Лис Адриатики

За ужином познакомились поближе с капитаном "Эсперо" и его помощником синьором Луиджи Карбоне, который тоже знал французский. Оба выражали всяческую любезность и старались споить дорогих гостей, поднимая тосты за успех предстоящего плавания. Но пассажиры не поддались на эту примитивную уловку, отказываясь под благовидными предлогами. А когда после ужина вернулись в каюту, то Мэттью понял, что здесь кто-то побывал. Открыть их дорожные сундучки, купленные в одной из лавок специально для морского путешествия, неизвестный посетитель не смог. Хотя и пытался. Но замки не поддались, а оставлять явные следы взлома было нельзя. Это лишний раз убедило Мэттью, что доставка двух "французов" в Триест в планы синьора Бонмарито не входит. Мозеру ничего говорить не стал, а то еще начнет паниковать, и возбудит ненужные подозрения раньше времени.

Мэттью же снова оказался в своей родной стихии. У тринидадцев он как-то услышал необычное выражение — адреналиновый наркоман. Сначала не понял, о чем речь. А когда ему объяснили, призадумался. В какой-то степени это относилось и к нему. Назвать Мэттью адреналиновым наркоманом в чистом виде было все же неверно. Он не испытывал постоянной тяги к опасным приключениям, стараясь по возможности их избегать. Но если это не удавалось, и столкновение было неизбежным, то он неведомым образом переключался в боевой режим, когда опасная игра на грани становилась азартной и желанной. А все действия противника представляли интерес в плане противодействия ему. Причем Мэттью никогда не упускал возможности поиграть с врагом. Создать у него иллюзию своего превосходства и скорой победы. А потом лишить этих иллюзий. Правда, это не касалось незнакомцев. Например, врагов в бою, или уличных грабителей, которые наткнулись на него совершенно случайно, и понятия не имели, кто он такой. С этими он не церемонился, разбираясь быстро и жестко. Но вот с теми, кто пытался его обмануть и воспользоваться его доверчивостью, Мэттью не отказывал себе в удовольствии поиграть, как кот с мышью. Они в полной мере успевали испить чашу разочарований до дна. И за оставшееся время их грешной жизни могли понять, какую глупость они совершили, покусившись на жизнь Мэттью Каррингтона, английского дворянина.

Ночь прошла тихо. Никто пассажиров не побеспокоил, а утром "Эсперо" покинул гостеприимную гавань Валетты. Сразу же стало ощутимо покачивать, поэтому Мозер начал играть отведенную ему роль, "страдая" от морской болезни, и на завтрак Мэттью пошел один. Больше пассажиров на борту не было, и он завтракал в компании с помощником капитана синьором Луиджи Карбоне. Капитан успел перекусить раньше и уже был на палубе. Помощник очень удивился, увидев Мэттью в одиночестве.

— Доброе утро, месье Пастер! А где же Ваш друг?

— Доброе утро, месье Карбоне! Укачало. Пьер очень плохо переносит море. Если погода не улучшится, то до самого Триеста будет в лежку лежать. Проверено.

— Напрасно. Нужно наоборот быть на палубе и пытаться хоть что-то делать.

— Говорил я ему. Бесполезно...

За завтраком словоохотливый Луиджи рассказал много интересного, исподволь пытаясь вытянуть из Мэттью побольше информации об их поездке и конечной цели. Но Мэттью все отшучивался и сводил разговор к фривольным темам, обсуждая иногда весьма пикантные вещи без потери "красоты момента", что вызывало хохот у Луиджи. Расстались вполне довольные беседой, хотя Мэттью чувствовал досаду своего визави, который не смог выяснить все, что хотел. На этот счет ему пришло в голову еще одно необычное выражение тринидадцев — страна непуганых идиотов. Когда ему растолковали смысл фразы, он долго смеялся. Но в данной ситуации это выражение подходило как нельзя лучше. Вести себя так нагло, не скрывая своего интереса, для этого действительно надо быть непуганым идиотом. И считать, что собеседник ничего не поймет. Или их обоих у ж е считают покойниками? Ну-ну...

