Эмоциональная художница, единственный присутствующий здесь гуманитарий, утирала слёзы.
-Ни... ничего. Просто мне... казалось, что вся наша... техника... живая. И добрая. Апельсинка, Флокс... — Горесно всхлипнув, девушка выскочила за дверь.
Чародеи переглянулись. И никто даже не улыбнулся.
* * *
Старая Европа, ухоженный и прилизанный 'пряничный домик', своего рода музей самой себя под открытым небом, всегда успокаивал Лесю. Особенно Швейцария, 'страна гномов', лучших в мире часов и вечных, надёжных банков. Да, сила Запада, блеск мечей, несущий дикарям Востока и Юга порядок и закон, давно покинула этот мир, преломилась... но осталось то, что эти люди (единственные в мире НАСТОЯЩИЕ люди) успели создать. За двадцать минут, по дороге из аэропорта к уютному зелёному пригороду, женщина успела отойти от очередного прилива злобы, душившего её всё время пребывания в Борисполе, аэропорту Киева. В ожидании трижды отложенного рейса 'Аэросвита', Леся там просидела добрые пять часов.
'Надо было лететь, как все порядочные люди, 'Люфтганзой'
Впрочем, сожаления были бесполезны. Авиакомпании Западной Европы полностью прервали своё воздушное сообщение с Украиной, внезапно ставшей Киевской Русью ещё позавчера, после того, как в своём, сбитом дэвээровцами прямо над городом, 'Гольфстриме', сгорел крупнейший банкир страны Маломойский, вместе с сотрудниками ФРС США. Когда, наконец, долгожданная посадка на рейс был объявлена, Лесю вновь затрясло от злости.
-Уважаемые пассажиры, начинается посадка на рейс АС сто тридцать, Киев-Цюрих... Шановны пассажиры...
Конечно же, порядок языков объявления жалкие холуи из аэропортовской обслуги спешно изменили, поставив первым русский.
'Быдло, вечные рабы. Вполне достойные своей новой 'княгини Киевской', с пятигорской помойки'
По прилёту, оформляя документы, Леся увидела, на экране телевизора, репортаж из Москвы, который резко поднял ей настроение. Как и ожидала конструктор, 'русским спички не игрушка', но раздача гранат обезьянам пошла полным ходом.
'Оно и к лучшему. 'Атомные бомбы' в руках дикарей быстро покажут всему миру, что ему будут стоить падающие с неба мармеладки... Жаль, что пока без жертв и разрушений. Свой Белмонт монголоидам был бы в самый раз'
Мысли Леси вернулись к группе Чекана. Именно эти люди были корнем зла, огромного зла, накрывающего мир, который, похоже, особо и не сопротивлялся...
Такси остановилось. Расплатившись с водителем, женщина вышла из машины, и отправилась к конечной цели своей поездки — двухэтажному скромному особняку. Домики швейцарских 'гномов', с многовековой историей, ухоженные и нереально, сказочно чистенькие, умели хранить свои тайны. Многие, из которых, были куда страшнее, чем самые 'нефильтрованные' сказки братьев Гримм. Хранил свою тайну и неприметный, светло-серый дом. Клиника доктора Альбуса Шварца специализировалась на тяжёлых случаях психиатрических расстройств. Её клиентами были люди, имеющие достаточно состоятельную родню. Шварц честно говорил родственникам пациентов, что он не лечит сумасшествие, а лишь облегчает страдания больного, и создаёт условия для их относительно нормальной жизни, хотя бы в стенах клиники. Метод, совмещающий медикаменты и личную работу врачей с пациентами, себя оправдывал. 'Нельзя вылечить психическое состояние, пусть и ненормальное. Это информационный сбой, уже испорченная программа. А так, как у нас нет резервных копий разума, работаем, с тем, что есть. Не даём окончательно испортиться носителю, не переключаем программу-сознание на сбойные подпрограммы'
Стоило лечение недёшево. Но отец был последним родным для Леси человеком, не считая Стёпки, конечно. И 'списать' его в богадельню женщина не могла. Хотя уже давным-давно никаких тёплых чувств, к единственной дочери, академик Мищенко не испытывал, Леся продолжала навещать отца. Каждый разговор с родителем был долог, тяжёл и погружал её на неделю в пучину депрессии. Уже несколько лет отец пребывал в 'устойчивой ремиссии'. Параноидальная шизофрения, с ещё тремя строками дополнений, в диагнозе, наложенная на мощный разум и великолепное воображение физика-ядерщика, одного из столпов, в своё время, науки УССР, заставляла учёного проговаривать вслух то, что он никогда бы не сказал в годы своей славы, в восьмидесятые. Хотя, возможно, уже тогда его разум подтачивала болезнь. Академика, всю жизнь положившего на освоение энергии атома, 'сломал' Чернобыль.
