Смирнов, в сопровождении сержанта Васина, эдакого местного Илюши Муромца, тоже пришёл посмотреть на веселящихся людей, встретив у ворот запыхавшегося Радека. Похлопав учёного по спине, он посоветовал быть ему осторожнее, возраст таки. На что получил ответ в стиле 'самим не хворать'. Усмехнувшись, он хотел продолжить путь, как перед ним возник Хатысма -вождь недавно пришедшего под покровительство поселковых тунгусского кочевья. С ним были двое его сыновей и сын Алгурчи — тунгуса из разгромленного белореченскими кочевья Тутумэ.
Хатысма что-то произнёс нараспев с неизменной подобострастной улыбочкой, Огирэ перевёл.
— Хатысма говорит, что он очень сильно опечален тем, что ты не пускаешь его жить за стену. Говорит, что он тоже хочет жить в доме.
— Ишь ты, какой шустрый, — прошипел сержант.
— Акира, скажи ему что он с женой пускай приходит, но без оружия, — ответил вождю Смирнов.
Огирэ перевёл, Хатысма заметно оскорбился и снова заговорил.
— Он говорит, что его надо пустить с семьёй, у него четыре сына и четыре жены, у сыновей есть жёны, а у них — дети. А без оружия орочоны не ходят.
— Ну, нет — так нет, что же делать, — Смирнов хотел было обойти тунгусов, чтобы продолжить путь, как вождь что-то ещё ласково произнёс.
Смирнов вопросительно посмотрел на Огирэ. Тот сказал что Хатысма говорит о том, что там с друзьями не поступают. Смирнов удручённо переглянулся с Васиным.
— Пойдём-ка Олег, к Петренко. Поговорить надо. Закрывайте ворота, парни! — Скомандовал полковник двум морпехам на воротах.
— Олег, возьми ребят и идите к нашим, смотри там за обстановкой. Что-то мне этот весельчак не нравится уже. А я с майором обмозгую это дело.
Смирнов уже направлялся к Петренко, когда с крыльца своей избы его окликнул Радек, уже переодетый в сухую куртку.
— Андрей Валентинович! Постойте! — Радек подошёл к полковнику.
— Андрей Валентинович, вы не замечаете, что этот туземный вождь довольно... э-э, странен?
— В смысле, Николай Валентинович?
— Лично мне он не нравится, может это и несколько нетолерантно, но он мне кажется каким-то мутным. Он ходит с таким злым выражением лица, а когда видит кого-то из солдат — то сразу напяливает свою дурацкую улыбочку!
— И что вы думаете?
— А то, что он что-то задумал!
— Хм, Николай Валентинович, буквально несколько минут назад я подумал тоже самое. Он тут в лагерь просится пожить, с семьёй. А семья у него большая.
— Вот-вот, сейчас он сюда вселится, а потом? Что будет потом?
— Так, господин профессор...
— Я предпочитаю товарищ, — ухмыльнулся Радек.
— Хорошо, товарищ профессор. Короче, мы с Петренко пообщаемся и подумаем, что делать.
— Вы меня поставите в известность, Андрей?
— Конечно, Николай, я вам сообщу наши оргвыводы, — Смирнов улыбнулся и продолжил свой путь.
Оказалось, Петренко и сам приметил маски Хатысмы, сначала он их списывал на восточный менталитет тунгуса. Потом перестал, уж больно нехороши были молнии, метаемые из-под густых бровей вождя. К тому же он довольно плотоядно засматривался на женщин экспедиции, особенно к худенькой и невысокой Мышкиной, которая так стала дорога для самого Петренко.
Поэтому он даже обрадовался разговору со Смирновым и сразу высказал свои подозрения на этот счёт. Мужики в итоге решили допросить вождя, но незаметно для его кочевья. Но сначала надо было изолировать тунгуса Алгурчи, который, собственно и привёл сюда Хатысму. Тунгуса взяли под белы рученьки ошивавшегося недалеко от частокола на полпути к чумам. Позже нашли и его парнишку, играющего с детьми в становище тунгусов. Обоих привели в избу к Смирнову. Сержант Васин своей лапищей мягко усадил побледневшего Алгурчи на лавку и встал молчаливой громадой за его плечами.
