Бета-Тестеры ч2

теперь-то они уже точно не отстанут от незадачливых авиаторов. В тот же день на базу

тестеров, авианосец «Ржавеющий», обрушился удар. На этот раз карнажевцы

атаковали по-простому, без применения авиации. Нельзя сказать, чтобы они были

потрясающе вооружены или оснащены тяжелой техникой, — просто их было много.

Впрочем, не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы предугадать именно такое

развитие событий. К моменту атаки планер был уже надежно спрятан на другом конце

свалки: вокруг него возвели защитный каркас из труб, после чего попросту забросали

мусором. Карнажевцы в пыль разорили несчастные останки авианосца, не пожалев ни

взрывчатки, ни краски на похабные надписи с угрозами, оскорблениями в адрес Банзая

и клятвами отомстить.

Банзай с негодованием отверг как предложения «наплевать и забыть», так и

предложения чуть-чуть смухлевать, воспользовавшись привилегиями администраторов.

А в таком случае положение компании оказывалось незавидным.

От мысли перегонять планер до Кизякумов своим ходом пришлось отказаться. И даже

не потому, что карнажевцы наверняка пошлют ему навстречу несколько

велоистребителей, а хотя бы потому, что на горючее в таком объеме не оставалось

денег: последние сбережения Банзая и Ксенобайта ушли на покупку пулемета.

Раздобыть грузовик было негде, если только не мухлевать с использованием

админского аккаунта. Так родилась идея использования железной дороги.

Если говорить строго, Ксенобайт все-таки немного смухлевал: глубокой ночью, ближе к утру, он вошел в игру, убедившись с помощью базы данных, что на Кладбище

Машин и Механизмов нет ни единого игрока. Перетащив на пару с Махмудом аэроплан

к местной железнодорожной станции, где было вдоволь разбитых вагонов, программист

взялся за сооружение транспортного средства.

Утром карнажевцы еще раз перерыли все окрестности «Ржавеющего»: Ксенобайт

только злорадно ухмылялся, тайком наблюдая за ними через специальный сканер.

Однако чем ближе дело подходило к вечеру, к времени соревнований, тем нервознее

становилась атмосфера вокруг.

Неожиданно легко решилась вторая проблема: Мелисса весь день была какая-то

рассеянная, а ближе к вечеру, поздравив «мальчиков» с праздником, схватила Внучку

за косички и куда-то уволокла, сказав, что «у них еще есть маленькое дело на

сегодня».

И вот наступил час «Ч». Банзай прекрасно понимал, что рано или поздно их

обнаружат. Фактически все, на что он рассчитывал, — успешно погрузиться и

стартовать с Кладбища Машин, а там уже вся ставка на скорость.

Теперь все, что оставалось тестерам, — это работать на опережение. Пехота и часть

техники выбыла из гонки сразу же, но поднятая по тревоге авиация и легкие машинки

прочно сидели на хвосте. Ксенобайту и Банзаю оставалось лишь налегать на рычаг

дрезины: не зная подробной карты железной дороги, карнажевцы не могли применить

самый действенный прием борьбы с дрезинами: перегородить перед ней

железнодорожное полотно. Конечно, самое интересное ждало их на подъезде к

конечной цели их путешествия, но пока дрезина продолжала свой сравнимый с полетом

бег, оглашая степь перестуком колес и тоскливыми «Гребиблин!.. Гребублин!..»

Кизякумские степи

23 февраля, 17:26 реального времени

Если говорить строго, локация, названная игроками «Кизякумы», отнюдь не

подразумевала под собой именно пустыню. Скорее это была выжженная и

полузанесенная песком степь, из которой то тут, то там торчали, точно сточенные зубы

старого дракона, скалистые образования.

Что правда, то правда, эти самые песчаные наносы получились не особо удачно, что

и привело к окончательному закреплению не очень лестного названия. Зато тут было

раздолье для мотоциклов и легкой скоростной техники: было где разогнаться и было во

что при случае вляпаться на полной скорости, чтобы запчасти разлетелись. Были тут и

зараженные радиацией пятна, и занесенные песком руины, и еще несколько

достопримечательностей, главной из которых с некоторых пор стал гордый Ыч-Кирдык

(единственный на всю локацию) и расположенный возле него Ветробойный утес.

Для несущейся по рельсам дрезины степь вокруг обозначала что, с одной стороны, цель их путешествия близка. С другой — тут оставалась единственная ветка железной

дороги, ведущая прямиком до Ыч-Кирдыка, и не устроить тут засады было бы уже

просто глупостью.

Потеряв два летательных аппарата, карнажевцы, очевидно, решили, что атаки с

воздуха обходятся им дороговато. Последний велоплан сошел с дистанции: он еще

какое-то время висел высоко над дрезиной, потом его пилот, очевидно, выдохся и

сдался: аппарат стал отставать, а потом и вовсе пропал с горизонта. Впрочем, вскоре

навстречу дрезине вылетел другой аэроплан. Давать шанса сбить себя он не стал, но

зорко наблюдал за тестерами. Впрочем, к тому времени деваться им было уже некуда...

