Буря приключений

Ну что поделаешь, если запросы богини вполне соответствовали ее знатному происхождению? Безупречный вкус заставлял выбирать совершенные по своей красоте вещи, а это всегда стоило не просто дорого, а очень дорого. Отец, конечно, щедро снабжал любимую дочь деньгами, давали прибыль различные предприятия в мирах, а поклонники преподносили чудесные дары. Всего этого вполне хватало, чтобы удовлетворить 'скромные' потребности Элии в лучших туалетах, украшениях, предметах обстановки и книгах. Последние значили для богини не меньше, чем для Мелиора его прославленная коллекция, ради пополнения которой, преступление было наименьшим из того, на что был готов принц.

Принцесса с детских лет обожала рыться в королевской библиотеке, выискивая книжку поинтереснее, а, чуть повзрослев, и сама начала собирать книги, именуемые в волшебных мирах хрониками, летописями и легендами. Элия по праву могла гордиться своей огромной библиотекой, насчитывающей многие тысячи томов, и число их постоянно росло. Из своих странствий приносили книги братья, дарили друзья и любовники, сама принцесса часто уходила в миры для пополнения своего сокровища. Коллекция принцессы давно уже перестала помещаться в ее лоулендских апартаментах и, поскольку Элия не хотела размещать книги с помощью заклятий свернутого пространства, перекочевала в замок на Эйте. Там собрание легенд расположилось сразу в нескольких просторных залах. Но богиня не собиралась останавливаться на достигнутом. И раз уж случилось завернуть в Тарису, Элия намеревалась осмотреть все книжные лавки города, которые только попадутся на ее пути. Как только богиня закончила выбор и покупку украшений, принц повел сестру именно туда.

Элегор вдоволь потолкался по площади Тысячи Сделок, поглазел на товары, особенно долго в оружейных лавках юноша разглядывал длинные гибкие клинки и эльфийские луки, заглянул и в магазины музыкальных инструментов и в художественные салоны, интересуясь выставленными на продажу статуэтками. Молодому богу понравилось все, и именно поэтому он не купил ничего, оставив себе на память только яркий и красочный образ шумного базара. Выбравшись из орущей толпы продавцов и покупателей, герцог отправился на прогулку по улицам Тарисы, с наслаждением вдыхая чуть влажный морской воздух, впитывая звуки и запахи незнакомого города. Он обожал все новое, неиспытанное и непрочувствованное. А особенно — ни с чем несравнимое чувство дороги, ведущей неведомо куда. Изведанное однажды, когда паренек в первый раз убежал из дома, оно навсегда приворожило его. Жажда приключений частенько вовлекала его не только в увлекательные авантюры, но и в банальные неприятности, впрочем, даже неприятности у Элегора никогда не были банальными. Уж если влипать, то по крупному — было негласным девизом многообразных гадостей, валившихся на буйную голову герцога Лиенского.

Герцог кружил по широким проспектам и узким улочкам, разглядывал здания, лавочки и лавчонки, трактиры, рестораны, кафе, магазины. Казалось, ни один из домов в Тарисе не служил просто для жилья, на каждом из них красовалась какая-то вывеска, приглашавшая потенциального клиента познакомиться с тем, что готовы были ему предложить любезные или не очень, но одинаково азартные продавцы. Элегор исследовал приглянувшиеся ему заведения и просто глазел по сторонам, посылая ослепительные улыбки дамам и дерзкие их кавалерам....

— Эй, парень! — услышал юноша грубоватый, пропитой голос.

Элегор обернулся и увидел двух немытых нечесаных увальней, чьи физиономии Творец большими буквами пометил принадлежность к сословию бандитов.

— Чего вам? — вызывающе вскинул голову герцог, от всей души надеясь, что эти двое решили его 'зацепить', польстившись на кошелек, или вознамерившись поиздеваться над одиноким чужаком. Юноше, терпеливо сносившему придирки Мелиора и расслабляющее, оскорбительно мирное безделье на яхте, давно уже не терпелось подраться.

— Деньги есть? — оскалился головорез, изображая доброжелательную улыбку.

