| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— И мне должны поверить? — полным скептицизма голосом спросила Рахиль Исааковна. — А почему бы не попросить об этом того же д'Артаньяна? Он же для них свой.
— Андре просто хороший лётчик и кроме своего боевого опыта и славы предков не имеет за собой ничего. Каким бы убедительным он не был, к его словам отнесутся скептически, хотя по его просьбе та же Гражданская военная организация (ОСМ) направит к нам нужных мне людей. Большего от него требовать, увы, не стоит. Вы же теперь исполнительный директор концерна 'Осиновая роща' в Ленинграде и знаете, что пустых обещаний мы не раздаём. Более того, вас будут ассоциировать с финансами. Я об этом позаботился и представлю вас Одри Уизерс, редактору 'Вог' (Vogue). Ну а кому надо тот и так знает, что 'Парголовский полк' существует на наши деньги, начиная от гвоздя в каблуке ботинка до ствола пушки самого крупного калибра.
— Спасибо мистер директор, а как же вы?
— В СССР мне и санатория хватает, — ответил Борисов и через переговорное окошечко приказал водителю следовать по новому адресу.
Автомобиль выехал за ворота посольства и начал набирать скорость.
— Переждём неприятности в другом месте, у меня тут неподалёку скромный дом с прислугой и стены толщиной два с половиной фута — пояснил он. — Часа полтора у нас в запасе точно есть. Несмотря на то, что на улице скоро начнётся Guy Fawkes's Night нас ничто не побеспокоит. Вполне успеете привести себя в порядок, а экономка Джули Эндрюс поможет с платьем, и пока будут укладывать волосы, составит пару в криббедж . Советую выразить восхищение её доской для игры, подаренной когда-то герцогом Мальборо. Тогда и причёска выйдет замечательно, и наряд подойдёт по фигуре и служанку выделит сообразительную.
— Служанку?
— Приличные женщины в Англии путешествуют со служанкой. Несмотря на то обстоятельство, что мы проездом — она у вас будет, пусть и на короткое время. Такие традиции.
— Ну, если традиции. Я захватила с собой новый костюм, — обмолвилась Раппопорт.
— У вас, несомненно, появится возможность его примерить, но не в этот раз. На званый ужин только длинное вечернее платье и обязательны перчатки. Меховое манто, туфли и драгоценности тоже подберут, не переживайте.
— А если бы не бомбёжка и мы остались в посольстве?
— Тогда бы всё привезли из дома или Агния Александровна одолжила бы своё.
Рахиль Исааковна вспомнила, как в молодости они обменивались с подругами платьями, создавая благоприятное впечатление у потенциальных женихов наличием приличного гардероба. От этой мысли её передёрнуло.
— А подарок нужно дарить? — вспомнив про недавнюю нищету, спросила она.
— Желательно. Вообще-то от нас ожидают денежный подарок, или как например в прошлом году, небольшой продуктовый склад в Белфасте ко дню Революции для членов КПСИ, но сегодня событие не того масштаба. На подобный случай я держу про запас несколько ящиков армянского коньяка и 7-ми дюймовых кубинских сигар дона Пепина. Майский известный англофил и пару раз в месяц общается с Черчиллем, а тот выкуривает до десяти сигар в день и выпить совсем не дурак, так что подарок оценят и возможно передарят.
— Передарят? Вот это неожиданность.
— Да, это нормальная практика. Супруге посла вы преподнесёте набор патефонных пластинок с русскими песнями. Вот их, Агния Александровна не отдаст никому.
— Я так понимаю, мне не придётся их искать?
— Рахиль Исааковна, конечно, не придётся. Помимо этого вы сделаете взнос в созданный этой уважаемой женщиной фонд помощи Красного Креста. Перед ужином будет небольшой концерт симфонического оркестра, где Агния Александровна, возможно, исполнит вокальную партию. В антракте вы подойдёте выразить восхищенье и передадите чек, сразу за д'Артаньяном. И ещё, не вздумайте сказать прислуге спасибо; ни в гардеробе, ни за столом, ни когда будет принят чек на поднос. Захотите отблагодарить, передайте слова благодарности мажордому или старшему лакею.
