От ненависти до любви ( старая версия )

Ильт и Эльресто, занявшие наблюдательную позицию в разных концах коридора, облегчённо перевели дух. И тут же снова напряглись, потому что Грандин, пройдя мимо, внезапно, — почти рывком — вернулся назад, и глаза его, не отрываясь, впились в длинные столбики цифр и имён. А затем щека у него дёрнулась, а кулаки сжались. Он стремительно развернулся, глаза его внимательно сузились, впиваясь в каждую подозрительную щель коридора.

Оба юноши торопливо рванули прочь. Сталкиваться с разъярённым Грандином, и доказывать ему, что они знать не знают, где может находиться Ири, было чревато по двум причинам. Первая — Грандин всё равно не поверит. Вторая — если Грандин не поверит, ему придётся сказать правду, хотя бы ради собственной, физической и душевной безопасности. А когда Грандин узнает правду, он разозлится, — и это было третьей уважительной причиной, по которой, попадаться на пути Грандина было крайне опасно.

Ири не то чтобы боялся Мистраля. Это было нечто выше логического понимания. Впрочем, это было очевидным для всех, кто когда-либо сталкивался с Мистралем. Он никогда не опускался до обычной драки, и редко когда доходил до дуэли, по той причине, что в академии не было ни одного достойного ему соперника, — кроме Ара.

Хотя, в последнее время, в этом правиле появились свои исключения.

И все же, в Мистрале было что-то наводящее ужас. Стоило Грандину устремить на него взбешенный взгляд, — Ири буквально цепенел, как кролик перед удавом. И хотя внешне это было мало заметно, факт оставался фактом : Ири, ужасно боялся гнева своего сурового любовника, и теперь, сидя под столом в библиотеке, он искренне надеялся, что к вечеру Мистраль успокоится, и они смогут нормально поговорить. Вооружившись учебником, Ири с тоской посмотрел на часы, показывающие, что начались занятия, и, решив, что Мистраль сам виноват в том, что такой жуткий, принялся читать, успокоив свою совесть, чего нельзя было сказать о душе. Щёки его горели, уши тоже.

Господин Мангеус — пожилой почтенный библиотекарь, являлся весьма деликатным человеком, и обнаружив под своим столом одного из выдающихся учеников, постеснялся спросить, о причине столь странного поведения. Поэтому, чтобы не мешать студиозу сходить с ума, господин Мангеус, только осведомился, не нужно ли господину Ару, что-нибудь для большего удобства; получив отрицательный ответ, пересел в одно из кресел читального зала и занялся разбором архивов.

— Господин Мистраль, большая честь видеть вас. Вы не частый гость. Ищите какую-нибудь редкую книгу?

Ири сжался и перестал дышать, скорчившись под столом в три погибели, и надеясь, что Мистралю не придёт в голову заглянуть за стойку.

— Возможно. Здравствуйте, господин Мангеус, — Грандин остановился, прищуриваясь и обшаривая библиотеку цепким ищущим взглядом.

— Вы что-то ищите? — участливо осведомился Магнеус. — Могу я вам помочь?

"Проклятый старик!" — с досадой подумал Ири.

— Буду вам очень признателен... — Грандин продолжал осматриваться, а затем неожиданно изрёк: — Я ищу книгу "Циклические трансфигурации", Матеуша Борте. Я слышал, что она есть в списке библиотечных фондов.

— Я бы удивился, если бы столь блестящий ученик как вы, попросил у меня что-то менее редкое. — Магнеус старчески рассмеялся. — Такая книга есть, но хранится она в архивах.

Грандин выжидательно склонил голову.

— Если вам не трудно будет подождать, я схожу за ней. Или подойдите минут через двадцать. Я как раз вернусь.

— Конечно. Я прогуляюсь немного, так что можете не торопиться.

Ири изо всех сил прислушивался к тому, что происходит. Услышал кряхтенье Магнеуса, его шаги; затем хлопнула дверь и наступила тишина.

