Даже для своих семнадцати лет дева была рослой и крепкой. Её удивительно гладкая кожа сияла на солнце темным золотом и отливала серебром в тени. Свет, словно жидкость, разливался на её крепких плечах, тугой высокой груди, поджаром мускулистом животе. В руке правда она держала копьё, — алебарду скорее, с большущим наконечником — в полметра длины и шириной в две ладони, по бокам — выступы, похожие на морские волны, даже на вид ОЧЕНЬ острые. Смотрелось это страшновато. Хорошо, что она на нашей стороне, подумал Антон с облегчением.

Файму между тем кивнула, словно такое её представление было самым обычным делом. Она обвела взглядом собравшихся, потом повернулась к стоявшему справа парню, который сделал шаг вперед.

— Вэрка Йэннти, мой средний брат, — представила она его. Парень прижал к груди ладони скрещенных рук и вежливо, слегка поклонился.

Вслед за ним вперед вышел второй парень, младше землян, то есть, всего лет тринадцати. Точно так же одетый в бусы и парео — или как там называется этот набедренный платок? Тоже гибкий, отлично сложенный. И физия его не оставляла никаких сомнений в том, кем и он приходится Файму.

— Лэйан Йэннти, младший брат, — представила она. — Прошу любить и жаловать.

Лэйан тоже прижал руки к груди и поклонился. Физия у него была веселая, отчасти глуповато-чувственная. На плетеном пояске Лэйана, правда, висел нож с фигурной рукоятью — явно не каменный. И висел он явно не для красоты...

Файму продолжила представлять членов своего племени, но в голове у мальчишки зашумело и он уже никого толком не запомнил. Маахисы вообще были офигительно красивым племенем. Кожа их блестела, словно политая маслом. Или как металл. Живой, тёплый, гибкий металл. И волосы тоже блестели, словно металлические или влажные. И глаза. И зубы в улыбках. По сравнению с землянами Маахисы были более... гладкими. Словно золотистые тюлени, подумал вдруг мальчишка. Наверное, они страшно любят купаться и вообще воду...

Хотя, с усмешкой вдруг подумал Антон, в них есть всё же нечто девчоночье — в смысле, и в парнях тоже. Слишком мягкие очертания лиц, длинные волосы, гладко сплавленные мышцы, даже изгибы бедер — талия у них была ниже, чем у людей, где-то на уровне пупка... но все мысли вылетели у него из головы, когда Файму представила одну из дев, Ирису. Даже на фоне прекрасных Маахисов она выделялась потрясающей красотой. Очень широко расставленные синие глаза, широкое округлое лицо, пухлые губы, узкая талия, круглая попа, черные вьющиеся длинные волосы, — Антон просто не мог отвести от неё глаз, уже понимая, что пропал...

18.

За прибытием Маахисов последовал вполне ожидаемый пир. На нём Антон с некоторой оторопью узнал, что Маахисы — совсем не первобытные дикари, которыми казались. Напротив — они были детьми высокоразвитой космической цивилизации, которым не повезло попасть в этот дикий мир. Случилось это правда пятьсот лет назад, так что они вполне успели приспособиться. Вернуться домой они тоже, правда, не смогли, что очень Антона расстроило: если уж даже представители цивилизации, обогнавшей Землю на тысячи лет ничего не смогли тут сделать, то им и вовсе ничего не светит. Но всё же, это не очень занимало его, потому что слушать о жизни их общества было невероятно интересно. Общественный строй у Аниу, как на самом деле называлась их раса, был коммунистический, что Антона ничуть не удивило — он и не ожидал иного. Но коммунизм этот оказался весьма странный, если не сказать больше. Чем-то он напоминал бурное начало земных двадцатых годов — по крайней мере, парады нагих дев (и парней!) у Аниу были делом совершенно обычным, как и Дома Любви, где каждый страждущий мог найти себе пару. Даже на самый экзотический вкус...

— Хороший у вас там коммунизм, — буркнул Антон, когда Ириса закончила рассказывать. — Плети, цепи, ошейники и всякое такое.

Она лишь пожала плечами.

— Если желание есть и локальные законы такое вот допускают, то почему бы и нет?..

