Словно острие копья вышло из-под большой земли и, угрожая морю, уже много веков разрезает волны вместо тонкого волоса. Черный камень, не поддавшийся ни растениям, ни ветрам, не отдавший ни песчинки со своего лезвия. С отливом казалось, будто море испугалось этой угрозы и отступило, оставляя водоросли и ракушки в дань неизвестному хозяину копья. Среди богов, только один любил это оружие, забрав право биться им у другого бога-воина. Мрак.

Отец говорил мне, что не все маги верят, что боги добровольно ушли из нашего мира. Кто-то предполагает, что, по крайней мере Мрак был точно изгнан другими богами, невзлюбившими пришлого со своими правилами и странной силой. Еще старые предания говорят, что у Мрака хотели забрать его оружие, а он лишь зло рассмеялся и воткнул острие копья в песок, отломив древко и забрав его с собой. А бог-воин так и не смог подобрать темный металлический наконечник из зыбкого песка, убегающего сквозь пальцы и оставляющего после себя влажные соленые капли моря.

— Куда мы пришли? — волнение в голосе скрыть не очень-то получилось. Хотя чего бы мне бояться, если мой отец из старого рода жрецов Мрака? А всё равно та сила, которой веяло от скалы, пугала сильнее бушующего в двадцати шагах моря.

— Тебя тянет внутрь? — Ричард задал вопрос явно с каким-то подвохом.

— А там есть "внутрь"? — заинтересовавшись, я чуть подалась вперед. Скала волновала кровь. Да, манила к себе. Да, пугала, до крупной дрожи, но всё же притягивала взгляд и руку. Будто коснись я ее, случится что-то... новое. Не плохое и не хорошее, но неизведанное мной.

— О! Камушки! Отлив... Раз у моря отлив, не грех и нам отлить!

— Каспий, я тебя утоплю сейчас! — рыкнул Экзор, не сдерживая черноту глаз.

— Та я быстро! Или ты хочешь, чтоб я в пещере искал где пожурчать можно? Конфуз-с будет! Да и обидится кое-кто посерьезней тебя.

— Демон его знает, Каспий, я начинаю верить, что он вернется, чтоб тебя придушить, беспардонная твоя морда.

— Морда у меня смазливая, не надо! А вот жопа это да. Вечно куда-то тащит ноги, не слушая мозгов. То в Форгост, то к эльфам за горы. Из первого возвращаюсь домой через подвалы Отдела тайных знаек, из второго приходится воскресать дома.

Я остановила коня.

— Сколько у вас когтей?

— Обе лапки и два зубчика, девочка, — усмехнулся Каспий, поправляя шубу жены. Подумав, мужчина скинул мех на Ричарда, быстро отбежав к ближайшему валуну.

— Чуть левее и ближе к берегу, — громко крикнул Ричард и добавил уже шепотом, — а то отморозишь всё дорогое жене и ее сердцу милое.

— Откуда у него столько отметин? И зубы... Как это понимать?

— Когти это его личное дело. Когда-то Каспий решил, что старший брат ему не нужен и послал меня далеко и глубоко. Чем быстро воспользовался наш дед. Ему тоже надоели бесчисленные бастарды Риара. Он решил от некоторых избавиться. Люди — не маги, сдохнут от старости, болезней и непосильной работы. Маги же... С нами сложнее. Но тоже можно кое-что забавное придумать. А пять лет непрерывных "забав" кого угодно с ума сведут. Каспий далеко не кто угодно и выдержал. Почти. Ровно до того момента как Брай нашел его. Точнее просто заметил еще живую кучку плоти в углу подвала с выпотрошенными тушами шоприков. Твой отец тогда охотился именно за продавцами этих туш. С мясом и ушел, по-хорошему расставаясь с продавцами, и сразу же перенесся к Рену. А через пару часов пришел покупатель на одну магическую тушку. Даже не тушку. Ему только кости нужны были.

— Папа говорил, что сила жрецов Мрака не в крови, как считает большинство, а именно в костях, — сглотнув, прошептала я.

