Наверное, я слишком сентиментальный.
Однако опять отступил от рассказа.
Я убил мальчика, изо рта которого торчала рука. Мне жаль. (Зачеркнуто.) Я вышел из комнаты, но вместо того, чтобы убежать из дома, двинулся к двери башни-пристройки. Некая сила тянула меня туда, звала. Я облизал пересохшие губы, обернулся. Внешне дом отлично сохранился, но внутри... Краска со стен в некоторых местах слезла, оголив кирпичи. Некоторые двери болтались на одной петле. И грязи на потолке было так много, что казалось будто бы кто-то специально обмазал его. Все это давило на психику.
Я подошел к башенке-пристройке, дотронулся до дверной ручки. Та обожгла холодом. Я долго стоял в нерешительности, боясь зайти. Но все же дернул за ручку. Дверной механизм щелкнул.
Я сильнее сжал Курносого, пальцы на рукояти взмокли. Хотелось мне уйти, хотелось выйти на улицу и не вдыхать больше запахи прелых листьев и свежевыпеченного хлеба. Однако невидимая сила звала к себе. Дверь со скрипом открылась. Первое, что поразило меня, было обилие света. В комнатке-пристройке было квадратное окошко, в которое бы не влезла даже моя голова. Но свет, казалось, струился из стен.
На полу валялись пустые пластиковые бутылки из-под пепси. В каждой из них еще оставался на донышке лимонад.
Я зашел в комнату-пристройку. Хотя какая комната — подсобка. Места настолько мало, что два человека в нём не поместились бы.
Дверь до конца не открывалась — мешал шкаф. В углу валялась сложенная раскладушка. Я с облегчением выдохнул. Никакой опасности. На всякий пожарный проверил шкаф. Но мальчиков, изо рта которых торчит рука, там не оказалось. Я поставил на предохранитель револьвер, засунул оружие в карман.
Взгляд зацепился за зеленую тетрадь. Она лежала рядом с раскладушкой. Я поднял ее, стряхнул пыль. Обычная тетрадь в клеточку на девяносто шесть листов. Уголки были обгрызены, наверное, крысы постарались. Я открыл тетрадь.
Я нашел эту тетрадь и карандаш в шкафу. Наверное, внук Иосифа постарался... Я сижу в башне уже третий день, но зомби никуда не пропали. Я надеялся, что солнечные лучи как-то повлияют на них, но ошибся. Мертвяки стоят за моей дверью и ждут. Ждут, когда я выйду. У меня нет ни еды, ни воды. И выбраться из башни не могу. Помощи нет. Возможно, зомби повсюду.
И мне страшно. Я не хочу умирать. Не хочу!
СПАСИТЕ МЕНЯ!
20 июля 2011. Алексей Семенов.
"Не повезло Алексею", — подумал я тогда. И хотел было уже выкинуть тетрадь, когда внутренний голос потребовал этого не делать. Я стоял в подсобке, в которой пахло крысиными какашками и прелыми листьями, и думал о том, что надо скорее выбираться из дома. Я чувствовал, что в поселке мне нечем будет поживиться. В домах нет книг, нет инструментов. Я машинально скрутил в трубочку тетрадь и засунул ее в карман. Хоть что-то нашел.
Кто бы мог тогда подумать: в тетради находились ключи к разгадке Всплеска.
5 сентября 23 г.
Стоит сказать о том, что люди больше не живут в городах. Есть села, деревни, веси, хутора. Само слово "город" стало запретным. Стоит только произнести его — и жди беды. Всплеск все слышит. И все знает. Его щупальца могут дотянуться до каждого человека. Нет такого места, где можно спрятаться.
Наверное, я зря наделяю Всплеск интеллектом. Нет его. Есть только определенные условия, когда Всплеск нарушает физические законы. Хотя жители Норовых мест со мной не согласятся. Я их не осуждаю. Лишь горько на душе от того, что люди столь быстро деградировали за двадцать лет.
Всплеск для деревенских — Вельзевул. Само воплощение Сатаны. Особо рьяные "человеки" говорят о том, что сейчас вовсю идет конец света. Что надо немного подождать и Иисус спуститься с небес. Враки и глупости, говорю я.
