Долгий дозор (весь текст)

Лилька покраснела, подошла к Ромке-джи и крепко, в губы расцеловала его. А потом убежала в фургон и уже оттуда только рукой помахала. Смеётся...

Так, под смех и шутки, расстались.

* * *

А и чудной всё-таки Город Челяба! Вон, далеко отсюда церковь крестоносцев в мареве колышется, золотой крест сверкает. А к востоку глянешь — минарет торчит, в выбоинах весь. Неподалёку от Управы, казармы ментов за глухими заборами прячутся, да шестиног у ворот раскорячился. Серьёзно всё, — гляньте-ка, из-за мешков с песком пулемёт торчит и пара касок застыла.

Дело к полудню идёт, жара начинается. Народу на улицах немного. Временами вполне новое здание встречается, видимо, уже в наши времена построенное. Все новые одинаковы. Как на подбор, без окон, приземистые. А у старинных домов, считай, только фасады подлатаны. Очень красивые попадаются. Но, как и в любом нормальном Городе, если житель прохлады хочет, то под землю зарывается, да подвалы ещё от Старых Людей использует.

Канатная дорога понравилась. Удобная штука — вжик! — и ты на другом конце Города, напрямую. Особенно оживлённо вагончики в сторону ярмарки движутся и оттуда. Видать, местные жители усиленно товарами запасаются.

А ген-саксаул здесь посуше будет, чем наш, Городской. И это, по здравому размышлению, понятно. Всё-таки, старики говорят, что Иртяш-озеро с незапамятных времён только подземными водами и пополнялось. И сейчас эти воды остались. Даром, что ли скважина наверх холодную и чистую воду гонит? Если воду только из Установки тянуть, так её на все поливы не хватит. А поливы в пустыне — это и жизнь, и богатство! Хорошо, хоть ген-саксаул сам по себе корни вглубь отращивает такие, что никто самых кончиков этих корней и не видел никогда. Ромка-джи маленький уверял, что корни аж на километр вглубь тянутся, прямо в бездну ада. Но и ген-саксаулу полив не мешает.

Ох, ты! Памятник человеку-Ленину торчит! Без рук, без ног, голова отломана. И такой же пузатый, как у нас, около здания Совета! Ну, просто, как привет из родных мест получил!

Зия говорит, что в Москве тоже такие памятники есть. И даже памятник Гагарину-шайтану с его ракетой имеется. Говорят, этот памятник Старые Люди ещё из первой, старой Москвы привезли. Показал бы, Зия, а?

Хороший файл. Слушай, а точно... лицом похож! Светел и улыбается, да произведёт его Господь-Аллах в сроки Им отмеренные, в ангелы небесные! Красивый памятник... и не мешает нам всем мысленно попросить Гагарина-шайтана, чтобы в пути нашем тяжёлом и опасном нас не оставлял!..

А вот и на мэр-байскую Установку вход. Солидно охраняется! Менты так и засели вокруг, периметр охраняют. Менты тут в Челябе — и солдаты, и стражи. Говорят, в Полевском солдаты от стражей отделены. Каждый клан сам по себе. Ну, это уже мэр-баев заботы, а нам свои бы одолеть.

Ух, ты, Ромка-джи, смотри, робот! И ещё один! И чего это они там ковыряются?

И Егор от восторга бесшабашно свистнул в два пальца:

— Эй, роботы! Давай-давай!

Так и глазели по сторонам, забравшись на самую крышу фургона. Сидеть, прямо скажем, не очень удобно. Всё равно как в гамаке. Задница проваливается. А пристроиться на рёбра жёсткости — тоже не глюкоза. Грузовичок-то прихрамывает. И иной раз так на твёрдом подпрыгнешь, что белый свет в глазах потемнеет. Но потом приноровились. Просто улеглись животами на крышу, головами вперёд и стали Челябу осматривать. Внизу кабина, по бокам коленки лап грузовичка мерно ходят — хорошо! Только жарко. Но это нам, жителям пустыни, не привыкать. Комбезы на терморегуляцию включили, маски натянули — живи не горюй!

Зия снизу что-то неразборчивое кричит, а потом по ларингам прорезался.

— Ну, орлы степные, видите вход в Управу?

