| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Бедные, но счастливые, — прошептала Раппопорт, давая определение советским труженикам. — Точнее временно счастливые.
— Не унывайте, богатые тоже плачут. Несмотря на то, что в РСФСР самая низкая стоимость труда в Европе, у вас действует система противовесов вроде дешёвого жилья и услуг, а в Британии вот-вот закончатся золотые запасы и пострадает социальная сфера. То есть кризис не за горами и в обозримом будущем корзинок станет меньше, а пауперизация нарастать. Но сейчас, если брать реальный курс в пересчёте на золото , то один фунт будет равен 43 рубля и 66 копеек, а не двадцать один с мелочью, как утвердили в Наркомфине и тогда разница ещё заметнее. Всегда нужно смотреть, сколько золота вы сможете купить на свою зарплату, ибо остальное плутовство, которое сегодня есть, а завтра исчезло. Дальше считайте сами. Когда всю страну убеждают в величии, но не подтверждают материально, то выглядит это уныло. Так что коммунисты победят лишь тогда, когда на практике смогут доказать, что жить в Советской России лучше и выгоднее.
Раппопорт считала хорошо и быстро.
— Что-то совсем мрачно получается, — сказала она. — Я бы, например, не поддалась на уговоры и не поехала за шапку сухарей.
Директор позволил себе иронично улыбнуться, как это он часто делал, не соглашаясь с приведёнными доводами или не подкреплёнными фактами суждениями.
— Востребованные местные не заинтересуются, а вот беженцы поедут и знакомых подобьют на авантюру. В отличие от вас у них нет притяжения родной земли, свойственное русским. Теперь представьте, что рабочего призвали в армию. Жалованье рядового новобранца два шиллинга в день. Скажем, скромное, а если учесть, что после двадцатого года серебра в шиллинге стало ровно половина, то и скромным его уже не назвать. Как ему кормить семью? Детей на улицу, а жену на завод? Женский труд оплачивается вполовину, и не факт, что удастся получить хорошее место, бюджет семьи сразу затрещит по швам. Англичане с французами как кошка с собакой и при прочих равных сами понимаете, кого возьмут на завод. Но вот за разовые премиальные воюющего на штурмовике ИЛ-2 семья лётчика, сможет обедать в ресторане без карточек целый месяц. Так что двадцать фунтов большие деньги. А для живущих на подачках эмигрантов весьма значительная сумма. Они всё равно попадут в мясорубку войны, но у нас смогут хоть немного поправить материальное состояние. Намекните о создании нового подразделения с новейшими самолетами для охраны Ладоги, и кто успеет до декабря попасть в учебные классы, может рассчитывать на нынешние условия оплаты. Французы будут иметь возможность попросить отправить их именно туда. Но куда больше меня интересуют учёные из инженерного центра Ле-Мана, квалифицированные рабочие с заводов Рено из Бийанкруа и Клеона, инженеры предприятий 'Мишлен' из Клермон-Феррана, узкопрофильные специалисты с бумажных фабрик Гренобля, химики с азотных заводов Тулузы и ткачи шелкопрядных фабрик Лиона. Мы сможем вывезти их всех в те места, где может, не каждое утро на столе кофе и багет с сыром, а на обед тарелка конкасе, ростбиф и бокал вина, но куда не долетают бомбардировщики люфтваффе, а за спиной не стоит гестаповец и женщины не идут на панель из-за голода. А если они захотят достойную оплату за свой труд, наши новые предприятия в закрытых городах готовы предоставить рабочие места. Заработать на домик по окончанию войны вполне возможно. А кто возьмётся организовать собрание готовых переехать коллективов, тот заработает на виллу у моря в Сен-Тропе.
— И мне должны поверить? — полным скептицизма голосом спросила Рахиль Исааковна. — А почему бы не попросить об этом того же д'Артаньяна? Он же для них свой.
