Софья уже думала над этим вопросом.
А вычислить, кто за Алексеем стоит... разве это сложно? Она бы вычислила, так что не стоит недооценивать местные спецслужбы.
Надо ждать покушения?
А она и так всегда начеку.
Справится. Должна. Ей еще так много надо сделать...
* * *
Магнус Делагарди русских всерьез не принял. Не привык.
Ну что там может быть такого серьезного? Пришли, постоят под стенами Нарвы, потом он подойдет со своим корпусом, разгромит их — и закажет впредь являться.
Хотя эти русские тупые, может сразу и не дойти...
Надо будет кого-нибудь высокопоставленного в плен взять. Например, русского царя. А что? Хорошая добыча... за такое можно и министром сделаться. Да и пожалует король много чего...
Магнус предавался мечтам целых двенадцать дней. А потом прискакал гонец...
— не может быть!!!
Нарва была захвачена русскими. За одну ночь!
Звучало это полным бредом, но измученные глаза гонца, который скакал день и ночь, не давали отмахнуться.
— Но там же укрепления, стены...
Магнус сам не верил своим словам.
За один день?!
Даже с учетом того, что ремонт в Нарве только планировали* — это было невероятным.
* в реальной истории ремонт Нарвы и строительство бастионов начали в 1683 году по проекту Эрика Дальберга. В 1676-1680 гг. был построен только один бастион со стороны реки, а остальные укрепления только ремонтировались. Прим. авт.
Не такой уж там беззащитный город.
КАК!?
Гонец сам не мог поведать ничего вразумительного. Якобы, русские заложили мину или что-то такое под стену. Но — за один день!?
Да что там за мина должна быть!?
Этого гонец, понятное дело, не знал. Делагарди задумался.
Мина, бомба... простите, но такого не бывает. Вот во что он готов был поверить более — так это в... предательство!
Точно! Наверняка у этих русских собак был сообщник в крепости, который и впустил их. А стену они потом подорвали, чтобы никто не догадался об их подлости и трусости!
Магнус порадовался своей сообразительности.
Итак, русские взяли Нарву и теперь движутся к Дерпту? Надеются, что и там им поможет предательство? Ха!
Надо выкинуть этих негодяев из Швеции! Полторы тысячи солдат хватит?
Должно хватить. Плюс пушки, плюс кавалерия...
Через два дня корпус Магнуса Делагарди выступил в поход.
* * *
Софья потянулась, отпила еще воды. Кофе хотелось по-страшному. До судорог в мышцах.
И то верно — устала. Уж полночь на дворе, а она все сидит за бумагами. А как вы хотели? Мало войну выиграть, важно еще при этом мир не проиграть. А потому Алексей совершает подвиги на полях сражений, а она — среди писем и бумаг. Эх, как же ей не хватает Ванечки с его чутьем на финансовые аферы! Пусть он не знает, как это называется, но воровство нюхом чует. Скорее бы мальчишки вернулись.
Кофе?
Опять не уснешь, и сердце биться будет... это ж не суррогат из пакетиков, здесь все натуральное... Софья поборолась с собой еще пару минут и проиграла.
Звякнул колокольчик, возникла на пороге кабинета служанка.
— Чашку кофе мне принеси и перекусить чего...
Та понятливо испарилась а Софья оглядела фронт работ.
Донесения, доносы, справки, просьбы, требования, от умных, до откровенно глупых.
Жалоба на дочь окольничьего Свиньина, дескать, она в полнолуние на свинье летала и голыми грудями трясла, не иначе, волховала, а от дочери окольничьего Суханова из-за того жених ушел. Дескать, дурна ему девка стала. Как есть парня попортили — и это Свиньина, ух, чтоб ей!
Письмо из Архангельска — скоро еще один корабль на воду спустят.
От Строганова — опять будет торговаться. Хорошо, что на Урале теперь и царевичевы воспитанники есть, все не без пригляда самодурствует.
От...
— Можно, Сонюшка?
В комнату скользнула царевна Екатерина, зябко переступила ногами.
