Не отца же...
Марианны, ее, гадюки...
Еще бы она не боялась! Случись что с Карлом — и он имеет все права на корону! Он — и его дети. А детей-то нету...
Почему, почему он до сих пор не женился?
То родину защищал, то по морям шатался... нет бы жениться и детей завести! Троих или четверых? Пока отец был жив, никто б и слова дурного не сказал. Он хоть и бастард, да признанный! Но все что-то доказывал — кому!? Если вырвется на свободу — обязательно женится! И детей сделает! Штук пять!
* * *
Москва погрузилась в траур. Добрую царевну Екатерину любили. И сейчас вся семья Романовых шла за гробом. Плакали, чуть ли не волосы на себе рвали.
Ульрика не знала, как быть, идти — или ограничиться только соболезнованиями, но Софья лично явилась к ней с траурным платьем в руках.
— Ты часть нашей семьи, ты должна.
Лучших слов девушка давно не слышала. Она уже поняла, что для Софьи долг — главная движущая сила. Долг перед семьей, страной... И если она признала Ульрику частью семьи — о, это дорогого стоит!
— Да, разумеется. Но кто мог...
— Пока неизвестно.
Софья чуть кривила душой.
Да, отравителя пока не нашли. Но про возлюбленного Катерины уже узнали. Князь Петр Григорьевич Львов, изволите ли жаловать. Ничего не скажешь, симпатичный, лет тридцати, неглупый, иначе не взят был бы сначала стряпчим, а потом и стольником, но...
Чего гаду не хватало?!
Власти? Денег?
Голицыну позавидовал?
Сейчас с этим вопросом подробно так разбирался Ромодановский.
Вдумчиво...
Начав с иголок под ногти на ногах и неспешно продвигаясь выше по организму. Так, чтбы клочка целой шкуры не осталось.
Жалела ли Софья мужчину? Да ни минуты! Не лез бы, куда не надо — и остался бы цел. А Катя — жива. Если бы она не нервничала, если бы не пришла к сестре... Софья ненавидела это слово 'если'. Это слишком плохая замена тем, кого не спасли.
Плакали все.
И бояре, и простой народ, и царевны...
Единственный плюс, который Софья нашла в этой истории — отложенная свадьба с У Шан. Теперь-то точно никаких поползновений до осени.
Алексею она лично сообщит о своей оплошности. Найдет негодяев — и сообщит. Казнить их сама она тоже не будет.
Агентура по Москве зашевелилась, выползали из своих канав воры, прислушивались на папертях нищие, навострили ушки купцы...
Софья готова была наградить любого, кто прольет свет на смерть ее сестры. И через два дня после похорон разрешилась и эта тайна.
* * *
— Государыня, у меня новости есть. О вашей сестре.
Была бы Софья кошкой — у нее бы хвост дыбом встал от такой новости. Но...
— Какие?
Василий Голицын был бледен и взволнован, насколько могла судить Софья — непритворно.
— Мне кажется, что к этому приложил руку английский посол.
— Вот как? Почему?
— Я недавно был в Немецкой слободе...
Софья поощрила мужчину кивком. Ну, Немецкая слобода, знаем, плавали. Боярин туда регулярно являлся с отчетом. И Медведев туда ж бегал... пока еще было чем. Софья подозревала, что и Голицына уже раскрыли и пора его уводить из-под удара, но пока медлила. Не сказать, что она хорошо организовала работу с агентурой, но за ней-то был опыт двадцатого века с его промышленным шпионажем и наработками, а за соперниками — ну, их опыту было на три века меньше.
— И есть у меня там одна девушка...
— Только одна? Василий, разве можно так обижать девушек? — мягко поддразнила Софья. А что делать, если этот поганец на баб действует, как валерьянка на кошек? Ее девушки — и те ведутся, пусть не все, но многие. Улыбка была ответом царевне.
— Вы ведь хотели Катеньку с Георгом сговорить...
— Та-ак?
— Вот девушка о том и обмолвилась.
