Черная рысь-1. Искусство выживания

Екатерина Егорова

Черная Рысь — 1. Искусство выживания

Аннотация:

Есть всего несколько правил для девушки-оборотня, на которую объявили охоту. Первое: сбежать в Вечный город на семи холмах и затеряться среди его руин. Второе: любой ценой скрывать свою сущность, дабы остаться для окружающих обычной официанткой, превозмогая боль, животные порывы и леденящий холод синих глаз. И третье: влюбить в себя своего потенциального убийцу, который всеми силами пытается докопаться до правды и найти основания для черной работы. Здесь главное не промахнуться и самой не клюнуть на удочку симпатичного клиента из кафе. Но противостояние стай ничто по сравнению с влечением и отчаянным желанием раскрыть карты партнера. Временная защита взамен на помощь в поимке мнимого оборотня, насколько равны условия негласного соглашения? Осторожно, ищейки не дремлют.

Пролог

"Дейли Ньюз", Нью-Йорк

среда, 17 августа

...Во вторник ночью в редакцию поступил анонимный звонок с сообщением об убийстве тридцатидвухлетней Рейвел Харди, который сразу же был перенаправлен в Федеральное Бюро Расследований. Напоминаем, что это уже второе убийство на этой неделе. На месте преступления полиция не обнаружила следов нападения и объясняет произошедшее событие как несчастный случай. За неимением подозреваемых и показаний свидетелей Суд признает дело о таинственной череде убийств закрытым.

Результаты экспертизы ДНК показывают: в клетках погибших обнаружены чужеродные структуры. При дальнейшем исследовании было также выяснено, что клетки, взятые для анализа, имеют сходство в строении с клетками представителей отряда Хищные. Феномен остается загадкой как для ученых, так и для журналистов.

Поступающие в редакцию письма с подозрениями доказывают теорию о том, что случайные жертвы на улицах Нью-Йорка — действие организованной преступной группировки, мотивы которой не определены — погибших не удается классифицировать ни по расовой принадлежности, ни по возрастной категории. В одном мнения властей и населения сошлись: волна международного террора обрушилась на демократические страны Северной Америки и в меньшей степени на страны Западной Европы и Россию.

Настоятельно рекомендуем быть бдительными, сохранять спокойствие и в случае возникновения подозрительных ситуаций немедленно обращаться в правоохранительные органы по следующему телефону...

Глава 1

Италия меркла в сумерках уходящего дня. Покой окутывал спальные районы города на семи холмах, огибая суетный вне зависимости от времени суток вокзал Термини. По тихим улочкам дрейфовал транспорт. Резвые мотоциклисты обгоняли авто, водители которых не привыкли стоять часами в пробках. Молодежь стремилась в центр, в ночь, бодрствуя под теряющиеся в переулках звуки тарантеллы.

Автобус остановился на перекрестке. Сквозь темную дымку прорывались яркие огни ночного города. Переключив песню в плеере, я повернулась лицом к окну, запотевшему от перепада температур. Стекло тут же украсил витиеватый узор, который я начертила пальцем, не удержавшись от соблазна увековечить свое творческое "Я". Узор расползся в веселую рожицу, ничего пошлого: я ведь девушка, как-никак. Снова откинулась в неудобном пассажирском сидении и поймала неодобрительный взгляд соседки. Пожилая женщина в полосатом пальто для своих немалых лет выглядела ухоженно и привлекательно, сапфиры в золотых серьгах блестели под кудрявыми седыми волосами. Она безразлично перелистнула страницу книги с видом, ясно говорящим: "Ох уж эта деградирующая молодежь".