— Андре просто хороший лётчик и кроме своего боевого опыта и славы предков не имеет за собой ничего. Каким бы убедительным он не был, к его словам отнесутся скептически, хотя по его просьбе та же Гражданская военная организация (ОСМ) направит к нам нужных мне людей. Большего от него требовать, увы, не стоит. Вы же теперь исполнительный директор концерна 'Осиновая роща' в Ленинграде и знаете, что пустых обещаний мы не раздаём. Более того, вас будут ассоциировать с финансами. Я об этом позаботился и представлю вас Одри Уизерс, редактору 'Вог' (Vogue). Ну а кому надо тот и так знает, что 'Парголовский полк' существует на наши деньги, начиная от гвоздя в каблуке ботинка до ствола пушки самого крупного калибра.
— Спасибо мистер директор, а как же вы?
— В СССР мне и санатория хватает, — ответил Борисов и через переговорное окошечко приказал водителю следовать по новому адресу.
Автомобиль выехал за ворота посольства и начал набирать скорость.
— Переждём неприятности в другом месте, у меня тут неподалёку скромный дом с прислугой и стены толщиной два с половиной фута — пояснил он. — Часа полтора у нас в запасе точно есть. Несмотря на то, что на улице скоро начнётся Guy Fawkes's Night нас ничто не побеспокоит. Вполне успеете привести себя в порядок, а экономка Джули Эндрюс поможет с платьем, и пока будут укладывать волосы, составит пару в криббедж . Советую выразить восхищение её доской для игры, подаренной когда-то герцогом Мальборо. Тогда и причёска выйдет замечательно, и наряд подойдёт по фигуре и служанку выделит сообразительную.
— Служанку?
— Приличные женщины в Англии путешествуют со служанкой. Несмотря на то обстоятельство, что мы проездом — она у вас будет, пусть и на короткое время. Такие традиции.
— Ну, если традиции. Я захватила с собой новый костюм, — обмолвилась Раппопорт.
— У вас, несомненно, появится возможность его примерить, но не в этот раз. На званый ужин только длинное вечернее платье и обязательны перчатки. Меховое манто, туфли и драгоценности тоже подберут, не переживайте.
— А если бы не бомбёжка и мы остались в посольстве?
— Тогда бы всё привезли из дома или Агния Александровна одолжила бы своё.
Рахиль Исааковна вспомнила, как в молодости они обменивались с подругами платьями, создавая благоприятное впечатление у потенциальных женихов наличием приличного гардероба. От этой мысли её передёрнуло.
— А подарок нужно дарить? — вспомнив про недавнюю нищету, спросила она.
— Желательно. Вообще-то от нас ожидают денежный подарок, или как например в прошлом году, небольшой продуктовый склад в Белфасте ко дню Революции для членов КПСИ, но сегодня событие не того масштаба. На подобный случай я держу про запас несколько ящиков армянского коньяка и 7-ми дюймовых кубинских сигар дона Пепина. Майский известный англофил и пару раз в месяц общается с Черчиллем, а тот выкуривает до десяти сигар в день и выпить совсем не дурак, так что подарок оценят и возможно передарят.
— Передарят? Вот это неожиданность.
— Да, это нормальная практика. Супруге посла вы преподнесёте набор патефонных пластинок с русскими песнями. Вот их, Агния Александровна не отдаст никому.
— Я так понимаю, мне не придётся их искать?
— Рахиль Исааковна, конечно, не придётся. Помимо этого вы сделаете взнос в созданный этой уважаемой женщиной фонд помощи Красного Креста. Перед ужином будет небольшой концерт симфонического оркестра, где Агния Александровна, возможно, исполнит вокальную партию. В антракте вы подойдёте выразить восхищенье и передадите чек, сразу за д'Артаньяном. И ещё, не вздумайте сказать прислуге спасибо; ни в гардеробе, ни за столом, ни когда будет принят чек на поднос. Захотите отблагодарить, передайте слова благодарности мажордому или старшему лакею.