— Ну, рассказывай нам, дорогой друг Алгурчи, кого ты нам привёл?
Тот кинул тревожный взгляд на сына, который тихо перевёл ему вопрос. Алгурчи сглотнул и уставился в дощатый пол. Пауза затягивалась, Алгурчи покраснел как рак, но упорно продолжал соблюдать тишину. Внезапно Петренко треснул по лавке кулаком и заорал на тунгуса.
— Что ты теперь молчишь, засранец?! Чего вы там задумали? Хочешь, мы ещё раз вас перестреляем, как курей? Отвечай, кого привёл и чего задумали!
Алгурчи инстинктивно отбросило к брёвнам стены, Огирэ сидел, не шелохнувшись, только побледнел и закусил губу.
— Переводи, — негромко сказал Огирэ Смирнов. Тот заговорил, не глядя на отца.
Тунгус слушал сына с каменеющим лицом и, когда тот закончил, Алгурчи уронил голову на грудь и разрыдался. Петренко уже хотел было влепить ему пощёчину, но занесённую руку вовремя перехватил Смирнов.
— Не надо, Ярослав. При сыне-то, нехорошо это.
Алгурчи что-то спросил у сына, тот ответил целой тирадой, довольно импульсивно.
— Акира, пойми, мы не будем долго ждать, — Смирнов уже начал нервничать.
Огирэ кивнул, — Да, я понимаю, отец говорит, что его заставили провести кочевье Хатысмы поближе к вам, чтобы здесь Хатысма стал вашим кыштымом.
— Зачем?
— Захватить острог и отомстить за Тутумэ.
— Как он хотел захватить острог? Он что, не знает, как мы побили воинов этого Тутумэ, которые хотели убить нас, когда у нас и стен-то не было. Что они смогли? Ничего!
После короткого разговора с отцом, Огирэ продолжил.
— Он должен был войти в острог жить, а Немес...
— Кто?! Тот, о ком Бекетов говорил?
— Немес это бурятский князь, у которого Тутумэ и Хатысма были кыштымами. Вот он и должен будет напасть, когда Хатысма с сыновьями будет в остроге.
— Теперь всё ясно, — проговорил Смирнов, присел на лавку и вытер мокрый лоб, — Что-то жарковато натоплено.
— Когда он должен напасть? — Прокричал Петренко.
— Отец говорит, что сегодня ночью.
— О, чёрт!
Смирнов приказал держать пока Алгурчи в избе, не выпускать даже сына. Потихоньку собрали людей в посёлке. Петренко проинструктировал личный состав и рабочих, приказал всем проверить оружие и, вообще, проявлять всяческую бдительность. Вечером, Хатысму пригласили в посёлок, вместе с сыновьями, предоставив избу. Тунгус с невероятно гордым видом прошествовал к крыльцу, величаво держа руку на эфесе сабли.
На крыльце был устроен некий почётный караул из четвёрки морпехов, так, чтобы в избу входили по одному человеку. Смирнов и Петренко у крыльца пригласили тунгусов войти. Те стали по одному заходить и пропадать в дверном проёме. В прихожей в это время трудился Васин и отделение морпехов, входящих гостей Васин встречал ударами своих могучих кулаков, а остальные лишь быстро вязали бесчуственные тела.
Позже, сложив сыновей вождя на пол в боковой комнатке, Хатысму привели в чувство, плеснув тому холодной воды из котелка в лицо. Придя в себя и оглядевшись, тунгус сразу заверещал, бойко тараторя и вращая, ставшими вмиг безумными, глазами.
— О, клиент сразу дошёл до кондиции и орать на него не надо, — рассмеялся Петренко.
— Ага, ведите Акиру, парни, — сказал морпехам Смирнов.
— Эй, Куросава, заходи! — крикнули с крыльца.
Стараниями готового во всём сотрудничать с 'очень хорошими казаками' вождя, выяснилось, что бурятский князь, решив провернуть ночную атаку на посёлок, вельми ошибся, доверившись 'лучшему другу казаков' — Хатысме, который и так хотел обо всём рассказать полковнику.
— Ну хорошо, заливай дальше, — кивая, проговорил Смирнов.