Первую засаду они миновали без особых проблем. Карнажевцев, наверное, подвела

любовь к фильмам про Вторую мировую войну, в которых партизаны пускают поезда

под откос, взрывая у них под колесами бомбу с помощью подрывной машинки. Но одно

дело — подорвать неспешно ползущий на повороте состав в несколько десятков

вагонов и совсем другое — угадать несущуюся, точно стрела, по прямой ветке дрезину

с жалкими тремя вагонами. Взрыв громыхнул позади замыкающего броневагона, состав

подскочил на рельсах и стремительно унесся вдаль, оставив после себя лишь отзвук

презрительного «Гребублин!».

Вторая засада была уже гораздо серьезней. Карнажевцы перегородили рельсы одной

из своих машинок-багги (с материалом для баррикады в степи, на счастье тестеров, было туго) и залегли за ней, готовясь обстреливать дрезину.

Мак-Мэд успел снять персонажа, поднявшего было РПГ, до того, как он успел хотя бы

прицелиться. Потом пристрелил того, кто потянулся было поднять гранатомет. А потом, от греха подальше, спустился в вагон и задраил все люки, так как дрезина уверенно

шла на таран.

Удар был страшен. Бедную машинку снесло с насыпи, согнув пополам. Весь

маленький состав содрогнулся, но чудом устоял на рельсах и, быстро восстанавливая

скорость, понесся дальше.

Только с третьего раза карнажевцы наконец нашли аргумент, противопоставить

которому было решительно нечего До Ыч-Кирдыка оставалось совсем немного, быть

может — последняя станция, когда дрезина плавно ушла на боковую ветку: кто-то

наконец догадался просто перевести стрелку.

— Ну вот и приплыли, — вздохнул Мак-Мэд, садясь на краешке крыши вагона и

свешивая ноги вниз.

Ксенобайт даже перестал качать рычаг. Заморгав, он беспомощно огляделся по

сторонам, как будто не совсем представляя, где он и что тут делает. Потом снова

схватился за рычаг и, упрямо поджав губы, толкнул его вниз.

...В бетонный блок, обозначающий конец пути, дрезина врезалась на полной

скорости. Сама дрезина, вагон-ресторан и платформа, припечатанные сзади

броневагоном, превратились в крепко спаянный бутерброд, который карнажевцы еще

долго ковыряли ломиками. Однако того, что их больше всего интересовало, они так и

не нашли: обломков выкрашенного ярко-красной краской триплана. А когда до

орудующей в железнодорожном тупике команды добралась весть, что минут за десять

до крушения дрезины над Ыч-Кирдыком пролетел самый натуральный «Фоккер DR 1», аэроплан легендарного Красного Барона, стало окончательно ясно, что без

грандиозного надувательства не обошлось.

Ыч-Кирдык

23 февраля, 17:41 реального времени

Когда Ксенобайт вышел из ыч-кирдыкского морга, его все еще пошатывало.

Виртуальный мир дарил редкую возможность быть растертым в кровавый фарш между

бетонным блоком и грудой желез, так сказать, на ясную, не замутненную болью голову.

В такие моменты воображение очень живо достраивает запрещенные техникой

виртуальной безопасности детали: хруст костей, влажное чавканье вывалившихся из

черепной коробки мозгов... В общем, живое воображение тут скорее минус, чем плюс.

Мак-Мэд отделался легче программиста: его выбросило далеко вперед, после чего он

на скорости около восьмидесяти километров в час врезался в кирпичную стену. Все

равно как с большой высоты упал. Тем не менее, выйдя из морга, оба присели на

лавочку перевести дух и хоть немного привести в порядок расшалившиеся нервы.

— Как думаешь, старикана уже попалили? — нервно дергая веком, спросил Мак-Мэд.

— Гребублин! — подскочив, выкрикнул Ксенобайт, испуганно захлопнул себе рот

ладонью и почему-то шепотом проговорил: — Думаю, да. На Ветробойный утес он

должен был заходить над городом, а не заметить такую машину...

— Да уж, — проворчал снайпер. — Вы бы его хоть покрасили бы поскромнее, что ли?

— Нельзя, — помотал головой программист, — реконструкция...

Мак-Мэд только вздохнул.

— Тогда пошли, что ли? А то как-то мне неспокойно...

— Ничего. С ним там Махмуд, если что — отобьются.

Тем не менее оба тестера встали и заковыляли к восточной окраине города, откуда

шла дорога на Ветробойный утес.

Суть комбинации была достаточно проста. Во-первых, на платформе посреди

состава, под брезентом находился не настоящий аэроплан, а его макет. Сам ярко-

красный «Фоккер» со снятыми крыльями (Ксенобайту удалось-таки сделать достаточно

прочное крепление) находился в «вагоне-ресторане»

Всю задумку чуть было не испортил висящий на хвосте велоплан. Но когда его пилот

наконец сдулся, Мак-Мэд снова вдарил по тормозам. Драгоценные секунды убегали

одна за другой, но прошло несколько минут, прежде чем у Ксенобайта перестали

трястись руки и он смог взяться за скоростную сборку аэроплана. Львиная доля пути

была пройдена, теперь триплан мог добраться до Ветробойного утеса своим ходом.

