят лет назад. Можно как-нибудь узнать, куда делись конфискованные вещи? Я хочу вернуть их. Они должны быть возвращены сразу же, как только Гейрта оправдали. Видимо, эти люди не настолько благородны, чтобы сразу же вернуть их ему, так что придется теперь забрать их силой.

* * *

Вернувшись в зал суда номер один после завтрака, Гарри заметил, что зал существенно изменился.

Массивный стул теперь стоял на полпути между столом судей и трибуной для остальных членов Визенгамота. В комнате теперь находилось около двадцати волшебников, не считая мадам Боунс и писца мисс Глендоулинг.

Заметив вошедших, Амелия пригласила их сесть на свои места и начала собрание.

— Учитывая, что судят, наряду с профессором Снейпом, члена Визенгамота, здесь больше членов трибунала, — пояснил мистер Боет Гарри, садясь рядом с ним за стол справа от судей. — Это, как предполагается, обеспечивает беспристрастность.

Гарри недоверчиво хмыкнул: "И стул?"

— Вас нужно будет сесть туда, когда будете давать показания.

Мадам Боунс снова попросила представиться обвиняемых и попросила писца прочитать первое обвинение.

— Профессор Северус Огастус Снейп обвиняется в регулярных нападениях на мистера Поттера с применением заклинания Legilimens в течение пятого курса последнего в Школе Чародейства и Колдовства Хогвартс с января по май месяцы 1996 года под видом преподавания мистеру Поттеру Окклюменции.

Мисс Глендоулинг сделала паузу, быстро прочитывая следующее обвинение:

— Директор Школы Хогвартс, Альбус Персиваль Брайен Вульфрик Дамблдор обвиняется в соучастии преступлению профессора Северуса Огастуса Снейпа, а также в пренебрежении контролем над их уроками Окклюменции, при том, что он знал о неприязни профессора Снейпа к мистеру Поттеру.

Гарри опустил голову, стараясь не рассмеяться.

"Неприязнь!" — думал он. — "Скорее уж "ненависть" или "презрение". Впрочем, взаимная ненависть."

— Мистер Боет. Так как обвиняющий — ваш клиент, вы можете начать, — предложила Амелия.

— Спасибо, мадам Боунс. — Александр поднялся из-за стола. — Мистер Тализин Найберт, займите, пожалуйста, место свидетеля.

Пожилой, уже лысеющий волшебник, выглядевший едва ли не старше Дамблдора, занял свое место.

— Как ваше имя и род занятий, мистер Найберт?

— Я — мастер Окклюменции, — представился Найберт. — Последние двадцать лет я обучал Невыразимых Окклюменции и Легилименции.

— Мистер Найберт, представьте, пожалуйста, что существует студент, которого нужно быстро научить защищать свои мысли от другого волшебника, но у него нет даже представления об искусстве Окклюменции. С чего бы вы начали обучение? — спросил Боет.

Немного подумав, Найберт ответил:

— Несмотря на то, что нужно обучить его как можно быстрее, любой ученик нуждается в основе, подготовке к обучению. Для начала я дал бы ему почитать несколько книг по защите разума и Окклюменции, чтобы он смог понять цели уроков. Одновременно я буду учить студента некоему подобию медитации и контролю над мыслями. Если студент не сможет этого сделать — он не сможет овладеть Окклюменцией. Эта наука не подвластна каждому, и требует огромной концентрации, по крайней мере, по началу. Как только студент сможет контролировать мысли, я начал бы учить его защищать разум.

— Каким образом? — поинтересовался Боет.

— Я использую разные методики, — пояснил Найберт. — Которые подходят не всем. Если у человека плохо развито воображение, то я попробую научить его представлять щиты в виде нескольких слоев, как купола. Если хорошо — то я учу, как скрывать даже тени мыслей, чтобы не быть обнаруженным, как создать мысленные ловушки, защититься от использования легилименции. Если они справятся с этим — тогда я перехожу к защите разума, уже подвергшимся влиянию легилимента.

— Скажите, мистер Найберт, — перешел к делу Боет. — Если бы у вас был ученик, на первом занятии вы поставили б его в центр комнаты, указали бы палочкой, и, приказав ему "очистить свой разум", использовали бы проклятие Legilimens?

— Конечно нет! — Воскликнул Найберт. — Никто в жизни так не научится Окклюменции. На самом деле это привело бы к прямо противоположному. Многократное применения Легилименции на человеке, не знающем, как восстановить разрушенные мысленные щиты, только ослабило б естественную защиту разума. К тому же, это было бы весьма болезненно.

— Но со временем щиты восстановятся? — спросила мадам Боунс.

— Я не знаю. Честно, я бы не хотел проводить такой эксперимент только для того, чтобы получить результат. Зная, как работает Легилименция, несложно предположить, что в конце концов у человека, подвергшийся заклинанию, будет испытывать частые головные боли и мигрени.

— Мистер Найберт, — вдруг заговорил Дамблдор. — Если у вас недостаточно времени для того, чтобы пройти полный курс обучения Окклюменции, что бы вы предложили?

— Невозможно за короткий срок освоить Окклюменцию, директор, если вы заботитесь о здоровье, прежде всего психическом, вашего ученика. Самый краткий путь — просто убить студента ядом или проклятием. — Найберт позволил себе слегка ухмыльнуться. — Вы должны знать это, директор Дамблдор. В конце концов, вы сам — Мастер Окклюменции.

— И последний вопрос, мистер Найберт. — подводя итог, спросил Боет. — Вы когда-нибудь учили бы человека, который вам не нравился?

Найберт серьезно задумался перед ответом.

— Да, если я не мог избежать этого. В любом случае, это зависит от степени неприязни. Если я знал, что не могу профессионально работать с человеком, то просил дать ему другого учителя,

— У меня больше нет вопросов, мадам Боунс, — с легким поклоном, Александр сел на место.

— Есть еще вопросы? — Амелия оглядела зал, смотря поочередно на членов Визенгамота, Дамблдора и Снейпа. — Благодарю за ваши показания, мистер Найберт.

— Мадам Боунс, — пожилой волшебник склонил голову в знак уважения сначала перед Амелией, потом повернулся к Гарри, также поклонился ему, и вернулся на свое кресло.

— Я попрошу Альбуса Дамблдора занять место свидетеля, — раздался голос Александра. — Поскольку, как мне стало известно, директор Дамблдор хранил тайны от моего клиента в течение некоторого времени, я должен попросить вас дать свидетелю Сыворотку Правды, чтобы быть полностью уверенными, что узнали всю правду, а не только то, что он хочет рассказать.

— Вы думаете, что Глава Визенгамота солгал бы? — Возмутился один из волшебников на трибуне.

— Нет, не солгал, а только не сказал бы всю правду. — Спокойно уточнил мистер Боет. — За прошедшие уже почти двадцать лет, Дамблдор хранил тайны от моего клиента, решая, что он имеет право знать, а что нет. Был момент, когда мой клиент сам попросил рассказать ему всю правду. Но Дамблдор не хотел прерывать свою Великий Эксперимент. Магглы называют это теорией Рождения.

— Что за теория? — поинтересовался кто-то.

— Маггловские психологи много лет спорили насчет того, что сильнее, — пояснил мистер Боет. — То, каким человек родился, или кем он стал. Ну, вы понимаете — родился человек хорошим или плохим. Или все дело в его жизни, в том, какой путь он сам себе выбрал. Начиная со смерти родителей мистера Поттера, Дамблдор проводил этот эксперимент, используя моего клиента как лабораторную крысу, чтобы доказать себе, что только собственный выбор человека делает его таким, каков он есть. В данном случае, для него было только удачей то, что мистер Поттер вырос примерно в таких же условиях, как и Лорд Волдеморт.

Несколько волшебников вздрогнуло, услышав имя Темного Лорда. Александр продолжил:

— Это может объяснить, то, почему Дамблдор так легко поверил в то, что Гарри Поттер убил мистера Лонгботтома. Вероятно, он предположил, что его эксперимент потерпел неудачу, посему и надо было изолировать мистера Поттера, чтобы он не смог больше никому причинить вреда. Впрочем, это не касается сегодняшнего суда. Я потребовал бы, чтобы директору Дамблдору дали Сыворотку правды. Я также поклянусь своей магией, что не буду задавать никаких вопросов, не относящихся к делу.

После краткого обсуждения между магами, мадам Боунс приняла решение:

— Ваша просьба будет удовлетворена, мистера Боет. Также вы должны поклясться, как и обещали.

Альбусу явно не хотелось свидетельствовать, особенно после того, как он услышал просьбу Александра о Веритасеруме. Но, взглянув на лицо Амелии, он понял, что избежать этого не получится. К тому же, отказаться от дачи показаний было не возможно.

Видя, что Дамблдор принял сыворотку, Боет задал несколько наводящих вопросов, дабы закрепить ее эффект. Наконец, услышав тот безразличный тон, который говорил, что сыворотка подействовала, Александр кивнул головой и спросил:

— Директор, как сказал мистер Найберт, вы — Мастер Окклюменции?

— Да, — кратко ответил Альбус.

— Почему вы послали Северуса Снейпа на Гриммаулд-Плейс, чтобы передать Гарри Поттеру, что он будет изучать Окклюмецию?

— Я не мог сам встретиться с мистером Поттером. — Так же монотонно ответил Дамблдор. — Я знал, что он рассержен на меня потому, что я попросил его друзей не писать ему ничего, или не говорить о том, что происходит. Волдеморт использовал бы свою связь с ним, чтобы попытаться управлять мальчиком, или читать его мысли.

— И вы не хотели объяснить ему это потому, что боялись, что Волдеморт будет читать его мысли, правильно? — Уточнил Боет.

— Да.

— Почему нет? Если мистер Поттер знал бы об этом, то, возможно, он с большим старанием относился бы к урокам с профессором Снейпом.

— Я не хотел рисковать. Волдеморт мог узнать о том, что я знаю, что Волдеморт может попытаться управлять мистером Поттером.

— Учитывая, что вы — Мастер Окклюменции, почему вы сами не взялись обучать его? Вы ведь знали, что профессор Снейп ненавидит мистера Поттера, так что вы были бы лучшим учителем, чем он. — Боет перешел к следующему вопросу.

— Мистер Поттер мог справиться с Окклюменцией слишком быстро, как с чарами Патронуса, тогда мне пришлось рассказать ему о том, к чему я еще не был готов. — Мерно отвечал Дамблдор. — Я — единственный, кто знал полное Пророчество, и я пока не был готов рассказать ему о нем. Если бы он случайно увидел его, я мог бы потерять свое влияние на него, особенно, если бы Гарри рассказал б о нем крестному. К тому же Волдеморт мог использовать мозг мистера Поттера как канал связи, чтобы добраться до меня.

— Почему вы попросили профессора Снейпа преподавать Окклюменцию? — Александру ужасно хотелось спросить, почему Дамблдору нужно было влияние на Гарри. К сожалению, его клятва не допустила бы этого, поскольку этот вопрос не относился к суду.

— Профессор Снейп единственный в Хогвартсе, кроме меня, владел Окклюменцией. — ответил Дамблдор. — Остальные были под контролем Министерства, и, учитывая, что Министр пытался уничтожить мистера Поттера, меня, и Хогвартс, мне не хотелось обращаться к нему с такой просьбой.

— Почему вы решили, что профессор Снейп сможет преподавать мистеру Поттеру? Вы знали, как они ненавидят друг друга. — Боет понимал, что Сыворотка Правды — не совершенна. Тот, кто задавал вопросы, должен был формулировать их достаточно четко для того, чтобы получить корректный ответ.

— Я был уверен, что профессор Снейп способен научить мистера Поттера блокировать свой разум от Волдеморта. — Уверенно ответил Дамблдор. — В конце концов, он также хотел нанести Волдеморту поражение, как и все остальные.

— Вы уверены? — с долей сомнения в голосе спросил Боет.

— Конечно.

— Вы посещали уроки Окклюменции, которые проводил профессор Снейп? — Боет уже знал ответ, но нужно было подтвердить его перед судьями.

— Нет.

— Почему нет, Альбус? — вмешалась мадам Боунс. — Даже я знала, что профессор Снейп не очень-то хорошо относится к мистеру Поттеру. Почему вы позволили проводить эти уроки без вашего контроля?

— Я не должен был допустить, чтобы Министерство узнало, что мистер Поттер обучается Окклюменции. — Сказал Дамблдор. — Если мадам Амбридж обнаружила бы меня при проведении "дополнительного" урока Зелий с мистером Поттером, то министр сразу же узнал бы, что что-то происходит. Насчет того, что Северус якобы нанес ущерб Гарри посредством этих уроков, то я не верю в это. Северус понимает, что мистер Поттер был настолько же важен для Света, как и он, и я.

— Что ж. Директор школы, ответственный за студентов Хогвартса, доверил умственное и физическое здоровье студента в руки человеку, чья ненависть к этому студенту практически столь же легендарна, как вражда Гриффиндора и Слизерина. Я правильно вас поняла? — Спросила одна из волшебниц.

— Да, — кивнул Дамблдор.

— У меня больше нет вопросов, — объявил Боет.

У остальных, очевидно, также больше не было никаких вопросов, поскольку Альбусу дали противоядие, и директор школы, нахмурившись, вернулся на свое место.

— Следующий свидетель — Гарри Джеймс Поттер. — Объявила мадам Боунс. — Поскольку он достиг совершеннолетия, и Веритасерум ему уже не навредит, прошу дать ему Сыворотку. И Снейп уже не сможет утверждать, что мистер Поттер лжет.

Гарри проглотил зелье, предложенное ему и приготовился отвечать на вопросы.

После первых нескольких вопросов парень почувствовал, что Сыворотка начала действовать. Это было слегка похоже на медитирование, как будто ты еще спишь, но уже осознаешь, что творится вокруг тебя.

— Мистер Поттер, когда вам сказали, что у вас скоро начнутся уроки Окклюменции? — казалось, что спрашивающий, находился где-то далеко.

— Через несколько дней после Рождества, — ответил Гарри. — Снейп пришел в дом на Гриммаулд-Плейс и, оскорбив Сириуса, сказал что я буду заниматься с ним Окклюменцией в следующем семестре.

— Он объяснил, почему вы будете их изучать, объяснил, что такое Окклюменция?

— Снейп сказал, что это защита разума от внешнего проникновения. Я думал, что он хотел сказать "обладания", но тогда он был неправ, поскольку мы с Джинни выяснили, что я не находился под контролем Волдеморта, когда видел, как Нагини укусила мистера Уизли. — Боет кивнул, будто поняв что-то. — Снейп сказал, что единственная причина, по которой я буду изучать Окклюменцию — это потому, что так приказал Дамблдор. И еще, что я никому не должен говорить об этих уроках.

— Что вы почувствовали, когда услышали это, мистер Поттер? — поинтересовался Боет.

— Будто меня только что ударили бладжером. — Признался Гарри. — Я не понимал, что я такого сделал, чтобы мне назначили эти уроки со Снейпом, и почему директор оставит меня в распоряжении кого-то, кто ненавидит меня из-за того, что я просто родился. Что уж, конечно, не моя ошибка.

— Как прошел первый урок с профессором Снейпом?

— Я вошел, и Снейп начал оскорблять меня. Он еще раз сказал мне о том, почему я должен изучать Окклюменцию, и приказал встать и вынуть палочку. Мне было сказано, что я могу делать все, что я хочу, разоружить его, или попытаться защититься в то время, как он проникнет в мой мозг. Он хотел видеть, насколько хорошо я могу сопротивляться.

— Ему это удалось? — спросил знакомый голос. Гарри вспомнил, что он принадлежит Амелии.

— Да, мадам, — ответил он. — Я сумел выбросить его, когда он хотел увидеть слишком личные воспоминания.

— Что дальше? — спросил какой-то незнакомец.

— Он продолжал оскорблять меня еще какое-то время, крича, что он тратит впустую свое время, что мне не хватает концентрации для того, чтобы я смог отразить его атаки силой мысли, а не с помощью палочки. Я ответил, что пробую, но он не говорит мне, как. Тогда Снейп приказал закрыть глаза и освободиться от мыслей, но так и не сказал, как мне сделать это. И еще несколько раз применил проклятие Legilimens. — Вспоминал Гарри.

— И так продолжалось каждый урок?

"Вроде бы это спросил Дамблдор" — подумалось Гарри.

— По большей части, да, — кивнул парень — Остальные занятия были примерно одинаковые — я захожу в класс Зелий, он приказывает мне вынуть палочку и очистить разум, и применяет Легилименцию, в передышках оскорбляя меня и моих родителей. В дополнение к этому, примерно после третьего урока, у меня по ночам начались мигрени и стала болеть голова.

— Вам не давали никаких книг, по которым обычно изучают Окклюмецию?

— Нет.

— Почему эти уроки закончились? — Спросила мадам Боунс.

— Я залез без разрешения Снейпа в Мыслив Дамблдора, который стоял на столе в классе, и увидел, как его унижают мои родители перед всей школой. Когда Снейп обнаружил это, он разозлился на меня и вышвырнул из класса. — Объяснил Гарри. — Тогда я думал, что это справедливо. Он видел практически все мои воспоминания, так почему я не мог взглянуть на его? Лично я думаю, что ему нужен был любой предлог, чтобы прекратить занятия. В любом случае, я был только рад этому, даже видя то, как издевался мой отец над Снейпом. Это напомнило мне игру "Поймай Гарри", в которую играл Дадли.

— Что за игра? — спросил Дамблдор.

— Это не относится к... — Резко сказал Боет, но было слишком поздно.

— Эту игру изобрел мой кузен. Он, вместе со своей бандой, пытался поймать меня, и если б нашел, то избивал. Как только мне исполнилось одиннадцать, и я пошел в Хогвартс, они начали охотиться на остальных детей в пригороде и бить их.

— Думаю, достаточно. — Прервала допрос мадам Боунс.

Гарри, после принятия антидота, нахмурившись, сел на свое место. Он не был доволен, что упомянул эту игру, но уже было слишком поздно волноваться об этом. В любом случае, они ничего не будут с этим делать. В целом, волшебный суд был не очень то эффективен, хотя и отдаленно напоминали истинное правосудие. С сывороткой правды это было достаточно просто. Гарри обещал себе позаботиться о Дадли. Прямо сейчас частный детектив уже следил за Дадли и его бандой, незаметно делая снимки их "чаепитий с друзьями". Гарри был уверен, что в этом году Дадли не вернется в школу, а попадет в тюрьму. Вернон и Петуния все еще закрывали глаза на развлечения своего сыночка. И если этот детектив так хорош, как его расписывали, то у Гарри будет первый настоящий рождественский подарок от Дурслей. И впервые в жизни Вернон не сможет помешать своему сыну сесть в тюрьму.

Гарри очнулся от мыслей и увидел, как Снейп садится на место свидетеля и принимает Сыворотку Правды.

— Профессор Снейп, мы слышали мистера Найберта, о его методах преподавания Окклюменции. Также мы слышали рассказ мистера Поттера о своем первом уроке. Почему вы не использовали метод, рекомендованный мистером Найбертом, на мистере Поттере? — начал допрос Александр.

— Потому что мистер Поттер уже должен был знать, как очистить свой разум. — Ответил Снейп, умудряясь язвительно отвечать даже под Сывороткой Правды. — В конце концов, он — маг. Он должен знать, как очистить свой разум. Мне не нужно обучать его азам.

— Вы точно также обучали и мисс Грейнджер? — спросил Боет.

— Я никогда по собственной воле не обучал бы Окклюменции эту мисс Всезнайку, но меня попросил директор. И, конечно, я не так проводил занятия с мисс Грейнджер. Она магглорожденная, и не знала о таких техниках.

— Вы знали, что мистер Поттер до одиннадцати лет жил у магглов. Как мисс Грейнджер. Почему вы решили, что он должен знать об этом?

— Он ведь Поттер, — так, будто это все объясняет, ответил Снейп. — Они всегда особенные.

— Это не объясняет, почему вы ожидали, что он знает о магических способах очищения разума и успокоения. Вещи, которые можно узнать только в волшебном мире. — Озадаченно проговорил Боет. — Вы правда помните, что мистер Поттер вырос у магглов?

— Да, конечно я знаю это! — раздраженно ответил Снейп.

— Выходит, вы на самом деле не хотели научить мистера Поттера защищаться от Волдеморта. Вы рисковали уничтожить Гарри Поттера руками Волдеморта, открыв тому доступ к разуму мистера Поттера. И все это — в качестве мести его мертвому отцу за то, что он сделал вам. Я хочу знать, почему вы напали на студента, который не сделал вам ничего плохого?

— Что я сделал? — высокомерно вопросил Снейп. — Этот негодный мальчишка заслужил это. Сначала бездельничал у магглов, а потом пришел в наш мир и ведет себя как какой-то лорд, как и его отец — вечно ходил гоголем и совал свой нос не в свои дела. Заносчивый и высокомерный, как и его отец.

— Так вы признаете, что использовали уроки Окклюменции, чтобы напасть на мистера Поттера? — Спросила мадам Боунс, пытаясь оставаться спокойной.

— Нет, я не нападал на Поттера, — ответил Снейп. — Я хотел показать ему, что никакой он не Избранный. Это он самостоятельно должен был найти книги по Окклюменции, если хотел научиться ей. Если он не мог — то это только его ошибка.

— Вы сказали ему, что в библиотеке Хогвартса есть книги по Окклюменции, или еще что-нибудь, чтобы помочь ему в ее изучении?

— Я сказал ему очистить свой разум. Он должен был понять, как это сделать. Он — Поттер, в конце концов.

— И как бы ты обучал его, если б я был там, Северус? — разочарованно спросил Дамблдор. — Точно так же, или бы использовал другой метод, потому что я наблюдал бы?

— Конечно, я бы не использовал такой же метод, — признал Снейп. — Вам бы не понравилось, если бы вашего Золотого мальчика оскорбляли, и обучение заняло бы в три раза больше времени.

— Вы слышали его, мадам Боунс. — сказал Боет, пока Снейпу давали антидот. — Он даже не чувствует, что сделал что-то не так. Профессор Снейп уверен, что он был прав, издеваясь над мальчиком только потому, что он — Поттер. Вместо того, чтобы помочь Гарри защититься от Волдеморта, он использовал уроки как повод для оскорблений и унижений в отместку за действия его отца более чем двадцать лет назад.

Началось совещание между членами Визенгамота. Ни один человек не услышал ни звука благодаря чарам тишины, наложенным мадам Боунс.. Некоторое время они просматривали воспоминания, и, наконец, Амелия поднялась со своего кресла.

— Профессор Северус Огастус Снейп, вы признаетесь виновным в преднамеренном и неоднократном нападении на мистера Поттера. Вы приговорены к пяти годам заключения в Азкабан и еще одному году за обеспечения Сывороткой Правды Долорес Амбридж.

— Я не давал ей ничего! — Снейп, видимо, сильно нервничал. — Это была обычная дистиллированная вода.

— На самом деле? — Амелия недоверчиво посмотрела на него. — Мадам Амбридж не знала об этом. Она призналась, что вы дали ей Сыворотку, как только она попросила вас об этом.

— Я рассказал о том, что я сделал директору Дамблдору. — Нервно ответил Снейп.

— Может быть. Не думаю, что вы сделали это из-за желания защитить мистера Поттера. Скорее затем, чтобы она не смогла подмешать его вам. Выношу это заявление на рассмотрение.

Амелия посмотрела на Дамблдора.

— Альбус, я разочарована. Понимаю, вы ищете лучшее в людях, и надеетесь на них, но ненависть профессора Снейпа к мистеру Поттеру очень известна. Как вы могли позволить ему обучать мистера Поттера? Исходя из фактов, что последователи и лояльные к Темному Лорду имели доступ в Школу, и даже работали там профессорами, в течение следующих пяти лет Школа будет проверяться Визенгамотом. В течение этих пяти лет будут проводиться внеплановые проверки профессоров и качества их преподавания. Не волнуйтесь, это не то же самое, когда министр Фадж пытался установить контроль над школой. Также на следующие пять лет вы отстраняетесь от председательствования в Визенгамоте, чтобы вы смогли лучше сконцентрироваться на проблемах и делах Хогвартса.

Внезапно Боет поднялся.

— Уважаемые члены Визенгамота. Я хотел бы внести два предложения по поводу профессора Снейп. — заявил он.

— Какие? — спросила Гвенолиен Хилл.

— Если вы будете спрашивать студентов во время проверки Хогвартса, то, я абсолютно уверен, услышите множество жалоб на профессора Снейпа, на его стиль преподавания. Множество студентов, перед которыми стоит выбор профессии, из-за, не побоюсь этого слова, терроризма профессора Снейпа, не выберут карьеру Мастера Зелий. Я не утверждаю, что профессора не должен обучать, делиться своими знаниями, но только не в условиях классного обучения. Возможно, следует обучать не в группе, а в индивидуальном порядке? В таком случае, я настоятельно рекомендовал бы проверить отношения УчителяУченика.

— И вторая просьба?

— Насчет неоплаченного долга жизни. Отец мистера Поттера, Джеймс Поттер, спас Северуса Снейпа на пятом курсе Хогвартса. В не зависимости от причин такого поступка Джеймса Поттера, он подверг свою жизнь опасности, когда спасал сокурсника. После его смерти долг передался по наследству Гарри Джеймсу Поттеру. Технически, эти нападения можно было бы рассмотреть как нарушение долга, и, если бы мистер Поттер пожелал, профессор Снейп мог лишиться магии. Однако он отказался от такого решения. Взамен этого, Северус Снейп обязуется с момента освобождения и до конца жизни каждый месяц готовить Волчье зелье для Фонда Ремуса Люпина.

— Это нелепо! — Громко объявил Снейп. — Этот долг оплачен еще на первой игре Поттера в квиддич на первом курсе! Я спас его, когда Квирелл проклял его метлу!

Гарри тихонько кашлянул: "На самом деле это была мисс Грейнджер. Она в спешке столкнула с его места, когда торопилась к вам, и нарушила зрительный контакт. Это и спасло меня."

— Есть способ проверить это, — поднялся Беллакоут, вынимая палочку. — Geall eadaraibh Snape anoar Potter. Если долга жизни не существует, ничего не произойдет.

Ничего не случилось. Через несколько секунд толстая желтая нить медленно проявилась, связывая Гарри и Северуса.

— Да, вы пытались вернуть тот долг, мистер Снейп, но он еще существует, поскольку тогда вы не полностью преуспели в этом.

Спустя еще несколько минут совещания, мистер Беллакоут объявил:

— Оба запроса приняты. С этого дня и до момента освобождения мистеру Снейпу не разрешено обучать людей. Единственное исключение — обучение в частном порядке с обязательной проверкой отношений. Также удовлетворен второй запрос относительно Волчьего зелья.

— Дело закрыто. — Подвела итог мадам Боунс.

Прим. Авт. —

Geall — долг

Eadaraibh — между

Anoar — и

Глава 10. Медали! Не нужны мне ваши идиотские медали!

Войдя в Большой Зал, Дамблдор был встречен бурей аплодисментов и радостных выкриков. Не радовались только слизеринцы и Гарри Поттер.

Студенты Слизерина напряженно смотрели на двери Большого Зала, ожидая Снейпа.

Видя, что его нет, они начали тихо переговариваться между собой, теряясь в догадках, где он может быть.

Альбус, дойдя до стола для профессоров, повернулся и поднял руку, призывая студентов к тишине.

— Вы и понятия не имеете, как я рад, что вернулся к вам, — сказал он. — После обеда я хотел бы, чтобы учителя и префекты подошли ко мне в кабинет. — И начал садиться.

После его слов наступила тишина.

— Директор, а когда вернется профессор Снейп? — чей-то голос, кажется, со стороны слизерниского стола, выкрикнут.

— Я бы предпочел обсудить это на встрече профессоров после обеда, мистер Малфой, — без привычной полу-улыбки ответил Дамблдор.

— Но сэр, мы имеем право знать где наш декан! — горячо возразил Драко. Остальные слизеринцы согласно кивнули.

Видя, что они не отступят, Альбус вздохнул.

— Прекрасно, мистер Малфой. К сожалению, профессор Снейп сейчас направляется в Азкабан. Трибунал признал его частично виновным.

— Почему? — возмутился блондин.

— Это не ваше дело, мистер Малфой, — похоже, Дамблдору доставляло удовольствие произносить эту фамилию.

— На сколько его посадили, профессор? А потом он вернется сюда? — выкрикнула какая-то третьекурсница.

— Когда профессора Снейпа освободят, боюсь, сюда он уже не вернется, — ответил Дамблдор притихшим студентам.

Стола Гриффиндора и Пуффендуя взорвались приветственными криками. Рейвенкловцы остались тихо сидеть на своих местах. Видимо, учитывая методы обучения теперь уже бывшего, профессора Снейпа, они ожидали чего-то подобного.

Слизеринцы, напротив, выглядели так, будто прямо сейчас не прочь и убить кого-нибудь. Прекрасно зная, кто запланировал этот суд, некоторые студенты уже начали планировать их месть.

Однако, Драко Малфой не собирался ждать еще пару лет, пока представится удобный случай.

"Если бы никто так и не остановит этого наглеца", — подумалось Драко. — "то он так и опустошит факультет Слизерин от студентов полностью. Как он уже избавился от моего отца и крестного."

Большой Зал гудел, обсуждая новости. Драко осторожно огляделся, убедившись, что на него никто не обращает внимания, и успокоился. Множество студентов стекались сейчас к месту Поттера, стараясь поблагодарить его за избавление от Снейпа. Судя по лицу Гарри, Малфой видел, что последнему это отнюдь не нравилось.

Поттеру, очевидно, надоело приставание студентов, и он, встав, направился к выходу. Драко понял, что лучшего шанса отомстить ему не представится. Исподтишка направив на Гарри палочку, он прочитал заклинание.

Мгновением спустя, студенты, крича, бросились прочь от фиолетового луча, летящего прямо в Гарри. Стоящие ближе всех к нему студенты заметили, что он не сделал ни одной попытки уклониться или блокировать проклятие. Вместо этого он поднял руку, как бы останавливая луч, и заклинание остановилось прямо около него. Однако, прежде чем убрать ярко-фиолетовый шарик, висящий над его ладонью, Гарри, поизучав его с полминуты, кинул его обратно.

Долетев до слизеринского стола, проклятье стало петлять между студентами, будто выискивая кого-то. Студенты поспешно отбегали от заклинания, но оно и не преследовало их. Внезапный взрыв желтого цвета показал, что проклятье нашло своего адресата.

Практически оглушительная тишина распространилась в Зале. Тихий писк, и несколько студентов заметили что-то белое, бегущее к выходу.

— Не в этот раз, — спокойно сказал Гарри, и взмахнул рукой.

Белый хорек взлетел, беспомощно болтаясь в воздухе, и медленно подплывая к Гарри.

— Я просто поражаюсь, как вас отправили в Слизерин, — в полной тишине сказал Гарри. — Кажется, ты еще глупее чем я думал. Посмотрим, постоянная ли это трансфигурация, или нет.

— Это Драко Малфой, удивительный прыгающий хорек! — Завопил Рон. — Помнишь четвертый курс, Гарри!

Стоящие рядом студенты засмеялись, однако смех быстро прекратился, когда Гарри зло посмотрел на бывшего друга. Рон быстро исчез в толпе, видя, как злая до невозможности профессор МакГонагалл подошла к Поттеру.

— Мистер Поттер!

Прежде, чем Минерва начала читать нотацию, Гарри объяснил:

— Полагаю, вы сможете позаботиться о Малфое, профессор. Кажется, заклинание, которое он использовал, попало в него.

— Мистер Поттер! Это возмутительно! — чуть ли не крича, возмутилась Минерва. — Это просто безответственно! Пятьдесят очков с Гриффиндора, молодой человек! Оно же могло задеть кого-нибудь! Как вы могли?! Почему вы просто не убрали его, раз уж сумели блокировать?

— Оно бы не попало ни в кого, кроме Малфоя. — Возразил Гарри. — Я переколдовал заклинание так, чтобы оно вернулось к создавшему его.

— Однако вы все же подвергли ваших товарищей опасности, мистер Поттер. — Профессор уже успокоилась. — Вы должны были просто рассеять проклятие так, чтобы никто не пострадал.

— Я большой сторонник того, профессор. — Произнес он невыразительным тоном. — Что то, что вы посеяли, вам и пожинать. Малфой сам пытался навредить мне, поэтому он расплачивается за последствия своего собственного решения. Надеюсь, вы сумеете разрушить мои чары, иначе род Малфоев закончится прямо здесь.

Он резко повернулся, напомнив всем профессора Снейпа, и, уже выходя, бросил через плечо:

— Малфой, это твое последнее предупреждение. Позвольте предупредить вас всех. Если ты, Малфой, или кто-нибудь другой, хотя бы попытается навредить мне, то даже ваши внуки будут чувствовать последствия моей расплаты. Мы должны прожить здесь мирно еще один год, а затем мы сможем разойтись и никогда больше не видеть друг друга.

И он вышел из Зала. Студенты, стоящие ближе всех к окнам, видели, как он вышел из замка.

* * *

Хагрид нашел его сидящим на большом валуне около озера, наблюдающим за закатом.

— Пр"вет, "Арри.

— Хагрид, — Гарри не отводил взгляд от озера. — Это они послали тебя за мной?

— Нет, — Полувеликан присел на землю рядом с камнем. — Просто я думал, что ты захочешь с кем-н"ить поговорить.

— Ты не прав. — Равнодушно ответил парень. — Не думаю, что у нас есть общие темы для разговора. Ты выбрал свою сторону в прошлом году.

— О чем эт ты, а? — недоуменно спросил лесничий. — Я никогда не выбирал чью-либо сторону.

— Это ведь ты остановил Ремуса, когда он хотел вступиться за меня на том фарсе, на том суде.

— Меня попросил Дамблдор, — с грустью сказал Хагрид. — Он не хотел, чтобы Люпин подвергал себя опасности. Я единственный мог удержать его.

— Точно. — кивнул Гарри. — Ты предпочел Дамблдора мне. Было бы неплохо знать, что кто-то верит в тебя, в то, что ты не убивал Невилла, пока я сидел в Азкабане, как думаешь, Хагрид?

— Я никогда так и не думал, Гарри, — с изумлением воскликнул Рубеус. — Я знал тебя! Я не мог защитить тебя — они никогда не стали бы даже слушать полугиганта!

— Ты должен был не свидетельствовать за меня, а всего лишь дать мне знать, что веришь в меня. Если бы я знал, что ты и Ремус верили мне, в отличие от остальных, мне было бы легче там, но ты сделал так, как тебе приказал Дамблдор. Выбрав молчание, легкий выход из ситуации, ты не сделал для меня то, что я делал для тебя. Я помогал тебе и поддерживал, когда ты делал что-нибудь глупое, например завел дракона на первом курсе. Я рисковал своей жизнь, помог снять с тебя те нелепые обвинения, за которые тебя посадили в Азкабан на два месяца на моем втором курсе.

Гарри замолчал. Встав, он произнес напоследок: "Так что нам не о чем говорить. У нас разные мысли о лояльности и верности другу. Ты останешься на той стороне, которую ты выбрал, и оставишь меня в покое".

Хагрид молча смотрел ему вслед, пока Гарри брел в замок. Он заплакал, ничуть не стесняясь своих слез, при мысли, что он только что потерял нечто дорогое для него... дружбу Гарри.

* * *

Альбус Дамблдор вошел в комнату, где его уже ждали старосты и деканы. Единственным, кого не хватало, был Малфой, но Минерва уже сказала ему, что Драко останется в своем обличии хорька еще на некоторое время, пока не выяснят, как можно снять с него заклинание.

— Сначала я бы хотел сказать самое важное, — начал собрание Альбус. — Поскольку профессор Снейп больше не может исполнять обязанности декана Слизерина, то я попрошу всех здесь собравшихся пристально наблюдать за студентами своих факультетов. Я, к счастью, далеко не слепой, и отлично знаю, как Северус позволял своим студентам избегать многих неприятностей, за которые наказывал остальных. Те студенты, которые пострадали от слизеринцев могут попробовать им отомстить, поскольку они могут больше не волноваться о возмездии со стороны Северуса. — Директор сделал паузу, пристально вглядываясь в лицо старосты Слизерина. — Я также должен попросить вас, чтобы вы также более пристально присматривали за собственными друзьями и товарищами по факультету. Они могут решить, что отсутствие профессора Снейпа разрешает им делать все, что заблагорассудится.

Этот вопрос решился без особых проблем. Все согласились препятствовать разжиганию межфакультетной вражды.

Как только студенты ушли, Дамблдор обратился к деканам:

— Пока мы не найдем замену Северусу, я буду преподавать Зелья. Я хотел бы попросить вас подумать, кто мог бы заменить его. Было бы лучше, если б он был Мастером Зелий. К сожалению, в Англии есть очень немного людей, равных по мастерству Северусу, но, я надеюсь, что до Рождества у нас будет преподаватель. На этом, пожалуй, закончим. Всем спасибо, до свидания.

Все профессора, кроме МакГонагалл откланялись, и вышли из комнаты.

— Альбус, я должна поговорить с вами о мистере Поттере, — начала она, как только закрылась дверь.

— О чем именно, Минерва, — Дамблдор устало опустился в кресло.

— Я начинаю сомневаться, верно ли было ваше решение вернуть его в Хогвартс, — прямо ответила МакГонагалл. — Я знаю, вы хотите попробовать заставить его простить всем тем, кто обидел его в прошлом году, но не думаю, что мистер Поттер согласен с вашими планами. Он весьма прямо высказался об этом в тот день, когда арестовали вас и Северуса.

Дамблдор утомленно кивнул.

— Да, у мальчика накопилось значительно больше гнева на нас, чем я первоначально думал. Большая его часть, к сожалению, оправдана нашими действиями в прошлом году. Все, что мы можем сделать — помочь ему справиться с его гневом.

— Это сработает, только если он сам этого захочет, — чуть более резко, чем следовало, произнесла МакГонагалл. — Пока что он, оказывается, не желает этого. Я видела сама, да и слышала от других профессоров, что у него нет никакого желания помочь нам помогать ему. У него уже больше наказаний от профессоров, чем было у близнецов Уизли!

— Мы должны просто ждать, Минерва, — спокойно сказал Альбус. — Такой уровень раздражения скоро станет обузой для самого Гарри, и тогда мы сможем помочь ему.

— Надеюсь, что вы правы, Альбус, — вздохнула МакГонагалл.

* * *

Именно в конце сентября Гарри получил записку от Олливандера о том, что он приедет в Хогвартс с готовым посохом в пятницу. Гарри даже был слегка заинтригован — очень любопытно было бы посмотреть на этот посох, даже если бы его потом использовали в качестве трости. К сожалению, никто бы не смог научить его пользоваться этим посохом. Без сомнения, как только остальные увидят его с посохом вместо палочки, сплетни об этом распространятся со скоростью света.

Гарри поморщился, поняв, что тот факт, что наличие посоха будет только еще одним плюсом для девушек, которые постараются затащить его в брак. Добавив к этому тот факт, что парень уже считался самым мощным студентом Школы и, разумеется, его состояние. Фактически, уже множество девушек с других факультетов пытались заинтересовать его собой, а теперь этот посох заставит их удвоить усилия в попытке сделать Мальчика-Который-Одолел-Волдеморта своим мужем.

Вспомнив чету Малфоев, Гарри поспорил, что в большинстве чистокровных семей браки по расчету были нормой. Власть, сила, влияние, деньги — вот факторы, которые их интересовали. Случайно подслушав парочку разговоров о нем, между девушками этих гордых чистокровных семейств, он понял, что именно по приказу родителей они и старались получить его внимание. Смешно. Они закрывали глаза на то, что его мать была магглорожденной ради того, чтобы выйти замуж за такого сильного мага.

Те, кто даже не смотрел на него прежде, теперь бегали за ним по пятам и старались заманить в ситуацию, в которой он будет вынужден жениться на них. ( читай — внебрачный ребенок. — прим. пер.) Очевидно, они считали, что парень, выросший у магглов, не имеет никакого представления об обычаях ухаживания в волшебном мире. "Интересно, что скажут они и их родители, узнав, что моя мама была прямым потомком леди Равенкло," — иногда думалось Гарри. У парня даже появилось желание рассказать всем об этом любопытном факте прямо сейчас, но, захотев произвести настоящий эффект, он отложил эту новость до конца года.

Иногда парень просто поражался, наблюдая за всей этой суетой вокруг него — неужели они столь наивны? Они в самом деле думали, что он просто возьмет и забудет их отношение к нему за последние семь лет? Очевидно, так. Неужто то, что они сейчас считают его этаким героем, Золотым Мальчиком, заставит его забыть то, как они предали его множество раз?

Наверняка следующее поколение будет читать в учебниках, как Гарри Поттер дал себя арестовать именно затем, чтобы победить Волдеморта, а не понять и принять то, как это было на самом деле. Очевидно, для людей фантазия намного приемлемей действительности.

* * *

Прошло уже около половины завтрака, когда двери Большого Зала открылись, и вошел профессор Дамблдор, сопровождаемый мистером Олливандером, держащим в руке нечто прямоугольное, завернутое в бумагу. Тишина потихоньку опускалась на зал, при взглядах на эту пару магов. Никто не мог понять, что здесь делает Олливандер, ведь он крайне редко покидал свой магазин на Диагон-Аллее. Фактически, последний раз он пришел в Хогвартс чтобы проверить палочки участников Турнира Трех Волшебников три года назад.

Студенты начали перешептываться, видя, как они направляются к Гарри Поттеру, сидящему у края стола.

Подойдя, Олливандер о чем-то с парнем; к сожалению близсидящих, слишком тихо даже для того, чтобы расслышать, но уже через несколько мгновений Гарри кивнул и пошел за ним к выходу.

— Жаль, что это заняло столько времени, мистер Поттер, но были кое-какие проблемы, — извинился Олливандер, попутно выбирая наилучшее место для ритуала. — Мне потребовалось больше времени, чем я предполагал. Не так легко было соединить перо феникса с чешуей Хвостороги и клыком василиска. К тому же поиска Турмалине ( видимо, дерево — прим. пер.) для оболочки заняли некоторое время.

— Я думал, что уже говорил вам о компонентах, — чуть нахмурившись, медленно произнес Гарри.

— Мне жаль, но они просто взорвались, когда я пытался создать посох в первый раз. — Олливандер выглядел слегка смущенным. — И, хотя они могли работать отдельно, очевидно, что вместе их связать было невозможно.

Они остановились, не дойдя до хижины Хагрида примерно полпути.

Олливандер сорвал бумагу, показав им абсолютно белый посох (лично мне напоминает посох Кого-То-Там Белого из Властелина Колец (часть1) — прим. пер.). Достав чистую марлю, он постелил ее на землю и положил посох.

— Мистер Поттер, не могли бы вы дать руку, которой вы колдуете, — попросил он.

Протянув руку, Гарри увидел, как Мастер достает из одежды кинжал.

— Я хочу сделать небольшой надрез на ладони, и затем вы должны будете этой рукой взять посох.

— Зачем? — Гарри не беспокоило, что то, что они делали, Министерство классифицировало как Темную Магию — эти бестолочи запрещали все обряды, связанные с магией Крови, даже если они могли спасти жизнь или помочь кому-нибудь.

— Чтобы вы могли использовать посох, — объяснил Олливандер. — Из-за крови, которая содержит частичку вашей магии, он будет знать, кому принадлежит.

— Вы говорите, он живой и будет моим фамилиаром — как сова, — усмехнулся Гарри.

— Что-то вроде того. Даже перо феникса в вашей бывшей палочке было когда-то частичкой живого существа, — Мастер пожал плечами. — Кровь нужна еще и для того, чтобы никто кроме вас не смог использовать посох, не нанеся себе серьезный вред. — Олливандер на секунду замолк. — Вы готовы?

Гарри кивнул.

Олливандер полоснул по ладони, и кровь тонким ручейком потекла на землю. Гарри нагнулся и подобрал посох.

Как только он коснулся посоха, те дети, которые были достаточно храбры, чтобы наблюдать за ними сверху, увидели, как на верхушке посоха расцвел изумрудный шар и, взорвавшись, рассыпался на множество искр.

В глазах парня все еще мелькали звездочки от фейерверка и ощущения силы и свободы.

"Ты не хотел нас, маг", — заговорил хор голосов в его голове. — Почему ты создал нас, если не хотел этого?

— Не я — ваш создатель, — чуть изумленно ответил Гарри.

— Но ты все же помогал в нашем создании, иначе мы бы не существовали, — хор голосов перекликался друг с другом, будто отражаясь от черепной коробки. — Ни один посох еще не был сделан для того, кто не желает его. И мы еще раз спрашиваем тебя — почему ты создал нас?

Гарри мысленно пожал плечами и ответил:

— По двум причинам. Я не останусь в волшебном мире по окончании этого года, и, к тому же, никто не сможет научить меня пользоваться этим посохом.

— Видим, что ты не бросишь заниматься магией, когда покинешь магический мир, так что мы понадобимся тебе и в будущем.

— Я мог бы прекрасно обойтись и без посоха, — сухо ответил Гарри. — И мне все еще был бы нужен учитель.

— Для этого мы и существуем, — властно ответили голоса. — Мы принимаем тебя в ученики. — Решили они.

— Великолепно. Только этого мне и не хватало, — мысленно проворчал Гарри. — Властный посох.

В ответ он только услышал насмешливое хихиканье.

— Вижу, все прошло успешно? — спросил Олливандер.

— Думаю, да. — Гарри пристально взглянул на посох. — Я теперь гордый обладатель очень властного посоха. Когда вы сказали, что он живой — вы не шутили.

Гарри резко развернулся, заметив маленькую группку студентов, следящих за ним.

Пара секунд — и их уже как не бывало. Некоторые исчезли потому, что не хотели столкнуться с его недовольством, но большинство — просто жаждали рассказать одноклассникам, что Гарри Поттер — теперь первый волшебник со времен Мерлина, у которого есть волшебный посох.

* * *

Профессор МакГонагалл встретила Министра Фаджа и его свиту у дверей Хогвартса. Заметив Корнелиуса, она с облегчением подумала, о том, что уроки уже начались, и ученики не узнают о его прибытии.

Она провела их в класс около Большого Зала.

— Господа, не могли бы вы подождать здесь, пока я не вернусь? — Попросила она. — Министр, директор сказал, чтобы вы прошли со мной к нему в кабинет.

— Я приехал увидеть мистера Поттера, а не директора, профессор МакГонагалл, — идя вслед за Минервой, сказал Фадж.

— Я знаю, Министр. Но, пока у него сейчас идет урок, у вас будет время поговорить с директором.

— Все понятно. Я знаю, что он будет говорить, Минерва. Он попробует отговорить меня от заслуженного награждения мистера Поттера орденом Мерлина, — тон Фаджа не оставлял сомнений, что затея Дамблдора не удастся.

— Возможно, вы должны выслушать эти причины, Министр, — сухо произнесла профессор, остановившись перед каменной горгульей. — Шоколадный батончик Марс.

Услышав стук в дверь, Дамблдор немедленно ответил: "Войдите".

— А, Корнелиус! Рад видеть вас, — приподнялся Альбус и указал на два появившихся кресла. — Присаживайтесь, пожалуйста.

— Нет, спасибо, Дамблдор, — отказался Фадж. — У меня есть еще одно важное дело с юным мистером Поттером, так что давайте побыстрее закончим разговор, чтобы приступить к своим делам.

— Именно об этом я и хотел поговорить с вами, Корнелиус, и хотел бы попросить, чтобы вы подождали с этим награждением по крайней мере, до конца года.

— Почему? — раздраженно спросил Фадж. — К нам в Министерство уже пришло чуть ли не тысяча сов с требованием сделать что-нибудь, чтобы показать нашу оценку его вклада в победу над Тем-Кого-Нельзя-Называть. Я даже слышал, что мистер Поттер намеревается покинуть волшебный мир по окончанию этого года. Разумеется, общественность пока что не знает об этом решении. И я намереваюсь проследить, чтобы мистер Поттер остался. Он необходим здесь.

— Я прекрасно знаю о намерении мистера Поттера, — подтвердил Альбус. — Именно этого мы и пытаемся избежать. Я согласен с вами — мы нуждаемся в нем, но одновременно, он также сильно нуждается в нас. Однако, из-за предательства его нами, он не видит этого факта. К тому же, учитывая то, что мистер Поттер никогда не стремился быть в центре внимания, Гарри не будет слишком благодарен вам за эту медаль. Сначала мы должны помочь ему преодолеть это чувство гнева и предательства, прежде чем сможем должным образом оценить его поступок.

— Ерунда! Боюсь, я не согласен с вами, Дамблдор. — Фадж возмущенно фыркнул. — Я уверен, ему необходимо увидеть, как мы... все волшебное сообщество оценивает то, что он сделал. И вы увидите, что как только он поймет, как волшебники восхищаются им, приведет его в чувство.

— Мистер Поттер уже почувствовал как волшебный мир относится к нему, — Дамблдор напомнил Министру. — Он уже видел, как быстро волшебники могут предать тех, кого уважали... включая Министерство, если вы помните. Думаю, могу с уверенностью сказать, что у него нет ни малейшего желания повторить подобный эксперимент.

Фадж поморщился, но с той же уверенностью продолжал:

— Ерунда! Юный Гарри ничем не отличается от остальных. Эта медаль привлечет к нему множество молодых ведьм,

— Корнелиус, — Дамблдор покачал головой. — У него уже есть их внимание. Я бы сказал больше — на него ведется чуть ли не охота с их стороны. И он рассматривает их с презрением, либо просто игнорирует. Пожалуйста, я прошу вас — отложите это награждение на некоторое время. Дайте нам шанс помочь Гарри с его проблемами. Мне стоит предупредить вас — известность — это то, чего он никогда не желал и не хотел. А сейчас и подавно. И если вы все же решитесь, то я боюсь даже представить последствия.

* * *

Терри Бут подошел к хижине Хагрида в поисках Мальчика-Который-Выжил-И-Победил-Волдеморта. Его послали, чтобы привести Гарри на встречу с Министром.

Шестикурсники, когда он подошел к ним, выглядели донельзя уставшими и взмокшими от напряжения, но из-за толпы Терри так и не смог увидеть животное, с которым они работали.

— Хагрид, — закричал он. — Меня послали за Поттером. В замке его ждет Министр.

Полувеликан кивнул.

— "Арри, те нужна вернуться в эт... в замок с мистером Бутом. Министр хоч"т тебя видеть.

Гарри молча подошел к парню.

— Могу я, для начала, помыться? Не думаю, что Министр хочет видеть меня в таком виде.

— Думаю, да, — кивнул Терри. — Он не сказал, что это очень срочно. Я передам профессору Дамблдору, что ты задержишься.

— Где они сейчас? — поинтересовался Гарри.

— Перед Большим Залом, — ответил Терри. — О, кстати. Советую одеться получше.

* * *

— Где он, Дамблдор? — Раздраженно прошипел Фадж. Он заметил, что ждущие вместе с ними репортеры начинали беспокоиться.

— Мистер Бут сказал, что у него сейчас Забота о Волшебных существах, — спокойно ответил Дамблдор. — Кажется, сегодня они проходят детенышей Аксесса, и которые, как известно, довольно раздражительные.

Фадж уже собирался потребовать снова послать Бута за Гарри, как двери открылись и в комнату вошел всем известный молодой человек, и Корнелиус не мог не заметить посох, который тот держал в левой руке.

Все шептания между репортерами мгновенно прекратились, и они сосредоточились на Мальчике-Который-Выжил. Ни один папарацци со дня суда еще не видел его так близко. Все снимки, которые они позже пытались сделать, вышли неудавшимися и расплывчатыми — и вот, наконец, у них появилась такая возможность. Парень был все так же строен и подтянут, но кое-что изменилось. Его волосы теперь доходили до плеча, и спереди закрывали лоб, скрывая знаменитый шрам. Черные пряди чередовались с белыми, что смотрелось достаточно красиво. На лице была, теперь уже обычная, невыразительная маска. Он оделся в зеленую с серебром мантию, под которой можно было заметить маггловскую футболку и джинсы. Ближайшие к нему репортеры с трудом смогли прочитать надпись на футболке: "Не позволяй своим мыслям блуждать, иначе они могут потеряться."

Но в основном внимание людей приковал его посох. Они слышали, как люди говорили о нем, но, поскольку доступ в Хогвартс им был закрыт, они не могли не подтвердить, ни опровергнуть эти слухи. Посох едва ли достигал плеча Гарри, но на его верхушке красовался большой изумрудный камень, переливающийся в солнечных лучах, падающих из окна. Сам посох был черного цвета, но несколько человек заметили тонкие серые линии, будто опутывающие его по спирали.

Помня инструкции Министра, репортеры тихо стояли, позволив Гарри оглядеться. Фадж обещал им, что мистер Поттер ответит на их вопросы после награждения.

— Вы хотели меня видеть, Министр? — тон Гарри давал четко понять, что он явно не рад этой встрече.

— Д-да, Гарри, — Фадж запнулся.

— Для вас — мистер Поттер, — также четко сказал парень, довольный произведенным эффектом.

— Д-да, конечно, — министр отвел взгляд от этих пронзительно зеленых глаз, смотревших будто сквозь него.

Он глубоко вздохнул. Это помогло ему чуть успокоиться, и Фадж продолжил.

— Я попросил вас прийти, потому что желаю представить вам самую большую награду, которую может получить маг.

Его новый помощник резво подскочил к министру и вручил Фаджу свиток.

— За спасение волшебного мира от Лорда В-В-Волдеморта, я награждаю мистеру Гарри Джеймса Поттера орденом Мерлина первого класса.

Помощник протянул Фаджу маленькую коробочку, которую тот открыл. Корнелиус попытался вручить медаль Гарри, но тот не принял ее.

— Мне не нужна ваша идиотская медаль, Фадж. Я не уничтожал Риддла ни для вас, ни для волшебного сообщества. — Презрение в голосе Гарри стало едва ли не ощутимым. Казалось, что даже похолодало. — Я убил его для моих родителей, для Сириуса и Ремуса. Для Седрика и Невилла. И, конечно, для себя. Я сделал это также для тех людей в немагическом мире, которые не могли защититься от него и его Пожирателей. Если бы не факт, что он хотел уничтожить и их, я бы позволил сравнять ваш мир с землей.

Пока Фадж придумывал, как бы возразить, один из репортеров не удержался:

— Вы ведь, разумеется, не имеете это в виду, мистер Поттер? Вы ведь — герой волшебного мира.

— Я редко говорю то, что не подразумеваю, особенно — сейчас, — Гарри не отводил взгляд от Фаджа. — И я — герой только до тех пор, пока вы не нуждаетесь в козле отпущения. Я был и тем и тем, и мне это надоело. Вы все — связка лицемеров, которых нужно вести за собой как стадо баранов. Вы верите во все, что говорит Министерство, а через вас — и остальные волшебники. — Он на мгновение остановился в своей тираде. — Я уже понял, что может сделать простая газетенка здесь, в волшебном мире.

— Мистер Поттер! Министерство делает все что может для блага народа! — нервно воскликнул Фадж. Он не хотел, чтобы этот мальчишка разрушил его карьеру, или — Министерство вне зависимости от того, насколько силен он мог бы быть. Общественное мнение имело огромное влияние, и рядовые волшебники были благодарны Министерству за ту стабильность, которую оно создавало. — Мы — всего лишь люди, и можем ошибаться, но стараемся исправлять свои ошибки, как только можем.

