Чупакабра (завершено)

— Кхм, ну смотрите, сами напросились, — как-то невнятно предупредил Пин. У Тиллирета по спине побежали первые мурашки нехорошего предчувствия.

Весельчак упер руки в боки, выпятил грудь колесом, откашлялся и продекламировал:

Не вынесла душа поэта

Страданий творческих своих:

Повесился он на рассвете.

Благодарим его за это —

Побольше было бы таких!

В зале повисла недоуменная тишина. Красотки поспешно и испуганно разбежались по углам, Тиллирет отступил на два шага в сторону, едва не затоптав с трудом увернувшегося чупакабру, а король Илхеас наморщил лоб, пытаясь переварить услышанное.

Почему-то мне до дрожи в лапах захотелось оказаться как можно дальше отсюда. И, судя по морде белошерстого, ему тоже. Один лишь черноклокий по-прежнему горделиво пыхтел и красовался, ожидая незаслуженных аплодисментов.

Сидящий перед нами светлошерстый человек выглядел так, словно ему на голову упал старый дуб в три обхвата, растущий в моем родном лесу. Только что глаза к носу не съезжались, а, наоборот, начали подозрительно выпучиваться из глазниц. Догадавшись, что дело принимает дурной оборот, я негромко шепнул хозяину, что мне надо на улицу по ну очень неотложному делу и поспешил тактично сбежать. Белошерстый проводил меня тоскливым взглядом, но последовать моему примеру не посмел. Я же занял присмотренную на бегу стратегически удобную позицию за толстой колонной и принялся наблюдать за последствиями новой выходки черноклокого.

— Я не понял, это что, был намек?! — смертельно раненным зверем взревел Илхеас, заливаясь густой краской. — Мол, таких горе-поэтишек, вроде меня, надо топить или вешать на ближайшем суку? Да я... Да вы... Да я вас...

Король Борунда, поперхнувшись слюной, был вынужден замолчать. Сейчас монарх представлял собой не самое лучшее зрелище: багровое лицо, налитые кровью вытаращенные глаза, на уголках губ пузырится пена. Тиллирет с запозданием припомнил, что Илхеас был подвержен неуправляемым приступам бешенства, становясь на краткое, но очень опасное для окружающих время настоящим берсерком. И, кажется, один из таких приступов им сейчас доведется наблюдать воотчию.

Ситуацию, как ни странно, спас Пин.

— Что, оценили мой талант? — раздувшись от гордости за самого себя, поинтересовался он, совершенно не обращая внимания на скрюченные пальцы короля, тянущиеся к его горлу. — Какой реализм в каждой строке! Любой проникнется, даже если совершенно ничего не понимает в поэзии.

Скрюченные пальцы застыли в воздухе, почти касаясь кудлатой бороды мага.

— А ведь и правда, — задумчиво произнес Илхеас, опуская руки и снова становясь самим собой. — Реалистично.

Глава 11

— Отдай сапфир!

— Не отдам!

— Ты же обещал!

— Ну и что? Я король, хочу — обещаю, хочу — забираю свои обещания назад.

— Но ведь ты же обещал!!! Отдай нам сапфир!

— Не отдам!..

Подобный диалог на повышенных тонах длился вот уже три часа, и у Тиллирета уже порядком разболелась голова от бесконечных воплей и препираний. Илхеас, при помощи Пина написавший свою поэму о предках за два дня (хотел бы Бродяга посмотреть на лица тех, кто будет ЭТО читать!), неожиданно заупрямился и категорически отказывался сдержать данное его величеством слово. Что, впрочем, и следовало ожидать.

Наобещав магам золотые горы и серебряные пригорки, король Борунда деликатно запамятовал об этом, когда дело дошло непосредственно до расплаты. Причем неожиданно возникший у правителя Северного королевства склероз прогрессировал с минуты на минуту — того и гляди, перестанет и Тиллирета с Пином узнавать, да еще велит заключить их в камеру, мол, чего это какие-то проходимцы не дают его высочеству отдыхать! Поэтому Бродяга судорожно пытался найти подход если уж не к Илхеасу, то хотя бы к короне, с вполне естественной целью выковырнуть из нее требуемый камушек и поспешно скрыться в неизвестных далях, куда Мурдин не замедлит магов послать. Впервые за все это время Тиллирет сам мечтал о новом поручении от главы гильдии. И желательно, чтобы пункт назначения был как можно дальше от Борунда.