— Мне всё время казалось, — с огорчением в голосе произнесла Рахиль Исааковна — что вежливость никогда не навредит к тому же про 'оставить на чай' вы сами упоминали как о правилах хорошего тона.
Директор лишь фыркнул, несмотря на то, что заявление прозвучало вполне серьёзно.
— Слуга лишь в трёх случаях может принять деньги: от своего господина, когда их передают для его господина либо когда своему господину изменяют.
— Не думала, что в Англии так по-скотски относятся к трудящимся.
Раппопорт всё ещё жила в своём собственном мире, несмотря на шоковую терапию, которую испытывали все выходцы из Советского Союза, оказавшись заграницей. Она слишком мало знала, хотя слишком хотела знать и была той, кто стремиться к обретению объективной картины мира любой ценой. Поэтому разговор получил продолжение.
— Вы удивитесь, но так к трудящимся относятся везде. Вся разница лишь в выбранном диапазоне. Где-то отношения более лояльны, а где-то консервативны до скрипа железных оков. Любой работник старается получить больше чем ему полагается, и сделать меньше чем от него требуется. Даже социалистическое государство, взявшее на себя обязательство выполнять ежегодно растущие социальные потребности народа, не может исполнить их. Что же вы хотите от остальных?
— Хотите сказать, что и у нас, в санатории...
Вместо ответа директор улыбнулся краешком губ.
— Заставить рабочих больше работать при худших условиях — задача руководителя любого ранга, — внезапно произнёс он. — Когда станет иначе, дайте мне знать.
Хоть и говорят, что посаженные семена голода и призрения вырастают в зависть и алчность, Рахиль Исааковна была отчасти не согласна с этим мнением. Безусловно, её юность и молодость нельзя было назвать сытными и беспечными, а на зрелость выпала череда серьёзных испытаний. Тем не менее, в последний год её сложно было чем-нибудь удивить, разве что полной сервировкой стола с приборами для морепродуктов и внимательным английским стюардом, сдерживающим улыбку, когда французы удивлялись расположению зубчиков вилки вверх (во Франции принято наоборот). Начиная от секретаря и заканчивая прислугой в посольстве, Майский предпочитал окружать себя англичанами. Особенно в годы войны это казалось более чем странным и вызывало вопросы у МИДа, несмотря на оговорки о сочувствующих коммунистам служащих, однако с другой стороны, не нужно было заботиться о способах доставки дезинформации. Ведь никто не питал иллюзий и помнили, как совсем недавно англичане с французами собирались бомбить Баку и посылали Маннергейму оружие для убийства как можно больше русских.
За ужином отчётливо приходило понимание, что ограничения и рационные книжки (Ration Books) коснулись всех слоёв общества. Проснувшемуся аппетиту французов можно было позавидовать. О каком накалывании вилкой можно было говорить? Горошек, морковь, латук — гребли в салатах как ложками, начисто поправ этикет. Перепёлки исчезли с тарелок быстрее, чем поднимали тосты, а паштеты буквально таяли, как сливочное масло на сковороде и казалось, все интересы приглашённых заняты лишь набиванием желудков. Несмотря на это, перед подачей десерта, когда наступило время дижестива и гостям подали бренди, Рахиль Исааковна сумела произвести впечатление на всех собравшихся. С бокалом в руке она попросила стюарда отодвинуть стул, приподнялась и, выхватив неизвестно откуда огромный шёлковый платок в цветах французского флага, подобно Марианне взмахнула им и произнесла три слова: Liberté, Égalité, Fraternité после чего запела Марсельезу.
Allons enfants de la Patrie,
Le jour de gloire est arrivé!