— Можно, чего ж нельзя. Что случилось?
— Да вроде как все в порядке... Соня, а что с моим женихом?
Что с доном Хуаном? Скорее всего, едет.
— Думаю, к зиме тут будет. Хочешь быть испанской королевой?
Катерина вздохнула.
— Сонь, а если я другого люблю?
Софья прищурилась.
— Любишь — или если?
Царевна подумала, потупилась.
— Пока — если. Просто... старый он! Старше батюшки!
Соня пожала плечами.
— И что? Твое дело от него пару детей родить, а потом пусть хоть помирает.
— Сама бы так попробовала! — с неожиданной злобой выпалила Катерина. — Легко тебе говорить, за молодым-то мужем!
— Можешь и вовсе без мужа. Машка согласится, заменить тебя несложно, на край еще и Феодосия есть. А ты сиди, пока плесенью не покроешься.
— Ты-то не покрылась, — прищурилась Катерина.
Софья равнодушно смотрела на сестру. Оправдываться здесь и сейчас было равносильно поражению, как и петь о долге перед родиной. Этот разговор часами вести можно будет. Она об одном, Катерина о втором, а в результате — пустота.
— Так то я, а то ты. Тебе уже сколько, девятнадцать лет? И так перестарок, еще пару лет просидишь в тереме — и ни один мужчина не позарится.
— Тетка Анна замуж вышла. И тетка Татьяна.
— Не за царевичей. Титул мы потом даровали. И Степан теперь боярин Разин, с владениями в Крыму, и Ордин-Нащокин род хоть и древний, но если б не старый Афанасий, Анне б такого счастья не видать. И Ване Алексей думает титул князя даровать.
Софья не кривила душой. Народ хорошо запомнил, как пытался сдержать бунт старый Ордин-Нащокин и чего ему это стоило. Жизнью заплатил...
А Степан...
Тоже проблем не возникло потому, что молодые после свадьбы в Крыму обосновались. Не на глазах — потому и тихо, а то б бояре каждый раз копья ломали.
Кстати, и от Степана письмо есть в этой куче, прочесть надобно... Хотя бы проглядеть, ответ уж завтра надиктуем.
— Так и мне царевич не надобен.
Нет, это точно неспроста.
— Катька, не крути хвостом. Кто?
— Да нет пока никого!
Врала она откровенно топорно. Сейчас ее расколоть — или потом задание девочкам дать? Но ведь не докладывали ни о ком... значит, кто-то из своих.
Стрельцы, бояре, стольники, у кого есть доступ во дворец... кто решил таким образом с царской семьей породниться?
Интересно-то как...
Ладно, сейчас, в первом часу ночи, Софья точно ее допросить не сможет. Завтра — дело другое.
— С чего ты сегодня поговорить решила?
— А коли завтра уже поздно будет? Я ж не знаю... Сонюшка, ну не выдавай меня за этого старого дона замуж! Ну, миленькая!
— А что в том плохого? Ты королевой станешь!
— Я за любимого замуж хочу! Не абы за кого! Ты-то вот за Ваньку замуж вышла!
— От Вани пользы больше, чем от трех королей.
— Вдруг и от моего мужа тоже будет?!
— Ты его сначала найди, а потом говори.
— Можно подумать, ты согласишься! Ты же всех под свою гребенку ровняешь!
— И кому от этого хуже? Мальчишки женятся, Евдокия замуж вышла, Марфа... ты думаешь, что будь батюшка жив, ты бы смогла из терема выйти? Да никогда! Так и засохла бы бездетной!
— И все равно — несправедливо.
— Катя, я делаю больше вас всех, вместе взятых. Потому мне и привилегий больше. Нравится тебе это, не нравится — я полезнее дома. А ты будешь полезнее в Испании.
— Сонь, ну не хочу я за старика!
— Пока на него ни одна любовница не пожаловалась. И вообще — вопрос не в возрасте, а в умении.
— А я не хочу! Не выйду я за него! Не выйду! Машку предложи! Вот!