— А как же высокая коммунистическая мораль, при которой допустим только один вид любви, и это любовь к Партии? — спросил Антон.

Ириса вновь пожала плечами.

— Ну, во многих случаях всё же предложат лечится, но не во всех, и это редко обязательно — если добровольно всё.

— А если товарищ педофил? — резко уже спросил Сергей. — И тоже добровольно всё?

Ириса хмуро взглянула на него.

— Да, есть миры Союза, где такое вот бывает. Но даже там будут ОЧЕНЬ настойчиво предлагать лечится. ОЧЕНЬ. И выяснять, откуда такие желания — а вдруг в системе воспитания проблема?..

— Товарища так часто стегали плетью по попе, что он в итоге это полюбил? — предположил Антон.

— Скорее, начитался, чего НЕ надо, а Учителя не уследили, — Ириса вновь пожала плечами.

— 'Дети! Никто не видел моё собрание сочинений де Сада?' — предположил Борька.

Ириса улыбнулась.

— Да. Но ничего в общем-то не мешает желающим такого свалить в другие миры Союза.

— Только Союза? — удивился Антон. — А не к этим проклятым буржуазным разложенцам?

— И к ним тоже, конечно, но чаще внутри Союза, — Ириса быстро взглянула на него. — Союз, знаешь, большой. Очень. Большая часть Аниу — 1,06 триллиона живет в межзвёздных кораблях-мирах, меньшая — 508 миллиардов — на планетах. В Союз Аниу входит также 1080 младших рас, общая численность которых достигает восьми триллионов...

Это было действительно много — у Антона даже закружилась голова от одной мысли о таком разнообразии. Больше тысячи разумных рас! И население в тысячи раз больше, чем на его родной Земле...

Это было, пожалуй, обидно. И Антон невольно подумал, что в том, что Файму со товарищи на пятьсот лет застряли здесь, в диком мире, есть всё же справедливость...

19.

Тем не менее, новость была сокрушительная. Вечером, когда пир закончился и усталые гости завалились спать, Антон неприкаянно бродил по селению, буквально не находя себе места. Успокоить его смог только Лари, который уже не первый век общался с Маахисами и знал их несравненно лучше.

— Я тоже месяца два ходил весь пришибленный, когда узнал всё это, — сказал он, когда Антон вывалил на него свои душевные страдания. — Словно праведник, которого в рай не взяли, право слово. Потом-то понемногу оклемался. Маахисы хоть и умные, но болтать слишком любят. Слово за слово — и такое полезло, что райское сияние их поблекло. Союз их — не сильно добровольный. Формально он является равноправным — если младшие расы подчиняются Аниу, то могут делать всё, что придет им в голову — в точности, как их хозяева. С другой стороны, младшие не имеют права голоса ни в одной из областей политики Союза. Если Аниу решают, что какая-то из планет должна войти в состав Союза, её населению предоставляется свобода выбора — остаться там или покинуть планету. Однако решение Аниу не может быть отменено ни при каких обстоятельствах.

— То есть они того... империалисты? — хмуро спросил Антон.

— Ну, так. Хотя, конечно, называют всё иначе. И сами они, конечно, никого не завоевывают. Аниу не знают, зачем им вообще сражаться, и потому их армии состоят из самых разнообразных существ — от крошечных, похожих на насекомых, до огромных, напоминающих ящеров. Они не чураются даже войн с другими расами, особенно с теми, кто не желает с ними сотрудничать. Довольно агрессивны, однако, как и все расы-загадки, не склонны к нападению первыми. Я, кстати, видел их, когда они только тут появились.

— Ну и как они выглядядели?

— Да так же, как сейчас, только одетые в лёгкие, переливающиеся цветастые туники с высоким воротником, которые при желании могли превращаться в балахоны с капюшоном, под которым прячутся глаза, уши, нос и рот. Так же, как и у всех уроженцев тропиков, у Аниу чувствительность к холоду, однако в своих мирах, они могут обходиться без одежды, так как носят термококоническую оболочку, предохраняющую от переохлаждения. Здесь им, понятно, она не нужна. Климат здесь им самый подходящий...

20.

