Лесса (общий файл) (заморожено)

Рейн рухнул на лавку, переводя дух. Воды бы, чистой дождевой воды...

— Ты её фаворит, — Хэкуба сказала, как плюнула. — Тебе и твоим словам нет веры.

Рейн поднял бровь.

— Меня не было семь лет. Были другие, — он улыбнулся одними губами.

— Ты сам себя приговорил. Поведай Собранию причины своего столь длительного отсутствия, — если бы жрица могла улыбаться, она бы улыбалась во всю пасть. — Разъясни Собранию смерть Хэффы и трупы лесных, с которыми, как ты, неназываемый, утверждаешь, вступил в брачный сговор.

— Я был вынужден скрываться все эти годы, предвидя именно такую реакцию жриц. Я опоздал, Эллайа во время подлого нападения на замок понесла, её дитя также являлось наследником Дома Шиентоналлей, правда, без Посоха, но мы бы имели возможность предъявить права на земли семьи, — Рейн пожал плечами. — Это дитя могло дать нам почти столько же, сколько и мать. Но, к несчастью, ребенок погиб, — Рейн прямо и честно посмотрел в глаза жрицы.

— Ты лжешь, — прошипела нага.

Огонь факела затрещал, пустил искры.

— Ты начинаешь меня утомлять, нага. Ваши пытки ничего не дали, у тебя нет ничего, что можно противопоставить моим словам. Хэффа понимала, какой веский аргумент мог появиться в наших руках, она презрела ваши узколобые, ограниченные взгляды на чистоту расы, и погибла, когда Мэррил напал на Михайлов замок, защищая дитя. Вы черните её память, обвиняя в предательстве.

Рейн лгал, зная, что заострять внимание на Лессе жрицы не захотят. Они не разгадали тайну Леассары, сейчас в их интересах было до поры до времени не разглашать даже имя девочки, не говоря уже о её теле, пока они не выпытают все до конца. Один, всего один козырь, но какой. Теперь они просто обязаны заставить его замолчать. Навсегда.

— Мы выслушали тебя, неназываемый. Предлагаем Чрезвычайному Собранию начать обсуждение, — произнес Вестник и стукнул посохом.

Рейн поморщился. Стук дерева о камень отозвался в голове дикой болью.

— Я утверждаю, что Жрицам доверять в данной ситуации нельзя, раз они прикрывают одну из своих. Я требую назвать, кто источник столь "ценных" и "достоверных" сведений, обвиняющих королеву, — нарушил тишину Ренайрд, сверля тяжелым взглядом ряд серых балахонов. — Я не буду удивлен, если это окажется один из сучковатых обломков гнилых ветвей, что является таким же преступлением, в каком обвиняют Рейна. Демоны! У него пять Знаков Королевской Крови, и вы ещё осмеливаетесь его судить?!

— Источник разглашению не подлежит, — помедлив, прошипела Хэкуба, жрицы за её спиной сплотили ряды.

Ренайрд побелел и рявкнул:

— Значит, ваш треп сплошное пустозвонство! Дерьмо и вы, ехидны подколодные, и ваш гребанный политес, реверансы, экивоки и якобы правила! Срань драконья, вы обвиняете воина моего рода в предательстве, не имея веских причин! Это преступление, когда каждый меч на счету! — отдышавшись, он перестал косить жриц убойным взглядом, и буркнул, отходя от вспышки:

— Простите великодушно, Ваше Высочество, старого солдата, — он кратко склонил голову. — В вашей воле меня покарать.

Мэйддлайнн махнула рукой, не поведя и бровью, лишь в серых глазах на миг мелькнула усмешка. Рейн невольно улыбнулся. В сквернословии она могла играючи переплюнуть любого, но предпочитала раскрывать свой талант только среди своих, иногда и в спальне.

Жрица убрала когти и прошипела:

— Неназываемый скрывался семь лет, он был взят под арест у праха Хэффы, её смерть до сих пор остается неразгаданной даже для нас, жриц. Королева покрывала его исчезновение, его связь с лесными доказана, иначе они бы не могли оказаться в замке почти одновременно с воинами дроу. Отродье неназываемый не уберег, хотя и предпринял попытку убедить Собрание в обратном. Полагаю, доводов достаточно, чтобы обвинить и его, и королеву, — голосом жрицы можно было резать сталь.