Уроки вокала в детстве не прошли даром. Петь оказалось совсем не сложно, к тому же исполнительнице симпатизировала публика, а при её поддержке наступает уверенность в своих силах. Сидевшие за столом французы были откровенно фраппированы. Они встали со своих мест и поддержали гимн своей страны. Бывший меньшевик Майский так же был вынужден поддержать эпатаж, ведь Марсельеза некоторое время была и гимном России после Февральской революции и после, наряду с Интернационалом.
К оружию, граждане,
Постройтесь в батальоны!
Продолжала петь Рахиль Исааковна при поддержке оркестра и ей вторили все оказавшиеся за столом. Стоит ли говорить, что после этого тоста к словам Раппопорт прислушивались с особым вниманием? Да она стала королевой приёма.
В четыре утра они оказались в Шотландии, где приняли на борт почту и после дозаправки в Исландии полетели в Канаду. Облака, сон и учёба в наушниках, чтобы вскоре оказаться в огромном городе на побережье.
Правильно говорят, что только результат полученный своим тяжёлым трудом доставляет истинное удовлетворение. Да, было немного завидно пассажиркам с личными шофёрами или вальяжно едущими в такси фифам с меховыми боа, но эти мелочи раздражали лишь поначалу. Внешне она мало чем отличалась от встречных женщин. Более того, её одежда выгодно выделялась как по качеству материала, так и скорее всего по стоимости. И уж точно не могла быть по достоинству оценённой простыми прохожими, пусть и на самой дорогой улице Нью-Йорка . Он шла по авеню быстрым шагом, чувствуя как повсеместные разговоры на английском, потихоньку приводят к головной боли. Поход по магазинам обернулся своеобразным мучением в плане активного освоения языка. И что обидно, сам английский в таком объёме пока что воспринимался весьма странно: его понимание происходило немного быстрее, нежели мозг успевал обработать непосредственно сам смысл фразы. Американцы говорили не как англичане. Другие грамматические конструкции, лексика, другое произношение и возникающая ресинхронизация между обдумыванием и осознанием перерастала в мигрень. Зря она не послушалась директора посидеть часик после последнего урока под гипнозом в парке Манхеттена посреди мамочек с колясками или малолюдном кафе и перемещаться только на такси. Нью-Йорк более чем любой другой город заслуживал нелицеприятного титула — 'город контрастов'. Тут были искушения на любой вкус — развлечения, кухня всего мира, проституция, мафия, наркоторговля, книжные магазины и читальные залы библиотек. Выпирающее богатство соседствовало с вопиющей нищетой и всё это в бурлящем котле сотен тысяч людей. Горожане шли по своим делам навстречу, впереди или за спиной и каждый оказавшийся рядом что-то говорил друг другу. По крайней мере, из-за непрекращающегося говора создавалось ощущение улья с пчёлами. Она так морально вымоталась, словно мешки таскала. Вскоре с правой стороны показался дом с огромными стеклянными витринами и Раппопорт с облегчением вздохнула: 'Лорд и Тэйлор (Lord & Taylor) ну, наконец-то'.
Миновав двери универмага, Раппопорт отвлеклась на интерьер и нос к носу столкнулась с невысоким чернокожим юношей в униформе, отчего тот неожиданно упал.
— Ой! Извините, — забыв про английский, произнесла она и попыталась помочь.
Это не укрылось от проходящих поблизости группы людей в костюмах, обсуждающих какие-то важные вопросы, и к Раппопорт подошла единственная среди мужчин женщина. Она коротким движением ладони, как нашкодившего кота прогнала неуклюжего негритёнка и оценивающим взглядом акулы буквально просканировала Рахиль Исааковну. Посетительница в эксклюзивной шляпке от Огюста Мишеля за сто пятьдесят долларов, в пальто индивидуального пошива из безумно дорогой шерсти и серьгах за несколько тысяч её заинтересовала.
— Дороти Шейвер, чем могу помочь?
Оставив лежать на полу фирменные бумажные пакеты из 'Сакса' (Saks), Раппопорт протянула руку для рукопожатия.
