Против такого аргумента возражать было трудно и Лэйми не ответил ему.
Покрытая призрачно светившимся в отблеске туч снегом плоская крыша была совершенно пуста. Они побрели по ней, пройдя метров двести, но спуститься вниз не смогли — все обитые железом двери в небольших надстройках оказались заперты и слишком прочны, чтобы их выбить. Охэйо пришлось прыгать на торцевой балкон. Сверху он казался совсем маленьким и Лэйми очень не хотелось следовать за ним. Тем не менее, ему пришлось. Промахнувшись, он налетел на перила, сорвался и упал бы, не поймай Охэйо его за руку. Он едва не вырвал её из сустава, но всё же вытащил его наверх.
Когда к ним присоединилась Лэйит с братом, на балконе стало тесно. Выбив стекло двери, они проникли в квартиру. В ней было почти совершенно темно и Лэйми пришлось пробираться на ощупь, ежесекундно ожидая, что его протянутая рука окажется в чьей-то зубастой пасти. К счастью, здесь никого не нашлось, но тут же с балкона вновь накатился волной тяжелый грохот. Метнувшись назад, он увидел, что остатки их прежнего убежища рухнули.
Какое-то время они молчали, оглушенные случившимся. Их осталось всего восемь — пятеро парней и три девушки — без оружия, без еды, почти без надежды. Но этот дом шел параллельно берегу, обрыв темнел теперь почти перед его фасадом и оставаться в нем явно не стоило. Охэйо не преминул напомнить об этом.
На сей раз Лэйми пошел первым. Они собрались возле входной двери и замерли, настороженно прислушиваясь. Лэйми слышал какие-то слабые, неясные звуки, но не мог понять ни их природы, ни источника, и это его беспокоило — казалось, что по крайней мере некоторые из них доносятся изнутри здания. Наконец, он отпер и осторожно приоткрыл дверь.
На лестничной площадке ещё горела тусклая лампочка, но забитые фанерой окна подъезда не пропускали свет наружу. Здесь было пусто, просторно и чисто. Очень тихо — похоже, тут больше не осталось жителей и в распахнутых дверях квартир темнели нагромождения мебели.
Лэйми замер, прислушиваясь — темные проемы выглядели очень подозрительно — но разобрал только частый стук своего сердца. Потом быстро побежал вниз по лестнице, стараясь ступать как можно тише и чувствуя, что всё это и впрямь происходит во сне. Единственным звуком здесь был негромкий шорох его ног. Его сердце готово было выскочить из груди — в нем смешались страх, надежда и ярость на Создателей Мааналэйсы, загнавших его сюда.
Спускаться в подвал не хотелось — по его стальной двери уже бешено лупили изнутри — но это, к счастью, и не требовалось. Яваун уверял их, что поблизости есть вход в систему туннелей, и им нужно лишь "немного пробежать" до него. Дело казалось простым и Лэйми хотел верить, что у них получится... но всё равно, он боялся. Снова проходить через это...
— От Переродившихся мы убежим, если нам по пути не встретятся четвероруки, — сказал Яваун, нервно зевая. — Их интересует, прежде всего, еда, но они достаточно разумные, чтобы устраивать засады. А ещё они, вдобавок, ядовитые — их укус парализует человека почти сразу. Может, ты и почувствуешь, как тебя начнут есть, но больно тебе уже не будет.
— Это утешает, — натянуто заметил Лэйми.
— Да. Я боюсь боли. Если меня искалечат... если я не смогу идти... постарайся, чтобы всё кончилось быстро, ладно?
Лэйми рассеянно кивнул. Не то, чтобы он и впрямь очень боялся выходить, просто живот свело и ноги ощутимо дрожали. И ещё, он очень устал. Хотелось заснуть... и проснуться где-нибудь в другом месте... дома... в Хониаре...
Толкнув тяжелую внутреннюю дверь, он оказался в тамбуре, почти совершенно темном и холодном, и, немного помедлив, открыл наружную, стальную дверь. Ему очень не хотелось выходить на улицу — но Охэйо грубо толкнул его в спину.