— Ты забыла добавить, что меня взяли среди трупов лесных, — устало обронил Рейн, морщась от боли, каждое слово наги отдавалось в башке мучительным эхом.

— Ваши планы, планы изменщиков, рухнули, и ты предпочел избавиться от свидетелей, — проскрипела Хэкуба, в глазах акулы блеснул торжествующий огонек.

Рейн пожал плечами. Он ничего так сейчас не хотел, лишь бы все побыстрее закончилось. Он устал. Демоны, как он устал...Если бы дело касалось только его головы, он бы не издал ни звука, пусть режут, вешают, жгут и четвертуют, как им заблагорассудится, но... Мэйдд. Её судьба.

Мэйддлайнн встала. Тишина сгустилась, повисла грозовым облаком.

— Мы выслушали довольно. Если наш народ примет решение о нашем отречении, мы с честью его примем. Наступают тяжелые времена, грядет война. Последняя война. Командование следует сосредоточить в одних руках, а не тратить бесценное время на низкие, недостойные дрязги. Если нам будет даровано Ваше доверие, Ваши клинки, мы приносим клятву именем Ллосстарт, Великой Матери, лишить Совет Жриц права голоса в управлении Хоннорат. Совет посмел обвинить нас в предательстве, его рвение в служении интересам дроу перешло все мыслимые границы. Мы не намерены терпеть, когда посягают на королевскую власть, когда вот-вот прольется кровь моего народа и малейшее промедление будет смерти подобно.

Тишина взорвалась криками, спорами, буря голосов оглушила Рейна. Дроу вскакивали с мест, жестикулируя, размахивая руками, хватая друг друга за грудки, ругань, яростные споры удесятерились гулким эхом, кто-то кому-то заехал по роже, кто-то кинулся к столу за мечом, кто-то застыл, ошеломленный услышанным, не в силах поверить.

— Довольно, — обронила королева.

Такой эффект могло дать заклинание тишины, но нет, в этой зале магия была под запретом. Моргалит на стенах, полах, тонкие браслеты на запястьях королевы, хорошо, что не кандалы, как у него. Мэйдд только что себя приговорила, если дроу не станут на её сторону. Жрицы будут убивать её мучительно долго. Есть и положительная сторона — такая участь, как у Весмайны-Хэффы, ей больше не грозит...

Жрицы правили жестоко, карая без разбора при малейших подозрениях, а обвинение королевы в предательстве не прибавило к нагам любви. То, что Мэйдд буквально заявила об отстранении от власти жриц, было чистой воды переворотом, свержением устоев, о чем и подумать никто не мог. Королева была плоть от плоти темных эльфов, она была дроу, а наги держались исключительно своей стаи, не допуская никого в свой круг, унижая всех и вся надменностью и презрением. Их власть и сила зиждились только благодаря исключительной жестокости и точному, холодному следованию правилам и законам, якобы должным блюсти интересы дроу. Но буквальное следование законам не есть справедливость, и многие в этом зале ощутили на собственной шкуре не справедливость, но закон, что только прибавило веса словам Мэйдд. Мэйдд тоже не отличалась милосердием, она была резка, своевольна и могла сурово покарать, но справедливость чаще брала верх, когда вердикт был в руках Мэйдд. Её тюремщики, пара дроу, сложили клинки у трона и спустились в зал.

Иго королевы. Иго жриц.

Королева победила.

Дроу рассаживались по местам, в глазах многих было неодобрение, ненависть, но тех, кто готов был поддержать Мэйдд, было больше, Рейн видел это по лицам. Мэйддлайнн продолжала стоять, пока шум не стих.