— А вам какое дело? — положив руку на эфес шпаги, нахально ответил Элегор, несколько удивленный столь прямой постановкой вопроса.

— Пойдем, перекинемся в кости, нам третьего для 'Трилистника' не хватает, а ты, по всему видать, скучаешь, — мирно предложили подозрительные типы.

Герцог подавил волну разочарования, но потом решил, что предложение вполне может быть ловушкой, а парни ловчилами, стригущими деньги с лопухов-туристов. Что ж, тогда их ждет некоторое разочарование: у бога даже кости-пустышки, залитые свинцом, лягут так, как нужно ему. Утешившись и взбодрившись, юноша небрежно бросил:

— Что ж, пойдем!

— Мы сразу поняли, что ты парень не промах, — радостно заухмылялся один из предполагаемых бандитов и хлопнул юношу по спине.

Элегор хмыкнул, словно соглашаясь с мнением жулья, и потихоньку проверил, как вынимается шпага из ножен.

-Таверна здесь, неподалеку, — заверили его головорезы и повели за собой какими-то переулками, мало помалу утратившими вид миленьких улочек с лавчонками и превратившимися в форменные трущобы.

— Заходи, парень, — один из грязных разбойников указал герцогу на покосившуюся дверь какой-то хибары.

— Что-то слишком непохоже на таверну, — ехидно сказал Элегор, кладя ладонь на эфес шпаги. — Или вывеску снес цунами, а очень голодные термиты обглодали стены и дверь, как раз пока мы с вами сюда добирались?

— Хватит трепаться, умник, давай лучше ножками заходи, а то внесем, — мрачно пообещали бандиты, почти синхронно выхватывая короткие мечи.

— Попробуйте, — довольно ухмыльнулся юноша, с легким звоном доставая из ножен шпагу.

Решив, что лучше молчать, чем говорить, бандиты начали действовать. Они кинулись на Элегора, выставив вперед короткие мечи, словно собирались наколоть на них пару-другую сарделек. Прижавшись спиной к стене хибары, Элегор легко отражал дилетантские атаки, наслаждаясь самим процессом поединка. За свою недолгую, но весьма насыщенную жизнь герцог успел достичь в фехтовании недурных успехов. Вряд ли его стиль можно было считать классическим, ибо осваивался он не в тренировочных залах, чтобы покрасоваться на рыцарских турнирах, но умения юноши с лихвой хватило бы, чтобы в несколько секунд прикончить двух неудачников, вознамерившихся с ним сразиться. Но молодому богу захотелось поиграть с жертвами. Вдруг что-то мелькнуло в окне дома, и юноша не успел отреагировать, развернувшись в нужную сторону. По его лицу хлестнула грязная, странно пахнущая, мокрая тряпка. Кто-то выключил солнце и выбил землю из-под ног Элегора. Со всех сторон навалилась вязкая темнота...

Осматривая лавку за лавкой, палатки в торговых рядах и лотки разносчиков, принц и принцесса пробродили по площади Тысячи Сделок до самого обеда. Четко почувствовав, что наступило время трапезы, Бог Гурманов тактично сообщил об этом сестре и предложил отправиться в один миленький ресторанчик неподалеку.

— Ничто так не возбуждает аппетит, как удачный поход за покупками. Пойдем перекусим, дорогой, — охотно согласилась принцесса.

Мелиор улыбнулся, мысленно подсчитав остатки свободных финансовых средств, и повел дорогую (о, воистину, очень дорогую!) сестру в ресторан 'Хрустальный вкус' — один из ближайших к площади Тысячи Сделок и самый лучший, какой только мог припомнить. Принц как-то сам ужинал там, когда был в Тарисе, и сохранил самые радужные воспоминания об этом местечке. Сейчас, ведя Элию под руку, он предвкушал, то впечатление, которое произведет ресторанчик на принцессу. Свернув на соседнюю с площадью, выгнувшуюся дугой лука улочку, мужчина вошел в закрытые иллюзией тумана ворота, усыпанные посверкивающими осколками разноцветного стекла, и боги оказались на тенистой аллее белых кленов. Мелкий серебристый гравий дорожки мягко зашуршал под ногами.

— Мило, — довольно обронила Элия.