— Невнятный какой-то, — отвечает разочарованный Ромка-джи. — Я когда в первый раз тут был, так мы в центр не заезжали. Я думал, вон та башня, слева, это и есть Управа.

— Дубина, это же минарет! — толкнул друга Егор.

— Это я знаю, — огрызнулся тот. — Я вон про ту башню говорю!

— А это бывшая администрация края или самого Города, то есть, её руины... ну, и башня-вентиляция! Видишь, какая большая? — говорит, посмеиваясь, Зия. — В Челябе, как и везде, весь Город вдоль старого метро и тянется. Внизу прохладно, хорошо! И Управа как раз не в подвалах, а на бывшей главной станции метро находится.

— Неплохо пристроились, — пробормотал Егор. — Нам бы в Город так!

Широкий, просто не меньше, чем у них в Городе вход в "т...атр", вход в метро, оставшийся от Старых Людей, был прикрыт пластиковыми полупрозрачными навесами. Изящно изогнутые, они всё напоминали крылья огромных птиц, но птиц, уже потрёпанных бурей. В отличие от входа в "т...атр", ступеньки входа метро, то есть в Управу, шли не вверх, а вниз. Рядом распластались пыльные тенты, напоминающие те, что Егор на ярмарке видел, и прикрывали они не торговцев, а несколько стоявших рядышком машин ментов и ещё каких-то, более мелких шестиногов, явно прибывших издалека. По бокам входа торчали две огневые точки. Ромка-джи сказал, что в прошлом году над ярмаркой пролетал вертолёт и все тогда говорили, что это мэр-бай из Управы прилетел и свои владения осматривает. Но на нынешней ярмарке ничего подобного не было и около Управы тоже не наблюдалось.

А про метро-то они много слышали и файлы смотрели! Мчались Старые Люди на стремительных поездах по глубоким подземным тоннелям, а когда Святой Джихад разбушевался, прятались в них от бомб и снарядов. В старой Москве, говорят, по сию пору так и живут. Но у них там с водой не очень и солнце чересчур злое. Так они, вроде, прямо под землёй всё выращивают, приноровились за столько-то лет! Метро там — сотни километров тоннелей, можно весь Урал туда запихнуть, но наружу тамошние жители, поди, только по ночам и вылазят. Если их совсем-совсем песком не завалило... а о такой жизни даже подумать тошно.

Добираться до тех мест далеко, да и незачем. Вся жизнь в новой Москве кипит, там даже деревья настоящие растут и море-океан рядом плещется. Дожди по несколько часов льют — благодать! Фонтаны есть, бассейны. Надо же, охота была учёным из такого рая благословенного в жестокую пустыню-мачеху уезжать?..

Грузовичок торопливо проковылял мимо Управы. Стволы пулемётов спокойно проводили их. Не очень-то приятно постоянно под прицелом находиться! Егор, да и все остальные, наверняка, вздохнули с облегчением, когда поворот улицы скрыл от них Управу. Но это произошло не раньше, чем они прошли мимо ровного ряда красивых фасадов зданий. Над каждым висел тент, прикрывающие вход вниз, в прохладу. "Челябинская элита! — сказал Зия. — Самый престижный район Города". Здесь, действительно, было красиво. Но спину по прежнему царапал отвратительно пристальный взгляд двух пулемётных стволов.

Но вот дорога изогнулась, вильнула и потянулись однообразные густые заросли ген-саксаула. Пропетляв не менее получаса по узким проходам путём, известным только компьютеру Саввы, грузовичок остановился.

— Приехали, — говорит Зия. — Слезайте, детки, с крыши или оставайтесь, если ещё не спеклись. Сейчас мы с Саввой пешком пойдём.

— А кто грузовичок охранять будет? — пропыхтел Ромка-джи, сползая вниз. — Чур не я!

— Вот ещё! — возмутился Егор. — Надо жребий кинуть!

— Вообще-то, я хотел вас обоих оставить, — задумчиво сказал Савва, развернув "комариный" экран.

Оба воина пустыни заголосили и заныли на два голоса. Нет, это совсем уж никуда не годится, клянёмся Господом-Аллахом! А ну, случись чего? Без них учёным худо придётся! Они же с Егором вдвоём опасность чуют не хуже, чем "комары"! Егор, вон, стреляет с закрытыми глазами мухе в глаз, а Ромка-джи... что же такого особенного умеет Ромка-джи, чтобы звучало солидно?.. а Ромка-джи... а Ромка-джи тоже с нами пойдёт, а то нечестно получается, вот!

