Ли Кахори #1

— Я не вижу смысла налаживать связи среди мальчишек, которые навсегда останутся рядовыми военными на Таурас-5 и двумя бойцами, вышедшими в отставку и работающими на космосом забытой базе, — Ли намеренно грубил, даже не шлифуя слов. Пусть лучше считают его золотым мальчиком, чем начнут лезть в душу. Потому, что эту самую душу уже долгое время крутило, разрывало и жгло одно единственное чувство — отчаяние. Не видеть Розари было самой страшной мукой.

Новак только хмыкнул на такой ответ, но трогать парня не стал — было видно, что он старается держать своих демонов на привязи.

— Ладно, забыли. Я на самом деле пришел сообщить тебе, что к 17-00 прибудет гость. К тебе. Личность скрыта, но разрешение подтвердил сам трибун Май. Так что готовься к встрече.

И засунув руки в карманы теплой куртки, ушел. А Лирой напрягся — он не мог понять, кто это мог быть. Отец вряд ли бы стал скрываться, Идалье никогда не сделает подобных вещей, а больше желающих и не должно быть. Или должно?

В двенадцать минут шестого он вошел в зал для совещаний. Это было единственное теплое место на базе, и достаточно уютное с уголком мягких диванов и кресел. Висели даже картины с зимними пейзажами. Настоящие, написанные маслом, а не привычные голограммы. Вошел и замер. Около небольшого окна стоял Диос, устремив свой скучающий взгляд куда-то за горизонт. Военный черный сьют, серебряные наручи и даже пояс клана на талии. Золотистые волосы уложены волосок к волоску и распущены. Он так явно отражал Гектора, что челюсти Лироя непроизвольно сжались от ненависти. Все в нем выражало силу, власть и скуку, что любой вошедший невольно бы почувствовал себя маленьким, глупым и слабым. И Лирой ногами заталкивал ростки этих эмоций опять вглубь себя. Никогда он не позволит ни Гектору, ни кому либо еще, прогибать себя. Лучшая защита — это нападение.

— Что вам нужно, тер Артои? — без господинов и другой словесной мишуры. Пусть бояться другие, ему уже поздно.

Диос плавно повернулся только чтобы увидеть вошедшего, и уголки тонких губ слегка вздрогнули. Такое отчаянное нахальство его очень позабавило. Он дотронулся до левого наруча, и в помещение вошла Розари. Она похудела, стала замкнутой, но ее глаза продолжали гореть. И Лирой весь побледнел, все краски обрушились на него разом, воздух застыл, превращаясь в стекло и больше не проходил в легкие. Диос направился к выходу, но не успел — сильная рука схватила его за предплечье. Он рефлекторно перехватил захват и, развернувшись к нападавшему, понял, что это Лирой. Тот смотрел зло, исподлобья. Бешеная ярость плескалась в голубых глазах.

— Что это за шутки, ублюдок? Думаешь, раз имеешь власть, значит, имеешь право издеваться над людьми? Кем ты себя возомнил?

Диос не отпускал его руку и при каждом вопросе сжимал ее сильнее. Парень даже не поморщился, только в глазах ярость разрасталась в геометрической прогрессии. Он не вырывал руку, лишь пальцы, сжатые в кулак от боли уже совсем побелели. Диос хмыкнул и резко отпустил его.

— Я возомнил себя именно тем, кем являюсь, Кахори, — так же без официальных обращений, тихо проговорил золотоволосый красавец, — а именно, одним из клана Артои. И скажи мне спасибо за это, потому что никто кроме меня не посмел бы привезти невесту Доминиона.

Он выделил два последних слова:

— На встречу с тобой, горе-любовник. И скорее всего это последняя ваша встреча. Так что радуйся, даю десять минут. Время пошло.

Его надменная улыбка привела Лироя в чувство, и он одним шагом оказался рядом с Розари, крепко прижав ее к себе. Пусть эта сволочь видит — он не будет тратить и секунды ни на что, кроме Рори. Нет ничего важнее ее. Диос, не глядя на них, вышел из зала. Но как только двери закрылись, он опустил глаза — быть бесчувственным очень сложно, особенно когда так хорошо знаешь, что можешь легко повторить сюжет их любовной драмы. Мериэм попросила, а он согласился и организовал приезд Розари Май, под именем мисс Грацисс. Никто не заподозрил подвоха в том, что староста факультета хочет увидеть одного из студентов для передачи дополнительных учебных материалов. Диос стал слишком мягким, но только для единственного любимого человека. Наверно, это правильно — между ними не должно быть борьбы.

