Некоторые из них вполне сносно говорили по-русски, а часть из них так и вовсе оказались немцами, так что довольно быстро поняли, что даже если я вдруг, по какой-то причуде, отпущу их на все четыре стороны, деваться, увы, некуда — уцелевших кораблей в порту не осталось. Другие вряд ли появятся на горизонте до заключения мирного договора между Россией и Швецией. Так что как минимум ближайшие полгода им придётся перебиваться случайными заработками, стараясь не умереть с голода, Поэтому предложение перейти из статуса пленников в разряд вольнонаёмных они приняли с радостью, особенно если учесть что предложение это последовало где-то ближе к середине скромного, но весьма вкусного обеда. А по окончании оного, я предложил помочь принять мое, несомненно, выгодное предложение остальным, которые ещё не удосужились покинуть сырой подвал башни Хокона.
В финансовом отношении "морские волки" откровенно выиграли: особой работы на ближайшее время не предполагалось, если не считать за оную мою просьбу выбрать из числа выкупленного полона тех мальчишек, что более-менее знают шведский язык и начать их учить морскому делу и соответствующей терминологии. Тут не столько результат важен, сколько отвлечь ребят от страшных реалий жизни. Несмотря на нормальную кормёжку каждое утро, смерть собирала свой урожай: за три ночи мы потеряли ещё более сотни. Утешало лишь то, что количество умерших детей с каждым днём сокращалось. С питанием дело тоже наладилось: дождавшись окончания разгула грабежей в городе, постепенно начали возвращаться рыбачьи лодки. Местным рыбакам было всё равно кому продавать свой улов, лишь бы покупатель платил исправно.
В то же время я понимал, что по большому счёту вина за тех, кто не выжил, в какой-то мере лежит на и мне. Мог бы ещё в прошлом году отправить людей на север, к Белому морю за золотым корнем[1], но всё как-то было недосуг. Но кто ж знал?
...
В понедельник, семнадцатого мая часа два после обеда прискакал гонец от воевод передового полка Семёна и Микиты Шереметевых. Они немного пошалили в окрестностях Олафсборга, осмотрели его укрепления и убедились, что взять их малой кровью не выйдет. Наш разговор в шатре в день взятия Выборга позднее имел продолжение и завершился договором о совместной постройке заводов в финских землях. Не забыли и про Ивана Васильевича Шереметева Большого, для которого также был припасён пай в будущих заводах. Заводы предполагалось строить один за другим, по мере необходимости, так что средства боярам требовались только на первый, и благодаря захваченной в Выборге добыче с этим проблем не было. А вот не взятая твердыня Олафсборга грозила их подкинуть, и оставлять такой форпост противника в глубине захваченных земель точно не стоило.
У меня же ни одной свободной минутки — кручусь как белка в колесе. Татарва, прознав, что на продаже никому не нужных финских и саамских детей можно заработать "денгу малую" расплескалась по округе "аки море" и теперь каждый день приходилось отворять кошель с серебром. Количество выкупленных детей и подростков перевалило за две тысячи, тем более что смертность почти сошла на нет. Если и приходилось, кого хоронить, так в основном из числа детей, недавно привезённых касимовскими и казанскими татарами. Однако забота о том, как прокормить и обиходить эту ораву, занимает практически всё Моё свободное время. Хорошо хоть Анхен, Гретхен и Катарина взяли на себя заботу о самых маленьких. Тем не менее, придётся сегодня же отправить людей в город, чтобы разыскали несколько пожилых женщин и их за соответствующую плату присматривать за детьми.
...
Чтобы добраться до Олафсборга нам пришлось сделать изрядный крюк. Обогнув озеро, мы вышли к крепости с севера, но трое суток в седле вымотали и меня и бойцов до невозможности, так что остаток дня я велел отдыхать. С утра перекусили, после чего я взял дюжину бойцов и отправился на разведку, в которой и провели весь день и часть ночи. Ранее служилые передового полка уже успели разорить округу и поначалу, всполошили, было, гарнизон крепости, но за последние дней пять-шесть под стенами никто не появлялся, и шведы похоже начали успокаиваться. Службу они несли с ленцой, не торопясь, пили на посту пиво и даже умудрялись вздремнуть после обеда. С выпивкой более-менее понятно: эта привычка выработана жизнью в средневековом городе, где обычная вода порой смертельно опасна.
