Бракованный мозг и Орден Феникса

— Джордж... Фред... Только не говорите мне, что у вас то же самое, — севшим голосом выдавил он. Обычно бойкие близнецы молча попрятали глаза под его обвиняющим взглядом. — А ведь я вас предупреждал, что нарвётесь, но не думал, что так скоро. Что у вас там под повязками — надеюсь, не "убийца"?

— Вор... — хрипло прошептал Джордж.

— Давайте признавайтесь — где, когда, у кого. Под проклятие подпадает воровство и скупка краденого. Если при скупке человек не знает, что это краденая вещь и чья она была, проклятие его не затронет, поэтому вспоминайте.

— Да разве упомнишь... — пробормотал Фред.

— ...мы у Данга много чего по дешёвке покупаем... — подхватил Джордж.

— ...а у него всё или сворованное, или сжуленное...

— ...и он любит хвастаться, у кого что добыл...

— Понятно. Ждём Данга. А вы пока лбами не светите, может, я сумею разобраться с этим по-быстрому. Но чтобы больше — ни-ни, поняли?

Близнецы торопливо закивали. Пока Билл отчитывал их, в гостиную вошла миссис Уизли и порадовала всех сообщением, что ужин готов. Узнав о случившемся, она накричала на сыновей, но, сорвав на них свой гнев, не выглядела слишком расстроенной. Мистер Уизли тоже не переживал, Рону было всё равно, Джинни даже похихикала украдкой. Похоже, семейство считало, что близнецы это заслужили, и пребывало в уверенности, что старший сын всё уладит. Сириус был доволен, что это его не касается, Тонкс замучила Билла выяснением подробностей сегодняшнего случая, Люпин, как обычно, сидел тишком. Больше всех возмущалась Гермиона, такой самосуд не вписывался в картину её мира.

Так или иначе, аппетита это никому не испортило, в том числе и близнецам. Обсуждение происшествия уже к середине ужина перескочило на министерские слухи, которые принёс мистер Уизли, и на шуточки о совместном дежурстве Люпина и Тонкс, которые наотрез отказывались говорить о нём, ссылаясь на орденскую секретность. Волосы Только-Не-Нимфадоры от смущения переливались всеми цветами спектра от розового до фиолетового, светлый оборотень сидел, постно потупившись в тарелку.

Суматоха из-за проклятия осталась позади, жизнь вернулась в привычное русло. До тех пор, пока в кухню, стуча по полу когтистым протезом, не ввалился Аластор Муди.

— Я прямо из Лютого, — громогласно объявил он, как всегда не поздоровавшись. — Там Данга убили.

Немая сцена.

— Как?! За что?! — ахнула миссис Уизли.

— У них там что-то произошло, авроры пока выясняют. Добились только, что у подпольного бизнеса неприятности и что во всём виноват Данг. С него, говорят, всё и началось — а что конкретно, не сознаются.

— Это всё из-за проклятия! — высунулась Гермиона, догадливая наша.

— Из-за какого проклятия? — нахмурился на неё Муди.

Его наперебой посвятили в подробности. Отставной аврор пофыркал, поворчал и наконец сказал, что такого не случалось с начала века, потому что старые роды сейчас прижаты и не хотят светить своей силой, но по какому-то замшелому закону, который забыли отменить, подобное взыскание справедливости считается правомочным и не подлежит разбирательству аврората.

Гибель старого пропойцы вызвала новый виток ахов и охов, но наконец все напереживались и разбрелись по своим делам. Я убрался с глаз подальше и призвал Кикимера, чтобы тот перенёс меня в портретную. Там я подошёл к портрету Альтаира, который смотрел на меня с таким видом, словно только и ждал, когда я появлюсь.

— По-моему, кто-то что-то не договорил мне, — не удержался я от возмущённого упрёка. — Почтеннейший Альтаир, вы сказали мне, что проклятие можно отменить только таким же контрпроклятием, а Билл Уизли утверждает, что для его отмены нужно договариваться с пострадавшими.