— Подожди, посмотри, что будет дальше! — гордо, словно это он создал все вокруг, промолвил Мелиор, взмахнув рукой, и повел сестру к скрывающемуся за деревьями зданию. Сияющее отраженным светом солнца, беломраморное, изящное, как статуэтка сооружение в окружении небольших фонтанчиков, выполненных из прозрачного отшлифованного стекла, в котором лучи и струи разбивались сотнями ослепительных брызг, действительно впечатляло. Открытый стеклянный балкон второго и просторная застекленная веранда первого этажа в окружении сияния воды и стекла превращали ресторан в хрупкую и дивную хрустальную сказку. Изнутри доносились звуки музыки, приятный мужской голос напевал печальную балладу для услаждения слуха и пробуждения аппетита обедающих клиентов заведения.

Лоулендцы прошли мимо веранды, лишь слегка затененной плющом и рододендронами в двери зала. Его прохладный, лишь слегка благоухающий заманчивыми тонкими ароматами яств, полумрак казался истинным благословением после беспощадного жара солнца Тарисы, вступившего в сговор со светилом Лоуленда ради испепеления всего живого, или вернее уже полуживого. Боги выбрали овальный столик в углу напротив двери, рядом с невысоким помостом эстрады, и сели. Едва взглянув на меню (принц и так помнил прекрасно, какие блюда удаются здешним поварам), Мелиор положил папку на белоснежное кружево скатерти. Получив разрешающий кивок сестры, не желавшей самостоятельно вдаваться в подробности местных названий кушаний, бог прищелкнул пальцами, подзывая услужливого официанта, и сделал обстоятельный заказ.

Еду принесли меньше чем через пару минут. Ледяной травяной чай, охлажденное вино, большие тарелки с тонкими, почти прозрачными ломтиками различных видов мяса под нежными соусами, дополняющими вкус, но не перебивающими его, салаты из даров моря, овощное рагу, заливное, фрукты, пирожные, суфле и желе.

Все яства словно таяли во рту. Откинувшись на мягкую спинку кресла, Элия отдыхала от суеты рынка, неторопливо поглощая вкусную пищу и запивая ее 'Хрустальной слезой' — фирменным вином ресторана и слушая музыку.

Скоро длинноволосый мужчина бард допел свою балладу, и, подхватив лютню исчез со сцены. Его сменила высокая пышногрудая брюнетка в фиолетовом платье, расшитом блестками. Его эксцентричный фасон совмещал обилие ткани и массу провоцирующий разрезов. Дамочка осветила зал своей томной улыбкой, коснулась тремя пальчиками пухлых губ и, послав публике приветственный воздушный поцелуй, запела низким сопрано достаточно фривольную песенку. Содержание произведения сводилось к описанию скабрезной истории о том, как три отважных рыцаря Белого Братства взялись доставить домой невинную девушку, повстречавшуюся им на лесной тропинке.

Принцесса с удовольствием слушала песенку. Она любила произведения такого рода, где веселая насмешка сочеталась с милыми вольностями, не перешагивающими за грань откровенной пошлости. А уж эта песенка, издевающаяся над вечно благостными, надутыми, как индюки, белыми рыцарями, пришлась ей особенно по душе. Покосившись на брата, Элия заметила, что тот, забыв про заливное, не отрываясь, смотрит на сцену. 'Видно, и ему вещица пришлась по вкусу, — мелькнула мысль у принцессы. — Странно только, что ради музыки брат забыл о еде. Прежде такого с ним никогда не случалось. Или дело не в песне, а в певице? Мелиор явно нервничает'.

Очень скоро богиня получила ответ на свой вопрос. Допев последний куплет песенки, где слушателям сообщалось о тройне, принесенной невинной девушкой из леса в подоле, брюнетка крикнула своего сменщика. А сама спрыгнула со сцены, сверкнув смуглым телом в разрезах платья, и деловито постукивая каблучками, прошествовала прямиком к столику лоулендцев.

— Привет, котик, скучал без меня? — промурлыкала девица, решительно плюхаясь прямо на колени Мелиора, закидывая ногу за ногу и по-хозяйски обвивая руками шею принца.

