— Видишь ли, королевские слуги не смогли убрать табличку с первым названием, так что новая стоит впритык и только прикрывает древний указательный камень с выбитыми на нём письменами.

Не удержавшись, я подъехала поближе и заглянула в щель, присвечивая себе палочкой.

— Здесь не Жучка написана, Ричард...

— Ну да, бывшее поместье мага Жучкавича, по прозвищу Жучка. Великий некромант и большой специалист в тонкой материи трёх миров. Именно трёх, что бы там не трепали ученые мужи после его смерти. Именно Жучка вывел у себя самую большую популяцию шоприков, он же, правда, им и скормил пару демонов, выторгованных у императора Темного мира для экспериментов. И императору показательная казнь заговорщиков, и Жучке — масса материала для исследований.

Взяв моего коня под узды, Ричард оттащил меня от камня и пришпорил свою лошадь. В Мельнике мы были уже через двадцать минут, распугивая сонную зимнюю тишину топотом копыт. Чуть покрутившись на главной площади уложенной камнем, видимо оставшейся от подъездной дороги к поместью, мы свернули на боковую улочку, порадовавшую копыта наших коней брусчаткой и натолкнулись на небольшой двухэтажный домик с верандой. До половины построенный из дорогого, практически вечного альмирата, дом стыдливо прикрывал верхний этаж, собранный из обветрившегося ракушняка, камышовой крышей.

— Это остатки самого поместья. Лишь одно восточное крыло чуть-чуть сохранилось и часть подвалов. Но туда соваться рискованно.

— Обвалы?

— Жучка, — ответил Ричард. — На последних годах жизни он совсем двинулся и заключил в себе демона и светлого духа. Поговаривают, что они были... как ты с Норой. Что-то вроде близняшек. Жучка хотел знать, кто же победит в его теле. В результате — проиграли все. Теперь даже не призраки, а так... легкие отзвуки мучающихся демона и светлого духа блуждают под селом.

— А маг?

— Сущности его съели. Маг был куда слабее своих братьев.

Едва копыто коня Ричарда стукнуло о брусчатку у входа в трактир с камышовой крышей и небезопасными подвалами, как к нам вышла хозяйка заведения. Одетая в серую застиранную много раз и столько же раз снова заляпанную жирными пятнами фуфайку, женщина отказалась нас пускать внутрь, но за один золотой резво метнулась на кухню и прислала оттуда мальчишку в такой же фуфайке не намного меньшего размера с аккуратно завернутыми в тряпицы продуктами. Еще и кувшин с молоком пожаловала. Есть на морозе мы не стали, решив перекусить уже в Старой Жучке, до которой, как уверял Ричард, не больше двух часов езды.

Чтобы молоко не замерзло, Экзор прижал его к животу.

— Ты что делаешь? — спросила я, увидев, как мужчина, быстро расстегивает пряжки мехового плаща, а потом укутывает его полами пузатый кувшин. Чуть приостановив коня, Ричард снова освободил молоко и расстегнул ремень. Согрев глиняные стенки заклинанием, он пристроил дно кувшина к паху, обхватил чуть ниже дужки ремнем, сверху прикрыл свитером и снова застегнул плащ.

— Очень люблю домашнее молоко. А тут так вообще — особые травы, климат и порода коров. Вкуснее только в горах на западе Либрусии. Мне как-то Пушка привозила.

— Так же довезла? — наблюдая за осторожными движениями "беременного" молоком мужчины.

— Нет, у нее свои методы. Хотя тоже без магии. Любое вмешательство в структуру продукта, пусть даже направленное на его сохранение, оставляет неприятный привкус. У кого силы поменьше — не чувствуют, а я не могу выдержать. Будто соли досыпали. На зубах не скрипит, но привкус отчетливый, — скривился Ричард и завернул от деревушки ближе к берегу, поросшему густым кустарником.

Продержавшись полчаса в тишине, я не выдержала. Все же эти ощущения мучили меня если не со вчерашнего вечера, то последние часы точно. Суматошность происходящих событий не давали собраться с мыслями и чувствами, но сейчас для этого появилось достаточно времени.

