Дальше стало не до разговоров. Нет возможности даже позволить себе короткую молитву Небу. Я протянул руку, и Она вложила свою тонкую, почти прозрачную ладошку в мою, ступая на эту землю.

— Прекрасная ночь, моя Леди.

— Здравствуй, мой Рыцарь, — она улыбнулась мне. Какая у неё улыбка... — Ты долго не звал меня. Не скучал?..

— Скучал, Прекраснейшая. Но я не хотел тревожить Леди своим вниманием. Кто я такой, чтобы отвлекать по пустякам богиню?..

— О, ты не потревожил бы меня. Скорее, избавил от скуки, — смешинки в антрацитовых звёздах. — Это твой зверь?

— Мой, — согласившись, подозвал кота поближе. — Это хвостатое недоразумение зовут Коррас. Не обижайтесь на него, моя Леди, он не обучен хорошим манерам.

— Зато какой пушистый! — и Госпожа, в очередной раз чуть не доведя меня до нервного тика, принялась тискать ошалевшего кошака совсем как я недавно. — Красивый. Когтистый, зубастый и пушистый. Само совершенство!

И как прикажете на это реагировать?!

— Ты ранен, мой Рыцарь? — Леди встревожено взглянула на меня.

— Пустяки, — отмахнулся я. — Госпожа, нам лучше уйти отсюда. Боюсь, здесь нас могут в скором времени потревожить некоторые... ушастые недоумки. Не желаете прогуляться?

— Ты заботишься... обо мне? — приподняла изящную бровку богиня всех богов.

— Не хочу, чтобы они досаждали моей Леди, — я позволил себе улыбку. — Придётся бить им наглые морды, а я немного не в форме сегодня.

Она взяла меня под руку и мы пошли, не выбирая направления. Кот бесшумно ступал следом, то и дело тыкаясь под руки и выпрашивая свою порцию ласки.

— Я всегда слушаю, как ты поёшь, — сказала Госпожа, и взгляд её был направлен в небо.

— Смею надеяться, что тебе нравятся мои песни? — фигею от собственной наглости.

— О, да! Ты ведь даже не осознаёшь своего великого дара, мой тёмный.

— Дара?.. — опять меня в чём-то странном подозревают!

— Действительно не понимаешь... В твою музыку вложено столько души, что она способна пробудить камни к жизни.

— Едва ли...

— Поверь мне, Рыцарь.

Что нужно, чтобы выжить рядом с богиней всех богов? Правила просты — не лгать, не смеяться над ней, не притворяться. Не надевать никаких масок, даже самых безобидных.

Водоём идеально круглый, цветная галька по берегам, удобная каменная скамейка... Качели. Много сил ушастые потратили, обустраивая всё это. Выбирая между качелей и скамейкой, я снова невольно потянулся рукой к ноющей ране.

— Тебя надо перевязать, — твёрдо сказала Госпожа, почти силком усаживая меня на скамейку.

Рубашку я сам снял, не дожидаясь её приказа. А вот с какой стороны подойти к плотно стянутым бинтам...

— Убери руки и выпрямись. — Она ловко разрезала повязку похожим на коготь кинжалом. — Очень нехорошая рана... Били ведь насмерть?

— Сколько раз пытались убить, столько раз не удалось, — выдавил я. Болело просто зверски. Пока стягивало было гораздо легче. — И не удастся, пока мне жить не надоест.

— Потерпи...

Когда она тем же ножиком отрезала длинную полосу от своего платья, мне стало резко не по себе. Шёлк платья Госпожи — это нечто большее, чем просто одежда. Она резала не по подолу, а от низа до самого верха юбки. Я обратил внимание на кинжал. Рукоять в виде искусно выполненного паука.

— Почему паук? — спросил, когда она стягивала мою рану.

— Подарок одной королевы, — ответила мне богиня.

Когда Госпожа ведёт себя так, я забываю, кто предо мной. Ловко затянув и завязав последний узелок, она села рядом и коснулась пальчиками моей чёрной метки.

— Ты весь в шрамах...