Выйдя на палубу, Мэттью с интересом огляделся. Мальта была уже далеко за кормой и "Эсперо" шел с небольшим креном на правый борт. Сзади постепенно догонял тринидадский фрегат, следуя тем же курсом. Фрегат шел без парусов, оставляя за собой слабый шлейф дыма. Поскрипывали снасти над головой, и вода с шипением проносилась вдоль бортов. Ветер был довольно свежий, но до настоящего шторма еще далеко. Море было покрыто белыми барашками пены на гребнях волн, которые накатывались на "Эсперо" с левого борта с кормы. Полакр довольно резво шел в бакштаг левого галса, выдавая не менее девяти-десяти узлов. Конечно, не бог весть сколько, и от быстроходной пиратской шебеки все равно не убежишь, но на этот случай имелись двенадцать шестифунтовых пушек на палубе, которые Мэттью начал с интересом рассматривать. Что не укрылось от внимания капитана, стоявшего на юте и осматривающего горизонт.

— Интересуетесь нашей артиллерией, месье Пастер? Доброе утро!

— Доброе утро, месье капитан! Да, очень интересно! Никак не могу понять, как же стреляют из пушек на море и умудряются попадать? Ведь качает!

— О-о-о, тут есть свои секреты, месье Пастер!

И капитан Бонмарито начал травить морские байки, достойные сказок Шехерезады. Мэттью только удивлялся и ахал, делая вид, что все принимает за чистую монету. Ему это было нетрудно, искусством лицедейства бывший глава разведки бывшего короля Англии владел в совершенстве. Но, разговаривая с капитаном, он не ослаблял внимания за окружающим, прислушиваясь к разговорам матросов на палубе. Матросы считали, что он не знает итальянского языка, поэтому не стеснялись в выражениях, обсуждая его персону в ироничном свете. Но Мэттью не подавал виду, что все понимает, и сохраняя заинтересованное выражение лица, слушал капитанские байки. Пока до его слуха не донеслась фраза, брошенная одним из матросов.

— Вот как придем в Рипосто, там и будешь девок щупать! Ничего, недолго осталось! А сейчас, если невтерпеж, русалку на носу пощупать можешь! У нее тоже сиськи — что надо!

Раздался хохот. Очевидно, говоривший подразумевал носовую фигуру на форштевне. Но Мэттью насторожился. Рипосто? Причем тут Рипосто? Ведь Рипосто находится на... Сицилии. До Триеста оттуда еще идти и идти. И что значат слова "немного осталось"? Капитан ничего не говорил о заходе в Рипосто — маленький захолустный городишко. Наоборот уверял, что они пойдут прямиком в Триест... Что же это значит?

Но сколько ни вслушивался Мэттью в дальнейшие разговоры, ничего нового не узнал. Правда, и непосредственной опасности пока что не ощущал. Неужели он ошибся в своих подозрениях? Нет, вряд ли... Скорее всего, капитан в раздумьях. Брать ли грех на душу, или не брать. До Триеста, если погода не ухудшится, суток трое-четверо идти. Время еще есть...

Вдоволь наслушавшись сказок синьора Бонмарито и прогулявшись по палубе, Мэттью вернулся в каюту, рассказав о том, что узнал. К его удивлению, Мозер воспринял новость спокойно.

— Скорее всего, наш уважаемый капитан промышляет доставкой контрабанды сицилийцам. Поэтому и выбрано ужасное захолустье вроде Рипосто. Там и порта нормального нет. Такое здесь сплошь и рядом бывает. Никому постороннему, естественно, он говорить об этом не будет. Вот и нам не сказал.

— Хорошо, если так. Но спать этой ночью нам придется по очереди. Не доверяю я этому типу...

День прошел тихо. Никто пассажирам не докучал, а Мэттью, частенько выходя на палубу, не задавал глупых вопросов. Вроде того, а почему это берег Сицилии так близко? И почему это "Эсперо" забирает все больше и больше к северу, когда для того, чтобы идти к мысу Санта Мария ди Леука — крайней точке Апеннинского "сапога" на его "пятке" перед входом в Адриатику, нужно держать курс гораздо восточнее? Ладно... Может и в самом деле синьор Бонмарито контрабандой промышляет. Незачем совать нос в эти дела...

