Надёжная Гавань

Откуда наёмники берут свои броники, ботинки, шлемы, разгрузочные жилеты и комбинезоны противоосколочные? Само собой мы их покупаем сами, за свои кровные. То говно, которое обычно предлагает наниматель, лучше вообще не трогать, даже двухметровой палкой. Как бронежилеты и прочая специальная экипировка попадают на 'серый' рынок? Правильно: из армейских излишков армий разных стран. И немного со складов некоторых ушлых частных компаний, которые все эти причиндалы производят. Последние мелкий опт не сильно жалуют, эти всё больше по госзаказам, так навар больше, но иногда и они заходят на огонёк. Бородин тот всё таскает из ЮАР, хотя нам плетёт что-то про прямые поставки, чуть ли не со складов самого Дяди Сэма. Но, надо отдать барыге должное, его вторсырьё вполне себе рабочее и от вражьих пуль защищает приемлемо. Ведь абсолютной защиты нет, даже дома можно палец дверью прищемить, если суждено тебе. Так что носим то, что удастся вымутить. Воюем с тем, что удалось довести до ума своими руками и работаем где прикажут. А ещё в тайне надеемся, что пронесёт и в конце будет гонорар, а не безымянная яма в саванне.

— Дэн, а шлем твой ещё неделю назад как аукнулся.

От размышлений на глобальные темы, отвлёк возглас Ракитина. Генка стоял в дальнем левом углу комнаты возле шкафа с амуницией и виновато смотрел в его неглубокое нутро. Я даже руки опустил, шлем был почти новый:

— В смысле?

— Ну, кто-то скомуниздил, прямо из тачки. Я тогда ходил выяснял, там сапёры тёрлись, может они? Снова пойти поискать, он же подписанный был...

Мы оба понимали, что искать вещь, пускай и меченую, после двухнедельного отсутствия, дело тухлое. Я было снова стал заводиться, но как-то справился, хотя знал, что Ракитин этот косяк упорол. Тогда мы все скинули с себя лишнее, а его оставили караулить тачку с имуществом, а этот баран безрогий отошёл за куст и уснул. С виду тогда ничего не пропало, а про шлем этот мудак промолчал.

— Мудак ты, Михалыч!

— Дэн!.. Я деньгами отдам! Прямо щас отдам, вот!

Ракитин вынул из кармана рулончик зелёных американских денег и пошёл ко мне. Но остановился в нерешительности, когда осталось пара шагов. Я уже не злился, просто подошёл к Генке и молча забрал бабосы, преодолев лёгкое сопротивление, деньги Ракитин рефлекторно отдавать не хотел.

— Я что теперь, бабло на голову одену, баран? — Я поднёс тонкую пачку денег к самому Генкиному носу — Они меня от осколков уберегут если что?!

— Ну... э... дык Клим-то на базе. Может у него что есть, а?..

В глазах Ракитина плескались озёра расплавленного чистого страха. Злость пропала совсем, я спрятал деньги в карман и пошёл к выходу из бунгало. На пороге обернулся и сказал, прямо глядя ему в глаза:

— Ещё раз оставишь пост или заснёшь в карауле, я тебя убью, Гена.

Все остальные в этот момент замерли, глядя не на Ракитина а исключительно на меня. Будто бы это не ему я говорил, а им всем. Заметив, как парни заартачились, я прикрикнул:

— А вы чё замерли?! Готовьтесь! Через тридцать минут приду, чтобы всё было как у кота яйца!..