Всё это очень занимало Антона — однако вскоре начались события, которые отодвинули все размышления об Аниу далеко на задний план. В селение вернулся Игорь — должно быть, прослышав о появлении в нём Маахисов, хотя они сами отнеслись к его визиту без малейшего восторга, должно быть, в силу каких-то старых разногласий. Антона это страшно злило, но что-то поделать тут он не мог. Волшебной палочки, чтобы убрать эту, по его мнению, дурь, у него не было, а что-то другое тут вряд ли могло помочь. В конце концов, он осторожно 'подкатил' к Игорю, стараясь выяснить, чем его так разозлили или расстроили Маахисы. Но он в ответ на его расспросы только хмыкнул.

— Старинная вражда, — ответил он, криво ухмыльнувшись. В его устах это звучало совсем не иронично. — Сами-то вы что теперь делать будете, с такой-то помощью?

— Как что? — удивился Антон. — Хорунов будем повергать, они главное в этом мире Зло.

— Ну, и как ты намерен их повергнуть? — мрачно спросил Игорь. — В штыки своих поведёшь, как Суворов при Кинбурне? Не прокатит. Ты не Суворов. Да и ребята ваши — не чудо-богатыри, а школьники простые. Весь ваш 'боевой опыт' — драки за гаражами, да потасовки в школьном дворе. Хоруны вас затопчут, и даже сапог не испачкают. Вы им буквально на один зуб, даже и без Драмла.

— А нам Маахисы помогут! — запальчиво заявил Антон. — Они-то как раз драться умеют! И их вон сколько.

Игорь вздохнул.

— Не помогут. Даже не думай. Хоруны не дураки совсем. И понимают, что в открытом бою проиграют. Поэтому они Певцов, союзников их, в заложники взяли. Да не просто так, а хитро — морок на них навели, да такой, что колдун их, Драмл, их погубить может просто по щелчку пальцев. Не смертью даже погубить, а хуже, душ лишить. И превратятся они в бессмертных зомбиков. Поэтому-то Маахисы и сидят на попе ровно. Потому что ТАКОЕ на душу брать — это конец, в общем-то. Нельзя с таким вот жить.

— Ну, заклятье-то можно и снять, — буркнул Антон.

— А для этого, родной, Освобождающий Посох надо, — мягко, как малышу, объяснил Игорь. — А Посох тот Хоруны в Гнилой Башне спрятали. И они фиг его вам отдадут. И украсть его вы тоже ну никак не сможете. Башня та стоит посреди Проклятого Болота. Там и демоны болотные бдят, и нечисть, и заклятия охранные имеются. Уж немало умников там головы сложили.

— Да ну, — отмахнулся Антон. — Расколошматим этих Хорунов и заберём у них Посох. Застанем их врасплох в лесу, нашпигуем стрелами из засады... Делов-то!

— Хоруны — это тебе не Нурны какие-то, — хмуро сказал Игорь. — Они не первый век здесь живут. И неплохо живут, кстати. За чужой счёт. Потому, что драться умеют. В отличии от вас. Воевать с ними — плохая идея.

— А зачем нам с ними воевать? — фыркнул Антон. — Нурны как раз их тоже ненавидят. Можно союз с ними заключить, и они нам помогут. У них-то никаких заложников под мороком нет, а драться они отлично умеют.

— Да, умеют. А с чего им вам помогать-то? Вы им кто? Друзья? Братья? Нет же. Добыча просто.

Антон смутился.

— Ну... можно помочь им Астеров изловить. Они ж нам вроде пока доверяют, хотя сами какие-то мутные. Разузнаем у Вайми, где они прячутся, скажем Нурнам... А они потом нам помогут с Хорунами справится.

Игорь покачал головой.

— Тоша, на подобные неспешные 'многоходовочки' у вас просто нет времени. Не говоря уж о том, что здесь, как и в любом РЕАЛЬНОМ конфликте, есть только ДВЕ стороны. Две и только две. Добро и Зло. И лихо лавировать между десятков сил, мановением руки натравливая одни на другие в своих целях — не выйдет. Решивший послужить 'серым силам' ради победы Добра вскоре прочно и крепко сядет на крючок Зла. И будет на нём трепыхаться до конца своих дней. Так что даже не думай об этом. Так ты только и себя погубишь, и друзей своих. Да не телесно, а куда как похуже. Скурвитесь вы, и станет в Ойкумене одним племенем подонков больше. Вот и весь итог.