Нет, ну действительно! Что за недоверие такое! Совесть надо иметь!

Выклянчили всё-таки! Все свои заслуги-подвиги вспомнили, да ещё парочку на ходу сочинили, лишь бы только Зию с Саввой уломать. Зия, знай себе, смеётся и на Савву ссылается, дескать, все трое мы ему повиноваться обещали, ибо велик и могуч наш Савва — сами же признали! Голова у Саввы солнца касается, ноги его на глубинном дне преисподней стоят. Орлы вокруг его колен летают, ангелы небесные пот ему крылами утирают и молитвенные песни поют. Для вас обоих Савву надо себе представлять именно так и не иначе! Так что, просите смиреннее, кланяйтесь неустанно, а что касается его, Зии, то он, в дерзости своей, надеется, что и о нём Могучий не забудет.

И хохочет, как будто на самом деле смешно.

Издевается Зия... а они с Ромкой-джи уже готовы и впрямь на колени бухнуться.

Савва почесал лысину, с сомнением поглядел на обоих, горячо на него молящихся, не обратил внимания на дерзостного Зию, потом уставился на грузовичок. Экран "комариный" мучительно долго разглядывал, и сказал, наконец:

— Ладно! — и добавил, — любопытство — не порок...

Хороший человек, Савва, хан-батюшка! Чисто президент-эмир! Милосердный!

Грузовичок заперли, Савва сигнализацию поставил. Вначале она просто орёт, потом угрожать начинает, ну, и одновременно, конечно, на ларинги сообщение выдаёт. Мол, караул, грабят! "Было бы время, — сказал Зия, — Савва бы управление на себя взял, чтобы грузовичок лягаться начал, но у грузовичка этого блок дистанционного управления с корнем выдран". Решили, что ничего пока с пятилапым не случится.

Пока с этим делом возились, из-за кустов три любопытных головы выглядывают, мал-мала меньше. Вот они, туземцы! Проявились, наконец. Глаза голубые таращат, близко подойти боятся.

— Эй, молодняк! Есть кто постарше дома? — спрашивает Зия.

Головы тут же исчезают.

— Ну вот, напугал, — говорит Савва. — И то верно, посмотрел бы ты на себя со стороны! Морда небритая, глаза ввалились — вылитый местный житель.

— Но-но-но! Я — московский лощёный хлыщ! По мне за версту видно, что я не простой человек!

Ларинги ожили:

— Кто такие? Валите отсюда! Быстро! Считаю до десяти, а потом из подствольника угощу! Десять... девять...

— Спокойнее, уважаемый Симеон! — вдруг отвечает рассудительный Савва. — Это я. Я с вами вчера связаться пытался, но вы отвечать отказались, хотя фирман-Москва я вам передал. Как мы и обещали, я всё-таки приехал.

— Вижу, — буркнул голос.

— Ещё бы, — согласился Савва. — Вашу камеру я ещё десять минут назад засёк! — Он помолчал и, не услышав ответа, сказал. — У вас хорошая аппаратура.

— Старьё, — пробурчал голос в ларингах и подозрительно добавил, — А это что за шкеты с вами?

— Это, уважаемый Симеон, наши проводники. Как видите, — поспешно добавил Савва, — они не имеют отношения к Святой Академии Наук ввиду своей молодости. Но они находятся под нашей опекой и в данный момент входят в группу.

Вот тебе и приехали! Оказывается, это именно Зия с Саввой их опекают и хранят! А они-то с Ромкой-джи тут расписывали...

— Я дорого беру, — сказал голос. — Я вас предупреждал.

— Может, всё-таки поговорим по-настоящему? — не выдержал Зия. — Я безумно хочу увидеть то, что у вас есть и только священные принципы Господа-Аллаха, заповедовавшего нам смиренное терпение в земной юдоли, сдерживают мои порывы. Ну, чего вы боитесь, уважаемый Симеон? Если бы мы хотели ограбить вас, то пришли бы ночью, как карачи, применив все научные средства, имеющиеся в нашем распоряжении. Смекаете?