Снаружи, к счастью, никого не оказалось — вероятно, твари сбежали, испугавшись обвалов. Очень скоро к Лэйми присоединились остальные. Яваун захлопнул дверь, отрезав им последний путь к отступлению.
Осмотревшись, они пошли к свету далекой улицы, потом молча побежали к нему. Почти сразу же сзади донесся странный шипящий звук и земля под ногами качнулась. Лэйми споткнулся, упав на колени, потом, не вставая, оглянулся.
Снег в нескольких шагах за ним рассекла чернота трещины, мгновенно превратившейся в пропасть. Она отсекла половину покинутого ими здания и его душа ушла в пятки — задержись они там хоть на минуту, они все погибли бы. Бетонные плиты перекрытия рушились, толстые кирпичные стены рассыпались, как песок.
Лэйми оглушил грохот, какой-то миг он видел плоский, почти горизонтальный фасад падающего дома, потом всё исчезло — и через несколько бесконечных мгновений взметнулся чудовищный всплеск. На лицо брызнули капли ледяной воды, обжигая, как огнем. Теперь море наступало с пугающей быстротой.
Они замерли, потрясенные и испуганные, и это едва не стоило им жизни — опомнившись, нелюди бросились на них с нескольких сторон сразу. Они кинулись бежать, уже в последние мгновения уклоняясь от нападавших, и их неуклюжие преследователи отстали.
Оглядываясь, они перебежали улицу и нырнули в неосвещенный проезд между какими-то заброшенными заводами, похожими на развалины — рамы в цехах все были выбиты. Ровная пелена снега под ногами призрачно светилась, отражая тление Сугха, но остовы зданий казались доверху налитыми черной жидкостью. Здесь царила тишина — только где-то позади слышались крики тварей. Ничего больше слышно не было и скрип снега казался Лэйми оглушительно громким, но боялся он всё же не так сильно, как ожидал. В теплой, удобной одежде он чувствовал себя больше и сильнее раза в два — а идти по снегу в крепких, тяжелых ботинках с толстой подошвой оказалось куда приятнее, чем босиком. Воздух здесь, правда, был затхлым, без привычной снежной свежести, и собственная беззаботность, наконец, встревожила его — оружия у них не было и они оставались такими же беззащитными, как и раньше. К тому же, бежать в теплой одежде оказалось трудновато.
Миновав несколько темных кварталов, они снова увидели свет — целое поле, заставленное фонарями, под которыми искрился нетронутый снег.
Влетев в ворота, Лэйми понял, что это огромная игровая площадка, заполненная причудливыми стендами и моделями. Она выглядела весьма привлекательно. Ему уже доводилось видеть подобное — во снах, в Хониаре, но её пустота была зловещей. Небо выше ослепительных бело-розовых ламп казалось совершенно черным.
Они остановились, сбились в кучку, часто дыша и настороженно осматриваясь. Вокруг никого не было, но Лэйми знал, что это не продлится долго. Здесь не было и тишины — шум волн и непрестанный гул далеких обвалов казались отголосками бушующей грозы и настороженные уши не могли вовремя предупредить его об опасности.
Когда с востока донесся слабый ритмический звук, он сначала принял его за слишком реальное воспоминание. Тогда, в детстве, он много раз слышал его, но быть не может, чтобы сейчас там шел...
— Поезд, — удивленно сказал Яваун. — Бежим туда!
3.
Ещё никогда Лэйми не приходилось так бегать. Воздух огнем палил грудь, в боку кололо, но всё же, он едва поспевал за Охэйо. Казалось, что всё это будет длиться бесконечно, но вскоре он уткнулся в проволочный забор, за которым зияла затопленная темнотой пропасть оврага. По его дну тек широкий, исходящий паром ручей, а над ним, по насыпной террасе узкоколейки, со стороны моря, — оттуда, где когда-то были пристани, — двигался поезд. Локомотив уже прошел и под ними плыли уже последние вагоны, точнее, открытые платформы для контейнеров, на которые они вполне могли залезть.