— Всё равно, мы найдём какой-то способ посох этот сраный раздобыть, — буркнул Антон, опустив глаза.

— Вы тут две недели уже, — напомнил Игорь. — Две! И чего добились?

— Мы Маахисов сюда привели, — вновь буркнул Антон. — Серый страху на них навел, и всё такое.

— Дим, а ты хоть понимаешь, что Хоруны с вами просто играли? — хмуро спросил Игорь. — Иначе в селение к Лемурам пришел бы не один их отряд, а ещё и орки во главе с Драмлом. И на этом все ваши 'приклюцения' и кончились бы. Но они решили вас того... раззадорить. Как раз чтобы вы сделали тут какую-то глупость. Типа этого союза с Нурнами. И скурвились. Курвы-то им не опасны.

Антон молчал. Ответить было нечего...

20.

Всё это очень занимало Антона — однако вскоре начались события, которые отодвинули все размышления об Хорунах далеко на задний план. Началось всё вполне безобидно — как-то раз он заметил, что Наулия, одна из дев Маахисов, и Серый, его лучший друг, завели престранную привычку уединяться — причем, ни он, ни она не желали говорить об этом, переглядываясь и глупо хихикая. Антон был очень зол на них. Он дал себя клятву выслеѓдить их и самому выяснить, чем же они заниѓмаются. Когда парочка в очередной раз улизѓнула из селения, он последовал за ними, дерѓжась на безопасном расстоянии.

Зайдя доѓвольно-таки далеко, они остановились на маѓленькой полянке с озерцом, укрытой от посторонних взглядов, и какое-то время он не видел, что они там делают. Подобравшись поближе, Антон осторожно выглянул из кустов... и его сердце вдруг бешено забилось.

Судя по всему, он увидел кульминаѓцию многих дней ухаживаний — не обращая внимания на протесты, Наулия уложила Серого, дрожащего и напряженного, на траву, посмотѓрела на него, обнажённого, пытавшегося приѓкрыть своё естество руками, и улыбнулась ему, пытаясь успокоить.

— Не бойся. Всё хорошо. Ты слишком красив, чтобы смущаться.

Она развела его руки, склонилась над ним, вбирая уже твердую плоть в рот. Антон, ошалев, смотрел, как балдеет его друг — живот втянут едва не до хребта, глаза зажѓмурены. Наулия умело дразнила его, почти довоѓдя до конца и отпуская. Когда Серый всё же застонал, приподняв бедра, Наулия резко нажала на низ его впалого живота. Серый выгнулся дугой и замычал так громко, что у Антона тоже сжалось то сладкое место. Худые бедра Серого толкаются в ровном ритме экѓстаза, на его животе играют мускулы — а Наулия жадно сосет его, и, когда отпускает, не остаетѓся никаких следов...

Когда друг ушел, Наулия осталась... и Антон вышел на полянку. Голова у него кружилась, в ушах шумело, и он воспринимал всё окружающее какими-то обрывками. На какой-то миг он, казалось, потерял сознание, а очнувшись, с удивлением понял, что леѓжит, обнимая и лаская Наулию, и она страстно отвечает ему. Два гибѓких тела, прикрытых лишь влажным, жарким, как одеяло, воздухом, туго сплетаются в темноте зарослей... руки скользят, обнимаѓют, прижавшиеся бедра извиваются, две пары босых ног — холодная и горячая — изучают друг друга. Губы Антона натыкаются на левый соѓсок девушки... мягко приѓхватывают его, сжимают, заставляя мгновенно твердеть... Наулия вдруг резко вздыхает, выгибается, вжимая сосок в его губы... пальцы находят второй её сосок... щиплют и крутят их уже одновременно... её пальцы делают то же ему... в мягкой, душной тьме смешалось дыхание двух приоткрытых ртов... нагие тела замирают, отдаваясь острому, чиѓстому удовольствию, от которого вдруг делаѓется необъяснимо хорошо... и это всё длится, длится, длится... пока Наулия, задыхаясь, не перевернулась на другую сторону головой. Холодные ладошки накрывают тугие круглые попы, лаская чуткую кожу между... губы каѓсаются изнывающей плоти...