Вечерние лекции отнимали гораздо больше времени, чем утренние. Вставать мне приходилось ни свет ни заря в любом случае, а за те часы, что я проводила в аудитории, на мой счет могли бы капать центы. Но уж на образование грех жаловаться. Университет Джона Кабота — единственное учебное заведение, в котором занятия проводились на английском языке, а не на итальянском. Минусы, безусловно, имелись. Например, напрягал факт, что часть семейных сбережений пошла на оплату моего обучения. Теперь мне приходилось работать как вол, лишь бы поскорее покрыть эти расходы и освободиться от гнета долгов. Странная позиция, согласна, но моя семья — далеко не лучший пример идеальной. Я слишком рано стала самостоятельной. Приходилось впопыхах учиться не только итальянскому, но и бытовой жизни как таковой. Насколько проще было бы остаться в родном городе, а не мчаться сломя голову в чужую страну.

— Синьорина,— незнакомец подергал меня по плечу. Я с удивлением обнаружила, что заснула. Музыка давно сменилась, и теперь из наушников доносились яростные ритмы хард-рока. Мой музыкальный вкус был целиком и полностью подвластен функции случайной записи: не ограничивался ни жанром, ни ритмом, ни временем создания композиции. Порой я даже удивлялась тому, с какой легкостью некоторые меломаны делили музыку на мужскую и женскую.— Ваша остановка.

Я выглянула в окно. Незнакомец прав: автобус завернул на широкую улочку. В одном из ее домов я снимала квартиру. На углу — моя любимая булочная с лучшими в мире багетами, в которой полнощекий пекарь дарил мне складочки на боках, а заодно предлагал провести с ним вечер в его же пекарне, свободной от посетителей. Рядом с булочной — магазин для взрослых с вопиющей вывеской, открытый почему-то только в утренние часы. Чуть поодаль — "черный подвал", подъезд, кажется, третий по счету, где собирались накурившиеся подростки и устраивали оргии. Возмущенные жители исправно вызывали пожарных, которые приезжали настолько часто, что я многих узнавала в лицо. Далее элитный бар для местных аристократишек, чей так называемый аристократизм лез наружу после первой распитой бутылки "Джека Дэниэлса". Бармен — мой знакомый с факультета геологии — по моей наводке принимал гостей. Он нередко угощал меня в благодарность.

— Откуда вы знаете?— спросила я, освобождая место. Мужчина кивнул и, дождавшись пока я отойду, занял сидение.

— Это несложно, синьорина,— вкрадчиво пояснил он,— я каждый день вас встречаю.

Я поблагодарила его за напоминание, после чего он кивнул, поправив на носу круглые очки, и отвернулся.

На улице заметно похолодало. Свойственные средиземноморскому климату перепады температур иногда сказывались на моем здоровье. Я бы скорее выбрала холод и оделась бы теплее, нежели стояла сейчас перед массивной входной дверью и набирала код заледеневшими пальцами, чувствуя, как щупальца ветра заползают под короткую куртку.

В подъезде лампочки давно приказали долго жить, и добираться до лифта приходилось на ощупь. Но за полгода я успела освоиться и без спотыканий взобралась на свой этаж. Владелец дома раньше сдавал все квартиры как отельные номера, над входной дверью висел светящийся логотип компании. Но отель народ не жаловал, поэтому теперь за каких-то пятьсот евро в месяц предприимчивый дядечка сдавал бедным студентам. Мне и вовсе повезло — вот уж не знаю, что мужчина сорока с хвостиком лет нашел в непримечательной официантке, хоть и приятной наружности. Мои длинными русые волосы по обыкновению собраны высоко на голове в пучок; плечи по привычке бывшей танцовщицы бара расправлены; стиль одежды спортивный, ни капли не вульгарный; манеры поведения чуть хуже, чем в институте благородных девиц, но при этом слишком правильны для образа жизни распутницы. Я бы даже назвала себя прилежной католичкой, если бы была набожна и объясняла все недавние происшествия божьей карой. Наверное, улыбка манящая или глаза красивые, раз вместо обещанных пятисот сходят с рук четыреста евро. Мелочь, а приятно!