Увы, Илхеас, явно догадываясь о коварных планах Бродяги, корону не одевал. Более того, судя по удивленным перешептываниям прислуги, запрятал бесценную регалию так, что, скорее всего, и сам не смог бы найти. Во всяком случае, после заключения устной договоренности о передаче Сапфира Северного Короля магам, ни сапфира, ни самой короны больше никто не видел. Хорошо еще, что хоть сам король остался на месте.

Магия впервые на памяти Тиллирета оказалась бессильна, разум пасовал перед непонятной логикой Илхеаса, идеи закончились еще до приезда в Борунд, и вся надежда оставалась только...

Естественно, опять все шишки достались мне.

Белошерстый, безжалостно выщипывая целые пучки волос из остатков бороды, упросил меня последить за тем человеком, со странным именем Король. Или это прозвище? А впрочем, мне неважно.

Дело принимало дурной оборот. Камень мы до сих пор не получили, морозы крепчали, свита Короля косилась на нас с большим подозрением, а сам Король всячески избегал малейшей встречи с хозяином либо с черноклоким. Кстати, в последнем случае я его прекрасно понимал и даже в какой-то мере поддерживал. Однако все происходящее с каждым днем нравилось мне все меньше и меньше.

Все началось с того, что мне вместо нормальной еды подали объедки. Причем, судя по их виду, кто-то это уже употребил до меня. Пока я в недоумении пытался найти хоть один съедобный кусок в предложенном блюде, один из поваров весьма недовольным тоном заметил, мол, сколько можно уже кормить этих дармоедов (?), которые всячески досаждают его величеству (??), отвлекая того от нормальной жизни и вынуждая прятаться в спальне, ссылаясь на несуществующую болезнь (???). Пока я с раскрытой пастью переваривал услышанное за неимением иной пищи, другой повар больно пнул меня в бок тяжелым сапогом и заявил, что мало того, что маги наглые, так еще и их скотина мохнатая такая же (это он про меня, что ли?). После чего вытащил меня за шкирку на улицу и сообщил, что если моя лапа еще хоть раз переступит порог его кухни, то я об этом очень сильно пожалею. Пока я собирался с мыслями и готовил достойный ответ, кухонная дверь с грохотом закрылась перед моим носом.

Человекам доставалось не меньше моего. Куда бы они ни направились, их повсюду сопровождали ехидные смешки и желчные комментарии. Черноклокий сумрачно сопел и кипятился, а белошерстый молча игнорировал любые замечания. И каждый вечер едва ли не со слезами умолял меня поторопиться.

Мне не оставалось ничего другого, как попытаться проникнуть в спальню Короля.

— Все, я так больше не могу, — громогласно заявил Пин через несколько дней. — Тилли, дружище, неужели ты не собираешься ничего предпринять? Сколько нам еще торчать в этом снежном королевстве?

— А что ты предлагаешь? — заинтересовался Тиллирет, отрываясь от написания очередной главы про поведение чупакабр. — Вся придворная знать только и ждет, чтобы мы выкинули какой-нибудь фокус, оскорбляющий несуществующую честь его величества. И уж поверь, приятель, за оскорбление здесь готовы принять все, что угодно, даже недостаточно почтительное выражение лица при виде Илхеаса.

— И что? — агрессивно осведомился Весельчак. — Так и будем сидеть сложа руки и надеяться, что у Илхеаса рано или поздно проснется совесть? Сомневаюсь, что она у него вообще есть.

— Я поручил Бесу выяснить, где находится корона, — поделился своей задумкой Бродяга. — Когда будем знать, где она, тогда и начнем действовать.

— И когда это будет? Р-р-р, как все долго и неинтересно. Придется начать действовать самому.

— Дерзай, — рассеянно согласился Тиллирет, снова погружаясь в работу.