— Смекаю, — злобным голосом откликнулся уважаемый Симеон. — Шайтан-невезуха... вот, ведь, навязались на мою голову! Хрен с вами, ладно! Идите, жду. Но учтите, я всё пишу, каждый ваш вздох. Случись чего — напрямую комбинатовским весь файл пойдёт, поняли?

И отключился, не дожидаясь ответа.

Комбинатовским... Егор мысленно вздохнул. Если комбинатовских рассердить, то Городу туго придётся! Еретики-гяуры-блять! Спокон веку мы с ними нейтралитет держим, хоть и не любим друг друга. Не хотелось бы, чтобы московские учёные, — при всём к ним Егоровом уважении, — многолетнюю традицию на радость Сатане и на горе мирным жителям порушили.

Вам-то что, в Москву — вжик и усвистали! — а нам здесь жить и жить. Нет, хорошо, что они с Ромкой-джи напросились вместе с учёными идти. Правильное это было решение, хоть и продиктовано оно было детским любопытством. Видать, чутьё дозорного не подвело-таки Егора, пусть и не понимал он этого!

Так и пошли. Егор было калаш наизготовку взял, но Савва сказал, что ничего такого воинственного не надо. В гости идём, а не в бой. Егор поворчал, но калаш повесил на плечо стволом вниз. Знаем мы это "не на бой". Тут в Челябе народ лукавый, вот сейчас как дробалызнет из-за кустов, будет тогда Савва знать, что за мирный народ здесь проживает!

Однако никто не стрелял. Тропинка была утоптанная, видно было, что по ней ходят постоянно. Вон, лопата валяется, а рядом детская игрушка лежит — песчаник с растопыренными лапками. Хорошо бы, конечно, чтобы песчаники такими же мирными и симпатичными и в жизни были! Ишь, какой глазастый...

А за поворотом открылся небольшой дворик. Скамеечка под низким драным тентом, стена кирпичная с проёмом входа, тазик с водой стоит — в общем, совершенно мирная картина. В проёме несколько голов детских торчат, палец в рот у каждого засунут. Глаза таращат, но не уходят. Ну, и хозяин дома на корточках присел, калаш наизготовку держит.

— Ну-ну, — говорит Зия. — Вы же не собираетесь напугать меня до полусмерти! Не надо так целиться, я хороший!

Детишки засмеялись. Мужик сконфузился, ствол опустил.

Жил Симеон Данченко в одиночку. Когда-то крестьянствовал, хотел в менты податься, но так его и не взяли. Теперь потихоньку подрабатывает на Управу. Руки у него золотые, вот и возится с неисправным оружием, с железяками разными, требующими ремонта, с металлокерамикой. "Как говорится, от замков до пулемёта", — сказал Симеон.

Жена его померла от горячки, как и Егорова мать. Теперь, вот с пятью детишками нянькается. Все, как на подбор, белобрысые и голубоглазые. Странно даже! Не так уж много на свете белокурых людей. После Джихада все перемешались. Вон, в Ромке-джи явно китайская кровь. А тут, как со старых файлов по истории — светлые. Носы пуговками.

А старый Хаим, оказывается, говорил не о Симеоне, а об отце его... если не о деде. Молодой бородатый Симеон в хранители тайной библиотеки не годился. Не верил.

— Ну, чего там интересного? Я ещё сопляком был, когда дед мне торжественности полну пазуху нагнал. "Хранилище мудрости! Тайнофайлы Комбината!" — тоже мне, святая Библия.

— Так вы были внутри? — спрашивает Савва.

— А то! Был и не раз. На прошлой неделе, например, заглядывал...

— А зачем?

— Господи, да так, по хозяйству возился! В само хранилище мне без надобности, а вот дорога к нему очень удобная. Прохладно. Как самая жара начинается, мы там всей семьёй отсиживаемся. Ну, и мастерская у меня как раз там.

Пока Савва и Зия с лохматым Симеоном разговаривали, Егор и Ромка-джи детишек забавляли. К взрослым они, видите ли, стесняются подойти, а к двум друзьям, как прилипли. Всё-то им пощупать надо! И Ромки-джи шлем, и калаши, — "эй-эй, руками не трогай, слышишь?!" — и во флягу заглянуть, и нож из ножен вынуть. Того и гляди, растащат всего по кусочкам!