За 30 миль до линии фронта Ii часть

— Вы бы ещё статью в боевом листке зачитали, где у нас в каждом взводе гиперболоид инженера Гарина, а немцы вооружены кремниевыми ружьями — в ответ произнёс я. — Не стоит переоценивать это замечательное оружие. Если бы противник был на марше или остановился в чистом поле, то нет вопросов. Точностью можно пренебречь. Вы же собираетесь лупить всего парой установок по семнадцатому квадрату.

— И что не так?

— По непроверенным данным для атаки и выхода на линию Петровский-Павлово-Шипово командование 260-й пехотной дивизии немцев концентрируют свои силы численность до батальона в Александровке. Дивизия хоть и просидела во Франции в резерве, но успела отметиться под Киевом, и отнюдь не соплива, как многие подумали. На эффективность можете не рассчитывать. И на панику тоже. Недооценка врага — это самое страшное, что может случиться, когда на кону такое количество жизней наших бойцов. Если бы перед нами был трусливый противник, мы бы стояли у стен Берлина и пили 'баварское'. Затея удастся, не спорю, действительно удастся, но если говорить беспристрастно, удастся средне.

Товарищ Сергей сделал шаг назад от стола, всё ещё держа перед собой перепечатанное письмо, будто оно могло понадобиться и, нахмурившись, спросил:

— По-вашему лучше сидеть и ждать?

— Что говорит разведка? — спросил я.

— По данным штаба атака на рабочий посёлок Петровский назначена предположительно на 22 октября, — ответил комиссар. — К этой дате в госпитале приказано иметь в резерве шестьдесят коек.

— То есть счёт идёт на часы. Вне всякого сомнения, упредить гитлеровцев нужно. Но задумайтесь, что будет стоить германская пехота без поддержки артиллерии и танков? Поэтому считаю, что огонь необходимо сосредоточить на Ферзиково и Козловке, а после выбивать немцев из Александровки с помощью 'матильд' и штурмовой роты, продвигаясь вперёд до водораздела трёх речек. Залп РСЗО лишним тоже не станет. Мы сможем подтянуть резервы?

— Вряд ли, — подал голос, молча наблюдавший за нашей дискуссией Мухин. — Установки на бронепоезде всего лишь две. Ими и можем распоряжаться. Дивизион РС из двенадцати установок в непосредственном подчинении командующего армией. Так сказать последний довод королей и о нём даже не стоит заикаться.

— Герасим Васильевич, вы не переживайте, — успокоил его товарищ Сергей. — Я просто уверен, что наш уважаемый директор что-нибудь придумает. У нас же не рядовое воинское подразделение?

Полковник вопросительно уставился на меня, как на фокусника на представлении, который вот-вот должен был вытащить кролика из шляпы, но отчего-то не спешил.

— Вы правы, наше подразделение можно сравнить с чопиком, который вколачивают, дабы срочно заткнуть свищ. Грубо, не эстетично, но свои функции выполняет. Осенью, для усиления танковой группы 'Африка' германским командованием планировалась отправка 4-й батареи 772-го дивизиона береговой артиллерии, вооружённой 170-мм пушками (17 cm Ki.Mrs.Laf). Личный состав благополучно добрался до Ливии, а корабль с пушками, тягачами и снарядами нет. Официально, французское судно-перевозчик потоплено английским крейсером. На самом деле, команда, состоящая наполовину из русских эмигрантов, подняла мятеж на пароходе. Они пленили охрану, передали по радио сигнал об атаке англичанами и, сменив на судне флаг с названием, добрались до дружественного порта. Два выкупленных мною орудия по семь боекомплектов на ствол сейчас на территории лесопилки на север от Кудашевки. Но есть нюанс. Даже с привлечением трудящихся там лесорубов боевой расчёт пушек не полный, потому можно рассчитывать на один выстрел в минуту. Дальность, в зависимости от снаряда, заряда и погодных условий до 29 километров.