— Мне всё время казалось, — с огорчением в голосе произнесла Рахиль Исааковна — что вежливость никогда не навредит к тому же про 'оставить на чай' вы сами упоминали как о правилах хорошего тона.
Директор лишь фыркнул, несмотря на то, что заявление прозвучало вполне серьёзно.
— Слуга лишь в трёх случаях может принять деньги: от своего господина, когда их передают для его господина либо когда своему господину изменяют.
— Не думала, что в Англии так по-скотски относятся к трудящимся.
Раппопорт всё ещё жила в своём собственном мире, несмотря на шоковую терапию, которую испытывали все выходцы из Советского Союза, оказавшись заграницей. Она слишком мало знала, хотя слишком хотела знать и была той, кто стремиться к обретению объективной картины мира любой ценой. Поэтому разговор получил продолжение.
— Вы удивитесь, но так к трудящимся относятся везде. Вся разница лишь в выбранном диапазоне. Где-то отношения более лояльны, а где-то консервативны до скрипа железных оков. Любой работник старается получить больше чем ему полагается, и сделать меньше чем от него требуется. Даже социалистическое государство, взявшее на себя обязательство выполнять ежегодно растущие социальные потребности народа, не может исполнить их. Что же вы хотите от остальных?
— Хотите сказать, что и у нас, в санатории...
Вместо ответа директор улыбнулся краешком губ.
— Заставить рабочих больше работать при худших условиях — задача руководителя любого ранга, — внезапно произнёс он. — Когда станет иначе, дайте мне знать.
Хоть и говорят, что посаженные семена голода и призрения вырастают в зависть и алчность, Рахиль Исааковна была отчасти не согласна с этим мнением. Безусловно, её юность и молодость нельзя было назвать сытными и беспечными, а на зрелость выпала череда серьёзных испытаний. Тем не менее, в последний год её сложно было чем-нибудь удивить, разве что полной сервировкой стола с приборами для морепродуктов и внимательным английским стюардом, сдерживающим улыбку, когда французы удивлялись расположению зубчиков вилки вверх (во Франции принято наоборот). Начиная от секретаря и заканчивая прислугой в посольстве, Майский предпочитал окружать себя англичанами. Особенно в годы войны это казалось более чем странным и вызывало вопросы у МИДа, несмотря на оговорки о сочувствующих коммунистам служащих, однако с другой стороны, не нужно было заботиться о способах доставки дезинформации. Ведь никто не питал иллюзий и помнили, как совсем недавно англичане с французами собирались бомбить Баку и посылали Маннергейму оружие для убийства как можно больше русских.
За ужином отчётливо приходило понимание, что ограничения и рационные книжки (Ration Books) коснулись всех слоёв общества. Проснувшемуся аппетиту французов можно было позавидовать. О каком накалывании вилкой можно было говорить? Горошек, морковь, латук — гребли в салатах как ложками, начисто поправ этикет. Перепёлки исчезли с тарелок быстрее, чем поднимали тосты, а паштеты буквально таяли, как сливочное масло на сковороде и казалось, все интересы приглашённых заняты лишь набиванием желудков. Несмотря на это, перед подачей десерта, когда наступило время дижестива и гостям подали бренди, Рахиль Исааковна сумела произвести впечатление на всех собравшихся. С бокалом в руке она попросила стюарда отодвинуть стул, приподнялась и, выхватив неизвестно откуда огромный шёлковый платок в цветах французского флага, подобно Марианне взмахнула им и произнесла три слова: Liberté, Égalité, Fraternité после чего запела Марсельезу.
Allons enfants de la Patrie,
Le jour de gloire est arrivé!
Уроки вокала в детстве не прошли даром. Петь оказалось совсем не сложно, к тому же исполнительнице симпатизировала публика, а при её поддержке наступает уверенность в своих силах. Сидевшие за столом французы были откровенно фраппированы. Они встали со своих мест и поддержали гимн своей страны. Бывший меньшевик Майский так же был вынужден поддержать эпатаж, ведь Марсельеза некоторое время была и гимном России после Февральской революции и после, наряду с Интернационалом.
