Зеркало любви

— Я чуть не сдохла, — честно призналась герцогесса, отбрасывая в сторону все хорошее воспитание. — В Департаменте Дознания бы этой мадам работать...

— Но ты ее сделала.

— Но чуть не сдохла.

— Зато как ты ее...

Матильда довольно рассмеялась, вспоминая одну из сцен.

— Вы предпочитаете ходить босиком?

— Да, здесь тепло, а ходить босиком полезно для здоровья.

— Хм-м... я смотрю, вы заботитесь о своем здоровье?

— Как любая нормальная женщина и будущая мать.

Тетку аж перекосило.

Да, везет им на 'боевых мамаш'. То Ирина Петровна атакует, то София Рустамовна... что их объединяет?

Да одно и то же!

Священное мнение, что выбрать невесту сыну должны — они! Чтобы его никто не отвлекал от самой важной задачи в жизни — любить мать!

И обеим почему-то не нравится Малена. И почему бы так?

— Вы знаете, Давид давно дружит с Анжеликой, дочкой наших друзей.

— Да, она такая милая девушка! Такая красавица! И так хорошо воспитана! Мужчине, которого она выберет, очень повезет.

— Вы знакомы?

— Давид нас познакомил. Очаровательная юная леди, иначе и не скажешь.

— Грхм!

Там Анжелика, тут Иришка, или кто там... Эх, тяжко жить на белом свете без приданого и влиятельной родни. Ну и пусть!

Проживем, никуда не денемся!

Лишь бы дамы не спелись и не решили организовать антималеновскую коалицию. А то родной папаша счастьем покажется. Куда там бедолажному бывшему зеку до двух дам из 'высшего света'? Сожрут и фамилии не спросят.

— Малечка... у нас проблема.

— Какая?

— А что ей дарить? — в ужасе прошептала Матильда. — Ты же понимаешь...

— Восьмилапый! — ругнулась девушка.

А ведь и правда — как быть?

Абы что не подаришь, своими руками до выходных уже точно ничего сделать не успеешь, а дарить надо. Цветочки? Ха!

Пирожок испечь? Трижды ха.

А где можно взять оригинальный и недорогой подарок? Да еще за такое короткое время?

Матильда всерьез задумалась. А потом сообразила.

— Малечка, завтра мы идем за подарком.

— А денег у нас хватит?

— Должно хватить. Разберемся.

— Надо только у Давида спросить, что любит его мама.

— Малечка, какая ж ты умная...

Малена улыбнулась. Как приятно, когда тебя ценят. Когда у тебя есть близкий человек, и он не предаст, не соврет, не станет подставлять тебя, предавать, использовать в своих целях... это не просто счастье.

Это — больше, чем счастье.

* * *

Давид пришел сегодня чуть пораньше, часов в шесть.

Анна Ивановна уже ушла, и Малена захлопотала на кухне. Давид быстро поел, бросил взгляд на Малену. Явно чего-то ждал.

— Вот зараза! На две стороны стучит, — прокомментировала ситуацию Матильда.

— К тебе сегодня приезжала София Рустамовна.

Давид кивнул.

— Тебя тут не съели?

— Понадкусывали, — улыбнулась Малена. — Не сильно. Она очень милая дама, я бы на ее месте тоже обеспокоилась. Мало ли, что там сынок в дом притащил. Или кого?

— Мяу, — авторитетно подтвердила Беська.

— И все?

— Еще она меня пригласила на день рождения. В воскресенье.

Давид вздохнул.

— А ты сможешь идти?

После сегодняшних усилий живот болел немилосердно. Малена непроизвольно коснулась синяка.

— Думаю, смогу.

— Может, лучше полежишь?

— Этого София Рустамовна мне не простит никогда.

Давид задумчиво кивнул. Свою мать он знал.

— Давид, а что ей нравится? Что ей можно подарить?

— Ну... меха она любит. Драгоценности не очень, почти их не носит...

— Очень содержательно, — прокомментировала Матильда. — Так и представляю, дарим мы ей, это, норковую шубу... а еще лучше — соболью. С царского, значит, плеча. Чего мелочиться?