— Ричард, я не пойму кое-что...

— Как Жучка вызвал светлого духа?

— Нет. То, что ты мне вчера сказал, должно не давать мне покоя. Должно волновать и сниться ночью, не выходить из головы. А я всего лишь приняла как данное. Ну и... как-то теплее стало. Почему? Что не так со мной? Да и ты ведешь себя, будто всё так и было. Будто такие слова не пришлось вырывать из тебя с помощью зеленого... друга, — осторожно уточнила я статус Рена.

— Я просто сказал то, о чем ты и так знала, — пожал плечами Ричард, чуть придерживая коня, чтобы я могла смотреть ему в лицо. Да уж, прятаться от меня и стесняться своих признаний мужчина и не думал. — Догадывалась по тому, как я отношусь к тебе и как много позволяю. Боялась, но надеялась, что все так и есть или так и будет.

— Но получается, что вроде как сбылось мое заветное желание. Всё равно должна до небес прыгать.

— А ты не рада? — выгнул бровь Ричард. Светло русые волосы к середине зимы потемнели. Собственно как и ресницы и брови. Теперь лицо мужчины казалось куда выразительней, чем летним вечером, когда я увидела его впервые.

— Рада. Но не до истерии.

— Это хорошо. Твоей истерии я бы не хотел. Я же не Риар с его набором восторженных девиц, — поморщился Экзор.

— И все же, почему я сейчас не визжу и не вешаюсь тебе на шею?

— Ты предполагала, что будет так.

— А ты? — не отставала я.

— Я знал, поэтому и вел себя... не всегда корректно, — скривился Экзор и впервые за весь разговор отвел взгляд. Что мне совсем не понравилось.

— Как это знал?

— Догадывался еще с лета, а точно уже был уверен где-то с конца весны. Твой отец... позаботился о своей дочери как нельзя лучше.

— Что ты имеешь в виду?

Ричард остановил коней. Ветер набирал силу, мы приближались к берегу и пронизывающий холод и сырость все больше и больше досаждали нам, пытаясь пробраться под теплые вещи. Кони фыркали, выдувая клубы белого пара, капая на промерзлую и просоленную землю слюнками. Не надо было их сахаром подкармливать втайне от Экзора.

— Подумай, Элли, не предполагал ли он, что когда-то ты освободишься? Когда он будет стар или вовсе починет с миром. Кто тогда тебя защитит? Кто подарит новый дом? Кто-то, кто поймет, как это — быть одержимым, лишиться родных, как жить с предательским сиянием вокруг ауры. Кто уважал бы тебя за одни карие глаза и абрис лица, унаследованный от доброй матери. Кто почитал бы тебя за сводную сестру и заботился бы как о самом дорогом сокровище.

— Он не мог...

— Он мог подобрать бастарда-одержимого в подвалах Отдела, воспитать как родного сына, рассказывать о своей дочери забавные истории, сияя теплым светом влажных глаз, показывая ее поделки, записи, рисунки... Вспоминая ее... не каждый день, нет. Ненавязчиво. К слову. Но так, что до конца дней не забудешь сам. Твой отец вырастил для тебя если не будущего мужа, то старшего брата. Не одно, так другое вышло бы. С тем уважением и любовью, которую он заслужил за столько лет, выдергивая из грязи собственной души и тела талантливого мальчика-универсала! Думаешь, у меня способности ко всем наукам с рождения? Я был сильным экзорцистом, мог бы стать жрецом Мрака, еще одним из Форгоста, может самым лучшим. Твой же отец сделал из меня одного из лучших универсалов нашего континента. Всё для любимой дочери.