— Понимаешь, мой сладкий Ири, — проникновенно возвестил Грандин, оглядываясь, и прикидывая, где Ири может прятаться. — Магнеус даже не попытался закрыть дверь на ключ. А это значит, что кроме меня, в библиотеке находится ещё некто, иначе, он бы не предложил мне прогуляться. А так как, ты — единственный, кому есть резон прятаться от меня, то я могу предположить... что это ты.

Говоря это, Мистраль методично обшаривал библиотеку, вызывая у Ири дикое желание выскочить и удрать. Но, памятуя, чем окончились догонялки в прошлый раз, он предпочёл сидеть молча и не дышать, — в надежде, что Магнеус вернётся раньше, чем Мистраль отыщет его убежище. Или Грандину надоест играть с ним, и он уйдёт.

— А зная тебя, — продолжал Мистраль весело. Судя по тону — эта игра, ему, нисколько не надоедала, — я могу предположить, что ты... здесь! — с этими словами, он перепрыгнул через стойку, и присел на корточки, заглядывая под стол.

— Ну здравствуй, радость моя, — возвестил он убийственно ласково. Ири, издав нечленораздельный писк, сжался в комок и закрылся книгой. — И когда же ты только повзрослеешь? — со вздохом заметил Ран, ухватив его за ногу и вытаскивая из-под стола. — Не то чтобы я был против. Но у господина Магнеуса, по-моему, случилось нервное потрясение. — Он, выдернув из рук Ири книгу, а затем, оторвав его руки от лица, — притянул юношу к себе и ласково поцеловал. Ири с надеждой вскинул голову. Расправа, похоже, отменялась...или Мистраль ещё не видел его оценок.

— И что мне с тобой делать? — безнадёжно поинтересовался Мистраль и, не сдержавшись, чмокнул его в нос.

— Я опоздал на урок, — старательно отводя глаза, промямлил Ири, и получил ещё один поцелуй.

— Я тебя отпросил, — Грандин, похоже, поставил для себя задачей исцеловать все его лицо...

— Но мне... не стоит пропускать занятия... — Ири слабо протестовал, скорее для виду, чем желая, чтобы Мистраль отпустил его.

— Не волнуйся. Ты больше не пропустишь ни одного занятия, — с какой-то абсолютной уверенностью, сообщил Грандин, и оторвался от Ири. В эту секунду — Ири готов был поклясться — в глазах его таился дьявольский блеск.

— Но...

— Ири, до следующей пересдачи, а она состоится через две недели, ты будешь заниматься дома. Под моим чутким руководством. И клянусь тебе, радость моя, — когда мы закончим, ты станешь гораздо усерднее относиться к учёбе. И только попробуй мне сказать, что ты не хочешь или не будешь. Я стяну с тебя штаны и надеру твою хорошенькую задницу... хм... во всех смыслах этого слова. Я не шучу.

Ири побледнел и поспешно рванулся прочь, отпихивая руки Грандина.

— Ты не посмеешь, ты...

Вместо ответа, Мистраль обхватил его одной рукой и принялся расстёгивать его штаны, без усилий прижимая к себе брыкающееся тело.

Поняв, что Грандин всерьёз вознамерился выполнить свою угрозу, Ири поспешно капитулировал:

— Мистраль, не надо! Я согласен.

— Я всегда знал, что ты у меня умница, — Мистраль коротко поцеловал его в висок и поправил одежду. — Значит, не будем терять времени, И-и-ри. — прибавил он, как всегда по особенному, издевательски, растягивая его имя. За их спиной кашлянул господин Магнеус. Кажется, при виде сидящих на полу юношей, его едва не хватил удар, особенно если учесть, что Ири Ар сидел, а точнее почти лежал, на коленях у Мистраля Грандина.

— Я нашёл книгу, — промямлил Магнеус.

— Большое вам спасибо! — невозмутимо, словно ничего не произошло, Мистраль поднялся с пола, и поставил на ноги красного, как варёный рак, Ири. — Запишите её на моё имя. Я заберу её завтра, а сегодня...— он жёстко перехватил Ири за предплечье, — вынужден откланяться... Дела.