— Вы — всего лишь люди? — Взгляд Гарри напомнил Фаджу о Дамблдоре. — Сомневаюсь. Люди стараются учиться на своих ошибках, а Министерство и волшебный мир, похоже, взял за правило повторять их из раза в раз. И ни один из вас еще не признал свои ошибки. Хотя, нет, думаю, мне нужно сказать это по-другому. Вы, правда, иногда пытаетесь исправиться, но только после того, как слишком поздно для человека. И только после того, как вас ткнули носом в факт, что вы неправы.

— В чем же Министр ошибся, мистер Поттер? — Гарри с удивлением услышал голос Риты Скитер.

— Ах, Рита, Рита, если бы ты знала, как долго я ждал этого дня, — улыбнулся Гарри. — Ты — одна из самых больших заноз... хмм... Если бы ты не писала всех этих бредовых статей насчет моей невменяемости и всего остального, возможно, Министр бы и поверил в мой рассказ о возрождении Волдеморта. Я говорю "возможно" потому, что этот идиот не хотел, чтобы его спокойный и упорядоченный мирок был разрушен. И эти статьи о моем суде были столь же похожи на правду, как и на моем четвертом курсе. Я думал, что после того, как Гермиона открыла твою тайну, ты изучила свой урок, но, видимо, нет. Надеюсь, сейчас ты поймешь.

— Какую тайну? — полюбопытствовал один из репортеров.

Гарри хищно улыбнулся.

— Разве вы не знали? Отлично, так как Рита — известный борец за правду, думаю, это справедливо. — Рита побледнела. — Она — незарегистрированный анимаг. Жук, если быть точным. Именно так она могла быть в запрещенных для репортерах местах и писать все эти истории со своим специальным уклоном. Разве не так, мисс Скитер?

— И, отвечая на твой вопрос, Рита, фактически целый волшебный мир, а не только Министерство слишком долго делали ошибки, но давайте уж посмотрим, сможет ли министр достойно ответить на твой вопрос, — сказал, ухмыляясь, Гарри.

— Я не знаю, о чем вы говорите! — Фадж раздраженно посмотрел на парня, напряженно думая, как можно остановить это издевательство.

— Тц-тц, — Гарри прищелкнул языком, укоризненно покачав головой. — Эх, министр, министр. Даже не думал, что ваша память настолько коротка. Мы еще вернемся к этому вопросу, а сейчас я бы хотел провести небольшой экскурс в прошлое. Если репортеры, или кто-нибудь еще знает ответ — говорите, не стесняйтесь. Некоторые из вас достаточно стары, чтобы знать ответ. Итак, министр, первый вопрос. Чуть меньше лет ста назад, сколько волшебников и ведьм посылалось в Азкабан без суда и следствия, или, как сейчас это произошло со мной, Министерство задействовало далеко не все ресурсы для подтверждения виновности обвиняемого? И, бонус — сколько из них были признаны невиновными только после того, как их Поцеловали дементоры?

— Только двое, — уверенно ответил министр. — Вы и Блэк, и мы уже сделали репарации за вас обоих.

— Неправильный ответ. К тому же, Сириус уже был мертв к тому моменту, когда вы признали его невиновность. — Он взглянул на репортеров. — Кто-нибудь желает доказать, что он умнее министра?

И тишина. Люди переглядывались между собой, будто спрашивая, о чем же, черт побери, говорил этот Мальчик-Который-Выжил.

— Как насчет вас, Дамблдор? — повернулся к нему Гарри. — Конечно, вы знаете. В конце концов, вам уже более ста лет, и вы — председатель суда Визенгамота.

— Хагрид, — предположил директор.

— Да, он, — согласился Гарри. — Его посылали в Азкабан дважды. И во второй раз, министр, он также не был судим. Помнится, тогда вы сказали что-то вроде: "Мы должны позаботиться кое о чем", когда Тайная Комната была открыта Джинни Уизли, которая была достаточно глупа, чтобы писать в дневнике Тома Риддла, и позволить его духу поработить ее. Я могу понять магглорожденную, которая не подозревает о таких ловушках, но ребенок, воспитанный у магов, должен знать об этом. ( прим. пер. — о чем? О хоркруксах? )

Гарри сделал паузу, позволив папарацци усвоить это.

— К сожалению, никто в волшебном мире так и не удосужился купить Хагриду волшебную палочку. Палочку, на которую он имеет право вследствие того, что он не виновен, и что его бывшую сломали в Министерстве Магии. Но мы отвлеклись. Продолжайте думать, директор, есть еще по меньшей мере один человек, о котором мы не вспомнили.

Альбус только пожал плечами.

— Тогда позвольте напомнить, директор, — предложил Гарри. — Вейланд.

— Керр Вейланд, — с отвращением выплюнул Фадж. — Он был виновен, и его судили с применением сыворотки правды!

— Боюсь, в этом я согласен с министром, мистер Поттер, — кивнул Альбус. — Керр Вейланд был преданным сторонником Волдеморта. Он один из первых присоединился к нему.

— И чья же это вина? — резко заметил Гарри, впившись в директора взглядом, но практически сразу же переводя взгляд на остальных присутствующих.

Репортерам вдруг показалось, что эти ярко-зеленые глаза смотрят им прямо в душу, видя их насквозь, и им это не понравилось.

— Из-за волшебного мира, из-за того, как они обошлись с его отцом — вот что привело Керра в лагерь Волдеморта, — Гарри продолжал свой небольшой урок истории. — Министерство обвинило его отца и приговорило к Поцелую, и только после исполнения приговора выяснилось, что он был невиновен. Кто-нибудь извинился перед его детьми, попытался возместить ущерб? Нет. Хоть кто-нибудь помог сиротам, у которых не осталось родителей? Нет. Приняли их как приемных? Нет. Про них просто забыли, даже те, кто осудили их отца. И, должен заметить, никто не постарался исправить свою ошибку.

— К чему вы клоните, мистер Поттер? — спросил Дамблдор, которому этот разговор нравился все меньше и меньше.

— К чему я клоню? — переспросил Гарри. — У магглов есть поговорка: "Власть развращает, и абсолютная власть развращает абсолютно". Вы согласны с этим, директор?

— Вполне, — осторожно заметил Альбус.

— Я клоню к тому, что волшебный мир прогнил насквозь, потому что вы не видите ничего страшного в издевательствах над магглами, даже такими относительно безобидным, как то Дело об Извергающих Унитазах, или над теми, кто слабее вас. Вы думаете, что лучше них только потому, что у вас есть магия, а у них нет. Вот к чему я клоню, Дамблдор. — Ответил Гарри. — И Фадж отличился в особенности, потому что у него в руках была вся власть Министерства. Думаю, любому магглу, узнай он о действиях Фаджа, он напомнил бы Гитлера.

— Мистер Поттер, — Альбус попытался вернуть контроль над ситуацией. — Вы же не будете сравнивать Министра Магии с безумцем-магглом под управлением Гриндевальда в течение двадцати лет.

— Именно так, Дамблдор, — подтвердил Гарри. — Он не только позволил дементору Поцеловать Барти Крауча-младшего, который мог бы подтвердить возрождение Волдеморта без суда, насколько я помню. — Парень на мгновение задумался. — Думаю, это уже пятый случай Особого Правосудия Магов. Впрочем, Крауч на самом деле был Пожирателем Смерти. Не говоря уж о том, что Фадж потратил целый год на моем пятом курсе, делая все что он мог, чтобы раздавить правду. Указ за указом, которым вы пытались заставить студентов читать, есть, думать только то, что разрешено вами. Даже заставляя прессу печатать только то, что вам было нужно.

Гарри покачал головой.

— Думаю, мне стоит выразиться по-другому. Пресса была его союзником в попытке уничтожить правду только потому, что так они могли продать больше газет. Им ведь было неважно, кого они травмируют, какие будут последствия, если это принесет им прибыль. — Гарри внимательно взглянул на репортеров, сжавшихся в кучку за спинами директора и министра. — В этом смысле слова, он был диктатором. И, пока Волдеморт не оказался перед его носом в Атриуме Министерства Магии, он так и признавал его существование.

Он тяжело вздохнул, и продолжил:

— Следовательно, он более заинтересован в сохранении своего кресла, а не в том, чтобы сделать то, что было бы правильным. И даже сейчас я держу пари, что вся эта церемония со вручением награды предназначена для того, чтобы укрепить его собственные позиции, потому что его положение в Министерстве сейчас нестабильно. Если он будет замечен в хороших отношениях с Героем Волшебного Мира, то, вероятно, его даже не уволят. Нет уж, благодарю вас, Министр, за заботу обо мне. У вас было время для эксплуатации меня. С этого момента разбирайтесь сами в своих беспорядках, и не впутывайте в это меня.

Гарри быстро вышел из комнаты. Никто не остановил его.

Глава 11. Минус один.

Гермиона вошла в гостиную Гриффиндора со стопкой книг в руках.

Джинни, сидевшая в кресле у камина, могла прекрасно видеть и ее, и всю гостиную. Хотя место напротив Джинни и было свободно, Гермионе явно требовалось место рядом со столом.

Единственное место, подходящее для Гермионы — рядом с Гарри, в полутемном углу гостиной. Джинни видела, как он парой фраз заставил убраться уже с десяток гриффиндорцев, желавших присоединиться к нему, и не факт, что он позволит это сделать и Гермионе. Бывшая подруга Гарри также наметила для себя именно это место рядом с парнем.

Но Гарри просто проигнорировал ее, когда девушка положила книги на стол и, взяв одну из них, начала читать. Спустя некоторое время Гарри обратил внимание на то, что она делала.

Джинни, которой все было прекрасно видно, заметила, что он не сделал ничего, чтобы остановить Гермиону, пока она не взяла одну из его книг, и не начала листать ее.

"Кажется, Гермиона перешла границу," — чуть отстраненно подумала Джинни, наблюдая, как Гарри вырвал книгу из руки девушки прежде, чем она смогла пролистать пару страниц.

Во внезапной тишине, заполнившей гостиную, все услышали раздраженный голос парня:

— Я предупреждал тебя, Грейнджер, держаться подальше от меня и моих дел! — он явно был очень разозлен.

— Мне просто было интересно, что ты читаешь, — попыталась оправдаться Гермиона. — Они не похожи на школьные книги.

— Это не учебники, ты права, — уже спокойнее ответил парень. — Но ты потеряла какое-либо право вмешиваться в мои дела еще в прошлом году, помнишь? Кажется, самая умная ведьма Хогвартса оглохла, так как не помнит то, что я говорил уже несколько раз. Видимо, нужно что-то больше, чем слова, чтобы она поняла, что может случиться, если ты продолжишь совать свой нос в мои дела.

Джинни так и не поняла, что за жест он сделал, указав рукой на Гермиону. Повинуясь движению руки, все свитки и учебники, лежащие на столе взлетели и аккуратно приземлились в его раскрытый рюкзак. Закинув его за плечо, Гарри обронил: "Можешь воспользоваться столом". И ушел.

Гермиона с горечью смотрела ему вслед. Заметив это, Джинни, закрыв книгу, девушка подошла к ней:

— Все будет хорошо, Гермиона. Вот увидишь, — успокаивающе сказала она.

— Сомневаюсь, Джинни, — в голосе Гермионы ясно слышались слезы. — Мы с Гарри были лучшими друзьями все шесть лет, а теперь я все разрушила только потому, что не хотела дать ему презумпцию невиновности. Я должна была знать это. История слишком стандартна, как с Сириусом, но я верила, что директор всегда знает лучше, что правильно, а что — нет.

— Вот увидишь, просто нужно какое-то время, чтобы Гарри простил нам то, что мы сделали, — Джинни не хотела признавать, что она, возможно, потеряла парня, которого она любила и хотела.

— Гарри, кажется, не хочет этого, — заметила Гермиона, доставая еще пару книг из своей сумки. — Уверена, профессор Дамблдор заставил его вернуться из-за того, чтобы у нас была возможность извиниться перед ним. Он... Мне бы хотелось дружить с ним... снова... как тогда. Я хочу, чтобы он жил бы с нами в волшебном мире.

— Прошло всего пара месяцев, — Джинни присела рядом. — Ему просто нужно время. И мы должны быть здесь, если он захочет поговорить... или еще чего-нибудь. — Она покраснела.

— Ты все еще хочешь его? — едва заметно усмехнувшись, спросила Гермиона, открывая книгу.

Внезапно в комнате раздался визг, вопль ужаса. Общежитие мгновенно затихло — не каждый день услышишь, как визжит от ужаса Гермиона Грейнджер. Несколько студентов даже выхватили палочку, озираясь в поисках предполагаемой угрозы. Джинни недоуменно поглядела на подругу, пытаясь выяснить, что же ее так напугало. Гермиона была довольно уравновешенной, спокойной девушкой, и Джинни никак не могло прийти в голову, что случилось.

— Что с тобой? — взволнованно спросила она.

— Не видишь? — Гермиона ткнула ей под нос книгу. — Гарри уничтожил мой учебник.

Взглянув на обложку, мельком просмотрев пару страниц, Джинни вернула девушке книгу, только пожав плечами в знак того, что она ничего не нашла.

— Она пуста! — Взвизгнула Гермиона. — Он стер мою книжку!

Девушка в панике начала лихорадочно пролистывать остальные книжки: "Все книги пусты! Там ничего нет!"

Джинни наугад взяла учебник по рунам. Там были слова. Она могла их видеть. Конечно, многие были непонятны, но они там были.

Мельком взглянув на Гермиону, все еще пребывающую в состоянии сильного шока, девушка, резко взмахнув рукой, влепила ей пощечину. Грейнджер дернулась и затихла.

— Гермиона, слова никуда не делись. Гарри ничего не делал с твоими книжками.

— Но они пусты! Я не могу прочитать ни слова! — Гермиона тупо смотрела на чистые страницы.

Джинни взяла у нее из рук учебник:

— Ингуз — руна Завершения и Плодородия. Наличие этой руны в любой группе символов предполагает, что действие будет завершено. Также этот рунический символ ассоциируется с норвежским Богом лесов и полей.

Она прекратила читать и взглянула на Гермиону, которая внезапно побледнела.

— Что с тобой?

— Гарри сделал что-то с моими глазами, — растерянно произнесла она. — Я ничего не вижу в этих книгах.

* * *

Гарри вернулся в гостиную Гриффиндора за несколько минут до комендантского часа. В кресле около камина он неожиданно заметил профессора МакГонагалл, смотревшую на него.

— Профессор, — поприветствовал ее парень, и направился к себе в комнату.

— Постойте, мистер Поттер, — Минерва поднялась с кресла. — Я хотела бы поговорить с вами.

— Прекрасно. О чем, профессор?

— Для начала, где вы были? — поинтересовалась МакГонагалл. — Старосты искали вас несколько часов.

— Я был в единственном месте в этой проклятой школе, где меня не беспокоили всякие там студенты, пытающиеся извиниться за то, что не может быть прощено, — спокойно, хотя и с некоторым холодком, сказал Гарри.

Минерва не знала, как ответить ему так, чтобы не разозлить парня — ей было необходимо уговорить его убрать заклинание, которое он наложил на Гермиону. Не долго думая, она решила перейти прямо к сути:

— Что вы сделали с мисс Грейнджер? И когда это пройдет?

Улыбка, появившаяся на лице Поттера, заставила ее мысленно вздрогнуть.

— Мне просто надоело, что она лезет в мои дела, профессор. Я уже несколько раз предупреждал ее оставить меня в покое, если это не касалось школьных дел, но, видимо, она раз за разом забывала об этом. Поэтому я попробовал кое-что другое. К слову сказать, это не пройдет со временем. Думаю, она больше не прочтет ни одной книжки в своей жизни, если я не уберу заклинание.

— Как вы смеете мешать студентам учиться?! Сто баллов с Гриффиндора за преднамеренное нападение на студента! Я требую, чтобы вы сейчас же убрали свое заклинание, Поттер! — МакГонагалл была на грани срыва.

— Вы требуете... — рассмеялся Гарри. — Вы требуете... Просто прекрасно. Ну и почему я должен делать то, что вы требуете? Вы — не моя мать, и даже не ответственны за меня. И даже если бы это было так, я предпринял бы любые усилия, чтобы выйти из-под вашей "опеки"... мадам.

МакГонагалл вздрогнула, почувствовав презрение, с которым он произнес последнее слово.

— И когда вы наконец поймете, что ваше мнение для меня больше не играет никакой роли? — продолжал Гарри, как будто он обсуждал погоду. — Больше не имеет значения с того дня, как вы стояли и смотрели, пока студенты вашего Дома уничтожали лучшие воспоминания моей жизни. Благодаря Дамблдору, у меня не было хорошего дня, пока я жил у Дурслей, но никто из волшебного мира и не задумался, как относились к их Герою, когда он жил не в волшебном мире. Хотя, если вспомнить, они не заботились об этом, когда я был и здесь, с волшебниками. Все, о чем они беспокоились — так это о том, чтобы я уничтожил Волдеморта, и они смогли бы вернуться к своей размеренной жизни, насколько спокойной, настолько и ничтожной и тупой. Следовательно, для всех вас я был не более чем оружием, которое должно уничтожить Волдеморта.

К МакГонагалл, видимо, вернулся голос: "Я заботилась о вас, забочусь и по сей день. Как и обо всех остальных студентах моего Дома. Никогда бы не подумала, что доживу до дня, когда студент благородного Дома Гриффиндора нападет на другого студента".

— Тогда где вы были последние двадцать лет, профессор?! Жили в пузыре, или, может быть, под скалой?! — голос Гарри буквально сочился ядом. — Возможно, вы просто забыли о Питере Петтигрю, храбром Гриффиндорце, Пожирателе Смерти, который предал моих родителей? И, конечно, о Перси Уизли, который был и Старостой, и Главным Мальчиком, но, тем не менее, убил Невилла и присоединился к Волдеморту. Так давайте же вернемся и в прошлый год, когда вы стояли и смотрели, пока ваши студенты, студенты благородного Дома Гриффиндора, жгли мои единственные воспоминания которые когда-либо были у меня о родителях и крестном. Думаю, было бы правильнее изменить эмблему дома на шакала, мадам, потому что я понял на собственной шкуре, что гриффиндорцы предают людей при малейшей провокации, и даже чаще, чем Слизеринцы.

Минерва хотела что-нибудь возразить, но, к ее глубокому сожалению, все, что он сказал, было верно. Питер на самом деле предавал Поттеров даже не раз и не два, и гриффиндорцы уже несколько раз устраивали Гарри обструкцию, и она, декан факультета, не вмешивалась. Единственное, иногда она делала это сознательно по приказу Дамблдора — он говорил, что это только закалит мальчика и поможет ему в борьбе с Темным Лордом. Он должен был быть сильным, если магический мир хотел выжить.

Перси Уизли. Уж кого-кого, а его она никогда бы не подозревала в поклонении Лорду, но, к ее вящему разочарованию, так оно и было. На его закрытом суде в прошлом месяце он был осужден на смерть за многочисленные преступления. Хотя он сам предложил рассказать о своих "приключениях", что, как подозревала Минерва, было вызвано не столько желанием покаяться во всех грехах, сколько нежеланием встретиться с Поттером, парня все же допросили под Сывороткой Правды. Теперь все, что оставалось сделать — убить его, что вызывало некоторое затруднение с тех пор, как мистер Поттер уничтожил всех дементоров. В настоящее время Министерство рассматривало проект о легальном применении Авады Кедавры.

Наконец поняв, что она мало чего добьется, апеллируя к чувствам Гарри к своему родному факультету, Минерва решила пойти другим путем:

— Мистер Поттер, что мы можем сделать для вас, чтобы убрать это проклятие с мисс Грейнджер? В отличие от вас, она заботится о своем образовании, и ваш поступок ничуть не лучше того, что совершили мы в прошлом году. Мы не можем исправить то, что сделали, но не падайте столь же низко, мистер Поттер. Вы лучше их.

— Как жаль, что вы не понимали этого в прошлом году, когда верили, что я способен на убийство одного из своих друзей. Или прежде, чем позволили этим студентам сжечь мои вещи. — С презрением выплюнул Гарри, но затем на пару секунд задумался. — Что ж... Я уберу заклинание. Но только если она примет мои условия.

— Какие условия? — со вполне обоснованным подозрением спросила Минерва.

— О, не волнуйтесь, ничего опасного, — Гарри рассмеялся. — Она просто должна будет перед всей школой в пятницу, в обеденный перерыв, и принести клятву на своей магии, текст которой я напишу. И она не сможет ее никак изменить.

— Почему, не завтра на завтраке, или не прямо сейчас? — предложила МакГонагалл. — Почему ты заставляешь ее страдать в течение целой недели?

Гарри поморщился:

— Не вам говорить со мной о страдании. Ни она, ни вы не знаете, что такое страдание. Страдать — это провести целый год бок о бок с дементорами Азкабана, когда ты невиновен. Страдать — это провести десять лет жизни в буфете, и избиваемый своим кузеном просто так или за случайное колдовство. Это когда ты видишь, как твой единственный родственник, крестный отец, проваливается сквозь Арку в Отделе Тайн и зная, что, по крайней мере частично, это и твоя вина в его смерти.

И, не дожидаясь ответа МакГонагалл, Гарри взлетел вверх по лестнице в свою комнату.

* * *

Очевидно, сарафанное радио было одно из лучших в волшебном мире, ибо на следующий день уже все знали, что Поттер проклял свою бывшую лучшую подругу Гермиону Грейнджер так, чтобы она не смогла прочесть ни слова из книг. По замку уже расползался слух, что, как и на втором курсе, Дамблдор не смог расколдовать студентку.

Равенкловцы и слизеринцы с удовольствием смотрели, как Гермиона делается все более и более раздражительной и нервной от того факта, что она еще неделю не сможет прочесть ни слова. Впрочем, хотя никто этого и не понимал, девушка все же ходила на уроки. Профессора даже пытались помочь, попросив несколько студентов Равенкло почитать для нее лекции, чтобы девушка не сильно отстала, и пару студентов писать ее домашнюю работу под диктовку. Удивительно, но у них всегда находилась уважительная причина отказаться от такого занятия.

Ее не любили ни равенкловцы, ни слизеринцы. Слизерин — в основном потому, что она была магглорожденной, да к тому же из-за нее Гриффиндор постоянно обгонял их по очкам. Равенкло — из-за того высокомерия, едва не переходившее в зазнайство. Из-за ее уверенности, что все ответы можно было найти в книге. Но ведь это неправда. Всегда будет открыто что-то новое, и старая информация должна быть пересмотрена или убрана, если новые факты противоречили теориям.

Практически весь Хогвартс собрался посмотреть на неудачные попытки гриффиндорцев заставить Поттера убрать проклятие. С его стороны хватило нескольких точно подобранных фраз, и заклятия, которым тот наградил Рона Уизли. Теперь еще один его бывший друг в течение двух дней ходил с зеленый кожей и серебряными волосами. К тому же, как только он замечал слизеринцев, вместо обычных оскорблений был вынужден говорить только комплименты. К их чести, студенты Слизерина достаточно быстро сообразили, что к чему, и толпились вокруг Рона так часто, как только можно.

Теперь по вечерам гриффиндорцы, включая даже Рона, читали для Гермионы свои лекции. Но их терпения хватало только на пару вечеров, отчего девушка стала раздражительнее чем раньше. Как следствие, студенты не изъявляли желания читать ей конспекты больше одного раза, и даже профессор МакГонагалл не имела никакого права требовать от студентов других факультетов того же самого. Пара наиболее сострадательных к ее положению равенкловцев предложили написать за нее домашнюю работу, но, допустив пару неточностей и позже выслушав ее нотации по этому поводу, отказались помогать ей снова.

Большинство студентов Равенкло заметили, что гриффиндорцы избрали довольно жалкую тактику в отношениях с Поттером — при любом удобном случае они только и говорили ему что-то вроде "Преобладай на этим", "Все в прошлом, мы должны идти дальше". Равенкловцы, ну, или по крайней мере большинство из них, избрали другую тактику. Они не были экспертами в области чувств, как пуффендуйцы, которые также игнорировались Поттером, но были согласны с ними с одном. Прощение, если оно вообще будет, должно быть решение Поттера, а не их. Никто не может злиться вечно, если постоянно не злить человека, и гриффиндорцы именно так и поступали. Единственный человек в школе, который мог относительно нормально поговорить с Поттером, была Луной Лавгуд. Но, как кто-то метко сказал, она не поймет, что началась зима, пока ее не засыплет снегом.

* * *

В среду, в конце Трансфигурации, МакГонагалл объявила:

— Мистер Поттер, я попрошу вас остаться. Мистер Криви, передайте профессору Хагриду, что мистер Поттер задержится.

Вздохнув, Гарри прислонился к стене.

Как только студенты вышли, профессор продолжила:

— Директор попросил вас зайти в кабинет, мистер Поттер.

— Когда? — спросил Гарри, подсознательно настроившись на неприятности.

— Сейчас.

По пути к кабинету Дамблдор, Гарри поинтересовался:

— Как думаете, о чем он хочет поговорить?

— Директор не счел нужным посвятить меня в это, — решительно ответила МакГонагалл.

"Вероятно, хочет заставить меня отказаться от клятвы", — с иронией подумал Гарри, стоя перед горгульей.

— Перечные чертики, — горгулья резво отпрыгнула в сторону, услышав пароль.

Поднявшись по лестнице, и стоя перед дверью, Гарри боком прислонился к стене в ожидании. Ему было любопытно, сколько времени потребуется, чтобы терпение Дамблдора закончилось, и он сам открыл дверь. Поттера не волновало, даже если бы пришлось простоять так весь день — в любом случае, никаких иных дел у него не было. Если чему Азкабан и учил, так это терпению.

Взглянув на часы, когда дверь отворилось, он понял, что прошло всего пятнадцать минут.

— Входи, Гарри, — пригласил Альбус, кладя обратно на стол волшебную палочку.

— Мистер Поттер, — напомнил парень.

— Входите, мистер Поттер, — настроение Альбуса слегка упало.

Гарри присел на наколдованный стул и снова замолчал.

Взмах палочкой — и на столе появился горячий чайник. Взяв в руки чашку, Альбус предложил:

— Не хотите немного чаю?

Гарри отрицательно помотал головой, продолжая вглядываться в картину Финеаса.

Дамблдор медленно пил свой чай, ожидая, пока Гарри начнет говорить. Несмотря на то, что заставил его открыть дверь, Альбус помнил, что мальчик был нетерпелив. Только с возрастом и опытом человек набирался терпения.

Шла уже вторая чашка чая, а Гарри все так же смотрел на Финеаса. Тот уже несколько раз пытался поговорить с парнем, говоря ему посмотреть на что-нибудь еще, но все впустую.

Наконец, терпение самого непопулярного директора Хогвартса лопнуло, и, попытавшись уйти с картины, он понял, что не может. Повернувшись к директору, он потребовал: "Дамблдор, заставьте его освободить меня!"

— Вы о ком, Финеас? — с недоумением спросил тот.

— О Поттере. Из-за него я не могу уйти с картины.

— Мистер Поттер, вы сделали это?

— Да.

— Но почему?

— Частично из-за того, что мне не нравилось, как он на меня смотрит, частично потому что мне хотелось попробовать это сделать, — взглянув на директора, ответил Гарри.

— Почему вы это сделали, мистер Поттер? — повторился Альбус.

— Потому что мне надоело, что они за мной шпионят, — без обиняков пояснил Гарри. — Я не знаю, выяснили ли студенты, откуда вы знаете все, что происходит в школе, но я — да. К слову, мне понадобилось на это довольно много времени, когда дементоры не пытались свести меня с ума.

— Я не использую портреты в слежке за вами или за кем-нибудь еще, — отрезал Дамблдор.

Глядя на выражение лица парня, Дамблдор понял его мысль еще до того, как Гарри озвучил ее: "Попробуй на ком-нибудь другом".

— Гарри, пожалуйста, освободи Финеаса, — попросил Дамблдор.

Внимательно смотря на бывшего директора, Гарри проговорил:

— Послушай меня, Финеас. И передай остальным. Если еще хоть кто-нибудь из вас будет следить за мной, я уничтожу вас, ясно?

— Ты не можешь запретить нам наблюдать за Хогвартсом, Поттер, — высокомерно заметил Финеас.

— Я говорю не о Хогвартсе, а обо мне, — резко ответил Гарри. — Думаю, чтобы лучше представить, о чем я говорю, предлагаю вам посмотреть, что случилось с портретом матушки Сириуса на Гриммаулд-Плейс.

— Мистер Поттер, не угрожайте портретам, — из голоса Дамблдора исчезла привычная мягкость.

— Если они не будут беспокоить меня — им не нужно будет беспокоиться о себе.

Видя, что тема разговора вовсе не та, которую он планировал, Дамблдор переменил тему:

— Мистер Поттер, вообще-то я пригласил вас для того, чтобы попросить убрать то проклятие, которое вы наложили на мисс Грейнджер и не заставлять ее клясться.

— Нет. — Отрезал Гарри.

— Почему вы хотите вычеркнуть мисс Грейнджер из своей жизни? Она — ваш друг и...

— Была, — прервал его Гарри. — Она была моим другом. И никогда больше не будет им снова.

— Гарри, ты не можешь слишком долго оставаться столь же злым на нас, — быстро произнес Дамблдор, будто боясь, что его перебьют. — Именно такой дорожкой и шел Волдеморт. Мы все хотим помочь тебе, но прежде ты должно разрешить нам сделать это. Не стоит бросать пусть даже своих бывших друзей. Никто не должен жить в одиночестве.

— Я был один всю мою жизнь, — заметил Гарри. — Почему должно что-то меняться?

Дамблдор вздохнул, зная, что только он сам был ответственен за это чувство одиночество Гарри. Непредусмотрительность, как говорят магглы, — всегда 5050. Он никогда не понимал этого выражения. Но теперь, оглядываясь назад, старик вспоминал все те ошибки, которые он сделал. "Добрыми намерениями выстлана дорога в ад", — подумалось ему. Дамблдор знал, чего будет стоить Гарри жизнь у Дурслей, но это — единственный способ спасти ему жизнь, даже если они и не любили его. "Нет", — поправил он себя. — "Ненавидели". Альбус думал, что как только мальчик вернется в волшебный мир, они смогут исправить это, но, увы, сейчас получалось все не слишком то хорошо.

Чуть встряхнув головой, избавляясь от ненужных мыслей, он взглянул на парня.

— Гарри...

— Поттер, — тон голоса ясно говорил, что больше не стоит так ошибаться.

— Мисс Грейнджер сделала ошибку, — Дамблдор не оставлял попыток переубедить этого молодого человека. — Она пробует исправить их.

— Как? Суя нос в мои дела? — Гарри вдруг показалось, что он это уже говорил. — Я сказал ей не лезть в дела которые ее не касаются, и я буду нормально к ней относиться. Но — нет. Мисс Всезнайка должна знать все, даже когда это к ней вообще никак не относится. Я предупреждал ее по крайней мере трижды, но она не обращала на это внимания. Теперь она выучит свой урок, и как только принесет магическую клятву, я верну ей способность читать. И уже потом мне не нужно будет волноваться об ее любопытстве, так как в случае нарушения клятвы она просто вернется в мир магглов.

— Мистер Поттер, мы и так потеряли уже слишком много магов и ведьм, в течение террора Волдеморта. — К Дамблдор вернулась его обычная рассудительность. — Мы не можем позволить потерять еще и такую блестящую ведьму как мисс Грейнджер. Пожалуйста, поменяйте присягу, пока не поздно.

— Нет.

— Почему вы хотите чтобы она вернулась к магглам?

— Меня не волнует, останется она здесь, или вернется в немагический мир. — Глядя на расстроенного Дамблдор, парень почувствовал какое-то странное удовольствие. "Сейчас я один ответственен за все, а не ты. Привыкай". — подумал он.

— Я давным-давно заметил, что нужно ударить Грейнджер кирпичом, чтобы заставить ее изменить свою точку зрения. Так вот — это — мой кирпич. И он будет бить ее по голове всякий раз, когда ей вздумается подойти ко мне, напоминая о том, чего ей это будет стоить.

— Есть более легкие способы добиться этого, мистер Поттер. Мисс Грейнджер — умная девушка и с ней можно просто поговорить.

Гарри недоверчиво посмотрел на Альбуса.

— Вы говорите о ведьме, которая уже третий год пытается освободить домашних эльфов, хотя ей уже много раз говорили, что они не хотят быть свободными, и они погибнут без хозяина. Кстати, вы знаете, что для домашних эльфов она — Волдеморт? Они называют Грейнджер "Она" и бегут от нее как от чумы. Ей уже говорили бросить это занятие, и что она причиняет им больше вреда, чем пользы. И она послушалась? Нет. Она думает, что лучше всех знает, что для них хорошо, а что — нет. И точно также относится ко мне. Я сказал не лезть в мои дела, если это не касается школы. Она меня не послушалась. Это, Дамблдор, не интеллект. Это — упрямство. Я не буду менять ни слова из этой клятвы. Если она не будет клясться, можете послать ее обратно домой, потому что, думаю, кроме как для разведения, от нее больше не будет пользы. Впрочем, кто бы ни был ее мужем, он пожалеет об этом самое позднее через неделю.

— Мы можем что-нибудь сделать, чтобы вы передумали? — последняя попытка переубедить парня.

— Нет.

— Мистер Поттер, все еще есть время, — напомнил Дамблдор. — Не вычеркивайте мисс Грейнджер из своей жизни. Может ведь так случиться, что будет слишком поздно вернуть все.

— Это она выбросила меня из своей жизни. Помните, Директор? Когда она думала, что я виновен, она очень быстро сделала это. Теперь, когда ситуация поменялась, она хочет чтобы я все забыл. Отлично. Этого не будет, и вам всем придется свыкнуться с этим.

Выждав пару минут в тишине, и видя, что у Дамблдора больше нет аргументов, Гарри спросил:

— Мы закончили?

Альбус грустно кивнул, и Гарри вышел из кабинета.

* * *

Пятничный обед приближался к концу, когда профессор МакГонагалл встала, и попросила тишины.

В наступившем затишье поднялся Дамблдор.

— Пожалуйста, минутку вашего внимания. Меня попросили пригласить вас всех в свидетели в Магической Клятве. — Он сделал паузу, не будучи в силах скрыть выражение грусти на лице. — Мисс Грейнджер, мистер Поттер, не могли бы вы подойти ко мне.

Тишина в зале стала такой, что был слышен стук, отбиваемый посохом Гарри. Несколько студентов, с которыми обычно учился Гарри, заметили, что вместо обычного мерцания, на верхушке посоха пульсировали яркие вспышки чистого изумрудного пламени. Студенты видели, как они подошли и встали напротив друг друга перед преподавательским столом.

— Повернитесь друг к другу, — Дамблдор начал ритуал.

Гермиона взглянула на Гарри.

— Вы можете начать сразу же, как только будете готовы, мисс Грейнджер, — с грустью, но все так же твердо продолжил Дамблдор.

— Пожалуйста, не заставляй меня делать это, Гарри, — так, что расслышали только Гарри и Дамблдор, попросила Гермиона.

Лицо парня не выражало вообще никаких эмоций, как не было их и в голосе, когда он сказал:

— Это твой выбор, Грейнджер. МакГонагалл сказала тебе мои условия. Ты можешь или подчиниться, или оставить все так, как есть.

Гермиона выглядела так, будто сейчас расплачется. Вынув палочку, она положила ее поперек ладоней.

— Я, Гермиона Джейн Грейнджер, клянусь своей магией никогда преднамеренно не приближаться к Гарри Джеймсу Поттеру или говорить с ним.

Несколько студентов шокированно вскрикнули, увидев, как синяя аура магии окутала Гермиону и несколько усиков из нее потянулись к Гарри.

— Я, Гарольд Джеймс Поттер, принимаю клятву Гермионы Джейн Грейнджер, и возвращаю то, что она ценит больше всего в этой жизни.

Зеленая аура вспыхнула вокруг Гарри и потянулась к ауре Гермионы. Затем, смешавшись вместе, они обе исчезли.

— Присяга принята, и это засвидетельствовано собравшимися здесь, — завершил обряд Дамблдор. — Я только надеюсь, мистер Поттер, что однажды вы не пожалеете об этом.

— Сомневаюсь, профессор Дамблдор, — спокойно ответил Гарри и вернулся на свое место за столом Гриффиндора.

Глава 12. Несколько неприятных фактов.

часть 1

— Альбус, я хотела бы с вами поговорить о Поттере, — попросила Минерва, оставшись в кабинете Дамблдора после еженедельного пятничного отчета.

— Что еще он сделал, Минерва? — Дамблдор уже начал жалеть, что так опрометчиво вынудил Гарри вернуться в Хогвартс, но он не собирался менять своего решения — не на сей раз. Кроме того, что весь волшебный мир нуждался в Гарри Поттере, у директора не было ни малейшего желания повторять ту же самую ошибку, которую он сделал в прошлом году, и которая стоила Гарри свободы.

— Нет, Альбус, он ничего такого не сделал. Я просто беспокоюсь о том, что он может сделать, учитывая то, как он заставил мисс Грейнджер принести клятву. Я знаю, вы хотели заставить его простить нас за прошлый год, и теперь то, что у Гермионы нету ни единого шанса....

— Не совсем, Минерва, — возразил Дамблдор. — Клятва не запрещает самому Гарри говорить с нею, следовательно, случись такое, мисс Грейнджер не потеряет свою магию. Может быть, мы сможем убедить его отказаться от присяги.

— Не думаю, — хмыкнула Минерва. — Прошло уже почти два месяца, и я не вижу никаких изменений. В лучшем случае он просто игнорирует сокурсников, в худшем — он с таким презрением относится к ним, что они сами не хотят с ним разговаривать. Честно говоря, Альбус, я не думаю, что ваш план сработает.

Дамблдор вздохнул. Подойдя к окну и взглянув на квиддичное поле, прекрасно видневшееся из окна кабинета, он сказал: "Ему просто нужно время, Минерва".

— Сколько времени, Альбус, ему нужно на сей раз за счет других студентов? — с недоверием спросила Минерва. — Должна сказать, даже первокурсники не хотят общаться с ним. На церемонии распределения они были очень счастливы, что попадут в тот же дом, где учится знаменитый Гарри Поттер, пока не встретили его.

— Он вредил им? — быстро спросил Дамблдор.

— Если вы имеете в виду то, что он сделал с мисс Грейнджер — тогда нет. Но он относится к ним с презрением, как и ко всем остальным, а ведь они не имеют никакого отношения к тому, что случилось в прошлом году. Они не заслуживают этого, Альбус. — Минерва сделала паузу, чтобы отдышаться, как после тяжелого бега. — Никогда не думала, что скажу это, но мне кажется, что лучше было бы изолировать мистера Поттера от его друзей только по соображениям безопасности.

Дамблдор отрицательно покачал головой:

— Мне жаль, Минерва, но я не буду делать это. К тому же, сомневаюсь, что Гарри причинит им любой физический вред, если они сначала не попробуют навредить ему. Он может быть рассержен, даже зол на нас, но у него есть сильно развитое чувство справедливости и есть вещи, которые даже он не будет делать.

— Что, как не физический вред, он причинил мисс Грейнджер, — Минерва не могла поверить своим глазам, видя, как спокойно отнесся к этому Дамблдор.

— Нет, Минерва, ты не права. Это было скорее эмоциональное потрясение, чем реальный физический вред. Думаю, если бы Гарри хотел, он легко ослепил бы мисс Грейнджер навсегда. Но он просто блокировал способность ее мозга читать, и для такой девушки как мисс Грейнджер это было куда более болезненно. Впрочем, я согласен с мистером Поттером в одном — мисс Грейнджер очень упрямая девушка и ее действительно трудно заставить передумать. Также она полностью убеждена, что знает что будет лучше для окружающих и что у нее есть право вмешиваться в их дела.

— Хмм... — МакГонагалл с трудом скрыла усмешку. — Кажется, я знаю еще одного человека, который думает точно также.

— Понятия не имею, о ком это вы, — Дамблдор выглядел абсолютной невинностью.

— Вы уверены? — Поддела его Минерва, широко улыбнувшись.

— Давайте не будем отвлекаться, — попросил Дамблдор. — Как я говорил, то, как мистер Поттер наказал мисс Грейнджер было прямым следствием ее поступка. Думаю, он хотел показать ей, что он чувствовал, когда она сожгла его альбом с единственными фотографиями его родителей, которые у него были.

— Но это нечестно, Альбус! — Возразила Минерва. — Он наказал ее за то, что она взяла его книгу. Это несправедливо — такое серьезное наказание за обычный проступок.

— Не думаю, что он сделал с ней именно за это. Я имею в виду то, что она взяла что-то у него — было всего лишь предлогом. Вспомни, что она сделала с его фотографиями. — Напомнил Дамблдор. — Она знала, как много они для него значили, и то, что их сожгла его лучшая подруга... Думаю, Гарри понимал, что чтение для мисс Грейнджер — также самое дорогое в ее жизни, и если он отнимет эту ее способность, то сможет хоть как-то расплатиться за то, что она сделала.

По некоторому размышлению, Минерва признала его правоту.

— Думаю, вы правы, Альбус. Хотя, по моему мнению, наказание намного перевешивало все, что она сделала. Гарри был первым другом мисс Грейнджер в Хогвартсе, и я знаю, как сильно она хочет вернуть эту дружбу.

— И именно поэтому он и должен оставаться жить и дальше в башне Гриффиндора, — согласился Дамблдор. — Если мы позволим ему уйти сейчас, то, вероятно, уже никогда не сможем вернуть все, что потеряли в прошлом году. Мистер Поттер слишком важен для нас и всего волшебного мира, чтобы позволить ему уйти.

— Возможно, Альбус, но по сравнению с будущим множества волшебников и ведьм нашего мира, почему это настолько важно? Если так и дальше будет продолжаться, то мы можем потерять слишком много студентов, которые просто решат перевестись в другие школы, если вообще не бросят свое образование . — Она перевела дыхание. — Скажите, почему все это так важно?

Дамблдор нахмурился. Нужно было ответить серьезно, или ее доверие будет потеряно. Пауза затягивалась, и Альбус принял решение.

— Частично эта информация, Минерва, — начал он. — Является совершенно секретной и доступна только членам Визенгамота и некоторым Невыразимцам. Ты знаешь, что число рождающихся волшебников и ведьм в последнее время снижается, и что волшебный мир медленно регрессирует?

— О чем вы говорите? — МакГонагалл не понимала, какое отношение количество волшебников имеет к Гарри Поттеру. — Конечно, из-за Гриндевальда и двух нашествий Темного Лорда количество магов могло снизиться, но — коэффициент рождаемости? И при чем здесь Гарри Поттер?

— Оно понизилось именно из-за межродственных браков. — Пояснил Альбус. — Каждый год рождается все больше и больше сквибов.

— Но магглорожденные волшебники и ведьмы могут помочь в этом. Как, впрочем и полукровки. — Для МакГонагалл все было слишком очевидно.

— Не все это понимают, Минерва. Как глава Визенгамота, у меня есть доступ к статистике рождаемости, и, даже быстро просмотрев ее за последние сорок лет, можно понять, что количество детей, поступающих в Хогвартс, год от года уменьшается. Даже в других волшебных школах, таких как Дурмстранг и Бобатон, наблюдается медленное, но устойчивое уменьшение студентов, что невозможно объяснить действиями Гриндевальда и Волдеморта вместе взятыми. Даже если большинство чистокровных магов и не признает это, полукровки и магглорожденные намного превосходят их численностью, и именно чистокровные маги по силе являются самыми слабыми.

Дав несколько секунд, чтобы эта информация уложилась в сознании профессора, Дамблдор продолжил.

— Несмотря на такие открытые составы зелий, как Волчье Зелье и пара других, за пятьдесят лет никаких открытий не происходило — уж можешь мне поверить. Было также отмечено, что с каждый последующим поколением первокурсники, поступающие в Хогвартс, становились все сильнее, но, по мере взросления их магическая мощь увеличивается ненамного. Кажется, эта тенденция затрагивает даже магглорожденных волшебников. Большинство первокурсников в состоянии аффекта должны быть способны к применению беспалочковой магии, но, по достижению семнадцатилетнего возраста, эта способность практически теряется. Также отмечено, что сквибы рождаются, в большинстве своем, именно у тех пар, чьи родители являются чистокровными уже в двенадцатом поколении или более.

— Почему так, Альбус? — Минерва была почти в шоке от только что услышанных фактов. Она быстро поняла, что хотел ей сказать Дамблдор — каждое поколение было слабее предыдущего.

— Есть несколько причин. Ты знаешь, что множество магглорожденных, которые не очень сильны в магическом плане от природы, или не женились на чистокровных волшебницах, покидают волшебный мир спустя несколько лет после выпуска?

— Почему? — МакГонагалл не видела никакой причины для бегства из волшебного мира. (ну, не считая Гарри — прим. пер.)

— Дискриминация, — просто сказал Дамблдор. — Примерно сто лет назад, чистокровные маги, поняв, что магглорожденные быстро захватывают место под солнцем для себя, приняли закон об ограничении числа рабочих мест для магглорожденных волшебников. Они сделали это только из боязни, что они могут потерять свою власть под напором более молодых волшебников.

МакГонагалл молча сидела, слушая его рассказ.

— Затем, по прошествии нескольких лет, видя, что ничего не меняется, и устав жить под давлением, множество магглорожденных эмигрировало в Америку, где чистота крови мало что значит, и где они смогут реализовать свой потенциал. Другие, которые не могли уехать из страны, вернулись в мир магглов, и были вынуждены вновь учиться жить и выживать без магии.

— И с тех пор никто не изменил эти законы? — Минерва не могла поверить, что маги стали настолько слепыми.

— Каждый раз, когда кто-нибудь пытался изменить их или объяснить, что сулит нам в будущем такая дискриминация, и пробовал отменить эти законы, чистокровные волшебники не позволяют сделать это. — Дамблдор покачал головой. — Что же касается магического потенциала студентов, то у нас есть только предположения. Случайная магия делается без палочки, одними намерениями, эмоциями, и она весьма мощна. Мы, в процессе обучения, заставляем студентов идти по пути определенных слов и жестов, чтобы магия текла сквозь палочку, вместо того, как нужно. Вероятно, именно это и ослабляет их способность к беспалочковой магии, и, вследствие недостатка использования, со временем она полностью атрофируется.

— Конечно, это вызывает беспокойство, — заметила МакГонагалл. — Но я все еще не понимаю, как это относится к мистеру Поттеру, и почему так важно уговорить его остаться в волшебном мире.

— По нескольким причинам, — ответил Дамблдор. — Для начала — он, как победитель Волдеморта, имеет достаточно сильное влияние на политику нашего мира. И, думаю, именно он в состоянии отметить те варварские законы о дискриминации магглорожденных. Но, в конце концов, разве не прекрасно было бы увидеть, как он женится на какой-нибудь ведьме и поселится здесь?

— И, возможно, будет отцом некоторые магически сильных детей?

— Да, конечно, — согласился Дамблдор, делая вид, будто это только что пришло ему в голову, но МакГонагалл не повелась на эту удочку.

— А другие причины?

— Только одна. Если мы когда-нибудь сможем уговорить его остаться и преподавать в Хогвартсе, то он мог бы помочь первокурсникам в освоении беспалочковой магии, что помогло бы им в дальнейшем стать более сильными магами. Иначе, согласно статистике, лет через двести в Магическом мире будут рождаться только сквибы. — Нахмурившись, ответил Альбус.

— Итак, мы должны заставить мистера Поттера еще раз спасти волшебный мир, даже не сказав ему об этом, — с сарказмом произнесла Минерва.

— Боюсь, что так, — кивнул Дамблдор. — Если он узнает, что фактически наше существование зависит от того, останется ли Гарри с нами, или нет, то, учитывая его состояние, он, скорее всего, просто сбежит. И это станет началом конца нашего мира.

* * *

Большой запечатанный конверт упал на стол перед Гарри. Резко взглянув вверх, он еще успел увидеть, как большая серая сипуха мелькнула меж других сов и исчезла.

На этом, довольно пухлом, конверте была только надпись "Гарри Поттеру", выведенная знакомым почерком. Быстрая проверка показала, что в конверте не было ни проклятий, ни какого-нибудь другого неприятного сюрприза. Парень все еще помнил, как Грейнджер подослали то письмо с гноем бубонтюбера на четвертом курсе после статьи незабвенной Риты Скитер, и подозревал, что гриффиндорцы очень желают опробовать что-нибудь в этом роде и на нем. Не обнаружив в конверте ничего опасного, Гарри разрезал его и вытряхнул содержимое на стол.

В конверте прислали множество вырезков из газет и записку. Быстро взглянув на нее, Гарри вспомнил, как после неудачной попытки Фаджа вручить ему Орден Мерлина, он попросил Алекса прислать все статьи об этом, поскольку ему самому не хотелось смотреть множество газет, разыскивая статьи о себе самом. К тому же, было любопытно узнать, напишут ли на сей раз репортеры все, что он сказал, или же, как Рита Скитер, попытаются использовать его слова в собственных целях. Если судить по сердитым взглядам остальных студентов за последние несколько дней, некоторые статьи все же были довольно искаженными.

Он ожидал, что Рита откроет свою собственную кампанию клеветы на него, в целях мести за то, что он раскрыл ее как незарегистрированного анимага. Теперь для нее было намного сложнее добывать нужную информацию, ибо теперь многие начнут защиту от анимагов. "Интересно, могут ли ее посадить за это?" — подумалось Гарри.

На вырезках красовались крупные заголовки: "Мальчик-Который-Выжил обвиняет Министерство Магии и Министра в коррупции!", "Министр Фадж обвиняется в сокрытии информации о возвращении Вы-Знаете-Кого!".

"Кажется, я говорил обо всех них, а не только об идиоте-Фадже", — подумал Гарри. — "По-крайней мере, они частично напечатали правду".

В нескольких статьях упоминалось даже о том, что "Мальчик-Который-Выжил-И-Уничтожил-Волдеморта отказался принять Орден Мерлина Первой Степени от Министра Фаджа..." или "Министр Фадж обвиняется Гарри Поттером в отправке в Азкабан более одного невиновного человека".

Гарри заметил, что ни один из репортеров ни о том, что сам волшебный мир насквозь погряз в коррупции, ни о том, что он покинул бы их мир, оставив его Волдеморту, если бы тот не планировал заодно уничтожить и магглов. Большинство обрезок было практически идентично, хотя в некоторых и проскальзывали намеки на увольнение Фаджа, а некоторые даже призывали изменить систему правосудия Министерства, учитывая, что около четырех невиновных людей заточили в Азкабан за последнюю сотню лет. Впрочем, Гарри сомневался, что из этого выйдет что-нибудь путное, поскольку здесь была вина не столько самой системы, сколько людей, работающих в ней.

"В любом случае, им теперь не придется волноваться о дементорах", — с усмешкой подумал Гарри. — "Может теперь они наймут нормальных волшебников, чтобы охранять тюрьму, а может — и найдут кого-нибудь похуже дементоров".

Единственная газета, наиболее подробно описывающая неудавшееся награждение Гарри, была "Придирой", но даже они замяли его заявление об уходе из Волшебного мира в конце года. Наверняка они просто представить не могли человека, который бы добровольно покинул этот мир. Что ж, в таком случае это станет для них небольшим сюрпризом.

Гарри мельком взглянул на часы. Вот-вот начнется урок Трансфигурации у профессора МакГонагалл. Дамблдор, очевидно, решил, что стоит попробовать Гарри работать с кем-нибудь в паре, поскольку с недавнего времени студенты работали с кем-нибудь в паре. Сегодня его партнером была Джинни Уизли. Как это было объяснено на самом первом уроке, такой способ должен был помочь им научиться работать без конфликтов перед уходом в "настоящий мир".

"Настоящий мир!" — Фыркнул Гарри, идя к классу. — "Эти дураки ничего не знают о настоящем мире!"

В Трансфигурации, как и в остальных предметах, он был одним из отстающих, но это не имело никакого значения. Также, как и всегда, зайдя в класс, он сел на последнюю парту.

Джинни, сидевшая где-то в центре, повернулась к нему и с раздражением махнула рукой, показывая ему сесть рядом с ней, но Гарри только скрестил руки на груди и сидел на своем месте, ожидая дальнейшего развития событий.

Девушка раздраженно хлопнула книгой о стол, закрывая ее, и, схватив свои вещи, с воинственным видом устремилась к последней парте.

— Я сюда пришла первая, Гарри Поттер, и ты должен был сесть рядом со мной! — Джинни с раздражением села рядом с парнем.

— И с какой это стати?

— На этих уроках — я работаю с тобой в паре, забыл? — Джинни с силой топнула ножкой под столом, пытаясь ударить по ботинку парня.

— Не я тебя выбирал. — Спокойно, будто изучая какого-нибудь морского зверька, ответил Гарри.

Видя, что скандала не миновать, со своего места привстала МакГонагалл:

— Мисс Уизли, вы желаете что-то сказать классу?

— Нет, профессор МакГонагалл. — Потупив взгляд, тихо ответила Джинни.

— Мистер Поттер?

— Вы правда хотите, чтобы я ответил, профессор? — с легкой улыбкой спросил Гарри.

— Только если это относится к уроку, — с натяжкой произнесла Минерва.

— Тогда вы сами ответили на мой вопрос, профессор.

Минерва не стала реагировать на провокацию и решила начать урок.

По окончании занятия, МакГонагалл, задав каждой паре студентов два свитка к следующему уроку о способах постоянной трансфигурации и о том, почему заклинание может не сработать, отпустила группу.

По дороге к Прорицанию Гарри и Джинни шли одними из последних, когда девушка решила завязать беседу:

— Давай после обеда встретимся в библиотеке, сделаем Трансфигурацию?

— Если хочешь — приходи. Я в любом случае не буду делать ее. — Гарри пожал плечами.

Внезапно Джинни будто сорвалась с цепи: "Меня уже достало твое отношение!" — прокричала она, прижав его к стене.

Он не сопротивлялся, а просто также спокойно смотрел на нее, будто ничего не произошло, что разозлило ее еще больше. Прорычав что-то неразборчивое, она выхватила палочку и направила ее на парня.

— Может тебе и плевать на свое будущее, но мне не все равно, что станет со мной! Мы работаем в паре, и то, как работаешь ты, влияет и на мои оценки! И ты придешь в Библиотеку сегодня, или я обещаю, что превращу твою жизнь в ад, понял?

— Ты уже ее сделала такой, помнишь? — Гарри взмахнул свободной рукой и Джинни отлетела к противоположной стене коридора. — Ты и вся твоя семейка осудила меня ко всем чертям в прошлом году. Да что ты можешь сделать? Кричать? Плакать? Топать ножками, как дитя, когда он не получает то что хочет? Ничего, что ты можешь сделать, чем ты мне угрожаешь не может быть хуже того, что вы сделали со мной в прошлом году! Ты должна мне долг жизни! Я ведь спас твою жизнь на первом курсе, и практически умер сам, когда спасал тебя. И все это — только потому, что ты была достаточно глупа, чтобы писать в проклятом дневнике, вместо того чтобы посоветоваться с одногруппниками, друзьями, братьями, профессорами наконец! И даже поняв, что дневник опасен, ты никому ничего не сказала! Я не знаю, то ли потому, что кто-нибудь узнает, что ты сделала, или потому что Том мог рассказать мне, что ты была влюблена в меня или еще Мерлин знает что! И, увидев дневник у меня — его украла, вместо того, чтобы оставить его у меня, и проблема могла быть решена прежде, чем ты чуть не умерла. Магглорожденный еще мог бы не задуматься об опасности такого дневника, но не тот, кто прожил в волшебном мире всю жизнь, и чьи родители — члены Ордена Феникса, наконец!

