Десантники взяли под свой неполный контроль кварталы Окавы и на этом успокоились. Доложив командованию о достигнутом успехе, они принялись энергично окапываться, не предпринимая попыток продвинуться вперед хоть на шаг.
Подобное поведение янки было обусловлено их страхом перед противником. Несмотря на численное превосходство и огневую поддержку с моря и с воздуха, американским солдатам постоянно мерещились притаившиеся японские смертники, готовые в любой момент вылезти из тайного укрытия и ударить им в спину.
Боязнь эта поразила не только простых солдат, но и офицеров. Поэтому, вместо стремительного броска вперед, десантники предпочли уйти в оборону и при поддержке корабельной артиллерии, планомерно перемолоть живую силу врага, во время его контратак. Прием был действенный, неоднократно отработанный на японцах, но в этот момент американских адмиралов тоже подвел шаблон.
Более четырех с половиной часов они ожидали японские контратаки, но их так и не последовало. Когда же по личному требованию Нимитца десантники собрались продвинуться вперед, их действительно атаковали. Причем атаковали, по мнению американцев, с истинно азиатским изощренным коварством.
Вопреки ожиданиям янки, противник не предпринял яростного наступления и не полег под их пулями и снарядами, как это было раньше. Японцы ограничились лишь артиллерийским обстрелом позиций врага, но вот начинка их снарядов оказалась особенной.
Готовясь к новой мировой войне, Гитлер приказал изготовить в огромном количестве снаряды и бомбы, начиненные отравляющими веществами. В какой-то мере это была дань прошедшей мировой войне, непосредственным участником которой он являлся. Фюрер был готов залить и затравить все непокорные ему народы, но по определенным причинам, отнюдь не морально-этического характера, он был вынужден отказаться от этих планов.
Огромное количество химических боеприпасов долгое время тихо лежали на военных складах, но Гитлер нашел им применение. Видя, что восточные союзники широко применяют все виды оружия в борьбе с китайцами, он начал поставку "лишних" боеприпасов в Японию в обмен на каучук и кобальт.
Из-за большого расстояния между партнерами по Оси и трудностей, имеющихся на пути караванов, подобный бартер имел серьезные ограничения, но это не мешало ему существовать. Кроме образцов радаров, прицелов, самолетов и "фау", немцы продали и артиллерийские снаряды начиненные ипритом и фосгеном.
Японцы получили небольшую партию вооружения подобного вида и не торопились их использовать. Возможно, что эти снаряды так и пролежали бы в арсеналах Токио до конца войны, но массовое применение американцами химического оружия подтолкнуло японцев к ответным действиям.
Последней каплей стала варварская бомбардировка Кумамото. После этого, для сохранения собственного лица японцы были обязаны отплатить врагу той же монетой, пусть и малого номинала.
Химический обстрел полностью перечеркнул все наступательные намерения десанта. Накрытые невидимыми волнами фосгена имевшего запах прелого сена, морские пехотинцы стали дружно задыхаться и кашлять.
Все это произошло так стремительно и неожиданно, что очень многие солдаты, находящиеся в передних рядах атаки не успели одеть имеющиеся у них противогазы. Подобная неготовность к отражению возможной атаки противника была обусловлена тем фактором, что янки просто не предполагали, что их могут накормить их же "лакомством".
Внезапное воздействие фосгена и иприта вывело из строя более двухсот солдат и офицеров, но гораздо больше потери, в виде неиспользованных возможностей, американцы понесли от страха. Атака была сорвана, возможность максимального продвижения вглубь территории врага была упущена и началась позиционная война.
Слабым утешением для американского командования стала японская контратака, которую противник все же предпринял, вслед за "химическим" обстрелом американских позиций.
Все пространство вокруг плацдарма десантников было поделено между кораблями прикрытия, чьи орудия дружного открыли ураганный огонь по своим секторам, по первому запросу с берега. В ходе обстрела противник потерял около пятидесяти человек убитыми и ранеными и прекратил попытки контратак.
На севере Кюсю наступило временное затишье. Американцы спешно подтягивали силы и средства для нового удара, японцы лихорадочно перебрасывали к Фукуока последние резервы, но генерал Макартур имел ещё один неприятный гостинец в кармане.
Желая как можно сильнее расшатать веру японцев в благополучный исход войны. С этой целью он решил подвергнуть массированному воздушному удару, древнюю столицу Японии — Киото.
Утратив титул первого города государства, Киото продолжал сохранять за собой звание главного религиозного и духовного центра японской империи. В отличие от уничтожения Хиросимы и Нагасаки, сожжения Токио, разрушение города целое тысячелетие являвшегося центром страны, было бы тяжелым ударом для простых японцев.
Для выполнения своего дьявольского плана, Макартур отрядил двести восемьдесят шесть бомбардировщиков, в число которых входили как тактические, так и стратегические машины. Большее количество самолетов на данный момент у командующего объединенными силами американских войск на Тихом океане не было.