Но факт остается фактом: если в одном месте живет больше ста человек, то на следующий день на этом же месте не останется никого. Или Крылатые на деревню нападут, или Червивые короли наружу повылезают. Почему так происходит? У меня есть, конечно, предположение, и в скором времени я попытаюсь доказать его. Как мне кажется, вокруг человека существует некое поле (наподобие электромагнитного), которое окутывает его как кокон. И если в одном месте собирается много народа, то эти поля суммируются и образуют одно большое поле, на которое и реагирует Всплеск. Я не хочу тратить драгоценные листы этой тетради, Следующий, чтобы объяснить свою теорию.
И наконец-то я подхожу к вопросу, почему в деревнях есть норы. Ты спросишь: "что это вообще такое?" Надеюсь, что ты читал роман Льюиса Кэрролла "Алиса в стране чудес". Так мне будет проще объяснить. По сюжету Алиса погналась за Белым Кроликом. И тому удалось нырнуть в нору под колючей изгородью. Алиса, не задумываясь, ринулась за Кроликом. Нора шла ровно, как тоннель, а потом резко оборвалась и превратилась в колодец. А теперь представь, Следующий, что колодец бесконечный. Норы в деревнях спасают от Всплеска. Люди прячутся в них, "ныряют" в бесконечность, а потом... Потом их выталкивает обратно.
Сложно объяснить, что чувствуешь, когда забираешься в нору. Сам вид её вселяет шок и трепет. Она напоминает кроличью нору, но только в несколько раз больше. И как только ты забираешься в нее и падаешь в колодец, то оказываешься словно в космосе. Не хватает лишь колких точек звезд. Тебя охватывает чувство страха. Ведь вокруг нет света. Вокруг нет звуков. Вокруг нет ничего. Можно кричать, но ответом будет тишина. Кажется, что в "космосе" проводишь вечность, но на самом деле проходит всего час или два.
Как-то так.
Забавно, что первые норы появились после пятого Всплеска. Забавно потому, что до этого он не убивал или не изменял людей. Но наступил тот день, когда Всплеск слизал не меньше десяти деревень, о которых я знал. Вообще достаточно трудно сейчас сказать о том, сколько же людей погибло тогда. Думаю, что очень много. После Всплеска в деревнях появились норы. Ты, Следующий, можешь спросить меня: "А как же выжил ты?" Честно отвечу: не знаю. Я вообще смутно помню пятый Всплеск. У меня есть лишь обрывки воспоминаний об этом. Знаю только то, что уже в шестой Всплеск прятался в норе.
Думаю, что я утомил тебя, Следующий. Но прежде, чем я перейду к главной части моего рассказа, ты должен еще потерпеть чуть-чуть. Поверь, самое интересное и важное впереди. Я не оставляю надежду, что ты очень любознательный. Возможно, нож гильотины висит над твоей жизнью, острый, как бритва, но чем больше я думаю над этим, тем сложнее переносить мысли на бумагу. Мои глаза слезятся от тусклого света, но я закончу. Должен. Обязан.
Вернемся к Всплеску. Скорее всего, в твоем мире, Следующий, его называют иначе: Взрыв, Выброс. Я не знаю. Мой пугливый разум жалобно попискивает в попытке объяснить Всплеск. Представь, как тучи за пару часов наливаются чернилами, как блекнут цвета, как сердце начинает ни с того ни с сего бешено биться. Прокатывается далекий тревожный гул. В лесу воцаряется тишина. Ты чувствуешь, как воздух наэлектризовывается, как волоски на спине встают дыбом. Мысли начинают сталкиваться с силой и грохотом танков.
Плохо твое дело, если ты не успеваешь спрятаться в норе...
Я не знаю ни одного человека, который бы смог перенести Всплеск. Твое тело может выжить, но вот разум...