— А Рен у нас по ним большой специалист. Интересно, что он чувствовал, когда на его глазах сжигали еще живое мясо до кости, а получившийся обугленный скелет сложили в мешок? Может, и ничего не почувствовал, но братца выходил. Воскресил и выходил. Правда, через неделю пинком в сугроб выгнал, вроде как Браю передавая опеку над ним. Голозадым и пьяным в дымину. Ну и два набора когтей в придачу. Два "зубчика" это уже художества Рена после косяка веселящей травки. Когти ему стало скучно наносить.

— Его сожгли? — всё еще не могла поверить я.

— Воскрешение было не приятней, поверь, — покачал головой Ричард, перебирая мех, растирая шелковистые волоски пальцами, прощупывая подкладку шубы, оставляя в ней кусочки своей магии.

— Сколько же у Рена власти?

— Ой, он чует каждого, к кому прикасался. Надеюсь, и слышит, и я не зря по утрам и вечерам вместо молитвы желаю ему счастья на темном матерном, — вернувшийся Каспий поспешил надеть шубу мокрыми руками, и, шутливо пританцовывая, побежал к острию "копья".

— Слышит, слышит. Твои выражения он записывает и потом на каждом дне города в Форгосте их в свою чувственную речь вплетает. Шлюхи краснеют так, будто их клиенты три дня имели без продыху.

— Ха-ха!

— Каспий! Демон тебя дери!

— Как бы ты не прикидывался воспитаненньким благородным, а всё равно такой же распиздяй безродный, как я. И это у меня еще фамилия папина!

— Как бы вы не притворялись, Каспий, а руки всё же после "морского отлива" моете, — позволив себе улыбнуться промелькнувшему потерянному выражению на лице мужчины, я легонько ударила кулачком Ричарда в плечо.

— Ай!

— Я не пытаюсь тебя переделать, Ричард, но словарь Старолибрусского иногда будет за тобой по комнате летать!

— Лишь бы не противень, — поморщился Экзор.

Лошадей Экзор отпустил, повесив на сёдла и стремена небольшие бляшки с капельками своей магии.

Под выступавшим над песком острием скалы отлив открыл небольшой лаз, поросший ракушками и облепленный старыми сетями водорослей. Каменные ступеньки просматривались четко и манили ступить на них сапожком, даже рискуя проехаться вниз на подбитом мехом плаще.

— Дамы вперед! — присев в шутливом реверансе, предложил Каспий. Чем тут же воспользовался Ричард и за шкирку втолкнул брата внутрь. Кажется, пару ступеней мехом шоприков маг протёр.

Попридержав меня у прохода, Экзор чуть поморщился от матов Каспия, доносящихся из пещеры.

— Не могу просить прощения за него, он, конечно, хам, но имеет на это право.

— Понимаю, — кивнула я.

— Но я всё же сам его готов убить, — приобняв меня за плечи, Ричард подбородком скинул капюшон с моей головы. Горячее дыхание прошлось по волосам. — Не так я хотел провести этот день и этот вечер.

— Раз это место притянуло сегодня нас всех... это ведь не случайно?

— Нет. И это тревожней всего. Мои дни рождения редко проходят без хорошей драки. Поэтому и решил привести тебя в самое мирное место для наследников жрецов Мрака.

Я поежилась.

— Может тебя брат достанет до удара в челюсть? Или меня захочешь ремнем отходить?

Ричард не ответил, но по сжатым губам было ясно, что сейчас меньше всего его волнует ремень и моя попа.

Проход в скале шел под небольшим наклоном. Но не вверх или вниз, а как-то... по спирали? Ступени закручивались, словно кто-то уложил большую башню на берег моря и мы теперь по ней "спускались" от острого шпиля к основанию. Вот только сила притяжения на нас не действовала, и капля талого льда, срывающаяся с носа Ричарда, капала ему под ноги, а не взлетала вверх. Да и мы не падали.

