— Оставьте ваши опасения для наших военных юристов, которые найдут причины для оправдания наших действий. Впрочем, если мой приказ вступает в противоречие с вашими моральными принципами и убеждениями, вы можете подать рапорт об отставке.
Макартур окинул требовательным взглядом сидящих перед ним офицеров.
— Господа. Если кто-то не согласен со мной, то вы тоже можете подать рапорты об отставке и я приму ваше решение. Сегодня наши вооруженные силы переживают нелегкие времена, в которые каждый из нас должен сделать свой выбор, идет ли он до конца или остается в стороне. Мне очень важно, чтобы точно знать на кого я могу рассчитывать. Кто также как и я верит в нашу победу и полностью выполнит мой приказ от первой до последней строчки, без лишних вопросов и сомнений, — генерал встал и демонстративно посмотрел на свои наручные часы. — Сделаем получасовой перерыв. Думаю этого времени вполне достаточно, чтобы принять решение и подать рапорт об отставке.
Макартур бил по самолюбию своих офицеров больно и жестко, но обстановка того требовала. Все полчаса он просидел в своем кабинете как на иголках, но никто не постучал в его дверь и не положил на стол рапорт об отставке. Никто не пожелал отойти в сторону из-за не согласия с действиями своего командующего. Все как один приняли условия Макартура, и это была большая победа.
Примерно в таком же ключе действовал и Нимитц, когда собрал своих командиров.
— Так случилось, что в течение двух месяцев мы не будем иметь возможность пополнять наши резервы. Снабжение обязательно восстановят через Сиэтл и Ванкувер, но это займет определенное время, за которое противник сможет восстановить свои силы и укрепит свою оборону. Генерал Макартур считает, что в самое ближайшее время следует продолжить наступление на Кюсю и я полностью с ним согласен. Мы не должны дать ему такую возможность, иначе все наши потери в сражении за Кюсю окажутся напрасными.
Адмирал сделал паузу в ожидании проявления несогласия с его словами, но их не последовало. В отличие от армейцев, моряки были готовы драться с врагом до конца.
— Мне могут возразить, разве можно идти в сражение, когда у нас нет привычного двойного превосходства над противником, и я отвечу, что это верно и неверно одновременно. Верно по численности, но неверно по духу.
Японцы совершенно не ожидают от нас активных боевых действий и наверняка будут захвачены врасплох нашим наступлением, а вам лучше меня известно как дерется противник в подобных условиях. Если же вы добавите сюда решимость и будите драться так, как это ваш последний бой, японцы дрогнут и будут разбиты без всякого двойного превосходства — изрек Нимитц и моряки, ответили ему гулом одобрения.
— Наши господа политики всегда говорят много красивых и умных слов. Я не политик, а солдат. Поэтому скажу просто и прямо. Чем сильнее мы ударим сейчас по японцам, тем быстрее они сломаются и запросят мира. Чем скорее наступит мир, тем будет легче нашей стране залечить свои раны и вернуть силы. Надеюсь все всем понятно? — спросил для очистки совести адмирал и тут один из офицеров поднял руку.
— Скажите, сэр. Говорят, что случившееся землетрясение в Калифорнии это дело рук японцев. Правда ли это? — об этом действительно говорили не только на кораблях, но и в штабах и адмирал знал об этом. В другой раз он сердито оттянул бы задавшего вопрос командира, но сейчас, Нимитц был вынужден действовать в ином ключе.
— Лично у меня нет сведений о причастности японцев к событиям в Калифорнии. Я считаю, что произошло удачное для врага наложение одного события на другое и не более того. Впрочем, — командующий доверительно усмехнулся, — у нас есть шанс узнать это из первых рук, когда Токио выкинет белый флаг. Это я вам обещаю.
Услышав эти слова, все командиры заулыбались. Важный психологический рубеж был перейден и адмирал приступил к обсуждению плана операции.
Начало боевых действий на Кюсю было назначено на 25 ноября и в этом, был свой хитрый расчет. Нет, американские войска никогда не стремились одержать ту или иную победу к определенной дате. Подобная традиция была совершенно чужда для американских военных того времени.
Назначая дату наступления Нимитц и Макартур, весь свой расчет делали исключительно на психологии противника. За годы войны, японцы привыкли к тому, что 25 ноября американцы праздновали День Благоденствия и потому не вели активных боевых действий.
Этот расчет полностью оправдался. Радостные от известий о случившейся у американцев трагедии, японцы были полностью уверены в том, что боевых действий в ближайшее время не будет. Что сраженные горем американцы будут печально уплетать свою традиционную индейку, и ни о чем другом не будут и думать.
Подобное благодушие обошлось японцам по самой высокой цене. Они не только не заметили приготовлений американцев к наступлению на суше, но и полностью прозевали воздушный налет противника. Поднятые с авианосцев штурмовики и бомбардировщики нанесли кинжальный огневой удар по японским позициям в районе города Кумамото.
