Моей же основной задачей было вывезти из Норвегии черемисов и их добычу. Бурно проведенный год сильно не прошел даром: из четырёх сотен до Викии добрались двести шестнадцать человек, считая десятников и сотников. Остальные навсегда легли в негостеприимную шведскую землю. При этом боевых потерь было удивительно мало, едва с десяток. Основная же масса отправилась в мир иной по причине болезней и несчастных случаев, как правило, по причине излишнего злоупотребления местных горячительных напитков. Шведский эль из погребов разоренных поместий косил почище картечи, и смерть от переохлаждения в пьяном виде была основным диагнозом.
Среди карелов и саамов в этом смысле картина была похожей с той лишь разницей, что почти все кто выжил, ещё в конце зимы ушли с добычей на родину. Для черемисов же этот вариант был нереален — количество добычи не позволяло им теперь двигаться быстро, пересечь же всю Финляндию летом просто нереально из-за огромного количества болот, рек и озер. Построить челны и идти вдоль берега слишком рискованно, там и пиратов хватает, да и шведы слишком хорошо запомнили своих обидчиков. Так что предложенный мною ранее вариант с вывозом морем, показался князю Акпарсу оптимальным. Заодно можно избавиться от части добычи, превратив её в деньги, что не в Швеции, не тем более в северных провинциях Норвегии, по понятным причинам было сделать просто нереально. Большую часть "честно нажитого" нет смысла везти домой — в Европе оно куда дороже стоит!
На следующий день мы отплыли. За дальнейшее развитие событий я не волновался: последний подарок Кристиану практически гарантировал успех восстания. Кроме шести дюжин пятифунтовых единорогов, как я обозначил их в разговоре с королем, приблизительно переведя гривенки в датские фунты, норвежские повстанцы получили две тысячи фитильных мушкетов калибром в две пятых вершка, из которых в готовом виде мы привезли лишь пару сотен, остальные же, как стволы с замками, но без лож. Впрочем, что-что, а ложи они и сами сделают по имеющимся образцам, дерева в Норвегии в избытке.
Для обучения новобранцев оставили ландскнехтов, как аркебузиров, так и копейщиков, а также полдюжины моих бойцов, в качестве инструкторов широкого профиля. Причём трое из них выполняли негласную роль королевской охраны. Подослать убийцу датчанам много проще, чем разбить столь серьёзно вооруженный отряд, так что береженного бог бережёт!
...
Через Зунд мы в это раз не пошли, предпочтя ему Малый Бельт. Крюк конечно, но лучше не рисковать лишний раз. Хотя внешний вид наших судов поменялся кардинально. Тонкий наружный слой смоленой обшивки мы ободрали, и теперь борта, выкрашенные краской на основе охры, буквально радовали глаз. Такелаж также сильно изменился, в том числе и благодаря появлению второй мачты. Ребят я также приодел: вместо неброской сермяжной одежды и грубых башмаков они щеголяли добротными непромокаемыми плащами и дорогими ботфортами. Особенно роскошно выглядели черемисы, впрочем, об их нарядах "позаботились" шведские аристократы, "щедро поделившиеся" дорогим платьем и шикарными мехами.
Тем не менее, на всякий случай пошли другим путем. К тому же нам нужно было заскочить по пути в Висмар, высадить там Карла Крюгера и его "коллег". Получив обещанное вознаграждение, он решил-таки купить в родном городе кабачок и вернуться к мирной жизни. По крайней мере, такова была версия для местных. На деле же наше сотрудничество на этом не заканчивалось, и в ближайшее время ему предстоит заняться вербовкой ландскнехтов для Кристиана II, для чего он получил соответствующий королевский патент. Вторая, уже постоянная задача — сбор сведений для меня, причём в основном коммерческих, чем удобнее всего заниматься именно в таком ганзейском городе как Висмар.
...