Черный камень не делился на кирпичи или слои. Он был цельным и нерушимым. Созданным не землей, а будто отлит по форме личного заказа бога. И эта тьма, царящая в лестнице, не разгонялась светом волшебной палочки или живым огоньком — я пробовала и то, и другое. Мы просто шли и видели куда мы идем. Куда поставить ногу и сколько еще ступеней дальше. Мы просто знали, что впереди еще три витка и Каспий споткнулся на ракушке и не позволил себе и звука недовольства. Всё-таки хорошую маску надо снимать, когда ее некому показывать.

А еще мы чувствовали, как первой ступени у входа коснулся сапог достаточно молодого мага-экзорциста, как за ним осторожно ступая и придерживаясь за стенку начала свой путь девушка-мастер мертвой материи, как бодрым шагом со звоном серебряных подков на каблуках вошел дрессировщик тёмных тварей, похлопывая хлыстом о голень сапога.

— Много народу, — прошептал Ричард недовольно.

Еще один виток и мы ступили на площадку... На что смотрят с башни? На вражеские полчища? На стремительную стрелу, выпущенную из лука? На маленькую точку удаляющегося гонца? На свет факела, падающего к каменной кладке основы, освещая старую стену? На струю, пущенную заскучавшим стражником, не смеющим отлучиться с поста? На предавшую любимую, с криком летящую вниз к уровню своей чести.

Еще с башни смотрят на звёзды.

Вот только обычно для этого стоило бы поднять глаза, но мы смотрели под ноги, где разлилось чернильное озеро. В нём отражались звезды. Странные, близкие, слишком яркие звезды. Чужие созвездия и странная желтая луна с небольшой черной точкой на светлом лике. У кромки озера наверняка шелестела на ветру шелковыми лентами трава. Высокая, если верить отражению, и уже высушенная жарким солнцем. В траве сидел мужчина, опершись одной рукой на берег, а второй сжимая тонкий колосок. Распущенные волосы до плеч теребил ветер, заставляя мужчину иногда возвращаться из лабиринта собственных мыслей в реальность и убирать пряди, заправляя их за ухо.

Темные волосы, которые не позолотит даже желтое сияние ночного светила. Тонкие сильные пальцы с черными длинными когтями. Пара вырванных, но они уже отрастают. Потертая черная кожа расстегнутого жилета и серые заплаты на видавших виды штанах. Один вдох и мужчина сбрасывает с себя лохмотья, годные прикрывать сущность хозяина при свете дня. Голая спина покрыта шрамами от собственных когтей.

Темнота слетается к его телу, как воронье на поле битвы. Она цепляется за его пальцы, несмело пробует на вкус его волосы, пытается впитаться в его кожу. Но он лишь усмехается, и чернота ночи укрывает его плащом из вороньих крыльев, щекоча острым воротником скулы с капельками слёз.

Он знает, что его жрецы... его дети сейчас наблюдают за ним.

— Мрак?

Мужчина в отражении озера чуть улыбнулся, показывая, что услышал мой пораженный шепот.

— А он сегодня принарядился, — подошедший Каспий склонился над прозрачной водой и вывел пальцем на ее поверхности "Привет, папочка!". Бог на той стороне озера беззвучно рассмеялся, подставляя свету луны лучики морщин у глаз.

Рука Мрака задумчиво прошлась по траве, словно поглаживая спину невидимого нам кота. К краю озера подкатился конец длинной палки, до этого незаметно лежавшей в шелковистых зарослях ковыли. Дорожный посох? Или грозное оружие, лишенное острия?

— Когда-то у меня был такой же...

— Что?

— Когда я сбежал из дому, у меня был такой же. Магией пользоваться не умел, о мече и мечтать не приходилось, а вот крепкая оглобля не раз выручала, — пояснил Ричард, заворожено следя за плавными движениями бога, который перекатывал свое немудреное оружие, то приминая им траву у берега, то снова заставляя нависать одним краем над зеркальной поверхностью воды.

За спиной послышались шаги, и из прохода вышли трое, одетые в однотипные черные плащи с чешуйками у ворота вместо мягкого меха. Трое таких же покинутых, но не забытых детей, оставленных жить своим умом. Вот только на уме у взрослых, но не выросших детей такое разное...