За ужином Мэттью снова постарались споить и снова не получилось. Сославшись на то, что устал, он не стал долго засиживаться за столом и ушел в каюту. Никаких сомнений у него уже не было — "Эсперо" шел в направлении Мессинского пролива, удаляясь все дальше и дальше от маршрута, каким он должен был следовать, если бы шел из Валетты в Триест. Но Мэттью помалкивал об этом, делая вид, что ничего не понимает. В конце концов, восемнадцать человек команды "Эсперо" для него не противники. Он справится с ними без особого труда. Но потом вылезут две огромные проблемы. Первая — как довести корабль до Триеста? Вдвоем с Мозером они не справятся. Это не рыбацкая лодочка. И вторая проблема — что после этого делать с Мозером? Ведь скрыть такое от него не удастся. А он умный. Сразу поймет, что дело нечисто. Может и не заподозрит его в "колдовстве". Но подводить такого непонятного и опасного человека к императору... Может и передумать...

Проснулся Мэттью среди ночи от какого-то стука. Качка прекратилась. На соседней койке сидел Мозер, держа в руках пистолет. Лунный свет, проникающий через небольшое окошко в борту, частично освещал каюту.

— Что случилось?

— Недавно стали на якорь, берег рядом. И на палубе вскоре какая-то возня началась.

— Похоже, синьор капитан обстряпывает свои контрабандные делишки. Ладно, не будем ему мешать. Только схожу и посмотрю, что там творится.

— Франсуа, ты что?! Хочешь, чтобы тебя сочли ненужным свидетелем?!

— Не волнуйся, я осторожно. Не думаю, что эти пьянчуги более внимательны, чем стража Али-бея. А ты оставайся здесь и прикинься спящим, если вдруг кто заглянет. И очень тебя прошу — не предпринимай н и ч е г о, если только нет непосредственной угрозы твоей жизни...

Осторожно приоткрыв дверь, Мэттью выскользнул из каюты. Он з н а л, что рядом никого нет. Пройдя до выхода из кормовой надстройки на палубу, выглянул наружу. На палубе кипела работа. Выгружали какие-то ящики из трюма и спускали их за борт в стоявшую рядом лодку. Из доносившихся до него реплик, которыми обменивались матросы, ничего нельзя было понять. Неподалеку виднелся высокий берег с кое-где горевшими огоньками. Но тут он заметил капитана, стоявшего в сторонке возле фальшборта и разговаривающего в полголоса с незнакомцем, закутанным в плащ и с надвинутой на глаза шляпой. Причем собеседник явно был чем-то недоволен. Осторожно подойдя поближе и следя, чтобы на него случайно кто-нибудь не налетел, Мэттью вскоре понял, что не зря решился на ночную прогулку под отводом глаз.

— Это возмутительно, синьор Бонмарито!!! Ваша жадность переходит все границы! Зачем Вы взяли двух посторонних в Валетте?! Вам все мало денег?!

— Да в чем проблема-то?! Ну взял и взял. Чем они вам помешают? Тем более, это сухопутные крысы, и они все равно ничего не поймут. Сейчас, кстати, дрыхнут оба.

— Да мне плевать, поймут они, или нет!!! Они будут в и д е т ь нас всю дорогу! И запомнят! А у меня нет никакого желания случайно столкнуться с ними в Австрии!

— Так что же теперь делать?

— Что хотите!!! Вы сами создали эту проблему, вот сами ее теперь и решайте! Но чтобы по приходу в Триест этих двоих здесь не было!

— Хорошо. Сейчас некогда, а как выйдем в море...

— Нет! Не как выйдем в море! А не раньше, чем мы высадимся на берег! До этого — никаких эксцессов на борту! Мне не нужны случайные проблемы из-за Вашей жадности!

— Да какая разница-то?!

— Синьор Бонмарито!!! Я непонятно сказал?!

— Хорошо, хорошо, как скажете! А где сейчас место высадки?

— Неподалеку от Триеста, я покажу на карте. Глубины там подходящие, не волнуйтесь...