— Что ты, почти все раны затягиваются без следа, — этот массивный перстень на твоём тонком пальчике, Госпожа, совершенно не к месту.

— А на сердце — тоже без следа?.. — антрацитовые звёзды смотрят прямо в душу.

— Говорят, что время лечит. — Не надо так, Леди.

Грязную рубашку надевать не хотелось. Ночь прохладная... а может просто меня знобит. С сомнением взял свою одежду в руки.

— Дай-ка, — богиня забрала вызывавшую дилемму вещь и дальше сделала то, от чего захотелось проверить, не сплю ли я.

— У этих... ушастых недоумков, как ты метко выразился, мой принц, — сказала она, тщательно прополоскав рубашку в водоёме, — есть один неоспоримый плюс. То, как они делают одежду.

Отжав и пару раз встряхнув, богиня протянула мне чистую и почти высохшую вещь. Э-э-э... Заткнись, паранойя... Леди Ночь всегда отличалась непредсказуемостью, но чтоб настолько... Паранойя, заткнись!!! Крылатый идиот, оденься.

— Спасибо, — поблагодарил я, застёгивая клёпки.

— Пожалуйста, — улыбнулась она. Совсем не как богиня.

Качели, на которых мы вскоре расположились, удобные, широкие и легко раскачивались. При желании здесь могли поместиться три человека или четверо ушастых... Или один тёмный. Не в силу физического размера, а в силу эгоизма, конечно! Как же хорошо качаться, ни о чём не заботясь, разговаривать обо всём на свете, шутить и смеяться!

Рассвет подступил незаметно.

— Ирдес, мне пора, — вдруг погрустнела моя Госпожа.

— Ещё немного времени есть, Таэш? — я сам не заметил, когда решился называть её по имени. Поймал её ладошку в свою. — Зачем тебе этот жуткий перстень? Он ведь только мешает.

— Сними, если сможешь, — лукаво прищурилась моя собственная богиня.

— Это вызов? Ну, сейчас!..

И я потянул с тонкого пальчика массивное чёрное кольцо с незнакомой тускло-белой руной. Оно поддалось, упало на сидение качели. А я снял с мизинца своё серебряное колечко, надел на место перстня. Раз какая-то королева может подарить тебе ножик с пауком, чем я хуже?!

— Вот так-то лучше. Таэш?..

Белая кожа казалась ещё белее чем обычно. Растерянная и испуганная, она прошептала:

— А я столько лет пыталась его снять!..

Поднявшись, она пошатнулась и упала бы, не подхвати её я.

— Что случилось? Я сделал что-то не так, моя Прекраснейшая Госпожа?

Если сделал, то мне, пожалуй, хана.

— Нет... — слабо ответила она. — Всё так... Если тебе не очень больно... поделись со мной силами...

— Что я должен сделать? — моя личная богиня, я сделаю всё, что ты прикажешь.

— Спеть ты уже не успеешь...

Тонкая рука обхватила меня за шею, богиня приподнялась на цыпочки... Этот поцелуй был чем-то большим... такого со мной не было никогда. Казалось, что я умираю и снова живу... слов мне не хватит, чтобы сказать, как иногда бывает сладка смерть и восхитительна жизнь.

— Спасибо...

— Всё что захочешь... Для тебя не жалко...

Она всё ещё слаба и бледна. Рассвет.

— Коррас, помоги Госпоже. Охраняй её. Возьми кота с собой, Таэш, прошу, — а голос дрожит... не выдать бы себя сейчас.

— Хорошо, — она только кивнула.

Барсу не надо было говорить лишних слов. Он лёг, позволяя Леди сесть ему на спину. Вот и пригодилась прорезь в юбке моей богини. Иначе бы она не смогла так сесть.

— Держись крепче, — сказал я на прощание.

Кот исчез среди деревьев белой молнией. Собственное тело казалось ватным, как если бы мне хорошенько двинули по голове. Сознание с телом связываться толком не желало и изрядно плыло. Кое-как заставив себя взять перстень, я, недолго думая, бросил его в воду. И спотыкаясь через каждый шаг, побрёл наугад.