Рано утром двадцать шестого ноября, вся эта крылатая армада устремилась на главный остров японского архипелага Хонсю. Первыми взлетели с аэродромов Манилы "Суперкрепости", затем к ним присоединились базирующиеся на Окинаве "Либерейторы". Пролетая над Кюсю, они увеличили свой строй "Митчелами" и "Мародерами", а взлетевшие с авианосцев "Эвенджеры" стали их последним пополнением.
В этом налете американцам было совершено не обязательно, покидать столь комфортный для себя верхний эшелон. Цель была большая, не требовала прицельного бомбометания и янки устроили столь любимый им "ковровый" удар по горной впадине, где располагался мирный город.
Учитывая, что большинство домов в Киото были деревянными, боезапас американских машин на две трети составляли зажигательные бомбы. Именно от них, древняя столица Японии вспыхнула как свеча и загорелась. Выпущенный на свободу огонь, семимильными шагами стал продвигаться в разные стороны, охватывая свои пламенем квартал за кварталом.
Отсутствие в городе большого числа пожарных машин, ускорило начало трагедии Киото. Все утро и весь день, люди самоотверженно боролись с огнем, стараясь спасти от него свои дома и храмы. С огромным трудом жителям города удалось отстоять императорские дворцы и несколько храмов.
К вечеру, когда с пламенем удалось справиться, Киото представлял собой ужасное зрелище. Несколько кварталов прилегающие к горам выгорели полностью. Более сорока тысяч зданий в той или иной форме пострадали от пламени. Свыше триста тысяч человек лишились крова и около двенадцати тысяч, погибло от огня, и задохнулись от дыма.
По прошествию лет, американские историки, что именно разрушение Киото стала той последней каплей, что принудило императора Хирохито объявить о капитуляции, но это было не так. Трагедия древней столицы, лишь только ужесточила сердца японцев против вторгшихся в страну оккупантов. Решающей причиной подтолкнувшей японского императора к подобному шагу, было вступление в войну СССР.
Взяв их положения нейтральной страны все, что можно было получить от двух враждующих сторон, Москва решила сказать свое слово в этой затянувшейся схватке американского орла и японского тигра. Двадцать шестого ноября, советские войска перешли государственную границу сразу в двух местах.
Наиболее трудные бои были на Сахалине, где единственное пригодное для наступления место была долина реки Поронай. Там проходила шоссейная и проселочная дорога, но японцы прочно перекрыли это направление несколькими оборонительными линиями. На глубине до 30 километров имелись противотанковые рвы и проволочные заграждения, пулеметные и артиллерийские дзоты, железобетонные доты, а также предполье с минными полями. Фланги японской обороны прикрывались с одной стороны горным хребтом, с другой болотистой местностью.
Все главные силы маршала Василевского были сосредоточены на материке и потому, Сахалинский фронт в своем распоряжении имел всего одни стрелковый корпус, а также смешанную авиадивизию.
Советское наступление началось утром 26 ноября мощным артиллерийским и авиационным ударом по Котонскому укрепрайону. Пользуясь полным отсутствием у противника авиации и средств ПВО, советские штурмовики и пикирующие бомбардировщики буквально ходили по головам противника. Сталинские соколы забрасывали свои бомбы и реактивные в окопы, траншеи и щели без всякой помехи. Своим пулеметно-артиллерийским огнем уничтожали живую силу противника и его артиллерийские позиции.
Корпусная артиллерия вела прицельный огонь по всем целям, которые были выявлены в ходе воздушной и наземной разведки. Не испытывая прежнего голода в снарядах, 152 мм гаубицы уверенно громили узлы вражеской, вместе с 76 мм "Зисами", полковыми и батальонными минометами.
Под прикрытием артиллерийского огня, советские саперы делали проходы в минных полях, подрывали противотанковые рвы и настилали через болотистые места гати для танков.
Они пошли в бой сразу после прекращения артобстрела. Ещё не улеглась поднятая взрывами земля, а "тридцать четверки" уже двинулись в атаку, на казалось бы растерзанную в клочья оборону противника. Однако это было не так. Каким бы не был сильным удар советской артиллерии, полностью уничтожить гранатометные позиции противника, а также укрытия, в которых находились солдаты смертники вооруженные шестами с минами, было невозможно.
Внимательно наблюдая за боями американских войск на Кюсю, советское командование сделало нужные выводы. При штурме японских позиций, первыми в атаку двинулась пехота, за спинами которой расположились танкисты.
Именно благодаря этому тактическому приему, ни один из советских танков не был подбит или уничтожен японскими смертниками. Все они были уничтожены автоматчиками, так и не успев поднести свой шест с миной к броне танков или воткнуть её между колес.
