Соседний квартал отделялся зрительно широкой полосой инея на асфальте. Почему-то здесь на куполе всегда зимой собирался иней и падал вниз при малейшем сотрясении. А весной в этом же месте капало. Хотя проектировщики — и, кстати, мама тоже! — уверяли, что ни того, ни другого не могло быть в принципе. Но на каком-то этапе строительства планы и реальность принципиально разошлись, и на выходе получилось то, что получилось: сумрачные подкупольные пространства, едкая зимняя пыль и стылые сквозняки вдоль улиц. Мама бесилась и обвиняла рабочих, отец тихо ненавидел подкупольник, а Зита... Зита считала, что неплохо живет. Снаружи — минус сорок и бураны! Минус десять под куполом зимой — разве это плохо? А ведь можно и теплей сделать, и цветов насадить...

Соседний квартал контролировали уже ребятки из общежитий лесопромышленного комплекса. Именно здесь изломали ее телохранителей, вон там затолкали под арку... Она прицельно глянула, запоминая лица: болтаются под аркой, шакалы, поджидают жертву. Маленькие нелюди, с которыми ей на одной земле не жить.

За общежитиями начиналось царство света и тепла. Центр. Подкупольный город, такой, каким должен быть. Чистые прозрачные купола над головой, потоки света, тепловые отсекатели на входе в торговый комплекс, яркая реклама, негромкая музыка из громкоговорителей радиационной опасности. Скамеечки. Цветы. Кафешки по балконам второго яруса. Она любила здесь бывать в те редкие минуты, когда совпадало наличие свободного времени и свободных денег. Здесь она чувствовала себя свободным человеком. Сейчас, к сожалению, не тот момент, хотя деньги имелись — отец где-то подработал и поделился. Сейчас она нацелена на выполнение задачи, как самонаводящаяся ракета. Потому — мимо и дальше. В спину ей ударил приглушенный вой пикирующего бомбардировщика — на стене комплекса крутили рекламу нового патриотического блока. "Соколы Сталина". Про летчиков-попаданцев, про войну.

Она давно поняла: единственная сила, теоретически способная укротить уличную преступность — штурмовые отряды. Те самые молодчики, марширующие по улицам, орущие дикие речевки, в дурном кураже бьющие витрины. По матерным высказываниям Лены — фашисты. В целом она с подругой соглашалась. Да, фашисты, да, бесчинствующие дебилы. Но: эти же штурмовики, к примеру, патрулировали район железнодорожных общежитий и поддерживали там железный порядок. И они же занимали призовые места на городских соревнованиях по военно-прикладной подготовке. Кое-кого из штурмовиков она уже знала. Разные, вполне обычные ребята. А группировка при железнодорожной общаге — очень даже адекватные мальчики, с ними она дружит. Да, они били витрины. Но — почему-то их за это не наказывали. Значит — витрины били не какие попало, а по конкретным заказам властей. Милицейские патрули закрывали глаза и проходили мимо. И штурмовики проходили мимо милицейских патрулей без обычных своих наглых выкриков. Нейтралитет. Из чего следовало — это если и не враждебные, но точно и не союзные структуры. Штурмовики вполне могут — почему нет? — не придерживаться странной политики попустительства уличной преступности. Слабая, конечно, надежда, штурмовики наверняка и составляли ощутимую часть уличных банд, но... других вариантов не было. И сейчас она шла на встречу с одним из руководителей движения.

В принципе, можно было бы подойти к командиру штурмовиков в собственной школе, тем более что лично знакомы. Но — кто послушает пятиклашку? А незнакомому она могла представиться старшеклассницей, и пролезло бы, с ее-то габаритами. Это во-первых. А во-вторых и главных, командир штурмовиков ее школы никогда не ходил один. Никогда и нигде. Только толпой. Он был отравлен философией шакальей стаи окончательно и бесповоротно, он — ее идейный враг.