Черный силуэт корабля растворялся в бескрайней мгле космоса. Спустя три с половиной земных месяца на Терратрии он направлялся обратно к Земле. На корабле был включен дневной цикл, поэтому весь состав бодрствовал. А Блэй, как и все предыдущие дни, разминался в зале, напрягая упругие мышцы тела, тренируя раненую руку до полного изнеможения, даже несмотря на запрет врача. Ему казалось, что остановись он, и она закоченеет, и уже никогда не будет такой же гибкой и сильной, как раньше. К нему часто приходил Исдес и заставлял делать растяжки, вместо его боксерских тренировок, где он уже почти сбил все костяшки, потому перчатки так и остались висеть в каюте. Вот и сегодня переборки бесшумно разъехались и в зал вошел анубис, шлем золотыми пластинами свернулся на шее, как причудливое огромное украшение, но не уродующее общий облик киборга.

— Опять вы, мастер Блэйлок, мышцы рвете?

— Жилы...Обычно рвут жилы, Ис, — и хохотнув, ради разнообразия ударил грушу ногой. Блэй на удивление чувствовал себя спокойно на корабле, поражаясь тому, насколько все может быть не таким, как кажется на первый взгляд. Даже Гектор был другим. Совсем другим. Но он не заблуждался — как только они прибудут на орбиту Земли, все вернется на круги своя. Очередные маски.

— А где ваш Доминион?

Исдес уже привык к этому непочтительному тону, да и самого хозяина это веселило больше, чем раздражало.

— У себя в кабинете.

— Весь в делах, даже вне зоны связи. Не то, что я — лоботряс, да, Исдес? — и Блэй придержал руками грушу, останавливая ее инерционное движение. Анубис согласился только глазами, но ответил почтительно:

— Вы гость. Вам положено отдыхать.

Блэй звонко рассмеялся, хлопнув ладонью по кожаной поверхности спортинвентаря.

— Выкрутился. Ну, раз гость, то давай-ка подеремся. Это дело я люблю больше всего.

И без предупреждения сделал выпад рукой, но был резко остановлен сзади — его руку за запястье перехватила другая рука. И немилосердно выкрутив, завела за спину. Блэй с силой втянул воздух и попытался принять менее болезненное положение, но ему не дали.

— Ты дерешься только со мной. Забыл? — Гектор говорил это спокойным, ледяным тоном, как будто они сейчас на деловой встрече были, а не в зале, где руку Блэя нещадно выкручивали.

— Сломаешь...придурок, — Блэй уже потерял ритм дыхания и начал часто вдыхать воздух, пытаясь заглушить боль, — отпусти!

Секунда, и рука стала свободной. Блэй быстро прижал ее к груди в детском жесте защиты.

— Помню я это глупое обещание, — и развернулся в пол-оборота к своему мучителю, — но я не собираюсь потакать твоим капризам, Доминион. Я тебе не игрушка! — Блэй уставился на него немигающим взглядом.

Гектор посмотрел на анубиса и тот понял приказ без слов, быстро удалившись из помещения.

— Игрушка?— Тор постучал пальцем по губам, изображая задумчивость. С его распущенными волосами это выглядело даже мистично. Синие глаза потеплели, и Блэй замер, загипнотизированный этой озерной глубиной. Контакт разорвала резко вздернутая бровь.

— С детства хотел щенка. С такими вот глупыми большими глазами, чтобы изводить его командами, — и продолжая смотреть на Блея прямо, двумя руками поднял его волосы на подобии собачьих ушей. — Будешь моим псом?

Блэй резко дернул головой.

Что это было? Попытка унизить, показать свою власть или просьба? Он не мог разобрать этих полутонов, полунамеков. И эти игры его бесили.