— Будь мы в Аланее, я могла бы...

— Увы. Хорошо хоть мы общаемся, а вот деньги из одного мира в другой не перекинешь. Расспрашивай дальше, может, еще чего интересного узнаем?

Малена так и поступила.

Увы, Давид не принадлежал к тем редким мужчинам, которые знают о женщинах — все. Во что они одеваются, что любят, что хотят получить ко дню рождения...

Давид таким не был. Но свои достоинства у него тоже были. Во всяком случае вечер для Малены закончился просмотром комедии.

Совершенно неожиданной. Американской, сороковых еще годов.

Давид сам предложил посмотреть после ужина. Телевизор он не уважал, новости смотрел в интернете, но домашний кинотеатр поставил роскошный — в полстены. И запустил на нем 'Серенаду солнечной долины'.

Ту самую, с Гленом Миллером.

Оказалось, что Давиду нравятся еще те, старые комедии. С Мерлин Монро и Соней Хени, Вивьен Ли и Элизабет Тейлор, Джеральдин Пейдж и Натали Вуд, еще черно-белые, но всегда музыкальные и оптимистичные. Как он объяснил — идеальный вариант, чтобы расслабиться.

Малена смеялась от души.

Матильда, хоть и смотрела эту комедию, молчала, чтобы не портить сестре удовольствие. А что?

Хорошие фильмы, уютные, теплые, без пошлости и шуток 'ниже пояса', с хорошим концом, отличной актерской игрой и прекрасной музыкой. Что есть — то есть.

Жаль, что найти их — сложнее, чем коды от президентского ядерного чемоданчика. Не кассовые фильмы.

А зря.

Матильда принципиально была за показ вот таких, старых фильмов, снятых в те годы. Знаете ли, великая депрессия, потом вторая мировая война... может, Америку она и меньше затронула, но в таких условиях снимать комедии?

Это надо обладать совершенно особенным складом характера. И силой духа.

И душу вкладывать в свои фильмы. А не подсчитывать, сколько тебе за них заплатят. Матильда давно заметила, а сейчас и сестре шепнула.

У актеров в старых фильмах живые глаза. Искренние, настоящие, в которых отражаются все эмоции. Они живут в своей роли.

У актеров в современных фильмах таких глаз нет. Они плачут, кричат, они... играют. И этим словом все сказано. Они отлично играют там. Но не живут. А игра — это все же суррогат. Много ее не съешь, надоест.

Достаточно рано девушки попрощались, пожелали хозяину дома спокойной ночи, и отправились в постель. Внимательного взгляда Давида Малена не заметила.

Господин Асатиани не подозревал неладного — мало ли кто сова, а кто жаворонок. Просто сам факт столкновения с его матерью... как-то незаметно он понял, что Малена — девушка незаурядная. Только пока не знал, что делать с этим пониманием.

Аланея, Аллодия.

Улица Могильщиков полностью соответствовала своему названию, разве что похорон не хватало. А вечером она была особенно хороша. Мрачная, темная, с тенями от деревьев, которые придавали сейчас мостовой и домам совершенно демонический вид. Поневоле мороз побежит по коже, даже у более храброго человека.

Найджел не без трепета коснулся дверной ручки. Дверь отворилась с гадким скрипом, и его высочество шагнул внутрь.

Тот же коридор, та же паутина, тот же гадкий сквознячок, вызывающий безотчетную дрожь, скрип половиц под ногами и та же ведьма в конце пути.

— Лэ Стиорта...

— Ваше высочество, — глаза ведьмы были особенно черными, а в ушах у нее покачивались сережки в виде серебряных пауков. Найджела аж передернуло от этого сочетания, но мужчина нашел в себе силы высказать претензии.

— Твое снадобье не действует.

На губах ведьмы появилась вовсе уж запредельная улыбка.

— Нет? Что ж, я дам тебе другое.

— Другое?

— Десяти дней хватит. Подливай по три капли каждый день...

Лэ накрыла ладонями шар. Под ее руками он вспыхнул в несколько раз сильнее, а когда потух, на столе перед ведьмой стоял маленький пузырек с зельем.

