— Пропали шестеро фуражиров из роты фон Витта. Отправились вчера утром пощупать хутор к югу от дороги, который мы прошли три часа назад, и до сих пор не вернулись. Отто, возьмёшь один взвод и проверишь, где их черти носят. Только не задерживайся. Мы остановимся на ночёвку в Брокдорфе — догонишь колонну там.

— А как же наши цыгане?

Морда командира при упоминании горе-рейтаров кривится так, словно он махом опрокинул в себя рюмку уксуса.

— Их отправили вперёд квартирьерами, небось уже щупают брокдорфских баб да ощипывают последних гусей.

— Везёт уродам...

— Вот и ты не зевай.

Гауптман, наконец-то, соизволяет обратить к нам свой светлый взгляд и многозначительно добавляет:

— Фуражировку, между прочим, никто не отменял.

После чего разворачивается и, даже не оглянувшись, даёт шпоры коню, уносясь куда-то в хвост колонны. А мы с Отто остаёмся переваривать услышанное. Впрочем, ненадолго. Гауптман ещё не успел скрыться с глаз за вереницей повозок ротного обоза, как фельдфебель уже принялся привычно раздавать распоряжения. И первым под раздачу попал любопытный Хорст, сунувшийся разузнать, что там принесло высокое начальство на наши многострадальные головы.

— Собирай своих, есть работёнка.

Унтер молча кивает и, щедро перемежая уставные команды дежурными сквернословиями, начинает строить свой взвод у обочины. А Отто, не меняясь в лице, тем же будничным тоном, но уже обращаясь ко мне, добавляет:

— Раздай мушкетёрам по комплекту патронов.

— Думаешь, пригодятся?

Поиск полудюжины потенциальных дезертиров и даже фуражировка на небольшом хуторе в несколько дворов не выглядят таким уж опасным занятием, но опыта у Отто поболее моего и его равнодушный вид тут не показатель. Я отлично помню, как таким же скучающим голосом он велел повесить троих крестьянских мальчишек, пытавшихся на привале спереть у нас конскую упряжь.

— Кто знает?

Фельдфебель безразлично пожимает могучими плечами.

— Но лишними не будут точно.

Ну, раз старший товарищ так считает...

Я неспешно направляюсь навстречу влекомым флегматичными лошадками фурам. Поравнявшись с третьей из них, взмахом руки велю вознице притормозить и, дождавшись остановки, киваю любопытно выглянувшему из-за парусинового полога Йенсу, который дисциплинированно, как ему и было приказано, маршировал позади "пороховой повозки", охраняя наши боеприпасы от неизбежных на войне случайностей.

— Тащи ящик, мелкий.

Вот за что люблю этого лопоухого крысёныша, так это за сообразительность. Не переспрашивая и не задавая дурацких вопросов, Фишер понятливо кивает и, отложив собственный мушкет, скрывается в недрах фургона, чтобы через десяток секунд вновь явиться пред мои ясные очи, но теперь уже задом наперёд, волоча за собой увесистый, окованный железом сундук. Спускают наш пороховой запас на грешную землю они уже вдвоём с возницей. А я руковожу процессом со стороны, поигрывая массивным ключом от навесного замка. Ну а что? Начальство я или где? Опять же, патроны эти — почти исключительно моя личная заслуга. Так что их хранение со всеобщего молчаливого согласия доверили тоже мне. Ни гауптман, ни даже хозяйственный как хомяк Отто, слова поперёк не сказали. Вот и храню... К слову, весьма успешно. По крайней мере, сырость вроде удалось побороть.

Я придирчиво осматриваю аккуратные ряды патронов, переложенные толстыми листами вощёной бумаги — как будто всё в порядке, осталось только проверить в деле. Оглянувшись, киваю вопросительно поглядывающему в нашу сторону фельдфебелю и ору мнущимся на обочине мушкетёрам Хорста:

— Подходим по одному, патронные сумки приготовить.

