Черная рысь-1. Искусство выживания

— На халяву?— переспросил он.— Да нет, расходы на тебя — будь здоров.

— Не жалуйся, со мной одна экономия.

Раскладывая покупки по всему холодильнику, я поняла, что с голоду мы не умрем: в железную кастрюлю я вывалила макароны, поставила их на огонь и, пока те варились, сделала салат в глубокой миске, поставив ее на стол.

— Открыть вино?— предложил Дарин, извлекая бутылку из пакета.

— Давай.

Маленький столик в результате обрел краски. Два высоких бокала с темновато-красной жидкостью вписались между тарелок и овощным салатом. Я присела за второй стул напротив Дарина и, последовав его примеру, приподняла бокал.

— За скорую поимку Рыси?— предложил он.

— Для начала за удачное начало поисков,— поспешно поправила я. Бокалы звонко чокнулись. Я сделала маленький глоток, и меня слегка перекривило в лице. Делая вид, что пью, на самом же деле только касаясь губами стекла, я наблюдала, как Дарин осушает полбокала.

— Кстати, вкусно,— одобрил он макароны. Я заботливо хлопнула ему в тарелку порцию салата. Кушай, кушай, не жалко, да запевай больше.

Час спустя. Тарелки пусты. Я мучаю винцо, сделав только два полных глотка, в то время как вечно осторожный и предусмотрительный Дарин, развалившись на стуле, хлестал из горла. Картина была шикарная. Я добилась его замутненного рассудка. Зато спать Дэр будет крепко!

— Знаешь, у вас в Ирландии ужасные манеры,— сказала я, когда он снова начал расспрашивать о моей семье. Но начала разговор я примерно с того же вопроса и получила в ответ привычное: "То, что тебе надо знать, ты узнаешь".

— Да брось ты, Манька! По сравнению с моей историей, твоя никак не станет хуже.

Дарин отставил бутылку в сторону и, опершись руками о стол, наклонился ко мне. Туманный взгляд синих глаз с трудом остановился на переносице. Бог с ним, все равно утром не вспомнит. На меня также подействовала та доля алкоголя, что была в двух глотках.

— Уговорил,— сказала я. Дарин довольно улыбнулся, подставив ладонь под подбородок. Рука его в то время потянулась к бутылке.— Я родилась в России. Как и мои родители. Я не помню ничего об этой стране, потому что мы переехали сразу же после моего рождения, и зарегистрирована в Канаде.

— Погоди-погоди,— встрепенулся Дарин, и я на миг мне перехватило дыхание. Но, нет, он был не в том состоянии, чтобы выстраивать логические цепочки,— знаешь, что я вдруг понял?

— То, что я говорила тебе вчера?— съязвила я. Я не открыла ему новых знаний.

— Нет,— ответил Дарин,— я вдруг вспомнил тот день, когда я опознавал тело Рейвел. Я получил очень точное представление об ее убийце. И это исключает тебя из категории... этих самых... подозреваемых! Рысь-то, она абсолютно точно из...

— Мы будем обсуждать Рысь?— вдруг разозлилась я, с чего — непонятно.— Сменим тему?— напомнила я. Дарин запрокинул голову, вливая в горло напиток. Странно, что он не приставал ко мне, как большинство подвыпивших мужчин. Его клонило в сон. Разумеется, это меня устраивало.

— Я тут раскопал кое-какую информацию,— сказал он. У меня тревожно сжались брюшные мышцы. Зная Дарина, могу сказать, он раскопал бы что угодно, хоть скелет в шкафу, хоть клад на Карибских островах. Я почувствовала свое скорое разоблачение и гибель, но он продолжил непринужденным тоном,— оказывается, ты бывшая стриптизерша?

— Нет!— вскрикнула я с наигранным ужасом. На самом деле мне отлегло от сердца.— Нет, не стриптизерша! Танцовщица... но знаешь, небольшая разница, разве что я не раздевалась перед мужиками, моя площадка была огорожена решеткой, и любому, кто пытался меня лапать, менеджер давал оплеуху. И мне платили за часы, а не за приватные танцы.