Полковник Мухин взглянул на карту, где помимо топографических знаков были отметки высот и с важным лицом произнёс:

— Почти двести метров. Это хорошо, но не гарантирует успех. Пушкари последнее время больше оправдываются, чем радуют результатами.

— Вам бы только критиковать, Герасим Васильевич, — сказал товарищ Сергей.

— Я не критикую, боже упаси. Просто не стоит тешить себя иллюзиями, будто за то отведённое на подготовку короткое время, можно выпустить грамотных специалистов. Уж поверьте моему опыту.

— Наводчики там из кадровых, — уточнил я. — Гарантирую, что справятся, но в целом я согласен с вами. Надо ещё что-то. Помните стрельбу из деревянных контейнеров под Лугой?

Мухин сморщил лоб и вспомнил:

— Наглая артиллерия? Мы тогда атаку отбили с их помощью.

— Отправьте в Китаево толкового командира, а лучше прибывшего сегодня со мной деда Семёна с двадцатью 'французами' на пяти транспортёрах с машиной артиллерийских наблюдателей. Ракет у нас вагон. Они до вечера организуют батарею на земляных аппарелях под сотню выстрелов. А чтобы там жарче стало, попросим наших лётчиков провести бомбометание недавно разработанным особыми боеприпасами, снаряжёнными термитными шарами. Если и этого мало, то лучше и не начинать.

— Это что за бомбы? — спросил товарищ Сергей, — в первый раз слышу.

К моему удивлению, за объяснение взялся Мухин. И как бывший начальник училища, принялся издалека, словно за столом сидели его курсанты.

— Изобретения, как и всякая наука, растёт и развивается подобно живому существу. Если учёных стимулировать, хорошо оплачивать труд, создавать условия для работы, то результат не заставит себя долго ждать. Товарищ Борисов говорил про ЗАБ-500-300ТШ, правильно я понял?

Я кивнул.

— C 18 июля этого года они встали на вооружение ВВС. А сам термитный шар широко используется нашими диверсионными группами и партизанами. Одна такая граната легко подожжёт деревянную избу с немцами, уничтожит ствол орудия или повредит танк. Когда я был в Куйбышеве, часть 145-го завода вместо Уфы решили эвакуировать на территорию лаборатории Куйбышевского гидроузла. Так что Картукова и Родионова знаю лично, и какую они химическую заразу придумывают, имею представление. В теории, одна бомба это триста очагов возгорания. Но даже если выйдет половина или четверть, то мало не покажется.

— Попрошу отказаться от этого плана, — жёстко произнёс товарищ Сергей.

— На основании чего? — спросил я.

— То есть как на основании чего! Вы предлагаете поджечь немцев в Ферзиково и Козловке вместе с местными жителями!

— Откуда там жители? — уже догадавшись, задал очередной вопрос.

Комиссар и полковник переглянулись друг с другом, ожидая кто первым ответит.

— Всё как всегда, — посетовал я. — По бумагам одно, а на деле... не ценят жизнь крестьянина.

— Не понял вас, — с явным недоумением произнёс комиссар. — Как это советская власть не ценит жизни своих граждан?

— А это, товарищ Сергей, нужно спросить у секретаря горкома Алексин, как он выполнил план эвакуации? Или не выполнил? Лампочки даже тут выкрутили, значит, время, силы и средства позволяли. Ещё седьмого октября Жаворонков выделил из моего резерва два паровоза с шестьюдесятью вагонами, девять тракторов с прицепами и сорок шесть трёхтонных грузовых автомобилей. Они три раза могли обернуться! Грузовики с водителями вторые сутки подряд стоят на пристани в Пущино, под Серпуховом. Или только одному мне что-то не известно?