Гарри сделал паузу, мысленно дав себе оплеуху за то, что отошел от темы, и продолжил:

— И с долгом жизни, вместо того, чтобы понять меня, попытаться помочь или сделать еще что-нибудь хорошее, ты послушалась остальных даже не выслушав меня. Долг жизни, который ты и твой отец должны мне, никогда не будет выплачен просто потому, что я ничего не приму от вас. И что же случится, если этот долг не будет выплачен в течение нескольких поколений? Уизли потеряют свою магию? Долг жизни обычно передается от поколения к поколению, и думается, что в конце концов на семье Уизли будет что-то вроде клейма проклятых. Так что, наслаждайся своей жизнью, Уизли. Она может быть долгой и полной страдания.

Сидя на полу в коридоре, и провожая его взглядом, Джинни медленно, на четвереньках, сквозь подступающие слезы стала искать свою палочку, лежащую неподалеку. Она просто хотела спровоцировать его, но не так, как получилось. Она старалась не приставать к нему за прошедшие два месяца, даже не попадаться ему на глаза лишний раз, пока остальные лезли к нему с извинениями. Она надеялась, что такое поведение слегка уменьшит гнев Гарри, но это не произошло. Он будто забыл о ней. Иногда она думала, что он должен был оставить ее в Тайной Комнате пять лет назад. Но сейчас она не сдастся. Он может ненавидеть ее, но никто не отберет Гарри у нее.

Глава 12. Часть 2.

В следующий раз Джинни увидела Гарри только на обеде. Он сидел в конце гриффиндорского стола, сосредоточив все внимание на страницах книги, которую читал. Она хотела подойти попросить прощения за свое поведение ранее, но Рон остановил ее.

— Джинни, — прошипел он — не делай ситуацию еще хуже. МакГонагал сказала, что завтра пришлют замену Молнии. Мы должны отдать ему метлу и вернуть в команду перед игрой со Слизерином, которая состоится на следующей неделе. Если ты разозлишь Гарри еще сильнее, он откажется играть, а я не хочу снова видеть нас разбитыми в пух и прах, как в последней игре, которая была отвратительной. Даже если не вспоминать радость и злорадство Драко Малфоя по поводу того, что он схватил снитч раньше тебя.

-Почему ты так уверен, что он захочет играть в квиддич за Гриффиндор? — спросила Джинни. — Лично мне, очевидно, что единственное чувство, испытываемое им сейчас по отношению к нашему Дому — ненависть. Так чего ради ему помогать нам разгромить Слизерин?

— Он любит летать и играть в квиддич. А также ненавидит Малфоя, — напомнил ей Рон. — И даже если он и не согласится играть за ловца против другой команды, но в матче со Слизерином Гарри будет на нашей стороне. И я уверен, как только он снова окажется на метле, то захочет остаться в команде, и мы получим Кубок!

Джинни только покачала головой на это, думая о приоритетах брата. Гермиона была права. Рон просто помешан на квиддиче. Ей казалось, что, если бы он должен был умереть завтра, то последние мысли, вероятно, были бы не о его семье, а о Пушках Педдл, об их несомненном выигрыше и горестные муки от того, что он пропустит такое.

Пообедав, Джинни стала наблюдать за Гарри, пытаясь придумать, что сказать и не оказаться отвергнутой. Как сделать так, чтобы человек, о котором она мечтала с детства, впервые услышав о Гарри Поттере, стал ее. Несмотря на некоторые ошибки вначале, она знала, что он был не против встречаться, по крайней мере, до того момента, как его осудили. Он только должен узнать, что на сей раз все будет по-другому. Нужно, чтобы он заметил, как она сожалеет о случившемся в прошлом году и о своем участии во всем этом. Он должен понять, что она не повторит ошибки снова, и что для него будет безопаснее всего довериться... нет, полюбить именно ее, потому что она никогда не предаст его снова. Она скорее умрет, чем сделает это!

* * *

— Поттер, — Колин Криви заглянул в спальню шестикурсников.

— Что, Криви? — Гарри отвлекся от своих записей.

— МакГонагалл ждет тебя в Общей Гостиной, — сказал ему Колин прежде, чем исчезнуть из дверного проема.

Вздохнув, Гарри убрал толстую книгу, которую читал, и тетрадь в портфель, который взял с собой, отправляясь к декану.

Подойдя к лестнице, он увидел, что Гостиная была полна людей. Все они о чем-то переговаривались, создавая шум, похожий на гудение большого пчелиного роя. На первый взгляд никого из первогодок там не было. Только курсы со второго по седьмой и МакГонагалл. Что происходит? Он напрягся, готовясь к худшему. Им не удастся застать его врасплох, как в прошлом году.

— Пожалуйста, присоединяйтесь к нам, мистер Поттер, — позвала его МакГонагалл .— Мы ждем только Вас.

Вздохнув, Гарри начал спускаться по лестнице, задаваясь вопросом, что Дамблдор и МакГонагалл придумали на этот раз.

Так как Гарри стоял выше всех, ему были прекрасно видны осторожные маневры гриффиндорцев, старавшихся освободить место в основании лестницы так, чтобы там осталась только Глава Дома. Он ухмыльнулся, заметив действия учеников: они проявляли "храбрость" достойную Гриффиндора!

-Зачем Вы хотели видеть меня, профессор? — спросил Гарри, как только достиг конца лестницы.

— Ваши товарищи хотят сделать Вам небольшой подарок, мистер Поттер — ответила МакГонагалл.

— О, и чтобы это могло быть? — Гарри скрестил руки на груди, теперь уверенный в том, что Дамблдор опять решил взять управление всеми делами в свои руки.

МакГонагалл отступила в сторону, позволяя увидеть Джинни, которая стояла позади нее. Девушка держала в руках метлу, ручка которой была украшена красной и золотой лентами.

— Гарри, — голос Джинни был больше похож на писк, поэтому она глубоко вздохнула и попробовала снова.— Гарри, мы — твои сокурсники-гриффиндорцы — хотели бы принести извинения за наше поведение в прошлом году, особенно за то, что уничтожили твои вещи, и показать, как сильно мы сожалеем о случившемся. Мы не можем восстановить все, но хотели бы заменить тебе хотя бы Молнию.

Она вышла вперед и протянула метлу с неуверенной улыбкой на лице. Улыбка стала еще меньше, когда Гарри даже не двинулся, чтобы забрать подарок.

— Гарри, пожалуйста, возьми. Она твоя.

— Так же как и место в команде! — выкрикнул Рон откуда-то из толпы позади Джинни.

-Это не мое, — Гарри покачал своей головой. — Молния, которую мне подарил на Рождество и день рождения крестный, была уничтожена в прошлом году. Это лишь попытка искупить вину. Я думаю, что это идея Дамблдора и МакГонагалл. Я имею ввиду, что сомневаюсь в том, что гриффиндорцы сами смогли додуматься до этого и тем более смогли бы оплатить: Молния — довольно дорогая метла.

— Какая разница кто об этом позаботился? — Джинни начала немного заводиться. Все шло совсем не так, как планировалось. Все ожидали, что Гарри будет счастлив получить собственную метлу, а вместо этого он ведет себя как неблагодарный мерзавец. — Мы все скинулись, чтобы купить ее для тебя.

Гарри на мгновение окинул взглядом комнату, а потом уставился на пол.

— Так это мне.... И я могу делать с ней все, что захочу?

— Да, Гарри, — подтвердила Джинни довольным голосом, так как ей показалось, что он принимает их подарок и извинение. На сей раз, когда она протянула ему метлу, он взял ее.

— Значит, если я захочу бросить ее в огонь прямо здесь и сейчас, никто не имеет права остановить меня, потому что это принадлежит мне, — прокомментировал Гарри.

-Зачем тебе так поступать? — закричал Рон. — Тебе необходима метла, чтобы занять место ловца. Ты не сможешь летать без метлы.

— А кто сказал, что я хочу быть ловцом? И тем более ловцом этого Дома? — Гарри пристально посмотрел прямо в глаза Рону.

— Ты же не хочешь, чтобы Слизерин выиграл Кубок Квиддича и Школы, не так ли? — возразил Рон.

— Сказать по правде, Ласка, я меньше всего озабочен тем, кто выиграет эту идиотскую Чашку квиддича ,— категорично отрезал Гарри, вызвав волну удивления такому произволу со стороны преданных поклонников квиддича.

Гарри снял ленты и выпустил метлу так, что она зависла в воздухе. Он заметил на ручке свое имя, тисненное золотом, а под ним — снитч. Они, должно быть, сообщилии компании-производителю, для кого эта метла, и, скорее всего, получили изрядную скидку, так как фирма теперь сможет заявить, что сам Спаситель Волшебного Мира Гарри Поттер предпочитает пользоваться их продукцией.

После резкого движения его руки метла полетела через всю комнату к камину, заставляя многих гриффиндорцев броситься в разные стороны, чтобы избежать встречи с ней. Но метла остановила свое движение не в огне, как все боялись, а выше, на стене. Мгновение спустя под ней появилась светящаяся бронзовая мемориальная доска.

Гарри достиг портрета, обходя людей на своем пути, когда те пытались препятствовать его уходу.

Джинни стояла некоторое время в ступоре, а затем бросилась за ним, выкрикивая его имя.

* * *

Когда приблизительно час спустя она вернулась в Гостиную, там почти никого не было.

— Вам удалось догнать его, мисс Уизли? — спросила профессор МакГонагалл.

— Практически, профессор МакГонагалл, — ответила Джинни. — Я была в состоянии только держать его в поле зрения, пока он не вошел в туалет Плаксы Миртл. Когда я попыталась последовать за ним, то врезалась в невидимую стену, которая не пропустила меня. Через несколько минут я смогла снять заклинание, однако, зайдя внутрь, Гарри не обнаружила. Думаю, он спустился в Тайную Комнату, но вход был закрыт, и я не смогла пойти за ним.

— Что ж, я рада, что Вы не сделали этого, — заметила МакГонагалл, прежде чем покинуть общежитие и поспешить в кабинет директора.

Джинни подошла, чтобы рассмотреть надпись на мемориальной доске под метлой, которую они подарили Гарри.

ЭТО ДОЛЖНО СЛУЖИТЬ НАПОМИНАНИЕМ ВСЕМ, КТО ЖИВЕТ В ЭТОМ ОБЩЕЖИТИИ. ВЫ ДУМАЕТЕ, ЧТО СТАЛИ ЧАСТЬЮ ДРЕВНЕГО И БЛАГОРОДНОГО ДОМА. Я ПРЕДУПРЕЖДАЮ — ЭТО НЕ ТАК.

ВАМ, ВОЗМОЖНО, СКАЗАЛИ, ЧТО НИКОГДА НИ ОДИН ИЗ ГРИФФИНДОРЦЕВ НЕ БЫЛ СТОРОННИКОМ ТЕМНОГО ЛОРДА. ЭТИ СЛОВА БУДУТ ОЗНАЧАТЬ ТОЛЬКО ОДНО: ОНИ ЗАБЫЛИ ИЛИ ХОТЯТ ПРОИГНОРИРОВАТЬ, ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ, ДВУХ ГРИФФИНДОРЦЕВ, КОТОРЫЕ СЛУЖИЛИ ЛОРДУ ВОЛДЕМОРТУ, ТАКЖЕ ИЗВЕСТНОМУ КАК TOM РЕДДЛ. ВЫ МОГЛИ БЫ СПРОСИТЬ, КТО ЭТИ ЛЮДИ, ОПОЗОРИВШИЕ НЕ ТОЛЬКО СОБСТВЕННУЮ ЧЕСТЬ, НО И ЧЕСТЬ СВОЕГО ДОМА? ИХ ЗОВУТ ПИТЕР ПЕТТИГРЮ И ПЕРСИВАЛЬ УИЗЛИ.

ВО ВРЕМЯ УЧЕБЫ ВЫ ПОЙМЕТЕ, ЧТО ФАКТИЧЕСКИ ВСТУПИЛИ В ДОМ ШАКАЛОВ, А НЕ ЛЬВОВ. ВЫ ЗАМЕТИТЕ, ЧТО ОНИ ДОВОЛЬНО БЫСТРО ПРИМУТ ВАС В СВОЮ КОМПАНИЮ. НО ЕСЛИ ВЫ СДЕЛАЕТЕ ЧТО-НИБУДЬ, ЧТО ОНИ ПОСЧИТАЮТ НЕ ПОДОБАЮЩИМ ГРИФФИНДОРЦУ, ИЛИ СОВЕРШИТЕ ПОСТУПОК, КОТОРЫЙ ПРИВЕДЕТ К ПОТЕРЯМ БАЛЛОВ ВАШЕГО ДОМА, ДАЖЕ ЕСЛИ ОН БЫЛ НЕОБХОДИМ, НА ВАШ ВЗГЛЯД, ДЛЯ СПАСЕНИЯ ДРУГОГО, ИЛИ, ВОЗМОЖНО, У ВАС ЕСТЬ НЕОБЫЧНЫЙ ДАР, КОТОРЫЙ ОНИ СЧИТАЮТ ТЕМНЫМ, НАПРИМЕР, КАК ПАРСЕЛАНГ — ТО ВСЕ ЗАКОНЧИТСЯ ТЕМ, ЧТО ВАС НАЗОВУТ ЗЛОМ И БУДУТ ИЗБЕГАТЬ НЕ ТОЛЬКО УЧЕНИКИ ВАШЕГО ОБЩЕГО ДОМА, НО И ДРУГИЕ, ТАК КАК ИМЕННО ВАШИ ТОВАРИЩИ ПОМОГУТ В РАСПРОСТРАНЕНИИ СЛУХОВ, ДАБЫ ОГРАДИТЬ ВСЕХ УЧАЩИХСЯ ШКОЛЫ ОТ ВАС.

ВЫ ТАКЖЕ МОЖЕТЕ ЗАМЕТИТЬ, ЧТО ИНОГДА, КОГДА ВЫ ГОВОРИТЕ ПРАВДУ, ЕДИНСТВЕННОЕ ЧТО МОЖЕТЕ РАССКАЗАТЬ, ВАМ НЕ БУДУТ ВЕРИТЬ ИЗ-ЗА ТОГО, ЧТО ЭТО НЕ СОВПАДАЕТ С ТЕМ, ЧЕМУ ВЕРЯТ ОНИ, И ЧТО БЫ ВЫ НИ ГОВОРИЛИ И НИ ДЕЛАЛИ — НИЧТО НЕ ЗАСТАВИТ ИХ ПЕРЕДУМАТЬ.

ЕСЛИ ВЫ ПОДУМАЕТЕ, ЧТО ТЕКСТ ЭТОЙ МЕМОРИАЛЬНОЙ ДОСКИ ЛОЖЬ, СПРОСИТЕ ЛЮБОГО ГРИФФИНДОРЦА И ПОСМОТРИТЕ, РАССКАЖУТ ЛИ ОНИ ВАМ, КАК ЧЛЕНЫ БЛАГОРОДНОГО ДОМА МУЧАЛИ ПОТТЕРА ВО ВРЕМЯ ЕГО ОБУЧЕНИЯ. ПОСМОТРИТЕ, ПРИЗНАЮТСЯ ЛИ ОНИ ИЛИ СКРОЮТ ПРАВДУ. ПОСМОТРИТЕ, СМОЖЕТЕ ЛИ ВЫ НАЙТИ ИНФОРМАЦИЮ В ШКОЛЬНОЙ БИБЛИОТЕКЕ, ЕСЛИ ТЕ ПРОСТО ПРОМОЛЧАТ. И ХВАТИТ ЛИ У ВАС ХРАБРОСТИ, ЧТОБЫ ИСКАТЬ ПРАВДУ, ИЛИ ВЫ БУДЕТЕ ПОХОДИТЬ НА ОСТАЛЬНЫХ И ИГНОРИРОВАТЬ ЕЕ?

ПОСМОТРИМ.

Глава 13. Моя жизнь катится псу под хвост....

Часть 1

"Моя жизнь катится псу под хвост.... "

В пятницу, за день до первого в этом году состязания по квиддичу, один староста-пятикурсник зашел за Гарри на урок зелий, чтобы отвести его к МакГонагалл.

Юноша с сожалением покинул занятие: профессор Вилмот была лучшим учителем, чем Снейп. Хотя, с другой стороны, даже Фадж был бы лучше бывшего Пожирателя Смерти. Профессор Вилмот была приятной, образованной женщиной, которая была в состоянии поддерживать порядок, не терроризируя студентов во время занятий такой сложной дисциплиной. Она сделала предмет интересным для всех учащихся, независимо от их уровня знаний.

"Жаль, что у нас не было профессора Вилмота или кого-то похожего на нее в течение прошлых семи лет," — думал про себя Гарри. — "Это несомненно намного облегчило зелья для Невилла и меня. И кто знает, возможно, погибший друг гораздо лучше разбирался бы в них, с его-то знаниями травологии."

МакГонагалл обратилась к нему, как только он появился на пороге ее кабинета:

— Заходите, мистер Поттер, и закройте дверь за собой.

Гарри сделал, что ему cказали, а потом, не дожидаясь разрешения, сел за стол напротив профессора, желая узнать причину, из-за которой его вызвали.

— Я позвала Вас, чтобы Вы сняли свое заклинание с мистера Малфоя, — МакГонагалл поставила на стол клетку, в которой находился белоснежный хорек.

— Вы имеете в виду заклинание, которое он создал сам, — с улыбкой напомнил ей Гарри, которому нравилось, что студент так и остался в своей анимагической форме. Он всегда думал, что из блондинистого слизеринца выйдет лучшее животное, чем человек. — Я не насылал на него проклятье, а всего лишь отразил.

— Как бы то ни было, отражая заклинание, вы изменили его, поэтому мне не удается вернуть мистеру Малфою первоначальный облик, — решительно сказала профессор.

— Вы хотите сказать, что Мастер Трансфигурации не может снять заклинание, созданное Малфоем? — Гарри поглядел на заключенного в клетке зверька. — Черт побери, а ты силен!

Хорек злобно оскалился.

— Не я тот, кто действовал, не подумав, помнишь, Малфой? — напомнил Поттер сердитому блондину. — На мой взгляд, твой характер не соответствует качествам Дома Слизерин, которому, я верю, присущи хитрость и терпение. Ты уверен, что был правильно распределен? Чем дальше, тем чаще ты поступаешь как гриф.

Если бы хорьки могли убивать взглядом, то Гарри был бы уже мертв.

— В любом случае, возвращая заклинание мистеру Малфою, вы его изменили? — МакГонагалл была в этом уверена, но ей хотелось получить подтверждение.

Удовольствие скользнуло по лицу Гарри, когда он рассматривал фуро [прим беты: фуро — хорек-альбинос].

— Если только немного, — допустил он. — Малфой хотел, чтобы трансформация была постоянной. Я изменил это, создавая лазейку, чтобы иметь возможность снять.

— И что это? — спросила МакГонагалл, так как пострадавший не мог говорить.

Гарри пожал плечами.

— Он должен признать, что был неправ. Действительно поверить, что был не прав, атакуя меня в Большом Зале, а не просто сказать это ради снятия заклинания.

— Сомнительно, что мистер Малфой когда-нибудь признает такое, поэтому можете вы снять заклинание? — поинтересовалась декан.

Гарри пристально рассматривал хорька какое-то время, его взгляд был немного рассеянным, словно он видел что-то недоступное ей.

— Могу, но не буду.

— Почему?

— Потому что тогда он не выучит свой урок, — сказал ей ученик.

— И что же он должен выучить? — осведомилась МакГонагалл.

— Он, как и весь волшебный мир, должны понять, что каждое действие ведет к определенным последствиям, — начал объяснять Гарри. — Годами, если не столетиями, ведьмы и волшебники нападали друг на друга из-за каких-то мелочей или разницы во взглядах на мир. Что вы делаете с собой, не имеет значения, — когда он продолжил, его глаза стали холодны как лед. — Вы можете окончательно уничтожать себя, и я не буду волноваться до тех пор, пока вы не пытаетесь вмешивать других. Проблема в том, что вас не волнуют пострадавшие от ваших действий. Два последних Темных Лорда перенесли ваши споры из-за пустяков в магловский мир и были близки к его уничтожению. Вы также вовлекли или попытались вовлечь других магических существ в свои сражения, а затем, когда битвы закончились, вы нарушили обещания, которые дали им, или заставили их заплатить, поскольку те выбрали другую сторону.

— Это были Пожиратели Смерти, мистер Поттер, — указала член Ордена Феникса. — Большинство волшебников спокойно живут и с уважением относятся к магглам и другим магическим существам.

Гарри покачал головой, не соглашаясь.

— У вас тоже историю вел Биннс, профессор? Ведь вы не можете не видеть, как волшебный мир относится к тем, кого считает ниже себя. Лично я потрясен, что можно узнать об истории магического мира, если почитать не только о том, что рассказывает профессор, помешанный на восстаниях гоблинов и настолько скучный, что может заставить уснуть и гиперактивного ребенка. Например, приблизительно до 1945 года среди волшебного сообщества была весьма распространена травля магглов и сквибов и считалась незначительным преступлением. Лично я думаю, что единственной причиной, по которой Министерство вообще сочло это преступлением, было быстрое развитие науки магглов, тогда-то чиновники и поняли, насколько опасными могут те стать, если их загнать в угол. По моему мнению, Министерство хочет избежать столкновения из-за их численного перевеса, по меньшей мере, 100 к 1. Но даже с изменениями в политике, я заметил, что ведьм и волшебников, пойманных на использовании опасной магии против магглов, в действительности не наказывают. Они только получают по рукам, а людей, на которых было совершено нападение, подвергают Obliviatе так, чтобы те не могли вспомнить о преступлении, совершенном против них.

Он сделал паузу, ожидая ответа. Когда комментариев не последовало, продолжил.

— Я не могу представить, что случится, если ведьма или волшебник нападут на человека, которого нельзя подвергнуть Obliviate. Это станет концом магического мира? А может Министерство прикажет убить беззащитного маггла, потому что ему нельзя блокировать память? Так же существует вариант, что неволшебник разыграет потерю памяти, а потом вернется, чтобы отомстить магическому миру из-за действий одного волшебника или ведьмы?

Видя выражение недоверия на ее лице, он подтвердил свои рассуждения.

— Это действительно возможно, вы знаете. За последние 50 лет магглы показали, что могут быть весьма изобретательны, когда им это необходимо или существует достаточно серьезная угроза. Мне известен факт, что маггловские ученые пытаются воздействовать на клетки, чтобы излечить такие болезни, как рак или СПИД, я сам вложил капитал в некоторые из этих исследований. Не понадобится больших усилий, что бы превратить это в оружие войны, если будет веская причина, и неволшебник получит образец крови волшебника. Они смогут, вероятно, создать болезнь, которая заразит любого с волшебными способностями и оставит полностью без волшебства, и им даже не придется искать место вашего обитания, чтобы удостовериться, что вы заразились. Все, что им необходимо, это инфицировать магглорожденного, которого довольно легко вычислить во время ежегодного посещения платформы 9 и ¾ для отправки в Хогвартс.

Гарри даже не потрудился скрыть ухмылку при виде ошеломленного выражения лица МакГонагалл. Очевидно она, как и остальная часть волшебного мира, не могла и предположить, что магглы смогут найти волшебников и уничтожить их, если будет найдутся достаточные причины это сделать.

Женщина продолжала хранить молчание, и Гарри спросил ее:

— Хотите еще что-нибудь обсудить, профессор? Если нет, то мне необходимо идти на следующий урок. Вы же не хотите, чтобы из-за меня Ваш Дом лишился еще большего количества баллов, не так ли?

МакГонагалл наконец взяла себя в руки и решительно сказала:

— Не понимаю, почему Вы так стремитесь в класс. Согласно всем Вашим учителям, Вы только сидите там и ничего не делаете.

Студент пожал плечами.

— Нужно же хоть чем-то заняться, пока я заперт в вашей тюрьме.

— Хогвартс — не тюрьма, мистер Поттер! — оскорблено заявила преподаватель. — Хогвартс — это место для обучения, где студенты получают лучшее образование, которое им необходимо в волшебном мире.

— Я уверен, что другие обитатели согласятся с вами во всем, что вы им преподаете, но не я. Единственное, что можно отточить, обучаясь в этой школе, так это умение предавать других, — холодно сказал ей Гарри. — И у меня есть большие сомнения относительно качества образования, полученного здесь от учителей, преподававших мне почти 7 лет. Если эти учителя — пример для подражания студентам, я удивлен, что большинство из учащихся не убиты Вольдемортом.

— Как вы можете! -МакГонагалл уже не скрывала своего гнева. — Вы понятия не имеете, о чем говорите! Директор школы прилагает все усилия, чтобы предоставить студентам лучших преподавателей.

— Тогда давайте посмотрим на этих учителей, — Гарри словно не заметил ее вспышки. — Конечно, я могу говорить только о последних 7 годах, но за это время это воображаемо-образцовое учреждение имело только двух, заметьте, двух компетентных учителей ЗОТИ: Люпин и Пожиратель Смерти Крауч, под оборотным зельем. Усилия остальные были просто смехотворны, и им вообще не следовало позволять преподавать, потому что все их уроки оказались пустой тратой времени. Неудивительно, что они не продержались больше года.

— Они были самыми лучшими среди возможных, — повторила МакГонагалл и добавила. — Пока Квиррел не встретился с Тем-Кого-Нельзя-Называть, он был превосходным учителем ЗОТИ. Профессор Локхарт и Смизерин — тоже.

— Я ничего не могу сказать о квалификации Смизерина, я здесь недостаточно долго, чтобы сформировать свое мнение о нем [прим перев: видимо смотря на успехи учеников...], но то, что он больше не преподает здесь, подтверждает его недостаточную квалификацию для уничтожения проклятия, которое похоже наложено на должность преподавателя ЗОТИ, — спокойно возразил Гарри. — И единственная вещь, которой мог обучить Локхарт — это как правильно вести себя перед камерами... тупой щеголь. Он был хорош в приведении представительниц женского пола в состояние "подернутых дымкой глаз и таких же мыслей". Лично я думаю, что даже Филч был бы лучшим учителем ЗОТИ, чем Локхарт.

МакГонагалл ничего не сказала, слишком хорошо помня, какими расслабленными становились учительницы при виде этой знаменитости. Она была в меньшей степени уязвимой для него, так как было много других дел, на которые требовалось время, особенно когда начались атаки василиска.

— Перейдем теперь к тому, что можно назвать более постоянным штатом, который я наблюдал во время обучения, — продолжил Гарри со злой усмешкой. — Первым у нас идет профессор Зелий, который на протяжении по крайней мере 20 прошлых лет так запугивал студентов и покровительствовал своему Дому, что только небесам известно, сколько потенциальных Мастеров Зелий было загублено его обучающими методами. Я даже не упоминаю о его ненависти, направленной на меня только потому, что я — сын своего отца.

— Этот вопрос был решен, — напомнила ему МакГонагалл. — Снейп здесь больше не преподает и никогда не сможет.

— Но это уже исправит причиненного вреда, — возразил Гарри. — Было множество жалоб о его обучающих методах, но директор оставил его.

— Вам хорошо известны причины, — парировала женщина.

— Директор вполне мог найти ему другую работу, позволяющую находится в непосредственной близости от него и иметь возможность передавать информацию о Воландеморте, — заметил Гарри. — Директор даже не сделал попытки остановить его или вынудить изменить методы обучения, ведь если бы он действительно заботился о студентах, то так бы и поступил. Но как вы заметили, Снейп больше не является проблемой, благодаря мне.

Он поднял палец.

— Давайте теперь, обратим внимание на нынешнего преподавателя УЗМС. Я ничего не имею против Хагрида лично, но не могу не задаваться вопросом, сколько студентов, которыe возможно были заинтересованы волшебными существами, испугались тех существ, что показывал Хагрид. Это специфический урок, похожий и одновременно противоположный Зельям, потому что если у вас нет с самого начала любви к большим опасным существам, это не тот предмет, который вы захотите выбрать. Хагрид — полугигант, таким образом, очень мало вещей могут причинить ему вред. К сожалению, он любит больших и опасных существ, думая, что и остальные видят в них безопасных щенят и котят. Вместо того, чтобы начать с маленьких безопасных симпатичных существ, он берет для изучения самое большое, самое опасное и иногда самое уродливое из существ. Он должен научиться соотносить свои занятия с возможностями студентов. Другими словами от третьекурсников или четверокурсников не стоит ожидать умения общаться с гиппогрифами или огненными жалами соплохвостов. Шестые или седьмые курсы, возможно, смогут, но не младшие. Первая треть, в течение пяти лет обучения, должна быть посвящена безопасным существам, как, например, единороги, постепенно переходя к более опасным существам. Я даже не буду перечислять свои претензии к мошеннице Трелони, предсказывавшей мне смерть каждый раз, когда у меня было занятие, или Биннсу, который настолько скучен, что удивительно, как никто из студентов не умер на его уроках.

МакГонагалл выглядела немного раздраженной из-за того, что кто-то указал на недостатки школьных учителей.

— Хорошо, я признаю, что у нас есть небольшие проблемы с некоторыми членами преподавательского состава. Хогвартс — известен повсеместно своим лучшим уровнем образования, который необходим, чтобы преуспеть волшебникам и ведьмам в волшебном мире.

Гарри фыркнул на это заявление.

— О да, я уверен, что способность превратить подушку с булавками в дикобраза — действительно поможет мне преуспеть. Кто знает, возможно, следующий Министр будет избран, именно из-за способности сделать это.

Поскольку профессор уже готова была возмутиться на заявление о том, что ее класс был пустой тратой времени, Гарри поторопился продолжить.

— Я не идиот и знаю, почему Дамблдор вынудил меня вернуться, и это не из-за необходимости закончить мое образование. Он думает, что со временем я прощу моим прежним друзьям и всему магическому миру то, что Вы сделали со мной в прошлом году, но я уже сказал ему и теперь повторяю Вам: этого не будет. Ничего, из того, что я выучил перед Азкабаном, не пригодится мне во внешнем мире, кроме знаний о том, какими предателями, не гнушающимися удара в спину, могут быть ведьмы и колдуны. Я получал этот урок на втором, третьем, четвертом, пятом и шестом курсах. И как дурак, после каждого происшествия, ожидал, что люди извлекут уроки из своих ошибок, однако этого не происходило. Теперь я только жду окончания учебного года да забочусь о некоторых незаконченных делах в волшебном мире. Как только мне исполнится восемнадцать, никто не будет в состоянии вынудить меня сделать хоть что-то без моего желания. Никогда.

Он покинул ее кабинет, не дожидаясь разрешения идти.

МакГонагалл покачала головой и снова задумалась, а не был ли директор слишком оптимистичен, и смогут ли они добиться прощения Гарри и того, чтобы он остался в волшебном мире. Она знала, что директор был прав в одной вещи: в мире волшебства было очень много проблем, которые на данном этапе никогда не решатся, особенно с кем-то, вроде Фаджа у власти. Однако если верить Ежедневному Пророку, Фадж еще прежде, чем закончится год, по постановлению Визенгамота будет смещен с должности. Она знала, что Дамблдор надеется выставить кандидатуру Гарри на пост Министра на следующих выборах, потому что это поможет создать из магической Англии великую державу, и появится возможность изменить ряд проблем, которые долгое время существовали в волшебном мире. Несмотря на то, как обращались с ним родственники, а может именно благодаря этому, Гарри был одним из немногих, кто не видел разницы между волшебником и любым другим волшебным существом и смотрел на всех одинаково.

Утром в день состязания между Гриффиндором и Слизерином было ясно и не жарко. Все согласились, что это прекрасная летная погода. Никто не сомневался в зрелищности предстоящей игры: противостояние между Домами дошло до крайней точки напряженности.

За прошлую неделю гриффиндорцы, и в особенности Рон Уизли, снова развлекали другие Дома, давая пищу для сплетен. Говорили, заменой Молнии, сожженной в прошлом году, гриффиндорцы пытались подкупить Поттера, чтобы тот снова занял место ловца. Очевидно, они не были уверены в своих силах и способности выиграть у Слизерина даже притом, что Малфой не участвовал, все еще находясь в образе хорька. Продолжением слуха стал отказ Поттера. Также было известно, что Молния, которую ему вручили, в настоящее время прикреплена к стене в гостиной Гриффиндора, и все попытки снять ее потерпели неудачу.

Уизли по крайней мере один раз в день пытался убедить Поттера играть. Чаще всего он делал это на переменах. После первой же попытки Поттер надел значок, на котором любой мог прочитать: "Я вижу как вы разеваете рот, но все, что я слышу — вздор, вздор, вздор" или "Я отказываюсь состязаться в остроумии с невооруженным противником". Вид значка раньше заставил бы лучшего друга пойти красными пятнами, но он был столь настроен на участие Поттера в игре, что сохранял терпение.

На вопрос о том, сделает ли Уизли последнюю попытку убедить Поттера играть, даже если на тренировку больше нет времени, ответ получили Равенкло — они первые заметили, как Уизли сопровождает Поттера в Большой Зал.

Он фактически кричал:

— Гарри, ты гриффиндорец. Я не могу поверить, что ты хочешь позволить этим скользким слизеринцам выиграть Кубок Квиддича. Он должен быть наш.

Гарри продолжал идти, пока Рон не бросился вперед, схватил его за руку и развернул лицом к себе.

— Для поддержания чести нашего дома, нам необходим ты: прирожденный и истинный Гриффиндор.

Несколько представителей чужих Домов, а также часть сокурсников окружили пару. Всем хотелось увидеть развитие конфронтации, которая длилась на протяжении всей недели.

Гарри с рычанием выдернул свою руку из захвата Уизли, его лицо выражало презрение.

— Я не Гриффиндор! — голос Гарри был холодным, словно лед. — Вам нет необходимости искать ловца. В команде уже есть один, помнишь, твоя ненормальная гулящая сестрица, которая играла за ловца в прошлом году, и, несомненно, тренировалась в этом.

Рон разевал рот, как рыба, когда собеседник повернулся, чтобы уйти, но у того еще было , что сказать.

— Конечно, если она играет так же, как ее брат, она не особо хороший игрок в квиддич.

Лицо Рона покраснело, когда он понял, что оскорбили и его, и сестру. К черту этого Поттера! — подумал он, делая выпад вперед.

Он снова схватил противника за руку и, развернув его к себе, ударил кулаком в нос.

Гарри в ответ врезал ему в живот, вкладывая в удар весь свой гнев, так что Рон отлетел на несколько фунтов и упал на пол.

Окружающие их отшатнулись, чтобы избежать столкновения.

Когда Рон пытался встать на ноги, то услышал голос, кажется, Забини.

— Пять галеонов на Поттера.

Это еще сильнее привело его в ярость, и он бросился на своего бывшего лучшего друга с намерением взять реванш.

Два молодых человека катались по полу у входа в Большой Зал, когда через подбадривающую их толпу протолкнулась МакГонагалл.

Когда она увидела, кто дерется, то закричала:

— Мистер Поттер, мистер Уизли, немедленно прекратите!

Но молодые люди были столь увлечены дракой и собственным гневом, что не слышали ее приказ. Вытащив палочку, МакГонагалл указала на дерущихся:

— Pertificus Totalis!

Гарри и Рон мгновенно замерли на месте. Толпа вокруг них быстро разошлась, прежде чем профессор обратила свое внимание на них. Разморозив пару, МакГонагалл подозвала их ближе. Они, молча, замерли: Рон — смотря в пол, а Гарри — ей в глаза.

— Мистер Уизли! — МакГонагалл решила начать с префекта. — Я ожидала лучшего поведения от старосты седьмого курса. А обнаружила, что вы деретесь посреди Большого Зала [прим перев: и когда они только успели оказаться в центе зала, вроде были только на входе...], словно уличный головорез. Из-за чего вы вообще затеяли ссору с Вашим лучшим другом?

— Он не мой друг! — горячо ответил ей Рон, все еще рассерженный из-за оскорбления его навыков игры и сестры. — Настоящий друг не оскорбил бы ни вас, ни члена вашей семьи.

— Ты никогда не был настоящим другом, Ласка. Настоящий друг никогда не интересуется кем-то исключительно ради выгоды, которую можно извлечь. Единственная вещь, которая тебя когда-либо интересовала, это титул лучшего друга Мальчика-Который-Выжил, — возразил Гарри. — И ты отвернулся от меня в то же мгновение, когда подумал, что я стараюсь присвоить всю славу только себе. Или когда решил, что сможешь оказаться в центре внимания, осудив меня как злого темного волшебника.

— Достаточно! — МакГонагалл взорвалась прежде, чем могла начаться новая драка. — Мистер Уизли, что произошло?

— Я хотел, чтобы Поттер играл за ловца сегодня, а он оскорбил меня и Джинни, — сказал ей Рон.

— Это так, мистер Поттер? — декан не сомневалась, что многое было упущено.

— Примерно, — согласился Гарри. — Только он забыл, что я уже отверг его предложение раз 50 или 60 на этой недели. Я сказал ему, что у меня нет никакого желания играть в команде предателей, но он не понимает слова "нет".

— Кто первым ударил? — поинтересовалась МакГонагалл.

Рон рассматривал трещины в полу, поэтому ответил Гарри.

— Ласка.

Преподаватель выглядела очень разочарованной.

— По 20 баллов с каждого за драку. Мистер Поттер, вам назначается взыскание, — Гарри на это фыркнул, но МакГонагалл продолжила. — А Вы, мистер Уизли, лишаетесь значка старосты за неподходящее для префекта поведение...

— Это нечестно! — прервал ее Рон. — Это он начал! Почему Вы наказываете меня?

Заместитель директора впилась в него взглядом.

— Скажите спасибо, что я не лишила Вас еще и места в команде по квиддичу, мистер Уизли. Вы не отрицаете, что первым нанесли удар. Вы должны научиться управлять своим гневом, молодой человек. Очевидно, за 7 лет в Хогвартсе вы так и не поняли, что должны контролировать себя. Жизнь редко справедлива, и иногда Вы будете сталкиваться с вещами, которые смогут Вас расстроить. Однако Вы не можете сначала действовать, а потом думать, как было на протяжении прошедших 7 лет. Если такое продолжится, Ваша возможность приобретения приличных средств к существованию после окончания школы окажется маловероятной, потому что люди Вашего сорта едва ли являются приемлемыми для работодателей в данное время.

* * *

Игра Гриффиндор-Слизерин длилась до вечера и, вероятно, продолжилась бы и дальше, если бы Джинни, наконец, не поймала снитч. Объявили безоговорочную победу гриффиндорцев, хотя впервые за всю историю игра закончилась со счетом 510:510. Обычно поймавшая снитч команда становилась победителем, однако Чемпионат мира на четвертом году обучения показал Рону, что это не всегда так, ведь тогда снитч поймал Крам, а выиграла Ирландия. Мадам Хуч объявила победителем Гриффиндор, но слизеринцы настаивали на переигровке: они были впереди на 150 очков, и ничто не предвещало их проигрыша. Мадам Хуч отказалась. Не было правила, запрещающего объявить победителя при равном.

Рон вместо того, чтобы радоваться победе над Слизерином, большую часть вечера потратил, брюзжа на сестру за то, что она должна была продержаться дольше, чтобы дать им получить столько очков, чтобы их несомненная победита была очевидной. Это настолько вывело Джинни из себя, что она прокляла его своим любимым летучемышиным сглазом, тем самым заставив его заткнуться. Рон провел вечер, находясь под заклятием и впиваясь взглядом в Поттера, уверенный, что если бы тот играл за них, то их победа была неоспоримой, а не только за счет пойманного снитча. Однако он мудро держал свои мысли при себе, не желая еще больше усугублять проблему с МакГонагалл, Гермионой... или, Мерлин упаси, матерью. Он вздрогнул, представив реакцию миссис Уизли на то, что он больше не является префектом.

Гермиона сказала, что очень разочарована его потерей значка из-за квиддича. Юноша думал, что подруга будет на его стороне в борьбе против Поттера. Девушка только сказала ему, что было глупо потерять статус старосты из-за идиотской игры. Даже после столького времени вместе она не понимала, что для него квиддич так же важен, как для нее — книги, и, вероятно, уже никогда не поймет. Точно так же, как и он, никогда не поймет ее увлеченность книгами и учебой.

Он считал одержимостью потребность Гермионы знать все, она его очень тревожила, особенно когда та выражала свое раздражение из-за того, что никто (обычно это означало его и Поттера) не желал делать того же. У них действительно было очень мало общего. Собственно только дружба с Золотым Мальчиком, который в первый раз примирил их. Сейчас он начал заново обдумывать идею попросить ее руки по окончании школы. Ему нравилось заботиться о ней, он действительно заботился, но не думал, что сможет прожить с ней всю оставшуюся жизнь.

* * *

Александр Боет заканчивал свою речь перед судом волшебников.

— Как вы можете судить из документов, что лежат перед Вами, господа, Гарет Вейланд был действительно оправдан как невиновный, но уже после исполнения приговора Поцелуя Дементора и конфискации собственности. И с тех пор Министерство не сделало даже попыток вернуть семейные ценности его наследникам, как это должно было произойти согласно закону. Не увенчались успехом и попытки Керра Вейланда юридически вернуть все себе и сестрам. Единственный оставшийся в живых наследник, мистер Дантес, просит нынешнее Министерство выполнить свои обязательства, устроив возвращение всего фамильного имущества.

— Но у Министерства есть запись, указывающая, что последним членом семьи был Керр Вейланд, который умер, не оставив после себя наследника, — напомнил один из участников трибунала — мистер Бартхолд. — Этот человек не может быть наследником семьи Вейланд.

— В Гринготтсе был проведен Ритуал Наследования, согласно которому господин Дантес юридически признан наследником, что подтверждено действующим Визенгамотом, так как и кровь и магия это доказывают. Раньше он считался магглорожденным волшебником, — противостоял Боет. — Отчеты Министерства так же показывают, что у Керра Вейланда было две сестры, обе исчезли во времена Темного Лорда Гриндевальда. Предполагалось, что их убили по приказу Гриндевальда, но, похоже, Керр вынудил их спрятаться в маггловском Лондоне, вероятно после бомбежки, и оставил их жить там, чтобы впоследствии они могли вернуться. Учитывая тот факт, что мистер Дантес все это время считал себя маглорожденным, разумно предположить, что, по крайней мере, одна из сестер оказалась сквибом и выжила, оставив наследников. И скорее всего мистер Дантес — ее внук. Мистер Дантес просто хочет вернуть свою законную собственность, неправомочно отданную другим даже после того, как Гарет Вейланд был признан невиновным. Или адекватной компенсации на его выбор, если имущество больше не находится у тех людей, которым ее отдали.

— За давностью лет у нас нет никакой возможности разыскать тех, кто получил что-то из вещей Вейландов, когда Гарет Вейланд был несправедливо осужден, а его собственность конфискована, — не согласился другой участник трибунала — мистер Лумари. — Это, в конце концов, произошло более 60 лет назад.

Боет покачал головой и достал пачку пергаментов из своего портфеля.

— Отдел Отчетов Министерства предоставил списки всей собственности, изъятой у семьи Вейланд, во время суда над Гаретом Вейландом, и имена тех, кому эта собственность была передана, — он просмотрел список и сказал с деланным удивлением. — Мистер Лумари, мистер Бартхолд, вы не должны даже сидеть на этом трибунале, так как можете злоупотребить служебным положением. Из документов, которые были поданы Вам одними из первых, Вы оба знали, что будут рассматриваться Родовые Имения Вейландов и должны были принять меры, чтобы кто-то другой занял ваше место. По крайней мере один член каждой из Ваших семей имеет в своей собственности что-то, что было конфисковано у семьи Вейладнов, и эта собственность никогда не возвращалась. Вы вынесли бы моему клиенту отрицательный вердикт, чтобы постыдное поведение Ваших Семей никогда не вышло наружу? В конце концов, когда Керр Вейланд попытался вернуть себе собственность после победы Министерства над Гриндевальдом, его дело было приостановлено вплоть до момента его смерти. Это, по всей вероятности, именно это убедило его, что добиться правосудия от коррумпированного Министерства он сможет только присоединившись к Вольдеморту. Вы бы поступили также? Возможно, — Боет презрительно оглядел их. — Ваши семьи обокрали детей 60 лет назад. Вероятно, тогда Министерство в их подстрекательстве рассматривало детей Вейланда на уровне оборотней, таким образом, после разбирательств с членами этой семьи на Ваши махинации закрыли глаза.

Третий участник трибунала — мистер Капран — с разочарованием посмотрел на двух других. Он сказал секретарю суда:

— Занесите в отчет этого дела, что я, как Глава трибунала, отказываю в праве голоса мистера Лумари и мистера Бартхолда, так как те злоупотребили служебным положением, о чем необходимо было сообщить до начала слушанья. Я также не намерен и дальше позволять британской системе правосудия волшебников быть посмешищем для всего Волшебного Мира, подобно той пародии на заседании с Мальчиком-Который-Выжил [прим перев: не понятно, имеется в виду суд над ним или суд над Снейпом]. Несмотря на то, что вопрос впервые был поднят на обсуждение более 60 лет назад, не должно быть никакой задержки в его решении. [бета: а если "смотря", то давайте уж продолжим сложившуюся за 60 лет традицию и потянем резину дальше, пока и это наследничек не покинет сей бренный мир ] На основании устава я отдаю все три голоса в пользу мистера Дантеса и юридически признаю его наследником семьи Вейланд.

* * *

Стук в дверь отвлек миссис Уизли от приготовления завтрака для мужа. Открыв дверь, она удивилась, увидев на пороге чопорно одетого волшебника.

— Молли Уизли, урожденная Превитт? — спросил он прежде, чем женщина смогла что-то сказать.

— Да, — подтвердила она свою личность, огорченная этим вопросом, ведь благодаря ее отношениям с Мальчиком-Который-Выжил практически все знали, кто она такая.

— Я Дарелл Мастерс из Министества, — он передал ей свернутый пергамент с печатью Визенгамота. — Это Вам.

Молли сломала печать, и, прочитав содержание, смутилась еще сильнее. Это был приказ принести гоблинам диадему, завещанную ей Великой Тетей Мюриэль Превитт [бета: омг, Великая Тетя — это почти как Большой Брат, который "наблюдает за нами", если верить Оруэллу] для передачи Министерству и дальнейшего возвращения законному владельцу. Это не имело никакого смысла хотя бы потому, что законным владельцем является она, а после нее — Джинни. Надеясь получить объяснения, Молли обратилась к молодому волшебнику.

— Я не понимаю. Диадема уже у ее законного владельца. Я унаследовала ее от своей тети в прошлом году, и я последняя из Превиттов.

— Боюсь, Вы не правы, миссис Уизли, — сказал мужчина. — Диадема — один из пунктов в списке конфискованного имущества семьи Гарета Вейланда после того, как он был обвинен в убийстве тогдашнего Министра Альфонса Себастьяна [прим перев: и что тут имя, что фамилия?] Смертельным Проклятием и признан последователем Темного Лорда Гриндевальда. В отчетах Министерства указано, что драгоценность была отдана Мюриэль Превитт как компенсация за преступления против ее семьи. Позднее было доказано, что мистер Вейланд невиновен. Однако не было совершено никакой попытки со стороны Мюриэль Превитт вернуть чужое имущество, даже когда сын Гарета — Керр — обратился к Визенгамоту и Министерству с просьбой о возврате.

— Вы ошибаетесь! — сердито воскликнула Молли. — Великая Тетя Мюриэль не могла сделать такого! Она была благородной женщиной! Диадема принадлежала ей, а до этого — ее матери!

— Если у Вас есть доказательства этого, Вы должны предоставить их не позднее 10 часов утра 21 декабря,— Мастерс ничего не ответил на ее сердитую декларацию[бета: ну как же ничего? Очень даже чего! Да он ее культурно заткнул  ]. — Я должен предупредить Вас, что независимо от того, какие документы Вы принесете, они должны включать в себя по крайней мере одну фотографию или картину кого-то из Вашей семейной линии, носящего диадему до 1880, так как есть подобное доказательство Анелизы Вейланд и ее матери. Хорошего Вам дня, миссис Уизли.

Мастерс аппарировал прежде, чем она смогла что-то сказать.

Вернувшись в кухню, все еще сжимая в кулаке пергамент с декретом, Молли увидела Артура.

— Дорогая, кто-то приходил? — поинтересовался супруг.

— Даррел Мастерс, — сказала ему женщина.

— Из офиса трибунала Визенгамота? — Артур узнал имя. — Зачем он был здесь?

— Чтобы доставить это! — она сунула ему в руку пергамент.

Артур его прочитал и прокомментировал.

— Я не знал, что Ваша семья получила компенсацию от семьи Вейландов в 30-е.

— Мы не получали! — зарычала Молли. — Министерство совершило ошибку. Диадема принадлежала Великой Тете Мюриэль, моей семье, а не какой-то другой!

— Вероятно, кто-то допустил ошибку, когда писал оригинал списка, — Артур попытался успокоить рассерженную жену. — Мы разберемся с этим. Вот увидишь.

Глава 13.

Часть 2.

Как только прибыла утренняя почта, четверо незнакомцев вошли в Большой Зал. Трое остались около дверей, а четвертый подошел к столу преподавателей и вручил директору школы конверт. Сидящие ближе всех к профессорам заметили, как побледнел Дамблдор. Он встал и поспешно покинул Зал в сопровождении четырех посетителей.

Тишину, наступившую после внезапного ухода директора, казалось, можно было потрогать руками. Она быстро сменилась взволнованным перешептыванием студентов, пытающихся выяснить, для чего прибыли эти четверо незнакомцев. Судя по выражению лица директора, маловероятно, что для чего-то хорошего.

Дамблдор привел посланников от Визенгамота в кабинет. Жестом указав на сидения в своем кабинете, он несколько встревожено произнес:

— Присаживайтесь, господа и дамы.

Как только те расселись, волшебник, который казался настолько же старым, как и Дамблдор, сказал директору:

— Меня зовут Адам Джессап. Мы с моими коллегами обязаны провести первый из периодических осмотров по требованию Визенгамота. Нас направил американский Отдел Волшебного Образования.

Дамблдор удивленно уставился на него.

— Я ожидал кого-то от Министества, после того слушания несколько месяцев назад. Вы можете сказать мне, мистер Джессап, почему они попросили помощи в осмотре из Америки?

— Это довольно просто, сэр, — сказал ему Джессап. — Визенгамот хотел быть уверенным в том, что осмотры будут справедливы и беспристрастны, таким образом, они запросили инспекторов, у которых нет претензий к вам, и тех, кто не стал бы игнорировать увиденное из-за того, кем являетесь Вы, профессор Дамблдор.

Дамблдор понимающе кивнул, но не был рад этому. Он надеялся получить кого-то, хотя бы умеренно-сочувствующего ему и окончившего Хогвартс.

— Очень хорошо, мистер Джессап. Когда Вы желаете начать осмотр?

— Вообще-то, директор, Визенгамот попросил нас провести первую инспекцию без вашего вмешательства или вмешательства вашего штата. Они также предоставили нам власть делать все необходимое, включая право посещать любое место в замке, куда нам будет необходимо пройти, — Джессап откашлялся, передавая пачку бумаг директору школы. — Здесь указана часть из того, что мы будем инспектировать. Также Вы не должны сообщать никому, кроме Вашего заместителя, зачем мы здесь. Мы будем посещать классы в произвольном порядке. Не волнуйтесь, никакого урона учебному процессу не будет. Фактически, ни один студент или учитель не будет знать, что мы там присутствуем; это позволит лучше узнать о методах обучения, используемых учителями. Как только студенты уедут на рождественские каникулы, мы поговорим с учителями индивидуально. Мы также нуждаемся в списке учителей, которые уедут из Хогвартса на рождественские каникулы, чтобы мы могли увидеть их перед отъездом.

Хоть Дамблдору и удалось справиться с выражением лица, внутри он кипел. Он был не рад такому повороту событий. Совсем не рад. Ему не нравилась мысль о четырех незнакомцах, имеющих неограниченную власть в его замке. О чем только думал Визенгамот, давая чужакам полный доступ к Хогвартсу.

* * *

Поскольку четыре незнакомца поселились в Хогвартсе, школа быстро наполнилась слухами... Директор даже не представил их и не объяснил студентам цель присутствия посторонних, когда те присоединились к учителям за ланчем в тот же день, и все согласились, что это на него не похоже.

Несколько дней спустя дети из семей, работающих в Министерстве, с самодовольными лицами рассказывали друзьям тот факт, что Визенгамот пригласил инспекторов из Америки, чтобы они проверили школу сверху донизу, включая учителей. Как только эта информация распространилась, единственными студентами, которые старались не отставать от любой новой информации об инспекторах, были те, у кого до сих пор был год или больше, чтобы пойти в Хогвартс, и они не могли предположить, почему Визенгамот захотел ввести кого-то из Америки для осмотра Хогвартса, вместо того, чтобы использовать собственных людей. Некоторые, главным

образом слизеринцы, думали, что беспристрастность инспекторов не помешает им найти что-то, позволяющее официально удалить Дамблдора, и это явно будет отличаться от того способа, каким Долорес Амбридж пыталась убрать его несколько лет назад.

К сожалению, никакой другой информации кроме школьных слухов так и не появилось. Никто не видел инспекторов, разве что за общими трапезами, и это раздражало многих.

* * *

— Мисс Лавгуд, — позвал Хагрид девушку с шестого курса Райвенкло, когда она уже хотела покинуть последний перед каникулами урок УЗМС. — Вы не могли бы задержаться на несколько минут?

— Конечно, Хагрид, — Луна улыбнулась полугиганту. Ей действительно нравились его занятия. Она только жалела, что он не преподает более странных животных, как, например, морщерогих кизляков.

Хагрид вернулся из хижины со свертком в руках.

— Отдайте, пожалуйста, этот рождественский подарок Гарри от меня?

Беря подарок, Луна его спросила:

— Хагрид, Вы же знаете, что можете сами ему отдать? Вы все еще нравитесь Гарри, в отличие от Уизли.

— Я в этом не уверен, — ответил Хагрид. — Он попросил меня оставить его в покое, а раз Гарри просил... Я только подумал, что возможно ему хочется иметь такое.

— Я обещаю, что отдам это ему сегодня же, — уверила его Луна и направилась к замку.

* * *

Луна догнала Гарри, когда он выходил из туалета Плаксы Миртл. Она не стала его расспрашивать, зачем он был там. Это, вероятно, одно из немногих мест в школе, где его никто не мог побеспокоить, ведь Миртл не очень любит много людей [бета: Миртл любила мало людей, зато качественно и с продолжительными обмороками последних... хех... ну не получается перефразировать!]. Луна знала это, потому что тоже проводила время в этом туалете, общаясь только с прежним призраком Райвенкло, когда других стало в школе слишком много, чтобы иметь с ними дело. [бета: кого много? Призраков? Или людей? И ничего себе! Миртл — бывший призрак Райвенкло???]

— Гарри, подожди, пожалуйста.

Луна была единственной в Хогвартсе, кого Гарри действительно любил, поэтому он ее послушался.

— Я рада, что наконец смогла догнать тебя, — сказала ему Луна, когда подошла ближе. — У меня есть кое-что для тебя.

Когда она передала завернутый подарок, Гарри сказал ей:

— Луна, ты не должна была этого делать.

Луна подождала, пока он открыл подарок и увидел альбом с фотографиями, а потом мягко сказала.