До Выборга мы добрались лишь к вечеру восьмого октября, а через пару дней отправились в Москву, путь до которой занял чуть больше двух недель. Из черемисов со мной отправился только Акпарс с сотниками, для остальных не хватало коней, чтобы идти одвуконь. Так что они решили добираться до своих родных мест чуть позже, по зимнику. Остановились мы в харчевне, расположенной в Китай-городе, где на такой случай на втором этаже были сделаны отдельные кабинеты. Первым делом я двинулся в Посольский приказ, навестить Висковатого и переговорить о делах.
— А ты Алехандро как в воду глядел, — сказал он, кутаясь в шубу, — И в правду в сём годе у крымцев мор явился!
— Ты Иван Михайлович лучше расскажи, взяли Азов казаки, али нет? — поинтересовался я.
— Взяли, как не взять! — сказал Иван Михайлович, — Благодаря твоей придумке со стрелами чугунными и взяли; шибко тамошний гарнизон повыбили. А как начали стену с осадных орудий бить, так ещё пролом не сотворили толком, как турки сдались!
— На Бахчисарай, значит, походом не пошли?
— Бог миловал, соблазн был велик, но не поспели! Вести с Крыма пришли: мало того, что на крымские улусы мор Господь послал, ещё и замятня у Гиреев сызнова. А Тохтамыш в Азове сел ханом. Ждет, что Сулейман ему ответит, но я так мыслю — Азовскому ханству быть.
— А ну как Сулейман на то добро не даст? — спросил я.
— Он сейчас с императором Карлом в Венгрии ратиться, да в Африке с эфиопами, нужна ли ему ещё одна война? А Тохтамыш к султану почитай за ярлыком ханским обратился, и город обещал от воровских казаков беречь и торговле покровительствовать. Так что османам и воевать не к чему...
— А ну как визирь убедит султана требовать возвращения Азова? — поинтересовался я, и добавил, — К чему Повелителю правоверных головная боль ещё с одним ханством?
— Потребует, вернем! — сказал Висковатый, — Но не просто так: у Сулеймана за сей град много запросить можно. Вот и запросим. А пока у него иная забота: казаки-то с Азова не на Дон пошли, а наперво Корчев пограбили, а с месяц назад стакнулись с черкасскими князьями и Тамань у султана отняли! А скоро чаю и Темрюк возьмут.
— Вон значит, как всё обернулось...
— Покуда ты "в немцы" с товаром ходил, царь указал, а бояре приговорили крепостицы по Дону и по Сейму ставить, да расшивы строить, — сказал Иван Михайлович, — Адашев хотел засечную черту меж помянутыми реками строить, да казна на сие покуда денег не нашла.
— Я там мыслю, сию дыру сил хватит и полками прикрыть, не до того пока крымцам.
— Истинно так, им бы сейчас сами отбиться...
— Аллах с ними, с крымцами, мне бы с государем свидёться без проволочки, да о делах переговорить? — поинтересовался я, и уточнил, — Ты, Иван Михайлович нашёл ли ту грамотку, о коей письмом тебя упредил?
— Вестимо нашёл, как не найти, — сказал глава Посольского приказа, — Трудов, однако положили немало, почитай чуть не два дни искали! Верно всё, то вотчины русских князей, а значит и государевы!
Странно было бы, если Висковатый её не нашёл. На деле трудов было потрачено куда больше. Ещё прошлой весной я дал одному из подьячих, склонному к обильным возлияниям, двадцать рублей задатка, велев разыскать самые, что ни на есть ветхие и древние грамотки об установлении северных границ, кои есть в приказных подвалах. Надо сказать, искал он их усердно и делал списки, кои после сличения с оригиналом Иван Кожемякин оплачивал ему по оговоренной цене в пять рублей за штуку. Среди них и оказался и тот документ, на основании которого в своё время на известной мне карте были обозначены владения русских князей доходящие до самого Люнгенфьорда. Так что, отправляясь освобождать Кристиана, я уже имел крепкий тыл по части претензий российского государя на Финмарк и Тромс. Ещё за двадцать рублей ушлый подьячий вовремя "нашёл" потребную грамотку и явил её Ивану Михайловичу. Теперь дело было за малым: зачесть её государю в нужный момент.
...
