Столь же неудачно действовал и южный отряд командира 2-го батальона десанта капитана-лейтенанта Ямагучи, хотя местность здесь была более ровной. Две роты морской пехоты подошли к окруженному старинными каменными стенами Дульцино, поставили 12-фунтовую пушку против запертых городских ворот и вышибли их огнем в упор. Однако, войдя в город, японцы встретили на узких улицах яростный отпор. Вместе сражались и албанцы, и черногорцы, японцы даже с удивлением отметили среди защитников города большое количество чернокожих африканцев — потомков привезенных местными пиратами рабов. Попав под круговой обстрел из окон и крыш, японцы отошли. По Дульцино открыли огонь главными калибром подошедшие возможно ближе "Касаги" и "Читосе". Часть крепостной стены и множество городских домов было разрушено. Однако когда Ямагучи снова пошел на штурм, спрятавшие на время обстрела дульцинцы вылезли из подвалов и снова заняли свои позиции на развалинах. Между тем из окрестных селений к Дульцино стекались вооруженные ополченцы, их мелкие группы постепенно превращались в значительные отряды. Доходили сведения, что князь Никола объявил в Цетинье общий сбор войск и готовится идти с главными силами на побережье.

Противостоять всей отмобилизованной черногорской армии японский десант, конечно, не мог. Капитан 1-го ранга Курои предложил вице-адмиралу Уриу предупредить противника ударом по его тылам. Южнее Дульцино, в море впадала река Бояна, служившая границей с Турцией. Эта река считалась судоходной и брала свое начало в большом пограничном Скадарском озере, глубоко врезающемся в территорию Черногории. Если бы удалось перебросить на озеро часть десанта, то он смог бы высадиться у озерного порта Вирпазара, откуда начиналась дорога к морю, и отрезать черногорские отряды у Антивари и Дульцино от остальной Черногорией.

Для похода на Скадарское озеро было собрано четыре роты морской пехоты. Оставшиеся две роты продолжали оборонять, отойдя за линию окопов, плацдарм у Валданоса. Курои предполагал перевезти десант на дестроерах 4-го отряда, которые буксировали за собой шлюпки для высадки на берег. Однако при входе в устье Бояны головной "Сиракумо" сел на мель. Русло реки оказалось занесено песком и илом. Шедший вторым и вовремя давший задний ход "Асасиво" с большим трудом стащил "Сиракумо" на глубокое место. Капитан 2-го ранга Судзуки, командир отряда истребителей, отказался рисковать своими кораблями и вести их дальше вглубь суши. Но этом, собственно, поход можно было бы считать законченным, но командир одной из рот — лейтенант Канезаки предложил поручить ему продолжить экспедицию на баркасах, которые могли бы идти на веслах или буксироваться моторными катерами.

Курои согласился. После прихода катеров с "Касаги" и "Читозе" рота Канезаки перегрузилась на малые суда, а три оставшиеся роты были доставлены на дестроерах обратно на транспорты. Отряд Канезаки продолжил плавание вверх по Бояне на баркасах. Из-за поломки одного из катеров половина баркасов шла, отстав, на веслах, благо грести пришлось не против течения. Ветер с моря гнал воду в реку, так что она даже потекла в обратную сторону. С черногорского берега по шлюпкам несколько раз открывали ружейный огонь черногорские пограничники, а когда флотилия малых судов добралась до верхней части реки, где она текла уже по албанской территории, им попыталась преградить дорогу уже турецкая пограничная охрана, которую японцы отогнали предупредительной стрельбой.

На Скадарском озере японцы взяли курс на Вирпазар и, подойдя к городу, стали высаживаться на берег под прикрытием установленного на катере 3-фунтового (47-мм) орудия и пары пулеметов с баркасов. Однако японцы, встреченные из-за домов плотным ружейным огнем местных ополченцев, не смогли продвинуться дальше городской пристани. Через некоторое время со стороны Реки на озере показалась черногорская озерная флотилия — пароход "Даница", паровая и пять гребных лодок, заполненных вооруженными людьми. На палубе "Даницы" было установлено 3-дюймовое полевое орудие, осыпавшее японские баркасы шрапнелью. Опасаясь не столько прямой атаки вражеской флотилии, а того, что она обойдет японцев и отрежет им выход из озера, Канезаки приказал своим людям грузиться на баркасы и отходить обратно к истоку Бояны. В албанской части Скадарского озера к японской шлюпочной флотилии приблизилось два вооруженных турецких парохода из Скутари, однако они не препятствовали японцам покинуть озеро и спуститься по Бояне обратно к морю.