Спасенные от уничтожения боевые машины в свою очередь огнем своих орудий уничтожали недобитые дзоты и неподавленные огневые точки. Взаимодействие штурмовых групп имело определенные огрехи, но с каждым огневым контактом их было все меньше и меньше.
Совместные действия авиации, артиллерии и пехоты позволили взломать первую линию обороны врага, но дальше продвижения не получилось. До конца светового дня, атакующие подразделения корпуса не смогли прорвать вторую, главную оборонительную линию японцев. Она меньше пострадала от воздушного и артиллерийского огня, а также имела непроходимую для танков эскарпированную оборону. Засевшие в железобетонных бункерах японцы чувствовали себя уверенно и дрались с таким ожесточением, как будто за их спиной находилось Токио, а не Корсаков.
На следующий день, советские войска продолжили штурмовать вражеские укрепления с суши и воздуха. Все говорило о том, что оборона противника будет прорвана, но для полной уверенности, был предпринят обходной маневр. Вдоль прибрежной полосы, в тыл японцам был направлен отряд пограничников, а по восточным склонам Камышовского хребта двинулся пехотный полк майора Селиванова.
Воспользовавшись тем, что все внимание противника приковали к себе наступающие соединения, обе боевые единицы смогли совершить свой маневр незаметно. Японцы с большим опозданием обнаружили присутствие в своем тылу советские подразделения. Командующий японской обороной полковник Минэке попытался контратаковать полк майора Селиванова и сбросить русских в море, но для этого маневра у него не хватило, ни сил, ни времени.
Фронтальный натиск советских войск не позволил полковнику снять ни одного солдата, а имевшихся в его распоряжении резервов не хватило, чтобы противостоять фланговому удару русской пехоты. Ближе к полудню, вторая линия обороны врага была прорвана и Минэке, был вынужден выбросить белый флаг.
Одновременно с началом наступления на 50-й параллели, маршал Василевский отдал приказ о высадке морского десанта на западном побережье Южного Сахалина, в портах Торо и Маока. Первыми из Советской Гавани вышли транспорта с войнами 113-й стрелковой бригады по направлению к Торо. Там согласно данным воздушной разведки не было ни кораблей противника, ни самолетов, что существенно облегчило высадку десанта.
Первыми береговую оборону врага атаковали советские штурмовики и истребители. Их налет нанес им незначительный ущерб, куда больше японский гарнизон понес потери от огня сторожевых кораблей, больших охотников и эсминцев, что прикрывали действия больших транспортных судов.
Общие потери убитыми и ранеными при высадке десанта составили тридцать семь человек. Японцы оказывали яростное сопротивление, но силы были неравными и порт перешел под контроль советских войск.
Находившиеся в Найоро японские соединения, вечером 26 ноября предприняли контратаку на Торо, с целью уничтожения советского десанта, но были отброшены огнем корабельной артиллерии. На следующий день, воспользовавшись, что часть кораблей прикрытия покинула гавань порта, подтянув резервы, японцы вновь атаковали позиции десанта и вновь потерпели поражение. За ночь, советские пехотинцы окопались и, обладая малой огневой поддержкой, смогли отбить натиск врага.
Кроме моряков, действия десантников прикрывала штурмовая авиация. Базирующаяся на аэродроме Ванино эскадрилья штурмовиков и пикирующих бомбардировщиков "Пе-2", обрушились на врага по первому требованию десанта.
Конец противостоянию десантников и японских войск положил приход вечером 27 ноября советских танков с севера. Принудив врага к капитуляции на 50-й параллели, танкисты в тот же день устремились вперед и уже к вечеру подошли к окраинам Найоро.
Оказавшись между двух огней, японцы решили отступить на южную оконечность полуострова, где уже шли ожесточенные бои в районе порта Маоко. Там также был удачно высажен десант в составе 52-й стрелковой дивизии.
В Маоко, как и в Торо, к моменту высадки советского десанта небыли кораблей и самолетов противника. Это создало благоприятные условия для успешного развития операции.
Общие потери советских войск составили 22 человека убитыми и ранеными, что было меньше чем при высадке десанта в Торо. Местные силы противника составляли две неполные роты, однако уже к вечеру 26 ноября потери десанты резко возросли.
Причиной этому была контратака, которую предпринял генерал-лейтенант Миода, чей штаб находился в Тойохаре. Атака была внезапной и доставила много хлопот советским солдатам. К моменту наступления противника, они ещё не успели, как следует закрепиться, и были вынуждены отражать атаки врага, заняв дома на окраине Маоко.
Несмотря на то, что в этом бою японцы не имели численный перевес, они имели реальный шанс, если не сбросить русский десант в море, то серьезно осложнить его положение. Положение спасла огневая поддержка с кораблей, а также наличие среди десанта специальных офицеров корректировщиков. По требованию маршала Василевского подобный вариант не один раз отрабатывался в ходе учений, и теперь он сохранил жизни многих советских солдат.