— Во-первых, не с пострадавшими, а с виновными, — строго поправил меня Альтаир. — Это заклятие правосудия, поэтому оно считается законным. А во-вторых, ты должен был усвоить урок. Ладно, само проклятие у тебя получилось случайно. Ты еще не привык соразмерять свою силу и не разобрался в возможностях родовой магии. Но сегодня в библиотеке ты был напуган содеянным и скорее, скорее хотел узнать, как вернуть всё обратно. Именно это я тебе и ответил.

— Не напуган, а встревожен, — буркнул я.

— Ладно, пусть встревожен, хотя терминология не влияет на суть, — с до обидного понимающей ухмылкой согласился Альтаир. — Ты уже выучил свой урок, о юный глава рода?

— Пожалуй, да, — когда я включаю свою способность к анализу, она работает быстро и хорошо. — Я должен был сначала расспросить об особенностях этого проклятия и о том, как с ним обращаются другие.

— Именно, — он подтвердил мои слова наклоном головы. — Теперь спрашивай. Только имей в виду, что обратно ты уже ничего не вернёшь. Даже если ты его отменишь, оно уже затронуло многих. Из-за него уже погиб человек, пусть никчёмный, пусть за дело, но тем не менее. Самые шустрые уже разобрались, который род призвал к правосудию. Отменив проклятие, ты покажешь им свою слабость и опрометчивость, поэтому — только вперёд.

— Билл Уизли сказал, что нужно договариваться с каждым попавшим под проклятие. Это так?

— Да. Проклятие из тех, которые не принято отменять. Его может выполнить только глава рода, поэтому очень скоро ни для кого не будет секретом, что у Блэков снова есть глава. Каждый виновный должен рассчитаться по нему с главой рода — в данном случае с тобой — и тогда надпись на его лбу исчезнет.

— И как мы будем рассчитываться?

— Тебе нужно встретиться с каждым, кто желает расплатиться по задолженности роду. Лучше всего делать это через посредничество гоблинов, они могут обеспечить приватность и неразглашение. Ты должен выслушать виновного, оценить меру его виновности и потребовать соответствующее возмещение. Очень важно помнить, что если ты предъявишь чрезмерные требования, проклятие обернётся против тебя, поэтому суди справедливо. С тобой будут торговаться, будь готов к этому.

— Вот даже как, — пробормотал я. — И что бы вы посоветовали?

— Начни с того, что пойди в Гринготс и добейся разговора с главой банка. Чтобы тебя допустили к нему, намекни, что тебе известно кое-что о проклятии, но раньше времени не говори, что это ты наложил его. Начни разговор со стандартного обета о неразглашении и договорись о посредничестве. Учитывая, что их сотрудник тоже провинился, попробуй выторговать эту услугу в обмен на прощение банку долга перед родом. Разумеется, перед визитом замаскируйся или иди туда с повязкой вокруг лба. Это будет не очень хорошо для твоей репутации, зато введёт непосвящённых в заблуждение.

— Что мне требовать с провинившихся и в каком размере?

— Ну... воровство — не убийство, ты можешь позволить себе быть великодушным. С криминальных личностей лучше всего требовать услугу. Разовые дела или сведения можно взять бесплатно, шпионаж и другую работу на себя оплачивай, здесь зачётом идёт согласие работать. С добропорядочных граждан, если тебе не нужна от них никакая услуга, можно взять откуп деньгами или другим имуществом, но на них не разживёшься, потому что их проступки обычно невелики. Гораздо чаще бывает выгоднее простить их или назначить чисто символическое возмещение. И не забудь взять с каждого клятву о непричинении умышленного вреда твоему роду, прямого и косвенного. В большинстве случаев одного этого будет достаточно. Люди бывают обидчивы, даже если они неправы, поэтому не нужно вводить их в искушение мести после завершения расчёта.

— А что я должен сделать, чтобы завершить расчёт?