Банзай был плох после бешеной гонки на дрезине, но, когда Махмуд с Мак-Мэдом

чуть ли не силой впихнули его на пилотское сидение, неожиданно подтянулся и

судорожно вцепился в штурвал. Махмуд сел на место второго пилота. Это было

единственное серьезное изменение, которое Ксенобайт внес в конструкцию: оригинальный «Фоккер DR 1» был одноместной скорлупкой. Банзай запустил мотор, взял короткий разбег (после тренировочных взлетов с палубы авианосца — сущие

пустяки) и, оторвавшись от земли, взмыл в небо. А Ксенобайт с Мак-Мэдом отправились

дальше — до конца отвлекать на себя внимание противника.

Приятели уже почти доковыляли до окраины города. Они как раз пробирались сквозь

лабиринт каких-то однообразных гаражей, когда навстречу им выкатилось что-то

маленькое, чумазое, взъерошенное, с огромными выпученными глазами и

перемотанное, точно мумия, грязной мешковиной. Ксенобайт шарахнулся в сторону, с

гулом врезавшись в жестяную стену гаража и оставив на ней отчетливую вмятину.

Более практичный Мак-Мэд уже занес ногу для пинка, когда существо заверещало:

— Не стреляйте, то есть не пинайте! Это я!

— Кто — я?! — строго спросил Мак-Мэд, не опуская готовую к применению ногу.

— Вам туда нельзя! Там все плохо! Там...

Ксенобайт со стоном отлип от стены. Осторожно потрогав помятый нос, он угрюмо

цыкнул зубом и раздраженно буркнул:

— Кеша! Ну нельзя же вот так на людей бросаться!

— Кеша? — удивился стрелок. — Посмотрите-ка, и правда Кеша. Богатым будешь!

Только почему в таком виде?

— Маскируюсь! — пискнул дизайнер.

Подключить к операции Кешу решили после долгих и тяжелых колебаний. С одной

стороны, Кеша с трудом хранил секреты, даже не потому, что был склонен сплетничать, а потому что часто витал в облаках. С другой — Ксенобайт обладал просто-таки

гипнотическим влиянием на бедолагу. А с третьей — тестерам просто не хватало рук.

В конечном итоге Ксенобайт приступил к поэтапному зомбированию. Для начала он

объяснил Кеше, какая великая честь и ответственность готова лечь на его плечи. Затем

долго и в красках объяснял, каким поросенком дизайнер окажется, если не оправдает

оказанного доверия. Наконец, перешел к живописанию моря общественного порицания

и презрения, которое обрушится на Кешу, если тот вздумает предать их дело... Когда

бедолага готов был немедленно сделать сеппуку, только бы не выдать, даже случайно, доверенную (а точнее — еще не доверенную) ему тайну, Ксенобайт наконец объяснил

ему боевую задачу.

Задача у Кеши была и правда очень ответственная: переводить стрелки. Все время

опережая дрезину на один перегон, дизайнер находился вне зоны внимания

разъяренных карнажевцев, и в то же время именно от него зависело, не заедет ли вся

компания в какой ни будь тупик. Что было бы, если б идея контролировать стрелки

пришла в голову карнажевцам чуть раньше, — страшно было подумать. На всякий

случай Кешу познакомили со сталинской концепцией «стрелочника», что, надо думать, добавило ему чувства ответственности.

— Ну рассказывай уже, что стряслось, — вздохнул Мак-Мэд.

Однако Кеша, как с ним часто бывало, так разволновался, что не мог толком связать

двух слов. Он отчаянно жестикулировал, но единственные слова, которые он мог

выговорить внятно, это «беда» и «там».

— Дай сюда, вот как надо... — раздраженно буркнул Ксенобайт.

Оттеснив плечом стрелка, он положил руки Кеше на плечи и вдруг уставился ему в

глаза тяжелым немигаюшим взглядом. Дизайнер пару раз дернулся, пискнул — и

завороженно уставился на программиста, точно кролик на удава.

— Ваши веки наливаются тяжестью, вы чувствуете приятное тепло во всем теле... —

замогильным голосом монотонно прогудел программист. — Вы засыпаете... Засыпаете...

Вы спокойны... Повтори: «Я спокоен»...

— Спокоен... — едва слышно выдавил Кеша.

— Хорошо. А теперь рассказывай, что стряслось? Засада карнажевцев?

— Не-е-е.

— Хм. Что-то случилось с аэропланом?

— Не-е-е...

— Банзай впал в старческий маразм?

— Вроде не-е-е.

— Тогда, черт побери, в чем дело?!

— Мелисса!

— Мелисса?

— Да. И Внучка.

— А с ними-то что не так?

— Они тут.

— Где?! — испуганно заозирался программист.

— На утесе.

— На Ветробойном утесе? — нахмурился Мак-Мэд. — Там, откуда стартует эта