Найджел поежился.

— Ты...

— Можешь не оставлять мне денег. ЕМУ деньги не нужны.

Голос проникал в каждую клеточку тела Найджела, обволакивал сладковатым липким безумием, завораживал... чтобы стряхнуть наваждение, принц схватил со стола яд, дернулся... что отдать взамен? Если деньги не нужны... она сказала, что деньги не нужны...

Стащил с пальца один из перстней, даже не поглядев — который, развернулся и вышел вон. Только дверь хлопнула.

Лэ рассмеялась. Уже не инфернальным, а вполне человеческим смехом.

— Идиот... какой же идиот.

Дверь хлопнула второй раз.

— Уехал, — доложил Вереш. — Ласти, что теперь?

— Скажу господину, что его поручение выполнено.

— И?

Ластара поглядела рассеянным взглядом. Действительно, что — и? Все...

— Знаешь, Вешик, мне будет этого не хватать. Этого дома, этой улицы, наших с тобой проделок...

— На что ты рассчитываешь? — не сдержался Вереш. — Что он на тебе женится?

Взгляд черных глаз заледенел.

— У тебя есть сомнения?

— Нет у меня сомнений, — огрызнулся Вереш. — Знаешь, что с тобой сделают? Да пришибут в темном углу, идиотка!

И уже договаривая эти слова, он понимал — ошибка, ошибка... Ласти никогда не простит, и не поймет, и...

— Спасибо, что обо мне заботишься... Вешик.

Голос Ластары был ледяным. И глаза, и выражение лица. Как-то сразу стало ясно, что нет — не достучаться. Не докричаться, не услышат просто. Стена. Вереш провел руками по лицу. Потом подошел к окну и решительно раздвинул шторы. В комнату хлынул неяркий вечерний свет.

— Пиши.

— Что?

— Все пиши, дура. Где вы познакомились, как начали спать вместе, как он тебя втянул в заговор...

Такого Ластара не ожидала. Растерялась, даже головой помотала. И треснул ледяной барьер, отделивший ее от друга. Мысленно она уже была там, в особняке аристократа, хозяйкой... и вдруг — такая неожиданность? Но зачем?

— Ты с ума сошел? Что за бред?

Вереш Трипс рассмеялся неприятным хрипловатым смехом.

— Я? Ласти, ты ловишь луну в луже, но ты потонешь! Пойми, ты — опасный свидетель. А женятся такие только на своих, на аристократках.

— Я ничем не хуже.

— У них есть то, чего никогда не будет у тебя. Деньги. Титул. Земли. Связи. Власть... еще добавить?

Ластара скривила губы. Все же Вереш знал ее с детства, и знал, за какие ниточки потянуть.

— Вешик, ты специально?

Трипс покачал головой.

— Нет, Ласти. И я тебе здоровьем матери клянусь — если ты выйдешь за этого ублюдка замуж, я верну тебе листки.

Ластара прищурилась. Такими словами Вешик не бросался.

— Если?

— А если нет, я хотя бы смогу отомстить за тебя. Пиши, Ласти. Пиши...

— А если я...

Вереш смотрел решительно.

— А если ты меня не послушаешь — я тебе нос сломаю. Как ты думаешь, любовник оценит?

Угроза была нешуточной. Вереш мог так и поступить, а как она покажется любимому в таком виде? Да и потом...

Нельзя сказать, что он убедил Ластару, влюбленная женщина вообще не поддается доводам рассудка. Но что-то дошло и до затуманенного блестящими перспективами мозга. И Ластара послушно взяла перо и пергамент.

Вереш выдохнул.

Ну, хоть так.

Он постарается вытащить Ласти из любой тюрьмы, он все для нее сделает, но если у него в руках будет хоть какой-то рычаг воздействия, ему будет намного легче жить.

Исписанный лист отправился в конверт. Туда же полетели два кольца — принца и возлюбленного, и Ластара с улыбкой вручила его Верешу.

— И только попробуй открыть раньше времени. Или не вернуть.

— Ох, Ласти. Хоть бы все обошлось.