— После получения откупа или договорённости об откупе под клятву ты должен произнести фразу "освобождаю тебя от долга перед моим родом по этому взысканию". Я должен объяснять, зачем нужно уточнение "по этому взысканию"?

— Нет, почтеннейший Альтаир. Без него я освобожу человека от всех обязательств по отношению к роду, в том числе и от только что взятой клятвы о непричинении вреда.

— Соображаешь, — усмехнулся он. — Учти также, что помимо возмещения убытков и демонстрации силы рода, это ещё и хорошая возможность для вербовки. Если провинившиеся всё равно приносят клятву о непричинении вреда, то кому-то из них, возможно, покажется выгодным работать на тебя.

— Так... — пробормотал я. То, что поначалу выглядело только опасной неприятностью, разумеется, ею и оставалось, но и положительных сторон в ней было немало. — Хотелось бы заблаговременно знать, кто попал под проклятие и что от них можно ожидать... а главное, что и от кого можно получить, не нажив себе при этом врага. Почтеннейший Альтаир, насколько я понимаю, у вас, портретов, немалые возможности для сбора сведений. Это очень сложно для вас — составить список провинившихся и сделать характеристику и советы по каждому?

Со стен портретной послышались одобрительные смешки. Даже Альтаир заулыбался.

— Я не предложил тебе этого только потому, что если ты сам не додумаешься, это не пойдёт тебе впрок. Да, мы можем подслушать кое-что — не всё, но тем не менее. Доступные нам картины висят и в таких местах, где можно услышать многое. Кое-что мы знали раньше, кое-что узнали сегодня, а завтра уточним и предоставим тебе примерный список. Понятно, что он будет неполным, но в последующие дни мы постараемся дополнить его.

— Когда мне обратиться к вам за списком?

— Лучше всего послезавтра утром. Основные разговоры на подобные темы ведутся по вечерам. А теперь скажи, какой ещё урок ты вынес из нашего обсуждения.

— Что даже свои ошибки и промахи можно и нужно повернуть на пользу себе и роду.

— Именно. Я доволен тобой, Тубан.

13.

Гиппогрифа предки одобрили. Понятно, что на одних гиппогрифах родовую силу не поднимешь, но чтобы срочно подпитать чахнущее сердце рода, магическая зверюга подходила идеально. В ближайшую же ночь я недрогнувшей рукой скормил животное родовому камню.

А что тут церемониться? Любой взрослый человек не может не знать, что всех этих славных коровок, овечек, свинок, курочек, гусиков разводят не для того, чтобы они украшали мир. Представьте себе, домашних животных разводят на мясо, и даже если с кого-то из них получают шерсть, молоко или яйца, никто не даст им дожить до возраста, когда они станут несъедобными.

Вот так же и гиппогрифы.

На следующий вечер мне сообщили, что со мной — наконец-то! — желает поговорить сам Дамблдор. Из газет мне было известно, что с должности председателя его сняли общим собранием Визенгамота незадолго до происшествия с дементорами — по причине "очевидной неадекватности", согласно объяснению Фаджа журналистам. Еще через несколько дней Дамблдора выперли и с должности председателя Международной Ассоциации Магов — там, похоже, только и ждали его промашки в родной стране.

Тем не менее, директор Хогвартса всё еще пользовался огромным влиянием в Министерстве, иначе он не смог бы восстановить меня в школе. В бескорыстное участие бывшего первого лица Британии к сиротке я не верил — уж точно не в такое, чтобы он бегал по моим делам, срывая подмётки — значит, я позарез был нужен ему в Хогвартсе. Мои душевные метания были безразличны Дамблдору, иначе он обеспокоился бы моим состоянием, поэтому напрашивался очевидный вывод — директор собирался использовать меня.

Я не против, если меня используют, но только в открытую и за вознаграждение. Блэковские предки тоже используют меня, но здесь обе стороны точно знают, какой вклад они вносят в договор и что с него получают. Чем собирался расплачиваться со мной Дамблдор, память Гарри умалчивала, но опыт моей прежней жизни настойчиво утверждал, что если бы директор больше отдавал, чем брал, он не уселся бы так высоко.