— Это не от меня, а от Хагрида.

Гарри был поражен, но улыбнулся.

— Хагрид?

Луна кивнула.

— Он хотел, чтобы у тебя было что-то из воспоминаний о семье, и попросил меня передать это. Он думает, что ты бы не принял это от него.

Гарри дотронулся пальцем до движущихся на картинке родителей, Сириуса и Ремуса перед принятием [прим перев: принятием чего, кого и куда?%)].

— Я не ненавижу Хагрида. Просто не очень хочу его видеть сейчас.

Луна понимающе на него взглянула.

— Ты можешь, по крайней мере, сказать ему спасибо за все, что он сделал.

Гарри кивнул, прежде чем обнять Луну и поцеловать в щеку.

* * *

Джинни негодовала, увидев, как Гарри улыбается Луне. Это было такая улыбка, что осветила его лицо, и напомнилa более счастливые времена, когда так улыбался он ей. Как будто он действительно заботится о ней.

Когда Луна получила объятие и поцелуй Гарри в благодарность за отданный подарок, Джинни покраснела. "Как она смеет! Гарри мой! Что же, ей светят большие неприятности! Никто не заберет то, что принадлежит мне!"

Вытащив палочку, Джинни наколдовала флягу с живой пчелой внутри. Из дружеских бесед она знала, что у Луны аллергия на укусы пчел, только неизвестно насколько сильная. Немного встряхнув флягу, чтобы разозлить пчелу, Джинни отвинтила крышку. Используя

заклинание левитации, она направила сердитую пчелку к Луне и наблюдала, как та села блондинке на шею.

* * *

— Увидимся позже, Луна — сказал ей Гарри, когда она подняла руку, чтобы прихлопнуть что-то на шее.

Внезапно Луна сжала губы и широко распахнула глаза, а затем упала на пол. Когда Луна потеряла сознание, Гарри мельком увидел девушку с длинными рыжими волосами, убегающего от них. Он узнал Джинни Уизли. Если он хотел, чтобы Луна выжила, следовало поторопиться, а разобраться с виновниками можно и после.

Он позвал свой посох из общежития, и тот сразу же появился в его руке, а не прилетел как при обычном вызове предмета. Хоть он не слышал, но был уверен, что Джинни бросила в Луну какое-то заклинание, медленно душившее ее. Он мог видеть, как с каждым разом ей все труднее вдыхать. Необходимо было выиграть для нее время и единственным способом сделать это -попробовать поместить ее в состояние, которое в научной фантастике называется пограничным. Так можно заставить ее организм замереть в неопределенности между жизнью и смертью.

Поднявшись на ноги, Гарри стукнул основанием посоха по камню, а затем указал пылающим зеленым цветом шаром на тело Луны. Через свой посох окружая ее волшебством, Гарри сосредоточился на том, чтобы приостановить жизненные функции. Это было очень тонкой работой, и Гарри был уверен, что никто другой не смог бы сделать подобное. Свет, исходящий от камня, вместо того, чтобы оставаться зеленым, стал ослепительно белым. Пучок света охватил тело Луны и, казалось, медленно просачивался сквозь нее. Как только свет погас, Гарри увидел, что, хотя Луна и похожа на мертвеца, жизнь все еще теплилась в ней. Теперь надо было отнести ее к мадам Помфри, а затем найти Джинни, чтобы она заплатила за то, что сделала.

* * *

— Мадам Помфри! — закричал Гарри, как только пропустил через дверной проем тело Луны.

Колдомедик вышла из кабинета, раздраженная тем, что кто-то шумит, но быстро изменилась в лице, когда увидела плывущее в воздухе тело.

— Что случилось?

— Мне кажется, Джинни Уизли напала на Луну, — Гарри положил Луну на ближайшую кровать.

Мадам Помфри взмахнула своей палочкой над Луной, пытаясь узнать, какое проклятие было использовано, и удивилась, не увидев результатов.

— Было похоже, что она умирала, — сказал ей Гарри прежде, чем она начала задавать вопросы. — Она напряглась, а потом упала, но я не видел цвета брошенного заклятия. И не слышал само заклинание. У нее были проблемы с дыханием. Я постарался остановить ее между жизнью и смертью, пока не узнаю, что было использовано против нее.

Мадам Помфри выглядела задумчивой.

— Возможно, это было не заклинание, мистер Поттер.

— А что тогда?

— У мисс Лавгуд аллергия на укус пчелы, — сказала ему мадам Помфри, когда стала искать жало. — Как и у ее отца, аллергия смертельно-опасная.

— Но пчелы неактивны зимой, особенно здесь, — указал ей Гарри.

— Обычно да, но если улей находится в теплом месте, то может быть активен в течение круглого года. Вот оно, — Мадам Помфри нашла красное вздутие в основании шеи Луны.

— Вы сможете ей помочь? — обеспокоено спросил Гарри. Он чувствовал себя немного ответственным за то, что случилось с Луной. Он не сомневался, что Джинни напала на нее, увидя угрозу своей собственности, каковой видимо считала его.

— У меня есть зелье, подобнoe маггловскому противоядию, которое я всегда держу под рукой для таких случаев, — мадам Помфри подошла к шкафу с зельями.

* * *

Двери в Большой Зал захлопнулись с громким ударом, что заставило вздрогнуть учеников, учителей и инспекторов, которые обедали в тишине.

Оглядываясь, словно ожидая, что это какое-то нападение, все увидели, как Гарри Поттер стоит около закрытого входа в Большой Зал. Но больше всего пугало выражение его лица, обещающее смерть, и тот факт, что его посох был покрыт пылающими изумрудными лезвиями силы.

— ДЖИНЕВРА МОЛЛИ УИЗЛИ! — рассерженный голос эхом отразился от стен Большого Зала. — ВЫЙДИ ВПЕРЕД, ЧТОБЫ ПОНЕСТИ НАКАЗАНИЕ ЗА СВОИ ДЕЙСТВИЯ!

Сидящие за Главным столом, попытались встать, но обнаружили, что не могут двигаться. Очевидно, мистер Поттер не намеревался позволить кому-либо помешать ему.

Когда Джинни Уизли не появилась, он саркастически заметил:

— Так храбро для Гриффиндора.

Заклинание сорвалось с шара и направилось к гриффиндорскому столу. Гриффиндорцы закричали, пытаясь убраться с пути луча и не зная, что случится, если это заклятие поразит их. Желтый пучок света огибал их, пока не нашел ту, за кем его послали, и обернувшись вокруг нее, поднял Джинни над гриффиндорским столом и перенес на середину прохода.

В воцарившем гробовом молчании Гарри приближался к девушке, глухой стук посоха о каменные плиты Большого Зала сопровождал каждый его шаг.

— Это ты напала на Луну Лавгуд и пыталась убить ее? — голос Гарри стал тише, но все также эхом отражался от стен.

Замерев, Джинни старалась скрыть свой страх. Она не думала, что Гарри узнает, кто именно напал на Луну. Но даже в этом случае Джинни не ожидала увидеть его настолько разгневанным. Случившееся с этим ничтожеством не должно было его заботить. Луна не могла быть для него кем-то важным. Он должен волноваться только о ней. Именно она, в конце концов, станет его женой. Она планировала это с того дня, как впервые познакомилась с ним.

Несколько студентов судорожно вздохнули, увидев, как яркий голубой свет окружил Джинни Уизли. Ближе к ней цвет становится глубже, пульсируя красным.

— Я жду, мисс Ласка, — прошипел Гарри. — Но мое терпение небезгранично. Это ты атаковала Луну?

Джинни открыла рот, намереваясь опровергнуть обвинения, но прозвучало совсем другое.

— Да, но я не собиралась убивать ее, только показать, что ей следует держаться от тебя подальше. Я знала про ее аллергию, и что укус пчелы приведет к болезни. Она не имеет на тебя прав! Ты — мой. Ты всегда был моим и понял бы это, если бы замечал хоть что-то кроме гнева из-за того, что сделали с тобой в прошлом году. Мы созданы друг для друга, и ты это знаешь.

"

— Луна была на грани смерти из-за твоей выходки! — зарычал Гарри, кружа вокруг нее, точно волк. — Ты напала на свою лучшую подругу только потому, что увидела, как я поцеловал ее в щеку, и, извратив всю картину своим мелочным умишком, решила заставить ее обходить меня стороной! Я прав?

"

Джинни попыталась промолчать, но согласие вырвалось помимо ее воли.

— Тогда слушай меня внимательно, сука, потому что я говорю тебе это последний раз! Я не твой! И никогда не буду твоим!"Я не хочу иметь с тобой ничего общего! Вбей это в свою пустую головенку. Я хочу, чтобы ты отстала от меня! — Гарри теперь стоял напротив нее, и свет, окутывающий посох, пульсировал еще ярче. — И если ты снова нападешь на кого-нибудь, движимая навязчивой идеей, будто меня пытаются забрать, то тебе уже не представится случая пожалеть об этом!

Глаза Гарри пылали тем же цветом, что и аура, окружающая посох.

— Думаю, тебе стоит знать, что будет, если ты не внемлешь моим предупреждениям. В качестве урока я сделаю твою внешность соответствующей внутреннему содержанию.

Джинни даже не успела попытаться бежать, как ее окутало серое свечение, и через мгновение окружающий мир стал выше, даже стулья за столами.

Открыв рот, чтобы потребовать объяснений, она была удивлена, когда прозвучали не слова, а лай. Джинни осмотрела свое тело и обнаружила, что превратилась в маленького рыжего пуделя.

— Именно, — сказал ей Гарри. — Ты сейчас такая, какой была всегда — настоящая мелкая сучка. Я должен предупредить, что у тебя сейчас течка, и поэтому внимание всех окрестных кобелей тебе обеспечено. Если кто-то из них в приступе вожделения поймает тебя, то останется только драться. Советую убежать прямо сейчас, если не хочешь встретиться с Клыком или Пушком.

Гарри исчез из притихшего Большого Зала.

Как только он пропал, учителя обнаружили, что могут двигаться. МакГонагалл поспешила подобрать Джинни, пока ее никто не затоптал.

Пока все пытались понять, что же произошло на их глазами, восклицание Гермионы Грейнджер вывело их из ступора.

— Из Хогвартса же нельзя аппарировать.

############

— Где он? — кричала Молли. — Где Поттер? Он не имел никакого права нападать на мою крошку!

"

Прежде, чем Дамблдор успел сказать хоть слово, в окне появилась коричневая сова, бросила письмо на стол и улетела.

Открыв его, Дамблдор стал читать про себя, но затем понял, что Уизли нужно знать хотя бы часть послания, и начал зачитывать вслух отрывок из него.

"Я уверен, что сейчас Ласки вместе с остальными находятся в вашем кабинете, жаждя моей крови. Что ж, они меня не найдут. Я уже уехал на рождественские каникулы. Мне незачем было возвращаться в Лондон школьным поездом и терпеть этих лицемеров, поэтому уехал раньше, чтобы провести время с любящей семьей. Выделите это место сарказмом. На самом деле я поехал, чтобы насладиться тем единственным подарок, который они преподнесут мне. Что же касается рассерженных Уизли в вашем кабинете, то они должны ползать передо мной на коленях, благодаря за то, что я сам разобрался с Джинни, уговорив м-ра Лавгуда не отдавать ее под арест за покушение на жизнь другого человека. Видите ли, Джинни знала об аллергии Луны на пчел, но не знала насколько это опасно. Укуса той пчелы, что наслала Джинни, было достаточно для убийства Луны, не окажись я поблизости. Я предупреждаю Уизли, что если Джинни не усвоит этот урок и не оставит Луну в покое, последствия будут намного серьезнее. Также м-р Лавгуд сообщит м-ру Уизли о размере компенсации за ущерб, причиненный вашей психичкой-дочерью. Я настоятельно рекомендую вам оказать своей дочери необходимую психиатрическую помощь, прежде чем она действительно убьет кого-то".

"

— Как он смеет называть мою дочь психичкой? — закричала Молли. — Она была нормальной, пока не встретила его. Если она и стала немного неадекватной, то это из-за него! Я требую, чтобы Вы заставили его снять проклятие с моей Джинни!"

— То, что я сделал с Джинни, — помолчав, продолжил Дамблдор, — временно. Это продлится до возвращения в Хогвартс после рождественских каникул. Как только ее нога, а точнее лапа, коснется той же самой каменной плиты, где ее заколдовали, она вернется в нормальное состояние.

"

— Две недели! — завопила Молли. — Он оставил Джинни собакой на две недели. Я не хочу, чтобы он здесь находился, Дамблдор! Он — угроза другим студентам. Я хочу, чтобы Вы исключили его!

— Вообще-то, — заговорил Адам Джессап. — М-ра Поттера нельзя исключить, так как он не указан в списках Хогвартса как студент в этом году. Только на основании закона, обнародованного Визенгамотом, он был вынужден вернуться, но из-за отчисления на шестом курсе его имя исключено из магических списков. "

"

— Кто Вы такой? — Молли впилась взглядом в человека, сообщившего о невозможности отчисления Гарри Поттера."

— Я — Адам Джессап, один из тех, кого Визенгамот и Отдел Волшебного Образования британского Министерства направили осмотреть Хогвартс. — сказал он ей, а потом добавил. — Вообще-то, мадам, вы должны больше волноваться по поводу действий Вашей дочери, из-за которых могут отчислить ее.

— Отчислена!"— голос Молли стал еще громче и резче. — На мою дочь напал Поттер, а Вы говорите мне, что собираетесь отчислить ее!

— Нет, — мягко возразил ей Джессап. — Ваша дочь может быть отчислена за нападение на другого ученика — Луну Лавгуд. Но так как ее палочка была преобразована вместе с ней [вот интересно, как в какую часть собачьего огранизма преобразовалась палочка ], то отчисление приостановлено до ее возвращения в Хогвартс после каникул.

Тут Артур, наконец, решил вмешаться.

— Дамблдор, Вы не можете позволить, чтобы это произошло! Джинни — хорошая девочка. Я уверен, что это был несчастный случай.

— Я боюсь, у него нет выбора. Он слишком часто был снисходителен к гриффиндорцам. И если после ее признания в Большом Зале перед огромным числом свидетелей он просто даст Вашей дочери какую-нибудь легкую отработку, то будет отстранен от должности директора... навсегда, — заговорила женщина, сидящая около м-ра Джессапа. — Правила для преподавателей и студентов весьма категоричны. Если студент напал на кого-то со следующими последствиями: не приведшими к повреждениям; приведшими к незначительным повреждениям; приведшими к фатальным повреждениям; оставившими подвергнувшегося нападению инвалидом — то его ждет исключение, а также выплата компенсации пострадавшему или его семье, в случае смерти последнего. Этот закон был принят более чем 400 лет назад, чтобы защитить студентов от проклятий со стороны друг друга. Единственная причина того, что, возможно, авроры не будут сопровождать ее исключение, является то, что м-р Лавгуд как глава семьи подтвердит, что позволил м-ру Поттеру самостоятельно решать вопрос ее наказания, кроме вопроса компенсации за нападение Вашей дочери на его единственного ребенка.

"

— Не важно, можно или нельзя исключить Поттера, я хочу, чтобы его не было в этой школе, — настаивала Молли. — Он опасен для остальных студентов. Он показал, что его не заботит никто в мире волшебников. Он медленно уничтожает мою семью, пока Вы пытаетесь заставить его простить Вас. Из-за его действий Рон больше не является префектом, а Джинни на пороге исключения. Почему вы хотите удержать его здесь?"

"

Джинни разразилась сердитым лаем вперемешку с рычанием от мысли, что она не может быть рядом с человеком, которого любит. Даже притом, что он злился на нее сейчас, она знала, что существует то, что она может дать ему, то, о чем он мечтал всю свою жизнь — семью. И она осуществит свой план, как только вернется в человеческую форму. Все, что потребуется, просто выпить зелье. Она заставила Данга купить его на всякий случай, надеясь, что никогда не использует, но похоже у нее не осталось выбора. Она должна заполучить этого человека.

— Мне жаль Молли, я не могу сделать этого, — с сожалением посмотрел на нее Дамблдор. — Пока я знаю, что есть хоть какая-то надежда, что мой замысел можно исполнить, я буду делать все возможное .Для волшебного мира будет лучше, если м-р Поттер поймет, что он один из нас.

Молли скрестила руки на груди и фыркнула.

— Не думаю, что это возможно. Прошло больше четырех месяцев с тех пор, как Вы начали осуществлять этот великий план, но нет никаких признаков того, что после прошлогоднего происшествия он стал лучше относиться к волшебному миру или к нам. Запомните мои слова, Дамблдор: Вы можете заставить делать людей все, что захотите, но на этот раз Вы потерпите неудачу, а волшебному миру придется за это заплатить. "

Глава 14 часть 1

Мой очень грустный день рождения.(с точки зрения Джинни-собаки)

Раздражение, которое ощущала Молли Уизли, достигло критической точки, поскольку они вместе с мужем прибыли в Гринготс на назначенную встречу и увидели там множество народа. Большинство из находившихся там, включая Нарциссу Малфой, принадлежали к тёмным магам. Вполне справедливо, что они, возможно, и хранили вещи, которые по закону принадлежали невинным детям, но сама Молли считала, что ей здесь делать нечего. У неё не было ничего принадлежащего семье Вейланд. Диадема, на которую, согласно закону, претендовал Дантес, принадлежала семейству Прюэтт. Её семья никогда не стала бы хранить то, что не принадлежит им по закону, и миссис Уизли не собиралась позволить неизвестно кому забрать последнюю память о бабушке Мюриэл. Кроме того, её очень разозлило, что встречу буквально в последний момент перенесли из Министерства в Гринготс. Как сказала Артуру судебный клерк Джосия Вимс, когда тот спросил, чем это вызвано, господин Дантес потребовал перенести встречу в место, где он будет иметь непосредственный доступ к точной информации относительно состояния и компетентной оценке его стоимости. Молли намеревалась высказать всё, что думает об этом молодом человеке, посмевшем оскорбить своим недоверием честных магов, работающих в министерстве. Разумеется, её Артур был честнейшим и благороднейшим изо всех. Кипя от злости, она сжала в руках дочь:

-Я намерена немедленно разобраться и покончить с этим фарсом! Это моё право — защищать мою собственность!

-Молли, дорогая, мы во всём разберёмся,— мистер Уизли пытался успокоить разбушевавшуюся жёнушку, которая энергично проталкивалась сквозь собравшихся в комнате людей.

Последней каплей, заставившей миссис Уизли выйти из себя, была невозможность прилюдно отчитать господина Дантеса, ибо это только уверило народные умы, что её семейство действительно хранило предметы, по закону принадлежащие детям Вейланда после того, как оправдали их отца. Знавшие семью Прюэтт в течение долгого времени, были уверены, что это ошибка, несмотря на то, что не было ни одного документа, подтверждающего изначальную принадлежность диадемы бабушке Мюриел. Прюэтты были известными светлыми магами и являлись одной из главных целей при нападениях Сами-знаето-кого на магический мир. Подозревать их в хранении чужих вещей столь же нелепо, как Альбуса Дамблдора в нарушении данного им слова.

Джинни зарычала, когда мать сжала её слишком сильно. Когда в Большом зале Гарри превратил её в собаку, она успела запомнить его запах прежде, чем он ушёл. Сейчас она чуяла тот же запах — Гарри был здесь. Нужно было немедленно найти его и уверить, что она всегда любила и будет любить только его, независимо от того, в каком виде будет находиться, и не позволит никому и ничему разлучить их.

-Извини, дорогая,— рассеянно сказала Молли и вручила Джинни мужу,— Артур, ты останешься здесь, а я пойду и покончу с этим вопросом раз и навсегда.

Пронзительный голос миссис Уизли привлёк общее внимание, пока она проталкивалась к столу, за которым сидела комиссия. Молодой маг с тёмно-каштановыми волосами и ореховыми глазами встретивший её пристальный взгляд, несколько секунд молчал, потом от души высказался:

-Перед нами прекрасный пример взрослого гриффиндорца — нетерпеливого и уверенного, что правы только они.

-Молодой человек!— разъярилась Молли,— родители не научили Вас уважать старших?

-Я уважаю старших, если они не ведут себя подобно пятилетнему ребёнку и отказываются ждать своей очереди.

Миссис Уизли ощетинилась, но молодой маг уже переключил своё внимание на Нарциссу Малфой:

-Эта женщина так спешит вернуть мне мою собственность, что, я надеюсь, Вы не станете возражать, если мы отложим наш разговор о компенсации семейству Вейланд за вещи, проданные Лордом Малфоем?

Если Нарцисса Малфой и хотела забыть сей оскорбительный эпизод и вернуться к проблеме с сыном, то упустить шанс последить за Молли Уизли, известной защитницей прав обездоленных никак не могла. Услышав голос этой дамы, Леди Малфой крайне удивилась. Кто бы мог подумать, что член известного светлого семейства, такого, как Прюэтты, будет держать у себя не принадлежащее им! Мои знакомые должны об этом узнать!

Изящно поднявшись, Нарцисса обернулась к изумлённо-ошеломлённой Молли:

-Я не возражаю отложить разговор, хотя, должна сказать, я поражена, увидев Вас здесь, Молли. Я думаю, вряд ли кто-то осмелился бы предположить, что Прюэтты будут хранить чужие вещи.— Нарцисса сделала паузу и продолжила,— правда, меня более поразили действия некоторых из Ваших детей.

-Вас ввели в заблуждение. У меня нет ничего, принадлежащего кому-либо другому. Я здесь для того, чтобы разобраться,— натянуто ответила миссис Уизли. Она знала, что Нарцисса намекает на Перси, которого приговорили к смертной казни. Визенгамот до сих пор не мог решить, каким способом привести приговор в исполнение, так как Гарри уничтожил всех дементоров.

-Госпожа Уизли, Вы, как говорят магглы, пытаетесь ползти по Нилу,— Леди Малфой не успела продолжить свои комментарии — её опередил темноволосый маг,— но, раз

Вы так спешите, пожалуйста, присаживайтесь.

Едва Молли уселась перед двумя магами и гоблином, старший маг с серебристыми волосами передал младшему какую-то папку. Молли потребовалось несколько секунд, чтобы узнать его. Это был Александр Боэт, поверенный Поттера, тот самый, который помог вернуть Гарри отобранное после заключения в Азкабан наследство Сириуса Блека.

-Господин Боэт, я думала, Вы представляете интересы Поттера. Не знала, что у Вас есть время для других клиентов,— язвительно сказала миссис Уизли. Она была очень зла на Поттера, превратившего её ненаглядную маленькую девочку в собаку, не говоря уже о грозившем ей исключении из Хогвартса, после того, как в Большом зале Джинни во всём призналась.

-Мои клиенты — это только моё дело,— коротко ответил поверенный.

-Молли Уизли, урождённая Прюэтт, кто мой поверенный — не имеет никакого отношения к тому, почему Вас сюда вызвали,— твёрдо перебил молодой маг, не дав ей сказать ещё что-то,— я — Лиам Дантес и Вы должны возвратить диадему, подаренную моей прабабушке Анналиссе Вейланд её матерью Малиндой Каррик. Эта диадема была отдана Мюриэл Прюэтт в качестве компенсации за предполагаемые преступления моего прадеда Гаррета Вейланда против неё. Когда дело было расследовано и доказано, что он невиновен, его уже приговорили к поцелую и приговор был исполнен. Несмотря на это, Мюриэл Прюэтт не вернула полученную диадему семье Вейланд.Факт невиновности был предан широкой огласке в магическом мире, так что Вы не можете заявить, что она об этом не знала, поскольку она никогда не проживала в мире магглов. Итак, где диадема моей семьи?

Молли осознала, насколько тяжело не съёжиться под пристальным взглядом Дантеса. Этот человек мог дать фору Снейпу по части ледяных взглядов. Собравшись, миссис Уизли твёрдо ответила:

-Я не принимаю Ваши требования по поводу принадлежащей моей семье диадемы. Бабушка Мюриэл никогда не стала бы хранить то, что ей не принадлежит.

-У Вас есть доказательства, что диадема принадлежала Вашей семье до Мюриэл Прюэтт?— заметно, что Лиам не очень рассчитывает на ответ.

-Нет,— Молли была раздражена, что её словам о бабушке Мюриэл, заслужившей репутацию честной во всех отношениях дамы, не верят,— дом семьи Прюэтт был разрушен Тёмным Лордом и большинство документов пропало.

-Очень удобно,— голос Дантеса сочился сарказмом. Он пододвинул к себе папку и достал из неё пергамент,— к счастью, я имею доказательство законности моего требования.

Он установил портрет, изображающий молодую Мюриэл в пресловутой диадеме. Рядом положил пергамент с огромным количеством печатей — явно министерский документ и "Ежедневный Пророк" со статьёй. Затем вынул из кармана уменьшенный портрет и вернул ему нормальный размер. Один из гоблинов, стоявших возле стола, вызвался помочь и развернул раму так, чтобы человек на портрете был способен видеть всех.

-Привет, бабушка Каррик,— тепло поприветствовал женщину на портрете Дантес.

-Привет, Лиам, дорогой,— так же тепло отозвалась женщина.

Молли заметила, что ведьма на портрете одета в свадебный наряд столетней давности. На голове у неё красовалась диадема, очень похожая на ту, что принадлежала Мюриэл Прюэтт. Женщина с любопытством разглядывала присутствующих.

-Этот портрет ничего не доказывает,— миссис Уизли не желала отступать,— Вы сделали копию с портрета бабушки.

-Какая нелепость!— воскликнула Малинда Каррик,— портреты мастера Абалока всегда являются оригиналами и никогда, насколько я знаю, не копировались.

-Это так,— подал голос до того молчавший гоблин, сидевший за столом.— Мастер Абалок и ранее, и сейчас очень популярен и уважаем.Даже спустя пятьдесят лет после его смерти никто не решается копировать его работы, понимая, что невозможно подняться до его уровня.

-Теперь, госпожа Уизли, учитывая доказательства, я настаиваю, что диадема принадлежала семье Вейланд. Вы должны доказать, что диадема была у семьи Прюэтт до Мюриэл или публично признать, что Ваша бабушка нарушила её драгоценную этику и украла эту вещь у детей,— лицо Дантеса ничего не выражало, но голос передавал весь уровень презрения.

Несколько минут Молли сидела тихо, затем повторила:

-У меня нет других доказательств, кроме знания характера моей бабушки и чести и репутации семьи Прюэтт. Я уверена, что бабушка не стала бы держать у себя не принадлежащую ей вещь. Да и семья не позволила бы ей этого.

Взяв "Ежедневный Пророк", Дантес развернулся к портрету бабушки и, показав ей газету, прокомментировал:

-Похоже, репутация благородного семейства Прюэтт подобна репутации правдивого "Ежедневного Пророка".— Дантес слегка откинулся на стуле, сцепил руки и продолжил, ухмыляясь,— репутация — вещь очень хрупкая, легко сделать и легко разрушить. Гарри Поттер, Мальчик-который-выжил, испытал это в первую очередь. Не проходило года, чтобы с ним не обращались или как со спасителем, или как со следующим Тёмным Лордом, в зависимости от прихотей министерства, "Пророка", или публики в целом.

-Как Вы смеете сравнивать мою бабушку с этим порочным мальчиком!— вспыхнула Молли,— он приносит моей семье только вред!

-О, действительно?— голос Дантеса истекал ядом,— я так понимаю, ваша семья принесла ему гораздо больше вреда. В конце концов, именно показания Ваших сыновей Персиваля и Рональда, так же, как Вашей дочери Джиневры, подтвердившей их, помогли засунуть его в Азкабан, хотя он был невиновен.

Смысла отрицать это не было и Молли это знала, так как суд над Поттером был открытым, поэтому повторила:

-Моя бабушка не вор.

-Она была,— Дантес развернул к ней портрет Мюриэл в диадеме,— я хочу вернуть то, что она забрала у моей семьи.

-У меня этого нет,— миссис Уизли всё ещё была уверена, что он неправ.

И выражение лица Дантеса, и голос стали просто ледяными:

-Если это так, то у вашей семьи, госпожа Уизли, большие проблемы. Есть вопрос компенсации моей семье за утраченное имущество. Вы и Ваши дети — единственные оставшиеся члены семьи Прюэтт. Если Вы больше не имеете мою собственность, и Вы неспособны вернуть это, то я имею право взять взамен любую собственность Вашей семьи. Если движимое и недвижимое имущество не равняются стоимости диадемы, которая в настоящее время оценена в 2,500,000 галлеонов, то Вы и Ваши дети поступаете ко мне в долговое рабство согласно старым законам, записанным в Своде Министерства, пока долг не будет оплачен полностью.

Молли задохнулась от негодования, что это молодой маг сделает её семью рабами из-за диадемы. Словно читая её мысли, Дантес прокомментировал:

-Вы сейчас убеждаете себя, что я не буду столь жесток к Вашим детям. Не менее жесток, как отказ Вашей бабушки вернуть детям Вейланд их собственность.

В комнате воцарилась тишина — все ждали реакции миссис Уизли. В этой тишине Дантес заявил:

-Госпожа Уизли, либо Вы находите и возвращаете мне мою собственность, либо я начинаю процесс захвата Вашего имущества. И так как я уже знаю, что, даже включая бизнес, начатый Фредериком и Джорджем Уизли, Вы не имеете достаточно средств, чтобы заплатить мне компенсацию , я также должен начать процесс заключения договора с Вами и вашими детьми согласно старым, но действующим законам о компенсации.

Миссис Уизли долгое время молчала, просто не зная, что сказать.У неё не было никаких конкретных доказательств, молодой маг по закону мог забрать одну из последних реликвий её семьи. Наконец она решилась:

-Я пойду и принесу её.

-Нет, не пойдёте,— возразил Дантес.— Я Вам не верю. Если Вы сейчас уйдёте, ничто не помешает Вам взять детей и навсегда скрыться из Англии.

Молли впилась в него разъярённым взглядом:

-Как Вы смеете обвинять меня в этом?!

-Это не я не подчинился приказу Визенгамота принести сегодня сюда диадему,— прервал её Дантес,— сообщите Вашему мужу, где она находится и он принесёт её сюда. Его репутация крайне честного человека всем известна.

Миссис Уизли начала было возражать, но ледяной тон молодого мага был непримирим:

-У Вас нет выбора. Вы признали, что моя собственность находится у Вас. Или Ваш муж приносит диадему, или Вы отправляетесь в тюрьму. Последний вариант полностью погубит репутацию семьи Прюэтт. Я думаю, некоторым это понравится, особенно после той прошлогодней пародии на суд, где Ваш сын Рональд и дочь Джиневра давали лживые показания Сами-знаете-о-ком.

Вконец сломленная, Молли вышла и несколько минут говорила с Артуром. Он понимающе кивнул и вернул ей Джинни, прежде, чем уйти. Нарцисса Малфой взяла стул и снова уселась перед столом. Так как все остальные стулья были заняты, Молли пришлось стоять, удерживая отчаянно пытающуюся вырваться дочь.

-Джинни, подожди ещё немного, пожалуйста,— уговаривала она,— или я могу нечаянно потерять тебя.

Джинни скулила. Как она могла заставить ее мать понять? Запах Гарри был силён, значит, он где-то здесь. Ей нужно найти его. Они должны быть вместе, несмотря ни на что. Джинни должна была объяснить, что не хотела Луне ничего плохого, только пусть отстанет. Гарри должен понять, что она сделала это от любви к нему.

* * *

* * *

* * *

Артур вернулся через пару часов с деревянной резной шкатулкой. Внутри находилась диадема. Разъярённая потерей семейной реликвии, миссис Уизли решительно подошла к столу и стукнула об него коробкой, прерывая разговор Дантеса с молодым человеком, передававшим ему коллекцию зачарованных мечей.

-Вот диадема!— рявкнула Молли, прижимая к себе рвущуюся Джинни.

Дантес молча взял шкатулку и передал гоблину для проверки содержимого.

-Запомните, Дантес,— Молли вплотную наклонилась к молодому магу,— я намерена вернуть семейную реликвию! Если где-нибудь есть доказательство, то я его найду!

Джинни опять залаяла на темноволосого мага: Гарри, любовь моя, я здесь, с тобой!

-Тише,Джинни,— предупредила её мать. Дантес удивлённо вздёрнул бровь:

-Вы назвали собаку так же, как дочь? Вы не путаетесь, когда они обе дома?

-Гарольд Джеймс Поттер!— лаяла Джинни.— Ты прекрасно знаешь, кто я! Ты сам сделал это со мной!Сейчас же всё исправь!

-Это настоящая диадема, господин Дантес,— опередив Молли, сказал гоблин.

-Как будто я могла подсунуть вам фальшивку,— фыркнула миссис Уизли,— пытаясь удержать Джинни. Она не могла понять, что случилось с её дочерью, но не собиралась отпустить её, боясь, что ту пнут или затопчут.

-Я полагаю, мы всё решили, госпожа Уизли,— Дантес не обратил внимания на её слова.

-Я ещё вернусь за своим имуществом,— сердито пообещала Молли.

Дантес проигнорировал её, дав знак клерку Визенгамота приглашать следующего.

* * *

* * *

**

-Эй, Джед,— позвал брата из задней комнаты Фред.

-Да, брат,— его близнец появился секундой позже, неся в обеих руках кучу вещей, которых хватило бы на несколько мусорных вёдер.

-Есть идея, кто это может быть?— Фред кивнул на темноволосого человека в дорогой одежде,— он уже полчаса крутится здесь, всё разглядывает, но ничего не покупает. Как думаешь, его подослали конкуренты?

Вытряхнув мусор в вёдра, Джордж предложил:

-Заставим признаться?

-Неожиданный подход,— Фред зло усмехнулся брату,— давай.

Сейчас, после рождественских распродаж, наплыва покупателей не было и в магазине находились только хозяева. Братья подошли к незнакомцу и стали с обеих сторон:

-Джед, интересно, что этот джентльмен забыл в нашем магазине?

-Понятия не имею.Возможно, он будет не против просветить нас, что он здесь делает?

-Если вы оба, или один из вас не является хозяином этого магазина, то это не ваше дело,— незнакомец даже не повернулся к ним.

-Хорошо. Мы — владельцы. Я — Фред Уизли.

-А я — Джордж Уизли,— представился второй,— так что привело Вас в наш магазин?

-Я — Лиам Дантес, и я решаю, купить или нет долю в вашем бизнесе. Ту, что принадлежит господину Поттеру,— спокойно сказал темноволосый маг.

Новость ошеломила Фреда. Он не думал, что Гарри настолько зол на магический мир в целом и на них в отдельности, что продаёт свою долю бизнеса, который помог начать и даже не поговорил предварительно с ними:

-Почему Гарри продаёт свою долю совершенно незнакомому человеку?

Кареглазый незнакомец посмотрел на него:

-Он сказал, что больше не хочет иметь партнёров, поверивших, что он может убить друга...

-Мы никогда не верили, что это он убил Невилла!— горячо возразил Джордж.

-Мне сказали,— сухо возразил незнакомец,— что вы не были на суде и не давали никаких показаний. Почему?

Фред и Джордж переглянулись, словно ведя безмолвную беседу, прежде, чем обеспокоенный Фред признал:

-Наша мама подлила нам сонное зелье.

-Этого было достаточно, чтобы мы проспали три дня,— серьёзно добавил Джордж. Они никогда не были настолько откровенны с незнакомцем, но это был единственный шанс попытаться поговорить с Гарри. Они должны были убедить господина Дантеса в том, что они говорят правду и надеяться, что он сообщит эту правду Поттеру.

-Отец пошёл ещё дальше,— поддержал брата Фред,— он использовал все свои связи, чтобы подстраховаться и не пустить нас в министерство ни на суд, ни просто увидеть Гарри. Он считал, что мы непременно попытаемся туда попасть. Тогда он не был способен рационально мыслить. Мы хотели сказать ему, что не верим, что Гарри мог бы убить Невилла.

-Когда мы, наконец, смогли его увидеть, он всего несколько дней, как вышел из Азкабана и был очень зол на нашу семью,— продолжил рассказ брата Джордж,— у него были серьёзные основания, так как большая часть нашей семьи предала его. После того случая мы не вернулись в "Нору". Они отвернулись от Гарри, несмотря на то, что он столько сделал для нас.

-Единственные члены семьи Уизли, с которыми мы видимся, это Билл и Чарли. Они держали нейтралитет, не становясь ни на чью сторону,— добавил Фред, не желая, чтобы их считали настолько ужасными,— мы хотели дать Гарри время разобраться и потом рассказать, почему мы не смогли ему помочь. Мы даже хотели дать Непреложный обет, что говорим правду.

-Зачем вам это?— полюбопытствовал искренне удивлённый Дантес.— Помешать ему продать часть бизнеса?

-Мы хотим вернуть своего брата,— хором сказали близнецы. Фред объяснил,— наши родители, Рон и Джинни, возможно, бросили Гарри на съедение волкам, но мы этого не делали. Он нам брат не по крови, а по жизни.

-Даже если он скажет вам, что не желает вас больше видеть?— спросил Дантес.

Этот вопрос вызвал у братьев недовольство, но потом Джордж сказал:

-Если он выслушает нас, но всё равно не захочет нас видеть, то мы оставим его в покое.

-Господин Дантес, пожалуйста, передайте ему всё, что мы сказали,— потребовал Фред,— попросите его выслушать нас, прежде, чем он продаст вам свою долю. Пожалуйста.

-Я подумаю над этим,— уклонился от прямого ответа Дантес,— хорошего дня, господа.

* * *

**

-Вы уверены, что этот чёртов племянник не явится внезапно?— третий раз за день спросила у брата Мардж. Вернон уже устал отвечать ей:

-Я уверен. Он проводит в школе каждое Рождество с тех пор, как поступил туда.

-Уверена, что он не понимает, какое это святое время — Рождество,— фыркнула Мардж,— они же безбожники. Наверно, они сатанисты.— Она немного успокоилась.— Я всё ещё не могу понять, Вернон, зачем вы его взяли? А если бы он плохо влиял на Дадли?

-Я уже говорил тебе, Мардж,— Вернон пытался удержать маску равнодушия,— такие же, как он, хотели нас убить. Этот старый пень Дамблдор написал нам, что пока это отродье будет у нас, мы будем в безопасности.

-Но это очень опасно для твоей души,— заявила сестра, повторяя уже неоднократно сказанное ранее.

-Для наших душ нет никакой опасности,— слегка натянуто ответила за мужа Петунья,— мы каждое воскресенье ходим в церковь. Наши души в безопасности в руках Божьих.

Они услышала, как открылась входная дверь и, вместо голоса Дадли, который должен был вернуться с вечеринки у Перси Полкисса, услыхали голос, внушавший им отвращение:

-Тётя Петунья, я дома.

Увидев в дверном проёме кухни Гарри, Мардж застонала и, потеряв сознание, с глухим стуком рухнула на стол.

-Мальчишка, что ты здесь делаешь?— Вернон был разъярён, так как планы его семьи насчёт тихого спокойного Рождества летели к чёрту,— я думал, мы наконец избавились от тебя!

-Как же я мог не встретить, по крайней мере, ещё одно Рождество с моей любящей семьёй, прежде, чем уйти в широкий-широкий мир,— Гарри бодро потрепал Вернона по щеке,— не волнуйтесь, Вернон, вам придётся выносить меня только сегодня и завтра.

Петунья взяла мужа за руку, лихорадочно вспоминая, что её сестра Лили говорила о магических клятвах:

-Ты клянёшься своей магией, что, начиная с послезавтра мы тебя никогда не увидим снова?

Гарри пожал плечами:

-Как я могу в этом поклясться? Я не собираюсь покидать Великобританию, а это очень маленький остров. Возможно, мы будем сталкиваться друг с другом. Могу только пообещать, что никогда не приду в ваш дом, если вы меня не позовёте. Так же обещаю не подходить и не заговаривать с вами, хотя, если вы подойдёте и заговорите со мной, я отвечу. Это подходит, тётя Петунья?

Не думая, что она когда-либо захочет увидеться или заговорить с племянником, Петунья кивнула.

Гарри торжественно повторил клятву, на которую она согласилась. Почувствовав магическое подтверждение, юноша задался вопросом, поблагодарит ли тётя его за те условия, которые он поставил.

-У меня есть дела, которые нужно уладить,— сообщил он дяде и тёте,— но я вернусь позже, чтобы встретить с вами Рождество.

-Надеюсь, ты не ждёшь, что я в последнюю минуту побегу тебе за подарком?— фыркнул Вернон.

-Почему я должен ждать чего-то от вас?— лицо Гарри было ничего не выражающей маской,— вы хорошо дали мне понять, что самым большим счастьем для вас стала бы моя смерть. К счастью, я не собираюсь настолько вас порадовать. Если всё пойдёт так, как я задумал, то у меня будет самое счастливое Рождество.

Гарри исчез, оставив родственников обдумывать его последние слова.

* * *

* * *

В Лондоне Гарри нашёл офис Миры Армстаад и Ко. Алекс рекомендовал её, как хорошего поверенного в маггловских юридических делах и юноша нашёл её услуги неоценимыми.

Мало того, что она помогла подобрать и купить новый дом, она нашла двух лучших и наиболее осторожных детективов, чтобы те выяснили кое-какие вопросы лично для Гарри. Теперь, если все пошло как запланировано или сегодня вечером или завтра, две очень взрывчатых бомбы с замедленным сроком действия будут подложены под некоторых очень заслуживающих индивидуумов.

-Доброе утро, сэр,— прощебетала регистратор, проверяя список приёма на сегодня. Так как сегодня был Сочельник, список был очень коротким. На ближайшие два часа ничего не было намечено.— Вы записаны на приём к одному из наших поверенных?

-Не на сегодня,— Джессика Мур, регистратор, растаяла от ровного бархатного голоса, так хорошо сочетавшегося с красивым лицом и отличным телосложением.

-Меня зовут Лиам Дантес, я клиент госпожи Армстаад. Я хотел бы поговорить с ней об одном личном вопросе, прежде, чем я уеду на Рождество.

На мгновение у Джессики мелькнула мысль спросить, не требуется ли ему компания, так как он пришёл один. Сделав усилие, она отделила реальность от мечты "как соблазнительно он должен выглядеть без одежды" и попросила:

-Одну секунду, сэр, сейчас я всё выясню.

После короткого звонка госпоже Армстаад, она проводила гостя вниз, в её офис:

-Прошу Вас, господин Дантес.

Как только за Джессикой закрылась дверь, Гарри снял с себя чары очарования.

-Ещё одно сердце разбито,— заметила Мира. Он равнодушно пожал плечами, совершенно об этом не волнуясь.

-Хорошо, что сегодня офис закрывается рано,— продолжила поддразнивать его Мира,— сомневаюсь, что она ещё сможет работать, она будет сохнуть по тебе.

-Меня приятно удивило, что Вы сегодня работаете,— сказал ей Гарри,— я только хотел всё перепроверить и удостовериться, что всё пройдёт без помех.

Мира поняла, что клиент нервничает. Это было неудивительно для неё, так как она слышала часть предыстории. Правосудие сильно задержалось. Бен от своих осведомителей получил известие, что скорее всего, это состоится на Рождество. Что касается другого вопроса, как они только что выяснили, все прошлые банковские операции будут известны сегодня вечером или завтра. Неважно, что мошенничество такого масштаба откроется на Рождество:

-Думаю, об этом никто ничего не знает.

-Никогда не думал, что они так глупы, чтобы привлечь внимание общественности,— Гарри пакостно улыбнулся, представив себе последствия, — прессу уведомили?

-Разумеется,— уверила его Мира,— Правда, я считаю, что они сначала проверят источники информации, но местная пресса там будет.

-Надеюсь, в последнюю минуту ничего не помешает,— Гарри не хотелось испортить столь великолепный проект.

-Поскольку раньше им удавалось избегать неприятностей, о они об этом даже не волнуются,— прокомментировала Мира.— Они, вероятно, надеются, что всё решится само собой, как раньше, и не понимают, что этого не случится.

Гарри облегчённо вздохнул. Даже при том, что Мира имела очень мало контактов с магическим миром, она была сквибом, но она знала больше других, как магическое правительство могло поступить в данной ситуации.

-Спасибо, Мира,— тепло улыбнулся ей Гарри,— счастливого Рождества.

* * *

* * *

* * *

Глава 14 часть 2

Сказать, что Дали был расстроен появлением в доме кузена, даже если тот явился всего на пару дней, было явным преуменьшением. Петунья это знала. К счастью, её сын решил днём раньше активно заняться спортом, иначе племянник, не пожалев, сделал бы что-нибудь Дадлику, лишь бы не слышать его истерик. А чтобы её прекрасный сын более терпимо отнёсся к присутствию Гарри в их доме, Петунья расщедрилась на шикарный Рождественский обед. Она была счастлива увидеть, что Дадли наслаждается результатом её стараний. Присутствие кузена в этот праздничный день никоим образом не повлияло на его аппетит. Мардж тоже хотела поесть на кухне, вместо того, чтобы присоединиться к ним за праздничным столом, и Петунья считала, что это наиболее мудрое из её решений. Она ничего не сказала мужу по поводу пьянства его сестры, терпя это из-за её денег, которым они, как предполагалось, были единственные наследники. По опыту она знала, что в пьяном состоянии Мардж не понимала, что говорит и становилась неуправляемой. Петунья понимала, что если та покажет себя полной дурой и опять оскорбит мальчика или его родителей, то Гарри выкинет что-нибудь похуже, чем несколько лет назад. И на сей раз они не смогут заставить его или его покровителей исправить это. С другой стороны, Вернон пытался сдерживать себя. Петунья знала, что он хочет ударить Гарри в самое больное место. Единственным, что останавливало его, была клятва, данная ей племянником. Она объяснила мужу, что, поклявшись магией, он больше не подойдёт к ним и не войдёт в дом без приглашения, при этом мрачно подумав про себя, не совершает ли она ошибку.

-Очень вкусно, тётя Петунья,— где-то в середине обеда сделал комплимент Гарри, которого совершенно не заботил тот факт, что в этом доме он нужен так же, как блохастая собака,— как жаль, что у меня не было возможности насладиться ей все эти годы.

Нож и вилка Вернона с грохотом упали на тарелку, а сам он обернулся, чтобы впиться взглядом в неприятного гостя, вторгшегося в их жизнь:

-Будь моя воля, ты и сегодня это пропустил бы.

-Вернон, Вернон, что сказал бы священник, если бы услышал тебя сейчас,— отчитал Гарри толстяка,— помни, что сейчас Рождество, святое время.

Прежде, чем Вернон смог подобрать достойный ответ, в дверь позвонили. Петунья непонимающе переглянулась с мужем и пожала плечами. Быстрый взгляд на Дадли показал, что он даже не обращал внимания на дверь, так что посетитель не был не к ним.

В дверь снова позвонили и стукнули кулаком. Глядя на Гарри, Вернон прорычал:

-Мальчишка, это твои друзья?

Поттер спокойно смотрел на него, не реагируя на колкость:

-У меня нет здесь друзей. Вы и ваше ублюдочное семейство знаете это. Те немногие, кого я назвал бы своими друзьями в магическом мире,— Гарри сделал паузу и полюбовался багровеющим Верноном,— сюда не придут.

В дверь позвонили, сопровождая звонки ударами по двери. Топая к ней, Вернон рычал:

-Сейчас я объясню этим недоумкам, что у людей Рождество,— он решительно распахнул дверь, намереваясь покарать тех, кто осмелился оторвать его от праздничного обеда. И застыл, увидев стоящих перед ним двух полицейских, а на дороге у дома — большой полицейский фургон.

Констебль Данфорт и его напарник констебль Саллик опознали Вернона Дурсля по имеющейся у них фотографии. От начальника им было известно, что против него было много ничем не подтверждавшихся обвинений, в основном, касавшихся жившего с ними племянника.Те, кто доносил на него, быстро отказывались от своих показаний, начиная от школьных учителей и заканчивая директором. Начальник полиции подозревал, что Вернон замешан в хорошо организованных преступлениях и сын, как оказалось, пошёл по его пути. На этой неделе от двух детективов поступили неопровержимые доказательства преступных действий Дадли Дурсля и его банды головорезов.

-Чем могу помочь, господа офицеры?— добавив в рычащий голос почтительности, поинтересовался Дурсль— старший.

Действуя строго по инструкции, чтобы избежать в дальнейшем претензий к произведённому им аресту,Данфорт представился:

-Я офицер полиции Майкл Данфорт, это мой напарник Денис Саллик. Вы Вернон Гильберт Дурсль? "

-Да, это я,— подтвердил Вернон,— что я могу для вас сделать?

-Здесь также проживает ваш сын Дадли Мальколм Дурсль?— спросил Саллик.

-Да, он живёт с матерью и со мной,— заволновался Вернон. Что им нужно от Дадли?

-Ваш сын сейчас дома?— желал знать Саллик.

-Зачем вам мой сын?— потребовал ответа Дурсль-старший, загораживая дверной проём.— На него опять пожаловался мой племянник, обвинив в запугивании? Мой сын никогда не причинит вреда тому, кто младше его. Все знают, как он защищал его от хулиганов.

-Мы должны увидеть вашего сына. Это дело полиции,— сказал Данфорт,— пригласите его сюда.

-Только с ордером,— раздражённо ощетинился Вернон, оскорблённый недоверием к его сыну,— я знаю наши права.

Он замолчал, увидев ордер на арест, который вручил ему один из констеблей.

-Теперь мы можем поговорить с вашим сыном?— Саллик двинулся вперёд, вынуждая Вернона отстраниться и позволить им войти. Услышав звуки в столовой, оба констебля прошли туда. В комнате воцарилась тишина. Петунья замерла на полуслове, прервав беседу с сыном. Полицейские обошли стол и остановились по обе стороны от Дадли. Офицер Данфорт объявил:

-Дадли Мальколм Дурсль, Вы арестованы за вымогательство и множественные нападения на граждан...

Он зачитал молодому человеку его права согласно закону, поскольку Саллик жестом велел Дадли подняться. Дурсль-младший сначала не подчинился, пока Саллик не схватил его за руку, держащую вилку и довольно болезненно сжал.

-Перестаньте! Вы делаете ему больно!— кричала Петунья, пробуя встать между полицейским и своим сыном,— мой сын никогда не нападёт на человека! Вы не того арестовываете!

-Госпожа Дурсль, вернитесь на своё место или мы арестуем Вас, как сообщницу,— сказал ей Саллик, заводя жирные руки Дадли за спину, чтобы надеть наручники.— Мы уже арестовали четырёх из его компании. Господин Дурсль последний, его назвал один из четверых.

-Я говорю вам, это неправда!— Петунья замерла, поскольку в комнату, привлечённая шумом, вошла Мардж.— Мой сын никогда не сделал бы ничего плохого.

-Эти фотографии говорят иное,— Данфорт предъявил ей несколько фотографий, запечатлевших Дадли и его банду в момент угроз детям и подросткам. Найдите своему сыну хорошего адвоката.

Мардж взяла одну фотографию:

-Это может быть подделкой. Я знаю человека, который этим зарабатывает на жизнь. Вы не правы, констебль. Я знаю моего племянника и ручаюсь за его характер. Он никогда не сделал бы это. У него нет на это причин, мы обеспечиваем его всем, что он захочет.

-В том-то и проблема,— пробормотал Саллик и громко добавил,— это решит судья.

-Мамочка, я не хочу уходить!— подобно ребёнку разрыдался Дадли, когда полицейские повели его к двери. Он попробовал упираться, надеясь, что эти люди уступят ему, как уступали ему родители. Это имело неожиданный результат — его сильно и больно толкнули в спину, и это быстро положило конец его сопротивлению.

-Сыночек,— пообещала Петунья,— мамочка и папа сейчас же свяжутся с Паркинсоном. Ты не будешь там долго. Мой дорогой мальчик, держись.

Данфорт хотел прервать бессмысленный поток слов изо рта этой женщины. Её сын взрослый молодой человек, уже не ребёнок. Выражение лица его напарника показывало, что он еле сдерживает смех, слушая госпожу Дурсль, пока они вытаскивают её сына из дома.

Гарри стоял в стороне, наблюдая и мысленно взяв себе на заметку узнать, когда будет суд. Он хотел это увидеть.

Вернон швырнул трубку телефона:

-Джордж сказал, что не будет никаких слушаний, пока не кончатся выходные. До тех пор мы не можем внести залог.

-Ты хочешь сказать, что наш ребёнок проведёт целых два дня в тюрьме?!— разъярилась Петунья.— этого не будет, Вернон! У тебя есть связи! Я хочу, чтобы Дадли был дома сегодня вечером!

-Их нет в городе до конца выходных,— сказал Дурсль-старший.

-Ты можешь вытащить его из тюрьмы!— Петунья переключила своё внимание на племянника. Впервые в жизни она была рада, что в семье есть волшебник.

-Я?— указывая на себя, сделал удивлённое лицо Гарри.

-Да, ты можешь вытащить моего ребёнка из тюрьмы!— настаивала тётя,— ты знаешь, какой он нежный мальчик с ранимой душой.

-Ты, как всегда заблуждаешься, Петунья,— на удивление невозмутимо сказал племянник,— ты можешь продать душу дьяволу, чтобы спасти Дадли, но я этого делать не буду. Вы ясно дали мне понять, что готовы пойти на всё, лишь бы вытащить вашего сына из неприятностей, в которые он сам себя вовлёк. Даже если вы станете на колени и будете молить меня и просить прощения за всё, что причинили мне за всю мою жизнь, я этого не сделаю. Он хулиган и был им всегда. Вы своим примером, наказывая меня, показали, что хорошо бить тех, кто младше и слабее. Он и его друзья очень любили игру "поймай и избей Гарри". И когда они ловили меня, то били до полусмерти. Когда я поступил в Хогвартс, они начали третировать окрестных детей. Вы и Вернон никогда не приучали его к дисциплине и не наказывали его, когда вам сообщали о его нападениях. И он решил, что ему всё позволено, зная, что вы всегда будете прощать его и вытаскивать из неприятностей.

Собравшиеся вокруг любопытные соседи, пропустившие первую часть речи Гарри, поддержали вторую часть одобрительными выкриками.

-Вон из моего дома!— взревел Дурсль-старший.

Соседи отодвинулись на безопасное расстояние к следующему дому. Захлопнуть дверь Вернону не дали двое в тёмных костюмах, подошедших к дому:

-Вы — Вернон Дурсль, Тисовая улица, дом 4?

-Это я,— тяжело вздохнул Вернон, гадая, что ещё случилось.

-Господин Дурсль, я господин Паркс, это господин Лил. Мы из налоговой службы и имеем к Вам несколько вопросов относительно Ваших доходов за последние 17 лет.

Вокруг находилось достаточно любопытных соседей, желающих подслушать разговор, поэтому Дурсль жестом пригласил их войти и, закрыв дверь, провёл в гостиную.

— Вернон, кто — эти люди? Что они хотят?— Петунья волновалась, что её любимому сыночку хотят доставить ещё большие неприятности.

-Они утверждают, что из налоговой службы и хотели бы обсудить наши доходы за последние 17 лет,— сказал ей Вернон. Его лицо ничего не выражало, но он волновался, что им стало известно о деньгах, которые они получали за Поттера. Он никогда не говорил бухгалтеру фирмы. Где работал, об этих деньгах, предпочитая тратить их на поездки и вещи для Дадли.

— Почему налоговая служба внезапно захотела поговорить с нами?— Петунья требовала ответа от двух человек, стоявших в её гостиной,— вы должны проверять тех. Кто не платит налоги. Мы платим каждый год и лично я думаю, что эти налоги слишком высоки.