Это было наиболее удобное место для наступления в северную часть острова, и оно было основательно укреплено многочисленными рубежами японской обороны. Защитники Кюсю ждали наступления врага, были готовы сложить свои головы, чтобы он не прошел, но все пошло не так.
Целых двадцать пять минут американские самолеты безжалостно бомбили и расстреливали из пушек и пулеметов соединения противника, оборонявших подступы к Кумамото. Небольшой городок Кашима оказавшийся на острие наступления янки, принял всю тяжесть этого воздушного удара. Основательно разрушенный в ходе предыдущих боев, он окончательно превратился в груду руин после налета американской авиации.
Лишенные поддержки с воздуха, японские зенитные батареи отчаянно сопротивлялись врагу, яростно расчищавшего дорогу своей пехоте, но все было напрасно, силы были неравными. Под ударами "Эвенджиров" и "Хэллдайверов", "Корсаров" и "Хэллкатов", "Тандерболтов" и "Мустангов" один за другим гибли расчеты противотанковых орудий, артиллерийских и минометных батарей, стоявшие в резерве танки.
Когда, наконец поднятые с большим опозданием истребители все же прилетели и отогнали самолеты противника, в японской обороне имелись заметные прорехи. Они были увеличены и расширены массированным артиллерийским ударом, который был нанесен американцами, как с суши, так и с моря.
В течение двух часов земля непрерывно тряслась от многочисленных разрывов мин и снарядов различных калибров. Стреляли корабельные орудия линкоров, крейсеров, эсминцев, грохотали стволы крупнокалиберных орудий, самоходных установок и минометов.
Никогда прежде с момента высадки американцев на Кюсю плотность артиллерийского огня не достигала такой величины как в этот день. Не имея точных целей, американцы наносили огонь исключительно по площадям, но от этого губительная сила их огня не уменьшалась. Словно огромная невидимая гусеница, артиллерия янки методично пожирала оборонительные рубежи японцев.
Для спасения своего западного сектора обороны, японские генералы бросили все силы и резервы, прочно поверив, что именно под Кумамото разворачиваются главные события этого дня. Остатки авиации и дополнительные соединения артиллерии, торпедные катера со смертниками, все "огненные цветы" и "морские драконы" были брошены против врага.
В воздухе и на воде завязалась отчаянная схватка, принесшая многочисленные потери для обеих сторон. Американцы показали себя достойными победы, но японцы, ни в чем им не уступали. Неизвестно чем бы закончилась эта бескомпромиссная борьба, если бы согласно коварному плану Макартура не был дан сигнал к прекращению огня и отступлению флота.
Очень часто шаблонность мышления оказывается той банановой кожурой, на которой поскальзывается противник. На этот раз поскользнулись японцы. Искренне поверив, что смогли отогнать вражеский флот и авиацию, они принялись лихорадочно стягивать свои резервы к месту предстоящего наступления противника.
Время было мало, японские стратеги спешили и потому не обратили внимания на то, что сразу после прекращения артиллерийского огня, американцы не бросились на штурм их позиций. Как правило, подобные вопросы возникают потом, когда несколько спадает лихорадочная спешка и начинает работать голова, но до этого момента всю работает на автоматизме. Главное успеть восстановить разрушенную оборону и пополнить поредевшие ряды её защитников.
Именно на это рассчитывали штабисты Макартура, разрабатывая свой новый план наступления на Кюсю и их замыслы, полностью оправдались.
Первые тридцать минут после прекращения огня, японцы экстренно насыщали передний край своей обороны живой силой и техникой и американцы им в этом не мешали. Когда же спешка прошла, и японцы начали подозревать нечто странное в поведение противника, было уже поздно.
Захватив южную часть острова, американцы в спешном порядке разбили два аэродрома, что серьезно изменило весь расклад сил в борьбе за остров. Теперь время подлета авиации сократилось в разы. Янки могли задействовать её в любой нужный для них момент, а не ждать прилета самолетов с Окинавы или авианосцев.
Проба надежности аэродромов была проверена за день до начала наступления, когда в небо были подняты истребители для патрулирования над северной частью острова. Теперь в дело вступили "Митчелы" и "Мародеры" загруженные бомбами со специальной маркировкой.
Взлететь и вывалить свое смертоносное содержимое на ничего неподозревающих японских солдат, для американских летчиков было простым и совершенно безопасным делом. Все системы ПВО были подавлены, а у улетевших и уже севших японских пилотов, просто не было времени для их перехвата.
В это время ветер дул со стороны моря, не оставляя защитникам Кумамото шансов на спасение. Ядовитый газ незримо заползал в блиндажи и окопы, доты и капониры, подземные бункеры, превращая их в братские могилы.