Если бы он мог знать тогда, к чему приведут его слова!

Я неслышно переступил по ледяному мраморному полу замерзшими подушечками лап. В животе негромко заурчало, напоминая, что последний раз я ел почти день назад. Очень хотелось подкараулить кого-нибудь из наглых слуг Короля и впиться клыками ему в шею. В такой мороз свежая горячая кровь отлично служит не только пищей, но и средством обогрева.

Вторые сутки я сидел на наблюдательном посту перед дверью, ведущей в спальню Короля, и пытался придумать, как же мне попасть внутрь. За все это время мимо меня дважды торопливо просеменили человеки с тяжелыми подносами в лапах, на продолжительное время исчезавшие в заветной спальне. Перед этим они с такой настороженностью оглядывались по сторонам и так аккуратно приоткрывали дверь, что у меня не было ни малейшего шанса проскользнуть внутрь.

Я раздраженно постучал кончиком хвоста по полу. Что же придумать?

Тиллирет так увлекся рукописью, что совершенно не заметил, как Пин бочком выскользнул из комнаты, ехидно посмеиваясь в густую бороду.

Прошел час. Задумавшись над тем, как бы получше построить следующее предложение, Бродяга краем уха уловил какой-то приближающийся шум, раздражающий и отвлекающий от дела. Глубоко вздохнув и скорчив недовольную физиономию, маг нехотя поднялся с кресла, стоящего возле пышущего жаром камина, и выглянул в коридор.

Сказать, что увиденное поразило его — значит, не сказать ничего. Тиллирет застыл на месте, рискуя в очередной раз потерять вставную челюсть, и медленно холодея изнутри.

По коридору бежал в наполовину разорванной одежде король Илхеас, с громкими воплями отмахиваясь по сторонам подушкой. За ним неслась разбитная девица, с ног до головы замотанная в простыню и в длинной парандже. Тряся из стороны в сторону искусственной грудью (судя по гулкому отзвуку, раздававшемуся каждый раз, когда груди сталкивались меж собой, в их роли выступали два медных горшка) и выбивающейся из-под паранджи седой бородой, девица во всю мощь своей луженой глотки требовала от Илхеаса немедленной женитьбы на ней, "дабы не покрыть позором ее почтенное имя после того, что его величество с ней сделал". Илхеас на бегу сообщал всем, что видит странную "девицу" впервые и уж совершенно точно не делал с ней ничего такого, о чем бы он не помнил.

Последним плелся задыхающийся от смеха чупакабра, припадая на все четыре лапы. Увидев его, Тиллирет окончательно понял, кто выступал в роли разбитной девицы и тут же решительно запретил себе в это верить. Пин, конечно, способен на многое, но на такую извращенную глупость даже его фантазии не хватит. Ведь это же не он, правда? Это же не Весельчак бежит по коридору, крайне неудачно выдавая себя за опороченную девицу?

Девица повернулась к старому магу и рявкнула, на глазах разбивая робкие надежды Бродяги:

— А ты чего стоишь без дела? Тут твоего друга, понимаешь ли, оскорбили в лучших чувствах, а он из себя статуй изображает! Давай, помогай мне его поймать!

— Пи-ин, — дрожащим голосом произнес Тиллирет, чувствуя, как его и без того седая голова белеет окончательно. — Ты что творишь?

— Пытаюсь добыть сапфир, — гордо уведомил приятеля Весельчак. — Вот сейчас догоню Илхеаса, заставлю на мне жениться и на правах законной жены вытащу камень из короны.

— К-какой жены? — заикаясь, переспросил Бродяга. — Ты что, совсем из ума выжил? Ты же мужчина!

— Ради такого дела, — вдохновенно провыл Пин, весьма натурально пуская слезу и припадая на грудь приятелю, — я готов пожертвовать своей мужественностью. Правда, — маг вернулся к своему обычному тону, — ненадолго. Максимум денька на два.