-...Чекан? Помню Борю, конечно. Штурмовал меня две недели, в семидесятом, с идеями, что не надо молиться на ускорители, думать надо. Аспирантом ещё. Умный парень был, да и учёный из него хороший вышел, без дураков. Как раз, после 'казуса Тураева'.
-Это когда умерли, за два дня, младший Тураев, его зам Загурский и ещё... учёный секретарь института? — Заинтересованно спросила Леся, которая вдруг почуяла в разговоре нечто очень важное. Несоизмеримо более, чем типичные 'охотничьи рассказы' больного старика.
-Хвощ, Степан Степанович. Многие меня... не то, чтобы попрекали, но... короче, моя карьера сильно продвинулась, из-за этой психоэпидемии. Шептались за спиной, конечно, когда я в директора так резво вышел. Да и чёрт бы с ними. Помню, следователь по нашему мору, молодой парень, был другом этого Чекана. Стасик, вроде, фамилию запамятовал. Который это дело вёл, в прокуратуре, и размотал историю с психическим ядом. Ко мне приходил, за консультацией. Всё боялся мне давать читать листки Тураева. Смешной, считал, что все физики, прочтя это, сразу помирают.
-Лавкрафт, — Припомнила дочь. — Прямо 'Некрономикон'.
-Не читал, он у молодёжи в моде. Я следователя прямо спросил, читал ли листочки Шур Шурыча его друг Боря? Он сказал, что да, и сильно переживал. Ну, я ему и говорю — не помер же? Посмеялись. Мы в коридоре института говорили, я как раз бегал, дела принимал. А тут, навстречу, прётся сам Чекан. Рыжий, довольный, рожа красная. У нас, как раз, в конференц-зале семинар был, по квантмеху, и он в очередной раз Власюка с Ромодановым, прынцев наследных, в пух и прах раздолбал. Ну, дал он мне это прочесть. Интересные выводы, но не более, на мой взгляд. Я нечто похожее себе измысливал, только для микромира. Станислав у меня попросил заверить его версию, перед начальством. Я заверил, что учёные все малость психи, тонко мир чувствуют. Даже бумажку ему написал, про это дело.
-Отец, скажи, только честно. Вообще... Чекан мог до такого... сам дойти? Мы же дикари, у нас школы никогда нормальной научной не было.
-Опять ты за старое, Алиса. — Отец нахмурился.
Кем-кем, а уж русофобом, в отличие от дочери, Мищенко никогда не был. В том смысле, что всех людей он ненавидел совершенно одинаково, называя всё человечество разом 'обезьяньей стаей', без деления на расы и нации. А себя, с некоторой гордостью, 'интермизантропом'.
-Леся, пап.
-Да хоть горшком назовись. Хватит уже искать этих твоих... эльфов, среди мартышек! Нет их, и не было никогда, пойми же, наконец. Запад, Восток, север-юг-возвращайся-сделав-круг... тьфу! Нахрена ты Стёпку в этот мир вообще притащила? Презерватив порвался? Жили на помойке, в ней и сдохнем. Обезьяны. Я вот старая обезьяна, хоть помру, зная, кто я есть. А ты всё потерянный волшебный замок, с прынцами, шукаешь.
-Ладно, — Примирительно понизила голос Леся, опасаясь спровоцировать обострение, — А как же тогда эти обезьяны... додумались до...
Конструктор указала подбородком на работающий без звука телевизор, в отцовской палате, где группой Чекана творились очередные чудеса.
