Как почти всегда и происходит в таких случаях, лекарство оказалось многократно хуже болезни. Не имевших выданных накануне зувиями Величайшего опознавательных знаков городского ополчения, зардары убивали на месте. За сопротивление Власти... За косой взгляд... За недовольное выражение лица... За подозрительный вид... За недостаточно, по их мнению, быстрое выполнение приказов. Просто потому, что существовала возможность безнаказанно убить... Покойникам тут же находилось применение: из валявшихся тут и там трупов полковые некромагузы, с помощью давным-давно отработанных ритуалов, сноровисто формировали отряды не_мертвых для уборки завалов и расчистки улиц.
Немногих счастливчиков, милостью Оберегающего Правоверных сумевших договориться с айярами, и выкупить свою жизнь у пьяных от крови и безнаказанности головорезов, немедленно вязали и тащили в ближайший опорный пункт, где и клеймили. Вчерашний ремесленник или мелкий торговец, сделавший неправильный выбор, становился всего лишь чьей-то будущей собственностью...
Насилие порождает соответствующий ответ. Слабые духом покинули охваченную пожарами и залитую кровью Жемчужину Юга еще ночью. Либо укрылись в мазджидах в отчаянной надежде на право убежища. На улицах воевали и умирали те, кому было некуда отступать. Кто был готов с оружием в руках защищать право на жизнь, семью и имущество. А оружия, равно как и того, что в трудную минуту легко способно его заменить, в Вечном городе было более чем достаточно. Подобно загнанным в угол крысам, восставшие дрались с яростью обреченных. Сопротивление обороняющихся усиливалось с каждой секундой. В запутанном лабиринте улиц и переулков зардарам с трудом удавалось держать сомкнутый строй. А ненависть мятежников к карателям, равно как и их отчаянное стремление продать жизнь подороже, замешанные на религиозном фанатизме, оказались равноценной заменой выучке и опыту ветеранов. Потери атакующих стремительно росли, а продвижение, наоборот, столь же резко замедлилось.
И тогда военачальники республики пустили в ход зигр... Благо, среди защищающихся практически не имелось маджнунов, способных применить Искусство на поле боя (одни погибли во время катаклизма, другие сбежали под покровом ночи либо стали жертвами грабителей, а немногочисленные выжившие — не успели восстановить утраченный Дар). Кроме того, после бойни у ворот Белого города зувии иноземных богов потеряли всякое желание "карать Зло" и "восстанавливать Справедливость", предпочитая возносить молитвы у алтарей в безопасной тишине мазджидов. В то время как правительственные войска имели поддержку и мувдиев, и буйюзу в полном объеме. И, самое главное, на порядок лучшую организованность, безупречную связь и отличное знание текущей обстановки.
Позиции мятежников подвергались ожесточенной бомбардировке из стационарных метателей и обрабатывались заклятиями массового поражения. Штурмующие аккуратно обходили разрозненные группы защитников по соседним улицам, дабы, по команде, нанести одновременный удар со всех сторон. Если же и массированная атака не приводила к успеху, наступала очередь Верховного магрриба. И тогда эфирный слепок Безымянного занимал в Круге навву место лидера. Руководя зигри и направляя потоки манны, тень формировал относительно слабое и обманчиво простое заклятье. Которое, однако, было невозможно отразить. Там, куда Дар, разум и воля Безымянного наносили безупречно выверенный удар, не оставалось ничего живого.
В итоге верные Меджлизу войска, хоть и сбавили темп, но продолжали настойчиво продвигаться вперед, Методично, квартал за кварталом, зачищая территорию Жемчужины Юга от бунтовщиков. Во избежание напрасных потерь, предпочитая не столько уничтожать шайки мародеров и беглых рабов, сколько выдавливать их на открытые пространства. Или пепелища. Где врагов гарантированно умерщвляло ровно одно, зато необычайно мощное и столь же эффективное плетение Верховного магрриба республики, держащего развитие событий под неустанным контролем.
По воле лучших мужей Великого Дарзеза, мазджиды иноземных богов не подвергались штурму. Пока не подвергались... Стоящие во главе державы планировали заняться предводителями мятежа несколько позже. В данный момент подступы к величественным зданиям аккуратно блокировались. А пространство вокруг них — бралось под контроль следящими и сторожевыми заклятиями. Для страховки, по стенам и крышам близлежащих домов бесплотными тенями скользили разведчики-горцы, способные передвигаться по каменным осыпям, не потревожив ни единой песчинки и оставаться незамеченными на вершине голой скалы. В глубине кварталов терпеливо ожидали приказа резервы: ударные отряды из отборных головорезов, на случай вражеского прорыва, усиленные пятерками големов и самыми опытными буйюзу.