— Может он и любил меня и все сделал, чтобы обеспечить мое будущее, но ты забываешь, что он не любил решать много задач в много ходов. Он делал один ход, решающий много задач. Он воспитал тебя, как равного себе мага, он отомстил Закери, он спас человека, возобновил отношения нашего мира с Темным через такие вот связи, как я и Нора, ты и Каид. Ведь он знал о вашей дружбе? Знал и не противился ей. Даже помогал вам встречаться. Ведь не так просто было поначалу проводить ритуалы переноса через миры. Без помощи универсала даже такой талантливый экзорцист, как ты, не справился бы. Вот и получается, что папа сделал многое. Для тебя, для меня и еще много для чего. Может, когда-то мы и узнаем, все цели, которые он преследовал, взяв тебя в наш дом, но... Неужели мой папа был таким лицемером, что не испытывая ни капли симпатии и уважения, привел в свой дом тебя?

— Да все я понимаю... — поморщился Ричард и свернул еще ближе к морю, минуя большой валун и пуская лошадь круто вниз по тропинке, которая вилась между камней и густого кустарника. — Я думал, меня воспитывают для кое-чего другого. Уж примерным семьянином я себя в будущем мало представляю.

— А я тебя жениться и не зову! Вот!

— Что? Ты бы не вышла за меня замуж? — обернулся мужчина.

— А ты зовешь? Бутылка вина Бену... — вспомнился мне давний спор.

— Да демон с ней с бутылкой, я что, такая плохая партия? Ну не аристократ, ну всего лишь преподаватель... Ну универсал ведь! — рискуя лишиться кувшина молока, Ричард взмахнул рукой.

Я подъехала чуть поближе и внимательно посмотрела в лицо Ричарду. Задумчиво потерла подбородок.

— Нос кривой.

— Прямой у меня нос!

— Курносый и с горбинкой!

— Зато кое-что другое...

— Не знаю, не видела, а что видела — не помню! — показывать язык и натягивать поводья, чтобы отвести коня подальше пришлось быстро. Уж больно шутливо-обиженным казался Ричард. А он в таком состоянии любит и может что-то учудить. Не хотелось бы искать друг-друга в прибрежных кустах, ориентируясь на охи, ахи и хихиканье.

— Ну вот замуж выйдешь и увидишь. А до того — у нас курсы вязания и вышивания.

— Почему это?!

— Ну должно же у тебя приданное быть!

— Ты нашел себе невесту? Поздравляю!

В самом низу тропы, где мелкая крошка под копытами лошадей переходила в серый песок, стоял мужчина в шубе из шкур шоприков. Темно-карие глаза смотрели насмешливо, а теплые лучики морщин у глаз подтверждали искренность улыбки. Вот только шуба...

На плече у мужчины висела потрепанная кожаная сумка с инициалами КДР, а на ногах были обуты высокие сапоги выше колен с меховыми отворотами.

— Здравствуй, Каспий, — Ричард чуть склонил голову и пришпорил лошадь, так, что она подалась вперед, прикрывая меня от мужчины. Улыбка играла на лице Экзора, рука к палочке не тянулась, но манёвр ясно показал, что тут где и как, кто кого за что куда и как сильно. — А ты себе шубу прикупил? Не подскажешь где?

— Там, где нашему папочке хочется писать в штанишки от страха! — хохотнул маг и развернулся к морю. — По шубе я уже написал куда надо кто ее мне сбагрил, так что не прожигай мне ценный мех глазюками! Если любопытно — иди в Отдел тайных знаний постучись. Но по завещанию мне сначала свою невесту перепиши! И носки. Музей открою имени тебя, как великого вязальщика и коллекционера.

— Обойдешься той парой, что я тебе на годовщину лицензии подарил. — Осторожно спешившись с грацией беременного таракана, Экзор взял свою лошадь под узды и моего коня прихватил. — Познакомься, Элли, это мой сводный брат — Каспий Диорметей Риар.

Я удивленно посмотрела на мужчину.

— Да-да, Рич как-то сильно разозлился на папочку тридцать лет назад за мое рождение и чуть себя в лепешку не расшиб вместе со своим учителем, но заставили признать меня младшим наследником рода Риар да еще и вторым именем отца приписали. Сомнительная красота фамилии, но как вспомню его перекошенную рожу при передаче мне бумаг на право наследования какого-то никчемного куска земли, так согласен называться и Жабоеб...чем!

— Каспий!

— Молчу-молчу! — хихикнул мужчина и чуть отошел подальше от недовольного Ричарда.