Царевна топнула ножкой, подчеркивая серьезность своих слов. Софья смотрела на это вполне равнодушно. Тоже мне, гордая и непреклонная нашлась.
— Кать, а за кого ты соберешься? Ты не маленькая, понимать должна, что коли мы младшую сестру предлагаем, старшая должна быть уже сговорена. Или — в монастырь захотелось?
— Скажи, что я сговорена! Что тут такого!?
— Врать неохота.
— Да ты всегда врешь!
— И где я тебе соврала?
— Не мне! Но...
— А на чужие сплетни нечего и оглядываться, — отбрила Софья. Оххх, а вот и ОН! Кофе!
Небольшой кофейник, маленькие чашечки из прозрачного фарфора — две штуки, на обеих царевен, рядом на отдельном блюдце сахар, молоко в молочнике, на блюдце — несколько булочек, которые так одуряюще пахнут сдобой, ванилью и миндальным орехом, что рот сам слюной наполнился.
И видимо, не только у Софьи. Царевна и слова сказать не успела, не то, что сестру остановить. А служанка, как назло, поставила поднос ближе к сестре...
Катерина потянулась к кофейнику.
— Можно?
— Разумеется.
Софья искренне рассчитывала, что когда в дело пойдет желудочный сок, голова начнет работать лучше. И у сестры тоже. Да и выспросить у нее, кто это там такой активный, тоже надобно. А за кофейком, да с плюшками...
Катерина тем временем коснулась губами чашки, а потом протянула руку за сдобой и впилась зубами в булочку.
— Вкус...но...
И вдруг схватилась за горло, оседая на пол, разинула рот, словно пытаясь не то закричать, не то вдохнуть, но ничего, ничего не получалось. Рядом схватилась за горло и вторая царевна. Не была Софья реаниматологом, даже не предполагала, что в таких случаях делать.
Кричать?
Даже и на то воздуха не хватило, словно весь он в единый миг сгустился в легких, оборачиваясь густой стеклянной массой.
Катерина корчилась на полу.
Софья слишком хорошо знала эти признаки.
Она видела, как бледнеет лицо, как уходит жизнь из глубоких синих глаз, как, запрокидывается девичья головка и медленно падает на пол из разжавшихся пальцев изящная чашечка.
И только когда раздался звон осколков, Софья закричала.
Бросилась к сестре, коснулась шеи, нащупывая дыхание, поднесла к ее губам нож для разрезания писем из полированного металла — все напрасно.
Что бы ни добавили в кофе — это действовало практически мгновенно.
— Государыня!!!
На крик вбежала служанка и замерла. Примчались стражники...
Софья усилием воли взяла себя в руки.
Она оплачет свою сестру.
Потом, все потом.
Сначала она прольет кровь убийц на ее могилу.
* * *
Расследование затянулось до утра. Примчался Ромодановский, но и без него Софья справлялась. Начали со служанки. Но та-то явно была невиновна. Подсыпь она яд в кофе — уже убегала бы за тридевять земель от дворца. Виновна там, невиновна, а кого первого трясти будут?
Но девчонка держалась стойко даже под взглядом Ромодановского. Твердила, что просто пришла на кухню и дождалась кофе.
А, да. Еще немного полюбезничала с поваром. Но кому ж с того плохо?
И хоть каленым железом ее жгите!
Расследование переместилось на кухню. И вот там обнаружилось нечто интереснее. Кофе-то был безвреден. А вот булочки были с добавкой. Цианидом.
А что, крупинки и крупинки, посыпали ими и посыпали, еще и размололи специально, главное, что на сахар похоже...
Тут Софья сама подставилась. Сахар на Руси был продуктом весьма ценным и дорогостоящим, обычно его заменяли медом, но она пару раз позволила себе плюшки и пончики с сахарной пудрой. Ну и... понравилось. Что Ване, что Алешке...
Пристрастились, герои. Она и сама иногда, вот, как сейчас... почувствовала бы она? Или нет?
Цианид действует почти мгновенно, запах легко списать на орехи, которыми усыпана булочка, к тому же ночь, она устала, запах кофе сильный, перебивает все остальные...