Закинув сумку в дальний угол и задев при этом прикроватную лампу, я включила свет. Старенький телевизор на тумбе покоился в центре комнаты. Да, не плазма, но вечерок в одиночной пьянке скоротать можно. Иногда итальянское телевидение транслировало хорошие программы, треть которых я таки понимала на слух. Подойдя к столику у окна, я соскребла мелочь в ладошку и, запрятав ее в карман, вновь отправилась к выходу. До десяти часов оставалось всего двадцать минут, и мне стоило поторопиться, чтобы успеть до закрытия.

Интернет-центр, к счастью, спрятался между подъездов неподалеку, на параллельной улице. В целом мой район довольно многолюден, особенно в летние месяцы и на Рождество: вверх по проспекту Трестевере туристы находят себе временный приют. Я частенько меняла квартиры, во многих из них не был проведен кабель, на подключение безлимитного интернета в телефоне я жадничала. Да и Skype здорово экономил на междугородных звонках, чем плохо? Первое время такой изнеженной горожанке, как я, было трудно без лишних денег, а привезенные с собой я быстро профукала. Теперь действовал строгий режим: никаких новых шмоток, никаких дорогих ресторанов, продуктовым магазинам предпочитаю рынки и вдобавок еще и самостоятельно пересчитываю сумму, чтобы продавцы не содрали лишнее. Представляю, какой нудной скрягой я казалась со стороны, но это лишь на первый взгляд. Все было не так плохо: я сильна в самоубеждении, да и Италия — мечта артиста.

Поздоровавшись на ходу с хозяином центра, шустрым старикашкой с рассеянным взглядом, я оставила на его прилавке монетку и выбрала компьютер в самом углу крохотного душного помещения. К слову, это был последний свободный компьютер: здешние жители и приезжие тоже не прочь порыскать по всемирной паутине. Нашлась и другая причина, почему я предпочитала Skype: обычный телефон легко отслеживался спутниками и навороченными навигациями, хотя я и не скрывалась от полиции, а вот интернет с многомиллионными пользователями, сотнями ежеминутных звонков из разных точек мира, было крайне сложно отследить, к тому же сигнал поступал из забытого района. Ищейки замучаются взламывать аккаунты и проводить между ними параллели. Я быстро загрузила программу и нашла в списке вечно зеленый контакт.

На экране всплыло нечеткое изображение молодой, но испорченной страданиями женщины со скандинавскими чертами лица. Голубой халатик под цвет глаз накинут наспех на отощавшие плечи. Ее растрепанные волосы небрежно свисали на грудь, прикрывая округлый подбородок. Как же она запустила свою жизнь, если у нее, вечной модницы и первой красавицы, пропала тяга к роскоши. Женщина обеспокоенно вглядывалась камеру, пока не догадалась посмотреть на экран своего компьютера.

— Привет,— я поднесла микрофон ко рту, сглотнув слюну от волнения, прежде чем продолжила,— Кейтлин.

Широкая, но слабая улыбка на миг озарила лицо собеседницы. Уже через секунду собеседница подавила ее и напустила ложной серьезности.

— Ты одна?— донеслось из наушников. Я сделала вид, что потянулась, украдкой окидывая взглядом центр. Наконец, кивнула.

— Но я не буду рисковать,— предупредила я как можно тише.

— Умница моя,— ответила она так же негромко,— как твои дела? Как учеба?

— Хорошо. Все что надо сдала.

— А деньги?— казалось, этот вопрос волновал ее больше всего.

— Появятся,— уверенно заявила я,— обязательно появятся, ма... Кейтлин. Пока что живая, как видишь.

Вымученная улыбка вновь появилась на ее лице.

— Не шути так, ладно?

— Хорошо,— повторила я. Это все, что я могла ей ответить.— Как обстановка в городе?

— Не улучшилась. Но скоро, скоро я заберу тебя.

— Зачем? Нет, я действительно справляюсь. Мои накопления скоро принесут проценты, и я все перечислю на твой счет, ладно? Через месяц или два.

Я не хотела зависеть от человека, который с трудом справляется с собой. Уверена, сестра с ее волевым характером лишь засмеялась бы на предложение вернуться назад.