Тот продолжил о том, что сегодня ночью Немес должен на лодках подойти к посёлку со стороны Байкала. А его люди в кочевье должны были по знаку запалить чумы в становище и устроить всяческий шум в кочевье, отвлекая поселковых. А он, Хатысма, должен был с сыновьями напасть на охраняющих частокол одиноких стражников, помогая этим самым атаке воинов Немеса.
— Хех, знатно задумано. Стратег, блин, нам попался, — хмыкнул Васин.
— Ещё не попался, Олег. А вот попасться он нам теперь уже должен, — заявил полковник, — во что бы то не стало! Надо выяснить, не стоит ли за ним Бекетов.
— Думаешь? — немало удивился Петренко.
— А почему бы и нет, Ярослав? — Смирнов пожал плечами, — может, Пётр Иванович решил нас пощипать и проверить, что мы стоим.
— Хм, а ведь возможно, — пробормотал Петренко.
— Короче, так или нет, но мы должны подготовиться к атаке. Как будем встречать их, на реке, на берегу или у частокола?
Решили установить секреты и на реке и у тунгусов в становище. Всех туземцев загнали в посёлок, заперев в двухэтажной граднице-казарме и избе, вместе с сыновьями вождя. На берег Байкала отправлялся сержант Зайцев с пятёркой морпехов, Петренко с семерыми бойцами занимал позиции в становище.
Смирнов оставался защищать посёлок, рабочим выдали АКСы, а заодно и проверили ещё раз боезапасы посёлка. Выходило негусто — хотя стрелкового оружия было достаточно: ещё двадцать АКС-74М лежали в ящиках в заводской смазке, плюс оставался десяток АПС и двадцать четыре цинка с патронами для АКС, получалось около двадцати шести тысяч патронов для автоматов и около шести тысяч пистолетных выстрелов.
К двум гранатомётам было тридцать выстрелов, их пока решили не трогать. На две снайперки СВД было около девяти тысяч выстрелов. Наличествовало двадцать два бронежилета и двадцать две 'Сферы'. Около ста гранат РГО и РГН. Практически аналогичным было и состояние вооружения в Белореченском посёлке, только у них не было касок и броников. Да и запасы стволов находились только у новоземельцев.
— Ну что, ребята, пришёл и наш черёд защищаться. Надеюсь, справимся не хуже наших товарищей, — полковник напутствовал солдат и рабочих у ворот перед занятием позиций.
Солнце медленно катилось к закату, морпехи заняв позиции, выжидали врага. Пока было тихо, с Байкала сигнала не поступало. По идее, байкальская шестёрка должна была, визуально встретив туземцев, передать сигнал на базу и, сопровождая нападающих, выдвигаться к посёлку, попутно постаравшись вычислить князя. Так в ожидании уже стукнуло три ночи, потом четыре, солнце уже понемногу вставало со стороны Байкала.
Продрогшие до костей морпехи уже собирались потихоньку сниматься с засад, оставляя по паре человек в секретах, чтобы отдохнуть и согреться. Смирнов уже и добро дал, как внезапно из леса донёсся странный шум, похожий на шуршание сотен ног в сухом, подмёрзшем снегу.
Тут же Зайцев с берега передал о подходе пяти лодок, в одной из которых, без сомнения, находился князь. Сержант выделил его среди остальных из-за богато расшитого халата да высокой меховой шапки. Поза и жесты также говорили о его власти над окружавшими его людьми. Лодки пристали к берегу и тунгусы, подхватив какие-то шесты, направились к возвышающемуся над обрывом частоколу. Обойдя обрыв, туземцы стали соcтавлять и связывать шесты в лестницы, Зайцеву стало ясно — вот она группа, которая должна будет объединить усилия с людьми Хатысмы в посёлке, для преодоления частокола. Зайцев радировал Смирнову о ситуации, тот приказал пока вести эту группу, держа её на прицеле. В становище Хатысмы пока было тихо, Петренко передал сообщение о полной тишине в округе. Только с позиций Смирнова продолжали улавливать шумы, идущие из леса, правда сильно мешал небольшой ветерок с Байкала, регулярно повторяющийся и создающий дополнительный шум в кронах деревьев. Тем временем, появились дополнительные звуки — явное бряцание железа и конское всхрапывание.