После неудачи экспедиции на Скадарское озеро командир десанта Курои сообщил Уриу, что его морские пехотинцы не могут сломить противника, силы которого постоянно увеличиваются за счет подходящих подкреплений. К тому же Десантный отряд является единственным кадровым резервом Объединенного флота, поэтому дальнейшие людские потери среди морской пехоты были бы для флота нежелательны. Того в своей инструкции, доставленной вернувшейся из Суды "Чихайей", предоставил Уриу самостоятельно решить вопрос о прекращении операции в Черногории. Всё равно после скорого вступления в войну Турции участь маленького княжества будет решена. После короткого военного совета остававшиеся еще на побережье части морской пехоты были перевезены шлюпками на "Нихон-Мару" и "Гонконг-Мару", после чего японские транспорты под конвоем "Чихайи" взяли курс на Крит, а крейсера 3-го боевого отряда вместе со 2-м и 4-м отрядами истребителем направились к Гибралтару. Но прежде чем покинуть Средиземное море, эскадра должно было выполнить еще одно поручение командующего флота, что позволило бы Уриу, хотя бы отчасти, считать себя отомщенным за все его последние неудачи.

Японская разведка в Европе, вернее взаимосвязанная сеть разведслужб военного, морского, дипломатического ведомств Японии, а также японских частных фирм и патриотических организаций занималась, конечно, не только и не столько поддержкой революционного движения в Российской империи. Это было, скорее, неприятной сопутствующей работой. Основным видом деятельности японской разведки был промышленный шпионаж, ведь Японии за считанные годы надо было научиться тому, на что у европейцев ушли столетия. Практически на каждом серьезном предприятии Германии, Франции, Италии, да и союзно-дружественной Британии были люди, которые за регулярные и экстраординарные выплаты предоставляли японским резидентам информацию по всем интересующим вопросам — от общей производственной статистики до самых секретных технологий. То, что на верфях фирмы "Форж э Шантье де ля Медитерране" в Ля-Сейне строятся по русскому заказу дестроеры, не было для японцев тайной. Были японцы в полной осведомленности и о ходе сдаточных работ и о точном времени выхода кораблей в море для перегонки в Россию — полковник Акаси, взбешенный гибелью уже второго своего парохода с оружием для русских революционеров, не экономил на средствах, добывая нужную информацию.

Франция отказалась предоставить построенным судам свой флаг, и миноносцы из Ла-Сейна шли под русским коммерческим флагом и под флагом Петербургского яхт-клуба — официально корабли считались частными паровыми яхтами. Они шли с сильно сокращенными перегонными командами и, разумеется, не несли никакого вооружения — ни минного, ни артиллерийского. В случае встречи с противником единственным оружием русских кораблей была скорость. Новопостроенные корабли выдавали 26 узлов. Этого хватало, чтобы уйти в море от японских крейсеров и, при некотором везении, от контрминоносцев, от которые после долгого плавания трудно было бы ожидать штатной 30-узловой скорости. Выйдя из Ля-Сейна, маленькая русская флотилия погрузила уголь в Валенсии, следующую свою остановку планировали в Танжере. Вражеские корабли, как предполагалось, должны были всё еще находиться у берегов Крита и Черногории, поэтому команды миноносцев-яхт старались как можно быстрее, не дожидаясь ночи, миновать вперед японцев Гибралтарский пролив.

Проходя узость пролива, на миноносцах внезапно заметили впереди дымы и верхушки мачт трех больших военных кораблей, идущих навстречу строем фронта. Через короткое время подтвердились худшие опасения — корабли были опознаны как "Касаги", "Читозе" и "Отова". Проскочить мимо них в Атлантику не было никакой возможности. Миноносцы сделали поворот кругом. Кочегары в котельных отделениях старались изо всех сил быстрее поднять до максимума пары, чтобы миноносцы могли развить полный ход и оторваться от преследователей.

Корпуса русских кораблей содрогались мелкой дрожью от работавших на полную мощность машин, форштевни с размаху врезались в тяжелые волны, которые, разбиваясь и пенясь, набегали на полубак и захлестывали палубу до самой кормы, так что иногда казалось, что низкие миноносцы целиком уходили под воду, оставляя над поверхностью лишь надстройки и трубы, изрыгающие столбы черного дыма.

— Отстают! — с удовлетворением констатировал капитан 2-го ранга Винтер, стоя на кормовом мостике "Исполнительного", флагманского корабля русского отряда.

— Франц Андреевич! — крикнул ему прибежавший с носа молоденький мичман. — Дымы по курсу! Идут наперерез от Гибралтара.

Командир помчался на носовой мостик. Благодаря принятому на этом типе судов решетчатому настилу, вознесенному над корпусом по полуметровых опорах, Винтер в этот момент ощущал себя бегущим над волнами.

— Шесть четырехтрубных 350-тонных истребителей британского типа, — сообщил второй мичман, не отрывая бинокля от лица. — Полагаю, японцы. Стояли в засаде, ждали, когда мы окажемся в ловушке...

Винтер окинул взглядом море, свой миноносец.

Он сам и его одетые в штатское офицеры смотрелись на боевом корабле как посторонние люди... Да и сам корабль выглядел искалеченным — с пустыми орудийными площадками, с проплешинами на корме и между дымовых труб, где должны были стоять минные аппараты.

— Господа! Передать на "Искусный" и "Крепкий": пусть прорываются к испанскому берегу. А мы попробуем задержать японцев!

— Каким же образом, Франц Андреевич? — промямлил белый, как мел, офицерик. — У нас всё оружие на корабле — три револьвера!