Глава 24

Четыре часа спустя мы уже всей толпой в четыре с лишком дюжины рыл сидели в кустах неподалёку от злополучного хутора, ожидая результатов разведки. Хорст с неполным десятком ветеранов отправился на рекогносцировку, а основные силы во главе с Отто вооружённые до зубов и донельзя взвинченные таились в заросшей диким орешником балке. Рыжий, уповая на нашу численность, поначалу предлагал, не мудрствуя лукаво, окружить хутор и взять тамошних пейзан в оборот. Но многоопытный фельдфебель, съевший на подобных делах не одну собаку, не стал наобум соваться туда, где уже бесследно исчезли камрады из соседней роты, предпочтя действовать осторожно. Так что вперёд ушла разведка из наиболее испытанных вояк, а молодняк под присмотром нескольких опытных товарищей остался дожидаться условного сигнала, нервно стискивая оружие и поминутно оглядываясь в поисках неведомого врага.

В итоге тягостное ожидание оказалось прервано не криками и выстрелами со стороны загадочно молчавшего хутора и даже не явлением таинственного супостата, а запыхавшимся посыльным из высланной нами же разведки. Немного отдышавшись, гонец доложил, что хутор благополучно захвачен без единого выстрела. Более того, силам передового дозора удалось взять языка!

В ходе дальнейших расспросов выяснились достаточно интересные подробности. Разведчики Хорста, добравшись на место и осмотревшись, нашли хутор покинутым. Причём жильё было оставлено организованно и сравнительно недавно — день, максимум два назад. Над трубами не вился дымок, дома, сараи и погреба были аккуратно закрыты, скотина и всяческая дворовая утварь — исчезли. Но пыль и запустение еще не успели завоевать покинутые людьми владения. Всё указывало на то, что хуторяне свалили организованно, прихватив все ценные пожитки и тщательно заметая за собой следы. Причём сделали это буквально накануне нашего появления. А если уж быть до конца точным, то именно от понимания неизбежности нашего визита они скорее всего и свалили.

Но если бауэры отчалили недавно, да ещё и со всем своим барахлом, то уйти далеко они просто не могли. Да и отправляться в дальние странствия весной, когда большая часть запасов подъедена, а до нового урожая ещё ой как далеко, бросив только что засеянные поля — довольно сомнительное мероприятие. Рассудив подобным образом, Хорст весьма логично предположил, что крестьяне вовсе никуда не уезжали на своих скрипучих подводах, а просто схоронились в одном из окрестных лесочков, дожидаясь пока ненасытную валленштайнову саранчу в нашем лице пронесёт мимо попутным ветром войны. А предположив, начал действовать, разбив свою разведгруппу на три поисковые тройки и отправив их прочёсывать ближайшие окрестности, велев обратить особое внимание на места, удобные для скрытного наблюдения за покинутым хутором и ведущей к нему дорогой. Такая тактика принесла свои плоды в виде двух весьма подозрительного вида типов в крестьянской одежде, но при оружии, застуканных в зарослях бузины за выгоном. В процессе знакомства один из наблюдателей получил палашом по голове и, по выражению разведчика, слегка пораскинул мозгами. Зато другой был скручен и доставлен к Хорсту на допрос. Что случилось дальше связной не знал, так как сразу после захвата языка рыжий отправил его к нам, чтобы доложить о достигнутых успехах.

Выслушав всё это, Отто секунд десять хмурится, задумчиво поглаживая гладко (ну почти) выбритый подбородок, затем, рубанув рукой воздух, решительно командует:

— Выступаем!

После чего уже тише, так чтобы слышал только я и еще двое гефрайтеров, стоящих поблизости, добавляет:

— Послушаем что там наплёл пленный, тогда и разберёмся, что делать дальше.