А вот крепость меня порадовала отсутствием столь характерных для неё круглых обзорных окон на верхнем ярусе башен, которые и сами сейчас чуть пониже, видимо их достроили позднее. Пока же всё складывается для нас самым лучшим образом: поскольку имеющиеся на данный момент бойницы на башнях расположены на редкость бестолково, полноценный обзор они не обеспечивают. Особенно приятный сюрприз — крайняя башня: есть там сектор, который не видно ни со стен, ни с любой другой из башен. Подозреваю, что мы зря везли сюда свой последний "ядрёный аргумент". Думаю, что и без него управимся!
О том, чтобы брать крепость в такую погоду и речи не идёт. Ночи пока ясные, на небе ни облачка, а нам бы напротив — грозу, на край хороший ливень, чтобы видимость снизить саженей до десяти. Иначе слишком велик шанс, что шведы обнаружат штурмующих ещё на подходе, при такой-то луне. Впрочем, и в безлунную ночь штурмовать не лучший вариант: мои бойцы всё-таки не совы, в полной темноте работать не смогут. Так что подождем, тем более что нам эти несколько дней только на пользу: успеем построить три чайки для десанта, срубить упрощенные лафеты для той пары единорогов, которые мы привезли во вьюках. Внутри крепости нам огневая поддержка ой как понадобится. Лестницу также придётся делать с нуля, нам её с Выборга везти было бы не сподручно, а служилые дворяне бояр Шереметевых изготовлением оных не озаботились вовсе. А также желательно успеть сделать массу всяких мелочей, но тут уже как повезёт, успеем — хорошо, не успеем, да и ладно.
...
Тридцатого мая, ближе к обеду, погода начала постепенно портится, на небе появились тучки, а ближе к вечеру горизонт закрыла сплошная синяя мгла. Спустя пару часов, засверкали молнии, и с небес сплошной пеленой хлынул ливень. Мы на всякий случай ещё послеобеденного отдыха погрузили всё необходимое в чайки и вышли на исходную позицию, и теперь, когда тучи закрыли небо над Замком Святого Олафа, а тугие струи дождя размыли силуэты его башен, я отдал команду на штурм.
Расстояние от северной оконечности островка Таллисаари, прикрывавшей нас от противника, до Колокольной башни крепости примерно тридцать саженей, до второй, Церковной башни, ещё примерно пятнадцать. Хорошо, что бастионы пока не построены, если проскочим этот отрезок, то у самого берега нас уже из пушек не обстреляешь — не те уклоны у бойниц. Чайки идут ходко, узлов семь, так что проскакиваем последние сажени и я вздыхаю с облегчением: мы у берега. Первая шестёрка сноровисто бежит с лестницей к башне и приставляет её к стене, буквально вбивая в амбразуру. Две кованных глаголи врезаются мелкими шипами в камень и известь кладки, когда первый боец взлетает вверх и, выхватив револьвер, заглядывает внутрь. Второй ждёт сигнала внизу.
Боец сверху подаёт условный знак — как и ожидалось, внутри бойницы торчит пушка. Нижний в ответ поднимается по лестнице и подаёт заряд, затем быстро спускается за банником и тут же взбирается обратно. А теперь все вниз и лестницу долой! Замыкаю контакт батареи, и восемь фунтов шимозы разносят шведскую пушку на осколки разного калибра. Все, кто дремал внутри башни на этом этаже под мерный шум дождя, уже никогда не проснутся, да и тем, что выше досталось изрядно: судя по грохоту, одним из крупных осколков перебило центральную балку, в результате чего часть пушек и боезапаса с верхнего этажа ухнуло вниз.