Софья насторожила ушки. Она-то хотела, но откуда девица из Немецкой слободы так осведомлена о ее политике? Кристиан перед ней точно не отчитывался, здесь ей тоже узнать было неоткуда — вывод?
Кто-то об этом говорил... и недавно, иначе бы стерлось в памяти, заслонилось...
— И?
— Она убирается в домике у одного англичанина. А он служит Московской компании.
Вот теперь Софье и зашипеть захотелось.
Вот откуда ноги растут?
Вырвем! С корнем!
Что такое Московская компания? Ну, если политкорректно — зародыш колониальной торговли. Если честно — наглая английская обдираловка русских купцов. Это дело постарался прикрыть еще Алексей Михайлович, когда в Англии Карла обезглавили. И неплохо так прикрыл, остаточки хоть англичанам и попадали, но по сравнению с тем, что было — капля в море.
Потом уже, когда на престол взошел второй Карлуша, приезжал лорд Карлейл, пытался наладить отношения...
Естественно, получил отлуп и разобиделся. Да настолько, что от пристального изучения Сибири его спас только добрый характер Алексея Михайловича. Тоже выдумал, ответные подарки возвращать и нос перед царем драть... быдло английское. Хоть и лорд, а быдло. Ну и не до него просто было. Шестьдесят третий год... Только что Медный бунт отгремел, тут финансовую систему тянуть надо, а не на идиотов обижаться...
А она не помнит — почему?
Хотя странный вопрос. Ее тогда интересовали Алешка и Дьяково. Или наоборот — Дьяково и Алешка.
А Московскую компанию она зря из вида упустила, додавить надо бы...
— А подробности?
— Да почти нет никаких подробностей. Только поговаривают, что у представителя сей компании в гостях недавно интересный человек побывал.
— И кто же?
Улыбка у Василия была такая... как у кота, который сожрал все сливки, поимел всех кошек и твердо знает, что его за это похвалят.
— Некто Эдвард Говард, скромный английский купец.
— Говард?
— Государыня, вы, может, не в курсе, но Карлейлы-то — Говарды. И наследника Карлейла так и зовут. Эдвард Говард...
Софья посмотрела на Голицына.
— Василий... если это правда... слов нет!
— А вы проверьте, государыня, — наглец ухмылялся, но Софья не злилась. За такое — не жалко.
Доказать, конечно, ничего не удастся, тут и говорить не о чем. Но... картинка-то получается непротиворечивая?
Англы, узнав о матримониальных планах Софьи, начинают сильно обижаться. У них самих две девицы на выданье. К тому же, на Русь ни одна не сгодилась. А хотелось, ой как хотелось. Это в той истории
Московская компания жива пока лишь потому, что на нее не обращают внимания, Алексей Алексеевич успешно воюет уже третью войну, его сестра крепко держит в руках вожжи... а отрави ее сейчас?
Софья представила, что ее нет.
А кто возьмет все в свои руки?
Федька, и к гадалке не ходи. А У Шан...
Софья быстро черканула пару строчек Ромодановскому. Срочно проверить все Федькино окружение. Если откуда и могла стечь информация о сестре, о ее делах, привычках, вкусах — то от него. Девчонки в изоляции, Ванька уехал, Любава тоже с кем попало откровенничать не будет, к тетушкам не подберешься, свекровь вообще не вариант. Сам того не желая, брат мог что-то и сболтнуть... Аввакум ему постоянно пеняет, что Федька зла в людях не видит...
Дохлопался ушами... б-братец!
В злой умысел или желание Федора свет Алексеевича сесть на трон Софья и на минуту не поверила. Глупости. Ему этот трон, как ежику эпилятор — даром сто лет не сдался, парень и помыслить не может, чтобы брата предать. А с другой стороны — он не может, так кто еще найдется? Идеалисты — опасны. Брата Федя не предаст, а вот для блага родины или семьи много чего сделать может. Это как бомба с часовым механизмом — никогда не знаешь, где она рванет.
Софья медленно стянула с руки дорогое кольцо с рубином, протянула Голицыну.