И вышел, таща за собой, вяло упирающегося Ара, оставив господина Магнеуса в полнейшей растерянности.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

— Ири, не отвлекайся. Записывай условие задачи.

— Ра-ан, я устал! У меня пальцы болят, и спина затекла. Я хочу отдохнуть. Ты чудовище! — Ири жалобно ныл, и подкупающе морщил носик, но на железную выдержку Грандина, его нытьё похоже, не производило никакого эффекта, чего, впрочем, нельзя было сказать обо всех остальных частях тела.

Вряд ли Ири замечал за собой, — как быстро он освоился с новой ролью покорного ученика и податливого любовника. Нужно ли говорить, что Мистраля всё это безумно возбуждало. Особенно этот жалобный, умоляющий вид, надутые губы и обиженные глаза. Любуясь склонившимся к тетради чётким изящным профилем, с маленьким детским носиком, Мистраль, не переставая, задавал себе один и тот же вопрос. Понимает ли Ири, свою собственную власть над ним? И существует ли такая вещь, в которой он смог бы отказать, — если бы Ири попросил его по настоящему?

Сейчас, подыгрывая взятой на себя роли, Грандин высокомерно вздёрнул бровь, и смерил любовника уничтожающим взглядом.

— Отдохнуть? И не мечтай об этом, позорное ничтожество. Ты не встанешь с этого кресла до тех пор, пока не выучишь материал наизусть.

— Но я уже всё выучил...— Ири превзошёл себя, пытаясь похныкивать, и Мистралю стоило огромного труда, сохранить на лице прежнее, суровое выражение и не расхохотаться. Эта игра забавляла их обоих.

— Хорошо, — старательно хмуря брови, кивнул он. Губы против воли начинали ползти в улыбке. — Проверим. Записывай...

Если бы Мистраль захотел, он мог бы стать неплохим преподавателем. Правда, преподавателем абсолютно неумолимым, и, относительно своего нового ученика, — впадающим в крайности.

Ири бросал на Грандина жалобные взгляды, надеясь получить короткое снисхождение, но какое там... Грандин с такой суровостью взялся за его обучение, что Ири почти с тоской вспоминал славные денёчки в академии. В тайне от Грандина, он завёл календарик и зачёркивал чёрным, оставшиеся до его освобождения дни.

Но иногда, бывали моменты, когда ему совсем не хотелось освобождения. Например, когда Грандин, подходя со спины, массировал его плечи; или обнимал его, прикусывая ушко, бархатистым тоном сообщая о том, что позволяя столь желанному ученику пропадать за учебником, он мучается гораздо сильнее.

Мысль о том, что он может искушать Мистраля, придала Ири энтузиазма. Идея, — соблазнить Мистраля до такой степени, чтобы он сам плюнул на все занятия, — показалась ему интересной, и он с жаром взялся за её осуществление.

Мистраль выдержал недолго.

Сначала Ири снял рубашку, — сообщив, что в библиотеке слишком жарко, а затем, строя из себя полнейшую невинность, провёл атаку по всем правилам соблазнения: потягиваясь, облизывая губы и посасывая кончик пера, не забывая демонстрировать разные части тела, — чтобы добить своего учителя наверняка.

В итоге, Грандин, с рычанием выдернув его из-за стола, и повалив на ковёр, накинулся, стаскивая остатки одежды, и не заботясь такими мелочами как запертые двери и возможность появления свидетелей. Через несколько часов феерического секса, который полностью лишил как ученика, так и учителя, сил продолжать педагогический процесс, — Мистраль был вынужден сдаться и признать своё поражение. Полная капитуляция произошла на третий день, когда абсолютно вымотанные, участники просветительской деятельности, изрядно поднаторели в практических занятиях, имеющих весьма отдалённое отношение к науке, и совершенно никакого отношения не имеющих к процессу успешного обучения в академии.