Женщина смягчилась. Ясно же, любовник за нее переживает. Друг, любовник, только вот не любимый, увы. Ни разу не любимый.

— Все будет хорошо, Вешик. Обещаю тебе. Все со мной будет хорошо.

И вдруг передернулась, словно кто-то внезапно толкнул ее. Такой неприятный сквознячок пробежал по коже... брррр.

— Что, Ласти?

— Да ничего. Сквозняк, наверное...

Матильда Домашкина.

Что можно подарить женщине, у которой есть все?

Цветы, меха и ювелирку не предлагать, у вас бюджет не резиновый. Но что тогда-то? Матильда и Малена думали над этим целый день, а потом нашли 'Соломоново' решение. Они попросили Давида — нет, не о помощи. Они попросили Давида показать им, где будет проходить вечеринка. Просила, разумеется, Малена. Давид легко повелся на это и вывел на комп фотографии с прошлого дня рождения матери. Девушки поглядели и поняли, что у них серьезные проблемы.

Даже не так.

Серьезные Проблемы.

Можно сколько угодно кричать о своей прекрасной душе и благородном происхождении, но знаете, заплатки на штанах — они уважению не способствуют. Вот ни разу. У Матильды просто не было ничего подходящего. И смейтесь, сколько хотите, но даже Золушка явилась на бал лишь после апгрейда от феи-крестной. А до той поры сидела в кустиках и не рыпалась. Понимала, что ее там же и закопают — под окнами дворца. Да, встречают по одежке...

Ладно. Ногти сами сделаем, кожа пока в килограммах косметики не нуждается, волосы можно попросить уложить Наташу — соседку из второго подъезда, она не откажет, и сделает не хуже, чем в элитной парикмахерской. Просто ее в салоны не берут. В ней веса больше центнера, а еще она курит, матерится и стрижется под мужика. При этом упорно нося балахоны 'на слона'. Ну нравится человеку так! Правда, это решительно не нравится ее начальству, но руки у нее и правда золотые!

Одежда и обувь. Ладно, комиссионки нас и в этом случае выручат.

Но — подарок. Остается самое главное, и тут уж ничего не поделаешь, дарить на день рождения горшок без меда, подражая Винни-Пуху, это как-то не комильфо.

А что тогда подарить?

Матильда и Малена в отсутствие Давида раз двадцать проглядели все фотографии, разыскивая среди деталей того самого дьявола. Ну должен же он где-то быть! Обязан!

И наконец им улыбнулась удача. Осталось дождаться Давида, расспросить его подробнее — и порадоваться за свою сообразительность.

* * *

— Добрый день, Малена.

— Здравствуйте, Ольга Викторовна.

— С вами все в порядке? А то молодой человек поет, а вас нет...

— Все в порядке, Ольга Викторовна. Просто я неудачно упала, и лежу сейчас с синяком. Вот, не хотела людей пугать — и не пришла.

— А я вас хотела обрадовать.

— Чем? — вспыхнула Малена.

— Я нашла ювелира, который делал ваш медальон.

— Ю-ве-ли-ра? А разве он... как бы это сказать? Это же не Эрмитажное украшение из каталогов...

Получилось коряво, но собеседница поняла, о чем говорила Малена.

— Малена, — тихо рассмеялась Ольга Викторовна, — по тем временам это была очень дорогая вещь. Он и сейчас дорог, но тогда... поверьте, мне это стоило немалого труда, но я нашла и ювелира, и его потомка.

— Потомка?

— Да. Игорь Петрович Суворин и сейчас проживает в нашем городе, и является потомком Марка Соломоновича Вейде, который и сделал ваш медальон. Прямым потомком.

— По женской линии?

— Нет.

— А фамилия...

— Пятый пункт, Малена. Пятый пункт, его дед просто побеспокоился о сыне и взял фамилию жены. Потому и найти его было сложно.*

*— в советское время — национальность, пятый пункт в анкете. Который закрывал дорогу многим талантливым людям с неподходящими корнями, прим. авт.

— Да уж. Где Вейде и где Суворин.

Ольга Викторовна фыркнула на том конце провода.

— Малена, я к нему завтра еду. Если что узнаю — расскажу.