-Петунья!— прошипел Вернон.

-Мой муж честный человек и он платит все положенные налоги,— проигнорировала его жена,— я не работаю, и у нас нет никакого другого дохода, так что объясните, зачем вы пришли в этот дом?

-А что относительно денег, выплаченных Вашему мужу, как опекуну Вашего племянника, некоего Гарри Поттера?— спросил Лил.

-Я?— от неожиданности Гарри отлип от стены и удивлённо воскликнул,— они получали деньги за то, что заботились обо мне?

-Кто Вы, сэр?— Паркс достал записную книжку.

-Я — Гарри Джеймс Поттер,— назвал себя темноволосый юноша,— племянник тёти Петуньи, о котором только что говорили.

-Судя по Вашей реакции, Вы не знали, что им платят за заботу о Вас?

-Нет, сэр,— мысленно Гарри ехидно улыбался, но на лице хранил потрясённое выражение.— Дядя и тётя всегда одевали меня в обноски моего кузена и я никогда не получал от них подарки на день рождения или на Рождество. Мне интересно, сколько они получали за такую заботу?

Лил вынул из портфеля записную книжку и проверил:

-С возраста одного года до шести лет они получали тысячу фунтов в месяц на Ваши нужды. С шести лет до одиннадцати они получали три тысячи фунтов в месяц. С одиннадцати лет до настоящего времени они получают четыре тысячи фунтов в месяц в течение каждого лета,— он вопросительно посмотрел на Гарри, желая узнать, почему платили только за летние месяцы с одиннадцати лет. Поттер любезно объяснил:

-Я поступил в частную школу в Шотландии, которая была оплачена из фонда, оставленного моими родителями. Банк, где хранится состояние моих родителей, контролировал фонд, пока я недавно не унаследовал всё состояние. Я даже не знал о трастовом фонде, пока в 11 лет не поступил в школу. Вы говорите, Дурсли получили...— он мысленно сделал быстрый подсчёт,— четверть миллиона фунтов для моего содержания и не потратили на меня ни пенни! Они всегда заявляли мне, что я пью их кровь, что они вынуждены обеспечивать меня.

Гарри переключил своё внимание на дядю с тётей:

-Сколько моих денег пошло на то барахло, которое вы каждый год покупали Дадли и которое он тут же портил? Сколько моих денег было потрачено на те поездки, в которые вы меня никогда не брали, оставляя меня со старой госпожой Фигг?

Ему никто не ответил, ибо отвечать было нечего. Любые слова могли вовлечь их в ещё большую неприятность с налоговой службой.

-Хорошо, господин Дурсль, я думаю, это подтверждает имеющуюся у нас информацию и является веским основанием, чтобы провести полную ревизию всех ваших личных и деловых финансов в течение последних двадцати лет. Вы получите уведомление о том, когда Вы должны появиться в наших офисах в Лондоне,— объявил Паркс и вместе с партнёром направился к выходу.

Гарри слегка поклонился тёте:

-Прекрасный обед, Петунья. И зрелище тоже было великолепное. Жаль, что нельзя насладиться им ещё раз.

Он вышел, оставив дверь открытой. Вернон, взревев:

-Это ты виноват!— ринулся за ним, схватил и повалил на землю.

Заметив толпящихся невдалеке соседей, Гарри решил продолжить представление, тем более, пресса тоже была здесь:

-Я виноват в том, что ты воровал мои деньги? Погодите! Вы украли у меня четверть миллиона фунтов, которые мои родители поместили в трастовый фонд, чтобы обеспечить меня в то время, как я жил у вас! Меня считают сиротой без роду и племени и смотрят на меня свысока. Что я неблагодарный мальчишка, не заслуживающий хороших вещей! Что я уничтожаю всё, хотя на самом деле это делал Дадли!— он заметил, что некоторые соседи стыдливо опустили глаза в землю,— скажи мне, дядя! Чем ты и твоя семья обеспечила меня, кроме обносков, битья и ежедневной работы с того момента, как мне исполнилось четыре? Вы говорите соседям, что я вор, а на самом деле получается, что воры ты, тётя Петуньи и ваш драгоценный Дадличек! Вы крали у меня и я должен быть благодарен вам за это? Вы думаете, я буду чувствовать себя виноватым в том, что ваши преступления открылись? Нет, не буду! Вы создали эту ситуацию, теперь выпутывайтесь из неё сами. По велению волшебства ничего не исчезнет.,— он решил поставить последнюю точку,— ваша сестра по уши в долгах. Я знаю, потому что её векселя выкупил я. Сообщите Мардж, что скоро у нас состоится длинный разговор и я ожидаю, что она будет трезвой.

Вернон отскочил к двери и заметил стоявших вблизи соседей. Он залетел в дом и хлопнул дверью. Гарри оглядел всё увеличивающуюся толпу кричащих и свистящих людей и усмехнулся. Свою работу здесь он выполнил.

* * *

* * *

* * *

*

Близнецы только садились за рождественский стол в "Дырявом Котле", когда к ним подошёл человек в плаще с надвинутым капюшоном:

-Вы хотели поговорить со мной.

Глава 15. О мышах и людях.

~ Переводчик МилыйЛюдь ~

О мышах и людях (англ. Of Mise and Men) — новелла Дж. Стейнбека. Любимая книга Сойера в телесериале "Остаться в живых". Несколько раз он цитирует её в разговорах с другими.

Of Mise and Men — песня американской группы Megadeth на альбоме 2004 года The System Has Failed. Все прим. — переводчика.

Пятеро пожилых магов, сидящих на стульях вдоль стены в Верхней Палате Совета, с интересом смотрели на открывшуюся дверь. Кто ещё был вызван на Совет? Они

надеялись увидеть глав, по крайней мере, ещё четырёх чистокровных древних семейств. Требовалось не менее девяти членов Совета, чтобы провести суд, который

состоится через час, иначе всё, что они смогут сделать — осудить человека, который едва не вызвал гибель магического мира и который может избежать серьёзного

наказания. Они не видели лицо входящего, но палочка в его руке показала, что он член Совета. И единственным магом, использующим эту палочку был Гарри Поттер.

Слегка склонив голову, Лорд Киеран поднялся и приветствовал вновь прибывшего:

-Приглашаем Лорда Поттера на Верховный Совет магической Англии. Я — Лорд Киеран.

-Несколько дней назад я получил три письма, вызывающих меня сюда,— Гарри держал в руках три пергамента и смотрел на них с не слишком довольным видом,— для чего меня вызвали?

Лорд Перривор поспешил объяснить:

-Лорд Поттер, я лорд Перривор. Вы были вызваны здесь наряду с остальными, чтобы присутствовать на слушаниях по поводу государственной измены против магической Англии. Эти письма отправляют главам древних родов, когда понимают, что дело не может быть разобрано Визенгамотом и передаётся нам. Мы — самый высокий уровень закона в магической Англии.

-Не думал, что Верховный совет поддержит меня,— пробормотал Гарри.— Фадж и слушать меня не захотел.

-Никто не знает о Верховном Совете,— вступил в беседу Лорд Алтрен, в то время, как два других лорда провожали Лорда Поттера к стулу, который появился в комнате, едва Гарри туда зашёл.— Я Лорд Алтрен. Более двухсот лет в Верховном Совете не было нужды. Единственные, кто в наши дни знает о Совете — главы тех родов, которые насчитывают не менее тысячи лет и их наследники, поскольку именно они принесли магию в Британию, да ещё, возможно, несколько старых магов, слышавших о Совете от своих родителей. После того, как Мерлин оставил нас, Верховный Совет получил всю власть и все полномочия, включая создание законов и распределение суждений. Со времён маггловской королевы Элизабет я, когда маггловское правительство начало изменять нашим предкам, принял окончательные меры, чтобы разделить маггловский и магический миры. Верховный Совет в то время решил начать давать больше полномочий более молодым родам и создал министерство и Визенгамот. Однако, они сохранили свои права и могут вернуть себе все полномочия, если возникнет необходимость. Но нас очень мало, чтобы править соответственно.

— Не упоминать хаос, который случился бы, если бы к власти прорвались люди, далёкие от министерства,— поморщился Гарри,— вы отметили Тёмного Лорда?

-Именно!— древний маг был доволен, насколько точно юный лорд понял ситуацию,— меня зовут Лорд Лонгрим. Вы сказали, что получили три письма. Я могу спросить, кому они были адресованы?

Гарри посмотрел на пергаменты:

-Первый адресован главе рода Поттеров, второй — главе рода Блек, третий — главе рода Магвен.

Пятеро лордов выглядели очень довольными. Для кворума не хватало только одного мага.

Формальным тоном, так как они не могли принудить его к сотрудничеству, Лорд Перривор спросил:

-Лорд и глава родов Поттеров, Блеков и Магвенов, мы, потомки Основателей, спрашиваем, присоединитесь ли Вы к нам в слушаниях по поводу государственной измены против Фаджа Корнелиуса Освальда?

Гарри неприятно улыбнулся:

-Я думал, Фаджа уже выгнали.

-Я был членом Визенгамота на слушании, прошедшем неделю назад, где решался вопрос об исключении его из министерства. Когда я увидел список обвинений, я понял, что действия Фаджа подвергли опасности всех нас. Я объявил перерыв и прошёл в свой кабинет, чтобы воспользоваться моментом, вызвать Совет и рассказать об этом случае. В результате мы забрали это дело у Визенгамота.

-Держу пари, Фадж не слишком рад, узнав об этом,— прокомментировал Гарри,— я думаю, он признает большинство обвинений.

-Вот именно поэтому я так поступил,— признал Перривор,— я сумел остаться свободным от условностей, так как я занял это место сорок лет назад, но я не хотел бы, чтобы этот дурак отделался только потерей звания министра. Вы присоединитесь к нам, Лорд Поттер?

-Прежде, чем решить, буду ли я участвовать в Совете, я бы хотел спросить,— серьёзно сказал юноша.

-Да?— полюбопытствовал Лорд Киеран.

-Директор Дамблдор также будет на этом Совете?

Хорошо зная неприязнь Лорда Поттера к Альбусу Дамблдору, несмотря на то, что его считали одним из величайших волшебников, Лорд Киеран тщательно подобрал слова:

-Альбус Дамблдор действительно будет на слушании, но он не имеет места в Совете. Его род не является одним из первых. Он будет здесь только как свидетель и никак не сможет повлиять на ситуацию.

Члены Совета в тишине ждали, что решит Мальчик-который-выжил. Из ежедневных статей в "Пророке" они хорошо знали, какой гнев испытывает молодой человек к магической Англии и к её правительству в частности. Старые маги надеялись, что он не позволит эмоциям преобладать над разумом при выполнении своих обязанностей.

-Хорошо, я приму участие в Совете и скажу своё мнение,— решив, Гарри почувствовал себя спокойным, как будто его эмоции отдвинулись от него. Он также заметил, как изменилась его одежда: стала шёлковой, чёрного цвета с серебряной отделкой и гербами всех трёх родов. И немедленно проявил любопытство:

-Что сейчас произошло?

Хорошо зная про наложенные на членов Совета чары обаяния, они согласились, чтобы красноречивый Лонгрин объяснил произошедшее. Лорд Поттер, без сомнения, подозревал, что за изменения с ним случились. Прадед Гарри вёл дневник, где для потомков подробно описывал, что такое Верховный Совет.

-Не волнуйтесь, Лорд Поттер, на Вас просто действуют некоторые из чар, наложенных на эту комнату. Но они не заставят Вас делать что-то против Вашей воли. Мой прадед назвал эти специфические чары "руководством Серридвена". Они позволяют давать объективное суждение без примеси эмоций.

-А какие ещё здесь чары?

-Есть заклинание правдивости, которое заставляет свидетелей сообщать полную правду без дополнительных вещей, которые они предполагают или не знают, а только слышали от кого — то еще.— Лонгрин сверился со списком,— чары, чтобы держать обвиняемого и любых свидетелей от нападения на друг друга или Членов совета и чары, которые помогают понимать другие языки. Есть заклинания обеспечения необходимым продовольствием, средствами отдыха или других потребностей, если слушания длятся несколько часов. Комната также обеспечит сохранение конфиденциальности, если необходимо. И наиболее важное заклинание не позволяет никому покидать комнату, пока не закончатся слушания.

-Как в Хогвартсе комната-по-требованию,— решил Гарри.

-Комната-по-требованию?— в бытность свою в Хогвартсе Лорд Алтрен никогда о ней не слышал.

Едва Гарри закончил объяснять, что такое комната-по-требованию, как дверь снова отворилась. Вошёл стройный темноволосый человек.

-Здравствуйте, я — Лиам Дантес,— представился он, подойдя поближе, чтобы не повышать голос,— кто-нибудь может пояснить мне, почему мне прислали два вызова сюда?

-Буду счастлив объяснить, если Вы ответите мне на один вопрос,— сказал Перровор. Дождавшись согласного кивка, спросил,— какие имена значились на полученных Вами письмах?

-Главе рода Вейланд и главе рода Равенкло.

Не только Поттер, но и все ошеломлённо вскочили на ноги.Найден один из наследников Основателей! Долгое время все считали, что от Гриндевальда до Волдеморта все потомки Основателей Хогвартса были убиты. Так или иначе было очень хорошо, что один из наследников Основателей школы будет присутствовать на слушаниях против министра Фаджа, так как некоторые из его преступлений были против школы.

После того, как Перривор объяснил цель вызова, и Дантес согласился сидеть на слушаниях, комната изменилась. Вокруг изогнутого стола появились семь стульев с высокими спинками, на каждой спинке красовались гербы родов. На столе лежали пергамент, перья и множество других вещей, требующихся при ведении протокола заседания или слушания. Кроме того, появились три стола меньшего размера. Два из них, каждый с парой стульев, стояли напротив, так, чтобы сидящие за ними могли видеть друг друга и стол, предназначенный для семи лордов. Третий стоял посередине между большим столом и двумя поменьше и был завален тремя грудами пергамента и кучей перьев. Заключительным стало появление двух дюжин стульев. Гарри предположил, что они предназначены для вызванных свидетелей.

Члены Совета расселись за изогнутым столом так, как требовал Лорд Алтрен:

-Лорд Равенкло, Вы представляете самый древний род и, согласно закону, главный член Совета. Вам решать, мы готовы начинать? Нужно пригласить остальных участников.

-Мы готовы начать,— спокойно объявил Дантес.

Гарри изумлённо наблюдал, как три пера поднялись в воздух и зависли над пергаментами.

-Это стол регистрации.Верховный Совет и каждый из защитников получат копии на случай, если в течение или после суда возникнут вопросы,— объяснил Перривор, видя поражённое лицо Гарри,— он единственный в магической Англии.Когда Верховный Совет был законодательным органом, дебаты по предложенным законам порой были настолько быстрыми и яростными, что писцы просто не успевали и тогда был создан этот стол. К тому же стало намного легче соблюдать тайну, обсуждая что-то секретное.

-В некоторых случаях это незаменимая вещь,— прокомментировал Дантес.

Распахнулась дверь в дальней стене и в комнату ступил высокий представительный маг. Его сопровождал более юный, с подростково-длинными руками и ногами.

-Это Александр Делакур,— представил вошедшего остальным Лорд Перривор,— я быд очень удивлён, когда несколько дней назад он появился в моём офисе и изъявил желание выступить защитником. Я ожидал, что магия, которая управляет этой комнатой, выберет мадам Боунс, начальника отдела исполнения магических законов. Она имеет превосходные рекомендации, беспристрастна и заинтересована узнать правду.

-Делакур,— задумчиво повторил Гарри,— он имеет отношение к Флёр и Габриэль Делакур?

-Самое прямое. Он их дядя,— просветил Лорд Алтрен.

-Мои поздравления, лорд,— Александр Делакур посмотрел на стол, за которым уже расселись члены Верховного Совета, удивился и сверился со списком,— мой бог, мне кажется, у нас проблема.

-Что случилось?— спросил Дантес, которого фактически назначили Главой Совета на этом заседании.

-Лорд Поттер оказывается перед необходимостью отказаться от его места на Совете.— объяснил Делакур.— Его имя стоит в моём списке главных свидетелей этого дела.

От неожиданности Гарри приподнял одну бровь:

-Мне жаль, господин Делакур, но Вы сказали, что я — свидетель?

-Да, лорд Поттер. Разве Вы не получали уведомления? Мы посылали их всем свидетелям.

-Сожалею, не получал,— вздохнул Гарри.

-Я думаю, мне известно, почему Вы не получили уведомление,— сказал Лонгрин,— Вас уже вызвали для присутствия на рассмотрении дела в качестве члена Совета, а это является приоритетом перед статусом свидетеля.

Гарри переводил глаза с членов Совета на Делакура:

-Если я выйду из Совета, то как быть со слушаниями? Чтобы начать заседание, требуются все члены Совета. Могу я не выступать свидетелем и остаться в Совете?

-Да, это возможно, так как Вы — член Совета,— Делакур просмотрел записи, регламентирующие порядок процедур, поданный ему помощником,— но в случае с Корнелиусом Фаджем будет лучше, если выступят два главных свидетеля...Вы...и Альбус Дамблдор.

Старшие члены Совета некоторое время совещались между собой, прежде, чем Перривор сказал Поттеру:

-Этого на делалось даже на заседаниях Визенгамота. Вы можете передать право голоса любому из членов Совета по Вашему выбору. Он проголосует от Вашего имени.

Несколько секунд Гарри сидел в полной тишине, обдумывая:

-Очень хорошо. Учитывая, что я не хотел бы отказаться от возможности выступить против Фаджа, я уступаю право голоса лорду Вейланду.

Как только Гарри произнёс эти слова, его одежда приняла первоначальный вид. Встав из-за стола, он взял один из стульев и уселся в первом ряду позади стола защитника.

Только он расположился там, как снова открылась дверь и вошли два человека. Гарри узнал мадам Боунс и Фаджа. Одетый в мантию неприятного зеленоватого оттенка, выявлявшей полное отсутствие вкуса, он что-то бубнил себе под нос. У Гарри возникло стойкое ощущение, что он слушает панихиду. Министр намеревался хорошенько отчитать того, кто посмеет обращаться с ним, как с осужденным, но потерял дар речи, увидев, что это Поттер.Гарри улыбнулся ему отнюдь не дружеской улыбкой. Фадж почувствовал себя поданным к столу жареным поросёнком с яблоком в зубах. Он с облегчением вздохнул, когда внимание Гарри переместилось на мадам Боунс.

-Рад видеть Вас, мадам Боунс,— вежливо поприветствовал её Поттер,— Вас назначили сопровождать заключённого? Если это так, то Вас существенно понизили в звании с момента нашей последней встречи.

Эмилия улыбнулась, наслаждаясь растерянным выражением на лице Фаджа, когда Гарри назвал того заключённым:

-Нет, мне пришло уведомление, что я должна быть его защитником на этом слушании.

-О, это даже хуже, чем быть сопровождающим. Думаю, я ничего не нарушу, мадам Боунс, если скажу, что Вас ожидает большое потрясение.Ваш подзащитный потеряет всё, поскольку я намерен выступить против него. А у меня есть что сказать.

-Какое ты имеешь к этому отношение,— зло ощетинился Фадж. Он всё ещё оставался министром и требовал к себе уважения, которого этот мальчишка не собирался ему оказывать.

Улыбка Гарри перешла в разряд крокодильих, когда он ответил мелкому бюрократу:

-Я один из главных свидетелей обвинения Если Вы ещё не в курсе. Вас обвиняют в измене магическому миру,— перепуганное выражение министерского лица позабавило Поттера. Гарри заметил, как ухмыльнулась мадам Боунс,— он не знал, в чём его обвиняют?

-Я не хотела ставить его в известность, чтобы он не принял меры,— сказала ему Эмилия,— он знает только, что вопрос стоит о снятии с должности. Если бы он знал, что его обвинят в государственной измене, он аппарировал отсюда так быстро, что его одежда, боюсь, не успела бы за ним.

Фадж, как будто внезапно осознав всё, что они говорили, уже не стоял возле мадам Боунс, а находился в противоположном конце комнаты и пытался открыть входную дверь. Та не поддавалась. Министр с хлопком исчез, появившись мгновением позже в другом углу комнаты. Третий хлопок вернул его в первоначальное месторасположение.

Усмехнувшись, Гарри направил на него палочку. Синий луч, сорвавшийся с её конца, окутал Фаджа. Министр на секунду исчез, а когда появился снова, оказалось, что он обзавёлся хвостом, большими пушистыми ушами, подобно мыши или крысе, длинным, раздражённо шевелящимся носом и высовывающимся изо рта огромным раздвоенным языком.

-Он очень похож на мышь, которая пытается убежать от кота, не так ли?— Гарри прокомментировал свои действия Эмилии, наблюдавшей прыжки Фаджа из одного угла в другой. При этом он не сознавал, насколько забавно выглядел.

-Фадж!— воскликнул Дантес, когда министр в десятый раз попытался покинуть комнату,— стойте на месте! Вы не сможете выйти отсюда, все ваши попытки бесполезны. Вы только ухудшите своё положение, если Вы действительно виновны. Ведите себя как человек, а не как мышь.

Фадж неохотно уселся за стол. Секундой позже к нему присоединилась мадам Боунс.

-Лорд Поттер, пожалуйста, снимите проклятье, которое Вы наложили на господина Фаджа,— потребовал Дантес.

-А нужно?— Гарри изобразил из себя невинного ребёнка,— он такой симпатичный Мыш.

-Да,— Дантес был непреклонен, несмотря на усмешку на лице.

С разочарованным взглядом Гарри направил палочку на министра, заставив того вновь исчезнуть в облаке на этот раз жёлтого света. Когда он рассеялся, министр обрёл нормальный человеческий облик.

Дверь открылась, впуская множество людей. Некоторых Гарри узнавал. Уизли вместе с Джинни-собакой, шедшие сразу за Дамблдором. Ещё более удивительным было присутствие Амбридж и Снейпа в сопровождении авроров. Юноша предположил, что они тоже являются свидетелями.

Игнорируя Уизли, что было легко, так как они его не заметили, Гарри разглядывал Снейпа и Амбридж. На профессоре была та же мантия, в которой его арестовали. Но несмотря на её уже несколько потрёпанный вид, Снейп продолжал держаться так же высокомерно. Гарри не сомневался, что профессорский язык по-прежнему язвителен. Амбридж стояла с другой стороны с таким видом, словно у неё только что убили любимого котёнка. Юноша засомневался, осознаёт ли она происходящее, ибо она смотрела в пол и не реагировала на вопросы. Гарри не удивился бы, узнав, что она решила симулировать безумие, чтобы попасть в психиатрическое отделение Св. Мунго. Этих двух усадили в дальнем конце комнаты возле стола защиты.

Как только Амбридж опустилась на стул, она, не обращая внимания на мадам Боунс, с ликующим воплем, словно подросток, увидевший живьём своего кумира, обратилась к Фаджу:

-Министр! Я знала, Вы убедите их в том, что меня неправильно посадили в Азкабан! Я буду оправдана и освобождена! Я верю, мы всё делали правильно!

Фадж страдальчески посмотрел на неё. Амбридж продолжала разливаться соловьём, как она была довольна вернуться, чтобы работать его помощником и наставлять людей на путь истинный.

-Госпожа!— голос Дантеса оборвал бессмысленную болтовню.— Пожалуйста, прекратите нести чушь! Я боюсь, Вы ошибаетесь относительно причины, по какой Вы здесь находитесь.Вы видите, что министра вызвали на судебные слушания. Если у Вас было что-то, хоть отдалённо похожее на справедливый суд, то я уверен, что Вы заслужили Азкабан за совершённые Вами преступления.

Амбридж уставилась на молодого человека, словно не веря, что у него хватило смелости сказать всё это. Рисуясь, она поинтересовалась:

-Как Вы посмели предположить, что министр здесь на суде? Кем Вы себя возомнили? Совершенно ясно, что Вы ничего из себя не представляете. Вы — никто. Если бы Вы были мало-мальски значимой персоной, то знали бы, сколько хорошего сделал министр для магического мира.

-Вы не правы,— улыбка Дантеса не предвещала ничего хорошего,— по своему происхождению, я — один из наиболее важных людей, которых Вы когда-либо встречали.

Пытаясь избежать возникшей неловкости, министр попросил своего помощника:

-Долорес, сядьте. Мы должны позволить им высказаться. Но потом я докажу, что поступал правильно.

Амбридж уставилась на незнакомого молодого человека и громко фыркнула в ответ.

-Все ли расселись по своим местам, чтобы мы могли начать?— спросил лорд Алтрен.

Лонгрин взял пачку пергаментов и приготовился огласить список обвинений против министра, когда его опередил пронзительный женский голос:

-Поттер Гарри Джеймс, Вы немедленно снимете проклятье с моей дочери! Здесь и сейчас!

-Что Вы требуете, госпожа Уизли?— ледяным тоном спросил Дантес.— И почему Вы прерываете заседание?

— Я требую, чтобы Поттера заставили вернуть моей дочери Джинни человеческий облик и сделали это немедленно,— Молли проигнорировада его вопрос.

-Ради Мерлина, с чего Вы решили, что Совет имеет отношение к изменению Вашей дочери,— лорд Алтрен ждал ответа.

— Это не имеет никакого отношения к сегодняшнему Совету,— признала Молли.— Но нельзя позволить ему избежать ответственности за то, что он превратил её в собаку.

Он должен немедленно, сию секунду превратить её обратно.

-А почему Вы принесли Вашу дочь в виде собаки на заседание?— Захотел узнать лорд Киеран.

-Мою дочь вызвали сюда, как свидетеля событий той ночи, когда вернулся Тот-кого-нельзя-называть,— объяснила миссис Уизли.

-Тёмный Лорд уже шесть месяцев мёртв, а они до сих пор боятся произнести его имя,— громко прокомментировал Гарри, обращаясь к потолку.

-Господин Делакур, есть ли в списке свидетелей имя Джинни Уизли?— спросил Перривор.

— Да, мой лорд,— подтвердил защитник,— согласно документам, она — одна из свидетелей того случая.

-Лорд Поттер, почему Вы превратили мисс Уизли в собаку?— полюбопытствовал лорд Алтрен.

-В наказание,— категорически заявил Гарри,— Мисс Уизли напала на сокурсницу, студентку Луну Лавгуд и почти убила её. Для этого несанкционированного нападения не было никакой причины, кроме извращённой мысли мисс Уизли, что я должен принадлежать ей.Я неоднократно говорил младшей Уизли, что не собираюсь иметь с ней никаких дел даже если она останется последней женщиной на земле.— Гарри сделал паузу и пакостно улыбнулся,— и если вы хотите приказать мне превратить её обратно, это будет невозможно даже для меня. Я специально наложил это проклятье так, чтобы его можно было снять только в определённом месте и в определённое время. Любая попытка снять его раньше ничего не даст и принесёт больше вреда, чем пользы.

-Время и место?— спросил Дантес.

-Большой зал Хогвартса через два дня,— проинформировал Гарри всех сразу.— Если она станет на то же самое место, где стояла в момент превращения, она вернёт себе человеческий облик.

-Но если она не встанет в нужное место в нужное время?— заволновался Дамблдор.

-Значит, она навсегда останется собакой,— просто ответил юноша.

-Гарри!— возразил Дамблдор.— Неправильно применять постоянное преобразование к кому — то без их согласия.

-Неправильно, что младшая Уизли напала на Луну из-за извращённой мысли, что Луна представляет угрозу для неё,— парировал Гарри.— Если бы я не видел, как она напала, Луна бы умерла. Мимо туалета Плаксы Митрл ходит очень мало народа. И даже если бы кто-то нашёл её, они не успели бы к мадам Помфри вовремя. Как сказала мадам Помфри, у Луны сильная аллергия на пчёл и если она не получит помощи в течение 15 минут, она умрёт. Джинни должна быть счастлива, что проведёт в образе собаки несколько недель. Она виновна в попытке убийства. Действительно виновна...в отличие от меня.

-Господа, мы ушли от темы,— перебил их лорд Киеран.— Мы должны определить, может ли мисс Уизли давать показания.

Спорщики умолкли, хотя Гарри выглядел слегка раздражённым из-за того, что его перебили. После короткого совещания за главным столом лорд Киеран спросил:

-Защитник Делакур, возможно ли для мисс Уизли отвечать на вопросы только "да" или "нет"? Или от неё потребуются более детальные пояснения?

Делакур задумался:

-Если она будет последней, кого мы вызовем в данном разбирательстве. Мы можем задавать ей вопросы, а она будет просто подтверждать или отрицать.

За столом опять коротко посовещались, потом глава Совета посмотрел на маленького рыжего пуделя на руках миссис Уизли:

-Мисс Уизли, Вы будете вызваны последней. Для ответа "да" Вы должны гавкнуть один раз, для ответа "нет" два раза. Вам понятно?

Короткое "гав!" сопроводилось бурным рычанием. Передав Джинни её отцу, Молли ринулась на штурм судейского стола:

-Мерлин, я не могу поверить, что вы не собираетесь заставить Поттера превратить мою дочь обратно! Я не могу поверить, что вы так жестоки к ней!

-Госпожа Уизли!— прервал её Дантес.— Ваша дочь, как сказал лорд Поттер, напала и почти убила другую студентку лишь потому, что она подумала, будто пострадавшая увела у неё молодого человека. Я считаю, несколько недель в образе суки — относительно незначительное неудобство, как если бы она попала в Азкабан за убийство.

-Моя дочь — не сука!— непонимающе пробормотала Молли.

-Она выпила зелье для перемены пола?— съязвил Гарри.

-Лорд Поттер, пожалуйста,— попросил Дантес, не желая раздувать скандал,— госпожа Уизли, лорд Поттер пояснил, что любая попытка снять проклятье не в то время и не в том месте причинит вред Вашей дочери. Вы этого хотите?

-Он лжёт,— уверенно сказала Молли,— он ненавидит мою семью за то, что год назад мы совершили ошибку и не хочет простить нас.

-Он не лжёт, госпожа,— возразил лорд Киеран.— Он принял присягу, так как должен был входить в Верховный Совет. Но поскольку он свидетель обвинения, то должен был отказаться от членства в Совете. Но его присутствие здесь разрешено магией этой комнаты. Та же самая магия действует на каждого участника заседания. Никто не может молчать или соврать в ответ на заданный вопрос.

-Он найдёт обходной путь,— настаивала Молли,— ему нельзя доверять. Он скользкий человек.

-И Вы ещё спрашиваете. почему я не хочу прощать вас,— сухо прокомментировал Гарри,— потом Вы скажете, что я — новый Тёмный Лорд.

— Госпожа, мы уже слышали Ваше мнение,— твёрдо прервал Молли Дантес,— сядьте на место, иначе мы будем вынуждены наложить на Вас связывающие чары и чары безмолвности, пока Вас не вызовут для дачи показаний.

Молли впилась взглядом в самого молодого лорда Верховного Совета, явно желая продолжить, однако выражение лица Дантеса ясно показало, что он вполне может осуществить свою угрозу.

-Молли,— Артур, наконец, позвал жену,— сядь на место. Мы знаем, что через два дня Джинни станет нормальной и можем подождать. Миссис Уизли кинула ещё один пристальный взгляд на Дантеса, затем на Поттера и присоединилась к мужу. Лрод Киеран поднялся:

-Сегодня мы должны выяснить обстоятельства государственной измены против магической Англии и захватом остальной части маггловского и магического миров. Это обвинение вынесено против Фаджа Корнелиуса Освальда, настоящего министра магии Великобритании. Свидетели с обеих сторон присутствуют?

Делакур проверил свой список и объявил:

-Да, мой лорд.

Следом за ним поднялась мадам Боунс, сверилась со своим списком и подтвердила:

-Да, мой лорд.

-Тогда силой магии я закрываю эту комнату до окончания слушаний, чтобы никто не мог войти или выйти из неё,— торжественно произнёс Киеран.

Ярко-синее пламя охватило стены и дверь комнаты.

-Вы не можете сделать это!— выплюнул, вскакивая, Рон.— Мы имеем право уйти, когда захотим. Мы не заключённые!

-Вы знаете, что он прав,— рядом встала Гермиона,— в маггловском мире это называется похищением и пленом.

-Молодой сэр и мисс, вы говорите, что не желаете проявить свою гражданскую сознательность и давать показания, хотя изначально решили выступить, как свидетели?— предупреждающе поинтересовался лорд Алтрен.

-Мы так не говорим,— возразила Гермиона,— просто нет никакой нужды держать нас здесь подобно пленникам.

-Как грустно видеть, насколько плохо молодёжь знает историю своего мира,— Алтрен покачал головой,— традиции и история, которые когда-то сделали наш народ великим, забываются или игнорируются. И это ожидаемо, зная, что единственное, что рассказывает преподаватель Истории магии — восстания гоблинов. Юная леди, там много законов и традиций, которые восходят корнями ко времени основания магического мира.Множество тех законов касалось преступлений против волшебного мира. Комната закрыта для вашей защиты. Если Вам неизвестно, в прошлом свидетеля, покинувшего комнату заседания убивали раньше, чем его показания можно было использовать. И делалось это, чтобы изменить решение суда.

— Однако, если вы двое не желаете участвовать в этом слушании, вы можете идти, но помните, что в министерстве будет отмечено, что вы отказались исполнить то, что обязаны,— добавил лорд Перривор,— и такой отказ затронет ваши будущие карьерные перспективы.

Гермиону сия мысль ужаснула, но Рон сохранил протестующее выражение лица. Однако оба молча сели. Лорд Перривор посмотрел на остальных:

-Есть ещё желающие уйти?

Никто не встал и не сказал ни слова. Перривор провозгласил:

-Магия этой комнаты обязует всех присутствующих здесь свидетелей говорить только правду. Никто не сможет уклониться или сказать половину правды.

Белое пламя окружило комнату, на секунду поглотив всех присутствующих. Лорд Лонгрин, как самый старший член Совета, встал и начал зачитывать список обвинений:

-Корнелиус Освальд Фадж, Вы обвиняетесь в государственной измене против магической Англии и всего магического мира. Вы получали взятки от Пожирателей смерти и позволили им настолько укрепить свои позиции в правительстве, что они решились на открытые расистские выступления. Вы злоупотребляли своей властью: заключили в Азкабан Рубеуса Хагрида без суда и доказательств его вины, что именно он открыл тайную Комнату, за что министерство до сегодняшнего дня не выплатило ему компенсацию за неправомерный арест. Вы не смогли провести повторное разбирательство над Сириусом Блеком, когда появились явные доказательства его невиновности или намерено задерживали разбирательство, пока не стало невозможным законно провести расследование. Вы злоупотребили своим положением в Визенгамоте, когда предали огласке обвинение несовершеннолетнего в колдовстве, когда это должны были знать только три человека из Отдела Волшебного Образования. Также Вы изменили время слушания, но не поставили в известность участников, обвинив потом лорда Поттера в неявке на суд. Вы преднамеренно покрывали действия Тёмного Лорда в его нападениях на магическе и маггловские семьи, оставляя нас без защиты, если бы он решил всей силой напасть на нас. Вы сознательно нарушили договорённость между магическим и маггловским мирами, покрывая его. Вы злоупотребили своей властью, позволяя и поощряя "Ежедневный пророк" печатать ложь и клевету на лорда Поттера и Альбуса Дамблдора, пытаясь дискредитировать их, чтобы никто не верил их словам о воскрешении Того-кого-нельзя-называть. Вы отправили своего заместителя Долорес Амбридж в Хогвартс преподавателем ЗОТИ, невзирая на то, что она не имела соответствующей квалификации, лишь только с целью заставить молчать Гарри Поттера и тех, кто говорил о возвращении Волдеморта,— Лонгрин на секунду сделал паузу,— что Вы можете ответить на эти обвинения?

Фадж поднялся:

-Я не признаю себя виновны по всем обвинениям и заявляю, что у вас нет на это полномочий.

Лонгрин по просьбе Дантеса сел.

-Защитник Делакур, пригласите Вашего первого свидетеля.

-Лорд Поттер,— вызвал Делакур.

Гарри поднялся со своего места и встал прямо перед столом судей, глядя на них.

-Лорд Поттер, как долго Вы находились в магическом мире?— спросил Делакур, как только юноша занял место свидетеля.

-Приблизительно семь лет,— спокойно ответил Гарри.

-До того, как Рубеус Хагрид привёл Вас в магический мир, Вы проживали в маггловском мире, правильно?

-Можно выразиться точнее,— с секундной запинкой ответил Поттер,— но да, я жил в маггловском мире.

-Когда Вы впервые встретились с министром Фаджем?— продолжил Делакур.

-Вы имеете в виду, когда меня представили ему или когда я впервые его увидел? Это не одно и то же.

-Когда Вас представили ему? И где?

-Я был представлен министру Фаджу летом перед третьим курсом. Он встретил меня в "Дырявом Котле". Я сбежал туда от Дурслей, когда случайно надул тётю Мардж.

-Тем летом Сириус Блек бежал из Азкабана,— уточнил Делакур,— это была случайная встреча?

-Нет, он ждал меня внутри.

-А почему министр, в то время, я уверен, очень занятой человек, ждал Вас там?

-Он прибыл, чтобы устроить мне разнос из-за побега из дома моей тёти. Он сказал, что причинил много беспокойства, но они всё уладили,и дядя с тётей будут ждать меня следующим летом. Его вежливость граничила с чувством, которое он пытался внушить мне, что мой побег был ошибкой, я доставил министерству большие неприятности, несмотря на то, что Мардж заслужила это.

-Вы не думали, что есть что-то странное в том, что министр прибыл лично, а не просто прислал помощника, чтобы удостовериться, что с Вами всё в порядке?

-Учитывая, что тогда я совсем не знал магический мир, я понятия не имел о его правилах поведения. Я был доволен уже тем, что меня не арестовали, поэтому не задумывался много над этим,— признал Гарри,— то есть, я видел, как арестовали Хагрида, основываясь только на подозрениях и слухах о Тайной Комнате прошлой весной, так что я ожидал худшего.

Делакур продолжил расспрашивать Гарри о контактах с министром, прямых или косвенных:

-Фадж не поверил Вам, когда Вы сказали, что Петтигрю жив?

-Нет, сэр, он решил, что меня и Грейнджер обманул Сириус. Он вёл себя так, словно мы пятилетние дети, встретившие боггарта. У меня никогда не было детства. Жизнь с Дурслями этого не позволила. Фадж поверил Снейпу, зная, что Снейп ненавидел моего отца и Сириуса и не хотел бы их возвращения.Все в Хогвартсе знали это,— Гарри решил добавить ещё кое-какую информацию для Совета,— я кое-что проверил прошлым летом и узнал, что суда над моим крёстным не было. Его посадили в Азкабан без суда. Единственный протокол в министерстве о расследовании составляет одну страницу, где записано, что подозреваемый ждёт суда. Это означает, что даже не послушав Грейнджер и меня, они осудили того, кого даже не допрашивали, к поцелую дементора.

-Ложь!— вспыхнул Фадж,— Блек был допрошен и признан виновным!

-Правда?— протянул Гарри.— Тогда почему у него не конфисковали имущество? Я имею в виду, что согласно законам Гринготтса пятидесятилетней давности, банк обязан, если человек осуждён на пожизненное заключение или поцелуй, передать все активы наследнику, а в случае отсутствия такового — семье, которой был причинён вред. Гоблины, прежде, чем исполнить это, исследуют все доказательства обвинения. У Сириуса не было наследника, когда его поместили в Азкабан и его имущество не передавалось мне. Так что он не имел отношения ни к каким преступлениям.

-Мы удаляемся от темы,— заметил Дантес.

-Фактически я указываю на некомпетентность министра в течение всей его карьеры,— парировал юноша.— Но вы правы, к государственной измене это не имеет никакого отношения.

Делакур заговорил раньше, чем Фадж успел прокомментировать выступление Гарри:

-Лорд Поттер, вернёмся к Вашему четвёртому году обучения, после того, как Вы вернулись с третьего задания Тремудрого турнира с телом Седрика Диггори.Что случилось, когда Фадж зашёл в больничное крыло?

-Фадж и профессор МакГонагалл спорили о чём-то, что Фадж принёс в школу без разрешения директора. У меня создалось впечатление, что это что-то, что директор не одобрил бы. Тогда он спросил, где Дамблдор.

-Вы когда-либо видели, что именно принёс Фадж?

-Да. Это был дементор,— сообщил Гарри,— министр заявил, что имеет право взять с собой защиту, так как собирается проверить потенциально опасного заключённого.

-Кто это потенциально опасный заключённый?

-Барти Крауч-младший, он в образе Хмури исполнял роль преподавателя ЗОТИ.

У некоторых перехватило дыхание.

-Сэр Барти Крауч-младший по просьбе его умирающей матери был отпущен из Азкабана,— добавил Гарри,— она под оборотным зельем превратилась в него и, когда умерла, была похоронена, как её сын.

-Министр не объяснил свои действия?

-Нет, как сказали директору Снейп и МакГонагалл. Дементор увидел его, напал и поцеловал.

Фадж наклонился и что-то спокойно прошептал мадам Боунс. Она посмотрела на него с отвращением.

Глава 15. часть 2.

-Так получается, Крауч-младший вообще не был допрошен?— Спросила Мадам Боунс.

-Не Фаджем. Он заявил, что нет особых проблем в том, что Крауч-младший не был допрошен перед смертью,— проинформировал Гарри. Дамблдор допросил его с применением веритасерума, прежде, чем отправить к министру и выяснил, что Тёмный Лорд воскрес, использовав для этого и мою кровь.

-Министр когда-либо спрашивал тебя о воскрешении Волдеморта или смерти Седрика Диггори?— продолжила Эмилия.

-Нет. Дамблдор не сомневался в моих словах, что случилось той ночью, но министр никогда мне не верил. Из-за статей Риты Скитер, которая мстит мне за то, что я отказываюсь давать ей интервью и факта, что я являюсь избранным, министр решил, что я сошёл с ума и любые мои слова будут столь же правдоподобны, как если бы маггловский конкурс красоты выиграл дементор. Когда Дамблдор попробовал объяснить ему, что Волдеморт воскрес, он назвал это нелепыми слухами. Он заявил, дословно " он не может вернться, Дамблдор, это невозможно". Я даже назвал ему Пожирателей, которые явились на кладбище по вызову Волдеморта, на что Фадж ответил, что я узнал их имена из судейских протоколов.

-Вы когда-либо видели расшифровки стенограмм судебных заседаний?— опередила Боунс Делакура.

-Где бы я их увидел?— поинтересовался Гарри.— До пятого курса всё, что я знал в магическом мире были Косая аллея, Хогвартс, Нора и Хогсмид. Не думаю, что отчёты министерства хранятся в любом из этих мест.

-Что ещё случилось в больничном крыле в ту ночь, когда вернулся Тёмный Лорд?— спросил Делакур.

-Дамблдор сделал некоторые рекомендации, в частности, удалить дементоров из Азабана, так как они будут следовать за Волдемортом, который предоставил им больше свободы, нежели министерство. Он также предложил обратиться к великанам. Фадж обвинил нам в том, что мы дестабилизируем магический мир и уничтожаем всё, чем общество наслаждалось в течение последних тринадцати лет.

-Подведём итоги,— заключил Дантес,— в ту ночь, когда вернулся Тёмный Лорд, министр Фадж, который отвечает за защиту магического мира, заткнул уши пальцами и, подобно ребёнку, надеялся, что всё пройдёт само. Лорд Поттер, это точная оценка?

-Я сам не сказал бы лучше,— улыбнулся Гарри.

-Я не буду поддерживать эти обвинения!— выкрикнул из-за своего стола Фадж.— Как Вы смели сравнить меня с ребёнком! Я всегда поступал так, как было лучше для магического мира! Если бы не я,мир погряз бы в хаосе.

Гарри фыркнул в ответ на последнее заявление:

-Вы действительно считаете, что делали всё для защиты магического мир? Какие таблетки Вы принимали?

-Господа,— Дантес не дал министру ответить,— мы опять уклоняемся от темы.

-Вообще-то,— задумчиво заметил Гарри,— это может быть очень даже по теме. Время покажет.

-Я принимаю только то, что мне прописывают целитель,— раздражённо заявил Фадж.

-Тогда я подыскал бы Вам другого целителя,— не смог удержаться от комментария юноша.— Они ничего не сделали, чтобы вывести Вас из заблуждения, что Вы, будучи министром, проделали хорошую работу.

-Господа,— предупреждающе произнёс Дантес,— продолжайте, защитник Делакур.

-Перейдём к вопросу использования Вами магии вне стен школы. Пожалуйста сообщите суду, что случилось.

-Это началось с того, что на меня напала пара дементоров, которых послала заместитель министра Амбридж в надежде, что они меня поцелуют,— начал Гарри,— они почти поцеловали меня и моего кузена Дадли, впрочем, последнее к сожалению. Большой трагедии не случилось бы, учитывая, что он целый день сидит на заднице, если только не бьёт того, кто слабее или младше. Я прогнал их заклинанием Патронуса, которое узнал на третьем курсе, когда они впервые попробовали напасть на меня.— Гарри сделал паузу, заново переживая весь ужас той ночи.— Тогда мне прислали уведомление, что я исключён из Хогвартса, мою палочку сломают и что мне нужно явиться на дисциплинарное разбирательство 12 августа в 9.00. Потом я получил ещё одно уведомление, что мою палочку не уничтожат, но я всё равно должен явиться на слушания. Артур Уизли привёл меня в министерство раньше, чтобы я мог осмотреться и хорошо, что он так сделал, потому что мы выяснили, что время слушания перенесли на 8.00, но не сообщили ни мне, ни кому-либо ещё, кто мог выступить в мою защиту. Также выяснилось, что место слушания перенесли из отдела по надзору за использованием магии в зал суда Љ 10. Как только мы явились к месту слушания, причём вовремя, я оказался перед необходимостью защищаться одному перед целым Визенгамотом.

-Вы хотите сказать, что министерство не только перенесло время и место слушания, но и никого не предупредило о переносе?— рассерженно спросил лорд Алтрен.— И у Вас на слушаниях не было никакого защитника? Это нарушение закона. Защитник должен был побеседовать с Вами задолго до заседания, чтобы выяснить, что произошло и выстроить линию защиты.

-Правильно,— согласился Гарри,— однако виноватым сделали меня. Мне было сказано, что я опоздал на две минуты, несмотря на то, что я лишь десять минут назад выяснил, что слушание перенесено и нужно было из отдела идти в зал суда. Фадж хотел вести слушания один от начала и до конца и был неприятно удивлён, когда появился Дамблдор и предоставил показания мисс Арабеллы Фигг, которой было поручено присматривать за мной в маггловском мире.

-Я заключаю, что слушания прошли в Вашу пользу, поскольку Вы вернулись в Хогвартс на пятом курсе,— прокомментировал Перривор.

-Да, это так,— согласился Гарри, пробормотав себе под нос,— не уверен, что это была хорошая идея. Фадж закончил разбирательство, когда понял, что не сможет убрать меня и решил не привлекать внимания.

-Лорд Поттер, после окончания разбирательства Вы когда-либо встречались ещё с министром до происшествия в Отделе Тайн?— продолжил расспрашивать Делакур.

-Если Вы подразумеваете прямой контакт, то нет,— после секундного раздумья ответил Гарри,— были только косвенные благодаря тем указам об образовании, с помощью которых он и Амбридж решили превратить Хогвартс в концентрационный лагерь.

-Лорд Поттер, Вы не преувеличиваете? Я не могу представить, как можно Хогвартс сравнить с концентрационным лагерем,— поразилась мадам Боунс,— ведь там же никто не умирал, в отличие от маггловских лагерей.

-Возможно, что никто не умер, но люди были основательно замучены господством Амбридж в Хогвартсе. Именно поэтому она теперь наслаждается качественным курортным отдыхом в Азкабане,— парировал Гарри, но признал,— хорошо, я погорячился, сказав про концентрационный лагерь. Я думаю, это больше похоже на советские лагеря, куда людей отправляли на перевоспитание. Больше дюжины различных указов в течение пятого курса, диктующих, какие группы могут быть созданы, проверяющих нашу почту, чтобы ничто не укрылось от Амбридж и Фаджа, указывающих, что нам читать и что наши преподаватели могут преподавать нам. Амбридж создала инспекционную дружину исключительно из студентов пятого-седьмого курса факультета Слизерин, и большинство из них являлись детьми известных Пожирателей. Амбридж принесла в школу Кровавое перо и использовала его, чтобы мучить тех студентов, которые поверили в воскрешение Волдеморта. У нас не было никакой свободы, хотя не было и смертельных случаев.

-Лорд Поттер,— Делакур решил закончить допрос,— что Вы можете сообщить нам об участии министра Фаджа в слушаниях относительно убийства Неввила Лонгботтома?

-Боюсь, немного,-признал юноша,— тогда вокруг меня постоянно были дементоры и когда меня в цепях вели в зал суда, я пытался защититься от них, так что у меня не получилось защищаться ещё и от него.

-Что Вы этим подразумеваете?— требовательно спросил лорд Алтрен.— Вам же предоставили защитника.

-Никого мне не предоставили. Или же Фадж снова бы перенёс время и место заседания. Я всем говорил о своей невиновности, но при этом не помню, чтобы хоть кто-то дал показания в мою пользу. Мне даже не давали веритасерум, чтобы проверить мои показания.

Лорд Перривор посмотрел на Фаджа:

-Всё это выглядит так, что у нас появились новые пункты обвинения. Мы столкнулись со случаем, что права Лорда Поттера на справедливый суд были грубо нарушены согласно Британскому магическому закону.

Фадж побледнел.

-Имеется ли что-нибудь ещё, что Вы хотели бы добавить к своим показаниям, лорд Поттер?— спросил Делакур. Гарри пожал плечами:

-Немного, кроме того, что Фадж вообще не должен быть избран в министры. Я понимаю, глупо ожидать, что политический деятель будет бескорыстен, но Фадж дошёл до крайности. Я подразумеваю то, что никакой идиот не пожелал бы рисковать полным будущим волшебного мира , надеясь, что я у Волдеморта.

* * *

После короткого перерыва, во время которого каждый мог позаботиться о себе, так как показания Гарри заняли несколько часов, суд опять возобновился. Следующим был Дамблдор. Юноша не обращал особого внимания на допрос директора, пока Делакур не спросил:

-У нас есть данные, что, когда Вы были главой Визенгамота, Вы не стали пересматривать дело Блека, почему?

Дамблдор задумался. Он чувствовал наложенные на него мощные чары правдивости и знал, что должен очень осторожно выбирать слова, потому что чары не позволят ему солгать:

-Вы должны понять. Корнелиус не любит казаться слабым перед кем бы то не было. Когда дети пришли и сказали, что Блек невиновен, министр уже послал дементора, чтобы тот поцеловал Сириуса и не собирался отменять распоряжение.

-Почему Вы не распорядились об отсрочке?— упорствовал Делакур.— Как глава Визенгамота, Вы обладаете такими полномочиями.

-Я собирался сделать это,— перестраховался Дамблдор, не зная, насколько много узнали его студенты в отношении Блека,— я надеялся заставить Фаджа выслушать меня, чтобы не создавать такие разногласия между двумя отделами нашего правительства. К сожалению, Фадж счёл необходимым захватить Блека и не приветствовал бы моё вмешательство, независимо от того, что он сказал бы потом. Он верил, что министерство не должно показаться слабым, особенно сейчас, когда они поймали одного из сподвижников Тёмного Лорда. Если бы он не упорствовал, я решил бы проблему раньше, чем дементор поцеловал Блека, но с его побегом это стало спорным.

Дантес с любопытством спросил:

-Почему Вы, как глава Визенгамота, не добились нового расследования в деле Блека, подозревая, что он невиновен?

-Я хотел так сделать, если бы он вернулся,— подстраховался Дамблдор,— как только он сбежал, поцелуй отменили, но новое расследование и суд были бы возможны, когда он снова оказался бы в заключении, чтобы можно было провести допрос с применением веритасерума и выяснить правду раз и навсегда.

Со стороны, где сидел Гарри, послышалось громкое хмыканье.

-Лорд Поттер, Вы в чём-то не согласны с показаниями директора школы Дамблдора?

-Нет,— согласился Гарри,— он не может лгать, но он очень осторожно ходит вокруг правды.

-Что Вы говорите?— потребовала доказательств мадам Боунс.

Гарри холодно встретил пристальный взгляд Дамблдора:

-Я говорю, что Дамблдор точно знал, где найти Сириуса, в любое время, когда бы захотел. Он мог в любое время потребовать новое расследование и сообщить Сириусу, но он этого не сделал. Фактически, весь пятый курс Сириус находился под домашним арестом в одном их родовых поместий, пока не сбежал, чтобы спасти меня в Отделе Тайн и не упал там за завесу из-за своей кузины Беллатрикс. Но это не согласовывалось с планами Дамблдора, держать меня у родственников, потому что, если бы

Сириус был свободен, по магическим законам он стал бы моим опекуном, а не Дамблдор.

-Почему Дамблдор держал Вас у маггловских родственников, если у кого-то было больше прав забрать Вас к себе по закону?— спросил лорд Лонгрим.

-Кто знает, почему он это сделал?— пожал плечами Гарри.— Моё личное мнение — он хотел видеть меня настолько забитым, не обязательно физически, чтобы магический мир показался мне сказкой и я на всё был бы готов ради его спасения.

-Чудесно,— поморщился Дантес,— мы узнаём новости прямо на суде.

-Вы правы, мой лорд,— согласилась Эмилия,— мои люди позднее разберутся с этим.

-Продолжайте, защитник Делакур.

-Директор Дамблдор, давайте вернёмся к концу Тремудрого Турнира, когда Вы сообщили министру, что Волдеморт воскрес. Как министр отреагировал на эту новость?

-Он отказался верить этому,— честно ответил Дамблдор,— он обвинил меня в том, что это я отправил туда Гарри, в попытке дестабилизировать министерство, когда я посоветовал принять кое-какие меры, чтобы отрезать потенциальных союзников Волдеморта.

Следующий час Верховный Совет заслушивал показания Дамблдора. Его слова лишь дополнительно доказали, что если бы Фадж мог, он всю жизнь прожил бы с шорами на глазах. Человек, настолько любящий престиж, не мог справляться со своими обязанностями, не мог принимать твёрдых и нужных решений, а те, что принимал на поверку оказывались неправильными. Он изо всех сил пытался возвыситься в глазах магического мира.

Следующими свидетелями были Уизли и Снейп. Их допрос прошёл довольно быстро, так как от них требовалось вспомнить, что происходило в ту ночь в больничном крыле.Когда вызвали Джинни, Гарри не смог сдержать улыбку, слушая её. Лай ясно показывал насколько она обеспокоена. Юноша надеялся, что она усвоила урок и оставит его в покое.

После краткого перерыва вызвали Долорес Амбридж.

-Госпожа Амбридж,— адресованный подобию жабы голос сочился презрением,— согласно общеобразовательному декрету Љ22, утверждённому 30 августа 1995 года министр назначил Вас преподавателем ЗОТИ, когда директор школы оказался неспособен найти подходящего кандидата. Вы можете объяснить, почему он решил вмешаться в управление школы, которая выпускала прекрасных ведьм и магов более тысячи лет? И, что более важно, Вы можете объяснить, какая у Вас квалификация и уровень мастерства, что Вы смогли бы преподавать ЗОТИ?