Еще до наступления темноты всякое сопротивление было подавлено. А истерзанный, разграбленный, сожженный и, в завершение, наводненный не видящими различия между мирным подданным и бунтовщиком ордами зардаров, Вечный город замер, охваченный ужасом. Грабежи и насилие, равно как и погромы с убийствами, волной прокатившиеся по улицам Жемчужины Юга — все это было более или менее знакомо его обитателям и раньше. Пусть и несколько однобоко, в основном, в виде идеализированных воспоминаний седых ветеранов об одержанных победах и богатейших трофеях. Но к лицезрению результатов массированного применения работающим по площадям боевых плетений колоссальной мощности, а особенно к мысли, что следующий удар обрушится именно на тебя, оказался не готов никто. Включая закаленных бесчисленными боями и походами отставников-ветеранов и повидавших всякое в годы бурной молодости, а с возрастом остепенившихся грабителей, пиратов, авантюристов и тому подобных искателей богатства...
Окончательно желание мятежников взять как можно большую цену за свою жизнь сломило показательно-безжалостное избиение пытавшихся с боем прорваться из города заизских рабов, сумевших за прошедшую после бегства из невольничьих бараков ночь организоваться в некое подобие армии. Если зрелище практически мгновенного истребления нескольких тысяч приверженцев Семиликого могли наблюдать только члены Меджлиза и верные лучшим мужам республики зардары, то столь же массовая ликвидация потомков Великого Дракона была показана всем жителям столицы республики со множеством крайне неаппетитных подробностей. Для чего новый Верховный магрриб Великого Дарзеза, не долго думая, использовал грязно-серое от дыма пожарищ и поднятой в воздух пыли небо. Куда и спроецировал происходящий на улицах Жемчужины Юга кошмар.
Сожженное и разграбленное новоявленными "сокрушителями Зла" задолго до рассвета городское предместье, куда отчаянным усилием, платя десятками убитых за каждый пройденный шаг, в отчаянной попытке спасти если не себя, то хотя бы женшин и детей все же прорвались Дети Дракона, за какие-то секунды превратилось в один из уровней Бездны. Жаркий, душный, пропитанный гарью и смрадом воздух стремительно уплотнился до состояния желе, одновременно приобретя насыщенный, ядовито-желтый с зеленоватым оттенком цвет. Что, однако, совершенно не мешало зрителям с ужасом разглядывать высоко над собой предсмертные муки тех, кто "отказавшись сложить оружие и предстать перед судом за попытку мятежа против законной власти", лишился последнего шанса остаться в живых. Попав под сокрушительный выброс зигра.
Прямо на глазах одежда и оружие бунтовщиков рассыпАлись слизью и прахом. Тела несчастных покрывались кровавыми язвами, а сами они, не имея возможности вдохнуть превратившимися в кровавую кашу легкими ни единого глотка воздуха, дергаясь в агонии, были способны лишь тщетно скрести лишенными кожи и ногтей пальцами стремительно разлагающиеся лица и шеи. Обнажая покрытые истекающей из разорванных артерий и вен кровью, превратившейся под воздействием заклятия в буро-зеленую жижу, черепа...
Хуже всего пришлось немногочисленным мувдиям заговорщиков, успевшим перед смертью обратиться за помощью к Божественной Сущности. Если агония рядовых бойцов занимала двадцать, самое большее — тридцать ударов спокойного сердца, то прибегнувшие к Небесному Благословению храмовые воины и зувии Великого Дракона жили (а если точнее — корчились в муках) чуть ли не в десять раз дольше. Одновременно их окруженные золотистым сиянием тела взлетали над мостовой на дюжину локтей. Где и бились в мучительных конвульсиях, неспособные сдвинуться с места. Причем ни молитвы, ни амулеты не обеспечивали ни малейшей защиты от примененного заклятия. И, если обычные мятежники к моменту смерти выглядели так, словно их тела несколько дней пролежали в выгребной яме, то воззвавшие к помощи Высших Сил демонстрировали жуткое подобие жизни даже превратившись в лишенные малейшего кусочка плоти кучи полусгнивших костей...
Присутствующие во Дворце Совета, вынужденные наблюдать за процедурой уничтожения на редкость упорной и многочисленной группы бунтовщиков давным-давно извергли содержимое желудков прямо на узорчатый пол, но безмолвная и потому особенно страшная массовая казнь все продолжалась. И члены Меджлиза вновь и вновь содрогались в приступах тошноты, изрыгая желчь на загаженный пол.
— Прекратить! — не выдержав, закричал транслировавшему наиболее важное из происходящего в Вечном городе и его окрестностях на дальнюю стену залы совещаний эфирному слепку Безымянного Верховный мувдий. Державшийся исключительно на воли, ярости и стиснутых зубах. — Немедленно прекратить!
Изображение лежащих вповалку друг на друге разлагающихся скелетов, часть которых еще продолжала вяло шевелить покрытыми слизью конечностями, мигнуло, дернулось и пропало. Открыв для взоров присутствующих искусную настенную мозаику, изображающую территории, подвластные могущественному Дарзезу.
— Что ты делаешь? — отдавая должное опыту и мастерству новоявленного Верховного магрриба, чувствующий молчаливую поддержку присутствующих Бергем-эль-Могариж, решил, будто наступил наиболее подходящий момент, для публичного указания зигри на его подчиненное положение во властных структурах республики. И на главенствующую роль зувиев Величайшего во всем, касающемся сверхъестественного. — Как смеешь ты, дерзкий, творить это... гнусное издевательство над гражданами оберегаемой самим Всемилостивым Жемчужины Юга?! Кто дал тебе, чужеземец, право глумиться над самым святым для каждого из здесь присутствующих?! По каком основании ты, ванжи, проводишь в самом центре Бэлы кровавые обряды?!