А вот теперь нужно действовать быстро, пока шведы не набежали, посмотреть что случилось, так что лестницу ставят на место и дюжина человек в противогазах буквально влетает внутрь. Несколько едва слышных за шумом дождя выстрелов из револьверов с глушителем — похоже всё-таки кто-то из шведов высунулся полюбопытствовать то ли сверху, то ли снизу. Спустя пару минут снова слышна стрельба, но доносится она из амбразур, расположенных под самой крышей. Затем тишина и из бойницы семафорят: башня зачищена.
Дальше наш выход: пока противник отвлёкся на захвативших башню, я посылаю две дюжины человек со второй пушкой и подрывным зарядом к подъёмному мосту, туда же чуть позже пойдёт одна из чаек. Служилые передового полка в любой момент готовы ворваться внутрь крепости, как только мы вышибем ворота, и вернём в прежнее положение наплавной мост. Лентяи! За то время пока они тут валандались, могли бы и струги сладить. Вместо этого приходится посылать вплавь трёх бойцов, чтобы закрепить канат.
Самой чайке вплотную подходить туда никак нельзя: подтянутый к берегу наплавной мост почти по всей длине виден из амбразур башни святого Эрика и если оттуда ударят картечью, без раненых точно не обойдётся. К тому же из-за быстрого течения обратно будет грести не так легко. Поэтому мои "боевые пловцы", облачённые в костюмы из толстой кожи и вынуждены лезть в холодную воду. Впрочем, мне пора: поднимаюсь с дюжиной человек в Колокольную башню, где нас ждут остальные. Наша последняя задача — выбить противника из Церковной башни, которую отделяет от нас всего дюжина саженей и крепкая дубовая дверь. На неё нацелен единорог, закрепленный на дубовой колоде, бойцы ждут. Снимаю с плеча гранатомёт и надеваю противогаз, после чего командую:
— Пли!
Брандтрубка поджигает пороховой заряд мины калибром в две целых и три четверти вершка, со снятым детонатором, и та, пролетев двенадцать саженей, пробивает дубовую дверь соседней башни. Восемь фунтов шимозы взрываются уже внутри, после чего бойцы срываются с места! Меньше минуты и они уже внутри. Часто стучат приглушённые выстрелы револьверов, затем тишина и через несколько секунд снова стрельба, но уже на этаж выше. Всё? Ан нет, откуда-то сверху гулко грохает выстрел чего-то солидного и в ответ едва слышный лай револьверов и что примечательно — винтовок. А вот это уже не по плану!
Срываюсь с места, на ходу приказав оставшимся держать оборону в башне. Минута и я внутри Церковной, вокруг белёные известью стены со следами шимозной копоти. Основная часть бойцов видимо этажом выше, а трое бойцов держат под прицелом дверь, ведущую на стену в направлении башни Святого Эрика, хотя по большому счёту это уже перестраховка — судя по глухому лаю револьверов, там тоже хозяйничают наши. А вот сверху нашей башни слышна сдавленная ругань на мордовском языке, и вдобавок кто-то явственно стонет. Поднимаюсь наверх, и картина более-менее проясняется: из приоткрытого люка наполовину свисает тело шведа, под ним на полу валяется что-то вроде гаковницы, а двое бойцов затягивают жгуты на ногах третьего.
Что произошло даже спрашивать не нужно, настолько всё очевидно. Следы дробового рикошета на кирасе, раздробленные кости в паре вершков ниже колен и разорванные мышцы бойца, ставят все точки над i: швед выстрелил сверху вниз именно в тот момент, когда ребята выбили люк и начали подниматься на последний этаж. Больше он сделать ничего не успел, но и этого хватило — ноги бойцу однозначно придётся ампутировать. Одно хорошо, сейчас, когда наша часть работы по взятию Замка Святого Олафа закончена, нет нужды откладывать операцию. Хотя, несмотря на идеально сложившиеся условия и отсутствие какой-либо задержки, моих знаний в области хирургии недостаточно, чтобы спасти настолько сильно повреждённые конечности. Но ампутировать их так, так чтобы обеспечить возможность последующего протезирования думаю получиться, благо азы полевой хирургии нам давали. За самими протезами дело тоже не встанет: поставлю задачу Ваньке, пусть экспериментирует. Сначала можно отлить из бронзы несколько вариантов, а потом выберем наилучший и изготовим из легированной стали. На такое дело и хрома не жалко.