— Привет, меня зовут Рахиль. Я исполнительный директор концерна 'Осиновая роща' в Ленинграде, вчера прилетела из Лондона.
Американка посмотрела на Рахиль как на персонажа из известной сказки Карло Коллоди, у героя которой, при некоторых обстоятельствах частенько удлинялся деревянный нос.
— Так вы из Англии? — усомнилась Шейвер. — Прилетели ?
До войны с 39 года из Америки в Европу летал 'Боинг-314' компании Pan Am. Борт с названием Yankee Cliper совершал рейсы из Нью-Йорка в Саутгемптон, однако полёты были доступны лишь высшим должностным лицам и богачам, готовым выложить 375 долларов за перелёт в один конец. Сейчас же нужно было зафрахтовать самолёт целиком либо иметь хорошие связи, и даже членство в 'Адмиральском клубе' (Admirals Club) уже ничего не значило. Война в некотором роде уровняла чуть вырвавшихся вперёд.
— Из Советской России, — строго ответила Раппопорт, передавая визитную карточку. — На самолёте компании.
— И как вам у нас, — из вежливости спросила Дороти.
— Я читала про ваш универмаг, хочу открыть здесь бутик по продаже меховых изделий и конечно, — доставая чековую книжку — совершить покупки.
Именно этот жест и решил всё. Благодаря газетам Шейвер знала о держащем осаду городе на Неве и даже была на встрече с журналисткой в Метрополитен, но её мало волновала Россия, политика и война по ту сторону океана. Она умела отсекать лишнее. А вот чёрная кожаная обложка с золотым теснением привлекла внимание. Дороти делала карьеру мечтая возглавить многомиллионную фирму и прекрасно понимала, сколько нолей должно быть на счёте перед запятой, отделяющей доллары от центов, чтобы банк предоставил такую чековую книжку клиенту. Повинуясь приказу, чернокожий помощник подхватил пакеты и был назначен слугой-носильщиком уважаемого клиента универмага. Услуга не то чтобы редкая, но выражающая особое отношение продавцов к покупателю.
— Мистер Уолтер, Джеймс, позвольте представить нашу очаровательную коллегу из Англии, — сказала Дороти, подошедшим мужчинам. — Вы будете удивлены, но я только что нашла нового арендатора на освободившуюся площадь. Она прилетела вчера из Лондона на частном самолёте и у нас откроется магазин мехов.
Не став поправлять услужливую женщину, Рахиль Исааковна мило улыбнулась, искусно скрывая свои мысли. Ведь директор не просто так говорил, что интересы стран совпадают лишь на короткое время, когда вдвоём сподручнее бить третьего и совсем скоро здесь потребуются надёжные адреса и места работы для прибывших специалистов, спящих агентов. В памяти всплыл момент обсуждения статьи про гипотетических союзников, когда пролетая над Атлантикой, он как-то заметил: 'Вам придётся вернуться на много веков назад, в Древний Рим, чтобы по-настоящему понять, что происходит в сегодняшних заголовках газет, цитирующих сенатора от штата Миссури . Они всегда будут использовать проверенную временем формулу для империй — разделяй и властвуй. На данный момент им это удалось, но только на время'.
По идее, сейчас она должна была сказать сама себе: 'Радуйтесь своей наживе, буржуи, ваша гибкая мораль эксплуататоров работает только для толстого кошелька. Спасибо за заботу, только мы всё вернём в свой толстый кошелёк с процентами'. Но вдруг возник парадокс. Она не видела в лице Дороти притворявшегося врага, который дружески пожимает руку и одновременно прячет в рукаве нож. Более того, не ценой долгих усилий, вдумчивых осмыслений и задушевных разговоров, собирая намёки и недосказанность, чтобы подвергнуть их безжалостному скальпелю критики и выгладить решение, а простой женской интуицией она пришла к выводу — случись ей оказаться на её месте, она бы поступила так же. Какая же грязь, эта политика!
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