Смех 'сумасшедшего профессора' был на редкость неприятен — высокий, резкий курлыкающий звук.
-Додумались?! Доча, глаза-то разуй. За два месяца уже и псевдогравитация, и термояд, и плазменный синтез, и ноги-руки отрастают? Сказка венского леса. Я уж не знаю, что там Чекану пообещали. Может быть, что его внучек не заберут. Или ещё чего...
-Кто?!! — Изумилась Леся.
-Конь в пальто. Ты бы не Лавкрафта, а Кларка почитала. В первом приближении сойдёт.
-Я читала. 'Конец детства'?
-Разумеется. Правда, Артурчик изрядный романтик. Всё сделали куда проще и сермяжней. Нашли такого вот Борю с роднёй и друзьями. Оп-ля, золотой век, коврижки с неба. День Красного Неба, типа, все миримся и живём дружно. А потом... уж не знаю, что из-под нас захотят...
-Сверхправители?!
-Вроде того. Они даже и не покажутся, зачем это им. Просто, скажут, у нас сегодня День Неба Цвета Хаки, как ты нас с мамой песенкой доставала...
-'Наутилус'.
-Ну да. Нам нужен каждый третий ваш ребёнок, к примеру. На защиту Галактики от... от другой галактики. И мы отдадим. Отдадим, к коврижкам-то все привыкнут. И никаких вознесений деток, по Артуру, и прочей слезливой мэ-элодрамы, всё просто. Мы и приведём, за ручку, на сборный пункт. Обезьяны к вкусным бананам прикипели, сами на деревья снова не полезут. Сама знаешь, чем толще кусок сала, тем мощнее пружина крысобойки. Всегда так было и будет. Всегда и везде. Что вверху, то и внизу. Второе уравнение, как раз, Боречки нашего, хения. Кусок отменный, сама видишь. И прилетит, за него, сама знаешь как. А озвучат их требования милые феи, красивые землянки, а не какие-то красномордые рогатые черти.
-То есть... Чекан — мировой предатель?! Всех людей?
-Нет. Зачем столько пафоса? Нормально парень устроился. Кого предавать-то? Мартышек? Людей, ха-ха...
...Возвращаясь в аэропорт, Леся Марченко уже знала, что будет делать. И если нет на свете Запада, то есть она. Одна. Она вступит в безнадёжную схватку с предателями человеческой расы. Группой Чекана, Сольвейг, прочей мерзкой 'руснёй и ватой'. Потому что она и есть Запад. Единственный человек на Земле.
(Конец главы 1)
2. Дети экспоненты.
...Have you ever been alone at night
Thought you heard footsteps behind
And turned around and no one's there?
And as you quicken up your pace
You find it hard to look again
Because you're sure there's
someone there...
IRON MAIDEN 'Fear of the dark'
-Пушистик, пойдём! Там сейчас моделирование взрыва над МГУ будет, для всех наших, а общее собрание только завтра, успеешь разобраться. Переживут пока твои трансгендеры!
Юля молчала, уставившись в одну точку. Точнее во вполне конкретную точку небосвода — звезду Альтаир. Стемнело. Замок Флокс был настолько огромен, что добрая тысяча человек, сейчас находившаяся в призрачном строении, и рядом, в 'Новой Чекановке' никак не меняли ощущения полной безлюдности окрестностей. Особенно для того, кто находился на верхнем балконе одной из четырёх самых высоких башен.
-Ну! Ты что, опять зависла?! — Серый, не выдержав, начал трясти свою волшебную девушку, довольно настойчиво.
Терция улыбнулась, отрицательно мотнула головой.
-Трансгуманисты, блин! Я не зависла, просто... кажется я... разобралась в одной ОЧЕНЬ важной проблеме. Но пока никому не хочу говорить.
-И что это за проблема?
Устав ждать, что Юля сама стронется с места, парень взял инициативу на себя. 'Собрал' чашку полётной полукапсулы, запихнул туда Терцию, и, запрыгнув на призрачный 'борт', направил полёт этого устройства, сделанного из ничего, к громадине главного зала.