А на будущее стоит ввести в штурмовой комплект полную защиту бёдер и наколенники, веса амуниции это, конечно, прибавит, но вот от таких случаев спасёт однозначно. Потому как свинцовой дробью пробить даже одну шестнадцатую вершка марганцовистой стали совершенно нереально. Но это потом, а сейчас первым делом нужно доставить медицинскую палатку с одной из чаек и заранее стерилизованный набор хирургического инструмента, и всё остальное необходимое для операции. То, что оперировать лучше в относительно стерильных условиях, я уяснил после возни с ногайским и черемисским полоном. Большая часть из тех, кто не выжил, пострадала именно из-за послеоперационного сепсиса. Впрочем, тогда и с обеззараживающими препаратами у нас проблемы были. Теперь есть и карболка, и перекись водорода.
Теперь по самой операции: если снаружи кожу с подкожной клетчаткой и фасции дробь превратила фактически в фарш, то на тыльной стороне всё относительно цело. Так что, трастибиальная однолоскутная ампутация возможна и парню реально повезло. Зацепи дробовой сноп колено или ткани чуть ниже — всё могло сложиться намного хуже. Как минимум пришлось бы оперировать по методу Шимановского, а так если всё пойдёт, как задумал, получатся две культи длиной чуть больше трёх вершков, считая от коленного сгиба. Рубец окажется вне опорной поверхности, и кожа сможет выдерживать большие нагрузки, а форма культи получится оптимальной для протезирования.
...
Штурм замка ещё не завершился, а я с "ассистентами" уже закончил операцию. Благодаря наличию заранее стерилизованного инструмента и асептически обработанного перевязочного материала, а также хирургических халатов и повязок можно было надеяться, что есть шанс обойтись без послеоперационного сепсиса. И хотя у нас не было раствора йода, при подготовке операционного поля вполне обошлись карболкой[2] и спиртом, тем более что повреждённые и загрязнённые ткани всё одно пришлось удалить. Сложнее было с обезболиванием. Хлороформ[3], этиловый эфир[4] и хлористый этилен[5] я этой весной в небольших количествах получил, а вот опыта использования их в качестве анальгетиков не было напрочь.
Хлороформ я использовать не решился, он хоть и был с примесью спирта, чтобы нейтрализовать образующийся при хранении фосген, но вероятность аллергической реакции и рвоты, а также возможные проблемы с печенью и почками оптимизма не добавляли. Эфир тоже не подарок и также имеет свойство при хранении разлагаться, да ещё и весьма огнеопасен. Хлористый этилен, как местное обезболивающее в данном случае не особо подходит, да и надышаться этим "маслом голландских химиков" рискуют все присутствующие в полном составе. Так что пришлось использовать старый проверенный способ: дать парню "принять на грудь" пару чарок[6] спиртного. Правда, двумя дело не ограничилось: за два года он успел вымахать таким детиной, что потребовалось без малого пол-литра "обезболивающего".
Спешившиеся поместные передового полка второй час пытались выбить противника из оставшихся очагов сопротивления, но шведы сопротивлялись упорно. Своих бойцов я отозвал: они своё дело сделали, и далее рисковать их жизнями особого желания не было. Да и по большому счёту, так ли мне нужны лавры победителя взявшего Олафсборг? Пусть братья Иван Васильевича Шереметева Большого тоже отличатся, а то, что только они будут знать, кому обязаны полученным от государя наградам — это даже к лучшему. Теперь-то они крепость точно возьмут, раз уж за ворота благодаря нам попали.