О командирах других отрядов она выспрашивала у знакомых полгода, прежде чем сделала выбор. Алексей Корнев. Командир штурмового отряда из десятой школы. Одновременно — начальник штаба объединения штурмовых отрядов города. Очень авторитетный товарищ. Смотрящий школы отзывался о нем с нескрываемым уважением. Честный. Справедливый. Немногословный. Очень умный. И далеко пойдет. Единственно — намекнул, что для Алексея девчонки ничего не значат, и посмотрел, как будто о чем-то предупреждая. Она тогда не поняла и отмахнулась. А кто из мужиков женщин считает за равных, а? Вот то-то. И сейчас она шла на встречу с ним.

-=-=-

— Ты не из нашей школы, — отметил парень, внимательно и цепко оглядев ее. — Слушаю.

— Мне нужен контакт с вашими кураторами, — четко сказала она. — Доложи.

И добавила в голос легкий грузинский акцент. Совсем легкий, почти незаметный. Из-за отсутствия в грузинском языке противопоставления согласных по твердости-мягкости в речи грузин, даже прекрасно владеющих русским языком, проскальзывали определенные флуктуации, различимые опытным ухом. Когда уже не "мне", но еще не "мнэ". Такое допускала и кхалбатоно Ариадна, наверняка уверенная, что говорит без акцента.

Алексей четко среагировал на акцент. Не изменился в лице, не шевельнулся, но она ясно поняла: услышал! И сделал определенные, наверняка ошибочные выводы.

— Зачем?

— Тебе по службе положено доложить, — уверенно сказала она.

Из рассказов Андрюшки она прекрасно представляла внутреннюю кухню армии, а, следовательно, и силовых структур вообще.

Штурмовик подумал. Глянул спокойно раз и другой.

— Я за них, — решил он в результате. — Говори.

Что ж, она рассматривала и такой вариант. Начальник штаба наверняка имеет право принимать достаточно ответственные решения, и то, что он старшеклассник, принципиально ничего не меняет. В подкупольниках взрослеют быстро.

Она уложилась в несколько минут.

— Задавить подростковую преступность? — четко выделил он самое важное. — Силами штурмовых отрядов? Я тебя услышал. Нет.

Она поняла — это однозначный и окончательный ответ. И неожиданно для самой себя заплакала. Еще и в парня вцепилась, позорище.

— Зайдем в кафе, — спокойно сказал Алексей. — Поговорим.

В кафе она кое-как пришла в себя, вытерла слезы вместе с тенями, скинула курточку и присела к столику. Алексей проводил взглядом грязный платок, потом со странным вниманием уставился на нее. Она смутилась и одернула легкий свитерок. Тоненький и короткий, он не доходил до линии юбки, может, на пару миллиметров. Вот на эти миллиметры Алексей и смотрел. И на ноги ее смотрел. И чего там смотреть, ноги как ноги, и юбка до колен. Хорошо, хоть за кофе заплатил, сэкономил ей жалкие карманные денежки, настоящий рыцарь.

— Это невозможно, — повторил Алексей, посмотрел на ее грудь и уставился в глаза. — Мои ребята и есть те самые уличные преступники. В том числе. И нас все устраивает.

— Это сейчас, — тихо возразила она. — А потом? Кем вы будете для людей? Получите ли поддержку народа, если что-то начнет изменяться?

Она, конечно, сильно рисковала и могла пролететь со своим предположением. Но — а чего еще могут добиваться штурмовые отряды, как не прихода к власти? Все туда лезут, без вариантов. Алексей никак не отреагировал на ее слова, и она поняла, что попала в цель.

В общем, они неплохо поговорили. Алексей оказался действительно умным парнем. И из того, что он не договаривал, она примерно составила зону ответственности, которой занимались неведомые кураторы штурмовых отрядов. А они были, не могли не быть. Кто-то же снабжал штурмовиков формой, инструкторами, спортивными базами, решал все административные вопросы на городском уровне. Ну не Алексей же. Старшеклассника в горсовет просто не пустят.

В ходе разговора Алексей попробовал узнать о ней что-нибудь. Попытка оказалась качественной, да не одна, если б она не подготовилась заранее, наверняка попалась бы.