Пока я наспех прикидывал, что мне может сказать местная святыня и что ей ответить, Рон и Гермиона, принесшие радостную весть, с двух сторон насели на меня.

— Гарри, ты чего стоишь?! — затеребил меня Рон. — Тебя ждёт сам Дамблдор!

— Да, Гарри! — подхватила Гермиона. — Ты не должен заставлять директора ждать, ведь он столько для тебя сделал!

— А что он для меня сделал? — заинтересовался я.

— Ну... — запал на лице Гермионы сменился сосредоточенностью. Было видно, с каким усердием она копается у себя в памяти. — Он принял тебя в Хогвартс...

— И как бы он меня не принял? Я колдун и обязан учиться в Хогвартсе. Как и вы, кстати.

— Подожди, сейчас подумаю... Вот... в конце первого курса он добавил тебе баллов за Квиррела и философский камень.

Упомянутый эпизод вдруг всплыл у меня в памяти, хотя до этого там было белое пятно. И мне он сильно не понравился.

— Во-первых, баллы — совсем не то, без чего жить нельзя, — я пренебрежительно усмехнулся. — Во-вторых, директор добавил их не мне, а Гриффиндору. И в третьих, это его действо обеспечило мне множество недоброжелателей с других факультетов. Прикинь, как это выглядело со стороны: директор нарисовал четверым соплякам кучу баллов и даже внятно не объяснил, за что. Но все прекрасно поняли, что не за учёбу и даже не за квиддич, а за некую таинственную внеклассную деятельность, которую они сами, может, сделали бы лучше, если бы о ней знали. Нет, Гермиона, давай вспоминай ещё.

— Сейчас вспомню... — Гермиона снова глубоко задумалась. — Ты же сам рассказывал, что в конце второго курса Дамблдор прислал Фоукса, чтобы спасти тебя.

Этот эпизод я вспомнил раньше, при виде Джинни, и уже составил по нему мнение.

— Если это он послал Фоукса, почему он сам не явился? А если Фоукс прилетел по своей воле, о чём вообще разговор? Весь год в школе творился беспредел, директор палец о палец не ударил, чтобы разобраться. Он и не подумал заступиться за меня, когда все называли меня тёмным магом. Это ты называешь — сделал?

Для Гермионы, похоже, стало делом чести вспомнить, что же для меня сделал Дамблдор. Она даже забыла, что меня дожидается виновник обсуждения.

— Ну, помнишь, на третьем курсе профессор МакГонаголл дала мне хроноворот...

— Понятно, что с разрешения директора, но не надо говорить, что она сделала это для меня.

— Но в конце года директор подсказал мне использовать хроноворот, чтобы мы спасли Клювокрыла, тебя и Сириуса!

Клювокрыл, значит. Он оказался полезен, не отрицаю. Никому не было бы лучше, если бы он впустую погиб под топором палача.

— Ты хочешь сказать, что директор опять всё свалил на нас, а сам умыл руки? — ехидно поинтересовался я.

Гермиона возмутилась, но как-то неуверенно. Возможно, такое кощунство уже забредало в её умную голову.

— Почему ты видишь во всём только плохое? — сердито спросила она.

— Потому что не вижу там ничего хорошего. Так, выходит, директор НИЧЕГО для меня не сделал?

— Подожди, ещё четвёртый курс...

— А что четвёртый курс? — про турнирные события я читал в летних газетах и кое-что оттуда постепенно вспомнил сам. — Дамблдор тогда развёл руками и сказал, что ничего не может поделать и что я должен участвовать в турнире. Это, по-твоему, сделал?

Гермиона озадаченно замолчала. Ладно бы мало сделал, но чтобы совсем ничего... Тем не менее отсутствие фактов было налицо.

— Он несколько раз вызывал тебя в кабинет, чтобы лично поговорить с тобой, и ты пил у него чай с лимонными дольками, — наконец нашлась она.