— Одетая, неприкасаемая... Стриптизерши явно лучше,— сказал он задумчиво, и сделал глоток напитка.

— Формы у меня не те, для стриптизерши. Давай-ка теперь выведем тебя на откровенность, а, Дэр? Ты упомянул свою сестру.

Взгляд Дарина потускнел. Он небрежно отодвинул от себя тарелку, взял в руки солонку, принялся ее нервно вертеть в руках.

— Моя сестра много... для меня значила. Она была старше на четыре года. И есть один проступок, о котором не дает мне спокойно жить... Именно на ней я впервые опробовал свои силы. Помню ее покрасневшее лицо, неловкие движения, раскрытый рот, хватающий воздух... Я отделился от семьи, когда закончил колледж.

Меня передернуло от мысли, что Марию пытали в более грубой форме, чем меня проверял Дарин. И я также понимала, каково это, доставлять боль родным людям. Не до конца уловив причину, я прониклась к нему сожалением и на миг забыла: путь ищейки — только его выбор, и никого иного.

— Поэтому ты ушел из дома?— спросила я. Дарин погрузился в глубокий омут воспоминаний. Или же был настолько пьян, что засыпал за столом.

— Лучше ты мне скажи,— вдруг он очнулся от размышлений и ловко перевел тему,— почему сбежала в Италию?

— Я первая задала вопрос!

Дарин вздохнул, свободной рукой откинув волосы со лба.

— Это не та сфера моей... этой... жизни, которую я хотел бы с тобой обсуждать, Манька.

— Ха! Вот не жди тогда и от меня ответа!— я мгновенно ощетинилась. Сколько Дарину необходимо было выпить, чтобы открыться? Вероятно, он и в состоянии опьянения не переставал ощущать грани дозволенного. Загадки, которыми он так не желал делиться, лишь подогревали интерес. И вместе с тем возвращали к осторожности перед Дарином.

— От кого ты скрываешься, Анна?— напирал он, глядя мне прямо в глаза, словно гипнотизировал, балансируя на краю между человеческим разговором и животным анализом с холодным эффектом айсберга. Я оплошала, захотев его споить. Ошибалась — он отлично соображал. Его ничем не проймешь, ни вином, ни водкой, ни ломом.— Или выгораживаешь кого-то? Скажи, просто скажи... одно слово, большего от тебя не требуется...

Дарин накрыл мою руку своей, крепко сжимая ее, и подтянул меня ближе к себе. Разгоряченное дыхание скользнуло по моим губам, но я продолжала неотрывно смотреть в его глаза не в силах сопротивляться зрительному напору. "Он пьян",— шептал внутренний голос, который едва ли останавливал меня от преодоления той пары дюймов, что разделяли наши губы. Если бы я только подалась вперед, раскрыла все карты — пустила бы коту под хвост все временные достижения. Я была бы самой большой на свете предательницей.

— На кого ты работаешь?— прошептала я вместо ответа. Рука сжалась сильнее. Я заметила, как Дарин напрягся, но прибавила.— Как его зовут?

Мне, как и Дарину, одно имя могло дать больше, чем тысяча слов. Одно имя могло решить раз и навсегда мою судьбу. Нашу судьбу. Всего лишь одно имя либо с моей, либо с его стороны. Как мелочен мир, сомкнувшийся вокруг не шибко трезвой парочки молодых людей, что вытягивали друг из друга решения всех своих проблем и... приговор. Но я наткнулась на равного противника, такого же упертого барана, какой была сама. Да вот же они, титаны.

— Уже поздно, Анна,— напомнил он без намека на былую мягкость.— Займи мою спальню. Чистое белье в шкафу, а я посплю на диване.

После такого прощания Дарин поднялся и, не покачиваясь, не виляя из стороны в сторону, твердой походкой скрылся за перегородкой в коридоре. Спальня так спальня, мне же лучше. Оставив посуду на столе, я воспользовалась уборной, почистила на ночь зубы, по привычке собрав волосы в хвост. Я была не в силах обдумывать наш вечерний разговор, поведение Дарина и свое поведение, потому отложила размышления на следующий день.