— Я верю. Но отправлять тебя в Рим было наихудшим решением.

— Наихудшим было бы оставаться под обстрелом,— возразила я.— Ты все сделала правильно.

— Я никудышная мать,— голос ее сорвался, а я прикрыла наушники рукой, только бы не слышать этих слов и случайно не поддакнуть. Моя мама — удивительная женщина, на протяжении двадцати пяти лет она хранила семейный очаг, достойно воспитывала двоих детей, и в одночасье превратилась в мумию с вековым мучением в глазах и тлеющим интересом к жизни. В момент кризиса оказалось, что у нее не было ничего кроме нас с сестрой и верности мужу, давно утратившему это понятие. Женской мудрости, видимо, также не было. В ее возрасте можно уйти в разврат, а можно вывести бизнес за границу, вместо того чтобы ложиться ровненько и руки по швам.

— У нас все спокойно,— нарушила я тишину фразой невпопад.— По крайней мере, газеты молчат.

— Они могут недоговаривать,— она не отступала. Связь прерывалась.

— Кейтлин!

Не знаю как Мария, но я не могла простить ей требований называть ее исключительно по имени. Оскорбительно это, не по-матерински.

Хозяин обошел всех посетителей и предупредил об истечении времени. Я вновь восстановила окно, которое скрыла от старикашки, и растянула перед камерой губы. Это подействовало на собеседницу — ее напряженное лицо разгладилось.

— Я верю тебе. Но если вдруг что...

— Никаких "но",— вновь прервала я,— все под контролем! И мне надо идти,— и шепотом добавила,— я люблю тебя.

— И я тебя. Анна, запомни, как молитву: ни под какими пытками...

— Знаю.

— ... что бы ни произошло, не давай зверю вырваться наружу.

— Знаю!— рявкнула я, но мама успела закончить предложение и отключилась. Вряд ли за все время, проведенное в Риме, я завоевала к своей скромной персоне пристальное внимание, но если же это произошло, то одна лишь догадка ищеек поставит на карту новую метку. Теперь оставалось скрестить пальцы на удачу и впредь быть осторожнее. Хотя кого я обманываю? У мамы отменная интуиция — вскоре появится лазутчик, вшивая шавка с пытливым носом, которая просунет голову в двери моего тихого, мирного жилища. "Не дам, мама,— прибавила я мысленно, выходя на вечернюю улицу и направляясь обратно к старому отелю,— обещаю".

Домой я добралась быстро. Прибавила шагу и, слившись с тенью зданий, срезала путь. Повесила на крючок куртку, стянула сапоги и повалилась на кровать в том виде, каком была, не раздеваясь. Сон моментально смекнул, что это его шанс заволочь мой разум дремой и приковать к подушке,— пришел быстро, не принимая возражений.

Но пробуждение мое обратно пропорционально отбою: чем быстрее и легче я засыпала, тем сложнее было двум будильникам вызволить меня из кровати. Первый из утренних помощников прозвенел ровно в половину седьмого, едва лишь солнце выпустило первый лучик за горизонт. Перевернувшись на другой бок, я благополучно проигнорировала песню на телефоне, что раньше числилась в списке "любимых", но вскоре перекочевала в раздел "ненавистных", с которыми ассоциировалось утро. Ага, оно не бывает добрым — верно люди говорят.

Второй будильник — мой сосед с верхнего этажа. В семь часов без опозданий по трубе прошлась волна ударов и разнеслась по всему дому. Этого звука для моих барабанных перепонок и расшатанных нервов было достаточно, чтобы я разлепила глаза и сползла с кровати. В соревнованиях с зомби по скорости я бы взяла золотую медаль, это точно. Ответные три удара об батарею алюминиевой чайной ложкой вернулись к первоисточнику шума, и сосед успокоился, получив мой сигнал. Такая перекличка повторялась каждый вторник и четверг. Альфредо с радостью помогал мне с утренними подъемами, и, наверное, это занятие его, бывшего барабанщика школьной рок-группы, вводило в экстаз.