— Если правдой окажется... клянусь — не забуду.
— Вы меня и так своими милостями не забываете, государыня.
— А все же милости много не бывает. Так что подумай — чего желаешь?
— Подумаю, — Васька ухмылялся, — позволите идти?
— К Ромодановскому зайди, записку ему передай да все. Что мне обсказал — ему расскажи подробно.
Улыбка померкла.
И почему Федора Ромодановского так не любят? Милейшей же души человек! Ему только кота Матроскина не хватает — и будет вылитый дядя Федор!
— Слушаюсь, государыня.
Софья кивнула, лихорадочно набрасывая план.
Англичане?
Ну... что сказать? Не в первый раз островитяне пытаются вершить континентальную политику, ой, не в первый. Но по рукам получат в первый... если это они — с корнем все грабушки повырывает! Им сильная Русь невыгодна, они ее давили и давить будут, но раньше ответить было некому. А сейчас она — есть. И ответ будет страшным, в духе этого века. К черту гуманизм! Поднявшему меч... она его вот туда и вколотит!
Лист пергамента пополнился первой строчкой.
Карлейлы?
Вся семья и весь род. Жалости Софья испытывать не собиралась. Ей надо было хорошо вколотить в головы всех нерусских простую истину. Поднявший руку на русского обязан умереть. Быстро и мучительно. А коли это член царской семьи... ладно. Медленно и мучительно.
А то навострились... нет уж. Вы мне еще за Елену Глинскую ответите, за Ивана Грозного с его детьми, за Смуту, а уж про некоего Артура Ди, который крутился возле деда, вообще помолчим. Софья не исключала, что если бы Алешка не оказался в Дьяково, и его бы отравили.
Да и у Матвеева жена была англичанкой... не многовато ли для совпадений?
Впрочем, отвечать любезностью на любезность и травить Карла или Якова Софья не собиралась. Сами подохнут. Еще и страну до ручки доведут...
О, нет.
Получат от всей широкой русской души исполнители — это первое. Идеолог — наверняка это не Карл, у того мозгов, что у жеребца. И — торговля.
Самое нежное, уязвимое и чувствительно место англичан — это их кошелек. Вот туда и будем бить — и жестоко. И ногами.
Надо написать проект письма в Португалию — это первое. И... дон Хуан... вы попали! Черта с два вы теперь вырветесь из цепких женских лапок.
Кристиан же пусть женит Георга на англичанке, такого короля Англии в самый раз подсунуть. Тряпка и есть.
А мы...
А нам пора запустить в Англию оружие массового поражения.
Миледи Винтер.
* * *
Этот проект Софья готовила уже пять лет. В Дьяково, в строгом секрете, среди своих девушек. Туда и отправилась. Уселась в кресло в своем кабинете, вздохнула мечтательно... как же хорошо! Вернуться бы в те дни до смерти отца, когда все было тихо и спокойно, а самым страшным вопросом было, где взять денег на свои авантюры?
Но не вернешь, ничего не вернешь...
— Вызовите Марию.
Долго ждать не пришлось.
Девушка, которая вошла в кабинет, была... нет, это была не просто красота. Это было нечто воздушное, хрупкое и нереальное. Громадные голубые глаза, длиннющие, до пояса, платиновые волосы, белоснежная кожа, тонкие черты лица... и при этом — абсолютное отсутствие моральных принципов. Девушка из сточной канавы во всей своей красе.
Там Машка и родилась, и воспитывалась аж до восьми лет. Потом ее мать убили — и малявка оказалась перед сложным выбором — продавать себя или воровать. Попробовала воровать, получилось, но плохо. Продавать себя не пробовала, видела результат, жить хотелось. А однажды ее заприметила Софья. Просто шла к заутрене вместе с царевичами — и наткнулась на недетский взгляд голубых глаз.
Очень недетский. В сточной канаве рано взрослеют.
Она забрала девчонку, привезла в Дьяково, отмыла и учила вот уже шесть лет. За что и получила горячую благодарность подзаборницы. А еще...