К моему большому удивлению, хозяин сумел удержаться от того, чтобы испепелить черноклокого на месте. Вместо этого он закатил глаза, схватился лапой за грудь и исчез в своей комнате. Судя по донесшемуся до нас с черноклоким грохоту и скрежету, еще и дверь забаррикадировал, чтобы наверняка никто не вошел.

Зря! Я бы на его месте непременно остался бы и посмотрел, чем все закончится.

Когда я впервые увидел черноклокого в его новом облике, то сначала не поверил своим глазам и даже как следует протер их лапами. Но нет, зрение меня не обманывало — передо мной действительно стоял Пин, жутко воняя на весь этаж чем-то цветочным и кокетливо поправляя завернувшуюся простыню. Черноклокий дернул ручку, убедился, что дверь заперта и противно-сладким голосом попросил "милого пустить его". Илхеас имел глупость открыть. Уж не знаю, что именно произошло внутри, но через несколько минут Король вылетел вон, вытаращив глаза и хватая пастью воздух, и бросился прочь. Пин устремился за ним. А я, наконец улучив возможность, проник в спальню Короля.

Спешно обнюхав каждый угол, я убедился, что ни камня, ни короны здесь нет, и поспешил посмотреть продолжение затеянной черноклоким задумки.

Король Илхеас был постыдно загнан в угол. Умудрившись заплутать в собственном дворце, монарх свернул не туда и теперь тоской наблюдал за приближающейся к нему фигуре в белом, прижавшись спиной к стене тупика.

— Женись на мне! — взвыла упомянутая фигура.

— Ни за что! — неверным голосом пискнул король. — Лучше смерть.

— Вот гад! — оскорбилась фигура. — Разве ж можно такое говорить девушке?

— Какая девушка? — поперхнулся Илхеас. — Да у тебя борода до колен свисает!

— Э-э-э..., — Пин критически осмотрел себя, убедился, что борода действительно видна замечательно, и тут же нашелся: — Это национальное украшение, его обязаны носить все незамужние девушки нашей страны.

Илхеас потрясенно икнул. Традиции из страны подозрительной девицы явно не пришлись ему по вкусу.

— Схватить! — чуть слышно прошептал правитель Борунда. — Заточить! Казнить! Помогите!!!

Из-за угла вышел зверь магов и уселся, удобно устроившись на свернутом в кольцо хвосте. Больше на робкий призыв короля никто не откликнулся.

Нет, ничего у черноклокого не получится. Не суждено ему стать королевской женой. Того скорее удар хватит, чем он согласится. Но какие у них обоих забавные выражения морд!

Я с любопытством разглядывал этого нехорошего человека, из-за которого мы никак не могли вернуться домой. Мое внимание привлек металлический отблеск на поясе правителя. Неужели ключ? Неужели от тайника, в котором спрятана корона? Да какая, собственно, разница, хозяин разберется.

Зверь вдруг прыгнул вперед, целясь острыми зубами прямо в самое ценное для мужчины место, расположенное ниже пояса. Илхеас удивленно-испуганно всхрюкнул, но кровь боевых предков и банальный инстинкт самосохранения тут же вступили в дело, вынудив короля отпрыгнуть в сторону и прикрыться руками, за неимением лучшей защиты.

— Чего это он? — завопил монарх. — А ну фу! Фу, кому говорят! Отстань, зверюга!

Чупакабра, сердито рыча и злобно посверкивая глазами, припал к полу, готовясь к новому прыжку.

— Бес! — пронзительный окрик Пина застал зверя врасплох, вынудив сбиться с намеченной цели. — Ты чего удумал? Не тронь моего будущего мужа!

Чупакабра растерянно захлопал глазами.

— У него ключ на поясе. Наверняка от тайника с короной, — услышал король Илхеас глубокий бархатистый голос зверя и понял, что окончательно сошел с ума.

— Где? — Теперь уже Пин двумя руками вцепился в остатки одежды правителя, окончательно приводя ее в непотребный вид. Ключик снова блеснул, привлекая к себе внимание. Маг одним рывком содрал его вместе с уцелевшей половиной рубашки. — Ага! Попался! Где тайник, Илхеас? Говори или прямо сейчас устрою тебе первую брачную ночь.