Это словно кодовое слово в игре 'море волнуется раз'. Парни сразу засуетились, молча перекладывая какие-то свои шмотки с места на место, лишь бы не встречаться со мной глазами. Я вышел на улицу и остановившись на крыльце закурил. Нет, наёмническая жизнь в каких-то моментах определённо расслабляет. Где-то она сильно напоминает военную, но по сути, это уже 'гражданка'. Много всяких условностей и мало строгих правил. Чтобы в армейке забыть где-то шлем, или даже просто трусы, ну это самый дебильный залёт. За такое молодых дрочат до железки, пока не войдёт это в рефлексы: ничего своего не оставляй, всё подписывай, за всем следи. А тут шлем, да ещё не самый дешёвый, уплыл и растворился в сумерках жаркой африканской ночи. В тот раз Генка проспорил и сам перетаскивал тюки со снарягой, где всё было уложено честь по чести. Меня тогда цепануло осколком гранаты, попало прямо в старый рубец на левой ляжке. А я ещё и побегал в тот раз кровя как свин на бойне. Заткнул дырку тампоном, а он съехал от беготни. Короче, веселуха помешала толком раскидать вещи в тот раз. А потом как-то забылось, не пригождался шлем ни разу. И вот теперь, как салага подставился!

... Грузовик Бородина с его всегдашним маркитантским наборов стоял где и всегда — у южного КПП, за гаражным ангаром. Его боевых негров всех в периметр не пустили, к тому же, отобрали у гордых масаев всё оружие. Те двое, которых пропустили вместе с хозяином, уныло сидели на корточках в тени, который отбрасывал ангар и о чём-то тихо переговаривались. Увидев меня, оба воина оживились, дальний от меня негр как-то по особому свистнул и из закрытого брезентовым тентом кузова грузовика, высунулась лысая голова барыги. Заметив, кого это принесло, Клим проворно выбрался наружу и бодро, аки леопард, поспешил ко мне с возгласом:

— Денис, дорогой! Ты ко мне?

Это подразумевало на его барыжном языке: ты просто так припёрся, или дело какое есть. Но Бородин ни раз и не два говорил, что он происходит из семьи питерских интеллигентов (мама врач, отец профессор археологии). Поэтому реверансы и некие иносказания, были у барыги в ходу постоянно. Времени на пустую болтовню не было, поэтому я молча пожал Бородину руку и перешёл к сути:

— Шлем где-то прое...ал. Есть что приличное? Буду благодарен если без обычного надувательства, Клим.

Не скажу, что мои слова Бородина как-то сильно обрадовали. Он то поди рассчитывал, что я сейчас снова закажу сорок гаубиц и две ядерные боеголовки и всё по предоплате, а тут какая-то паршивая каска. Все эти чувства отразились у него на лице и он видимо сам это понял. Но скрывать недовольство, это одна из фишек торгового ремесла, особенно такого опасного, как торговля оружием. Ведь недовольный клиент и пристрелить может, такие случаи тоже не редкость. Поэтому, Бородин тут же растянул скрытые усами губы в улыбке и сказал, напустив на лицо слегка печальный вид:

— Денис, дорогой, ну как же ты не вовремя! Я же...

Я дальше слушать не стал, просто протянул деньги, которые мне дал Ракитин и произнёс тем самым тоном, каким только что говорил с парнями в бунгало. Только с улыбкой и на пол тона ниже:

— Вот деньги, больше нет. А шлем нужен срочно. Дай, что поприличнее, не парь мне мозги, будь ласков.

Ракитин дал мне триста американских рублей. Чего-то нового или хорошего, на эти деньги не купить. Поэтому я очень удивился, когда Бородин молча взяв деньги, скрылся в недрах своего грузовика и вскоре вынес мне нашего отечественного 'спартанца'(40). Это баллистический шлем из композита и стоил он по нынешнему курсу, где-то штуку 'бакинских'. Я взял каску в руки, проверил подтулейное устройство, ремни и крепления. Все внутренние подушки, которые спасают голову от заброневого удара, были новые, ещё не обмятые. Эй-таковский, зелёно-бурый камуфляж нанесён ровно, вмятин от старых попаданий я не нащупал. Снял бейсболку и одел на голову, провернул задний клапан уплотнителя, все шлейки стянули голову деликатно, почти нежно и шлем сел как влитой. Снял каску. Проверил пальцами ремни на разъезд, но клапан опять удержал и если шлем снова надеть, он опять сядет как я его подгонял, не расхлябается. Не китайский ширпотреб, а хороший дорогой шлем. Держу каску в руке, и вопросительно гляжу на барыгу:

— Клим, в чём подвох?