От раскатов голоса Верховного мувдия присутствующих бросило в дрожь. Посвятивший жизнь беспорочному служению одной из самых могущественных Сущностей во Вселенной и не раз осененный Ее благосклонным вниманием, седобородый Бергем-эль-Могариж какой-то дюжиной слов подчинил себе всех, находящихся в зале. За исключением тени Безымянного. Последний словно задался целью при любой возможности снова и снова демонстрировать окружающим: он не боится никого и ничего.
Что именно сделал навва, Бальб-эль-Меджрени так никогда и не смог понять. Но уже успевший окружить себя переливающимся ослепительным сиянием Благословения Оберегающего Правоверных старец внезапно прервал гневную речь на полуслове и мешком осел на пол. Отчаянно хватая ртом воздух.
— Мой жаградар. — поклонился тень. — Падая ниц пред Вашей мудростью, нижайше осмелюсь заметить, что, при всем моем уважении к мощи и знаниям Дарующего Жизнь, в незапамятные времена сотворившего сей прекрасный дивный мир, воля жрецов Его — отнюдь не Воля самого божества! — в голосе эфирного слепка Верховного магрриба зазвучал металл. — Кроме того, лишь Вы один, предварительно выслушав мнение советников и тщательнейшим образом рассмотрев проблему на заседании Меджлиза, можете отдать мне приказ, направленный на благо Вечного города! И только Вы имеете право в чем-либо меня обвинить! Вы, мой господин! Но никак не самовольно пытающийся присвоить себе власть на республикой Верховный мувдий! Не сделавший ничего! Ни для предотвращения случившейся катастрофы, ни ради исправления ее последствий. А значит, не имеющий никаких прав осуждать других! Сколь бы могущественной Сущности он не служил...
— Мунавиг! Святотатец! Посмевший поднять руку на отмеченного Величайшим, обрекает бессмертную душу на вечные муки! — к Бергему-эль-Могарижу вернулся голос. Одновременно с его словами льющийся в оконные проемы дневной свет резко померк, тень — исчез, а в руках вскочившего на ноги Первого из зувиев Всемилостивого зловеще блеснул клинок, одно-единственное прикосновение которого гарантированно уничтожало не тело, но саму душу.
— Старик, а ты уверен, что Он вообще знает о твоем существовании? — неведомым образом вместо полупрозрачного силуэта в помещении оказался сам Безымянный, сжимающий в руках увенчанный коронованным черепом посох, состоящий, казалось, из переплетенных между собой квинтэссенций всех пяти Стихий. — И невозможность применять Дар здесь, тебе никак не поможет. Ну как, коллега, решим наши противоречия раз и навсегда? В лучших традициях благородных? Так сказать, честным поединком на белом оружии?
При этих словах, артефакт в руках магуза превратился в длинный кривой меч. С пылающим алым пламенем лезвием и эфесом в виде распростершего крылья дракона. Разом пришедшие в себя члены Меджлиза, не дожидаясь продолжения, бросились вон. Один жаградар даже не сдвинулся с места. Серые от ужаса телохранители первого из граждан Жемчужины Юга сделали единственное, им доступное — сомкнули щиты вокруг хозяина. Дабы, пусть и ценой собственных жизней, хоть на мгновение отсрочить гибель своего господина и повелителя.
— ПРЕКРАТИТЬ! — единственно лишь, громкий крик Бальба-эль-Меджрени не позволил гневному спору перерасти в смертельную схватку. — Вы! Двое! Здесь и сейчас могущественный Дарзез нуждается в ВАС ОБОИХ! Если же сильнейший из буйюзу республики сойдется в битве с Верховным мувдием, то, независимо от ее исхода, данная схватка принесет Вечному городу исключительно вред! Я понятно объясняю?
— Мы еще встретимся, святотатец! — злобно прошипел Бергем-эль-Могариж, развоплощая оружие и поправляя расшитые золотом одежды.
— Обязательно, коллега. — с издевательской вежливостью ответил Безымянный, пряча вновь принявший вид простенького деревянного жезла огненный клинок в поясной чехол. — Мы непременно обсудим наши разногласия! Но, к сожалению, не сегодня...
— Господа, господа. — поспешил вмешаться первый из лучших мужей Жемчужины Юга, не давая повторно вспыхнуть конфликту. — Сейчас меня интересует ваше мнение по поводу настоятелей храмов. И прочих мувдиев иноземных богов, преступно благословивших последователей на мятеж против законной власти. Что скажешь, Повелевающий магррибами?
— Мой господин, — бесстрастный голос маджнуна не содержал даже намека на эмоции. — Я обязан наилучшим образом выполнять приказы, полученные от стоящих во главе Великого Дарзеза. Одно Ваше слово...
Отдавать такое повеление Бальбу-эль-Меджрени явно не хотелось.