Чемодан перекочевал в комнату Дарина, которая, как ей и положено, даже пахла им. То ли он пользовался стойким одеколоном, то ли я сошла с ума. Как бы то ни было, а постельное белье я менять не стала, сославшись на дикую усталость. Переоделась в любимую пижаму и заснула мгновенно, зарывшись носом в его подушку.

Глава 8

Впервые за долгое время вместо кошмара, в котором я терялась среди камней, а ищейки находили меня, я очутилась дома, не в Нью-Йорке — в Оттаве. Изящный кукольный домик наполнял пряный аромат с примесью шоколада: мама в коротком переднике готовила пирог, вытаскивая его из духовки. Я завалилась учебниками, сидя на высоком стуле в позе турецкого султана, и косо поглядывала на лакомство. Мама по-доброму улыбнулась и понесла пирог прочь из комнаты. Запретный плод ускользал прямо из-под носа! Я хотела пойти за ним, откусить кусочек, но ноги приклеились к сидению. Дернувшись снова, я приподнялась на руках, но штанины обвились вокруг ножек стула. Начало одолевать волнение. Мама вернулась, к недолгому облегчению, но в руках она несла не пирог, а сковороду. Глаза женщины загорелись ярким алчным огнем, зрачки расширились, перекрывая светло-желтую радужку. Она занесла руку и пристукнула меня сковородкой по голове, не обращая внимания на немые просьбы остановиться. После третьего удара я догадалась открыть глаза.

Через плотные шторы пробивался тонкий лучик солнца, скользя по скромно обставленной тесной комнате. Послышался щелчок, и Дарин показался в дверном проеме. Сослепу я приняла его за мать со сковородой, плотнее прижав к себе одеяло. Сознание вернулось быстро, но играло оно совсем не в том ключе, в котором обычно держало меня в узде. Вдобавок к моему развивающемуся сумасшествию Дарин разгуливал по дому в одних темно-синих пижамных брюках с сексуально всклокоченными после сна волосами, и походил он на ребенка, очаровательного тинейджера-переростка, задумчиво потирая одной рукой подбородок. Я поймала себя на мысли, что слишком долго его рассматриваю, отмечая мельчайшие детали, и напустила вид полного непонимания всего происходящего.

— Я стучал,— с порога начал Дарин. Не дожидаясь позволения, он прошел в комнату и направился прямо к моей, то есть своей кровати.— Эд звонил.

Я туго соображала, что за Эд и почему он меня напрягал. "Вспомнила, Эдгар — дружок Дарина, приказал ему держать меня под боком, превратив в домашнего ручного котенка. Ошибаетесь, мальчики, я только затихла",— я нахмурилась.

— И что ему надо?— дерзко осведомилась я, закутываясь плотнее в одеяло. Меньше всего на свете по утрам хотелось покидать теплую постельку.

— Догадываюсь, что тебе это не понравится.

Дарин бесцеремонно подвинул мои ноги и присел на край матраца.

— Выкладывай.

— Собирайся, Анна, мы едем в Венецию.

— Это зачем?— нахмурилась я. Дарину и самому, похоже, затея не нравилась, особенно после вчерашней пьянки. На больную голову только в Венецию и ехать. "Пусть только ответит, что Эд двести первый раз выследил мою родственницу, честное слово, я найду его и лично..."

— Рысь в Венеции, но радары сбиваются в расчетах. Не понимаю, как она может так искусно запутывать следы.

"Не-е-ет! Опять, опять, опять... Сдалась же ищейкам эта девица, так мало им самим по ней сохнуть, надо и меня посадить на поводок и тыкать носом в знакомые запахи. А то я забыла, зачем им понадобилась!"

— Ну, о`кей,— выдавила я спросонья.— Езжай, а я, пожалуй, останусь.

— В смысле?— не понял Дарин, выгнув бровь дугой. Я перевернулась на бок.

— В прямом! Я не еду. У меня учеба, куча планов на вечер... и вообще, многое вы о себе возомнили!

К моему изумлению, Дарин засмеялся. Прокрутив в голове сказанное, я все же не нашла смешных моментов и уставилась на него, требуя объяснений.