Охэйо скорее взлетел, чем взобрался на забор и без рассуждений прыгнул вниз. Лэйми последовал за ним. Это было безумие... но выбора у них не оставалось.
Цепляясь за кусты, они покатились по крутому, заснеженному склону. Лэйми кувыркался, задыхаясь от тошноты, но теплая одежда и снег спасли его от ушибов. Он едва не вылетел под колеса, но, к счастью, перед насыпью с рельсами был широкий кювет. Почти бессознательно выбравшись из него, он схватился за медленно ползущую платформу, и, поставив ногу на рессору, перевалился через борт. Охэйо протянул ему руку и помог подняться.
Они осмотрелись. С последней платформы к ним перебрались Наури и Лэйит. Остальных, кроме Явауна, нигде видно не было и Лэйми вытянулся струной, осматриваясь и прислушиваясь.
Где-то наверху, за кромкой обрыва, хлопнул пистолетный выстрел, второй, потом всё заглушил пронзительный визг, вырвавшийся из нескольких нечеловеческих глоток, но не боли — в нем слышалось торжество. Сквозь него пробился другой крик, вроде бы женский, но тут же угас.
4.
Они сели на пол платформы, прижались друг к другу и какое-то время молчали, оглушенные случившимся. Лэйми уже доводилось терять друзей — за Зеркалом, в Хониаре, — но ещё никогда ему не было так страшно. К тому же, он не мог решить, реальность ли это. Вдруг ему показалось, что сейчас он проснется дома, под Зеркалом Мира, и окажется, что ничего этого не было, не было...
— Линалит упала, — сказал вдруг Яваун, глядя в сторону. — Чвэй и Виалана остановились, чтобы помочь ей.
— А почему же не ты? — спросил Охэйо.
— Когда я обернулся, метрах в тридцати за ними были ОНИ.
— Кто?
— Четвероруки. Эти... мешки. Они покрывали в прыжке шагов по десять.
— Много?
— Пять или шесть. Столько я успел заметить. Их наверняка было больше.
— Здорово иметь длинные ноги, правда?
Наури повернулся к нему.
— А ты бы не побежал?
— Если бы там была Лэйит — нет. А ты?
Наури молча отвернулся. Лэйми вдруг с ужасом понял, что ему не жалко погибших — друзья были с ним и ничего больше не имело значения. Никакого. Ему не нравилось чувствовать себя виноватым за то, что умер не он, но радость из-за того, что погиб кто-то другой казалась ему ещё более мерзкой. Оставалось лишь жалеть, что он не познакомился с другими обитателями дома — может быть, тогда...
— Лэйми, ты когда-нибудь думал о том, что наш мир устроен фрактально, самоподобно? — спросил вдруг Охэйо, так спокойно, словно они всё ещё были под Зеркалом Мира.
— А?
— Большие структуры похожи на меньшие, законы их развития также схожи. Энергия, например, не делится меньше элементарной порции, кванта. Любовь тоже не делится — кусочек Лэйит, а кусочек кому-то. Для энергии, это, безусловно, хорошо — иначе наш мир давно сожрала бы энтропия. А вот насчет любви я не уверен. Любить без ума одну девушку здорово, но тогда другим я не в силах даже сочувствовать, а это стыдно.
— Заткнись, — не оборачиваясь сказал Наури.
— Размышлять следут обо всём или это занятие напрасно. Так мне говорили. К тому же, мы думаем об одном, разве нет?
Наури вновь замолчал. Лэйми немного сочувствовал ему — ум у Охэйо был острый, как кинжал, но такой же безжалостный — однако мысли о том, что они очень скоро могут стать следующими, занимали его гораздо больше.
Впереди показался высокий железный ангар, втиснутый между крутыми склонами. Поезд врезался в его закрытые ворота и с раздирающим уши скрежетом снес их. Перед глазами Лэйми проплыло что-то вроде небольшой пустой станции. Дальше овраг был засыпан, бетонный портал в склоне вел в широкий, просторный туннель. Вдоль путей в нем громоздилось какое-то тяжелое оборудование, в стороны отходили узкие, высокие коридоры с множеством дверей. Всё это заливал яркий зеленоватый свет длинных ламп.