Я не слишком утомил тебя? Теперь перейду к главной части рассказа: откуда я, Седьмой, понял о твоем существовании, Следующий. Когда я вернулся домой, то первые две недели потратил на изучение найденных книг. Тетрадь закинул в ящик стола, и забыл о ее существовании. Ах, какие книги мне попались! Классика художественной литературы! И "Дэвид Копперфильд" Чарльза Диккенса, и "Луна и грош" Уильяма Сомерсета Моэма, и "Бесы" Федора Достоевского. Господи, сколько наслаждения в этих книгах! И хотя меня ждали расчеты и опыты, я не жалею, что потратил время на чтение классики.
Я, наверное, кажусь тебе, Следующий, немного странным? В моей первой записи ты мог обратить внимание на грубые выражения. Знаешь, порой мне кажется, что во мне живут два разных человека. Один — умный и утонченный, а другой — грубый и циничный. В любом случае, я стараюсь описывать все так, как оно было. Если на ногу мне упадет кирпич, то буду материться. Если попадется достойный собеседник, то я могу общаться красиво. Хотя достойных собеседников я не видел вот уже лет десять. Вымерли, наверное.
Как-то так.
Но вернемся к тетради. Я, как уже написал выше, потратил две недели на чтение. Стоит сказать, что мой дом находится в лесу. И надо было залатать крышу. Да и канистры с водой заканчивались. Я с трудом, но оторвался от книг и занялся насущными делами: нарубил дров, сходил на ручей, приготовил куриную похлебку (до этого две недели питался консервами). О тетради совсем забыл.
Близился восемнадцатый Всплеск. У меня оставалось четырнадцать дней для того, чтобы дойти до Норовых мест. Но я не спешил. Когда ударит Всплеск, с моим домом ничего не случится (возможно, лишь сломаются некоторые мои ловушки от монстров), записи останутся лежать на столе, а бутылки с алкоголем будут стоять в погребе.
Я не люблю спешить. Спешка хороша лишь для ловли мух. Тем более, что мое здоровье ухудшилось в последние три месяца. Наверное, все эти ночевки на открытом воздухе зимой сказались на костях. Подленький внутренний голосок нашептывает мне, что тело съедает артрит. Хотя стоит признаться, что я не знаю симптомов артрита. По вечерам кости ломит так, как будто бы кто-то пилит их. Безымянный и указательный пальцы на правой руке больше не шевелятся. Я пробовал их сгибать, но боль была ужасной.
Наверное, все-таки я отбегался.
В общем, вспомнил я про тетрадь. Прочитал две страницы. И первое, что бросилось мне в глаза, это даты записи. Они якобы были сделаны в один день, но разными людьми. Алексей Семенов, Александр Юшин, Евгений Тропов, Григорий Дятлов — кто они? И почему фигурировала одна дата — двадцатое июля, день, когда случился первый Всплеск?
Вопросы, вопросы...
Я ломал голову над ними, но так и не смог объяснить взаимосвязь даты и людей. Думал о том, что в элитном поселке, где я нашел тетрадь, все-таки была какая-то аномалия, которая изменяла время. Люди, попадавшие в эту аномалию, оказывались в прошлом и... В общем, бред. В итоге я сошелся на том, что записи сделал один и тот же человек. Мало ли на свете психов?
И если бы не ряд случайных обстоятельств, то я бы сжег тетрадь. Но все произошло иначе. В один из вечеров я засиделся над вычислениями магнитных полей плетеных человечков (кто бы вообще додумался до такого?). Однако перед тем, как уйти спать, я решил последний раз посмотреть на записи в найденной тетради. Как же я удивился, когда заметил, что половина страниц была исписана! Это невозможно! Это невероятно! Я точно помнил, что тетрадь была пустой за исключением первых двух листов. Наверное, невидимыми чернилами сделали записи. Я до сих пор не знаю, как они появились. Возможно, лампа на столе как-то повлияла. Или солнечный свет.
Так я узнал о тебе, Следующий.
Первый
Уже светало, когда Сергей тяжело рухнул в кусты кедровника.
"Вставай!" — приказал голос.
Но у Тропова болели все мышцы и даже подняться не было сил. Еловые иголки кололи щеку, губы. Спину царапала ветка кедровника.
"Вставай!"