Блуждания с полуотключившимся сознанием всё же вывели меня к дому Ариса. Брат сидел на крыльце и разглядывал сбитые костяшки пальцев. Ладно, дома он не дурак подраться, но здесь-то когда успел?

— Как ты? — глухо спросил светлый.

Вместо ответа я чуть не завалился лицом вперёд, прямо на ступеньки. Ван, тихо ругаясь, перекинул мою руку через своё плечо и потащил в дом. Где-то на середине пути сознание я всё же потерял. И так не понять на чём держался...

... — Крайняя степень истощения... Сил едва-едва хватает для поддержания минимальной жизнедеятельности...

— Как ещё дышит-то... упрямый...

Чьи-то голоса тихо переговаривались в сером тумане, мешая мне спать. Слова на плохо знакомой речи почти не различались.

"Хэй, да ты еле живой..."

"Да? Наверное... Раз опять глюки".

"Позволь мне..."

"Сопротивляться всё равно не смогу".

Тишина, тепло, лёгкий флёр знакомой золотистой пыли и касания тьмы.

"Крылья Вечности!.. Это моя вина. Не рассчитал... Я хотел вылечить, но стало только хуже! Что же теперь делать?" — это глюк сам с собой болтает или мне говорит?

"Например, дать мне спокойно уснуть".

"Нет. Ты уснёшь навсегда".

"Пусть..."

"Этого я допустить не могу. Вот что... возьмёшь сил у меня напрямую, я откроюсь. Это поможет... ненадолго... А потом я тебя найду. Согласен?"

"А у меня есть другой выбор?"

"Пожалуй, что нет".

Легкий приток сил заставил меня встрепенуться. Как дуновения свежего ветерка в духоте. Серый туман вокруг заколыхался. Но порвать эту завесу пока нет возможности. Миг и...

...страх, боль, отчаянье... я ни в чём не виноват, клянусь! Это ложь, ложь!.. Нет... Отец! Умоляю, не делай этого! Лучше убей!.. ...Лучше бы убил... ...отчаянье пустоты... шрамы... ещё болят... всегда будут болеть... Небо... Небо, за что?!.. За что?!

"Другой мир... это слишком далеко. Далеко..."

Тёмная волна накрыла с головой и закрутила бешенным потоком. Смерч извне втянулся в меня, едва не разорвав в клочья ослабленную плоть и душу. Нельзя же так, даже я так не рискую! Жить уж очень хочу! Кажется, я заорал, причём что-то матерное. Не уверен.

Первым самым неприятным чувством стал режущий глаза яркий свет. Ну, а дальше традиционное утро — не понять как перекрученное одеяло, ноги на кровати, затылок болит от удара в пол. Так... руки-ноги присутствуют, вроде ничего не поломано, и даже не сильно спеленало. Попытавшись подняться, я запутался в собственной шевелюре, больно дёрнув волосы, от души выругался, поклявшись обрезать их прямо сейчас. Те вняли и перестали попадаться под руки и локти. Встал, из-за прохладного ветерка кутаясь в одеяло и, наконец, продрал глаза.

Немая сцена. Изначальные смотрят на меня, я — на них. Их трое, двоих неприметные детали выдают как магов-целителей, и ещё один какой-то вивисектор. Дверь распахнулась от хорошего пинка, врезавшись в стену и брат на пороге меня совсем не удивил.

— Жив, упырь!

Ща огребу! Поскольку я запутывался в одеяле, которое вовремя не удалось сбросить и руки-ноги после сна не очень слушались, то пойман был в течение пары секунд. И поймал подзатыльник. Ван получил в лоб, и мы остались квиты.

— Как ты? — спросил после короткой баталии светлый мой брат.

— Есть хочу! — заявил я. — А ещё, чтобы вот те три статуи вынесли из моей комнаты.

"Статуи" ожили, переглянулись, о чём-то коротко и непонятно переговорили.

— Как ты очнулся? — спросил тот, кому самое место в виварии главным химерологом.

— Выспался! — нагло заявил я. — Когда над ухом ведут заумный трёп — не очень-то поспишь! Пришлось встать.