Могла сейчас и она лежать рядом с Катериной. Точнее — просто она. Лежать.
Но — кто!?
У Шан?
Не успела вернуться — и уже? Софья посмаковала эту версию — и откинула в сторону как бредовую. Как бы она так исхитрилась? Невозможно! Тут союзники нужны...
А еще куда-то делся повар. Один из. Младший.
Виноват — или его просто подставил истинный виновник? В любом случае, Софья волновал заказчик, а не исполнитель. Вот заказчик — да, когда она до него доберется, эта мразь кровью заплачет. А она — дура!
Расслабилась!
Ох, рано.
Видимо долгоиграющим ядом ее травить не решились, понимали, что она и распознать может, и яд может не подействовать...
А цианид — это да. Это сейчас он неизвестный и заморский... кстати, а ведь след.
Ромодановский получил описание яда. На Руси как-то им не баловались, тут больше природные токсины в ходу, например, бледные поганки. Тоже отличная вещь! Хоть и не цианид, а потом не откачаешь.
А задумано было отлично. Заполночь засиживается из царской семьи она одна, периодически пьет кофе — и да! Любит плюшки! Какое счастье, что сюда не пришла еще индустрия скелет-моделей! Здесь-то считают, что лучше качаться на волнах любви, чем биться о кости. Поэтому она себе иногда и позволяет мелкие ночные радости-сладости, потому и повара знают, что можно прислать что-нибудь вкусненькое...
А если бы Лешка не уехал и они полуночничали вместе?
Или с Ванечкой?
Руки женщины сжались в кулаки.
Она найдет того, кто задумал это покушение. И травить его будет не цианидом. Катерину жалко до слез, и сестра, и умничка, и...
Софья вспомнила, как мать просила ее беречь младших. Перед смертью просила...
Не справилась. Пусть в одном случае, а не во всех, но — не справилась! Остается только принять к сведению, ввести должность дегустатора — и отомстить за Катьку.
Да так, чтобы потом все с опаской перешептывались и оглядывались. Проклятая царевна, говорите?
Будет вам проклятье!
Фараоны позавидуют!
Кстати, а кто Катеньке голову морочил? Надо бы разобраться, а то еще есть Марья, есть Феодосия, да и Любава, вон, мелкую воспитывает...
И не связаны ли эти две вещи друг с другом?
Скажем, Софью травят, под шумок Катерина выходит замуж за кого пожелает, а там и до трона недалеко?
А ведь этот расклад вполне возможен, особенно пока Алексей на войне! Вот Ромодановский допросит всю челядь, а потом будем думать. Вместе с ним думать.
Умный же мужик, ему бы в роли Шерлока Холмса цены не было. Не кровь ему подавай, а дело и только дело. И справится.
Найдет злоумышленника и на части порвет.
Софья вздохнула.
Поспать?
Куда там спать! Сейчас мелким надо будет объяснять, что случилось, потом о похоронах распоряжаться... хотя нет, последнее — свалим на Аввакума, чтобы без дела не ходил, а сама...
Взять, что ли, Машку за косу и обыскать Катины покои?
Вдруг что интересное найдется?
* * *
Дон Хуан потерял представление о времени. В трюме не было ни солнца, ни звезд — там не было ничего, кроме поганого ведра и цепей на стене. Время словно остановилось для мужчины.
Молиться?
Хоть и верил Хуан в Бога, как всякий испанец, но молиться предпочитал со шпагой в руках. Такая молитва Богом лучше услышана будет.
А потому — оставалась ненависть.
И — планы мести.
Ненавидел мужчина свою мачеху. А вот месть...
Она будет. И она будет сладка. Марианна пошла на это ради власти? Он отберет у нее то, что она ценит больше всего.
Корону и власть.
Пусть официально правит Карл. Но...
Врать ли себе?
При виде сводного брата, непропорционального, уродливого с большой головой и вытянутым телом, первое что думалось — дурная кровь. Только вот — чья?
