| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Не совсем корректный вопрос, — выдержав взгляд полковника, сухо, ледяным тоном ответил ему, — во-первых, господин полковник, я не веду дневники, где записываю прошедшее за каждый день. Во-вторых, я совершаю motionis каждый день и здесь, в Царском, да и в Петербурге, если нахожусь там. И в третьих, я уже упоминал, что не знаю всех подробностей этого происшествия, в том числе и в какой именно день это произошло. Меня полностью устраивает то, что злодеи понесли заслуженную кару, а заслуга это государственного правосудия, божий ли промысел или разборки бандитов между собой — для меня не так важно. Это уже, я так понимаю, епархия генерала Врангеля, ему и разбираться в этих вопросах.
Да, перед полковником теперь сидел хищник. Жестокий, решительный, не знающий пощады к своим врагам. Тот, кто всегда платит по своим долгам.
Это преображение молодого человека серьезно напугало полковника. Он теперь и не сомневался в том, что именно этот юноша, сидящий напротив него, в одиночку сумел расправиться с бандитами. Тут еще и эта дуэль, что случилась на днях. По докладам, корнет случайно попал в пистолет соперника и все обошлось малой кровью. Но действительно случайно? Да, серьезный противник. Но противник ли?
Полковник вдруг понял, что именно от него, помощника начальника Санкт-Петербургского охранного отделения, фактически начальника Дворцовой полиции, зависит, будет тот противником или если не другом, то хотя бы единомышленником, соратником. И надо сделать все, чтобы они были на одной стороне. Но это не делается сразу, Борис Андреевич отлично знал репутацию охранного отделения, отношение в армии, особенно в гвардии к этой структуре. Ну что же, будем работать. А пока надо уходить от этой скользкой темы.
— Несомненно, Александр Николаевич, это отрадно, что злоумышленники получили то, что заслужили, и нет сомнения, что генерал Врангель разберется в этом деле. Кстати, Вы великолепно показали себя boxing competition и Ваша демонстрация стычки с тремя бандитами ..., если позволит Георгий Оттонович, можно ли будет найти время для нескольких показательных занятий для моих подчиненных. У нас чуть ли не легенды ходят о Ваших умениях, буду очень признателен ...
— Ну что Вы, Борис Андреевич, — облегченно вымолвил Георгий Оттонович. Он был сильно напряжен во время нашего словесного поединка, свидетелем которого стал — с моей стороны никаких возражений и быть не может, я думаю, Александр Николаевич не будет против этих занятий. Ведь так, Александр?
— Конечно, Георгий Оттонович, — и обернувшись к полковнику, — как говорится, всегда готов! Назначьте ответственного, с ним и решим все организационные вопросы и пожалуйста ..., мне самому это интересно.
Дальше пошла обычная светская беседа 'ни о чем': о погоде, о лошадях, предстоящем закрытии театрального сезона. Вскользь коснулись и полковых дел. Тут я и узнал причину странного поведения и нервозного состояния Александра Корвина. Как и следовало ожидать, оказалась замешена 'беззаветная любофф'. Избранница его, дама не знатная, к тому же замужем, хотя и формально. А супруг ее, несмотря на то, что не живут вместе, развода не дает. Такую связь офицерское собрание, одобрить, естественно, не может. Остается одно — подавать в отставку. А это не простой шаг, так просто вот взять и подать рапорт не получается. Вот он и мечется.
За этими разговорами мы и прикончили бутылочку Pale Cream, а к этому времени нас и пригласили в столовую.
Ужин тоже прошел 'в теплой, дружественной обстановке'. За столом собралось все семейство Раухов, из приглашенных были только я и Герарди Борис Андреевич.
Радушная хозяйка, Лидия Ивановна, умело поддерживала разговор, направляя его в нужное именно ей русло. Бросая быстрые взгляды на дочь, стала расспрашивать о моей службе в полку. Я конечно понимал, что заинтересовал женскую половину семьи как потенциальный жених, но в свою очередь, ответной заинтересованности проявлять не спешил, стараясь вести себя естественно. Но видно, девушка получила от матери конкретные инструкции относительно меня, поэтому подхватила у нее эстафету.