На жриц было страшно смотреть. Судя по мордам, если бы не защита от магии, которая пропитывала весь зал от потолка до пола, до пылинки и кончика ручки на дверях, от верхушки дроу и пепла бы не осталось. Наги молча сгрудились за троном, немигающим взглядом изучая бунтовщиков, словно запоминали, кто, что, как, и какую кару понесет. Агония началась. Рейн не сомневался, что они будут мстить, если Мэйдд не вырвет ехиднам зубы. Предстоят горячие, кровавые деньки. Но его уже не будет рядом.

Хонорайн кусал губы, усмешка слетела с его лица, крики, призывы, которые он услышал, все дальше и дальше отдаляли его надежды пусть не на трон, но на пост регента, пока не выберут новую королеву, а это долгий и подчас бесконечный процесс. Если соблюдать законы. Официального регента она так и не пожелала объявить. Дочери у Мэйдд не было. Как показало судилище, сына тоже.

Мэйдд помедлила, обводя глазами зал. Коротко глянула на него и отвела взгляд. Миг. Всего лишь миг за многие годы... Рейн, выругавшись про себя, отогнал неуместные сейчас мысли и собрался с духом. Сейчас ему вынесут приговор. Разумом он знал, что она скажет, и был готов. Сердцем — нет.

— Доводам жриц у нас веры нет, пытки не дали ни одного доказательства вины Рейна из рода Дэминиэллей, — "Рейна" она выговорила четко, ясно, не запнувшись ни на секунду, Нэйрд вскинул голову, длинное, вытянутое лицо пошло пятнами, Ренайрд довольно ощерился. — Однако..., — она медлила.

Зал ждал. Рейн ничего не ждал.

— Мы знаем, что контакты с лесными эльфами имели место, как имело место и исчезновение Рейна со службы нам без дозволения нашей королевской властью. Носи Рейн плащ рядового воина, кара не была бы столь суровой, как мы должны его покарать. Рейн — наш Первый Советник, маг клана Скарабеев, обладающий секретами государственной важности. Если мы даруем ему прощение, то не вправе будем карать и других, не носящих столь высоких регалий. Мои воины должны подавать пример всему народу дроу и в часы величия, и пав с высот власти. А приближенные ко мне — быть безупречны стократ. Итак. Рейн будет заточен в зале Проклятых, пока не наступит час отдать воинский долг Хоннорат.

Рейн встал, загремев кандалами:

— Я приму любую кару, моя королева, — было положено добавлять "смиренно", но этого Рейн выговорить не мог, пусть режут на куски. Раны горели, башка раскалывалась от каждого слова, он вконец выбился из сил, как тысячи рабов после суток пахоты, и мечтал только об одном — покое. К демонам Мэйдд, жриц, судилище. Кара, которую готовит ему Мэйдд, принесет ему долгожданный покой.

Зал Проклятых.

Погребение заживо.

Плевать.

Ренайрд изумленно, неверяще смотрел на королеву, но возражений вслух не выказал. Заточение во льду можно было назвать даже почетным, предателей ожидала гораздо худшая участь, а зала Проклятых удостаивались воины, маги, те, кто мог ещё послужить Хоннорат. Если будет война, их призовут биться в первых рядах, и тогда пятно позора смоет смерть. Побежишь — убьют свои же. Что ж. Это лучше, чем смерть в лапах жриц... Не считая того, что кусок льда будет жрать тебя заживо, жрать и возрождать вновь, чтобы продлить мучения.

Рейн сел и закрыл глаза.

* * *

В огромной пещере царил полумрак, с высоты казалось, что огромные драгоценные камни нежно-голубого, синего, зеленоватого, сиреневого цветов щедро рассыпала рука неведомого божества. Было тихо, здесь не водились мыши, не плел паутину паук, даже вездесущие многоножки избегали жуткого хранилища безмолвно кричащих тел. Боль и страх сгустились в затхлом воздухе, чувства тысяч скованных пленников мог явственно ощутить и обычный смертный, не только маг. Даже палачи, что приводили сюда очередную жертву, торопились покинуть проклятое место, не говоря уже о рабах, что выметали хрустко шуршащую под ногами ледяную пыль, которая появлялась неведомо откуда, прозванную "слезами узника". Изредка своды оглашали крики приговоренных. Кто умолял, выл, глотая слезы, кто скрипел зубами, гордо вскинув голову и ругаясь на весь белый свет, а кто опозорил свой род, моля о пощаде и намочив штаны, но тех, кто молча и с достоинством принимал кару, было все же много больше. У крайнего ряда, где пыль ещё не успела укрыть свежие следы от сапогов палачей и босых ног узника, задрожал воздух.