Мужчину передернуло от такой фамильярности и замутило от резкого запаха сладких духов певички. Старательно отворачивая лицо, Мелиор через силу процедил:

— Здравствуй, Уна. Не ожидал тебя здесь увидеть. Ты ушла из 'Золотого сердечка'?24

— Да, — поерзав на коленях бывшего любовника, заявила Уна, наматывая прядь волос Мелиора себе на пальчик. — Хозяин начал распускать руки, ну я вспылила и хлопнула дверью. Пусть старый жирный боров теперь сам поет клиентам. А если хрипатый Бруно покажется публике недостаточно хорош, и ему открутят яйца, никто плакать не будет...

Девица без умолку молола языком, ревниво косясь на Элию и пристально изучая слишком красивое лицо конкурентки в поисках малейшего изъяна. Но такового не обнаруживалось: спутница Мелиора была неестественно, сверхъестественно прекрасна: кожа без единого прыщика, нежная, как лепесток белой розы, легкий, как дуновение ветерка румянец, сверкающие глаза, длинные ресницы, яркие губы и все свое, без капли косметики. Такую женщину было не уязвить заурядным оскорблением, она, хоть и сидела напротив певички, казалось, пребывала куда более высоко, чем Уна, это смущало певичку и пока заставляло ее сдерживаться. Тем более, что во взгляде незнакомки не было презрительного превосходства или насмешки над отвергнутой любовницей, серые глаза смотрели спокойно и почти безразлично, будь Уна поумнее, уже одно это заставило бы ее смертельно оскорбиться.

А принц лихорадочно размышлял, как ему избавиться от общества бывшей любовницы и предотвратить оскорбления в адрес сестры, а то и драку. Уна всегда была ревнива, как кошка.

Наконец, Мелиор сказал, когда девица на секунду замолкла:

— Познакомься, Уна, это — Элия, моя сестра.

— Элия? Прямо как Богиня Любви из самого Лоуленда? — подозрительно и не без скепсиса переспросила певичка.

-В точности, — иронично подтвердила принцесса, сохраняя инкогнито Мелиора. — Мне нравиться мое имя. Звучит мелодично и пишется быстро.

— Сестра никогда прежде не бывала в Тарисе, но я много рассказывал ей о городе, — нейтрально продолжил принц, хотя больше всего ему хотелось сошвырнуть девку со своих коленей.

— И обо мне? — Уна недоверчиво сощурила яркие черные глаза, а ноготки ее поскребли по рубашке принца, словно дамочка проверяла заточку клинка.

— Нет, о своем романе Мелиор мне не рассказывал, — снисходительно усмехнулась богиня, пригубив вино. — Обычно неуемным любопытством к чужой сексуальной жизни страдают лишь те, кому чего-нибудь не достает в собственной постели. Я больше интересовалась Площадью Тысячи Сделок, русалочьими украшениями и книгами, чем успехами брата на любовном фронте.

Ярость Уны поутихла, Элия вела себя совсем не как предполагаемая любовница, она не претендовала на Мелиора и не отстаивала свои права на него. Брюнетка перестала метать в Элию взгляды полные ревнивой ненависти и, приятно улыбнувшись, учтиво промолвила:

— Да, в Тарисе есть на что посмотреть.

Принцесса слегка кивнула в ответ, а Уна продолжила, уже обращаясь к Элии и Мелиору одновременно:

— Котик, тебя так долго не было, я начала сильно скучать. Нехороший мальчик, ты так неожиданно исчез, не предупредив меня. За это я тебя накажу, проказник! Может быть, отшлепаю или поставлю в угол...

Певичка вдохновенно болтала, совсем не замечая того, в какое бешенство приводят ее слова принца. Бог никогда не любил дурацкий игривых прозвищ и старался избегать их даже в самые интимные минуты жизни, а уж назвать его 'котиком' в присутствии обожаемой сестры было ни с чем несравнимой наглостью. Молчаливая ледяная ярость захлестнула принца. Когда мужчина увидел насмешливую улыбку, появившуюся в уголках губ сестры, он безжалостно вынес бывшей любовнице суровый приговор.