Кокетничая и улыбаясь, словно школьница, думая, что её улыбка очаровательна и сражает наповал, хотя все в зале почувствовали отвращение, Амбридж сказала:

-Министр почувствовал, что управление Хогвартсом нужно брать в твёрдые руки Отдела Образования. Те преподаватели, что были там последние годы — это полное бедствие. Я подразумеваю, что Дамблдор нанимал оборотня. Того, кто должен иметь наименьший контакт с детьми, чтобы не влиять пагубно на впечатлительные умы.

-Госпожа,— Делакур почувствовал себя обязанным прервать словесный поток,— общеизвестный факт, что студенты, которые занимались у профессора Ремуса Люпина, оборотня, как Вы его назвали, имели на экзаменах очень высокие оценки, наиболее высокие за последние пятьдесят лет.

-Мы должны были гораздо лучше квалифицировать преподавателей, преподающих этим впечатлительным умам,— заторопилась Амбридж.— Не факт, что оборотень мог оказаться лучшим учителем, чем нормальный квалифицированный маг.

-Учитывая Ваши требования, Вы являетесь самым квалифицированным преподавателем ЗОТИ, я правильно предполагаю?— с улыбкой спросил Делакур.— Настолько, что министр Фадж, который вообще не знал, о чём речь, выбрал Вас.

Амбридж промолчала. Он продолжил:

-Несомненно, Вы продемонстрировали Вашу компетентность при обучении ЗОТИ, чтобы получить это место. Или Вы были назначены по несколько иной причине? Чтобы удостовериться, что правда о воскресении Тёмного Лорда не выйдет за стены школы? Другими словами, чтобы заткнуть рот лорду Поттеру, директору и любому, кто посмеет высказаться против министерства?

-Мои студенты имели вполне приличные оценки по ЗОТИ на экзаменах,— натянуто сказала Амбридж,— это делает меня квалифицированным педагогом.

-Думаю, чтобы преподавать в таком престижном заведении, как Хогвартс, Вы должны иметь очень высокий уровень мастерства и годы опыта,— прокомментировал Делакур,— у Вас есть годы опыта? Я не вижу нигде в Ваших анкетах, что Вы работали аврором. Возможно, Вы приобрели столь бесценный опыт в другой стране?

Амбридж молчала.

-Довольно кружить вокруг,— Делакуру надоело играть с этим подобием жабы,— почему Вы, а не кто-то другой из Отдела Соблюдения Магических Законов назначены преподавать ЗОТИ?

Амбридж посмотрела на Верховный Совет и с вызовом заявила:

-Министр сказал, что выбрал меня, потому что я являюсь тем человеком, который может объяснить детям, что министерство помогает им выжить в магическом мире.

-Министр хотел, чтобы дети магического мира были неспособны защищаться самостоятельно?— о-о-очень удивился Делакур.

-Для этого есть авроры,— противостояла Амбридж,— они защищают магов и ведьм от тех, кто хочет убить их. Самим магам придётся волноваться только о защите от боггарта и тому подобного.

-Но авроры не могут быть везде,— указал Перривор,— не упоминаю уже тот факт, что авроры должны быть обучены и они должны знать основы, как защититься от большого количества существ,более опасных, чем простой боггарт. Вы не давали никаких практических знаний, как накладывать защитные чары. Если бы Вы провели там ещё год, магическому миру помог бы только Мерлин.

-Они могли прочесть всё, что нужно,— упорствовала Амбридж,— кроме того,за время моего пребывания там, студенты получали самые высокие баллы, какие когда-либо были в Хогвартсе.

-Только из-за АД,— заметил Гарри, не желая отдавать жабе все лавры своей работы, я могу доказать, что все, кто получил высокие оценки по ЗОТИ, состояли в АД. Остальные потерпели неудачу или сдали только потому, что имели соответствующую подготовку дома.

Амбридж с ненавистью посмотрела на юношу, но промолчала.

-Где Вы взяли Кровавое перо? Это запрещённый к широкому использованию артефакт и применяется исключительно для магических контрактов, требующих подписания кровью. Кроме того, министерство и банк Гринготтс владеют единственным пером. Его дал министр?

-Нет.Я взяла его в аврорском отделе. Оно находилось там пятьдесят лет в качестве вещественного доказательства, так что я знала, что на его пропажу никто не обратит внимания,— признала Амбридж,— Я знала, что мне потребуется что-то, что поможет справиться с упрямыми детьми боль всегда была мощным средством.

-Министр не предлагал Вам взять с собой что-нибудь для влияния на упрямых детей?— уточнил Делакур.

Амбридж хотела промолчать, но чары правдивости вынудили её ответить:

-Нет, министр не знал, как я собиралась справляться с упрямыми детьми наподобие Гарри Поттера. Я ожидала, что указы будут держать их на расстоянии. Я видела таких детей прежде. К ним нужно относиться с осторожностью и всегда держать на расстоянии.

Я думаю, все мы довольны, что опьянённый властью министр, по крайней мере, не склонялся к сознательному потворствованию пытки детей,— заключил лорд Лонгрин.— Хотя он должен был тщательнее подбирать штат подчинённых. Уже трое из Вашего штата несут ответственность?

Глава 16. О людях и мышах (культовая новелла часть II).

Показания Амбридж заняли около двух часов. Допрос мог бы закончиться гораздо быстрее, если бы это подобие жабы не подбирало слова настолько тщательно, что Делакур был вынужден повторять или перефразировать каждый вопрос, прежде, чем вытянул из неё всю правду. Она пыталась избежать признания ещё преступлений, кроме тех, какие уже имела. Лично Гарри считал, что это напрасно потраченные усилия, учитывая тот факт, что вряд ли она ещё раз в жизни увидит Азкабан снаружи.

Что могут значить дополнительные несколько лет?

Как только Амбридж вернулась на своё место, Верховный Совет объявил перерыв на обед. Комната опять изменилась. Вдоль одной из стен появился длинный стол с расставленными на нём различными блюдами. Большие столы транфигурировались в маленькие столики со стульями. Гарри выбрал один из столиков у дальней стены, соседний со столом Дантеса. Весь обед он просидел в одиночестве, чего нельзя сказать о его соседе. Увидев на мантии главы Совета герб Равенкло Дамблдор почувствовал необходимость поговорить с ним. Если бы удалось переманить главу рода Равенкло на свою сторону, уладить все дела с Хогвартсом стало бы намного легче. Зная, насколько трудно найти того человека, который полностью отдаст контроль над школой магическому обществу, директор, тем не менее не сомневался, что новый лорд Равенкло вряд ли знает об этом. Дамблдору потребовались месяцы, чтобы подготовить преемника, которого он начал подыскивать, когда министр попробовал подчинить себе школу. Директор был настроен заставить министерство отказаться от мысли подчинить себе Хогвартс и надеялся с помощью Дантеса, как одного из наследников Основателей полностью устранить влияние министерства.

-Лорд Равенкло, могу я присоединиться к Вам?— указал директор на пустой стул.

-Нет,— Дантес даже не поднял глаз от пергамента, который читал.

-Я хотел бы обсудить с Вами некоторые деловые вопросы,— сделал ещё одну попытку Дамблдор.

-Какая часть в слове "нет" Вам не понятна?— посмотрел на него Дантес.— Я хочу спокойно пообедать, но Вы не даёте мне это сделать.

-Извините. Я оставлю Вас в покое, но хотел бы спросить, не сможем ли мы встретиться в течение ближайших недель? Я хотел бы обсудить с Вами очень важный вопрос.

-Если это заставит Вас уйти, я подумаю над этим!— раздражённо сказал темноволосый маг.

Дамблдор любезно кивнул, мысленно взяв себе на заметку послать через несколько дней сову с напоминанием.

* * *

Джинни наконец убедила мать отпустить её и теперь собиралась найти Гарри. Она хотела обедать с ним. оскольку все вокруг были заняты едой, можно было легко передвигаться по комнате, не опасаясь, что на неё наступят или пнут. Она собиралась обедать со своим другом!

Нос привёл Джинни к двум столам у дальней стены. Около обоих был запах Гарри. Она несколько минут смотрела в обе стороны поочерёдно, прежде, чем учуяла знакомый запах. Директор школы Дамблдор! Он пытался уговорить Гарри вернуть ей прежний вид, как сделал раньше, когда её мать потребовала вмешательства Верховного Совета. У него не было причины разговаривать с этим Дантесом, который пах как Гарри и на некоторое время одурачил её.

Вспрыгнув на пустой стул Поттера, Джинни уставилась на его тарелку по виду блюдо напоминало рис с мясом в каком-то остро пахнущем соусе. Наполовину съеденная пища выглядела аппетитно, несмотря на запах, заставляющий гореть чувствительный нос. Почему Гарри ест то, что так отвратительно пахнет?

Посчитав, что раз уж Гарри съел половину лежащего на тарелке и ему это, видимо, понравилось, младшая Уизли, проигнорировав предупреждения собственного носа, полной пастью захватила содержимое тарелки и проглотила. Потом ещё и ещё. Она знала, что даже несмотря на то , что Гарри безумно зол на неё за то, что она сделала этой вмешавшейся суке, Луне, он не будет возражать разделить с ней обед. В конце концов, он часто делил с ней сладости в вагоне Хогвартс-экспресса, так что нет никакой разницы.

Она только успела набрать полную пасть, как пара незнакомых рук схватила её со стула и голос, который она узнала, как принадлежащий тому самому Дантесу, пахнущему подобно Гарри, закричал:

-Вы соображаете, что делаете?

Живот Джинни плохо отреагировал на внезапное движение. Проглоченная пища начала возвращаться обратно, словно она слишком резко выполнила финт Вронского. Секундой позже её начало трясти, она широко раскрыла рот и закашлялась, сопровождая всё глухим рычанием. Ещё через секунду полупереваренная еда украсила мантию Дантеса и стекла на пол.

Достаточно сильный запах рвота вызвал у Дантеса тошноту. Слыша издаваемые девочкой-собакой звуки и видя, как её трясёт, он вытянул руки. Заметив реакцию министра на произошедшее, он задвинул подальше чувство удовлетворения и с гневом обрушился на глупую младшую Уизли:

-Вы что, так глупы? Не знаете, что некоторые продукты собакам есть запрещено? Поставьте крест на своём личном мнении, карри, как и шоколад, собакам не положен.

-Сестра Вернона, Мардж, которая имела такую же глупую суку, прибила бы её, если бы увидела подобное,— прокомментировал Гарри, который стоял позади Дантеса,— она считала, что незачем плодить глупых сук.

Молли Уизли подлетела и выхватила дочь из рук Дантеса, глядя на Поттера таким взглядом, словно желая ему немедленной смерти:

-Моя дочь не глупая сука!

-Хорошо, однако она определённо не использует свои умственные способности, госпожа Уизли,— не остался в долгу Дантес.— В конце концов, она чуяла, что карри не предназначен для собак, я уж не говорю о том, что она пыталась украсть чужую еду. Если бы она действительно была собакой, я бы не удивился такому поведению, но она — человек, превращённый в собаку и должна знать, что брать чужое без разрешения нельзя. Или Вы не учили своих детей этому?— он уставился ей в лицо немигающим взглядом,— право, я начинаю задаваться вопросом, была ли ваша бабушка Мюриэл единственным гнилым яблоком на дереве Прюэттов.

Молли, словно рыба, несколько раз открыла и закрыла рот, прежде, чем смогла выплюнуть:

-Как Вы посмели подвергнуть сомнению честь моей семьи? Вы заплатите за это, Дантес. Если это всё, то Вы ответите за свои слова.

Дантес зевнул и отвернулся.

-Я вызываю Вас на магическую дуэль,— процедила сквозь зубы Молли. Дантес обернулся и с недоверием воззрился на неё:

-Магическая дуэль? Вы серьёзно?

В комнате наступила тишина.

-Да,— миссис Уизли отказалась отступать,— Вы оскорбили мою семью и мою честь последний раз.

-Хорошо, госпожа Уизли,— лениво согласился Дантес,— Лорд Поттер, Вы будете моим секундантом?

-Конечно,— согласился Гарри.

-Кто будет Вашим секундантом, госпожа Уизли?— спросил Дантес.

-Мой муж,— ответила Молли.

-Где и когда мы проведём дуэль?

-Немедленно.

-Боюсь, это невозможно, госпожа Уизли,— вступил лорд Алтрен,— чары на этой комнате не позволяют проводить здесь дуэлей.

-Мы встретимся через неделю после конца слушаний, в 10.00,— предложил Дантес,— и это будет поединок пейнтболла. Думаю, лучшим местом для него будет Большой зал Хогвартса, так как мой секундант вернётся туда. Вас это устраивает?

-Пейнтболл?— с недоумением уставилась на него Молли.

-Мы бросаем в цель шарики с краской. Если цель поражена, на ней появляется пятно оранжевой краски. Проигрывает тот, кто больше покрыт краской,— объяснил Дантес.

-Я говорю о дуэли, достойной магов,— сердито противостояла миссис Уизли,— это — не игра.

-Вы действительно хотите умереть?— серьёзно спросил Дантес.— Я мастер дуэлей.Я сражался с огромным количеством Пожирателей и до сих пор жив, в то время, как они или мертвы, или в тюрьме. Вы не смогли бы нанести мне поражение в магической дуэли. Когда я сражаюсь, я сражаюсь, чтобы победить. Вы, госпожа Уизли, закончили либо серьёзным ранением, либо смертью, если бы мы сражались на магической дуэли.

Молли посмотрела на него и поняла, что он абсолютно серьёзен. Поскольку она промолчала, темноволосый маг продолжил:

-Вас устраивает моё предложение или Вы решительно настроены оставить своих детей сиротами? Все мои предыдущие дуэли, кроме школьных, заканчивались смертью.

Артур опередил жену, не дав ей сказать:

-Да.

-Теперь, когда этот вопрос решён, мы можем вернуться к делу, из-за которого собрались здесь?— потребовал лорд Перровор,— пора предоставить слово защитнику.

* * *

Фадж, нервно теребя ворот своей зелёной мантии, медленно шёл к свидетельскому месту. Гарри пытался сдержать смех при виде этого зрелища, напомнившего ему старое маггловское кино:

-Давайте не будем затягивать с этим, Фадж. Не пытайтесь вызвать к себе симпатии присутствующих. Вы единственный здесь считаете себя невиновным, да ещё Амбридж, для которой Вы являетесь способом выбраться из Азкабана. Остальные знают, что Вы намерено подвергали всех нас опасности.

Фадж впился в Поттера взглядом, боясь сказать что-то, что ещё больше настроит Совет против него. Он довольно долго играл в политические игры, чтобы знать, когда стоит двигаться особенно осторожно. Он был доволен, что на слушаниях присутствуют члены Совета, находящиеся на его стороне. Кроме того, двое из них были также членами Визенгамота, на решения которого он сильно влиял последние несколько лет.

Как только он встал на свидетельское место, поднялась мадам Боунс и задала первый вопрос:

-Министр Фадж, Вы брали некоторые суммы денег от людей, известных, как Пожиратели, чтобы затем назначить их на посты в магическом министерстве?

-Конечно,нет!— с негодованием отверг Фадж.— Я никогда бы не взял деньги от Пожирателей.

-А что в отношении тех Пожирателей, чья вина была доказана, но они не были осуждены? Я имею в виду первый год господства Тёмного Лорда, который прекратил мистер Поттер в 1980 году?— спросил Делакур.

Фадж выглядел слегка взволнованным, когда с опаской ответил:

-Я принимал только пожертвования на благотворительность от тех, кто был реабилитирован от звания Пожирателя.

-На какие благотворительные цели они вносили деньги?— поинтересовался лорд Перривор.

-Для улучшения отношений между магическим и маггловским обществами. Этот трест был создан группой обеспокоенных ведьм и магов после того, как они узнали, что Тот-кого-нельзя-называть ушёл. Они пытались помочь тем магам и магглам, кому Пожиратели причинили вред. Я подумал, что это благородная цель, компенсировать тот вред, который они причиняли, находясь под заклятьем подчинения.

-Странно.— прокомментировал лорд Алтрен,— я никогда не слышал об этом тресте раньше. Я занимался множеством благотворительных проектов, помогающих восстанавливать магический и маггловский миры после предполагаемой гибели Волдеморта. Кто управляет этим трестом?

-Понятия не имею,— пробормотал Фадж,— вкладами и финансами занимались гоблины в Гринготтсе и Вы знаете, как они относятся к своим обязанностям.

-Мадам Боунс, после окончания слушаний проследите, чтобы проверили деятельность этого треста,— обратился лорд Алтрен к защитнику.

-Конечно, мой лорд,— согласилась Эмилия, отмечая внезапную бледность министра и вернулась к обвинительной речи,— министр Фадж, Вы убрали Пожирателей с занимаемых должностей?

-Непосредственно сам я этого не делал. Я рекомендовал начальникам отделов провести ревизию и они это сделали,— защищался Фадж, мочаля ворот мантии.

-У нас есть любые письменные копии рекомендаций министра Фаджа?— спросил лорд Киеран. Помощник Делакура просмотрел груду свитков на своём столе и отрицательно покачал головой.

После короткого разговора с другими членами Совета лорд Киеран объявил:

-Мы считаем, что если министр дал распоряжения начальникам отделов и что начальники отделов дорожат своими местами, они примут Пожирателей независимо от того, компетентны ли они. Мадам Боунс, если в Вашем отделе, основанном, кстати, по рекомендации министра, есть Пожиратели, принятые до Вас, мы хотели бы увидеть копию письма, присланного прежнему руководителю.

-Конечно, мой лорд,— кивнула Эмилия. Она прочешет свой отдел частым гребнем, чтобы обнаружить Пожирателя или кого-то ещё,вызывающего сомнения даже при отсутствии Тёмной метки, кого рекомендовали в её отдел.— Министр Фадж, вернёмся к делу Рубеуса Хагрида, который был арестован за то, что открыл Тайную Комнату. Сейчас мы знаем, что он не мог бы этого сделать, так как заклинание требует владения парселтангом. Почему Вы, министр, лично отправились в Хогвартс, чтобы самостоятельно арестовать Хагрида?

-Я решил, что министерство должно взять ситуацию в свои руки, прежде, чем она окончательно выйдет из-под контроля,— сообщил Фадж,— я знал, что пройдёт немного времени и все забудут, что Хагрида впервые сочли преступником. Я боялся, что на него могут напасть и взял его под защиту, поместив в относительно безопасное место.

Фадж выпрямился на стуле, стараясь выглядеть более внушительно и храбро, но Гарри считал, что он напоминает высокомерного петуха из маггловского американского мультика, который обычно смотрел Дадли. Как он назывался?..Секунду юноша раздумывал, пытаясь припомнить название. В то время петух здорово напоминал ему дядю Вернона. Теперь он решил, что петух идеально подходит для определения Фаджа или любого другого политика, неважно, магического или маггловского мира.

-Я обсудил возникшую проблему со своими советниками и они согласились, что Хагрида необходимо держать в безопасном месте. В случае, если его вина была доказана, он находился там, где не мог сделать ничего плохого. А если он был невиновен, то он находился в безопасности от желающих причинить ему вред.

Гарри хмыкнул, что-то бормоча себе под нос.

-Лорд Поттер, пожалуйста, позвольте человеку давать показания относительно себя без любых комментариев присутствующих,— потребовал Перривор, хотя Гарри успел заметить, как он усмехается.

-Министр Фадж, Вы и сами понимаете, насколько глупо это звучит?— указал Делакур.— Вы арестовали человека, имеющего чуть больше трёх курсов магического образования, не предъявляя ему никакого обвинения; относящегося к Хогвартсу, одному из самых безопасных мест магической Англии и помещаете его в Азкабан. Туда, где эффект присутствия дементоров ощущается даже на уровнях, где содержатся заключённые за более мелкие преступления. Он с лёгкостью мог быть помещён в любую из неиспользующихся башен Хогвартса или в одной из комнат подземелья. Или, если Вам так уж не хотелось оставлять его в школе,то в министерстве, я думаю, немало подходящих помещений? И если Вы действительно считали, что он опасен, почему Вы не взяли с собой авроров на случай оказания сопротивления?

-Я не нуждался в аврорах,— самодовольно заявил Фадж,— Дамблдор сопровождал меня. Раз он справился с Гриндевальдом, то мог справиться и с Хагридом, если бы тот отказался подчиняться. Что касается Азкабана, то мой советник предложил это, сказав, что мы должны показать людям, что решили ситуацию с Хогвартсом.

-И кто это столь умный человек, предложивший Вам без суда заключить в тюрьму невиновного?— захотел узнать лорд Лонгрин. Фадж что-то пробормотал, слишком тихо, чтобы расслышать.

-Говорите, Фадж,— приказал Лонгрин,— Вы всегда говорите достаточно громко, когда Вам нечего сказать.

-Люциус Малфой,— выдавил министр,— он предложил это. Сказал, что люди перестанут беспокоиться о безопасности своих детей, обучающихся в Хогвартсе.

Дантес с отвращением посмотрел на него:

-И Вы спокойно сидите, даже не думая, что нарушаете закон? И это при том, что Вы не имели полномочий для ареста и отправки в Азкабан. Это явное превышение полномочий министерства — поместить в Азкабан того, кому не предъявлено никаких обвинений.

Фадж ошеломённо посмотрел на Дантеса:

-Я министр.И если я считаю, что кто-то преступник, я могу велеть арестовать его ил сделать это непосредственно сам.

-Но если он невиновен?— продолжил Делакур.— Вами арестован невиновный человек и отправлен в Азкабан без суда. Возможно, Вы соблюли приличия, называя это мерами безопасности, но мы знаем, что это в действительности.

-Министерство должно позаботиться обо всём,— вспыхнул Фадж, которому уже надоели обвинения,— в данной ситуации было большое общественное давление. Отдел Исполнения Магических Законов не принял достаточно быстрых мер, так что я так что я предпринял кое-какие шаги, чтобы получить больше времени и успокоить население. Это — часть моей работы.

Лорд Лонгрин сухо прокомментировал:

-Я хотел бы видеть, где и в каких инструкциях говорится, что, когда публика начинает требовать воздействия на ситуацию, министр должен найти удобного козла отпущения, несмотря на то, что он невиновен. Зато публика чувствует, что министерство о ней заботится.

-Этого нет в инструкциях,— натянуто возразил министр,— это одна из тех вещей, что Вы узнаёте в процессе работы. Делайте то, что требуется, чтобы держать общество под контролем. Выслушивайте брюзжание чистокровной старой карги, что магглорождённые разрушают наше общество и насколько лучше был контроль во времена её молодости. Или выслушивайте жалобы магглорождённых, что с ними несправедливо обращаются в магическом мире. Ситуация в Хогвартсе вышла из-под контроля и Дамблдор оказался неспособен сделать хоть что-то, так что министерство было вынуждено вмешаться.

-Арестовав невиновного,— снова напомнил лорд Киеран.— У меня такое чувство, что если бы так обращались с Вами или членом Вашей семьи, то мнение о работе министерства вряд ли было таким высоким.

Верховный Совет несколько минут совещался, затем Дантес объявил:

-Мы пришли к соглашению, что министр Фадж, преднамеренно или нет, злоупотребил властью, осуществив арест Рубеуса Хагрида и отправив его в тюрьму без предъявления обвинения. Гоподин Хагрид должен получить компенсацию от подчинённых Корнелиуса Фаджа. Размер компенсации Совет определит после окончания слушаний. Мадам Боунс, переходите к следующему обвинению.

-Когда мистер Гарри Поттер и мисс Гермиона Грейнджер сказали Вам, что Сириус Блек невиновен в тех преступлениях, в каких его обвинили и заключили в тюрьму, почему Вы не отсрочили поцелуй дементора и не назначили новое слушание?

Несколько минут Фадж молчал, подбирая слова, чтобы опять не выглядеть дураком:

-Для этого не было никаких причин. Северус Снейп, человек Дамблдора, уверял, что был свидетелем событий. В доказательство он сказал, что мистер Поттер и мисс Грейнджер угрожали ему Блеком. И то, как действовала эта пара, заставило его заподозрить неладное. Блек сумел проникнуть к ним в сознание и под заклятьем Конфундус заставил поверить в его невиновность. Он был виноват. Суд над ним состоялся двенадцать лет назад. Крауч видел это, ведь, в конце концов, он контролировал почти всех известных Пожирателей, включая собственного сына. Я не видел никакой потребности впустую тратить фонды министерства на новое слушание, когда в первый раз уже проделали столь огромную работу.

-Вы знали, что Снейп ненавидит Блека со школы, так же, как и Поттера? Почему Вы поверили его словам, зная, что он постарается отомстить ему?— спросила мадам Боунс.

-Учитывая то, что Дамблдор высоко отзывался о нём, как о благородном человеке, я не видел причин, заставляющих его лгать, если под угрозой жизнь человека.

-Снейп не сообщил Вам, что он не понимал или не видел большинства событий, произошедших той ночью в Визжащей Хижине? Раз Вы не желали выслушать детей, почему Вы не отложили поцелуй до разговора с единственным преподавателем, кто был там, преподавателем ЗОТИ Ремусом Люпином?

-Он оборотень!— Фадж не верил своим ушам.— Мы никогда не принимали показания тёмных существ, как доказательство, если проводили расследование по поводу использования кем-то тёмной магии. Известно, что они будут на стороне тёмных магов.

Делакур на секунду понял глаза к потолку:

-Удивляюсь, почему именно в магической Англии появился столь тёмный маг. Фадж, до того, как лорд Поттер уничтожил Волдеморта, сколько так называемых тёмных существ присоединилось к Пожирателям?

Некоторое время министр размышлял, очевидно, составляя список:

-Великаны. Вампиры. И оборотни во главе с Грейбеком.

-Вы внесли в список всех членов магических рас, или только тех, кто не хотел выглядеть животным в глазах ведьм и магов?

-Откуда я знаю?— Фадж не понял, что загнал себя в ловушку.— Я не знаю лично каждого оборотня или вампира. К тому же, это общеизвестный факт, что тёмные существа имеют тенденцию стремиться к тем, кто занимается тёмной магией.

-Не все оборотни присоединились к Грейбеку и Тёмному Лорду,— парировал Делакур,— Люпин, например, всю жизнь посвятил свету и магическому миру. Дамблдор доверял ему. Но в магической Англии ему нет места. Вы утверждали, что приняли показания Снейпа как факт, даже при том, что он не осознавал часть происходящего, только потому, что о нём хорошо отозвался Дамблдор. Почему эта любезность не распространилась на Люпина? Директор неоднократно говорил, что высокого мнения о нём, так почему Вы не поговорили с ним, когда находились в Хогвартсе. У Вас в штате есть лицензированный мастер зелий, который вполне может приготовить веритасерум для нужд министерства. Это отняло бы не более тридцати минут, но зато Вы точно знали бы, что этот человек виновен.

-И давайте не забывать, что мы до сих пор не знаем, как сбежал Блек,— добавил Дантес.— Я думаю, министерство уже тогда хотело бы узнать об этом. Или Вы не настолько любопытны, чтобы отсрочить смерть человека для того, чтобы расследовать этот случай и иметь возможность предотвратить это в дальнейшем? Уж не говорю о том, что Блек, проведя более десяти лет в самом максимально защищённом крыле Азкабана, остался нормальным. Я считал, что этот факт заинтересует Вас.

-Указ о поцелуе Блека был издан Визенгамотом и не было никаких оснований откладывать его. Я не мог пойти против законного указа,— отбивался Фадж.

Гарри пробормотал так, чтобы его услышал Делакур:

-Почему нет? Вы же делали это прежде, когда добивались своих целей.

На сей раз судьи совещались дольше, активно жестикулируя. Заглушающие чары не позволяли подслушать, о чём речь. Обстановка накалялась всё больше.

Наконец Дантес взял слово:

-Мнения относительно данного обвинения разделились. Мы согласны, что Вы, как министр, не могли отсрочить исполнение приговора. Для этого требовалось решение Альбуса Дамблдора, как главы Визенгамота. Или, если членов Визенгамота было больше, чем два человека, поставить вопрос на голосование, отсрочить казнь и провести допрос с применением веритасерума, чтобы узнать правду раз и навсегда. Мы снимаем с Вас обвинение исключительно потому, что это был указ Визенгамота,— после паузы Дантес добавил,— мы также решили, что, поскольку Верховный Чародей Визенгамота имеет полномочия, чтобы задержать казнь, если появились новые обстоятельства, даже при отсутствии остальных членов Визенгамота, он должен был это сделать. Особенно при том, что Дамблдор заявил о новых доказательствах перед судом. Были достаточные основания отсрочить поцелуй. Альбус Персиваль Вулфрик Брайен Дамблдор не исполнил свои обязанности, как Верховный Чародей Визенгамота, в отношении Сириуса Ориона Блека и должен быть исключён из Визенгамота без права в дальнейшем занимать там какую-либо должность. Так как он не может совмещать должным образом обязанности главы Визенгамота и директора школы.

-Да!— все обернулись на громкий крик и увидели торжествующего Поттера.— За Сириуса!

-Лорд Поттер, соблюдайте правила, пожалуйста,— попросил лорд Алтрен, пытаясь спрятать улыбку, которая против воли появилась на губах.

Гарри посмотрел на выражение лица директора и пожалел, что у него нет камеры. Дамблдор выглядел так, будто только что узнал,что Волдеморт — его чадо, зачатое в порыве любви и он задолжал его матери приличные алименты. Быстрый взгляд на Фаджа показал, что он доволен таким решением.

-Мой лорд, нет никаких причин идти на столь крайние меры,— минутой позже заговорил Дамблдор,— я много лет искренне служил магическому миру. Я могу представить доказательства, что я несколько раз мог принять иные решения, но я всегда действовал только на пользу магическому миру.

— Действительно,— протянул Дантес,— Верховный Совер рассмотрел версию, что Вы пошли более лёгким путём, вместо того, чтобы принять правильное решение по делу Блека. Власть в лице Верховного Чародея Визенгамота не утруждает себя проверкой, действительно ли есть веские причины не откладывать казнь. Вы утверждаете, что не хотели раскола в рядах министерства, но Вы знали, что есть сомнения в виновности Блека. И всё же не смогли принять правильное решение. Что случилось бы, если Блек не смог бы сбежать? Он стал бы никем — без души, потому что Вы не хотели...какое-то американское выражение...— Дантес на секунду задумался,— ах, да, гнать волну. Не тот человек должен быть Верховным магом. Верховный маг должен быть способен принимать твёрдые решения, чтобы узнать правду, даже если это погонит волну.

Лорд Перривор был вынужден добавить:

-И, Альбус, даже не думайте попытаться заставить членов Визенгамота оспорить это решение. Верховный Совет заменяет всю высшую власть. Если Вы попробуете принять участие в заседании Визенгамота, чары, наложенные на палаты, где он заседает, выгонят Вас из министерства.

-Эй!— внезапно выпалил Рон, вспомнив,— у Фаджа не было распоряжения поцеловать Барти Крауча-младшего. Я подозреваю, что никто из Визенгамота не давал указаний убить его, так как они считали, что он мёртв. Так что Фадж действовал не по указу Визенгамота. Вы не собираетесь обвинить его в этом?

Члены Совета были поражены. Фадж бросил яростный взгляд на Уизли-младшего. Он очень надеялся, что, раз они не добавили это к списку обвинений сразу, едва Поттер поднял это вопрос, то о нём забыли.

-Мы берём короткий перерыв для рассмотрения вновь открывшихся обстоятельств,— объявил лорд Киеран.

Рон не мог скрыть самодовольную улыбку, появившуюся при мысли, что именно он напомнил Верховному Совету, что по прихоти Фаджа кого-то поцеловали без санкции. Дополнительное удовольствие состояло в том, что тайное использование дементора будет добавлено и без того к внушительному списку обвинений против министра. Рона не волновало, поцеловал бы дементор Крауча-млдшего или нет, он не любил министра с тех пор, когда в конце четвёртого курса этот человек отказался поверить в возвращение Того-кого-нельзя-называть.

Исписанный пергамент лёг на стол перед членами Верховного Совета. Потребовалось несколько секунд, чтобы найти подтверждающие показания Гарри. Лорд Киеран уставился на Фаджа:

-Вы действительно без разрешения директора школы принесли туда дементора?

-Это было моё право — ситуация была опасной и я должен был взять с собой что-то для защиты,— бушевал Фадж,— мне сказали, что опасный Пожиратель был обнаружен на территории школы, так что я вызвал дементора, чтобы тот сопровождал и защищал меня на всякий случай.

-Вы не доверяли Хогвартсу в плане безопасности?— удивился лорд Лонгрин.— Но ранее Вы показывали, что не брали с собой авроров для ареста Хагрида лишь потому, что Вас сопровождал Дамблдор и Вы чувствовали себя вполне защищённым. Вы поменяли мнение о Дамблдоре?

-Конечно, нет!— возмутился Фадж.— Они только что поймали Пожирателя в самой школе. Я не собирался доверить им свою безопасность. Что касается Дамблдора, Пожиратель девять месяцев удачно играл роль его близкого друга, что не прибавило ему популярности. Стало ясно, что его способности к защите магического мира переоценили.

-Тогда почему Вы не вызвали в школу пару авроров? Это был бы гораздо более соответствующий выбор,— поинтересовался лорд Алтрен.

-Почему я должен был верить, что они смогут защитить меня от Пожирателя, который сумел одурачить директора?— зло парировал Фадж.

-Вы же ожидали от них защиты, когда, наконец, признали, что Тёмный Лорд воскрес,— напомнил ему Перривор,— я думаю, каждый хотел бы знать, почему в качестве телохранителя Вы взяли в школу дементора, если просто должны были судить последнее состязание на Тремудром турнире?

-Я не брал дементора с собой,— открестился Фадж,— я вызвал его, как только мне сообщили, что в подземельях Снейпа находится пленный Пожиратель.

-Даже зная, что директор не одобрит присутствие в школе такого существа без особых на то причин,— лорд Алтрен не мог поверить, что этот человек глуп настолько, что фактически принёс в школу, полную детей, дементора.

-Я имею право на защиту при допросе особо опасного заключённого,— министр повторил то же самое, что сказал в больничном крыле в ночь смерти Крауча-младшего и воскресения Волдеморта.

-И Вы приказали дементору поцеловать Барти Крауча-младшего прежде, чем он был допрошен?— спросил Дантес.

-Нет!— Фадж был ошеломлён, что они могли так подумать. Он всегда поступал по закону, кроме случая с Поттером.

-Что Вы имеете в виду?— с места спросил Гарри.

-Я не приказывал дементору целовать Крауча-младшего,— возразил министр, не сообразив, что не должен отвечать человеку, задавшему вопрос.

-Лорд Поттер,— пошептавшись с Перривором, сказал Дантес,— Вы сегодня присутствуете здесь как свидетель, а не как член Совета. Пожалуйста, не прерывайте показания снова, или мы должны будем заставить Вас молчать.

-Фадж, теперь объясните свои слова. Вы сказали, что не приказывали дементору целовать Крауча-младшего. Получается, дементор сделал это по своей инициативе? Вы сообщили об этом в отдел по надзору за опасными волшебными существами, чтобы они провели расследование?— сурово спросил Перривор.— Вы знаете, что так положено по закону.

Министр побледнел, когда понял, что он забыл уничтожить дементора, которого брал с собой в разрушенный Хогвартс:

-Нет, мой лорд. Во всём этом беспорядке я забыл это сделать и просто отправил его обратно в Азкабан.

-Я правильно Вас понял, министр магии? Вы не сообщили об обмане дементора и не приняли мер к его уничтожению?— Лонгрин уточнил факты.— Тем самым подвергнув опасности жизни тюремных охранников и посетителей, не знающих о дементоре-обманщике?

-Да, сэр,— Фадж опустил голову, сразу став жалким.

-Мой лорд,— сказала мадам Боунс,— Вы должны принять во внимание, что министр, в отличие от авроров, не сталкивается изо дня в день со смертельной опасностью. Он, вероятно, был в шоке от действий дементора, потому и не сообщил об этом.

-Он довольно быстро пришёл в себя,— сухо прокомментировал Дантес,— учитывая, что спустя очень короткое время он оказался способен потребовать смерти Крауча-младшего, "поскольку это не такая большая потеря", согласно показаниям лорда Поттера.

-Возможно, он ещё был в шоке,— у Боунс был единственный аргумент, чтобы снять это обвинение, а не увеличить быстро растущий список.

-Профессор Снейп,— обратился Дантес к бывшему Мастеру Зелий, сидящему у стены между двух авроров. Снейп поднялся:

-Да, мой лорд.

-Вы находились с министром Фаджем в течение всего времени с момента, как Вы сообщили ему о Крауче и до того, как он уехал. Вы были вместе с ним в больничном крыле?— Дантес решил окончательно это выяснить.

-Да,— согласился Снейп.

-Вы имеете медицинскую лицензию. Могли бы Вы определить признаки шокового состояния?

-В девяти случаях из десяти — да,— ответил Снейп.— Иногда признаки могут отсутствовать, если шок глубокий.

-По Вашему мнению, если кто-то видел, как дементора используют в качестве наиболее смертельного оружия, это может стать причиной шока?

Прежде, чем ответить, Снейп несколько минут молчал:

-Если он до этого никогда не встречался с дементором, это будет внезапный шок. Если Вы хотите спросить, были ли у министра признаки шока, должен ответить прямо — нет.

Заглушающие чары вновь активизировались. На этот раз Совет совещался дольше, чем по вопросу Сириуса Блека. Затем, убрав чары, Дантес озвучил решение Совета:

-Мы не будем добавлять к списку обвинений против Корнелиуса Фаджа уничтожение дементора. Однако мы признаём его виновным в том, что он не сообщил в надлежащие органы о поведении дементора, чтобы можно было принять меры. Также добавляется обвинение в том, что своими действиями он подверг опасности персонал Азкабана, поскольку также не сообщил им об обмане, чтобы они могли принять меры и изолировать его от остальных. Кроме того, министр, Вы обвиняетесь в том, что преднамеренно подвергли опасности жизни детей, находившихся в Хогвартсе.

-Я не подвергал опасности детей Хогвартса!— возразил Фадж.

-О, действительно,— парировал лорд Киеран,— что могло случиться, если бы дементор не удовлетворился душой только Крауча-младшего? Он убил бы и Вас, и Снейпа и поскольку директор не знал, что творится в стенах школы, дементор свободно мог проникнуть в спальни юного поколения.

-Вы признались, что не поставили директора в известность,— напомнил Перривор.— Если бы тот обманщик убил только одного ребёнка, Вы стали бы ответственны за это юридически, нравственно и материально, и если бы Вас поцеловали, то за Ваши действия отвечал бы Ваш наследник. Спасибо Мерлину, что этого не случилось. Этой ситуации вообще не должно было быть, это во-первых. Дементор не не должен появляться в стенах школы без уведомления директора и его согласия.

Фадж полностью поглотила мысль о радужной перспективе поцелуя с дементором, что ясно отражалось на его лице. Лично Гарри не видел никаких причин так волноваться из-за какого-то поцелуя. Он не сомневался, что раз министр не имеет души, то ему и терять нечего.

Представив себе Фаджа, имеющего детей, Гарри вздрогнул. Образ министра — гордого отца — был немного привлекательнее, чем образ Амбридж в качестве матери. Этот образ вполне подходил для кошмаров. Амбридж — заботливая мать!

-Мы переходим к следующему обвинению,— сказал Дантес,— отказ министра уведомить всех участников об изменении времени и места слушаний. Вы были внесены в список как ведущий следователь и пренебрегли своими обязанностями. Второе обвинение наряду с первым состоит в том, что Вы злоупотребили своей властью и провели эти слушания перед полным собранием Визенгамота, вместо простой группы из трёх членов от Отдела Магического Образования, что является нормальной процедурой в таком случае.

Глава 17. Катиться по наклонной.

-Министр Фадж, кто был ответственным за отправку уведомлений относительно изменения времени в слушаниях по поводу использования несовершеннолетним мистером Поттером магии,— спросила Боунс,— я знаю, что мне уведомление пришло предыдущей ночью, а остальным членам слушаний — рано утром, только поэтому они успели вовремя.

Фадж попробовал принять достойный и ответственный вид:

-Я поручил моему заместителю Долорес Амбридж удостовериться, что все уведомления отправлены вовремя.

-Вы объяснили ей важность момента?— не успокоилась Эмилия.

-Конечно!— оскорбился Фадж.— Долорес знала, насколько важно было провести это слушание в надлежащей манере. Я доверял ей, зная, что она позаботится об этом вопросе.

Мадам Боунс переключила своё внимание на Амбридж:

-Мисс Амбридж, объясните нам, как Вы понимаете своевременную рассылку уведомлений об изменении времени и места по поводу слушаний о применении магии несовершеннолетним?

Сузив глаза, Амридж уставилась на Фаджа. Она не удивилась, что он решит всю вину свалить на неё. В конце концов, политика — грязный бизнес, но она не собиралась помогать ему избежать неприятностей. Амбридж не могла навязать членам Верховного Совета то, что, по её мнению, хорошо. Она была весьма довольна некоторыми из обвинений, уже подтвердившихся, так что Фаджа однозначно выкинут из министерства, если не закончится всё крайними мерами в Азкабане. Тогда почему бы не добавить ему ещё, ведь косвенно он был ответственен за неё, за её время, проведённое в тюрьме.

Состроив из себя "невиноватая я и далее по тексту", Амбридж заявила:

-Министр проинструктировал меня удостовериться, что все участники уведомлены своевременно. Он также подчеркнул, насколько плохо будет, если господа Поттер и Дамблдор не прибудут вовремя, потому что тогда у Визенгамота не будет иного выбора, кроме как руководствоваться фактом, что он действительно колдовал в маггловском районе.

-И как Вы интерпретировали этот довольно специфический акцент, что Фадж создал такие условия, при которых лорд Поттер и Альбус Дамблдор могли вообще пропустить слушание?— спросил Лонгрим.

Амбридж несколько минут обдумывала ответ:

-Подразумевалось, что их уведомления должны быть отправлены в самую последнюю минуту, чтобы мы могли потребовать от них явиться вовремя. Мой человек в службе безопасности уведомил меня, что господин Поттер появился в министерстве и отправил обеих сов.

-Вы взяли непосредственно на себя задержать уведомления лорду Поттеру и директору школы Дамблдору?— Эмилия желала услышать подтверждение.

-Я сделала, как меня проинструктировал министр,— надменно парировала мадам "подобие жабы".— Он хотел их отсрочки, чтобы они не могли появиться вовремя и решить вопрос с Поттером раз и навсегда. Я всего лишь выполняла инструкции.

-Но Фадж никогда не велел Вам задерживать уведомления?— продолжила мадам Боунс с упрямством терьера, преследующего крысу.

-Он не мог. В кабинете было несколько человек, когда он отдавал мне уведомление. Министр сделал акцент на их именах и упомянул, что если они не попадут на слушания, для мистера Поттера это будет весьма плохо.

-Кто-то ещё получил указание отправить эти письма как можно быстрее?— не успокаивалась мадам Боунс.

-Возможно,— признала Амбридж,— если они не знали, что министр ищет способ убрать господина Поттера из Хогвартса так, чтобы лишить его магической силы и навсегда отправить в маггловский мир.

-Откуда Вы узнали, что Фадж требует убрать Поттера из Хогвартса? Он постоянно говорил об этом?— мадам Боунс не верила своим ушам, но это, увы, было правдой. Чары комнаты, где заседал Верховный Совет, не позволяли лгать.

Пытаясь доказать, что министр доверял ей личные секретные дела, Амбридж заявила:

-Мы много и долго обсуждали, что делать с Поттером и его утверждениями о возрождении Тёмного Лорда. Министр не хотел дестабилизировать магическое общество ложными заверениями о том, что Тот-кого-нельзя-называть вернулся. Поэтому мы искали способ удалить его... но не убивать.

— Но Фадж постоянно говорил, что хотел убрать Гарри Поттера?— мадам Боунс была упряма.

-Он сказал, что хочет убрать его из Хогвартса,— повторила "мадам розовая жаба".— За исключением, если господин Поттер добровольно покинул бы Хогвартс и перешёл в другую школу, единственным путём было изгнание, учитывая, что министр не хотел смерти героя магического мира, бывшего тогда послушным инструментом в руках Альбуса Дамблдора.

-Возможно, Фадж хотел удалить Поттера из Хогвартса ради его собственной безопасности, раз защиту школы смогли преодолеть. Или Фадж счёл нужным удалить молодого лорда от опасного влияния... директора школы?— Эмилия знала, о чём спрашивала.

Амбридж покачала головой:

-Он никогда не говорил ничего подобного. Он только повторял о необходимости решить дело Поттера.

-И поэтому, раз дело не решилось, Вы послали дементора?— напомнила мадам Боунс.— Приняв пожелания министра за приказ?

-Он так хотел,— парировала Амбридж,— министр хотел решить дело с Поттером, но не убивать. Тот, кого поцелует дементор, не умирает.

Мадам Боунс уставилась на свидетельницу с ошеломлённым и недоумённым видом, не зная, что сказать. Ясно, что женщину ввели в заблуждение. Вопрос был в том, не было ли это заявление сделано с целью уменьшить обвинение в злоупотреблении властью.

-Мисс Амбридж, министр Фадж сообщил Вам, почему он внезапно решил изменить время слушания?— спросил Дантес.— Я знаю, дату назначают за несколько недель заранее и если изменяют, то о новом времени договариваются со всеми главными участниками, а затем извещают остальных. это означает, что каждый участник должен получить уведомление за несколько дней, минимум не позднее, чем за двадцать часов до начала. Разве Вас не удивило желание изменить время слушаний в последнюю минуту? Согласитесь, это довольно необычно.

-Это было известно заранее,— объяснила Амбридж,— я имею в виду, что время слушаний заменят в последнюю минуту. По этому поводу министр сказал мне, что наступило критическое положение и он хотел бы ускорить решение с делом Поттера.

-Я полагаю, мы услышали достаточно доказательств для обвинения,— заключил Лонгрим.

Поскольку не все члены Совета согласились с ним, вновь сработали чары заглушения. На сей раз обсуждение длилось недолго.

-Фадж, Вы признаны виновным в несвоевременном уведомлении всех участников слушания по делу лорда Поттера,— объявил Дантес.Прежде, чем Фадж успел возразить, Перривор подавил протест:

-Вы заявили, что дали уведомления своему заместителю, в то время, как Вашей обязанностью было удостовериться, что письма дошли до адресатов. Получить уведомления менее, чем за двадцать четыре часа до начала — это ненормально. Я получал своё уведомление в шесть утра, а не днём раньше, как положено. В результате я тоже не попал на это слушание. Вы заменили время единолично, поэтому Вы и только Вы один отвечали за то, чтобы каждый смог добраться вовремя.

-Перейдём к более серьёзным обвинениям. К таковым относятся преднамеренная или нет, помощь Тёмному Лорду во время его второй попытки захватить власть, поскольку Вы отвергали его возвращение; клевета на лорда Поттера и директора школы Дамблдора; злоупотребление властью в попытке не допустить справедливого суда над лордом Поттером и заключении его в Азкабан,— выражение лица Дантеса было очень мрачным.

Эмилия Боунс несколько минут сидела, глядя на крышку стола, не зная, как защищать министра от таких обвинений. После того, как он более года игнорировал возвращение Тёмного Лорда, он не раскаялся ни в том, что он сделал с Гарри Поттером, ни в том, что разрушал репутацию директора школы:

-Министр Фадж, когда лорд Поттер сказал Вам о возвращении Тог-кого-нельзя-называть после третьего состязания на Тремудром турнире, почему Вы ему не поверили?

-Не было никаких доказательств,— ответил Фадж,— Мальчик был известным выдумщиком и нарушителем спокойствия всей школы. Это признанный факт. Так что не стоило обращать внимания на его слова. Он пытался разрушить то спокойствие магического мира, которым мы наслаждались более тринадцати лет, распространяя порочные слухи и пытаясь привлечь к себе больше внимания.

Боунс не могла поверить:

-Вы серьёзно считаете, что четырнадцатилетний мальчик мог одурачить Альбуса Дамблдора?

-Дамблдор несколько лет говорил о возвращении Тёмного Лорда. Он не стал заострять внимание на правдивости этой истории, так как именно это хотел услышать,— уверенно заявил министр.

-Фадж,— произнося это имя, лорд Алтрен не смог сдержать отвращения,— Вам не приходило в голову, что когда лорд Поттер сообщил о возвращении Волдеморта, это могло быть правдой?

-Да,— признал министр,— но после того, как я поговорил кое с кем из Отдела Тайн, я понял, что это невозможно.

-Мадам Боунс, пока у Вас есть время, не могли бы Вы поговорить с начальником Отдела Тайн господином Кроакером и выяснить у него, с кем разговаривал министр,— потребовал лорд Алтрен,— сообщите ему, что Верховный Совет желает это знать и если он откажется сказать, кто это, то Вы сделаете так, что он сам пришлёт этого индивидуума ко мне, если тот ещё жив, конечно.

-Фадж, я говорю это для Вас. Вы, конечно, идиот, но Вы, несомненно, очень удачливый идиот, учитывая, что Вы смогли остаться у власти, когда стало известно о возвращении Тёмного Лорда,— прокомментировал лорд Лонгрим.— Общеизвестно, что Тот-кого-нельзя-называть обучался тёмной магии гораздо глубже, чем даже Гриндевальд. Фактически, он выполнил множество ритуалов с целью получить как можно больше власти. Не требуется большого воображения, чтобы предположить, что он мог бы испробовать на себе ритуал получения бессмертия. Поскольку некоторые из его последователей имели обширнейшие собрания древних фолиантов по тёмной магии, он вполне мог воспользоваться ими. Не думаю, что кто-то решился бы ему отказать. И любой умный человек понял бы, что бывший или будущий Тёмный Лорд изучил способ воскрешения из мёртвых, неважно, использовали они его или нет.

Фадж покраснел, но ничего не смог возразить.

-Министр,— продолжил речь коллеги лорд Киеран,— даже если Вы не поверили Поттеру или Дамблдору о возвращении Волдеморта, почему Вы поощряли "Ежедневный Пророк" печатать клевету, разрушающую их репутацию?

-Я этого не делал,— отказался Фадж.

-Значит, это не Ваша подпись стоит на письме владельцу "Ежедневного Пророка", в котором Вы уверяете его, что, независимо от того, что он напечатает о Гарри Поттере и директоре школы Дамблдоре, они не будут давать никаких объяснений и министерство их в этом поддержит?— лорд Киеран показал документ.

Лорд Перривор взял письмо и перечитал:

-Если бы это принадлежало мне, из этого документа я понял бы, что Вы даёте мне карт-бланш говорить о них всё, что хочу, любой самый дикий необоснованный слух, и никогда не буду иметь никаких последствий своих действий. Фадж, что за идиотские идеи?

-Они не идиотские,— защищался министр,— мой предшественник использовал ту же самую тактику. Даже маггловский премьер-министр использует прессу, чтобы дискредитировать того, кто представляет угрозу безопасности нации.

-Но они никогда не давали прессе карт-бланш на публикацию явной лжи,— парировал лорд Алтрен,— предыдущие министры, и магический, и маггловский, давали прессе компрометирующие сведения, но они были правдой. "Ежедневный Пророк" печатал вещи, которые не могли быть доказаны. Другими словами, они публиковали ложь при Вашем подстрекательстве. Почему Вы потворствовали им?

-Для пользы магического мира,— с пафосом произнёс Фадж,— в то время я считал, что они распространяют лживые слухи о Том-кого-нельзя-называть. Дамблдор на прощальном банкете всё рассказал студентам, несмотря на мой запрет. Их нужно было остановить раньше, чем они повергнут в панику магический мир.

-Но Вы ведь вскоре поняли, что они не лгали? В министерстве есть отдел, расследующий магические преступления, в том числе и нападения, против семей магглорождённых студентов и пропажи некоторых магов и ведьм,— указал Лонгрим,— Скажите, Фадж, Вам ведь известно о договоре 1137, одном из немногих магически действующих документах, подписанном маггловским правителем Англии королём Стивеном и Верховным Советом магической Англии? Договор столь секретный, что даже брат короля, папский легат Генрих Блоис и архиепископ Кентерберийский не знали о нём.

-Разумеется, я, как министр, приносил клятву поддерживать его,— Фадж не разглядел подвоха в вопросе.

-Министр, Вы когда-либо читали договор полностью? Или Вы только поклялись поддерживать его, не потрудившись выяснить содержание?— Лонгрим начал подозревать, что этот идиот и понятия не имеет, что нарушил обязательный магический контракт.

-Разумеется, я знаю, о чём там говорится,— ощетинился министр,— король Стивен взамен соблюдения нейтралитета в гражданской войне между ним и его кузиной императрицей Мод уступал право управления над некоторыми областями, где проживало магическое сообщество.

-Вы правы лишь частично,— поправил его Лонгрим, выглядевший подстать своему имени,— там заявлено, что в обмен на соблюдение магами и ведьмами нейтралитета в гражданской войне между королём Стивеном и императрицей Мод он объявит некоторые области полностью магической территорией, где мы будем управлять согласно своим законам, но только до тех пор, пока мы будем держать свою жизнь в тайне от маггловского общества и будем предупреждать, как указано в договоре, короля или избранное маггловское правительство о любых потенциальных опасностях. Вы не смогли поставить их в известность. Из своих источников в маггловском правительстве я знаю, что ни королева Елизавета, ни премьер-министр Тони Блэр, которые согласно договору, должны были знать об угрозе Тёмного Лорда маггловскому миру, не были уведомлены. Даже после того, как Вы признали его возвращение. Вы, министр, нарушили обязательный магический контракт, который поклялись поддерживать.

Лицо Фаджа посерело, когда он понял, что сказал лорд Лонгрим. Если бы королева Англии или премьер-министр узнали, что договор нарушен, они могли потребовать вернуть обратно те области, в которых сейчас проживали маги и у министерства не было другого выбора, кроме как подчиниться. Если бы он был сейчас в маггловской Англии, за его голову уже назначили бы цену. Наконец он обрёл дар речи:

-Они знают о договоре? И что было нарушением договора?

-Вы разве не считаете, что нарушили договор, Фадж?— пронизывающе посмотрел на него Лонгрим,— неизвестно, королева или премьер-министр знают о договоре и факте его нарушения. Но и королева, и Блэр, конечно, знают о магическом мире, так как ещё до того, как Вы заняли свой пост, они имели неоднократные брифинги с предыдущим министром магии.

-Тогда была война с Тем-кого-нельзя-называть,— возразил Фадж,— они нуждались в информации. Как только он ушёл, не стало никакой потребности извещать их о делах магического мира.

-Во время правления маггловской королевы Виктории тогдашний министр магии обеспечил её правдивой информацией о состоянии магической Англии,— сказал ему лорд Алтрен,— королева желала знать, что происходит в её государстве, даже в тех областях, которые она никогда не увидит. Министр согласился с её доводами и в свою очередь попросил обеспечивать магическое министерство необходимой информацией относительно маггловской Англии. Данный обмен информацией был настолько полезен, что его поддержал Ваш предшественник, пока, в связи с ситуацией с Тёмным Лордом, не передал эти полномочия Вам,— лорд Алтрен сделал паузу, во время которой все присутствующие ясно увидели, что он пытается взять себя в руки,— благодаря Вашему высокомерию, не сказать, преднамеренной слепоте, мы теперь не имеем никакой возможности узнать, что может предпринять маггловский мир по отношению к нам. Мы потеряли возможность узнать и, возможно, остановить любые потенциальные угрозы волшебному миру.

Чары заглушения активизировались, но очень быстро рассеялись.