— Будем таранить! — Винтер достал портсигар, закурил, отвернувшись от летевших в лицо брызг. — У нас ведь есть на корабле Андреевский флаг? Найдите и поднимите вместо коммерческого! И переоденетесь, господа! Минут пять у нас еще будет, а то как-то неудобно помирать штафиркой...

"Касаги" под флагом вице-адмирал Уриу подошел к месту боя, когда всё, практически, было кончено. Да и боем назвать происходившее было бы большим преувеличением. Небольшую заминку в начале вызвал непонятный маневр одного русского корабля, который вдруг выкатился на пересечку курса японских истребителей, возможно — из-за поломки рулевого механизма. Японская кильватерная колонна, в результате, уклоняясь от столкновения, сломала строй. Четырехтрубный дестроер французского типа (с четырьмя дымовыми трубами, разнесенными в две группы) под русским военно-морским флагом прошел на циркуляции в считанных метрах от концевых "Инадзумо" и "Акебоно", которые во время сближения вели по нему огонь в упор из всех орудийных стволов, уничтожив всё и всех на верхней палубе. Захват поврежденного корабля не имел смысла — у японцев не было рядом порта для его ремонта. Поэтому, вернувшись к русскому миноносцу — полузатопленному остову без труб и мачт, с искореженными бортами и палубой, "Акебоно" сразу отправил его на дно парой торпед. "Инадзумо" же присоединился к "Асагиро", "Мурасаме", "Асасиво" и "Сиракумо", которые гнались за двумя оставшимися русскими кораблями, идущими полным ходом на север.

Чтобы не перекрывать друг другу секторы стрельбы, японские истребители перестроились во фронт и вели огонь только из носовых 76-мм орудий. При полном отсутствии ответного огня, канониры стреляли спокойно, как на учениях, стараясь лишь предельно увеличить темп, чтобы не дать противнику добраться до нейтральных вод. Снаряды ложились хорошо, было отмечено большое количество попаданий во вражеские корабли. Одно из попаданий в хвостовой миноносец русских лишило его хода; из палубных люков били столбы пара, корма была охвачена пожаром. Проходя мимо поврежденного корабля, японские истребители открывали по нему уже огонь всем бортом — к радости канониров бортовых и кормовых орудий, стоявших до того на своих постах в бездействии. "Асасиво" и "Сирокому" даже застопорили машины, чтобы иметь время разделаться с беспомощным вражеским кораблем. Для команды "Асасиво" это было особенно важно; позапрошлой зимой у Порт-Артура русский миноносец того же французского типа серьезно повредил их истребитель в ожесточенном ночном бою, и теперь японцы жаждали мести. Однако командир отряда капитан 2-го ранга Судзуки передал с "Асасиво" приказ не задерживаться и продолжать преследование последнего русского корабля.

У того был затоплен задний машинный отсек, так что архиштевень скрылся уже под водой, только кормовой сине-белый флаг развевался над волнами. Но миноносец упрямо полз вперед на одной машине и уже пересек линию испанских территориальных вод в виду острова Тарифе. Японцы остановились, не входя в 2-мильную зону, но не прекращали огонь, осыпая корабль снарядами. Было видно, что он постепенно тонет. Русские пытались спасаться, делая на палубе подобие плотиков — их шлюпки были давно разбиты. Из-за дальности расстояния огонь 76-мм орудий был уже не столь эффективен, и к обстрелу русского корабля подключился подошедший "Отова", давший несколько 3-х бортовых залпов 120-мм калибром — по тонущему русскому кораблю и по месту его гибели, когда миноносец уже затонул и на поверхности виднелись лишь обломки и головы людей. "Касаги" и "Читозе" в это время добивали, также из 120-мм орудий другой русский миноносец, оставшийся без хода после встречи с истребителями Судзуки. Вместе с крейсерами в финальном расстреле участвовал и истребитель "Акебоно", но едва ли его стрельба внесла большой вклад в уничтожении корабля противника.

К Тарифе подходила канонерка под испанским флагом, требуя прожектором и флажковыми сигналами от японцев прекратить стрельбу в территориальных водах Испании. Со стороны Танжера показался французский крейсер. Предоставив испанцам и французам спасать уцелевших русских, барахтавшихся в воде, Уриу дал приказ своим кораблям перестраиваться в походные колонны. Адмирал был доволен. Хоть в этот раз всё получилось, как надо. Можно было бы, конечно, постараться захватить новые русские миноносцы неповрежденными, но возиться с ними у Уриу уже не было времени, да и вообще — пока бы на трофеи устанавливали (да в каком еще порту?) вооружение, чтобы ввести в состав японского флота, война вполне могла закончиться. Так что жалеть было не о чем. Россия потеряла три столь необходимых ей корабля и почти сотню еще более необходимых ей моряков. Потери же японцев ограничивались сгоревшим углем и расстрелянными снарядами (запасы и того, и другого англичане обещали восполнить при проходе близ Британии). Небольшое беспокойство у Уриу вызывало лишь одно обстоятельство. Разведка доносила, что из Ла-Сейна вышло четыре русских корабля. А в Гибралтаре уничтожили три. Куда же подевался еще один?