— А Вы давно в полку?
— Девять месяцев, без малого
— А в каком эскадроне?
— Во втором.
— Это, наверное, ужасно интересно служить в кавалерии, я читала 'Записки кавалерист-девицы' (Надеежда Андрееевна Дурова, 1783 — 1866 г.г., русская кавалеристка, офицер Русской императорской армии, участница Отечественной войны 1812 года, писатель), это так романтично ..., вот только ..., наверное рано приходится вставать утром... Вот я бы не могла так, — совсем по детски сказала она.
— Да, Mari, — вступил в разговор Георгий Оттонович, — военная служба это не просто красоваться в парадном мундире, это тяжелый труд, самопожертвование. Вот корнет, например, специально ежедневно встает до зари и совершает motionis, потом гимнастикой силовой занимается. И все это для того, что бы в нужный час быть готовым выполнить свой долг — долг защитника Отечества!
— А вот скажите, князь, — встрял маленький Георгий, — как Вы ловко побороли разбойников. Наверное страшно это было? Вот у нас в гимназии об этом только и говорят. Но никто не верит, что Вы один справились...
— Да я и не один был, с товарищем своим, а страшно? Конечно, страшно, Георгий, но я даже и не успел особо испугаться, так неожиданно все получилось.
— Вы такой смелый! А я вот тоже, когда вырасту, никого бояться не буду!
— Конечно, сынок, будешь сильным и смелым. Только что бы так и было, надо постоянно заниматься, вот как дядя Александр, тогда и будет, как ты говоришь.
— Я вот слышала, — присоединилась к разговору Лидия Ивановна, — что Вы давеча furor произвели в собрании Конвоя. Вера Илларионовна уже была у меня с визитом, она в полном восторге от отзывов, все жаждет получить Вас у себя в салоне. Что же такое Вы там сделали, что только и разговоров об этом?
— О, Вы и не знаете, Александр у нас — звезда первой величины в собрании, — улыбаясь заметил Георгий Оттонович, — Вы бы слышали, какие он песни исполняет, ну прямо второй Собинов (Леонид Витальевич, 1872-1934 г.г.русский оперный певец, лирический тенор, один из крупнейших представителей русской классической вокальной школы). А рассказчик какой, уверяю Вас, равнодушных рядом не бывает. Так что я могу представить, как прошел тот вечер у генерала Мейендорфа.
— Да что Вы говорите? Александр, Вы просто должны порадовать нас. Ну не отказывайтесь, просим Вас, просим!
— Сколько у Вас достоинств, князь! — с загадочной интонацией, чуть улыбаясь, проговорил полковник Герарди.
— Ну что же, не смею отказать столь прекрасным дамам, если конечно найдется гитара. a cappella (пение без музыкального сопровождения) исполнять как то не с руки ...
— Конечно, конечно, — Мария тут же вскочила и побежала за инструментом.
Я решил немого похулиганить. Встал, и с серьезным выражением лица обратился к новоиспеченному генералу:
— Георгий Оттонович! От имени и по поручению всех Ваших подчиненных разрешите поздравить Вас с производством в генеральский чин! Как гласит мудрость, 'плох тот солдат, который не мечтает стать генералом'. Мы, Ваши подчиненные, как настоящие солдаты, так же примеряемся к генеральским погонам. И я эти мечты попробую передать словами песни.
Короткий перебор струн и очень серьезным голосом и каменным выражением лица, только капрала перевел в ротмистры и несколько подправил текст ...
Мечтаем, каждый о своем,
Но объявляется подъем,
Когда в казарме снятся сны.
Штабс-ротмистр кричит: 'Вперед!',
А сам, конечно, отстает
И на войне, и без войны.
Молитвы знаем назубок,
Но больше верим в котелок,
В котором булькает крупа!
И дамы с нас не сводят глаз,
Сегодня с нас,
А завтра с вас,
Любовь, она слепа!
Как хорошо быть генералом,
Как хорошо быть генералом,
Лучшей работы,
Я господа, вам не назову!