Видимо, чтоб узнать, где она живет, Алексей вызвался ее проводить. Она привычно сунула ему руку в ладошку, как всегда делала со знакомыми спецназовцами, и они пошли, легко болтая обо всем на свете — в сторону, противоположную проспекту Стратонавтов.

Алексей с неожиданным профессионализмом потрошил ее на предмет биографии, она в принципе занималась тем же, увлеклась и не заметила, как они оказались в темном углу. У нее на проспекте Стратонавтов таких углов в принципе не было, все освещено, и люди везде, но они оказались в районе Химмаша, на окраине промзоны, в основном из темных углов и состоящей. И — безлюдной, что для подкупольника вообще-то несвойственно. Вроде бы только что шли по улице, потом свернули в технический переулок, а потом — раз — и она в тени, и ее тискают, приводят в беспорядок одежду и бесцеремонно целуют в губы.

Сначала она опешила. Не, не то чтобы раньше с ней такого не случалось, знакомые из совета смотрящих не упускали случая и потискать фигуристую девочку, и поцеловать, тем более что ростом она старшаков почти догнала, но... но не так же! В школе — по дружбе, в шутку, просто в знак приятельских отношений, а Алексей спокойно и деловито собирался довести дело до логического, так сказать, конца. Причем вовсе не интересуясь ее мнением на этот счет. Она попробовала вырваться — куда там, руки железные, однозначно спортсмен. Тут-то и припомнила она предостережение своего дружка, председателя совета смотрящих, насчет некоторых особенностей Алексея по части девушек, поняла его настоящий смысл. Алексей, такой умный, честный, справедливый, надежный, как скала, к сожалению, оказался насильником. Причем себя таковым явно не считал. Ну, он же не силой затащил ее в промзону, сама пришла. И другие девочки, наверно, сами шли...

Что его спасло? Наверно, ее горячая южная кровь. И еще случайность. Яростная молчаливая борьба в темноте распалила ее до невменяемости, и когда Алексей добрался до ее юбки, что-то перемкнуло, и она хватанула его зубами за ухо от всей души. И, кажется, еще зарычала. Алексей замер. Может, от удивления. Может, от болевого шока — кусала она вообще-то с намерением башку ему отхватить, не меньше. А может, его заворожил блеск смертельно острой стали у горла, который медленно, плавно и очень неохотно удалялся, а потом — раз — и исчез, словно ничего не было.

Она подобрала с асфальта беретик. Вернула на место юбку. Застегнула курточку. Алексей зажимал ухо платком, перепачканным ее тенями, и молчал. Только поглядывал непонятно. Может, прикидывал, сейчас ее убить или немножко позже. Она подумала...

— Впервые вижу место в городе, где нет камер, — заметила она ровным голосом.

— Разбили, — отозвался Алексей. — У нас на Химмаше камеры не любят.

Она снова взяла его за руку, и они пошли к остановке электробуса, спокойно разговаривая, словно ничего не случилось. Ну, а сожаление от сорвавшегося плана она удачно спрятала.

— Прощай, — сказала она легко.

В глубине глаз Алексея что-то дрогнуло.

— Будет тебе встреча с кураторами, — произнес он.

Она склонила недоверчиво голову:

— Точно? А...

И она неопределенно посмотрела назад, на темные углы промзоны.

— Встретимся завтра, — усмехнулся парень. — На том же месте.

— В тот же час, — покладисто согласилась она и уехала.

-=-=-

— Товарищ майор, на контакт вышла одна девушка, — доложил командир штурмовиков.

— Девушек в штурмовики не берем, ты же знаешь, Алексей! — поморщился майор. — Пусть за тебя между собой дерутся в школе.

— Очень необычная девушка, — уточнил штурмовик.

— Да уж вижу, — покосился майор на его опухшее ухо.

— Она требует встречи с вами.

Майор мгновенно подобрался и быстро переглянулся с капитаном.

— И чего ей надо? На тебя пожаловаться? Сам руки распустил, сам решай вопрос с ее друзьями и родней. Мы прикрывать не станем.