-Помнишь, я тебе показывала, что мы с Передельским и его женой наваяли, по зачеловеческим информационным сущностям?
-Ну да. Страны, как люди. Дерутся, мирятся... убивают друг друга. Эгрегоры всякие. И организации, корпорации... ничего нового. Даже люди говорят уже... 'Боинг' победил 'Эйрбас', например. Как о живых, ну, боксёрах или борцах.
-Да. Только пока всё это были мутные догадки. А с Третьим — всё как положено. Инфопотоки, всё считается, квантер-биты на кубометр в секунду...
-Юль, я пока... просто повисаю. Я понял, что вы измерили все эти мутные штуки. В числах. Любовь к родине, там, преданность, эту, как её... пассионарность. И откуда что берётся. Офигенно. Теперь можно посчитать не только танки-пушки, но и крутость людей, например. Они как бы клетки... в организме родины-матери, вроде. Это я понимаю.
-Смотри. Я только тебе пока покажу, чтобы меня уж совсем... рельсой ударенной не посчитали. Помнишь, мы не могли живое скопировать, сложнее насекомого? — Юля остановила полёт чуть сияющей большой призрачной 'пиалы', в которой сидела, прижавшись плечом к любимому, и развернула небольшой эктомонитор.
-Ну да. Мыш сказал, синхронизация слетала. У сложных организмов, с центральной нервной системой. И они от шока сразу загибались.
-Да, но это не всё. Всё заработало, когда копию стали сразу синхронизировать, как бы разнося импульсы ещё нескопированной части в уже скопированную. С детализацией по нейронам коры мозга. Остальное уже не так важно. Тамара Герш и её мерцалка добились результата — копия птички живая, полетела себе, и переключились на другие дела. А я проанализировала, что творится с информационными контурами оригинала и копии. Вот они. Ведь всё живое тоже немного... экто, по определению. Раз модели строит в голове. Птичка тоже себе букашку воображает, прежде чем её поймать и схомячить.
Серёга вгляделся в изображение. 'Алдан' сразу, помимо числовых параметров, давал и визуализацию — алгоритмы, авторства Светы, были безупречны, с их помощью сложнейшие процессы можно было объяснить и неспециалисту в конкретной области.
-Они... не сразу разделяются? Несколько секунд...
-Именно. Разделение происходит, когда приходит РАЗНАЯ инфа от внешних устройств. У птицы это глаза, уши, внешние нервы. И тогда каждая 'прога-процесс' начинает работать отдельно.
-Ладно, это я понял. А в чём страшная тайна-то? И при чём тут Пых-Платоныч с его големами?!
Девушка несколько секунд помолчала, как бы опасаясь сказать что-то... неприятное или просто опасное.
-Понимаешь, Света... мне рассказала, как она ощущает смерть человека. Это очень больно, почти на физическом уровне. А... не фига не 'почти'. Больно, но мы же учёные, это надо исследовать... Смотри. Это гражданская война в Нигерии. Я... делала как бы логи смертей. Людей. Вот вторичные контуры человека...
Серого передёрнуло, всем телом, но взгляда парень не отвёл.
-Экто убитого. Видишь, мозг у мужика разрушен, нуль-контур отключился, сразу. Разрушение сто процентов, прямое попадание гранаты 'Мухи'... Я нарочно взяла 'чистый' случай. Вторичный контур у людей намного мощней, чем у... у всякой зоологии. Он распадается... и частично сохранятся в эгрегоре его семьи, она же клан, банда... ну, со страной тут это самое, но... а это исламский контур. Коллективное бессознательное и прочие.
-К... кристраж?! — Выдавил парень.
-Ну, что-то вроде. Без 'железа', только. Теперь тоже самое, но Луцк, вчера вечером. Ярослава Ланько, 'Яра', тамошняя дэвээровка, убита в бою перед зданием обладминистрации. Здесь случай совсем интересный. Очень мощные структуры контуров, с двойным эхом по главной модели... Жалко девчонку, она была сенси-два, переходной феей. Вот её контуры... уходят... уходят... и заходят в инактопоток Сольвейг! Совмещённый с вот этой штукой. Это новый эгрегор Киевской Руси, очень активный.