Буду я точно генералом,
Стану я точно генералом,
Если конечно, Если конечно
Штабс-ротмистра нашего переживу!
Сегодня нас под барабан
Выводят строем на поля,
Штабс-ротмистр наш в седле сидит!
Но все равно,
Но все равно
Не зря распахнуто окно,
В котором нас улыбка ждет!
Мы четко знаем всех невест
И в гарнизоне, и окрест,
А также барышень и вдов,
Но лично я на рандеву
Ищу веселую вдову
Примерно двадцати годков!
Как хорошо быть генералом,
Как хорошо быть генералом,
Лучшей работы,
Я господа, вам не назову! ...
Хохотали все. Даже лакеи, переодеты денщики — солдаты, еле сдерживали улыбки. Генерал аж всхлипывал от смеха, Лидия Ивановна утирала слезы, Мария Георгиевна прикрывала рот ладошкой, тщетно пытаясь сдержаться, маленький Георгий просто заливался смехом.
— Браво, браво, корнет, — Борис Андреевич стал аплодировать, — очень в тему!
— Ой, ну порадовали, так порадовали! — отсмеявшись, но все еще всхлипывая, вымолвила Лидия Ивановна, — теперь понимаю, чего это так всполошилась Вера Илларионовна.
— Да, какая вон конкуренция у Леонида Оскаровича, аж страшно за него становится, — вытирая слезы, проговорил Георгий Оттонович, — но похвально весьма, похвально это стремление к высоким чинам ... Ну, позабавили Вы нас, позабавили!
Я испугано и добавив в голос трагизма:
— Ну все, не вылезать мне теперь из дежурств, штабс-ротмистр позаботится. Вот так и подрезают крылья молодому и перспективному ...
Это вызвало еще одну волну смеха.
Когда все наконец успокоились, народ потребовал продолжения банкета.
— А еще чего-нибудь исполните, Александр Николаевич, — глядя на меня почти влюбленным взглядом попросила Мария Георгиевна, — ну пожалуйста!
— Да, Александр, — поддержала дочь Вера Илларионовна, — это просто недопустимо после такого начала остановиться. Что нибудь душевное. Ну пожалуйста, не отказывайтесь!
Ну ладно, думаю веселья хватит, душевное, так душевное. Дождался, пока все успокоятся ...
Плесните колдовства в хрустальный блеск бокала
В расплавленных свечах мерцают зеркала
Напрасные слова я выдохну устало
Уже погас очаг
Ты новый не зажгла
Напрасные слова, виньетка ложной сути
Напрасные слова нетрудно говорю
Напрасные слова, уж вы не обессудьте
Напрасные слова, я скоро догорю
У вашего крыльца не вздрогнет колокольчик
Не спутает следов мой торопливый шаг
Вы первый миг конца понять мне не позвольте
Судьбу напрасных слов не торопясь решать ...
Смолкли последние аккорды, наступила тишина. И через несколько секунд
— Браво! Браво! Это так завораживает, так красиво! — прервала тишину Вера Илларионовна.
Мария Георгиевна молча сидела, задумавшись о чем то.
Продолжать исполнения я наотрез отказался, перекинув стрелки на Марию Георгиевну. Теперь уже ее стали просить продемонстрировать свои таланты в музицировании. Для этого прошли в другую комнату, где стоял рояль. Девушка довольно неплохо исполнила 'Лунную сонату' и 'К Элизе' Бетховена, которые я знал и слышал раньше, потом что то легкое, но не знакомое мне. Ей тоже все хлопали и выражали свое восхищение. Так что музыкальная часть вечера удалась в полной мере.
Уже в конце, перед самым уходом Мария подошла ко мне и сильно смущаясь, попросила оставить запись в своем девичьем альбоме.