С Иваном Васильевичем я встретился только в пятницу, когда по причине скоромного дня пировать с боярами него у него не вышло бы при всем желании, а потому нашлось время переговорить в узком кругу. Естественно, что я изложил государю сильно урезанную версию своего делового сотрудничества с Кристианом II, не упомянув о своей роли в его освобождении, зато подробно расписал все выгоды от приобретения участка вдоль берегов реки Логен. Новость же о возможности приобретения Финмарк и Тромс царь поначалу встретил без особого восторга, особенно когда узнал, сколько это может обойтись. Однако когда я упомянул о грамоте найденной Висковатым, подтверждавшей древние русских права на эти земли, интереса резко добавилось.
Тем не менее, пришлось выложить и основной козырь: выход в "море-океан" напрямую, минуя всяческие препоны, со стороны недружелюбных соседей вроде ливонцев. Ходить из Холмогор вокруг всей Скандинавии долго и к тому же если держать флот в Белом море он на восемь месяцев будет в лед вмерзать, а тут весь год море открыто. Товары таким путем доставлять можно правда лишь дорогие или легкие, хлеб или лес не повезешь — доставка дороже товара выйдет, а вот вербовать иноземных мастеров и иных, полезных для Русского государства людей помешать будет уже никто не в силах. Тут Иван Васильевич заинтересовался уже всерьёз и велел Ивану Михайловичу счесть означенную грамоту и карту. Я поначалу не понял о чем речь, но когда увидел, то, что принесли подьячие Посольского приказа, буквально оторопел. Откуда в Москве могла взяться Carta Marina Олафа Магнуса, отпечатанная в Венеции в 1539 году в количестве всего нескольких экземпляров?
Видя Моё недоумение, Иван Михайлович снизошел и просветил: оказалось, что появилась эта карта в заснеженной России именно с моей легкой руки, хотя и весьма замысловатым образом. Три года назад, когда я сосватал Висковатому нескольких итальянских специалистов, его люди, занимавшиеся их поиском, попутно прикупили множество всяческих диковин для государя, среди которых оказался и это уникальный документ. Особой достоверностью Carta Marina само собой не обладала, но в моем времени все её копии были утеряны как раз в XVI веке и лишь две из них были найдены позднее, причём первая в XIX, а вторая вообще в XX веке.
Обсуждение продолжалось ещё около часа, пока нас не прервали. Оттолкнув рынду, преградившего ему путь, в светлицу вломился Алексей Федорович Адашев, ощерился при виде меня, но сдержался и, поклонившись Ивану Васильевичу, прохрипел:
— Худые вести Государь, казаки Азов сызнова взяли!
— Как взяли? — взвился царь, — А Тохтамыш с Исмаилом куда смотрели?
— Не дал султан ему ярлыка на ханство, а Азов повелел вернуть. Тохтамыш и Исмаилом спорить не стали, город сдали да на Волгу ушли. А неделю назад казаки весь гарнизон вырезали и там сели крепко...
— Вот так с ходу взяли? — уточнил я, — Азов не острожек, да и мыслю, что в султан гарнизон прислал немалый...
— То тебя "немец" спрашивать надобно! — скривился Адашев, — Ты же предложил донцов на Азов послать, а оно вон как всё вышло. И что теперь делать?
— Свечку Деве Марии поставить! На три пуда весом! Вовремя мы их c Волги спровадили, а ну как бы они Астрахань взяли и всю торговлю с персами порушили? О том, что они в турских землях творят, голова пусть у Сулеймана болит!
— И то верно! — сказал Иван Васильевич, — Об ином поведай: вести из Тамани и Темрюка есть?
— Пока всё тихо, но мыслю так: по весне их османы непременно в осаду возьмут! — сказал Адашев, и с сомнением добавил, — А хватит ли у черкасских князей сил Тамань да Темрюк удержать, то не ведаю!
— Коли не удержат, невелика беда, — сказал я, — Сызнова возьмут и не единожды. А каждый год флот с войском посылать султану в копеечку встанет, глядишь, он со временем сговорчивее станет, а там и Тохтамыш ему люб будет...
...