Ох как интересно-о-о!!! И куда же это они вляпались?! Тут явно не одна лишь банальная контрабанда. Тут секреты гораздо серьезнее... Мэттью с интересом слушал, стоя неподалеку и по-прежнему находясь под отводом глаз, но больше ничего существенного не узнал. Выгрузка, тем временем, подходила к концу. Капитана отвлекли, поэтому он оставил своего собеседника и пошел улаживать какой-то вопрос. Мэттью решил, что хватит так рисковать, и тихонько убрался с палубы тем же путем. За все время его так никто и не заметил. По крайней мере, убивать их прямо сейчас не собираются, и то хорошо. А если кому-то надо высадиться тайно возле Триеста, то его это вполне устраивает. В конце концов, необязательно же им идти в сам Триест? Необязательно. Можно высадиться на берег и неподалеку от него... Так будет даже лучше...

Вернувшись в каюту, Мэттью рассказал все, что узнал. Держать в неведении своего "компаньона" и дальше было опасно. Мозер воспринял информацию без паники, но мыслил в стандартном ключе.

— Нам надо бежать немедленно, пока эти мерзавцы заняты! И пока берег рядом! Мы не справимся с такой толпой!

— Не нужно, мой друг. Поверь, с п р а в и м с я.

— Так же, как ты справился с охраной Али-бея? Кто ты на самом деле, Франсуа? Подозреваю, что Жан де Ламберт — не единственное твое имя.

— Разве это так важно, какое имя мне дали родители? Ты разве до сих пор не убедился, что дружить со мной гораздо лучше, чем враждовать? И что у нас у обоих общие интересы?

— Убедился...

— Ну и что тебя смущает?

— Франсуа... Ты... колдун? Иначе как ты справился со всем отрядом стражи Али-бея?

— Мой дорогой дружище Пьер! Никогда не бросайся такими обвинениями! Если тебя услышит тот, кто имеет привычку доносить, то заодно возьмут за шиворот и тебя. Чтобы выяснить, что ты знаешь. Надеюсь, ты это понимаешь?

— Понимаю. Но все же?

— Колдовство придумали глупые люди, которые не могут что-то объяснить. Думаю, ты не считаешь колдовством фокусы в балагане комедиантов?

— Так-то ведь фокусы!

— Зато выглядят, как настоящее колдовство! В каждой профессии есть свои секреты. Есть они у фокусников. Есть и у таких, как я. Я ведь тебе уже говорил, что раньше мне пришлось поработать "на природе". И чтобы выжить там, где я был, тоже надо знать секреты определенных "фокусов". Запомни, я — п р о ф е с с и о н а л! Поэтому не охранникам Али-бея со мной тягаться. Которые годятся лишь на то, чтобы прикрыть щитом своего хозяина, да кому-нибудь пинка дать, кто вовремя с дороги не убрался. Про этот сброд на "Эсперо" даже говорить не хочу. Дать табуреткой по голове в ходе пьяной драки в таверне, или сунуть нож в бок прохожему на ночной улице — это все, на что они способны. Разве я не прав?

— Прав... Так что делать будем?

— Вот это уже деловой разговор! Ты по-прежнему "страдаешь" от морской болезни и сидишь в каюте. Я постараюсь за время плавания узнать как можно больше и как следует изучить все помещения на корабле. Иногда буду выводить тебя на палубу подышать свежим воздухом, сторожить наши вещи и дальше нет смысла. Раз нас все равно приговорили, то красть заранее ничего не будут. Не знаю, почему эти мерзавцы не хотят избавиться от нас до тех пор, пока не высадятся на берег, но нам это на руку. По ходу дела могут выясниться еще какие-то нюансы, поэтому для тебя сейчас главное — делать в с ё, что я скажу. Пусть даже это тебе покажется нелепым, или бессмысленным. Если, конечно, хочешь добраться до Вены живым и здоровым. Договорились?

— Договорились!

— Вот и хорошо! А сейчас — спать! Раз мы с тобой оба сухопутные крысы, ничего не понимающие в морских контрабандных делах, то нам ночью положено спать. Что мы и делаем. А утром — видно будет...