— Анна, твое нытье меня уже нервирует,— сказал Дарин, глотая поток глупых, почти ехидных смешков. Кто-то с самого утра разбудил во мне зверя! В начальной школе я раздавала несносным мальчишкам подзатыльники и быстро отучила видеть во мне объект для шуток.

— А меня бесит твоя Рысь!— вскипела я. Дэр замолчал, сардонически наблюдая за мной.— И то, как вы за ней носитесь на задних лапках! И ты меня бесишь с вечно недовольной миной и замашками командира! Запомни, Дэр, я не твоя собачка и никогда, слышишь, никогда...

Без лишних слов Дарин зажал мой рот рукой. Я только и успела моргнуть, как он повалил меня на кровать, склонившись к моему уху; темные волосы упали на мое лицо, и по новой привычке я затаила дыхание.

— Тише, девочка, не шуми — без тебя голова раскалывается,— говорил он низким голосом с нотками недовольства.— Если я захочу, ты ею будешь. Поняла меня, Анна? И не забывай о нашем соглашении,— для верности он повторил его, отчего я почувствовала себя до крайности униженной малолеткой,— пока ты помогаешь нам искать Рысь — остаешься в безопасности. Да, и кое-что еще...

При желании я смогла бы спокойно укусить его за руку, так как Дарин не ставил перед собой цели заткнуть меня. Это был символичный жест: "Играй по моим правилам или проваливай". Такое трудно не уяснить.

— За время нашего знакомства,— продолжал он,— у меня скопилось слишком много подозрений на твой счет, чтобы я мог отпустить тебя сейчас. Поэтому смирись, это лучшее доступное решение.

Я покорно кивнула. Сама не знаю, что ощущала в тот момент помимо унижения. Никому прежде не удавалось подавить стальное чувство собственного достоинства, и я не собиралась отступать, не собиралась подчиняться, а тем более человеку, который пробудил во мне тягу к борьбе.

Дарин отвел руку ото рта и подал другую, позволяя подняться. Я ее не приняла и кое-как перевалилась через край кровати на ковер, стараясь не касаться его. Единственная отрада для меня прозвучала в следующих словах:

— Я выпил за ужином, поэтому ты поведешь машину. На местности ориентируешься?

С картами я справлялась лучше многих мужчин и обладала хорошей памятью, не фотографической, но близкой к ней. Однажды проехав по дороге, я безошибочно находила ее вновь.

— Конечно! Доедем в два счета, Дэр,— просияла я с лживой улыбочкой на губах. Он прищурился, стараясь предугадать мои ходы. Он чувствовал подвох.

— Ты не сбежишь,— предупредил он. Я подняла вверх ладони в свою защиту.

— Никаких задних мыслей! Вот увидишь, дороги — моя стихия.

— Ну, ладно,— поверил он и подкинул в воздух связку ключей. Я поймала ее слету, спрятав в кулак,— одевайся.

Подхватив с табуретки одежду, Дарин направился к двери, но у выхода остановился и повернулся ко мне прежде, чем я начала танцевать победный танец.

— Захвати с собой какой-нибудь наряд. Платье, туфли, что вам, девушкам, нужно. Если опять облажаемся, придется встречаться с ними.

Кто такие они и для чего нам встречаться, Дарин не разъяснил, прикрыв за собой дверь. Я пару секунд думала, что надеть, и начала собираться. Пока Дарин со мной, не было и сомнений: он опять оплошает, и, дай Бог, не убьет меня до приезда в Венецию. Кем бы ни были эти очередные дружки Дэра, они еще узнают Анну Фостер.

— Анна, хватит краситься! Кто там на тебя смотреть будет?

— Ты будешь,— огрызнулась я. От нетерпения Дарин постукивал костяшками пальцев по двери в ванную, которую я заблокировала и теперь судорожно накладывала макияж. На "смоки-айз" ни времени, ни нервов не хватало, поэтому я ограничилась стрелками и тушью. В рекордные сроки помыла голову. Ей богу, как в армии для женщин. Знал бы Дэр, сколько ему придется ждать свою "Рысь", так бы не суетился, вытаскивая меня из ванной комнаты.

Разглядывая себя в зеркале, я поняла, что чего-то не хватало... что-то было не так с глазами...