Те, кто вдыхал эту ужасную смерть, если не сразу умирали, то надолго выходили из строя. Достаточно было одного вдоха, чтобы потом твои легкие долгое время выворачивал удушливый, неудержимый кашель.
В неменьшей степени были опасны разрывы бомб начиненных желтым фосфором. Легковоспламеняющийся на воздухе, он горел, источая удушливый дым, а его горящие кристаллы при попадании на кожу и одежду вызывали сильные ожоги.
Все это было обрушено на оборонительные рубежи японцев в таком количестве, что как единое целое они перестали существовать. Уцелели единичные участки обороны, которые были подобно малый островкам посреди огромного моря хаоса и страдания. Они не могли оказать серьезного сопротивления американцам, когда после определенного времени пошли в атаку.
На бронемашинах, одетые в противогазы и прорезиненные плащи, защитники демократических ценностей легко преодолели передний рубеж японской обороны и ворвались на окраины Кумамото.
Исходя из опыта прежних боев, американцы ожидали встретить на улицах города отчаянное сопротивление, как со стороны солдат, так и со стороны гражданских лиц, но этого не случилось. Как и предполагал полковник Флейг, под воздействие химического оружия попало и часть мирного населения Кумамото и его пригородов. Ужасы нанесенного авиаудара и его последствий так сильно потрясли японцев, что забыв все свои патриотические чувства, они обратились в паническое бегство.
Исход из района Кумамото был столь повальным, что все дороги, идущие на север, были временно парализованы толпами беглецов. Это создало серьезные проблемы для японского командования пытавшегося перебросить свои последние резервы для обороны Кумамото.
Бегущие люди мешали военным. На дороге возникали стихийные пробки и в этот момент в небе появились американские самолеты. Было их не так много как в первые часы сражения, но действовали они очень слаженно и четко.
Вновь воспользовавшись отсутствием японской авиации, они принялись атаковать находящиеся на марше соединения противника. Не разбирая, где мирное население, а где военные, янки заливали огнем дороги, ещё больше и ещё сильнее раздувая пламя паники и неразберихи.
Когда передовые соединения, обошедшие стороной центральные кварталы города, вышли к городку Уеки, то застали там страшную картину, от которой волосы становились дыбом. На протяжении нескольких километров разбомбленная дорога была усеяна телами мужчин и женщин, стариков и детей.
Иногда рядом с ними попадались останки сгоревших танков и бронемашин, разбитых пушек и грузовых машин, вблизи которых были трупы, одетые в военную форму. Их было много, но мирных людей было ещё больше.
Ещё больше дополнял картину тот факт, что среди лежавших на земле было много раненых. Все они кричали, взывали о помощи, которой им некому было оказать. Двигаться по дороге в таких условиях было совершенно невозможно и американцам, пришлось продвигаться вперед напрямик, через зеленые заросли рисовых полей.
Но не только Кумамото подвергся в этот день химической атаке. Ещё одной целью американских бомбардировщиков стала Янагава, расположенная на самой северной точке внутреннего моря Ариака, омывающего с запада остров Кюсю.
На этот раз начинкой сброшенных на побережье бомб составлял исключительно желтый фосфор, а не ядовитые газы. Основная причина этого заключалась в том, что генерал Макартур намеривался высадить на пляжах Янагавы десант и основательное их заражение, не входило в планы американского командования.
Твердо и безоговорочно придерживаясь выбранной стратегии, генерал Макартур без колебания и сожаления бросал в топку большого костра все свои силы и ресурсы, ради одержания победы.
К моменту нанесения удара в районе Янагавы не было ни одного солдата и даже полицейского. Все они были брошены на юг, чтобы попытаться остановить прорыв американских войск, благо гористая местность, через которую шла дорога на Фукуока располагала к затяжным, позиционным боям.
Упавшие с неба бомбы не столько нанесли урон, сколько посеяли панику среди мирного населения. С недавних пор оно утратило у американцев статус "мирных граждан" и было поголовно зачислено в "милитаризированное ополчение", что позволяло на законных правах в полной мере применять против него оружие.
Паника, охватившая Янагаву, максимально облегчила высадку американо-канадского десанта на местные пляжи. Загрузившись в десантные корабли на пляжах Ариаки, под прикрытием эсминцев, они благополучно высадились там, где их совершенно не ждали.
Ни в прибрежной полосе, ни в городских домах, янки-канадцы не встретили серьезного сопротивления. Благодаря численному превосходству они буквально задавили огнем и гранатами всех тех, кто посмел выступить против них, но даже разрозненное сопротивление врага оказало на них большое влияние.
Благодаря фактору внезапности, морские пехотинцы и их союзники могли хорошо продвинуться вглубь вражеской территории. Ничто им не мешало занять Оки, попытаться взять Тикуго и ударить в направлении Мияма, что серьезно осложнило положение защитников Омута и Уеки, однако этого не случилось.