— Удивительный ребёнок... — сделал вывод один из магов-целителей.

Кажется, они вознамерились разделать меня на составляющие и поглядеть из чего ныне ваяют тёмных принцев. Оперативно шмыгнув брату за спину, я заявил:

— Я хочу остаться один! И хочу есть! Ван, кто из нас старший?! В твои обязанности входит забота обо мне, а я до сих пор голодный!

— И невыносимый, — заключил светлый. — Господа, мой младший брат не желает вашего присутствия. Будьте добры покинуть его покои.

Удивительное дело, но те вышли без протеста. Брат закрыл за ними двери, прижал на всякий случай спиной и выжидательно уставился на меня.

— Что? — осторожно отступая, поинтересовался я.

— Это я у тебя спросить хочу, — мрачно сказал Ван.

— А что не так? — Ирдес сама невинность.

— Перечислить? — приподнял бровь светлый. — Что за Ледяной Убийца, которого ты таскал за уши? Что за силу ещё умудрился призвать тот тупой недоделок? И хотел бы я знать, что это на тебе?

С последними словами, неторопливо подступавший светлый отобрал у меня одеяло и ткнул пальцем в чёрную повязку на животе. Ткань осязаемым туманом охватывала меня плотным широким поясом без намёка на шов или узелок. Коснувшись повязки, я против воли так мечтательно улыбнулся, что светлый не сдержал нелестного словца.

— Кто она? — тяжко вздохнул мой проницательный брат.

— Ты мне не поверишь, — качнул головой я.

— Когда это я тебе не верил? — удивился Ван.

Да, действительно, как бы порой бредово и нелепо ни звучали мои слова — брат ни разу не усомнился в моей правдивости. Но в этот раз я сам себе не верил.

— Ледяного Убийцу зовут Коррас, этот кошак — аватар Феникса, — сказал я. — Наверное. Знаешь же, что силу нашего бога ни с чем не спутать. Да и кличка у барса соответствующая.

— Примерно так я и подумал, — хмыкнул брат и мельком взглянул на свои сбитые кулаки.

— Вот это, — коснулся повязки, — ткань платья Ночи. А ты чью морду разбил в этот раз? — перевёл тему я, не собираясь рассказывать о Таэш.

— Догадайся, — кривая усмешка на лица светлого сказала всё за него.

Бедняга Роан! Портив Вана даже близнецы вдвоем устоять не могут, а уж один ушастый ботаник, который нож держать не умеет... Моё, хе-хе, сочувствие неудачнику!

— Одевайся, сейчас сообразим тебе завтрак, — сообщил светлый, выходя и закрывая за собой двери.

Мудрый брат мой прекрасно понял, что я не собираюсь больше ничего говорить.

Раскопки на полках с одеждой принесли радостную весть — моя просьба исполнена! Академическая форма чёрного цвета! Шёлковая, как и прочие вещи, но гораздо плотнее остального. Её я сегодня и надену, хватит с меня белого.

Когда я спустился к завтраку... Ну, для меня завтраку, а вообще так ужин, судя по времени. А я что, я ничего! Когда встал, тогда и утро! В общем, неприятный меня ждал сюпризец в виде Повелителя, решившего сегодня почтить своим присутствием скромную трапезу. Пожав плечами и решив, что голод не тётка, я его поприветствовал и игнорировал, пока не наелся. И не замечал этих взглядов на мясную пищу! Я хищник! А травки пусть ушастые недоумки едят.

— Я хотел бы поговорить с тобой, Ирдес... — начал Повелитель и запнулся. Он произносил моё имя так, будто собирался назвать по-другому. Даже догадываюсь, как. — С принцем Вэйванлином мы уже разговаривали...

— Слушаю, — вздохнул я.

Как и ожидалось, последовали пространные речи о том, что некоторые несовершеннолетние безответственные личности иногда перегибают палку, но скоро будут за это высланы в другой город... когда побои пройдут...

— Да плевать мне на них! — прервал я нудную речь Повелителя. — Не собирался я никого убивать, но в морду дать — моё право!