Уж не знаю, что там пытался рассказывать пленный изначально, но к нашему приходу выглядел он откровенно неважно да и звуки издавал довольно-таки невнятные. Возможно, конечно, что в последнем обстоятельстве была повинна заткнутая ему в рот тряпка со следами крови. Зато крутящийся тут же Хорст прямо-таки лучился уверенностью и самодовольством, буквально с порога принявшись излагать последние новости.

— В общем, они решили отсидеться, пока войска не пройдут мимо. Схоронились в леске за речкой, тут неподалёку. А этих двух живчиков (тут Хорст кивает себе за спину на связанного пленного) оставили наблюдать за своими сраными сараями издалека, чтобы, значит, сразу прознать когда пора валить еще дальше. Ну или о том, что уже можно возвращаться. Да только мы их взяли по тихому, так что никого они предупредить не успели.

— А они оставили только этих двоих? Всего один пикет?

Отто сходу задаёт вопрос, который буквально крутился у меня на языке еще по дороге к этому злосчастному хутору. Рыжего, судя по всему, он тоже немало беспокоил, поскольку ответом на него он озаботился заранее.

— Этот (тут следует очередной небрежный кивок за спину) клянётся спасением своей души, а больше ему сейчас клясться и нечем, что кроме них тут со вчерашнего дня никого не было. Их самих должны были сменить только на утро. По тому запасу жратвы, что был у них в котомках — похоже на правду. Кстати, со жратвой у них всё в порядке. Тилли прошёл стороной, фуражиры к ним ни разу не наведались.

— А те шестеро из роты фон Витта?

— Заходили вчера, но неудачно. Под бережком теперь лежат. Кстати, у этих двоих, что мы взяли, был армейский мушкет. Ну а селюки после этого снялись и откочевали за речку. Тут недалече. Если сейчас выступим, до темноты успеем прихватить всех тёпленькими. Что скажешь, командир?

Отто пару долгих мгновений смотрит тяжёлым взглядом на притихшего в своём углу пленника, после чего уточняет:

— Дорогу хорошо разузнал?

— А то!

Хорст самодовольно усмехается в свои рыжие усы.

— Тут и брод есть подходящий...

Фельдфебель, решившись, кивает.

— Выступаем. Пойдёшь с передовым дозором.

После чего, бросив косой взгляд в сторону связанного хуторянина, подводит закономерный итог:

— А этого на ветку.

Рыжий расплывается в счастливой улыбке:

— Само собой, командир, само собой...

Глава 25

Сама операция по захвату коварных бауэров прошла, что называется, без сучка, без задоринки — сказался немалый опыт отцов-командиров в организации мероприятий подобного рода. Ну и крестьяне, которым соответствующего опыта как раз-таки не хватало, существенно облегчили нам задачу.

Всё потому, что вздумавшие прятаться от солдат кайзера пейзане не придумали ничего лучшего, чем затаиться в достаточно густом леске за неширокой, но бойкой речушкой. Местечко было и впрямь довольно глухое, вот только свой лесной лагерь они разбили фактически на небольшом мысу с трёх сторон омываемым рекой, дающей в том месте затейливую петлю. Лесные своды и отделяющий от потенциальной опасности водный поток наверняка давали ощущение безопасности. Вот только речка в том месте оказалась не проходима в брод, а значит достаточно было всего лишь перекрыть не такое уж широкое основание мыса, чтобы лесные сидельцы оказались в самой натуральной ловушке.

Второй ошибкой крестьян, в итоге ставшей для них поистине фатальной, была отвратительная организация караульной службы. Нет, за главным бродом — на натоптанной тропе, по которой раньше гоняли коров, наблюдали. Целых двое селюков при оружии, наподобие тех, что попались разведчикам Хорста за околицей хутора. Но был ведь еще и второй брод — ниже по течению. Конечно, он был существенно дальше и не такой удобный — скотину по нему точно не прогнать. Да и знали про него наверняка только местные. Ну и Хорст, умевший, когда надо, разговорить даже мёртвого. Точнее те, кого он брался разговорить, зачастую очень скоро оказывались мёртвыми... но это уже детали.