У Машки обнаружился авантюрный характер, полное неуважение авторитетов и стремление к власти. Грех было не воспользоваться.
— Государыня.
Голубые глаза смотрели серьезно и внимательно. Софья кивнула на кресло напротив.
— Располагайся, разговор у нас будет... неприятный.
— Честное слово, это — не я, — тут же отперлась нахалка.
— Честное слово — не о том, — передразнила Софья. И получила в ответ дерзкую улыбку.
— А о чем тогда?
— О твоем будущем.
— Слушаю внимательно.
— Очень внимательно, Маша. Сейчас тебе придется выбирать. Или ты остаешься на Руси — и рано или поздно мы найдем тебе хорошего мужа... нет?
Судя по сморщенному носу — точно нет.
— Зато это тихая и спокойная жизнь. Тебе не придется рисковать собой, спать с разными мужчинами, опасаться яда...
— Уже интересно?
— Нахалка малолетняя, — проворчала Софья, отлично зная, что девчонка не обидится. — Есть второй вариант. Ты можешь поехать в Англию.
— А там меня кто ждет?
— Английский король.
— Старина Роули?
— Наводила справки?
— Уж это-то нам рассказывают, — обиделась девчонка, — а делать с ним что надо?
— Там сейчас Карл. Потом будет Яков. Твоя задача будет крутить ими обоими так, чтобы они чихнуть лишний раз не смели. Понадобится — спать с обоими. Нет — морочить им головы. Но чтоб оба тебя обожали до позеленения.
— Задачка не из легких.
— А легкую тебе предлагать и не стоит. Оскорбительно.
Довольная улыбка была ответом Софье.
— Ты — лучшая среди сверстниц. У тебя лучше всего развито логическое мышление, ты умна, опасна, знаешь языки и не склонна к тихой жизни. Потому я и говорю с тобой. Твоей задачей будет сделать так, чтобы все деньги из английской казны уходили только на тебя. Не на армии, флот, колонии, войны и прочие глупости. На твои прихоти, твои наряды, твои украшения, твои развлечения... а фантазия у тебя богатая, я знаю. Ты много чего придумаешь. Можно должности продавать, можно праздники устраивать, можно что-то бесполезное строить, вроде Версаля.
В голубых глазах горел хищный огонек. Клюнула девочка.
— Я не стану тебя просить шпионить. На то будут другие люди, уж поверь. Ты просто должна будешь размотать на мертвые и ненужные проекты всю английскую казну. Чем дольше — тем лучше. Ясно?
— Более чем. С этим я справлюсь.
— Самоуверенность — не порок, но большое свинство.
— А не свинство сидеть на своем островке, который ногтем накрыть можно — и ко всем лезть с указаниями?
— Хм-м... вот и займи короля, чтобы не лез. Ага?
— Будет исполнено, государыня.
— Легенду тебе подготовят. А пока... привыкай к новому имени. Отныне ты Анна Мария де Бейль, миледи Винтер.
— Леди зима?
— Снегурочка. Скажешь, тебе не идет?
— Привыкну, государыня.
— Практикуйся в английском и французском. Легенда будет такая. Ты из Нидерландов, протестантка, дворянка, отец был французом... ну, это ты потом все прочитаешь и выучишь. Карл очень падок на красивых женщин, вот и постарайся, чтобы он не просто обратил на тебя внимание, но и прикипел.
— Я девушка?
— По-моему до сих пор — да?
— Да.
— Вот и отлично. Умничка, что не размотала себя на кого попало. Девственность — это тоже товар. Найдем мы тебе престарелую тетушку, которая и вывезет тебя ко двору. И начинай рыдать по погибшим от рук подлых французов или там испанцев, и конкретно коварного Людовика родителям.
Из глаз Марии выкатились две слезинки. Скользнули по мраморным щечкам, потом еще две... и хоть бы нос покраснел! Нет! Рыдала бывшая беспризорница так, что хоть сейчас на большой экран! Красиво, элегантно изящно... Станиславский сам бы рыдал с ней в обнимку от счастья.