— Какими судьбами здесь?

— Не знаю. Ноги принесли. А они у меня, как и у всей нашей семейки, из очень тонкочувствующего места растут. Что-то сегодня здесь будет не по плану, Ричард. Мех шоприков я напялил не из эстетических соображений, уж поверь мне, — одернув не запахивающиеся на широкой фигуре полы шубы, Каспий раздраженно пнул мелкий камушек, скатившийся со склона в песок.

— У жены взял?

— Угу. Думал, из дому выгонит в ней. Еле успокоил. Вчера увидел на рукаве пятно, так теперь не знаю, как ей на глаза являться. Не оттирается, демон его в ж...

— Каспий!

— Что? Уже и выразиться нельзя! У меня трагедия, между прочем, как бы разведенным не остаться.

— Как бы Модре вдовой не остаться, — буркнул Ричард, придерживая булькающее от резких движений молоко.

— Понял-понял я... Только вот нахера тебе, Экзор, невеста из благородных, при которой никакого мудака в Темный мир чмокать камешу под хвост не пошлёшь? — пожал плечами Каспий и быстро накинул капюшон шубы на голову. Как раз вовремя, потому что палочку из кармана Ричард выхватил молниеносно и проклятие, судя по искрам на светлом меху, пустил не шуточное. Молоко в очередной раз протестующее булькнуло и, судя, по недовольному лицу мага, начало пробираться на свежий морозный воздух, минуя легкие магические заслоны.

Раскатистый хохот из-под капюшона длился не долго и скоро сменился сдавленным кашлем.

— Зачем бить-то?! — все еще посмеиваясь и покашливая, негодовал Каспий, сидя шубой в песке, перемешанном со снегом и кристалликами льда.

— Встань с холодного, придурок! — еще больше разозлился Ричард и помог брату радикальным методом подъема за ворот. Кувшин выпал из-за пазухи Экзора и звонко цокнул днищем о затерявшийся в песке камушек. И если бы маг мог пить молоко штанами, он был бы доволен. Но такого достоинства среди многочисленных талантов Ричарда не нашлось.

— Заботливый ты, братец, слов нет. То бьешь, то роняешь, то вообще посылаешь туда, где...

— Язык отрежу, — спокойно пообещал Ричард, подсушивая одежду.

— Во-во! Угрожает мне, сколько себя помню!

— А сколько вы себя помните? — чуть тронув коня пятками, я приблизилась к Каспию. Впрочем, дальше Ричарда все равно не доеду. Конь мой тоже это понял, но из вредности попытался тычком морды в ледышках слюней поторопить или подвинуть Экзора. За что и получил по носу волшебной палочкой. Так просто. Без заклинания. Пока.

— Достаточно для того, чтобы насобирать кучу компромата на братишку, — увернувшись от подзатыльника, мужчина продолжил свой путь вдоль берега, уверенный в том, что мы последуем за ним.

Ричард потянул свою лошадь за узды, наконец-то освобождая и мне путь.

— Который час?

— Отлив уже наступил, — в лучших вредных традициях ответил Экзор, лишь на мгновение вытащив часы.

— Что это у тебя, Ричард? Часы новенькие? Подаааарок? Никак ты свой день рождения начал праздновать? Что? Даже не двинешь за напоминание? — явно дразнясь выпытывал Каспий, не забывая пятиться вдоль кромки берега. Соленый холодный ветер трепал волосы мужчины, забрасывая каштановые пряди наглецу в рот.

— Нет, я сегодня добрый, Каспий. Но вот завтра не обещаю такой милости.

— Завтра слишком ненадежная величина, чтобы на нее надеяться и о ней горевать. А вот если сегодня фингал мне поставишь — я расстроюсь. Такая леди рядом, а я при столь вульгарном гриме.

— Извините, Каспий, но мне кажется, вы практически всегда в гриме своего сомнительного юмора. — С легкой улыбкой, я подогнала коня поближе к лошадке Ричарда, отгораживаясь от молодого мага. И Ричарду спокойней и Каспию в науку. Невеста не невеста, но не очередная любовница.