— Да пошел ты! — и пнув со злости грушу, вышел из зала, не увидев, как погрустнели глаза и опустилась голова, отчего поток белоснежной платины завесил выражение лица их хозяина. Впервые в жизни Гектор издевался бессознательно, пытаясь спрятаться, убежать и не обращать внимание на те странные эмоции, которые вызывал в нем темноглазый парень. Он не имел права привязываться, он и так перешел все границы. Пора было это остановить.

II.

Рори крепко сжала пальцами широкую кофту Лироя. Быстрый стук сердца отдавался в ее теле самой желанной мелодией. Не было ничего важнее вот этого бьющегося ритма в их крови. Она закрыла глаза и стояла, не шевелясь. Как можно расцепить руки? Как можно уйти? Она не могла даже представить себе, что из всего возможного в этом мире, им будет недоступно время.

Лирой очень медленно, ощущая каждую складку на ее одежде, каждую секунду движения своих пальцев, гладил свой драгоценный "цветок" по спине. Он не мог насытиться этой лаской и в то же время, все его существо переполняло безграничное счастье — просто стоять вот так рядом стало для них уже мечтой.

Первой заговорила Рори.

— Как твоя нога?

Ли задержал руку чуть ниже лопаток и широко улыбнулся от легкого покалывания пальцев.

— Жить буду.

— Ли?

— Это совсем не важно. Совсем-совсем, Рори. Болит у меня нога или нет. Самое важное — этот момент.

Он приподнял ее лицо руками и приблизил свои губы, но не поцеловал, а лишь отдавал свое тепло. От такой невинной, но нежной близости разум Розари сходил с ума, она хотела сама поцеловать Лироя, но не смогла даже качнуться — не было сил. Девушка крепче сжала пальцы, боясь только одного — потерять сознание. Она слышала бешеный стук сердца Ли и понимала, что он сам на очень зыбкой грани. Миллиметр ближе и они сорвутся туда вдвоем.

— Это опасно...

— Знаю...

Рори медленно расслабила руки на его спине и плавно повела ими вверх , затем нежно прошлась по плечам Лироя, дойдя до самых его ладоней, мягко накрывая своими. Теперь ее лицо было в двойном коконе из рук.

— Я люблю тебя...

Она прошептала эти слова одними губами, и хотя Лирой не мог этого видеть, потому что смотрел только в ее глаза, но как только она остановилась, он очень нежно прижался губами к ее рту, снова замерев.

— Скоро я заберу тебя у Гектора.

Глаза Рори расширились от удивления.

— Лир, что ты задумал?

Лирой хитро прищурил глаза.

— Верь мне.

— Я верю, но... — что она могла сейчас сказать ему — "не делай этого" или "остановись" — все это говорило бы о ее малодушии. И походило бы на предательство, а не на страх за его жизнь. Рори сглотнула и опустила ресницы.

— Будь очень осторожен, Ли.

Он промолчал и легонько чмокнул ее в лоб.

Ни минутой позже в помещение вошел Диос. Он холодно посмотрел на обнимающуюся пару и вернул взгляд на Розари. Губы его так и остались сжатыми. Рори медленно отпустила Лироя и отошла на шаг, виновато опуская голову.

— Мне пора, — и, не дав возможности Лирою ответить, быстро пошла к выходу.

Лирой зло сжал зубы, и ногти впились в ладони.

Диос смотрел прямо ему в глаза.

— Счастливо оставаться, Кахори.

Барон весело заскулил и прижал морду к полу, виляя хвостом изо всех сил. Джиннай скинул сумку на пол и присел на корточки, поглаживая своего питомца по лобастой голове.

— Ну, привет, мальчик. А ты потолстел, по-моему...

— Потому что я его хоть нормальной собачьей едой кормил, а не этой диетической ерундой.

Джиннай, продолжая гладить пса, который уже вовсю валялся около ног хозяина, подставляя сытое пузо, посмотрел на Тамуру. Тот, как всегда, выглядел слишком серьезно в своем темно-синем костюме. Даже волосы не распустил, оставив в тугой косе. Джиннай раздраженно дернул уголком губ.

— Ты не останешься?

— И тебе здравствуй, путник. Вообще-то я не собирался, у меня завтра работы до ночи. Хотел подготовиться.

Готье хлопнул Барона по боку и выпрямился, расправляя плечи.