-Единогласно решено, что королева и премьер-министр должны быть уведомлены относительно нарушения договора,— объявил Дантес,— если магическому миру повезёт, данный договор не будет заявлен, как договор, не имеющий законной силы. Мы, лорды Верховного Совета, решили позволить им решить Вашу судьбу, Фадж, относительно нарушения договора. Если Вам повезёт, они оставят это на наше усмотрение. Если нет и они пожелают применить к Вам собственное наказание, то, прежде, чем передать Вас им, на Вашу магию будет наложено ограничение. Пока они будут решать, Выбудете находиться в Азкабане. Осталось ещё два обвинения, прежде чем слушания будут окончены.

Фадж обалдело уставился на них. Они собираются отдать его маггловскому правосудию? Все увидели, как глаза министра закатились и он упал в обморок, пискнув, как мышь, на которую случайно наступили. Те, кто стоял ближе остальных к Фаджу и лордам Совета, услышали, как Дантес громко сказал "королева драмы", прежде, чем махнуть палочкой. Появился ковш и вылил на министра довольно много ледяной воды. Фадж активно завозился и вскочил.

-Вернитесь на своё место. У нас нет времени оценить Ваши сценические таланты. Мы хотели бы закончить со всеми вопросам сегодня, если это возможно,— не менее холодным тоном, чем вода, продолжил Дантес. Министр неохотно подошёл к стулу и рухнул на него.

-Мадам Боунс, продолжайте.

-Так как суд выяснил, что у Амбридж отсутствовала достаточная квалификация для обучения детей, не говоря уже о столь важном предмете, как ЗОТИ, что заставило Вас решить, что она может преподавать?— Мадам Боунс уже не пыталась оправдать его — слишком много обвинений были доказаны и он признан виновным. Она пыталась смягчить хотя бы это обвинение.

Фадж, как рыба, несколько раз открыл и закрыл рот,прежде, чем смог ответить:

-Она была достаточно квалифицированна по сравнению с теми, кого выбрал Дамблдор за прошедшие семь лет. Я знал, что она представит министерству добротный учебный план и не пойдёт на поводу у Дамблдора. Я имею в виду, что он нанимал оборотней, чтобы преподавать в школе.

-Что касается Локхарта,— сказал Киеран,— я соглашусь с Вами, он был квалифицирован, чтобы преподавать, как Гилдерой Локхарт. Однако Ремус Люпин, имел ли он право на преподавание или нет, был гораздо более квалифицирован, чтобы преподавать ЗОТИ. Мы посмотрели учебный план, который Вы, кстати, одобрили. Вы понимаете, что она преподавала пяти— и семикурсникам материал, практически не зная его? И как они должны были сдавать экзамены?

-Но они сдавали и получали самые высокие баллы, когда-либо зарегистрированные,— Фадж слегка надулся, забыв, однако, упомянуть, что это было благодаря незаконному клубу Поттера.

-И я полагаю, что высокие баллы получили исключительно те, кто занимался изучением защиты в группе, созданной лордом Поттером и его друзьями,— не преминул напомнить Киеран,— а не благодаря заслугам Амбридж. Фадж, почему Вы не хотите признавать, что поместили Вашу протеже в Хогвартс, чтобы попытаться управлять школой? Для нас это довольно очевидно, учитывая, через несколько месяцев после её прибытия Вы назначили её на другую должность, которой она также не могла заниматься, так как не имела соответствующей квалификации и, кроме того, на эту должность назначает Отдел Надзора Исполнения Магических Законов, а не министерство. Ещё один пример злоупотребления своими полномочиями.

-Всё, что я предпринимал, было направлено на улучшение магического мира,— напыщенно объявил Фадж,— мы не могли позволить Дамблдору, Поттеру и прочим, кто поверил им, расшатывать устои нашего мира.

С места, где сидел Гарри, раздался громкий смех. Дантес указал палочкой на юного лорда:

-Лорд Поттер, Вас предупреждали.

Гарри поднял руки, словно сдаваясь, хотя продолжал вздрагивать от смеха:

-Простите, мой лорд, вырвалось. Было очень забавно услышать, что Фадж, по сути, использует то же самое глупое оправдание, что и Дамблдор, когда влезает в мою жизнь. А выражение лица Дамблдора, когда он услышал слова Фаджа! Я наложу заглушающие чары, чтобы больше не мешать слушаниям.

Члены Совета коротко посовещались и Дантес сказал:

-Это приемлемо. Мы не должны больше слышать ни единого звука, иначе Вам завяжут рот и привяжут к стулу, пока не закончатся слушания.

Чары заглушения скрыли от присутствующих очередное совещание, затем Дантес объявил:

-Фадж, Вы признаны виновным в незаконном назначении на должность преподавателя неквалифицированного человека, который своими действиями, следуя Вашей концепции лучшего будущего, нанёс только вред. Совершенно ясно, что Ваша идея насчёт лучшего будущего не была правильной для магического мира или его населения,— Дантес перевёл взгляд на Дамблдора и добавил,— как и Ваша, Дамблдор, в случае лорда Поттера. Напоминаю вам обоим, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Как только вы решаете, что лучше других знаете, как им нужно жить, вы встаёте на путь, ведущий к становлению следующего Тёмного Лорда.

-Переходим к последнему обвинению — неправомерному суду над лордом Поттером, во время которого не использовались все средства, чтобы доказать или опровергнуть его вину,— объявил свидетелям лорд Перривор,— мадам Боунс была привлечена к суду как член Визенгамота, лорд Киеран таковым не является, он и будет проводить допрос. Я снимаю свою кандидатуру, так как я не присутствовал на суде вследствие болезни жены.

-Фадж, почему на суде не было защитника Поттера?— простой, казалось бы вопрос заинтересовал лорда Киерана,— по закону обвиняемый должен иметь защитника.

-Никто не хотел защищать его,— кротко ответил Фадж.

-Суд не должен был состояться, пока не будет найден защитник,— парировал Киеран.

-Население требовало суда, угрожая уличными бунтами, если мы не решим вопрос с будущим Тёмным Лордом,— защищался Фадж.

-Из-за спокойствия населения Вы преднамеренно нарушили закон?— потребовал объяснений Киеран.

-Да!

Перривор наклонил голову:

-Оказывается, спокойствие людей более важно, чем закон? Тот закон, что должен защищать людей? Интересно, насколько быстро Вы бы приняли такое решение, если оно касалось Вас?Министр не смог ответить.

-Очень хорошо. Вы давите на других, вместо того, чтобы поступать по закону,— продолжил Киеран после нескольких минут тишины,— теперь о том, почему Вы отвергли его право на защитника? Почему не применили веритасерум, который, без сомнения, мог доказать его невиновность?

-Из надёжного источника я узнал, что он может сопротивляться ему,— Фадж повторил слова своего заместителя Перси Уизли, который потребовал подслушать разговор между своим братом и Поттером, когда они говорили об этом. И понял, что свалял дурака,— это Перси Уизли. Я доверял ему и сказал остальным членам Визенгамота, так что мы решили не тратить время впустую, потому что результат всё равно будет отрицательным.

-Фадж, я не мастер зелий Снейп, но даже я знаю, что требуется время, большая магическая сила и неоднократное применение, чтобы научиться сопротивляться веритасеруму. В то время Поттер ещё не имел такой силы, как сейчас, ни разу не подвергался допросу с применением веритасерума, если только студенты Хогвартса не развлекаются им ежедневно,— прокомментировал Лонгрим.— Я всё больше убеждаюсь, что Вас нельзя освобождать.

-Хорошо, Вы поверили Перси Уизли, вместо того, чтобы проконсультироваться в Отделе Зелий министерства. Что мешало Вам допросить с веритасерумом свидетелей, например, того же Перси? В конце концов, я сомневаюсь, что его силы хватило бы сопротивляться зелью правды. Он же был главным свидетелем смерти Невилла Лонгботтома и его показания должны были быть проверены под веритасерумом.

-Потому что и я, и Дамблдор считали, что он сообщил правду,— ответил, наконец, министр. Это была единственная безопасная версия событий и Фадж ухватился за неё. Факт, что Дамблдор верил Перси, схватившему палочку Поттера прежде, чем они покинули школу, был гарантией того, что Перси можно было доверять.

-Вы снова проигнорировали закон, который гласит, что все свидетели по делу об убийстве, должны допрашиваться с применением веритасерума,— прокомментировал показания Фаджа Лонгрим.— Не думаю, что мы услышим что-то новое. Он был убеждён в виновности Поттера ещё до начала суда и сделал всё возможное, чтобы удостовериться, что Поттер будет осужден.

Чары заглушения вновь окутали стол и держались довольно долго. Когда они развеялись, Дантес выглядел странно торжествующим:

-Фадж, Ваше наказание определено, но будет ли оно исполнено, будет зависеть от того, захочет ли маггловское правительство осуществить своё право наказать Вас за нарушение договора или позволит сделать это нам.

Перривор продолжил:

-Если маггловское правительство решит не наказывать Вас, то Вас ждёт магическое всемирное осуждение. Вас снимут с поста министра немедленно, хотя Вы продолжите работать в министерстве.

Фадж при этих словах вообразил себе некое положение магического консультанта, однако следующие слова разбили его мечты вдребезги:

-С этого времени, поскольку возраст позволяет, Вы будете работать швейцаром без права повышения. Каждый день, как только Вы явитесь на работу, на Вас наложат магические ограничители, чтобы Вы не могли пользоваться магией. Кроме того, вы принесёте присягу лояльности, что всё, что Вы увидите, услышите, узнаете, учуете или потрогаете, никому не сможете сообщить в любой форме, ибо это карается смертью.

Глава 18. Снова пытаетесь мной управлять? (часть первая)

Молли Уизли поставила дочь на тот же самый камень, на котором она стояла в момент превращения её Поттером в собаку. Альбус имел хорошую память, чтобы отметить нужный камень, так что осталось удостовериться, что она находится в нужном месте в нужное время. Отстранившись, она стала ждать обратного превращения.

Джинни еле выдержала время, которое провела в собачьей шкуре. Через несколько секунд она почувствовала рост костей и перемены в теле. Это было неудобно и болезненно. Она закусила губу, чтобы сдержать крик и смотрела, как мир обретает цвета.

Как только Джинни вернулась в человеческое тело, она, игнорируя спешащих к ней старших магов и ведьм, начала оглядываться в поисках Гарри. Она собиралась удостовериться, что он понял — вряд ли ему позволят проделать с ней такое ещё раз, иначе она превратит их жизнь в ад. Наконец она увидела его сидящим с Луной Лавгуд и, зарычав, рванула к столу Равенкло, чтобы оторвать его от этой суки. Гарри был только её и у него было время, чтобы понять это.

-Мисс Уизли,— одна из ведьм стала между ней и столом Равенкло,— Вы должны пойти с нами.

Не узнавая преподавателя, Джинни попыталась оттолкнуть её:

-Сначала я должна поговорить с Гарри.

-Вообще-то сначала Вы должны поговорить с директором и деканом своего факультета,— человек, которого Джинни смутно помнила, схватил её за руку и потащил из Большого зала. Она упиралась, поскольку этот человек хотел разлучить её с Гарри.

-Гарри! Гарри! Помоги мне! Ты не можешь позволить этому человеку разделить нас!

Молли открыла было рот, чтобы отругать Джессапа, но Артур быстро сказал ей:

-Не сейчас, Молли. Мы не можем устроить публичную сцену.

Миссис Уизли только фыркнула в ответ и последовала за господином Джессапом, волочащим её дочь. Она собиралась всё высказать ему в кабинете директора! Как он смеет тащить её дочь, словно она уголовная преступница? Он должен тащить того мальчишку Поттера, ведь это он заставил её девочку сначала влюбиться в него, а потом обращался с ней, как с грязью под ногами, только из-за одной прошлогодней ошибки.

Как только за удалившейся группой закрылись двери Большого зала, разговоры стали громче, не выходя, однако, за рамки дозволенного, потому что несколько преподавателей остались в зале наблюдать за порядком.

Большинство старшекурсников Равенкло и Хаффлпаффа не могли сдержать удивления, насколько сильное поражение потерпел директор от Гарри Поттера. Те, у кого были родные в министерстве или в Визенгамоте, знали, что закон был принят этим летом с единственной целью — вернуть Поттера в Хогвартс и заставить общаться с однокурсниками.

Насколько они могли судить, это был самый сильный провал планов директора. Поттер не только отказался иметь какие-либо отношения со студентами Гриффиндора, он заставил всех смотреть дальше своего носа, чтобы не нарваться на месть обидевшим его.

Единственным успехом в плане директора было некоторое подобие единства факультетов Равенкло, Хаффлпаффа, Слизерина и первого и третьего курса Гриффиндора. Их всех объединяла одна цель — не сделать чего-нибудь, что привлечёт внимание Поттера. Четвёртый курс Слизерина выразил это лучше всего и это стало школьным девизом: спящего дракона лучше не будить.

Они продолжили долгожданный праздничный банкет, только пара хаффлпаффцев не смогла сдержать удивления, с чего это Джинни Уизли решила, что Гарри придёт ей на помощь — учитывая, что он с ней сделал, всем было ясно, что он её ненавидел.

* * *

-Войдите,— отозвался на стук голос Дамблдора.

Американец Джессап, присланный Визенгамотом, вошёл в сопровождении одного из коллег-инспекторов, Молли, Артура и Джинни Уизли. По выражению лица миссис Уизли директор понял, что она едва сдерживает гнев на то, как поступили с её дочерью.

-Джинни, рад видеть, что у Вас всё хорошо,— директор осторожно прощупывал почву.

-Только она стала человеком, как этот...человек,— плевалась Молли, не желая больше сдерживаться,— поволок её сюда, даже не дав нам удостовериться, что с ней всё в порядке после всего, что этот грубый Поттер сотворил с ней!

Джинни не собиралась позволять матери оскорблять Гарри. У неё единственной здесь было право поставить его на место:

-Мама, Гарри не скотина! Он не понимает, что мы должны быть вместе и ужасно отреагировал на мою попытку защитить наши отношения.

Артур только покачал головой. Он знал, что по упрямству Джинни пошла в мать, но это было не самое плохое. Гарри ясно дал понять, что не желает иметь ничего общего ни с одним членом их семьи. Нужно время, чтобы Джинни осознала этот факт:

-Джинни, мы обсудим твои отношения с Гарри в другое время. Сейчас есть более важные вопросы.

-Вы не можете снова требовать исключения моей дочери!— насела миссис Уизли на Джессапа, намеренного разобраться с этим вопросом,— Вы что, серьёзно намереваетесь заставить директора исключить мою дочь, когда это не её ошибка! Все эти годы она тянулась к этому надутому Поттеру.

-Молли, у него нет выбора,— МакГонагалл прервала её напыщенную речь, в любом случае, Джинни преднамеренно напала и почти убила другого студента и это вовсе не на дуэли — единственное дозволенное исключение. И ещё одно исключение — нужно озвучить причину дуэли перед сотрудником министерства и сражаться перед штатом, чтобы юридически всё было законно. Джинни ничего этого не сделала и она должна быть исключена. Попечительский Совет уведомил Дамблдора, что если он не последует правилам, то будет снят с должности директора школы, а на его место примут нового,— МакГонагалл подняла руку, останавливая приготовившуюся говорить Молли,— и меня уже предупредили, что если так случится, то новым директором школы буду не я.

-Директор Дамблдор,— Джинни заговорила раньше, чем хоть кто-то успел спросить, почему МакГонагалл не рассматривалась, как возможная кандидатура на пост директора школы,— я могу спросить, прежде, чем Вы меня исключите?

-Конечно, моя девочка,— с грустью посмотрел на неё директор.Этот ребёнок был таким многообещающим.

-Я хотела бы провести последнюю ночь в Гриффиндорской башне,прежде, чем мою палочку сломают. Это возможно?

Дамблдор не видел никаких причин отказать ей, ведь она, возможно, хотела попрощаться со своими друзьями. Быстрый взгляд на американских инспекторов показал, что они также не возражают:

-Я ничего не имею против, но ты должна будешь оставить свою палочку здесь, у меня.

-Альбус! Как Вы можете позволить девочке пойти туда, не имея никаких средств защиты? Что, если этот грубый Поттер снова нападёт на неё? Она не сможет даже остановить его!

-Молли, Гарри пояснил, что не хочет никакого контакта с Джинни, так что она будет в безопасности в Гриффиндорской башне этой ночью,— устало ответил Дамблдор.

-Вы считали, что Вы тоже правы относительно того мальчика, когда начался учебный год,— Молли сцепила руки и впилась взглядом в директора,— слушайте меня, Дамблдор и слушайте внимательно. Если что-нибудь... что-нибудь случится с Джинни этой ночью в Гриффиндорской башне и Поттер будет этому причиной, запомните мои слова: Вы заплатите за это. Меня не волнует, насколько он важная персона в магическом мире, раз он уничтожает мою семью. Сначала близнецы отказались иметь с нами какие-либо отношения из-за этого так называемого члена семейства, которым он никогда не был. Из-за него все узнали, что Перси был Пожирателем. Из-за него Рон потерял статус префекта, а теперь исключают Джинни. И всё из-за проклятого Поттера!

* * *

Джинни сидела в спальне на своей кровати с откинутым пологом, ожидая, пока уснут соседки по комнате. Ей было немного грустно оттого, что она здесь в последний раз, в этой комнате видит этих девочек. Они уже начали отдаляться от неё, зная, что её исключили и вели себя так, словно за общение с ней им тоже грозит исключение.

Джинни про себя улыбнулась. Она смеялась последней. Благодаря зелью у неё в руке к лету она станет госпожой Поттер. В этом она была уверена. Гарри не захочет, чтобы ребёнок рос без матери или отца. Он поступит правильно и женится на ней, а там уж Джинни покажет, как она любит его. Как только он будет принадлежать ей, она удостоверится, что он в жизни больше не взглянет на другую женщину. Не будет больше Луны Лавгуд, чтобы вмешиваться в их жизнь, потому что как только они с Гарри будут вместе, он поймёт, насколько он счастлив с ней и только она может сделать его счастливым.

* * *

В это утро шестикурсницы Гриффиндора проснулись очень рано. Они хотели покинуть спальню прежде, чем проснётся Джинни Уизли. Хоть однокурсницам она нравилась, никто не хотел быть рядом, когда её исключат. Видеть, как ломают палочку не очень приятно и они не хотели на это смотреть.

Они удивились, обнаружив её спящей в гостиной, в разорванном белье и с глуповато-блаженной улыбкой на лице.

-Кто её разбудит?— спросила Джесси Макгуир, магглорождённая студентка.— Она должна быть в кабинете директора до завтрака.

Девочки посмотрели друг на друга, ибо хорошо знали характер Джинни, пока Мэрион Атчланд в раздражении не схватила Джинни за плечо и не потрясла:

-Джинни, проснись,— позвала она,— тебе нужно к директору, помнишь?

Уизли-младшая зевнула и потянулась, точно кошка, продолжая улыбаться.

-Почему ты спала здесь вместо того, чтобы подняться в спальню?— спросила Джесси.— Этот диван не очень удобен, чтобы спать на нём.

-О,— Джинни рассеянно улыбнулась и покраснела, подняв глаза на лестницу,— после того, что случилось со мной вчера вечером на этом диване, заставляет меня парить в облаках.

-Чушь,— фыркнула Джесси, убедившись, что Джинни её не слышит. Другие девочки только пожали плечами.

-Интересно, кого она окрутила?— прокомментировала Мэрион, выходя из гостиной.

-Кого-то с явным отсутствием вкуса,— сказала Андреа Митчелл,— она использовала каждого мальчика, до которого смогла добраться, а её родители и брат думают, что она всё ещё девственница.

-Точно,— согласилась Джесси,— и началось это, когда Поттера отправили в Азкабан. Не думала, что она использует старые уловки, чтобы вернуть его.

-Учитывая, что Поттер сделал с ней, он хочет не иметь с ней больше никаких дел. Наверно, она решила воспользоваться кем-то в последний раз, прежде, чем её вышибут со школы.

-Интересно, кто этот неудачник?— в раздумье спросила Мэрион. Остальные замолчали, вместе с другими студентами направляясь в Большой зал на завтрак.

* * *

Джессап внимательно наблюдал за Джинни Уизли и её родителями, так как Дамблдор только что сломал палочку девочки. Интуиция инспектора подсказывала, что что-то здесь не так. Для студентки, которую исключили из одной из самых больших европейских школ, она была на удивление спокойна.

-Интересно, они что, дали ей успокаивающее зелье,прежде, чем привести сюда?— поделился сомнениями он с коллегой Анжелой Беллмонт.

-Почему?— прошептала та в ответ.

-Её реакция на исключение совершенно неадекватна. Я видел детей, исключённых из школ в США и конфедерации и все они очень возбуждены, когда видят, как уничтожают их палочку — первый волшебный инструмент.

-Если только они не способны колдовать без палочки, подобно Вуду, шаманам и прочему, что могут осуществить коренные американцы. И давайте не забывать техно-язычников, кто, как доказывает пресса, успешно смешивает магию с технологией,— напомнила ему Анжела,— если исключённый студент знал этот способ колдовства раньше, то он может пользоваться им, не используя палочку. Правда, я не помню ни одного случая использования в Европейском магическом мире подобного волшебства.

Джессап кивнул, признавая её правоту:

-Да, такие люди встречаются крайне редко, но и они не остаются равнодушными, когда уничтожают их палочку. У неё же отсутствует вообще любая реакция, как будто для неё это не имеет значения. Если мисс Уизли не давали успокаивающее зелье, чтобы предотвратить истерику, значит, она что-то задумала.

Анжела Беллмонт пристально разглядывала девочку. Адам был прав — она слишком спокойна. Анжела почувствовала исходящее от неё впечатление самодовольного удовлетворения, служившее плохим предзнаменованием:

-Я думаю, мы должны уведомить мадам Боунс, главу аврорского отдела в нашем министерстве. Для неё не составит проблем установить слежку за мисс Уизли, особенно учитывая, что ещё на первом курсе она попала в историю с дневником Волдеморта. Неизвестно, какие знания она почерпнула из него и я уверен, что мадам Боунс не потерпит предполагаемую Тёмную Леди, ведь они толко-только избавились от Тёмного Лорда.

-Согласен. В конце недели у нас встреча с ней и мы всё ей сообщим,— Джессап переключил своё внимание на комнату и заметил, что Уизли уходят. Дамблдор, выглядевший очень усталым, вернулся за стол:

-Это самая неприятная изо всех моих как директора школы обязанностей. Уничтожение палочки и исключение студента заставляют меня чувствовать, будто я в чём-то их подвёл.

-Понимаю,— посочувствовал Джессап,— но, в конце концов, за свои поступки каждый отвечает сам.

-Это так,— согласился Дамблдор,— но иногда людям надо давать второй шанс исправить свои ошибки, чтобы они смогли чему-то научиться,неважно, молодые они или старые. Я пытался попробовать исправить то, что я сделал с господином Поттером, но, кажется, я приношу больше вреда, чем пользы, пробуя компенсировать то, что он пережил.

-Директор Дамблдор, наша миссия закончена. В конце дня мы отправим результаты в Отдел Волшебного Образования,— сказал ему Джессап.

-Я могу узнать результаты?— директор надеялся, что они хотя бы намекнут, что выяснили. Он был уверен, что инспектора порекомендуют убрать Биннса, но и только.

-Сожалею, сообщение конфиденциально, пока с ним не ознакомится глава отдела.

Дамблдором овладело искушение применить легилименцию, чтобы авансом получить какую-нибудь информацию. Он хотел знать, что они собираются сделать с его школой. Но из бесед с Джессапом и его коллегой он знал, что они способны весьма успешно этому сопротивляться, так что это была не очень хорошая идея. Всё это крайне раздражало директора.

-Были рады с Вами познакомиться,— Джессап с коллегой направились к выходу.

* * *

Начальник Отдела Волшебного Образования Эллин Гвир разглядывал объёмный отчёт американских инспекторов, лежащий у него на столе:

-Расскажите мне основные моменты. Я знаю, что мне придётся столкнуться с Дамблдором, который будет бороться руками, ногами и зубами.

-Сама школа в порядке, хотя большинство предметов не мешает полностью обновить. Европейские школы отстают от остальных в некоторых типах магии, которая преподаётся здесь. Я сравниваю не только со школами США. Даже азиатские и южно-американские школы более современны, чем их европейские коллеги,— сказал Джессап, сидевший за противоположным концом стола,— мы рекомендовали заменить преподавателя Истории Магии, потому что единственное, что он преподаёт — это восстания гоблинов. Студенты Хогварса должны изучать настоящую историю волшебного мира...целый волшебный мир. Мы также рекомендовали заменить преподавателя Предсказаний, так как она неправильно подаёт аспекты, составляющие предсказание. Они содержат огромное количество прорицаний гибели и мрака и те студенты, кто получают по ним хорошие оценки, просто повторяют её мантру — нас ждёт ужасное бедствие. Также мы бы хотели предложить разбить уроки по Уходу за магическими существами на два этапа.

-Почему два этапа?— спросил господин Гвир, считавший, что они порекомендуют заменить Хагрида.

-Профессор Хагрид очень компетентный преподаватель, если дело касается больших и опасных существ. Однако он не всегда руководствуется уровнем студентов. Существа, о которых он рассказывает, хороши для шестых и седьмых курсов, но трети пятикурсников, которые только начинают знакомиться с магическими существами, должны начинать знакомство с более безопасных животных и тем преподавателем, который может обучать их согласно их уровню знания магии. Мы также рекомендуем, чтобы Маггловедение преподавал магглорождённый преподаватель, а не полукровка, владеющий информацией по меньшей мере, шестидесятилетней давности.

-Что-нибудь ещё?— у господина Гвира было чувство, что худшее ждёт его впереди.

-Да,— Джессап был очень серьёзен,— мы настоятельно рекомендуем, чтобы главами четырёх факультетов были не преподаватели, а бывшие студенты не старше тридцати лет, имеющие опыт работы с детьми, неважно, магами или магглорождёнными. Мы также рекомендуем , чтобы срок их работы был не больше пяти, в крайнем случае, десяти лет. Также необходимо проводить смешанные занятия разных факультетов, основанные на одинаковом уровне знаний.

-Почему? Текущая система прекрасно работает,— Гвир не мог понять, зачем им ломать устоявшиеся традиции.

-Она абсолютно не работает,— не согласился Джессап.— У нас достаточно доказательств, что деканы, являющиеся одновременно и преподавателями, подобно профессору МакГонагалл, не способны уделять студентам столько внимания, сколько тем требуется. Например, Вы знали, что первые пять курсов на факультете Равенкло вещи Луны Лавгуд постоянно повреждали или уничтожали? Профессор Флитвик или был не в курсе или не мог найти время, чтобы прекратить преследование однокурсниками собственного факультета мисс Лавгуд, которые должны были стать её семьёй на время учёбы. Помоги Мерлин тому, у кого такая семья. А Вы знали, что из-за своих многочисленных обязанностей профессор Макгонагалл почти не занимается своим студентами? На первом курсе Джинни Уизли она не заметила никаких перемен в поведении девочки. Возможно, ситуация пошла бы другим путём. Может, это только наше утверждение, что если у каждого факультета будет глава, который будет заниматься только делами факультета и не рваться на части, он будет замечать малейшие изменения поведения студентов и принимать меры. Например, когда господин Поттер попытался рассказать профессору МакГонагалл о мисс Амбридж, использующей на нём Пыточное перо, ему сказали не вылезать и не пытаться привлечь к себе внимание, так что ему оставалось только терпеть.

Гвир с недоверием уставился на инспектора. Он не предполагал услышать подобное о Минерве МакГонагалл. Она всегда казалась заботящейся о своих студентах:

-Что Вы предлагаете?

-Как я уже сказал ранее, преподаватели больше не будут главами факультетов и что для этого нужно нанять бывших студентов. Их единственной обязанностью будет забота о студентах своего факультета. Помогать решать проблемы, домашнюю работу, утешать, когда они будут тосковать по дому. Что касается рекомендации по поводу занятий, было бы гораздо лучше, если все четыре факультета будут иметь совместные занятия. Это позволит быстрее выровнять уровень знаний. Также, чтобы избежать проблемы слишком большого количества человек на одном занятии, мы предлагаем разбить детей по уровням подготовки или знаний. Это подстрахует в случае, когда дети не могут быстро усваивать материал и нуждаются в дополнительных занятиях по некоторым предметам и не позволит им чувствовать себя глупыми или никчёмными.

Седьмого января, когда студенты уже заканчивали завтракать, в двери Большого зала спокойно вошёл незнакомец в маггловской одежде. Те, кто его заметил, начали подталкивать своих друзей, обращая их внимание на него. В эти дни появление в Хогвартсе незнакомцев предвещало либо что-то очень плохое, либо очень хорошее. Неизвестно, с чем пожаловал этот.

Маг, по крайней мере, они предполагали, что он маг, несмотря на свою маггловскую одежду, ибо он попал в Хогвартс, излучал исходящую от него мощную магическую силу. Большинство студентов сразу сравнили его с Шизоглазом Хмури, хотя вошедший был гораздо моложе и привлекательнее, кареглазый и с каштановыми волосами до плеч. Он явно кого-то искал. Через несколько секунд стало ясно, что он нашёл, кого нужно, так как он направился к столу Равенкло, где Гарри Поттер снова сидел рядом с Луной Лавгуд.

-Привет, Гарри,— поприветствовал его странный маг. Те равенкловцы, что сидели ближе других к Гарри и Луне, удивились, увидя, как он улыбается в ответ и пожимает тому руку:

-Лайам, не ждал. Что ты здесь делаешь?

-Прошла неделя после суда над Фаджем,— напомнил ему Дантес.

-Да, я и забыл,— кивнул Поттер,— дуэль с миссис Уизли должна состояться сегодня.

-Ты ещё хочешь быть моим секундантом?

-Конечно,— заверил его Гарри,— меня не остановит даже дикий гиппогриф.

Имя Лайам показалось знакомым и равенкловцы навострили уши. Потребовалось несколько минут, чтобы связать это имя с публикациями нескольких последних недель. Несмотря на маггловские джинсы и рубашку, это был наследник Равенкло! Человек, стоящий возле их стола наследник их Основателя! Слух быстро распространился и, прежде, чем префект-семикурсник успел поприветствовать наследника Равенкло, к ним подошёл Дамблдор:

-Лорд Равенкло, рад снова видеть Вас! Если Вы пройдёте со мной в мой кабинет, мы сможем побеседовать в частном порядке.

-Директор школы Дамблдор,— сухо ответил Дантес,— я прибыл сюда не для того, чтобы встретиться с Вами. Если Вы забыли, у меня сегодня дуэль чести с Молли Уизли, которая состоится в Большом зале в десять часов.

-Лорд Равенкло,— Дамблдор решил разрулить ситуацию,— дуэль с госпожой Уизли ничего не даст, только ещё больше обострит вашу взаимную неприязнь. Один из вас должен проявить себя с лучшей стороны, извиниться и отказаться от дуэли.

-Скажите это тому, кто бросил вызов, а не мне,— парировал Дантес,— если она решит отказаться от дуэли — нет проблем, но я не буду извиняться за свои слова в отношении её дочери и её семьи, потому что это правда.

-Лорд Равенкло, Вы мастер боя и своим выбором ставите госпожу Уизли в крайне неловкое положение,— продолжал настаивать директор.

-Именно поэтому я настаивал на пейнтболле,— напомнил ему Дантес.

Зная, что студенты всё слышат и не желая давать им ещё больше поводов для разговоров, Дамблдор использовал единственную привилегию ( да и то спорную) — власть директора школы над наследником Основателя:

-Лорд Равенкло, как директор школы, я прошу Вас пройти в мой кабинет для конфиденциального разговора.

-Хорошо,— кивнул Дантес,— я приду к Вам в кабинет, но не надейтесь, что я передумаю. Я — не Молли Уизли.

* * *

-Лорд Равенкло, почему Вы так жаждете сразиться с женщиной, которая не равна Вам по силе? Вы понимаете, это похоже на хулиганство,— заявил Дамблдор, едва они вошли в кабинет.

-Не я вызывал на дуэль,— повторно напомнил Дантес,— не я требовал магического поединка. Молли Уизли бросила вызов и она или будет сражаться со мной, или откажется, или вообще не появится и потеряет честь.

-Но мы не говорим о магически обязательном договоре,— упирался Дамблдор,— Вы не должны сражаться с госпожой Уизли.

-Должен. Вызов намеренно сделан с одной стороны и принят второй стороной. Фактически это как на Тремудром Турнире, только в данном случае вместо потерянной магии будет потерянная честь,— Дантес достал часы и посмотрел на них,— У Молли Уизли тридцать минут, чтобы появиться здесь или пропустить дуэль и потерять честь.— Дантес посмотрел прямо ему в глаза,— Если Вы хотите, чтобы эта дуэль не состоялась, то Вы говорите не с тем человеком. Вы должны говорить с Молли Уизли. Я не знаю, почему Вы так торопитесь прекратить это. Никто не пострадает, это просто пейнтболл.

-Но так нельзя,— не успокаивался Дамблдор.

-Это будет на моей совести, если госпожа Уизли не хочет пожертвовать своей честью, чтобы выиграть дуэль,— возразил Дантес.

Пока Дамблдор по камину вызывал дом Уизли, Дантес подошёл к фениксу и прошептал:

-Привет, Фоукс.

Птица посмотрела в карие глаза, бросила быстрый взгляд на полки, вытянула голову и потёрлась о руку этого человека.

-Сейчас ты меня любишь,— очень тихо продолжил Дантес,— а потом, когда старый дурак получит в полной мере всё, что заслужил, ты будешь любить меня?

Фоукс укоризненно посмотрел на него.

-Не волнуйся, он не умрёт. Но и жить будет не слишком счастливо,— предупредил Дантес,— он заплатит за все преступления, которые совершил ради светлого будущего.

Феникс проникновенно посмотрел на него, но Дантес покачал головой:

-Даже ты не заставишь меня передумать. Он слишком долго вмешивался и разрушил слишком много чужих жизней. Пора покончить с этим, пока он не принёс ещё больший вред. Я хочу тебя спросить, почему ты остаёшься с ним? Ты знаешь, что он больше светлый, так почему?

Фоукс жалобно просвистел.

-Ты так переживаешь за старого идиота, что хочешь вернуть его назад к свету?— закончил Дантес.

Феникс кивнул.

-Ненавижу, что говорю это тебе, Фоукс, но я думаю, что для него уже слишком поздно,— мягко сказал Дантес.— все, что вы делаете своим присутствием на светлой стороне — это дурачите людей, верящих, что он светлый маг. Они не понимают, что он серый, тёмный серый. Если бы он сделал хотя бы половину того, что сделал нам с Невиллом, или, скажем, даже Малфою, его бы давно сожгли. Но у меня никого нет, кто бы мог заступиться за меня, он избегает неприятностей со всеми, кто имеет хоть какое-то отношение ко мне, поэтому ты всё ещё здесь. Ты можешь не верить мне, но подумай об этом.

Дамблдор вынул голову из пламени камина и огляделся, заметил Дантеса, стоящего возле клетки феникса. Директор был доволен — этот человек должен быть хорошим человеком. Он считал, что феникс превосходно разбирается в людях.

-Молли уже в пути,— поднимаясь, объявил Дамблдор.

-Значит, и её Вы не смогли убедить отказаться от дуэли,— подвёл итог Дантес.

-К сожалению, да,— ответил директор,— она зайдёт за Артуром, так как он её секундант, но они должны быть здесь вовремя. Так как я не могу изменить ваши решения, я хотел бы обсудить с Вами другой вопрос, который касается непосредственно Хогвартса.

* * *

Молли и Артур Уизли удивлённо разглядывали Большой зал. Столов и скамеек не было. Вместо них по залу были расставлены деревянные барьеры.

-Вы опоздали, госпожа Уизли,— констатировал Дантес, я уже начал задаваться вопросом, вдруг Вы передумали и решили пожертвовать Вашей честью.

-Скорее, Вашей жизнью,— прошипела Молли.

-К счастью для меня, моя жизнь вне опасности, да и Ваша тоже, так как это пейнтболльный поединок,— Дантес снял висевший на поясе мешочек и увеличил его. Открыл, вынул несколько предметов и отдал их миссис Уизли:

-Вам это потребуется.

Молли разглядывала странный предмет, напоминающий очки, половину чего-то, похожего на нижнюю часть маски и неизвестного деревянного предмета:

-Что это?

-Это,— Дантес взял большие очки,— должно защищать Ваши глаза. Они зачарованы так, чтобы краска не прилипала к ним и Вы всегда могли видеть. Маска надевается, чтобы краска случайно не попала Вам в рот или нос. И последнее,— он вложил свою палочку в углубление на деревянном предмете,— это подобно маггловским пистолетам, используемым в маггловском пейнтболле. Это связывается с ядром Вашей палочки и позволяет Вам прицеливаться и обстреливать противника шариками с цветной краской.

-Вы шутите!— Молли с отвращением уставилась на вещи,— у нас дуэль, а не детская игра! Я пришла сюда не для того, чтобы играть с Вами. Я пришла на дуэль, чтобы защитить честь моей семьи.

-Вообще-то, госпожа Уизли, дети в маггловском и кое-где в магическом мире, где пейнтболл используется для обучения и развлечения, не принимают участия в турнирах, потому что шарик может нанести довольно сильный удар. Участвуют только взрослые и подростки, которые занимаются этим спортом. И я Вам уже сказал раньше, что если Вы не хотите оказаться серьёзно раненой или убитой, перестаньте спорить со мной и идите к своему секунданту. Я могу драться и на магической дуэли, но предупреждаю, я буду драться до победы и моей победой будет Ваша смерть или тяжёлое увечье. Я не проиграю поединок, Вам меня не победить.

Бесстрастное лицо Дантеса убедило Молли в абсолютной серьёзности его слов.

-Как мы узнаем, кто из нас выиграл? В обычной дуэли победитель виден сразу, потому что проигравший падает и неспособен продолжать бой.

-Это весьма просто. Маггловские турниры по пейнтболлу и некоторые магические, в которых я участвовал, длятся от тридцати минут до часа. Тот, кто покрыт большим количеством краски — проигравший. Этот метод мы и будем использовать. Если Вас устраивает, поединок будет длиться тридцать минут, а потом мы увидим, кто проиграл.

-Замечательно,— раздражённо заявила Молли.

Дантес показал, как правильно надеть очки и маску, чтобы закрыть нижнюю половину лица. Он также показал ей, как вставить палочку в ручку пистолета странной формы, так, чтобы он стрелял шариками с краской.

-Поскольку Вы впервые имеете дело с этой системой, у Вас есть двадцать минут, чтобы попрактиковаться. Это довольно просто. Подойдите к одному из барьеров, выберите цвет и произнесите orbis pigmento. Как только Вы сможете хорошо стрелять, мы начнём поединок.

Три человека, стоя у стены, наблюдали, как миссис Уизли учится двигаться вокруг барьеров и стрелять.

-У Вашей жены поношенная одежда, господин Уизли,— заметил Дантес, как она двигается.— Её юбка будет мешать ей двигаться, а превращать её в брюки уже поздно.

Артур был должен согласиться с этой оценкой, но просто сказал:

-Молли никогда не носит брюки. Она говорит, что леди не пристало носить мужскую одежду.

-Она может сожалеть, но практика окончена. Я вижу, она выяснила всё, что необходимо, в том числе, как правильно поражать мишень,— прокомментировал Дантес, наблюдая, как Молли стреляет в барьер красной краской,— проектировщики сделали так, потому что некоторые турниры проходят в лесу, где, кроме прочих, бродят волшебные существа и они не хотели отнимать у человека возможность защитить себя, впустую тратя время, чтобы вытащить палочку из пистолета.

Поскольку Молли тем временем ещё несколько раз выстрелила в барьер, Дантес крикнул:

-Теперь у Вас достаточно практики.

Артур осмотрел место поединка и понял, что кого-то не хватает:

-Нам нужен рефери, чтобы дать сигнал к началу и наблюдать за поединком.

-Кого Вы можете предложить?— спросил Гарри.

-Или Дамблдор, или Флитвик,— назвал мистер Уизли,— оба опытные дуэлянты, хотя Флитвик, наряду со званием Мастера чар ещё Мастер дуэли.

-Я предпочёл бы Флитвика,— выбрал Дантес,— его можно быстро найти?

-Он здесь преподаёт,— объяснил Гарри.

-Я предпочитаю, чтобы за поединком наблюдал директор школы,— противостояла Молли.

-Я думаю, Флитвик сейчас на занятиях с семикурсниками Гриффиндора,— заметил Артур, Рон и Гермиона оба в его классе, так что я знаю расписание.

Дантес пожал плечами:

-Хорошо, пусть будет Дамблдор.

-Тибби,— позвал Артур одного из хогвартских эльфов. Когда то появился, мистер Уизли отдал ему распоряжение. Эльф исчез, через несколько секунд вернулся и что-то прошептал Артуру. Тот благодарно кивнул:

-Дамблдор будет через несколько минут,— объявил он.

* * *

Когда подошёл Дамблдор, Дантес создал секундомер и сказал:

-Часы пойдут с момента, когда Дамблдор начнёт поединок. Когда прозвенит звонок — поединок окончен, Вам понятно, госпожа Уизли?

Она понимающе кивнула.

Дантес перевёл взгляд на директора школы:

-Вы не хотите закрыть дверь, чтобы сохранить в тайне происходящее?

-Для этого нет причин,— ответил Дамблдор.

-Очень хорошо,— темноволосый маг направил свою палочку на дверь и сделал дугообразный жест. Белое светящееся пламя окутало дверной проём, создавая мерцающий барьер.

-Это послужит гарантией, что студенты не смогут войти в зал во время поединка. Для их же собственной безопасности. И нашей заодно.

Дамблдор согласно кивнул. Ему понравилось, что этот человек, по крайней мере, заботится о студентах, посещающих школу, основанную его предком.

-Вы оба готовы к поединку?

Дантес кивнул. Молли сказала:

-Давайте начнём.

-Поклон,— потребовал директор. Они подчинились, Дамблдор начал отсчёт,— три...два...один.

Оба дуэлянта хором воскликнули "orbis pigmento", прячась за ближайшие барьеры. Брызги красной и зелёной краски отлетали от щитов, которые Дамблдор расставил в нескольких дюймах от стен, чтобы защитить последние от краски. Проходившие мимо Большого зала студенты услышали крики и, поняв, какой необычный поединок они наблюдают, бросили подсматривать и ринулись за друзьями, чтобы они тоже смогли увидеть такое зрелище.

Миссис Уизли и Дантес метались между шаров с краской. Кое-что уже попало в цель. Скоро все барьеры были покрыты краской. Молли следила за часами, которыми её обеспечил Дантес и ждала свой шанс. Ей требовался всего один выстрел в человека, оскорбившего её честь. Время уже заканчивалось, она почти вся была покрыта краской, когда наступил подходящий, по её мнению, миг. Направив палочку на Дантеса, она шепнула:

-Ступефай.

Красный луч ударил в мага и он упал. Гарри, заметив преднамеренное нападение, направил свой посох на Молли:

-Инкарцеро!

Верёвки опутали миссис Уизли раньше, чем кто-то ещё из находившихся в комнате успел среагировать.Не сумев удержаться на ногах, она тоже упала.

-Ваша жена утратила свою честь, нарушив правила дуэли,— объявил Гарри.

-Я этого не делала!— сердито возразила Молли, поскольку Артур подошёл развязать её.— Я не соглашалась на них! Я сражалась, как положено и победила!

Дамблдор удивлённо смотрел на Молли. Он не ожидал от неё обмана:

-Молли, боюсь, я должен согласиться с господином Поттером. Вы слышали условия дуэли, когда бросили вызов лорду Равенкло перед Верховным Советом во время суда над Фаджем и факт, что Вы с ними согласились, связал Вас обязательством соблюдать условия поединка или сообщить о своём несогласии до начала дуэли.

Артур, от неожиданности широко раскрыв глаза, с удивлением смотрел на жену, словно впервые её увидел:

-Молли,— прошипел он,— если ты не собиралась принимать условия дуэли, надо было сказать об этом до начала поединка. Ты предала честь не только Прюэттов, но и Уизли. Я согласился на условия дуэли от твоего имени и мне в голову не могло придти, что ты можешь их нарушить,— Артур потряс головой, словно пытаясь вытрясти неприятные воспоминания о поступке жены,— я стыжусь тебя, Молли. Сегодня ты доказала мне, что честь — ничто для тебя. Мы говорили нашим детям, что это важнейшая вещь в их жизни. Как теперь ты ты посмотришь им в глаза, после того, что ты сделала? Ты подумала о том, как твой поступок отразится на них? Как люди будут относиться к ним сейчас, когда они учатся, зная, что сделала их мать? Ты повела себя намного хуже, ты даже не дала нам ни единого шанса объяснить всё Гарри. Он тоже знает, что у тебя нет чести.

-Ты дурак, Артур, если думаешь, что мы могли бы договориться с этим мальчишкой,— выплюнула Молли, пытаясь освободиться от верёвок,— он никто для нас, и тебя тоже и ты это знаешь. Единственное, что вас связывает — это вопрос возмещения ущерба, причинённого ему нашей семьёй, почему ты не можешь этого признать?

Дамблдор печально покачал головой. Он не думал, что когда-нибудь станет свидетелем тому, что Молли Уизли падёт столь низко, что нарушит условия дуэли. Направив палочку на Дантеса, он отменил заклинание. Темноволосый маг смотрел растерянно:

-Что случилось?

Придав лицу задумчивое выражение, Дамблдор открыл рот, приготовившись ответить, но Гарри опередил его:

-Миссис Уизли обманула нас. Она использовала заклятье "Ступефай", чтобы победить тебя.

Дантес посмотрел на Молли даже не сердито или с ненавистью, а с таким выражением, которое громче, чем слова, кричало о том, что он знал об отсутствии у неё чести, а её сегодняшний поступок всего лишь подтвердил это лишний раз. Поднявшись на ноги, Дантес подошёл к связанной Молли, вынул свою палочку из пистолета и направил на неё.

-Скажите спасибо, госпожа Уизли,— с ледяным спокойствием произнёс он,— что я не нападаю на тех, кто не может защищаться. Вы только что доказали, что у Вас и Вашей семьи нет чести. Нарушив условия поединка, Вы утратили и ту немногую часть, что ещё была у Вас. С этого дня Ваш позор будет виден каждому, кто посмотрит на Вас.

Серый луч вырвался из палочки Дантеса и ударил в Молли. Верёвки, связывающие её, исчезли, но и Артур, и Дамблдор отчётливо видели красную надпись на лбу у Молли — позор. В охватившей зал тишине у дверей послышался звук голосов и топот ног. Выглянув, директор увидел убегающих детей.

-Я предлагал закрыть дверь,— прокомментировал Дантес, убирая барьер с двери,— слух о позоре Молли Уизли разойдётся прежде, чем Вы сумеете его остановить.

-И, к сожалению, добавится к тому, что уже сделала Джинни, напав на Луну,— добавил Гарри,— фамилия Уизли теперь будет стоять чуть выше фамилии Малфой.

* * *

Заканчивался урок зелий, когда в дверь класса постучали и просунулась голова Терри Бута:

-Профессор Вилмот, директор школы хотел бы видеть Гарри Поттера и как можно скорее.

Кивнув, профессор сказала Гарри:

-Господин Поттер, урок пости закончен. Я проверю Ваше зелье, что Вы сделали до этого момента. Если Вы хотите её закончить, можете вернуться после уроков.

-Да, профессор,— Гарри погасил огонь под котлом, собрал сумку и пошёл к Буту, ожидавшему его под дверью.

-Что ты сделал в этот раз, чтобы расстроить директора, Гарри?— спросил Бут. Директор вызвал Поттера впервые за все эти дни явно из-за какого-то поступка, расстроившего директора. Гарри пожал плечами:

-Понятия не имею. Я не сделал ничего, даже отдалённо похожего на проступок со времени дуэли между миссис Уизли и лордом Равенкло, то есть уже несколько месяцев. Если бы ты был Уизли, то это было бы проблемой.

В ответ на последнее утверждение Бут согласно кивнул. Рон Уизли избегал Гарри, словно чуму, со дня поединка, на котором его мать опозорила и себя и факультет Гриффиндор, нарушив условия дуэли. Никто не мог понять, почему она так поступила. Эта тактика больше подходила Слизерину, а никак не Гриффиндору.

Когда они подошли к горгулье, охранявшей вход в кабинет директора, Бут сказал:

-Перечная мята.

Горгулья отъехала.

-Иди, он ждёт тебя.

Пожав плечами, Гарри начал подниматься вверх, задаваясь вопросом, что нужно теперь этому старому идиоту, постоянно вмешивающемуся в его жизнь? Едва он вошёл в кабинет, сильный удар в лицо отбросил его к стене.

-Как ты посмел так воспользоваться положением моей дочери?— Гарри опознал вопивший голос, как принадлежащий Молли Уизли.— Разве тебе мало того, что ты сделал моей семье? Из-за тебя Перси сейчас находится в Азкабане. Близнецы не желают иметь с нами никаких отношений из-за тебя. И теперь ты забираешь невинность моей девочки и делаешь её беременной. Надо было оставить тебя в Азкабане.

Вывернувшись из рук женщины, Гарри бросил:

-Петрификус Тоталус!

Осмотревшись, он увидел Артура, стоявшего с одной стороны от Молли, с палочкой, словно бы в раздумье нацеленной на Гарри. Джинни стояла возле феникса Фоуксаи, уверенно улыбаясь, смотрела на него.

-Теперь, когда ласку на какое-то время заткнули, кто-нибудь объяснит мне, по какому праву она кричала на меня?— спросил Гарри, насколько возможно в небольшом кабинете, отодвинувшись от миссис Уизли.

Джинни не могла больше молчать:

-Я жду от тебя ребёнка.

Гарри потряс головой, думая, что у него проблемы со слухом:

-Мне показалось, или мисс Уизли на самом деле сказала, что ждёт от меня ребёнка? Это что, новая попытка подчинить меня?

Глава 19. Сюрприз! Сюрприз? Сюрприз...

~ Переводчик МилыйЛюдь ~

(зелье, использованное Джинни, тёмное и подобно по действию Оборотному зелью. С волосом определённого человека оно позволяет женщине забеременеть без участия этого человека. Джинни узнала об этом зелье на первом курсе от Тома Риддла и купила нужные ингредиенты. Она спала одна, но знала, как быстро магический мир сделает неправильный вывод.Джинни пребывала в полной уверенности, что ей поверят, когда она назовёт отцом ребёнка Гарри, а сам он поступит как честный человек и женится на ней. Вывод: у девушки явно серьёзные проблемы с умом.)

-Мисс Уизли говорит правду, мистер Поттер,— взгляд Дамблдора давал понять, насколько тот разочарован таким поведением Гарри.

— Поищите того, кого это волнует, Дамблдор,— сухо ответил Гарри,— меня уже раз признавали виновным в том, чего я не делал, исключительно благодаря словам Уизли.

Учитывая её прошлое поведение, Вы меня удивили, что верите ей. Я не поверю, даже когда она скажет, что идёт дождь и он на самом деле будет идти.

-Сегодня утром мадам Помфри подтвердила,— Артур говорил натянуто, как будто Гарри только что оскорбил его честь,— Джинни беременна приблизительно четыре месяца и назвала Вас отцом будущего ребёнка. Я захотел в этом убедиться, зная Ваши чувства к ней. Мадам Помфри заложила проверяющее заклятье, которое подтвердило Ваше отцовство.

Джинни самодовольно улыбнулась Гарри:

-Я говорила тебе в наш последний вечер в Хогвартсе, что ничто не сможет разлучить нас. Я ношу твоего ребёнка. Какое ещё доказательство моей любви тебе нужно? Ты понимаешь, что мы должны стать семьёй. Ты мой суженый, Гарри.

Юноша долго рассматривал её, прежде, чем снова обратить внимание на Артура:

-Сириус во время Рождественских каникул на пятом курсе просветил меня относительно того, как сделать женщину беременной, хотя вынужден признать, что я никогда не имел шанса заняться методами, которые он рекомендовал. Учитывая, этот довольно смущающий факт, я не могу не задаться вопросом, как ваша дочь забеременела от меня. Я знаю только один факт во всей истории человечества, когда женщина стала беременной без непосредственного мужского участия, но я не думаю, что Ваша дочь соответствует всем критериям безупречности.

-Гарри, ты должен быть в восторге от того, что станешь отцом,— словно неразумному ребёнку, объяснила ему Джинни,— вот увидишь, как только мы поженимся, у тебя появится семья, которую ты всегда хотел. Я знаю, ты будешь хорошим отцом,— она опустила глаза на слегка выпирающий живот и погладила его,— твой папа будет очень хорошим папой.

-Прежде я вернусь в Азкабан... к дементорам,— пробормотал Гарри.

-Мистер Поттер, нет никакого повода оскорблять мисс Уизли,— Дамблдор, тративший на взаимодействие с маггловским миром гораздо больше времен. чем другие маги, сразу понял намёк на одну из главных мировых религий и вычислил, что Гарри не собирался не предпринимать ничего в отношении беременной девочки. Он никогда не думал, что Поттер будет уклоняться от своих обязанностей. Дамблдор также заметил, что Артур не понял намёка на непорочное зачатие и был за это благодарен. Вторая дуэль в Хогвартсе была последним, в чём он нуждался.

-Не считаю, что правда — это оскорбление,— парировал Гарри.

Джинни была недовольна услышанным. Почему её Гарри всё ещё пытается бороться с судьбой? Он был её и ничто не разлучит их. Она знала это раньше, чем он спас её от василиска. Гарри принадлежал ей, и никто не смел это взять принадлежащее ей.

После третьей неудачной попытки освободить жену, Артур попросил раньше, чем Джинни успела ответить:

-Господин Поттер, пожалуйста, освободите мою жену.

-Если Вы будете держать её под контролем, мистер Уизли,— предупредил его юноша,— если она опять нападёт на меня, я снова свяжу её и повешу на зубцах хогвартских стен.

Артур согласно кивнул.

Как только Молли освободилась, она огляделась вокруг и, увидев Гарри, шагнула было к нему, но Артур рявкнул:

-Молли! Сядь!

-Артур, этот мальчишка оскорбил и запятнал честь нашей дочери и должен заплатить,— парировала Молли.

-Прежде, чем что-то делать, нам нужно получить ответы на вопросы,— твёрдо возразил Артур,— нападение на Поттера ответов не даст.

-Так объясни мне, мальчишка, после всего, что моя семья для тебя сделала, всей боли и страданий, что мы пережили за тебя и из-за тебя, почему ты украл девственность моего ребёнка, её невинность?— Разговаривая в лучших традициях Снейпа, Молли уселась рядом с Артуром. Гарри заметил, с какой силой она вцепилась в стул, словно желая раздавить его.— Ты намерен полностью уничтожить семью Уизли? Ты много раз говорил, что не хотел и ничего не делал с ней, а кончается тем, что она беременна твоим ребёнком! Какие чары ты использовал, чтобы заполучить её в свою постель и изнасиловать так, что она даже не сопротивлялась? Я знаю свою дочь, она скорее будет бороться, чего бы ей это не стоило, чем отдаст себя тому, кто относился к ней с таким презрением.

-Молли, ты не знаешь, что там было,— мистер Уизли был потрясён ядовитыми словами своей жены.— Джинни сказала, что охотно пошла на это.