Тот только всплеснул руками, театрально закатывая глаза. Были произнесены какие-то высокопарные слова о чести, братстве и дружбе всех русских на земле. Но я опять остановил:

— Клим, я в нём воевать очень скоро поеду. Если подведёт, но я останусь жив... лучше сразу скажи.

Бородин вдруг как-то поник, сдулся весь. Даже его знаменитые усы обвисли и сейчас их кончики колыхались в порывах лёгкого ветерка.

— С трупа он... Взял партию у людей Джелани... Как есть всё взял и дёшево. С порченых снял чего уцелело, подшаманил, остальное на выброс. Но были и нормальные, как вот этот.

— Ты же вроде не суеверный, к чему такие сантименты?

Клим немного помолчал, покачиваясь взад-вперёд перекатываясь с носков на пятки. Видно было, что барыга не в своей тарелке. Его аж трясло, от пережитого. Он перестал качаться и приблизившись ко мне почти вплотную, быстрым полушёпотом заговорил:

— Да я видел эти тела... Негры наших много побили на переправе выше по реке у самой границы. Одно дело, когда тебе привозят уже отмытое, почищенное, может покоцаное мальца! А тут они меня прям на дороге остановили. И прямо за рога и в стойло, в лагерь к себе. А лагерь так, табор из восьми джипов да легковушка — белый 'мерс' самого Джелани. Они у брода этих парней подкараулили, там же и постреляли, ободрали на месте и в реку покидали. Наших постреляли, это точно.

— Каких 'наших'?

— Да, русские это были. Вояки, не наёмники как вы. Я двадцать трупов видел, негры с них всё поснимали, даже бельё. Амуниция, лица, какие не обезображены все славянские, у двоих татухи дембельские набиты. Наши татухи, я таких навидался... видимо контрактники у них в командирах были. Парни молодые все, не перестарки вроде вас, 'гусей диких'. В таком возрасте ещё Родину любят просто так, да приказы выполняют не задумываясь. Армейцы это, может разведка какая... хрен пойми. Не знаю я больше ничего!.. Когда подручные Джелани меня на дороге словили, а потом к этой куче трупов притащили, думал и мне со служивыми — в речку, к змеям да крокодилам на корм. Так что без наживы всё отдаю, да мелкими партиями, чтобы без палева. Все клейма вытравлены, так что не беспокойся.

История была любопытная, но вдумываться сейчас времени просто не было. Протянув барыге деньги, я сказал всё тем же ровным тоном, каким говорил до этого. Если тебя что-что зацепило, не давай этого понять людям:

— Ладно, потом скинь мне на телефон координаты, где всё это случилось. Если их побили, нас тоже может коснуться. Полученные деньги, Бородина немного успокоили. К тому же, я говорил спокойно, что опять же подействовало на барыгу благотворно. Он протянул мне шлем и при рукопожатии, сказал так проникновенно, будто мы вдруг подружились:

— Хорошо... Забирай и ... Удачи тебе, Денис!..

— Не помешало бы... Бывай, Клим...

... Обратно в бунгало я возвращался в смешанных чувствах. Более всего мне хотелось, чтобы инцидент с неизвестными 'нашими', произошёл где-нибудь подальше от маршрута конвоя. Сам факт смерти соотечественников меня не особо впечатлил. На этой войне, мы вполне можем оказаться по разные стороны баррикад и тогда все эти романтические бредни про то, как 'мы в своих не стреляем', сразу идут в жопу. Три месяца назад нас обстреливали российские 'вертушки'. Недель пять тому, по нам работал дивизион российских дальнобойных гаубиц, чьи расчёты пользовались армейскими кодами и спутниковыми данными нашего родного министерства обороны. И я точно знаю, они понимали по кому работают и им было плевать. Потому что был приказ размазать в говно вот эту точку на карте и они подчинились без вопросов. Точно зная, кто там бежит по саванне на сдыхающих от старости броневиках, попутно отстреливаясь от банды негров на мощных японских тачках с 'крупняком' на турелях. И вот эти 'наши', которых положили бандиты Джелани, вполне могли идти и к нам в гости. Ну, чтобы ночью, после артобстрела, ворваться в лагерь и перерезать тут всех невзирая на родственные связи и землячество. А может быть, они вообще попали в засаду случайно, идя по своим случайным делам. Я не могу вот так с ходу сказать, поскольку не гадалка и не провидец ни разу. Главное сейчас, это подготовиться к любым возможным не приятностям, которые могут случиться в дороге. Глянул на часы, время — 19.36 Все приготовления уже должны быть закончены, нужно зайти проверить и собирать командиров подразделений на постановку задачи.