— Что мешает тебе подготовиться здесь? — зрачки расширились, становясь бездонными. Тамура опустил взгляд и неуверенно дернул плечами.

— Не задавайте глупых вопросов, господин Готье.

— Еще раз повторю свой вопрос — что тебе мешает? — Джиннай понимал, что начинает злиться и официальный тон Тамуры не добавлял радости. Неужели так сложно назвать его имя? Неужели так сложно сделать крохотный шаг навстречу?

— Здесь нет всей необходимой базы.

Джиннай зловеще улыбнулся. Вот оно. Тамура не делает шагов к нему, потому что для него ничего и нет между ними. Всего лишь привычка, выработанная за тринадцать лет. Он молча прошел в свой кабинет. Тамура же в недоумении так и остался в прихожей. Через минуту послышались звуки падающих предметов, шорох проводов. Что-то разбилось. Готье вышел из кабинета, вновь не проронив ни слова. Прошел в гостиную и небрежно кинул включенный планшет на журнальный столик.

— Этого достаточно?

Тамура нерешительно подошел к компьютеру и заглянул в него. Столбики цифр и диаграммы, названия папок — не было никаких сомнений, сейчас он смотрел на интерфейс своего рабочего компьютера.

— Ты что...взломал мои рабочие коды? — злиться на это или нет? Тамура старался пока не выдавать никаких эмоций, Джиннай и так был зол.

"Вот и встретились...Безнадежно".

Обессиленный своими выводами, подумал Кошими-сан.

— Я их уже давно знаю, itoshii. Для твоей подготовки этого достаточно?

Конечно, этого было достаточно. Все необходимые материалы были там. Дома он также бы открыл по своим кодам рабочие файлы и пробежался по документам за полчаса до сна. Почему же ему так сложно ответить "да" сейчас? Неужели он не соскучился? И сразу вспомнилось, как об этом его спрашивал и Джиннай. Сердце сжалось, и он протянул руку, чтобы выключить сенсор. Готье моментально ее перехватил. Тамура спокойно посмотрел на него.

— Нет, этого сегодня мне будет недостаточно.

Рука Готье моментально разжалась, а глаза потухли, как будто в них выключили свет.

— Я провожу.

— До твоей кухни я могу и сам дойти, Джиннай. Ты ведь не ел пять суток. Я приготовил ужин и ванну.

Джиннай следил за Тамурой непонимающим взглядом, но продолжал идти за ним на кухню. На его речь он смог выдавить только пару слов.

— А как же...

Тамура обернулся и ласково улыбнулся.

— Подготовлюсь на работе. Сегодня есть дела поважнее. Например, выпить вина с вернувшимся другом, по которому скучал все это время.

Он снова отвернулся, оставив на обозрение Джиннаю свою спину и затылок. Но тот просто схватил его руками поперек груди и прижал к себе, заставив остановиться прямо на ходу. И стал целовать волосы, спускаясь к шее. Замер на долю секунды, а затем уткнулся носом в шею около уха.

— Ты божественно пахнешь, itoshii. Просто постой со мной так. Я хочу вдыхать твой аромат.

Тамура мягко провел пальцами по голове Джинная, убирая волосы со лба и расслабился, слегка облокачиваясь на него.

— А вот ты пахнешь не очень. Может, примешь ванну сначала.

— Приму, если поухаживаешь за мной.

— Шантаж?

— Приглашение!

Кошими-сан потрепал его волосы и развернулся в объятиях своего сёгуна. Теперь он мог видеть его глаза, покрытые пеленой жажды. Жажды ласки, любви, тепла. Как мог он не видеть эти чувства раньше? Отвергать их тринадцать лет...Пальцы невесомо дотронулись до красных бровей и провели вдоль них, опустились на глаза, бережно их закрывая. А потом губы Джинная почувствовали тепло и касание таких желанных губ. Нежность перешла в глубину, и не успел он удивиться, как Тамура стал целовать его с ошеломляющей страстью, высасывая из него последние остатки разума. Сжигая все накопившееся одиночество и боль в белый пепел, снова и снова наступая, не давая возможности разорвать их объятия. И Джиннай перестал сопротивляться отголоскам своего сознания.