-Откуда мы можем знать, Артур?— сердито ответила Молли.— Он сильный волшебник, даже более сильный, чем Дамблдор. Кто может утверждать, что он ничего с ней не сделал?Уставившись на женщину, которую он когда-то считал второй матерью, Гарри прорычал:

-Миссис Уизли, только из-за того уважения, которое я когда-то испытывал к вашей семье, я предупреждаю Вас. Никогда более не называйте меня мальчишкой. И поосторожнее с недоказанными обвинениями, иначе Вы снова рискуете нарваться на дуэль. Что касается девственности Вашей дочери, если слухи, которые я слышал на шестом курсе в Гриффиндорской спальне мальчиков верны хотя бы наполовину, то она потеряла это давным-давно и я могу ручаться, что это было не со мной.

-Как ты смеешь,— зарычала Молли.

-Господин Поттер, Вас не об этом спрашивали,— упрекнул Гарри Дамблдор. Требовалось разрядить ситуацию, чтобы всё можно было обсудить спокойно и рационально.

Юноша фыркнул, закатив глаза:

-Не надо задавать такие вопросы, на которые не хочешь знать ответ. Шестикурсники очень любят рассказывать о своих победах. У Джинни среди них особая репутация.

Молли вскочила на ноги с намерением разорвать мальчишку Поттера в клочки, когда он поставил свой посох торцом на пол между ними. Она застыла, глядя, как Гарри положил обе руки на посох, правую поверх левой. Посох окутал пульсирующий зелёный свет.

-Я, Гарри Джеймс Поттер, клянусь своей магией и своей жизнью, что никогда сознательно не думал или не коснулся Джиневры Молли Уизли в любом сексуальном контексте в любое время или в любом месте. Я никогда не думал о Джиневре Молли Уизли как о сексуальном партнёре или возлюбленной. Я никогда не мечтал о сексе с ней. Тем же самым я клянусь, что даже если бы Джиневра Молли Уизли осталась единственной женщиной на земле, а я — единственным мужчиной, я всё ещё не рассматривал бы секс с ней приемлемым, даже зная, что такие действия приведут к вырождению человеческой расы,— голос Гарри раскатывался по кабинету с вторившим ему эхом. Когда он клялся, Молли видела, как его глаза светились таким же зелёным огнём, как и посох.

Джинни задохнулась, услышав слова клятвы. Как Гарри мог так поступить с ней? Как он мог быть настолько жесток и бессердечен? Почему он не может принять правду? Их считали парой, а теперь он опять уничтожал её планы на совместную жизнь.

Как только Поттер закончил говорить, ослепительное белое пламя окутало его от макушки до пяток. Когда оно исчезло, все увидели, что Гарри стоит на прежнем месте.

-Поскольку я всё ещё жив, означает, что я сказал правду,— юноша махнул рукой в сторону стола Дамблдора, отчего множество предметов поднялось в воздух и, покружившись, опустилось обратно,— и магия всё ещё при мне. Что доказывает, что я никогда не спал младшей лаской. Остался вопрос, как оказалось, что я являюсь отцом ребёнка. Младшая ласка, не хочешь объяснить?

-Гарри, не пугай меня так больше! В конце концов, я ношу твоего ребёнка! Почему ты принёс фальшивую клятву, что никогда не спал со мной? Как ты мог забыть о той ночи, что мы провели в гостиной Гриффиндора? Даже при том, что это был мой последний вечер в Хогвартсе, ты был всем, о чём я мечтала с тех пор, как была маленькой девочкой. Как ты можешь быть столь жесток, говоря, что мы никогда не проводили ночь вместе? Когда мы сделали это, ты сказал, что побывал на небесах,— слегка покраснев, сказала Джинни.

Видя, что Гарри продолжает идти вразрез с её планами, она подошла и уткнулась ему в грудь, проведя кончиками пальцев по его лицу:

-Ты — отец нашего ребёнка, Гарри и ничто не изменит это. Мы должны подумать о свадьбе, где мы будем жить после неё и какая будет детская у ребёнка,— при мысли о ребёнке её лицо смягчилось, она взяла руку Гарри и положила себе на живот,— наш ребёнок растёт во мне и родится в августе или сентябре. Я надеюсь, что это будет мальчик и у него будут глаза его отца.

Наблюдая разворачивающиеся события, Дамблдор был вынужден сказать, когда Гарри вырвал свою руку у Джинни:

-Мисс Уизли, мистер Поттер не притворялся, когда поклялся магией. То, что он сказал, совершенно правдиво и его собственная магия подтвердила это. Факт, что он ещё жив и продолжает владеть огромным количеством магии, говорит, что он не спал с Вами и не был Вашим возлюбленным.

-Джиневра, мы знаем, что твой ребёнок от Гарри. Как ты это сделала?— потребовал ответа Артур. Он находился в тяжёлом положении, предполагая, что второй из его детей предаст честь семьи.

-Артур! Ты не можешь поверить этой сказке, которую наплёл Поттер,— Молли не могла поверить, что её муж обвинит их ребёнка,— Поттер достаточно силён, чтобы фальсифицировать присягу так, чтобы она показалась глупым людям настоящей.

-Он мог бы одурачить нас, но не магию,— возразил Артур,— В министерстве хранится книга, которая регистрирует все магические клятвы. Не саму формулировку, но факт, что они были подтверждены магией, а также, где, кем и как приносились. Могу поспорить, если я проверю книгу, она покажет, что Поттер действительно поклялся обязательной магической клятвой в кабинете Дамблдора.

-Для вашей дочери есть более лёгкий способ доказать, что я обманываю,— дополнил Гарри,— заставьте её поклясться магией, что я действительно переспал с ней в её последний вечер в Хогвартсе и это не результат её сумасшедшего воображения.

Джинни металась взглядом между родителями и Гарри, нервно закусив губу. Если она не поклянётся, кое-кто будет очень доволен, а если поклянётся, то потеряет магию, а это только подтвердит, что она обманула. Джинни быстро взвесила все за и против и решила.

-Джинни!— завопила Молли, видя, как падает её дочь и подскочила к ней, чтобы удостовериться, что всё в порядке.

-Просто королева драмы,— пробормотал Гарри, наколдовывая поток ледяной воды и обрушивая его на Уизли-младшую.

-Как ты посмел!— подобно банши завизжала Молли, вскакивая на ноги, поскольку Джинни бормотала и кашляла, дрожа от холодной воды.

Не успел мистер Уизли вмешаться, как Молли исчезла из комнаты, а секундой позже её визг послышался снаружи. Подскочив к окну, Артур увидел свою жену висящей снаружи на стене.

-Она присоединится к вам, когда вы будете уходить, а пока для безопасности побудет там,— заявил юноша мистеру Уизли.

-Джиневра Молли Уизли, как глава семейства Уизли, я требую объяснить, как получилось, что ты беременна ребёнком Поттера,— Артур пристально посмотрел на единственную дочь.

Джинни почувствовала, что семейная магия заставляет её ответить:

-Это было зелье. У меня был его волос, а больше ничего не требовалось.

-Зачем?

-Гарри мой. Я знала, что он останется со мной, если я дам ему одну вещь, которую он хотел больше всего... семью,— Джинни встретила пристальный взгляд отца, не дрогнув. Она верила, что Гарри поступит правильно и женится на ней, так что она ничего не теряла.

Гарри и Дамблдор молчали. Оба думали и планировали. Поттер наконец понял, что существует единственный способ убрать Уизли-младшую из своей жизни насовсем и удостовериться, что ребёнок, которого она носит, будет расти в счастливой семье, пусть и не с ним. Он знал, что ещё не готов стать отцом, потому что был ещё достаточно зол на этот мир. Проблему следовало решить немедленно.

-Джиневра Молли Уизли,— она вздрогнула от его ледяного тона. Его голос звучал совсем не так, как у будущего счастливого отца, собирающегося обзавестись семьёй, независимо от того, как они получили своего первенца.— Я обвиняю Вас в воровстве Линии Поттеров. Вы понимаете, что за это преступление можете попасть в Азкабан.

-Нет! Ты не можешь так поступить, Гарри!— по лицу Джинни потекли слёзы.

-Не знаю, почему я не удивлён, что ты так сделала? Твоя мать рассказала тебе и Гермионе, как приготовить любовное зелье, когда тебе было тринадцать,— продолжил Гарри,— она заодно дала тебе рецепт и зелья беременности? Интересно, она на ком-нибудь, наверно, попробовала приворотное, поэтому рассказала тебе, чтобы ты смогла воспользоваться им, когда потребуется.

-Нет, Гарри! Я узнала об этом от Тома на первом курсе, а ингредиенты купила в Лютном переулке на Косой аллее в пошлом году,— плача, возразила Джинни. Артур потрясённо смотрел на дочь.

-Помощь от Волдеморта? Ласка, просто нереально шикарный подарок! Единственная причина, по которой я не вызываю авроров прямо сейчас — это из-за уважения, которое я испытываю к твоему отцу. Однако я требую Долг Жизни, который ты задолжала мне за спасение твоей жизни от Волдеморта. Ребёнок, которого ты носишь — мой, но зачат обманом, в нарушение Долга, так что ты опять должна мне. Не удивляйся, что я никогда не потребую выполнения того долга, я поступлю по-другому. Ты вынудила меня к этому. Цена долга — мой ребёнок, которого ты сейчас носишь. Ты будешь вынашивать его, пока ему не придёт срок родиться или пока целители не решат, что пора. Ты должна заботиться о себе, чтобы ребёнок рос здоровым и ты никоим образом не должна пробовать навредить ему в той или иной форме. Как только ребёнок родится, его должны немедленно передать мне, безо всяких капризов и попыток связать свою жизнь с моей, как ты сегодня пыталась сделать. Также, Джиневра Молли Уизли, ты больше не будешь иметь со мной никаких контактов в дальнейшем, вернёшь своему отцу те предметы, которые заставляют думать обо мне, включая и принадлежащие мне непосредственно, чтобы он уничтожил их. Ты не должна иметь ничего, что даже отдалённо будет напоминать обо мне. На случай, если ты не поняла, какую клятву я сегодня принёс, как только ребёнок родится и будет доставлен ко мне, с этого момента ты для меня мертва. Ты всё поняла?

Джинни задохнулась, не веря, что Гарри зашёл так далеко. Прошли века со времени последней такой клятвы. Её использовали только в случае самого страшного преступления в семье, когда не было никакой надежды вернуть кого-то из членов семьи обратно в род, потому что преступление, совершённое им, было настолько отвратительным.

Поскольку Джинни продолжала молчать, Гарри рявкнул:

-Ты поняла, что я сказал, сука?

Вздрогнув от ледяного тона его голоса, она кивнула.

-Вслух, Джиневра!— напомнил Гарри.— Говори вслух.

-Я понимаю,— Джинни запнулась, словно чувствуя, как сгорают её мечты.

-Я понимаю...что?— упорствовал юноша.

-Я понимаю, лорд Поттер и я подчиняюсь,— как положено по ритуалу, ответила она. Сам ритуал требования Долга Жизни использовался редко, однако долг жизни был подобен обязательному магическому контракту и его условия должны подтверждаться обеими сторонами.

-Гарри!— Дамблдор потерял дар речи от удивления, что юный Поттер знал все тонкости. Сам ритуал был несложен, однако был очень старым и в Англии не использовался уже несколько веков, потому что его последствия являлись окончательными и их ничем невозможно было изменить. Даже ритуал наследования, с помощью которого гоблины имели обыкновение прослеживать чистоту крови, не распознает в маге представителя или наследника определённого рода, как только будет проведён данный ритуал. Единственное место, где он ещё использовался, по сведениям Дамблдора, была часть Японии, как магической, так и маггловской. Проводился он главой семьи и только потому, что поступок, сделанный членом семьи являлся непростительным. Заявление "ты для меня умер" подразумевало, что даже находясь в одной комнате с другими, этого человека не будут видеть и слышать и сама магия не даст ему приблизиться к другим,— Гарри, ты понимаешь, что ты сделал?

-Да, я удостоверился, что эта психованная сука понимает, что у неё больше нет никакой надежды заполучить меня, так как нормальные слова через её толстый череп не доходили до её мозгов,— юношу даже не волновал взгляд директора,— теперь у неё не будет даже слабой надежды, что я могу передумать. У меня нет причин что-то менять. Как только ребёнок родится, я закончу ритуал.

Он посмотрел на Артура:

-Господин Уизли, Вы также должны мне Долг Жизни. Когда ребёнок родится, его отдадут мне без сопротивления. Он мой. Джиневра украла то, что ей требовалось для его зачатия. Как только ребёнок будет передан мне, никто из членов семей Уизли или Прюэтт, живущих в настоящем или будущем, за исключением близнецов, единственных, поверивших в мою невиновность, когда меня заключили в Азкабан, не будут пытаться увидеть ребёнка или меня. Я клянусь, что не сделаю никакого вреда ребёнку, когда он попадёт ко мне, но ваша семьяне будет принимать в этом никакого участия, словно мой ребёнок для вас не существует. Также, господин Уизли, Вы объясните это Вашей жене и предупредите её, что если она попробует вмешаться или побеспокоит меня, я потребую свои права относительно Вашей дочери. Советую, помогите своей дочери. Вы видите, у неё серьёзные проблемы.

-Я понимаю и подчинюсь, лорд Поттер,— Артур согласился без вопросов, зная, что Джинни ещё легко отделалась. Воровство Линии было очень серьёзным преступлением в магическом мире.

* * *

Через несколько недель после новости об отцовстве, Гарри получил письмо от Миры Армстаад, своего поверенного в Лондоне. У неё был человек, наблюдавший за расследованием дел Дадли и она сообщала, что исследовали последние доказательства и в конце дня вынесут приговор.

Гарри решил пропустить занятия и посмотреть на суд над Большим Ди.

Когда он проскользнул в задний ряд зала суда, прения уже закончились. Имея некоторый опыт в юридических вопросах, юноша решил, что обвинитель проделал свою работу гораздо лучше, чем защитник. Все факты говорили за то, что Дадли виновен.

Когда судьи удалились на обсуждение судьбы его кузена, Гарри достал записную книжку и начал делать кое-какие замечания относительно ребёнка, вынашиваемого Джинни. Он хотел увериться, что все возможные неприятности позади. В Хогвартской библиотеке он нашёл несколько полезных вещей, которые могли бы ему помочь.

Он как раз планировал, как лучше их использовать, когда его мысли прервал голос:

-Что ты здесь делаешь? Пришёл позлорадствовать?— прошипела Петуния.— Ты поклялся не приближаться к нам. Разве ты не боишься потерять эти свои странности?

Гарри смотрел на неё и не удивлялся произошедшим переменам. Её одежда больше не была такой же безукоризненной, как раньше. От Миры Гарри знал, что налоговая служба взыскала с них большие штрафы за укрывательство доходов, Вернон потерял место генерального директора компании из-за скандала с кражей денег у племянника жены. Юноша думал, как скоро они уедут с Тисовой улицы, если уже не сделали это, чтобы скрыться от соседских сплетен.

-Если Вы помните, тётя Петуния, я поклялся не входить в ваш дом без вашего приглашения и что я добровольно никогда не подойду и не заговорю с вами. Я также сказал, поскольку Англия маленькая страна и я собираюсь здесь жить, то, возможно, иногда мы будем встречаться. Что касается злорадства ... да, Вы могли бы сказать, что я пришёл, позлорадствовать ... только немного. Я имею право злорадствовать, в конце концов, за боль и страдания, которые я получал от Вас и Вашего семейства, пока рос у вас в доме.

Бросив вокруг быстрый взгляд и удостоверившись, что поблизости никого нет, Петуния зашипела как рассерженный гусь:

-Ты был нам не нужен, но, так или иначе, мы тебя приняли, дали тебе крышу над головой, одежду и еду.

-И получали за это хорошие деньги,— оборвал Гарри её попытку самооправдания,— и не потратили на меня ни единого пенса, хотя эти деньги предназначались для меня.

Вместо этого вы обращались со мной как с рабом. Не надо говорить, что вы взяли меня по велению сердца. Это была жадность в чистом виде. За то, что я жил там и звал это место домом, вы имели деньги и гарантированную безопасность вашего семейства. Если хотите знать, тётя Петуния, те чары защиты, что были на доме, давным-давно разрушены. С тех самых пор, как я понял, каким должен быть дом на самом деле. Я никогда не думал о Тисовой аллее, как о доме. Так что, если кто-то из магов потрудится посмотреть, их ждёт сюрприз.

-Что лишний раз доказывает, что таким, как ты и тебе подобным нельзя доверять,— парировала Петуния.

Она повернулась, чтобы уйти, когда Гарри сказал:

-Защита могла бы работать как надо, если бы Вы могли любить ещё кого-то, кроме себя. Не думаю, что Вы любили Вернона и даже Дадли. Вы потворствовали своему сыну, словно любящая мать и жена, но это, скорее, была гордость, что у вас всё, как положено нормальной семье, чем настоящая любовь. В глубине души Вы знали, что неправильно поступаете со мной. И насчёт Дадли...Вы знали, что отсутствие над ним малейшего контроля однажды непременно повлечёт за собой неприятные последствия, особенно когда вы больше не сможете сваливать его преступления на меня. Ладно, оставим это. Я хочу, чтобы Вы честно ответили на мой вопрос, Петуния...если сможете.

-На какой?— Петуния повела носом, будто заранее была уверена — ей неинтересно, что хочет знать Гарри.

-Если бы Вас и Вернона не стало и мои родители были единственными, кто мог стать опекуном Дадли, интересно, они так же обращались с ним, как вы со мной? Или наоборот, приняли его, как родного?— Гарри было любопытно, что она ответит.

-Я ненавижу тратить своё время на какие-то абстрактные предположения,— раздражённо сказала Петуния,— твои родители мертвы, так что предполагать, что бы они сделали — пустая трата времени.

-Вы просто боитесь сказать мне правду,— заключил юноша,— Вы прекрасно знаете, что они обращались с ним лучше, чем вы со мной. Интересно, что Вы скажете моей маме, не говоря уже о том, как Вы объясните своё поведение Богу, в которого, по Вашим словам, верите. Сомневаюсь, что он одобрил то, как вы обращались со мной.

-Господь не любит таких, как ты,— фыркнула Петуния,— в Библии об этом сказано.

-На Вашем месте я не был бы так уверен,— возразил Гарри,— слово "ведьма" изначально могло быть переведено неправильно. На его родном языке оно могло означать не ведьму или мага, а, например, того, кто занимается тёмной магией. Подобно заповеди "Не убий" фактически могло бы быть "Вы не должны убивать". В противном случае Библия состояла бы из сплошных противоречий.

Петуния не успела ответить — в зал суда вернулись принявшие решение судьи.

* * *

Поскольку Гарри захватил портключ, чтобы посетить Азкабан, он не мог не улыбнуться, насколько уместно предложение Дадли. За время пребывания в тюрьме он похудел, так как у Вернона и Петунии не хватило денег внести залог и освободить его до суда, но всё ещё продолжал походить на борца сумо.

Дадли признали виновным по всем пунктам. Судья выразил разочарование, что отменили статью, которая давала осуждённому выбор — тюрьма или армия, заявив, что большинство тех, кто выбрал службу, в дальнейшем стали полноценными членами общества. Те же, кто предпочёл заключение, являются бесполезными бездельниками на шее налогоплательщиков, вынужденных их кормить и удовлетворять прочие потребности. Однако судья не удержался от комментария, что даже будь выбор доступен, предложить его Дадли невозможно — из-за своих объёмов тот вряд ли выдержит основные армейские требования.

Дурсля-младшего приговорили к десяти годам за вымогательство и десяти — за нападения, по два года за каждый из пяти случаев. В общем итоге Дадли должен был провести в тюрьме не менее двадцати лет. Возможно, он бы мог получить послабление за хорошее поведение, но с тем же успехом можно было ждать, что Снейп вымоет голову и станцует балет с Гарри Поттером.

Юноша широко усмехнулся, увидев тётю Петунию и красного, как рак, дядю Вернона, громогласно заявлявшего, что их сын напрасно занимает в тюрьме чужое место.

А следующее заявление судьи вызвало у Гарри бурный восторг и желание расцеловать последнего. Судья сказал, что пока Дадли будет находиться в тюрьме, его посадят на принудительную диету, пока его вес не придёт в соответствие с ростом и возрастом. Кроме того, Дадли не выйдет из тюрьмы даже если будет умирать от сердечного приступа. В этом случае его поместят в тюремную больницу и, несомненно, спасут жизнь, однако это повлечёт дополнительные большие расходы британских налогоплательщиков.

Выражение лица Дадли было поистине бесценно. Он выглядел так, словно ему только что сообщили, что на рассвете его расстреляют. Если бы он мог, он непременно устроил истерику, которую пять лет отрабатывал на своей матери — с воплями и топаньем ногами. Единственное, что он не мог сделать ещё — упасть на пол и колотить по нему руками и ногами, услышав такое крайне неприятное для него заявление.

Предусмотрительно настроенный мадам Боунс портключ переместил Гарри в кабинет начальника тюрьмы, причём юноша даже сумел не споткнуться. Начальник уже ждал его:

-Добрый день, лорд Поттер.

-Начальник,— сухо ответил Гарри. Он понимал, что этот человек ни в чём не виноват, но он ненавидел это место и связанные с ним воспоминания.

-Мадам Боунс сообщила мне, что Вы хотите повидать заключённого Северуса Снейпа, правильно?— сразу перешёл к делу начальник Азкабана, желая покончить с этим как можно быстрее.

-Да, если это возможно. У меня есть кое-какие вопросы относительно моей семьи, которые я бы хотел обсудить с ним. Это можно сделать?

-Вы не будете возражать против встречи со Снейпом в его камере?— поразмышляв несколько мгновений, спросил начальник. Гарри пожал плечами:

-Если это — единственный вариант, я буду говорить с ним в камере.

* * *

-К Вам посетитель,Снейп,— сказал охранник, отпирая дверь камеры.

Бывший преподаватель зелий очень удивился, когда вошёл последний человек, которого он ожидал здесь увидеть.

-Лорд Поттер, когда соберётесь уходить, позовите,— потребовал охранник, вновь запирая дверь. Гарри кивнул.

-Пришли позлорадствовать?— скучающе спросил Снейп.

-Нет. У меня есть один вопрос и, в зависимости от Вашего ответа я могу сделать Вам одно предложение.

-Какой вопрос?— Снейп не мог скрыть интереса, зачем он потребовался Поттеру, ради развлечения? Теперь у него было достаточно времени, чтобы думать и это стало раздражать.

Гарри передал ему свёрнутый пергамент:

-Если я обеспечу Вам оборудованием и ингредиентами, Вы сможете его сварить?

Увидев название зелья, Снейп изумлённо расширил глаза. Зачем Поттеру столь специфическое зелье? Он подозрительно смотрел на юношу, задаваясь вопросом, кем был Золотой Гриффиндорский Мальчик до своего заключения:

-Вы понимаете, для чего это зелье?

-Да,— Гарри не стал вдаваться в подробности,— Вы можете его приготовить?

-Да,— так же резко ответил Снейп.

-Тогда перейдём к моему предложению. Я хочу держать это в тайне, насколько возможно,— сказал юноша,— Вы готовите зелье, я считаю Ваш долг мне полностью оплаченным. Пока Вы находитесь здесь, я приму меры, чтобы у Вас была возможность готовить ликантропное зелье для нужд фонда каждый месяц. Если оборотни позволят, я буду помогать искать более радикальное средство. Единственное, что я от Вас потребую — Непреложный Обет, что Вы нигде и никогда не будете даже упоминать об этом предложении, устно или письменно, даже мысленно, если маги способны к этому.

-А если я откажусь?— поинтересовался Снейп. Гарри пожал плечами:

-Тогда я наложу Обливейт, чтобы стереть все воспоминания о нашей беседе. Вы по-прежнему каждый месяц будете варить зелье для фонда, но не на таких условиях. Это Ваш шанс заплатить долг, который Вы задолжали моему отцу. Если повезёт, Вы войдёте в историю как человек, нашедший способ лечения ликантропии.

Снейп с недоверием уставился на юношу. Он не ожидал такого ответа от Поттера...от гриффиндорца. Но он также не ожидал, что гриффиндорцу потребуется такое специфическое зелье.

Эпилог.

Песнь Толстой Леди.

Гермиона разглядывала полог над своей кроватью в спальне семикурсниц. В эту последнюю хогвартскую ночь она так и не смогла уснуть, терзаясь мыслью, что её жизнь совершила полный круг и вернулась к исходной точке. Когда она поступила в Хогвартс, у неё не было настоящих друзей. Теперь она покидает Хогвартс, также не имея таковых. У неё было множество знакомых, но назвать их настоящими друзьями нельзя. Отношения с Роном закончились солнечным днём, когда они обсуждали своё послехогвартское будущее. Этому предшествовало немало факторов: терзания из-за того, как они поступили с Гарри, даже допуская, что Рон никогда не признается в ошибке; совершенно разные взгляды на жизнь; наконец, то, что Гарри больше не был буфером между ними. В прошлом году они с Роном сблизились из-за так называемого предательства Гарри и всего, что стояло за этим. Но оказалось, что "справедливый гнев" не способен служить надёжной основой и их с Роном дружба начала разрушаться. Девушка понимала, что ей некого винить в том, что они отдалились друг от друга. Их отношения завязались, когда мальчики, причём, Гарри в большей степени, спасали её от тролля и она считала, что так будет продолжаться вечно. Но её детская мечта кончилась.

Вздохнув с облегчением, что между Гарри и остальными студентами больше не возникало проблем, Гермиона повернулась набок, закрыла глаза и попыталась уснуть. В то время, как её связывала магическая клятва не приближаться к Гарри, гриффиндорцы опытным путём вычислили, что, если оставить Поттера в покое, жизнь сразу становится намного более мирной. Пяти— и семикурсники всех факультетов готовились к сдаче экзаменов. У них просто не было времени задумываться, что у Гарри нет и не будет желания простить их за всё, что они сделали в прошлом году. Остальные курсы просто следовали за ними.

Гарри больше не устраивал показательных экзекуций, но Хогвартсу не становилось слаще от этого. Слухи, что Малфой всё ещё остаётся хорьком, циркулировали по замку, несмотря на то, что Гарри в апреле предпринимал попытку избавиться от них. Тогда его остановила Панси, разъярённая от того, что предполагаемый муж находится в образе хорька.

Мнения, действительно ли Малфой заслужил провести остаток жизни хорьком, разделились. Большинство гриффиндорцев и хаффлпаффцев, независимо от курса, наслаждались такой мыслью, учитывая, что он никогда не признается, что хотел навредить Поттеру. Равенкловцы и слизеринцы, считали, что это неправильно. Что Поттер ожидал, что Малфой пойдёт на уступку. Они все знали, что Малфой никогда не сознается, что он не прав, даже если правда лично подойдёт и даст ему пощёчину.

Луна Лавгуд весь прошлый месяц говорила, что ждёт ребёнка от Невилла и как они с бабушкой Невилла будут растить его. Гермиона и прочие в школе игнорировали её, считая, что у девушки не все дома.

И только в одной вещи Гермиона была уверена абсолютно — послезавтра она уже не увидит Гарри. Она вообще его больше не увидит, если только они случайно не встретятся. Он заставил всех поверить в это, весь учебный год презирая магический мир в целом и магов в частности за привычку выносить решения не зная всех фактов и называя их стадом баранов, готовых пойти за любым идиотом. Гермиону очень раздражало такое мнение бывшего друга. Многие ведьмы и маги не желали тупо следовать за вожаком. Проблема была в том, что их было меньшинство и они были неспособны докричаться до власти. Этот факт и осознание той роли, какую сыграла она, доставляло боль каждый раз, когда девушка думала об этом. Как она повела себя по отношению к своему другу, не говоря уже о том, что по крайней мере однажды она показала, что может стать одной из овец.

Поскольку Гермиона уже засыпала, последняя мысль, блуждающая у неё в голове, была её мечтой, что Гарри всё-таки не оставит их.

* * *

Студенты всех четырёх факультетов наслаждались своим последним завтраком в Хогвартсе вместе с преподавателями и директором школы. Гермиона заметила, что Гарри нет в зале. Где же он?

Словно отвечая ей, с глухим стуком распахнулись двери и в зал вступил Гарри в одежде, указывающей на принадлежность юноши к трём Линиям Основателей. Тишина в Большом зале стала оглушительной, студенты ошарашено смотрели друг на друга. Юноша был без своего посоха, но всем было интересно, откуда сейчас у него такая сила.

Сидящий рядом с Гермионой Рон пробормотал:

-Позёр. Вечно ему требуется всё внимание.

-Альбус Персиваль Вулфрик Брайен Дамблдор, директор школы Хогвартс, бывший Верховный Чародей Визенгамота, Высший Магистр Международной Конфедерации Магов, у нас заканчивается последний договор и я ухожу от вас,— Гарри выглядел скорее торжественно, чем сердито,— как глава рода Поттер, я обвиняю Вас в том, что Вы намерено нарушили обязательный магический контракт.

Дамблдор побледнел, его глаза перестали весело посверкивать. Студенты потеряли дар речи от такого обвинения.

-Боюсь, я не знаю, каким контрактом я связан с Вами, мистер Поттер. У меня множество таких контрактов и я каждый день имею с ними дело, не я не помню ни одного, связанного с Вами или родом Поттеров.

-Первый договор был заключён уже давно,— возразил Гарри.— Вы должны были проследить за исполнением завещания моих родителей?

-Да,— Дамблдор продолжал сидеть за преподавательским столом, всем своим видом показывая, что повода для волнений нет.— Возможно, нам стоит обсудить этот вопрос конфиденциально, мистер Поттер? Я думаю, не стоит смущать магический мир подробностями Вашей личной жизни.

-Моя жизнь никогда не была личной, настолько любопытны маги. Они сунули нос во все аспекты моей жизни, кроме тех, куда Вы их не пустили. Не понимаю, почему сейчас нужно что-то скрывать? Или конфиденциальность нужна, чтобы Вы могли скрыть свои поступки?— парировал юноша.— Мерлин запрещает магическому миру думать об Альбусе Персивале Вулфрике Брайене Дамблдоре иначе, чем о величайшем светлом маге и благородном человеке.

-Мистер Поттер, как Вы смеете обвинять директора школы в таком постыдном поступке, как нарушение магического договора,— рассердилась МакГонагалл,— он всегда тщательно следил за соблюдением всех условий любого контракта.

-О, действительно,— тягуче произнёс Гарри, на мгновение напомнив Малфоя,— Вы знаете содержание завещания моих родителей полностью, профессор МакГонагалл? Или Вы знаете только то, что они умерли?

-Нет, я не знаю полностью завещания. Но у меня нет причин сомневаться в честности Дамблдора,— парировала она.

-Прекрасно, тогда не перебивайте меня, потому что, в отличие от Вас, я знаю завещание моих родителей полностью, включая условия опекунства,— Гарри смотрел прямо на директора,— Вы забыли наш разговор в магазине Олливандера, профессор МакГонагалл?

Декан Гриффиндора и студенты переводили глаза с Поттера на директора, не понимая, что происходит. МакГонагалл помнила, что Гарри обвинял Дамблдора в нарушении условий завещания, когда они посещали Косую аллею, но поскольку ничего больше не происходило, она посчитала вопрос улаженным. Нарушение магического договора влекло за собой очень серьёзные последствия. Можно было потерять магию или жизнь, в зависимости от условий контракта.

-Гарри, мы действительно должны обсудить этот вопрос в частном порядке,— Дамблдор предпринял ещё одну попытку, даже зная, что студенты могут вообразить худшее, но, поскольку остальные не знали, какие условия он нарушил, директор надеялся придумать подходящее оправдание, которое сможет удовлетворить студентов и их родителей. Учитывая, что Гарри появился в зале так же, как в тот раз, когда Джинни напала на Луну, они предполагали, что это незначительное нарушение, которое он хотел решить публично.

-Я не давал Вам права считать, что Вы хорошо меня знаете, Дамблдор,— возразил Гарри,— и никто из нас никуда не пойдёт... по крайней мере, пока. Вы думали, что я не узнаю, что Вы сделали? Или Вы думали, что я прощу и забуду это, потому что Вы нарушили условия завещания моих матери и отца ради светлого будущего?

-Гарри,— из-за гриффиндорского стола подал голос Колин Криви, поскольку Поттер и Дамблдор продолжали играть в гляделки, пока им что-то не помешает.— Как директор школы мог нарушить условия завещания твоих родителей?

-Завещание моих родителей содержало список тех, кого они считали наиболее подходящими для меня опекунами, если мой крёстный Сириус Блек не мог заботиться обо мне,— ответил юноша, не отводя взор от директора школы.— В их списке было только одно исключение. Они весьма ясно заявили, чтобы меня ни в коем случае не отдавали под опеку Петунии Эванс Дурсль или её мужа Вернона Дурсля, в любое время и по любой причине. В завещании сказано, что даже Волдеморт будет более подходящим опекуном, чем тётя Петуния, зная, как она ненавидела магию. Зная это, Дамблдор всё же пошёл против воли моих родителей, игнорируя заявленные пожелания и поместил меня в этот дурдом.

-Гарри...— начал Дамблдор.

-Я предупреждал Вас не называть меня по имени? Для Вас я лорд Поттер,— прервал его юноша.

-Хорошо, лорд Поттер,— демонстративно повторил Дамблдор,— я знал, что Ваши родители не хотели, чтобы Вас отдали Дурслям, но Нужно было, чтобы Вы находились в безопасности. Помните, что я сказал Вам в конце пятого курса, после того, как Сириус погиб в министерстве? Защита, которую Ваша мать наложила на Вас, требовала, чтобы Вы находились с кровными родственниками Вашей матери, а Петуния и Дадли были единственными, кто оставался. Вы должны были оставаться с ними, пока не придёт время исполнить пророчество. Я понимаю Ваших родителей, но и Вы понимаете, почему я должен был проигнорировать их желания относительно Ваших опекунов. Там Вы были в безопасности.

-Вы дважды неправы,— заявил Гарри,— управляющий моим состоянием в банке Гринготтс, проверил дом на Тисовой аллее. Он признал, что там было защитное кровное заклинание, которое, кстати, согласно нашему министерству, является тёмномагическим, но сказал, что само заклинание разрушилось из-за недостатка магии, способного поддерживать их четырнадцать лет назад. Вашего требования,да ещё при том, что тётя очень неохотно приняла меня, было достаточно, чтобы защита сработала неправильно. Она разрушилась в течение первого года, как меня поместили в этот дом, и Вы это знали. Другая защита, которую гоблины там обнаружили, была поставлена позже моей собственной магии. Неудивительно, что у меня были проблемы с магией, учитывая, что Вы связали мою магию с защитой, которая защищала те отбросы общества, какие я сейчас со смехом называю своей семьёй. Вы помните, что сказали мне тогда, в первую ночь в Хогвартсе?

-Да,— Дамблдор не вдавался в подробности. Он видел хлёсткие взгляды и отвращение на некоторых лицах и знал, что ему многое придётся объяснить.

-Вы поместили меня к Дурслям не ради моей безопасности, а для того, чтобы вырастить из меня идеальное оружие, способное уничтожить Волдеморта, при этом не испачкав рук самому,— Гарри говорил для всех.— По Вашим собственным словам, которые я запомнил навсегда, спасибо дементорам, пять лет назад, когда я попал в Хогвартс, Вы были счастливы лелеять и любить меня, пока живы. Я был не избалованным принцем, а нормальным маленьким мальчиком, как Вы и надеялись. Ваш план на то время сработал.Вот только я не был нормальным маленьким мальчиком, впрочем, если это не является нормальным для магического мира, обращаться с ребёнком, как с рабом с четырёх лет. Вынуждать его видеть, как кузен купается в любви и заботе. Постоянно слышать, что ты урод и наркоман, голодать, работать до смерти, получать побои за то, что не делал и даже не знать собственного имени, пока не пришло письмо со школы и стало невозможно скрывать, что я там живу. Думаю, если бы они могли, они бы не отпустили меня и в школу.

-Там ты был в безопасности,— продолжал наставать Дамблдор,— это самое важное. Я попробовал восполнить тебе всё остальное, пока ты был здесь. Ты должен был пройти через страдания, чтобы уметь преодолевать их.И ты их преодолеваешь. Ты будешь иметь большой авторитет в магическом мире из-за того, что тебе пришлось пройти.

-Мне крайне неприятно сообщать Вам об этом, ДАМБЛДУР, но сегодня был бы мой последний день в магическом мире, ели бы не несколько незавершённых дел. Ваш план сделать меня спасителем магического мира потерпел неудачу из-за своей глупости. Я знаю, Вы надеялись, что я прощу всех, кто обидел меня в прошлом году, но это случится не раньше, чем не погаснет солнце и не умрёт последний человек, хотя, возможно, и тогда не случится,— возразил Гарри,— Вас осудили Ваши собственные слова. Вы признали сознательное нарушение магического договора.

-Твои родители смогли бы понять, почему я так поступил,— настаивал Дамблдор.

-Вы отвечаете не им, а мне,— напомнил Гарри,— я тот, кто страдал больше всех, потому что Вы решили на правах Бога поиграть моей жизнью. Я тот, кто потерял в аду почти год моей жизни, потому что Вы считали, что вырастили правильное оружие и решили убрать его, подумав, что оно может обернуться против Вас. Я даже благодарен, что Вы не украли мои деньги, в дополнение к остальным Вашим преступлениям. Почти весь этот год я обдумывал то, что хотел сделать и удостоверился, что могу так поступить, тем более, я не хочу вредить Фоуксу. Он не отвечает за Ваши действия, хотя и задавался вопросом, почему он не покинул Вас, как только по Вашему поведению стало ясно, что Вы больше не на стороне Света.

На секунду юноша замолк, затем торжественно произнёс:

-Я, лорд Поттер, призываю магию стать свидетелем моей просьбы, как наиболее пострадавший от действий Альбуса Персиваля Вулфрика Брайена Дамблдора, преднамеренно нарушившего условия завещания моих родителей, я тем самым запрашиваю для него следующее наказание. Пусть он имеет магии не больше, чем сквиб или достаточное количество, чтобы уберечь Фоукса от повреждений, но, независимо от того, сколько магии у него останется, он больше не будет иметь силу, влияние или способность вредить другим, как вредил мне. Если я прав, пусть будет так.

-Мистер Поттер, Вы не можете так поступить!— возразила МакГонагалл.— Альбус Дамблдор всегда делал для магического мира самое лучшее, даже когда это дорого ему обходилось.

Поттер широко усмехнулся, снова возражая ей:

-Вообще-то ДАМБЛДУР сам в этом виноват. Если бы он не стал вмешиваться прошлым летом в мою жизнь, тщетно пытаясь заставить меня простить всех и вся в магическом мире, ничего бы не произошло. Вы видите, сначала я всего лишь хотел уйти в маггловский мир и прожить там остаток жизни. Если бы ДАМБЛДУР не пытался помешать моим планам, Снейп продолжал бы преподавать здесь. Амбридж интриговала прямо на глазах у Фаджа в насквозь пропитанном коррупцией министерстве, Рон оставался префектом, а его ненормальная сестра бегала по хогвартским коридорам за всем, что носит штаны. И последнее: Малфой не стал бы хорьком, когда я вернул ему его же проклятье.

Гарри оглядел Большой зал. Стояла мёртвая тишина, студенты и преподаватели внимательно слушали. Он был уверен, что через несколько дней люди начнут пересказывать всевозможные слухи и сплетни и сомневаться в правдивости услышанного.

-Я абсолютно уверен, что если у Дамблдора будет возможность сохранить магию и я буду настолько глуп, что снова начну доверять ему, то очень быстро стану марионеткой в его руках...конечно, ради светлого будущего...

-Неправда!— заорал на весь зал Рон Уизли.— Ты неблагодарный идиот! Ты слишком туп, чтобы понять, когда тебе хотят помочь и позволить им сделать это!

-О, мы слышим голос единственной оставшейся Ласки. Ну, это ненадолго. Я не удивлён, что ты выступаешь в защиту своего повелителя, учитывая, сколько он заплатил тебе за то, чтобы ты стал моим другом и удостовериться, что при сортировке я выберу не Слизерин, а Гриффиндор,— поскольку студенты в зале онемели от такой новости, что Поттер мог попасть в Слизерин, а Рону Уизли заплатили, чтобы он повлиял на выбор Гарри, юноша продолжал,— надеюсь, ты получил хорошие деньги? Потому что тебя ждут большие проблемы с получением работы теперь, когда учёба окончена. Ты даже не мог нормально учиться, несмотря на все старания Гермионы.

В зале захихикали. Почти все знали, что у Рона сила лишь в мускулах, а в мозгах пусто. Для полного счастья ему вполне хватило бы самого низшего аврорского звания, а вот для профессионального игрока в квиддич, да ещё за "Пушек Педдл", навыков явно не хватало.

-Мой контракт с этой школой закончен, Дамблдор, и Ваша последняя попытка подчинить меня с треском провалилась. Я не собираюсь в очередной раз спасать магический мир только потому, что чистокровные не понимают, что обрекли магов Британии на медленную смерть из-за фанатичной политики, выработанной, чтобы держать их у власти над магглорождёнными и полукровками. Магический мир может катиться, меня это не волнует,— с этими словами Гарри Поттер исчез из Большого зала.

Зал взорвался шумом. МакГонагалл почувствовала, как магия Хогвартса объявляет её директором школы. Дамблдор потерял большинство своей магии. Для магического мира это был печальный день.

* * *

Дантес прошёл через орущий и шумящий Большой зал к преподавательскому столу. Увидев выражение лица Дамблдора, он подумал, что старый волшебник получил удар, от которого вряд ли оправится.

"Хорошо,— про себя подумал Дантес,— надеюсь, он сможет выдержать ещё один? Крайне неприятно войти в историю, как маг, который довёл Дамблдора до сердечного приступа."

Поскольку студенты поняли, что за маг стоит перед учителями, тишина волной накрыла Большой зал. Те, кто ближе всех сидел к преподавательскому столу, хотели услышать, что скажет этот незнакомец — утром последнего дня занятий в Хогвартс редко заходили гости.

-Доброе утро, директор,— поздоровался Дантес. Дамблдор мгновение смотрел на него, прежде, чем ответить:

-Здравствуйте, лорд Дантес. С этого утра я больше не директор школы. Если Вам нужно обсудить школьные вопросы, Вы должны поговорить с директриссой школы МакГонагалл.

-Мне жаль слышать это,— Дантес сказал так, словно сам верил в это,— сегодня я должен сообщить вам, что, начиная с конца этого учебного года изменится управление школой. Я как наследник Ровены Равенкло, забираю Хогвартс у магической Англии.

-Вы не можете это сделать!— Выкрикнула из-за грифиндорского стола Гермиона. Дантес обернулся посмотреть на гриффиндорский стол и перебившего его человека:

-Почему не могу, мисс...

-Гермиона Грейнджер,— она встала, решив бросить ему вызов,— Вы не можете забрать Хогвартс у магической Англии из-за договора, подписанного не только Вашими предками, но и другими Основателями. По этому договору Основатели уступили контроль над Хогвартсом магической Англии навсегда.

-Ах да, то договор,— Дантес широко улыбнулся,— Вы хорошо осведомлены. Почему Вы не в Равенкло?

-Потому что Сортировочная Шляпа решила, что мне будет лучше в Гриффиндоре,— объяснила Гермиона и потребовала,— не уходите от темы! Согласно договору, Вы не имеете никакого права взять школу под свой контроль. Так написано в Истории Хогвартса.

-Не очень точная книга,— кивнул Дантес,— фактически, именно упомянутый в Истории договор и даёт мне право забрать школу обратно под свой контроль.

Гермиона выглядела так, что, дай ей волю, она стукнула бы человека, назвавшего одну из её любимых книг неточной, но прежде, чем она смогла что-то сказать, МакГонагалл спросила:

-Я уверена, Вы хорошо знаете все лазейки в законе,— она поклонилась Дантесу,— согласно, Основатели были умными людьми и спрятали хорошо замаскированный договор, надеясь, что он не понадобится. В основном, в договоре записано, что Хогвартс останется под контролем магической Англии или выбранных ей представителей, пока правительство не вмешивается и не принимает участия в процессе обучения без ведома директора школы или его согласия, и для вмешательства должны быть очень веские основания. В договор включены действующие служащие министерства, подобно Долорес Амбридж. Оставаясь заместителем министра, она одновременно преподавала ЗОТИ и пыталась изображать из себя директора школы.

-Если Вы не возражаете, я думаю, нам нужно обсудить этот вопрос в частном порядке, лорд Дантес,— поднялась МакГонагалл,— и также, если Вы не против, я бы хотела, чтобы Дамблдор присоединился к нам.

-Пожалуйста,— кивнул Дантес, проходя вперёд.

* * *

Как только они вошли в бывший кабинет Дамблдора и Фоукс уселся тому на костлявые колени, МакГонагалл спросила:

-Какая реальная причина того, что Вы хотите взять школу под свой контроль?

-Поскольку у меня была такая возможность,— сказал Дантес, я сделал проверку школьных отчётов за последние сто лет. И вы знаете, что школы магической Европы сильно отстали от коллег в других странах, таких, как Китай, Япония, Австралия и Америка. Хогвартс стоит на самой нижней ступеньке среди трех главных магических школ. Это нужно менять. Мой предок наряду с другими Основателями создал эту школу, чтобы обеспечить лучшее и доступное образование молодым магам и ведьмам. Но основные принципы были забыты. Я намерен изменить это.

-И как Вы хотите это сделать?— заинтересовался Дамблдор.

-Школа будет закрыта, пока я не перепроектирую учебный план и не приглашу тех преподавателей, которых счиают лучшими в своём предмете. Некоторые из старых предметов будут изменены так, чтобы дети имели представление обо всех сторонах магии: светлой, тёмной и серой. Эта школа не откроется, пока не будут набраны преплдаватели и не составлен новый учебный план, не позорящий школу. Маггловедение также будет преподаваться здесь, потому что, независимо от того, сколько ведьм и волшебников не желают в это поверить, маггловский мир медленно вторгается к нам и мы должны быть способны иметь с ними дело, как с равными, а не как с идиотами,— выражение лица Дантеса было мрачно.

-Вы собираетесь закрыть школу, не предупредив преподавателей, которые посвятили этой школе всю свою жизнь?— спросила МакГонагалл, оправившись от удара, какой нанёс ей этот молодой человек, заявив, что её работа никуда не годится.

-У всех учителей будет выбор: уйти или начать преподавать по-новому, как только я решу вопос с учебным планом. Если они будут соответствовать моим стандартам, я отдам предпочтение им перед любыми другими,— заверил её Дантес и добавил,— но если они не откажутся от своих старых методов преподавания, назад я их не приму.

-Вы понимаете, что прогоняете хороших преподавателей?— указал ему Дамблдор,— ни к чему менять всё сразу, лучше сделать это постепенно.

-Скажите, когда последний раз любой из предметов подвергался изменениям в лучшую сторону без вмешательства извне?— спросил Дантес, заранее зная ответ.— Британское магическое общество в застое. Никаких серьёзных изменений не происходило уже лет сто, по крайней мере, а те, которые происходили, были крайне незначительны. Если вопрос стоит о нашей выживаемости, то мы должны вносить изменения как можно быстрее.

-И когда это произойдёт?— поинтересовалась МакГонагалл.

-Сегодня,— категорически заявил Дантес,— как только студенты сядут в поезд, школа закроется, пока я не решу, что мы готовы открыть её повторно. Вы должны предупредитт студентов, потому что я сомневаюсь, что успею сделать всё до сентября.

-Вы представляете, насколько Вы травмируете детскую психику? Особенно тех, кто перешёл на второй курс?— возразил Дамблдор.— Почему нельзя закрывать постепенно, не принимая новых первокурсников и выпуская каждый год последний курс, пока второкурсники не закончат обучение? Так Вы не травмируете детей и у Вас будет семь лет для реализации Вашего плана.

-Нет,— отказался Дантес,— я думал об этом. Для детей гораздо лучше находиться с другими детьми своего возраста, чем понимать, что с каждым годом их становится всё меньше и меньше. Они будут чувствовать на себе клеймо последних. Директриса в Вашем распоряжении. Поставьте студентов в известность прежде, чем они уедут. Я уже принял меры и завтра совиной почтой извещу родителей.

-Как быть с эльфами, картинами и призраками Хогвартса?— спросила МакГонагалл.

-Эльфы останутся. Так же, как и Хагрид с мистером Филчем. Нужно проделать большую работу, чтобы модернизировать этот замок, подготовить его к приезду будущих студентов и я надеюсь, что они помогут мне с этим. Что касается картин и призраков, отвечу прямо сейчас,— Дантес указал на пустую раму портрета одного из бывших директоров школы.

-Вы понимаете, что не все захотят приехать в эту Вашу новую школу?— с иронией спросил Дамблдор.

-Возможно,— Дантес пожал плечами,— но если чистокровные и полукровки не будут учиться в новом Хогвартсе, то магглорождённые, конечно, будут. И кто знает, может быть к нам будут поступать студенты и из других стран.

-Мы можем как-нибудь убедить Вас изменить свои планы?— Дамблдор был готов умолять, если потребуется.

-Нет,— ответил Дантес,— с сегодняшнего дня я владелец Хогвартса и командую здесь только я.

* * *

31-го июля большая часть магической Англии, развернув ежедневную утреннюю газету, получила неожиданный и неприятный удар.Кричащий заголовок, набранный броским жирным шрифтом гласил:"Хогвартс закрыт!" Ниже, чуть мельче :" Лорд Дантес, наследник Ровены Равенкло заявляет, что Хогвартс закрыт на неопределённый срок". Статья занимала весь титульный лист. В ней объяснялась причина, по какой Дантес вернул себе контроль над Хогвартсом и закрыл школу. Здесь учитывался и Фадж, нарушивший условия договора передачи замка под управление магической Англии, который устроил Долорес Амбридж в Хогвартс преподавателем ЗОТИ в то время, когда она являлась действующим заместителем министра.Эксперт по юриспруденции подтвердил, что лорд Дантес имел полное право поступить так из-за действий Фаджа, хотя и сокрушался по поводу такого поступка. Родители, чьи дети учились на начальных курсах, те, чьи собирались поступать и те, в чьих семьях вообще не было студентов, были разъярены действиями министра, создавшего такую ситуацию и действиями Дантеса, воспользовавшегося ситуацией.

Фадж на работу не явился, однако быстрая проверка показала, что он жив и находится у себя дома. Очевидно, он боялся покидать защищённое место, пока не утихнет негодование. Авроры были даже довольны таким поворотом дела — им не пришлось тратить деньги налогоплательщиков на защиту идиота.

Из-за хаоса, вызванного новостями о закрытии Хогвартса, небольшой некролог, извещавший о смерти Альбуса Дамблдора, прежнего директора школы и победителя Гриндевальда, прошёл почти незамеченным. Перечислялись его заслуги перед магическим миром, но было упомянуто и то, что в прошлом месяце он был лишён большинства своей магии и стал почти сквибом, потому что нарушил условия завещания Поттеров и отдал Гарри под опеку сестры Лили. Здесь же утверждалось, что причиной такой быстрой смерти Дамблдора стало отсутствие желания жить с такими потерями — лишение места главы Визенгамота, лишение места директора школы и сокрушительная неудача попытки оставить Поттера в магической Англии.

* * *

Тем же самым днём, 31-го июля у Джинни Уизли начались схватки, а спустя одну минуту после полуночи, 1-го августа, она родила сына.

Увидев своего первого внука, Артур порадовался, что предусмотрительно взял с целителя магический обет не обсуждать этот вопрос ни в каком виде с кем бы то не было и принял меры, чтобы ребёнок родился в "Норе". Если шапка пушистых каштановых волос на голове новорожденного не указывала на чьё-то возможное отцовство, то изумрудно-зелёные глазки, глядящие на Артура, чётко говорили о Гарри Поттере. Зелёные глаза в магическом мире были редкостью и сейчас юноша был единственным во всей магической Англии волшебником с таким цветом глаз, хотя его никто не видел с момента исчезновения из Большого зала.

Артур очень жалел, что он никогда не увидит своего первого внука ещё раз. Не сможет увидеть, как тот растёт, хотя бы издалека. Мистер Уизли помнил, как разозлилась Молли из-за Долга Жизни и факта, что ребёнка они больше не увидят. Артуру пришлось использовать власть главы рода, что он делал крайне редко, чтобы заставить Молли понять, что они потеряли этого ребёнка ещё до его рождения, потому что для его зачатия Джинни пошла на воровство.

Когда целитель подтвердил, что ребёнок достаточно здоров, несмотря на несколько преждевременные роды и сможет выдержать путешествие портключом и не дав Молли и Джинни шанса увидеть малыша, Артур взял внука и отправился в офис, где находился портключ, настроенный на дом Гарри. Он не мог допустить малейшее нарушение в оплате Долгов Жизни, его и Джинни, любым членом его семьи.

Крепко, но осторожно держа ребёнка, Артур убедился, что они оба касаются портключа и произнёс фразу активации:" Оплата долга".

Они находились в полутёмной комнате, освещаемой лишь огнём камина. Пока Артур оглядывался вокруг, в дальней стене распахнулась дверь, впуская в комнату свет. Мистер Уизли не мог разглядеть вошедшего, но предположил, что это Гарри. Мгновениемпозже его предположение подтвердилось, когда юноша вышел к пламени камина.

-Привет, Артур. Вижу, Джинни родила?— задал он очевидный вопрос.

-Да, несколько часов назад,— подтвердил Артур,— мне очень жаль, что это не смогло стать счастливым событием для нас обоих.

-Артур, я никогда бы не стал вашим зятем, как бы сильно Джинни не хотела этого,— в голосе Гарри было ясно слышно презрение,— было время, когда я был счастлив присутствовать в вшей семье при рождении любого ребёнка, которого я бы мог иметь, так как вы были самыми близкими мне людьми. Но это время кончилось.

-Я хочу, чтобы ты знал. Что бы не произошло, я всегда буду считать тебя своим сыном,— поцеловав пушистые каштановые волосики, Артур передал новорожденного Гарри,— вот твой сын.

-Спасибо, Артур,— юноша взял малыша и, не сказав больше ни слова, вышел.

Артур со слезами взял портключ:"Домой".

Оказавшись у себя в кабинете, он, согласно указаниям Гарри, бросил портключ в камин, подождал, пока огонь не уничтожит его полностью, чтобы никто больше не смог найти местоположение Поттера и аппарировал домой.

* * *

Первого августа, в полдень, Луна Лавгуд вошла в поместь Лонгботтомов с ребёнком на руках. Эльф приветствовал её и спросил:

-Чем Ниппи может помочь Вам?

-Пожалуйста, сообщите леди Лонгботтом, что я здесь с её внуком,— в несвойственной ей сухой манере потребовала Луна. Эльф кивнул и с поклоном исчез.

Через несколько минут появилась сама леди Августа, с широкой улыбкой спешившая к девушке:

-У тебя ребёнок от Невилла!

Да, у него прекрасный сын, способный достойно продолжить род и Лонгботтомов и Лавгудов,— Луна приоткрыла личико спящего ребёнка. На головке малыша пушились серебристо-платиновые волосики. Услышав незнакомый голос, ребёнок открыл глазки. Леди Августа задохнулась, увидев их зеленовато-голубой цвет. Точно такие же глаза были у её внука.

-Все нужные ритуалы были выполнены. Он юридически признан ребёнком моим и Невилла. Даже ритуал Наследования не покажет никаких различий.

-Добро пожаловать в семью, мой дорогой,— леди Августа обняла Луну и ребёнка,— мы так долго ждали этого дня. *~* Конец*~ *