Через два дня, самодовольно ухмыляющийся Ири, сидел на своём обычном месте у окна, и выразительно косился в сторону весьма недовольного Мистраля. Проигрывать, даже в мелочах, Мистраль абсолютно не любил, даже если эти мелочи, были донельзя приятными, так же, как и сам способ поражения. Впрочем, сжалившись над ним, или всё же взявшись за ум, Ири довольно быстро наверстал упущенное, и мессир Гренеж, — уже подумывающий над тем, а не намекнуть ли ученикам, что пора бы заниматься и учёбой, помимо личных взаимоотношений, — был вынужден признать, что его ученики неплохо умудряются совмещать обе этих несовместимых области.

За подобными занятиями, время пролетало удивительно незаметно.

Приближался май. За окном вовсю голосили птицы, и настроение было самое, что ни наесть не учебное. У Мистраля, помимо учёбы, появилась масса новых обязанностей, и почти всё свободное время он пропадал в обществе своего дяди — министра Рандо. Ни для кого не являлось секретом, что в скором времени, именно Мистраль, — станет его преемником, и займёт весьма и весьма высокий пост. Что касается Ири, было непонятно, думает ли он о карьере политика, и вообще — думает ли он о карьере. Несколько раз, в академию приезжал левый министр Лан, и по тому, сколь недовольно, встретил его появление Рандо — бывающий в академии гораздо чаще своего извечного оппонента — Лан, как-то подозрительно быстро ретировался, так и не определившись — есть ли среди студентов тот, в ком он хотел бы увидеть своего возможного протеже. К тому же, дела левого министра обстояли донельзя плачевно, в связи с каким-то финансовым скандалом, и пока ему было абсолютно не до поиска подходящей кандидатуры. Хотя это и входило в круг его обязанностей. Даже в этом, Рандо умудрился его обскакать, и Грандин не раз, болтая с Ири о своих делах, иронизировал по этому поводу.

Идея упразднить одно из министерств, давно уже зрела в голове короля и Грандин, не без злорадства в голосе, сообщал Ири о том, что уже сейчас, абсолютно точно знает — кто именно в скором времени лишится своего поста. Хорошо, если не головы.

Из-за назревающих в государстве реформ, у него почти не было времени на общение с Ири, и уже вторую неделю мотаясь в разъездах с Рандо, он с беспокойством думал о том, как там поживает без него, его неугомонный малыш.

Впрочем, беспокоиться было практически не о чем.

Реам, — не без его участия, — был переведён в параллельный класс, и Грандин был почти спокоен на этот счёт, справедливо полагая, что Андреасу хватит ума не высовываться из той, вполне благопристойной, дыры, куда он угодил благодаря собственной опрометчивости. Мистраль не прощал пощёчин. Даже самых безобидных. И теперь, встречая Реама в коридоре, он проходил мимо, равнодушно не замечая его жалобных глаз и отчаянных попыток заговорить.

Мистраль был молод и самонадеян. К тому же, Ири Ар полностью затмил его рассудок, и хотя их отношения длились всего три месяца, иногда Мистраль начинал подозревать, что даже длительность времени мало что изменит.

Он был болен Аром.

Болен настолько, что эта болезнь, для него самого казалась практически неизлечимой. Рандо хмурился и недовольно ворчал. Он не знал об увлечении своего племянника, и эта его внезапная, мечтательная рассеянность, — пришедшая на смену привычной собранности и методичности, — чрезвычайно раздражала Рандо. Впрочем, Мистраль, как всегда, был безупречен, и представляя племянника королю, Рандо не без гордости отметил тот факт, что молодой монарх был буквально очарован образованностью и учтивостью юноши, так же, как и его несомненным блестящим умом.

На содержание академии была перечислена внушительная сумма, и герен Блезир, так же как и Гренеж, ждали возвращения юноши буквально с распростёртыми объятиями.

Пользуясь отсутствием Мистраля, в академию неожиданно нагрянул высокочтимый герен Лан. Не то чтобы ему были рады, но отказать — тоже не могли, и когда левый министр соизволил присутствовать на уроке, было однозначно не удивительно, что его внимание остановилось на Ири.