— Прошу Вас, Александр, запишите слова этого чудного романса, что Вы исполняли, — молвила она еле слышно, мило покраснев при этом и протягивая яркую книгу — тетрадь с загнутыми уголками-секретами, на обложке которой было написано 'SOUVENIR' (франц.— сувенир, воспоминание). Открыв первую страницу и прочитав украшенную завитушками надпись 'Кто прочтет секрет без спроса, тот останется без носа', я испуганно схватился за эту часть на моем лице, заставив девушку улыбнуться. Альбом был заполнен больше, чем на половину, я тоже внес свой вклад в это творчество, записав это стихотворение Ларисы Рубальской. Принято было написать и пожелание хозяйке. И тут память выдала давно забытые строки, кажется даже того же автора:
Mademoiselle! Вам идёт быть счастливой,
Удивлённой и нежной такой,
Безмятежной, свободной, красивой,
Вам неведомы лень и покой.
Окрылённой прекрасной мечтою,
Позабывшей печали и боль,
Сердцем любящей, словом, душою,
Mademoiselle, оставайтесь всегда Вы такой!
И я тут же дописал их на той же странице и вернул журнал девушке. Она прочла эти строки и ужасно смущаясь:
— Спасибо, Александр, это так красиво написано, так романтично, я никогда не слышала таких строк!
— Ну что Вы, Мария Георгиевна, посвящения такой хозяйке альбома могут быть только самыми восторженными! — выдал я комплимент.
Она мило покраснела, опустила глаза и еле слышно вымолвила:
— Спасибо, Александр, это лучшая запись в моем альбоме!
Но всему приходит конец, вот и этот вечер закончился. Герарди Борис Андреевич остался продолжить общение, я так понимаю, за графинчиком шустовского коньячка, там осталось примерно с четверть. Я же, изобразив на лице приличествующую моменту тень сожаления и заверяя всех, что получил огромнейшее удовольствие от проведенного вечера, объявил, что сожалею, но вынужден откланяться. Дела-с, понимаете, дела-с!
Проходя по Садовой, вдоль решетки Екатерининского парка и канала малого каскада, я размышлял, подводя итоги прошедшего вечера.
Ну что же, побывал в гостях у любимого командира, вызвал заинтересованность у юной прелестницы. Но это так, сопутствующее. А из серьезного что? Отношение с командованием полка. Да, став свидетелем моей словесной баталии с полковником, он явно понял, что я как минимум не так прост, как кажется. Трудно будет теперь генералу относиться ко мне как простому офицеру и 'гонять по службе молодого корнета'. Ну и наконец полковник. Тут настоящий каламбур получается, ' ... он понял, что я понял, что он понял ... '. А вот что он понял, это вопрос. Хотя примерно понятно, что просто так в покое меня не оставят, как говорится, теперь я точно под колпаком.
* * *
* * *
*
— Господин штабс-ротмистр! Честь имею представиться по случаю прибытия из отпуска. Прошу Вашего соизволения приступить к выполнению служебных обязанностей!
Да, вот я и снова на службе. Фактически с начала января мое присутствие здесь было чисто формальным. Госпиталь, где лечился от ушибов, полученных 9 января, потом соревнования и все, что с этим было связано, гибель отца, отпуск. И вот я представляюсь командиру эскадрона и докладываю, что готов приступить к службе.
Честно сказать, после всех этих событий я все чаще стал задумываться о том, как мне дальше жить. Вести обычную жизнь гвардейского офицера и ждать 1914, а потом и1917 года? Не уверен, что смогу. Точнее уверен, что не получится. Выйти в отставку? Ну а что дальше Это не отменит эти года — вехи в истории России. Попытаться изменить ход истории? Но это легко только в книгах о попаданцах. Ликвидировать Николая, Ленина, заодно и Троцкого со Сталиным и т.д.? Не вопрос, это для меня не проблема. Но на их место придут другие Николаи, Ленины, Троцкие и Сталины. Конечно, роль личности в истории велика, но и объективный ход исторического процесса никуда не деть. Устранением отдельной личности, какой бы значимой она не была, кардинально ничего не изменить. Для этого нужна не единичная акция, а кропотливая работа 'в долгую' по устранению причин будущих катаклизмов. Остается понять, готов ли я к этой работе, хватит ли у меня возможностей, сил, наконец, для этого?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