— Приоритет в эвакуации был отдан пороховому заводу, — взялся отвечать Мухин, и произнёс так, словно только одному мне не было понятно, что алфавит начинается на 'А'. — В грузовиках снаряды с Бобруйского артиллерийского склада. Был приказ командующего, назад уже не переиграть. По донесениям разведки в сёлах остались жители, которые не успели выехать. В основном преклонного возраста. В Ферзиково в бывшем имении Чириковых сейчас госпиталь. Немцы расквартированы в избах, а крестьян на мороз, в землянки, если успели для себя выкопать, после рытья окопов и щелей оккупантам. Товарищ Сергей прав, они как живой щит и похожая ситуация не только в Ферзиково.

— Могу предположить, — произнёс я — что наши артиллеристы знают об этом, чем и объясняется скромные успехи артобстрелов?

— Гаубица-пушка на бронепоезде при всём своём великолепии не артиллерийский дивизион и даже не батарея. Ожидать чего-то большего от неё не приходиться. Но даже несмотря на это вести огонь без корректировщика сложно и в результате бесполезный расход боеприпасов. Впрочем, — полковник сделал паузу — ваши предположения так же обоснованы.

— Противник разбросал листовки, где сообщается об оставшихся в населённых пунктах жителях с предложением 'не подчиняться преступным приказам жидов-комиссаров', — стал дополнять рассказ Мухина товарищ Сергей. — Экипаж броневагонов призван из области и не исключено, что у многих родственники в том же Ферзиково. Есть ещё один неприятный эпизод, объясняющий срыв эвакуации: в Калуге объявился провокатор. Как мне вчера удалось выяснить, это фашистская гадина, использовав свою должность в горисполкоме объехала несколько десятков сёл и деревень, саботировав эвакуационные мероприятия. Где-то оставляла письменные распоряжения с печатью запрещающие выезд и угон скота, где-то на словах, рассказывая, что эвакуируют в вымершие от сибирской язвы деревни. Ущерб нанесён на миллионы. До Александровки она не добралась благодаря бдительности наших товарищей.

— Так это ещё и она?

— Да, Шульман.

— Немка?

Товарищ Сергей раздражённо хмыкнул.

— Еврейка. Удивлены?

— В некоторой степени, — ответил я.

— Странно, не правда ли? На что она рассчитывала? В Минске, Киеве и Смоленске их тысячами расстреливают только по национальному признаку.

— Правда? — воскликнул Мухин, смотря на комиссара.

— К сожалению, Герасим Васильевич, документально подтверждённый факт с фотографиями, — ответил тот.

— Тогда говорите всю правду, товарищ Сергей, — попросил я. — Кто их расстреливает, где и почему они не эвакуировались.

— С самого начала войны... — нехотя начал он — нам по партийной линии доводят некоторые документы. Товарищ Борисов, вы не зря высказывали тогда опасения. Из последнего... сначала, 27 сентября в Киеве расстреляли пациентов психиатрической больницы, а с 29 по 30 сентября там же казнили более тридцати тысяч советских граждан, известной вам национальности. Очевидцы дали показания, что раввины призывали евреев собраться для переписи и помогали немцам украинские националисты. Помогали во всём.

— Нелюди, — только и сказал полковник. — Не говорите ничего Заславскому, у него жена в Киеве осталась ухаживать за стариками, а он её больше жизни любит. Карьеру из-за неё загубил.

— Узнайте у майора адрес, — попросил я. — Постараюсь выяснить их судьбу и что-нибудь придумать, если они живы.

— Сами понимаете, — продолжил товарищ Сергей — государство у нас многонациональное и отдельно выделять кого-либо нельзя по многим причинам. После победы мы обязательно будем судить палачей за все совершённые преступления против советских граждан. Но если в войсках узнают, из кого немцы набирают пособников в карательные батальоны и что они творят, может пострадать боевое братство. Они уже указывают в своих листовках, что перебежчиков-украинцев сразу отпускают домой. И ещё, хотел в конце совещания сказать, но раз мы немного отвлеклись от повестки — сегодня будет объявлена директива о создании в каждой стрелковой дивизии заградительных отрядов из расчёта одной роты на полк. Костяк будет формироваться из коммунистов, а так как 'Парголовский' особый и беспартийный, то надо как-то решить этот вопрос с Геннадием Петровичем Коротковым.