В бунгало царил обычный бардак, какой бывает перед выходом на боевые: кто-то чистит оружие, кто-то возится со снарягой, Генка вообще сидел за столом в уголке и жрал консервированные сосиски прямо из банки, запивая их 'колой'. А вокруг раскиданы всякие прибамбасы, грязные шмотки. В тесном пространстве нашего временного жилища стоит непередаваемая вонь, которая знакома любому, кто хоть раз был на охоте или в длительном турпоходе. Оглядев всё это с порога, я дождался пока все меня заметят и сказал так, чтобы дошло до каждого:

— Десять минут на приборку. Потом снарягу и оружие на стол, к осмотру. Если что не так — буду штрафовать из общаковой доли. Всё, время пошло.

Предварительно я вытащил свой рюкзак и оружие на крыльцо, сам присел на раскладной стул у входа и с удовольствием закурил, попутно разослав по общей сети приглашения всем заинтересованным сторонам. Первым явился Лёха Танкист. Вопреки моим ожиданиям, Барабанов был в чистых штанах 'карго', лёгкой термофутболке и с выбритой физиономией. От танкиста воняло резким запахом одеколона, которого тот не пожалел, будто искупался в нём полностью. И это я без подколки говорю, когда полжизни проводишь внутри железной коробки. Обоняние и слух страдают в первую очередь, так что я даже не поморщился. Кивнул и предложил сигарету. Но Лёха мотнул головой, доставая из кармана штанов, блистер клубничной жевательной резинки. Бросив в рот сразу три, он присел рядом на корточки, как это делают исключительно опытные вояки и уголовники. Глянул сощурившись на последние лучи заходящего солнца и спросил:

— Чё, опять своих построил, вон гром какой за стенкой. Даже я слышу...

— Без этого нельзя. Расслабятся сейчас, будет жопа в бою. Пусть суетятся.

Барабанов согласно покивал, сосредоточенно двигая челюстями. Я как раз в этот момент вертел в руках новый шлем и пристраивал на затылочной части обновки очередной патч IFF(41), с белым треугольником. Всего их три: над висками и на затылке. Чтобы свои не пристрелили, когда начнётся общий бардак, у каждого есть обычная палочка химического осветителя. Её втыкают в разгрузку и ломают если во время боя потерял своих. Ткань из которого пошита форма и амуниция, в ночнике светится очень плохо, поэтому и используем такие нашивки, чтобы свои не пристрелили. По давней договорённости, в 'Центурионе' это как раз белый треугольник. Амеры из 'Блэкфута' используют понтовый трафарет жёлтых кошачьих глаз, и три точки того же цвета над висками. Это не слишком удобно для нас, однако Шериф лично разослал каждому командиру опознавательные знаки клиентов, а мы довели до всех, кто в этот раз идёт на операцию. Любят амеры форсить, особо когда в банду объединяются и армейская муштра их уже не сдерживает. Наши, те просто больше на бухло и татухи всякие налегают, как поводок оборвётся, так что и тут свой колорит есть.

— Дэн, а... американка придёт?

Вопрос был задан Алексеем не просто так. Он ещё с чеченской, был большим поклонником американского журнала для взрослых 'Пентхауз'. Понятное дело, что сейчас к нам в Россию завозят и что-то покруче, но что ни говори, а классика, она не стареет. Та вот, как-то Барабанов проговорился в пьяном угаре, что мечтает жениться на американке. И не то чтобы там по расчёту, а именно из своих давних представлений, что в Америке живут одни только феи с интимными стрижками, прикрытыми то рваными шортами, то кружевным бельём.