Как бы то ни было, брод мы нашли. И он оказался не охраняемым. В полном соответствии с показаниями пленного. По крайней мере, тщательное наблюдение не выявило никакого человеческого присутствия на противоположном берегу. Впрочем, рыжий не стал рисковать, отобрав из своей команды троих умеющих плавать и послав их еще ниже по течению за ближайший поворот реки. Там парни, избавившись предварительно от большей части одежды, переправились через стремнину вплавь с одним лишь холодным оружием. После чего скрытно подобрались к броду с тыла. И лишь убедившись в отсутствии нежелательных свидетелей, дали сигнал переправляться остальным.

Дальше началась самая неприятная часть операции, когда надо было брести по пояс в воде, борясь с довольно резвым течением, держа при этом над головой мушкеты и патронные сумки. Балансируя на скользком илистом дне и ежесекундно рискуя окунуться в бодрящую весеннюю водичку с головой солдаты один за другим перебирались на противоположный берег, ругаясь себе под нос и посылая кары небесные на головы коварных крестьян, удумавших прятаться от доблестных воинов кайзера в такой несусветной глухомани. Впрочем, несмотря на очевидное недовольство участников, переправа прошла вполне успешно, хотя двое особо невезучих индивидов таки умудрились макнуться в ручей с головой, основательно замочив как собственную репутацию (и хрен бы с ней), так и имевшийся у них на руках запас патронов (а вот это уже обидно). Я, наблюдая за этой картиной с берега, мысленно поставил себе отметку на будущее подумать о мерах по сохранению пороха сухим в таких вот неприятных, но не таких уж редких на войне ситуациях. Пока же следовало побыстрее разобраться с текущими делами.

Солнце стремительно клонилось к западу, посылая последние лучи света сквозь по весеннему яркую листву и подсвечивая розовым брюшка неспешно плывущих по небу кучевых облаков. На землю быстро опускались сумерки, а ночной бой не входил в наши планы. Так что, понукаемые негромкими командами и энергичными пинками младших командиров, солдаты, по-быстрому проверив оружие, патроны и запасные фитили, вылив воду из сапог и наскоро подогнав экипировку, начали строиться в боевой порядок.

Собственно атака прошла на удивление гладко. Развернувшись цепью, взвод Хорста вломился в табор временных переселенцев, застигнув беглых бауэров, что называется со спущенными штанами. Крестьяне как раз пригнали с близлежащего лужка свою скотину и были заняты её обихаживанием, а также приготовлением нехитрого ужина и подготовкой ко сну. Нападения на ночь глядя явно никто не ждал, так что мы свалились на них как снег на голову.

Нет, совсем уж незамеченным наше приближение конечно же не осталось. Несколько десятков мужиков, продирающихся через жидкий подлесок, звякая оружием, хлюпая мокрыми башмаками и негромко матерясь, когда незамеченные в сумерках ветки хлестали по лицу особо неудачливых солдат, всё же создавали достаточно шуму, чтобы привлечь внимание некоторых крестьян. Так что крики тревоги всё же раздались до того, как мы появились на сцене во всей своей мокроштанной красе, но времени предпринять что-то действенное у местных уже не осталось. Выход с мыса был надёжно перекрыт, а воинственный клич изданный Отто и дружно подхваченный всем нашим доблестным воинством вызвал в рядах противника, уже охваченных нездоровой суматохой, настоящую панику. Несколько явно не прицельных выстрелов, данных не иначе как от избытка энтузиазма, окончательно похоронили волю пейзан к сопротивлению, если таковая вообще имелась.

Фактически всё "сражение" свелось к ловле мечущихся и вопящих крестьян и особенно крестьянок. В каковом деле пришлось поучаствовать и мне, хотя находясь изначально во второй линии в качестве своеобразного резерва я, честно говоря, рассчитывал ограничиться ролью стороннего наблюдателя. Не вышло.