Откуда-то спереди донесся металлический грохот. Поезд остановился так резко, что их швырнуло на пол. Едва стихли последние отзвуки удара, в подземелье воцарилась абсолютная тишина.
— Тут что-то не так, — тихо сказал Охэйо.
Они бесшумно спустились с платформы. Туннель был совершенно пуст. Наури хотел пройти вдоль состава вперед, но Охэйо увлек его в боковой коридор и наудачу открыл одну из дверей в нем.
Лэйми увидел просторную комнату, выдержанную в зеленовато-коричневых тонах. В ней ничего не было — кроме восьми или девяти Переродившихся, сбившихся в тесный кружок в её центре. Сначала он принял их за какие-то статуи, но они тут же повернулись к нему.
5.
Охэйо опомнился первым — он повернулся и кинулся бежать, за ним, всего через миг, остальные. Вслед им полетело ритмичное ухание. Ноги у Переродившихся были кривые и короткие, но при беге они попеременно опирались то на них, то на свои длинные, до земли, руки, пальцы на которых были вдвое длиннее и толще человеческих. Двигались они неуклюже, но пугающе быстро. К счастью, Охэйо побежал не назад, а вперед — коридор кончался длинной крутой лестницей, на которой эти руканоги отстали.
Миновав её, они попали в какие-то бесконечные лаборатории или мастерские — столы с приборами, застекленные до половины высоты перегородки — всё ярко освещённое, но пустое и безлюдное.
Лэйми понимал, что теперь самое главное — не попасть в тупик. Охэйо каким-то чудом угадывал нужные двери. Возможно, ему везло, возможно, его вел богатый опыт исследования зданий Хониара в их далеком детстве.
Миновав очередную дверь, они вдруг вылетели наружу, в узкую щель между двумя глухими стенами, очень высокими — между ними тлела узкая полоска неба. Прямо от двери вверх вела бетонная лестница, упираясь в дощатый забор с калиткой, запертой на висячий замок. Рядом с ней, справа, в стене была ещё одна дверь.
Поднимаясь по лестнице, Лэйми услышал яростный гул толпы. Его волосы едва не встали дыбом — это были глухие, какие-то глубоководные звуки. За забором шуршало, колыхалось живое море, закрывая падающий сквозь щели свет. Кто-то монотонно бил ногой в дверцу — она подпрыгивала на петлях, но пока держалась.
Боковая дверь, к счастью, оказалась незапертой. Короткая лестница за ней вела в ярко освещенную швейную мастерскую с настежь распахнутой дверью, из-за которой тоже доносился дикий шум. Выглянув в неё, Лэйми удивленно замер.
В длинной комнате-прихожей царил хаос. Здесь было, как ему показалось, несколько десятков человек. Большинство извивалось у гардеробных шкафчиков, натягивая верхнюю одежду — вместе с ревом толпы с улицы втекал холод. Все окна в комнате были разбиты, возле каждого стояло двое или трое парней, стульями отбиваясь от лезущих внутрь огромных рук. Во входную дверь с грохотом били чем-то очень тяжелым — Лэйми подошвами чувствовал, как вздрагивает пол. Удивленно приоткрыв рот, он видел, как из рук оборонявшихся вырывают стулья. Трещали выдираемые из проемов рамы, ясно было, что держаться так долго нельзя.
У нескольких парней были дубинки — трубы с железными шарами, и страшненькие кастеты с лезвиями, как у небольшого топора, у двух — даже небольшие огнеметы, соединенные бронированными шлангами с металлическими заспинными ранцами. Они дали из них залп в окна, но на этом их заряд и исчерпался.
Когда снаружи вспыхнуло пламя, гул толпы заглушил дикий, нечеловеческий вой... и Лэйми едва услышал, как с треском сорвало наружную дверь — похоже, её пробили насквозь. Тут же ударили по стеклоблочной перегородке тамбура и по всей комнате, как от взрыва, разлетелись осколки. В зазубренной дыре мелькнул исполинский кулак и стекла полетели вновь.