— А разве это не прерогатива войск НКВД по охране тыла? — задал закономерный вопрос Мухин.

— Я просто ознакомил, — сухо ответил товарищ Сергей.

— Герасим Васильевич, в сложившейся неразберихе это наилучший выход, — сказал я. — По крайней мере, в понимании рядовых красноармейцев подобный отряд будет равносилен триариям, последней линией обороны с прямым подчинением дивизии, а не сиреневым гимнастёркам. Да и вообще, мне кажется, что в Красной Армии нужно ввести телесные наказания — некоторых просто жизненно важно сечь, смачивая розги солёной водой на первый раз.

— Вы ещё про шпицрутены вспомните, — подал голос комиссар.

— Достаточно и розог, но наказание должно быть неотвратимо и подкреплять всё это нужно письмом домой с фотографией или хотя бы угрозой отправки случившегося позора.

— Мы поняли вашу точку зрения, — произнёс товарищ Сергей. — По существу будет что?

— В Марьино осталось четыре пулемётовоза и грузовик с зенитной установкой. Полагаю, растерявшийся боец скорее примкнёт к подразделению с бронёй, чем к настойчивым 'заградителям' с голым задом. Предлагаю использовать их для этих целей, тем более контингент там возрастной, — а пока давайте думать об операции. Если невозможно проредить артиллерийско-танковый кулак в Ферзиково и Козловке бомбардировкой, нужно сделать так, чтобы они оттуда не смогли выбраться на оперативный простор.

Постепенно, как-то даже незаметно товарищ Сергей вместе с Мухиным, проник в замыслы противника, что не представлялось особо сложным. Ничего заковыристого и хитрого, в частности для полковника после моих пояснений на карте не наблюдалось. Похоже, началась борьба за плацдарм. И если немцы выйдут к городу, форсируют Оку, то получат возможность если не развить оперативный успех, то хотя бы рассечь утончившуюся оборону, а потом перемолоть дивизию и отрезать Тулу от снабжения. Противодействовать можно было двумя способами — нарастить оборонительные ряды или создать угрозу на флангах, а ещё лучше рубануть самим. Придя к общему мнению, оставшееся время мы посвятили деталям.

— Заминировать дорогу, — предложил товарищ Сергей.

— Огненный мешок, — высказался Мухин. — И раз мы вспомнили Лугу, то не вижу причин не воспользоваться той же задумкой, что осуществили недалеко от Извоза. У нас есть возможность пожертвовать парой грузовиков?

— Допустим, — сказал я.

— Тогда у нас было много динамита и совсем мало горючего, а в первом взводе нашлись умельцы. Прорыли шурф под дорожным полотном, заложили фугас, а по обочинам выставили пять грузовых автомобилей, снаряжённых бочками с булыжниками и взрывчаткой. Я не знаю, каков был итог, но твою дивизию! немцы так обрадовались фейерверку, что сутки с места не двинулись. Сейчас же, когда есть столько ракет, не поставить ли их на прямую наводку? Хотя бы десяток. Сварганить треногу из палок, ракету на направляющую планку, аккумулятор старенький и огонь. Да даже к стволу дерева приспособить в ящике. Расстояние-то совсем небольшое, метров двадцать от дороги до лесополосы, а то и того меньше. В борт танку такую пилюлю запустить, чтоб ... в клочья, извините.

— Не пробьёт, но экипажу действительно, как вы там сказали, мало не покажется, — произнёс я. — Даже поджечь сможет. Хорошая идея, обеспечим.

Полковник посмотрел на часы и засуетился у своего портфеля.

— Герасим Васильевич, окончательное решение, конечно за командующим 238-й стрелковой дивизией полковником Коротковым, — сказал товарищ Сергей. — Он отвечает за оборону Алексина, но я поддержу ваше предложение контратаковать собственными силами, не привлекая дивизионную артиллерию.