На ледяной пол, светящийся мертвенным, блеклым светом, ступила невысокая, тонкая фигурка, закутанная в черный плащ. Она прошла к крайней глыбе, лившей вокруг себя неяркий синий свет, провела рукой по прозрачной, толстой корке льда, за которой смутно виднелось лицо. Женщина прижалась горящим лбом к ледяной поверхности, помедлив, прошептала несколько гортанных слов. Сияние сменило цвет на голубой, лицо узника разгладилось, осталась лишь горькая складка у твердо сжатых губ, мука ушла из открытых синих глаз, которые смотрели прямо на неё.

— Спи спокойно, Рейн. Я сделала всё, что могла.

Она долго смотрела, не отрывая глаз, не торопясь, легко, чувственно провела пальцами по абрису головы, шеи и обнаженных плеч, затем, помедлив, отступила назад, решительно отвернулась и шагнула в портал.

Первая пылинка упала на отпечаток изящных туфель, за ней опустилась вторая, ледяная пыль укрывала камень, сверкая капельками слез, и, спустя некоторое время, от визита королевы не осталось и следа.

22

Арран шел по коридорам Цитадели, размышляя, насколько же она стала другой. Пелена спала. Как женщина, мать, когда ты вырос, видится согнутой годами старухой, а не богиней, сошедшей к тебе на землю. Пусть даже и мачеха... Блистательная красота изуродована морщинами, которые ты раньше не замечал, густые локоны истончились и поседели. Так и Цитадель. Потолки, что были высотой до неба, стали просто высокими, внушающие страх и благоговение стены оказались самыми обычными стенами из мрамора, камня и темных от времени деревянных плит, магические светильники, которые в детстве представлялись ему глазами богов, теперь раздражали, слепили глаза. Краски потеряли цвет, мир словно затянула серая, тоскливая пелена. Сколько воды утекло... Сколько поломанных судеб. И крови.

Он спустился на этаж целителей, затем прошел по ярусу стихии Огня, стены которого были в копоти, саже, здесь было тяжело дышать, неистребимый запах гари не могли вывести ни магия, ни усилия заурядных, но действенных щелока и тряпок. Во владениях Воды он на мгновение замер, тронув рукой оплавленные молнией камни, за которые его оттаскали за уши и отправили в карцер на три дня. Следует быть осторожным, не все залы и комнаты пусты, занятия по некромантии, древней магии, шаманизма и магии превращений только подходят к концу. Кто-то из учеников ещё дрыхнет без задних ног, умученный дневной муштрой, а кто-то и не ложился, готовясь встретить рассвет. Рассвет... Время для создателей артефактов, амулетов и магии стихий Огня и Воздуха, для магов обычного распорядка дня не существует. Некромант, провидец, который может "снить", работают ночью, а вот магу Огня время Луны не помощник. Каждый адепт к моменту своего одиночного плавания под парусом и ветром Конклава, вернее, плетью надсмотрщика, обладал определенным набором заклинаний, знания, науки были слишком обширны, и на последних годах обучения мастера делали упор на том, что у будущего мага было в крови. Аррану достались Стихии и магия Сфер, остальное он постиг на службе у Манфрида, когда тиран, умаявшись от пыток, забывался мертвецким сном. После того, как он покончит с Конклавом, ему до зубовного скрежета необходимо добраться до места, где никто и никогда не решится его искать. Долина Гейзеров, иначе долина Ведьминых кругов... Там он обустроит логово, там до него не доберутся уцелевшие маги, да и прочие не решаться сунуть свой нос в приют отверженных. Арран знал, как нанести смертельный удар, после которого о магии будут помнить только в легендах. Единственное, ему нужна карта центров сил из Арсенала да толика знаний и времени, которых ему могут и не дать. Он должен. Он сможет. Именем Дани.