К оружию, граждане,
Постройтесь в батальоны!
Продолжала петь Рахиль Исааковна при поддержке оркестра и ей вторили все оказавшиеся за столом. Стоит ли говорить, что после этого тоста к словам Раппопорт прислушивались с особым вниманием? Да она стала королевой приёма.
В четыре утра они оказались в Шотландии, где приняли на борт почту и после дозаправки в Исландии полетели в Канаду. Облака, сон и учёба в наушниках, чтобы вскоре оказаться в огромном городе на побережье.
Правильно говорят, что только результат полученный своим тяжёлым трудом доставляет истинное удовлетворение. Да, было немного завидно пассажиркам с личными шофёрами или вальяжно едущими в такси фифам с меховыми боа, но эти мелочи раздражали лишь поначалу. Внешне она мало чем отличалась от встречных женщин. Более того, её одежда выгодно выделялась как по качеству материала, так и скорее всего по стоимости. И уж точно не могла быть по достоинству оценённой простыми прохожими, пусть и на самой дорогой улице Нью-Йорка . Он шла по авеню быстрым шагом, чувствуя как повсеместные разговоры на английском, потихоньку приводят к головной боли. Поход по магазинам обернулся своеобразным мучением в плане активного освоения языка. И что обидно, сам английский в таком объёме пока что воспринимался весьма странно: его понимание происходило немного быстрее, нежели мозг успевал обработать непосредственно сам смысл фразы. Американцы говорили не как англичане. Другие грамматические конструкции, лексика, другое произношение и возникающая ресинхронизация между обдумыванием и осознанием перерастала в мигрень. Зря она не послушалась директора посидеть часик после последнего урока под гипнозом в парке Манхеттена посреди мамочек с колясками или малолюдном кафе и перемещаться только на такси. Нью-Йорк более чем любой другой город заслуживал нелицеприятного титула — 'город контрастов'. Тут были искушения на любой вкус — развлечения, кухня всего мира, проституция, мафия, наркоторговля, книжные магазины и читальные залы библиотек. Выпирающее богатство соседствовало с вопиющей нищетой и всё это в бурлящем котле сотен тысяч людей. Горожане шли по своим делам навстречу, впереди или за спиной и каждый оказавшийся рядом что-то говорил друг другу. По крайней мере, из-за непрекращающегося говора создавалось ощущение улья с пчёлами. Она так морально вымоталась, словно мешки таскала. Вскоре с правой стороны показался дом с огромными стеклянными витринами и Раппопорт с облегчением вздохнула: 'Лорд и Тэйлор (Lord & Taylor) ну, наконец-то'.
Миновав двери универмага, Раппопорт отвлеклась на интерьер и нос к носу столкнулась с невысоким чернокожим юношей в униформе, отчего тот неожиданно упал.
— Ой! Извините, — забыв про английский, произнесла она и попыталась помочь.
Это не укрылось от проходящих поблизости группы людей в костюмах, обсуждающих какие-то важные вопросы, и к Раппопорт подошла единственная среди мужчин женщина. Она коротким движением ладони, как нашкодившего кота прогнала неуклюжего негритёнка и оценивающим взглядом акулы буквально просканировала Рахиль Исааковну. Посетительница в эксклюзивной шляпке от Огюста Мишеля за сто пятьдесят долларов, в пальто индивидуального пошива из безумно дорогой шерсти и серьгах за несколько тысяч её заинтересовала.
— Дороти Шейвер, чем могу помочь?
Оставив лежать на полу фирменные бумажные пакеты из 'Сакса' (Saks), Раппопорт протянула руку для рукопожатия.
— Привет, меня зовут Рахиль. Я исполнительный директор концерна 'Осиновая роща' в Ленинграде, вчера прилетела из Лондона.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