Внезапно Петренко сообщил о пяти-семи силуэтах, появившихся между пустых чумов.
— Снайперу работать на поражение, — жёстко приказал Смирнов.
Ствол СВД ходил из стороны в сторону, выцеливая в рассветном сумраке фигурки, враз заметавшиеся оттого, что их товарищи падали от невидимого врага.
— Меняем позицию, вперёд, — восьмёрка морпехов из засады выдвинулась на край становища, проверяя работу снайпера. Тот сработал профессионально, 'трёхсотых' не было. Последнего, седьмого нападавшего, успели остановить на опушке редколесья за кочевьем.
— База, нападавших уничтожили, семь 'двухсотых', ждём, — передал Петренко.
— Отлично, парни, оставайтесь пока на позиции.
— Зайцев, что у тебя?
— Норма, полковник. Чужие на месте, человек двадцать, держим.
— Работайте, князя не зацепи, он нам нужен.
Таким образом, сковав все группы нападавших, Смирнов скомандовал готовиться к отражению атаки на посёлок. С частокола неясно виднелись редко мелькающие среди деревьев тени, но общая картина состояния атакующей стороны была абсолютно неясной. Полковник подозвал бойца с гранатомётом.
— А ну, залепи по центру! — указывая пальцем направление, приказал Смирнов.
Заряд ярким светом разорвал на мгновение мглу лесной опушки и между деревьев и, благодаря этому мгновению, уже можно было ясно разглядеть приготовившиеся к атаке ряды воинов. Первый ряд составляли лучники, с зажигательными стрелами, тлеющий трут которых они до этого момента прикрывали. Теперь все стало ясно, а от количества чужих воинов у полковника глаза полезли на лоб.
— Да сколько же их здесь! Огонь! Огонь!
С частокола и башен загрохотали автоматы, вся стена посёлка окрасилась вспышками выстрелов. Всё это продолжалось минуту, может две, воздух буквально разрывался от грохота. Смешавшиеся ряды воинов Немеса давили и опрокидывали друг друга, сбивали с ног, падали в снег, закрывая руками уши. Среди княжеского войска вовсю гуляла Смерть, она заглядывала каждому воину в глаза, хватала ледяной рукой за сердце.
Набивка стёганых халатов вылезала клочьями, щедро окрашиваясь кровью. Воины, ещё минуту назад предвкушавшие грабёж взятого посёлка, сейчас уже, побросав всё, сломя голову бежали прочь от этого страшного места. В пару минут всё было кончено, а от былого сильного войска князя остались сущие огрызки.
Немного ранее, на берегу Байкала, князь с лучшими воинами, готовились штурмовать незащищённую стену посёлка. Они уже и подобрались почти вплотную к частоколу, но тут грянул разрыв выстрела из РПГ, оглушительно прокатившись по округе. Вражеские воины моментально замерли, а через мгновение всё вокруг было наполнено адскими звуками одновременной работы пары десятков АКС.
— Огонь, парни, — крикнул, пытаясь заглушить лезший в уши грохот, Зайцев.
Пять АКС и СВД снайпера присоединились к утреннему пиршеству смерти. Видя, как вокруг него падают и корчатся его лучшие воины, Немес практически потерял рассудок, сделав пару неловких шагов, он завалился в снег. Пробуя подняться, он протянул руку бывшему рядом с ним всю жизнь старому воину, тот, пытаясь помочь своему господину, поспешил поднять его, но тут же, отброшенный невидимым врагом, навзничь упал в снег, окрашивая его в пронзительно красный цвет. Внезапно грохот кончился и наступила не менее страшная тишина, наполненная вскриками и стонами раненых людей. Старый воин, лежащий рядом ещё дышал, его хрип и свист из пробитой шеи морозом отдавались на коже князя. Немес закрыл лицо руками и принялся раскачиваться из стороны в сторону, совершенно не замечая подошедших морпехов.
— Всё, крякнулся мужик, — заявил один из воинов Худехея-мергена, великого громовержца неба, но Немес ничего не понял. Он почувствовал великую слабость в теле, голова показалась ему слишком тяжёлой и он рухнул лицом в снег.