Из-за неожиданного вмешательства Адашева мне пришлось прервать встречу с государем и отложить оставшиеся вопросы до понедельника. Впрочем, эти дни я провел с пользой, благо дел накопилось немало: нужно было закончить расчёты с казной, а заодно изучить документы по закупкам пеньки, льна и других товаров во взятых в откуп государевых вотчинах. Остановился у Ивана Кожемякина, так что пришлось тратить время на общение с иноземными "научными светилами" от которых у него теперь было просто не протолкнуться.
Пару вечеров я потратил на подведение итогов по части доходов и расходов. Картечи в этом году казна закупила аж на тридцать пять тысяч восемьсот пятьдесят рублей, а ядер только на три тысячи триста, причём для своевременности оплаты, как и в прошлом году, пришлось "поделиться" с дьяками, выделив им четыре сотни рублей. Поставка винтовок принесла мне пять тысяч сто рублей, и чуть менее двух с половиной получено за единороги. Шесть тысяч получено от продажи соли в Москве, оптом и в розницу, и ещё две тысячи, в других городах, в основном в Нижнем Новгороде, Ярославле и Казани.
Что касается затрат на оплату рабочих выксунской и гусевской домны, а также мужиков нанятых на строительство плотин в сумме на это ушло почти девять тысяч семьсот рублей. Ещё около двух тысяч трёхсот рублей выплачено работникам стекловаренного завода, причём эта сумма была полностью покрыта за счёт продажи стеклянных светильников и бутылей. Удалось также распродать почти всё стекло второго сорта, которое успели доставить в Москву до конца года, что принесло ещё более сорока шести тысяч рублей. Правда, цену пришлось снизить до восьми рублей за пуд. А вот за поставленное в казну стекло Дворцовый приказ пока, увы, не рассчитался, так что там зависло без малого двадцать две тысячи рублей. И дело даже не в желании приказных "получить на лапу", за этим бы как раз дело не стало, просто денег в приказе реально не было, так что оставалось ждать.
Если учесть, сколько выручено от перепродажи одного только высокосортного стекла иностранным купцам, остается только дивиться, куда могли уйти подобные суммы. Размеры выручки я, кстати, узнал у Кожемякина, поскольку все эти "честно заработанные" талеры поступили на Монетный двор, с наказом "чеканить монету по новому образу без "промедления и мотчания". Кроме всего прочего Иван беззастенчиво воспользовался тем, что приказные дьяки в курсе, что он вхож к государю, и пригласил кой кого из них на "пироги". А уж выведать под сытное угощение и хмельное зелье, что да как было несложно.
Тайной осталось лишь то, кто оказался столь хитрым, чтобы придержать прошлогоднюю партию в сто восемьдесят пудов безупречного листового стекла, пока подивившиеся им иноземные купцы, вернутся на следующий год с соответствующими суммами. Думаю, не обошлось тут без самого Ивана Васильевича — вряд ли кто из приказных решился своей волей на такое. Как бы то ни было и прошлогодняя партия и нынешняя, вчетверо большая, ушли по совершенно дикой цене сто рублей за пуд. Первосортное же стекло казна продала по сорок рублей, причём не все: часть пошла на остекление царских палат. А вырученные денежки, как я подозреваю, ушли на строительство крепостей и расшив по Дону.
Впрочем, грех жаловаться, у меня дела обстоят не хуже. Сколько стекла и прочих товаров продали в этом году в Нижнем Новгороде персам, пока правда неизвестно, все отчёты оттуда ушли в Выксу, а вот с Ярославля, пришло письмо от приказчика, которому я, перед своим вояжем на Балтику велел писать, если что и в Выксу и в Москву. Он столкнулся с проблемой: льна и пеньки скупили столько, что склады, отведенные под их хранение, забиты полностью. Деньги ещё в наличии есть, и товар купцы везут, а скоро покупать его не будет возможности: пока ещё осталось свободной часть третьего склада, предназначенного под иные товары, но скоро место и там кончится. Новые же склады построить не даёт местный воевода, отказывающийся выделять под них землю в городской черте.