— Предлагает изменить деятельность штурмовых отрядов, товарищ майор.

— Посылай подальше! — решил майор, еще раз переглянувшись с заместителем. — Предлагает она. Пусть создадут что-нибудь свое и там предлагают!

— У нее очень серьезные доводы, — тихо, но непреклонно сказал штурмовик.

Майор Каллистратов развернул в кресле крепенькое тело и уставился на строптивого подчиненного.

— И еще она грачка, — спокойно добавил парень. — Стопроцентная. Я акцент словил.

Офицеры снова переглянулись.

— Алексей, у нас нет задачи готовить абитуриентов в институт внешней разведки ГБ, — медленно сказал майор. — Этим занимаются в "Соколах России". Мы — погромщики. Наказующий кулак Ферра, никак не связанный с властями.

— Банде погромщиков не нужны офицеры-разведчики во главе, — тихо заметил штурмовик. — Но вы здесь, в форме и со своей задачей.

— Алексей, ты слишком умен, и это слишком заметно. Для будущего разведчика второе качество недопустимо. Чтоб исправился.

— Есть.

— О девушке: грачки бывают разные. Мы тебя для чего учили? Кто она конкретно?

— Грузинка. Конкретней — картлийка.

— Что о ней известно?

— Ничего, — буркнул парень и покраснел.

— Ах, молодец! Чтоб узнал. Уши только не потеряй. Надеюсь, ты ее не окончательно обидел? Нет? Ах, молодец — но не ты, а она! Зови ее на послезавтра. В выгодное для нас время, понял? У твоего отряда что сейчас, полигон? Свободен.

Штурмовик четко козырнул и вышел. Майор Каллистратов крутнулся в кресле, вытянул ноги и озабоченно уставился на заместителя.

— Как думаешь, кто это?

— Некому вроде, — пожал плечами капитан. — Мы стараемся не привлекать внимания... раньше времени.

— Стараетесь вы... плохо, значит, стараетесь! А если она от ГБ, а?

— Товарищ майор! — досадливо сказал капитан. — Не дураки они там! Это подкупольник, здесь все на виду! Ну не из воздуха же она появится? Мы все школы держим под контролем, к нам незаметно не подобраться! Да Алексей за два дня о ней все узнает обычным опросом! А заметно они не рискнут. Мы — сила!

И капитан бросил многозначительный взгляд на свою форму с цепочкой белых звезд на рукаве — знаком Особого Заполярного военного округа. Со службой охраны Севморпути не рисковала связываться даже ГБ. Пока что — не рисковала.

— Алексей... как бы всё не испортил со своей тягой к насилию, — озабоченно сказал майор. — Нам оскорбленная картлийка ни к чему. Заменить бы его, пока не натворил...

— На кого? — вопросительно выгнул бровь капитан. — Алексей — из лучших. Вот с таким контингентом мы работаем. Погромщики-с!

Майор начал тихо свирепеть.

— Я его предупрежу! — поспешно сказал капитан.

-=-=

Нужна команда, напомнила она себе мысленно, в первую очередь нужна команда. Как в футболе. Одной — ничего не успеть.

Вот и дома — не успевает. Пока она собирала информацию по штурмовым отрядам и занималась другими крайне важными делами, дома снова запил отец. Ведь сильный же и в общем неглупый мужчина, ну почему его раз за разом стягивает в дурман пьянок? Сначала думала — отец срывается из-за мамы. Да, мама своей вспыльчивостью и неуемной энергией могла не то что до пьянок — до суицида довести слабого человека. Но в последний год ситуация уродливо, ненормально, но стабилизировалась. Получив четкий отпор от мужа и сына, мама замкнулась на работе, дома только иногда ночуя в отбитой у мужа спальне. Ну а все домашние обязанности свалила на дочь, естественно. Очень легко и удобно для мамы, тяжело, но терпимо для дочери-пятиклассницы. Так что в этот раз причина точно не в маме. Тем не менее — отец снова запил.