Нет. Надо отдохнуть. Спешить некуда. Сергей закрыл глаза. Всю ночь он бродил по лесу, внимал советам голоса в голове, но в итоге еще больше заблудился. Толстые деревья стали тесниться плотнее, кусты мешали идти. К тому же ночью его искусали комары, не оставив живого места.
"Ты должен идти. Таня была здесь. Я знаю. Девчонка специально хотела запутать след. Ты должен встать и продолжить путь. Я говорю тебе честно: Таня еще далеко. Но она сейчас сбавила темп, и мы сможем догнать ее сегодня. Догоним, если ты не будешь валяться в кустах и ждать, пока змея не цапнет за яйца".
Превозмогая боль, Сергей поднялся. Шрам на щеке горел огнем, зубы ломило. Он сошел с ума, если верит внутренним голосам. Однако где-то внутри слабо звенела незримая струна, которая могла распознать — сбрендил он или нет. И эта струна давала понять, что с ним, Сергеем, все в порядке.
Тропов коснулся рукой поясницы и обнаружил на футболке дыру. Он тяжело вздохнул и ломанулся через кусты кедровника.
Сергея мучил зверский голод. Желудок был словно большая дыра, наполненная болью и взывавшая к нему, издавая пронзительные вопли. Тропов засунул руки в карманы в надежде отыскать хоть хлебные крошки, но, разумеется, ничего не нашел кроме сырой папиросы.
"Потерпи чуть-чуть. Обещаю, что к обеду ты выйдешь на дорогу. Только не сбавляй темп. На обочине ты увидишь машину. Зеленую Волгу. В багажнике есть консервы. Хорошая награда для человека, который ночь провел в лесу".
Сергей не мог поверить, что еще вчера он грел кости в теплой ванне, пил вино... Картинки как будто из другой жизни. Но ничего-ничего. Он и не из таких ситуаций выбирался.
Кусты кедровника резко сменились мягким мхом. Ели, теперь похожие на длинные зубочистки, находились на большом расстоянии друг от друга. Из-за туч выглянуло солнце, вселив в Тропова надежду на спасение.
Сергей остановился и улыбнулся. Наконец-то мучения кончились. Наверняка поблизости есть дорога, которая и выведет на Таню.
Поднялся ветер.
Идти по мху казалось блаженством. А ведь еще позавчера блаженством казалось заселиться в большущий особняк. Завтра, наверное, мечтой покажется глоток свежего воздуха...
Как Таня могла так поступить? Ведь она обрекла его и Анжелу на смерть! И все из-за того, что обиделась на него. Сергей нахмурился. Еще вчера он ей доверял и плюнул бы в лицо человеку, который бы сказал ему о том, что Таня предаст его. И вот как получилось...
Запахло гнилью. Сергей нервно оглянулся. Неужели опять зомби? Но запах был не таким тяжелым и резким, как если бы поблизости прятался мертвяк. Чувствовались в воздухе запахи стухших яиц и дыма. Сергей ожидал совета внутреннего голоса, но тот молчал.
Отчаянно забилось сердце. Тропов готовился в любой момент побежать обратно. Что-то было не так.
Догадка ударила как гром среди ясного неба: горели торфяники. По спине пробежал недобрый холодок. Тропов сел на мягкий мох. Получалось, что ночью он мог угодить в торфяник и угореть. Не самая удачная перспективка. Однако было необходимо продолжать путь. Лес редел, а значит — дорога находилась поблизости. Другое дело, что идти надо осторожно.
Сергей поднял с земли длинную палку, попробовал сломать ее о колено, но ничего не получилось. То, что надо.
Послышались неуверенные удары дятла. Раз дятел долбит дерево где-то поблизости, значит, торфяники находятся далеко. Да, именно так. Очень-очень далеко.
Вспорхнув, проворно улетела сорока. Посыпалась кора с веток. Лучи солнца, пронзавшие хвою, озолотили мох.
Сергей поднялся, стряхнул с джинсов иголки и листья и двинулся дальше, останавливаясь через каждые двадцать шагов. Как только очередной порыв ветра приносил с собой запахи гари, он сворачивал вправо и шел до тех пор, пока не убеждал себя, что может вновь пойти прямо. Все чаще попадались круги пепельного мха.