Вместо палочек — кости тварей темного мира, а вместо покоя в глазах бушует одержимость какой-то дикой идеей. Да и какая мне разница до той идеи, если добра она нам не принесет?!

Синие сети проклятий взлетели под невысокий свод пещеры, где до этого плясами отблески не наших звезд и начали медленно опускаться к поверхности озера.

— Убирайтесь! — подал голос экзорцист, расплывшись в улыбке, показывая крепкие зубы. — У вас есть минута.

— А потом что? У вас оргия начнется? — чуть подался вперед Каспий, вцепившись в каменный край озера. — Так я тоже хочу!

Экзор усмехнулся и медленно расстегнул пряжку плаща, скидывая подбитую мехом ткань на пол. Шуба из шоприков полетела на мою голову, а острый локоть Ричарда толкнул меня в озеро.

Вода плотно прижала ткань и мех ко мне, позволяя на мгновения сохранить чуть-чуть воздуха и глотнуть его, но и не давала ни единого шанса выплыть на поверхность. Холодная, густая, словно перемешанная с подсолнечным маслом, вода, не давала свободно двигаться, да и намокшая одежда не помогала. Руки скользили по атласной подкладке шубы, а ноги не могли нащупать ни дна, ни выступающего камня из края озера. Влага все больше пропитывала мех и ткань, делая ее неподъемно тяжелой, заставляя чувствовать себя, словно муха в молодом меде.

Страха не было, только злость на собственную беспомощность и непонимание. Абсолютное непонимание, которое не пускало мысли дальше вопроса "Почему?" и упиралось в острый локоть Ричарда.

Неожиданно я стукнулась головой о что-то твердое, а шуба начала стремительно соскальзывать, будто подхваченная цепкой рукой. Пальцы слабо слушались, утратив чувствительность в ледяной воде, но теперь понемногу начали двигаться, а вода теплеть. Ухватившись за кончик пояса, я почувствовала, на себе всю мощь озера надо мной, но шубу все еще тянуло... куда-то. Может на дно, а может и вверх. В любом случае, в воде мне не против кого сражаться за свою жизнь, а вот на суше я всё еще могу что-то предпринять, кем бы не был мой спаситель.

Только бы он успел меня спасти... Вода такая тяжелая.. А воздуха так мало...

— Вот так, вот так... — тихий довольный шепот у самого уха прогнал последний ужас и вернул глазам способность видеть.

Вороньи перья щекотали щеку и окончательно привели меня в себя.

— Ричард!

— Он разбирается с детьми, — тяжело вздохнул Мрак и выпустил меня из своих объятий, оставляя лежать на осенней траве. Сам же бог устроился на земле, запахивая перьевой халат на голой груди и обхватывая руками колени. Абсолютно тёмные глаза внимательно прошлись по моему мокрому платью. Морщинки у рта стали отчетливее, когда мужчина... Мужчина ли? Хотя, раз мы его дети, то еще какой мужчина! Мрак был недоволен. Легкие слова, тихий шепот тонких черных губ, таких черных, будто их хозяин ел черную смородину за завтрак и ужин, и я снова наслаждаюсь теплом шерсти и теперь уже ощущаю напоенный влагой и тайной ночной воздух чужого мира. Ветер колышет траву, напевая колыбельную и приглашая душу уснувшего под его пение в путешествие. Далекое. Славное. Безопасное. Легкое, как перо, подхваченное дыханием домашнего кота.

— Знаешь, я, наверное, самый глупый из богов. И поэтому самый жестокий. Я одариваю своих детей, не зная меры. Спасаю их жизни. Берегу их души, выдирая их боль собственными когтями. Я даю им силу, стоит лишь только попросить. Просто попросить. Искренне и именно тогда, когда им нужна моя помощь. Так или иначе, я всегда со своими детьми. Но одаренные с такой легкостью они не знают цену моему дару и силе. И тогда мне приходится их наказывать. А наказываю я жестоко. Я глупый и обманутый собственными неблагодарными детьми. И я наказываю смертью их невежество.